Быт русской армии на ПМВ

Тренировка резки проволоки под напряжением

 

Медицинский осмотр нижних чинов в 36-ом пехотном Орловском генерала-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полку

 

Фото из книжки "Что ели и пили латышские стрелки в Первую мировую войну", издатель Военный музей, Рига



Чуть текста из книжки, сорри за стилистику - перевод с латышского....

Латышские стрелки, в сравнение с другими бойцами РИА, были в более привилегированном положении в отношении довольствия. Кроме стандартного пайка они также получали продовольствие от родственников и от совершенно чужих из местного населения, которые подкармливали «своих». Офицер 6-го Тукумского батальона лат. стрелков капитан Оскарс Тилтиньш во время формирования и обучения батальона в Риге и Вецмилгрависе (р-он Риги) вспоминал: «Не могу сказать, что было разнообразие блюд. Всё равно в отношении вкусов хотелось большего. Особенно это касалось таких русских блюд, которые латышам были непривычны, например, рыбный суп православных во время поста. Были случаи, когда этот суп стрелки просто выливали в канаву. Об обеспечении едой надо сказать и то, что во время обучения в Риге и Вецмилгрависе родные обеспечивали продовольствием довольно таки богато, так что на штатном довольствии находилось относительно мало людей. Стрелки охотно делились с товарищами подарками родных, так что штатное довольствие оставалось. Этот избыток стрелки с радостью отдавали нуждающемуся местному населению.»

Стрелок 1-го Даугавгривского лат. Стрелкового батальона Фрицис Риекстиньш писал о жизни в Вецмилгрависе: «В начале нас кормили достаточно хорошо, каждый день варили добротный мясной суп и гречневую кашу, которую готовили по русским рецептам. Это была необычная каша, и многим она не нравилась, хотя, надо отметить, готовилась хороша и была жирной. Каши всегда было много, и те, кому она нравилась – объедались. К тому же у каждого были свои деньги: личные накопления или помощь родных. И поэтому в первый год обучения среди нас были такие, кто не вовсе не притрагивался к штатному довольствию, а сам покупал еду, так как за деньги можно было купить все что хотелось: белый хлеб, масло, колбасу, разное мясо, печенье и разные вкусности. Но со временем даже у самых зажиточных деньги заканчивались. И понемногу все привыкли к русской каше и другой еде, и она даже начала казаться вкусной. Поэтому продовольствия стало не хватать и из-за нее происходили стычки, особенно на них были настроены рижане. Стрелки по старше обычно разымали молодых, а те добровольцы, кто не участвовал в стычках, хлопали в ладоши и кричали – урра!
Обычно те, кто участвовал в драках стояли «в ружье», но это не помогало. Ка только появлялся хоть малейший повод к драке, тут же она и начиналась. Чаще всего драки начинались из-за той же каши. Еду нам обычно выдавали на улице, в мисках, из которых ели 8 или 10 человек. Русская каша подавалась в еще больших котелках, которых должно было хватить 20-ти бойцам. Ели мы на свежем воздухе, так как было еще тепло, тут же недалеко от кухонь, за большими длинными деревянными столами. Самые шустрые обычно шли за кашей, и часто, добыв ее, прятали в ближайших кустах, чтобы потом съесть самим или с ближайшими друзьями. Остальные за столом ждали, ждали, пока им не приходилось идти искать свой обед, часто находили парящую посудину с кашей тут же в кустах, и конечно, начиналась жестокая драка. И даже если каша доходила до стола, часто начинались потасовки, так как количество едоков за столом не было ни четко определено, ни строго поделено по отделениям.
У меня еще и сейчас в памяти отложился такой смешной случай. Когда одну огромную миску водрузили на стол, едоки внезапно разделились на две группы, и каждая стала ее дергать в свою сторону. С каждой минутой ссора становилась серьезней, дерганье миски сильнее. Наконец-то при одном резком рывке миска треснула пополам, и каша вывалилась наружу: и на стол и на землю. Все вокруг громко засмеялись. Это еще больше завело спорщиков, они злобно переглянулись и бросились друг на друга. Это был серьезный проступок. Позже вопрос выдачи каши отрегулировали, и вместе с этим войны из-за каши прекратились, в след за этим прекратились и наказания из-за них.»

