Орел из Борисовского музея

36 мне видится

 

как вариант, 33

 

Усе..сомнений 0, орел действительно реальный...200% .. офигеть! !
номер полка ..это было бы интересно..

Сообщения объединены, 6 мар 2015, время первого редактирования 6 мар 2015

Первая 3 ка не то что то...для чего тогда еще самое нижнее отверстие не задействованно?

Сообщения объединены, 6 мар 2015

да с цифирь тут ...чегоить напробивали непонятно как..по хорошему вообще ничего идеально не подходит....

 

Нет,не через стекло.
Просто второе фото забыл в макрорежим перевести.
До сих пор жалею.

Сообщения объединены, 6 мар 2015, время первого редактирования 6 мар 2015

Друзья,можете бросить в меня камень,но солпоставив много нюансов.И по боевым действиям и по находкам ребят именно в том месте я все больше и больше прихожу к цифре 37!!!
Вполне вероятно,что этот затопленный Орел - это своеобразный "Vive l'empereur!"от умирающего полковника Фортье.

 

прикидывал такой вариант
нижняя часть второй цифры совсем на 7 не тянет

 

Павел,а представь,что тройка и семерка каким-то образом имели соединение между собой внизу.
Да и место там...где полностью полег 37полк.

 

может быть, может быть..
но полег не так чтобы полностью
я 37-е и по ту сторону Березины находил, в разных местах Стаховского
и дальше на Ошмянщине
хотя версия твоя, конечно очень соблазнительна
кста, а это не мог быть орел какого-нить драгунского полка?
или кавалерийские принципиально отличались?
а легкие вообще никакие орлов не имели?

 

Павел,на Березине 37-й линейный потерял практически большую часть солдат,которые еще были в строю,а также командира полка и практически всех офицеров,включая командира 1-го батальона майора Фурмье.Именно это обстоятельство и могло сподвигнуть на незамедлительное уничтожение Орла полка.
А если нет возможности расплющить или разломать,то его можно опустить в прорубь или воронку на поверхности реки...
Оставшиеся в живых солдаты полка ,конечно продолжали отступление и теряли свои пуговки и дальше за Березиной.
Крайне редко у пехотных полков цифры били с двух сторон постамента.Я точно помню,что в 4-м линейном на постаменте было с двух сторон цифры.
А вот у кавалерийских полков наоборот чаще всего цифры были именно с двух сророн.
Я покажу картинки 28-го драгунского,что был в Казанском Соборе,а также очень интересные зарисовки Орлов со сбитыми цифрами.
Посмотри на отверстия и обрати внимвние,что сами отверстия никак не совпадают с цифрами!!!
Удивительно!!!
Легкие полки Орлы имели,но в 1812 году большинство полков их в поход не брали,а оставляли в депо.
Эта версия имеет право на более детальное исседование.
Извините за орфографию...смартфон...

 

Скажите , на подписи к иллюстрациям пишут что орел золотой, они действительно были золотые ? или бронза позолоченная?

 

Нет,конечно!
Они были позолоченные,но ОЧЕНЬ сочно!!!

 

не могут отверстия не совпадать с цифрами... подумать надо

 

Не хочу умничать, но может так было http://artmilitaire.ru/board/suveniry/imperatorskij_orel_1_ja_imperija/25-1-0-416

 

Юля,спасибо большое,что поддержали эту тему!
Но там все же были цифры,на мой взгляд.

 

Про этого орла была статья в Можайских конференциях. В принципе все просто - безымянный полк. Для того и цифры сбивали, что бы уйти от позора. Вот статья:


В.Н. Рахович

Французский орел из Борисовского музея


В Борисовском краеведческом музее хранится подлинное французское навершие знамени в виде орла, поступивший в фонды в конце 1963 г. Он сдан в музей жителем дер. Лошницы, Борисовского района, Наумовцом Николаем Александровичем. Орел обнаружен им летом того же года в реке Лошице, протекающей недалеко от его дома. Первые сведения об этой находке появились в газете «Минская правда», а затем во Франции в альманахе[ii] Центра наполеоновских исследований. Что же, собственно, представляет собой французский орел из Борисовского музея? Это отлитая из бронзы, пустотелая, полностью вызолоченная птица с хищно расправленными крыльями, когтистыми лапами, повернутой влево головой с полуоткрытым острым клювом, крепящаяся к прямоугольной подставке как минимум четырьмя специальными винтами, правой лапой опирающаяся на так называемый скипетр Юпитера, напоминающий своеобразное веретено. Вся композиция состоит из шести отдельных частей: собственно орла, нижней части его клюва, его правой лапы, которые отливались отдельно, а затем собирались вместе с помощью заклепок, скипетра (или палицы) Юпитера, привинченной и приклепанной к подставке, которая состоит из двух условных частей: корпуса с верхней площадкой-цоколем и трубой для древка знамени, припаянной к основанию цоколя точно посередине его, а также нижней крышки, через которую проходит труба-наконечник, с четырьмя отверстиями по углам ее для винтов крепления к подставке. При ближайшем рассмотрении видны дефекты литья (небольшие каверны в корпусе) и последующей, возможно, недостаточно качественной обработки бронзовой птицы. Ниже я привожу уточненные данные веса и всех остальных важнейших параметров орла, непреднамеренно искаженных в некоторых предыдущих моих (и других авторов) публикациях на эту тему.

Точный вес орла равняется 1732 граммам. В нем отсутствуют все винты его крепления к верхней площадке-цоколю и «палице» Юпитера. Нет также и четырех винтиков, которыми была прикреплена к подставке ее (нижняя) крышка. Кроме того, утрачены накладные цифры номера полка, которых могло быть от двух до шести штук с обеих сторон, и оба металлических штыря, которыми подставка через сквозные отверстия трубы некогда крепилась к дубовому древку знамени. Длина основания-цоколя, к которому крепится орел, 117 мм, ширина 61 мм, высота (толщина) этого ступенчатого пьедестала от 9 до 12 мм. Размеры корпуса самой подставки-параллелепипеда 100x44x31 мм, нижней ее крышки соответственно 112x46x2 мм. Общая длина трубы-наконечника равна 98 мм, длина выступающей за пределы подставки (наружной) ее части 53 мм, диаметр 33 мм. Длина веретенообразного двуугольника (или «палицы« Юпитера),на которую орел опирается правой лапой, равна 140 мм, максимальная толщина его в поперечнике, точнее, диаметр — 23 мм. Общая высота орла с подставкой и трубой-наконечником ровно 300 мм, высота самого орла (вместе с хвостом), если измерять сзади точно по середине его спины — 220 мм, если измерять спереди точно по середине груди — 200 мм. Максимальный размах крыльев 245 мм.

