От мира к войне. Маргарет Бурк-Уайт

Переход от мира к войне. Американские репортажи из СССР
История фотографии и военная история.

СССР. Май-сентябрь 1941 года

Американский фотограф Маргарет Бурк-Уайт /Борк-Уайт /Margaret Bourke-White (1904-1971) с начала мая по конец сентября 1941 года находилась в Советском Союзе вместе с мужем – писателем Эрскином Колдуэллом /Erskine Caldwell (1903-1987). В СССР, за 8 дней до начала войны, Маргарет исполнилось 37 лет.
Она была единственным иностранным фотографом на территории СССР на момент нападения Германии. В книге "The Women Who Wrote the War" by Nancy Caldwell Sorel рассказывается, что война застала супругов на Черноморском побережье в Сухуми. В сопровождении переводчика они провели день в разъездах по окрестным колхозам, чтобы узнать реакцию людей. Сельские собеседники не понимали, не верили. Как могло случиться, что Германия напала? То, что было ожидаемым на Западе, советских граждан повергло в растерянность и смятение. Легко представить картину: в абхазскую глубинку под Сухуми, где новость могли даже еще и не слышать, приезжают иностранцы(!) на автомобиле и расспрашивают о начавшейся войне с немцами. Американские супруги оказались очевидцами потрясения, горя и решимости первых дней войны.



Писатели Эрскин Колдуэлл и Алексей Толстой. 1941 / Amer. novelist Erskine Caldwell drinking a cognac toast w. his famous Russian novelist host Alexei Tolstoy in the cozy comforts of his summer home outside the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

На обложке книги 1942 года "Shooting the Russian War" by Margaret Bourke-White сказано, что после начала войны, советское правительство издало указ, предписывающий стрелять без предупреждения в любого, кто будет замечен с камерой. После двух недель осады соответствующих органов, наградой для Маргарет стало удостоверение фотографа – единственное разрешение, выданное иностранцу. С тех пор объективы ее 5 камер щелкали постоянно.



Выставка достижений народного хозяйства. Посетители. Май(?) 1941 года / Russian peasants fr. farms nr. Mongolia, sitting on ground nr. the Agriculture Exhibit. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

«Литературная газета» в сотрудничестве с МГУ опубликовала четыре таких репортажа в материале «Говорит Москва» в июне юбилейного 2015 года.

" Американский писатель Эрскин Колдуэлл стал известен в СССР во второй половине 1930-х годов благодаря журнальным публикациям его рассказов и выходу русского издания книги «Табачная дорога» (1938). И сразу же в переписке Колдуэлла с представителями советских литературных институций – Сергеем Динамовым, Тимофеем Рокотовым, Михаилом Кольцовым – начинает обсуждаться приезд американского писателя в Советский Союз. Вначале Колдуэлл планировал побывать у нас весной или летом 1938 года после поездки в Чехословакию, затем – в 1939 году. Однако этим планам не суждено было сбыться. В итоге Колдуэлл и фотожурналист Маргарет Бурк-Уайт, ставшая его женой в 1939 году, прибыли в Советский Союз после своего путешествия в Китай. В середине мая 1941 года они пересекли советско-китайскую границу, и Алма-Ата оказалась первым крупным городом, с которого началось знакомство Колдуэлла с нашей страной. Для Бурк-Уайт это была уже не первая поездка – в 1930 году она, тогда фотокорреспондент журнала Fortune, снимала промышленные объекты СССР и прославилась своей фотолетописью индустриализации в СССР – альбомом «Взгляд на Россию» (1931).



Грузия, Гори – родина Сталина. Дата съемки: (?)июнь 1941 / Old Russian peasant dressed in Georgian military uniform. Location: Gori, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Из Казахстана и Средней Азии американские гости отправились на поезде в европейскую часть России, побывали не только в Москве, но и на Украине, и на Кавказе, и 22 июня встретили начало Великой Отечественной войны вместе со всем советским народом. В воюющей стране они пробыли три месяца – до конца сентября 1941 года.



Кисловодск. Июнь(?) 1941 / Russian reading a book on park bench. Location: Kislovodsk, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Оказавшись в роли свидетелей событий, за которыми с волнением следил весь мир, Колдуэлл и Бурк-Уайт исполняли обязанности военных корреспондентов, сотрудничая с американскими изданиями – газетой PM и журналом Life. Однако заметки, статьи, репортажи Колдуэлла и фотографии Бурк-Уайт печатали в первые месяцы войны не только в США, но и в нашей прессе. В 1942 году у Колдуэлла вышли две книги о начале войны между Германией и СССР – публицистическая «По Смоленской дороге» (другое название – «Москва под огнём») и художественная – роман «Всю ночь напролёт» о партизанском движении, развернувшемся в зоне немецкой оккупации. Маргарет Бурк-Уайт в том же 1942 году выпустила фотоальбом «Снимки русской войны». Совместной их работой стал фотоальбом «Россия в войне» (1942).



Старый большевик Соломон Абрамович Лозовский (Дридзо) (1878-1952) – замнаркома иностранных дел Молотова и с июля 1941 заместитель начальника Совинформбюро. / Portrait of Russian Government spokesman Solomon Losovsky. Location: Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В первые недели Великой Отечественной войны Колдуэлл и Бурк-Уайт начали свои выступления по радио, рассказывая американским слушателям о том, что происходит в Советском Союзе. Эти передачи транслировались из Москвы в Нью-Йорк через радиовещательную сеть Си-би-эс (Коламбиа Бродкастинг Систем). Радиорепортажи выходили в эфир около двух часов ночи и длились всего три минуты, но за это время американские путешественники, ставшие невольными участниками великих исторических событий, успевали сообщить своим соотечественникам и о сводках с фронта, и о том, как изменилась жизнь в тылу, и о пропагандистской войне между Германией и СССР, и о подвигах советских солдат – лётчиков, танкистов, пехотинцев, рассказать услышанный в России новый анекдот о Гитлере, объяснить, как организована рыночная и магазинная торговля в условиях войны и многое другое. Они описывали труд и отдых жителей столицы, приметы военного времени, которые появились в повседневной жизни Москвы, – светомаскировку, комендантский час, воздушную тревогу, работы по организации гражданской обороны. <…>



Russian movie actress Lynbov Orlova (L) bending down to have her cigarette llit by her husband, film dir. Gregory Alexandrov who is offering her a burning ember fr. the fireplace which he is holding up w. a pair of tongs, as their dogs look on, at theircountry house 30 miles outside the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

2 июля 1941
Эрскин Колдуэлл
Радиотрансляция в Нью-Йорк через Си-би-эс

Говорит Москва.
Прошло уже десять дней с начала войны. В повседневной жизни Советского Союза многое изменилось с тех пор, как в прошлое воскресенье на граждан этой страны упали первые немецкие бомбы. Но, по моим наблюдениям, эти перемены никак не сказались на привычном рационе советских людей. Во многих странах не хватает еды, но только не здесь.
Перед тем как я семь недель назад отправился в Советский Союз, мне говорили, что там не найти сливочного масла, что в этой части земного шара нет даже хлеба – основы жизни, что добывать самые элементарные продукты людям каждый день приходится в поте лица. Насколько я смог убедиться, все эти утверждения далеки от истины.