Споры из-за каши прекратились с переходом на фронт. Стрелкам выдавали сухие пайки – сухари и консервы. Консервы подогревали на кострах, варили чай. По воспоминаниям бойцов, лат. Стрелки чаю предпочитали кофе – черный или с молоком. Боец 7-го Бауского лат. Стрелкового батальона Адольф Клебергс вспоминал: «Теперь вернемся в наш лагерь и посмотрим, с каким серьезным видом у костров сидят отдельные стрелки и держат на огне свои котелки, в них кипит коричневая кофейная жидкость. Ни одна хозяйка не сможет с таким серьезным и заботливым видом наблюдать, чтоб только коричневая жидкость не убежала через край котелка. При варке кофе стрелки строго соблюдали все поварские законы, приспосабливая их для разного цвета и вкуса болотной воды. Весело и уютно проходит совместный завтрак в каждой палатке и будке, за столом, сбитым из кусков досок и ящиков. С большим аппетитом стрелки едят твердый, рыхлый ржаной хлеб, закусывая кусочек соленого или вяленого мяса. У некоторых на хлеб намазан тонкий слой масла.»

лето 1917-го, бойцы 2-го Рижского полка лат. стрелков



лето 1917-го, склад 8-го Вамиерского полка лат. стрелков



пекарня 8-го Вамиерского полка лат. стрелков



лето 1917-го, бойцы 4-го Видземского полка лат. стрелков на отдыхе



1917, бойцы 3-го Курземского полка лат. стрелков



1916. Офицеры 2-го Рижского лат.стр. бат. обедают на позициях



бойцы резервного полка лат. стр.



1916, разведчики 4-го Видземского батальона лат. стрелков пьют чай



бойцы 5-го земгальского лат.стр.бат. в р-не Смарде, 1916, сентябрь



офицеры 5 земгальского полка лат.стр. у большого котла с супом на позициях у Пулеметной горки, зима 1915-1916



бойцы 5 земгальского полка лат.стр., лето 1916



военмаг 5 земгальского полка лат.стр.,1916

 

Полевая кухня

Боец 7-го Бауского лат. Стрелкового батальона Адольф Клебергс вспоминал о полевой кухне: « Пришло время обеда. Взгляд некоторых стрелков чисто автоматически привлекал тот угол леса, откуда должна была появиться полевая кухня с порциями обеденного супа, мяса и традиционным, полюбившемуся солдатам вторым блюдом – кашей. Наконец-то появляется кухня, которая едет по узкой лесной дороге. Соответственно, стрелок с особенно хорошим аппетитом, который был направлен встречать кухню, дает сигнал началу своеобразного соревнования: попасть первому в очередь за обедом. Сам наблюдатель конечно же будет первым, так как за ним на большом расстоянии бегут остальные стрелки, гремя котелками, совсем как при атаке цепью. Обед вкусный. Наконец дают второе блюдо – кашу. Кашу, как полезную еду, дают меньшими порциями – на несколько стрелков в одном котелке. Те несколько ложек каши, что достаются каждому стрелку, нет смысла выдавать отдельно. У поедания из общего котла свои строгие правила. Тот боец, на ком каша закончилась, должен был вымыть котелок. Вымыть жирный котелок в холодной болотной воде было целое искусство.»

