ЭТАПЫ БИТВЫ Бои за полное и окончательное изгнание из Елгавы немецкой армии и подразделений латышского добровольческого легиона СС продолжались более двух с половиной месяцев – с 28 июля до середины октября 1944 года. В общей истории боев за город можно выделить три периода. Первый период – с 28 июля по 31 июля, характеризуется ведением боев за овладение Красной Армией левобережной частью города и изгнанием отсюда немцев и латышских легионеров СС. Второй период – с 1 августа по15 августа, отмечен выводом ряда соединений Красной Армии из Елгавы, активным наступлением немецких и латышских частей и быстрым повторным захватом города. Части Красной Армии, начиная уже со 2 августа (по другим данным – с 6 августа), ведут упорные бои за возврат утраченных позиций и в конечном итоге вновь овладевают левобережной частью Елгавы. Линия фронта стабилизируется по реке Лиелупе – на её правом берегу до середины октября в окопах сидят немецкие солдаты и латышские легионеры. Третий период – с 15 августа по 14 октября, характеризуется ожесточенными боями на территории Елгавского уезда, частыми ружейно-пулеметными и артиллерийскими обстрелами левобережной части Елгавы. Наступление 1-го Прибалтийского фронта на Мемельском направлении в начале октября и продолжение наступления войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов 8-10 октября на Ригу вынудили немецкие войска начать 12 октября отвод своих войск сначала от Риги, а затем и от Елгавы. В результате, начиная с 14 октября, правобережная часть Елгавы перешла под контроль Красной Армии, но на территории уезда бои продолжались еще целых семь месяцев – до мая 1945 года. Затяжной характер боев за Елгаву был обусловлен тем обстоятельством, что главной целью Шяуляйско-Митавской наступательной операции, которую осуществляли войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии И.Х. Баграмяна, был прорыв к Риге и отсечение от Курляндской группировки немцев войск группы армий «Север». НАЛЕТЫ СОВЕТСКОЙ АВИАЦИИ 24 июля ночью состоялся первый налет советской авиации на Елгаву. Хотя зенитной артиллерии в городе не было, к большим разрушениям этот налет не привел – были разрушены лишь несколько домов вокруг церкви Святого Николая да несколько бомб взорвались в парке Елгавского дворца, но в самом дворце разрушений не было. 27 июля в 11 часов утра начался еще один налет советской авиации, который с перерывами продолжался до 16 часов вечера. В налете под прикрытием 56 истребителей участвовали 62 бомбардировщика Ту-2 334-й авиадивизии полковника И.Скока, которые бомбили железнодорожную станцию. В самом конце налета на станции раздался взрыв чудовищной силы – взорвался стоявший на запасных путях состав с боеприпасами. Взрывом по огромной территории разметало обломки вагонов и куски металла. Частично разрушилось и здание пассажирского вокзала, а на железнодорожных путях возник большой пожар. П.С. Анищенков и В.Е. Шуринов, авторы военно-исторического очерка о боевом пути ВВС Калининского фронта и 3-й Воздушной армии в годы Великой Отечественной войны, указывают, что в результате этого налета сгорело до 20 эшелонов. Арнольд Шиньтис в своей книге «Kurzemes cietoksnis» пишет, что в том числе был разбомблен и эшелон, в котором находились беженцы. Более полную информацию о потерях, понесенных в результате этого налета, в своем военно-историческом исследовании «Бои по защите Елгавы в 1944 году», опубликованном в 11-м томе собрания воспоминаний бывших солдат латышского добровольческого легиона СС «Латышский солдат во время Второй Мировой войны», сообщает бывший легионер Янис Бливис. Начало налета советской авиации на железнодорожную станцию 27 июля Я.Бливис относит не к утру, а к 16.15. В 17.00, по его сведениям, к бомбежке приступила вторая группа русских бомбардировщиков. В это время, – пишет Я.Бливис, – на железнодорожных путях стояли 4 эшелона с беженцами из Видземе и Латгале, 2 пассажирских поезда, а на товарной станции стояло несколько эшелонов с артиллерийскими снарядами большого калибра и авиационными бомбами. Взрыв боеприпасов в одном из этих эшелонов вызвал цепную реакцию – начали взрываться боеприпасы в других эшелонах. В результате здание железнодорожного вокзала было серьезно разрушено. Были разрушены также железнодорожные пути, загорелись дома вокруг станции и в юго-восточной части города. Рядом со станцией загорелся склад, в котором хранился бензин. Восемнадцатилетний Курт Хагенштайн, призванный в немецкую армию в 1943 году, утром 27 июля работал на станции на погрузке военной техники в вагоны. «Мы все бегали, как угорелые, загружая оборудование, – много лет спустя вспоминал Курт, – а я глянул в небо и увидел высоко в облаках небольшой самолет. Так и подумал – надо ждать беды. Помню, еще сказал своему другу Альберту: «Посмотрим, что здесь будет через пару часов!». Это была первая бомбежка, под которую мы тогда попали. Страшно было, не передать! Мы побросали оружие, и все побежали в лес, надеясь там укрыться. И только Бога молили, чтобы в нас не попала бомба. Станцию разнесло полностью». А вот как описывает налет 27 июля елгавчанин Янис Рагис – летом 1944 года он был семнадцатилетним молодым человеком, которому нравились спорт и развлечения, он знал, что его должны призвать в немецкую армию, но всеми способами пытался оттянуть это. «27 июля, – вспоминает