Наши герои

Забалуев Георгий Сидорович- кавалер пяти медалей "За отвагу", ордена Красной звзды и двух медалей "За боевые заслуги"

 

Санинструктор Матрена Семеновна Нечепорчукова



Матрёна Семёновна Нечепорчукова — санинструктор Великой Отечественной Войны, являющаяся одной из четырёх женщин — полных кавалеров ордена Славы. В советское время обладатель всех трёх орденов Славы приравнивался в правах к лицам, удостоенным звания Герой Советского Союза.

Родилась Нечепорчукова 3 апреля 1924 года в селе Волчий Яр Харьковской губернии в семье крестьянина. В 1933 году началась массовая эпидемия сыпного тифа и голод. В результате этой беды она потеряла родителей и четырёх братьев. Матрёна Семёновна была определена в интернат в селе Волчий Яр. Из-за эпидемии и голода из 35 детей там выжили только трое. Нечепорчукова вспоминала:

"Почему я выжила, не знаю. Сама удивляюсь. Люди вымирали целыми деревнями. Помню, как хотелось есть. Чувство голода было какое-то животное, притупляло боль потери близких."

В интернате Нечепорчукова познакомилась с местной акушеркой Лукерьей Егоровной Медведевой. Это знакомство повлияло на её желание стать медиком. В 1939 году она поступила в акушерско-сестринскую медицинскую школу. Училась будущий санинструктор старательно, была секретарём комсомольской организации в своей группе. После окончания медицинской школы она планировала уехать в Комсомольск-на-Амуре на молодёжную стройку. Но война внесла свои коррективы в будущее молодой медсестры. Матрёна Семёновна вспоминала:

"22 июня 1941 года был тёплый солнечный день, цвела сирень. Мы с подружками сходили в кино и пошли гулять в парк. Осталось сдать последний выпускной экзамен. Мы были счастливы. И вдруг сообщение по радио. Потрясения большего по значимости, чем весть о начале войны, я не знала. Рухнули юношеские мечты."

После сдачи последнего экзамена выпускницы школы были отправлены под Полтаву на рытьё противотанковых рвов. Там молодая медсестра впервые попала под налёты немецкой авиации. Тогда она решила идти на фронт. Нечепорчукова получила повестку на 16 октября, но 13 октября фашисты захватили Балаклею. Не зная куда идти, она вернулась в родное село Волчий Яр, где жила до февраля 1943 года у подруги или знакомых. Большую часть времени проводила у бывшей заведующей интернатом Александры Ивановны Колесник.

В апреле 1943 года её подруга Феня Демочко получила повестку для отправки на фронт. Так как подруга болела, молодая медсестра решила отправиться на фронт по её повестке. Прибыв в воинскую часть, она сообщила свою настоящую фамилию и доложила о причинах приезда. Так Матрёна стала санинструктором 2-ого стрелкового батальона 100-ого гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием В.И. Чуйкова.

С 27 по 30 сентября 1943 года молодая санинструктор участвовала в боевых действиях за Днепровский плацдарм. В этом сражении она вынесла с поля боя 24 тяжелораненных бойцов и оказала помощь 49 бойцам. Вспоминая об этом бое, Нечепорчукова рассказала об инциденте, произошедшим с раненными бойцами. Вытаскивая раненых из-под огня, санинструкторы располагали их под отвесными берегами Днепра. Но в один момент взрывной волной обрушило берег реки. Раненых засыпало землёй. Во время этого обвала погибло 34 бойца:

"Смерть все-таки отняла их у нас."

После этого боя санинструктор Нечепорчукова получила свою первую награду медаль "За Отвагу!". 25 декабря 1943 года она вступила в ряды ВКП(б):

"Это было чрезвычайно важным событием. Вера в благородство коммунистического дела была настолько сильна, что даже смерть становилась менее страшна."

В июле 1944 года Матрёна Семёновна была награждена орденом Славы 3-й степени за проявленное мужество в боях за Магнушевский плацдарм и форсирование реки Вислы.

После захвата города Радом советские войска двинулись вперёд. Санинструктор Нечепорчукова и еще 2 медсестры остались с ранеными солдатами в селе Овадов. Четверо суток у них не было связи, но вскоре санинструкторы смогли наладить связь и связаться с воинской частью. Раненые были спасены. В апреле 1945 года Матрёна Семёновна получила Орден Славы 2-й степени.

В мае 1946 года она была награждена Орденом Славы 1-й степени за проявленный героизм при форсировании Одера, в сражениях за Зееловские высоты и на улицах Берлина.

Войну Нечепорчукова закончила в звании старшины медицинской службы. После Победы она продолжила службу в Германии, где в 1947 году вышла замуж за старшину Виктора Константиновича Ноздрачёва.

В мае 1950 года Матрёна Семёновна с семьёй переехала на Ставрополье, родину мужа. Там она 11 лет проработала медсестрой в Красногвардейской спецшколе для больных полиомиемитом детей. 12 мая 1973 года Матрёна Семёновна Ноздрачёва получила медаль "Флоренс Найтингейл".

В 1977 году она переехала в Ставрополь, где работала в хирургическом отделении Ставропольской краевой клинической больницы.



22 марта 2017 года Ноздрачёва умерла.

 

Фёдор Матвеевич Зинченко (1902—1991) — советский военачальник, Герой Советского Союза, полковник.
Командир 756-го стрелкового полка, воины которого 30 апреля 1945 года штурмом овладели Рейхстагом, а 1 мая водрузили на нём Знамя Победы.
Боевым распоряжением командира 150 сд № 036 от 30.4.45 г. в 22.00 полковник Зинченко был назначен комендантом рейхстага.



Здесь Зинченко сфотографировался с другим ком.полка Плеходановым , после инструктажа в штабе дивизии перед штурмом Рейхстага.
Оба должны были находится в рядах штурмующих и не надеялись выжить , поэтому и попросили их сфотографировать на память........выжили оба.



Командиры стрелковых полков, первыми ворвавшихся в Рейхстаг, -командир 756-го полка полковник Ф.М. Зинченко (слева) и командир 674-го полка подполковник А.Д. Плеходанов.
Берлин. Май 1945 года.

 

4 июня 1944 года рядовой 2-го полка 50-й стрелковой дивизии Роман Семёнович Смищук, когда рота оказалась в окружении и заняла круговую оборону, уничтожил гранатами и бутылками с горючей смесью 6 вражеских средних танков.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 июня 1944 года Р. С. Смищук удостоен звания Героя Советского Союза.

 

Мирон Ефимович Кузовлев, гвардии старшина, командир взвода 1-го батальона 63-го гвардейского стрелкового Рижского полка 23-й гвардейской стрелковой Дновской Краснознаменной дивизии.



Мирон Ефимович Кузовлев родился 23 августа 1923 года в деревне Лубодёрна Туринского уезда Тюменской губернии РСФСР СССР (ныне Гаринский район Свердловской области Российской Федерации) в крестьянской семье. Русский. Отец Мирона Ефимовича умер рано, оставив на руках своей жены Татьяны Нестеровны пятерых детей.

Вскоре после смерти главы семьи Кузовлевы переехали в соседнюю деревню Кошмаки, где Мирон Ефимович окончил 4 класса начальной школы.
В 1937 году за призывы к крестьянам не вступать в колхозы и активную религиозную деятельность была арестована и в том же году расстреляна его мать. Мирон Ефимович вынужден был покинуть Кошмаки и переехать в деревню Креж, где в 1938 году вступил в колхоз. Но и в Креже он долго не задержался.
В 1940 году Кузовлев перебрался в село Филькино. Работал лесорубом Черноярского лесоучастка. Вступил в комсомол.
В апреле 1941 года устроился коновозчиком в транспортную контору Серовского торга.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии М. Е. Кузовлев был призван Серовским районным военкоматом 1 февраля 1942 года.
В боях с немецко-фашистскими захватчиками красноармеец Кузовлев с марта 1942 года на Брянском фронте. Воевал под Мценском, затем на Западном фронте участвовал в сражениях Ржевской битвы в районе Вязьмы. Был дважды ранен. После второго ранения окончил школу младших командиров. Летом 1943 года сержант М. Е. Кузовлев был направлен на Северо-Западный фронт, где его определили на должность командира отделения 1-й роты автоматчиков 63-го гвардейского стрелкового полка 23-й гвардейской стрелковой дивизии 1-й ударной армии. До января 1944 года дивизия вела позиционные бои под Старой Руссой. Зимой 1944 года Мирон Ефимович участвовал в операциях 2-го Прибалтийского и Волховского фронтов, проведённых в рамках Ленинградско-Новгородской стратегической операции. При прорыве вражеской обороны у деревни Григоркино гвардии сержант Кузовлев со своим отделением первым ворвался во вражеские траншеи и выбил противника с занимаемых рубежей, за что был награждён своей первой боевой наградой — медалью «За отвагу». Затем до лета 1944 года он сражался на линии немецкой обороны «Пантера».

До начала летнего наступления 1944 года гвардии сержант Кузовлев успел отличиться ещё раз. Перед началом Псковско-Островской операции командование постоянно требовало разведданных, и группы разведчики почти еженощно на различных участках фронта совершали вылазки за «языками».
В одной из таких операций отличился и Мирон Ефимович. Ночью 2 июля 1944 года разведчики захватили в плен немецкого обер-ефрейтора.
Гвардии сержант Кузовлев прикрыл отход группы захвата, дав возможность ей благополучно достичь своих позиций. 7 июля 1944 года 1-я ударная армия была передана 3-му Прибалтийскому фронту. 16 июля 1944 года 63-й гвардейский стрелковый полк прорвал линию обороны «Пантера» у села Бабины Пушкиногорского района Ленинградской области, и развив наступление, освободил 55 населённых пунктов, в том числе город Остров, уничтожив во время операции до 1500 солдат и офицеров противника.