Лето 1917-го, бойцы 4 видземского лат.стр.полка у полевой кухни



Пулеметная команда 5 Земгальского бат.лат.стрелков на позициях у хутора Кугю, р-н Кекавы, март 1916-го



Полевые кухни 4 Видземского полка лат.стр. на позициях в лесу Крастыня, во время Рождественских боев в декабре 1916-го



Лат.стрелки в р-не Пулеметной горки, лето 1917-го



бойцы 4 видземского лат.стр.бат., Кемери, 1916

 

​

До недавнего времени в отечественной историографии не уделялось достаточного внимания изучению истории повседневности, в том числе изучению быта военнослужащих во время военных конфликтов. Так, вопрос о бытовых условиях жизни солдат в годы Первой мировой войны оставался почти не исследованным. Между тем, от бытовой стороны в армии во многом зависит её боеспособность.
Источниковую базу исследования составляют опубликованные письма военнослужащих, переписка командного состава, материалы солдатского фольклора. Трансформация поведения солдат анализировалась в работах В.В. Миронова, от-дельные аспекты повседневной жизни фронтовиков затронуты в исследованиях Е.С. Сенявской.
В данном исследовании делается попытка рассмотреть повседневную жизнь солдата российской армии времён Первой мировой войны.

Любой военный конфликт, включает в себя два основных компонента: непосредственный бой, сражение, т.е. предельно-экстремальную ситуацию угрожающей жизни человека и период затишья (между боями), во время которых военнослужащий сталкивался с бытовыми условиями окружавшей его действительности. Особенность боевых действий Первой мировой заключалась в том, что впервые получила распространение позиционная война, сопровождавшаяся не только машинным характером ведения конфликта, но и тем, что несколько миллионов человек были вынуждены закопаться в землю и столкнуться с реалиями фронтового быта.

В понятие фронтового быта, или уклада повседневной жизни в боевой обстановке, входит «заполнение» времени служебными обязанностями (несение карауль-ной службы, обслуживание боевой техники, забота о личном оружии, выполнение других работ, свойственных родам войск и военных профессий и т.д.), а также часы отдыха и досуга, в том числе и организованного, то есть всё то, что составляет распорядок дня. Но нередко были и особые периоды позиционного этапа войны, когда за-полнить время было очень сложно. Есть немало свидетельств того, что в Первую Мировую, большей частью – «окопную» войну, одной из главных проблем становилась элементарная скука, однообразие, невозможность найти достаточно целесообразных занятий для солдатской массы.

Минуты затишья могли сменяться внезапными периодами напряжённых боёв. Поэтому отдых, и, прежде всего, элементарный сон ценились на фронте.

«Война выработала привычку спать при всяком шуме, вплоть до грохота ближайших батарей, и в то же время научила моментально вскакивать от самого тихого непосредственного обращения к себе», – вспоминал участник Первой мировой, полковник Г.Н. Чемоданов.

Основными составляющими фронтового быта являются также боевое снабжение и техническое обеспечение войск (оружием, боеприпасами, средствами защиты, передвижения, связи и т. п.), жильё, бытовое снабжение (продуктами питания и обмундированием), санитарно-гигиенические условия и медицинское обслуживание, денежное довольствие, а также связь с тылом (переписка с родными, посылки, шефская помощь, отпуска).

От качества быта, его организации во многом зависят моральный дух войск и их боеспособность. Причём, в специфических условиях конкретных войн недостаточный учёт отдельных факторов быта (например, тёплой одежды в условиях суровой зимы) могли чрезвычайно негативно сказываться на ходе боевых действий или при-водили к неоправданно большим потерям и тяготам личного состава.

По прибытию в часть, новобранцы довольно долго, до одного месяца, продолжали ходить в своей одежде. В комплект обмундирования нижних чинов входило два комплекта нижнего белья из грубого полотна, две пары обмоток (портянки), шайка для стирки, защитного цвета фуражка, гимнастёрка, пара штанов (с 1915 года получили распространение рубахи и шаровары из молескина подбитые бумазеей), пара сапог, пара погон и ремень. Поясные ремни с бляхами встречались чаще всего у унтер-офицеров постоянного состава, солдаты же носили, в основном, затяжные ремни. Зимой военнослужащие были одеты в шинели с пристяжными погонами из шинельного сукна, без клапанов и пуговиц по борту, и папахи серого искусственного барашка. Офицеры в условиях сильного холода использовали валенки и полушубки.