Прежде всего хочу сказать, что я имел возможность узнать, как кормят в лучших московских гостиницах, что я ел в деревенских столовых и в гостях у крестьян – и нигде в мире я не видел такого невероятного изобилия еды.



Советский кинорежиссер Григорий Александров и его жена Любовь Орлова принимают гостей, в числе которых Эрскин Колдуэлл и Маргарет Бурк-Уайт / Russian movie dir. Gregory Alexandrov standing at table serving food to his wife Lynbov Orlova (3R) & visiting novelist Erskine Caldwell (4L) & several other guests, as maid stands by holding a samovar, at his country home. Location: Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. LIFE

Несколько дней назад я обедал в гостях у одного украинского колхозника. За столом нас было двенадцать, и когда мы насытились, на столе ещё оставалось столько еды, что её хватило бы, чтобы накормить ещё дюжину голодных едоков.

За два прошедших месяца я побывал во многих местах европейской части Советского Союза, в некоторых районах Средней Азии, но так и не привык к огромным порциям сливочного масла, которые выдавались каждому за столом, – величиной почти с американскую сигаретную пачку. У нас в Штатах официанты как личное оскорбление воспринимают просьбу клиента принести ещё один комочек сливочного масла размером не больше почтовой марки. Здесь же, напротив, официант чувствует себя оскорблённым, если вы отказываетесь от добавки.


New Orthodox Bishop (C) standing w. two deacons & worshippers during Eastern Orthodox Catholic Church service. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Наверное, всем известно, что яйца составляют важную часть ежедневного рациона у русских; особенно часто их едят за завтраком. В Америке из яиц обычно готовят омлет или яичницу-глазунью, но совсем не так, как здесь. Русская порция – это три, четыре, а то и пять яиц, меньше не бывает. Например, сегодня утром я заказал старую добрую американскую яичницу с ветчиной. Однако величина блюда была совсем не такая, как в Америке, – вдобавок к ветчине там было целых четыре яйца. Если бы что-то подобное случилось со мной в Филадельфии или Лос-Анджелесе, я решил бы, что на кухне творится что-то неладное, или что повар, видимо, сошёл с ума.

А икра, которая в Штатах считается деликатесом, для русских, как я мог убедиться, – повседневная еда, блюдо, которое подаётся каждый день (вот и сегодня мне принесли её к обеду).


Heads of the old Russian Orthodox Church incl. (L-R) Cathedral Dean Nikolas Kotchitsky, Metropolitan of Kiev, Patriarch Sergi & Metropolitan of Leningrad sitting under Sergi's portrait & fine old ikons in his house. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White

Кстати, по поводу еды: сейчас здесь ходит популярный анекдот про Гитлера и масло. Гитлер захотел как следует позавтракать и отдал приказ своей армии напасть на Советский Союз, чтобы достать побольше сливочного масла. Гитлер съел огромное блюдо масла, и ему стало так плохо, что пришлось срочно послать за врачом. Врач был старой школы и решил попробовать традиционное лечение водами. По его предписанию Гитлера три раза окунули в ванну, а вынули только два раза…

С вами был Эрскин Колдуэлл. Вы снова в студии Си-би-эс в Нью-Йорке.


Woman street vender selling fruit & water fr. her cart on Kusnetsky St. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

16 июля 1941
Время: 1:53:30–1:56:30
Маргарет Бурк-Уайт
Радиотрансляция в Нью-Йорк через Си-би-эс

Говорит Москва.
В Москве уже наступила среда. Начиная с сегодняшнего дня, 16 июля, вводятся ограничения на продажу продуктов питания. При этом были даны разъяснения, что продуктовые карточки связаны не с нехваткой продовольствия, но с необходимостью обеспечить равномерное распределение продуктов на территории страны. Вчера начался обход жилых помещений: регистраторы составляли списки всех проживающих и отмечали, сколько работающих и сколько иждивенцев.


Woman holding dress up to little girl as customers wait in line at dress shop on Gorky Street to buy bargain clothes. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Ограничения на продукты питания вводятся после того, как уже начались ограничения на некоторые виды товаров. Определяется максимальное количество того или иного продукта, которое может быть продано в одни руки. Например, один человек может за один раз купить не больше фунта с четвертью сахара, столько же мяса, фунт конфет, полфунта сыра. Прежний порядок, который закончился сегодня в полночь, не предполагал никаких механизмов, которые бы позволяли предотвратить массовую скупку продуктов, вывоз их из города в деревню, спекуляцию. Чтобы ещё эффективнее бороться с таким поведением обывателей, на городских рынках, где прежде любой крестьянин мог продавать свою продукцию и покупать в обмен промышленные товары, теперь позволяют торговать только колхозникам.


VOGUE (!). Наверное, сама Маргарет его подсунула для съемки. Хотя у женщин советской элиты и не такое могло быть / Fashion designer Vesocskaya Vladislava shows off one of her 250-ruble gowns on manikin as she holds out 65-ruble material to a teacher who is thumbing through rare copies of the American magazine VOGUE to find dress she would like to have made, at dress a. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source. А вот фотография на Google Cultural Institute – можно подробно рассмотреть картинки в журнале и цветочки ткани

Новые правила, разрешающие торговлю на рынках только колхозникам, привели к тому, что торговля не смогла справиться с наплывом покупателей, и власти принимают срочные меры, чтобы справиться с этой проблемой. В последние два дня появились очереди в государственных магазинах за молоком, в которых стоит иногда по четыреста человек. Это вовсе не значит, что возникли перебои с молоком.


