Походный дневник генерала Белова

Продолжение есть, выложу чуть позже. Постараюсь в эту тему выложить все, что связано с армией Белова

 

11 сентября 1941 года.
Перегнал на марше 9-ю Крымскую кавдивизию. Ночевал в Лычково, куда приехал в темноте. Квартира у одинокой женщины. Заказали с комиссаром жареную утку и заплатили за нее 30 рублей. Вот сколько с нас содрали!

12 сентября 1941 года.
Кобеляки. Выехал в шесть утра. Дорога удовлетворительная. Корпус хорошо управляется и я за него спокоен. Пользуясь тем, что часть сил корпуса должна двигаться через Полтаву, решил выехать вперед в штаб Главкома. Прибыв туда, узнал новость: вместо товарища-Буденного назначен маршал Тимошенко. Я попал как раз в тот момент, когда оба маршала приехали в штаб. Был приглашен на доклад начальника штаба. Генерал Покровский доложил, что одна крупная танковая группировка противника прорвалась где-то в районе Чернигова, а другая группировка продвигается юго-западнее Кобеляк. Таким образом, Юго-Западный фронт находится под явной угрозой окружения. При мне маршалу Тимошенко была доложена шифровка командующего фронтов генерал-полковника Кирпоноса. Последний просил разрешения переменить место штаба фронта перенести его на восток, дабы оказаться вне района окружения. Маршал Тимошенко принял решение отказать в этой просьбе, указав: если войска попадут в окружение, то штаб фронта должен ими управлять, оставаясь с войсками, а не отрываться от войск. Мне приказано прибыть завтра к Тимошенко, и я поехал ночевать в Полтаву.

13 сентября 1941 года.
Ночевал в гостинице. Обстановка в Полтаве нервная, напряженная. Много беженцев. Рано утром 5-я блиновская кавдивизия в большом порядке прошла через город. Полковые оркестры играли марши, эскадроны проходили с песнями. Все это создает бодрое настроение и хорошо действует на гражданское население. Завтракать пошли в местный кафетерий.
Дождавшись подробных сведений из штаба корпуса, я поехал к маршалу Тимошенко. В ожидании приема вошел к маршалу Буденному, у которого и находился. Семен Михайлович расстроен событиями. Ко мне он относится исключительно тепло, хвалит действия корпуса.
Обстановка на фронте очень сложная. Сведения о двух прорывах противника подтверждаются. Очень активно действуют небольшие группы танков.
Маршал Тимошенко принял меня хорошо. Говорили около двух часов. Присутствовал и Буденный. У меня сложилось впечатление, что маршал Тимошенко изменит дело к лучшему. Я выехал в штаб корпуса, который должен ночевать в Диканьке.

15 сентября 1941 года.
Корпус усиливается танками и пехотой. Мы именуемся конно-механизированной группой, Ко мне прибыл командир 129-й танковой бригады полковник Копылов. Готовимся наступать. Сегодня большой марш, на 60 километров, да еще ночью. Для конницы это тяжело, но корпус идет хорошо.

28 сентября 1941 года. Лебедин
9 кд оказалась отброшенной противником на северо-восток и находилась в полуокружении. Однако ночью согласно моему приказу по радио, дивизии удалось прорвать кольцо противника и сосредоточиться в лесу в указанном мною районе. Штаб 5 кд также вырвался из окружения, но дивизия имеет только два полка. А один полк оказался в составе 9 кд, и еще один полк оторвался от дивизии и пришел ко мне. Штеповку занял противник. Это большая неприятность, так как Штеповка является узлом дорог. Мне удалось восстановить управление, и я занят приведением войск в порядок. Погода очень испортилась. Идет дождь. Дороги для машин непригодны.и я езжу верхом.

29 сентября 1941 года
От разведчиков получаю сведения, что немецкие танки застряли в грязи и сидят без горючего, и что мотопехота противника на руках таскает по грязным дорогам свои машины. Я решаю использовать выгодную обстановку для организации контрудара почти всеми силами корпуса. Кроме того, удалось уговорить участвовать в моем контрударе командира 1-й гв. мед полковника Лизюкова. Он со своей дивизией только что прибыл и находится в подчинении соседней справа от меня армии, которой командует. Но дивизия находится в очень выгодном районе для флангового удара по противнику.

1 октября 1941 года
Контрудар, начавшийся 30 сентября, получил полный успех. Мы разгромили 25-ю мотодивизию противника и часть 9-й танковой дивизии 48-го танкового корпуса. Трофеи очень велики, автомашин и мотоциклов захвачено около 800 шт. Но много машин, испорченных немцами. Я выбрал себе советский вездеход "ГАЗ-61". Видимо, немцы где-то отобрали его у наших войск. Среди трофеев много белья, обмундирования, шоколада и т.д. Штеповка вновь в моих руках. Я немедленно донес о результатах начальству и получил благодарственные приказы от маршала Тимошенко и Хрущева, а также от генерал-полковника Черевиченко.

2 октября 1941 года
К нам наехало много корреспондентов и кинорепортеров. Ездил в Штеповку, снимался у трофейного орудия, а корреспондент "Комсомольской правды" сфотографировал меня с двумя мальчиками. Для закрепления успеха перехожу к обороне. Занимаю сразу три оборонительные полосы, но все же получается очень жидкая оборона. Противник на нашем направлении явно усиливается. 1 гв. мед уходит в свою 40-ю армию. Она нам крепко помогла. В этом бою я первый раз наблюдал огонь наших "катюш".

5 октября 1941 года
Получен приказ об общем отходе. Оставил арьергарды. Отхожу через Сумы. Получил маршевый эскадрон пополнения из азербайджанцев. Люди рослые, а лошади мелкие. Народ необстрелянный.

10 октября 1941 года
Через трое суток по трудным дорогам дошли до Грайворон. 21-й армией командует уже генерал Кузнецов109. У меня с ним и, особенно, с начштаба армии генералом Гордовым110 произошло столкновение, так как они хотят отобрать у меня 50 автомашин, тогда как в корпусе некомплект. Если каждая армия, которой временно подчиняется корпус, будет забирать машины, то корпус обдерут как липку.

11 октября 1941 года
Корпус получил новую задачу. Мы двигаемся на левый фланг армии. Страшная грязь. Маршал Тимошенко запретил передавать 50 автомашин 21-й армии.

14 октября 1941 года
Трое суток деремся под Богодуховым. Мне наподчиняли разных стрелковых соединений. Но от них пользы мало, так как имеются лишь ипабы, а войск (пехоты) нет и артиллерии нет. Поэтому задачу на окружение боль¬шого района, занятого немцами, выполнить не удается. По своей инициативе суживаю район окружения и ограничиваю его одним Богодуховым. Мои войска дерутся уже на окраине города. Решаю завершить бой ночью. Днем я был на наблюдательном пункте в стоге соломы, всего в полукилометре от города. Вернувшись в штаб, встретился с приехавшим ко мне генералом Гордовым. Он назначен командующим 21-й армией. Правее меня дерется 5 кк. Звонил мне по телефону инспектор кавалерии главкома генерал Бобкин111, он из-за грязи не может добраться до моего наблюдательно¬го пункта. Гордов, узнав, что я вернулся с НП, захотел сам туда поехать и познакомиться с ходом боя. Ночной бой начался удачно, однако, около часа ночи получил приказ о прекращении боя и общем отходе. Я иду в резерв Главкома, но с маневром на правый фланг армии"2.

16 октября 1941 года. Сенное
Вчера утром перевел штаб сюда. Наше трехдневное наступление на Богодухов отменено. Жертвы, казалось, понесли напрасные. Но позже я узнал, что бои наши помогли эвакуировать Харьков113. В связи с общей обстановкой приказано перейти к обороне. Справа войска также отводятся. Начальство хочет, чтобы наступательные задачи решались быстро, одним ударом. А это нам не удается. Почти каждый бой приобретает затяжной характер. В это время обстановка на фронте меняется не в нашу пользу и приходится отходить на новые позиции. Мне кажется у нас мало предвидения. Мой корпус используют все время как пехоту, то есть в первой линии. Мы несем потери, спасая общее положение. В Богодухове немцы были в полном окружении, но дрались стойко. Они имели больше потерь, чем мы. Еще сутки или двое и окружение должно было закончиться уничтожением противника. Но соседи справа не выдержали, и из-за них приходится и мне прекращать бой, не окончив его. Оперативное взаимодействие не получается, несмотря на удовлетворительный план. Мой вывод, что все это время происходит оперативная или даже стратегическая, маневренная и активная оборона. Редкие наступательные действия носят характер частных операций с ограниченной целью. Видимо, наша задача это выиграть время, хотя и происходит уступка территории.
Вероятно, для крупных наступательных операций не хватает реальных сил и поэтому происходит накапливание резервов. Иногда я пытаюсь установить причины наших неуспехов и прихожу к следующим выводам:
1. Наши офицеры еще недостаточно опытны и квалифицированы.
2. Мы еще не добились высокой воинской дисциплины, иначе, чем же объяснить, когда войска часто оставляют позиции без разрешения. В мирное время у нас были элементы ложного гуманизма, ослабляющие суровую воинскую дисциплину.
3. В области внешней политики получилось так, что немцы имеют возможность воевать на одном восточном фронте. Это выгодно для немцев, но невыгодно для нас.
4. Мы не успели отмобилизоваться, и в этом отношении на стороне немцев имеется преимущество в инициативе и силах.

В порядке самокритики приходится сознаться, что мы не использовали всех возможностей для создания вполне современной армии. Особенно чувствуется наша слабость в бомбардировочной авиации, и нам не хвата¬ет танков. Особенно заметно, что мы не подготовили хорошей пехоты (вернее мало хорошей пехоты).
В ходе войны мы, конечно, создадим хорошую пехоту, но это будет стоить многих напрасных жертв. Несмотря на эти мрачные стороны нашего положения, надежда и даже уверенность в наших конечных успехах у меня не отступает на задний план. После больших потерь мы все же остаемся могучей страной.
На помощь к нам приходят и объективные факторы: размеры страны, климат, тыл союзников, затяжка войны.
В целях выигрыша времени и накопления сил надо беречь живую силу, как ее берегли Барклай и Кутузов. Тогда будет больше возможностей разбить ослабленного противника.
Видимо, придется многим сложить свою голову в Отечественной войне. Но эти головы погибнут за великую идею коммунизма. А по-человечески - как хочется быть живым участником и свидетелем нашей победы!

Октября 1941 г. близ Борисовки
Корпус перебрасывается через Борисовку. Я еду верхом во главе штаба. Впереди прошли части 5 Блиновской кд. В Борисовке должна находиться 1-я танковая бригада, которая вновь мне подчинена. Однако когда я подъезжаю к Борисовке, там началась стрельба, и наши дозоры скачут обратно. Оказывается, Борисовка в руках противника.
1 тбр самовольно оставила Борисовку, а я со штабом напоролся на противника. Более или менее все закончилось благополучно. Я вынужден был со штабом свернуть с дороги и по балкам вышел в один из хуторов, где и ночевал, стараясь войти в связь с подчиненными войсками.

Октября 1941 года. Томаровка
Приехал со штабом днем. Чистая квартира. Ко мне прибыли командир 9 кд полковник Бычковский и мой офицер для поручений полковник Осликовский. Осликовский по моему ходатайству назначен командиром 9 кд, а Бычковский получил новое назначение с повышением, но это уже произошло без моего ходатайства. Удалось через почту по телефону связаться с командующим 21-й армии генералом Горловым. Был неприятный разговор из-за Борисовки и из-за отсутствия связи с армией в течение почти суток. Получил задачу: вести отступательные бои с преследующим нас противником.
Оставил один кавалерийский полк удерживать Томаровка пока не подойдет пехота. Сам со штабом верхом поехал на Быково. Когда стемнело, то было видно, как сзади, впереди и по бокам горели скирды хлеба. Это мы не хотим, чтобы немцы воспользовались нашим богатым урожаем.

Октября 1941 года. Быковка
Штаб приехал только утром. Грязь исключительная. Машины по такой фязи идти не могут, и поэтому я их направил по более хорошей дороге.

Октября 1941 года. Белгород
Командующий 21-й армией по неизвестным причинам приказал мне со штабом находиться в Белгороде. Войска же мои имеют прежнюю задачу, и получается, что я искусственно оторван от войск. Для меня это непонятно. Однако, несмотря на трудности, продолжаю управлять войсками из Белгорода. 5 кд отвожу за 9 кд. В Белгороде обнаруживаю много разрозненных частей, которыми никто не управляет. Как старший начальник собираю этих командиров, мне не подчиненных. В частности, здесь находится помощник командира 1 гв. сд с большей частью сил дивизии. Вся артиллерия дивизии осталась сзади со слабым прикрытием, видимо, надеясь на то, что наш корпус не допустит захвата артиллерии немцами. Командир 1 гв. сд генерал-майор Руссиянов остался со своей артиллери¬ей, чтобы вывести ее из лесов и грязи и присоединить к дивизии. Я считаю, что генерал Руссиянов поступил правильно и ставлю его в пример при каждом удобном случае.
Однако к Белгороду подходят передовые танки немцев. Я решаю - назначить начальником гарнизона Белгорода помощника командира 1 гв. сд и приказываю удерживать Белгород, пока не будут получены но-вые задачи от командующего 21-й армии. Чувствую по настроениям, что командиры не верят в возможность выполнить эту задачу. Стыжу их и для страховки принимаю решение: одному кавалерийскому полку занять оборонительный рубеж впереди пехоты, седлая большую дорогу, на которой появились танки противника. Это решение вселило надежду у начальника гарнизона и его подчиненных. Другой кавалерийский полк я оставил в своем резерве и в том же Белгороде приказал скрытно занять второй рубеж обороны вдоль речки. Оказалось, что одна из батарей 9 кд отстала и, двигаясь по дороге на Белгород, подверглась нападению танков противника. Однако геройские артиллеристы Ярандина успели развернуться и отбить атаку танков, даже один или два танка подбили. После этого батарея никем не тревожимая, спокойно продолжала марш и присоединилась к своей дивизии.
Попытки связаться со штабом 21-й армии по телефону правительственной связи успеха не имели. Однако удалось связаться другими средствами и получить задачу.
Задача снова говорит об общем отходе.

25 октября 1941 года. Короча
По карте единственно улучшенная дорога идет через Короча. Эта дорога в полосе отхода нашего корпуса. Однако на эту дорогу стали ориентироваться две армии и фронтовые части. Когда я верхом подъезжал к Короче, то было установлено, что до 4000 автомашин стоят в районе Короча в грязи. Помимо моих критических мыслей в отношении тех, кто умудрился так планировать марши, я главной своей задачей определил, что надо спасать это громадное богатство. Поэтому я собрал ряд командиров и наметил мероприятия по прикрытию хвоста колонны от наземного противника, а также импровизированную ПВО. Главной же задачей стояло каким-то образом вытащить машины из грязи.
Во-первых, большинство машин оказалось без горючего.
Во-вторых, дорога настолько разбита, что и с горючим машины пройти не могут. Особенно трудным участком была дорога по обе стороны речки. Почти рядом с мостом был большой маслобойный завод.
Администрация завода начала раздавать населению готовое масло, чтобы оно не досталось немцам.
Я назначил начальника штаба корпуса полковника Грецова возглавлять работы по спасению машин и приказал выдавать по два ведра масла тем гражданам, которые уложат щебнем один метр дороги. Это значительно ослабило пробку у моста.
На наше счастье погода была пасмурная, и авиация противника не показывалась.

27 октября 1941 года. Кленовец
По-прежнему занят спасением автотранспорта. Усилил аппарат Грецова. Задержал арьергарды. Но дело идет плохо. Трудно подвезти горючее. Пытались сбрасывать горючее с самолетов, но банки (канистры) разбивались.
Лучший способ подвоза горючего оказался на лошадях и быках (волах).
Из-за горючего происходили драмы с убийством. Как прибудет повозка с двумя-тремя бочками, так на нее нападают вооруженные шоферы, да и другие военнослужащие.
Я получил распоряжение двигаться со штабом дальше. Выезжаю вечером.

28 октября 1941 года. Велико-Михаиловка
Даже для езды верхом дорога была жуткая. Ночь настолько темна, что ехавший впереди меня Кононенко упал вместе с лошадью и не видел, как мой конь подошел вплотную к нему. По голосу только я узнал, что впереди лежит Кононенко.
Автотранспорт без движения в районе Короча. Однако мой арьергард успешно отбивает попытки немецких автоматчиков подойти к автотран¬спорту. Если я не ошибаюсь, то Велико-Михайловка известна тем, что в 1919 году здесь было положено начало формированию 1 Конной армии.
Получаю шифр[ом] приказ. В нем говорится, что наш корпус должен погрузиться на железную дорогу в районе Новый Оскол и отправиться в распоряжение Ставки Верховного командования. Я горжусь этой задачей. Никак не могу определить, где находится станция выгрузки, так как наши карты кончаются, примерно Новым Осколом. Однако на почте мои штабники нашли эту станцию, и я понял, что нас перебрасывают под Москву.

29 октября 1941 года. Новый Оскол
Квартира хорошая. Был в бане. Приятно избавиться от грязи.
Часто думаю о предстоящей задаче. Исходя из скупых газетных сообщений, предполагаю, что нас ожидает нечто похожее на Бородинский бой.

30 октября 1941 года. Новый Оскол
Подвижного состава все еще нет. Я отдыхаю. Отозвал Грецова из Корочи. Все подготовлено и организовано для погрузки корпуса. По железнодорожной связи удается связаться с тов. А. В. Хрулевым - моим бывшим комиссаром 14 кд ...

31 октября 1941 года. Новый Оскол
Один эшелон 9-й кавдивизии погрузился и ушел. Ночью вызывал командующий 21-й армии Гордов, который разместился также в Новом Осколе. Сначала говорил со мной как начальник. А потом перешел на некоторые просьбы. Сообщил мне, что в Алексеевском остались машины, которые нужно спасти, и что в Новом Осколе отмечаются случаи мародерства якобы со стороны вверенного мне корпуса. Я обещал принять меры и поблагодарил за информацию.

 

продолжаю...

1 ноября 1941 года. Новый Оскол
Ушло еще два эшелона. Погружен один эшелон штакора. На нас неприятные доносы, главным образом, по грабежам. При проверке доносы на 90% оказываются ложными. Однако принимаю суровые меры к виновным. Посылаю представителей в Москву за получением пополнения и недостающего имущества и оружия.

