Боевые операции СМЕРШ

Операция “Монастырь”

Летом 1941 года генерал Судоплатов начал удивительную операцию, которая и поныне считается высшим пилотажем тайной борьбы, классикой, вошедшей в учебники по разведывательному ремеслу. Она длилась практически всю войну и на разных этапах по-разному называлась: “Монастырь”, “Курьеры”, а затем “Бородино”. Ее замысел первоначально состоял в том, чтобы довести до немецкого разведцентра целенаправленную информацию о якобы существующей в Москве антисоветской религиозно-монархической организации, заставить поверить вражеских разведчиков в нее как в реальную силу, пятую колонну в советском тылу и таким образом проникнуть в разведсеть гитлеровцев в Советском Союзе.
С этой целью задействовали сначала двух человек. Первым был представитель знатного дворянского рода Борис Садовский. С установлением советской власти он потерял свое состояние и, естественно, враждебно к ней относился. Он жил в небольшом доме в Новодевичьем монастыре и, будучи инвалидом, почти не выходил из своего пристанища. В июле 1941 года Садовский написал стихотворение, о котором довольно скоро стало известно контрразведке. В стихотворении автор обращался к гитлеровцам как к “братьям-освободителям”, призывал Гитлера восстановить русское самодержавие. Садовского и решили использовать в роли руководителя легендируемой организации “Престол”, тем более что он и в самом деле искал возможность каким-либо образом связаться с немцами.
Чтобы “помочь” ему, в игру включили секретного сотрудника Лубянки Александра Демьянова, имевшего оперативный псевдоним Гейне и хорошо принятого в кругах артистической богемы. Его прадед, Антон Головатый, был первым атаманом кубанского казачества, отец — казачьим есаулом, погибшим от ран в первую мировую войну, мать же происходила из княжеского рода, окончила Бестужевские курсы в Смольном институте благородных девиц и прослыла в аристократических гостиных предреволюционного Петрограда одной из самых ярких красавиц. До 1914 года Демьянов жил и воспитывался за границей. Он был завербован ОГПУ в 1929 году. Обладавший благородными манерами и приятной внешностью, Гейне легко сходился с киноактерами, писателями, драматургами, поэтами. До войны он специализировался на разработке связей оставшихся в СССР дворян с зарубежной эмиграцией в целях пресечения терактов. Опытный агент с такими данными быстро завоевал доверие поэта-монархиста Садовского.
17 февраля 1942 года Демьянов-Гейне перешел линию фронта и, сдавшись немцам, заявил, что он — представитель антисоветского подполья. Офицеру абвера разведчик рассказал об организации “Престол” и о том, что послан ее руководителями для связи с немецким командованием. Сначала Гейне не поверили и подвергли серии допросов и тщательных проверок, включая имитацию расстрела, подбрасывание оружия, из которого он мог перестрелять своих мучителей и скрыться, и т.п. Однако выдержка Демьянова, четкая линия поведения, правдоподобность легенды, подкрепленной реально существовавшими лицами и обстоятельствами, в конце концов убедили немецких контрразведчиков в правдивости его слов. Сыграло свою роль и то, что еще перед войной московская резидентура абвера взяла Демьянова на заметку как возможного кандидата для вербовки и даже присвоила ему псевдоним Макс. Под ним он фигурировал в картотеке московской агентуры 1941 года, под ним же после трех недель обучения азам шпионского дела был выброшен с парашютом в советский тыл 15 марта 1942 года. Демьянов должен был обосноваться в районе Рыбинска с заданием вести активную военно-политическую разведку. Организации “Престол”, которую он представлял, следовало активизировать пацифистскую пропаганду среди населения, проводить диверсии, создавать ячейки в других городах.

Две недели на Лубянке выдерживали паузу, чтобы не вызывать у абверовцев подозрений той легкостью, с которой их новый агент легализовался, а затем Макс передал им свою первую дезинформацию. Вскоре, дабы упрочить положение Демьянова в германской разведке и снабжать через него немцев ложными данными стратегической важности, его устроили на военную службу офицером связи при начальнике Генерального штаба. Глава абвера адмирал Канарис считал своей огромной удачей работу “источника информации” в столь высоких сферах и не мог не похвастаться этим успехом перед извечным соперником из СД бригаденфюрером Шелленбергом. В своих послевоенных мемуарах тот с завистью отметил, что военная разведка имела возле маршала Шапошникова своего человека, который передал много ценных сведений.
Тем временем рамки операции расширялись. В начале августа 1942 года Макс сообщил немцам, что имеющийся в организации передатчик приходит в негодность. Вскоре на московскую конспиративную квартиру НКВД явились два абверовских курьера. Они доставили деньги и продукты, а также сообщили, где спрятали рацию. “По моему предложению первая группа немецких агентов должна была оставаться на свободе в течение десяти дней, — вспоминал позже Судоплатов. — В этом случае мы смогли бы проверить их явки и узнать, не имеют ли они связей еще с кем-то... Берия предупредил, что если группа устроит в Москве диверсию или теракт, не сносить мне головы”. Но все закончилось благополучно: связников через десять дней арестовали, доставленную ими рацию нашли. А немцам Макс радировал, что курьеры прибыли, но рация оказалась поврежденной.
Через два месяца из-за линии фронта заявились еще два связника, имевших при себе деньги, два радиопередатчика и различное шпионское снаряжение. Кроме помощи Максу они должны были обосноваться в Москве, собирать и передавать по второй радиостанции собственную развединформацию.