В ходе Псковско-Островской операции войска 3-го Прибалтийского фронта вышли к новому оборонительному рубежу немцев — линии «Мариенбург». Прорвав оборону противника 10 августа 1944 года советские войска начали освобождение Эстонии. Во время Тартуской операции отделение гвардии сержанта М. Е. Кузовлева неоднократно демонстрировало образцы мужества и стойкости при отражении контратак превосходящих сил противника, за что Мирон Ефимович был награждён двумя медалями «За отвагу».

В результате успешного наступления в Эстонии передовые отряды 23-й гвардейской стрелковой дивизии к 18 сентября 1944 года вышли к немецкому оборонительному рубежу «Валга» в районе одноимённого латышского города. Гвардии сержант М. Е. Кузовлев со своим отделением находился в головном дозоре, когда наткнулся на группу противника численностью до 150 человек. Несмотря на многократное превосходство немцев, Мирон Ефимович решил дать им бой. Его бойцы, заняв удобную позицию, подпустили немцев на убойную дистанцию и открыли шквальный автоматный огонь. Немцы в панике бежали, бросив на поле боя 14 убитых и раненых солдат. Успешно отделение Кузовлева действовало и при прорыве сильно укреплённых рубежей немецкой обороны «Цесис» и «Сигулда» в ходе Рижской операции. Во время одного из боёв выбыл из строя командир взвода и Мирон Ефимович принял командование взводом на себя. Под его руководством взвод прорвал внешний оборонительный обвод Риги и завязал уличные бои на окраине города.
13 октября 1944 года столица Латвийской ССР была освобождена.

До середины декабря 1944 года 23-я гвардейская стрелковая дивизия участвовала в блокаде курляндской группировки противника. Затем дивизию включили в состав 3-й ударной армии и перебросили на 1-й Белорусский фронт. С 17 января 1945 года гвардии сержант Кузовлев участвовал в Варшавско-Познанской и Восточно-Померанской операциях. На подступах к городу Ландек 5 февраля 1945 года выбыл из строя командир взвода и его обязанности взял на себя гвардии сержант Кузовлев. Под его руководством взвод первым ворвался на окраину города. Бойцы Кузовлева с боем взяли три каменных здания, превращённые немцами в опорные пункты обороны, и удержали их до подхода основных сил полка, отразив несколько контратак противника. Показавший себя грамотным младшим командиром гвардии сержант М. Е. Кузовлев получил внеочередное звание старшины и так и остался на должности взводного. Особо отличился Мирон Ефимович во время Берлинской операции.

В 4 часа утра 16 апреля 1945 года под прикрытием артиллерийской подготовки подразделения 23-й стрелковой дивизии перешли в наступление с Кюстринского плацдарма в районе населённого пункта Киниц (Kienitz). Следуя непосредственно за огненным валом, первым немецких позиций достиг взвод гвардии старшины Кузовлева. В траншеях в этот момент от огня артиллерии пряталось более взвода немецких солдат, но численное превосходство противника не смутило гвардейцев. Сходу уничтожив гранатой пулемётную точку, Мирон Ефимович со своими бойцами ворвался в немецкие траншеи и в ожесточённой рукопашной схватке овладел ими, уничтожив при этом до 50 немецких солдат и офицеров и ещё 30 взяв в плен. Развивая наступление, передовые отряды 63-го гвардейского стрелкового полка ворвались в Панков — северо-восточный район Большого Берлина. Перед штурмовой группой, которой командовал гвардии старшина Кузовлев, была поставлена задача очистить от противника одно из двух сильно укреплённых зданий, превращённых немцами в опорные пункты обороны. Противник, вооружённый автоматами, пулемётами и фаустпатронами, простреливал все подходы к зданиям, не давая возможности приблизиться ни пехоте, ни бронетехнике. Группа Кузовлева через дворы соседних домов сумела незаметно подобраться к зданию, и проникнув через окна первого этажа внутрь, завязала бой с засевшими там немецкими солдатами. Очищая помещение за помещением, бойцы Кузовлева сломили сопротивление врага, уничтожив в ходе боя до 25 солдат противника. Ещё 40 военнослужащих вермахта сдались в плен. В это время другая штурмовая группа вела зачистку соседнего дома. На помощь оборонявшемуся там противнику подошли несколько танков и самоходных артиллерийских установок. Заметив это, гвардии старшина Кузовлев двумя точными выстрелами из трофейных гранатомётов подбил две САУ, вынудив остальные машины спешно отступить. Вскоре последние очаги сопротивления неприятеля были подавлены. В ходе дальнейших боёв в Берлине Мирон Ефимович участвовал в штурме вокзала Шенхольц и станции Штеттинер. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года гвардии старшине Кузовлеву Мирону Ефимовичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны М. Е. Кузовлев продолжал службу в армии до 1947 года. После демобилизации он некоторое время жил в Ейске, работал директором молокозавода. Затем переехал в Саратов, где в 1950 году окончил двухгодичную школу милиции. Сначала служил в Саратове, а в 1952 году был переведён в Южно-Сахалинск на должность старшего оперуполномоченного ОБХСС областного управления внутренних дел. В 1960 году по состоянию здоровья Мирон Ефимович вышел на пенсию и вернулся в Саратов. Последние годы жизни он тяжело болел. Врачи диагностировали у него рак позвоночника.

16 апреля 1967 года Мирон Ефимович скончался. Похоронен на Воскресенском кладбище Саратова.

 

Герой СССР - Климашкин Алексей Федотович (25.12.1925 – 17.02.1944 гг.)



Родился в 1925 году в селе Матышево Руднянского района Волгоградской области. Русский. Член ВЛКСМ. Герой Советского Союза (3.6.1944).
Награжден орденами Ленина, Славы III степени, медалью.
Алексею Климашкину было восемнадцать, когда в ноябре 1943-го из Краснопресненского райвоенкомата Москвы пришла повестка о призыве в армию.
В декабре 1943 года Климашкин прибыл на фронт в 174-й гвардейский стрелковый полк 57-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии 3-го Украинского фронта и стал пулеметчиком.

В первых же боях Алексей проявил незаурядное мужество. При прорыве вражеской обороны 31 января 1944 года гвардейский стрелковый полк вел напряженный бой недалеко от украинского села Ново-Николаевка Днепропетровской области. Фашисты вели сильный артиллерийский огонь по нашим наступавшим подразделениям.
Рота, с которой наступал командир расчета станкового пулемета гвардии рядовой Климашкин, залегла.
Под ураганным огнем Алексей с пулеметом пополз вперед, выбрал выгодную позицию и метким огнем уничтожил до роты фашистов.
Использовав этот успех, бойцы отбросили контратакующего противника.
И еще раз при отражении вражеской контратаки отличился пулеметчик Климашкин. Это произошло 1 февраля 1944 года в бою за хутор Шевченко.
Снег вокруг почернел от пороховой копоти, гвардейцам удалось захватить вражеские траншеи, но яростный огонь противника прижал наших бойцов к земле.
С гранатой в руке Климашкин первым бросился на врага и увлек за собой в рукопашную схватку всю стрелковую роту. Враг отступил.
7 февраля 1944 года в разгар боя вражеская пуля сразила командира роты. Гвардии рядовой Алексей Климашкин взял на себя командование ротой и организовал отражение вражеской атаки. В том бою был ранен и Алексей, но он отказался от эвакуации в госпиталь. Из этого боя воины роты вышли победителями, разгромив наседавших гитлеровцев.
17 февраля в бою за село Великая Костромка Апостоловского района Днепропетровской области на пути наступления роты оказалась преграда – пулеметная точка противника. Климашкин сумел подобраться к дому, из окна которого стрелял фашистский пулемет, и забросил в дом несколько гранат. Пулемет заглох. Гвардейцы бросились вперед, но сразу же залегли под сильным огнем вновь ожившего вражеского пулемета. Тогда раненый Климашкин ворвался в дом и вступил в рукопашную схватку с врагом. Гвардейцы, видевшие мужество своего боевого товарища, бросились вперед и выбили фашистов из села. Но Алексей Климашкин погиб в том бою, выполнив свой воинский долг.
Похоронен он в селе Великая Костромка.

В Москве на улице 1905 года и в школе, где учился Герой, установлены мемориальные доски.
Имя Алексея Климашкина носят улицы в селе Великая Костромка, в городах Донецке и Москве.

Проводы М.А. Климашкиной - матери Героя Советского Союза Климашкина А.Ф, из части, где служил ее сын и где был зачитан приказ Министерства Обороны СССР о зачислении его навечно в списки полка.
04.1956

 

Гений разведки, сущий дьявол в бою, бывший уголовник...

Владимир Николаевич Подгорбунский (1916—1944) — советский офицер танковой разведки, Герой Советского Союза (1944).



Совершил несколько воистину богатырских подвигов. Мог стать дважды и даже трижды Героем, войти в пантеон великих национальных воинов.
В годы Великой Отечественной войны танковая разведывательная рота гвардии капитана В.Н. Подгорбунского особо отличилась в ряде операций

Для переправы советских войск через реку Днестр увёл у немцев понтонный парк.Даже сам гвардии генерал-полковник танковых войск Михаил Ефимович Катуков предпочитал не приказывать гвардии старшему лейтенанту Подгорбунскому, а просить его - дотоле неслыханный случай в истории Красной армии. Обратимся к мемуарам Катукова "На острие главного удара":
"Встретились с ним на берегу Днестра. Коротко объяснил я, в чем суть дела, и по-дружески, не в порядке приказа, а именно по-дружески, попросил:
- Будь добр, товарищ Подгорбунский, уведи у немцев понтонный парк. Сослужи службу, век будем помнить. - И, шутя, добавил: - Учти, работа сдельная, за нами не пропадет.
В городе Казатине взял в плен немецкого гауляйтера фон Хабе и доставил его в штаб М. Е. Катукова;
На станции Фердинандовка (вблизи города Винницы) взял в плен целый железнодорожный состав немецких солдат и офицеров.
Подгорбунский был ранен 11 раз.