Офицерский состав обмундирование обязан был приобретать за собственный счёт (кроме первой в жизни офицерской формы: с 1899 г. окончившим военное училище и юнкерам перед производством выплачивалось на эти цели по 300 руб.). Между тем мундир стоил примерно 45 руб., сюртук − 32, фуражка − 7, сапоги − 10, портупея − 2,6, погоны − 2-3 руб. и т. д. При воинских частях действовали пошивочные и обувные мастерские.

Снаряжение – фляги, котелки, патронташи, противогаз, палатки и шанцевый инструмент (малая или большая лопата, лом, топор, кирка и верёвка) выдавались солдатам только перед выходом из лагеря или отправлением на фронт. Боевые винтовки выдавались тоже только перед отправлением на фронт, постоянно солдаты запасных полков были вооружены учебными винтовками, винтовками устаревших систем или даже деревянными макетами. Дополнительно офицеры имели планшет для хранения карт и документов, бинокль и электрический фонарик.

Находясь на фронте, солдаты жили либо в блиндажах, либо в небольших ямах, сверху на половину прикрытых досками, внутри которых была сложена печь, со-стоящая из трёх-четырёх кирпичей. После того как срок пребывания на передовой заканчивался их отводили в тыл для отдыха. Солдат могли расположить на постой в какой ни будь сельской избе или даже в усадьбе – всё зависело от места дислокации подразделения. Чаще всего, если позволяла обстановка, солдат отводили в казармы, где они и проводили основное время.

Казармы состояли из нескольких деревянных нар, количество ярусов которых зависело от высоты помещения. Как правило, матрацем служили соломенные маты, роль подушки играл вещевой мешок, одеяла – шинель, постельное белье не выдавалось. Нары чистотой не отличались и кишели насекомыми. Поскольку ночью из спального помещения никого не выпускали, то для отправления естественных надобностей рядом с нарами ставили деревянную бочку – «парашу». Каждое утро дневальные выносили её из казармы. В несколько лучших условиях находились унтер-офицеры постоянного состава, которые жили в отдельных помещениях.

Находясь на службе, офицеры жили либо на казённых квартирах, или постоем в частных домах, а также могли снимать частные квартиры. Для услуг они имели казённых денщиков из солдат своей части, а кто имел возможность благодаря доходам с имения жить на широкую ногу, держали при себе и необходимое количество частных слуг. Жизненный уровень офицера определялся в основном его состоянием.

Времени для отдыха было не много. Всё свободное от занятий и службы время солдаты проводили в казарме, так как право увольняться со двора имели только унтер-офицеры постоянного состава. Основным развлечением солдат были карты и хоровое пение. Командование пыталось также организовать солдатский досуг на фронте: солдатам демонстрировали кино, организовывали самодеятельные театры.

Кормили солдат три раза в день. Когда они прибывали на передовую, их рацион питания выглядел следующим образом: в девять часов утра был завтрак, который со-стоял из хлеба, чая и сахара. Каждый солдат получал – 2,5 фунта хлеба ежедневно, который был частенько пригоревшим снаружи и не пропечённый внутри. В одиннадцать часов приносили обед, как правило, состоявший из горячих щей с небольшим кусочком мяса (а оно не редко бывало порченное), на второе всегда давали кашу. Дневной порцией сахара считалась доля равная трём шестнадцатым фунта. Ужин начинался в шесть вечера, и состоял из одного блюда: либо щи, либо каша с селёдкой. В связи с тем, что дневная порция хлеба выдавалась один раз в день, утром, а последний приём пищи был только в шесть вечера, многие съедали его до ужина или, если были очень голодны, ещё в обед, с первым блюдам. Каждые двенадцать дней солдат на передовой меня-ли и отводили в тыл на шестидневный отдых. Находясь же в тылу, солдаты питались

спальных помещениях. Дневальные приносили пищу в тазах, из расчёта один таз на десять человек. Сюда же приносили пищу и для унтер-офицеров, но в отдельной посуде. Ритуал чтения молитвы не соблюдался. Нормы довольствия оставались как в мирное время, но качество пищи заметно ухудшилось. Когда полк передвигался, казённая кухня могла задерживаться. В остальное же время, обед и ужин выдавали регулярно каждый день. Изредка была задержка в выдаче хлеба, так как муку и готовый хлеб доставляли из России. Кто имел деньги, тот покупал в солдатской лавке белый хлеб с изюмом – фунт три копейки. Стоимость суточного солдатского пайка в мирное время равнялась 19 копеек, что составляло в год 70 рублей.

