Нацистская религиозная политика на оккупированных территориях

Тыловой район группы армий «Север».

В то время как оккупационная власть, до самого конца оккупации, так и не смогла решиться на обширные изменения советской аграрной системы, один пропагандистский шаг, для поднятия «настроения» сельского населения, всё же был сделан уже на ранней стадии операции «Барбаросса».
Речь идёт о свободе вероисповедования и проведении религиозных обрядов.
Так как советская власть вела открытую борьбу с религией, то немцы просто не могли не использовать противоречия и напряженность в советском обществе, вызванную внедрением атеистического мировоззрения. Многочисленные приказы и директивы командования Вермахта предписывали «не мешать и не препятствовать благодарственным молебнам и процессиям», которыми местные жители будут встречать наступающий Вермахт.

Вскоре после начала нападения, руководитель RSHA Рейнхард Гейдрих пошел еще дальше.
Он инструктировал высших фюреров SS и полиции не противиться стремлению Православной церкви брать под своё влияние массы. И не только не вмешиваться в этот процесс, а содействовать всеми возможными способами.

Месяцем позже Министерство Востока также издало первые директивы о поведении в религиозном вопросе. Розенберг устанавливал, что религиозная деятельность – «это личное дело каждого», и поэтому принципиально запрещалось препятствовать религиозным стремлениям.



Все эти решения являлись отражением мнения Гитлера, который объявлял, что жители захваченных советских областей могут вести свою частную жизнь как им будет угодно, естественно до тех пор, пока они не посягают на господствующие немецкие интересы.

Эта, в некотором роде, на первый взгляд, либеральная установка оккупационной власти конечно не оставалась без ограничений. Прежде всего нацисты опасались вызвать нежелательные национально-русские стремления при безоговорочном допущении к населению ортодоксальной объединённой церкви.

Поэтому уже летом 1942 года появились новые распоряжения, по которым необходимо было предотвращать влияние «русско-империалистической православной церкви» и содействовать появлению «самостоятельных церквей». Эти намерения исходили из представлений Гитлера, который высказывался против создания единой церкви на оккупированных русских территориях.
По его мнению, необходимо было содействовать созданию локальных сект, как у «негров или индейцев». В результате этого, решено было воздержаться от официального провозглашения свободы вероисповедания. Вместо этого, гражданские и военные администрации контролировали все существующие или новые религиозные общества через систему специальных разрешений. Деятельность католических священников на оккупированных русских территориях запрещалась полностью.

Ситуация непосредственно в тылу ГА «Север» имелась следующая:

7 августа 1942 года начальник тылового района 16-й армии генерал-лейтенант Шпеманн издал приказ для армейских и местных комендатур, по которому было необходимо «считаться с церковными потребностями населения».
Троицкий собор во Пскове, во время богослужений, был заполнен полностью.
Собор в Острове, после небольшого ремонта, регулярно посещали лишь 500 – 800 верующих. Во Пскове, на Крещении 6 января 1942 года, по данным русских коллаборационистов, в процессии участвовало примерно 10 000 человек.
Однако по данным айнзатцгруппы А, это число составляло 2000 человек.
В этой ситуации даже с натяжкой нельзя говорить о религиозной эйфории среди населения. По донесениям SD во Пскове, люди приходили на церковные праздники «больше из любопытства, чем действительно верующие».
По данным 281-й и 285-й охранных дивизий, в контролируемых ими районах число населения сильно превышало 400 000 человек.
На эту массу населения приходилось лишь 37 священников.
Для сравнения – в Российской Империи на одного священника приходилось 1800 человек и на каждую церковь 1200 крещеных. Айнзатцгруппа А констатировала необходимость десятикратного увеличения священнослужителей.



После оккупации русского северо-запада, на его территории митрополитом Сергием была организована православная ортодоксальная миссия, которая преследовала цель взять под своё влияние все оккупированные русские территории.
Несмотря на то, что цели этой миссии противоречили представлениям нацистских инстанций, всё же Сергий получил поддержку армейского руководства Вермахта, благодаря полной готовности вести антикоммунистическую пропаганду среди населения. Члены миссии постоянно находились под бдительным присмотром армейского управления и полиции безопасности. Тексты проповедей и молитвенники проверялись отделами Ic (армейская разведка).
С наступлением нового 1942 года армейское управление запретило въезд священников с территории Белоруссии и Латвии.



Немецкие органы власти сообщали, что «отдельные русские священники оказывают хорошие услуги немецким военным служебным инстанциям». Это выражалось в разведывательной деятельности священников в партизанских зонах, в доносительстве на сообщников партизан, а также в содействии экономических мероприятий немецких инстанций. Кроме того, 22 марта 1942 года священники миссии во Пскове устроили «благодарственный молебен» для «победы немецких освободителей».
Таким образом, в штабе 16-й армии констатировали, что «русское духовенство даёт лучших и самых надёжных пропагандистов для немецкой армии».



Однако имели место и случаи неповиновения немецким оккупационным властям с соответствующими санкциями. По данным зондеркоманды 1с в Тосно священник «вмешивался в вопросы гражданской жизни», после чего был незамедлительно лишен доступа к школе и к дому сирот.
В декабре 1941 года в Скоково 960-м стрелковым батальоном был арестован и расстрелян священник за «провокационную враждебную и германофобскую пропаганду».
Весной 1942 года то же случилось со священником в Тосно, которого расстреляла айнзатцгруппа при «сопротивлении в исполнении немецких распоряжений».

В 1941/42 годах митрополиты Москвы и Ленинграда призвали церковные приходы в оккупированных областях к переходу на сторону советского правительства.
Во второй половине 1942 года партизаны уже не убивали перешедших на сторону немцев священников, а пытались склонить их на свою сторону через пропаганду и угрозы.
К ноябрю 1943 года ситуация уже изменилась настолько, что немецкие органы власти классифицировали священников всё больше как ненадёжных и больше не выдавали справок, разрешающих религиозную деятельность. Кроме того, во время отступления группы армий «Север» начался повальный грабёж и разрушение церквей.
В конечном счёте немцам так и не удалось существенно повлиять на население в религиозном вопросе прежде всего из-за тяжелой экономической ситуации на оккупированных территориях.

Источник:
Jürgen Kilian: Wehrmacht und Besatzungsherrschaft im Russischen Nordwesten 1941 - 1944. Praxis und Alltag im Militärverwaltungsgebiet der Heeresgruppe Nord, Ferdinand Schöningh, 2012. S. 325-336.

 

Монахи Псковско-Печерского монастыря с немецкими офицерами.
Фото 1941 года.



Псковская Православная Миссия



Крестный ход с иконой к Соборной площади псковского кремля.









Крестный ход на Советской площади Пскова.



Игумен Псково-Печорского монастыря Павел Горшков с представителем немецкой комендатуры.

 

Наместник Печорского монастыря П.Горшков с немецкими офицерами



Торжественная трапеза в Сретенской церкви Печорского монастыря

 

Вверху газетка "За Родину" от четверга, 5 декабря 1942 года.
В нижнем левом углу снимка статейка.

Вот интересно, у какой матери было девять воинов, служивших немцам.

 

На паперти Михайловского храма Псково-Печерского монастыря

 

В правительстве Канады обсуждают вопрос о рассекречивании списка нацистских военных преступников, скрывшихся в стране от наказания, сообщила 29 октября газета The New York Times.

Жду список висельников, а,Вы ?