он, – группа молодежи отправилась на вокзал, чтобы проводить своих друзей, которые уезжали в Гробини, где была летная школа. Ожидая поезд, мы собрались на сегодняшнем стадионе «Даугава» – играли в мяч, пели… Железнодорожная станция после прорыва линии фронта у Шяуляя вся была забита поездами. Больше всего было беженцев из Видземе и Латгале, были также два санитарных поезда и поезд, в котором немецкие солдаты ехали в Германию в отпуск. Невероятной глупостью было то, что примерно за полчаса до налета между этими поездами встал эшелон с боеприпасами. Никакой системы противовоздушной обороны на станции в это время не было… Внезапно появились самолеты, и началась бомбежка… Из поездов стали разбегаться толпы людей – раненые, солдаты, беженцы. Взорвалась цистерна с горючим… Из находившейся рядом со стадионом больницы люди выпрыгивали даже из окон второго этажа… Я думал переждать налет в построенном рядом с памятником Лачплесису убежище, с дверей которого вооруженные мужчины пытались сбить висячие замки, но затем укрылся в погребе здания, где сегодня находится Транспортная полиция… Спустя короткое время я выбрался из переполненного людьми погреба и по улице Стацияс побежал в сторону улицы Матера. Когда добежал до Матера, повернул в сторону школы имени 15 мая (сегодня – 2-я гимназия). Неожиданно раздался ужасный взрыв. Я оглянулся. То, что я увидел, напоминало кинофильм об атомном взрыве. Это взорвался эшелон с боеприпасами. Передо мной какой-то немец упал на землю. Я поступил так же. Чувствовал, что что-то пролетело мимо моих глаз и все лицо залилось кровью. Еще несколько миллиметров, и я мог лишиться глаза. Осколок лишь задел бровь… Из школы имени 15 мая, где был госпиталь, выносили раненых. В это время раздался еще один ужасный взрыв. Какой-то немец или шуцман, ехавший на велосипеде по направлению к центру города, был убит осколком, а ударная волна отбросила его к стене одного из домов…». Отбомбившись, краснозвездные самолеты на малой высоте промчались над городом, строча из пулеметов. Больше всего погибших в результате этого налета было среди беженцев. Кроме эшелонов с беженцами из Видземе и Латгале, на станции было и несколько поездов с беженцами и вывозимыми немцами мирными жителями из Псковской и Новгородской областей и Белоруссии. В большинстве случаев эти люди – старики, женщины и дети – продолжали оставаться в вагонах. Но тех, кто прибыл в Елгаву в начале июля, немцы разместили в привокзальных бараках, которые находились между зданием вокзала и рекой Лиелупе, ближе к восточной окраине нынешнего грузового контейнерного двора. В июле 1944 года здесь находились три деревянных барака и чуть поодаль – еще несколько. В каждом бараке было несколько комнат, в которых стояли кровати. Жили беженцы скученно – одна семья из 5 человек (трое взрослых и двое детей) занимала всего две кровати. У каждого барака был свой немец-охранник, который сопровождал беженцев с прифронтовой полосы. У охранника хранились списки и личные документы беженцев. Каждое утро охранники выводили трудоспособных обитателей бараков на работу. Работали беженцы на станции – прокладывали трубы. Часть женщин и мужчин, из числа тех, кто прибыл в Елгаву одними из первых, работала на Елгавском аэродроме. Состоявшийся 24 июля первый налет русской авиации на Елгаву беженцы пережили достаточно спокойно. Налет не был длительным, и бомбы рвались вдали от станции. На следующий после бомбежки день, т.е. 25 июля, это было воскресенье, в Православном соборе Святых Симеона и Анны прошла служба, которую вел отец Леонид. Народу пришло на эту службу много. Когда 27 июля утром началась очередная бомбежка, работавшие на станции женщины-беженки бросились к своим баракам. От взрывов бомб колыхалась земля, к небу поднимались языки огня, клубы дыма и гари. Из разбомбленных эшелонов неслись отчаянные крики раненых и перепуганных до смерти людей. Было много убитых. В одном из бараков от удара взрывной волны крыша провисла буквально до кровати, на которой лежала полуторамесячная девочка. Одна из женщин схватила ребенка и выскочила вместе с ним в окно. Хотя люди и были очень напуганы страшной бомбежкой, все же мысль о том, что нужно найти своего немца-охранника с документами, их не оставляла. Но немцы сразу после начала бомбежки разбежались кто куда. После недолгих поисков люди стали уходить к реке, прячась в естественных укрытиях, а затем, ближе к вечеру, когда бомбежка закончилась, стали пробираться в южном направлении, навстречу, как предполагали, Красной Армии. В этот же день 27 русских бомбардировщиков 12-го авиаполка 334-й дивизии бомбардировщиков бомбили Елгавский аэродром. Командовал авиагруппой командир 12-го авиаполка подполковник М.П. Васянин. Бомбы были сброшены на взлетно-посадочную полосу и стоянки немецких самолетов. Отбомбившись, «туполевы» легли на обратный курс. Навстречу им, вынырнув из облаков, пошли в атаку два «Ме-109». Завязался бой. От прямого попадания самолет М.