В 19-й гвардейской мотострелковой бригаде 1-й танковой армии его называли «гением разведки».
Родился 25 апреля 1916 года в городе Чите. Русский. Образование начальное. Рано остался сиротой, отец погиб в партизанском отряде в гражданскую войну, мать вышла замуж и уехала в Москву, оставив мальчика дяде. Скитался по стране, затем воспитывался в Читинском детском доме.

После детдома начал самостоятельную жизнь. Встав на путь нарушения закона, к 19-ти годам имел несколько судимостей за кражи и воровство.

Несколько раз бежал из лагерей. В очередной раз попав в лагерь, попал под влияние политзаключённого, бывшего военного, и написал письмо М. И. Калинину, изъявив желание порвать с прошлым и «стать на честный путь».

В 1936 году был освобождён из мест заключения и направлен для прохождения службы в Красную Армию. Получил специальность механика-водителя танка. В 1939 году демобилизовался. Жил в городе Иванове, работал на одном из предприятий города.

В январе 1942 года был вновь призван в армию Фрунзенским райвоенкоматом города Иванова. На фронтах Великой Отечественной войны прошёл путь от рядового красноармейца до капитана. Был командиром отделения бронебойщиков, механиком-водителем танка. Воевал на Калининском и Брянском фронтах. Член ВКП(б) с 1942 года.

На Курской дуге младший лейтенант В. Н. Подгорбунский уже командовал взводом разведки. Хотя взвод был танковый, его бойцы часто действовали в пешем строю, без машины пробивались в тыл противника и действовали достаточно эффективно. К концу 1943 года на его счету значилось большое количество успешных разведывательных рейдов в тыл противника. В бригаде его прозвали «гением разведки».

По словам сослуживца, "Володя ходил в бой всегда при всех регалиях". То есть, отправляясь на задание, никогда не снимал с себя погоны, награды и Гвардейский значок, хотя, согласно уставу, все это полагалось сдавать. Вот и в том скоротечном бою гитлеровцы имели возможность разглядеть начищенную до блеска медаль "За отвагу" на его гимнастерке. Троих немцев старший лейтенант застрелил в результате огневого контакта. Затем, как было сказано в представлении к награде, "перешел в рукопашную схватку, где рукояткой нагана стал таранить немцев и уничтожил троих, а четверых уничтожил его помощник младший сержант Никифоров, 2 фрица, не выдержав сопротивления, пустились наутек".

Командир бригады полковник Федор Петрович Липатенков, подписавший приказ о награждении старшего лейтенанта Подгорбунского орденом Красной Звезды, так рассказывал о своем неординарном подчиненном военному журналисту Юрию Александровичу Жукову:

"Да, оригинальный человек. Удивительные дела совершает... Иногда, конечно, нелегко бывает с ним: прошлое на него давит. ...Но временами ему становится трудно. Не всегда он может соблюдать дисциплину, поэтому иногда имеет неприятности с командованием. Но зато в бою - сущий дьявол. Такое иногда сотворит, что прямо не верится. А пошлешь проверить - все точно. У таких людей какая-то обостренная, я бы сказал, скрупулезная честность. Он как бы щеголяет ею: вот вы небось мне не верите, так посмотрите же сами!

Смотрим, удивляемся, снова смотрим - все точно!"

А еще старший лейтенант щеголял небывалым артистизмом, с которым выполнял сложнейшие задания командования. Еще цитата из мемуаров генерал-лейтенанта Н. Попеля:

"Единственного пленного в ночь перед наступлением притащили разведчики Подгорбунского. Пробрались в блиндаж, в котором трое немцев слушали пластинки. Двух прикончили финками, а одному сунули в рот салфетку и поволокли.

Подгорбунский бросился назад к патефону, аккуратно поставил мембрану на самый обод пластинки. Из блиндажа, как и пять минут назад, несся веселый тирольский вальсок..."

Гений разведки

Очень скоро старший лейтенант Подгорбунский стал до чрезвычайности популярной фигурой. О нем знало командование бригады, корпуса и даже 1й гвардейской танковой армии. Гений разведки - так с легкой руки комбрига называли Володю. Не погнушался побеседовать с ним даже член Военного совета фронта и секретарь ЦК ВКП(б) Никита Сергеевич Хрущёв, по-житейски мудро отозвавшись о развязной манере поведения гения разведки: "Блатная накипь постепенно сойдет, пустяки... А человек, по-видимому, незаурядный..."


Разведчики. Подгорбунский во втором ряду четвёртый слева. 1943 год

В конце декабря 1943 года в боях за освобождение Правобережной Украины со своими разведчиками не раз совершал рейды в тыл противника, добывал ценные сведения. Только в период с 24 по 30 декабря его взвод уничтожил 4 танка, 2 самоходные артиллерийские установки, 12 бронетранспортёров, 62 автомашины и свыше 120 солдат и офицеров противника. Было захвачено необходимое число «контрольных» пленных, одно орудие, до пятидесяти автомашин и продовольственный склад.

28 декабря в боях за город Казатин разведгруппа Подгорбунского на двух Т-34 с десантом на броне, всего 29 человек, обойдя немецкую оборону, первой ворвалась в город с тыла. Разведчики промчались по улицам, уничтожая на пути огневые точки противника, давя гусеницами и расстреливая из пулемётов живую силу противника. Разбив восемь орудий и уничтожив до сотни немецких солдат и офицеров, они вышли к привокзальной площади. Здесь танкисты расстреляли подошедший под погрузку эшелон, в одном из вагонов которого находились штабные офицеры танковой дивизии. Сапёры подорвали выходные стрелки и отрезали им пути отхода. Кроме того, на станции осталось несколько эшелонов, один из которых с военнопленными и гражданскими, отправляемыми в Германию. Пока передовой отряд разведчиков действовал в городе, к его окрестностям подошли основные силы — танковый полк подполковника И. Н. Бойко.

"Невероятно?.. - задал риторический вопрос командир бригады полковник Липатенков, рассказывая об этом подвиге Подгорбунского журналисту Юрию Жукову. - Согласен с вами. С точки зрения элементарных тактических расчетов - задача для двух танков и двадцати девяти автоматчиков непосильная. И все-таки это реальность. Подсчитано и удостоверено..."

Подсчеты произвел и начальник разведотдела штаба танковой армии полковник Алексей Михайлович Соболев. "Выясняем, что в Казатине ко времени появления дозора Подгорбунского было около трех с половиной тысяч солдат и офицеров противника. В успехе Подгорбунского решающую роль сыграли внезапность удара и "психический шок", в который впали гитлеровцы, потеряв способность к организованному сопротивлению".

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года за смелость и отвагу, проявленные при взятии Казатина, гвардии старшему лейтенанту Подгорбунскому Владимиру Николаевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2076).

11 нашивок за ранения

Отныне даже сам гвардии генерал-полковник танковых войск Михаил Ефимович Катуков предпочитал не приказывать гвардии старшему лейтенанту Подгорбунскому, а просить его - дотоле неслыханный случай в истории Красной армии. Обратимся к мемуарам Катукова "На острие главного удара": "Встретились с ним на берегу Днестра. Коротко объяснил я, в чем суть дела, и по-дружески, не в порядке приказа, а именно по-дружески, попросил:

- Будь добр, товарищ Подгорбунский, уведи у немцев понтонный парк. Сослужи службу, век будем помнить. - И, шутя, добавил: - Учти, работа сдельная, за нами не пропадет.

Вижу, у Подгорбунского глаза загорелись. Знаю: необыкновенные дела для него любых радостей дороже. Козырнул старший лейтенант: "Будет исполнено" - и ушел к своим разведчикам.

...Глубокой ночью глухими тропами пробрался Подгорбунский со своими разведчиками через боевое охранение противника, с тыла ворвался в деревню, где находился немецкий понтонный парк, и как снег на голову обрушился на маленький фашистский гарнизон. В деревне, кроме понтонеров, никого не было. Под треск пулеметов и автоматов гитлеровцы разбежались, а наши разведчики, не теряя ни минуты, взяли на буксир немецкие понтоны и привели их на берег Днестра...

А затем армейские саперы быстро соорудили понтонные паромы и стали перебрасывать на правый берег Днестра машины с горючим и боеприпасами".

Командир разведроты представил Подгорбунского к ордену Красного Знамени и вторичному присвоению звания Героя. Можно лишь гадать, почему Катуков отказался поддержать второе представление и не стал посылать наградной лист на звание дважды Героя в Москву. Ведь разведчик не только честно заслужил это высокое отличие, но и щедро заплатил за него кровью. На некоторых фотографиях мы видим на груди гения разведки шесть нашивок за ранения: три золотых - за тяжелые, три красных - за легкие.

Впрочем, генерал Попель утверждал, что Подгорбунский был ранен 11 раз: "Если бы он носил все нашивки за ранения, на груди не хватило бы места".

29 марта разведгруппа Подгорбунского на двух танках совершила рейд в тыл врага в район города Станислава (ныне Ивано-Франковск, Украина). В результате было уничтожено четыре танка Т-IV, один «Тигр», восемь бронетранспортёров, два самоходных орудия, много автомашин с различным грузом и повозок, захвачено 19 105-мм орудий, 3 зенитных пушки, взято 6 складов, из них 4 продовольственных.