Оба агента были перевербованы. С этого момента операция Судоплатова развивалась по двум направлениям: от имени монархической организации “Престол” и резидента Макса — с одной стороны, и от имени агентов абвера Зюбина и Алаева, якобы опиравшихся на собственные связи в Москве, — с другой. Началась новая стадия тайного поединка — операция “Курьеры”. Удовлетворяя запросы абверовцев, 4-е управление НКВД направляло им обширную дезинформацию, готовившуюся в Генштабе Красной Армии, а на подставные явочные квартиры вызывало все новых и новых агентов вражеской разведки.
В Берлине были очень довольны работой Макса и внедренной с его помощью агентуры. 20 декабря (в канун профессионального праздника чекистов!) адмирал Канарис поздравлял своего московского резидента с награждением Железным крестом I-й степени. А Михаил Калинин тогда же подписал Указ о награждении Демьянова орденом Красной Звезды. Итогом радиоигр “Монастырь” и “Курьеры” стал арест 23 немецких агентов, имевших при себе 2 миллиона рублей, несколько радиостанций, большое количество документов, оружия, снаряжения.

Летом 1944 года оперативная игра с Гейне получила новое продолжение под названием “Березино”. Демьянов сообщил абверовцам, что его откомандировали в только что занятый советскими войсками Минск. Вскоре абвер получил от Макса-Гейне новое сообщение: по белорусским лесам пробиваются на запад многочисленные группы немецких солдат и офицеров, попавших в окружение. Поскольку данные радиоперехватов свидетельствовали, что немецкое командование стремится не только помочь окруженным группам пробиться к своим, но и использовать их для дезорганизации советского тыла, Судоплатов предложил руководству сыграть на этом. Нарком госбезопасности Меркулов доложил Сталину, Молотову и Берии план новой операции. Добро на ее проведение было получено.
18 августа 1944 года московская радиостанция “Престола” сообщила немцам, что Макс случайно нарвался на выходящую из окружения воинскую часть вермахта, которой командует подполковник Герхард Шерхорн. Окруженцы испытывают большую нужду в продовольствии, оружии, боеприпасах. Семь дней Судоплатов ждал ответа: абверовцы, видимо, наводили справки о Шерхорне и его войске. А на восьмой день пришла радиограмма: “Просим помочь нам связаться с этой немецкой частью. Мы намерены сбросить для них различные грузы и прислать радиста”.
В ночь с 15 на 16 сентября 1944 года три посланца немецкого командования приземлились на парашютах в районе озера Песочное в Минской области, где скрывался полк Шерхорна. Вскоре двух из них включили в радиоигру, и абверовцы перебросили еще двух офицеров с адресованными Шерхорну письмами командующего группой армий “Центр” генерал-полковника Рейнгардта и начальника абверкоманды-103 Барфельда. Поток грузов увеличивался, вместе с ними прибывали все новые ревизоры, имевшие задание выяснить, те ли это люди, за кого себя выдают. Но все было сработано чисто.
Настолько чисто, что в последней радиограмме Шерхорну из абверкоманды-103, переданной 5 мая 1945 года, уже после капитуляции Берлина, сообщалось: “С тяжелым сердцем мы вынуждены прекратить оказание вам помощи. Мы также не сможем больше поддерживать с вами радиосвязь. Что бы ни принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с вами, которым в такой тяжелый момент приходится разочаровываться в своих надеждах”.
До семидесяти радиоигр одновременно вели в годы войны с врагом 4-е управление НКВД и военная контрразведка “Смерш”. Все их так или иначе курировал Павел Судоплатов. Только с конца сентября 1941 по сентябрь 1943 года 80 перевербованных вражеских шпионов со своих радиопередатчиков под диктовку сотрудников госбезопасности передавали немецким хозяевам дезинформацию различного характера. По их вызовам прибыло из-за линии фронта и было обезврежено 345 агентов. Забросив в советский тыл свыше 6 тысяч агентов-парашютистов и свыше 3,5 тысячи диверсантов, абвер и СД не сумели осуществить ни одной сколько-нибудь серьезной диверсии. У самих же оккупантов земля в буквальном смысле горела под ногами.
Когда 24 июня 1945 года Павел Судоплатов вывел сводный батальон войск НКВД СССР на Парад Победы, он имел право гордиться тем, что в разгром гитлеровских захватчиков внесли свою лепту он и его люди, бойцы невидимого фронта. А как им воздаст Отечество — об этом тогда думали меньше всего.