2 ноября 1941 года. Новый Оскол
Дело с подвижным составом улучшается. Ушло уже 14 эшелонов. Мой начальник тыла полковник Сакунов117 доносит из Корочи, что осталось около 100 машин нашего корпуса в ожидании горючего. Автоматчики противника начинают действовать более активно. Получаю сведения, что якобы дезертировал из 9 кд офицер Бондарь. Приказал поймать и судить. Потом сведения оказались ложью. Был на станции. Товарищ Хрулев требует закончить погрузку сегодня. Донес, что это невозможно и сообщил подробности.
Сегодня грузится второй эшелон штаба корпуса и я с ним. Под Москвой, видимо, обстановка ухудшается, это видно из того, что нас торопят. Хорошо если наш корпус используют для контрнаступления. Хуже, если корпус используют для простой обороны, где-нибудь на реке Ока. Этот рубеж мною определен удачно: и Серпухов, и Кашира, где корпус вел бои, как раз на Оке.
Корпусной дивизион связи и разведдивизион все свои автомашины вытащили и доставили на станцию погрузки.
Корпусной госпиталь где-то в пути не очень далеко. Пришла одна моя машина с шофером Пономаревым вместе с дивизионом связи. Другая машина с шофером Яшагошвили неизвестно где. Была в Короче, но Сакунов о ней не пишет. Я думаю, как перестрадали все это время шофера. Я случайно прочел книгу о Платове и подумал, что, возможно, и нашему корпусу выпадет похожая задача под Москвой.
Я предполагаю, что настроение в Москве тревожное. Вот если бы успеть пополнить корпус, тогда он мог бы совершить большие дела, так как офицерские и остальные основные кадры в корпусе сохранились и представляют высокую боевую ценность.
В Москве мне предстоит говорить с Жуковым", а, возможно, удастся встретиться с товарищем Сталиным.

3 ноября 1941 года
В 7 часов 15 минут наш эшелон отправился со станции Новый Оскол. Я со штабом еду в теплушке. Едем очень медленно.
Начальник 5 отдела Оганесян сделал прекрасный шашлык. Вообще штаб хорошо спаялся в этой теплушке.

4 ноября 1941 года
Едем быстрее. На одной из станций нас нагнал эшелон со штабом 5 кд, где едет и командир дивизии полковник Баранов. Перед вечером наш эшелон два раза бомбили немецкие самолеты. Но это были истребители, а бомбы мелкие. Большинство бомб не взорвалось. Потерь не было. Утром приедем на станцию выгрузки.

5 ноября 1941 года близ Михнево (Глотаево)
Около двух часов, наконец, приехали. Нас встретили организованно: комиссар штаба Резник и помощник начальника связи Неделькин. Подали лошадей, и штаб поехал верхом. Легкий мороз. Получил вызов в Москву.
Авиация противника действует активно. В 15.00 приехал в Москву вместе с комиссаром корпуса тов. Щелаковским123 и начальником шифротделения Ефимовым. Был в Генштабе у дежурного офицера, которым оказался полковник Клименко, бывший мой подчиненный в штабе 5 кк. Получил очень общую ориентировку. Многое скрывается. Ночевал в гостинице ЦДКА. Принял ван¬ну. Нахожусь в чистом номере и слушаю радио. Хорошо!

5 ноября 1941 года. Москва
Был в вещевом отделе. Нам все дают в первую очередь. Даже для меня шьется бекеш, китель и шаровары, так как на мне все страшно изодрано еще на Украине.
Был у товарища Хрулева и у Буденного. Много от них узнал интересного и главное приятного в отношении оценки действий корпуса. Утром послал телеграмму с оплаченным ответом жене, но ответа не получил. К 22.00 вернулся на машине в штаб. Провел ответственное совещание с командирами и комиссарами. Около часа ночи совещание закончил и вместе с товарищами встретил наш праздник.

6 ноября 1941 года
Всю ночь дул сильный ветер. Хотя мороз около 5°, но, кажется, холод¬но. Моя квартира у председателя сельсовета. В мое распоряжение прибыл полк М-13. Командир полка подполковник Дегтярев 126, ранее служил в 7 кавдивизии. Маршевых эскадронов прибывает все больше и больше. Это дает всем больше уверенности в успехе в предстоящих боях за Москву.
Общая задача мне понятна, и я считаю ее величественной. Думаю, что переживаю исторические дни. Вчера товарищ Сталин выступал с речью на торжественном заседании Моссовета. Уверенная речь. Как это придает нам силы!
Сегодня в Москве был даже парад и на параде выступал с речью товарищ Сталин.
Это замечательно! Воздушные налеты немцев нас не запугали.

7 ноября 1941 года
Все части корпуса получают обмундирование. Поехал в полки 5 кав¬дивизии. Был в 96 и 160 кп. Обмундирование до бойца еще не дошло. Людей в эскадронах полный штат. Однако седел и оружия не хватает. Оказывается, маршевые эскадроны пришли частично без седел и оружия. Среди пополнения встречается народ пожилого возраста.

8 ноября 1941 года
Ночью получил приказание выехать к командующему фронтом генералу армии Жукову. Выехал утром. Жуков принял хорошо.
Из задачи видно, что корпус будет действовать самостоятельно и усиливается двумя танковыми бригадами, одной танковой дивизией и одной стрелковой дивизией. Будет группа моего имени.
Товарищ Жуков сообщил идею операции, и приказал мне разработать план действий корпуса. Я этот план разработал, и командующий фронтом его утвердил. Меня предупредили, что на следующий день я вызываюсь к товарищу Сталину (см. подлинник записки т. Жукова от 4.15 10.11.41). Ночевал в штабе фронта, и ночью получил от т. Жукова записку*.

10 ноября 1941 года. Москва
В восемь часов выехал из Москвы в штаб корпуса. В штабе масса организационных вопросов. Перед вечером опять поехал в Москву и в условленном месте (ул. Фрунзе) встретился с Жуковым, пересел в его машину и поехал в Кремль к товарищу Сталину.
На приеме у тов. Сталина, кроме меня и Жукова, был товарищ Молотов. Для меня это исторический прием. Товарищ Сталин значительно изменился по сравнению с 1933 годом, когда я его видел также очень близко. Жуков держится перед Сталиным очень независимо.
План операции группы моего имени был одобрен. Товарищ Сталин добавил прикрытие с воздуха истребителями и помощь корпусу со сторо¬ны авиации для борьбы с наземными целями.
Некоторое время товарищ Сталин обсуждал с Жуковым вопросы, не относящиеся к корпусу. В это время товарищ Молотов стал меня расспрашивать о боях, которые мне приходилось вести.
Вячеславу Михайловичу понравилось мое замечание, что пленные немцы уж очень похожи на французов в 1812 г., как их изображали наши художники.
Я чувствую, что моей группе придается большое значение. Товарищ Сталин сказал, что даже целая армия за успешную операцию может получить звание гвардейской, и многозначительно посмотрел на меня. Я держался скромно. Отвечал только на поставленные мне вопросы. Начало действий корпуса товарищ Сталин отложил на сутки позже с той целью, чтобы и армия Рокоссовского успела принять участие в операции фронта.
Я в душе думал, что группа получает блестящую возможность для выполнения крупной операции. Из обстановки видно, что если группа получит успех, то это будет началом разгрома немцев под Москвой. А потом может наступить разгром противника на всем советском фронте. "Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик - и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений". Вот на что была ориентировка Сталина в его недавней речи.
Мне казалось, что моя сильная группа должна открыть путь к победе над сильным врагом. Этого более чем достаточно, чтобы я принял все меры к обеспечению успеха. "Или грудь в крестах, или голова в кустах".
На приеме товарищ Сталин затрагивал ряд вопросов. В числе этих вопросов было новое оружие. Я попросил товарища Сталина дать для корпуса наших советских автоматов. Мотивировал эту просьбу тем, что во время боев в Бессарабии и на Украине немецкая пехота имела преимущество над спешенной конницей в автоматическом огне. Немецкие автоматчики просачивались через нашу оборону и навязывали нам ближний бой. Я указывал, что в корпусе имеется много трофейных автоматов, и что каждый боец и офицер стараются вооружиться автоматом, предпочитая его винтовке. Что хорошо было бы получить советские автоматы.
Товарищ Сталин спросил, как я предполагаю использовать автоматы в смысле организационно-тактическом. Я ответил, что считаю целесообразным вооружить автоматами три взвода в каждом пулеметном эскадроне кавалерийских полков. Я исходил из тех соображений, что, во-первых, - пулеметные эскадроны имеют по штату больше людей, чем сабельные эскадроны. Во-вторых, пулеметные эскадроны могут перевозить автоматчиков на тачанках, что при спешивании даст большее количество людей для боя и меньше останется коноводами, чем это было бы в сабельном эскадроне.
В-третьих, мы много потеряли станковых пулеметов в предыдущих боях, и поэтому пулеметчики с винтовками часто использовались как стрелки.
В-четвертых, при моем предложении командир кавалерийского полка мог бы использовать автоматчиков централизованно.
Товарищ Сталин не дал оценки моему предложению, но, наведя справ¬ки по телефону у товарища Яковлева, обещал дать около полутора тысяч советских автоматов (ППД или ППШ).
Товарищ Сталин меня спросил, не хочу ли я получить пушки ЗИС (ныне называются УСВ-76)131. Я ответил, что не знаю, что это за пушки.
Товарищ Сталин с оживлением мне ответил, что это новая советская пушка, равной которой нет в других армиях, и стал рассказывать о тактико-технических качествах пушки. Я ответил, что если пушки так хороши, то я очень прошу отдать мне их. Товарищ Сталин обещал дать две батареи.
Из Кремля я поехал к товарищу Хрулеву, но его не застал. Оставил записку. Говорил по телефону с генералом Яковлевым по поводу оружия. Ночевал в гостинице ЦЦКА. Послал телеграмму молнию домой.

11 ноября 1941 года. Глошаево
С 10.00 работаю в штабе корпуса. Готовлюсь к походу и совещанию. Провел совещание с командирами и военкомами дивизий. Выяснилось, что плохо обстоит дело с ковкой лошадей, и что качество маршевого пополнения невысокое.
Сегодня получил 2000 ППШ. Это так быстро выполняется сталинс¬кое обещание. Приехал полковник Сакунов из Нового Оскола. Доло¬жил, что почти все машины спасены и вывезены. Это меня очень радует.
Отдельно поставил задачу командиру полка подполковнику Князеву. Дело в том, что по приказанию Жукова (см. подлинник записки т. Жукова), был создан отряд особого назначения под командой полковника Иовлева". Этот отряд, по замыслу Жукова, должен был в полосе наступления моей группы прорваться в тыл к немцам и произвести внезапное нападение на штаб армии противника. Местонахождение штаба армии было разведано ранее. Я должен был выделить один кавалерийский полк для того, чтобы облегчить отряду полковника Иовлева проникнуть под покровом ночи в тыл к противнику.
По обстановке, которая легла в основу операции группы, считалось, что на направлении наших действий, немцы имеют не более двух-трех батальонов с большими промежутками в полосе своей обороны. Вот в эти-то промежутки и направлялся отряд Иовлева. Данные о противнике дал разведотдел фронта.

12 ноября 1941 года
Сегодня выступление в поход. Из инспекции кавалерии приехал полковник Тимохин для поверки маршевых эскадронов. Получил письмо из дома, оно датировано 2.10., то есть шло немного менее чем полтора месяца. Получены новые данные о противнике (из штаба фронта), но большой разницы со старыми сведениями нет. По моим расчетам, наш бой начнется послезавтра. Меня вызвал Жуков. Надо ехать в штаб 49-й армии, откуда и разговаривать с Жуковым по телефону или телеграфу. Жуков сообщил крупные изменения в намеченном плане. По этим изменениям 49-я армия наступает не левее меня, как предполагалось ранее, а наперерез мне якобы с тем, чтобы в последующем прикрыть мой правый фланг. Эти изменения создают большие трудности и в душе мне очень не нравятся.
Я считаю, что будут неизбежны перекрещивания частей моей группы с частями 49-й армии. Однако Жуков не дает права внести какие-либо изменения. Подозреваю, что изменение плана произошло по инициативе генерала Захаркина136, в полосе которого (49 А) левее наносим удар.

13 ноября 1941 года. Борис-Лопасня
Ночью не спал. Заехал в то место, где должен быть штаб, но последний только что подошел. Ездил в Калугино, где произошла запланированная встреча с начальником штаба 49-й армии Верхоловичем. Мы должны были договориться о взаимодействии. Однако ни до чего не договорились, и я поехал
На 20-ти километровом фронте противник имеет в первом эшелоне три дивизии. Такую плотность, да еще в лесу, естественно, прорвать быстро не удается. Нужно прогрызать.
Из документа установлено, что 13 ак и часть 12 ак занимали исходное положение для наступления, а не обороняли. Но получилось так, что моя группа упредила противника в наступлении, и план немцев прорваться около Серпухова на Москву был сорван. Как бы то ни было, но мы и здесь сыграли значительную роль.
Когда я думаю, что 13 ак и часть 12 ак должны были наступать на слабые дивизии 49-й армии, то допускаю, что эту ниточку немцы прорвали бы*.

18 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
Штаб подсчитал наши потери. Они оказались очень велики. Большие потери в 112 тд. Лесной бой для этой дивизии оказался не по силам. Получив от меня сведения о противнике вместе с документом и пленным офицером, командующий фронтом, видимо, пришел к мысли, что на моем на¬правлении оперативного успеха ожидать нельзя.
Сегодня у меня отобрали 31 тбр. Тяжело ранен военком 5 кд бригадный комиссар Нельзин. Также серьезно ранен командир танковой бригады генерал Соломатин М.Д.
Получаю тревожные сведения о положении у генерала Рокоссовского. Поехал в 9 кд и ночевал в лесу у Осликовского. У него вырыта большая яма, сверху закрыта двойным настилом из бревен, засыпанных землей и хвойными ветками. Чтобы не было слишком холодно, в углах ямы разложены костры, причем сделана тяга (дыра) через землю. Однако большинство дыма остается в этой яме. Ночью видел залп нескольких батарей полка М-13, которым командует подполковник Дегтярев.

19 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
У меня отобрали еще одну танковую бригаду, а потом один танковый полк 112 тд. Никакого продвижения моей группы нет. Командир 5 кд Баранов с горя запил. Управление боем у него плохое. Послал полковника Грецова и полкового комиссара Милославского произвести расследование. 9 кд никак не может взять Малеево, а 5 кд никак не может добраться до Вязовня.

20 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
Вернулись Грецов и Милославский. По их докладу дела у Баранова плохи. Он опустился. Осликовский Малеево еще не взял, хотя огневая подготовка перед атакой была хорошая. Такое положение дела для меня является плохим признаком. Это значит, что наступление выдохлось, и боевой порыв упал. Запросил официально разрешения у командующего фронтом перейти к обороне, так как теперь соотношение сил явно не в нашу пользу. Ответа нет. 

21 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
На тот запрос получен утвердительный ответ, но мотивирован так: "[В] связи [с] невыполнением задачи группой Белова и положением на флангах фронта...".
Ездил к командующему 49-й армии генерал-лейтенанту Захаркину, чтобы увязать вопросы о выходе из боя. Только увязали эти вопросы, как получено распоряжение начальника штаба фронта генерала Маланди- на143, в котором говорится, что до утверждения нашего плана комфрон- том Жуковым ничего не начинать. С этим я и уехал к себе в штаб.

22 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
Вызвал Баранова с врио комиссаром Марченко144 к себе. Строго выговорил им о плохом управлении боем, пьянстве и панибратстве с подчиненными. Все же установил, что Баранов не так виноват, как сообщалось в различных донесениях. Придется мне взять на себя роль защитника Баранова перед Жуковым. Всю ночь шли шифровки в мой адрес. Началась смена корпуса пехотой. Из моего подчинения полностью выведены 415 сд и 112 тд. Остались опять две родные дивизии: 9-я и 5-я.

23 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
9 кд сменилась с некоторым опозданием, а 5 кд до сих пор не сменена. Ее должна была сменить 194 сд, но командир145 последней выполнить приказ командующего 49-й армией отказался, мотивируя, что это удлинит фронт дивизии.
С докладом по этому вопросу приезжал ко мне начальник штаба 5 кд полковник Белогорский. По этому вопросу посылаю в штаб 49-й армии подполковника Шреера146, так как связи со штабом армии нет, и доношу Жукову. Смена задержится еще на сутки.

24 ноября 1941 года. Верх. Шахлово
Неожиданно получил новую задачу. Корпусу надлежит совершить фланговый марш в район Зарайск и Чернево. Тяжело достается 9 кд. Ее прежняя задача была двигаться в район Лопасня.
Теперь же, не получив отдыха, придется произвести крутой поворот. По новой задаче я должен войти в подчинение нового командующего 50-й армией" генерал-лейтенанта Болдина147. Мне приказано искать его в Мордвес, что южнее Кашира.

25 ноября 1941 года. Мордвес
Отдав все необходимые распоряжения, я приказал штабу двигаться в Кашира и организовывать оттуда управление. Начальника оперативного отдела подполковника Шреера с небольшой группой офицеров отправил в Зарайск, чтобы там встретить танковую бригаду, которая должна войти в мое подчинение. Сам же с небольшой группой офицеров на двух
машинах поехал к генералу Болдину в Мордвес. Приехал в Мордвес в сумерках. Одновременно со мной приехал и генерал Болдин. Никакого штаба с ним нет. Поэтому Болдин не имеет связи с войсками и даже отсутствует комендантская служба. Поэтому много времени терялось на поиски квартиры, в которой был бы свет, и можно было бы ознакомиться с обстановкой.
Вопрос с питанием тоже долго не мог решиться. Для меня это оказалось очень странным и произвело неблагоприятное впечатление по сравнению со штабом 49-й армии. Однако генерал Болдин мне сообщил, что противник сегодня прорвал наш фронт у города Венев, и в настоящее время танки противника находятся в 8 километрах от Мордвес. Болдин без штаба не в состоянии что-либо предпринять. Я доложил, что корпус может подойти к Кашире только через двое суток.
Получил предварительную задачу, но очень туманную и противоречивую. Для меня ясно, что обстановка на фронте 50-й армии неизвестна и что в течение двух суток произойдут дальнейшие изменения. Вместе с генералом Болдиным приехал и генерал Ермаков, которого сменил Болдин.
Понимая всю сложность обстановки я высказал мысль, что в настоящее время наиболее важно - это подтянуть к Кашире мой корпус, ускорив его сосредоточение. Иначе противник может захватить переправы через Оку у Каширы и Озеры, что откроет ему путь на Москву. Поэтому я попросил разрешения пораньше утром выехать в Каширу, чтобы ускорить движение корпуса. Получил согласие.

