Рассказы о чёрных копателях

Тема в разделе "Литературное творчество", создана пользователем fantom1, 27 июн 2015.

  1. Offline

    fantom1 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    18 ноя 2014
    Сообщения:
    1.728
    Спасибо SB:
    6.351
    Отзывы:
    190
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородчина
    Имя:
    Стас
    Интересы:
    история под пивко
    Не нашёл нужного раздела это тема для любителей читать...о нас..чёрных копателях ...как с лёгкой руки ОФИЦИАЛОВ нас окрестили..всех любителей истории...Если тема не в том разделе прошу перенести. в соответствующий...

    Начнём....
    --------------------------------------------------------------------------------------------

    Было это, короче, года два с лишним назад. Как раз на майские. Я тогда как копатель не совсем опытный был, только второй прибор свой купил. И вот сижу я, думаю, куда бы и с кем на девятое мая ломануться. Листаю литературу, потихоньку карты просматриваю. И нахожу я забавное описание одной ярмарки. Сельцо Коквино Московской губернии, помещика, надворного советника, Михаила Дмитриевича. Что забавно, этот Михаил Дмитриевич и был автором-составителем этого списка ярмарок. Вот что он пишет: «В этом сельце, на погосте, бывает ярмарка один только день в году, после Пасхи, в десятую пятницу». И приезжают, мол, на нее купцы из Дмитрова. И привозят всякие мелочные товары – иглы там, пуговицы всякие, запонки, платки и прочую хренотень. И расписано подробно, как до этой ярмарки от Москвы добраться.
    Смотрю я в карты-межевки, и вижу, что погост от села этого достаточно далеко расположен. Я, помню, катался в том районе, места новые выискивал. И вспоминаю я четко, что сельца этого сейчас уже нет, а вот место, на котором оно стояло, забором огорожено. И таблички всякие висят, мол, ферма, территория частная, «стой-стреляю!» и все такое.

    И решил я погост этот проверить. На форуме объяву повесил, так, мол, и так, кто хочет – присоединяйтесь. Начал народ потихоньку собираться. Причем, несколько человек, те, кто поопытней и копают давно уже, позвонили мне, да отписали, что делать в этом Коквино нечего, ферма там сейчас, не пустит туда никто. Но мне-то в это сельцо и не надо было, меня погост интересовал, а там километра два расстояние. В общем, прямо девятого, с утречка, мы туда выдвинулись. На Рогачевке собрались, да к месту потихоньку передвигаемся. Кавалькаду нашу, конечно, надо было видеть. Впереди я на тракторе своем, за мной – мерседес пятисотый, кабриолет. И клиренс у него такой маленький-маленький. За ним форд фьюжн, цвета баклажан. А замыкает все это дело старенький Фронтеро, джип опелевский. Такой вот дурацкой колонной мы пробираемся по району, место, значит, ищем. Как дорога закончилась, я недоприводным нашим говорю, давайте-ка ребятки, к нам в джипы пересаживайтесь, сейчас оффроад начнется. А им, прикиньте, пофигу. Мы, говорят, без ваших джипов проедем. И что вы думаете, прямо до места добрались, чертяки, ничего себе не оторвали. Как этот кабриолет немецкий по полю русскому днищем скреб – это надо было видеть. Картинка – та еще была. Да еще и в день Победы. Смех, короче.

    Ну а дальше все просто. Полянку, на которой погост стоял, мы быстро локализовали. И пошли ее в семь приборов прочесывать. Первую находку Григорий тогда поднял, тот, что на «мерсе». Катькину деньгу в сохране достойном. Потом и у остальных находки пошли. Настасья Пална моя, она еще тогда со мной ездила, у лесочка копеечку отличную вытащила, Николая первого. В общем, после десятой монетки поняли мы, что место мы нашли точно, и что именно здесь эта ярмарка и была раньше. Ну, ходим мы, короче, по полянке, у всех находки прут, а у меня – хоть бы что. Прибор новый, у меня с ним только второй выезд. Привыкнуть не успел еще, хожу, мучаюсь. И ведь, главное, обидно так – место нашел, всех сюда вытащил, а находок – ну ни одной. Хожу грустный, клюшкой размахиваю. И вдруг – сигнал. Да хороший такой, уверенный. В колее тракторной. Я лопаткой поддеваю, смотрю – блестит. Достаю – матерь Божья! Рубль! «Катькин», то бишь, Екатерины Второй. Да сохран такой чудесный – как только что из под станка. Портрет четкий – каждая складочка прорисована, а герб на обратной стороне – вообще в идеале. И орел, и всадник с копьем.

    Позвал я народ, все собрались, рубль тот обсуждают. Естественно, копать тут все начали с энтузиазмом утроенным. Час копаем – и ничего. Ну, в смысле, медяшки есть в количестве, а рублей больше нет. Настасья Пална моя, правда, крестик серебряный подняла еще, красивый такой, старообрядческий, века восемнадцатого.

    В общем, загрустили мои попутчики, давай, говорят, на новое место выдвигаться. А у меня в окрестностях еще пару деревенек было припасено. Приехали на второе место, только расчехлились – фермеры бегут. Муж с женой, нервные такие. Вы, орут, на частной собственности ямы, значит, копаете. А мы-то и покопать еще толком не успели, так, пару медяшек убитых подняли с краю, да и все. Успокоили мы фермеров, на третье место двинулись. Заходим на холм, на котором, по картам, деревенька стояла, начали долбить – одна война: патроны, гильзы от снарядов, пара фундаментов разрушенных, кирпич кругом. Короче, не коп, а мучение одно. Спускаемся вниз с другой стороны, а там – позиция артиллерийская, раскопанная до основания. Снаряды лежат, какие то железки ржавые – типа все, что от пушки осталось. И памятник рядом стоит – небольшой такой, со звездочкой. Видать, наши коллеги, те, кто по войне роет, позицию эту вскрыли, бойцов наших подняли, да тут же и похоронили. Из всех только лейтенанта одного по медальону опознали, а остальные так и указаны – мол, боец неизвестный. В общем, постояли мы у памятника, о бойцах подумали грустно, да разъехались. Как потом оказалось, Григорий на первое место вернулся, до вечера копал, да ничего кроме меди не нашел.

    Вернулся я на дачу, благо, у меня она рядом, километров двадцать всего. Сижу, о рубле думаю. Ну не мог он там один оказаться. Ценность-то большая по тем временам, не теряли рублей часто. Их, скорее, в клады зарывали. И вот я под пивко на даче и размышляю, а не клад ли там? Рубль тот сфоткал, на форум залил. Сижу – пивасик попиваю, поздравления от коллег принимаю, а сам думаю – кладик там или нет?

    В общем, решил я на следующий день опять туда ехать. Другие рубли искать.

    Тут как раз Палыч позвонил, ну вы его знаете, копатель авторитетный. Увидел мою находку на форуме, да тоже озадачился. Говорит, а не думаешь ли ты, Серый, что там клад распаханный. А я ведь именно так и думаю. В общем, договорились мы с ним на следующий день нашу догадку проверить. Палыч место это знал, он был один из тех, кто меня отговаривал туда ехать. Я ему поточнее рассказал, где находки были. Короче, пока я с утра от пива отходил, да до места добирался, звонит мне Палыч – так, мол, и так, Серый, я еще один рубль поднял. Приезжаю я туда – и давай копать. Свой рубль Палыч в метре от моего поднял, в соседней колее. Даже год близкий, у меня 1776, у него – 1772.

    Короче – копаю. В каждом писке прибора рубль мерещится. Долбился целый день – не нашел ничего. У остальных тоже пусто. Возвращаюсь я на дачу, и еще больше по пиву ударяю. В интернет залез – на молотке такие рубли тысяч по тридцать выставляют. Тут-то меня и накрыла лихорадка. То, что Палыч рубль в метре от моего поднял – точно на клад распаханный указывает. А если клад, то рублей там этих не меньше десяти точно. И каждый по штуке баксов. Да там десятка грина минимум!

    В общем, накрывает меня все больше и больше. Кушать не могу, только пивом и питаюсь. Сижу, планы грандиозные строю – еще один выходной впереди, надо ехать туда, грунт прямо слоем снимать. Думаю – брать своих узбеков, что на даче у меня работают, или только Настасьей Палной обойтись. Тачку уже в машину загрузил. Чтобы, значит, грунт в тачку снимать, да на чистое место отвозить, потом его проверять маленькой катушкой, дабы не пропустить ничего.

    Семья спать ложится, а я заснуть не могу – все о рублях грежу. И уже не десять тысяч зеленых, а все двести мне мерещатся. Лежу, воображаю, как клад тот я подниму, начальству заявление на стол положу, да со всей семьей на Гоа на год-другой уеду.

    Мучился так полночи, ворочался. А часа в три-четыре утра откровение мне случилось. Чувствую я, так явно, как по телевизору – мол, не нужно тебе, Серега, туда ехать. Не стоит это того. Даже если найдешь ты клад, не принесет он тебе счастья. Потому что, если дается тебе что-то – бери и радуйся, но если судьбу насиловать и пытаться взять то, что тебе не положено – ничего хорошего из этого не выйдет. И когда я понял это, такая благодать меня накрыла – даже не описать. Обнял я тогда Настасью Палну, да заснул счастливый. На следующий день занялся делами по даче и никуда не поехал. И такое мне умиротворение от этого пришло – сказка просто.

    – Серега, только не говори, что ты больше туда не вернулся, на это поле, – Егор недоверчиво смотрел на него сквозь четвертую уже кружку пива.

    – Почему «не вернулся»? Вернулся, конечно. Через пару недель, когда уже на эти рубли мне практически параллельно было, метнулись мы туда с Палычем и еще с двумя бойцами – Геной Бегуном и Кирюхой. Методично, метр за метром, сняли грунт. Прозвонили каждый сантиметр аж тремя разными приборами.

    – И что?

    – А ничего. Штук пять денежек лизкиных да полушек катькиных подняли, да пару чешуек поздних. И ничего. Рублей не было.

    – Может, площадь небольшую снимали?

    – Да если бы. Метров семь на двадцать. На два штыка вниз, местами на три. До материка дошли. Нет рублей и все тут. В общем, понял я тогда, что была это золотая лихорадка у меня. И что я ее победил своевременно. Сохранив остатки своего психического здоровья.

    Серега победным жестом грохнул пустую кружку об стол и начал звать официантку, чтобы разжиться новой.

    – Да, – задумчиво проговорил Егор. – Клады, это вещь такая, стрёмная. Когда я свой первый клад поднял – бабушка моя умерла через несколько дней. Любил я ее очень. Да… – Он замолчал на какое-то время. – За все надо платить.


    http://detectivebooks.ru/book/30060439/?


    Продолжим???