Видимо, матч 25 мая 1941, воскресенье: «Красная Армия» (Москва) - «Динамо» (Москва), 2:5. Чемпионат СССР по футболу 1941 года в связи с началом войны был прерван, последние матчи состоялись 24 июня. / Two Red Army Pvts. sitting in front row w. thousands of other Russians in Dynamo Stadium, watching a soccer game between Dynamo Team & Red Army Team (just name, not connected to the Army). Location: Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Всё происходит оттого, что многие хозяйки, которые раньше покупали молоко на рынках, сейчас стали ходить в государственные магазины, где не хватает продавцов, и потому не получается быстро обслужить всех покупателей. Однажды я видела очередь, которая растянулась на целый квартал. Стояли за репчатым луком. Многих мужчин-продавцов забрали на фронт, продавщицы стали шофёрами, так что сейчас множество девушек и молодых людей спешно проходят обучение, чтобы уже через две недели встать к прилавкам в магазинах.


Люди в пальто и шляпах – еще холодно. Дата съемки, вероятно, май 1941 / Cavernous lobby of the Moscow Hotel where a statue of Lenin & Stalin chatting sets off one end of this expensive accomodation which is crammed w. marble. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В соответствии с инструкциями, переданными по радио, долг каждого гражданина, если он заметит, что кто-то покупает больше продуктов, чем это необходимо для одного человека, – постараться объяснить такому покупателю, что это неразумно и так вести себя нельзя. Однажды, например, пришлось убеждать в этом женщину, которая запасла столько сахара, что в её маленькой квартирке под кроватью образовался целый склад. Если методы убеждения на паникёров и спекулянтов не действуют, тогда следует сообщить властям, которые вынуждены будут принять меры.


New, expensively elegant Cocktall Hall on Gorkey Street (only one in town) where the richest & most elite incl. writers, artists, designers, sculptors, movie & theatrical people can experience a pricey Cowboy cocktail (one-tenth of a month's rent). Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В ресторанах и в гостиницах, как мне кажется, меню ничуть не сократилось и осталось таким же разнообразным: предлагается три вида супов, четыре основных блюда и т.д. В прошедшие два дня я побывала в колхозе и везде наблюдала, что на обеденном столе полным-полно фруктов и овощей – ведь сейчас для них как раз самый сезон.


Коктейль Ковбой: яичный желток, джин, абрикосовый ликер, бенедиктин, перечный ликёр. Судя по лицу шефа, вкусно / Russian who during working hours is a chef in a large restaurant, enjoying a Cowboy cocktail consisting of an egg yolk, gin, apricot liqueur, benedictine & a peppery liqueur at the Cocktail Hall, the only cocktail bar in the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Хлеб по-прежнему мажут сливочным маслом, сметану едят из блюдец ложками. На полях вокруг Москвы колосится рожь и пшеница высотой в человеческий рост, и уже через две недели начнётся время сбора урожая.

С вами была Маргарет Бурк-Уайт. Вы снова в студии Си-би-эс в Нью-Йорке.


Young couple relaxing & enjoying one another after listening to war speakers at rally in the outdoor Park of Culture. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source
18 июля 1941
Эрскин Колдуэлл
Радиотрансляция в Нью-Йорк через Си-би-эс

Говорит Москва.
Обычные перепалки между воюющими сторонами, которые начались на днях по поводу числа сбитых самолётов, идут своим чередом. Поскольку боевой самолёт – немалая ценность для вооружённых сил, можно только удивляться, что заявления о своих потерях и потерях врага лишь недавно стали темой сражений между отделами пропаганды Красной Армии и вермахта. Но сейчас, когда с обеих сторон сыплются заявления и опровержения, взять верх в этом споре можно только с помощью лучших умов страны. Наступил черёд всерьёз задуматься о потерях военных самолётов.


Muscovites listening to war speakers in Park of Culture as they relax outdoors. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В одном из первых заявлений, которые поступили сюда из немецких источников в самом начале войны, утверждалось, что в первые три дня боёв было сбито 1500 советских самолётов – внушительная цифра для начала боевых действий. Ещё через несколько дней было получено заявление, что за первые восемь дней войны было сбито 5000 советских самолётов. Советское правительство не заявляло ничего подобного, однако из данных, которые здесь время от времени обнародуются, можно сделать вывод, что очень скоро советские сводки начнут обгонять немецкие.


Russian women working as butchers in an abattoir while the men are off to war, at Mikoyan Meat Combine. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Потери самолётов, о которых говорится в официальных сводках, варьируются от двух к одному до трёх к одному в пользу Красной Армии. Если же верить поступающим сюда немецким данным, на каждый сбитый немецкий самолёт приходится десять советских. Вчера это прокомментировал представитель советского правительства, который назвал заявления противника о том, что 16 июля вермахт и люфтваффе уничтожили 500 советских самолётов, в то время как потери немцев составили всего 9 самолётов, примером того, как умело в Германии пользуются таблицей умножения. В сегодняшних советских сообщениях говорится, что 15 июля соотношение было один к четырём – 98 сбитых немецких самолётов против 23 советских.


German soldier Stephen Dorisch having his wounds tended to by nurses in a Russian hospital after being wouned in action at the front. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Представитель советского правительства также высмеял утверждение противника, что производство военных самолётов в Германии на 60% превышает производство самолётов в Великобритании и США, вместе взятых. При этом никаких заявлений о превосходстве советской авиационной промышленности над немецкой не делалось.


German soldier Georg Hammerschmidt smiling while lying in a Russian hospital after being wounded in action at the front. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Согласно полученным в Москве сообщениям о ходе воздушных боёв, советские пилоты научились ловко сбивать немецкие самолёты, нанося удары по рулевым поверхностям самолёта противника концом крыла или лопастями винта. Эти приёмы далеко не всегда приводят к потерям своих самолётов; причина же такой тактики в том, что советские лётчики не желают покидать бой только потому, что у них кончились боеприпасы. Красноармейцы заявляют, что немецкие лётчики не привыкли к таранному бою и потому становятся лёгкой добычей для советских асов.