В конце июля 1944 года Подгорбунский отличился в боях за польский город Ярослав. Пробравшись со своими разведчиками к реке, он зажёг несколько шашек и под покровом густого дыма переправил на противоположный берег две лодки с автоматчиками. Части вермахта пытались выбить бойцов с небольшого плацдарма, но огонь танков с берега, занимаемого советскими войсками, сорвал эти попытки. Разведчики продержались до наступления темноты и подхода основных сил.

Развивая наступление части 1-й танковой армии вышли в реке Висле, в числе первых был разведывательный дозор гвардии капитана Подгорбунского. Гвардейцы захватили небольшой паром и в ночь на 29 июля переправили на противоположный берег взвод автоматчиков. К вечеру был наведён понтонный мост и первым по нему пошли танки Подгорбунского. Позднее этот плацдарм на берегу Вислы будет назван Сандомирским.

19 августа 1944 года во время разведрейда в тыл противника группа Подгорбунского попала в засаду. Командир был дважды ранен, но продолжал руководить боем. Погиб, когда выводил остатки группы к своим. Он выпрыгнул из горящего броневика, но будучи раненым уже не смог спастись, скончался от ожогов. Опознать его смогли только по Золотой Звезде, которую он грудью прижал к земле.

Похоронен в местечке Дембно (Польша), позднее перезахоронен на кладбище братских могил города Сандомира (Польша), братская могила № 218



Награды и звания:

Герой Советского Союза (10 января 1944);
орден Ленина (10 января 1944);
орден Красного Знамени;
два ордена Отечественной войны 1-й степени;
два ордена Красной Звезды;
медаль «За отвагу»

В городе Чите именем В. Н. Подгорбунского названа улица, установлена мемориальная доска и бюст (1986). Его имя присвоено Читинскому областному детскому дому, школе-интернату (1966) и улице в городе Казатине (1965).
В Казатинской школе-интернате-гимназии имени В. Н. Подгорбунского с 1979 года существует Музей боевой славы. Музей ведёт постоянную переписку с женой, дочерью и внуками Подгорбунского.
По материалам поисковой работы в 2011 году ограниченным тиражом выпущена книга «Геній розвідки» о В. Н. Подгорбунском.


Из наградного листа к вторичному представлению к званию Герой Советского Союза (награжден орденом Красного Знамени). Тов. Подгорбунский 21.03.44 года по приказу командования бригады был назначен командиром разведывательной группы, за это время проявил себя исключительно управлять боем и при этом проявил мужество, отвагу и героизм.

21.03.44 года в районе Константиновый разбил колонну 6 автомашин, уничтожил 16 солдат, обоз 8 повозок с продовольствием, снаряжением и обмундированием.

22.03.44 года в районе Скородино разведгруппа уничтожила 19 повозок из 68 стрелковой дивизии, взято 500 лошадей, 24 пленных солдат и офицеров, убито 46 немецких солдат и офицеров.

23.03.44 года в районе города Чертков уничтожили и захватили в плен 50 грузовых и легких автомашин, 2 бронетранспортера, убито 67 солдат и офицеров, взято в плен 7 солдат и захватили полностью 3 склада.

24.03.44 года в районе города Бучач взято в плен 3 офицера из дивизии СС, заняли город Бучач. Уничтожили 40 автомашин, взято 6 складов, 3 тягача, 20 солдат и офицеров, 1 паровоз, 4 пушки, 8 понтонных лодок.

29 .03.44 года в районе города Молмоч уничтожил: 19 пушек, 3 зенитных пушки, 3 танка Т-4, 560 солдат и офицеров, в том числе одного подполковника, 1 полковника и 1 майора. Взято в плен 160 солдат и офицеров, 8 бронетранспортеров, 117 разных, захвачено 230 подвод.

29.03.44 года в районе Станислава сожжен 1 танк «Тигр» в районе переправы.

Тов. Подгорбунский В.Н. достоин правительственной награды Героя Советского Союза.

На фото Подгорбунский с сыном полка Борисом Прозоровым.Мальчика он подобрал во время разведрейда.



https://patriot-su-rf.ru/blog/43484...hiy-dyavol-v-boyu,-byivshiy-ugolovnik...?nr=1

Анна Константиновна и Владимир Николаевич Подгорбунские

 

Макар Козин



Вырезка из газеты, под рубрикой "Наши герои" фото и заметка о Козине М.М.



Расчет ручного пулемета:красноармейцы М.М. Козин (справа) и В.П. Батайкин ведут огонь по расположению противника.



Заметка о награждении М.М. Козина орденом Красной Звезды.



Вырезка из газеты "Комсорг Козин". 11 февраля 1944 г.



Заметка в газету "Подвиг комсорга Козина М.М.. Автор подполковник в отставке Коваль С.С.



Анкета Козина М.М.



Автобиография Козина М.М.
27 марта 1979 г.

 

Жаров Николай Федорович 1924 г.р.
Звание: сержант
в РККА с 05.1943 года
Место призыва: Миасский РВК, Челябинская обл., Миасский р-н
Место службы: 399 сп 111 сд 2 УкрФ



Дата подвига: 01.02.1944-28.03.1944





Дата подвига: 05.06.1944





Дата подвига: 24.08.1944





Дата подвига: 10.02.1945,14.02.1945

 

отрывок из очерка журналиста А. Стася об узниках фашистского концлагеря Маутхаузена. Бывший заключенный этого лагеря Василий Родионович Бунелик, рассказывая журналисту о своей жизни в Маутхаузене, поведал ему почти фантастическую, но тем не менее реальную историю об Александре Дмитриевиче Морозове - человеке, победившем саму смерть.

«День тот, семнадцатого апреля, никогда не забуду. Вечером под конец работы Бахмайер в окружении охранников в каменоломне появился. Возбужденный, из-под козырька фуражки на нас посматривает как-то необычно, с улыбкой, чего никогда раньше не замечалось за ним. Никто из заключенных не хочет с ним глаза -ми встречаться: стрелял он из парабеллума в людей просто так, развлечения ради, на ком взгляд остановит. А тут - улыбка! Сразу поняли мы - затевает что-то, не к добру скалится. Походил он, помахивая перчаткой, остановился. Переводчик тотчас подбежал к нему. Видим, тот самый переводчик, который по-русски понимает.

- Сейчас вам покажут любопытное зрелище, - раздался голос Бахмайера, и в сумерках, что быстро сгущались в каменоломне, тотчас вспыхнули яркие лучи двух прожекторов. Стало видно, как днем. - Смотреть внимательно! Всем смотреть!


Мы переглядывались, не понимая. А через минуту увидели. В полосе света появилось и двигалось к нам какая-то серая масса, какие-то тени, оцепленные плотным кольцом эсэсовцев. Все вокруг замерли. Мне и до этого приходилось видеть такое, что волосы поднимались дыбом, но то, что происходило в каменоломне, невозможно передать словами. Мы все были измождены, но люди, которых гнали охранники, показались нам поднявшимися из земли мертвецами. Прожекторные лучи как будто насквозь просвечивали их тела.

Люди эти, израненные, окровавленные, полуобнаженные, двигались медленно и неслышно, тесной толпой, обнимая и поддерживая друг друга. Каждый из них в отдельности не смог бы стоять на ногах. Они только потому и держались еще, что были вместе, слившись как бы в одно целое. С их плеч свисали лохмотья. Приглядевшись, я увидел наши, советские, гимнастерки...

- Хальт! - захлебываясь, прокричал Бахмайер, и люди-призраки остановились. Мы с ужасом глядели на них. Лагерники редко плакали. А тут плакали многие.

Бахмайер повернулся к нам - он любовался собственным голосом, что рокотал в мертвой тишине.
- Господа, разрешите представить вам... Всем хорошо видно? Прошу подойти ближе! Еще ближе. Вот так. Известно ли вам, кто стоит перед вами? Не догадываетесь? Ну-ка, приглядитесь внимательнее. Красавцы, не правда ли? Так вот, это и есть те знаменитые большевистские комиссары, которыми гордится родина. - Он захохотал, крутнулся на каблуках, шагнул вперед. Не спеша несколько раз протянул руку в перчатке к изорванным гимнастеркам. Эсэсовцы сразу же схватили тех, на кого он указал.

- В крематорий!

Четыре безмолвные фигуры, повиснув на руках дюжих охранников, исчезли за полосой света. Их поволокли в лагерь, к печам, что дымились между кухней и баней. Пленники молчали. И мы молчали тоже.

- Я хочу спросить вас, - стоя перед пошатывавшимся сгустком тел в гимнастерках, Бахмайер вынул из кобуры пистолет и повысил голос, - нравилось вам быть комиссарами? Вы были довольны красными звездами на рукавах? Молчание - знак согласия... Хорошо! В таком случае, может быть, среди вас найдется теперь хотя бы один, который обретет дар речи и скажет нам вслух, что он был коммунистом и комиссаром? Что? - начальник лагеря приложил ладонь к уху. - Не слышу! Молчите? Да, сейчас вы забыли даже, как слово «коммунист» выговаривается, я понимаю...





