Сёстры милосердия

Сообщения объединены, 24 мар 2015, время первого редактирования 24 мар 2015

Помогали. И русская литература оставила тому свидетельства.


Николай Гумилёв

У поэта не одно стихотворение посвящено сестрам милосердия.

24 августа 1914 г. Гумилёв был зачислен в 1-й эскадрон лейб-гвардии Ее Величества государыни императрицы Александры Федоровны уланского полка и 28 сентября. К войне, можно сказать, был подготовлен: он хороший стрелок, отважный молодой человек, и уже в декабре 1914 г. улан Гумилёв был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. В марте 1915 стояли сильные морозы, Гумилёв промёрз, подхватил воспаление лёгких и попал в лазарет.

Там он написал два стихотворения.

Считается, что стихотворение «Сестре милосердия» обращено к сестре милосердия А.Л. Бенуа (?), работавшей в лазарете деятелей искусств на Введенской улице, где находился на излечении поэт. Под «англичанкой» же, как предполагают исследователи, поэт имел в виду Флоренс Найтингейл. Хотя это пока точно не установлено.

Гумилёв Николай Степанович
Сестре милосердия (Нет, не думайте, дорогая…)

Нет, не думайте, дорогая,
О сплетеньи мышц и костей,
О святой работе, о долге…
Это сказки для детей.

Под попреки санитаров
И томительный бой часов
Сам собой поправится воин,
Если дух его здоров.

И вы верьте в здоровье духа,
В молньеносный его полет,
Он от Вильны до самой Вены
Неуклонно нас доведет.

О подругах в серьгах и кольцах,
Обольстительных вдвойне
От духов и притираний,
Вспоминаем мы на войне.

И мечтаем мы о подругах,
Что проходят сквозь нашу тьму
С пляской, музыкой и пеньем
Золотой дорогой муз.

Говорим об англичанке,
Песней славшей мужчин на бой
И поцеловавшей воина
Пред восторженной толпой.

Эта девушка с открытой сцены,
Нарумянена, одета в шелк,
Лучше всех сестер милосердия
Поняла свой юный долг.

И мечтаю я, чтоб сказали
О России, стране равнин:
— Вот страна прекраснейших женщин
И отважнейших мужчин.

10 марта — конец мая 1915 года

Ответ сестры милосердия (Я не верю, не верю, милый…)
«…Омочу бебрян рукав в Каяле реце,
утру князю кровавые его раны на жестоцем теле».

Плачь Ярославны

Я не верю, не верю, милый,
В то, что вы обещали мне,
Это значит, вы не видали
До сих пор меня во сне.

И не знаете, что от боли
Потемнели мои глаза.
Не понять вам на бранном поле,
Как бывает горька слеза.

Нас рождали для муки крестной,
Как для светлого счастья вас,
Каждый день, что для вас воскресный.
То день страданья для нас.

Солнечное утро битвы,
Зов трубы военной — вам,
Но покинутые могилы
Навещать годами нам.

Так позвольте теми руками,
Что любили вы целовать,
Перевязывать ваши раны,
Воспаленный лоб освежать.

То же делает и ветер,
То же делает и вода,
И не скажет им «не надо»
Одинокий раненый тогда.

А когда с победы славной
Вы вернетесь из чуждых сторон,
То бебрян рукав Ярославны
Будет реять среди знамен.

10 марта — конец мая 1915 года

А вот в 1916-ом, опять попав в лазарет (Царскосельский), Гумилёв посвящает стихотворение Великой княжне Анастасии.


Великая княжна Анастасия

Ей было тогда 15 лет, они с сестрой Марией по молодости лет формально не могли работать сестрами милосердия, но были патронессами госпиталя.


Великие княжны Мария и Анастасия Николаевны на фоне башен Федоровского городка Царского Села. Акварель.

Они читали вслух раненым, писали письма под диктовку родным солдат, щипали корпию, готовили бинты, вязали для раненых свитера, раздавали лекарства. И свои деньги Мария и Анастасия отдавали на покупку лекарств. Даже давали раненым концерты, находя время на это между уроками.


Великие княжны Анастасия и Мария в Лазарете для раненых воинов № 17 Их императорских высочеств Великих княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны при Фёдоровском государевом соборе.