Операция «Арийцы»

В начале сентября 1943 года Адольф Гитлер узнал о капитуляции фашистской Италии, которая являлась главным союзником немцев. Самого Бенито Муссолини арестовали. Гитлер приказал оккупировать итальянскую территорию, а также разработать план по освобождению итальянского лидера. Однако все эти операции не идут ни в какое сравнение с теми действиями, которые фашисты планировали провести на Востоке. Разработкой занимались лучшие агенты нацистской Германии – спецы из Абвера. Если бы операция прошла успешно, то Советский Союз вполне мог бы исчезнуть с лица земли…
В 1944 году, 23 мая, советские войска наблюдения, оповещения и связи обнаружили недалеко от поселка Утта, что находится в Астраханской области, вражеский сверхмощный самолет, который перебросил на советскую территорию 24 диверсанта во главе с сотрудником немецкой разведки Эбергардом фон Шеллером. На эту группу была возложена задача подготовки базы на калмыцкой территории с последующей переброской туда 36 эскадронов подразделения, именовавшегося «Калмыцким корпусом доктора Долля». Отправкой диверсантов в Калмыкию занимался немецкий разведорган «Валли I». Целью диверсантов была организация восстания среди местного населения.
В составе группы было 4 радиста, 19 агентов-диверсантов и 7 человек из экипажа. Возглавлял ее капитан Абвера Кваст, известный также под фамилией фон Шелера. Сразу после высадки он отправил 9 членов группы на поиски лошадей, а сам дал телеграмму об удачном приземлении.
В тот же день нашими войсками при помощи 4 самолетов «Харрикейн», вылетевшими из Сталинграда, транспорт диверсантов, самолет Ю-290, был уничтожен.
Диверсанты пытались скрыться в западном направлении, однако их удалось перехватить. Силами НКГБ и НКВД были убиты 2 калмыка, 3 немца, 1 азербайджанец, 1 осетин, взяты в плен 12 участников группы во главе с Шелером. Еще 14 человек находились в розыске.
Из рапорта, поданному наркому НКВД Л.П.Берии, начальнику СМЕРШа В.С.Абакумову и наркому НКГБ В.Н.Меркулову, следует, что диверсионная группа прибыла для создания мощного радиоцентра, организации дальнейших перебросок диверсантов, а также установки связи с местными бандитами. Предполагалось, что возглавит восстание доктор Долль.
Кроме того, в докладе были высказаны предложения о начале радиоигры с фашистами с целью вызова и уничтожения еще двух вражеских самолетов с диверсантами.

После проведения допроса пленных, советская разведка получила дополнительную информацию о ходе операции в этой местности. Так, капитан Кваст рассказал, что на первые две группы, которые и высадились в мае 1944 года, была возложена задача установления связей с местными повстанческими группировками и обеспечения защиты главной радиостанции. На вооружении у каждого члена группы было по одному автомату с двумя дисками, по три ручных гранаты, а также сбруя для лошадей и полное обмундирование. Кроме того, на каждую группу было выделено и по одному пулемету «Максим», по 16 винтовок и два ручных пулемета. Все оружие было российским. Оно должно было прибыть через 4 дня, то есть 27 мая, вместе с 10 тысячами патронов для пулеметов в лентах, 15-20 тысячами патронов для автоматов, 10 тысячами патронов для винтовок, а также несколькими ящиками с ручными гранатами, медикаментами и перевязочным материалом, 60 килограммами махорки и продовольствием, рассчитанным на 100 дней. Задание было лично поставлено начальником отдела «Валли I» майором Брауном и начальником группы «1 Х» майором Кибардом.

Более того, во время допросов удалось получить не менее важную информацию о существовании, структуре, местах дислокации и вооружении секретного спецсоединения «Люфтваффе» «КГ-200», которое должно было обеспечить выполнение диверсионных и разведывательных заданий. Еще до начала войны в этом соединении была специальная группа, которая занималась аэрофотосъемками европейских территорий. В то время на вооружении «Люфтваффе» имелись самолеты «ФВ-200», которые называли еще «Кондорами», а также «Ю-86». В годы войны на вооружение отдела поступили новые виды техники, среди которых и бомбардировщик «Юнкерс-290», который мог осуществить переброску одновременно примерно 100 десантников на большие расстояния.

Советское командование решило использовать тот факт, что Шелер успел передать телеграмму об удачном приземлении, а также то, что стала известна информация о задании, шифры, захвачены в плен радисты и аппаратура. Военная контрразведка точно знала, что немецкое командование не знает ничего определенного о судьбе группы. Исходя из этого, было принято решение о начале проведения радиоигры с немецким Абвером от имени диверсантов, попавших в плен. Также было принято во внимание и то обстоятельство, что немцы ничего не знали о перемещении калмыков вглубь советской территории. По решению советского правительства к радиоигре были привлечены и сам Шеллер, и радист немецкого самолета обер-лейтенант Ганзен под псевдонимами Борода и Колонизатор.