Бунелик прикрыл глаза, пальцы его сжали край стола. И вдруг из толпы людей, освещенных прожекторами, медлен -но вышел человек. В голубоватом свете мне видно было его лицо, темное и скуластое. Он, прихрамывая, приближался к Бахмайеру и не отводил от него взгляда прищуренных глаз. Подошел почти вплотную, качнулся, но устоял на ногах и сказал хрипловато, окая, четко выговаривая каждое слово:

- Хочешь познакомится? Что ж, давай. Я - Морозов Александр Дмитриевич, член коммунистической партии и большевистский военный комиссар! — слегка повернув голову в сторону oпeшившего переводчика, добавил: - Переведи ему, ты, падаль! Переведи слово в слово. Я коммунистом был, коммунистом остался и буду коммунистом даже после смерти. Что тебя еще интересует, фашистская мразь?

Вам приходилось когда-нибудь слышать тишину, такую, когда кажется, будто время остановилось? Я такую тишину слышал. Она стояла в тот миг в каменоломне, только, казалось, потрескивал пар, что вырывался из тысяч легких.
Человек, назвавшийся комиссаром Морозовым, все так же смотрел, не отрываясь, в лицо Бахмайера. В толпе за спиной этого человека началось движение. Пленные расступились, и вышел еще один, молодой, высокий, в пилотке.

- Я - Пономарев, коммунист и красный комиссар! Затем сразу двое:
- Комиссар Красной Армии, коммунист Федулов! Повторить?
- Тихонов, батальонный комиссар и, естественно, коммунист! Чем и горжусь.

Бахмайер не попятился испуганно, нет. Он сделал лишь каких-то полтора шага назад, но этого было достаточно - даже солдаты-охранники поняли, что произошло. Они молча, с суеверным страхом смотрели на людей, которые один за другим выступали вперед, навстречу дулам автоматов, произнося разбитыми губами несколько слов, что раскалывали тишину. Даже на этих мясников в мундирах, на этих убийц подействовал вызов, брошенный в лицо спокойно и без колебаний. Начальник лагеря оглянулся, как бы ища поддержки у эсэсовцев. Он тоже сообразил: ничем уже не исправить того, что случилось. Ничем! Даже если скосить всех стоявших перед ним очередями, сжечь или заживо закопать в землю. И Бахмайер заорал нечленораздельно, как животное. Он бросился в группу пленных, что росла возле него, силясь снова затолкать людей назад, в толпу.

И тогда послышался хрипловатый голос Морозова:
- Чего беснуешься, гад? Смерть страшна трусам, и ты боишься ее! Не мы, а ты!
Бахмайер вскоре взял себя в руки. Постоял, поводя парабеллумом. Потом сказал:
- Смелость - это хорошо. Смелые будут расстреляны последними. Сделать это сейчас - слишком большая роскошь для вас, господа храбрецы!

Их оставили в каменоломне. Шестьдесят восемь человек. Это были наши армейские политработники, вчерашние райкомовцы и обкомовцы, некоторые, постарше, действительно носили комиссарские звания, но немало оказалось среди них и молодых офицеров, выпускников политучилищ. Но все так и остались для нас комиссарами. Только недолго прожили они с нами.

Однажды, в день какого-то гитлеровского праздника, в воскресенье, эсэсовцы погнали их всех к тиру, где офицеры из лагерной охраны почти ежедневно тренировались в стрельбе. Весь лагерь притих и замер в предчувствии беды. И скоро действительно начался кошмар. Мне казалось, что я схожу с ума: на наших глазах происходило такое, что было страшно даже в условиях Маутхаузена. Комиссаров привязывали в тире к столбам, и офицеры-эсэсовцы, отойдя на несколько шагов, разряжали в них пистолеты почти в упор, на пари состязаясь в «меткости».

Морозов стоял там же, в тире, руки у него были скручены проволокой. Не отрываясь смотрел он на товарищей, которые гибли под пулями. Два охранника держали его. Бахмайер дрожал, как эпилептик, и кричал ему:
- Видишь? Ну, видишь, коммунист? - он перезаряжал пистолет, целился в очередную жертву и исступленно рычал: - Этому я стреляю в переносицу, следующему продырявлю уши, а затем -горло... Наблюдай, ты же смелый!
Лицо Морозова окаменело. Раздавались выстрелы, слышались стоны, неистово галдели фашисты. А Морозов стоял... Скулы выдавались еще резче, на лбу вздулись жилы, волосы его медлен -но становились белыми, как бы покрывались инеем, из стиснутых зубов сочилась кровь...

Несколько часов стоял так Морозов. Не переставая трещали парабеллумы, вальтеры и зауэры. Пороховая гарь, не успевая улетучиваться, ела глаза. А в блоках заключенные рыдали, закрывали уши, били кулаками в стены и запертые двери. Наконец комиссаров осталось четверо - это были те, кто первым вышел из толпы пленников: Морозов, Пономарев, Федулов, Тихонов.

- Твой черед! - Бахмейер показал пистолетом на Морозова. -К столбу его!
Глаза Морозова были прикованы к лицу начальника лагеря как будто он хотел запомнить эту ненавистную физиономию. Бахмайер вскинул руку с пистолетом и вдруг закричал пронзительно:
- Опусти голову! Отвернись, будь ты проклят! Закрой глаза, слышишь!
- Боишься? - глухо спросил Морозов. - Я тебя все-таки заставлю смотреть мне в глаза, ублюдок! Убивать научился, а глядеть прямо - кишка тонка? Чего побледнел? Я ведь привязан. Стреляй!

Трижды поднимал пистолет Бахмайер и трижды встречался со взглядом человека, смотревшего на него презрительно и без тени страха. Полбу начальника лагеря струился пот, у него начали трястись руки. Тыча, как слепой, пистолет в кобуру, он вдруг повернулся спиной к Морозову и пошел из тира, ускоряя шаг. Потом почти бежал, согнувшись, цепляя сапогами за камни. Эсэсовцы хмуро смотрели ему вслед, опустив автоматы, и нервно курили. Потом один из них направился к Морозову и торопливо стал распутывать проволоку».

Было тогда Морозову всего тридцать лет. Служил комиссаром отдельного отряда десантников, выполнявших особое задание в тылу у немцев. Во время очередного рейда в тыл врага был ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. Родом из Кировской области из северного поселка Има. После того случая Бахмайер оставил Александра в покое, а остальные эсэсовцы так вообще боялись его, сторонились, как черт ладана, умолкали, когда он проходил мимо. После того памятного эпизода в тире немцы смотрели на Морозова почти с суеверным ужасом.

Потом Александр Морозов участвовал в работе подпольной антифашистской организации, действовавшей в Маутхаузене. После освобождения вернулся на Родину, в свой поселок Има. Работал там бригадиром лесорубов. После войны у него родилось шесть дочерей.

Вот такая история...




http://vegchel.ru/index.php?newsid=41656

 

Трифонов Евстафий Елизарович


Год рождения: __.__.1919
ст. сержант
в РККА с __.__.1939 года
Место рождения: Тюменская обл., Ханты-Мансийский НО, Сургутский р-н, д. Кушниково



Дата подвига: 13.10.1943

 

Артиллеристы с орденами "Славы",
Первый Украинский Фронт.
декабрь 1944 г.

 

28 января не стало почетного гражданина города-героя Смоленска Федора Ивановича Комарова.



Федор Комаров родился 26 августа 1920 года в Смоленске.
Генерал-полковник медслужбы. Герой соцтруда. Академик Российской академии медицинских наук. Лауреат госпремии СССР, именных премий АМН СССР – Кончаловского, Боткина, Лепорского.



Был участником Великой Отечественной войны. Командовал орудийным расчетом.
В августе 1941 года был тяжело ранен. В 1942 – 1947 годах учился в Военно-морской медакадемии. В 1950 году защитил кандидатскую, а в 1963 году – докторскую диссертации.
Профессор. Начальник кафедры терапии.
С 1972 года – главный терапевт минобороны СССР.
С 1977 по 1989 год – начальник Центрального медуправления Министерства обороны СССР.
Федор Иванович Комаров – автор более чем 350 научных работ, в том числе учебников, монографий по различным проблемам внутренней медицины.
Подготовил 85 докторов, кандидатов меднаук.
В мае 1985 года присвоено звание «Почетный гражданин горда-героя Смоленска».

https://www.mk-smolensk.ru/social/2...arov.html?utm_referrer=https://zen.yandex.com

— Фёдор Иванович, как вышло, что вы стали врачом? Ведь медиков у вас в семье не было.

— Я родился в Смоленске в 1920 году. Отец был служащим. Семья у нас многодетная: три брата и четыре сестры. Жили мы просто, но дружно. Дом наш стоял на берегу Днепра. Летом бегали купаться. В Смоленске пошел в школу, но в начале 30-х мы переехали в Москву. Там, недалеко от станции Сетунь, я и закончил школу. Было ясно, что у меня есть склонность к техническим дисциплинам, поэтому поступать пошел в инженерно-строительный институт.


Федор Комаров – горнист класса. 1937 г.

Всего два месяца мне довелось там отучиться. Началась война, и прямо с институтской скамьи отправился на фронт.
Служил в 298-м конно-артиллерийском полку 192-й горно-стрелковой дивизии в должности помощника командира взвода конной разведки.
Дивизион наш дислоцировался в Карпатах близ города Турка. Бои шли ожесточенные.


Рядовые Ф. Комаров и А. Горячев – сокурсники по Московскому инженерно-строительному институту и однополчане

Повоевать как следует я не успел — уже 17 июля 1941 года получил сквозное ранение в живот. Жив остался, в общем-то, чудом.
Это была настоящая мясорубка: многие погибли, кому-то оторвало ноги, руки…

Четыре месяца переводили меня из госпиталя в госпиталь: Кировоград, Днепропетровск, Ростов-на-Дону, Дербент…. Выписали с переосвидетельствованием через год. Вернулся в Москву — а мой инженерно-строительный эвакуирован на Восток. Пошёл учиться в Московский авиационный институт, на самолетостроительный факультет.