    Ночью Леха долго не мог заснуть. Все ворочался с боку на бок, в голову лезла всякая чушь. Мерещился Казимир Карлович с конфетой от Жоржа Бормана в одной руке и пачкой свежеотпечатанных зеленых банкнот в другой. Он смеялся, острил, сыпал скабрезными шутками. Потом заявилась пышногрудая красавица с искусственным членом, что-то томно шептала и скалила клыки вампира.
    Не успел Леха толком отключиться, как противно задребезжал старый будильник. Леха нехотя встал, протер глаза. Часы показывали ровно пять. Пришло время собираться.
    Наскоро позавтракав и кое-как приведя себя в порядок, Леха закинул в рюкзак пластиковую бутылку с водой, пару бутербродов, планшет с картами, лопату, металлоискатель и подался прочь из квартиры.
    Несмотря на раннее время, а было-то всего около шести, город ожил. Машины сновали, словно в разгаре дня, пешеходы спешили по своим надобностям: кто бежал на работу, кто выгуливал собак, а кто и возвращался с ночной попойки, едва держась на ногах. И не было никому из них ровным счетом никакого дела до человека в камуфляже, армейских ботинках, кепи а-ля вермахт и натовским рюкзаком за плечами. Леха платил им той же монетой, обмеривая снисходительным взглядом, презирая за суетность и приземленность. Что их дела? Мышиная возня, не более. А он, черный следопыт, спешит заняться настоящим делом, но вовсе не повседневной житейской рутиной.
    Дремлющий мент на входе в метро не обратил на Леху никакого внимания. Да мало ли народу шляется в камуфляже? Рыбаки, охотники или просто бомжи. Таких нынче тысячи.
    В метро Леха не задержался. Проехав пару станций, выскочил из грохочущего подземелья как пробка из бутылки шампанского. Он спешил купить билет и занять место в маршрутке. Хоть путь и не был дальним, но все же хотелось кинуть кости на сиденье, а не ютиться среди толстых деревенских баб и краснорожих мужиков, от которых за километр разило перегаром.
    Дорога больше всего раздражала Леху. Как путь к месту копа, так и возвращение домой. Особенно доставали переполненные электрички с их непомерной суетой, возней, плачем младенцев, визгом поросят, кудахтаньем домашней птицы, пьяными криками, азартом карточной игры, ведрами, сумками, рассадой и прочей дрянью. Но Лес стоил того. И в том Леха убеждался каждый раз.
    Сердце Лехи начало нервно постукивать, сбиваясь с привычного ритма. Он чувствовал приближение Леса, его неповторимую ауру и волшебные флюиды. Зимой, когда мороз сковывал землю, а снег скрадывал чувствительность металлоискателя, он впадал в глубокую депрессию, переживал страшную ломку вроде той, что испытывает закоренелый наркоман, лишенный спасительного зелья. И каждый раз, вступая в Лес, он оживал, полнился духом свободы, впитывая жизненную силу. Он забывал обо всех невзгодах, семейных дрязгах, обидах, пустом кармане и прочих житейских мелочах. Он жил Лесом, стал его частью, и стремился к нему как путешественник, изможденный дальней дорогой стремится к родному очагу. В том была его вера и непреодолимая сила. Только здесь, в Лесу, он чувствовал себя человеком.
    Вот и нужная остановка. Леха с трудом пробрался сквозь толпу, спрыгнул со ступенек маршрутки на обочину и вздохнул полной грудью. Этот вдох стал частью ритуала встречи с Лесом. Машина тронулась, обдав недавнего пассажира выхлопными газами. Но Леха плевал на подобные неудобства, ведь там, за трассой, уже темнел заветный Лес.
    Леха оглянулся по сторонам, перешел дорогу и двинулся напрямик через убранное поле. Здесь стояла колючая стерня, но Леха все равно опустил глаза вниз. Эта странная, если смотреть со стороны, привычка выработалась на протяжении многих лет поиска. Только ничего не смыслящие невежды глядят вперед, не замечая того, что творится под ногами. А ведь там могут ожидать путника приятные сюрпризы, будь то гильза или монета. Однажды прямо на проселочной дороге он нашел свою первую немецкую прягу. Железная, раздавленная колесами автомобилей, она казалась ни на что не годной. Но в умелых руках она обрела вторую жизнь и была провалена заезжему барыге за целых десять баксов! Но дело тут не в деньгах, по которым в буквальном смысле ходят обычные люди, а в неописуемой радости находчика и первооткрывателя. Никакими деньгами не измерить столь сильное чувство.
    Его интересовала южная опушка. Тут, через поле, рукой подать. Именно там, если верить интернету, располагались советские позиции. На них и нацелили удар части "Мертвой головы". Танки и прочая тяжелая техника шли, скорее всего, по шоссе, отмеченному и на военных картах. Немецкой же пехоте досталась нелегкая задача - выбить русских с опушки. Если дело дошло до рукопашной, то там вполне могут быть интересные находки.
    Поле осталось позади. Ничего путного Леха там не нашел. Попался на глаза лишь один осколок, вымытый летними дождями. Но такого добра тут хватало. Вся земля вокруг нафарширована военным металлом и звенит, почти не переставая. Трудно найти чистый участок даже для того, чтобы отстроить как следует прибор.
    Вот и долгожданный лес. Леха пробрался через колючие заросли терновника и оказался в царстве вечного сумрака. Там, на поле, дикое летнее солнце да тоскливая песнь одинокого жаворонка. А здесь, под кронами вековых деревьев, долгожданный покой, щебет птиц, жужжание насекомых и нежный шелест листвы, перемешанный с дивными запахами, утонченными ароматами. Куда там восточным благовониям, приторным и резким?!
    Леха шел не спеша вдоль опушки на восток, хрустел прошлогодней листвой да сухим валежником. Изредка ему на пути попадались пустые водочные бутылки, ржавые консервные банки и прочие следы пикников и пьяных оргий. Приходилось только удивляться человеческой настойчивости и глупости. Гуляк непременно манило в лес, будто тот обладал притягательной магической силой. И при этом человек норовил все изгадить и изломать. Ладно на опушке, но даже в самых дальних и непроходимых дебрях попадались алюминиевые водочные пробки. А они, сволочи, звенят как монеты!
    Пройдя метров триста, Леха увидал первый блиндаж. Потом второй, третий. Пошли треугольные стрелковые ячейки, небольшие окопчики. Там и сям виднелись заплывшие воронки.
    - Все, приехали, - сам себе скомандовал Леха. Неспешно снял и расшнуровал рюкзак, достал металлоискатель и принялся собирать прибор, после чего включил его, отстроил от земли и взмахнул катушкой.
    - Ну, с Богом.
    Первый взмах и первый хрюк. "Низкий тон, мелкое железо", - подумал следопыт. Теперь все просто, и он отдался во власть ветреной и капризной Фортуне. Мало иметь хороший прибор и многолетний опыт. Порой все зависит от слепого везения. Можно запросто не домахнуть, пройти мимо цели, не понять сигнал. Сколько раз так бывало. А еще надо слушать прибор. Знания того, что железо дает низкий тон, а цветной металл - высокий, слишком мало. В этом, на первый взгляд, нехитром деле, есть масса нюансов. Иногда поймаешь хороший сигнал, проведешь над целью несколько раз катушкой, а он, мерзавец, либо вовсе исчезнет, либо в железо перейдет. Копать все подряд замучаешься, да и не для того дорогой прибор покупался. Вот здесь пригодится опыт и интуиция. А высокий тон может давать и большое глубокое железо. Каска, например, или массивный осколок из легированной стали.
    - Ну, сволочи, поперли! - сам с собой разговаривал Леха. - Комарье проклятое!
    Его не угнетало одиночество, а разговаривал он с самим с собой от нечего делать. Он не любил шумные кампании, не любил делиться добытой в буквальном смысле потом и кровью информацией. Впрочем, ею делиться никто из коллег также не спешил. Конечно, он мог поехать с кем-нибудь, но для этого, как минимум, его должны соблазнить колесами. Но тот, кто такие колеса имел, имел и сколоченную бригаду, где чужаков не слишком-то жаловали. Конкурентов никто не любит.
    Металлоискатель приятно запищал. Такой звук всегда радовал и вселял надежду. Что там у нас на этот раз? Интригующее, щекочущее нервы ожидание, давало определенный кайф копарю. Что там приготовила ему земля-матушка? Медный снарядный поясок, гильзу, монету? Никогда доподлинно не знаешь, что ждет тебя. Конечно, с опытом приходит понимание определенной вероятности, но только вероятности, не более. Да и то сказать, гильзы тоже разные бывают. Иногда попадаются с редкими клеймами на донцах. С арабской вязью или эсэсовскими рунами, например.
    На этот раз предчувствие Леху не обмануло. Так и есть, обычная гильза от "трехлинейки". Но и такое добро он не выбрасывал. Сунул находку в противогазную сумку, которую носил именно для таких целей - складывать туда всякий хлам.
    За час он наковырял с десяток гильз и "лимонку" без запала. Медные снарядные пояски не в счет. Столь скромное начало не вдохновило Леху. Самый обычный боевой лес с самыми обычными находками. Но тогда зачем некто неизвестный дал ему координаты? А деньги? Это ни в какие ворота не лезло! Нет, что-то здесь не клеилось и не сходилось. Поразмыслив немного, Леха решил подойти ближе к опушке и прозвонить бруствера ячеек.
    Уже на подходе попалась шинельная советская пуговица, чуть поодаль прорезная пряга со звездой и остатками кожаного ремня. Вблизи одной из ячеек Леха увидал воронку. Не исключено, что бойца убило осколками и засыпало землей. Бруствер звенел не переставая. Тут Леха отыскал несколько обойм с патронами и противотанковую гранату. В самой ячейке тоже что-то пищало и хрюкало. Металлоискатель давал смазанный сигнал, переходя с цветняка на железо. Походило на что-то глубокое и длинное. Неужто ствол? Леха отложил прибор в сторону и принялся копать. Наткнулся на раздавленную стеклянную флягу. Потом выкопал противогаз. Маску посекли осколки. Сквозь отверстия проросли корни кустарника и лесных трав. Гофрированный шланг также порядком испорчен, а фильтр прогнил во многих местах и сыпался углем. Антуражная находка, но совершенно бесполезная.
    Леха прозвонил яму. Сигнал не исчезал. Копарь вновь принялся долбить слежавшуюся землю, рубить надоедливые корни и отмахиваться от наседавших комаров. На втором штыке саперка наткнулась на что-то и заскрежетала. Железо. А ведь там запросто могла оказаться минометная мина или снаряд. Леха осторожно прирезался, обкопал находку. Пощупал рукою. Что-то длинное и тонкое уходило в стену окопа. Придется разворотить всю ячейку.
    Леха успокоился. Никаких вопов тут не было. Почему-то все пугают именно ими. Конечно, если бить их молотком, пытаться разбирать или кидать в костер, то до беды не далеко. Леха не боялся подорваться, потому как ничего подобного вытворять не собирался. Он четко усвоил одно из основных правил поисковика - не приставай к вопу, обходи его стороной, и он тебя не тронет.
    Между тем работа была кончена. Черный следопыт потянул находку на себя. И вот, на свет божий, после шестидесятипятилетнего заточения показались остатки "трехи" с примкнутым штыком. Затвор взведен. Наверняка патрон загнан в патронник. Боец не успел сделать последний выстрел. Немецкая пуля или осколок опередили его.
    Впрочем, Леха не сильно обрадовался. Ствол есть ствол. С таким добром и менты принять могут. Да и тащить почти полутораметровую дуру через весь город он не собирался. Вот если бы "Наган" или "ТТ". Это совсем другое дело. Подобный товар пользуется постоянным спросом.
    Леха прикопал винтовку, утрамбовал землю и аккуратно засыпал схрон прелой листвой и сухими сучьями. Пусть лежит на черный день. Глядишь, еще сгодится.
    Близился полдень. Голод напомнил о себе. Леха вспомнил, что с пяти утра ничего не ел и решил перекусить. Не выключая металлоискатель, он сел на какое-то бревно, достал из рюкзака припасенный сверток и попотчевал себя нехитрой снедью. Была такая примета у копателей - если не прет с самого начала, то обязательно будет что-нибудь после обеда. Леха торопился, желая проверить байку. Покончив с бутербродами, он сделал несколько шагов и поднял гильзу от карабина "Маузер". Стало быть, немцы все же брали позиции штурмом. Если так, то наверняка самое интересное ожидает копателя именно у опушки.
    Еще пару шагов и вновь цветной сигнал. "Ну, давай!" - подбадривал себя Леха. - Ага, крышка от "колотухи". - Так коллеги называли немецкую наступательную гранату образца двадцать четвертого года. - "Если есть цинковая крышка, то где-то рядом и немчик пробегал" - рассуждал Леха.
    По пути к первой линии обороны ему попался с десяток гильз, две пуговицы, обломок гансовского штык-ножа, монетка в один пфеннинг и вторая крышка от "колотухи".
    Внимание Лехи привлекла изрядно заплывшая ячейка у самого края леса, поросшая густым терном. Она была мельче других, что казалось довольно странным. Никаких воронок рядом. Ячейку явно кто-то намеренно засыпал, а потом земля немного просела. Но зачем? Кому в голову взбрело засыпать ячейку? Леха продирался сквозь кусты, прозванивая все вокруг. Пока ничего интересного не попадалось, если не считать нескольких немецких патронов.
    У края ячейки что-то пискнуло. Нет, не осколок. Сигнал вновь поплыл, перескакивая с минуса на плюс. Что-то большое и глубокое. Леха вновь взялся за лопату. Всем лес хорош, но копать в нем - одно мучение. Тут и штыковая не всегда справляется, а что уж говорить о саперке!
    Слежавшаяся земля поддавалась с трудом, неохотно раскрывая свои тайны. По лицу текли ручьи пота, заливая и щипля глаза. Леха время от времени утирался кепкой. Руки его, исцарапанные колючками, покраснели от натуги. Приходилось рубить толстые корни. Но что делать, охота пуще неволи. Азарт брал свое. С чем можно сравнить это чувство? Разве что с томительным ожиданием игрока в рулетку, когда шарик брошен. Черное, красное... Вожделенный выигрыш совсем рядом.
    Лопата чиркнула о железо, издав характерный звук. Стоп! Леха вновь ощупал находку. Нет, не воп. Нужно обкопать. Там что-то большое. Уходит в сторону и глубину. Пришлось прирезаться со всех сторон. Проклятые корни! Леха принялся аккуратно вынимать землю руками. Да, что-то большое и округлое.
    - Каска! - не помня себя от радости заорал Леха на весь лес.
    Ему повезло. Это и в самом деле была каска. Немецкая, с остатками зимнего камуфляжа. Там, где коррозия не сделала свое черное дело, местами проступал родной окрас.
    Сердце заходило ходуном, впрыск неимоверной дозы адреналина заставил позабыть об усталости, жаре, комарах, пауках и корнях. Лишь одна мысль не давала Лехе покоя - это потеряшка или хозяин где-то рядом? Если верно последнее, то ему дважды повезло. Найти "лежак", боевое захоронение, голубая мечта любого "черного следопыта". Немец во всей амуниции не чета голому красноармейцу. Тут хабара хватит!
    Убрав всю землю, Леха аккуратно поддел каску пальцами и потянул ее на себя. Та нехотя поддалась. Подбородочный ремень был все еще в земле.
    Металл обо что-то глухо ударился. В спине предательски кольнуло, голова закружилась... Через пару мгновений наваждение прошло. Леха вытащил находку и увидел на дне раскопа череп. Он лежал затылочной частью вверх. Подбородочный ремень немного сдвинул его и нижнюю челюсть.
    - А вот и хозяин! - расплылся в довольной улыбке Леха. Теперь удача заглянула и к нему в гости. Такие находки попадаются не каждый день. Захмелев от радости, не обращая ни на что внимания, Леха принялся рубить кусты и закладывать новый раскоп. Нужно вскрыть всю ячейку.
    Перед тем, как продолжить раскопки, Леха извлек череп, осмотрел его и положил рядом на бруствер. Золотых зубов у покойника не оказалось. Свои, родные, стояли на месте. Ни один не выпал. Видать, молодым погиб. Лет двадцать, двадцать пять, не больше. Лишь только одна мелочь в оскаленных останках привлекла внимание Лехи. Кто-то изуродовал мертвецу лицо. Пуля вошла близ переносицы и вышла в области затылка. И странное дело. Как чудно корни трав опутали череп, оставив на грязно-желтых костях следы тлена. А в самом черепе находилась прелая дубовая листва. Видать, мышь-землеройка устроила в нем лежбище.
    Работа кипела. Леха снял штык на двух квадратных метрах. Прозвонил раскоп. Железо хрюкало тут и там, переходя местами в четкий цвет. Теперь все сомнения отпали - Лехе попался настоящий боевой немец.
    Через пару часов раскоп был готов. Пришлось углубиться почти на три штыка. Теперь осталось самое интересное - расчистить останки. Аккуратно, желательно ножом, чтоб ничего не повредить.
    Первым делом Леха извлек противогазный бак. Хоть ему и досталось, но он еще сохранил крепость. Мелкие дыры не в счет. Все зашпаклюется и закрасится. Жаль, что бак оказался открыт. Кто-то мародерил фашиста сразу после смерти. Противогаз не тронули. Резиновая маска сохранилась вполне сносно, но матерчатые ремни сгнили. Остались только металлические пряжки.
    Патронные подсумки также почистили. Кожа на удивление выглядела довольно бодро, но нити истлели. Впрочем, это не беда. Если отмочить в касторке, то вполне можно прошить заново. Куда хуже выглядел поясной ремень. От времени и гниения человеческой плоти он задубел и потерял форму. Зато порадовала пряга. О такой можно только мечтать! Почти без следов коррозии, металл в родном окрасе, да еще эсэсовская! Такая потянет на несколько сотен вечнозеленых! Вот так удача!
    Карманы покойника, судя по всему, были пусты. Котелок со следами краски, также оказался пустым. Чуть ниже поясницы, там где располагалась сухарная сумка, Леха обнаружил хлорницу, вшивницу, тюбик зубной пасты, зубную щетку, расческу и бакелитовый бритвенный станок. Но на этом находки не кончились. Судьба преподнесла Лехе алюминиевую флягу в полном обвесе, полтора десятка мундирных пуговиц, около двух десятков бельевых, кучку алюминиевых клапанов от плащ-палатки, разгрузку, или, как говаривали, "сбрую", со всеми крючками и кольцами и кожаную "жабу". Правда, штык-ножа не оказалось, как и лопаты, от которой остался полуистлевший чехол. Видать, кто-то Леху опередил. "Лежак" явно не тронутый. Выходит, размародерили фрица еще в сорок третьем. Сапог у покойника также не оказалось. Да что там сапог! Ноги были аккуратно перерублены чуть ниже колен. Леха слышал подобные истории. Рассказывали, будто бы крестьяне, согнанные из окрестных деревень собирать и хоронить убитых, не брезговали подобным промыслом и обирали мертвецов до нитки. Наши на сельскую самодеятельность смотрели сквозь пальцы, зато немцы за такие художества не жаловали и расстреливали без лишних церемоний. Похоже, красноармейцы все же удержали опушку, и поле боя осталось за ними.
    Думая о том, Леха добрался до грудной клетки. Среди ребер он нашел эсэсовский смертный жетон, чему несказанно обрадовался. Тут обычного немца найти за счастье, а об эсэсмане и говорить не приходится. Рядом отыскался овальный знак за ранение в черном лаке. Сохран отличный. Даже крепление иглы не лопнуло. Напоследок с фаланги пальца Леха снял массивный серебряный перстень с черепом и костями - эмблемой дивизии "Тотенкопф".
    - Да, блин! Ну и денек! - не уставал радоваться Леха.
    Коп порядком измотал его, да и время торопило. Пора собираться. Мелкий хабар он рассовал по карманам, фурнитуру, крючки, кольца, карабины ссыпал в противогазную сумку. Бачек, кожу и каску уложил в рюкзак, а перстень горделиво надел на указательный палец. Кости сгреб в угол ямы и засыпал землей.
    - Покойся с миром, солдат, - театрально произнес черный следопыт.
    Раскоп он заботливо забросал листвой, сучьями и ветками терна. Нечего светить хабарные места конкурентам. Удивительно, как они не добрались до этого леса?
    Подобными вопросами Леха себя особо не утруждал. Не добрались, и слава Богу. Почем ему знать? Может этот лес для него берегла сама Судьба? Одно решил он твердо - сдаст официальным следопытам место и найденные останки лишь после того, как сам выбьет его, выходит вдоль и поперек. А работы тут минимум до зимы.
    Окрыленный, Леха бодро зашагал в сторону трассы. Идя по полю, он взглянул на юг, в сторону железной дороги. Поле упиралось в неглубокую балку, за которой начинался очередной лес.
    - Вот в нем фрицы и сидели, - вслух рассуждал Леха. - Готовились к атаке, гады. Ничего, и туда загляну.
    Но кто читал скрижали, кто видел древо судеб? Не ведал Леха, что в лес тот ему не попасть никогда!
    Маршрутка пришла вовремя. Леха живо влез в машину, растолкал рюкзаком ворчливых толстых теток. Устроившись в дальнем углу, он не обращал внимания на людей, лишь мысленно перебирал находки, оценивал их да разглядывал перстень со зловещим символом смерти на щитке.
    Неожиданно зазвонил мобильный. Леха нехотя достал телефон из нагрудного кармана. На экране высветился незнакомый номер.
    - Да, - устало произнес Леха.
    - Алексей? Категорически вас приветствую, мой юный друг, - в трубке послышался добродушный бас.
    - Простите, но...
    - А вы меня не узнали? Помилуйте, кормилец! Это я, Казимир Карлович. Как ваши дела?
    - Извините. Я и в самом деле вас не узнал, - с досадой в голосе произнес Леха. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось слышать Казимира Карловича.
    - Так как ваши дела, любезнейший Алексей?
    - Спасибо, нормально.
    - Рад слышать, - не унимался Казимир Карлович. - А я хочу пригласить вас в гости. На чашку чая, если угодно. Эмма Леопольдовна приготовит нам отличный пирог. Поверьте, она знает толк в стряпне.
    - Простите, Казимир Карлович. Сегодня не могу. Устал как собака. Давайте в другой раз.
    - Как пожелаете, как пожелаете, душа моя. Но только вы непременно завтра же перезвоните. Слышите? Непременно! - в словах Казимира Карловича послышалась скрытая угроза.
    - Позвоню. Обязательно, - с раздражением сказал Леха и нажал кнопку сброса.
    Минут через тридцать маршрутка подкатила к автовокзалу. Народ живо высыпал из машины и разбежался по соседним улицам. Ради удачного дня Леха не смог отказать себе в маленьком удовольствии, купил бутылку темного пива и выдул ее в один присест.
    Холостяцкая квартира встретила его вечным беспорядком, одиночеством и духотой. Разувшись и сняв рюкзак, Леха открыл все окна настежь, сбросил с себя пропитавшуюся потом одежду и двинул на кухню. Набрал воды в старый эмалированный таз и замочил находки. Снял перстень, еще раз полюбовался серебряным болтом, бросил его в общую кучу и отправился в душ.
    Но даже прохладная вода не могла привести его в чувство. Он устал как загнанная лошадь. Впрочем, такое случалось каждый раз после возвращения из Леса. Какая-то неведомая сила держала его в напряжении до самого возвращения. И лишь на пороге квартиры наваждение исчезало, таинственное заклятье ослабевало и он, обессиленный, падал на диван.
    Наскоро поужинав, даже не испытав желания помыть хабар, Леха завалился на кровать и забылся мертвецким сном.