П. Васянина загорелся. Командир полка приказал экипажу покинуть машину на парашютах. Сам выпрыгнул последним, попал под огонь немецких истребителей и погиб. На землю опустилось уже мертвое тело. А оставшихся в живых летчиков на земле ждали гитлеровцы, которые жестоко с ними расправились. Перепуганные началом боевых действий, жители стали уходить из города. Люди уходили в направлении Риги, Тукумса, Добеле, Бауски, Мейтене. Многие спасали нажитое добро в повозках, двуколках, детских колясках, но очень многие за плечами несли лишь один вещевой мешок. К вечеру, когда море огня в районе станции утихло, над городом воцарилась казавшаяся жуткой тишина. Немецкие солдаты ловили в опустевших дворах свиней и готовили себе жаркое. ОБОРОНА ФАШИСТОВ-ЛЕГИОНЕРОВ Готовиться к обороне Елгавы немецкое командование начало еще в начале июля. Трудоспособное население, в основном женщины, в обязательном порядке привлекалось к рытью противотанковых рвов и окопов. На территории прилегающего к железнодорожному вокзалу кладбища лютеран, католиков и староверов были построены из бетона долговременные оборонительные укрепления. В Елгавском дворце (дворце Виестура) и в школах были развернуты госпитали для раненых. 27 июля, ближе к ночи, срочно прибывший из штаба группы армий «Север» для организации обороны города генерал-лейтенант Флугбейл провел в помещении штаба коменданта Елгавы совещание командного состава немецких частей и 15-й учебной бригады Латышского легиона СС, на котором были поставлены конкретные задачи по сдерживанию наступления Красной Армии. Было объявлено, что Елгаву необходимо превратить в город-крепость и удерживать любой ценой, используя для этого все имею-щиеся силы. Ситуация для немецкого командования складывалась более чем тревожная, поскольку после ухода из Елгавы боевой группы фон Бредова имеющихся сил для организации эффективной обороны было совершенно недостаточно. В подчинении полковника-лейтенанта Юрко, которого штандартенфюрер СС фон Бредов вечером 26 июля на время проведения боевой операции в Литве назначил вместо себя командиром бригады, было всего 396 легионеров, входивших в состав роты связи, автотранспортной роты, конного учебного эскадрона и 1-й и 2-й оздоровительных рот. Правда, 26 июля в Елгаву прибыли только что мобилизованные в легион 600 новобранцев, но они не были еще ни обучены, ни вооружены. Охранная рота капитана Каулиня на вооружении имела только винтовки и по 30 патронов на бойца. Еще хуже было вооружено подразделение полиции численностью в 100 человек, которым командовал капитан Камалдниекс. На совещании 27 июля оборона юго-западной части Елгавы была возложена на полковника Дебюсси, командный пункт которого находился в противовоздушном укрытии возле железнодорожного вокзала, а полковник-лейтенант Юрко получил приказ из имеющихся в его распоряжении сил сформировать две боевые роты. В 2 часа ночи 28 июля полковник-лейтенант Юрко получил новый приказ генерал-лейтенанта Флугбейла: легионеры должны были срочно занять позиции к югу, юго-востоку и юго-западу от города на линии: Лиелупе – казармы Ромас – Авеньциемс – Смилтниеки – мост через реку Свете на железнодорожной линии на Лиепаю – железнодорожная насыпь к югу от Гинтермуйжи. К утру 28 июля оборона немцев и латышских легионеров строилась по изгибу правого берега рек Тервете и Свете и от реки Тервете на участке чуть севернее Силини доходила до кладбища Баложу. От кладбища линия обороны поворачивала на восток и огибала Елгаву с юга, проходя вдоль улицы Вискалю, затем пересекала Литовское шоссе и проходила восточнее кладбищ на улице Миера, откуда тянулась до левого берега реки Лиелупе, переходила на правый берег и, минуя улицу Цеплю, выходила к железнодорожному депо и затем вдоль железнодорожного полотна тянулась до Лангервалдского парка. На этом этапе к обороне города были привлечены следующие части немецкой армии и Латышского добровольческого легиона СС: севернее Силини, на правом берегу реки Тервете позиции занимал 3-й пехотный батальон Латышского добровольческого легиона СС, у кладбища Зандеру расположился конный эскадрон легиона, у школы на улице Миезитес стояло немецкое подразделение, в районе кладбища Баложу находились немецкие войска и латышские легионеры; южнее кладбища Баложу, там, где линия обороны немцев и легионеров поворачивала к железнодорожной ветке на Шяуляй, у самого железнодорожного полотна разместилась артиллерийская батарея немцев. Позиции в районе кладбищ на улице Миера занимали солдаты 1-й оздоровительной роты Латышского добровольческого легиона СС. Однако в районе казарм Ромас ко времени появления разведгруппы капитана Г. Галузы и следовавшей за ней 9-й механизированной бригады позиции успели занять только 1-я оздоровительная рота, которой командовал капитан Эглитис, и немецкий бронепоезд, который занял огневую позицию поблизости от пересечения железной дороги из Елгавы на Мейтене и шоссе из Елгавы на Элею. 28 ИЮЛЯ Утром 28 июля конный учебный эскадрон 15-й бригады, которым командовал капитан Руллиньш, в соответствии с приказом генерал-лейтенанта Флугбейла, полученным на совещании вечером 27 июля, перешел в подчинение коменданта аэродрома. Когда прозвучали первые выстрелы, комендант аэродрома приказал все бросить, включая технически исправные машины и боевые самолеты. Охрана аэродрома бежала в направлении Озолмуйжи на правом берегу Лиелупе. Рано утром из Елгавы ушли также солдаты, которые служили в строительной организации Тодта, и в это же время отряд из 100 полицейских, которым командовал капитан Камалдниекс, разделился на две группы: одна группа, с капитаном Камалдниексом во главе, ушла в направлении Тукумса; вторая, под командованием капитана Дишлера, заняла