Прекрасный знаток эпохи Наполеона О.В. Соколов в своей недавно вышедшей из печати книге говорит об орлах следующее: «После провозглашения во Франции в 1804 г. Империи было решено выдать войсковым частям эмблемы, принципиально новые по своей концепции. Отныне, вместо привычных для европейских армий знамен, батальоны и эскадроны наполеоновских войск должны были получить так называемых "Орлов" — знамена с навершиями в виде позолоченного металлического орла, восседающего на прямоугольном цоколе. Суть нововведения заключалась в том, что, по мысли Императора, должна была возродиться древнеримская концепция эмблемы воинской части. Основным в этой эмблеме было не полотнище, а именно бронзовый орел, напоминающий по своей форме орла римских легионов. Только учитывая это, можно правильно понять принципы, которыми руководствовались при их изготовлении, использовании и наименовании»[iii]. Развивая дальше эту тему, автор сообщает интересные сведении о том, что отныне «орел являлся священной эмблемой, и именно его каждый солдат должен был защищать до последнего вздоха. Желая подчеркнуть значимость орла — навершия, император намеренно пожелал, чтобы полотнища были очень скромными, лишенными привычных для знамен бахромы, шитья, кистей и лент. Сами же орлы, напротив, были изготовлены лучшим бронзовых дел мастером Томиром по оригиналу выдающегося скульптора той эпохи Шоде. Все навершия были изготовлены из бронзы, тщательно обработаны и позолочены. Каждый орел состоял из шести частей (вместе с цоколем) и был полым внутри. Общий вес эмблемы составлял 1850г., высота 310 мм, наибольшая ширина 255 мм»[iv]. К этому остается добавить только то, что орлы — навершия французских знамен являются до сих пор великолепными образцами «малой пластики» позднего классического искусства эпохи Империи Наполеона в стиле «ампир». Тот экземпляр орла, которым располагает внастоящее время Борисовский музей, как уже понятно, в русско-французскую кампанию 1812 года увенчивал древко знамени одного из французских полков, участвовавших в Русском походе и, скорее всего, прошедшего через дер. Лошницу.

Историк-исследователь эпохи Наполеона из Франции Фернан Бокур[v] опубликовал в журнале «Музей армии»[vi] в 1996 г. большую статью об орле, найденном в Лошнице. В частности, он подчеркивает в ней то, что «в Борисовском музее смогли оценить интересную находку и приняли вес меры к ее сохранности»[vii]. По мнению Ф. Бокура, «было бы интересно полностью восстановить орла и придать ему первоначальный блеск, избежав тем самым малейшего риска утратить какой-либо его элемент»[viii]. (На мой же взгляд, именно преждевременная реставрация орла, вернув ему «первоначальный блеск», бесследно уничтожит те его важнейшие отличительные признаки, приобретенные в 1812 году, которые позволяют в конце этого доклада сделать достаточно интересные выводы.)

Специалист по флагам из Франции Пьер Шаррье в своих комментариях[ix] к орлу из Борисовского музея тоже считает что «орел из Борисова представляется крайне интересной находкой»[x]. В своем исследовании он поясняет, что в данном конкретном случае «речь идет об орле модели 1804 г., который находится в довольно хорошем состоянии. На нем сохранились и ясно видны установочные метки литейщика: под левой лапой СХХХIIII с двумя маленькими сердечками(?), на верхней пластине подставки LХХХХIII с двумя группами треугольников и трефой, на нижней пластине LХХХХIIII»[xi].

Эта информация, сообщенная П. Шаррье, требует необходимых уточнений: под левой лапой орла группа римских цифр выглядит так: СХХ\IIII, (а не СХХХIIII, как у П. Шаррье) с четырьмя! (а не с двумя!) символами, напоминающими маленькие «сердечки», которые, правда, можно распознать только при достаточно сильном увеличении. На верхней пластине подставки символы выглядят так: LХХХХIII — первая буква или цифра? такая, как у меня, с «хвостиком», а вся группа «подчеркнута» глубокой канавкой-царапиной; там же две группы (по три в каждой) равносторонних треугольников-вмятин с «трефой», расположенные возле отверстия круглой формы, находящегося точно в центре подставки-цоколя. Причем эти знаки под орлом в собранном его виде оказываются как бы спрятанными от взоров любопытных и снаружи совсем не видны. На нижней пластине подставки-цоколя, на ее внутренней поверхности, сбоку, расположены совершенно идентичные символам, выбитым на верхней площадке-цоколе, две группы треугольников-вмятин и «трефа». В Другом углу пластины выбиты такие знаки: LХХХХIII0 — причем последний (девятый) символ представляет из себя вмятину полукруглой формы, внутри которой резцом мастера сделано углубление-царапина (пока неизвестно, она сделана случайно или что-то обозначает?) Как и на верхней пластине, группа римских цифр (десяток) «подчеркнута» мастером глубокой канавкой-штрихом с помощью своего острого инструмента.

Месье Пьер Шаррье в комментарии к орлу говорит о том, что «точное значение этих меток, имеющихся на всех, изготовленных в1804 году, орлах неизвестно»[xii]. Уважаемый специалист по флагам называет заглавные латинские буквы С, D, V и Y, а так же римские цифры I, V и X, которые якобы во всех подлинных орлах встречаются в известном сочетании с точками, трефами, треугольниками и говорит, что, «как правило, метки под орлом и метки на подставке совпадают, однако в данном случае этого нет и можно предположить, что, по-видимому, с этим орлом была использована другая подставка, вместо первоначальной»[xiii]. При этом он почему-то обходит молчанием символ L, который по логике повествования мы должны тоже принимать за соответствующую заглавную латинскую букву, а также импровизированные маленькие «сердечки», которые тоже можно отнести к «меткам под орлом». Не означает ли это, что подобные символы не встречаются на подлинных орлах? И вот здесь я хочу высказать свое предположение по поводу этих «меток»: а что, если мастер, «клеймивший» орлов и подставки под них знаками С, D, V, Y и L, имел в виду только римские цифры и больше ничего?!

Тогда то, что П. Шаррье принял за латинские заглавные буквы С, D и V является, всего лишь римскими цифрами! С, D и V равными соответственно: 100, 500 и 5 в арабском исчислении. При этом выпавший из исследования П. Шаррье символ L (если его рассматривать как римскую цифру L) равен 50 арабским единицам. Энциклопедический словарь[xiv] помогает нам сделать необходимые расчеты: 1-я группа римских цифр СХХМШ, если иметь в виду то, что искажение во 2-й «десятке» (Х\) в ряду цифр сделано мастером без какого-либо умысла, т. е. по ошибке и не скрывает за собой иное (меньшее или больше) число, то сумма всех римских цифр дает нам сумму арабских цифр: 100+10+10+4=124. Вторая группа — Ї LХХХХIII — дает в сумме цифры 93, и третья группа — LХХХХIII0, если не принимать во внимание 9-й по счету символ-вмятину (который, кстати, никак не напоминает ни одну из известных нам римских цифр), дает тоже в сумме цифры 93.

Итак, мы установили, что орел клеймен мастером-бронзовщиком римскими цифрами, составляющими в сумме 124. Ее сопровождают, как минимум, четыре значка в виде маленьких «сердечек», или же «черней» (по аналогии с карточными трефами, введенными мной и оборот еще в 1994 г. в статье, опубликованной в альманахе Центре наполеоновских исследований), на «подошве» левой лапы орла. Сумма римских цифр — 93, а так же все метки на площадке-цоколе и нижней крышке подставки совпадают, т.е. совершенно идентичны.

Напрашивается очевидный вывод: к данной подставке орел из Борисовского музея действительно «не подходит», хотя и подставка, и прикрепленный к ней орел были найдены и существуют уже очень давно «вместе».