    http://samlib.ru/m/maslenkow_i_w/n0001.shtml
     
  2. Ads Master

    Отзывы:
    0
     
  3. Offline

    Kot63 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    3 фев 2010
    Сообщения:
    1.678
    Спасибо SB:
    1.997
    Отзывы:
    64
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Вязьма
    Понравилось! :new (10):
     
    fantom1 нравится это.
  4. Offline

    ЯШКА Завсегдатай SB

    Регистрация:
    2 янв 2013
    Сообщения:
    215
    Спасибо SB:
    3.007
    Отзывы:
    67
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    область
    Прикольно,удача ждёт каждого,рано или поздно...:t13503:
     
    fantom1 нравится это.
  5. Offline

    Граф Главный тролль

    Регистрация:
    5 май 2010
    Сообщения:
    1.950
    Спасибо SB:
    2.446
    Отзывы:
    53
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Да.а.а полная лажа, пойду вздремну. С кольцом перебор.
     
  6. Offline

    fantom1 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    18 ноя 2014
    Сообщения:
    1.728
    Спасибо SB:
    6.351
    Отзывы:
    190
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородчина
    Имя:
    Стас
    Интересы:
    история под пивко
    А вы хотите правды в худлитературе? По моему ВСЕ понимают ,что рассказы с долей фантазии...и возможно автор вообще ни разу мд в руках не держал..Так Вы не читайте лажу...и не заходите в тему..всё просто...
    А если кому то понравилось просто прочесть..я рад ..я не автор..но прочёл с интересом ..несмотря на фантастику...
    ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
    Грустный рассказ о том, как чёрный копатель откопал для себя белого ангела - хранителя Пашу


    Как правило, на "копе" - в поисковой работе нет случайных людей.
    Они бывают, но не задерживаются в среде поисковиков. После нескольких тяжелых выездов, случайные люди или "завязывают" с копом или превращаются в "хабарщиков" - искателей военного барахла для личного коллекционирования или для продажи.

    А бывает и наоборот. Изначальный хабарщик, любитель военной археологии или чёрный копатель внезапно осознает, что всякая военная "жбонь", отрытая на местах боев всего лишь жбонь - мусор войны, а главное в копе - вернуть с войны солдата, погибшего за Родину.
    Слишком зыбка и многогранна грань между понятиями официальный и черный копатель.
    Мерилом человечности и правильности копателя, является его отношение к павшим защитникам Родины...

    Смерть солдата - не проходящая боль для близких людей.
    Но особенно непереносима боль, если солдат погиб безвестно - "пропал без вести", если не известно, где и когда он принял свой последний бой, и нет возможности привезти на его могилку горсть родимой земли.
    Неизвестность страшнее известия о смерти...
    Как правило, Боль неизвестности, переходит от жен и детей к внукам, а порой и к правнукам.
    Человек, осознавший суть солдатской смерти, становится настоящим поисковиком.

    Людей, посвятивших поиску свою жизнь, не просто понять.
    - Вместо того, чтобы зашибать бабло, греть животы на заграничных курортах и общаться с друзьями в престижных ресторанах, смакуя изысканные напитки, поисковики тратят деньги на приобретение дорогих металлодетекторов и походного снаряжения. При любой возможности, срываются в леса, кормят своей кровушкой стада оводов, слепней и комаров, а предзимней осенью - зарабатывают ревматизм, выбирая солдатские косточки из студеной грязи воронок. Перелопачивают тонны грунта.
    И всё это ради того, чтобы у одного из десяти найденных солдат обнаружить смертный медальон.
    Чтобы прочитать вкладыш одного из трех найденных медальонов и установить имя солдата.
    Чтобы найти родственников одного из трех "именных" солдат.
    Чтобы однажды, возможно в Вашей квартире, зазвенел телефон и незнакомый голос сообщил Вам, что Ваш дед, или мамин дядя, или навеки - восемнадцатилетний бабушкин брат не бросил оружие, не поднял руки перед врагом, а геройски погиб при атаке или обороне маленькой русской деревушки, находившейся на направлении важного удара.
    На войне важен любой бой...
    Поисковики пригласят Вас на предстоящее ежегодное торжественное захоронение нескольких сотен найденных бойцов, окружат вниманием, расскажут о том, что довелось испытать Вашему родственнику в последних боях, а после захоронения, злые от горечи события и показушности официальных лиц, скорее всего, откажутся от традиционных ста граммов под поминальную гречневую кашу...

    Поисковики не трезвенники, они тоже горазды заложить за воротник, но с теми людьми, с которыми можно "идти в разведку" или ... на коп.
    Как правило, после третьей стопки начинается "разговор за жизнь", когда твой собеседник "изливает тебе свою душу".
    Впрочем, житейскую историю можно услышать и за кружкой горячего, крепкого чая.
    Вот одна из таких поисковых исповедей, исповедь одного воронежского копаря:


    ... "Расскажу как я запал на коп.
    С самого детства меня интересовал период ВОВ. Фильмы про войну, рассказы о подвигах солдат, мемуары и воспоминания участников событий.
    В далеком 1998 году (мне тогда было 8 лет) родители отправили меня в пионерлагерь "Березка", на месяц. В советские времена, наверное, один из самых лучших в Воронежской области.



    Но перестройка наложила свой отпечаток - дорогая стоимость путевки. В итоге его посетители - интернатовские дети всех возрастов и со всех частей Воронежской области.
    "Семейных" нас было человек десять. Поначалу, с детдомовскими детьми отношения были натянутыми, особенно с теми, кто старше нас и особенно тогда, когда все узнали что у нас есть родители и мы не из интерната. Но потом как-то привыкли друг к другу. И самым любимым нашим занятием было убегать из лагеря во время тихого часа и шататься по сосновому лесу, играть в войну, в оставшихся с времен Великой Отечественной Войны, блиндажах и траншеях.
    В один такой побег мы заблудились. Паника, страх. Но потом мы затихли в надежде услышать шум авто, так как рядом была дорога в лагерь и по ней часто ездили машины. И вот, когда мы поняли, в каком направлении она находится стали выходить к дороге. По пути я заметил на ровной поверхности, затянутой мхом, кочку, пнул ее и на свет показалась немецкая каска. Через несколько метров такая же картина и опять дойчеровский касон. Как сейчас помню, на одной каске проглядывались остатки декалей.

    Вот такими были мои первые трофеи, жалко не сохранились. Бабушка, когда узнала, выкинула все на свалку, она в войну была как раз моего возраста и помнила, как лютовали гансы в таких касках. Так что снова копать я начал не скоро.

    В 16 лет, мне представилась возможность побывать на вахте памяти (несколько дней перед ее закрытием) в селе Петропавловка Острогожского района Воронежской области.
    Здесь трудился единственный и малочисленный в г. Острогожск (откуда я родом) поисковый отряд "Острогожец", во главе с ныне покойным руководителем, старшим прапорщиком Ерышевым.
    Он был великолепным человеком! Сам выступил инициатором создания отряда и возглавил его, тратил собственные деньги на покупку необходимого оборудования и снаряжения.
    Выезжали на коп по десять - пятнадцать человек. В основном студенты и учащиеся 10-11 классов.
    Администрация города финансовой поддержки не оказывала, разве что на гробы, да на оркестр с солдатами и салютом и то не всегда. Поэтому все держалось на плечах прапорщика Ерышева, которого нет ныне на этом свете, а вместе с ним ушел в небытие поисковый отряд "Острогожец" оставив на память не один десяток найденных и опознанных солдат ВОВ.
    В те дни пока я был на вахте, особо интересных находок не было, гранаты, патроны, всякий военный шмурдяк. Я видел целлофановые пакеты с останками воинов, но в те дни мне так и не удалось увидеть "подъем останков". Таким был мой первый и последний выезд в составе поискового отряда.
    Но тогда я точно понял, что это занятие близко мне по душе. Но так как я был старшеклассником, а моя мама по профессии преподаватель, мне было запрещено заниматься всякими глупостями, и пришлось упорно готовиться к сдаче ЕГЭ и поступлению в ВУЗ. С копом пришлось завязать.
    Ну вот мне 17 лет. Я читаю различные материалы по истории ВОВ в своем районе, изучаю устройство советских и немецких боеприпасов, вооружения и прочих необходимых на копе вещей.
    Судьба познакомила меня с одним человеком, (за что я ей благодарен, кстати камрад старше меня на 7 лет) который ныне мой лучший друг, а главное, у нас много общего!
    У него есть мотоцикл и у меня, он тоже увлекается историей ВОВ и я, и он тоже один раз был в ПО "Острогожец"! В общем, родственные души! Ну, тут началось! Первый выезд на коп, потом второй и пошло поехало. Гараж стал пополняться различными трофеями (естественно не имеющими отношения к ст.222 УК РФ). :ca:
    Поиск осуществлялся при помощи самого могучего прибора поисковика-щупа!!! Или тупым выносом понравившегося блиндажа, окопа, стрелковой ячейки и т.д. Денег на серьезный прибор пока не было, а дешевый МД не устраивал.
    И все было хорошо, пока одна находка полностью не перевернула наши взгляды на жизнь и на коп в том числе...

    27 сентября 2009 года, мы с Сашей (мой камрад) отправились в село Сторожевое, от Острогожска около 60 км.
    Именно там со Сторожевскокого плацдарма в январе 1943 года стартовала Острогожско-Россошанская наступательная операция по окружению и уничтожению группировки противника, состоявшей из немцев, венгров и итальянцев, на правом берегу Дона.
    Операция проводилась войсками Воронежского фронта под командование генерал-лейтенанта Голикова Ф. И. совместно с 6-й армией Юго-Западного фронта в ходе общего наступления Красной Армии зимой 1942-43 годов. Войсками противника командовал Максимилиан фон Вейхс.
    Перед наступлением это место посетил Жуков Г.К. и Василевский А.М., они ознакомились с обстановкой на фронте, Жуков внес свои коррективы относительно наступления. Ходят слухи, что советские разведчики в это время напоролись на немцев и последние открыли по ним огонь, а также минометный огонь по опушке леса, где была первая линия обороны Красной Армии. Георгий Константинович Жуков, что бы в полной мере оценить оборону противника и огневые точки, с которых противник ведет огонь, буквально стал под пули.
    Он забрался на большой гранитный камень и с него в бинокль наблюдал за перестрелкой. Офицер, приставленный к Георгию Константиновичу побелел от ужаса, и умолял Жукова спрыгнуть с камня и пройти в блиндаж.
    ... Все кто приезжает в эти места на раскопки и кто слышал об этом случае, пытаются, но пока тщетно, может, найти тот знаменитый камень.
    Вот на этих просторах нам и предстояло так сказать работать. Около 2км Восточнее села находилось интересующее нас место. Распаханные колхозные поля. На них раньше были позиции.
    И большой вытянутый с Севера на Юг лес, который, если смотреть на карту, напоминал по форме Африку. В лесу то и должны остаться нетронутые плугом позиции. На опушке леса была посажена аллея из берез, напротив нее непроходимый кустарник, а в середине невзрачная братская могила, в которой покоились 156 бойцов.
    Все с именами, скорее всего похоронены сразу после взятия плацдарма. Рядом крест, и могила неизвестного солдата. Чуть в стороне, фронтом на село, стоит противотанковая пушка ЗИС-2.
    Старожилы села говорят, что эта пушка дошла до Берлина, а теперь стоит там, где возможно в далеком 1943 году погиб ее расчет. Место красивое, цветы, бабочки пчелы, нет мусора.
    Отсюда в глубь леса уходила грунтовая дорога. Взяв все необходимое, мы отправились в путь. Жажда приключений, мысли о немецком хабаре идеального сохрана, который ждал нас в лесу, а так же неофициальное положение нашей деятельности добавляли адреналина и дикого желания быстрей воткнуть лопату в землю.
    Пройдя около 50 метров по дороге, мы заметили, что по ее краям начали появляться нити траншей уходившие глубоко в лес, одиночные окопы и блиндажи, воронки от разрывов снарядов. Так же присутствовали следы жизнедеятельности следопытов, отдельные окопы, выбитые ячейки и вынесенные до пола землянки. Значит не мы первые. Свернув с дороги, начали углубляться в чащу. Местами вдоль траншей тянулись остатки колючей проволоки.
    Колючка то обрывалась, то появлялась вновь.
    Квадратная проволока с частыми колючками - немецкая.
    Практически везде под деревьями лежало аккуратно сложенное в кучки смертоносное эхо войны, минометные мины, неразорвавшиеся снаряды, взрывоопасные предметы всех мастей.
    Но надо отдать должное бригаде МЧС занимающейся уничтожением ВОПов, регулярно приезжающей и чистящей лес от такого рода предметов, которые и через много лет в состоянии, при неправильном обращении, отправить на тот свет любопытного копателя, грибника и т.д.
    Прочесывание щупом окопов и блинов ничего не давало, было пусто, либо щуп не доставал до пола. Нашли пару помоечек, в них были немецкие тюбики зубной пасты и разные мази, хлорницы, гильзы, сломанные колышки от палатки, советские кружки, гильзы и патроны с винтовок Мосина и Mauser, запалы к РГД-33 и другой бытовой хлам.
    Обилие в одном месте хабара противоборствующих сторон навело нас на мысль, что позиции переходили из рук в руки много раз. День шел к концу, мы сильно далеко забрались, поэтому решили взять курс обратно к машине.
    С Сашей мы уже не копали, не кололи щупом землю, а просто шли и беседовали о проведенном дне. На краю одного из блиндажей мы присели покурить, перевести дух. Это место отличалось от всего леса, деревья стояли здесь дальше друг от друга, и практически отсутствовала мелкая растительность. В процессе перекура я решил проверить этот блин.
    Вонзил щуп в твердый как камень чернозем, пусто, чуть в стороне тоже пусто, и так несколько раз. Вдруг, у входа в блиндаж щуп во что-то уперся, чуть потянув щуп на себя, опять направил его в почву, удар мягкий, не железо и не камень, больше похоже на дерево.
    Решили проверить. Саша достал малую пехотную лопату, немецкую, давно найденную нами в отличном сохране и восстановленную. Вот этим раритетом он стал снимать дерн. На глубине сорока сантиметров земли - скрип лопаты по железу. По форме железка напоминала край советской каски со стороны виска, как потом оказалось, это был просто лист железа, вовсе не каска.
    Я сказал что тыкал щупом в дерево, никак не в железо. Он предложил мне проверить, а сам сел на отвал и закурил. Я налег на лопату и через несколько секунд на свет появился позвонок, затем другой. Вот это ни хрена себе, подумал я, а Саша сказал вслух.
    Когда я читал форумы по копарьской тематике, не раз слышал рассказы о том, что при раскопе останков начинается дождь.
    В нашем случае примета сбылась.
    Еще до того как мы сели закурить небо затянуло тучами, в лесу воцарился полумрак, а когда Саша начал копать, пошел легкий дождик. Вот двумя позвонками и пришлось ограничиться, потому как стало темно. Положив кости на место и присыпав землей, начали заваливать блиндаж ветками, маскируя раскоп от конкурентов.
    Мало вероятно, что кто-то стал бы убирать из него такую кучу веток, что бы прощупать блин детектором. Тем более что вокруг все было перекопано и перепроверено.
    Видимо, в блиндаже мало металла или он очень глубоко, поэтому его не раскопали. Собрав вещи, поехали домой, дорога была как никогда долгой, молчали, каждый думал о своем, что там может находиться среди костей, животное или человек, советский или немец? Было обидно, что нам не хватило времени, а мне утром надо ехать в Воронеж на учебу, камраду на работу. Так закончился первый день.
    В Острогожск я вернулся только через две недели.
    В первое воскресенье после моего отъезда Саша поехал на место один. Я много раз пытался дозвониться до него, чтобы узнать, как ему копается, но не смог, очевидно, он был вне зоны доступа. Так в ожидании прошел весь день.
    Вечером он позвонил мне, рассказал, что в блине поднял 5 человек, лежали штабелями друг на друге. Нашел два компаса, много гильз 7х62 и магазин от СВТ. И это было не все, костей там оставалось много, перед отъездом он нарыл еще два черепа. В блине покоились красноармейцы, на это указывали найденные вещи. И что самое главное, Саше, среди куч гнилого мосинского настрела, чуть в стороне от костей, удалось найти "смертник" (смертный медальон)!
    Я был поражен этой новостью. Но вместе с радостью, меня посетило чувство, как будто я зашел в тупик, что дальше делать? Куда обратиться? И прочие организационные вопросы. С останками раньше дела не имели, да еще и с человеческими.