German soldier Rolf Helmudt lying in a Russian hospital after being wounded in action at the front. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Ещё одна новость, которая сейчас широко обсуждается в Москве, – это подвиг советского лётчика, который, израсходовав все боеприпасы, направил свою машину прямо на немецкий самолёт и за мгновение до столкновения покинул свою машину, выпрыгнув с парашютом. Оказавшись на земле, он обнаружил, что экипаж вражеского самолёта последовал его примеру. Тогда он взял в плен трёх немцев и доставил их в расположение советских частей. Оба самолёта – советский истребитель и тяжёлый немецкий бомбардировщик – при падении ушли в землю так глубоко, что их практически не было видно.

С вами был Эрскин Колдуэлл. Вы снова в студии Си-би-эс в Нью-Йорке.


German soldier Josef Koller lying in a Russian hospital after being wounded in action at the front. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

21 июля 1941
Время: 2:44–2:48
Эрскин Колдуэлл
Радиотрансляция в Нью-Йорк через Си-би-эс

Говорит Москва.
По сообщениям Совинформбюро, сразу на нескольких направлениях фронта идут жестокие бои. Основные сражения разворачиваются между Псковом и Смоленском.
Сегодня началась пятая неделя войны Советского Союза с Германией. Помимо мероприятий по организации гражданской обороны в тылу, размах которых заметно увеличивался в течение последних двух недель, нет никаких особых примет, которые бы указывали на то, что этот день чем-то отличается от прочих военных будней. Моральный дух гражданского населения сильно изменился. Все работают более интенсивно, в работе чувствуются сосредоточенность и мрачная решимость. Легкомыслие и прежде не было свойственно москвичам, а сейчас жизнь в Москве отличается особенной серьёзностью.


Russian artists working on mass production of anti-Hitler propaganda posters featuring a caricature of him holding a banner w. the slogan "Eastward to defend civilization and to make a new Germany" by hand-coloring these stenciled copies. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Сегодня в Советском Союзе был выходной, но в отличие от нескольких предыдущих воскресений день выдался не солнечный. Было пасмурно и прохладно, туманно и облачно. Рассказ о том, каким было это военное воскресенье в советской столице, походил бы на типичный прогноз погоды в Бостоне.
Прошлой ночью я несколько часов провёл на улицах города после наступления комендантского часа и впервые обратил внимание на то, как в Москве светят фары легковых автомобилей и грузовиков, когда на них надета светомаскировка. Правила определяют максимальную ширину и длину прорезей для фар, но в них ничего не говорится о форме прорезей. Именно здесь и становятся заметны индивидуальные вкусы водителей и владельцев автомобилей. Большинство автомобильных фар бросают сквозь прорези самый обычный узкий луч света длиной в несколько ярдов. Однако прошлой ночью я вдруг заметил, что прорези могут и сильно отличаться друг от друга. У некоторых – пронзительный взгляд круглых кошачьих глаз, другие, направленные вперёд, смотрят назойливо-любопытно; третьи наклонены вниз и похожи на взгляд усталой гончей; у третьих непроницаемые узкие восточные глаза. Но вне зависимости от наклона и формы света фар автомобиль ночью – это подозрительный объект; по крайней мере, так считает милиция. Через каждые два квартала раздаётся резкий свисток, и скрежещут тормоза. После полуночи водитель и пассажиры должны предъявлять пропуска не только на себя, но и на машину. Звуки ночной Москвы – это милицейские свистки и визг тормозов, жалобы резины, трущейся об асфальтовую мостовую.


Escalators in Metro subway taking commuters up 300 ft. at a speed as much as three times faster than those in US subways. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В прошлое воскресенье люди впервые за истекшие тринадцать дней спустились в глубины московской подземки не для того, чтобы ехать по своим делам. Воздушная тревога длилась всего несколько минут, но тут же резко прекратилась всякая деятельность – все стали спускаться в бомбоубежище. Поезда в метро перестали ходить. Закрылись киоски, в которых в Москве продают фрукты, сладости, воду и прохладительные напитки.
Только эскалаторы по-прежнему двигались в типичном для Москвы стремительном темпе. Они бегут со скоростью, по крайней мере вдвое превышающей скорость американских эскалаторов – почти так же быстро, как такси в Нью-Йорке или Чикаго.


Самое ценное – с собой под землю / People carrying their belongings in subway station used as an air raid shelter in the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Правила и нормы поведения граждан в метро, которое превращается в бомбоубежище во время воздушной тревоги, – те же самые, что в Лондоне, Париже или Берлине. В Москве от граждан требуется подчиняться всем распоряжениям милиции, безоговорочно выполнять их; помогать спускаться в метро детям и престарелым.
Запрещается шуметь, кричать, мусорить, а также, из соображений безопасности, садиться на контактный рельс.

С вами был Эрскин Колдуэлл. Вы снова в студии Си-би-эс в Нью-Йорке. "


Stalin & Hopkins. Harry Hopkins (C), Aide to FDR, w. US Amb. Laurence Steinhardt (R) & Amer. Gen. Jospeh McNarney, standing by their Amer. Buick while men change a flat tire in city square during Hopkins' visit to Russia to determine the Russian leader Joseph Stalin's com. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Маргарет Бурк-Уайт посещала Кремль во время переговоров Гарри Ллойд Гопкинса /Harry Lloyd Hopkins (1890-1946) со Сталиным. Гопкинс в качестве представителя американского правительства и лично президента Рузвельта впервые прибыл в военную Москву в конце июля 1941 года.


Сентябрь 1941 года. Ужин иностранных журналистов во время поездки к линии фронта. Район Ельни / Allied correspondents dining in tent three miles fr. the Russian front. Location: Yelnya, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В середине сентября 1941 года Маргарет Бурк-Уайт и Эрскин Колдуэлл в составе группы иностранных корреспондентов посещали места боевых действий. После недельного пребывания на фронте, супруги-журналисты отбыли на родину. Фотографии Маргарет Бурк-Уайт из военного и предвоенного Советского Союза публиковались в номерах журнала LIFE от 11 августа, 1 сентября, 27 октября 1941 года и других выпусках. Позже – в Harper’s magazine.
Снимки Бурк-Уайт стали первыми фотографиями бомбардировок Москвы (LIFE, 01.09.1941), появившимися в западной прессе. К лету 1942 года фотографии Маргарет Бурк-Уайт выходят отдельной книгой "Shooting the Russian War". В издательстве «Симон энд Шустер» в 1942-1943 годах выпущено три ее издания.

Съемка Сталина, бомбежки, посещение иностранцами фронта – отдельные истории.