26 ноября 1941 года. Мордвес
В 5.30 я уехал из Мордвеса в Каширу. Моего нештатного помощника по танковым войскам полковника Таранова оставил на машине у генерала Болдина в качестве офицера связи. В Каширу приехал в 8.00. Сразу же пошел на почту, как условился еще ранее с начальником штаба и узнал, что полковник Грецов в Кашире, а подполковник Шреер в Зарайске. Я с обоими связался по телефону из почты. Выяснил также, что командир 5 кд с небольшой частью своего штаба также в Кашире. Вызвал Баранова к себе и приказал ускорить движение дивизии и первый же полк, который подойдет к Кашире, использовать для обороны ближних подступов к городу.
На почте я просидел около 4-х часов. В это время Каширу несколько раз бомбили самолеты противника. Мне приходилось становиться в простенок между окнами, потому что две бомбы упали напротив почты, и осколки выбили стекла. На коммутаторе работали две телефонистки: одна молодая, другая пожилая. Молодая настолько перетрусила, что прекратила работу, старая же (Козлова) наоборот не прекращала работы и обеспечила мне переговоры со Шреером в Зарайск.
Около 15.00 на подходе к Кашире я встретил 131 кп под командой полковника Синицкого. Он уже получил задачу от Баранова. Я ему рассказал обстановку, припомнил его замечательный бой на Украине и потребовал, чтобы без всякого отдыха полк занял оборону и усовершенствовал ее, как в огневом, так и в инженерном отношении. Для помощи в земляных работах обещал дать местного населения.
Я посмотрел, что собой представляет 131 кп. Увидел многих знакомых командиров, но состояние полка было тяжелым. Никто не ехал верхом. Все вели лошадей в поводу. Оказывается, большинство лошадей не подкованы, так как нет подков. Дорога же представляла собой или шоссе, или замерзший грунт без снега. Дивизия совершила более 100 километровый марш. После этого, по предложению полковника Грецова, было выбрано место для штаба корпуса на другом берегу реки Оки.
Начальником гарнизона в Кашире я назначил Баранова. Оказалось, что в Кашире много разрозненных частей, которых никто не объединял. Всем им начали ставиться задачи.
Например, 352 отд. зенитному дивизиону, инженерному батальону, курсам младших лейтенантов 49-й армии, школе младших командиров той же армии и остаткам 173 сд.
Поздно вечером в темноте я поехал в штаб корпуса. Не успел я приехать, как получено распоряжение, чтобы я прибыл снова в Каширу для переговоров с командующим фронтом и с товарищем Сталиным.
Я решил сначала переговорить с товарищем Жуковым. В Кашире имелась станция военного телеграфа СТ-35, которую я с трудом нашел. На память записываю переговоры с товарищем Жуковым. Доложил, что я у аппарата. Получаю ответ. У аппарата Жуков и Булганин151. Доложите обстановку. Докладываю, причем делаю вывод, что танки противника танковой группы Гудериана152 стремятся выйти к Кашире. Доложил свое решение, а также и то, что 131 кп уже занял свои позиции, и я рассчитываю к утру подтянуть в Каширу всю 5 кд. Однако 9 кд запаздывает. Ответ: Решение правильное. Ставлю Вам новую задачу. Главное, это спасти Каширу и не допустить переправы немцев через Оку. Подчинение Вас командующему 50-й армии отменяется. После этого я пешком пошел в городской комитет партии, где по телефону должен был докладывать товарищу Сталину. С трудом нашел горком. Встретил там Баранова, который мне доложил, что он уже разговаривал с товарищем Сталиным и доложил обстановку и задачу, которую имеет от меня, и принятые меры. В кабинете у секретаря горкома Егорова, в полумраке сидело несколько человек. Я взял трубку. Товарищ Поскребышев передал мне, что он передает трубку товарищу Сталину.
По свежей памяти записываю содержание переговоров.
"Сталин: Как Ваше здоровье?
Я: Прекрасно.
Сталин: Я пришлю Вам два танковых батальона.
Я: Спасибо.
Сталин: Куда их Вам направить?
Я: Мост через Оку у Каширы очень слаб и не выдержит танка. Поэто¬му прошу направить через Коломну в Зарайск. В Зарайске находится мой офицер, который встретит танковые батальоны.
Сталин: Не нужно ли Вам еще ППШ?
Я: Очень прошу прислать.
Сталин: Не нужны ли Вам две стрелковые бригады?
Я: Это было бы очень кстати, и прошу их направить прямо в Каширу.
Сталин: Я Вам их пришлю. Это бригады новой организации. Они уком¬плектованы отборными людьми и приспособлены для подвижных маневренных действий.
Пауза!
Сталин: Тов. Белов! Вы представьте свои кавалерийские дивизии к званию гвардейских. Это нужно было сделать раньше, но я виноват, что не поставил вопрос перед правительством. Ваши дивизии отлично дрались на Украине и имели большие потери в тяжелых боях под Москвой.
Я: Завтра же представлю, товарищ Сталин".
Этот замечательный разговор должен быть записан в историю всех частей корпуса. Как все это хорошо! Кашире угрожает враг, а я, мой штаб и штаб 5 кд в Кашире. Основа для управления под руками.
Приехав в штаб в Суково и несколько подумав, я принимаю следу¬ющее решение: 5 кд со всем Каширским гарнизоном удерживать Ка¬ширу; 9 кд переправиться у Озеры через Оку и наступать противнику в его правый фланг через Ожерелье; 9 тбр с двумя отдельными танковы¬ми батальонами через Коломну сосредоточиться в Зарайске, откуда наступать левее (южнее) 9 кд, также во фланг прорвавшейся группе Гудериана.
Вся ночь ушла на организационные вопросы. Днем противник несколь¬ко раз бомбил Каширу. Еще днем полковник Таранов приехал от Болдина и доложил, что около 7 часов утра танки противника заняли Мордвес и двигались на Каширу. Куда делся генерал Болдин не ясно, но, во вся¬ком случае, известно, что он успел выехать из Мордвеса, и немцы его не захватили.

27 ноября 1941 года. Кашира
Танки и пехота противника подошла к Кашире и остановлены нашей обороной в четырех километрах от города. Ко мне приехал командую¬щий 49-й армией генерал Захаркин. Получено подтверждение, что мне подчинена 173 сд, в которой имеется не более 3000 едоков и одно орудие. Также мне подчинены и все части Каширского гарнизона, плюс батальон комсомольцев, жителей Каширы. Однако мне указано двойное подчинение, то есть командующему фронтом и командующему 49-й армией. Это неудобно, неприятно и лишает самостоятельности. Моего заместителя Таранова, а также начальника политотдела Милославского послал в Коломну встретить два танковых батальона, подчинить их командиру 9 тбр" и сосредоточить в Зарайске для предстоящего флангового удара. Днем противник снова бомбил Каширу. Я вызвал свой штаб из Сукова в Каширу.
Часть штаба Захаркина приехала в Каширу и старается разместиться вместе с моим штабом. Это создает дополнительные трудности для наве¬дения порядка и для размещения.
Я выбрал себе командный пункт в подвале МПВО на южной окраине Каширы1"1. Размещение после прибытия штаба Захаркина стало невыносимо тесное. Захаркин предложил переехать в Ступино, который находится на другом берегу р. Ока, примерно в 8 км от Каширы.
Вечером разговаривал по телеграфу с начальником штаба фронта. Моя 9 кд запаздывает, да и 5 кд еще не сосредоточилась полностью. Это естественно, потому что лошади сырые, не втянутые в поход и на 30% некованые. Земля мерзлая, без снега. Радио передает указ Президиума Верховного Совета о присвоении гвардейского звания, как корпусу, так и дивизиям. Ура! Мы - гвардейцы!

28 ноября 1941 года. Ступино
Штаб переехал в Ступино, а НП остался в Кашире. Сначала разме¬стились в очень холодном неудобном доме. До сих пор еще нет ни танко¬вой бригады, ни танковых батальонов. Полковник Таранов даже ни о чем не доносит. Приехал Милославский, который доложил, что Тара¬нов бездействует. Написал распоряжение об отстранении Таранова от должности и прошу командующего фронтом отдать его под суд. Вместо Таранова и одновременно командиром танкового отряда в составе двух батальонов назначаю начальника штаба корпуса полковника Грецова.
Я решил, не ожидая танковой бригады, наносить фланговый удар противнику двумя танковыми батальонами и придаю этому удару очень большое значение.
Требую от Грецова увязывать свои действия с соседней 9 кд.

29 ноября 1941 года. Ступино. Кашира
Попытки противника овладеть Каширой не удались. Хотя 173 сд дралась нестойко, и противник ее потеснил, зато 5 кд, ее артиллерия, а также местный зенитный дивизион нанесли немцам серьезные потери в танках и пехоте.
Я считаю момент наиболее удачным для контрудара, пока Гудериан не подтянул свои резервы. Поэтому решаю начать наступление, не ожи¬дая танков, тем более мне доносят, что танки встретили значительную трудность при переправе через маленькую речку якобы с крутыми берегами у Зарайска (р. Осетр).
Тов. Захаркин обещает помочь мне с моего правого фланга силами 112 тд, но эта дивизия настолько слаба, что в состоянии только обороняться, что она и делает довольно успешно. Наступление началось истекшей ночью, но имеет очень незначительный успех.
Мой штаб корпуса и штаб Захаркина перешли в бомбоубежище авиазавода. Это первоклассный командный пункт, но не для наступления, а для обороны.

29 ноября 1941 года. Ступино
Связь с подчиненными работает отлично. Танковый отряд полковника Грецова удачно атаковал танковую часть противника в Барабановка. Этот удар сыграл большую роль, так как Барабановка является тылом передовых частей противника, ведущих бой под Каширой, а именно в селе Пятница. Правда, немцы последующими действиями выбили отряд Грецова из Барабановки, но все же появление наших танков в тылу у немцев продолжает оказывать свое влияние на ход событий. К тому же отряд Грецова, составленный из двух отдельных танковых батальонов, присланных т. Сталиным, все время будет усиливаться по мере подхода наших танков из Зарайска. Когда подойдет штаб 9 тбр, тогда танковые батальоны Грецова будут подчинены командиру бригады подполковнику Кириченко. Все же танков у нас мало. Причина в том, что по дороге от Подольска на Коломну и Зарайск очень много танков отстало якобы по техническим неисправностям. Я в эти неисправности не верю и требую от танковых начальников полного сбора всех танков.
В ночь с 28 на 29 мои главные силы перешли в контрнаступление. Главное внимание я уделял противнику в деревне Пятница. По моим дан¬ным там находится танковый батальон противника с количеством танков около 30 штук и мотопехота. Пятница нами окружена, но немцы обороня¬ются упорно. В этом положении удар Грецова по д. Барабановка для немцев крайне невыгоден.
Получаю непрерывные сведения, что Пятница нами занята еще ночью и поэтому по телефону даю распоряжение оставить в деревне Пятница не больше одного полка 5 кд, а остальными силами 5 и 9 кд начать преследование противника, согласно ранее указанному мною плану в общем направлении Мордвес-Венев. При этом мой замысел заключается в том, чтобы населенные пункты на этой большой дороге в лоб не брать, а каждый раз брать в клещи силами обеих дивизий. Мои главные силы на левом фланге, где действуют 9 кд и 9 тбр; причем, я намечаю танковую бригаду подчинить Осликовскому.

 

11 декабря 1941 года.Свиридово.
Приехал заместитель начальника Политуправления Западного фронта бригадный комиссар Банник. Вручил ордена в штабе корпуса.
Послал в Шую, к жене, адъютанта Бобылева. Он повез мой новый денежный аттестат, Теперь аттестат гвардейский, получаю в полтора раза больше!
Есть новый приказ, по которому корпус должен повернуть под прямым углом на запад, то есть пройти южнее Тулы. По имеющимся сведениям, почти все армии на¬шего фронта перешли в наступление.
Раньше всех успех обозначился на юге, под Ростовом. Потом успех определился и под Каширой, а сегодня получены сведения о занятии нашими войсками Ельца, Тихвина, Солнечногорска. В моем представлении, план операции является грандиозным. Мечтаю о том, что противник под Москвой будет скоро окружен, а затем истреблен.
На днях Япония объявила войну США и Англии. Англия объявила войну Финляндии, Румынии и Венгрии. Уже весь мир воюет, а первые успехи против немцев имеем мы - русские. Мы научились лучше воевать. Наши силы увеличились.
Бои будут жестокие. Враг сделает все, чтобы спасти свои войска и весной вновь начать наступление. Вот эту-то зиму и надо использовать так, чтобы лишить немцев возможности наступать весной. Нельзя допустить головокружения от успеха. Но радости у всех будет много, и эту радость никто у нас не отнимет.

13 декабря 1941 года. Домнино.
Спал очень плохо, в избе полно блох. Когда утром стал бриться, ко мне приехали замнарком автопромышленности товарищ Ермаков и директор авторемзавода Поташ. Они присланы для сбора и сохранения трофейных автомашин. Обещали произвести полный ремонт моего вездехода М-41 и дать готовую утепленную М-1.
Мои офицеры связи Иващенко и Ефимов задержива¬ются вылетом к соседям из-за метели. Я считаю, что нам нужно окружить тульскую группировку противника, однако мы двигаемся недостаточно быстро. Значительно отстает 10-я армия, действующая левее меня, хотя мы помогли ей под Сталиногорском.
В газетах за 11 декабря есть сведения о трофеях корпуса. Они мною преуменьшены, дабы не допустить ошибки. Однако количество трофеев одного нашего корпуса пока больше, чем любой из наступающих армий.
Досадно, что слишком много уходит живой силы противника, многие немцы избегают пленения. Это происходит «по неискусству нашему», из-за усталости лошадей и малочисленности людей в эскадронах. Танков в корпусе осталось на ходу всего 5 штук.

20 декабря 1941 года. Пруды.
После отъезда полков¬ника Филимонова получил новую частную директиву из штаба фронта. В директиве сказано: «...Завтра, 21 декабя, в честь дня рождения товарища Сталина корпус дол¬жен овладеть Одоевом». Намеченный мною план срывается. Я рьяно взялся за выполнение указанной директивы, так как времени осталось очень мало. Часть войск поворачиваю непосредственно на Одоев. Остальные будут действовать по ранее намеченному плану.
По радио доставил частные задачи дивизиям и объявил боевое соревнование под лозунгом: «Кто первый ворвется в Одоев и заслужит честь отметить день рождения товарища Сталина боевым успехом!»

21 декабря 1941 года. Пруды.
Как только стало светать, а именно в 8.00, выехал в дивизии для проверки, как выполняется задача по овладению Одоевом. Мост у Крапивницы разрушен, поэтому в 1-ю гвардейскую кавдивизию я не попал. Приехал в Алтухово, где находится штаб 2-й гвардейской кавдивизии. Командир ее послал на Одоев 72-й кавполк, усилив его танками и посадив на танки десант из спешенных кавалеристов, Николай Сергеевич Осликовский проявил законную хитрость, учитывая, что Баранов ближе к Одоеву. Танки более быстроходны и представляют серьезную ударную силу, Я решение Осликовского одобрил, но приказал вслед за танками послать конный отряд с артиллерией для поддержки.
Командир 322-й стрелковой дивизии полковник Фили¬монов тоже вышел из положения. Он послал сильный отряд пехоты, посадив его на сани и на несколько автомашин. Задача моего штаба уточнить, кто же первым ворвется в Одоев и заслужит честь победителя. Из практики мне известно, что, когда разные части одновременно кто первый выполнил задачу. Ведь это не скачки на ип¬подроме, когда все видно и проверяется секундомером.
Сам сейчас в штабе, откуда имеется надежная связь со всеми дивизиями. Сижу как на иголках, но об овладении Одоевом никто не докладывает. В 19.25 по радио передавали мое сообщение о боевых действиях корпуса, начиная от Каширы до Сталиногорска. После этого дали мое обращение к композиторам и поэтам — помочь отразить в своих произведениях боевые дела корпуса. Вероятно, радиосообщение слышат многие семьи офицеров и бойцов корпуса.
Смотрю на часы, стрелка показывает 20.00. О взятии Одоева сведений нет.

24 декабря 1941 года. Жемчужниково
С утра авиация противника летает на низких высотах. Все время слышны разрывы авиабомб и звуки выстрелов авиационных пулеметов. Подошла одна радиостанция. Приехал командир 41 кд полковник Глинский. Он мой старый знакомый. Поставил ему боевую задачу. Прилетел заместитель командующего 10-й армией генерал Калганов, с которым обменялись информацией и договорились о взаимодействии. С 75 и 57 кд связь не установлена. Генерал Калганов был в очень неудобном положении, так как эти дивизии находятся в составе 10-й армии, но штаб армии не может их разыскать. 2 гв. кд получила только один маршевый эскадрон пополнения. Дело в том, что остальные маршевые эскадроны никак не могут нас нагнать. Утром прибыл делегат и от 50-й армии. В 17.00 выехал из Жемчужниково на новый КП. Перед отъездом узнал, что в штаб корпуса пришли две девушки из Ступино, желая у нас служить. С одной стороны, это как будто поступок патриотический, но с другой стороны, я подозреваю, что их пригласили начальник штаба полковник Грецов и комиссар штаба Резник. Мне это не нравится, и я предложил отправить их обратно в Ступино. Но вмешался бригадный комиссар Щелаковский, который сегодня приехал из Москвы, где лечился, и уговорил меня закрепить девушек для работы в столовой штаба корпуса. Около 21.00 приехали в Екатериновку, а ночью уже к нам присоединились две корпусные радиостанции. Это хорошо, и заслуга принадлежит помощнику начальника связи Бухарину.
Полоса действий моего корпуса захватывает Белев слева и исключает Лихвин справа. Мое решение сводится к тому, что на Белев должны наступать мои две стрелковые дивизии (328 и 322 сд), а пять кавалерийских дивизий должны переправиться через р. Ока севернее Белев и преследовать противника в общем направлении Козельск, Мещовск, Юхнов, дабы отрезать группировку противника, отступающую из Калуги. Такое большое количество дивизий создает некоторые трудности в управлении, так как средств связи в корпусе на это количество подчиненных недостаточно. Поэтому я произвел некоторые организационные мероприятия. Две стрелковых дивизии я объединил под командованием моего начальника артиллерии полковника Семенова, придав ему небольшую штабную группу, в числе которой артиллерийский капитан Деревенец, очень толковый офицер, и замечательный помощник начальника разведки корпуса капитан Пох. Рекомендовал полковнику Семенову находиться при штабе одной из стрелковых дивизий, с которой мы имеем надежную связь. Кавалерийские дивизии я распределил следующим образом: одну дивизию подчинил командиру 1 гв. кд, а другую - командиру 2 гв. кд, а одну дивизию оставил в своем резерве. Получилось нечто вроде корпусной организации, и это облегчало управление, хотя и осложняло взаимоотношение между командирами дивизий.
Получаю сведения, что гвардейские кавалерийские дивизии начали переправу через р. Ока, на которой даже успели захватить целый мост. Однако сомнительно, что этот мост может выдержать тяжесть танков.
Командующий фронтом, естественно, торопит меня, но я и сам принимаю меры к ускорению продвижения.
М. И. Глинский
Захватили в плен двух немецких летчиков со сбитого самолета Х-111.