Проблемы, связанные с санитарно-гигиеническими условиями и вытекающей из них опасностью вспышек инфекционных заболеваний, особенно остры для масштабных войн. На протяжении многих столетий действовал неотвратимый закон: войны всегда сопровождались эпидемиями. С ухудшением санитарно-эпидемиологической обстановки, для предотвращения желудочных заболеваний в пищу нижних чинов стала добавляться лимонная кислота, была увеличена норма чая. В рацион солдат и казаков был включен рис, способствовавший скреплению желудка. При воинской части обязательно имелась баня, которой заведовал врач, имевший в распоряжении сотню рабочих-добровольцев. При каждой бане была прачечная, входя в неё, солдаты, сдавали своё грязное бельё, а взамен получали чистое. Когда рота собиралась покинуть окопы и отойти в тыл, в баню посылали сообщение о сроках её прибытия. Банные процедуры способствовали выведению вшей, которыми кишели окопы.

Медицинское обслуживание на войне является одним из ключевых моментов ведения любой войны, особенно затяжных и позиционных, так как именно от него зависят множество человеческих жизней. И, в свою очередь, многое влияет и на него: квалификация медперсонала и их количество в медучреждениях, качество медика-ментов и их своевременное поступление в полевые больницы, удалённость госпиталей от линии фронта и оперативность транспортировки больных и раненных в соответствующие учреждения. Санитарно – медицинское обслуживание в армии находи-лось в ведении Полевой Военно-Санитарной инспекции.

В состав сотрудников полковых госпиталей входили как штатные сотрудники Полевой инспекции – врачи, санитары, медсёстры, так и «нештатные» (сотрудники Красного креста), количество которых могло меняться в зависимости от обстановки. Если был ранен санитар, то на смену ему могли поставить какого-нибудь смышлёно-го солдата. После чего врач мог выдать ему справку, в которой говорилось, что данный военнослужащей может временно исполнять обязанность санитара.

Связь с тылом поддерживалась через систему отпусков, почтовую корреспонденцию и шефскую помощь. Отпуск предоставлялся при боевом ранении, связанного с реабилитацией солдата или за отличие, проявленное в бою. Единственным источником пополнения сил являлся отпуск, поэтому, чтобы заслужить его многие специально шли в разведку или просили его вместо какой-либо награды. Солдат, получивший отпуск, также имел право бесплатного проезда по литере «А», что позволяло малоимущим солдатам побывать дома. Но с другой стороны именно с солдат-отпускников началось разложение армии и брожение умов внутри неё.

Почтовая корреспонденция была одной из самых доступных и от того популярным средством связи с малой Родиной. Многие солдаты были выходцами из крестьянской среды, зачастую дальше своего села, уезда или губернии не выезжали, по-этому в письмах стремились описать все перипетии своей фронтовой жизни. Значительное число писем содержало жалобы на пищу, обмундирование, вооружение. Военная цензура строго следила за перепиской фронта с тылом, а потому письма, в которых авторы сообщали об отсутствии желания воевать, о мрачном настрое, или не-уверенности в победе, подлежали немедленной конфискации, и не допускались до адресата. И всё же в целом осознание долга было характерно для фронтовой корреспонденции, но писем патриотического характера было крайне мало. Они характерны лишь для начального периода войны. Слова на подобие «…мы всеми силами стараемся и не щадим живота своего, бьём немца…, и пусть он узнает, что есть Россия, русское оружие и храбрые воины нашего великого Царя-батюшки…» объективно не могли часто встречаться в условиях, когда нехватка вооружения, боеприпасов, тяжёлые бытовые условия стали практически нормой солдатской жизни.