Американский писатель Эрскин Колдуэлл в процессе дойки русской коровы во время посещения фронта. Сентябрь 1941 / Author Erskine Caldwell milking a Russian peasant woman's cow during visit to the front. Location: Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

СССР. Май-август 1941 года


Довоенный детский сад. Москва, 1941. Маргарет Бурк-Уайт / Margaret Bourke-White. Russian Children Playing the Butterfly Game, 1941. LIFE. Все фотографии кликабельны

Перевод фрагмента книги Маргарет Бурк-Уайт 1942 года «Shooting the Russian War» был опубликован в 1975 году в журнале «Иностранная литература», № 5: «Борк-Уайт Маргарет. С фотоаппаратом на войне в России». Фрагменты из книги. Перевод с английского И. Гуровой:
"Когда у мужа есть собственные профессиональные интересы, а у жены свои, им остается либо как-то объединять их, либо каждому заниматься своим делом. В нашей семье мы используем оба способа. Иногда Эрскину хочется писать об Америке, а я чувствую, что умру, если немедленно не уеду с фотоаппаратами куда-нибудь в Центральную Азию. Вопрос в таких случаях решается просто: он занимается своим делом на одном континенте, а я — на другом. Но время от времени мы решаем, что настала пора поработать где-нибудь вместе, и отправляемся туда — он с пишущей машинкой, а я с моими камерами. И в Россию мы решили поехать вдвоем. Мы оба не сомневались, что нужно торопиться: мы чувствовали приближение грозного вала войны и считали своим долгом запечатлеть надвигающиеся события с помощью слов и фотографий.


Довоенный детский сад. Москва, 1941. Маргарет Бурк-Уайт / Darling Russian kindergarten children wearing paper butterflies for a game in which they pretend to fly at the People"s Commissariat of Education. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. LIFE

Первые дни войны
По всему городу проходили митинги.
— Давай выйдем, посмотрим, что делается на улицах,— сказала я. И мы отправились.
Мы оказались в густой толпе. Она увлекала нас все вперед и вперед, пока мы не очутились возле вокзала Октябрьской железной дороги. Товарная станция была заполнена машинистами и другими железнодорожниками. В дальнем конце станции на задрапированной красными полотнищами трибуне стрелочник кричал в микрофон:


Russian farmers listening a radio broadcast, August 1941 by Margaret Bourke-White. Source

— Мы будем сражаться не только за нашу Родину, но и за будущее всего прогрессивного человечества!
На резиновой фабрике работницы торжественно обязуются заменить мужчин, чтобы те могли уйти на фронт. На автомобильном заводе число добровольцев росло с такой стремительностью, что людей, занятых на важных операциях, пришлось даже убеждать, чтобы они не оставляли работу, пока их не смогут сменить женщины.


Russian farmers listening w. delight to text of British Soviet agreement being read during news radio broadcast, on collective farm. Location: Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В эти первые драматические недели войны на любом предприятии рядом чуть ли не с каждым рабочим можно было увидеть его жену, невесту или какую-нибудь постороннюю женщину, которую он обучал своей профессии. Женщины занимались на вечерних курсах, стремясь повысить свою квалификацию: для них стало делом чести поддерживать производство на том уровне, которого добились их мужья и братья.


Russian print shop worker making passports, the little cardboard binders that every Soviet citizen must carry at all times to identify himself, which is a sideline industry for local printers. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Советские граждане всегда относились к работе с большой серьезностью, а уж работе на оборону они отдавали себя целиком. Люди овладевали новыми профессиями, учились работать лучше, чем прежде. Продавщица садилась за руль грузовика, учительница осваивала пулемет, на фабриках и заводах работницы в свободное время занимались на курсах санитарок.


First Aid School teaching apartment house instructors how to train first-aid teams in applying head bandages as part of citizen defense training as Germany's threat of attack looms over the the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Я побывала в кинотеатре, переоборудованном для таких занятий. В одном из помещений отрабатывались приемы оказания первой помощи.


Women factory workers undergoing gas mask & First Aid training. Location: Kiev, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

По знаку преподавателя учащиеся принялись бинтовать друг другу головы с удивительной быстротой и такой энергией, что ее хватило бы на целую армию раненых.


Women factory workers undergoing fire fighting & First Aid training. Location: Kiev, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В соседней комнате, где по стенам были развешены пожарные лестницы, шланги, ведра и каски, группа старшеклассниц разбиралась в устройстве различных огнетушителей.
С наступлением сумерек по улицам патрулировали дети и стучались в квартиры, предупреждая хозяев, если сквозь плохо занавешенное окно пробивался свет. Дети следили еще и за тем, чтобы ящики с песком и ведра с водой, приготовленные для тушения зажигательных бомб, были всегда полны. Пионеры ходили в магазины и помогали по хозяйству женщинам, которые сменили у станков ушедших на фронт мужчин.
И день за днем под балконом нашего номера в отеле «Националь» проходили мужья этих женщин. Стройными шеренгами они шли к вокзалу, чтобы отправиться дальше на фронт, а по тротуарам торопливо шагали провожающие их матери и жены.

Стихийная запись в добровольцы сменилась более организованным процессом мобилизации. Теперь актеров и оперных певцов, которые просились в действующую армию, уже не брали солдатами, а направляли на специальные мобилизационные пункты, где работа велась под звуки арий. И вслед за армейскими частями к линии фронта отбывали концертные бригады, чтобы выступать на передовых позициях.


View of Historical Museum (C) & the Kremlin (R) in Red Square which has false rooftops painted on its huge surface to act as a camouflage to confuse potential German bombing raids during wartime protective measures. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Весь июль напряжение продолжало нарастать. День и ночь мимо наших окон ехали грузовики с красноармейцами вверх по улице Горького — на запад.


View of the Kremlin and Red Square. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

На башни и соборы Кремля поднимались люди с приставными лестницами и красили сверкающие купола и шпили в серый защитный цвет. Перекрашивалась вся Москва. Мостовые площадей и улиц и даже тротуары покрывались изображениями крыш и окон, которым был искусно придан эффект глубины. В самых неожиданных местах строились макеты деревушек, чтобы вражеским летчикам было труднее ориентироваться. Для той же цели реку прятали под камуфляжными крышами.


Russian men & women languishing in their apartment house basement bomb shelter as they doze or sleep through an air raid. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

В июне и первой половине июля было несколько воздушных тревог. Мы каждый раз послушно спускались в убежище, а затем раздавался сигнал отбоя — тревога оказывалась учебной.