25 декабря 1941 года. Екатериновка
С утра порядочный мороз и иней покрывает все как молоком. Но, несмотря на это, немцы летают и бомбят. Получены газеты за 21 декабря. Мне докладывают, что вчера убит авиабомбой командир радиоэс-кадрона капитан Богданов, который ремонтировал рацию, остановившуюся на дороге. Ко мне, наконец, прибыли командир 57 кд полковник Муров и начальник штаба 75 кд полковник Москалик. Оба мои старые знакомые. Я им поставил задачу, которую наметил еще ранее, то есть присоединиться к гвардейским кавалерийским дивизиям самым коротким путем.
Получаю записку от полковника Таранова, в которой он сообщает, что на пополнение танковой бригады в Тулу прибыли четыре KB, четыре Т-34, двенадцать легких, три БТ-5, то есть 23 танка с экипажами, но без начсостава. Подполковник Кириченко ведет 15 танков, они дошли до Крапивна, а подполковник едет ко мне. Все идет как будто хорошо, однако, нет сведений о том, как гвардейцы закончили переправу через Оку или еще не закончили? Вижу, что я со штабом снова начинаю отставать, и решаю, что нам нужно быть ближе к войскам. Надеюсь собрать все свои войска и нанести сильный удар по противнику. Но, несмотря на эту надежду, стараюсь ускорить движение вперед наличных сил. Опасаюсь, как бы немцы не ушли из-под нашего удара. В душе мечтаю донести о разгроме 4-й (полевой) армии противника и захвате в плен ее штаба. Это моя задача, поэтому и мозг, и сердце, и нервы все подчинено этой задаче.
Вечером получаю донесение от генерала В. К. Баранова, в котором сообщается об уничтожении роты инженерного батальона и взятии в плен командира роты. Юго-западнее Лихвин идет бой, и я это считаю хорошим признаком. Поэтому генералу Баранову приказываю оставить заслон против Лихвина, а главными силами быстрее вперед.
57 кд уже подходит к 1 гв. кд, а 41 кд находится в моем резерве в Кипеть. Нет сведений от 2 гв. кд, 75 кд и от полковника Семенова. В направлении Белева слышен артиллерийский бой.

26 декабря 1941 года. Екатериновка
Истекшей ночью вернулся из Москвы начальник строевого отдела Шпольберг. Он сообщает печальную весть о том, что в боях под Рузой убит командир 2-го гв. кавкорпуса товарищ Доватор
75 кд уже переправилась через Оку и ведет бой на западном берегу вместе со 2 гв. кд. К полковнику Семенову послал капитана Дмитриева. Подходит 9 тбр, и я занят вопросом, где переправить через Оку танки КВ. Уже 50 танков прибыли для корпуса в Тулу. Сведения идут за сведениями. Вчера сосед справа - 413 сд заняла Лихвин. Противник отходит на северо-запад. Командующий фронтом придает корпусу 25-мм зенитный дивизион и зенпульроту.
Возмущаюсь отсутствием радиосвязи с фронтом, так как мои рации или отстали, или поломались. Чувствую, что в штабе фронта законно волнуются из-за отсутствия от меня донесений.
Одно донесение в штаб фронта послал самолетом, а другое в качестве дублера через делегата 10-й армии.
Погода — метель.
Под Белевым слышу залп PC и догадываюсь, что это стреляет подполковник Дегтярев.

27 декабря 1941 года. Лихвин
С группой штабных командиров выехал вперед, переправился через Оку и заехал в 96 гв. кп. Этот полк почему-то Баранов оставил в резерве. Полком командует Данилин5, бывший начальник штаба этого полка.
Я отмечаю и строго выговариваю командиру полка и комиссару беспечность, которая ими проявлена. Разведки у них нет, охранения тоже. Устанавливаю истинную причину. Оказалось, что дивизия захватила много трофеев, в числе которых оказалось несколько вагонов рождественских подарков немцам и легковые машины. Все это захвачено на станции Лихвин. В штабе полка я вижу большие бутылки и обыкновенные бутылки с вином, коньяком и еще какими-то напитками, а также много всевозможных консервов, шоколада и т. д. Приказал полку быстрее выступить и догнать свою дивизию, почти одновременно приехал офицер связи шта¬ба дивизии и привез приказ 96-му гв. кавполку на марш.
Мои спутники, Мельниченко и другие стали просить меня дать им по одной трофейной легковой машине. Я хотя и разрешил, но дорога была настолько плохая, что, кажется, ни одна машина идти не могла.
Мой трофейный вездеход идет прекрасно и выручает некоторые застрявшие машины. Вечером в темноте приезжаем в Лихвин.

28 декабря 1941 года. Лихвин
Квартира в семье советских служащих "Заготзерно". Из Лихвина поехал через Митинка на Подборки. В воздухе полное господство противника. Поэтому движение по дорогам крайне рискованно, и я задержался до наступления темноты в одной из деревень. Навстречу нам все время идут группами красноармейцы из немецкого окружения или из плена. Такие группы у нас в корпусе еще на Украине прозвали в насмешку "ДД", что в переводе должно означать "далеко драпать". В деревнях я обнаружил много дезертиров, то есть военнообязанных, оставшихся в своих домах. Мой трофейный вездеход как змей преодолевает все преграды. К 20.00 с Грецовым и Щелаковским приехали в Подборки. В этой деревне находится штаб 168 кп, которым командует полковник Панкратов, мой сослуживец еще с 1920 года.
В Каменке нахожу штаб 41 кд, где я и заночевал. Данные, которыми я располагаю, следующие: 1 гв. кд неудержимо продвигается вперед, 2 гв. кд совместно с 75 кд сегодня в 9.00 овладела Козельск, где и задержалась. Я посылаю новый приказ о движении вперед. Ко мне явился коман¬дир 96-го кавполка Данилин и просит указать ему маршрут, по которому он может догнать свою дивизию, что я и сделал.
В моей машине кончилось горючее, и поэтому я своего "змея" оставил с адъютантом Михайловым, который должен достать горючее и догонять меня.

29 декабря 1941 года. Матюково
Я выехал ночью в 3.00 на санях вместе с 41 кд. Ехать было очень холодно, и я часто слезал из саней, чтобы погреться. В 8.30 приехали в Матюково близ Антоньево, где удалось позавтракать и прилечь отдохнуть.
Самолеты противника действуют очень нагло и без противодействия со стороны наших истребителей. Связь с дивизиями плохая. Мои рации и рации дивизий отстали, а войска быстро продвигаются вперед. Мои верховые лошади со мной.

30 декабря 1941 года. Подкопаево
В Козельске убит комиссар 2 гв. кд т. Веденеев Терентий Лаврентьевич9. Вечером в 17.00 ко мне прибыли делегаты от 28-й авиадивизии (истребители ЯК) и от полка У-2, а также от зенпульроты. Всем им поставил задачу, сам же сел на коня и поехал с группой штаба верхом. Мороз около 20°. Ночь лунная. Дорогой видел массу трупов наших лошадей, убитых авиацией. Около 23.00 приехал в Подкопаево. Близко находятся штабы 1 гв. кд и 41 кд. Квартира попалась теплая и хорошая. Мои две стрелковых дивизии командующий фронтом переподчинил командующему 10-й армии. Это очень правильно, так как они остались далеко сзади и связаны боем за Белев.

31 декабря 1941 года. Подкопаево
Главными силами корпуса наступаю на Юхнов. Калужская группи¬ровка противника отходит справа от меня. У нас много пленных, причем попадаются сдающиеся добровольно, имея на руках наш пропуск, на котором напечатана речь товарища Сталина на немецком языке. Эти пропуска сбрасывают наши самолеты. Отдал приказ на новогоднее наступ-ление. Однако танков нет и нет. Они отстали где-то далеко сзади.
Нашей истребительной авиации тоже нет, хотя я ей и поставил задачу. Ввиду невыполнения задачи поддерживающей меня авиационной группой, которой командует генерал Николаенко, находящийся в Туле, я ему послал очень злую радиограмму: "Прекратите нейтралитет, начинайте воевать".
Новый год встретили хорошо и даже с немецким коньяком. Приехал на "змее" Михайлов.

 

Цитата(RAUS @ 28 Декабря 2010, 11:13)
Запись за 31.12.41."Попадаются немцы,сдающиеся в плен добровольно".Это в 41-м то году!
Интересны их мотивы. При допросах ведь выясняли?

есть подозрение, что одна из причин сдачи в плен - это декабрьские морозы.

 

Тема, как очень информационно важная, прикреплена.

 

тема прикреплена
> SmolBattle - Поисково-исторический форум -> История Смоленского края -> Великая Отечественная Война и Смоленский край
но чтобы долго не искать - можно сделать "подписку на тему"

1 января 1942 года. Подкопаево
Новый год принес мне малые успехи. Танков еще нет. Авиация противника все еще озорует и сильно нам мешает.

2 января 1942 года. Подкопаево
Принимаю новое тактическое решение: слева слабыми силами закрепить успех, а справа — наступать главными силами совместно с соседней пехотой и окружить Щелкановскую группировку противника. По директиве фронта задача корпуса — наступать на Вязьму, однако, пока мы не преодолеем сопротивления противника на подступах к Варшавскому шоссе, до тех пор корпус не может выполнить оперативную задачу (см. директиву Зап. фронта № 14/ш 2.1.42. 15.25).
Вечером поехал в штабы гвардейских дивизий, откуда вернулся в 23.00. По пути встретил три Т-60, которые пошли на усиление Баранова. Приехал командир 9 тбр подполковник Кириченко, который доложил, что танков исправных им принято мало, остальные оказались неисправные, а из числа принятых дошло до нас очень немного. Достаточно сказать, что KB имеется всего 2 штуки. Сегодня два наших МиГа в районе 2 гв. кд разогнали много самолетов противника, и в течение трех часов авиация немцев не появлялась.

3 января 1942 года. Подкопаево
Получена новая директива фронта, в которой мне ставится задача сначала разбить противника в районе Мосальск, а потом действовать в общем направлении на Вязьму. Эта директива отменяет вчерашнюю директиву, где фронт требовал разбить Юхновскую группировку (которую я назвал Щелкановской), а потом наступать на Вязьму.
Я очень жалею об этих частых изменениях задач, так как не успеешь довести до конца выполнение одной задачи, как требуется прекращать бой, даже успешный, и начинать перегруппировку в новом направлении.
Мы уже подошли близко к Юхнову. Уже захватили юхновский аэродром противника с сожженными самолетами, уже некоторые наши отряды пересекли Варшавское шоссе южнее Юхнова, причем освободили большую колонну пленных красноармейцев, которых немцы отводили из Юхнова на Спас-Деменск. Однако все это приходится бросать и поворачивать налево. Вплотную занялся вопросами тыла. Главные вопросы — это боеприпасы, валенки и водка для бойцов.
Сегодня прибыл, наконец, ко мне 152-й отд. зенитно-артиллерийский дивизион и встал на огневые позиции.

Период с 4 по 27 января 1942 года
За этот период произошли следующие события. Повернув корпус на Мосальск, мы довольно близко были к выполнению задачи, но, к сожалению, отсутствие боеприпасов заставило меня принять решение прекратить наступательные действия на сутки, ибо противник не только упорно оборонялся, но и переходил в яростные контратаки. Дороги сзади нас настолько занесены снегом, что подвоз боеприпасов крайне запаздывает. Через сутки, получив немного боеприпасов, я принял решение на охват Мосальска с двух сторон, причем мне была подчинена сначала 325 сд полковника Ибянского, а затем еще одна стрелковая дивизия полковника Мартиросяна. Опасаясь окружения, Мосальская группировка противника отошла, и Мосальск нам достался 9.1.42 почти без боя, причем первой туда вошла 325 сд.
После овладения Мосальском я неустанно стремился прорваться в каком-либо месте через Варшавское шоссе и наступать на Вязьму.
Фронт, который занимала моя группа, был настолько широк, что мне приходилось часть сил расходовать на его занятие, так как немцы вели себя активно, а часть сил группировать на узком фронте, чтобы силой прорваться через Варшавское шоссе. Но все мои попытки оканчивались неудачно. Немцы очень быстро приспособили к обороне населенные пункты, которые находились между собою в тактической связи. Нам удавалось прорываться между этими пунктами или овладевать одним-двумя пунктами, но на Варшавском шоссе немцы сосредоточивали подвижные резервы мотопехоты и танков, которые отбивали наши попытки прорваться.
Я менял тактику, пытаясь нанести удар то в одном месте, то в другом, наступая то днем, то ночью. Все эти перемены требовали времени. Я получил усиление около пяти лыжных батальонов. Моя разведка проникала в тыл противника, но успеха все же не было. Наконец, с помощью показаний одного пленного офицера, я решил попытаться прорваться через Варшавское шоссе по узкой полосе леса без дорог. Суть этого решения сводилась к следующему: немцы, боясь мороза, хорошо оборонялись в населенных пунктах, в лес они почти не заходили. Лес давал возможность сосредоточиться скрытно, причем и по другую сторону шоссе также был лес. К этому решению я пришел в силу необходимости, ибо оно исключало возможность взять с собой артиллерию и танки, которые по глубокому снегу и по лесу двигаться не могли.
Первый эшелон состоял из 2 гв. кд и 75 кд.
325 сд должна была захватить шоссе и обеспечивать вхождение в прорыв конницы.
В ночь на 27 января этот эшелон под командой генерала Осликовского свою задачу выполнил, причем с ним ушла часть сил 57 кд, что произошло совершенно случайно, так как 57 кд должна была действовать с 1 гв. кд следующей ночью.

27 января 1942 года. Тиханово
У меня уже несколько дней находится заместитель командующего фрон¬том генерал Г. Ф. Захаров. Он прислан в качестве "толкача", чтобы заставить нас скорее выполнить задачу и наступать на Вязьму. С первых же шагов он начал угрожать отдельным офицерам расстрелом. Первым ему на глаза попался начальник разведки корпуса Кононенко, которого Захаров изругал и обвинил в том, что корпус не имеет хороших дорог, по которым можно было бы наладить движение автомашин. Захарова за его сердитый нрав в корпусе прозвали "пикировщик". По его настоянию был приговорен к расстрелу командир полка Юшин за то, что полк не мог преодолеть сопротивление немцев на Варшавском шоссе.
Сегодня генерал Захаров находился со мной на квартире. Я хотя и знал, что эшелон Осликовского преодолел Варшавское шоссе, однако, от Осликовского донесения нет. К сожалению, я узнал, что радиостанции 2 гв. кд через шоссе пройти не успели.
Посылаю разъезды и даже самолет, чтобы определить местонахождение эшелона Осликовского. Но все безрезультатно. Готовится к преодолению шоссе следующий эшелон в таком же составе. Наконец, перед вечером я получаю письменное донесение от Осликовского. Он вышел севернее Варшавского шоссе и выполнил свою задачу. Глубокий вздох облегчения вырвался у меня, когда я прочел донесение. Наша настойчивость все же принесла плоды. Донесение доставлено старшим сержантом Коробковым, который является адъютантом начальника артиллерии 2 гв. кд Ярандина. Этот молодец артиллерист сумел верхом по лесу пробраться между немецкими опорными пунктами, проскочить через Варшавское шоссе и доставить мне донесение. За это я прошу генерала Захарова поддержать мое ходатайство о присвоении Коробкову звания мл. лейтенанта и одновременно представляю его к награждению орденом "Красного Знамени". Через тот же лес сегодня ночью двигаю 1 гв. кд и 41 кд. Хочу ехать с этим эшелоном сам, но генерал Захаров меня не пускает и говорит, что штаб мой должен идти третьим эшелоном, вместе с 325 сд16.