Один из раненых писал о княжнах следующее: «Первое впечатление о Великих Княжнах никогда не менялось и не могло измениться, насколько они были совершенными, полными царственного очарования, душевной мягкости и бесконечной доброжелательности и доброты во всем. У них было врожденная способность и умение несколькими словами смягчить и уменьшить горе, тяжесть переживаний и физические страдания раненых воинов. Все царевны были чудесными русскими девушками, полными внешней и внутренней красоты».

Конечно же, юной Анастасии льстило внимание знаменитого поэта и воина Гумилёва))

Вот и сами стихи.

Её Императорскому Высочеству великой княжне Анастасии Николаевне ко дню рождения

Сегодня день Анастасии,
И мы хотим, чтоб через нас
Любовь и ласка всей России
К Вам благодарно донеслась.

Какая радость нам поздравить
Вас, лучший образ наших снов,
И подпись скромную поставить
Внизу приветственных стихов.

Забыв о том, что накануне
Мы были в яростных боях,
Мы праздник пятого июня
В своих отпразднуем сердцах.

И мы уносим к новой сече
Восторгом полные сердца,
Припоминая наши встречи
Средь царскосельского дворца.

Прапорщик Н. Гумилев, 5 июня 1916 года.
Царскосельский лазарет, Большой Дворец.


Интересно. что Княжне Анастасии посвятил стихотворение и поэт Сергей Есенин, который в Фёдоровском городке работал санитаром.

Сергей Есенин

Первоначально стихотворение называлось «Царевнам», потом название поэт убрал. Читал Есенин своё произведение на концерте в лазарете, где присутствовала Императрица Александра Федоровна с дочерьми. Стихотворение было написано золотом, славянской вязью на плотном листе бумаги. К сожалению, этот лист потерялся.

Многие считают, что в этих строках Есенин сумел предвидеть трагическую судьбу «младых царевен»:

«Все ближе тянет их рукой неодолимой/Туда, где скорбь кладет печать на лбу…».

***
В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Березки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шел страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их к грядущей жизни час.
На ложе белом, в ярком блеске света,
Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть.
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.
Все ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладет печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу, за их судьбу!

(1916)

Предполагают, что именно об этом концерте С.Есенин писал в автобиографии 1923 года: «По просьбе Ломана однажды читал стихи Императрице. Она после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные, Я ответил ей, что такова вся Россия".

 

Медсестра из Русского экспедиционного корпуса во Франции.


Сестры милосердия 380-го госпиталя и др.в перевязочной готовят к перевязке раненого солдата.
Слева – сестра милосердия Екатерина Ширман, получившая георгиевскую медаль.


Врачи и сестры Ферганского госпиталя у штаба 8-ой армии во время приезда императора Николая II в г.Самбор


Подпись на фото: Сестра Тося. В жизни кто оглянется, тот во всем обманется, лучше безрассудным жить. Дорогому Гансу на память о скучных днях , проведенных во Владимирском госпитале в мечтаниях чудных с сестрой Тосей.
Тося 9/XII/1915.

 

Саиновы


Сестры Саиновы: Айша (слева) и Марьям (справа) — сестры милосердия в мусульманском военном госпитале. Казань, 1915 г.

Казанскую Мариинскую гимназию сёстры Саиновы закончили весной 1914 года. Впереди лето, планы, мечты, жизнь.
Оказалось – впереди война. Марьям и Айша Саиновы проходят курс обучения сестёр милосердия и поступают на службу в казанский мусульманский госпиталь.
С осени в город стали приходить санитарные поезда,везли раненых.
Братья тоже были на фронте: старший Юсуф по окончании Алексеевского военного училища, самый младший в семье Осман бросил математический факультет казанского университета и уехал в Киев в школу прапорщиков при Николаевском военном училище.


Офицер 112 пехотного Уральского полка прапорщик Юсуф Саинов (слева в фуражке) с сослуживцем. Действующая армия, август 1917 г.


Осман Саинов по окончании школы прапорщиков при 2-м Киевском Николаевском военном училище. 1916 г.