Помимо жалоб, письма содержали обращения к родным с просьбой выслать некоторые вещи, которые на фронте были в дефиците или отсутствовали вообще (тёплая одежда, книги, средства от вшей и т.д.).
Поэтому посылки от родных являлись не менее значимым источником пополнения бодрости, чем отпуск или почтовая корреспонденция.

Шефская помощь фронту оказывалась регулярно, разными организациями, начиная с городских дум и заканчивая земскими союзами. Она могла быть как разовой, так и постоянной. И проявлялась также по разному, начиная от показов кино и заканчивая обучением грамоте солдат. В основном шефская помощь имела административно-географический характер, так например, Петроградская городская дума оказывала всяческую посильную помощь офицерам столичного гарнизона, регулярно на праздники посылала делегацию с подарками. В состав одного такого подарка входил фунт свечей, фунт шоколада, сотня папирос, почтовая бумага, карандаши, английские булавки и два лимона.

В годы Первой мировой войны все действовавшие в армии выплаты были со-хранены (жалование, столовые, квартирные). Более того, были введены новые. Прежде всего, весь офицерский состав получал увеличенный оклад жалованья, порционы и выплаты за поход. Могли быть и дополнительные денежные выплаты. Так, на-пример, авиаторы получали «залётные» деньги (200 руб. для офицеров и 75 руб. для нижних чинов). Они начислялись ежемесячно тем летчикам, которые проводили в воздухе не менее шести часов.

Каждой офицерской должности приказом военного министра присваивался раз-ряд, согласно которому определялась сумма порционных денег. Максимальный размер составлял 20 рублей в день (командир корпуса), минимальный – 2 руб. 50 коп. (командир взвода). Кроме того, офицерам платили и так называемые «фронтовые». Офицерам, попавшим в плен, выплачивалось жалованье за время нахождения в плену, но при условии, что они не перешли на военную службу к неприятелю. Семьям таких военнопленных выплачивалась половина жалованья и столовых денег. Квартирные деньги и пособие на наём прислуги выдавались в полном размере, если оно было положено офицеру до пленения.

Военнослужащие срочной службы находились на полном бесплатном казённом содержании (помещение, продовольствие, одежда и прочие услуги). Им отпуска-лось незначительное денежное жалованье, которое предназначалось, главным образом, для того, чтобы предоставить необходимые карманные деньги на покрытие тех расходов, которые не обеспечивались в натуральном виде. Годовой размер жалованья нижних чинов срочной службы определялся по воинскому званию и делился на основной и усиленный (он зависел от отдалённости местности и театра боевых действий). Армия была заинтересована в сверхсрочнослужащих, поэтому сделать их службу заманчивой стремились и с помощью достаточного обеспечения из казны. Жалование им устанавливалось по шкале окладов солдат срочной службы, но выплачивалось ещё и так называемое добавочное жалованье – от 280 до 400 рублей в год в зависимости от звания и срока службы. Плюс единовременное пособие – за два года службы 150 рублей, а за десять лет унтер-офицерам – 500 рублей. Также выплачивались деньги за наём жилья в размере половины от норм офицерского состава.

Таким образом, вырисовывается следующая малоприятная картина: российская армия была плохо подготовлена к началу боевых действий по вопросу быта солдат, так как после начала войны он резко ухудшился и был крайне суровым.

 

Под шинелью, у входа в палатку стоит чемодан, на боку которого можно рассмотреть маркировку- №1.


Офицерские палатки в полевом лагере Царскосельского стрелкового полка.


Офицерские палатки в полевом лагере Царскосельского стрелкового полка.


Полевая парикмахерская и офицеры, постриженные 'под машинку'- стрижку, моментально завоевавшую популярность после начала Первой мировой войны.
Верцинский отмечал в своих воспоминаниях, что по прибытию в Варшаву был немало удивлен странным внешним видом всех старших начальников, вплоть до начальника штаба армии, остриженных наголо.