28 января 1942 года. Тиханово
Генерал Баранов истекшей ночью также прорвался через шоссе, однако от него отстали 96-й кавполк и 41 кд без одного полка. 41 кд сумела этой ночью овладеть Сычево, что увеличивает мои надежды на прорыв всеми остальными силами. К сожалению, получаю сведения, что 325 сд шоссе удержать не могла, и противник ее отбросил. Решил предстоящей ночью прорываться через шоссе со штабом корпуса и остатками тех войск, которые не успели прорваться со своими дивизиями. Отдаю приказ начальнику тыла корпуса полковнику Сакунову возглавить всех тех, кто не идет в рейд. К последним относятся: дивизионная артиллерия, несколько танков 9 отд. тбр, один полк 57 кд, у которого нет лошадей, а также дивизионные и корпусные тылы. Сакунову приказываю со штабом тыла находиться в Мосальске и для связи с собой оставляю ему радиостанцию.
Вчера странно себя вел мой начальник штаба полковник Заикин. Он назначен вместо полковника Грецова, который выпросился у Жукова перевестись в более спокойную обстановку. Однако официальный мотив был другой, а именно - выговор, который Грецов получил однажды от меня. Полковник Заикин перед своим назначением командовал стрелковой дивизией, с которой был за что-то снят. Заикин отпросился у меня выехать вперед и посмотреть, где штабу удобнее будет подходить к Варшавскому шоссе. Однако вчера он вернулся и заявил, что его ранили немецкие автоматчики. Я принял большое участие в его судьбе и приказал отправить его в госпиталь, дав для сопровождения медицинскую сестру. Однако сегодня я узнал, что Заикин сделал саморанение в ногу, причем рана очень легкая, а свидетелем этого ранения был его коновод. Возмущенный этой трусостью, я решил обо всем донести командующему фронтом. Я считаю, что Заикин побоялся идти в рейд и поэтому произвел саморанение.
В сумерках весь штаб в конном строю, а рации на санях выступили в поход. Шли по маршруту Дубровня-Щербинино. Я намечал двигаться тем же маршрутом, которым двигались Осликовский и Баранов. Однако, достигнув Дубровня, я получил донесение от командира 41 кд полковника Глинского с предложением двигаться через Сычево, Шахово, Бесово и далее лесом через шоссе. Это было значительно правее, чем шел Бара¬нов, и меня вполне устраивало. Поэтому я дал немедленно согласие и поехал со штабом в Сычево, надеясь застать штаб 41 кд. Однако Глинский уже выступил из Сычева, и я его с трудом нагнал у Бесово. Момент перехода шоссе был торжественным. Глинский очень хорошо сделал, взяв проводников из местных жителей. Проводники вели нас без дорог, целиной. Снег был глубокий. Как правило, шли рядами. Чтобы перегнать такую колонну, надо было ехать сбоку по глубокому снегу. Я взял с собой три человека офицеров штаба и адъютанта Михайлова, и вот мы начали обгонять колонну. Мой донской конь "Победитель" прекрасно шел по глубокому снегу. Справа ехали кавалеристы, которые поверх шинели были одеты в плащ-палатки. Вначале нашего движения пошла сильная метель. Это нам помогло, и мы прошли между двух населенных пунктов, занятых немцами, незамеченными. А ведь только в штабе корпуса было не менее 500 всадников. Немцы бросали ракеты, но ракеты не могли осветить местность. Переговорив с Глинским, я узнал, что в передовой отряд у него выделен 168 кп Панкратова. Я решил ехать к Панкратову. И вот, наконец, я подъезжаю к шоссе. Панкратов стоит среди деревьев около самого шоссе. Я подъезжаю к нему и тихо спрашиваю обстановку. Он докладывает, что его один эскадрон уже на той стороне шоссе. Я возмущаюсь, что он медлит переправлять главные силы своего полка и этим задерживает свою дивизию и штаб корпуса, которые стоят ему в затылок. Приказываю направо и налево занять выгодную позицию противотанковыми орудиями, станковыми пулеметами, усиленными сабельниками. Пока он отдает приказание, я со своей маленькой группой по глубокому снегу спускаюсь на шоссе. Шоссе представляет собой глубокий коридор из снега. На шоссе снег расчищен, и само полотно гладко укатано машинами и танками немцев. Здесь я хорошо понял, почему нам не удавалось преодолеть это шоссе раньше. Всякие передвижения танков и мотопехоты немцев по шоссе от нас были скрыты этим глубоким коридором.
Мой третий эшелон, то есть 41 кд без одного полка, штаб корпуса, а также 96 кп и другие отставшие части успели за ночь пересечь шоссе без выстрела. Только хвост обоза отрезали танки противника, убив 9 лошадей. Около 23.30 я прибыл в Стреленки. Оставив Панкратова у шоссе отдавать распоряжения, я со своей маленькой группой, перейдя шоссе, проскочил вперед. Проехав около 2-3-х километров, я нагнал головной отряд Панкратова на опушке леса. Метель кончилась, и видимость была неплохая. В полукилометре должна была находиться деревня Стреленки. На опушке леса, где я остановился, ожидая донесения от разъезда, который выслал вперед командир головного отряда, я увидел очень тяжелую картину. Около опушки леса на расстоянии до 300 метров лежали замерзшие трупы наших кавалеристов..Были также трупы лошадей, а несколько живых лошадей стояли в лесу и грызли кору деревьев. Однако живые лошади все оказались ранеными и не могущими двигаться. Погибшими были гвардейцы Осликовского, которые наступали на Стреленки. В тяжелом ночном бою части 2 гв. кд овладели этой деревней. Когда я приехал в Стреленки, то увидел, что около каждого дома валялось по три, по пять замерзших трупов немецких солдат. Я увидел, что гвардейцы сражались геройски и отомстили за своих товарищей.
В течение ночи в районе Стреленки сосредоточились все мои силы третьего эшелона. Этих сил было около 2000 человек. Ввиду близости Варшавского шоссе, то есть линии фронта, я приказал занять круговую оборону, хорошо замаскироваться и иметь подвижные резервы, кроме того, послал разъезды по трем направлениям, чтобы найти путь для выхода в глубокий тыл противника, не задерживаясь случайными боями.

29 января 1942 года. Стреленки
Утром над нами и над окружающими нас лесами рыскают самолеты противника. Утро ясное, морозное, поэтому решаю двигаться в сумерках. Намеченный ранее маршрут меняю, т. к. иначе по дороге предстоит ввязаться в бой с противником, занимающим село. Такой бой только задержит нас. Запасаюсь проводниками и двигаю весь свой эшелон лесом. Если прежний маршрут меня сразу выводил в тыл противника, то мой новый маршрут по отношению к старому отходит влево под прямым углом. Я буду двигаться, примерно, правее Варшавского шоссе, так сказать по ближним тылам обороны противника. Я знаю, что где-то мне по пути должны встретиться наши парашютисты, которые были сброшены несколько дней ранее, дабы помочь нам прорвать оборону противника и действовать против этой обороны с тыла. Но этих действий мы не чувствовали. Двигаемся без дорог по глубокому снегу и лесом. Головных всадников приходится часто менять, т. к. их лошади быстро устают, прокладывая нам дорогу. Первые два-три часа нашего движения все время слышатся выстрелы слева. Это идет перестрелка между 325 сд и противником.
325 сд по плану должна была двигаться за нами, причем ответственность за ее движение взял на себя генерал Захаров. В лесу попадаются небольшие деревни, в которых мы иногда останавливаемся на малый привал. Деревни набиты нашими людьми. Тут и кавалеристы, и лыжники, которые сумели группами прорваться через Варшавское шоссе во время моих попыток пробиться главными силами. Некоторые здесь живут уже несколько дней и уже привыкли к обстановке, причем даже проводят время очень весело вместе с населением. Тут же я встретил и наших парашютистов, через которых установил связь с их командиром Суржиком. Весь этот наш народ находится без руководства, в том числе и парашютисты. Подчиняю всех себе. Организую направление всех по своим частям и принимаю меры по контролю за исполнением приказа.

30 января 1942 года. Деревня Стреленки.
Вчера в сумерках весь штаб в конном строю с рациями на санях выступил в поход. Шли по маршруту Дубровня—Щербинино. Однако, достигнув Дубровни, я получил донесение от командира 41-й кавдивизии полковника Глинского с предложением двигаться через Сычево, Шахово, Бесово и далее лесом через шоссе
Это было значительно правее, чем прошел накануне Баранов, и меня вполне устраивало.
Глинский очень хорошо сделал, взяв проводников из местных жителей. Проводники вели нас без дорог, целиной. Снег был глубокий. Всадники двигались по два в ряд. Чтобы перегнать такую колонну, надо было ехать сбоку по глубокому снегу. Я взял с собой трех офицеров штаба и адъютанта Михайлова, и вот мы стали обгонять колонну. Мои Победитель прекрасно шел по сугробам.
Началась сильная метель. Это нам помогло, и мы прошли между двух населенных пунктов, занятых немцами, незамеченными. А ведь только в штабе корпуса было не менее 500 всадников! Немцы бросали ракеты, но метель мешала осветить местность.
Переговорив с Глинским, я узнал, что в передовой отряд у него выделен 168-й кавполк Панкратова. Я решил догнать его. И вот наконец Варшавское шоссе. Панкратов стоит между деревьями около самого шоссе. Я подъезжаю к нему и тихо спрашиваю обстановку. Он докладывает, что один его эскадрон — головной отряд — уже на топ стороне. Я возмущаюсь, что он медлит переправлять главные силы полка и Этим задерживает свою дивизию и штаб корпуса, которые стоят ему в затылок. Приказываю направо и на-лево занять выгодные позиции противотанковыми орудиями, станковыми пулеметами и двумя эскадронами сабельников.
Пока он отдает приказания, я со своей маленькой группой по глубокому снегу спускаюсь на шоссе. Оно представляет собой глубокий коридор. На шоссе снег расчищен, и само полотно гладко укатано машинами и танками немцев.
Мой третий эшелон, то есть 41-я кавдивизия без одного полка, штаб корпуса, а также 96-й кавполк и другие отставшие подразделения, успел пересечь шоссе без выстрела. Только хвост обоза отрезали танки противника, убив 9 лошадей.
Оставив Панкратова у шоссе отдавать распоряжения, я со своей группой проскочил вперед. Проехав около трех километров, нагнал головной отряд Панкратова на опушке леса. Метель кончилась, и видимость была неплохая. В полукилометре находилась деревня Стреленки. На опушке, где мы остановились, ожидая донесения от разъезда, я увидел очень тяжелую картину.
Около леса на расстоянии до трехсот метров лежали замерзшие трупы наших кавалеристов. Были также трупы лошадей, а несколько живых лошадей стояли в лесу и грызли кору деревьев. Однако лошади все оказались ранены¬ми. Погибшими были гвардейцы Осликовского, которые наступали на Стреленки и в тяжелом ночном бою овладели этой деревней.
Когда я приехал в Стреленки, то увидел, что около каждого дома валялись три — пять замерзших трупов немецкких солдат.
В течение ночи в районе Стреленок сосредоточились все мои силы третьего эшелона. Ввиду близости Варшавского шоссе я приказал занять круговую оборону, хорошо замаскироваться, иметь подвижные резервы. Кроме того, послал разъезды по трем направлениям, чтобы найти путь в глубокий тыл противника.
С самого раннего утра над окружающими нас лесами опять рыскают самолеты. Небо безоблачное, поэтому решаю укрыть людей и коней, а с наступлением темноты двигаться дальше.

30 января 1942 года. Вязовец
Штаб корпуса пришел сюда лишь перед рассветом. Этот пункт мною выбран был по карте еще 27 января, и командиры дивизий знали, что сюда должен прийти штаб корпуса. Деревня оказалась заполненной нашими полковыми обозами и ранеными. Мне удалось связаться при помощи офицеров связи со всеми пятью дивизиями.
Все дивизии разместились недалеко от Вязовец, и я имел удовольствие собрать командиров и комиссаров дивизий к себе и отдать им устный боевой приказ для дальнейших действий. Мое решение сводится к тому, чтобы через станцию Угра и далее Хватов-Завод наступать на Вязьму. После этого я облегченно вздыхаю и думаю о том, как хорошо все получилось. Через оборонительную полосу противника удалось прорваться пяти кавалерийским дивизиям и с ними около трех лыжных батальонов.

31 января 1942 года. Бабенки
Вчера вечером все дивизии начали движение. 41 кд я веду в своем резерве, и с этой дивизией двигается мой штаб. Ночь морозная и ясная. Я беру своего адъютанта Михайлова и с нашими коноводами еду с 41 кд. Через железную дорогу, около станции Угра, проезжаю один со своей группой, так как главные силы дивизии двигаются медленно сзади, а впереди должен находиться полк Панкратова. По дороге встречал наших партизан, а также просто вооруженных жителей, которые охраняют свои деревни. Среди этих вооруженных сторожей я видел много женщин и девушек. Стоит такая девушка в полушубке и валенках с винтовкой около дороги у отдельного дома, освещенная луной, и смотрит на нас с недоумением. Рассвет захватил меня на окраине деревни Бабенки. Дело в том, что я, догнав штаб 168 кп Панкратова, узнал о том, что головная походная застава достигла Бабенки. Мне Бабенки были нужны для того, чтобы через эту деревню проскочить на Хватов завод, где по моим расчетам должна была находиться 1 гв. кд.
Однако когда я подъехал к окраине Бабенки, то первое, что я увидел, это были трупы наших трех кавалеристов и лошадей, а вслед за этим как из деревни, так и откуда-то справа, по мне начались пулеметные и винтовочные выстрелы. Мы четверо очень быстро повернули коней и поскакали галопом назад. В 500-х метрах за мной шел полк Панкратова, который также был обстрелян и, свернув с дороги, начал с большим трудом по неглубокому снегу проскакивать в ближайшую рощу. Я также свернул в рощу, но в роще был настолько глубокий снег, что пришлось слезть с лошади и двигаться пешком. Я был одет в белый маскхалат и вместе с Михайловым пробрался на опушку рощи, обращенную в сторону Бабенки. Противника я не увидел, но по звуку выстрелов убедился, что стреляют не более трех-четырех ручных пулеметов и некоторое количество стрелков с винтовками. Вскоре приехал полковник Глинский со своим штабом, и я отдал распоряжение для наступления на Бабенки. Пока шло наступление на Бабенки, подошел штаб корпуса, и я поехал к нему. Штаб корпуса остановился на небольшой полянке, на которой стояло три или четыре сарая. Все время летали одиночные бомбардировщики противника. В это время недалеко от нас сделали посадку два наших самолета У-2. Экипажи этих самолетов отбежали в лес, а бомбардировщики противника сбрасы¬вали мелкие бомбы и стреляли из пулеметов по нашим бедным У-2. Один бомбардировщик 12 раз пикировал на У-2. Однако, как выяснилось позже, наши самолеты почти не получили повреждений и могли выполнять полеты. Как только Бабенки были заняты, так штаб корпуса переехал туда. В Бабенки оказалось много брошенного немецкого обоза, главным образом, с оружием. Позже были данные, что в Бабенки был разгромлен батальон карателей.

 

1.02.42.Бели.
Подойдя прошлой ночью к Бели, узнал, что деревня Подрезово занята противником. Я решил штаб корпуса оставить в Бели, хотя в этой деревне всего 9 изб. Сам же я с адъютантом Михайловым и двумя коноводами поехал в Шимаево в расчете найти там командира 1 гв. кд генерала Баранова, а потом поехать в село Покров к командиру 2 гв. кд Осликовскому. Местами пришлось перегонять кавалерийские колонны, двигавшиеся по глубокому снегу по одному, и я должен был их объезжать по снегу. В результате, наши лошади очень устали. Баранова я догнал в одной из колонн, а Осликовского найти не мог. В Покрове я заехал в здание, похожее на школу, в котором оказался госпиталь с больными и ранеными красноармейцами. Этот госпиталь попал в окружение еще в конце 1941 года и представлял очень тяжелую картину. Кажется, это был медсанбат. Его возглавлял врач Новоселов. Он мне рассказал, что после окружения не получал никаких медикаментов, а продукты доставал только у населения. Поздно ночью я вернулся в Бели.

2.02.42.Бели.
Наступление на Вязьму идет очень медленно. Задерживает наступление глубокий снег, отсутствие у нас артиллерии и танков, не говоря уже об авиации, а главное — сопротивление свежих сил противника. На Вязьму наступают 2 гв. кд, 75 кд и два лыжных батальона. В общей сложности это составляет не более 1200 человек, левее наступала 1 гв. кд.
3.02.42.Бели.
Появилась наша истребительная авиация (2 самолета), которая хорошо прикрывает от авиации противника, но находится очень короткое время в воздухе, т. к. аэродромы далеко (в Мосальске). Наши успехи очень тихие. На Вязьму правее нас наступает часть сил 33-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ефремова, а с северо-запада от Калининского фронта навстречу нам наступает кавалерийский корпус, которым командует некто Горин (потом его сменил Соколов).

4.02.42.Бели.
Количество раненых у нас все увеличивается. Встает проблема, куда девать раненых? Мы ворвались в тыл врага, и, следовательно, кругом нас противник. Пока о раненых заботятся сами дивизии, а в корпусном масштабе ничего не удается сделать, но я начинаю уже думать о создании корпусной санитарной службы, о корпусных госпиталях и об эвакуации тяжело раненых на самолетах.

5.02.42.Бели.
Пишу поздно вечером. Этот день особенно памятен. Со мной в избе, кроме адъютанта Михайлова, живет полковник Сидоренко со своим адъютантом, он же и радист. Полковник Сидоренко является коман¬диром 66-го истребительного авиационного полка, приданного мне для прикрытия. Его полк находится на аэродроме у Мосальска, т. е. по ту сторону фронта. После того как мы позавтракали, ко мне в дом набралось очень много штабного народа. В 13 часов 25 мин. я разговаривал по телефону с генералом Осликовским. С ним говорить очень трудно, т. к. он заикается. Суть разговора сводилась к просьбе Осликовского отправить последнего на самолете в госпиталь на операцию. В это время послышался шум самолетов противника. Полковник Сидоренко вышел с биноклем из избы и сразу же крикнул в дверь: "Немцы пикируют!". Послышались разрывы бомб. Я выругал Осликовского, перестал с ним разговаривать по телефону и подал команду лечь всем на пол. Лежа на полу, я все время ругал офицера связи с самолета У-2, которого считал виновником бомбежки противника, т. к. самолет У-2 подрулил прямо к моей избе и, возможно, явился целью для немецких "юнкерсов". Офицер молчал, а в окна летели осколки бомб. Стекла все были выбиты, перегородка, имевшаяся в избе, упала. Между бревнами избы я вижу образовавшиеся большие просветы. Хозяйка, лежавшая с утра на кровати, видимо, нездорова, кричит: "Умираю". Я ей не верю, считаю, что она кричит это с испуга. На самым же деле ей в бок попал осколок. Разрывы авиационных бомб быстро кончились, и адъютант говорит, что надо отсюда поскорее уйти в укрытие. Укрытием являлся у нас погреб, находящийся от избы в 50 метрах, где имелся и телефон. Я быстро одеваюсь, выхожу и возле угла нашей избы вижу полковника Сидоренко, лежащего на снегу. Он еще дышит, но без сознания. Череп у него раскрыт от осколка бомбы. Приказываю занести Сидоренко в сени избы. Не приходя в сознание, он умирает. Я перехожу в погреб, но больше бомбежки уже не было. Пикировали 7 самолетов — "юнкерсов". Две бомбы около 250 кг или больше и несколько бомб более крупного калибра упали в деревне Бели. Воронки имеют в диаметре до 10-15 метров. Громадные глыбы замерзшей земли выворочены и стоят около воронок. В результате бомбежки убито 2 человека (в том числе хозяйка), ранено 5 человек. Бомбы упали, главным образом, около моей избы и другой избы, занимаемой политотделом. Изба политотдела совершенно разрушена. Мы все сбились в двух избах, оставшихся более или менее целыми от деревни Бели. К тому же приехал Осликовский, от него еще более стало тесно. Принято решение перевести штаб в другое место.
6.02.42.Моксино.
Переехали сюда сегодня. До 6 февраля особых изменений нет. Люди и лошади голодают, т. к. у нас с собой ни продовольствия, ни фуража не имеется, и мы целиком зависим от местных средств. Осликовский по его настоятельной просьбе, к сожалению, эвакуировался на операцию в Мосальск; также эвакуирован командир 96-го Белоозерского кавалерийского полка Данилин. Вместо Осликовского назначен Васильев (бывший зам. командира дивизии).