Они ещё встретятся, братья и сёстры Саиновы – осенью 1916 года.
И будут два почти мирных дня, и они побегут в фотоателье Якобсона, что на Воскресенской улице и будут фотографироваться, как будто что то предчувствуя:

… ну, ещё раз все вместе…
а теперь только сестрёнки…
а теперь самые младшие…
и опять все четверо, не ведая, что больше они никогда не будет вместе…


Семья Саиновых. Сидят: Юсуф Саинов, Зайнаб Саинова. Стоят: Марьям и Айша Саиновы (в форме сестер милосердия). Казань, январь 1917

Братья погибли осенью семнадцатого. А санитарные поезда всё шли и шли, и раненых было всё больше… Бессонные ночи, дни после которых валишься с ног…
Подлечившись, солдаты возвращались на фронт, иногда оттуда приходили письма:

«Казань, Московская улица, 43, мусульманский госпиталь. Сестре милосердия Мариам Саиновой… Дорогая сестрица! Как ваше здоровие? Мне то очень скучно прошу вас пишите! Яша…»
«… славная сестра, вспомнил ваш прощальный взгляд, что у вокзала. Надеюсь что ещё увижу вас…»
«… поздравляю вас с праздником и желаю вам счастья! Еду на позицию, если можно пошлите карточку! Костя…».

Прибывали новые раненые, и никто не знал когда закончится эта война.
Марьям Алиевна Саинова прожила долгую и многотрудную жизнь.
Мы, дети и внуки успели о многом её расспросить и записать рассказы, а белый форменный фартучек с красным крестом и пачку фотографий 1916 года она хранила всю свою жизнь.


Сестры Саиновы среди раненых и больных мусульманского военного госпиталя.
Казань, 1915 г.


Марьям Саинова (в центре) среди раненых и больных госпиталя Временного мусульманского комитета по оказанию помощи воинам и их семьям.
Казань, 27 мая 1916 г.


Сестры Саиновы: Айша (слева) и Марьям (справа) — сестры милосердия в мусульманском военном госпитале. Казань, 1915 г.


http://pomnimvseh.histrf.ru/stories-about-the-war/detail.php?ID=19033

 

Среди фотографий Боратынских сохранились снимки Елены Михайловны Боратынской (внучатой племянницы поэта Е.А. Боратынского; 1880–1968), запечатлённой в кругу медсестёр, раненых солдат и офицеров.
Вся её жизнь была связана с Обществом Красного Креста и медициной.


Е.М. Боратынская (третья слева) в госпитале Двинска. Фото 1914 г.

Елена Боратынская получила образование в Тамбовском Александринском институте, окончив его с золотой медалью. Обладая талантом педагога, она занялась обучением своих младших братьев, но во время русско-японской войны пожелала принести пользу Отечеству и стать сестрой милосердия. Она вступила в Общество Красного Креста, окончила курсы в Общине Кауфман в Петербурге, приняв обед безбрачия, и стала служить в военном госпитале города Иркутска.



Сестры 70-го полевого госпиталя в г. Двинске. Сидит в центре - Е.М. Боратынская.
Фото 1914-1915 гг.