позиции на правом берегу реки Лиелупе. О действиях группы капитана Дишлера рассказал впоследствии один из легионеров, воспоминания которого в записи А. Вагалиса были опубликованы в газете «Елгавас зинетайс». Приведу отрывок из этих воспоминаний: «И вот в полночь русские так стали бомбить с воздуха, что, казалось, началось землетрясение. И накануне видели русские самолеты, слышали разрывы бомб вдали, но это еще не было столь серьезно. За железнодорожной станцией виднелось огромное зарево пожара. Сильно горело и на аэродроме... В городе кое-где высыпались стекла из окон, закачались башни на церквях... Как только русские самолеты улетели, по квартирам стали ходить солдаты вермахта и приказывать населению в течение часа покинуть город. Тех, кто будет болтаться в боевой зоне, будут расстреливать на месте, как шпионов противника. После невиданного налета елгавчанам повторять дважды было не нужно. Они прихватили с собой ценные вещи и пошли куда глаза глядят. Немцы не предупредили, откуда приближается противник, и люди двинулись по всем дорогам, которые вели из Елгавы. Тем, кто бежал в сторону Литвы, позднее пришлось нелегко. Мы всю ночь в казармах ждали нового воздушного налета русских, но стояла необыкновенная тишина. К трем часам Елгава словно вымерла. В пять часов утра на юге от Елгавы, где-то совсем близко, прогромыхал первый пушечный залп... Один наш капрал не утерпел и побежал в штаб, где выяснил, что пришел какой-то приказ, и штаб покинул Елгаву. О нас забыли. Нам выдали по одному магазину патронов и приказали отступать на правый берег Лиелупе. Мы сбросили с себя все, что могло мешать бегу, – противогазы, каски и кое-что из снаряжения. По улице Лиела и по мосту через Дриксу шли разные части: голландцы, фламандцы, норвежцы, власовцы, украинцы в немецких формах СС, испанцы, румыны, немецкие и итальянские летчики (здесь автор, скорее всего, ошибается. После того, как в 1943 году Италия вышла из войны, все итальянские войска на Восточном фронте были интернированы в лагерях для военнопленных. Так что итальянских летчиков летом 1944 года в Елгаве быть не могло, самолеты которых были уничтожены ночью на аэродроме. Говорили на разных языках. Немцы в своих разговорах Лиелупе называли Аа. Кто-то наше отступление все же прикрывал, так как бои уже шли на окраине города, и части вермахта спешили сжечь в Елгаве все, что только было можно. По дороге я прислушался к разговорам... Говорили, что только что русские в Руллюкалнс расстреляли всю латышскую санитарную роту. Группа прикрытия возле Ионишкиса своевременно не заняла боевую позицию для отражения танков и на дороге столкнулась с русскими танками. Бои уже идут в районе Гинтермуйжи. Погибших, вроде бы, много. Русские идут в обход Елгавы. В Межциемсе они наткнулись на цистерну со спиртом. Солдаты прострелили дырки и стали пить, но НКВД помешало этому приятному занятию… Мост перешли быстро. Даже при своем небольшом боевом опыте я сразу же понял, что те окопы, которые вырыли на правом берегу Лиелупе согнанные туда елгавчане, никуда не годятся. Лезть туда – равносильно самоубийству. В них нельзя укрыться... Рыть блиндажи и бетонировать бункер было уже некогда. Самой подходящей линией обороны было бы Калнциемское шоссе, тогда у русских, которые здесь будут переходить на правый берег Лиелупе, были бы большие потери... В окопах валялись разные товары, взятые из елгавских магазинов – тюки ткани, готовая одежда, горшки с медом, ящики с конфетами. Склады НЗ никто не охранял. Мы грабили, сколько могли. По Рижскому шоссе в направлении Елгавы и обратно шел непрерывный транспортный поток. Говорили, что русские, якобы, прорвались и форсировали Лиелупе. Выстрелы слышались со стороны города, но подозрительно близко. В конце концов мы решили, что так или иначе нужно идти воевать и стали осторожно пробираться в направлении сахарного завода. Вскоре мы оказались возле Калнциемского шоссе, где и заняли оборону. Рядом с нами расположились и латышские шуцманы, но они были трусливыми. Мы как раз шли, когда неподалеку стали рваться русские мины, и шуцманы с криками убежали, оставив нам недожаренного на костре поросенка. И им еще была уготована роль сельской жандармерии!» В приведенных воспоминаниях говорится об участии в боях за Елгаву солдат союзной гитлеровской Германии Румынии. Этот факт косвенно подтверждает в своей книге «Воспоминания солдата» и исполнявший в это время обязанности начальника Генерального штаба вермахта генерал-полковник Гейнц Гудериан. «От своего предшественника я принял не только дезорганизованный штаб, но и совершенно разваливающийся фронт. Резервов главное командование сухопутных войск не имело, – пишет Гудериан. – Единственные, имевшиеся в нашем распоряжении, силы находились в Румынии, в тылу группы армий «Южная Украина»… Договорившись с командующим группой армий «Южная Украина», где начальником штаба был генерал Венк, знавший обстановку в Румынии, я предложил Гитлеру вывести из Румынии все дивизии, которые можно снять с фронта, и использовать их для восстановления связи между группами армий «Центр» и «Север». Незамедлительно началась переброска этих сил. Кроме того, Гитлер распорядился поменять местами командующих группами армий «Южная Украина» (Шернер) и «Север» (Фриснер)… В резуль-тате этих энергично принятых мер удалось приостановить продвижение русских войск в районе Добеле, Тукум (Тукумс), Митава». Утром 28 июля под обстрелом немцев и легионеров форсировал Лиелупе и начал наступление на Елгаву 503-й полк 91-й стрелковой дивизии. Командир взвода Семен Демин во главе 40 красноармейцев обошел город с юга (по дороге погиб боец Дудин) и от железнодорожного виадука на улице Терветес начал наступление в направлении улиц Рупниецибас и Матера. Около полудня взвод с боем взял площадь бывшего конного базара, которая в то время находилась на территории, которая после войны была отведена 2-й средней школе, и занял несколько жилых домов. Дома были пустые. Жители или попрятались в подвалах или покинули город. Дальше из-за потерь в личном составе С.