В ходе радиоигры на СМЕРШ была возложена задача проведения наблюдения за возможными пролетами самолетов противника. Вместе с тем, появилась информация о том, что немцы начали переброску своей агентуры из Румынии на четырех самолетах на территорию Калмыкии и Казахстана.

Эта радиоигра получила название «Арийцы» и проводилась силами 3-го отдела ГУКР СМЕРШ из двух населенных пунктов Астраханской области – Енотаевска и Яшкуля. Вся операция проводилась в срок с 29 мая до 20 августа 1944 года. В первых же радиограммах была передана дезинформация об обстановке в Калмыкии, говорилось о том, что условия для работы диверсантов благоприятны, а также сообщалось, что группа установила связи с партизанами-калмыками, которые остались в тылу.

Первую радиограмму передали уже 30 мая. В ней от имени Кваста говорилось о том, что самолет «Ю» был уничтожен, но при этом удалось спасти снаряжение. Сообщалось и об убитых, а также высказывалась просьба пока не предпринимать никаких действий. Тем не менее, уже на следующий день немцы прислали «Ю-290», который на протяжении некоторого времени подавал световые сигналы, пролетая над районом высадки. Советские военные приняли решение не предпринимать никаких активных действий.
Немецкий самолет вернулся на базу. Таким образом, первая цель была достигнута – немцы поверили в то, что их группа успешно работает в советском тылу. Об этом свидетельствуют и полученные на следующий день радиограммы.
А между тем радиоигра набирала обороты. Советская контрразведка продолжала «информировать» фашистов об «успехах» диверсионной группы, о том, что была установлена связь с пятью небольшими бандитскими группировками, а также с отрядом Огдонова. Также передали данные о местоположении группы и попросили помощи.
После подобных сообщений 12 июня в районе проведения операции появился немецкий самолет «Ю-290», который произвел высадку парашютистов, сбросил груз и совершил посадку в заранее подготовленной ловушке. Завязался бой, в ходе которого самолет загорелся. Три пилота погибли, а еще три сумели бежать и три дня скрывались. Поскольку во время полета пилоты могли передать радиограмму о проблемах, то советские разведчики решили сообщить о помехах в эфире. А потом и вовсе передали информацию о том, что самолет не прибыл. Это вызвало некоторую настороженность у представителей Абвера, поэтому они предложили новую шифровку.

Для того, чтобы продемонстрировать деятельность диверсантов по поиску «пропавшего» самолета, была передана информация о том, что «Ю-290» потерпел аварию. Немного позже советские разведчики сообщили и о том, что в отряде все чаще возникает недовольство из-за отсутствия продовольствия. Руководство Абвера предложило сменить место дислокации. В ответной радиограмме было передано сообщение, что группа перемещается в район действия банды Огдонова и поэтому прерывает связь на пять дней. 6 июля связь была возобновлена. И в каждой радиограмме отряд Кваста требовал помощи и сообщал о недовольстве членов группы. Однако до 14 августа никакой помощи не было. Для того, чтобы не вызывать лишних подозрений у немцев, советские разведчики решили прекратить радиоигру. Поэтому 13 августа передали шифровку от Кваста, в которой он говорил о том, что Огдонов разбит, калмыки больше не хотят помогать, а сам Кваст направляется в Германию для получения помощи.

За время проведения операции «Арийцы» советская контрразведка передала 42 шифровки и получила в ответ 23. Были уничтожены два самолета «Ю-290», два мощнейших авиадвигателя были захвачены в хорошем состоянии. Было убито 33 человека. Но главный успех операции заключался в том, что советской контрразведке удалось сорвать попытку организации повстанческого движения в советском тылу.

Операция «Буссард»