Margaret Bourke-White. via

Когда в ночь на двадцать второе июля ровно в десять часов вечера заревели сирены, мы с Эрскином вышли из отеля и спустились в метро, твердо рассчитывая, что задержимся там недолго — у нас обоих было много работы.


Exhausted Russian city workers occupying a bomb shelter during air raid drill at typical apartment house after a hard day's work. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Поезда метро стояли, и люди спускались на пути, где свободно разместилось несколько тысяч человек. Сидеть на путях московского метро можно даже в нарядном платье — в такой чистоте оно содержится. И вот я сидела на путях и считала часы. Рядом со мной человек в комбинезоне и вышитой тюбетейке читал иллюстрированное издание* стихов Пушкина. Я извлекла из кармана учебник русского языка, и за эту ночь мой словарь обогатился словами, которых я, возможно, так никогда и не узнала бы, будь эта тревога короче.


Russian children sleeping in the Mayakovsky subway station during German air raids on the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Метро — это идеальное бомбоубежище, так как станции в большинстве расположены очень глубоко.
Организовано все безупречно. Койки, уложенные днем в углах, к вечеру расставляются по платформе. Они предназначены для женщин с детьми. Движение поездов прекращается в восемь часов, и больных детей укладывают в вагонах на специально отведенных для них сиденьях. На некоторых станциях установлены киноэкраны, и на всех без исключения имеются отгороженные в конце платформы пункты неотложной помощи где дежурят врачи и сестры.


Метро во время воздушной тревоги / People on cots and standing in Mayakovsky subway station during WWII air raid. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Поскольку платформы отведены главным образом для детей и женщин, остальные располагаются прямо на путях.
В довоенное время движение поездов метро прекращалось в час ночи и до шести утра шла уборка — метро содержится в такой чистоте, какой позавидует иная кухня.
Женщины с маленькими детьми уходят ночевать в метро, не дожидаясь сигнала воздушной тревоги, и к вечеру возле станции выстраиваются длинные очереди. Днем поездка на метро стоит 30 копеек, но после восьми часов туда пускают бесплатно. Те, кто ночует в метро, домой возвращаются примерно в четыре утра, когда кончается комендантский час.


Russian families living in the Mayakovsky subway station during German air raids on the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Эта необычайно длинная станция находится на площади Маяковского, названной так в честь знаменитого поэта. Она очень красива — колонны отделаны нержавеющей сталью, а потолок украшен мозаичными картинами, на которых изображены самолеты, кремлевские башни и парашютисты. Другие станции также сверкают мрамором разных цветов, золотой и синей мозаикой.


Commuters moving along arched Metro subway platform complete w. mosaic inlaided designs between light fixtures & the ceiling, representing airplanes, Kremlin Towers etc. in station at Mayakovsky Square. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White

Наконец, через пять с половиной часов раздался сигнал отбоя, все три эскалатора пошли вверх, и вскоре все мы оказались на улице. Предрассветное небо было зеленоватым. Со всех сторон к Кремлю бежали люди, и я побежала с ними. Возле кремлевской стены, как раз напротив наших окон, зияла огромная воронка от бомбы, но к ней уже съезжались грузовики с песком и ее начинали засыпать.

В эту ночь фашистские летчики очень старались попасть именно в Кремль, но это им не удалось, зато их бомбы ловко угодили в здания итальянского и японского посольств.


Студентки решают кроссворды. Москва, 1941. Вероятно, до начала войны. Маргарет Бурк-Уайт / Russian female students working on crossword puzzles, considered quite a feat in Russian, during their break between classes. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. images.google.com/hosted/life/bd4db597c681037c.html

Перевод фрагмента книги Маргарет Бурк-Уайт 1942 года «Shooting the Russian War» был опубликован в 1975 году в журнале «Иностранная литература», № 5: «Борк-Уайт Маргарет. С фотоаппаратом на войне в России». Фрагменты из книги. Перевод с английского И. Гуровой:


Вход на территорию резиденции посла США. Москва

"На следующий вечер мы с Эрскином отправились в резиденцию американского посла, не сомневаясь, что в любом другом месте ревностные бойцы противовоздушной обороны заставят нас спуститься в убежище.

— Хочешь, побьемся об заклад, что они опять прилетят ровно в десять? — сказал Эрскин.
Он сел с часами в руках, и действительно, за пять секунд до десяти с севера донесся нарастающий гул немецких самолетов.

Мы выбрались на крышу и приготовились наблюдать. Должна сказать, что таких ночей в моей жизни было немного. Мне приходилось попадать под бомбежки в других городах, но никогда еще я не видела, чтобы все небо непрерывно озарялось вспышками рвущихся снарядов, белым пламенем осветительных ракет, пунктирными прочерками трассирующих пуль и багровыми сполохами, похожими на хвосты огромных комет. По всей окружности горизонта метались лучи прожекторов. Потом эти столбы голубого света сошлись пучком, и в месте их скрещения серебряной молью сверкнул самолет. Он кружил и пикировал, стремясь нырнуть в темноту, но лучи не выпускали его, а потом он резко пошел вниз и упал. Так мы в первый раз увидели, как сбивают немецкий самолет.

Через четверть часа Эрскин ушел — ему было пора отправляться на радио. [прим. gorbutovich: Эрскин Колдуэлл и Маргарет Бурк-Уайт летом 1941 года делали репортажи, транслировавшиеся из Москвы в Нью-Йорк через радиовещательную сеть Си-би-эс. Я осталась на крыше одна и начала снимать. Повсюду в городе рвались зажигательные бомбы, и благодаря их свету мне было легче наводить на резкость. Гул самолетов все чаще раздавался прямо у меня над головой. В небе сходились и перекрещивались лучи прожекторов. И тут я вдруг заметила, что у воздушного налета есть своя музыка. Эхо залпов напоминало басы бетховенских аккордов, а в своеобразном свисте, по которому скоро научаешься распознавать падающую бомбу, было нечто гершвинское.

Не знаю, почему я вдруг почувствовала, что вот сейчас рядом упадет еще небывалая бомба. Не звук и не вспышка, а какое-то сжатие воздуха заставило меня покинуть крышу и юркнуть через окно в кабинет посла. За ничтожные доли секунды (хотя мне они казались минутами) я успела схватить камеры, влезть в окно, аккуратно положить камеры на дальний угол ковра и броситься на него ничком. И тут раздался взрыв.