В комментарии к орлу из Борисовского музея П. Шарье еще в 1996 г. высказал разумное предположение о том, что к данному орлу, маркированному символами СХХ\III и «червями», «по-видимому, была использована другая подставка, вместо первоначальной. Подставка интересна тем, что имеет с каждой стороны от 8 до 9 отверстий. Это говорит о том, что данный орел служил, как минимум, два раза. Очень вероятно, что два самых больших центральных отверстия соответствует первому использованию (одна цифра). Повторное использование орлов не являлось чем-то исключительным, хотя случалось и не часто»[xv]. Что касается орла из Борисовского музея, то П. Шаррье считает, что «по расположению отверстий на его подставке нам не представляется возможным определить одну или несколько цифр»[xvi] номера полка, которые были, скорее всего, при отступлении Великой армии из Москвы «...удалены, и это нормальная реакция военных, вынужденных капитулировать»[xvii]. Свою версию о судьбе лошницкого орла предлагает и Ф. Бокур: «Можно ли предположить, что в неразберихе отступления тот, кто нес орла одного из беспорядочно отступавших полков из арьергарда, понимая, что не сможет догнать армию и рискует попасть в плен, бросил знамя в р. Лошицу? Через Лошницу прошло большое количество полков, в некоторых из них служило много иностранцев. Как определить полк, которому принадлежал лошницкий орел, ныне хранящийся в Борисовском музее?»[xviii]

В связи с информацией, полученной мной при более тщательном обследовании орла, найденного в р. Лошице, хочу предложить свою версию о значении «меток» на этой бронзовой птице: я считаю, что римские цифры СХХ\IIII, а также «черви», выбитые резцом (клеймом) мастера на подошве левой лапы орла, цифры LХХХХIII,шесть «треугольников» и сочетании с «трефой» на подставке-цоколе, непосредственно под орлом, а также тождественные им символы на внутренней стороне ее нижней крышки, фактически, скрытые от посторонних глаз, когда орел находится в собранном виде, являются своеобразным кодом (ведь даже специалист по флагам П. Шаррье не знает «точного значения этих меток»), который может дать, при правильной его расшифровке, не что иное, как номера частей, к которым некогда принадлежали и подставка, и данный орел. Осмелюсь предположить, что точно такой же, зашифрованный римскими цифрами и различными «метками», номер-код — 124 был и на первоначальной (или 1-й) подставке этого орла. Данная же подставка была изготовлена для орла, носившего (или должного носить) зашифрованный под римскими цифрами номер-код 93. Орел (с соответствующим номером-кодом 93 под левой его лапой) почему-то в свое время с этой подставки был удален и о его судьбе мне пока ничего неизвестно. Безусловно, «кодирование» орлов мастерами-бронзовщиками было введено свыше с целью возможной (необходимой) идентификации орла в случае непредвиденной утери или же запланированного уничтожения накладного номера полка с его подставки французскими поенными, поставленными перед необходимостью капитуляции, т.е. сдачи в плен. Все сведения об орлах для необходимой дешифровки закодированных символов должны были находиться в так называемом депо[xix], откуда орлы и поступали в войска по мере их необходимости или замены. Теперь, что касается отверстий на подставке, о которых уже упоминал в своем исследовании П. Шаррье. Он, например, считает, что «в расположении и количестве отверстий нет определенной системы»[xx]. Действительно, их количество на лицевой и оборотной сторонах подставки орла из Борисовского музея различное: на аверсе их 9 (или даже 10), а на реверсе всего 8. Но система в расположении, по крайней мере, шести из них, как мне кажется, все же есть, и, поняв ее, можно установить с достаточной степенью точности, каким (как минимум, двум?) французским полкам (с момента ее изготовления) принадлежала эта под-стайка вместе с соответствующими орлами. Попытаюсь обосновать это свое предположение: как на лицевой, так и на оборотной стороне подставки визуально определяется как совершенно тождественная, т.е. совпадающая по количеству, величине (диаметру), месторасположению и высокому качеству обработки, 1-я группа из шести, почти калиброванных, отверстий, просверленных одинаковым, двухмиллиметровым сверлом, и соответствующая, на мой взгляд, «первому использованию» орла. Если лицевую и оборотную стороны подставки, к которой крепился орел, условно поделить воображаемыми линиями сначала на две равные части — левую и правую, равные по ширине (50 мм), а затем каждую из этих частей еще надвое, то только в двух прилегающих к центральной осевой линии «четвертинках» (на рис. I и 2 они обозначены римскими цифрами II и III), как на аверсе, так и на реверсе подставки, останется ровно по три совершенно одинаковых отверстия (см. рис. 1, аверс и реверс, и рис. 2, вариант 2). Визуально видно, что в каждой из четырех «четвертинок», может поместиться только по одной цифре (всего четыре!), т.е. по две с каждой стороны с учетом того, что между ними еще должен быть и необходимый интервал, чтобы цифры не «слипались». Наличие «системы», т. е. закономерности расположения всех шести отверстий в 2-х подгруппах II и III (в 1-й — номера от одного до трех, и во второй - от четырех до шести), в обеих условных частях - «четвертинках» как на лицевой, так и на оборотной сторонах по отношению друг к другу, а также к периметру той части пластинки, в которой они проделаны, подтверждается также и соответствующими измерениями: все отверстия 1-й группы, находящиеся на аверсе и реверсе подставки, как по горизонтали, так и по вертикали, почти одинаково удалены от всех сторон воображаемого периметра, состоящего из двух, примыкающих друг к другу «четвертинок». При этом расхождение в интервалах смешения (удаления) отверстий по отношению друг к другу и к сторонам периметра совершенно незначительное — от 0,5 мм до 2,5 мм, что может означать следующее: две пары накладных цифр одного номинала, некогда прикрепленные к лицевой и к тыльной сторонам подставки орла из Борисовского музея, возможно, по величине (высоте, ширине и толщине) немного отличались друг от друга, в связи с чем и «усики»-крепления в них были несколько смещены (что, конечно, не могло существенно влиять на их расположение, а тем более на номинальное значение). Это хорошо видно на рис. 1 и 2[xxi], где каждому отверстию из этой группы (и всем остальным тоже) мной для удобства ее прочтения присвоен порядковый номер, начиная от единицы и до десяти. Прежде чем ответить на вопрос, какой полк использовал эту подставку первым, процитируем Пьера Шаррье: «Как правило, два отверстия (на подставке. — В.Р.) соответствуют цифрам 1, 4, 6, 7, 8, 9. 0, три отверстия — цифрам 3 и 5 и два либо три — цифре 2»[xxii]. «Отталкиваясь» от этой информации, можно предположить, что цифры номера полка на подставке, при первом ее использования, в соответствии с вариантами, предложенными Пьером Шаррье, были: 35, 53, 33, 55, 25, 22, 32, 23, 52. Поупражнявшись с изготовленными для этой цели (примерными) шаблонами всех цифр, названных П. Шаррье, которые, суля по некоторым измерениям, не могли быть выше 25 мм в соответствии с уже имеющимися у нас вариантами, я пришел к выводу, что лучше всего «ложится» на все три отверстия каждой из двух левых (II-х) частей-«четвертинок» реверса и аверса исследуемой подставки цифра 3, а на отверстия обеих правых (III-х) «четвертинок», более или менее «изящно», только цифра 5. Поэтому я считаю, что номер французского полка, который еще задолго до войны 1812 года получил эту подставку (конечно, вместе с орлом и знаменем), был вес же 35-й (см. рис. 2, вариант 1 и 1\1)[xxiii]. Выдержки из «Комментария...» П. Шаррье, которые я привожу ниже, несколько уточняют и даже подтверждают эту версию.