Во время войны немецкая разведывательная служба Третьего рейха (Абвер) превращала сотни советских детей в диверсантов - из малолетних пленных делали уголовников, которые ненавидят свою страну.
«Буссард» (сарыч в переводе с немецкого) - операция немецкой разведывательной службы Третьего рейха (Абвера) по подготовке детей-диверсантов из числа советских беспризорников, сирот и заключенных концентрационных лагерей.
В эксклюзивном интервью телеканалу «Звезда» о неизвестных ранее деталях и подробностях операции «Буссард» рассказал военный историк, кандидат исторических наук Дмитрий Викторович Суржик.
«В абвергруппе-209 среди обычных агентурных групп проходили диверсионную подготовку и совсем еще юные подростки 11-14-летнего возраста. Из славянских детей, потерявших родителей, нацистские изуверы пытались воспитать чудовищ, нацеленных на разбой и убийство своих соотечественников», - говорит историк.
Отбор будущих диверсантов, или «сарычей», как их прозвали немцы, проводился жестко. Сначала отбиралась группа наиболее развитых в физическом плане детей. Затем в центр этой группы бросалась, например, палка колбасы. Голодные дети начинали борьбу за лакомый кусочек, победителя и наиболее активных «борцов» увозили в разведшколу. Политические взгляды и убеждения советских детей и подростков немецких разведчиков мало интересовали. Нацисты полагали, что после определенных психологических тренингов и физических воздействий, юные агенты станут надежными помощниками Третьего рейха, настоящими «сарычами».
Подобные методы работы Абвера иногда сталкивались с непредвиденными трудностями. Вот что рассказывал об этом в своей книге «СМЕРШ против Буссарда» бывший помощник Ю. В. Андропова, генерал-майор КГБ Николай Владимирович Губернаторов: «Парнишка нехотя, медленно начал стягивать рубашку, и тут все увидели у него на шее аккуратно повязанный красный пионерский галстук».
С мальчика попытались сорвать галстук, но он, со словами: «Не тронь, жаба!» вцепился зубами в руку одного из охранников, на помощь ему бросились остальные ребята. Мальчишку спросили, как его зовут. Смельчак с достоинством ответил – Виктор Михайлович Комальдин. Надо отметить, что нацисты не жалели сил и средств на перевоспитание «трудных» подростков.
«Их поселили в охотничьем имении начальника «Буссарда» Больца. Инструкторы из белоэмигрантов и немецких разведчиков занимаются идеологической подготовкой, поощряя их тягу к приключениям и погрузив в атмосферу вседозволенности и даже поощрения за то, что раньше казалось позорным или унизительным. Детям ломают психику, делая из них уголовников, которые ненавидят свою страну и в то же время превозносят все немецкое. Для этого их регулярно вывозили на экскурсии по «образцовым» немецким городам, заводам и фермам», - рассказывает военный историк Дмитрий Суржик.
Видной фигурой в команде, превращавшей советских детей в «сарычей», был обер-лейтенант абвера Юрий Владимирович Ростов-Беломорин, он же Козловский, он же Евтухович. Сын полковника царской армии в конце концов оказался в руках НКВД. Вот что он рассказал о себе на одном из допросов:
«В конце мая 1941 года меня откомандировали в Главное управление имперской безопасности, в службу СС и СД, где после тщательной проверки и медицинского обследования меня представили генералу СС штандартенфюреру Зиксу. От него я узнал, что по приказу Гитлера и под руководством Гиммлера он формирует зондеркоманду «Москва» специального назначения. Она должна вместе с передовыми войсками ворваться в Москву, захватить здания и документы высших партийных и государственных органов, а также арестовать их руководителей, не успевших сбежать из столицы. Этими операциями должна будет заниматься группа А зондеркоманды. Группа Б должна взорвать Мавзолей Ленина и Кремль. Я подходил по всем требованиям и был зачислен в группу А».
Операции «Москва» не суждено было случиться, и под фамилией Евтухович потомственный военный переквалифицировался в воспитателя советских бездомных и сирот, пытаясь превратить их в «сарычей».
«С оперативной точки зрения эта идея имела свои сильные стороны: во-первых, обилие беспризорных детей - только на оккупированной советской территории находилось до 1 миллиона беспризорных детей. Во-вторых, - доверчивость взрослых (советских служащих и солдат). В-третьих, - знание детьми всех особенностей будущего места операции и, в-четвертых, использование детской, неустоявшейся психики, тяги к приключениям. Действительно, кто же мог подумать, что ребятня, которая бродит по вокзалам или станциям, на самом деле закладывает мины под рельсы или забрасывает их в склады угля и тендеры паровозов?», - утверждает Дмитрий Суржик.

Миша и Петя идут в СМЕРШ

В ночь с 30 на 31 августа, а затем в ночь на 1 сентября 1943 года с Оршанского аэродрома поочередно поднимались в воздух двухмоторные немецкие самолеты. В каждом из них на жестких металлических сиденьях размещались по десять участников операции «Буссард».
У каждого «сарыча» за спиной был парашют, а в вещмешке - по три куска взрывчатки, запас продуктов на неделю и по 400 рублей денег. Некоторые источники утверждают, что каждому юному диверсанту выдавалась еще и бутылка водки. Но документальных подтверждений этому пока нет. Для обратного перехода линии фронта дети-диверсанты были снабжены письменным паролем на немецком языке: «Спецзадание, немедленно доставить в 1-Ц». Пароль был упакован в тонкую резиновую оболочку и вшит в полу брюк. Выброска на парашютах была произведена попарно.


Ранним утром 1 сентября 1943 года к Управлению контрразведки «СМЕРШ» Брянского фронта, который находился в городе Плавск Тульской области, подошли два необычных паренька. Нет, дело было не в том, как они были одеты – грязные поношенные гимнастерки, гражданские брюки… Дело было в том, что в руках они несли парашюты. Мальчишки уверенно подошли к часовому и велели немедленно их пропустить, потому что они – немецкие диверсанты и пришли сдаваться.
Через несколько часов в Москву, в Государственный Комитет Обороны (ГКО) было направлено спецсообщение с пометкой «Товарищу Сталину».