11.02.42.Моксино.
За это время немцы из Вязьмы подвели офицерский (штрафной) батальон силою около 1000 человек и около 20 танков. Этим батальоном немцы отрезали от Ефремова одну его дивизию и, кроме того, отрезали от моих главных сил 75 кд, которая уже была у окраины Вязьмы. 75-я кавалерийская дивизия сформирована во время войны в Сибири. Ею командует полковник Москалик, а комиссаром — Привалов. Они по радио начали донимать меня просьбами прекратить наступление на Вязьму и прорваться на соединение к моим главным силам. В конце концов я, скрепя сердце, дал на это разрешение. В это же время 8-я воздушно-
десантная бригада начала наступление на село Семлево с помощью 41 кд и некоторых других сил. По характеристике командующего фронтом Жукова, 8 вдбр ставится в пример всем остальным войскам и получает очень высокую оценку. Эта бригада примерно в составе около 3000 человек в конце января и начале февраля была сброшена на парашютах для взаимодействия со мною для наступления на Вязьму, но западнее на 30 км. Однако плохие условия погоды, а именно: метель, низкая облачность, а также слабая подготовка штурманов привели к тому, что в течение нескольких ночей бригада была разбросана с самолетов на расстоянии, примерно, от Семлева до Дорогобуж. Командир бригады полковник Онуфриев Александр Алексеевич и комиссар Распопов докладывали мне позже, что им удалось собрать всего 800 парашютистов. Многие парашютисты сброшены на немцев и попали в плен, другие оказались у партизан и наших кавалерийских полков. Позже они присоединились к своей бригаде. И вот с этими-то парашютистами Онуфриев и Распопов сумели по тылам противника с боями подойти близко к Семлеву, в котором был немецкий гарнизон. Сегодня принято решение на окружение Семлева с тем, чтобы через одни или двое суток начать атаку против Семлевского гарнизона.

12.02.42.дер.Моксино.
По радио я имею постоянную связь с Ефремовым. У него положение очень тяжелое. Предлагаю ему сомкнуть наши фланги у Слобода, о чем доношу Жукову. Жуков немедленно отвечает мне по радио, где довольно резко требует, чтобы я не брал пример с Ефремова. Вечером собрались у меня Щелаковский, Милославский, Мельниченко и Возниковский.
Первый раз за войну играли в домино. Завтра в 6.00 атака на Семлево. Мы из штаба фронта получаем выдержки из перехваченных радиограмм противника семлевского гарнизона. Из них видно, что положение противника очень тяжелое.

13.02.42.
Атака на Семлево имела очень слабый успех, и то только у Баранова, который наступал с юга. С Онуфриевым удалось установить телефонную связь. Решаю повторить атаку ночью. Хуже всех действует против Семлева Москалик. Видимо, он очень напуган бывшим окружением, из которого он с трудом вырвался, и то с моей помощью. Перед штабом и политотделом корпуса поставил задачу организованно провести пополнение вверенной мне группы за счет командиров и красноармейцев, оказавшихся в тылу у противника. Здесь этого народа много, причем многие из них даже не входят в партизанские отряды, а живут в деревнях, и до нашего прихода некоторые даже ходили на регистрацию к немецким комендантам.

14.02.42.
Наше окружение Семлевского гарнизона прорвано противником извне. Наша очередная атака на Семлево была опять безуспешной. Слабая 75 кд отброшена свежими силами противника.

15.02.42.
Третья атака на Семлево не состоялась. 8 вдбр Онуфриева вновь отрезана противником и вынуждена вести бой в окружении. 41 кд немцы выбили из Дяглево. После раздумий и оценки обстановки я прихожу к выводу, что дальнейший бой с Семлевским гарнизоном нам невыгоден, а выгоден лишь немцам, так как под Семлевом сосредоточены главные силы вверенной мне группы. Это обстоятельство связывает наш маневр и дает выгодную цель для авиации и танков противника. Поэтому решаю этот невыгодный бой прекратить, но подготовить другой, чтобы не выпускать из наших рук инициативу. Доношу об этом генералу армии Жукову и прошу трое суток на передышку. День сегодня солнечный, наша авиация господствует в воздухе, очистив небо от противника. К ночи 8 вдбр из окружения противника пробилась и соединилась с главными силами вверенной мне группы.

16.02.42.
Начало приходить пополнение за счет партизан и военнослужащих окруженцев, но темпы пока медленные. 2 гв. кд получила успех, овладев Беломир. Сегодня подписал частные приказы на перегруппировку. В следующую ночь меняю КП. Ночью нам сброшены медикаменты и горючее для радиостанций. Других рейсов самолетов не было. Ночь была тихая и звездная. Так называемая Хата-Мари (или Мата-Хари) улетает на самолете в разведотдел фронта. Эта девушка (видимо, цыганка) знает немецкий язык и была сброшена на парашюте одновременно с другими девушками в качестве разведчиц в тыл противника, но по ошибке ли разведотдела или штурмана приземление произошло к нам.
Штаб 41 кд и полковник Глинский из окружения вырвались, и я с Глинским имел возможность
разговаривать по телефону и вызвал к телефону также Онуфриева. Оказывается, Глинский и Онуфриев старались все время иметь общий КП, что облегчало им взаимодействие.

17.02.42 г. дер. Моксино.
После обсуждения в штабе принял решение о наступлении завтра вечером на север, на участок железной дороги: станция Семлево — Реброво, чтобы соединиться с 11-м кавкорпусом Соколова и, подчинив его себе по указанию штаба фронта, совместно наступать на Вязьму с запада. Идут неприятные радиограммы от генерала армии Жукова. Мне ставится в вину стремление овладевать населен¬ными пунктами. Но как же не драться за эти пункты, когда они почти все заняты противником и между ними наступать невозможно, так как противник атакует с флангов. К тому же в эту стужу людям надо обогреваться и кор¬миться. Ведь мы полностью питаемся за счет местного населения!

18.02.42. Сапроново.
Наступление началось успешно. 2-я гвардейская кавдивизия заняла Изборово и захватила много трофеев, в том числе 2 шестиствольных миномета PC. Эту новую технику приказано самолетом отправить в штаб фронта.

21.02.42.
Наконец мы достигли намеченной цели, то есть железной дороги, и заняли Бекасово и Яковлево. Последний пункт находится возле самой железной дороги. Хотелось взять еще Реброво, но пока этот пункт удерживают немцы.

23.02.42.
Наши попытки разрушить железную дорогу между Бекасово и Яковлево полностью не удаются, так как с обоих флангов действуют немецкие бронепоезда и простреливают подступы к рельсам. Ночью пытались соединиться с Соколовым, передовые части которого находятся якобы у автострады, которая идет параллельно железной дороге, в шести километрах севернее. Если соединимся с Соколовым, то Вязьма, а следовательно, 4-я, 9-я полевые и 4-я танковая армии немцев будут отрезаны с запада, В этом заключается цель операции. Я понимаю, что подобное окружение крупных сил противника долго продолжаться, без помощи главных сил фронта, не может. Резервы противника как в Вязьме, так и в районе Смоленска гораздо сильнее объединенных сил моей группы и корпуса Соколова.

24.02.42.
Соколов доносит по радио о своем решении наступать на Реброво со стороны автострады. Сообщил об этом командиру 41-й кавдивизии полковнику Глинскому, с тем чтобы он вместе с Соколовым овладел Реброво. 8-й воздушно-десантной бригаде приказываю выслать не менее батальона навстречу Соколову к автостраде.

25.02.42. Сапроново.
Ударная группа моих сил в составе 41-й кавдивизии, 8-й воздушно-десантной бригады и 2-й гвардейской кавдивизии узким клином, через расположение противника, вытянулась к железной дороге и пытается соединиться с корпусом Соколова. В ударной группе едва ли более тысячи человек. Противник начал контратаки с востока, причем сначала расчищает дорогу для танков и машип под прикрытием пехоты, потом контратакует. Для серьезной противотанковой обороны у нас средств нет. К сожалению, противник занял Беломир, Бекасово и Сакулино. Это была наша единственная надежная дорога, по которой сохранялась связь с ударной группой.
С левого фланга — с запада — контратаки противника отбиты силами 2-й гвардейской кавдивизии и 57-й кавдивизии. Последняя состоит из двух эскадронов по 50 человек каждый. Гвардейцы несут потери, но, имея немного артиллерии, атаки танков отбивают. Судя по пленным, 2-ю гвардейскую кавдивизию контратакуют подразделения 11-й танковой ДИВИЗИИ немцев.
Противник ударом из Сакулино совершенно отрезал 8-ю бригаду и 41-ю кавднвизию. Получив эти данные, я не торопился принять решение. Но с наступлением темноты, получая неоднократные донесения полковника Глинского по радио, скрепя сердце дал право двум отрезанным соеди¬нениям прорываться или на север, для соединения с Соколовым, или на юго-запад, ко 2-й гвардейской кавдивизии. Вскоре получил донесение Глинского о том, что он вместе с десантниками решил прорываться па юго-запад. Думаю, это правильно.
Окружение немцев не удалось. Слишком мало у меня сил.

27.02.42.
Врио начальника штаба группы подполковник Шреер и начальник оперативного отдела Батурин" докладывают, что все, кто мог, прорвались, и что в результате этого тяжелого боя 2 гв. кд также вынуждена отойти на юг. Все понесли большие потери, которые уточняются. Все же известно, что самые большие потери во 2 гв. кд и особенно артиллерии. Действительно, 2 гв. кд отбивала атаки пехоты с танками с северо-запада и запада, несла потери от огня бронепоезда, удерживая Яковлево и высоту 241,0, да, кроме того, получила удар с тыла и вела бои по выручке 41 кд и 8 вдбр. В ходе этого боя я часто получал неверную информацию от врид начальника штаба Шреера, кроме того, последний и раньше показал себя недостаточно распорядительным. Поэтому вместо Шреера к должности начальника штаба, посоветовавшись со Щелаковским, был допущен Вашурин. Я выехал в район 41 кд 8 вдбр и 2 гв. кд. По дороге мне встретилось очень много раненых. Большинство идет пешком, некоторые верхом на лошадях и меньшая часть на санях. Дорогой ехать очень опасно, так как авиация противника действует активно. Ночью поймали подозрительного человека, который переходил из одной части в другую, после предварительного допроса он пытался бежать и был убит конвоиром. Мы считаем, что это был агент противника. Другого шпиона поймали в госпитале, куда он пробрался под видом больного тифом. На допросе признался, что завербован немцами. Вообще, вследствие отсутствия сплошного фронта засылка к нам агентуры, также как и от нас к противнику, не представляет больших трудностей. В ответ на мои правдивые донесения командующий фронтом генерал Жуков требует объяснения, почему не взята Вязьма и не разрушена железная дорога. Дорогу-то мы разрушили, но наши разрушения быстро восстанавливаются противником.
Получил донесения от командира 11 кп Зубова о том, что он, выполняя мою задачу, продвинулся от города Дорогобужа на север к железной дороге и вместе с партизанами ведет бой у ст. Дорогобуж. Начинаю готовить очередную наступательную операцию на Издешково; предполагаю к этой операции больше привлечь сил партизан. Получаю также сведения от партизанских отрядов "Дедушка", что они20 овладели ст. Глинка, которая находится между Ельней и Смоленском. Обработаны разведданные о районе Издешково. Выясняется, что Издешково (райцентр) противником сильно укреплено. Там работает около 500 человек сапер. Се годня 18.30 со штабом выступаю на новый КП (Гадина). Пишу объяснения генералу Жукову.

28.02.42. Гадина
В Коптево прилетел самолет У-2, там же был другой самолет "Дуглас", но трофейный шестиствольный миномет, который я должен отправить в штаб фронта, взять не мог, так как площадка для взлета тяжела. Получили свежие газеты, которые с интересом читаем, так как они у нас бывают не часто. Закончил писать объяснение генералу Жукову, которое вместе со схемой послал самолетом. Вызывал командира 2 гв. кд полковника Васильева и комиссара Карцева с объяснениями. По их докладам положение было очень тяжелое, главное - трудно было бороться с танками противника. 5 гв. кп настолько ослаб количественно, что я решил его послать в район Дорогобужа на пополнение за счет наиболее надежных партизан и военнослужащих окруженцев. Вечером мне доложена шифровка военсовета фронта, где от меня требуется выслать в Дорогобуж целиком 1 гв. кд. Вызвал к себе генерала Баранова и полковника Глинского с комиссарами и поставил перед ними новые задачи. Отпустил их около 2.00 1.3.

 

1.03.42. Гадина
Мне доложили приговор на командира 172 кп 41 кд Фактора. Он осуж¬ден на 5 лет с возможностью исправиться за невыполнение задачи и проявленную при этом трусость. Принял окончательное решение и подписал приказ о нападении на железную дорогу и мост через р. Днепр. По данным разведки противник подтягивает от Смоленска к ст. Дорогобуж резервы. Радио сообщает о наших успехах на Северо-Западном фронте, где войска фронта под командованием генерала Курочкина окружили 16-ю армию противника. По радио также что-то сообщалось про Южный или Юго-Западный фронт, но я плохо расслышал. Командир 8 вдбр подполковник Онуфриев написал рапорт на своего подчиненного командира батальона майора Суржика, проявляющего недисциплинированность, по этому рапорту принято решение отдать майора Суржика под суд. До меня дошло, наконец, донесение командира батальона 8 вдбр тов. Калашникова о том, что 24-25 февраля он выходил ночью на автостраду севернее Реброво, но никаких войск 11 кк там не обнаружил. Я решил копию этого донесения послать в штаб фронта. В качестве доказательства, что сообщение Соколова о выходе на автостраду и о наступлении на Реброво с севера не соответствует действительности.

2.03.42. Гадина
1 гв. кд в полном составе с временно приданным 5 гв. кп (от 2 кд) находится уже вокруг Дорогобужа. Сегодня в 19.00 штаб и я выступили из Гадина для перехода на новый КП, чтобы оттуда руководить нападением на железную дорогу. В одном месте попали на бездорожье, где с трудом преодолели глубокий снег. Около 23.00 штаб прибыл в Мал. Деревенщики.

3.03.42. Мал. Деревенщики
Весь день прошел в организационной работе по подготовке нападения на железную дорогу и мост через Днепр. Главную роль в этом нападении должна играть 8 вдбр, а 2 гв. кд и 41 кд должны наступать на флангах, обеспечивая действие 8 вдбр и разрушая железную дорогу по обе стороны от моста. Сведений о противнике и своих войсках ночью поступало очень мало.

4.03.42. Мал. Деревенщики
Подрывники саперы приданной 8 вдбр только 60 метров не дошли до моста. 8 вдбр задачу не выполнила. По объяснению Онуфриева у моста сильная охрана, оборонительные сооружения в виде ДЗОТ, проволоки и минирования, к тому же подошел бронепоезд противника. Вновь 8 вдбр понесла неизбежные потери, но противник потерял еще больше. Обе ка¬валерийские дивизии на флангах 8 вдбр сумели произвести серьезные разрушения железной дороги, и поэтому бронепоезд стрелял не только в темноте, но и с большого расстояния. Получаю неприятное донесение из 75 кд, которая не могла удержать занимаемый рубеж и была отброшена противником, понеся потери. В результате оголился фланг 329 сд, и по всем данным эта дивизия окружена противником. Поэтому решил прекратить дальнейшее разрушение железной дороги около моста через Днепр и двигаться со своей ударной группой на выручку 329 сд. Предполагаю следующей ночью частью сил нанести удар в направлении на Бессоново, так как оттуда противник может мне нанести удар с фланга.

5.03.42.
На Бессоново наступала 41 кд, и хотя это наступление сковало противника, но овладеть Бессоновым не удалось. В просьбе полковника Глинского продолжать наступление днем я отказал, так как будут напрасные потери. На мои донесения командующему фронтом получен ряд неприятных телеграмм от генерала Жукова. Стараюсь перенести все неприятности по-солдатски. Всю свою ударную группу в составе 2 гв. кд, 8 вдбр и 41 кд веду ночью на помощь 329 сд. Шрееру послал задачу проникнуть в расположение 329 сд для контроля за исполнением поставленной дивизии задачи по выходу из окружения. Выступаем 19.30 в Фоминское. По требованию генерала Жукова написал ему объяснение и послал по радио (шифром). По данным разведки противник усиливается против Дорогобужа на другом направлении, а именно, от Юхнова отходит по дороге на Вязьму, отмечается также движение противника от Спас-Деменска на Ельня.

6.03.42. Фоминское
Приехал сюда со штабом около 2.00. Сильный мороз. По приезде выпили горячего чаю и по рюмке водки, которую мы прозвали автоконьяк, так как водку нам сбрасывают в баллонах из под бензина, и она имеет отвратительный запах. Этот автоконьяк все ругают и одновременно пьют. У меня были подполковники Вашурин и Билых. Оба славные люди и ценные командиры. Днем пришла почта, а с ней газеты за 3 марта. Комиссар Щелаковский приехал из Дорогобужа и считает, что командир партизанского отряда Киселев настоящий проходимец. Написал об этом генералу Жукову. От 329 сд вернулся разведчик, посланный из 75 кд с моим приказом. Этот разведчик лейтенант Бабичев доложил, что командир 329 сд полковник Андрусенко решил выходить из окружения не на присоедине¬ние ко мне, а на восток, т. е. в свою бывшую 33-ю армию. В то же время генерал Жуков ответственность за выход из окружения 329 сд возложил на меня. Сегодня ночью намечено прорвать кольцо окружения 329 сд наступлением с юга. Свой КП переношу на 5-6 км от противника. Написал письма в семью, кроме того, получил ряд писем от незнакомых мне людей, видимо, какие-то сведения о действиях вверенной мне группы сообщаютcя нашими газетами. Все письма от незнакомых людей проникнуты патриотизмом. Убит комиссар штаба Резник. Он был на аэродроме и, идя по летному полю, вследствие своей глухоты не слышал, что сзади него двигался на взлет самолет, который ударил плоскостью Резника по голове.