Уборка разбитых во время налета окон резиденции

Все окна в доме разлетелись вдребезги, и на меня посыпался дождь осколков. К счастью, тяжелый оконный вентилятор упал в стороне. Только позже я обнаружила, что брызги стекла впились мне в пальцы. В то мгновение я сознавала только одно: насколько приятнее было бы находиться сейчас в подвале.
Эта бомба весом в полтонны упала на Театр имени Вахтангова, разрушив здание. К большому горю москвичей, там погиб всеми любимый директор театра Куза, который именно в эту ночь дежурил на крыше.
Одно из двух бомбоубежищ под театром, в которых, кроме его работников, укрылись также и прохожие, застигнутые тревогой на улице, было разрушено, причем имелось много жертв, в другом же все остались целы и невредимы.

Необычность зрелища, которое развертывалось в московском небе во время налетов, объяснялась чрезвычайно мощным огнем зенитных батарей, окружавших город кольцами, куда более плотными, чем даже Лондон в дни блицкрига.


Ночной налет на Москву, 1941 год, июль. Снимок сделан из гостиницы «Националь». Фотограф Маргарет Бурк-Уайт / Silhouette of the embattled Kremlin lit up by flak fr. Russian anti-aircraft tracer bullets & seven Nazi parachute flares to provide light for bombardiers durng German bombing raid on the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: July 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Вернувшись под утро в отель, я тут же приступила к проявлению пленки. Однако едва драгоценные плоды моих ночных трудов погрузились в проявитель, как вновь завыли сирены. Спасти пленки я могла, только продолжая работу — задача весьма нелегкая, поскольку дежурные обходили все номера и отсылали постояльцев в убежище. Раздался стук в дверь, и я, не раздумывая, юркнула под кровать. Мне было слышно, как дежурные осматривали номер. Убедившись, что он пуст, они удалились, и я под грохот новых залпов проявила, закрепила и принялась промывать свои пленки.

С этих пор семейству Колдуэллов вновь и вновь приходилось прибегать к таким чисто военным хитростям. Я так часто ныряла в мой тайник под кроватью, что это превратилось в чистейший рефлекс — едва раздавался рев сирен, как я уже лежала на полу. Однако мой муж считал ниже своего достоинства прятаться под кроватью. Возможно, впрочем, что человек с такой могучей грудью и широченными плечами (наследие долитературной поры его жизни, когда он был профессиональным футболистом) там просто не уместился бы. Но как бы то ни было, Эрскин облюбовал для себя угол за диваном, а для надежности натягивал на голову шкуру белого медведя. Так он и сидел в углу, выглядывая из-под шкуры и блюдя свое достоинство, пока дежурные проверяли, не остался ли кто-нибудь в нашем затемненном номере.


Moonlit view of Historical Museum & the Kremlin in Red Square during wartime protective blackout against German air raids. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Постепенно у нас выработался определенный порядок действий. Я начинала с того, что ставила безделушки к дальней стене и под пианино. Секунды, проведенные под стеклянным дождем в кабинете американского посла, еще были свежи в моей памяти, и я предпочитала обезопасить себя от более близкого знакомства с фарфоровой лампой или малахитовой пепельницей. Помнила я и о том, что все посольские пишущие машинки, слетев на пол, вышли из строя, а потому убирала наши машинки под письменный стол. Эрскин отнюдь не восхищался моей предусмотрительностью и называл ее стародевической. Но я утверждала, что и он тоже переменил бы свое отношение к предметам домашнего обихода, если бы у него над самым ухом пролетел тяжелый вентилятор.


Allied news correspondent Henry Shapiro (L) & his secy. Oscar at map of the war in Russia. Location: Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Через некоторое время мы завели обычай запасаться на случай тревоги пивом, а также бутербродами, и позже, когда в отеле поселились другие корреспонденты, наш номер во время воздушных налетов превращался в ночной клуб. Едва дежурные кончали обход, как в дверях начинали возникать темные фигуры, облаченные в пижамы. Я убеждена, что материал большей части корреспонденций о ночных налетах на Москву, появлявшихся в американской печати, был почерпнут с нашего великолепного балкона. Сама же я, использовав его на все сто процентов, начала подыскивать новую точку для ночных съемок, и глава английской военной миссии в Москве пригласил нас в английское посольство на все ночные налеты, какие могли мне понадобиться. Много раз, едва раздавался вой сирен, мы прыгали в нашу машину и мчались в английское посольство, успевая добраться туда до того, как сирены смолкали.


Crowd of Russians (R) coming out of Plosehad Svedlova subway station where they were sheltered during air raid drill & now are waiting for street cars as others stream past the huge Moscow Hotel.Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Однажды ночью (шла третья неделя августа), едва мы приехали туда, как в небе начало твориться нечто невообразимое. Я поняла, что мне понадобятся все мои четыре аппарата. Генерал проводил меня на чердак и светил потайным фонариком, пока я отбирала объективы и кассеты. Мы надели каски, набили карманы фотопринадлежностями и вылезли на крышу. Когда мы ползли на четвереньках по ее скату, генерал внезапно крикнул мне:

— Укройтесь за трубой! Эти штучки, когда свалятся, будут довольно-таки горячим.


Air Raid Over Moscow. Overall of central Moscow w. antiaircraft gunners dotting sky over Red Square w. exploding shells w. spires of Kremlin silhouetted by German Luftwaffe flare. Location: Moscow, Russia. Date taken: July 26, 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Я не поняла, о каких «штучках» он говорит, но тут в воздухе словно зашуршал жесткий шелк, и на город посыпался град зажигательных бомб. Ослепительно белые вспышки озарили сотни крыш. Кое-где за ними вслед взметнулись багровые языки пламени, но почти везде бомбы были немедленно погашены. Я знала, что повсюду на крышах дежурят пожарные посты из жильцов, которые уже несколько недель готовились к такой ночи, как эта. И вот мне вы пал случай наблюдать результаты их трудов в поистине гигантском масштабе.

Совсем рядом загорелся гараж, и во двор посольства влетела пожарная машина.
В красных отблесках огня я разглядела, что пожарная команда состоит из девушек в касках, асбестовых костюмах и рукавицах.

— Можно мы проедем напрямик через ваш двор? — донесся снизу приятный женский голос. — Нам нужно побыстрее ликвидировать пожар.