'

При дальнейшем исследовании подставки как на лицевой, так и на тыльной ее сторонах можно условно выделить вторую системную группу (рис. 2, вариант 2), состоящую каждая из двух отверстий (сделанных как бы на скорую руку) под номерами 7 и 8 (№ 9 и 10 указаны для наглядности, и речь о них пойдет ниже) совершенно иного, чем в 1-й группе, диаметра, качества сверления и месторасположения. Я их считаю отверстиями «повторного использования» подставки под орла. На тыльной стороне ее (реверсе) оба отверстия (рис. 2, вариант 2) выполнены сверлом диаметра 2,5 мм, а «воображаемая линия», которая как бы делит подставку сверху вниз, как раз пополам, проходит точно через центр этих отверстий, что говорит мне о том, что они оба связаны какой-то обшей закономерностью. На лицевой стороне подставки оба соответствующих отверстия (аверс, рис. 2, вариант 2) того же диаметра - 2,5 мм, расположенные друг под другом на таком же, как и на тыльной стороне, расстоянии 12,5 мм, точно также равноудалены от верхней и нижней сторон условного периметра пластинки, в которой они просверлены. При этом ось верхнего (№7) смешена ровно на 2 мм вправо, а ось нижнего (№8) всего на 1,5 мм, что свидетельствует, прежде всего, о небрежности мастера, ане об отсутствии «системности» в ихрасположении. «Перекрывание» одного отверстии другим объясняется, на мой взгляд, тем, что при первой попытке сверления верхнею (10-го) отверстия мастером была допущена ошибка, которая заключалась в том, что он «забыл» его сместить вправо сразу, и сделал это, только убедившись в том, что «усы« (или заклепки?) крепления накладной цифры не совпадают с уже просверленным отверстием (в отличие от тыльной стороны, где с первого раза совпали и крепления, и отверстия). По этой же причине и нижнее отверстие получилось смещенным вправо от условной центральной осевой линии лицевой стороны подставки. Последнее, единственное в своем роде, нуждающееся в рассмотрении и определении его функции или смысловой нагрузки, девятое отверстие (№ 9), диаметром в 1 мм, находится на лицевой поверхности подставки (рис, 2, вариант 2) точно под нижним отверстием (№ 3) в левой (П-й) части (половине) 1-й группы отверстий, в одном миллиметре от края полставки и никакой «системности», по моему мнению, не образует, так как для крепления накладных букв номера полка оно совершенно не годится из-за малого диаметра (к тому же в трех миллиметрах от него для этого уже есть «полноценное» двухмиллиметровое отверстие). В соответствии с логикой повествования можно предположить, что это отверстие служило для крепления соответствующего ярлыка, на котором после сборки орла-навершия перед поступлением его в «депо» с целью учета и последующей идентификации указывался его полный код, наносившийся в зашифрованном виде резцом мастера-бронзовщика на отдельные части подставки и орла в виде символов, о которых уже шла речь выше и которые визуально не просматриваются на орлах-эмблемах в их собранном виде.

Можно попытаться определить по этим двум отверстиям «повторного использования» номер полка, которому принадлежал орел из Борисовского музея. П. Шаррье высказывает свою версию, касающуюся отверстий на подставке, которые мы только что рассматривали: «Можно предположить, что два отверстия, расположенные друг под другом, соответствуют цифре 1. Однако это не всегда так: такое же расположение соответствует цифре 2 на орле, маркированном номером 23»[xxiv]. Итак, по логике, предложенной специалистом по флагам несколько выше, которая заключается в том, что цифрам 1, 4, 6, 7, 8, 9 и 0 соответствуют, как правило, два отверстия, этот орел вместе с подставкой принадлежал одному из французских полков, имевших нумерацию 1, 2, 4, 6, 7. 8 или 9?! Всего семь вариантов и один из них верный, но какой? Давайте порассуждаем: если на подставке орла из частной коллекции накладные цифры 23, а «двойка» крепится к подставке с помощью двух отверстий (на подставке орла из Борисовского музеи тоже фигурируют в качестве основных два отверстия «повторного использования»), не означает ли это, что и полковой номер, который некогда соответствовал этой подставке, тоже был 2?

Упражнения с шаблонами уже известных нам цифр позволяют значительно уменьшить число возможных вариантов их применения: фактически, двум центральным отверстиям на исследуемой подставке могут более или менее соответствовать лишь три цифры 1, 4 и 2. Окончательно принять эту версию мне мешает пока единственное обстоятельство: мне еще неизвестно, каким образом (количество отверстий, расстояние между ними и т. д.) крепятся цифры 2 на обеих сторонах подставки с полковым номером 126 под орлом, который якобы «захвачен 23-м русским и находится в Москве»[xxv], а также все цифры вномере 148 под орлом из музея «Бородинская панорама» и в номере 23 из частной французской коллекции, а также во всех остальных орлах, сведения о которых у меня имеются?[xxvi] Осмелюсь предположить, что если во всех цифрах одного номинала они прикреплены одинаково, тогда в пользу (или в ущерб?) моей версии начнет работать «системность», т.е. в данном случае подчиненность некоему принципу или закономерности: если хотя бы два раза подряд цифры одного номинала на подставках орлов крепились мастерами бронзовых дел с помощью двух или трех одинаковых, расположенных на определенном расстоянии друг от друга или в одном порядке отверстиях, т. е. очень большая вероятность того, что и в третьем случае с накладными цифрами будет соблюден тот же порядок. «Третий случай» в некоторой степени касается и орла из Борисовского музея.

Теперь, когда мы почти выяснили номер полка (1,4 или 2: см. рис. 2, варианты 2. 2\1 и 2\2)?)[xxvii], которому принадлежал лошницкий орел, самое время порассуждать о знамени, к которому он имел самое непосредственное отношение и судьба которого, как и сорванных с подставки накладных цифр, нам неизвестна. Номер полка, закрепленный на подставке орла, был продублирован на каждом шитом золотом полотнище французского знамени, и даже если эти накладные цифры успевали удалить, достаточно было противнику захватить знамя вместе с орлом, как тут же все становилось ясно. Поэтому и цифры с подставки, и шелк знамен уничтожались стоящими перед необходимостью капитуляции французскими военными практически одновременно. Наполеон лично побеспокоился об этом, задолго до Березины решив проблему «сожжения знамен». Потому и на орле из Борисовского музея, найденном в р. Лошиие, протекающей через дер. Лошницу, ясно видны глубоко въевшиеся в позолоту его перьев, трудно смываемые сейчас следы копоти 190-летней давности. Я полагаю, что знамя, древко которого увенчивал некогда этот Орел, было, скорее всего, сожжено (вместе с орлом), но поскольку температура костра не могла быть более 300—400 градусов (а для плавления бронзы нужно, как минимум, 700 градусов), то этот полковой тактический знак уцелел и даже не был никоим образом деформирован[xxviii]. Где именно жгли знамя с этим орлом, наверно, можно только догадываться, но я думаю, что это было все же в окрестностях дер. Лошницы. поблизости от того места, где этот орел и был найден в 1963 г. Таким образом, очередное — третье по счету (после Дубровны и Бобра) «сожжение знамен» Великой армии, на мой взгляд, состоялось не на р. Березине, как это изображено на картине Ю. Фаллата и В. Коссака «Переправа армии Наполеона через р. Березину», а на р. Лошицс. Что, кстати, подтверждается и конкретной находкой в ней.