После войны Елена Михайловна вернулась в Тамбов и опять попыталась реализовать свои педагогические способности, поступив классной дамой в Александринский институт. В тот период её отец, Михаил Андреевич Боратынский, вёл активную общественную жизнь: служил в земской управе, был членом дирекции местного отделения Русского музыкального общества, участвовал в создании Тамбовского музыкального училища и проводил домашние вечера камерной музыки. Младшие братья и сёстры Елены Михайловны подрастали и вступали во взрослую жизнь: Михаил окончил Тамбовское реальное училище и поступил в Московский сельскохозяйственный институт; Софья, выпускница Александринского института, вышла замуж за преподавателя Тамбовского музыкального училища поляка И.Ф. Яржембского и через несколько лет с семьёй переехала в Варшаву. Быстро оборвалась жизнь другой сестры – Александры, которая заболела чахоткой и в сопровождении Елены Михайловны поехала лечиться в Уфимскую губернию (скончалась в Швейцарии).
Возможно, болезнь сестры помогла Боратынской окончательно осознать, что её призванием является медицина, поэтому в 1907 году она поступила на Рождественские медицинские курсы в Петербурге и по их окончании стала работать в частной больнице подмосковного имения Васильчиковой, где перенесла сыпной тиф.
Началась Первая мировая война. Общество Красного Креста мобилизовало Елену в военный госпиталь Двинска. Затем она служила в частном лазарете Витебской губернии, где её застала революция и известие о трагической гибели самого младшего брата Сергея.
Боратынская вынуждена была возвратиться на Тамбовщину – в родительскую усадьбу Ильиновку Кирсановского уезда, где тогда жил её отец со своей второй женой Ольгой Алексеевной (урожденной Жемчужниковой), а неподалёку, в другой усадьбе, располагавшейся в роще Лопатне, – брат Михаил с семьёй. Однако в родительском доме Елена Михайловна жила недолго. В сентябре 1918 года дворян-помещиков выселили из усадьбы и они, захватив лишь самые необходимые вещи, перебрались к Михаилу Боратынскому в Лопатню, которая в 1920–1921 годы попала в зону Антоновского восстания.
Несмотря на тяжесть положения, в котором оказалось всё дворянское сословие, Боратынские не роптали на судьбу. Михаил Михайлович стал работать агрономом, помогая крестьянам усовершенствовать земледелие, а Елена Михайловна – фельдшером-акушеркой Ольховской амбулатории, поэтому все дети округи рождались на свет с её помощью. В 1923 году Елена и Михаил похоронили отца, который не смог пережить смерть ещё одного своего сына – Владимира.




Елена Михайловна Боратынская в Гавриловке Тамбовской области.
Фото около 1960 г.

Шли годы. В какой-то момент жизнь Елены Михайловны вошла в размеренный ритм, определённый работой, кроме которой у неё ничего не было (своей семьи она не создала). Но и это равновесие было разрушено Великой Отечественной войной. Боратынская снова стала служить в госпиталях, выхаживая воинов, за что удостоилась медали «За доблестный труд».

После войны Елена Михайловна более 20 лет работала в больнице посёлка Гавриловки Тамбовской области, и в год своего 70-летия за заслуги перед Отечеством получила орден Ленина. Последние годы жизни она провела у родственников в Иркутске, где и была похоронена.

Из музея омских железнодорожников.

Первая фотография датирована 1912 годом, г. Тобольск.
На обороте целая история.

"Медицинские сестры (сестры милосердия) из общины Красного креста. 1912 год. Большинство из них (что на фотографии) были в 1914 г. мобилизованы в 127 сводный эвакогоспиталь до марта 1917, в том числе справа крайняя Медведнова Павла (вот это женское имя!) Андреевна (обозначена крестиком прямо на фотографии, какое варварство!).Которая в период гражданской войны работала медсестрой в 27 дивизионном санитарном поезде №4. В 1922 г. была уволена по болезни. В это время поезд и госпиталь находились на ст. Татарская Омской ж.д."



Вторая датирована 1926-28. Называется "Курсы Красного креста омских железнодорожников".

 

Билет на лотерею в пользу Лазарета Красного Креста имени Ее Императорского Высочества Великой Княжны Марии Николаевны,
учрежденного на средства Сергиевского Комитета по оказанию помощи раненым и больным воинам и семействам запасных, 25 копеек, 1915 год.

 

Война-войной, а молодость брала своё...
Персонал одного из лазаретов 3-й армии в минуты отдыха.

 

Цетнерский (Цебржинская) Елена Константиновна. Фельдшер-доброволец 186-го пехотного Асландузского полка.