Группа офицеров на отдыхе, у офицера в правой части кадра на поясе хорошо видна призовая шашка, пожалованная за успехи в стрелковом деле. Стрелковой подготовке в батальоне, а затем и в полку уделялось очень большое внимание: за 7 лет, предшествующих Великой войне, полк был дважды отмечен призами в виде серебряных кубков, которыми награждалась все подразделение сразу. Многие офицеры были пожалованы индивидуальными императорскими призами за стрелковое мастерство. По итогам последнего предвоенного смотра офицерской стрельбы результаты были просто выдающимися: при стрельбе из винтовки лежа (10 выстрелов в 2 минуты) - 99% попаданий, при стрельбе из револьвера (7 выстрелов за 30 секунд)-90%, что далеко превышало нормы, установленные для оценки 'отлично'.


Общий вид на полевой лагерь 2-го лейб-гвардии стрелкового Царскосельского полка.
На переднем плане, в левой части кадра, часовой на посту у полкового знамени, которое опирается на винтовки, составленные в козлы.


Походные лагерные палатки образца 1909 года, замаскированные ветками.
Солдатская походная палатка собиралась из шести квадратных полотнищ, шести полустоек, 10 веревок и 8 приколышей, которые в походе были распределены между шестью нижними чинами.


В обычную палатку помещалось шесть человек, которые спали в ней головами друг к другу в два ряда, по три человека в ряд.
Полотнища палаток могли также использоваться как носилки или в качестве тюфяка.


В зависимости от количества полотнищ-палаток можно было собирать более вместительные укрытия, такие как прямоугольный шатер на 8 человек, с возможностью разведения костра внутри, для этого требовалось 24 полотнища, из 12 полотнищ собирался другой тип укрытия, т.н. палатка-юрта.






Торжественная раздача Георгиевских крестов и медалей нижним чинам 2-го стрелкового Царскосельского лейб-гвардии полка, отличившимся в боях, состоявшаяся после парада в честь тезоименитства Шефа полка.


Полковой адъютант поручик С. А. Блофиельдт и командир полка генерал-майор Э.А. Верцинский вручают награду отличившемуся стрелку, кавалеру двух Георгиевских медалей. Справа от Верцинского командир 1-го батальона А.А. Стессель в чине полковника.

 

Царскосельский полк

Помощь и пожертвования Царскосельским стрелкам, находившимся на фронте, начали поступать еще до создания 'Общества'.
Зимой 1914 года по инициативе некоторых офицеров, полковых дам и жены командира полка был организован сбор рождественских подарков.


На фото: стрелки вокруг стола с подарками и пожертвованиями, полученными из тыла.

В газетах было объявлено о сборе пожертвований для Царскосельских стрелков, а также о возможности отправки именных посылок для отдельных чинов.
Этот призыв нашел широкий отклик среди частных лиц и учреждений. Стали поступать пожертвования теплыми вещами, бельем, табаком, чаем, карамелью и разными мелочами.


На фото: распределение подарков между чинами полка, которое проводится по жребию.

Сверх того на фронт было отправлено 4000 селедок и колбаса на весь полк.
Общая ценность пожертвований, собранных в Рождество 1914-15 гг. определялась не менее чем в 10 000 рублей, подробный отчет был напечатан в газете 'Новое время'.


На фото: нижний чин, Георгиевский кавалер, тянет жребий из фуражки, которую держит над столом его товарищ.

Пожертвования продолжали поступать в полк и далее, в том числе от Государыни Императрицы Марии Федоровны, от Петроградской городской думы и некоторых других общественных организаций, но в последующие годы с таким обилием подарков как на Рождество 1914-15 гг. встречаться не приходилось.



Поступление подарков и пожертвований на фронт иногда оборачивалось большой пользой для жителей тех мест, на постое возле которых находился полк.
Верцинский вспоминал, как во время стоянки на реке Ниде союзом городов при штабе полка была оборудована баня для нижних чинов и организована раздача нижнего белья, в котором всегда был недостаток.
Белье раздавалось широко и легко, чем солдаты не преминули злоупотребить - часть белья ушла к местному населению.


На фото: стрелки тушат дымящуюся кровлю деревенского дома.