Но и тут проучился недолго. В июне 1942 года вновь был призван на фронт. Прибыл в военкомат — и тут меня по разнарядке направили на учебу в Военно-морскую медицинскую академию, в то время эвакуированную из Ленинграда в Вятку.

Так, неожиданно для самого себя, я стал осваивать профессию военного врача. И она стала делом моей жизни.

— Правда ли, что вы окончили академию с золотой медалью?

— Да, в то время отличники учебы отмечались медалями.

— Говорят, вы уже в академии были командиром роты и даже отдельную комнату получили.

— Да, мне выделили крошечную жилплощадь, которую я быстро превратил в подобие дома, украсив стены собственными картинками. Всегда любил рисовать. И уюта, конечно, хотелось.

Помимо рисования, увлекался футболом и волейболом. В нашей футбольной команде я был левым нападающим. Помню, вышла газета, где был репортаж об одном из наших матчей: «Красивым ударом второй гол в ворота соперника забивает Комаров».

— А уже на пятом курсе вы женились…

— Да, а семейным студентам разрешали снимать квартиру. Тогда мы уже вернулись в Ленинград. И я каждый день шел пешком после окончания занятий от нашей академии до Пяти углов, там покупал цветы для моей любимой жены Тамары Демьяновны, и потом поворачивал на Фонтанку. В 47-м родилась Наташа, наша единственная дочь.
А после окончания академии я был зачислен в адъюнктуру при кафедре госпитальной терапии Военно-морской медицинской академии. Кафедрой руководил академик АМН СССР, видный клиницист, один из основателей отечественной клинической физиологии, ученик И.П. Павлова Николай Иванович Лепорский. Под его руководством в 1950-м году я защитил диссертацию, посвященную изучению желудочной секреции у здоровых людей и больных язвенной болезнью желудка в периоды ночного сна и бодрствования. Эта работа стала одной из пионерских в отечественной хронобиологии и хрономедицине.

— Как складывалась ваша жизнь после окончания учебы?

— Я был назначен на должность преподавателя кафедры госпитальной терапии. У меня были блестящие учителя. Помимо Лепорского, это профессор О.П. Куфарева, член-корреспондент К.А. Щукарев, профессор З.М. Волынский… А нашей клинической базой была больница им. Коняшина — многопрофильная больница без специализированных терапевтических отделений, и большинство пациентов нуждались в неотложной помощи. Это, конечно, стало хорошим фундаментом для приобретения опыта, помогло сориентироваться в различных областях внутренней патологии. Информативных методов лабораторной и инструментальной диагностики еще не было, судьбу диагноза во многом решали анамнестические данные и физикальные методы исследования. Вскоре меня начали приглашать в качестве консультанта в хирургические и гинекологические отделения больницы, и, видимо, отсюда у меня зародился и на всю жизнь сохранился интерес к пограничным и сочетанным заболеваниям органам брюшной полости.

— В 1956 году Военно-морская академия объединилась с Военно-медицинской академией им. С.М. Кирова. И вы получили там новую должность.

— Да, там была учреждена Научно-исследовательская лаборатория питания, и я был назначен руководителем физиологического отдела. Дело в том, что я на тот момент имел репутацию неплохого клинициста-гастроэнтеролога, знавшего проблемные вопросы физиологии пищеварения. В этой лаборатории мы сделали много важных, полезных работ, и, кстати, эти работы легли в основу моей докторской диссертации в области питания здорового и больного человека. Для меня было важно, что мы ни на минуту не прерывали связь с клиникой, каждый день принимая пациентов.

— В 1959 году вы стали заместителем заведующего кафедрой усовершенствования врачей ВММА им. С.М. Кирова, а в 1967-м, после защиты докторской диссертации, — заведующим кафедрой.

— Много лет я заведовал этой кафедрой. Нашей клинической базой тогда была больница №17 «В память 25-летия Октября» — одно из старейших многопрофильных учреждений Ленинграда. В народе её звали «четвертак». Здесь преобладал тяжелый контингент больных с разнообразной патологией внутренних органов. Наши слушатели обучались на базе кафедры два года, но я понимал, что только клинических знаний, приобретенных в ходе лечения больных, им будет недостаточно для исполнения обязанностей руководителей терапевтической службы ВМФ. Нам нужна была новая база, оснащенная современной диагностической аппаратурой.
Такой базой оказалась новая больница №20 Московского района Ленинграда, которую возглавила талантливый врач и организатор П.Т. Качалова. За несколько лет мы создали прекрасный творческий тандем сотрудников нашей кафедры и этой больницы, стараясь служить общему делу — исцелению больных и подготовки высококвалифицированных врачей.

Мы старались создать в больницу особую доверительную, дружескую атмосферу между пациентами и врачами, и это у нас, по-моему, неплохо получалось. Вообще, должен сказать, создание такой атмосферы — важный компонент успешной терапии, далеко не все медики понимают это сегодня. Создай человеку самые комфортные условия, оснасти клинику самой лучшей аппаратурой — но если нет доверия к врачу, общего с ним языка, толку не будет никакого.

— Говорят, еще одним вашим «рабочим местом» на протяжении 20 лет была публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина.

— Дело в том, что мы жили совсем рядом, на той же площади Островского, где была эта библиотека. Я приходил с работы, ужинал и шел туда. Часа два там занимался, читал всю новейшую медицинскую литературу.



Наталья Фёдоровна, дочь:

— У нас была большая коммунальная квартира, мы занимали одну комнату. Когда папа возвращался из библиотеки, они с мамой укладывали меня спать и шли гулять. Когда возвращались, я обычно уже спала. Они с мамой вообще очень хорошо, дружно жили. Почти 70 лет вместе. Папа и сейчас иногда забудется — и зовёт её: «Тамара!»

— А каким он был доктором?

— Очень хорошим. Чутким, внимательным к деталям. Заботился и о пациентах, и о сотрудниках. К каждой санитарочке подойдет, расспросит. Все у него были обласканы и обогреты его добротой. И, сколько себя помню, всё время их кафедра занимала первые места и получала переходящие красные знамена. Всегда это почетное знамя, таким знаком качества, у них на кафедре стояло.

Папины клинические обходы были легендой. Я уже сама пошла учиться в Первый Ленинградский медицинский институт, и иногда на них присутствовала. После выслушивания доклада лечащего врача и осмотра больного он всё подвергал тщательному анализу: назначения, результаты лабораторных исследований, задавал вопросы молодым и более опытным врачам, самому пациенту, причем всегда делал это очень деликатно, чтобы не нанести человеку психологической травмы. Он часто хвалил коллег, а на недостатки указывал как-то не обидно. Не помню, чтобы кто-то на него затаил зло, счел его замечания несправедливыми. Все его всегда любили. Да и сейчас любят.


Ф.И. Комаров с супругой на первомайской демонстрации, 1951 год

— Фёдор Иванович, наверное, именно благодаря всем этим качествам вы стали председателем Этической комиссии Минздрава?

Ф.И. Комаров: Действительно, такая комиссия была создана в 1988 году по инициативе тогдашнего министра здравоохранения академика Б.В. Петровского. Я был назначен её председателем. Но к тому времени я уже был академиком РАМН, мы переехали в Москву, потому что меня назначили на должность главного терапевта Минобороны СССР, а всё руководство министерства находилось в столице. Первое время мне пришлось много ездить из Ленинграда в Москву и обратно, а это занимало очень много времени.



— Ну да, «Сапсана»-то еще не было…

— Нет, конечно, ехали по 7-8 часов, времени на клиническую практику и преподавание оставалось мало, а меня это не устраивало. Так было принято решение о переезде в Москву, где мы обосновались в 1972-м году.

Но переезжал я с условием — что мне дадут возможность возглавить клиническую кафедру. «Кабинетная» работа была мне неинтересна. Мне всегда нужны были живые люди, возможность им помогать, передавать свой опыт другим. Так я стал еще и заведующим кафедрой госпитальной терапии Первого Московского института им. И.М. Сеченова.

Это было очень полезное и плодотворное совместительство. Московская клиника состояла, в отличие от ленинградской, из целого ряда узкоспециализированных отделений. Здесь я ближе познакомился с кардиологическим, пульмонологическим, гастроэнтерологическим, ревматологическим, эндокринологическим профилями, с отделением функциональной диагностики, их руководителями, замечательными, талантливыми врачами, которые на моих глазах становились докторами наук, цветом российской медицинской науки.

А через несколько лет меня назначили на должность начальника Военно-медицинского управления СССР. Это территория всего Союза от Калининграда до Камчатки. Колоссальная ответственность.

— Как главному терапевту Вооруженных сил, а потом и как начальнику Центрального военно-медицинского управления, вам часто приходилось бывать в «горячих» точках…

— Да, это и Афганистан в период боевых действий, и Чернобыль для организации медицинской помощи пострадавшим, и землетрясение в Армении… Вот только на войну в Чечне мне уже не довелось летать. А так везде бывал неоднократно, и именно с этой работы, собственно, началось такое направление, как медицина катастроф. Конечно, горько и обидно, что такие масштабные катастрофы происходят и уносят человеческие жизни, но лучше быть к ним всегда готовыми, надеясь, что эти знания и умения не пригодятся, чем наоборот. Мы были готовы.


У постели пострадавшего во время землетрясения в Армении

— Фёдор Иванович, вы всю жизнь занимаетесь наукой, стали создателем ряда оригинальных научных направлений. Какие из этих разработок кажутся вам сегодня наиболее актуальными?

