Рославль, Смоленская обл. Снимок на фоне Спасо-Преображенского собора монастыря http://sobory.ru/article/?object=07520
Тяжёлой осенью 1941 года бои на ближних подступах к Курску начались 31 Октября, а 2 Ноября уже шли уличные бои в самом городе. Сил для обороны не было. Всё было брошено под Москву. Потрёпанные части 2-й гв.стрелковой дивизии ( 800 чел. и 4 орудия на 10 км. фронта), 38-й отдельный мотоциклетный полк НКВД, да 4 полка народного ополчения были самыми многочисленными подразделениями, оборонявшими город. Cреди ополченцев Ленинского района г. Курска был и Филипп Григорьевич Меркулов. На передовую с ним напросился его сын-11-ти летний Станислав. Сейчас уже трудно сказать, почему он не оставил сына дома, с матерью и сестрой, но факт остаётся фактом--юный пионер подносил патроны, бегал с донесениями и распоряжениями, выполнял другую неприметную, но, порой, чрезвычайно необходимую в бою работу. К вечеру 2 Ноября стало понятно, что город не удержать... Отход ополченцев остался прикрывать Филипп Григорьевич. Участник Гражданской войны, пулемётчик на тачанке, он отлично владел пулемётом. Станиславу он приказал отходить с оставшимися ополченцами. Удаляясь от места боя, все слышали пулемёт Меркулова довольно долгое время. Но вот он умолк. Станислав побежал к позициям с криком " Папа! Папа!" Часть ополченцев побежала за ним, но догнать шустрого пацана они не успели. На позициях уже хозяйничали немцы, добивая раненых... Было уже темно, и, судя по всему, бегущего паренька они не видели, а пулемётчик дал очередь на голос... С перебитыми ногами тот упал и пополз к пулемёту отца... Ночь со 2-го на 3-е Ноября раненый Станислав провёл в воронке, служившей последней огневой точкой Филиппу Григорьевичу, прижавшись к телу мёртвого отца. Наутро его стон услышали местные жители одной из улиц, спускавшиеся за водой к реке, вдоль которой отступали ополченцы. Мальчика вытащили из воронки и перенесли в разбитую контору кирпичного завода, стоявшего неподалёку... Мальчик сказал, кто он и где живёт. Кто-то побежал за его матерью... Когда та пробралась через уже оккупированный город к месту боя на северной его окраине, она застала в конторе предприятия жуткую картину. Пол был залит кровью, посреди комнаты в неестественной позе лежал её 11-и летний мёртвый сын, изуродованный прикладами и исколотый штыками... Филиппа Григорьевича и Станислава тайком, ночью похоронили в одной воронке, накрыв межкомнатной дверью из конторы... В 1950 году эта дверь и помогла обнаружить могилу, когда сына и отца перезахоронили на Офицерском кладбище г.Курска. Щуп попал в неё... На памятнике неточность--мальчик 3-го утром был ещё жив...
Советские подростки на строительстве баррикады в Одессе. Схожие кадры показаны в документальном фильме А. Довженко «Битва за нашу советскую Украину», данный кадр в фильм не вошел.
р.п.Чернышковский, Сталинградская обл., 1942 год Набрёл на фото суворовца времён ВОВ и что то очень знакомое мелькнуло вглядываясь в его лицо. Марченко Виктор, Воронежское СВУ Воронеж, 1943 год А напомнил он мне суворовца Ванечку (Андрей Громов) из замечательного фильма "Офицеры"
Когда началась война, ленинградская школьница Люда Радыно закончила четвёртый класс. Отца призвали в ряды РККА в первые месяцы войны. Мать не пережила первую блокадную зиму, и девочка осталась совсем одна... Весной 1942 года Людмилу вместе с другими школьниками эвакуировали в Сталинград, где, в силу её бойкого характера и ненависти к врагу, она попала в разведотдел штаба 62-й Армии... Вместе с другими, отобранными для ведения разведки детьми, Люда прошла первоначальную подготовку, где их знакомили с образцами неприятельской техники, видами обмундирования и знаками различия, условными обозначениями на автотранспортных средствах, быстрому подсчёту количества военнослужащих в походной колонне, ну и т.д. В Сентябре 1942 года девочка ушла на своё первое задание... Потом было второе, третье, четвёртое... Прибившись к немецкой полевой кухне, работая целыми днями на заготовке дров, чистке овощей, подносу воды, получая пинки и тычки как " ленивая русская свинья", Люда, стиснув зубы и глотая слёзы, думала только об одном--как выполнить задание и получить данные о количественном составе подразделения. И тут ей помогла та самая картошка, чисткой которой она занималась. Девочка прикинула, сколько порций помещается в одном термосе, с которым немецкие танкисты приходили на кухню и сколько ёмкостей заполнялось во время обеда. Когда позднее ей удалось доставить эти данные командованию, и их сопоставили с информацией, полученной от захваченного языка, они почти полностью совпали... При выполнении каждого задания юная разведчица всегда проявляла недюжинную смекалку и сообразительность... Впоследствии она была награждена медалями'' За Отвагу "и " За Оборону Сталинграда". Поздней Осенью 1942 года Люда заболела брюшным тифом и была отправлена в госпиталь. После излечения ей вручили пакет, который надо было доставить в наш глубокий тыл. Как выяснилось позднее, в пакете было направление на учёбу... Война для Люды Радыно окончилась... После войны девочка вернулась в Ленинград, закончила школу, потом институт, вышла замуж, работала учителем начальных классов. Скончалась Людмила Владимировна Бесчастнова ( Радыно ) в 2001 году...