Демин продвигаться не мог. Ждали пополнения, которое, однако, так и не пришло. Послеобеденное июльское солнце нещадно палило. Солдат мучила жажда. А в домах, где расположились бойцы, не работал водопровод. Кто-то из красноармейцев увидел, что неподалеку от водонапорной башни на улице Уденсвада из разбитой водопроводной трубы течет вода. Измученные и изможденные солдаты бросились туда, чтобы хоть немного утолить жажду и смочить пропитанную дымом и пылью одежду. Но немецкие пулеметчики, расположившиеся на колокольне церкви Святого Николая, которая находилась в двух шагах от улицы Уденсвада, на углу улиц Матера и Судрабу Эджус, заметили это и открыли огонь. Три солдата были убиты, так и не добежав до желанной воды. Но и немцы были уничтожены прямым попаданием артиллерийского снаряда в их огневую точку. 5 августа 1944 года в красноармейской газете «Знамя Родины» была опубликована заметка «Наводчик Хазбулатов уничтожил три пулемета». Автор заметки, рядовой А. Довженко, описывает, по-видимому, те же события, о которых только что было рассказано. «Некоторые остряки не прочь посмеяться над 45-миллиметровыми пушками, – пишет А.Довженко. – Вы, мол, воробьев из них бить можете, да и только, – говорят они. А в боях в городе Елгава они очень хорошо нам помогли. Их преимущество в подвижности. Они, что станковый пулемет, в любое место проникнуть могут. И бить из них можно очень метко. На втором этаже одного дома немцы поставили два пулемета. Они мешали продвигаться пехотинцам гвардии старшего лейтенанта Романенко. Их пытались сбить из бронебойки и пулемета. Не вышло. Тогда старший сержант Лысенко выкатил свое орудие и разбил вражеские пулеметы. Много неприятностей причиняли нам и немецкие пулеметчики, засевшие на колокольне костела. Их также двумя выстрелами уничтожил наводчик противотанкового орудия старший сержант Хазбулатов». Так начался первый день боев за Елгаву. До 16 часов в наступлении на город участвовали лишь подразделения 9-й механизированной бригады и 91-й стрелковой дивизии, а затем им на помощь подошли танки 7-й мехбригады и части 279-й и 347-й стрелковых дивизий. 347-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора А.Х. Юхимчука до этого воевала в степных условиях и не имела опыта ведения боевых действий в городе. Во избежание лишних потерь А.Х. Юхимчук приказал создать ударный передовой отряд в составе отдельной учебной роты, стрелкового батальона 1175-го полка, батареи противотанковых орудий и взвода счетверенных пулеметов. Для быстроты передвижения весь передовой отряд был посажен на автомашины. Командовать ударным отрядом А.Х. Юхимчук приказал своему заместителю – полковнику А.И. Ушмакину, перед которым была поставлена задача овладеть юго-восточной окраиной города с железнодорожным узлом. После тщательной разведки вечером отряд А.И. Ушмакина внезапным ударом захватил переправы через реку Платоне и форсировал ее. Но дальнейшее продвижение частей 347-й дивизии к Елгаве оказалось очень трудным, так как ко второй половине дня на подступах к городу немцы успели сосредоточить до трех пехотных дивизий и танковые части 1-го армейского корпуса СС, в т.ч. в самом городе – части 281-й охранной дивизии. Танкисты 9-й мехбригады и пехотинцы 91-й стрелковой дивизии с раннего утра вели бой на дальних подступах к железнодорожной станции. По соседству с ними в бой вступил 1003-й стрелковый полк полковника В. Ленивого из 279-й стрелковой дивизии. На этом же направлении в бой вступил и передовой отряд 347-й стрелковой дивизии, который захватил переправы через реку Платоне и форсировал ее. Бои шли и на западной окраине города. Ранним утром около 60 немецких солдат и латышских легионеров под командованием капитана Александра Бейшанса заняли оборону у Гинтермуйжи, на правой стороне насыпи железной дороги, у пересечения путей Елгава-Тукумс и Елгава-Добеле. Позиции русских солдат находились на другой стороне насыпи в 30 метрах. Группа капитана Бейшанса перешла в атаку и заставила красноармейцев отступить. В 8 утра к Гинтермуйже подошел один взвод из 3-го батальона 15-й учебной бригады, занявший оборону слева от группы капитана Бейшанса, и в это же время позиции справа заняли немецкие солдаты из конного эскадрона. Наконец, в 11 часов позиции у Гинтермуйжи заняла рота связи (примерно 70 человек) во главе с капитаном Грасисом и в 12 часов – капитан Цибантс и лейтенант Витолс, отступившие с двумя противотанковыми пушками из Свете. Было уже совсем светло, когда в районе парка Гребнера появились советские танки. Им противостояли солдаты из санитарного батальона, а также подразделение немецких войск, которым