— В первые годы своей работы я был сосредоточен в основном на проблемах гастроэнтерологии. Мы изучали суточные ритмы работы желудка, поджелудочной железы, кишечника, влияние пищевых веществ на секреторно-моторную функцию пищеварительного аппарата, разрабатывали вопросы рационального питания. Нам удалось получить основополагающие данные по лечению заболеваний желудочно-кишечного тракта с учетом суточной периодики его секреторных, моторных и нейрогуморальных функций. Еще в 1966 году в соавторстве с Л.В. Лисовским и Л.В. Захаровым мы опубликовали первую в СССР монографию, посвященную вопросам хронобиологии: «Суточный ритм физиологических функций у здорового и больного человека».

Потом мы стали более детально изучать течение язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, хронического гастрита, выявлять зависимость течения этих заболеваний от ряда внешних факторов. Разрабатывали новые методики диагностики и лечения. Например, мы разработали метод определения состояния кровотока в слизистой оболочке желудка, а также диагностические критерии воспалительных заболеваний желчевыводящих путей. Цикл этих работ мы подытожили в монографии «Острый живот и желудочно-кишечные кровотечения в практике терапевта и хирурга».

Было много работ по исследованию нейрогенных механизмов гастродуоденальной патологии. Вместе с сотрудниками Института экспериментальной медицины АМН СССР проведены многочисленные клинико-экспериментальные исследования, созданы экспериментальные модели нейрогенных дистрофий желудка. Некоторые результаты наших исследований зарегистрированы в качестве открытий. Вскрыты механизмы нейрогенных дистрофий у больных язвенной болезнью. Впервые установлено значение истощения резервов катехоламинов в тканях желудка и миокарда в механизмах течения ЯБЖ и ИБС. Эти исследования также легли в основу нашей монографии «Нейрогенные механизмы гастродуоденальной патологии».

Большая работа была проделана по состоянию обмена веществ при язвенной болезни. Впервые определены характеристики расстройств жирового, липидного, белкового и углеводного обмена в зависимости от стадии заболевания. Эти разработки легли в основу целенаправленных диет и терапевтических назначений.

Уже в Москве, будучи главным терапевтом Вооруженных сил, я увлекся исследованием органов пищеварения во время беременности, сердечно-сосудистой патологией и пульмонологией. Мы опубликовали монографию о начальной стадии сердечной недостаточности, связав это состояние с заболеваниями ЖКТ. За цикл работ по изучению сердечно-сосудистой недостаточности нам с соавторами была присуждена Государственная премия в 1980 году.

В последние годы преобладающими опять стали хронобиологические исследования. Мы разработали классификацию суточных типов колебаний артериального давления у больных с гипертонической болезнью, и это открыло новые возможности к лечению весьма распространенного недуга. Результаты этих работ были так важны, что мы инициировали создание проблемной комиссии по хронобиологии и хрономедицине при Минздраве, которую я возглавлял в течение многих лет.


Исследуя околочасовые ритмы синтеза белка в слизистой оболочке желудка у пациентов с язвенной болезнью, мы установили множество важных закономерностей. Например, язвенная болезнь является системным заболеванием, а не локальным страданием, как считалось ранее. В развитии обострения существенную роль играют эндогенные факторы. Обострения начинаются за 2–3 недели до его клинических проявлений. Или, например, отсутствие признаков нормализации синтеза белка — это признак скорого нового обострения. Зная всё это, можно принять предупредительные меры, облегчить течение заболевания или даже избежать ремиссии.



В нашей лаборатории на базе Первого МГМУ им. Сеченова выполнена серия приоритетных работ по изучению роли мелатонина у больных с заболеваниями внутренних органов. В частности, установлена роль нарушений продукции мелатонина в механизмах язвообразования. Удалось установить роль мелатонина в сезонных обострениях язвенной болезни, а также его протективную функцию, предупреждающую язвообразование. В 1999 году мы получили патент по применению мелатонина в сочетании с гипотензивными средствами в лечении больных гипертонической болезнью.

Наталья Фёдоровна, дочь Ф.И. Комарова:

— Кстати, за серию этих работ он был удостоен в Кембридже в 1993 году звания «Человек XX столетия».

— Фёдор Иванович, а на ваших крупных военно-медицинских должностях что удалось важного сделать?

— Там тоже работы хватало. Уровень подготовки войсковой медицины, когда я вступил на должность главного терапевта ВО ССР, был явно недостаточным. В медпунктах делались лишь самые элементарные вмешательства, оснащенность медицинской аппаратурой была совсем слабая. Мы начали большую кампанию по совершенствованию материально-технической базы и внедрению новых методов диагностики и лечения в медицинских пунктах полков. Повсеместно были внедрены лабораторные методы исследования, электрокардиография, которой тогда в частях не было. Всё это позволило реформировать медицинское обеспечение Вооруженных сил.

Многое пришлось изменить и в гарнизонных госпиталях, где уровень медицинского обеспечения оставлял желать лучшего. Планомерно повышали квалификацию сотрудников, оснащали госпитали необходимым оборудованием. Постепенно военная медицина стала считаться самой лучшей в стране, а ведь было совсем иначе.

Мы занимались медицинским обеспечением всех крупных строек страны — например, БАМа. А если возвращаться к «горячим точкам» и медицине катастроф, то нами впервые были созданы подвижные медицинские формирования для оказания экстренной помощи в чрезвычайных ситуациях — при промышленных и транспортных катастрофах, стихийных бедствиях. Всё это потом легло в основу создания МЧС.

— Фёдор Иванович, а если бы не война, не направление на учебу в военно-медицинскую академию, — стали бы строителем?

— Строителем? Теперь уж и не знаю, как бы я не был врачом.

Наталья Фёдоровна:

— Уверена: папа был бы отличным строителем или авиатором, потому что он талантлив во всем. Но я рада, что он стал врачом. Потому что очень много важного и нужного в этой профессии он сделал.

Я сама стала врачом и отдала этому делу всю жизнь, глядя на отца. С детства меня увлекали его медицинские атласы значительно больше, чем детские книжки. Я на них выросла. Вопрос, в какую профессию идти, для меня никогда не стоял. Только в медицину!

Но всё же для меня он всегда был, прежде всего, отцом, самым добрым и любящим на свете. Помню, как ребенком ждала его возвращения с работы. Это был праздник!

С институтскими друзьями потом собирались у меня дома — он рассказывал, как устроены почки и другие органы, еще какие-то темы объяснял. Рассказывал очень хорошо, интересно и понятно. Не зря же он возглавлял много лет терапевтическое общество в Ленинграде, потом в Москве.

— Папа ваш общительный, компанейский человек?

— Людей он всегда любил, но вот шумные компании — нет. Всегда на первом месте была работа. Даже когда шли в театр, мама одевается, а он до последнего сидит, что-то пишет. У него огромное количество публикаций — книг, монографий, учебников, статей. Всего более четырехсот!

— Наталья Фёдоровна, а вы кто по специальности?

— Я физиотерапевт. 40 лет отработала.

— Сейчас ведутся разговоры, что нужно эту специальность упразднить.

— Да, и упраздняют фактически. Её соединили с лечебной физкультурой.

— Во многих больницах отделения физиотерапии и ЛФК закрыли.

— Это безобразие, конечно. Сейчас выпускают реабилитологов, которые от всего «зацепили» понемножку: это и физиотерапия, и массаж, и ЛФК, и иглорефлексотерапия… По каждому предмету — очень поверхностные знания. В итоге глубоко они не знают ничего. Когда я защищала кандидатскую, расцвел институт физиотерапии, мы учились на эту специальность два-три года… А то, что происходит сейчас, очень грустно и обидно. Думаю, будь папа помоложе, он бы так этого дела не оставил, обязательно бы вмешался и добился разумного решения.



— Фёдор Иванович, вы почётный гражданин Смоленска. Там вы родились. Не скучаете по родному городу?

— Скучаю иногда. Но они меня не забывают. Пишут, поздравляют, звонят, зовут. Хотелось бы приехать, но теперь уже трудно.


Наталья Фёдоровна:

— Его и правда не забывают. Несмотря на преклонный возраст, он до сих пор советник президиума РАН. И ему очень важно, что о нем помнят. Это даёт силы жить. Ему написали, пришли или позвонили — для него это всегда большая радость. Выходит, всё было не напрасно, раз не забыли.


— Фёдор Иванович, вот вы разработали принципы рационального питания, «открыли» науку биоритмологию, где важное значение имеет правильный ночной сон. А сами вы этих принципов придерживаетесь?

— А как же. Люблю вкусно поесть. И поспать тоже люблю. Сейчас это стало можно — появилось много свободного времени. Раньше было всё время некогда. Если к нам приходят гости, мы всегда первым делом наливаем чай, ставим на стол что-то вкусное. Очень важен человеческий контакт — и в медицине, и в жизни. Если люди будут внимательно и доброжелательно относиться друг к другу, меньше будет болезней. Не будет военных конфликтов. Это я вам как военный врач говорю.

Беседу вела Наталия Лескова

Фото автора и из семейного архива Ф.И. Комарова

https://medbook.ru/news/29693

 

Первая Звезда Героя

Украсила грудь Ивана Кожедуба 4 февраля 1944 года. А ведь самый результативный ас антигитлеровской коалиции мог вообще не оказаться на фронте, мог погибнуть в первом же своём бою, причём от рук своих же, а мог и совершить огненный таран, чтобы смерть не оказалась напрасной. Но…


Иван Никитович был пятым, самым младшим ребёнком в семье церковного старосты Никиты Илларионовича. Маленького Ваню с детства приучали к труду и давали понять, что без него семья не обойдётся.