К сказанному могу добавить следующее: уникальность этого музейного экспоната заключается в первую очередь в том, что за истекшие с момента русско-французской компании 190 лет, (нигде! никогда! и никем!) в воде и земле такие орлы пока обнаружены не были. Если верить Пьеру Шаррье, «в руки русских попали орлы 4-го и 14-го кирасирского, и 3-го уланского»[xxix] французских полков, а также уже упоминавшийся мной выше, орел 126-го пехотного полка (бригады Билярда) 12-й дивизии генерала Партуно, попавшей в окружение и вынужденной капитулировать перед корпусом Витгенштейна на р. Березине в районе дер. Старо-Борисов. Это обстоятельств, кстати сказать, позволяет французским историкам до сих пор считать, что армия Наполеона не была «окончательно разгромлена»[xxx] на берегах Березины, так как абсолютное большинство[xxxi] орлов, которые участвовали в русском походе Великой армии Наполеона, русским не достались, и судьба их никому не известна.

И в заключение хочу сказать, что находка французского орла[xxxii] в р. Лошице является серьезной заявкой на то, что в Белоруссии на отрезке пути от Дубровны до Борисова, по которому отступала армия Наполеона, можно рассчитывать на новые, самые неожиданные и сенсационные находки!


Рахович В. Тайна золотой кареты // Минская правда. 1994. № 49. 14 мая.

[ii] Rahhovitch V.L` Etudes napoléoniennes, 1994. № 31-34. Р. 111-118.

[iii] Соколов О. Армия Наполеона. М., 2001. Прил. III: Орлы, знамена и штандарты. С. 524.

[iv] Там же.

[v] Фернар Бокур, доктор истории и права, профессор Минского и Калининградского университетов, директор Центра наполеоновских исследований.

[vi] Beaucour F. L` aigle du musse de Borisov // Musée de L`Armée. 1996. № 111. Р. 38-43

[vii] Там же. Р. 38.

[viii] Там же.

[ix] Charrie P. Commentaires sur L` aigle du musse de Borisov; une hypothése sur le regiment d`appurtenance // Musée de L`Armée. 1996. № 111. P. 44-46.

[x] Там же. Р. 44.

[xi] Там же.

[xii] Там же.

[xiii] Там же.

[xiv] Энцикл. словарь. М., 1964. Т. 2, С. 633.

[xv] Charrie P. Op. cit. P. 44.

[xvi]Тамже.

[xvii] Там же. Р. 45.

[xviii] Beaucour F. Op. cit. P. 43.

[xix] Слово «депо» французского происхождения, dépȏt означает «склад», введено в оборот О.В. Соколовым вкниге «Армия Наполеона» (С. 524).

[xx] Charrie P. Op. cit. P. 44.

[xxi]Рис. прилагаются.

[xxii] Charrie P. Op. cit. P. 44

[xxiii] В этом можно убедиться, уточнив по источникам, какие французские полки участвовали в Русском походе и прошли через дер. Лошницу.

[xxiv] Charrie P. P. Op. cit. P. 45

[xxv] Там же.

[xxvi] В книге Б. Асварища и Г. Вилинбахова «Отечественная война 1812 года в картинах Петера Хесса», изданной в 1984 г. В Ленинградском отделении издательства «Искусство», на с. 52—53 опубликована информация о захваченном русскими французском замени 127-го линейного полка (без орла) и его фотография. На с. 110 этого же издания есть фотографии сразу двух французских орлов: одного без знамени и с плохо различимым полковым номером, и другого, со знаменем 4-го полка и с цифрами 14-го на подставке пол орлом. Можно предположить, что это орлы 4-го и 14-го кирасирских полков, о которых говорит в своем комментарии Пьер Шаррье. Кроме того, в музее «Бородинская панорама» имеется еще один орел с номером 148 на подставке и знаменем 8-го полка на древке. В экспозиции Борисовского музея так же есть фото французского знамени 44-го пехотного полка с орлом-навершием на древке. Итак, в русско-французскую компанию 1812 гола «в руки русских попали», как минимум, семь французских орлов: 4-го и 14-го кирасирских, 3-го уланского, 126-го легкой пехоты, 148-го и 44-го пехотных полков плюс Лошницкий орел (номер полка предположительно 1. 2 или 4).

[xxvii] Эта информация также нуждается в проверке по источникам, имеющим отношение к кадровой комплектации французской «Армии Вторжения» в Россию.

[xxviii] Орел из Борисовского музея находится в хорошей степени сохранности.

[xxix] Charrie P. Op. cit. P. 45.

[xxx] Эта основная мысль отлита в металле на памятнике, находящемся на Брилевском поле (работа лауреата Государственной премии Н. А. Рыженкова).

[xxxi] Всего по моим расчетам в Русском походе участвовало около 300 французских орлов.

[xxxii] Взятые из журнала «Музей армии» (№ 111) копии фотографий бронзовой птицы из Борисовского музеи (в различных ракурсах) прилагаются.

Сообщения объединены, 14 мар 2015, время первого редактирования 14 мар 2015

Ну и в догонку еще одна статейка на эту тему:

И.А. Груцо

Судьба полковых знамен французской армии в сражении на Березине 26–29 ноября 1812 г.


Традиция использовать изображение орла в качестве навершия знамен известна с времен правления персидского царя Дария. «Орлы» венчали знамена и римских легионеров. В средние века они не использовались и вновь появились только в начале XIX в. на знаменах наполеоновской армии. Знамя, увенчанное орлом, вручалось от имени императора каждому полку1.

Согласно декрету Наполеона «Об орлах, знаменах и штандартах» от 25 декабря 1811 г., бронзовое навершие знамени в форме орла могли получать пехотные части численностью не менее 1200 человек и кавалерийские, насчитывающие в своих рядах не менее 600 человек. Именно навершие-орел являлось главным элементом полкового знамени, и в том случае, когда неприятель захватывал его полотнище, а навершие оставалось в полку, считалось, что он не подверг себя бесчестью2.

Выдача «орлов» вновь сформированным полкам рассматривалась как награда и производилась только после боевого крещения. Так, 127-й полк линейной пехоты французской армии, сформированный накануне похода в Россию, получил «орла» лично от Наполеона 20 августа 1812 г., прямо на поле боя при Валутиной горе3. Из данного факта следует, что в обозе Генерального штаба Великой армии во время военной кампании 1812 г. в качестве наградного фонда перевозились не только кресты Почетного легиона, но и «орлы» для 128-го и 129-го полков линейной пехоты французской армии, также сформированных накануне вторжения в Россию. Общее количество «орлов» во французских пехотных и кавалерийских полках Великой армии, равно как и их судьба до настоящего времени до конца не установлены. Отталкиваясь от этого факта, некоторые французские историки высказывают мнение, что в военной кампании 1812 года Великая армия не была разгромлена, так как «абсолютное большинство Орлов ее частей русским не досталось и судьба их никому не известна»4.