Добавлю « …Меня направили в детприемник на Клинскую улицу. Многих малышей брали в семьи , а мы ждали отправки в детские дома. Положения на фронте было тяжелым. Враг подошел к Дону, и до Сталинграда оставались десятки километров. Взрослым пройти рубеж от Дона до станиц было сложно, так как выжженные поля очень хорошо просматривались, и всех взрослых задерживали. Командование попробовало послать ребят в разведку. В детприемнике отобрали шестерых ребят. Шесть дней нас готовили для разведки. По альбомам знакомились с техникой врага, обмундированием, знаками различия, условными обозначениями на машинах, как быстро сосчитать количество солдат в колонне ( по 4 человека в ряд – рядов – взвод, 4 взвода – рота и т.п.). Еще большая ценность, если бы удалось случайно посмотреть в солдатской или офицерской книжке цифры на 1 и 2 страницах, и все это держать в памяти, ничего нигде не записывая. Даже кухня могла рассказать о многом, так как количество полевых кухонь, обслуживающих определенный участок, говорило о приблизительном количестве солдат, находящихся на данном участке. Мне все это очень пригодилось, так как сведения были более полными и точными. Конечно, немцы не спешили показывать свои документы. Но иногда удавалось расположить немцев к себе и попросить показать фотографии фрау и киндер, а это слабость всех фронтовиков. Фотографии хранились в карманах френчей, где рядом лежали и книжки. Конечно, не все разрешали даже открыть книжку, но иногда все же удавалось. При переходе линии фронта не всегда было очень гладко. И ловили, нас и допрашивали. Мое первое задание было за Дон в районе Кумовки. Фронтовая разведка подыскала участок высадки, и нас, с Е. К. Алексеевой (по легенде моя мать) на лодке переправили на берег, занятый врагом. Мы ни разу не видели живых немцев, и нам было не по себе. Было раннее утро. Солнце только всходило. Мы немного свернули, чтобы не было заметно, что идем от берега Дона. И вдруг, неожиданно оказались рядом с дорогой, на которой стояла колонна мотоциклистов. Мы крепко сжали друг другу руки и, делая беспечный вид, прошли сквозь ряды, вернее между мотоциклистами. Немцы не обратили на нас никакого внимания, а мы, со страху, не могли произнести ни одного слова. И только пройдя значительное расстояние, облегченно вздохнули и рассмеялись. Крещение было пройдено и стало почти не страшно. Впереди показались патрули, нас обыскали и , отобрав сало, строго-настрого запретили ходить здесь. Обращались с нами грубо, и мы поняли, что должны всегда быть начеку и возвращаться обратно другим путем. Мы должны были вернуться через день – два к месту высадки и тихо произнести «черный ворон». Кто был на тихой реке ночью, тот знает, как далеко разносится даже легкий всплеск… …В станицах солдат не было, а были созданные из казаков патрули, и в одном из домов жил староста. Пить из своих колодцев нам не разрешали. Хлеб пекли во дворе на капустных листьях, но с посторонними не делились. Дома стояли добротные и не разрушенные. Сведения, которые нам удалось собрать, давали возможность возвратиться в срок и доложить обстановку на этом участке. Небольшая заминка произошла на пути следования, которая изменил мою дальнейшую судьбу: мы возвращались домой, и вдруг начался обстрел. Мы забежали в землянку, где были старики и дети. Все молились. Гляди на Елену Константиновну, я тоже стала молиться, но делала это впервые и , по-видимому, неправильно. Тогда старик наклонился ко мне и тихо сказал, чтобы я не молилась, и что это не моя мама. Мы возвратились и рассказали все об увиденном и услышанном. Больше меня ни с кем не посылали и изменили легенду. Она была почти правдоподобна. Я, мол, потеряла маму, ищу ее и ухожу подальше от бомбежки. Я приехала из Ленинграда. Это зачастую помогало достать пищу и пройти охраняемые участки. Еще шесть раз ходила на задание». После войны девочка вернулась в Ленинград, закончила институт, создала семью, много лет работала в школе, учила детей младших классов Гродненской школы №17. Ученики знали её как Людмилу Владимировну Бесчастнову. Её не стало в 2001 году. Я счастлива тем, что вложила частицу своего маленького труда в великую борьбу нашего народа с врагом. Об этом мне напоминает и медаль «За отвагу», которой меня наградило командование. Из рассказа Люси Радыно "По завету матери" (из сборника "Гвардии мальчик" http://detectivebooks.ru/book/42753291/?page=5) Источник: Наши герои. Сталинград. Люся Радыно https://nashenasledie.livejournal.com/4143764.html