Спецсообщение. Совершенно секретно

«1 сентября 1943 года к Управлению контрразведки «СМЕРШ» Брянского фронта явились: Кругликов Михаил, 15 лет, уроженец г. Борисова БССР, русский, образование 3 класса, и Маренков Петр, 13 лет, уроженец Смоленской области, русский, образование 3 класса. В процессе бесед и опроса подростков установлено наличие диверсионной школы подростков в возрасте 12—16 лет, организованной германской военной разведкой Абвер. В течение месяца Кругликов и Маренков вместе с группой из 30 человек обучались в этой школе, которая дислоцируется на охотничьей даче, в 35 км от гор. Кассель (Южная Германия). Одновременно с Крутиковым и Маренковым в наш тыл с аналогичным заданием были заброшены еще 27 диверсантов-подростков в разные районы железнодорожных станций Московской, Тульской, Смоленской, Калининской, Курской и Воронежской областей. Это свидетельствует о том, что немцы пытаются этими диверсиями вывести из строя наш паровозный парк и тем самым нарушить снабжение наступающих войск Западного, Брянского, Калининского и Центрального фронтов. Начальник Управления контрразведки СМЕРШ Брянского фронта генерал-лейтенант Железников Н. И.».
В то время, когда Сталин читал это сообщения, Миша Кругликов и Петя Маренков вместе с оперативниками искали в лесу оставшихся диверсантов. Реакция Сталина на столь необычную новость была весьма неожиданна. Вот что об этом сообщает генерал-майор КГБ Николай Губернаторов: «Значит, арестовали! Кого? Детей! Им учиться надо, а не в тюрьме сидеть. Выучатся - порушенное хозяйство будут восстанавливать. Соберите их всех и отправьте в ремесленное училище. А об опасности нашим коммуникациям доложить в ГКО».
С 31 мая 1941 года уголовная ответственность за совершения преступления В СССР наступала с 14 лет. Практически каждый из малолетних диверсантов Абвера мог быть подвергнут высшей мере наказания, и лишь устное распоряжение Сталина сохранило этим детям жизнь.

Как СМЕРШ охотился на «сарычей»

1 сентября 1943 года, приземлившись недалеко от сельского совета Тимского района Курской области, Коля Гучков переночевал в поле и утром пошел сдаваться в НКВД. В этот же день в Обоянское районное отделение УНКГБ был доставлен еще один парашютист - четырнадцатилетний Коля Рябов, который пришел сдаваться в воинскую часть, что стояла недалеко от города Обоянь. А 6 сентября 1943 года в Управление НКГБ СССР по Курской области, в город Курск пришел третий диверсант Геннадий Соколов. Одним из первых сдался властям Витя Комальдин, тот самый, который так не хотел расставаться в немецкой разведывательной с пионерским галстуком.
«Несмотря на постоянное психологическое давление и угрозу смерти, ребята не подчинились захватчикам. Все мальчишки явились в органы внутренних дел с повинной и помогли выявлять гитлеровских диверсантов», - говорит военный историк Суржик.
Таким образом, бойцам «СМЕРШ» ни разу не пришлось применять оружие. Все 29 несостоявшихся диверсантов пришли с повинной.

Взрывчатка – «каменный уголь»

Изъятая у арестованных взрывчатка внешне ничем не отличалась от обыкновенного «каменного угля». Новая немецкая разработка взрывчатого вещества подверглась самой тщательной экспертизе. И она дала очень интересные результаты:
«Кусок взрывчатки представляет собой неправильной формы массу черного цвета, напоминающую каменный уголь, довольно прочную и состоящую из сцементированного угольного порошка. Эта оболочка нанесена на сетку из шпагата и медной проволоки. Внутри оболочки находится тестообразная масса, в которой помещено спрессованное вещество белого цвета, напоминающее форму цилиндра, обвернутое в красно-желтую пергаментную бумагу. К одному из концов этого вещества прикреплен капсюль-детонатор. В капсюле-детонаторе зажат отрезок бикфордова шнура с концом, выходящим в черную массу. Тестообразное вещество представляет собой желатинированное взрывчатое вещество, состоящее из 64% гексогена, 28% тротилового масла и 8% пироксилина. Таким образом, экспертизой установлено, что это взрывчатое вещество относится к классу мощных ВВ, известных под названием «гексанит», являющихся диверсионным оружием, действующим в различного рода топках. При загорании оболочки с поверхности , взрывчатое вещество не загорается, так как довольно значительный слой оболочки (20-30 мм) представляет собой хорошо теплоизолирующий слой, предохраняющий от воспламенения. При сгорании оболочки до слоя, в котором находится бикфордов шнур, последний загорается и производится взрыв и деформация топки». (Из донесения Начальнику Главного Управления контрразведки «СМЕРШ» В. Абакумову).

Операция «Буссард» 1943-1945 гг.