Мальчик любил учиться. Даже после того как отец, из-за болезни матери, забрал его из школы, Ваня уговорил отца позволить вернуться к образованию. Юный Кожедуб увлекался литературой, интересовался техникой, хорошо рисовал. Так хорошо, что отец мечтал в будущем увидеть сына художником и с гордостью показывал его рисунки односельчанам. Иван же мечтал о небе и, помимо усердной учёбы, не менее усердно занимался спортом.


Из-за малого возраста Кожедубу не удалось устроиться работать помощником мастера, поэтому юноша поступил в химико-технологический техникум, на третьем курсе которого записался в аэроклуб. После аэроклуба Иван оказался в авиаучилище – Чугуевской школе военных лётчиков. К началу Великой Отечественной он уже служил в этой школе инструктором, а его учеников забирали на фронт.

На фронт рвался и сам Иван, подавал рапорты, но раз за разом получал отказы – хорошие инструкторы были нужны. Училище эвакуировали в Казахстан, тужа же отправился и старший сержант Кожедуб. Лётчик продолжал писать рапорты и разбирал тактики ведения воздушных боёв, делился выводами с курсантами.



В конце 1942-го наконец пришёл долгожданный приказ: Кожедуба командировали в 240-й истребительный авиационный полк 302-й истребительной авиационной дивизии. В начале весны 1943 года полк направили на Воронежский фронт.

Первый бой Ивана Никитовича состоялся 26 марта 1943-го, тогда он не побоялся самостоятельно атаковать сразу 6 Bf.110 и едва не стал жертвой пары Bf.109. Бронеспинка Ла-5 спасла лётчика, но при возвращении на аэродром он «поймал» 2 зенитных снаряда от своих. Опытный инструктор смог посадить самолёт, который не подлежал восстановлению. После этого Кожедуб долгое время летал на «остатках», не имея своего истребителя.


Боевой счёт лётчик открыл только 6 июля 43-го, сбив пикировщик Ju-87, в свой сороковой вылет. На следующий день – ещё один Ju-87, 9 июля – пара Bf.109. Немногим ранее Кожедуб получил звание младшего лейтенанта, а в августе стал командиром эскадрильи. Во время битвы за Днепр талант лётчика раскрылся во всю мощь – за 10 дней он сбил 11 машин противника.

12 октября лётчик сбивает немецкий бомбардировщик, но бортсрелок поджигает «Лавочку», а Иван выбирает цель на земле и направляет на неё свой самолёт. Воздушный поток сбивает пламя, лётчик выравнивает машину и возвращается на аэродром. За всю войну аса так ни разу и не сбили.


4 февраля 44-го, за 146 боевых вылетов и 20 сбитых, уже старшему лейтенанту Кожедубу было присвоено первое звание Героя Советского Союза. Вторая «Золотая Звезда» украсила гимнастёрку аса, получившего звание капитана и должность заместителя командира 176-го гвардейского полка, 19 августа 44-го, за 256 вылетов и 48 сбитых. Третью Звезду Иван Никитович получил уже после войны, 18 августа 45-го, за высокое воинское мастерство, личное мужество и отвагу, проявленную на фронтах войны.


Последний воздушный бой с немцами гвардии майор Кожедуб провёл 17 апреля 45-го, сбив сразу 2 FW-190, а всего на счету аса 64 победы.

Но существует и «американский счёт» лётчика. В своих мемуарах Кожедуб упомянул сбитие двух американских «Мустангов» 17 апреля 1945-го. Ещё два «Мустанга» оказались на его счету спустя 5 дней. Утверждается, что Иван Никитович сбил и 3 бомбардировщика B-17 8 мая. Позже, уже в Корейском небе, Кожедуб руководил советскими лётчиками. Сразу несколько источников утверждают, что невзирая на запрет Сталина, Иван Никитович всё же поднимался в небо и сбил ещё 17 американских самолётов…


https://cont.ws/@djadkohobb/1575264

 

Бадигин Алексей Тимофеевич
Год рождения: __.__.1918
Место рождения: Ульяновская обл., Ново-Спасский р-н, с. Суруловка
сержант
в РККА с 09.1939 года
Место призыва: Ново-Спасский РВК, Куйбышевская обл., Ново-Спасский р-н
Место службы: 25 мбр

 

Ушёл из жизни легендарный советский разведчик Алексей Ботян.
10 февраля Алексею Николаевичу Ботяну исполнилось 103 года.

 

Статья С. Прохорова " Герой из Каширы"
Статья о Герое Советского Союза Моргунове Сергее Николаевиче из газеты "Ленинское знамя" № 63 от 16 марта 1975 года



Статья В. Субботина "В боях за Родину " о Гаврилине Павле Федоровиче, Герое Советского Союза
1967 год

 

Статья из армейской газеты времен Великой Отечественной войны "Подвиг двадцати семи"



Статья "Так бить врага " из армейской газеты времен Великой Отечественной войны

 

Приближая Победу:
Гибель группы Кузнецова

9 марта 1944 года в селе Боратин Бродовского района Львовской области в бою с группой бандеровцев погиб советский разведчик Николай Кузнецов и два его боевых товарища. Кузнецов с соратниками возвращались из Львова, где разведчик застрелил шефа правительства Галиции Отто Бауэра, начальника канцелярии правительства генерал-губернаторства доктора Генриха Шнайдера и подполковника авиации Петерса. На выезде из города группа вынуждена была завязать перестрелку с гестаповцами, ликвидировала немецкого офицера и его адъютанта, после чего оставила повреждённую машину и пешком отправилась в лес, пробираться в расположение партизанского отряда «Победители» под руководством Дмитрия Медведева.

По одной из версий, группа Кузнецова столкнулась в лесу с бандой УПА*, по другой, подтверждённому после войны расследованием специальной оперативно-следственной группы, партизаны и разведчик попали в засаду бандеровцев в селе Боратин. Как рассказали местные жители, Николай Кузнецов в форме немецкого офицера и сопровождавшие его Ян Каминский и Иван Белов зашли в хату Степана Голубовича и сели ужинать. Через некоторое время туда же ворвались бандеровцы. Голубович вспоминал, как «в комнату вошел вооружённый участник УПА, кличка которого, как мне стало известно позднее, Махно. Через каких-то минут пять в комнату начали заходить другие участники УПА. Вошло человек восемь, а может, и больше... «Руки вверх!» – давалась команда раза три, но неизвестные рук не подняли...» После этого Кузнецов сделал вид, что ищет зажигалку и что-то сказал товарищу, тот бросился на пол и тут же раздался взрыв. Спутник Кузнецова схватил портфель с документами и выпрыгнул в окно, но был убит бандеровцами. Оуновцы сообщили об этом происшествии в гестапо. Позднее отчёт Кузнецова и некоторые другие бумаги были переданы гитлеровцам.

Погибших похоронили на окраине села. В 1959 году была проведена эксгумация останков, и советский антрополог Михаил Герасимов подтвердил, что «представленный на специальную экспертизу череп действительно принадлежит Кузнецову Н.И.» Боевой соратник Кузнецова Николай Струтинский добился перезахоронения останков разведчика во Львове на Холме Славы в июле 1960 года.

Николай (Никанор) Иванович Кузнецов, действовавший в Ровно и Львове под именем обер-лейтенанта Пауля Зиберта работал в немецком тылу на протяжении полутора лет. Кузнецов был самым результативным советским разведчиком-диверсантом. Он уничтожил 11 высших фашистских чинов. Среди них главный финансист рейхскомиссариата доктор Ганс Гель, верховный судья Западной Украины Альфред Функ. Николаем Ивановичем был похищен из собственной квартиры, а затем расстрелян партизанами командующий карательными батальонами на Украине генерал-майор Макс фон Ильген. Глава администрации рейхскомиссариата Украины генерал Пауль Даргель после взрыва гранаты выжил, но потерял обе ноги.

При выполнении акций возмездия советский разведчик оставлял улики, которые указывали на оуновцев и это значительно подорвало доверие немцев к бандеровцам и привело к их арестам. Во время встречи с рейхскомиссаром Украины Эрихом Кохом Кузнецов получил ценные сведения о готовящемся немцами прорыве в районе Курска и передал эти данные в Москву. Это помогло разгрому фашистов на Курской дуге. Кузнецов получил и передал своему руководству данные о готовящемся покушении на Рузвельта, Сталина и Черчилля на конференции в Тегеране в 1943 году, что помогло сорвать планы фашистов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов посмертно получил звание Героя Советского Союза. Представление на награждение подписал начальник 4-го Управления НКГБ СССР Павел Судоплатов.

После распада Советского Союза на Украине снова подняли голову украинские националисты. Памятники Кузнецову в Ровно и Львове были демонтированы в 1992 году. После «революции гидности» бандеровцы совсем осмелели. В 2015 году Николая Ивановича «декоммунизировали» и снесли памятник ему в селе Повча Ровенской области. В 2016 году город Кузнецовск Ровенской области был переименован в Вараш. В 2018 году была осквернена могила героя во Львове, в 2019 году с надгробия вандалы украли бронзовый барельеф Кузнецова. А в феврале 2020 года мэр Львова Андрей Садовой предложил торги по поводу перезахоронения праха Николая Кузнецов в России. Националист Садовой заявил: «Пока наши ребята находятся в плену, я считаю, что мы не имеем морального права этот вопрос рассматривать. Когда Российская Федерация вернет нам наших ребят... тогда мы будем этот вопрос рассматривать». Депутат Госдумы Александр Хинштейн предложил выкупить прах Николая Кузнецова и объявил о сборе средств на это. Так спустя 75 лет после окончания Великой Отечественной войны продолжается война бандеровцев с погибшим героем.

https://odnarodyna.org/content/priblizhaya-pobedu-gibel-gruppy-kuznecova