    Ну, вот я вернулся домой и встретился с Сашей. Как ни странно медальон хорошо сохранил бумагу и данные на ней.

    Данные из медальона: Прудаев Павел Иванович; 1913 г.р.; уроженец Омской области, Ялуторовского района, Кутькинского сельского совета, деревни Кутькиной.

    Обсудив проблему, направились в администрацию города. Придумали по пути легенду, якобы Саша с мамой собирал грибы, и она наткнулась на кость, там же нашла медальон.
    Не говорить же нам, какими гадостями мы занимаемся на самом деле.
    В администрации нам сказали, что такими вопросами они не занимаются и помочь ничем не могут. :ac: Далее пошли в военкомат. Тут почти также, только согласились помочь в поиске родственников, по данным которые были переписаны Сашей на лист бумаги.

    Вот мы снова держим путь на Сторожевской плацдарм. Чтобы закончить с блином быстрее я попросил помощи Воронежских камрадов. Был уже конец ноября, холодно, лес сбросил листву и просматривался теперь на большое расстояние. Вот мы встречаем ребят, они прибыли в составе пяти человек. Артура я знал лично, мы с ним из одного города.
    Других видел первый раз в жизни.
    Двое ребят, моих ровесников, имена к сожалению не помню.
    Артём лет сорока пяти.
    И дядя Георгий, ему около шестидесяти пяти лет, преподаватель одного из воронежских университетов, копал он с самой молодости и не смотря на возраст продолжает заниматься любимым делом, за что ему респект!
    Таким составом двинули к блиндажу. Наша находка всех удивила. Ребята начали прозванивать приборами и перебирать руками отвалы, что бы ничего не упустить. Вскрывали блин по полной, до самого пола. Стало холодать, пошел снег. У входа в блин откопалась следующая картина: головой к выходу на правом боку поджав ноги, застыли останки человека, под головой котелок и рулон из почти сгнившей шинели. Оскал черепа ясно показывал, что перед смертью его лицо было искажено болью. Наверное, он умер последним в этом блине. Напротив входа, вдоль стен, штабелями лежали останки еще 5 солдат. Дерн, корни деревьев прочно держали кости, приходилось их в прямом смысле отвоевывать у земли. Мы по очереди то копали, то просеивали землю, попадались перочинные ножи, пуговицы, противогаз с фильтром, гильзы ТТ, осколки и прочее. К вечеру блин был выбит, итог 11 солдат и только один "смертник", который на прошлой неделе нашел Саша. Горькие чувства возникают в душе, когда видишь кости, а узнать кто это, не можешь. Обидно и грустно, что кто-то не узнает, где принял смерть его дед, отец. Так как останки деть было некуда, как ни прискорбно, но они отправились в гараж, ждать дальнейшей участи.

    Определиться с останками нам помог настоятель одного храма, который выслушал нашу так сказать исповедь. Он помог нам связаться с главой администрации села Сторожевое 1. Наша сказка о найденных останках при собирании грибов тут уже не помогла бы, тем более останки мы уже забрали. Поэтому сказали все в лоб, он от такого откровения был в бешенстве, говорил, что тюрьма по нам плачет и еще много всего о черных, но после вопроса: "Тебе нужны останки или нет?!" быстро сменил гнев на милость.

    Договорились о встрече. Передача прошла без происшествий. Как оказалось, в Сторожевом 1 работают два поисковых отряда, из Воронежа "Бриг" и из Нововоронежа - "Ратибор". Глава села имел знакомство с представителями отрядов и интересовался вопросами поиска солдат, пропавших в годы ВОВ. Предложил нам вступить в отряд. (Нас приняли и дали корочки в августе 2010года.) Пожелал удачи и сказал, что рад нас всегда видеть у себя в селе.

    Захоронение солдат должно состояться 4 мая 2010 года, на братской могиле у села.

    Началась зима, самое тяжелое время для копателя, в этот раз оно тянулось мучительно долго, сильно ждали мы, когда наступит 4 мая. Зимой из военкомата пришло письмо о том, что родственники Павлика найдены.

    Ну наконец наступила весна. В середине апреля 2010г. мы опять отправились на коп!!!
    Опять километры пути, различного рода артефакты. В одиночном окопе всплыл не разорвавшийся "Pak", а под ним на самом дне окопа останки. Шея, позвоночник, таз, две ноги рука, головы нет, пуговицы, пряжка от ремня и жменька Мосинских патронов. Вот так его перебило Pak*ом. Этот боец по отработанной схеме был передан в администрацию села.

    Все ближе дата захоронения. Третьего мая из Воронежа я еду в Сторожевое 1, чтобы с Сашей и поисковиками, работавшими по этому району, выкопать могилу. День был жаркий, копать закаменевшую глину занятие не из приятных. Нас было человек десять. Выкопали могилу.
    Далее установка и покраска ограды, уборка близлежащей территории. Когда в нашей помощи отпала необходимость, мы с Сашей занялись любимым делом, взяли щуп и потопали в лес. В небольшом окопе в форме буквы "Г" из земли торчал американский ботинок (такие поставляли по "Лендлизу"), а рядом кость. Щуп ничего не нашел. Значит тупо бить до дна, через 2 часа из чернозема была извлечена кучка костей. Лоб с глазницами, фрагменты нижней челюсти, зубы одна рука, таз, нога и второй ботинок вместе со ступней. Солдата раскидало по всему окопу, кости были даже на бруствере. Опять немного патронов от Мосина, запал к РГД 33 и хвост от разорвавшейся 50 миллиметровой минометной, немецкой мины. Она, скорее всего и порвала красноармейца на части. Так за день до захоронения был найден еще один боец, итого - тринадцать.

    В ночь на четвёртое мая 2010 не мог уснуть. Накануне, в Воронеж прилетела дочка и внучка Павла. Жили у Саши. Дочка рассказывала о своем отце и о своей жизни. В 1949 году у нее умерла мама, и она осталось сиротой.
    Несмотря на удаленность могилы от села и от большого города людей было много. Военный оркестр, отряд Донских казаков, школьники, дедушки, бабушки. Все стояли вдоль березовой посадки напротив братской могилы. Выступление политиков, ветеранов, внучки и дочки Прудаева Павла. Дети читали стихи о войне. Под траурный марш оркестра из леса вышли поисковики, они несли 3 гроба, с останками 26 солдат (ну еще с теми которых нашли поисковики). Установили на табуретки у еще свежего раскопа. Батюшка начал молитву.
    Неприятно, поразило, что Сторожевое 1 входит в состав Острогожского района, а деньги на гробы, поминальный стол и прочее выделила администрация Нововоронежской АЭС! То есть совсем другой район. Как это обозвать не знаю...
    Пока батюшка читал молитву, я как будто потерялся сам в себе, как будто я смотрел на все со стороны и в размышлениях забылся на столько, что когда оркестр заиграл, а гробы начали опускать в яму, от выстрелов АК-47 я вздрогнул. Как будто ударили по голове и я вернулся обратно в себя.
    Дочка Павла не сдерживала слез.
    Поисковик, набрав в советскую каску земли, стал у края могилы, что бы все желающие могли бросить землю и проститься с солдатами.
    Одна бабушка бросив в могилу землю сказала: "Эх братик, может и ты здесь"...
    Я видел, как по ее щеке покатилась слеза.



    К этому времени мы все еще были на неофициальном положении, но нас представили как поисковиков из Острогожска. Съемочная группа хотела взять у нас интервью, но Саша наотрез отказался. Поэтому отдуваться пришлось мне. Рассказав, как происходили раскопки, они от меня отстали. А минут через 10, когда я пошел курить, парень, бравший интервью догнал меня, что бы спросить как называется наш поисковый отряд, я сказал ему правду, кто мы и как. Он явно опешил от такого откровения и начал меня подробно расспрашивать и делать записи в блокнот.
    - Сколько человек в вашей группе?
    -Двое.
    -И всех этих вы нашли?
    -Нет, наших только 13.
    -А как вы передали их официалам?
    -Долгая история.
    -Да это сенсация!

    Я попросил его, что бы эта сенсация осталась между нами. На могиле уже установили крест с табличкой и фотографией Павла. Я увидел его лицо впервые. А тем временем начались поминки.
    Поминальные столы, организованные администрацией Нововоронежской АЭС были богаты угощениями. Признаюсь честно, я не пьющий, но по такому поводу изрядно накидался водкой. Все потихоньку расходились, дочка хотела взглянуть на место где погиб ее отец, мы проследовали в лес. Вот он, голый блин, на отвалах осколки, гильзач.
    Дочь заплакала...
    Пора собираться домой. Дочь и внучка взяли земли из блиндажа, немного гильз. Саша отдал им смертник, компас и котелок, найденный в блине. Немного погостив в Острогожске они улетели обратно домой.
    В августе нам с Сашей вручили удостоверение поисковика, ну так, за хорошее дело, на халяву.
    Оно все также пылится на полке, дома, где я его и оставил, на коп никогда не брал.
    Так закончилась наша история.
    Много изменилось во мне после этого события.
    За эти несколько месяцев я словно породнился с найденными бойцами.
    Они стали частью меня.
    Глядя в глаза дочке Павла, понял, что не зря живу.
    И в самые трудные моменты моей жизни я говорю: "ПАВЕЛ, ПОМОГИ!!!"
     
    Дождевой Земляк и Зяблик нравится это.
  7. Offline

    fantom1 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    18 ноя 2014
    Сообщения:
    1.728
    Спасибо SB:
    6.351
    Отзывы:
    190
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородчина
    Имя:
    Стас
    Интересы:
    история под пивко
    Стешин Д.А., "Водный мир"


    Этот гнилой осиновый лес равномерно покрыт бассейнами с коричневой стоячей водой. Ямы остались от страшной войны. В стоячей воде живут лягухи с нежными белыми животиками ,красноватые червячки и недоделанные комариные дети. В жаркие дни мы шли к заветной воронке от полутонной авиабомбы и забирались по горло в теплый пряный кисель. Яичное солнце било столбами сквозь листву, и от вечно-влажной земли в небо поднимались колонны болотных испарений. Мы отхаркивали водяных жуков из пересохших глоток, когда пили из первой попавшейся лужи, и никогда не мыли руки после счастливых эксгумаций. Плесень расползалась по спальникам, дни становились короче,и с каждым днем все сильнее ныли больные зубы. Я чувствовал, -- скоро появятся первые вши ...
    За этот сезон мы сделали все, что смогли- наша касса, немецкий жировой контейнер из оранжевого бакелита, теперь закрывался с нехилым усилием. Кросс, друг мой неразлучный, непрерывно бурча убил целый вечер освобождая чьи -то плохие зубы от золотых чехлов . Я , на соседнем пеньке ,аккуратно плющил выпотрошенные желтые шапочки обухом топора. Несколько коронок выпало из моих кривых рук на хлюпающую землю. Фонарик давным-давно сел, и в неверном свете костра я навсегда затоптал золото в болотную жижу.
    Но следующий день неописуемо порадовал. Быстро, в две лопаты, мы взяли наполовину выбитый немецкий лежак в излучине Глушицы. На кладбище, в мелких зимних ямках отдыхали престарелые жертвы тотальной мобилизации. Десяток ломаных смертных жетонов с одинаковой маркировкой "INF. ERS. BATL.", "тухлые" знаки за ранения 2-й и 3-й степени, расшитые кошелечки с пфеннигами, унылое обручальное колечко стремной 333-й пробы, серебряная стопка со съеденной позолотой и халтурно чеканенным бегущим кабаном, дешевые перстни с монограммами, жестяная ладанка раздавленная временем, и, наконец - чудо! Три десятиграммовых зубных протеза, весьма приятных на вес. Добро уже не влезало в коллективную кассу, и мы начали не спеша сворачивать лагерь.
    Сейчас, пытаясь восстановить ход событий, я не могу вспомнить - почему мы с Кроссом разошлись в тот день по разным углам? Кажется, у меня было свое, сугубо личное дело возле разрушенной узкоколейки "Море шпиц", и подхватив щуп с лопаткой я откланялся.
    Кросс, любитель демисезонного подводного плавания, отправился в наш бассейн. Еще в начале сезона, расчищая воронку от коряг, я вытащил крюком черную лучевую кость, пустую пулеметную ленту и
    зенитный прицел от МГ. В яме было что-то еще, желанное, но,увы-недоступное .Воображение рисовало сладостные картины - патинированный пулемет с обрывком отстрелянной ленты с одной стороны ,и длинной ,тяжелой ,зеленой змеей уползающей в распахнутый патронный ящик. Или, засосанный синей глиной парафинированный труп в "фельдграу". Грудь в значках, глупая желтая голова скатилась между ног, в раскисшей ,хлопающей кобуре - люгер соскучившийся по теплу человеческой руки. Что делать? Откачать яму ведрами ? Проще удавиться. Может быть, выморозить воронку чуть позже, зимой, когда перестанут фонтанировать грунтовые воды? Но, скорее всего, заморачиваться с этим не стоило.
    Кросс сделал ход конем. Мотаясь в город за продуктами и новостями, он привез стеклянные жабьи глаза на ленточке из перепрелой резины. Очки сдавливали виски так, что звенело в ушах, а после десятка энергичных погружений в голове появлялась музыка. Армейский, гнусно-зеленый комплект "химзащиты",
    Кросс не снимал с тех пор, как похолодало. Он спал в нем, ел, бродил по болотам как зеленое чудовище, и грелся у костра. Пахло от моего компаньона интригующе... Кросс не любил стирать специально.
    Осторожно выставляя зеленые слоноподобные ноги, Кросс зашел по пояс в воду. Постоял, пробуя мягкое дно ступнями, и туго стянул на шее резиновый капюшон. Разумеется, Кросс понимал, что из "химзащиты" сухой гидрокостюм не выйдет -- хоть тресни . Стремительно и неотвратимо ледяная жидкость должна заполнить и намочить все : изнанку клеенчатых штанов с припаянными галошами и холщовыми подтяжками, грязные трусы и носки . Синтетический свитер сожженный потом, и внутренности балахона
    падут последними жертвами широкой струи просочившейся под горло . Эффект обратный мочеиспусканию в брюки . Сначала противно затем - тепло. Главное, не делать резких движений
    разгоняющих воду прогретую телом .