Несмотря на очевидный провал операции «Буссард» осенью 1943 года (ни одного случая подрыва советского военного эшелона детьми-диверсантами не зафиксировано), Абвер продолжил свою преступную деятельность.
«В 1944 г. разведывательно-диверсионная школа переместилась ближе к фронту: сначала на временно оккупированную территорию Белоруссии, а потом, после отступления немецко-фашистских войск, в Польшу. Теперь детей (разных национальностей: русских, белорусов, цыган, евреев) набирали главным образом в детском концлагере на окраине города Лодзи. Брали теперь даже девочек-подростков», - утверждает кандидат исторических наук Дмитрий Суржик.
Но советская военная контрразведка СМЕРШ к этому времени уже знает о «Буссарде» все. В коварный план вмешалась любовь. В начале 1943 г. начальник детской диверсионной школы, белоэмигрант Ю. В. Ростов-Беломорин случайно познакомился с переводчицей Смоленской ортскомендатуры Н.В. Мезенцевой.
«Советская разведчица убедила белоэмигранта в бессмысленности борьбы на стороне оккупантов. Мезенцева ушла к партизанам, приведя с собой 120 раскаявшихся взрослых агентов «Буссарда» из бывших военнопленных Красной армии. Отправленный СМЕРШом опытный разведчик А. Скоробогатов (оперативный псевдоним - «Ткач») внедряется в «Буссард» через Ростова-Беломорина и в начале 1945 г. выводит в расположение наступающих частей Красной Армии всю диверсионную школу, в том числе и детей-подростков. Они попали в Управление контрразведки «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта», - рассказывает военный историк.

Дети-диверсанты после войны

Судьбу «завербованных» Абвером «сарычей» решало Особое совещание при НКВД СССР.
Особое совещание при НКВД СССР постановило: «Зачесть в наказание срок предварительного заключения и из-под стражи освободить». Часть подростков была отправлена в детские исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) до совершеннолетия. И лишь единицы - те, кто действительно взрывал и убивал, получили сроки от 10 до 25 лет.

 

Человек, погасивший «Сатурн»
Удивительный и невероятный факт – советский разведчик Александр Иванович Козлов дослужился в немецкой разведке абвер до капитанского звания, получил «за особые заслуги перед рейхом» один из высших немецких орденов – «Военный крест с мечами за храбрость». Гитлеровцы щедро награждали человека, три года водившего их за нос, раскрывшего более 100 вражеских агентов, по сути развалившего работу одной из 17 абверкоманд.

Александр Козлов стал героем нескольких книг, газетных публикаций, а также художественных фильмов «Сатурн» почти не виден» и «Конец «Сатурна». Несколько лет тому назад, находясь в командировке в одном из воинских гарнизонов Смоленщины, случайно узнал о том, что в старом здании части в годы войны размещался штаб немецкой «Абверкоманды-103», которая готовила немецких диверсантов и агентов для заброски в советский тыл. А вскоре довелось и встретиться с одним из «сотрудников» «Абверкоманды-103». Но прежде вернемся в душную июньскую ночь 1942 года, на Смоленский аэродром, откуда Александра Козлова на первое задание провожал лично начальник «Абверкоманды-103» подполковник Герлиц. Двухмоторный бомбардировщик «Дорнье-217» ходко поднялся в черное небо и ушел в восточном направлении. В районе Тулы Александр Козлов был выброшен на парашюте в форме советского капитана с поддельными документами.

– У меня было задание – передать двум абверовским агентам-радистам, действовавшим в районе подмосковной Малаховки, питание для раций, полмиллиона рублей и бланки различных документов, – вспоминает участник того ночного полета.

Приземлившись, он вышел к патрулю и попросил отвести к офицеру.
– Ему-то я и объявил, что являюсь немецким разведчиком, и попросил доставить меня в органы СМЕРШ, – вспоминает Козлов.

Александру Ивановичу было о чем рассказать сотрудникам органов безопасности. Но прежде о том, как он оказался в абвере.

...На войне как на войне. В боях на Смоленщине в окружении погибла почти вся дивизия, в которой служил лейтенант Козлов. Он возглавил группу окруженцев, но не стал пробиваться на восток, а повел людей на запад, в тыл к немцам. Группа, насчитывавшая чуть больше ста человек, к январю 1942 года превратилась в мощный, хорошо организованный партизанский отряд. Народные мстители удерживали в тылу врага обширный район, проводили операции против немецких карателей, подрывали мосты и пускали под откос поезда. Озлобленные огромными потерями фашисты бросили против партизан большие силы, включая даже танковый корпус. Отряд Козлова после одного из боев попал в окружение. Командир был серьезно ранен, с группой бойцов попал в засаду и был пленен. Вместе с мужем в лапы к врагу попала и его жена Евдокия, свадьбу с которой Александр Иванович сыграл в отряде. Первое время Козлова держали в Вяземском лагере военнопленных, но потом им заинтересовался абвер. Немцам, которые широко применяли систему заложников, показалось заманчивым использовать такого человека, как Козлов, в качестве своего шпиона.