Прекрасно понимая то значение, какое имеют символы воинской чести противника как наглядные доказательства победы над ним, командование русской армии вело их тщательный учет, информируя о каждом захваченном знамени императора Александра I. По заведенному им порядку, трофейные знамена французских полков и иностранных контингентов Великой армии отправлялись в Санкт-Петербург и устанавливались перед императорским кабинетом в Зимнем дворце. На протяжении 1812–1813 гг., в дни больших религиозных праздников, в сопровождении почетного эскортаих торжественно перевозили в Казанский собор, где и оставляли на хранение5.

Первый подсчет трофейных символов воинской чести Великой армии произвел и опубликовал в 1813 г. управляющий Особенной канцелярией военного министра полковник Чуйкевич6. Существенным недостатком его работы явилось отсутствие разделения трофеев на действительно почетные («орлы» французских полков и знамена иностранных контингентов великой армии) и второстепенные (флюгера, значки, занавеси от сигнальных горнов и т. д.).

В 1900 г. именно на данные полковника Чуйкевича ссылался член российского императорского дома Великий князь Николай Михайлович, внук императора Николая I и дядя царствовавшего монарха Николая II, отвечая на запрос французского историка Фредерика Масона, о точном количестве французских знамен, захваченных русскими войсками. В своем ответе Великий князь указал, что с июля по ноябрь 1812 г. было захвачено 75 знамен Великой армии7.

Сам факт участия в переписке с французским исследователем представителя российского императорского дома такого высокого ранга свидетельствует о важности проблемы судьбы воинских реликвий Великой армии в русско-французских отношениях. То обстоятельство, что Великий князь Николай Михайлович сослался на данные полковника Чуйкевича, позволяет предположить, что они считались достоверными и не требующими уточнениям с момента публикации, т. е. с 1813 г.

Уместно будет добавить, что представитель Великобритании при Ставкеглавнокомандующего русскими войсками с. Роберт Вильсон, чьи мемуары были опубликованы в России в 1860 г., также утверждал, что за весь период военной кампании 1812 г. русские войска захватили у неприятеля 75 «орлов» и знамен8. Поскольку он специально не занимался этим вопросом, то с большой долей уверенности можно предположить, что данная цифра им взята из работы Чуйкевича.

Данные о количестве и обстоятельствах утраты символов воинской чести подразделениями Великой армии являются теми объективными критериями, на основании которых возможно выносить суждения о падении ее боеспособности. Поскольку знамена являлись воинскими реликвиями, то их охране уделялось самое пристальное внимание. Только в критической ситуации, когда возникала непосредственная угроза безопасности знамени, допускалась его разборка на составные части, которые доверяли наиболее надежным и сильным солдатам. Так, например, поступил «орлохранитель» 2-го кирасирского полка Тирион, который поместил полотнище штандарта и ленты к нему в чемодан командира полка, бронзовое навершие в форме орла – в чемодан полкового адъютанта, а древко сжег. Примечательно, что ответственность за самую ценную часть – «орла» – была возложена на молодого и сильного адъютанта9.

К различным мерам, призванным спасти знамена от угрозы захвата их русскими войсками, прибегали и в других частях Великой армии. Например, вюртембержец Руа утверждал, что по приказу командования корпуса половина знамен была отправлена в безопасное место еще до выхода из Вязьмы, а после нее остававшиеся в войсках знамена сняли с древков и передали на хранение наиболее выносливым солдатам10. Врач того же корпуса Роос вспоминал, что солдаты обвязывали полотнищами знамен тела, а он имел приказ внимательно наблюдать за каждым из них и оказывать врачебную помощь в первую очередь. Такие меры позволили вюртембержцам сохранить все знамена11.

Следовательно, чем выше была боеспособность подразделений Великой армии, тем больше внимания в них уделялось сохранению своих знамен. В тех же частях, где вследствие боевых потерь, холода и голода процесс деморализации активно развивался, обеспечить их надежную охрану было невозможно, что создавало угрозу захвата знамен неприятелем. Стремясь ее предотвратить, во время реорганизации армии в Орше Наполеон распорядился снять с древка знамен расформированных полков бронзовые навершия в форме орлов и полотнища с лентами, возложив ответственность за их сохранность на полковых командиров12. В данном случае речь могла идти о штандартах кавалерийских полков, так как к тому времени в результате массового падежа лошадей от бескормицы и гололедицы кавалерия как самостоятельный род войск фактически исчезла.

Можно предположить, что далее эти знамена были переданы в обоз Генерального штаба, под надежную охрану гвардии. Именно такие меры по сохранению знамен предусматривал приказ Наполеона, захваченный русскими войсками в конце военной кампании 1812 г. М.И. Кутузов переслал его подлинник императору Александру I, сопроводив припиской следующего содержания: «Имея счастие повергать к стопам Вашего Императорского Величества забираемые у неприятеля знамена и штандарты, долгом моим считаю всеподданнейше предоставить приказ от Наполеона выданный, коим повелено, оставив при каждом комплектном полку по одному только Орлу, все прочие отправить в депо»13.

Наиболее боеспособные части Великой армии (а к их числу относилась в первую очередь гвардия)своих знамен в обоз Генерального штаба не сдавали. Жители д. Студенка, где происходила знаменитая переправа Великой армии через р. Березину, вспоминали, что для строительства мостов саперы разобрали все избы, кроме одной, где грелся Наполеон и допускались погреться «гвардейские знаменщики, или орлохранители, так как и сами “орлы” были снесены в эту избу»14.

Подготовка к прорыву за Березину требовала усиления передовых частей, передачи им лошадей и повозок из тыловых обозов для перевозки артиллерии и боеприпасов, поэтому в местечке Бобр Наполеон приказал сократить штабные обозы за счет уничтожения наименее ценных грузов. Так как кавалерийские части к тому времени были уже расформированы, то их знамена представляли собой не более чем историческую реликвию и вполне могли быть сожжены. Косвенным аргументом в пользу данного предположения выступает лаконичное свидетельство одного из участников отступления: «Император прибыл в Бобр. ”Орлы“ кавалерийских полков сожжены; мы уверены, что таким образом у нас их не отнимут»15.

Но сжечь можно было только полотнища знамен и штандартов, бронзовые навершия-орлы в пламени костра сгореть не могли. Значит, они либо продолжили отступление в обозе Генерального штаба, либо были надежно спрятаны на участке отступления от Бобра до Вильно. В настоящее время в Беларуси известен один такой «орел», найденный в ручье, протекающем через д. Лошница, в 1963 г., ее жителем Н.А. Наумовцом. Он передал его в краеведческий музей г. Борисова, где навершие-орел хранится и поныне. К сожалению, на его пьедестале отсутствуют цифры обозначающие номер полка, поэтому оно является безымянным16.

Очень ценным с научной точки зрения источником для выяснения судьбы «орлов» французских полков Великой армии в военной кампании 1812 г. является архивное дело «Переписка с Главнокомандующим русской армией, с инспектором артиллерии и начальником Главного штаба о пересылке трофеев в Петербург». Его материалы охватывают период с 21 октября 1812 г. по 12 сентября 1814 г. и позволяют установить судьбу символов воинской чести тех подразделений Великой армии, которые утратили их в сражении на Березине.