    Кросс нагнулся, оттянул с лица очки, прополоскал их водой, сделал глубокий вдох и вдруг энергично нырнул к центру ямы. Первые погружения, сведенные холодом пальцы, бессмысленно отгребали в сторону гнилые ветки и черную прессованную листву. Кросс, желая найти материк, скреб дно сорванными ногтями, пытаясь добраться до слоя кембрийской глины . Из затонувшей дряни выползали снопы метановых пузырей . Пузыри с приятным лимонадным шипением обтекали скользкое зеленое тело и рвались к небу.
    Первый ящик (кажется, это была минная упаковка) Кросс нащупал в тот момент, когда в кромешной подводной тишине мужской хор грянул "Варяга". По телу заходили стаи мурашек, каждая -- с кулак
    величиной. Непроходящий свищ на нижней десне вдруг запульсировал ритмичной болью... Но пальцы нашли и вцепились в проволочную ручку с раскрошившейся деревянной оплеткой . Ящик упирался изо всех сил-ему так сладко было лежать во мраке , под слоем вечной тишины. О замершем Времени Кросс знал не меньше ящика, молодость победила...
    И в этот момент, дурной грибник, вторые сутки плутавший по нашей земле, выдрался из комариного ельника в десятке метров от купающегося Кросса. Единственное совпадение из одного миллиона. В большом лототроне осталось всего два билета . Пустой достался чужому...
    О чем может думать человек, окончательно заблудившийся в северных джунглях? Кто ходит за мной по пятам и пристально смотрит в спину так, что сводит лопатки? Сколько осталось сигарет и жратвы? Почему так тихо, что жутко до дрожи?
    Возможно, обостренным нюхом грибник почуял дымок тлевшего костра . Радость качнула поседевшие яйца...Возможно ,он уже видел драные лоскутья бересты и еле заметную тропку пробитую к купальне . Ему оставалось лишь обогнуть гигантскую яму вдруг преградившую путь , но в этот момент коричневое зеркало вдруг раскололось на части , и из мутной болотной воды с ревом встало гигантское зеленое существо . Оно шумно дышало и красноватое вечернее солнце сверкало в огромных выпуклых глазах...
    Я побежал на чужой, душераздирающий вопль. У края воронки валялась перевернутая корзинка с грибами. Потерянная в паническом бегстве галоша разинула выношенную розовую пасть. Вдалеке хрустел валежник и падали вместе с корневой системой хилые болотные дерева. В полном изнеможении, сверкая стеклянными окулярами, Кросс полулежал в воде не выпуская из рук минного ящика. Смеяться он уже не мог - просто хрипел и сучил ногами. Осознав мое присутствие, задыхаясь,Кросс пролаял: --Бля ! Грибника повстречал! Лось,лось очкастый ! Видел? Ломанулся! А-а-а-а-а-а!
    Я понял почти все, и выбрав сухой бугорок слег от дикого хохота рядом.
    Еще раз, этот грибник попался нам на глаза только следующей весной. Он не ушел далеко -- разорвалось сердце. Деревянное тело, иней в складках драпового пальто, оскаленный рот с синими тонкими губами. Под стекло старой "Победы" затекла ржавчина, золотое колечко так прикипело к пальцу, что пришлось
    рубить топором... Оставшаяся на ноге галоша вздулась от замерзшей воды. Совестливый энтузиаст Кросс поволок тело за полтора десятка километров и, наконец, сбросил несчастливого мертвеца в кювет у стоянки дальнобойщиков. Кажется, грибник так и лежит там. Куда он пойдет, босой?
     
  8. Offline

    Дождевой Земляк Команда форума

    Регистрация:
    26 апр 2014
    Сообщения:
    11.212
    Спасибо SB:
    37.613
    Отзывы:
    829
    Страна:
    Belarus
    Из:
    Смоленская губерния
    Интересы:
    Реставрация
    :laugh: Стас, - жесть!)))
    Поржал.)
     
    fantom1 нравится это.
  9. Offline

    fantom1 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    18 ноя 2014
    Сообщения:
    1.728
    Спасибо SB:
    6.351
    Отзывы:
    190
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородчина
    Имя:
    Стас
    Интересы:
    история под пивко
    Я тоже.....это наш жанр и не важно правда или вымысел...читаю с удовольствием...:)
    С Ув Стас

    А вот дальше я плакал......
     
    Дождевой Земляк нравится это.
  10. Offline

    Дождевой Земляк Команда форума

    Регистрация:
    26 апр 2014
    Сообщения:
    11.212
    Спасибо SB:
    37.613
    Отзывы:
    829
    Страна:
    Belarus
    Из:
    Смоленская губерния
    Интересы:
    Реставрация
    Да ладно.. Это ведь прикол! :m1061:
    Я и сам с интересом прочел. Чего только не напридумывает в горячке наш брат под очередным, накатившем приступом суровой зимней кополомки.):smile:
     
    fantom1 нравится это.
  11. Offline

    zunder1 scrapper

    Регистрация:
    19 дек 2012
    Сообщения:
    12.014
    Спасибо SB:
    87.996
    Отзывы:
    1.842
    Страна:
    European Union
    Из:
    city
    Интересы:
    no
    Канешна сей труд древний боян,но повторение - мать учения!
    Итак:

    Парахта
    Верховцев
    фантастический триллер

    Часть первая

    ПОСЛЕДНЯЯ СПИЧКА


    Светало. Небо на далеком горизонте уже начало розоветь, но скудное зимнее солнце было еще слишком низко, и верхушки сосен пока оставались темными и ждали, когда их коснутся первые его лучи. На фоне жиденького белого снега сумрачно чернели силуэты деревьев.
    Было удивительно тихо, и в этой первобытной тишине неожиданно четко ощущался хруст наста и опавших веток под ногами идущего человека. Наконец густой еловый подлесок затрещал, расступился, и из него выбрался Йозеф Талвисотович Парахта, профессиональный мародёр, большой друг леса, любитель крепкой холодной водки и жирного свежекопаного хабара.

    С облегчением скинув с плеч огромный камуфляжный рюкзак, Йозеф Талвисотович открыл клапан и вытащил наружу вытертую до блеска стальную лопату с пластмассовой оранжевой рукояткой; сделав солидный глоток из фляжки, покрепче ухватил лопату за цевье и обозрел окрестности. При виде заплывших вражеских окопов в его маленьких глазках вспыхнула алчность.
    Мягко ступая, Йозеф приблизился к ближайшей траншее. Его большие волосатые ноздри шевелились, с шумом втягивая холодный лесной воздух: за многие десятилетия копа Йозеф Талвисотович научился находить "хлам" по запаху, металлодетектор ему давно уже был не нужен.

    Опустившись на четвереньки, копарь двинулся по траншее; движениями он напоминал охотничью собаку, которая взяла след.
    Неожиданно Йозеф остановился, и ноздри его зашевелились сильнее. Чутье не обмануло: на дне траншеи под полутораметровым слоем дерна, корней и песка скрывался крупный военный хлам.
    Хорошо отточенная закаленная сталь блеснула в лучах восходящего солнца. Примерившись, Йозеф Талвисотович воткнул лопату в дно траншеи. Неожиданно, когда лезвие штыка со звоном ударило в подмерзшую землю, где-то далеко возник посторонний звук, заставивший копаря остановиться. Далекий, но мощный взрыв потревожил утреннюю тишину.
    Доброе лицо Йозефа Талвисотовича перекосила улыбка. Одним конкурентом стало меньше. Поплевав на ладони, он снова ухватился за холодную ручку лопаты.
    Через десять минут сталь уперлась во что-то твердое...

    Стараясь втыкать лопату полегче, Йозеф Талвисотович аккуратно обкопал находку. Это был угол деревянного, обшитого снаружи жестью ящика. Сердце Йозефа радостно забилось в предвкушении хабара... Он подналег на лопату, и через несколько минут ящик был полностью очищен от грунта. Смахнув рукавом бушлата песок с крышки, Йозеф Талвисотович вставил штык фискаря сначала в одну защелку, потом в другую, и они со скрипом подались. Трясущимися руками копарь просунул лопату в щель и немного приоткрыл крышку. Наступил решающий момент: сейчас выяснится, набит ли ящик добром, или наоборот - г*ном, или он вообще пуст...
    Осторожно опустив крышку на место, Йозеф Талвисотович вытащил флягу, отвинтил колпачок и, почти не чувствуя вкуса, выплеснул остатки водки в рот; бросив пустую флягу на бруствер, схватился за крышку и решительным рывком открыл ее.

    Хабар в ящике был! Он лежал плотно, занимая почти весь его объем, и был слегка присыпан сверху какой-то белой порошкообразной дрянью. Счастливо улыбаясь, Йозеф Талвисотович запустил обе руки в ящик и выудил оттуда серую форменную кепку и зимнюю шапку-ушанку с эмблемой шюцкора; следом показался финский армейский китель в отличном сохране, добротные сапоги, коробка с сигарами и две бутылки финской водки "Alko".

    На дне ящика лежало что-то еще, но вниманием Йозефа Талвисотовича целиком завладела водка.
    Раньше он находил только пустые бутылки, и то, что финны могли просто так, за здорово живешь, бросить полные - казалось ему невероятным. У копаря возникло непреодолимое желание немедленно, прямо сейчас попробовать финскую "Алко", почти 70 лет пролежавшую на дне траншеи... тем более, что столь удачную находку обязательно нужно обмыть!
    Сходив к рюкзаку, Йозеф Талвисотович достал прихваченную из дому нехитрую закуску: шматок сала, пару луковиц и краюху хлеба; аккуратно расстелив на бруствере газету, разложил на ней закусь и во главе поставил бутылку.
    Момент был настолько торжественный, что Йозеф подумал: а почему бы ему не надеть финский китель? Скинув бушлат, под которым обнаружился старенький свитер, копарь надел китель, а потом, немного подумав, и сапоги. Кожа сапог от времени задубела, но ничего, подумал Йозеф, смажу ее салом - и будет как новая...
    Форма пришлась Йозефу впору, как будто на него сшита. От нее пахло землей, нафталином и чем-то еще, что Йозеф Талвисотович назвал "запахом времени". Накинув поверх кителя бушлат, копарь присел на бруствер, свесив ноги в раскоп, бережно взял в руки холодную бутылку, свернул винтовую пробку и, благоговейно зажмурившись, сделал большой глоток...

    Сорокоградусная ледяная волна обожгла небо Йозефа Талвисотовича, прокатилась по пищеводу и провалилась в желудок. Спиртовые пары мягко ударили в голову. Мир завертелся, как в калейдоскопе, а когда все встало на место, Йозеф обнаружил себя стоящим в окопе, с ручным пулеметом в руках. Леса не было: позади торчали расщепленные пни и на перемешанном с землей сером снегу валялись измочаленные древесные обломки и ветки, а спереди, из болотистой низины, сквозь стелящийся по земле черный дым на Йозефа Талвисотовича бежала пехота. В длиннополых шинелях и "ушастых" касках с гребнем, некоторые в островерхих суконных шлемах; из раскрытых в яростном крике ртов и от мокрой одежды на холодном воздухе шел пар. Дружный рев множества сорванных глоток ворвался в мозг Йозефа Талвисотовича. В этом крике была жажда мести за пережитый ужас, за погибших товарищей, желание растоптать и уничтожить врага, под огнем которого бойцы несколько часов лежали в снегу, замерзая в ожидании артподдержки.
    Впереди наступающей пехоты тяжело рычали, переваливая на сугробах, несколько танков. Еще несколько горели на заснеженном болоте среди корявых карельских елочек, а один подобрался совсем близко: он стоял вплотную к финскому ДЗОТу, перекрыв бортом амбразуру, и тоже горел.
    Вся низина на подступах к финским позициям была усеяна трупами красноармейцев.

    Йозеф Талвисотович прижал приклад пулемета к плечу и поймал в прицел коряво бегущую по рыхлому снегу первую цепь. На примкнутых штыках красноармейцев тускло отсвечивало медленно поднимающееся над горизонтом зимнее финское солнце...
    Йозеф нажал на спуск и тщетно давил его раз за разом, пока не обнаружил, что магазин не примкнут. Привычно протянув назад руку, Йозеф хотел принять от напарника новый магазин, но не ощутил в руке привычной тяжести. Оглянувшись, Йозеф Талвисотович увидел, что второй номер мертв: лежит, прислонившись стенке траншеи, сжимая в руке снаряженный магазин; советская пуля попала бойцу в голову, пробив каску...

    Упав на колени в кучу пустых рожков и стреляных гильз, Йозеф схватил магазин и попытался вырвать его, но мертвые пальцы никак не хотели разжиматься. Неожиданно в нос шибануло чем-то резким, из глаз градом покатились слезы. "Газовая атака!" - понял Йозеф, вслепую шаря вокруг в поисках противогаза, но как назло, под руку попадались только пустые магазины. Жжение в глотке и глазах стало нестерпимым. Задыхаясь, пулеметчик рухнул на дно траншеи, проклиная коварство русских...

    "Perkele!..." - прохрипел Йозеф Талвисотович и... очнулся. Он сидел на бруствере, свесив ноги в раскоп, и жадно грыз луковицу. Слезы градом катились по его небритому лицу.
    - Ключница водку делала! - просипел Йозеф, вытирая слезы рукавом бушлата и судорожно хватая ртом воздух. Странное видение глубоко поразило его. Привидится же такое! Это надо было срочно запить... Схватив бутылку, Йозеф с урчанием припал к ней; второй глоток пошел гораздо легче...
    Отбросив пустую тару, копарь перевел дух, отрезал ломтик сала, положил на хлеб, с удовольствием вцепился зубами в наскоро сделанный бутерброд.

    В самый разгар трапезы кусты на опушке затрещали и оттуда раздалось громкое ворчанье.

