Обратимся к свидетельству Фальковского, офицера штаба 5-го польского корпуса генерала Зайончека, заменившего контуженного Понятовского. Но уже в середине дня правобережного сражения (28.11.1812) генерал получил тяжелое ранение. Фальковский рассказывает: "Зайончек приказал мне найти немедленно Императора и попросить у него своего хирурга, барона Ларре, который знает его давно и выхаживал его в преиод кампании в Египте. Я сел на лошадь, которую я все это время держал за поводья, и поскакал галопом, в то время как люди понесли осторожно рананого. По дороге я встретил своего товарища Жимановского, который рассказал мне, что Император переправился через Березину давно, и указал на место, где он его видел, окруженного офицерами, на пересечении двух дорог»(15). Здесь мы видим уже вполне определенную привязку к местности и совсем не двусмысленный намек на скопление штабных офицеров, которое может иметь место, пожалуй, только при Главной квартире. /.../ Участник событий капитан гвардейской артиллерии Ж. Булар пишет: «Рано утром 28-го… я достиг соседних возвышенностей, где нас расставили батареями при выходе из леса на дороге, ведшей из Борисова. С самого утра шло ожесточенное сражение по ту сторону леса и около Студянки, где Витгенштейн пытался отбить мосты. …Почти весь день император находился около моей артиллерии; он казался подавленным. /.../ Далее Булар пишет: «Польский генерал Зайончек был ранен. Его принесли к нам, и хирург гвардии ампутировал ему ногу».(21) Сам факт ранения Зайончека упоминается многими, что позволяет даже конкретизировать место походного лазарета. Процитируем снова польского офицера Фальковского, которому Жимановский указал направление поисков Наполеона: «Я направился туда; вскоре я увидел старую гвардию, чуть дальше два или три ветхих шалаша из веток и кустарника: Император был там в одном из них. Я спустился с лошади и рассказал ему, что генерал Зайончек серьезно ранен и просит помощи у барона Ларрея. Эта новость очень расстроила Императора, он спросил меня, где и как был ранен генерал, затем добавил: «Хорошо. Перенесите его сюда, ко мне... Слышите? Ко мне!» Я вскочил на коня, но уже неподалеку встретил своих людей… Я сопроводил раненого до шалаша Императора; Ларрей уже ждал его с инструментами, он уложил Зайончека на раскладушку императора и тут же приступил к ампутации».(22) Здесь, чтобы внести ясность, следует отметить, что Старая гвардия императора стояла на биваках на Брилевском поле, а Наполеона постоянно сопровождал лишь дежурный батальон Старой гвардии, который изначально и увидел Фальковский. Вот как об этом рассказывает Главный хирург Наполеоновской гвардии Ж.Д. Ларрей: «Этому храброму генералу раздробило пулей правое колено. Когда он стоял во главе своей дивизии, в него выстрелили в упор. Благодаря этой ране явилась необходимость немедля сделать ампутацию ноги, и я тут же, под неприятельскими выстрелами, на снегу, при жестоком морозе, произвел эту операцию».(23) Из процитированного нами выше следует, что на этой господствующей высотке находился Император Наполеон в устроенном на оставленном биваке наблюдательном пункте. Здесь же он предоставил возможность хирургу Ларрею оказать экстренную медицинскую помощь генералу Зайончеку, как, вероятно, и некоторым другим высокопоставленным офицерам. Проследим за польским офицером чуть дальше. Зайончек поручил Фальковскому найти генерала Домбровского и сообщить ему о переходе 5-го корпуса под его командование. Вот что он пишет после того как оставил Зайончека хирургу Ларрею: «Я же направился со совоей миссией. Дивизия Домбровского должна находиться справа от большой дороги; я пересек эту опасную дорогу в начале леса, как можно дальше от русских батарей и направился через лес, в середину поваленных вывороченных снарядами елей, я шел пешком, держа за поводья лошадь, которой с трудом удавалось проходить препятствия».