6.03.42.
Наша разведка все более расширяет район своего проникновения. Выясняется, что населенные пункты вдоль основных дорог, как правило, заняты немецкими гарнизонами. Эти гарнизоны чаще всего являются частями и соединениями, отведенными в тыл на пополнение после потерь, понесенных в предыдущих боях и операциях. Вообще говоря, до прихода войск вверенной мне группы редкие населенные пункты не имели немецкого гарнизона, и то обстоятельство, что в настоящее время многие населенные пункты свободны от немецкого постоя, является результатом вынужденного для немцев ухода под давлением сил вверенной мне группы. Я не ошибусь, если скажу, что примерно половину населенных пунктов приходилось освобождать силой, а другие пункты мы обходили, чтобы не связывать себя боем, не задерживаться в нашем движении к намеченной цели. Таким образом, и в тылу, и на флангах у нас оставались немецкие гарнизоны, которые нас беспокоили, так как приходилось заботиться о прикрытии и флангов, и тыла. Например, гарнизон Бабенки мы почти весь уничтожили, немецкий гарнизон Хватов-Завод ушел, избегая боя, Семлевский гарнизон дрался в окружении и, получив подкрепление, удержал за собой Семлево, Дорогобужский гарнизон был уничтожен парашютистами совместно с партизанами, гарнизон ст. Угра (под командованием генерала Мюллера) и прилегающих к нему населенных пунктов частью был уничтожен, но большая часть сил оставалась на ст. Угра и трех населенных пунктах, так как там были большие запасы боеприпасов. Этот гарнизон более месяца находится в нашем окружении.
Прошло уже до 38 суток, как войска вверенной мне фуппы ведут бои в тылу врага, продвинувшись от Мосальска на ближние подступы к Вязьме и расширив район наших действий до Дорогобужа, Ельни и т. д. Ни боеприпасов, ни продфуража, ни медикаментов у нас уже давно не осталось. Но все это мы достаем на месте и кое-что получаем по воздуху и отбиваем у врага. Численный состав пяти кавалерийских дивизий, 329 сд и 250 вд полка Солдатова не превышает 6 тысяч человек. Кроме того, много раненых, по ориентировочным данным раненых вверенной мне группы до 1500 человек. Но бывая в частях, я заметил, что часть раненых не желает уходить из части, в особенности у кавалеристов, и предпочитает лечиться в полку в обозе 1 разряда, хотя у нас уже имеется несколько госпиталей из числа попавших в окружение в 1941 году.
В этих госпиталях имеются свои раненые и больные из войск, которые вели бои в этой местности в 1941 году. Количество этих раненых нам еще не известно, но учет их налаживается. В том госпитале, в котором я был лично 1 февраля (Покров), было около 300 раненых, но это был по форме медсанбат, а не госпиталь.
В 23.00 мы выехали на новый КП, причем мороз был крепкий. Я, как всегда, ехал в белом маскхалате с поднятым воротником бекеши, который хорошо сохранял мою шею от ветра, кроме встречного, поэтому я спереди защитил свое горло носовым платком, засунутым за воротник кителя.

7.03.42. Веригино
Приехали сюда около 3.00. Наступление назначено на 4.30, но телефонной связи еще нет. Когда появилась телефонная связь, выяснилось, что наступление дало малый успех. Один батальон 8 вдбр прорвался в тыл противнику. Однако о 329 сд ни слуху, ни духу. Я вынужден был послать несколько пеших разведывательных партий для связи с частями 329 сд и с устными указаниями, куда им прорываться из окружения. Направление своего наступления для выручки окруженной 329 сд меняю и готовлю наступление на Переходы.

8.03.42.
Наступая вблизи Переходы, сначала мы имели успех, но потом контратака пехоты противника в количестве 400 человек с несколькими танками ликвидировала наш небольшой успех. Все же у меня есть уверенность, что командир 329 сд полковник Андрусенко мои неоднократные приказы о выходе из окружения получил. К сожалению, наши потери все время увеличиваются. Эскадроны и полки тают. Генерал армии Жуков грозит за "оставление" 329 сд отдать меня под суд. Я поневоле вспоминаю прежнее его замечание о том, что я боюсь оторваться от пехоты, но думаю, что и Жуков получает нажим сверху, так как никто не хочет дать право немцам сообщить всему миру о том, что целая советская дивизия окружена и захвачена в плен. Немцы, конечно, не будут сообщать, что в 329 сд вместе с 250 вдп было всего-то не более 800 человек.
По моим данным у генерала Ефремова положение становится все хуже и хуже. Его район действий все время сжимается кольцом немецких войск. Боеприпасов нет, людей все меньше и меньше. Я упорно добиваюсь вывода из окружения 329 сд и 250 вдп. Сегодня ночью вновь организуется наступление близ Переходы.

9.03.42.
Наконец, первая ласточка. Появился помощник начальника опера¬тивного отделения 329 сд лейтенант Волков и вместе с ним политрук Ка- нев. Оба они были посланы в разведку и успешно прошли через прерыв-чатое расположение противника. Их встретили мои ПРП и проводили в штаб 2 гв. кд. По моему приказанию по телефону Волков с одним красноармейцем послал обо всем этом донесение полковнику Андрусенко, но у меня нет уверенности, что донесение дойдет до адресата. Однако теперь мы все знаем, что командование 329 сд изменило свое решение прорываться на восток для соединения с Ефремовым, а имеет целью прорываться на юг для соединения с вверенной мне группой.

10.03.42. Веригино
Выход из окружения 329 сд, наконец, начал производиться более организованно. Истекшей ночью прорвался из окружения отряд 250 вдп в составе 75 лыжников во главе с командиром полка майором Солдатовым. Вышел также командир 1112 сп Астанин, но в одиночку, без полка. Вышел также командир саперного батальона и ряд других офицеров и красноармейцев. Однако никто толком ничего не знает, и где остальные силы 329 сд, не известно. Много всяких слухов как о сдаче в плен к противнику, так и самоубийствах окруженных, о их тяжелом положении, о предательствах и т. д. Есть и такие сведения, что будто бы сегодня в 20.00
Андрусенко будет выходить из окружения со своими главными силами. Я тоже решил в 20.00 начать наступление прямо на Переходы.

11.03.42.
За прошедшую ночь никто из окружения не прошел. Я сам задаю себе вопрос в чем дело? Но пока ответить не могу. Днем появился командир 3-го батальона 1112 сп лейтенант Колпашников. Оказывается, утром он вывел отряд около 40 человек из состава 250 вдп. Теперь уже я думаю, что Астанин бросил свой полк, да вероятно и Колпашников тоже. Однако представляет интерес то обстоятельство, что Колпашников вчера, т. е. 10.3 в 22.00 видел командира 329 сд Андрусенко, который приказал ему вступить в командование 1112 сп вместо Астанина. Астанин по моему распоряжению должен был вернуться к Андрусенко и помочь провести главные силы дивизии. Но и здесь Астанин задачу не выполнил.
Командир 8 вдбр подполковник Онуфриев доложил по телефону, что в течение дня около Никольское продолжается выход небольших групп из состава 329 сд. Конечно, я приказал оказывать всякую помощь выходящим, в том числе медицинскую, а также питание и обогревание, но в то же время дал задание соответствующему органу контролировать, чтобы немцы не заслали к нам свою агентуру. Был у меня сегодня майор Солда тов. Прибыл, наконец, командир партизанского отряда "Северный медведь" Грачев, он же капитан Барский Олег Сергеевич, как он себя назвал, бывший начальник штаба 32 сп 19 сд (24 А). Несколько дней назад по моему приказанию штаб группы отправил в штаб фронта сведения о боевом и численном составе. Сегодня получен запрос генерала армии Жукова, который спрашивает, почему во 2 гв. кд мало людей и огневых средств. Получено сообщение лейтенанта Колпашникова о том, что якобы другая группа в составе 30 человек, шедшая за ним, была отрезана 40 автоматчиками с одним танком противника. Будто бы часть людей из этих 30 человек, будучи окруженной, сдалась в плен. Я этому сообщению не верю. Калашников дополнительно сообщил, что с этой группой красноармейцев якобы был комиссар батальона.
Имевшиеся ранее слухи о ранении и последующем самоубийстве полковника Андрусенко новыми данными не подтверждаются, а скорее опровергаются. В 75,57 кд и 1 гв. кд особых перемен нет.

17.03.42. Мал. Лопатки
Вчера мною подписан приказ о расформировании 41,57 и 75 кд. Они настолько слабы в численном составе, что самостоятельное существование этих дивизий нецелесообразно, и я просил их расформировать и обратить на пополнение двух гвардейских дивизий. Согласие командующего фронта на это было получено. По ту сторону фронта, где находится так называемый 2 эшелон 1 гв. кк, т. е. в районе Мосальска, в состав корпуса включена 3-я по счету дивизия, т. е. 7 гв. кд. Вчера началась более надежная блокировка вокруг ст. Угра, где якобы сохранилось до 730 человек противника с генералом Миллером во главе. Этот гарнизон заставляет все время от него прикрываться, и, кроме того, на этой станции большие запасы различных боеприпасов.
Все сохранившиеся силы 329 сд, а их осталось очень мало, едва ли более 150-200 человек, наконец, вышли из окружения и с ними полковник Андрусенко и комиссар Сизов. Обсудив положение с комиссаром Щелаковским, было решено послать комиссию для расследования причин и виновников больших потерь в людях, в том числе пленными и потерь материальной части 329 сд. Состав комиссии: председателем полковник Глинский, членами начальник политотдела корпуса Милославский и начальник 00 Кобернюк. Пожовник Андрусенко от командования дивизией отстранен, и вместо него назначен командиром дивизии майор Солдатов. На днях от моего заместителя по тылу, оставшегося близ Мосальска, полковника Сакунова, получил донесение, что ко мне назначен и прибыл заместитель командира корпуса генерал-майор Плиев, и что начальник штаба корпуса полковник Заикин закончил свое лечение. Меня начинает тревожить обстановка, а именно то обстоятельство, что противник может использовать нашу пассивность, которая появилась после выручки 329 сд на этом участке и вновь перейдет в наступление для частной операции, как по окружению наших сил на этом участке, а так и для выручки своего гарнизона на ст. Угра, окруженного, в свою очередь, нами. Особенно ненадежна в боевом отношении 329 сд, так как последние события подействовали на личный состав этой дивизии угнетающе. В душе я думаю, что как только закончится расформирование трех кавдивизий, так нужно принимать новое тактическое решение. По-моему, одним из главных выводов по обстановке - мне надо иметь больше свободных сил для маневра. Этими силами должны быть 2 гв. кд и 8 вдбр. Сегодня летал "Козел" (Хеншель) и, разведывая район штаба, открыл огонь из пулемета или автомата и ранил одного красноармейца в ногу. Все время думаю, что с группами 329 сд, вышедшими из окружения, немцы заслали свою агентуру, поэтому требую от ко-мандования дивизий, политорганов и 00 тщательного контроля. (прим. – 001 – особый отдел)

18.03.42.
Расследование комиссии, возглавляемой полковником Глинским, показало, что командование 329 сд в трудной обстановке выпустило управление из своих рук.

19.03.42.
Утром прилетели три самолета У-2. Получено несколько почтовых посылок и писем. Весь день пишу ответы на письма. В посылках оказались нужные нам вещи, как-то: теплые перчатки, часы и даже водочные изделия. Начальник штаба Вашурин докладывает сведения о тяжелом положении 4 вдк (нашего соседа, сброшенного 20 февраля). Не имея других свободных сил, послал на помощь одну партизанскую роту. Командир партизанского отряда "Северный медведь" Барский недоволен, что его назначили в 329 сд, так как, видимо, он очень привык к самостоятельным действиям.
Интересуюсь боевым и численным составом вверенной мне группы и выясняю, что у нас осталось людей - 6252 человека, лошадей - 5165, винтовок - 3422, ручных пулеметов - 128, станковых пулеметов - 42, автоматов - 1047, противотанковых ружей - 19, 76-мм пушек - 24, 45- мм орудий -11, 37-мм зенитных орудий - 2, минометов разных, в том числе и 35-мм - 61. Эти цифры несколько увеличились за счет пополнения партизанами и из местного населения наших регулярных частей и за счет трофеев.
Сегодня замечено значительное оживление противника в воздухе. Целыми эскадрильями летают бомбардировщики противника и по моим предположениям знакомятся с целями, которые 17.03 разведал "Козел". С наступлением темноты штаб переходит на новый КП.

20.03.42. Мытищино
Приехали вчера в 23.00. Дорогой слышали гул наших самолетов, сбрасывающих нам грузы, и видели огни, вылетающие из их патрубков. Также летал самолет противника, сбросив несколько бомб в районах наших грузовых площадок. Вчера самолеты противника летали по 7 и 11 штук, но бомбы не бросали, за исключением Дорогобужа, где была бомбежка. Сегодня с утра самолеты противника также действуют активно. Вызвал офицеров, так называемых делегатов командования, и передал через них задачи для операции против окруженного гарнизона на ст. Угра. Вечером лично переезжаю на оперативный пункт управления вблизи ст. Угра.

23.03.42. Мытищино
Возвратился сюда в 6.20. Трое суток был в Нов. Петрово, откуда руководил частной операцией против окруженного в районе ст. Угра противника. Удалось добиться лишь частичного успеха, и мы овладели деревней Денисково, которую отрезали от остальных сил противника, причем было уничтожено до 300 человек немцев. У нас много потеряли партизаны, участвовавшие в этом бою. Партизаны, по моим выводам, менее пригодны для регулярных боевых действий. 
Вчера 9 пикирующих самолетов бомбили 8 вдбр в Денисково. Я все это наблюдал лично. Досадно, что нет наших истребителей. За последние 5 суток активность немецкой авиации заметно усилилась. Еще 21.3 партизанский отряд Петрухина влился в состав 329 сд. В этом отряде несколько более 100 человек. Интересуясь составом партизанских отрядов "Дедушка", я узнал, что на 17.3 они сами дали донесение (штаб 'Дедушки"): людей - 4397 человек, лошадей - 133, ручных пулеметов - 147, станковых пулеметов - 45, минометов 50-мм - 40 штук и 82-мм - 6 штук.
Ока Иванович Городовиков, пока меня не было в основном штабе, прислал телеграмму в качестве ответа на мое письмо. Он гордится нами и обещает оказать помощь в том, в чем мы больше всего нуждаемся (тов. Городовиков был инспектор кавалерии РККА).

24.03.42. Мытищино
Получена новая частная директива. От меня требуется выделить один кавалерийский полк и совместно с частью сил партизанского отряда Жабо создать сводный отряд для помощи остаткам ударной группы 33-й армии генерала Ефремова. Этот отряд начал создаваться в тот же день. В отряд вошел 2-й гв. кав. полк (из 2 гв. кд) под командованием майора Малино ва и батальон из отряда Жабо. 2 гв. кп имел в то время 346 человек, 2 орудия ПА, 2 орудия ПТО, минометов 82-мм - 2 и 50-мм - 1, станковых пулеметов - 4, ручных пулеметов - 8, автоматов - 70, остальные были вооружены винтовками.
Я считаю, что сегодня к исходу дня сводный отряд должен сосредоточиться западнее Знаменка. Общее командование сводным отрядом возложил на полковника Завадовского с частью штаба 57 кд. К сожалению, батальон от Жабо запаздывает. Задачу Завадовскому поставил лично, причем задача трудная.

О. И. Городовиков
Истекшей ночью с самолетов нам сброшены подарки от трудящихся Узбекистана, там есть даже шоколад и папиросы. В ответ на мои беспокойные вопросы, мой заместитель генерал Плиев прислал из Мосальска успокоительную радиограмму, где также сообщается о благополучном прибытии самолетом полковника Глинского, который должен вступить в командование 7 гв. кд. У меня были полковник Москалик и Русс. Первый из них командир 75-й, а второй начальник штаба расформированной 41 кд и остались они сверх штата. Всех сверхштатных командиров и политработников мы с комиссаром распределили по дивизиям, а часть взяли в штаб корпуса. Русс производит очень хорошее впечатление, а Москалика я знаю еще с 1940 года, когда он командовал 57-м (а может быть номер был другой) кавалерийским полком 14 кд и пригласил меня в Славуте на торжественное заседание по случаю полкового праздника. Дело в том, что я когда-то командовал этим самым полком, а в 1940 году был наштакором. У Москалика один глаз искусственный. Мною дано распоряжение командиру 1 гв. кд о восстановлении 114-го лыжного батальона как регулярной части, пополнив его за счет партизан и оставив в подчинении генерала Баранова. Этим распоряжением я стремлюсь к тому, чтобы удельный вес регулярных частей все более увеличивался, т. е. чтобы нас не захлестнула партизанщина. За счет окруженцев и партизан все время комплектовались и 329 сд, и 250 вдп, 8 вдбр и кавалерийские дивизии.
Полуторамесячный опыт дает право оценить такой порядок комплектования, как положительный. Самое важное в этом вопросе не допустить проникновения в наши части агентуры противника и политически враждебных элементов. Выяснилось, что 22.3 часть деревни Семеново занималась 3 гв. кп (бывший 96 кп).

25.03.42. Мытищино
Штаб отряда Завадовского находится Бол. Еленка, но в его подчинении один 2 гв. кп, так как батальон из отряда Жабо еще не прибыл. Генерал-лейтенант Ефремов запрашивает меня о месте и времени наступления сводного отряда Завадовского. Читаю боевые донесения и вижу, что в 1 гв. кд особых изменений нет. Наступила сильная оттепель, а мы все в валенках, хотя очень мокро.

26.03.42. Мытищино
Полковник Завадовский донес свое тактическое решение. Сегодня к нему прибыл батальон из отряда Жабо численностью 246 чел., одно орудие - 76-мм, одно орудие - 45-мм, 3 миномета 82-мм, 2 станковых и 8 ручных пулеметов, 12 автоматов.
По решению Завадовского отряд должен начать наступление сегодня в 22.30 между Знаменкой и Свиридово в направлении на северо-восток. Об этом я радирую генералу Ефремову. В качестве делегата командования послал в отряд Завадовского полковника Русса. Полковнику Москалику поручил проверить готовность обороны 329 сд, а майора Щербакова с той же целью — в 7 гв. кп. Из 1 гв. кд прибыл врид начальника ветеринарной службы и доложил о состоянии конского состава, причем в лучшую сторону выделяются лошади у Зубова и Борщова, неплохо у Князева, но зато у всех не хватает конского снаряжения, а где оно есть, то очень запущено. Прибыл ко мне командир партизанского отряда № 152 старший лейтенант Григорьев. Он имеет в своем подчинении 250 человек, хорошо вооруженных, и даже артиллерию. Сам он производит хорошее впечатление. Я поставил ему боевую задачу прикрывать Всходы с юга и контролировать железную дорогу вблизи Всходы.
8 вдбр захватила Русаново, воспользовавшись какой-то оплошностью противника. Погода сырая, даже мокрая, с сильным ветром. Авиация не появляется ни наша, ни противника. Отряд Завадовского начал наступление (23.30). Некто Тимофеев, видимо, за командира 11 кк (где же Соколов?), радирует, что занял автостраду и настаивает на оказании помощи и даже упрекает в медлительности. Дал ему объективный ответ, указав какие новые задачи сейчас выполняются. В душе не верю, что автострада захвачена, допускаю, что отдельные разъезды или ПРП ночью и выходили к автостраде. В связи с таянием снега и близким разливом рек написал боевое распоряжение. Думаю, что в ближайшие дни нам надо проявить активность в новых направлениях. Большого наступления в условиях данной погоды и при нашем широком фронте мы сейчас провести не можем, но нападение на отдельные гарнизоны противника даже в наших условиях делать необходимо. Поэтому как закончится операция Завадовского, так следует подумать о нападении на Сенютино. Истекшей ночью диверсионный отряд Верегитина взорвал оба пути железной дороги у ст. Свищево, но без крушения поезда. 27.03.42.
Несмотря на три атаки, которые провел отряд Завадовского, соединиться с Ефремовым не удалось.