командовал полковник Дебюсси. Вечером 28 июля части Красной Армии прорвали оборону в районе парка Гребнера и завязали бои на прилегающих к центру города улицах. Немецкие солдаты и латышские легионеры отчаянно сопротивлялись, но из-за нехватки боеприпасов вынуждены были отступать все дальше и дальше к центру Елгавы. Уже 28 июля немцы начали поджигать дома в Елгаве. Группы солдат по 5-7 человек ходили по улицам и поджигали дома. Солдаты бросали в окна домов ручные гранаты и бутылки с бензином. Деревянная застройка возгоралась легко, зарево пожарища и клубы дыма встали над городом. Горели и здания церквей. Днем в небе над горящей Елгавой разыгрался воздушный бой. Группа штурмовиков 723-го авиаполка 211-й штурмовой авиадивизии, в составе которой был командир эскадрильи майор Беланов В. С., попыталась разведать расположение немецких войск в районе города. Но путь советским летчикам преградили «фоккеры». Майор Беланов атаковал и рассеял их, но сзади на него напали другие истребители. Самолет попал под перекрестный огонь, задымил, накренился и, объятый пламенем, рухнул на землю. Майор Беланов В. С. и стрелок старшина Сапилов погибли. К концу дня 28 июля немцы сумели значительно усилить группировку своих войск в Елгаве. Город теперь обороняли подразделения 639-го и 640-го учебных пехотных полков 388-й учебной пехотной дивизии, 281-й охранной дивизии, 630-го транспортного полка аэродромного обслуживания, переброшенного из г. Киля, одного сводного полка и 15-й учебной бригады Латышского добровольческого легиона СС. Кроме этого, в обороне участвовали два бронепоезда, три минометных батареи, две батареи 75-мм орудий, одна батарея тяжелых орудий и 8 танков и самоходных установок. 29 ИЮЛЯ На рассвете 29 июля 347-я стрелковая дивизия (командир – генерал-майор А.Х. Юхимчук) начала наступление на юго-восточную окраину Елгавы. Стрелковые полки дивизии получили следующие боевые задачи: 1175-му полку – овладеть юго-восточной частью города и, увязывая свои действия с 279-й дивизией, овладеть центром города и зданием дворца на Дворцовом острове и затем захватить плацдарм на правом берегу реки Лиелупе в районе автодорожного и железнодорожного мостов; 1177-му полку – наступать правее 1179-го полка и очистить южный берег Лиелупе и восточную окраину города от немцев. 907-му артполку предстояло развернуть огневые позиции в районе местечка Страутниеки с задачей не допустить подхода немецких резервов с правого берега Лиелупе, а также выделить часть орудий для стрельбы прямой наводкой по опорным пунктам немцев в каменных зданиях. С самого начала наступления 347-я дивизия наткнулась на ожесточенное сопротивление немцев. Особенно упорный бой разгорелся в районе железнодорожной станции, где немцы, несмотря ни на что, продолжали удерживать здание вокзала. Поддерживая наступление 347-й дивизии, командование 91-й стрелковой дивизии поставило перед 561-м полком задачу форсировать Лиелупе в районе кирпичного завода, оседлать шоссе Рига-Елгава и сдерживать силы противника, перебрасываемые из Риги. Во второй половине дня 29 июля подразделения полка и артиллеристы подошли в заданном районе к реке Лиелупе. Место здесь было равнинным, берега реки – в зарослях ивняка. Вдали виднелись хутор и склады кирпичного завода. С трех сторон хутор окружали поля неубранной ржи, с одной стороны – сосновый бор, который пополам рассекала линия железной дороги. На хуторе оказались немцы. Орудие сержанта Ершова открыло по ним беглый огонь. Только после этого приступили к переправе. Сколотили плоты из досок разобранного сарая и начали их спуск на воду. Неожиданно появилась немецкая авиация. Взрывы посыпавшихся бомб вспенили воду. К вечеру, однако, все подразделения полка переправились на правый берег и на три километра продвинулись по направлению к Риге. Остаток дня на этом участке прошел относительно спокойно, если не считать непродолжительного боя с немцами, которые окопались возле железнодорожной насыпи. В 13 часов 30 минут 29 июля подразделения Красной Армии начали наступление и на западную окраину Елгавы, командование обороной которой в это время взял на себя командир немецкого бронепоезда Добле. В районе кладбища Зандеру и в поселке Свете красноармейцы прорвали совместную оборону немцев и латышских легионеров. Часть оборонявшихся отступила в направлении Тукумса, часть – в Елгаву. В атакующем порыве отдельные группы красноармейцев прорывались к центру Елгавы. Артиллерист-разведчик Ю.В. Суховский из 1013 полка 55-й бригады 21-й Краснознаменной артиллерийской дивизии, прорвавшийся вместе с другими бойцами от вокзала до улицы Дикя (теперь – ул. Судрабу Эджус) впоследствии вспоминал: «Перед нами предстала ужасная картина: вокзал разрушен, на путях горят вагоны, все вокруг изрыто воронками от бомб и снарядов. На привокзальном кладбище из-за каждого куста, могилы, креста стреляют фашисты... Бои шли ожесточенные… В бою ни о чем не думаешь. Лишь бы убить, чтобы тебя не убили… Люди превращались в диких зверей. Когда солдаты обеих сторон сходились, то теряли все человеческое. Лишь бы только самому остаться в живых… Наконец, нам удалось выбить фашистов с кладбища. С боями дошли до места, где теперь находится бензоколонка на проспекте Пушкина (сегодня – ул.Академияс). Дальше был приказ – вернуться на прежние позиции, т.