Пламя, охватившее гараж, было скоро сбито, и пожарницы умчались в сторону Библиотеки имени Ленина, где к небу поднялся новый столб огня.


View of the night sky lit up w. German bombers & anit-aircraft fire during an air raid on the city. Location: Moscow, Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Начиналась следующая фаза налета. Приближалась вторая волна бомбардировщиков «люфтваффе» с фугасными бомбами. Летчики, несомненно, рассчитывали, что свет от возникших пожаров поможет им найти цель. Я попробовала представить себе, каким видят сейчас город фашистские летчики там вверху, и подумала, что им вряд ли пришлась по вкусу столь быстрая ликвидация «освещения», на которое они возлагали такие надежды.

Теперь время от времени слышался пронзительный вой тяжелых бомб, по крыше и по мостовой внизу барабанили осколки зенитных снарядов.

Это была одна из тех ночей, которые длятся словно бесконечно. Казалось, будто вся сталь, какая только есть в мире, обрушивается с небес на землю и взлетает с земли к небесам. Едва залпы зенитных батарей начинали стихать, как снова слышалось зудение приближающихся фашистских бомбардировщиков, и опять начиналась стрельба.

Генерал учил меня отличать советские самолеты от фашистских по звуку. Русские самолеты гудели ровно, а фашистские — прерывисто, словно покашливая. Я еще раз установила аппараты, наведя их на разные участки неба, и тут услышала то, на что раньше, всецело поглощенная своим делом, попросту не обращала внимания.

На крышах домов позади посольства перекликались дежурные. Голоса были ребячески звонкими, и я решила, что там орудует одна из детских пожарных команд, которые начали организовываться в последние дни. Я не слишком хорошо знаю русский, но понимаю отдельные короткие фразы, и когда вновь посыпались зажигательные бомбы, я разобрала, что мальчишеский голос кричит:

— Следующая чур моя!
— Как бы не так! Моя очередь!

Мы с генералом, который знал русский чуть лучше меня, принялись переводить этот разговор друг другу и в конце концов поняли, что мальчишки спорят за право погасить следующую бомбу — каждый жаждал поставить личный рекорд!

Наконец, шелковое шуршание зажигательных бомб прекратилось, прерывистое зудение фашистских бомбардировщиков замерло, и в небе слышался только ровный гул советских самолетов, которые мигали красными и зелеными огнями, показывая зенитчикам свое местоположение.

Я собрала аппараты под голос диктора, доносившийся с соседней площади, где были установлены громкоговорители:

— Граждане! Угроза воздушного нападения миновала! Отбой! "


Portrait of elderly Russian peasant woman. Location: Russia. Date taken: 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

"Роль этих дежурных невозможно переоценить. Круглые сутки во всех подъездах, во всех закоулках, на всех крышах стоят на посту люди, сменяясь каждые четыре часа. Эта женщина, пока она находится на посту, обладает значительной властью. Она имеет право потребовать документы у любого неизвестного ей человека. Заметив что-нибудь подозрительное, она может вызвать милицию. «Пятой колонне» рассчитывать не на что. Человек, который идет по городу ночью, то и дело должен предъявлять свой пропуск таким дежурным. Когда раздается сигнал воздушной тревоги, дежурные у входа в бомбоубежище помогают отводить туда детей. А если возле их поста падает зажигательная бомба, они все вместе дружно берутся за дело и быстро ее тушат.


Ночной пропуск. Маргарет Борк-Уайт

Ночной пропуск, разрешающий ездить по городу во время комендантского часа, который продолжается от 12 часов ночи до 4 утра, — это один из важнейших документов в военной России, и получить его очень нелегко.

При этом пропуска только на машину еще мало. У шофера должен быть свой пропуск, как и у всех пассажиров. Развозить по домам «беспропускных» друзей во время комендантского часа — развлечение весьма рискованное, даже если они и скрючиваются на полу у заднего сиденья. В любой момент машину может остановить милиционер, но главная опасность — красный сигнал светофора, потому что тут почти наверное могут потребовать пропуск. Светофоры в связи с затемнением горят очень тускло, к тому же их стекла замаскированы и видны только узенькие полоски красного или зеленого цвета.


Russians pouring over books at outdoor bookstore on street. Location: Moscow, Russia. Date taken: August 1941. Photographer: Margaret Bourke-White. Source

Русские страстно любят читать, и летом в Москве повсюду появляются импровизированные книжные киоски — на штабелях мешков с песком, в подъездах. Тут можно найти самые разные книги — от руководства по ведению партизанской войны и авиационных справочников до детских сказок.

Особенно быстро раскупалась книга, в которой были напечатаны силуэты немецких самолетов для того, чтобы каждый человек мог научиться их распознавать. Столь же молниеносно разошлись «Гроздья гнева» Стейнбека в дешевом издании с бумажной обложкой. В первый день было продано 50'ООО экземпляров."



Суперобложка книги Маргарет Борк-Уайт «Снимая русскую войну». Нью-Йоркская публичная библиотека / Shooting the Russian war by Margaret Bourke-White. NYPL Digital Collections. Source

В середине сентября 1941 года Маргарет Бурк-Уайт и Эрскин Колдуэлл в составе группы иностранных корреспондентов посещали места боевых действий. После недельного пребывания на фронте, супруги-журналисты отбыли на родину. Фотографии Маргарет Бурк-Уайт из военного и предвоенного Советского Союза публиковались в номерах журнала LIFE от 11 августа, 1 сентября, 27 октября 1941 года и других выпусках. Позже – в Harper’s magazine. Снимки Бурк-Уайт стали первыми фотографиями бомбардировок Москвы (LIFE, 01.09.1941), появившимися в западной прессе. К лету 1942 года фотографии Маргарет Бурк-Уайт выходят отдельной книгой "Shooting the Russian War". В издательстве «Симон энд Шустер» в 1942-1943 годах выпущено три ее издания.

Подписи к фотографиям указаны, как в LIFE. "Date taken: August 1941" означает не дату съемки, а дату публикации – что снимок относится к серии фотографий, частично опубликованных в LIFE в августе-октябре 1941 года.
Переход от мира к войне. Американские радиорепортажи из СССР июля и фотографии мая-сентября 1941
Начало войны в рассказе и фотографиях американки Маргарет Борк-Уайт. Часть 1
Начало войны в рассказе и фотографиях американки Маргарет Борк-Уайт. Часть 2