28.03.42.
Еще четыре атаки Завадовского отбиты. Наши снаряды ПА 76-мм почему-то на 90% не рвутся, да и снарядов, по сути дела, почти не остается. Получено донесение, что противник вынужден усилить гарнизон в Свиридово, куда наступал Завадовский.
Сегодня прилетел У-2 и доставил нам газеты за 25 и 27 марта. Оценивая обстановку, я считаю, что нам надо временно перейти к тактике "малой войны", а именно, короткие нападения на отдельные гарнизоны, устройство засад на коммуникациях противника, разрушение мостов и железной дороги и небольшие частные операции. Погода сегодня солнечная, но еще ветреная. Самолеты противника часто пролетают над Мытищино.

29.03.42. Мытищино
Отряд Завадовского соединиться с силами Ефремова снова не мог и понес большие потери, после чего перешел к временной обороне.
В район станции Угра, который блокирован нами, противник с 10 самолетов Ю-52 сбросил грузы. Мы считаем, что это продовольствие и боеприпасы окруженному гарнизону противника.
Генерал Баранов доносит об активных действиях противника под Дорогобужем, однако противник, неся потери, отбрасывается в исходное положение. Я расцениваю эту активность противника, как действия с целью разведки.
Из Мосальска доносят, что получены новые штаты корпуса. В этих штатах штаб фронта, ссылаясь на опыт вверенного мне корпуса, рекомендует в каждом кавалерийском корпусе иметь разведывательный дивизион, а в дивизии - разведэскадрон. Вводятся также дивизионные школы сержантов. В 4.20 30.3 я слышал шум моторов самолета У-2, это значит, что прилетавший к нам самолет, возвращается обратно. Сегодня ночью следует ожидать посадки Дугласа, который должен захватить раненых.

31.03.42. Мытищино
Командующий фронтом ставит новые частные задачи перед вверенной мне группой:
1)полковнику Завадовскому искать соединения с генералом Ефремовым в другом месте;
2)произвести разведку в направлении Милятино с целью обеспечить предстоящее наступление навстречу 50-й армии генерала Болдина;
3)продолжать блокаду немецких гарнизонов в районе ст. Угра;
4)расследовать действия партизанского отряда "ФД" (командир отряда Гнездилов, военком Амиров).
Получены сведения, что ст. Угра занята или силами отряда Жабо, или 4 вдк; эти сведения очень радуют.

Уже вторую ночь обещанной посадки больших самолетов не было, но была сброска фузов. При непонятных обстоятельствах найден замерзшим капитан Гусев, являющийся офицером связи Западного фронта, который летел на У-2. 329 сд, перейдя в контратаку, отбила у противника очень оригинальный прибор для метания агитационных бомб с листовками. Я его смотрел, он очень похож на миномет, но интересно то, что ствол сделан из прессованного картона. Бомбочки, начиненные листовками, напечатанными на папиросной бумаге и уложенные в особом порядке, рассыпаются в воздухе. Назначенный мною начальником санитарной службы фуппы дивизионный врач 1 гв. кд тов. Глейх доложил, что вместе с партизанами общее количество раненых, находящихся в госпиталях, непосредственно подчиненных Глейху, 2800 человек. Из них: 903 чел. из 329 сд, 850 чел. из 2 гв. кд (в том числе 57 из 75 кд), около 600 чел. из 8 вдбр. Очень немного раненых из 1 гв. кд, но дело в том, что в этой дивизии имеется свой госпиталь, как есть еще не учтенные госпиталя у партизан. Предварительное распоряжение штаба фронта о предстоящем наступлении навстречу 50-й армии меня очень радует. Разведку организую очень тщательно и, кроме войсковой разведки от 8 вдбр и партизанского отряда № 152, поручил Кононенко организовать агентурную разведку. Прочел газету "Правда" за 30.3, где напечатана уже вторая статья о 7-й симфонии Шостаковича. Очень хочется послушать, хотя бы по радио.

 

Из документов, захваченных у противника (от декабря 1959г.)
Приложение № 1 к формуляру 296 ПД Перевод подлинника

Боевой доклад 3/519 пехотного полка, 296 немецкой пехотной дивизии с 16.12 по 31.12.1941 года.

16.12.41 г. Батальон провел день спокойно в Бугрово. По телефону лейтенанта Гаслер потребовали к старшему лейтенанту.

17.12.41 г. День прошел спокойно. В 16.00 часов командир должен был немедленно явиться на КП полка в Крапивно.
В 16.00 часов батальон маршем ушел в Одоев. Опять напряженный, продолжительный марш на 43 км. Особенно обледеневшие овраги перед Одоевым представляли большую трудность для транспорта, создавались большие пробки.

18.12.41 г. В 18.00 первая часть батальона достигла Одоева. Здесь батальону указали квартиры для отдыха, т. к. батальон имел задачу охранять Одоев с севера.
В тот же день 2/519 пехотного полка из Апухтино и Красное отбросил партизан назад.

19.12.41 г. В 7.00 батальон снялся, согласно приказу, и занял линию обороны на северной окраине Апухтино.
10 рота заняла оборону справа, 9 рота - слева. Им были (смотря по обстоятельствам) приданы один пулеметный взвод (тяжелые пулеметы) и отделение гранатометчиков.
42 рота осталась как резерв, в центре Апухтино.
Охранение на Анастасово выставила 10 рота. День прошел спокойно, врага не было заметно.

20.12.41 г. В начале этого дня поступили большие данные разведки. Разведывательные дозоры всех рот проделали большую работу, особенно в направлении Жупань, Глиничи и Нестерово.
Было заметно, что с севера угрожает опасность, т. к. там находились партизанские отряды.
Вечером поступил приказ о том, чтобы 3 батальон обеспечил охранение открытого левого фланга полка. Большая часть батальона была направлена для обеспечения северной стороны.

21.12.41 г. Утром батальон поставил 11 роту для защиты северной и северо-западной окраины Одоева, подкрепив этот участок 12 роты. 9 рота оставила один взвод для охранения Болодское. 10 рота - один взвод в Красное. В 14.00 этим взводам было приказано сжечь Болодское и Красное, т. к. положение ухудшилось: враг сильно теснил.
Около 20.00 поступило сообщение о том, что взвод Шлегеля (9 роты) вытеснен из Болодское и должен был отступать в Жупань. После этого старший лейтенант Гаслер сам направился в Жупань, чтобы опять взять Болодское.

22.12.41 г. В 0.30 минут поступило сообщение о том, что южная сторона Болодского опять занята одним взводом. Враг состоял из 50 - 60 человек красноармейцев.
Чтобы установить связь с 521 полком, 10 рота без взвода Гленцера, который находится еще в Красное, была выдвинута вправо. Но еще в пути 10 рота была отброшена обратно.
Чтобы избежать большую опасность окружения, 10 рота была переброшена для охранения юго-западной стороны Одоева.
В 9.00 часов КП батальона с восточной стороны Одоева был переведен на юго-западную часть Одоева.
Прибыл связист из 9 роты, который сообщил, что Болодское находится в руках врага, враг наступает на Жупань.
Старший лейтенант Гаслер погиб. Лейтенанту Мюллер было приказано немедленно отправиться в Жупань и принять командование 9 ротой. Лейтенант Мюллер привел роту в порядок и немедленно приступил к защите Жупань от врага, который уже овладел северной частью села.
В 14.00 часов поступило сообщение о том, что сила роты состояла из 46 солдат, которые имели 3 легких пулемета и один гранатомет.
В это же время немецкий самолет-разведчик сбросил на КП батальона сообщение о том, что по дороге Крапивна - Одоев двигается враг, два километра восточнее Одоева; численность врага - два полка.
Сообщение было передано полку, а имеющаяся у нас артиллерия немедленно открыла огонь.
В 14.00 часов согласно приказу, прибыл из Красное взвод Гленцера. Взвод получил приказ охранять юго-западную часть Одоева, где находилась 11 рота.
В 16.00 часов прибыла 10 рота, которая должна была установить связь с 521 полком. В это же время прибыла из Жупань 9 рота.
В 16.30 поступил устный приказ ротам о снятии батальона. 11 рота получила письменный приказ прикрывать отход батальона.
В 23.00 передовые части батальона достигли Сомово, где уже находился КП батальона. Марш был очень напряженным, т. к. было темно, и улицы обледенели.

23.12.41 г. В 2.00 штаб и часть 12 роты прибыла в Любанова, 10 рота маршировала дальше до Елизаветина и заняла там оборону вместе с 11 ротой, которая в 5.45 без потерь достигла Гроворонь. Разведка установила, что Филати (6 км севернее Елизаветино) врагом не занят, но
в Петровское, 2 км северо- восточнее от Филати, находятся большие силы партизан.
В 15.15 согласно приказу полка, полученному по телефону, батальон отступил. При отступлении батальона все села были сожжены, чтобы русские не имели возможности расквартирования.
В 17.00 батальон достиг Моротцы. В 18.15 батальон получил донесение от 10 роты о том, что она обороняет Спасское и Живатово.
Роте было приказано один взвод оставить для обороны, а остальным взводам прибыть в Моротцы.
В 23.00 прибыл связист от оставшегося взвода, который сообщил, что большие силы врага маршируют от Горбачева.
В 24.00 батальон оставил Моротцы.

24.12.41 г. 11 рота была оставлена для обороны Алексеевки. Утром на нее наступал противник. Не выдержав напора, рота отступила в Кармонье. В Кармонье выставили для обороны 10 роту, 2 взвода пулеметчиков (тяжелые пулеметы) и два отделения гранатометчиков (тяжелых). КП батальона с остатками батальона прибыл в Болодское для обороны угрожаемого северного фланга. Батальон пытался установить связь с 2/519 полка, который находился на правом фланге. Новая атака врага была отбита, и враг контратаками был отброшен назад.
В 16.00 поступило донесение от 11 роты о том, что заметны костры в восточном и юго-восточном направлении.
В 21.00 батальон получил донесение о сильном шуме в направлении от Алексеевки. В это же время прибыл унтер-офицер Лоренц (из 10 роты). Рота установила связь с 2/519 полка.
Из донесения Лоренц стало ясно для нас, что 2/519 находится также в плохом положении, и густой лес представляет большую опасность, т. к. ввиду отсутствия людей лес не занят.
Никто не верил, что батальон продержится на этом месте, т. к. русские могли напасть в любое время.
Один за другим с линии обороны солдаты являлись к командиру роты, чтобы получить шоколад и сигареты, которые принес казначей на переднюю линию, как рождественский подарок.

25.12.41 г. Ночь прошла спокойно. Туман сгущался. Русская разведка натолкнулась на выставленный нами передовой отряд и была уничтожена. Из высказывания одного пленного стало ясно, что русские намерены на новом левом фланге на северо-востоке (на Полянку) пройти и там перейти Оку.
В 10.00 часов командир 12 роты поехал с адъютантом на санях на КП полка в Дурново, чтобы там ознакомиться с новой линией обороны, которая должна была строиться другим подразделением на Оке. К сожалению, на участке нашего батальона сделано очень мало. Только в 4-х местах приступили к строительству этой линии. Судя по местности, для обороны выбрано хорошее место.
В 12.00 противнику удалось севернее и южнее прорвать оборону батальона. Большой массой прорвался противник и занял Горбачево после упорного, но непродолжительного боя с взводом, который был оставлен для обороны Горбачево. Удержать это место было нельзя. Командир батальона с согласия полка решил перейти на ту сторону Оки и занять там линию обороны. Отход был проведен в последние минуты перед нас туплением больших сил врага с Горбачево. Была большая опасность оказаться всему батальону отрезанными. 11 рота оставила один взвод, как форпост в небольшом лесу. Однако вечером противник занял этот лес. Чтобы обеспечить оборону левого фланга, полк приказал роте "Розенбаум" один взвод оставить в Сныхова, остальные два взвода должны строить оборону 3/519 полка в Береговая. Ночь с 25 на 26 прошла спокойно.

26.12.41 г. В 5.00 часов поступил новый приказ полка, согласно которому противотанковое отделение 296 направлено в Кандратово для обороны фланга. Было предусмотрено, что 2/234, который был подчинен полку, после вступления в Свиная должен там закрепиться и это место использовать как опорный пункт. В обед командир противотанкового взвода сообщил, что одно ружье выбыло из строя.
В 12.00 часов в Беседино прибыло пополнение: 12 офицеров и 60 солдат с повозками и полевой кухней. Повозки немедленно были отправлены обратно в обоз в Ходыкино. Унтер-офицеров и солдат нужно было распределить по ротам, но в это время 10 рота сообщила, что враг на левом открытом фланге перешел Оку. Это было возможно, т. к. была сильная метель и дальше 50 метров было ничего не видно. Часть пополнения была вооружена винтовками и отправлена в 10 роту. Погода улучшилась. Переход русским в колхозе (севернее Береговая) удалось преградить, но не было уверенности в том, что русские дальше (севернее) не проникли вперед. После обеда русским удалось опять проникнуть в колхоз. Лейтенант Мюллер был послан на передовую линию, чтобы выяснить создавшуюся обстановку и самому руководить контрударом. С большим мастерством он сделал это, и ему удалось на КП в Беседина возвратиться.
2/234 под командой ст. лейтенанта Штурм состоял только из одной роты и находился в Свинова...

28.12.41 г. Связь была прервана. Радио также не передавало никаких действий.
Немедленно было направлено две группы разведчиков под руководством фельдфебеля Лаппман и унтер-офицера Кильгер, чтобы восстановить связь на Береговая. В это время русские опять проникли в Береговая и заняли несколько домов. Враг появился также и с северной стороны, и положение вновь стало очень серьезным. Командир был вынужден просить подкрепления из 2/519 полка. Лейтенант Донат объединил все части 1 АП/296,2/234 и штаба 3/915 и пытался отбросить русских. Лейтенант Гиммельбах, находив¬шийся в этой боевой группе, пропал без вести. Медленно шла ночь. На рассвете стало заметно, что волна за волной русские приближались к селу, некоторые из них были уже в нескольких метрах от КП.
Батальон понял, что он оказался в окружении, но никто не знал, держат ли еще оборону другие роты.
В Беседине нас было мало, но мы вынуждены были бороться с в несколько раз превышающими нас силами противника. В эти часы отчаяния мы заметили с северной стороны движение колонны. Мы думали, что это едут тоже русские: началась уже стрельба. Однако, когда мы сделали условный световой сигнал (выстрел) со своей стороны и получили ответ от колонны, мы поняли, что это едут к нам на помощь из 2/510 полка.
Нам удалось опять вытеснить из села противника и отбросить его назад. Минимум 300 русских трупов усеяли Беседина. Не меньше 36 тяжелых пулеметов оставили здесь русские. Это был тяжелый день, который пережил батальон.
Согласно приказу полка, батальон был отозван и направлен в Хочево, как резерв полка.
Адъютанту было поручено снять с вокзала Белева 1/521 полка, который совместно с 2/519 должен был установить в наступлении, а после опять возвратиться на старое место обороны Оки.
В 16.00 часов 2/519 и 1/521 перешли в наступление, не встретили никакого соприкосновения.
Часть 3/519, которая находилась в Береговая, перешла в Хочево, где была встречена с большой радостью находившимися там подразделениями данного батальона.
В 23.00 поступил приказ, чтобы батальон немедленно отправился на вокзал Белева, как резерв дивизии. В 23.45 батальон дал приказание ротам в 2.00 прибыть на вокзал Белева.

29.12.41 г. В 5.00 батальон расквартировался в Белеве. Адъютант установил связь с дивизией. Ввиду того, что роты слишком ослабли и по численности равняются только взводу, 10 рота, имеющая 2/28 человек была влита в 9 роту; командование ротой поручено Мюллеру. 11 рота получила 20 человек пополнения, т. к. в это время имела убитых, раненых и пропавших без вести. 11 рота также была влита в другие роты.
Из 5 офицеров, которых еще имел батальон, лейтенант Мюллер и лейтенант Донат ранены.
В жестоких боях 25-28.12.41 г. батальон потерял не менее 100 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
Днем, когда батальон несколько часов отдыхал, командир батальона издал приказ, в котором выражал благодарность каждому офицеру, унтер-офицеру и солдату за огромные напряжения последних дней, которые были почти нечеловеческими напряжениями.

30.12.41 Г.В4.155 батальон получил приказ дивизии немедленно прибыть в Тулина, чтобы быть на опасном левом фланге резервом полка. В 11.45 батальон достиг Тулина. 2/234, который должен был там находиться, отсутствовал. Немедленно посланная разведка установила, что Слобода взята врагом. В 20.00 поступил приказ в 24.00 занять оборону в Долгая.

31.12.41 г. В 0.00 часов батальон пошел в Долгая. Чтобы не попасть в места, уже занятые врагом, батальон должен был делать большой обход на восток и в 7.00 достиг Долгая.
9 и 11 рота находились уже как форпосты на северной части Вейно. Врага не было заметно. Батальон занял оборону. 11 рота заняла оборону справа, 9 рота - слева. Батальону придали отделение саперов, которым было приказано немедленно подготовить к взрыву трех мостов через реки у Вейно.
Вечером командир батальона издал приказ, в котором пожелал всему личному составу счастья и здоровья в новом году.
С подлинным верно: Начальник 7 отделения поарма 61
майор – Гавронский

"Эти записи представляют интерес потому, что на этих участках наступал и преследовал 1 гв. кк и его части. Поэтому интересно сопоставить мой дневник за эти дни". П. Белов (пометка карандашом).