Так, два бронзовых навершия-орла были найдены в самом г. Борисове и в д. Студенка вскоре после окончания Отечественной войны 1812 года. О первом из них сообщил графу Аракчееву в Петербург командир 2-го саперного полка генерал-майор Грессер. Солдаты его подразделения в июле 1813г. занимались восстановлением предмостных укреплений у переправы в Борисове и в ходе земляных работ обнаружили «орла» от штандарта польских войск17. Именно там шел бой между русскими войсками под командованием генерала Ламберта и польскими частями наполеоновской армии под командованием генералов Домбровского и Брониковского в ноябре 1812 г.

В апреле 1814 г. Минский военный губернатор генерал-майор артиллерии Игнатьев переслал в Петербург французского «орла», взятого 17 ноября 1812 г. «при переправе неприятеля через реку Березину под селением Студенкою 5-м Башкирским полком»18.

Все вышеприведенные факты имеют непосредственное отношение к судьбе воинских реликвий Великой армии, однако поскольку они датируются периодом после 1813 г., то не могли быть учтены в работе полковника Чуйкевича. Согласно его данным, в сражении на левом берегу Березины русские войска захватили четыре знамени, а в сражении на правом берегу – два19. Согласно исследованиям французского военного историка генерала Андоленко, трофеями русских войск генерала от кавалерии Витгенштейна в сражении при Старо-Борисове стали полотнища знамен 44-го и 126-го полков линейной пехоты из состава 12-й дивизии под командованием дивизионного генерала Партуно20. Интересно, что полотнище знамени 44-го пехотного полка было найдено «в Минской губернии тамошним купцом-евреем Шмуйлой Даниловичем в ноябре месяце при трупе одного француза». В силу данного обстоятельства его нельзя отнести к числу почетных трофеев русской армии. В данном случае речь следует вести не о захвате символа воинской славы неприятеля на поле боя, а об обстоятельствах его утраты. Поскольку навершия-орла при полотнище знамени 44-го полка линейной пехоты не было, по приказу императора Александра I, его отлили в мастерских Санкт-Петербургского арсенала и там же изготовили и недостающее древко21.

В другом сражении на левом берегу Березины, у деревни Веселово, войсками Витгенштейна было захвачено два знамени, одно из которых принадлежало итальянской гвардии22.

Что касается сражения на правом берегу Березины, то там войска под командованием адмирала Чичагова захватили полотнища штандартов 14-го кирасирского и 3-го уланского полков23. В письме Аракчеева главнокомандующему в Санкт-Петербурге Вязимитинову от 21 декабря говорится, что к этому штандарту, равно как к штандартам 4-го кирасирского полка и полка «копейщиков», «нужно приделать штандартныя древки и “орлы”, по образцу имеющихся в Санкт-Петербурге французских штандартов<...> древки делаются и “орлы” отливаются в Санкт-Петербурге, в арсенале»24.

В трех случаях, как следует из материалов архивного дела, на пьедесталах наверший в форме орла, хранившихся в Казанском соборе Санкт-Петербурга, отсутствовали цифры, обозначавшие номер полка. Так, в списке трофейных знамен под номерами 17, 18, 19 числятся навершия-орлы у которых «на коробке цифры сбиты»25. Поскольку практика сбивания номера воинской части с бронзового навершия знамени представлена не единичным случаем, можно высказать предположение, что именно таким способом «орлоносцы» стремились избежать позора для своего полка в случае их захвата неприятелем.

Всего в Казанском соборе в конце XIX в. хранилосьсимволов воинской чести французской армии в количестве 41. Кроме того, десять французских и четыре итальянских знамени времен военной кампании 1812 года находились в церкви имения Прузино, расположенного в Новгородской губернии. Оно принадлежало графу Аракчееву, в обязанности которого входило вести учет всех захваченных знамен, штандартов и «орлов». Примечательно, что из десяти хранившихся в Прузино французских знамен шесть принадлежали императорской гвардии. Каким образом они попали на хранение в имение Аракчееву, являлись символами воинской чести гвардейских полков Наполеона или простыми значками, остается только догадываться26.

Из установленного факта реконструкции трофейных знамен французских полков Великой армии путем изготовления в арсенале Санкт-Петербурга копий их самой ценной части – бронзовых наверший в форме орлов – следует, что те из них, которые хранятся в настоящее время в музеях на территории Российской Федерации, являются подлинными лишь отчасти. Аутентичными являются полотнища штандартов 28-го драгунского, 3-го уланского, 4-го, 9-го и 14-го кирасирских, равно как и полотнища знамен 21-го, 44-го и 126-го французских полков из состава Великой армии. Их самый ценный и важный элемент – навершие-орел не имеют ничего общего с подлинниками, поскольку были отлиты в арсенале Санкт-Петербурга по приказу императора Александра I. Выяснение судьбы подлинных наверший-орлов – символов воинской чести этих полков – требует специального исследования. Поскольку во Францию они не вернулись, то не исключено, что знаменосцы могли спрятать их в тот момент отступления, когда Великая армия попала в самое критическое положение.

С учетом «безымянных» наверший-орлов, найденных в д. Лошница, на предмостных укреплениях в Борисове и непосредственно в районе переправы, количество различных элементов «орлов» французских полков Великой армии, определенных полковником Чуйкевичем как утраченные ими в сражении на Березине возрастает с шести до девяти. Следовательно, именно в сражении на Березине французские полки, составлявшие главную силу Великой армии, утратили наибольшее количество символов воинской чести за все время отступления. Данный факт можно расценивать и как пик деморализации Великой армии, для которой сражение на Березине явилось самым критическим моментом военной кампании 1812 г. Именно после этого сражения она прекратила существование как организованная, боеспособная, управляемая сила, а ее отступление превратилось в бегство.

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Брокгауз и Эфрон: Энцикл. словарь. СПб., 1897. Т. 22. С. 127.

2 Соколов О.В. Армия Наполеона. СПб., 1999. М. 525.

3 Там же. С. 533.

4 Рахович В.Н. Французский орел из Борисовского музея // Бородино и наполеоновские войны: Материалы международ. науч. конф., посвящ. 190-летию Бородин. сражения. М., 2003. С. 445.

5ГАРФ. Ф. 1165. Оп. 1.Д. 134. Ч.1.Л. 2, 3.

6 P. de Tschouykevitsch, colonel de l’Etat-Major général de l’armée,attaché fu Ministre de la guerre, Réflexions sur la guerre de 1812, Saint-Pétersbourg: Plucyart et C-ie, 1813. // Bertin G. La campagne de 1812: Collection novelle de memoires militaires. P.,P. 326–335.

7 Vogel Nadina. Recherches sur des Dropeaux et les Etendards Urancais pris par L’Armée Impériale Russe et constrves en Russie // Etudes Napoléoniennes. 1994. Vol. IV. P. 121.

8 Вильсон Р. Очевидец компании 1812 года // Военный сборник. 1860. № 12. С. 336.

9 Колюбакин Б.М. Воспоминания офицера французского кирасирского 2-го полка о кампании 1812 года. СПб., 1912. С. 40.