Родилась в семье капитана 1-го разряда Константина Ивановича Хечинова, служившего лоцманом в городе Батуми. После окончания женской гимназии в Батуми вышла замуж за врача Владислава Брониславовича Цебржинского. Впоследствии окончила акушерские курсы при Императорском Санкт-Петербургском родовспомогательном заведении и переехала с мужем в город Холм, где он получил место в военном лазарете. С началом войны доктор Цебржинский пошел со 141-м пехотным Можайским полком в поход и в бою под Сольдау попал в плен. Тогда Елена Константиновна отвезла своих двух малолетних сыновей к отцу в город Батум, одела мужской костюм и, примкнув к одной из маршевых рот, под видом фельдшера Цетнерского, прибыла на театр военных действий, где была зачислена фельдшером в 186-й пехотный Асландузский полк. В составе этого полка совершила весь поход в сентябре 1914 года от Люблина до самого Ченстова, проявив свою доблесть в геройских делах. В приказе по войскам **** армии от 10 июня 1915 года за № 867 о ней объявлено: «19 сентября 1914 года с одной из маршевых рот прибыл на укомплектование 186-го пехотного Асландузского полка фельдшер-доброволец Цетнерский. Со дня своего прибытия в полк, фельдшер-доброволец, находясь при роте, в высшей степени добросовестно исполняя свои специальные обязанности, как на походе, так и в бою, причем не только в роте, к которой он был причислен, но и везде, где только узнавал, что нужна медицинская помощь. Все тяготы походной боевой жизни названный фельдшер-доброволец нес наравне со строевыми нижними чинами, часто подавая пример выносливости, хладнокровия и бодрости духа. 2-го ноября 1914 года при наступлении полка на деревню Журов, когда артиллерия противника начала обстреливать боевой порядок полка, занявшего опушку леса, что к востоку от этой деревни, названный фельдшер-доброволец, вызвавшись охотником, под сильным шрапнельным огнем противника влез на дерево, стоящее впереди цепи, и, высмотрев расположение цепей, пулеметов и артиллерии неприятеля, доставил точные важные сведения, о его силах и расположении, что способствовало быстрой атаке и занятию нами этой деревни. Затем, 4-го ноября, в бою западнее указанной деревни, находясь в продолжении всего дня в боевой линии под сильным и действительным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника и проявляя необыкновенную самоотверженность, названный фельдшер-доброволец оказывал помощь раненым. Наконец, вечером того же дня, фельдшер-доброволец Цетнерский, во время перевязывания своего раненого ротного командира, сам был ранен осколком тяжелого снаряда. Однако, несмотря на это, продолжал начатую перевязку и только по окончании таковой сам перевязал себя; после чего, под сильным же огнем артиллерии противника, забывая собственную рану, вынес своего ротного командира из боевой линии. При окончательной перевязке в 12-м передовом отряде Красного Креста названный фельдшер-доброволец оказался женщиной, дворянкой Еленой Константиновной Цетнерской. Оправившись от ран, г. Цетнерская вновь было возвратилась в полк, в форме санитара-добровольца и заявила о своем желании послужить Родине в боевой линии, но как женщине ей было в этом отказано. По докладу Государю Императору обстоятельств этого дела, Его Императорское Величество, в 6-й день мая сего года, высочайше повелеть соизволил на награждение дворянки Елены Петровны (так в тексте. - С. А.) Цетнерской Георгиевским крестом 4-й степени за № 51023, по званию фельдшера-добровольца 186-го пехотного Асландузского полка. Подписал Командующий армией Генерал-от-инфантерии Эверт. Теперь Е. К. Цебржинская работает как фельдшерица в 3-м Кавказском передовом отряде Красного Креста. Слава ей, слава Родине у которой такие храбрые женщины».


Фельдшер Цетнерский (Елена Цебржинская), когда нет раненых, помогает принимать телефонограммы

 

Вот товарищ тоже недавно поднял жетон, возможно имеет отношение к данной теме.

 

На этом портрете Римма Михайловна Иванова. В 21 год она ,сестра милосердия , стала первой в истории страны женщиной ,награждённой боевым орденом Святого Георгия 4 степени. На английской гравюре посвящённой подвигу Риммы опубликованной в журнале за 1915 год , содержится неточность- во время боя девушка была в солдатской форме.



Эта награда так высоко ценилась в России ,что о ней мечтали все - от младшего офицера до императора. После вручения Николаю 2 Георгиевского креста 4 степени сам император писал в своём дневнике : " Незабываемый для меня день ....После этого ходил как в чаду....." орденом награждались только офицеры.

Награду девушка получила посмертно за подвиг ,совершённый 9 сентября 1915 года недалеко от белорусского города Гродно, у села Мокрая Дубрава. В роте ,где Римма служила фельдшером, погиб командный состав . Солдаты начали отступать. Поняв ,что с минуты на минуту в окоп с ранеными ворвутся немцы ( а то , как они издеваются над беспомощными ранеными, ей было хорошо известно), девушка выскочила на бруствер и с криком " Солдаты ,за мной!" бросилась в сторону противника. Ряды отступающих замерли. Бежать в тыл , когда безоружная хрупкая сестричка бесстрашно ринулась вперёд никто не посмел.