    Медведь! - подумал Йозеф, привычно сунув руку за пазуху. Но обреза там не оказалось: он лежал в рюкзаке, как раз между копарем и кустами. Вскочив на ноги, Йозеф бросился к рюкзаку, но медведь опередил его. Выскочив из подлеска, зверь в несколько прыжков достиг рюкзака и замер, впившись взглядом в копаря и свирепо рыча. Он был крупный и всклокоченный, из оскаленной пасти обильно текла слюна.
    Шатун! - понял Йозеф, и его крепкие заскорузлые пальцы сжали ручку лопаты. Йозеф Талвисотович пару раз хаживал на медведя с фискарем, и оба раза выходил победителем. Но сегодня был не его день: копарь покачнулся и почувствовал, как его повело. Финская водка сделала свое дело: Йозеф Талвисотович был пьян. Голова на холоде соображала хорошо, но тело ее не слушалось.
    - Ничо, косолапый, еще свидимся! - просипел Йозеф Талвисотович, пятясь в сторону от медведя. Это была ошибка. При звуке человеческого голоса шерсть на медведе встала дыбом, он взревел и бросился на копаря. Йозеф метнул в зверя лопату и промахнулся. Поняв, что без оружия битва проиграна, Йозеф рванулся в лес...

    Но медведь не стал преследовать копаря. Он был не бешеный, просто злой и голодный; из берлоги зверя подняли лесорубы, он бродил по лесу в поисках пищи и издалека почуял аппетитный запах сала. Прогнав конкурента, медведь сожрал разложенные на бруствере продукты, брезгливо понюхал стоявшие рядом кирзовые сапоги 46-го размера и направился к рюкзаку. От этого камуфлированного чуда тоже пахло едой, но там ее не было; вместо этого в рюкзаке лежало что-то большое, опасное, пахнущее старым военным железом и смертью. Медведь недовольно фыркнул, встряхнул большой косматой башкой и побрёл в лес на поиски новой добычи.
    Но Йозеф Талвисотович этого не видел. Перепрыгивая через бурелом и петляя как заяц, он мчался по лесу, спасаясь от свирепого хищника. Ветви деревьев цеплялись за бушлат, корни кидались в ноги; лес не хотел выпускать копаря. Наконец Йозефа Талвисотовича остановило сухое дерево: соприкоснувшись с мощным лбом копаря, оно сломалось и с жалобным скрипом рухнуло на землю...

    ...Упав на колени в груду пустых рожков и стреляных гильз, Йозеф Талвисотович схватил магазин и потянул его на себя, но мертвые пальцы никак не хотели разжиматься. Неожиданно на бруствере что-то оглушительно взорвалось, в окоп посыпались песок и камни, и следом за ними на дно траншеи сполз исковерканный пулемет. Осколок снаряда вспорол дырчатый кожух и повредил ствол. С трудом поднявшись, оглушенный, засыпанный песком Йозеф выглянул из-за бруствера.
    Прямо на него, взревывая изношенным движком и разбрасывая снег траками, двигался русский танк.
    На его покрытой белыми камуфляжными разводами лобовой броне болтались остатки финского проволочного заграждения. "Коктейля молотова" поблизости не было, встретить врага было нечем... Вдруг дрожащие от контузии пальцы Йозефа нашупали прямо перед собой торчащую из песка деревяшку. Это была самодельная граната, из тех что изготовлялись в армейских мастерских в качестве противотанкового средства; к деревянной ручке были примотаны четыре бруска динамита с торчащим обрезком бикфордова шнура.
    Танк был уже совсем близко. Лихорадочно пошарив по карманам, Йозеф нашел спичечный коробок и трясущимися руками открыл его.
    В коробке оставалась последняя спичка...

    Этой ночью в Кремле было очень тихо. Военнослужащие и гражданские сотрудники давно разъехались по домам, и в огромных помещениях бодрствовала только охрана. В большом кабинете, одну из стен которого занимала гигантская, испещренная красными и синими флажками карта, за длинным столом в одиночестве сидел человек в простом военном френче без знаков различия. Глаза человека были прикрыты. Он много работал, очень устал и немного задремал, но сон его не был глубоким.
    Перед его мысленным взором простиралась заснеженная болотистая низина и безымянная высота, изрезанная глубокими финскими траншеями. На болоте среди корявых карельских елочек горело несколько танков. Один прорвался сквозь проволочные заграждения и подошел к финнам вплотную; он стоял перед вражеским ДЗОТом, загородив бортом амбразуру и перекрыв шквал смертоносного огня, и тоже горел.
    Вся низина на подступах к финским позициям была усеяна трупами красноармейцев.
    Вздрогнув, человек в военном френче проснулся. Протянув маленькую сухощавую руку к пачке "герцеговины флор", вытащил папиросу, высыпал из нее душистый табак в трубку, достал спичечный коробок.
    В коробке оставалась последняя спичка.
    Осторожно взяв ее, человек чиркнул ею о коробок, аккуратно раскурил трубку и медленно затянулся.
    - Ничэго. Мы всо равно пабэдим! - тихо сказал он.
    И, пододвинув к себе приказ о дополнительной переброске войск, поставил размашистую подпись.

    Йозеф Талвисотович схватил спичку и лихорадочно, боясь не успеть, чиркнул по коробку.
    Не выдержав такого обращения, спичка сломалась, головка отлетела в сторону и исчезла без следа.
    До танка оставалось всего несколько метров, его экипаж видимо заметил силуэт в глубокой австрийской каске, поднявшийся над бруствером. Танк оглушительно взревел сиреной, на его корпусе вспыхнули две мощные фары, ослепив одинокого финского бойца. Закрыв голову руками, Йозеф упал на дно траншеи, скрипя зубами и плача от бессилия и злости...

    От рева сирены и яркого света фар копарь пришел в себя.
    Он стоял на четвереньках посередине шоссе; покрытый ледяной коркой асфальт неприятно холодил руки, голова гудела.
    В паре метров от Йозефа мощно урчал здоровенный тягач "Вольво". Открылась дверца кабины, на асфальт грузно спрыгнул толстый водила, подбежал к копарю.
    - Эй, ты живой? Что с тобой? Хорошо резина новая, тормоза хорошие! Считай, что тебе повезло.
    Мысли тяжело ворочались в голове. Оглянувшись, Йозеф увидел свой неровный след, идущий из леса к обочине, и понял, что пока его разум оборонял безымянную высоту, тело упорно ползло к шоссе, спасаясь от свирепого зверя.
    Видение давно минувших лет глубоко поразило Йозефа, от удара о дерево на лбу набухала крупная шишка. Это надо было срочно запить, но финская водка осталась в лесу, там где медведь... Решение пришло мгновенно.
    - До Парахты подбросишь? - просипел Йозеф Талвисотович, с трудом пытаясь встать на ноги.
    - А где это?
    - Километров двадцать по шоссе, а там направо по грунтовке немного.
    - По грунтовке не могу, а до развилки подброшу. - Дальнобойщик протянул руку, помог копарю подняться и взобраться по лесенке в кабину.

    - Ты как здесь оказался-то? - спросил водила, когда машина тронулась с места.
    - Да так, дела... - просипел Йозеф Талвисотович, думая, что бы такое соврать: рыбак он, турист или охотник.
    - Копаешь? У меня глаз наметан, - ухмыльнулся водила. - Сам из таких! Только я старину копал: на войне особо не разбогатеешь... Подкопил раритетов всяких, продал, купил машину, занялся доставкой; потом открыл свое дело, раскрутился, купил новую машину, побольше! - Толстяк любовно похлопал ладонью по рулевому колесу. - Занимаюсь продажей садового инструмента...
    - Понятно! - улыбнулся Йозеф. - Ну вот и развилка, спасибо, друг.
    - А говоришь ты гладко... Где учился? - спросил водила.
    Йозеф сначала не понял, но потом решил: это у дальнобойщиков юмор такой.
    - Дык восемь классов закончил! - улыбнулся он, и оба засмеялись.
    На прощанье дальнобойщик подарил Йозефу настоящую финскую лопату.
    - Бери-бери, у меня их полный прицеп!
    Пожав друг другу руки, попутчики расстались. Йозеф спрыгнул из кабины на обочину.
    - Может еще встретимся! - крикнул водила, махнул рукой на прощанье и покатил дальше.
    - Будешь у нас в Парахте, заходи! - прокричал вслед Йозеф.
    И лишь когда огромный прицеп проплыл мимо и начал удаляться, Йозеф Талвисотович увидел, что номера на машине были финские...

    Поселок, где обитал Йозеф Талвисотович, до 1940 года принадлежал Финляндии и носил название Parahtaa, наверное потому, что там было много дворовых собак, которые громко выли.
    Тотальное переименование его почти не коснулось: из названия лишь удалили последнюю букву и сменили латинский шрифт на кириллицу. В годы советской власти на территории поселка располагался Ордена Ленина, Ордена Трудового Красного Знамени передовой совхоз "Советская Парахта".
    В годы правления "царей" Михаила и Бориса некогда передовое хозяйство окончательно пришло в упадок и развалилось, молодежь уехала в город, в обветшавших домишках ютились в основном старики и пьяницы, частенько совмещающие в себе оба этих качества.
    Собак, впрочем, в Парахте и сейчас было много. Псы Йозефа не любили: от него постоянно пахло водкой, луком, разрытой землей и ржавым военным железом. Но сегодня собаки что-то совсем озверели: с громким лаем они кидались на копаря, хватая зубами за сапоги.
    - Вот я вас, шелудивые! - ругался Йозеф Талвисотович, отмахиваясь от собак лопатой, но от этого они только становились злее.
    Преследуемый четвероногими друзьями копарь двигался к магазину...

    Пнув дверь ногой, Йозеф ввалился в магазин, оставив исходящую лаем свору снаружи. Дремавшая за прилавком продавщица Дунька Кулакова встрепенулась и недоуменно уставилась на копаря.
    - День добрый! - просипел Йозеф. - Дай скорее бутылочку беленькой, трубы горят!
    - Что вы говорите? Я вас не понимаю! - хлопая глазами, продавщица растерянно глядела на Йозефа.
    - Ты что, Дунька, белены объелась? - разозлился копарь. - Давай бутылку! - Йозеф швырнул на прилавок мятую сторублевку.
    - Что вы хотите? Скажите по-русски, я по-чухонски не понимаю! - всполошилась Дунька.
    - Ты что, стерва, издеваешься?! - взревел Йозеф. - ВОДКИ!!! Давай пузырь, дура!!!
    Услышав знакомое слово, Дунька дрожащими руками сняла с прилавка бутылку и протянула Йозефу. Не дожидаясь сдачи, копарь одним махом свернул пробку и с урчанием припал к живительному напитку. Огненная жидкость с клокотанием устремилась в его бездонную утробу; залпом выхлебав половину, Йозеф перевел дух.
    Мир вокруг сразу стал выглядеть по другому - роднее и ближе, лай собак за дверью стих, Дунька прекратила мусолить сдачу и подняла взгляд на копаря.
    - Йозеф, ты что ли? - удивилась она. - А я тебя не узнала! Выспалась что ли плохо... Зашел бы как-нибудь, погрел! - кокетливо проворковала она, подавая копарю соленый огурец.
    - Подумаю. - важно ответил Йозеф, откусывая от огурца и вытряхивая из кармана еще несколько купюр. Надо было купить домой продуктов и заодно навестить свой любимый сарай ...

    Сарай у копаря был большой, сложенный из крепких серых от времени бревен. Йозеф Талвисотович делал вид, что хранит там дрова. Фальшивая поленница у входа сдвигалась наружу, открывая потайную дверь. Осторожно сняв секретку, соединенную с обрезом двухстволки, Йозеф открыл амбарный замок и проник внутрь.
    Изнутри сарай казался еще просторнее. И хлама в нем было много.
    Первым в лицо вошедшему грозно смотрело раскорячившееся на станинах советское 76-мм орудие, закопанное в 41-м году отступающими советскими войсками. Чтобы затащить орудие в сарай, Йозефу пришлось поить водкой местного тракториста и разбирать стену, т.к. в дверь оно не пролезло, а потом снова поить тракториста, чтобы у того отшибло память.
    Позади орудия стояли в ряд пять пулеметов "максим", четыре советских и один финский, боковой стене прислонились два десятка ручных пулеметов, винтовки же были просто свалены кучей на полу. Груды котелков, штыков, касок и фляг валялись где попало и приятно разнообразили оружейную коллекцию; в больших зеленых ящиках вдоль стен лежала всякая мелочь, а в самом темном углу громоздилось накрытое брезентом НЕЧТО.
    Это было секретное оружие Финляндии, так ни разу и не применявшееся, потому что его боялись сами финны. Йозеф Талвисотович берег ЕГО как зеницу ока, надеясь в будущем выгодно продать.
    Все вещи были в идеальном сохране, любовно почищены и готовы к реализации: Йозеф Талвисотович копил минтовый хабарок на старость, когда у него уже не будет сил таскать из леса железо. Все остальное - простреленное, помятое и гнилое - копарь продавал Дуньке Кулаковой, у которой помимо чисто женских достоинств были еще два: сотовый телефон и знакомые барыги в городе. Платила Дунька не много, но копарю на жизнь хватало...
    Оставщись доволен осмотром, Йозеф Талвисотович закрыл сарай, насторожил секретку и, подхватив авоську с продуктами, направился в дом.

    Жил Йозеф Талвисотович по-спартански: из мебели в доме была только железная финская кровать, колченогий стол и два стула. На столе одиноко стоял пустой граненый стакан, рядом лежал советский штык-нож. В углу комнаты находилась обложенная кирпичами финская печка-буржуйка. Вместо обоев стены были обклеены советскими и финскими плакатами времен Зимней войны; на плакатах обе стороны восхваляли мощь своего оружия и унижали побитого бегущего противника, при этом оформление плакатов было одинаковым, как будто их рисовал один и тот же художник. Над небрежно застеленной кроватью висела старая треснувшая гитара без струны.
    Все вещи в комнате были копаными. Единственным некопаным предметом была маленькая газовая плита, сталинская, послевоенная.
    Помыв в сенях картошки, Йозеф Талвисотович высыпал ее в копаную кастрюльку, поставил на газ вариться в мундире, бросил в погасшую печку пару поленьев и разложил на столе принесённые из магазина продукты. Опустившись на жалобно скрипнувший стул, копарь плеснул в стакан из бутылки, залпом выпил, закусил соленым огурцом, зажевал хлебом, налил ещё. Дождавшись картошки, грубыми, нечувствительными к жару пальцами почистил ее, вскрыл СВТ-шным ножом банку тушенки, вывалил аппетитное душистое мясо в кастрюльку, размял всё ложкой, немного посолил.
    Под горячую закуску водка пошла еще лучше. От гудящей печки по комнате медленно растекалось приятное тепло. Захмелев, копарь снял с гвоздя гитару, ударил заскорузлыми пальцами по струнам:

    Там чужие слова,
    Там дурная молва,
    Там ненужные встречи случаются,
    Там сгорела, пожухла трава,
    И следы не читаются
    В темноте...

    Хриплый баритон мощно разносился по полупустой комнате, проникая через сени во двор, где в такт аккордам в большом мрачном сарае дружно покачивались, стукаясь друг о друга, копаные военные железки.

    -----------------------------------------------------------------

    В то время как Йозеф ехал с дальнобойщиком по шоссе, обсуждая достоинства финских лопат, в лесу в десяти километрах южнее поселка на большом поваленном дереве сидели три мрачных личности в еще недавно новеньком, а теперь рваном и закопченом натовском камуфляже. Они пили водку и думали, как лучше убить Йозефа Талвисотовича: сразу, или чтобы сначала помучился.
    В конце концов решили: лучше, чтобы сперва помучился.