Вскоре нашего героя привели на допрос к немецкому офицеру. Это был тот самый подполковник Герлиц...
– С одной стороны, я понимал, что, дав согласие, фактически иду на измену Родине, – прямо сказал мне мой собеседник, – а с другой – предоставлялся шанс бороться с врагом, попытаться перехитрить его. И я решил проникнуть в абвер, пройти его школу, собрать сведения о разведцентре и, используя заброску за линию фронта, вернуться к своим.

В школе проходили подготовку разведчики и радисты. Курсанты были одеты в красноармейскую форму, изучали топографию, уставы Красной Армии и многие другие специальные предметы.

Обладая от природы хорошей памятью и проницательным умом, Александр Козлов аккумулировал в голове все, что касалось системы гитлеровской разведки и контрразведки. К примеру, ему стало известно, что разведшкола «Сатурн» в Борисове и ее филиал в Катыни были созданы в 1941 году «Абверкомандой-103» и располагают специальными вербовочными группами. Личный состав школы был непостоянным – от 30 до 50 человек. Выдача документов, экипировка отправляющихся на задание агентов производилась в лагере под кодовым названием «С». Впоследствии после тщательной проверки вся эта информация помогла нашим разведывательным органам организовать разведывательную радиоигру с абвером. А нашему герою пришлось снова переходить линию фронта, теперь уже к немцам, но в качестве советского разведчика.

...Возвращаться обратно в фашистское логово было непросто, ведь впереди Козлова ждала полная неизвестность. Однако уверенности разведчику придавало то, что ему все-таки поверили, что он нужен и может быть полезным своей стране. В районе города Жиздра он с помощью советской разведки благополучно перешел линию фронта. Герлиц был особенно доволен тем, что его ученик оправдал возлагаемые на него надежды. Похлопал Александра Козлова по плечу и даже обнял, а потом по традиции пригласил сотрудников отметить удачную операцию своего «Сатурна». Знал бы подполковник абвера, как жестоко он ошибался.

Правда, немцы еще долго проверяли удачливого агента. В беседах нет-нет да и уточняли отдельные моменты его пребывания за линией фронта. Но, как говорится, все обошлось. Через некоторое время Герлиц представил Козлова к лейтенантскому званию, а также вручил ему серебряную медаль «За храбрость». Новое положение предоставило разведчику более широкие возможности для сбора информации. Ведь теперь он был зачислен в штат Катынской разведшколы на должность преподавателя.

Радиоигра с «Сатурном» уже скоро начала приносить свои плоды. А вот сам Козлов оказался в весьма сложной ситуации – ведь наш радист до него так и не добрался. Оказавшись без связи с Москвой, Александр Иванович пошел на крайне рискованный шаг. Он решил привлечь для передачи в Центр информации из «Сатурна» кого-нибудь из посылаемых на задание агентов, использовав свой пароль «Байкал-61».

– По своей должности я имел возможность общаться со всеми курсантами школы, – вспоминает Александр Козлов, – наблюдал за ними, изучал личные дела, беседовал.

Кстати, особо рьяно преданных фашистам курсантов он тоже выявлял и по возможности, дискредитировав чем-либо, отчислял из школы. В его голове постоянно шла напряженная работа – ошибаться ведь было нельзя. Когда он на все сто был уверен в человеке, устанавливал с ним контакт, давал свой пароль.

Когда группа шпионов оказывалась в нашем тылу, подопечные Козлова приходили к чекистам по паролю. Напарников по заброске захватывали. У «Сатурна» начались провалы. Агентов брали в Туле, Рязани и даже в Куйбышеве и Саратове. Всего с помощью «Байкала» были обезврежены 127 шпионов.

...В конце 44-го «Сатурн», отступая, переместился в западногерманский город Бисмарк. В апреле 1945 года американцы захватили часть курсантов и офицеров центра. Козлов сам сдался американским солдатам. Он заявил, что был заброшен с заданием к фашистам за три недели до этого. Американцы передали разведчика из лагеря для военнопленных во французском Намюре в советскую военную миссию в Париже. Из Москвы прилетел сотрудник госбезопасности, который доставил Александра Ивановича на Родину.

Москва встретила разведчика холодно. Козлов представил отчет о своей деятельности, назвал 57 агентов и 29 сотрудников разведшколы. В «благодарность» за работу ему предложили демобилизоваться. Пришлось кадровому военному трудиться грузчиком, чернорабочим, лесником, пожарным. В то же время Козлов помог чекистам разыскать еще 12 немецких агентов, притаившихся в освобожденной стране. В 1949 году его вызвали в Москву. Он, конечно, надеялся на лучшее, но оказался в камере. Бывшего разведчика обвиняли в пособничестве... американцам (в плену-то был у них), а осудили на три года «за разглашение сведений, не подлежащих разглашению». Из карагандинских лагерей вышел Александр Иванович в 1952 году. Реабилитирован был в начале шестидесятых. А еще через 30 лет военный трибунал Московского военного округа ходатайствовал о награждении Александра Козлова боевым орденом.