К слову этим орденом была награждена и девица - кавалерист Дурова ,но как корнет Александров ,поскольку воевала под мужским именем. И именно Римме официально было суждено стать первой женщиной среди георгиевских кавалеров.

Похороны героини в Ставрополе в октябре 1915 г. вылились в грандиозное событие. Вышли две книги протоиерея Семёна Никольского ,куда вошли письма Риммы с фронта. Благодаря этим книгам до нас дошли подробности биографии георгиевского кавалера Ивановой. К счастью ,сегодня восстановлена могила Риммы Ивановой .

 

Омский военный госпиталь в годы Первой мировой войны



В начале XX века Омский военный госпиталь был крупнейшим медицинским учреждением не только Омска, но и всей Западной Сибири.
Основанный еще в 1776 году для больных военнослужащих (в 1799 году он был ликвидирован, а 1 января (по ст. ст.) 1812 года вновь официально открыт), он являлся лечебным учреждением, предоставлявшим не только военным, но гражданской части населения города все виды медицинской помощи.
В 1874 году состоялось освящение нового построенного здания Омского военного госпиталя.


Фото: Справа здание Омского военного госпиталя.

Омский военный госпиталь на июль 1914 года был рассчитан на 355 мест. В нем было несколько отделений: приемный покой, хирургическое, венерическое, терапевтическое, женское и психиатрическое отделения.
Госпиталь осуществлял лечение не только лиц военного ведомства, но и членов их семей, а также гражданских лиц. Главным врачом госпиталя был действительный статский советник Антон Антонович Пасальский.



С наступлением военных действий постоянно увеличивалась численность военного гарнизона города Омска, лечебное учреждение было сразу расширено до 1190 мест, из них офицерских – 65 мест (в психиатрическом отделении – 5) и для нижних чинов – 1125 мест (в психиатрическом отделении – 25). Однако, впоследствии требовалось все большее и большее расширение.
Уже в декабре 1914 года в госпитале находилось на излечении около полутора тысяч человек, а к сентябрю 1915 года занимаемые госпиталем помещения были «совершенно недостаточными», так как в них размещалось («крайне тесно и почти половина – на полу и в коридорах») уже 2600 человек.



К началу 1916 года из-за эпидемий среди гарнизона города Омска и военнопленных все отделения были переполнены и помещать вновь заболевших было совершенно некуда.
Неудовлетворительное санитарное состояние: нескончаемый поток военнопленных и беженцев, примитивная система удаления нечистот, сильная загрязненность и др., – все это создавало благоприятную почву для распространения заразных болезней, приводило к высокому уровню заболеваемости и смертности населения.



Ведущие места по смертности занимали болезни органов дыхания, пищеварения, инфекционные. Об этом можно судить и по метрическим книгам церквей города Омска, в том числе Богородице-Скорбященской церкви Омского военного госпиталя, в которых, независимо от вероисповедания, регистрировались актовые записи об умерших, в основном, от воспаления легких, кишечных инфекций, а позднее – от рожы, возвратного и сыпного тифа.
Протоиереем Алексеем Серебренниковым ежедневно совершались обряды погребений военнослужащих и военнопленных.


Фото: здание Коммерческого клуба.

В помещениях Коммерческого клуба разместилось отделение 175-го сводного эвакуационного госпиталя.
В отделениях госпиталя трудилось ежедневно не менее 20 сестер милосердия Российского общества Красного Креста. Попечительницей общины сестер милосердия в военное время была супруга помощника Войскового наказного атамана Сибирского казачьего войска генерал-майора Павла Яковлевича Ягодкина – София Артуровна.


Фото: Сестры милосердия Омского военного госпиталя. 1915 год.

 

С сестрой милосердия Российского Общества Красного Креста.


Подпись на обороте снимка: у входа в новый, противочемоданный штабной окоп. Одно из лучших воспоминаний с позиции у Бартников.
17 мая 1915 года.
"Чемодан" - широко распространенное во время Первой мировой войны жаргонное название артиллерийского снаряда большого калибра.