    Дело было так:

    Ранним утром в окрестностях поселка появилась новенькая пятидверная «Нива» с тремя камуфлированными парнями. На форуме черных следопытов «Русфронт» они проходили как Ротмистр Хламов, Комбриг Парахтеев и Нарком Потрошилов; там их периодически банили за флуд, но админ, добрейшей души человек, всякий раз их прощал.
    Все трое работали менеджерами среднего звена, спекулировали военным антиквариатом, одевались в «гортекс» и считали себя очень крутыми.
    Хабар местного копаря Йозефа они получали через продавщицу сельпо, всякий раз поражаясь качеству и количеству копанины. На досуге они покапывали сами, и их душила черная зависть, потому что Йозеф Парахта без автомобиля, металлодетектора, GPS, гортекса и интернета - на одну лопату - ежемесячно поднимал в разы больше, чем все трио "крутых копарей" вместе взятое.
    Вот уже несколько лет Ротмистр, Комбриг и Нарком бороздили окрестности поселка, сканируя бурелом импортными приборами и убивая на проселочных дорогах один автомобиль за другим, но до сих пор городским копалам доставался только мусор с могучих отвалов Йозефа Талвисотовича...

    Оставив «Ниву» на проселке, копари отошли на десяток метров в лес, где недавно был обнаружен финский блиноград; долгих пеших походов они не любили, бросать машину в лесу было нежелательно, коп происходил обычно прямо у дороги.
    Ротмистр с Наркомом тут же вытащили из машины один из рюкзаков и расположились на поваленном дереве - выпить пивка перед тяжелой работой, а Комбриг собрал прибор, забрался в ближайший блин, сразу что-то там назвонил и принялся целеустремленно откапывать.
    Из всей троицы он завидовал Йозефу наиболее остро и очень хотел копать столь же жирно, даже ник на форуме взял похожий.
    Откопав кусок гнилой жести, Парахтеев вздохнул и направился к соседнему блину.

    - Ну, вот и хорошо! – глубокомысленно изрек Ротмистр, вытряхнул в глотку последние капли пива и бросил пустую бутылку в заросший ельником блиндаж.
    Неожиданно из "блина" выскочил крупный белый заяц!

    - Держи его! – заорал Потрошилов. – Где ружье?! Стреляй!!!

    Выдернув из рюкзака помповуху, Ротмистр приложился к ней и пальнул.

    - Мимо! Дай ка я его! – Нарком выхватил из кармана пистолет Макарова.

    Приятелям он обычно рассказывал, что разрешение на "макар" получил по блату, оформившись охранником в "Газпром", а они так же честно делали вид, что верят.

    Наведя ствол пистолета на улепетывающего косого, Нарком нажал на спуск, но выстрела не последовало: поскольку охранником он был липовым, то в спешке забыл снять пистолет с предохранителя.
    Тем временем Ротмистр палил с бедра по петлявшему между деревьев зайцу, быстро опустошая магазин.
    На звуки выстрелов из леса прибежал Комбриг и присоединился к погоне.

    Вдруг Ротмистр споткнулся и упал, ткнувшись стволом ружья в снег.

    - Сука! – крикнул он.

    И тут БАБАХНУЛО.

    Это сработала растяжка из 152-мм снаряда, заботливо установленная Йозефом Талвисотовичем в блинограде.
    Старый копарь давно заметил мельтешение заезжих следопытов в окрестных лесах, и начал принимать меры...

    Первыми очухались Комбриг и Нарком, которые отбежали достаточно далеко и были прикрыты деревьями. Взрывной волной их забросило в кустарник; при этом переполненный мочевой пузырь Парахтеева не выдержал, и главарь мародеров намочил штаны.
    Ротмистра спасло то, что в момент взрыва он упал на землю. Его засыпало песком, чуть не зашибло упавшим деревом, он малость оглох и на нем дымилась одежда.
    Больше всех пострадал автомобиль: взрывом го подняло в воздух и швырнуло на столетнюю сосну. Кузов буквально «обнял» ствол, от удара двигатель сорвало с креплений и теперь он уныло чадил на бруствере блиндажа…

    - Как же я теперь без машины! – выл Комбриг.
    В мокрых штанах ему было холодно. Хорошо, что в уцелевшем рюкзаке завалялась футболка с длинным рукавом, и он одел ее под штаны вместо кальсон.
    Остальные двое тоже скрежетали зубами: в догорающей «Ниве» остались их приборы, стоимостью более тысячи долларов каждый. Уцелели только минак и лопата Комбрига и рюкзак Ротмистра, в котором – о радость! – нашлась палка копченой колбасы и бутылка водки.
    Мародеры сидели на поваленном дереве, по очереди пили из горла огненную жидкость и искали ответ на извечные русские вопросы: кто виноват и что делать.
    В том, кто виноват – никаких сомнений не было: Йозеф Парахта, больше некому!

    - Замочу падлу! – давясь водкой хрипел Комбриг.

    Мысль о расправе над Йозефом была принята единогласно.

    А чтобы хоть немного возместить ущерб, мародеры решили, что пришло время откопать свою нычку...

    Ящик с финским барахлом был закопан три года назад на Безымянной высоте, в старой траншее. Все вещи в ящике были новоделами; мародеры полагали, что пребывание в земле придаст им надлежащий вид, и их можно будет хорошо продать. Настоящими были только две бутылки водки "Алко" 1936 года розлива, их подложили в «финскую коллекцию» для антуража. Процесс извлечения находки думали заснять на видео, для большей достоверности.

    Когда копали яму, наткнулись на останки финского бойца в австрийской каске М 17. "Колпак" был гнилой, с пулевой пробоиной во лбу, но Комбриг все равно забрал его себе, «чтобы добро не пропадало».
    С костями мародеры решили не заморачиваться. Ротмистр вяло предложил было сдать их в поисковый отряд - как-нибудь потом, когда время будет - но Комбриг, посмеявшись, обозвал его «красным следопытом», и участь костей была решена. Ящик с новоделом поставили прямо в яму с останками.
    Не копать же новую...

    Допев песню, Йозеф повесил гитару обратно на стенку и начал собираться в дорогу: в лесу у него оставалось незаконченное дело.
    А Йозеф Талвисотович не любил незаконченных дел.
    Спустя полчаса он уже мчался по шоссе на попутном лесовозе. История Безымянной высоты близилась к своему логическому завершению...

    Когда мародеры добрались до высотки, солнце уже клонилось к закату. К пешим походам они были непривычны, но водка придавала сил. Контуженый Ротмистр даже немного повеселел. То и дело прихлебывая из горла, он громко, немузыкально голосил:

    Как-то видел я в лесу человека,
    Он откапывал другого человека.
    Он хотел его награды и пули,
    Он хотел его железную шапку!

    Продравшись сквозь бурелом, черные следопыты вышли к передовым траншеям, где их ожидал неприятный сюрприз.

    Их кошерная нычка была разграблена!

    Ящик был наполовину откопан, вскрыт и барахла внутри поубавилось. Возле раскопа лежала пустая бутылка из-под "Алко", вторая, полная, аккуратно стояла на бруствере, и рядом с ней гордо возвышались стоптанные кирзачи 46-го размера. Вокруг было полно медвежьих следов, валялся тосненский фискарс, а ближе к опушке на снегу стоял чей-то камуфляжный рюкзак.
    - Суки!!! – три яростных вопля слились в один. Изрыгая бранные слова, Ротмистр и Нарком метались по высоте в поисках проклятых конкурентов, а Комбриг копался в Волшебном Ящике, подсчитывая убытки.
    - Сапог нет! – крикнул он. – И китель пропал!
    Не обнаружив никого в окрестных кустах, Потрошилов подошел к припорошенному снегом рюкзаку и откинул клапан.
    Из рюкзака носом вверх грозно торчал ржавый 152-мм снаряд...

    - Это Йозеф! Это он, гад! – орал Комбриг. От злости он весь позеленел и трясся. – Нычку нашу хапнул! И как он ее нашел без прибора! Следил небось, сука, за нами! Да еще «гостинцы» для нас расставляет! Мочить, мочить гада!!! – Парахтеев пнул рюкзак, отбил ногу и яростно заматерился.
    - Может медвед сожрал его? – сказал Нарком, изучая следы на снегу.
    - Не похоже. Хренов Йозеф где-то шляется, напился, сцуко, водки и бродит по лесу! Ничего, солнце садится, должен вернуться за вещичками! Пусть только появится, урррою гадa!!!
    Тут Комбриг поперхнулся на полуслове.

    На опушке леса, опираясь на финскую лопату, стоял и недобро щурился Йозеф Талвисотович Парахта.

    При виде Йозефа мародеры почувствовали себя неуютно. Прежде они видели копаря всего один раз, издалека, и не представляли себе его истинных габаритов.
    Парахтинский копарь оказался двухметрового роста, в два раза шире в плечах, руки с огромными кулаками напоминали лопаты. Йозеф был похож на вставший на дыбы экскаватор. Одет он был в поношенные армейские брюки и бушлат песочного цвета, из-под которого выглядывал финский китель, на голове вязаная шапка, на ногах - смазанные салом чухонские сапоги. Лицо у местного следопыта было грубое, обветренное, заросшее жесткой бурой щетиной.
    Слухи о нем в поселке ходили самые жуткие. Если бы у местных алкашей были маленькие дети, родители пугали бы их: «Будешь плохо себя вести - придет Йозеф Парахта и утащит тебя в лес!»...

    - Вот и свиделись, господа хорошие, – просипел Йозеф и направился к мародерам.

    Первым пришел в себя Комбриг.

    - Чего стоите?! Стреляйте!!! – взревел он.

    Ротмистр с Наркомом одновременно сунули руку за пазуху.
    Ближе всех к Йозефу стоял Ротмистр. Применить помповуху он не мог: во время взрыва затвор был открыт, в него набился песок, и теперь ружье бесполезным грузом лежало в рюкзаке. Но окромя "помпы" у Хламова был ещё травматический пистолет.
    Рубиновый луч прицела уперся в надвигающегося копаря.

    - Даже не думай об этом, - просипел Йозеф. – Ты слаб в коленях!

    Четыре выстрела грянули один за другим. Одна резиновая пуля попала Йозефу в голову, три другие ударили в грудь, но старый копарь даже не пошатнулся. Подойдя к стрелявшему, он со всей силы ударил его кулаком в лоб. Колени Ротмистра подогнулись, и он рухнул на землю.

    - Я же говорил, ты слаб в коленях! – просипел Йозеф, разворачиваясь к Наркому…

    А тот всё никак не мог достать пистолет, "макар" за что-то зацепился в кармане.
    Рванув изо всех сил, Нарком освободил наконец ствол, и вовремя: покончив с Ротмистром, Йозеф развернулся к новому противнику. Молниеносно наведя ПМ на копаря, Потрошилов нажал на спуск, но пистолет не выстрелил, так как он опять забыл снять его с предохранителя.
    Йозеф не стал ждать, пока копарь сделает это. Выхватив из кармана потертый ТТ, он выстрелил в упор, почти не целясь.
    В камуфляжной куртке мародера образовалась круглая дырка, из которой брызнула кровь. Выпустив из рук пистолет, Нарком Потрошилов повалился на снег…

    Теперь дуло копаного ствола смотрело на Комбрига. Расправа над «личной гвардией» была столь короткой, что он поначалу опешил. Оружия у него не было, но сдаваться главарь мародеров не собирался.

    - Эй, ты чего? Погоди, давай договоримся! – крикнул он, торопливо вынимая бумажник. – Вот, возьми деньги! Давай разойдемся, ты меня больше не увидишь!!

    Вытащив наугад несколько купюр, Комбриг помахал ими в воздухе, а сам потихоньку пятился к раскопу, где оставил свой фискарс. Он двадцать лет занимался единоборствами, в том числе с подручными предметами, и с лопатой в руках хотел показать местному копарю, кто в доме хозяин.

    - Деньги не имеют значения. – просипел Йозеф. – Важна только жизнь.

    Неизвестно откуда налетевший порыв ветра вырвал купюры из руки Комбрига. Кувыркаясь и порхая как бабочки, они полетели над присыпанными снегом старыми траншеями.
    Палец Йозефа на спусковом крючке начал движение.

    - Стой! Погоди! – Комбриг добрался наконец до фискаря и остановился. – Со стволом на безоружного всякий может! Давай разберемся по-мужски, на лопатах!

    - По-мужски, говоришь? Это можно. - сказал Йозеф.

    Убрав пистолет в карман, он обеими руками взялся за фискарс. Комбриг ловко подкинул ногой свой и встал в стойку. Фискарь у него был такой же, как у Йозефа, фирменный, купленный за хорошие деньги. Больше изображать испуг было незачем. Хищно ощерившись, мародер бросился на Йозефа.
    Старый копарь нанес удар. Две лопаты со звоном скрестились в воздухе. Далее произошло невероятное: подарок финского дальнобойщика перерубил лопату Комбрига пополам и с хрустом вонзился в грудь мародера.

    - Твой фискарс сделан в Польше. – сказал Йозеф, выпуская лопату.

    Комбриг медленно повалился на спину. Фискарь Йозефа так и остался торчать у него из груди.

    Йозеф медленно опустил руки. На поверженного противника он не смотрел. Старый копарь стоял, повернувшись лицом к болоту, из которого 67 лет назад шли на высоту цепи красноармейцев, и смотрел на заходящее солнце. Он походил на заводную игрушку, у которой закончилась пружина...

    -------------------------------------------------------------------------------------------------------

    Первая атака советских войск на Безымянную высоту захлебнулась. Танки попали под огонь ПТО и не сумели развить наступление, пехота, добравшись до проволочных заграждений, наткнулась на плотный огонь пулеметов. Треть личного состава осталась неподвижно лежать на снегу. Единственный прорвавшийся на высоту танк заблокировал собой артиллерийский ДЗОТ и был подожжен финнами.
    Замерзая, бойцы лежали в снегу, не смея поднять головы, а командир орал в полевой телефон, требуя артподдержки. Полковая артиллерия плотно застряла на марше, казалось, что помощи ждать неоткуда. Но все-таки она пришла: по рокаде на этот участок фронта спешно выдвигалась 152-мм гаубичная батарея из резерва главного командования.

    Говорили, что приказ развернуть батарею на высоту отдал сам Сталин.
    Снарядов было приказано не жалеть. Мощный огонь 152-мм орудий сровнял финские позиции с землей; уцелела только передовая траншея: советские артиллеристы опасались попасть по своим.
    Потери финнов были так велики, что у них больше не было сил защищать высоту. Оставив нескольких солдат прикрывать отступление, они отошли на 20 км севернее, на линию Вайменйоки-Салааярви-Парахтаа, чтобы принять последний бой в развалинах поселка...

    --------------------------------------------------------------------------------------------------------

    Сознание возвращалось медленно. Открыв глаза, Комбриг с трудом поднял голову и огляделся. Он лежал на взрытой мерзлой земле, в нескольких шагах от него валялась сорванная танковая башня, из-под которой торчали чьи-то ноги в пьексах. Местность вокруг разительно изменилась: на месте леса торчали расщепленные пни, валялся древесный мусор и курились дымом свежие воронки; на болоте перед высотой дымились остовы подбитых танков и плотно лежали трупы. Следы танковых гусениц тянулись сквозь прорванные заграждения, через высоту по разбитым артиллерией траншеям, и дальше на север. Оттуда доносились звуки боя: треск винтовок, пулеметные очереди и редкие выстрелы танковых пушек.

    Что со мной? Где я?... – думал Комбриг. Мысли с трудом ворочались в голове.

    Тут его внимание привлек знакомый предмет: рядом на земле лежала новенькая финская фляга в чехле.
    Инстинкт мародера сработал безотказно: Комбриг протянул руку к фляге, прикидывая, за сколько он сможет ее продать.

    Неожиданно за спиной с шумом осыпалась со стенки окопа земля и хрустнула под сапогом сломанная ветка...
    Оглянувшись, Комбриг почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.