10 Французы в России: 1812 год по воспоминаниям современников-иностранцев / Сост. А.М. Васютинский, А.К. Дживелегов, С.П. Мельгунов: В 3 ч. М., 1912. Ч. 2. С. 179.

11 Доктор Роос. С Наполеоном в Россию: Воспоминания врача о походе 1812 года. СПб., 1832. С. 93.

12 Харкевич В.И. Березина. 1812: Воен.-ист. исследование. СПб., 1893. С. 51.

13 РГИА. Ф. 1409. Оп. 1. Д. 710. Рапорт М.И. Кутузова о захваченных у неприятеля знаменах.

14 Игнатьев Р.Г. Деревня Студенка, место переправы Наполеона через р. Березину // Минские губернские ведомости. 1877. № 33. С. 443.

15 Французы в России: 1812 год по воспоминаниям… С. 140.

16 Rakhovitch V.L’Aigle du Musée de Borisov // EtudesNapoléoniennes. 1994. Vol. IV. Р. 118.

17 ГАРФ. Ф. 1165. Оп. 1. Д. 134. Ч. 1. Л. 44.

18 Там же. Л. 98.

19 P. de Tschouykevitsch, colonel de l’Etat-Major général de l’armée...Р. 333.

20 Andolenko C.R. Op. cit. Р. 281.

21 ГАРФ. Ф. 1165. Оп. 1. Д. 134.Ч. 1. Л. 45.

22 Andolenko C.R. Op. cit.Р. 281.

 

А кто знает, была ли практика передачи орлов из полка в полк? С предварительной заменой номера на постаменте.

"Первое вручение орлов состоялось в декабре 1804 года и было обставлено как торжественное событие, на котором присутствовали по одному подразделению от каждого корпуса и от каждого линейного корабля — общим числом более 80 000 человек. Им было вручено более тысячи орлов, по одному для каждого пехотного батальона и кавалерийского эскадрона. Но Наполеон очень быстро понял опасность в наличии столь большого числа орлов — утрата его в бою весьма тяжело сказывалась на моральном духе солдат, а неприятель устраивал вакханалию по поводу каждого захваченного вражеского орла. Для целей пропаганды это было неприемлемо, и вскоре после начала кампании 1805 года было приказано всех орлов легкой кавалерии (гусаров и уланов) возвратить на хранение во Францию. Позднее эта мера была распространена и на драгунские полки и на полки легковооруженных пехотинцев. Во всех этих частях, по роду их боевой службы, орлы подвергались особой опасности быть утерянными или захваченными неприятелем.

В ходе реорганизации Великой армии в 1808 году в полку оставался один полковой орел, хранившийся и переносившийся первым батальоном. В качестве еще одной меры против утраты орла пехотные полки, численность которых была уменьшена до тысячи и менее человек, и кавалерийские численностью менее пятисот человек должны были заменить своих «орлов» на штандарты без них".

Логика такая:
Иметь запасного орла в депо мне видится маловероятным, поскольку в случае утраты основного орла полк должны расформировать. Но имея орла в депо можно по тихому сделать подмену и избежать позора и расформирования. В связи с чем сданные орлы должны храниться где-то под семью замками и выдаваться на замену по особому указу императора, если, например, орел был поврежден в бою, но никак после его сдачи врагу.

В каждом полку оставили по одному орлу. Какая то часть была утрачена в 1805 году, в результате чего было принято решение вернуть лишних орлов во Францию. Значит минимум по 1му орлу от каждого полка вернулись обратно во Францию.

При этом, в 1810-11 годах происходит массовый выпуск орлов нового образца, более легких и менее дорогих.
Зачем?
Ведь на складах осталась туча орлов образца 1804 года. Или они куда то разошлись? На замену поврежденных.

Отсюда мысль, что, при необходимости, на возвращенных орлах могли перебивать номера для выдачи в другие полки. И делали это до 1811 года, пока не закончились старые и невозникла нужда нового выпуска.

 

Спасибо огромное за ссылочку!!!

 

Очень внимательно изучил статьи по теме и пришел к выводу,что ,на мой взгляд,ни одному из перечисленных полков этот Орел не мог принадлежать.
У 35-го линейного Орел и знамя в 1812 году были в депо.
У 53 и 33-их линейных знамена были сожжены,а Орлы расплющены и изрезаны после сражения у Красного.
И так по всем перечисленным полкам.
Одно бесспорно,что две крупные вертикальные точкти по центру были более раннего исполнения,а остальные ,ьолее мелкие точки,как раз и несли нумирацию из двух цифр.
Я даже приблизительно зарисовал цифры,которые наиболее подходят к данным отверстиям.
И из всех зарисовок,я отбраковал полки линейной пехоты,которые никак не могли потерять Орла в конце ноября 1812 года.
И в сухом остатке у меня только три полка,которые были там и могли "потерять" Орла.
Это 29,37 и 93 полки линейной пехоты.
Только картинки с моими зарисовками почему-то не грузятся.
Может кому-то скинуть их на мыло,чтобы потом подгрузили?

 

Александр ...ну как это не грузятся? А чего на файл обменник залить то ты можешь!
...не что значит отбраковал...кто сказал что не могли потерять? Потерять можно монету, орла
быстрее сего специально утопили, и то... это так... более менее правдоподобная версия...как он оказался в реке это еще вопрос...вообще нельзя так брать и отбраковывать .... мы там не были , и не можем исходить или так сказать всецело полагаться только на литературу....это все так..туманности. .орлы расплющены и изрезаны после Красного....я не пойму а кто свидетель то?! Кто сказал? вон Сегюр тоже сказал что все утоплено в семл-м озере...,
После Красного- Лошница, ну не сразу после Красного...но ведь не до а после.!? Почему бы не Лошница? Вопросов больше чем ответов Короче надо нырять за цифрами...)).а может кстати еще один орел найдется? а? ...ну чейс... уже можно приступать .. травы нет .. вода правда еще холодная но в гидрике то нормально ..надо мусора сначала тонну от туда... и все! будут орлы ... ну не орлы так орлята по-любому ... а чего нормальный план .. кстати годный.... Так а почему в таких сложных вопросах люди ищут простых решений?????! Ничего не выйдет! .. вон пускай 52 батальон займется это будет официально и под силу у них есть для этого все

 

категорически согласен
этому не стоит доверять на все 100%
борисовский орел вполне может числиться в таких же "расплющенных и сожженных"
я как-то тяжело себе представляю бывших кавалеристов, например, утомленных голодом и пешим походом, к которому они были непривычны, бегающих по бивуакам в поисках кувалды..

 

По большему числу Орлов есть записи в полковых документах,где указывается когда и при каких обстоятельствах были уничтожены реликвии.
По некоторым документам указаны даже звания и фомилии,кто отдавал приказание.По некоторым таких данных нет.
Тоже согласен,что здесь нужно проводить такую скурпулезную архивную работу!!!Причем не в наших архивах.
Но это просто невозможно,на мой взгляд...
Отсюда и возникают различные версии и предположения.
Не могу сбросить ссылочки (у меня только в бумажном виде),но есть довольно интересные работы:
С.R.Andolenko "Aigles de Napoleon contre drapeaux du tsar.",Paris 1969
K.Over "Flags and standarts of the Napoleonic wars.",London 1967
Там довольно много представлено архивных источников,по которым шли поиски.