* Из этого описания понятно, что лазарет находился с левой, то есть с Восточной стороны дороги. Без сомнений, на месте именно этого лазарета нами были найдены пуговицы с побитой медными окислами позолотой: 8 больших и 6 малых гвардии Наполеона, 3 не идентифицированных (возможно, хорватских или чешских) и одна серебряная с цветными топазами, вероятно, вероятно, с рубахи раненного маркиза или барона! Кроме пуговиц здесь же рядом находились: одна нитка киверной подбородочной чешуи с розеткой, две малых латунных пряжки, латунная скоба для перевязи, клипса ружейного ремня и сломанный шомпол. http://smolbattle.ru/index.php?showtopic=5...100#entry207312 Интересно, что Ларрей, говоря об операции под «неприятельскими выстрелами» совсем не бравировал! Черепья гранат нами были найдены всего в 70-ти метрах от этого пункта, а ружейные пули – непосредственно вокруг места лазарета. Остается добавить, что, видимо, об этом же месте вспоминал и Шеф батальона фузелеров-гренадеров гвардии Л.Ж. Вьонне де Марингоне: «…Мы расположились биваками при входе в лес, на пригорке, среди болот; ночь была одна из самых скверных. 28-го утром началось Борисовское сражение… 28-го ночью мы пришли, намереваясь занять тот бивак, на котором провели прошлую ночь. Наше пристанище послужило походным лазаретом, а потом было сожжено…»(24)
Цитата(Z-49 @ 25 Октября 2011, 17:50) 3 не идентифицированных (возможно, хорватских или чешских) и одна серебряная с цветными топазами, вероятно, вероятно, с рубахи раненного маркиза или барона! Все эти пуговицы - гражданские и к военным никакого отношения не имеют. На гвардейских биваках часто встречаются гражданские и российские ливрейные пуговицы. Это и неудивительно: гвардия зря времени в Москве не теряла, они даже склепы прошмонали.
Цитата гвардия зря времени в Москве не теряла, они даже склепы прошмонали. Да... и все это шмотье разнеслось по всей траектории агонии ВА...
На самом поле битвы идентифицируюся два эпицентра насыщенные железом, которые, я полагаю, можно отнести к первой фазе боя (утро) и второй (день-вечер). Поле боя второй фазы изрыто частично песчаным карьером. За ним идут следы биваков Нэя, Удино, Гвардии. Занивки, я полагаю, находились там, где сейчас проходит одна из дорог на Лещины. Следы строения глубоко закатаны в полотно дороги, поэтому мы так и не можем найти эту точку. Российские биваки во второй фазе боя переместились на место, где находились биваки европейцев перед началом Стаховской битвы. Верхнюю границу поля боя на вашей схеме, я полагаю, нужно отнести выше где-то на 0.6 км.
Из записок капитана Арнольди* известно, что Батарея французов стояла на трехуровневой террасе по три орудия в ряд, и стреляли одно через другое. Это место прекрасно различимо и сегодня. Кроме того, ни один источник, описывающий эти события, не говорит о передислокации артиллерийских батарей, ни французских, ни русских. Следовательно, все сражение происходило на территории ограниченной этими батареями. И концентрация находок была именно здесь. Прочие средоточия артефактов выявлялись на биваках обеих армий. Неверно делить сражение на "утро", "день", "вечер": оно началось с утра, при попытке входа Чаплица в Стаховский лес, и продолжалось в нем весь светлый день - до 15 или 16 часов - с перемещениями вглубь до одного километра. После атаки кирасиров Думерка в 14-00, российские войска больше не предпринимали попыток продвинуться к переправе. Русские биваковали только по кромке Стаховского леса, все прочие биваки "ихние". Занивки на схемах отмечены с наибольшей долей вероятности. *Арнольди И.К. Записки о березинской переправе в 1812 г. // Военный сборник. 1910. №9. С.4-22.