е. охранять железную дорогу». Один танк 7-й механизированной бригады со стороны аэродрома по бульвару Чакстес прорвался почти до самого моста через реку Дриксу, но был остановлен мощным взрывом противотанковой гранаты. В танке взорвались боеприпасы и горючее. Взрыв был такой страшной силы, что начал плавиться асфальт. 30 ИЮЛЯ В 4 часа утра 30 июля бои в городе возобновились с новой силой. Подошедший к западной окраине Елгавы 26-й гвардейский полк реактивной артиллерии нанес мощный удар по позициям немцев. Вслед за этим в наступление пошли танки 7-й механизированной бригады генерал-майора М.И. Родионова, которые быстро захватили западную часть города. Бои шли в районе церкви Святой Анны и рыночной площади. Со стороны улицы Добелес в направлении к центру города двигались все новые и новые танки, за которыми бежали пехотинцы. Сопротивление им оказывали разрозненные группы немцев и легионеров, которые отступали к рыночной площади, где немцы развернули перевязочный пункт и где стояли противотанковые пушки немцев, стрелявшие прямой наводкой вдоль улиц Добелес, Католю и Академияс и не дававшие советским танкам захватить мост через реку Лиелупе. 1-й батальон 7-й мехбригады под командованием капитана Б.А. Федорова с танковыми ротами, которыми командовали старшие лейтенанты Я.С. Усов и В.М.Крылов, и артиллерийской батареей под командованием лейтенанта В.А. Шелыванова все же прорвались к реке неподалеку от железнодорожного моста. Экипаж танка, которым командовал лейтенант С.В. Касьянов, вел огневой бой с немецкими танками, находившимися на противоположном берегу. Несколько гитлеровцев скрытно подобрались к танку С.В.Касьянова и попытались подорвать его гранатами. Увидев это, командир стрелкового отделения 1-го батальона сержант А.А.Бабич с автоматчиками А.П. Волохиным, Н.Д. Грошевым и В.И. Истоминым пришли на помощь своим танкистам и уничтожили гитлеровцев. Во время боя с противоположного берега по мосту перешли резервные силы фашистов. Б.А. Федоров приказал 1-й роте под командованием старшего лейтенанта Г.С. Семенова отбросить прорвавшегося противника. Рядовые И.Д. Домышев, М.Н. Астанин, Т.И. Мячин, М.П. Сазонов и А.В. Фомин открыли по немцам пулеметный и автоматный огонь и забросали их гранатами. Но несколько десятков гитлеровцев продолжали оказывать сопротивление. Стрелковый взвод (командир – старший лейтенант И.П. Плотников) и взвод автоматчиков во главе с лейтенантом Н.Т. Алешиным окружили гитлеровцев и уничтожили их. В этом бою отличились автоматчики И.В. Вакуленко, М.И. Иванайков, П.Г. Куршаков, В.Д. Власов, Ж. Дамбиев и И.Е. Семенов. К концу боя к реке подъехали танкисты из рот, которыми командовали лейтенанты М.А. Кудрявцев и В.М. Павлович. Они собирались заправить машины горючим, но их контратаковали прорвавшиеся по мосту немецкие солдаты. Б.А. Федоров, понимая, что танкисты оказались в очень тяжелом положении, собрал небольшую группу бойцов и вдоль железной дороги повел их в атаку. В завязавшейся схватке бойцы батальона вместе с танкистами отбросили противника. Но командир 1-го батальона капитан Б.А.Федоров в этом бою пал смертью храбрых. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В июле 44-го… В это же время на южную и юго-восточную окраины города начали наступление 9-я механизированная бригада полковника В.С.Стародубцева и 347-я стрелковая дивизия, но их продвижение вперед было остановлено упорным сопротивлением 215-й пехотной дивизии немцев. В 12 часов дня до батальона немцев при поддержке танков и самоходных орудий предприняли контратаку против подразделений 7-й мехбригады, но и они, понеся тяжелые потери, были вынуждены отступить. К 17 часам танки 9-й мехбригады, нащупав слабину в обороне немцев, ворвались в город с северо-запада. 3-й мотострелковый батальон (командир – капитан Н.Е. Агибалов) при поддержке танков 45-го гвардейского танкового полка полковника Я.А. Бурцева и минометного дивизиона К.Ф. Опанасенко преодолели полосу минных заграждений и овладели домами на северо-западной окраине города. Вскоре в этот район прошли «катюши» 26-го гвардейского минометного полка (командир – В.Ефимов), своим огнем способствовавшие продвижению бригады. В июле 44-го… Весь день 30 июля продолжались бои в районе железнодорожного вокзала и привокзального кладбища. В 300 метрах южнее железнодорожной станции вел ожесточенный бой 1-й мотострелковый батальон под командованием капитана Ю.С. Борисова из 9-й гвардейской механизированной бригады. Вместе с ним действовали артиллеристы старшего лейтенанта П.С. Шмакова и танкисты под командованием заместителя командира 45-го гвардейского танкового полка по политической части майора М.Г. Галкина. Два вражеских орудия, расположенные во дворах, простреливали улицу и подбили один танк. Командир танка лейтенант М.Л. Кочетков повел свою машину через дворы к орудиям противника. Повернув башню с орудием назад, он приказал механику-водителю Л.Ф. Астахову проехать через сарай. Танк развалил сарай и под обломками его стен и крыши было похоронено вражеское орудие. Другое орудие уничтожил танк лейтенанта А.Л. Воробьева. Тяжелое положение сложилось в районе церкви у железнодорожной станции. Здесь немцы атаковали батарею, которой командовал Герой Советского Союза старший лейтенант Ю.М. Головатый. При поддержке танкового взвода младшего лейтенанта И.