Походный лазарет, вакцинация. 2-й слева К.И. Котельников.
Из альбома военного медика Константина Ивановича Котельникова, в годы Первой мировой войны проходившего службу в 141-м пехотном Можайском полку.


141-й пехотный Можайский полк. Стол с призами. Пасха 1916 г.


На пасху 1916 г. Ашераден. 141-й пехотный Можайский полк.

 

Фотоальбом Главного военно-метеорологического Управления военмет IX на Юго-Западном фронте.

 

Фотоархив поручика 7-го стрелкового полка Ганса Александровича Тальгейма,


Подпись на фото: Штабная кухня на высоте 134,2.


Подпись на фото: Мордовороты 7-го стрелкового полка.


Подпись на фото: Пасхальный визит к командиру 1-го батальона.


Подпись на обороте: Пасхальный визит у командира 2-го батальона, 1917.

 

Из семейного архива.Снимки сделаны,видимо,на пасху 1916 г.
На позициях 323 полка под Барановичами. В резерве 81 пех.дивизии.

 

Остановка в пути, в открытой двери вагона группа стрелков с музыкальными инструментами...


... чье выступление поддерживает пляской однополчанин при стечении чинов из соседних вагонов и местных жителей.


Нижние чины за обедом или ужином, импровизированным столом для царскосельских стрелков служат железнодорожные пути.


В начале декабря 1914 года Гвардейский корпус в полном составе был выведен из состава Юго-Западного фронта и переведен в район Ново-Минск-Гарволин-Седлец, где находился в резерве.


На фото: чины 2-го лейб-гвардии стрелкового Царскосельского полка возле полевой бани, над дверью которой видна табличка "Баня 3-й роты".

 

Офицеры, командир полка и нижние чины 323 полка с местными жителями.
Район Барановичи - Скоробово. Возможно Пасха 1916г.
Установлен офицер на фото - Рыжаков Василий Иванович, на 2 фото.

 

Фронтовой альбом 8-го стрелкового полка.


В часы досуга. Офицеры 4-го батальона. Село Метельное. 12 марта 1916


На отдыхе. с. Метельное. 12 марта 1916 г.


д. Бажантария. 1 и 2 рота остались, а полк ушел в Клевань. 19 марта 1916 г.


д. Бажантария. В лесу, в резерве, оставлены от всего полка. Около м. Олыка. 10 марта 1916 г.


На отдыхе, 13 рота. 21 марта 1916 г.


У м. Клевань 3 рота.


У м. Клевань 4 рота.


Мы возле Клевани. Развлечения офицеров 1 батальона (городки). 1916 г.


Офицеры 3 батальона в резерве у м. Клевань. 1916 г.


Привал. Май 1916 г.


Нижние чины 1-й роты с временно командующим роты прапорщиком Термиуч


За обедом на отдыхе в лесу севернее д. Линев. 3 августа 1916 г.


2-я годовщина войны. Обед. 8 августа 1916 г.


Обоз 1 разряда с начальником обоза Ховренком


В резерве. 29 августа 1916 г.


«Полковые сушки (или бублики »


Раздача подарков в лесу северовосточнее к. Черный Лис Волынской губернии. 19 сентября 1916 г.


Раздача подарков. 19 сентября 1916 г.


Подпоручик Кривенчик и прапорщик Гольдер. Сентябрь 1916 г.


Раздача патронов. 1916 г.


Канцелярия хозяйственной части. Сентябрь 1916 г


Раздача обеда (молитва). Сентябрь 1916 г.


Раздача обеда . Сентябрь 1916 г.


Кухня 2-й роты 8 стр. полка на позиции.

 

Столько офицеров и солдат на снимках! А ведь это,чьи то деды или прадеды,из нас ныне живущих. И мы ничего не знаем о них....

 

Фотоархив поручика 7-го стрелкового полка Ганса Александровича Тальгейма


На отдыхе в резерве.


Два подпоручика и прапорщик 20-го Сибирского полка

 

Письмо домой

 

Разделывание туш