Г. Алимбекова артиллеристы атаковали противника и выбили его из церкви и прилегающего к ней района. Тем же. В районе старого кладбища на углу улиц Яня и Матера (ныне парк имени А. Алунана) бой вел взвод С. Демина из 91-го стрелкового полка 91-й стрелковой дивизии. Немецкие солдаты укрывались за каменными надгробными плитами и ожесточенно сопротивлялись. Под вечер взвод вышел к улице Рупниецибас, неподалеку от того места, где сегодня находится кафе «Атпута». Там в то время находились жилые дома. Во дворе одного из них находился бункер, в котором прятались жители. Когда обстрел прекращался, из бункера на воздух выходили дети. Немцы заметили, что во дворе появились красноармейцы, и открыли минометный огонь. Почувствовав по саднящему душу звуку, что одна из мин – «его», С.Демин схватил в охапку маленькую девочку лет пяти-шести и кубарем скатился вместе с ней в укрытие. Едва только они оказались в бункере, как снаружи грянул мощный взрыв. В это же время у Гинтермуйжи сопротивление красноармейцам продолжала оказывать попавшая в окружение группа капитана Бейшанса. Ситуация постоянно менялась. Улицы и площади, отдельные здания по нескольку раз переходили из рук в руки. Повсюду валялись трупы немецких солдат, легионеров и красноармейцев. 30 июля в бой вступили соединения 1-го гвардейского стрелкового корпуса 51-й армии, но из-за отсутствия тесного взаимодействия между ними и частями 3-го гвардейского механизированного корпуса беспрерывные атаки не приводили к успеху. Тогда по приказу И. Баграмяна «мастер атаки» генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер выехал в район Елгавы и лично организовал наступление, в результате которого к исходу 31 июля немцы были вынуждены оставить правобережную часть города. 31 ИЮЛЯ На рассвете 31 июля 1-й батальон под командованием капитана В.М. Соколова из 1179-го стрелкового полка 347-й стрелковой дивизии ворвался в Елгаву и завязал бой за железнодорожную станцию. Артиллеристы 907-го артиллерийского полка этой же дивизии своим огнем способствовали продвижению батальона. Постепенно их орудия переместились на территорию станции. До двухсот немецких солдат под прикрытием станционных строений и вагонов скрытно подошли к орудиям и атаковали их. В завязавшейся схватке орудия несколько раз переходили из рук в руки. Отразив одну из контратак, капитан В.М. Соколов выделил роту под командованием старшего лейтенанта К.Г. Горушко для оказания помощи артиллеристам. Рота вышла в тыл к фашистам, после чего пошла в атаку. В результате противник со станции был отброшен. Командир 1179-го стрелкового полка подполковник И.К. Кононенко, воспользовавшись успешными действиями 1-го батальона, повел остальные подразделения в атаку и овладел районом мостов через реку Лиелупе. Железнодорожный мост захватили старший сержант К. Ярыш и рядовые В. Гуськов и Ф. Иванов. Они незаметно подползли к мосту, сняли часового и перерезали запальные шнуры к взрывчатке. В стыке между 347-й стрелковой дивизией и 3-м гвардейским механизированным корпусом на южную и юго-западную окраины города в 12 часов дня 31 июля начала наступление 279-я стрелковая дивизия генерал-майора В.С. Потапенко. Согласованные действия наступающих войск позволили им расчленить обороняющегося противника и начать его уничтожение по частям. Части 279-й дивизии в тесном взаимодействии с танкистами 3-го гвардейского мехкорпуса и 1175-м стрелковым полком 347-й дивизии вышли к 18.00 на берег реки Лиелупе. Командир 3-й танковой роты 43-го гвардейского танкового полка гвардии старший лейтенант Павловский продолжал руководить действиями своего подразделения даже тогда, когда вражеским снарядом был подбит его танк. Пока не закончились снаряды, старший лейтенант Павловский и механик-водитель Зубченко продолжали вести огонь по врагу. Затем, вытащив из танка раненого Зубченко, Павловский перебрался в другой танк и продолжил управление боем. Продолжал вести бой и командир взвода тяжелых танков КВ-122 гвардии старший лейтенант Рубан Н.А., когда в его танк попал вражеский снаряд, и танк загорелся. Только в самый последний момент, раненый и обожженный, старший лейтенант Рубан оставил горящую машину. Ожесточенные бои развернулись и за овладение Елгавским дворцом, который обороняло подразделение легионеров во главе со старшим лейтенантом Гринвалдсом. В кровопролитной борьбе дворец несколько раз переходил из рук в руки. К вечеру 31 июля заминированный легионерами дворец заняли солдаты взвода разведки 1175-го полка под командованием лейтенанта Эфендиева. В это же время другие подразделения 1175-го полка начали переправу на правый берег реки Лиелупе. Часть здания дворца была полностью разрушена, а уцелевшая часть – заминирована. Саперы батальона майора С.В.Кюрегяна, рискуя жизнью, разминировали здание. Захват дворца, по сути, означал, что сопротивление немцев и легионеров в левобережной части города было сломлено. Поздно вечером немецкое командование отдало приказ своим частям оставить левобережную часть Елгавы. Часть немецких войск отступила по Добельскому шоссе в направлении Тукумса. Узкие улочки Елгавы к исходу 31 июля загораживала подбитая и сгоревшая бронетехника – только подразделения Красной Армии к этому времени потеряли на улицах города 31 танк тяжелого и сверхтяжелого типа. полная версия текста по ссылке: http://www.konkurs.senat.org/article/V_Gushchin-I.html бои в городе