    Прямо на него шёл здоровенный финн в некогда белом, а теперь грязно-сером, замаранном кровью маскировочном комбинезоне. На голове гиганта была грязно-белая австрийская каска с пулевой пробоиной во лбу; в левой руке он сжимал магазин от лахти, в котором тускло блестел желтый патрон.
    Лицо мертвеца было покрыто запекшейся кровью, глаза закрыты, но Комбриг понял, что финн его ВИДИТ!
    Тут мародер вспомнил всё: яму с костями, в которую поставили Волшебный Ящик, пробитый пулей рогач, снятый с мертвеца, сокрушительный удар Йозефовой лопаты...
    И - самое страшное – он узнал человека, который неверной походкой двигался сейчас на него.

    Это был тот, кто шестьдесят семь лет спустя называл себя ЙОЗЕФ ТАЛВИСОТОВИЧ ПАРАХТА!

    Дикий, животный страх охватил Комбрига.

    - Не надо!!! Я отдам ее!!! – завопил он.

    Продать финскую каску не удалось - за нее слишком мало предлагали - и она валялась в его загородном доме на чердаке. Насмотревшись дешевых триллеров, Комбриг подумал, что если вернуть призраку то, что у него взял, то он отстанет.
    Но страшный человек в белом камуфляже ничего не ответил. Возможно, он просто не мог этого сделать…
    Гигант молча шагал к распростертому на земле мародеру.

    Извиваясь как червяк, Комбриг попытался встать на ноги, но скованное ужасом тело не слушалось его. Тем временем мертвец заметил лежащую на земле винтовку с примкнутым штыком и наклонился, чтобы поднять ее. Одна рука у него была занята магазином, и на несколько секунд финн замер, словно не зная, что делать. Это дало Комбригу возможность подняться на четвереньки, отползти ещё на несколько метров и продлить свою жизнь еще на несколько секунд.
    Наконец мертвец разжал пальцы, и магазин с глухим стуком упал на землю. Подняв винтовку, призрак из далёкого прошлого в несколько шагов настиг свою жертву.

    Со стороны это выглядело дико и сюрреалистично: Белый Финн в грязном зимнем маскхалате, с занесенной винтовкой - и воющий от страха, ползущий на четвереньках человек в пятнистом натовском камуфляже...

    Сверкнув в воздухе, штык пригвоздил мародера к земле.

    Но флягу Комбриг так и не выпустил.

    ---------------------------------------------------------------------------------------------------------

    Зимнее солнце медленно уходило за горизонт; стало понемногу холодать, подул ледяной ветер, на болоте среди корявых карельских елочек завихрилась поземка.
    Йозеф Талвисотович почувствовал, что смертельно устал. Сегодня у него выдался трудный день.
    Нужно было согреться и чего-нибудь выпить. Тяжело ступая отяжелевшими ногами, Йозеф подошел к раскопу, где оставалась бутылка «Алко», сунул ее в карман и отправился за хворостом. Сложив на опушке леса дрова, копарь достал спичечный коробок и открыл его. В коробке оставалась последняя спичка.
    Маленький теплый огонек трепетал на ветру. Казалось, что еще миг, и слабое пламя погаснет. Но вот уже занялась береста, вспыхнул и затрещал, разгораясь, хворост. Огонь жадно пожирал сухие еловые ветки, швыряя пригоршни оранжевых искр в начинающее темнеть небо.
    Опустившись на пень, Йозеф Талвисотович свернул винтовую пробку и с наслаждением припал к горлышку бутылки.

    В вечерней тишине выстрел прозвучал особенно громко.
    Собрав последние силы, Нарком Потрошилов дотянулся до пистолета.

    Но сделать глоток из бутылки Йозеф все-таки успел.

    -------------------------------------------------------------------------------------------------------

    Когда смолкли разрывы снарядов, советская пехота вновь поднялась в атаку. Размахивая наганом, политрук кричал что-то про врагов трудового народа и гнет белофиннов, но никто не слушал его. С дружным ревом ощетинившиеся штыками красноармейцы устремились в пробитые танками бреши.
    Одним из первых бежал рослый боец, косая сажень в плечах; трехлинейная винтовка смотрелась детской игрушкой в его могучих руках.
    Путаясь в полах шинели и попирая огромными валенками рыхлый чухонский снег, рядовой Парахта рвался к высоте.
    Он верил, что на этот раз она будет взята.



    КОНЕЦ.

    © Copyright: Верховцев, 2011
    Свидетельство о публикации №211011301065
     
    fantom1 и Дождевой Земляк нравится это.
  12. Offline

    fantom1 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    18 ноя 2014
    Сообщения:
    1.728
    Спасибо SB:
    6.351
    Отзывы:
    190
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородчина
    Имя:
    Стас
    Интересы:
    история под пивко
    Да про плакал я про этот рассказ говорил...Перечитывал 3 раза и слёзы на глазах...



    Дед Саня вывернул руль вправо и дернул рычаг передач на себя до отказа. Мотоцикл взревел, попятился, соскальзывая в танковую колею, и наконец выбрался на проталинку с сухой травкой, встав к лесу задом, а к останкам деревни Залучье передом. Елочка так и спала в коляске, укутаная по самый пятачок солдатским одеялом. Дед не стал ее пока будить и присел на задок коляски, туда, где когда-то крепилось запасное колесо. Швейцарские часики-брусочек уже не светили зелеными стрелками: мгла с полей поползла обратно, в гниющий лес, а из леса, в ответ, пахнуло целым букетом: каким-то целлулоидом, газойлем, гарью древесной и тряпочной, горечью тротила и мерзкой трупной сладостью. Из тяжелой серебрянной ладанки с лаковой Девой Марией на крышечке, дед натряс на бумажку дивного табаку. В пестрой причудливой смеси встречался и зелено-бурый деревенский самосад и янтарный анатолийский табачок, и пригоревшие крошки от разносортных окурков. Попадался и немецкий капустный лист вымоченный в синтетическом никотине и даже пластинчатая сигарная шелуха.
    Закурив, дед осторожно покопался в мотоциклетной коляске и выудил за тонкий ремешок скользкий черный футляр с биноклем. Потом он долго дымил и долго вышаривал через "лейцевские" стекла черную изломанную окраину леса, пока совсем не заслезились глаза.
    Дурной был лес, бестолковый. Дерево в нем росло бросовое - осина гнила на корню, грибы не водились вообще и даже редкая ягода долго не вызревала. Ходить в этот лес не ходили, только осенью на кабана, и не было в нем ни набитых ногами тропинок, ни вырубок, ни охотничьих навесов. Была единственная "барская" дорога, непонятно по какой блажи настеленая по болотам и пробитая сквозь многочисленные песчаные гривки и островки. В первый год войны по лесу кто-то бегал друг за другом, бабахал громко из разных калибров, и вдруг схлынуло все куда-то бесследно. Дед в этой быстрой войне не участвовал, сидел в погребе под крышкой, для тепла обитой старой телогрейкой, и потому не видел, а только слышал, как кочующая немецкая батарея пятью залпами размолотила деревушку Залучье в труху. Когда отгрохотало по деревне, осела пыль и успокоилась земля, дед плакал, подпирая головой погребный люк. Плакал и крестился, любуясь своим почерневшим и чудом уцелевшим пятистенком. Думал уже чем будет забивать выбитые окошки, как соберет по новой осыпавшуюся трубу... Но затрещал с диким переливом зеленый мотоцикл и заглох, зараза, напротив дома.
    Здоровенный немец чинил что-то долго в моторе, разложив на завалинке инструмент, а когда закончил свои дела, масляную тряпку поджег от зажигалки и закинул через битое окошко в горницу. Посмотрел, положив голову на плечо: хорошо ли разгорелось? Наступил на хвост шальному любопытному куренку, меченому синькой, насадил его на штык и уехал, держа карабин с трофеем как знамя. Дед смотрел на все это внимательно, и все крепко-накрепко запоминал. Зачем, старый и сам этого не знал.
    Три военных зимы он прожил в своей просторной и новенькой баньке - сын, сгинувший на финской, сложил перед срочной службой. Поставил в предбанник буржуйку найденую на соседском пожарище, на ней и готовил. В первую же весну образовалась у него внучка, Евлампия, по метрике зашитой в пальтишко - семи лет от роду. Бог послал, решил дед. Послал, подарил, просто как в "Житиях". Ранним утром,на гноище, среди мерзости запустения, сидела в мертвой и разоренной деревне на колодезной скамейке светловолосая девочка... Рисовала, улыбаясь, солнце прутиком по земле и дед даже вздрогнул от этой безмятежной картины, когда приволокся за водой. С дедой Саней она и ушла от колодца, уцепившись за дужку ведра детской ручонкой - помогала. И деду это очень пришлось по-душе. Калеными овечьими ножницами подобранными на пепелище, он остриг девчонке вшивый колтун из волос, а когда попытался вымыть Елочку в тазу, изумился ее ангельскому терпению и каменной молчаливости . Потому что не было на ней живого места. Все детское тельце представляло из себя один синяк, и через тонкую кожицу были видны ломаные ребрышки. Марфа, сестра покойницы-жены, иногда навещала и подкармливала деда-погорельца, и происхождение новой внучки объяснила даже не задумываясь:
    - С поезда ее мать кинула, не захотела дитенка к немцам везти. Найдет потом, если конечно захочет. Саня, куда тебе еще один рот?
    Дед пожевал бороду и буркнул,глядя в угол:
    - Прокормимся, не маленькие.
    На следующее утро, дед туго запеленал Елочкины ребрышки рваными полотенцами вымочеными в отваре зверобоя и валерианового корня, уложил ребенка на лавку и ушел в лес. Метрах в десяти от опушки он наткнулся на вздутого красноармейца с развороченным затылком. Выкрутил из цепких мертвых рук родную, еще "царскую" трехлинейку с граненым казенником, а в палой листве собрал четыре десятка позеленевших патронов. В тот же вечер дед убил двух матерых кабанов-сегодков, из которых одного сала натопилось ведро с четвертью, а мяса вышло столько, что остатки безнадежно прокисшей солонины дед выкинул только следующей весной.
    А еще через весну гнилой лес у подножия деревенского холма вдруг зашевелился. Дед изумленно глядел как ночами на болотных островах полыхали неземные, ацетиленовые огни, слушал визг пил и рев какой-то техники. Мартовский ветер далеко носил над полями гортанные крики чужеземцев. Немцы спешно ладили оборону по всему лесу, а останками Залучья не интересовались вообще, только заминировали по всей длине опушку, натыкав в мерзлую землю противопехоток.
    Через день загрохотало так, что и не слыхал дед такого сроду, ни в Карпатах, ни под Ковно. Неделю лес бурлил, кипел, полыхал и постепенно редел. Бригада советских самоходок продавила насквозь этот лесной массив тупым, но упорным шилом. Исклеванные снарядами танки, выбрались на бугор, где когда-то стояло Залучье. Расползлись по заснеженным огородам, встали на пожарищах за печами, сараями и открыли бешеный огонь по своему еще не простывшему следу. Вырвавшаяся из леса толпа немцев наткнулась свое же минное поле и чужую шрапнель, попятилась, распадаясь на отдельные неподвижные холмики и бросилась назад, в иссеченную осколками чащу. А самоходки вдруг перестали стрелять, сползлись в колонну и рванули по пологим холмам на запад, прямо по снежной целине. Еще ночь в лесу стрелялись, летали невиданные снаряды с огненными хвостами от которых к небу поднимались черно-багровые столбы пламени. Потом стреляли все реже и реже, замолчали последние забытые раненые и осталась только кромешная тишь.
    На опушке сухо треснула ветка, дед вздрогнул, и, задрав полу черного френча, ухватился за кобуру, сразу же почувствовав пальцами сталь. Кожаную крышку с кобуры и верх от одной боковины дед срезал сапожным ножом еще в конце марта, после дикой и страшной встречи у этой танковой колеи. Времени тогда было чуть больше, уже вышло солнышко и от проталин вверх полз пар. Он надевал Елочке на спину солдатский меховой ранец, и кое как приладив деревянными пальцами одну лямку, стал нашаривать второй медный крючок-застежку. Крючок никак не находился, а потом кусты затрещали и на край леса чертом выскочил человек. На нем была ярко-голубая шинель с огромной прожженой дырой на груди, но плотно застегнутая на все оставшиеся пуговицы. Лицо и руки незнакомца были черны как уголь, а на худом плече вихлялась винтовка. Увидев мотоцикл, деда и Елочку он заорал:
    - Девка, старый, стоять! Ко мне ходи, падлы, быстро-быстро, ком!
    Дед бросил непослушную лямку и уставился на незнакомца. Но тот вдруг сорвал винтовку с плеча и ловко припав на правое колено почти без интервала выстрелил по ним три раза. Первая пуля прошла аккурат между головами деда и внучки. Второй пуле старому солдату пришлось покланяться, но пальцы его упорно скребли и скребли непослушную кобурную застежку -рамочку, пальцы пробрались уже под кожаный лопух и нащупали фигурный торец парабеллума с флажком-предохранителем... Но третья пуля, наверное, убила бы Елочку неминуемо, если бы дед не бросился на нее коршуном. Повалил, вдавил в грязь и, наконец, вырвал из под полы френча руку с пистолетом. Бес исполнил какое-то нелепое коленце, так, что в воздух взметнулась шинель, и бросился к ним через заминированную полосу прыгая по ржавым кольцам колючки. Дед еще сильнее ткнулся бородой в грязь и укрыл ладонью-лопатой детскую голову. Рвануло раз, и два и три. В небо полетели куски чего-то красного и клочья голубого. Босую ногу с размотавшейся портянкой гулко шваркнуло о пустой горелый пень, а тридцатиграммовый шарик из шпринг-мины тюкнул Елочку по голове. Хоть и на излете, но убил бы, если б не дедова лапа и часы. Шарик вошел в противоударный корпус швейцарского хронометра "Felca". Вошел плотно, внатяг, дед не смог его выковырять, так и выбросил их вместе. В жестяной банке из-под немецкого бульонного порошка, он выбрал себе другую пару часов, не зная что проносит их потом до самой смерти.
    Мотоцикл заскрипел - Елочка проснулась и выбралась из коляски. Дед залюбовался заспанной внучкой: крошечные сапожки на стальном шипованном ходу он сокращал до нужного калибра сам. Черную суконную юбку они раскопали в кожаном саквояже, который просто стоял на стволе поваленой осины. Там же, для Елочки нашлось зеркальце в серебряной оправе, серебряный с позолотой футляр с краской для губ и роговой гребень с остатками чьих-то светлых волос. Пачку надушенных писем дед тоже забрал с собой, и вечерами разбирал каллиграфические строки под карбидной лампой. Ничего в них не было интересного. Немецкий, худо-бедно разученый на империалистической, вдруг четко вспомнился, дед подивился этому явлению, а письма потом извел на самокрутки.
    Еще одной гордостью деда была белая ватная куртка-выворотка. На себя дед Саня давно махнул рукой, а Елочку постарался одеть не с мертвяков. Немецкого связиста-недомерка они обнаружили едва ли не в первый поход в лес. Он бросил полуразмотаную катушку с красным проводом и неподъемный полевой телефон на брезентовой лямке. Присел под кривую березу справить нужду и был убит в голову осколком размером с железнодорожный костыль. Беленькая курточка так и осталась висеть на сучке, а связист так и остался лежать со спущенными штанами.
    Курточка пришлась кстати. Опять стало подмораживать и задувать с севера по низу. Елочка топала по пятам, стараясь попадать ножками в дедовы следы и куталась в старую вязаную кофту-решето. Под эту одежду дед надевал ей по три свои рубахи, жилет из коровьей шкуры и еще бог знает какую рвань. Но от холода все это не спасало и Елочку все время трясло как в ознобе, а по ночам она страшно бухала в подушку. И тут на березе висит курточка, детская даже на вид. Дед Саня за последние три года разучился удивляться. Он только пощупал подкладку - не сырая ли? Накинул курточку на внучку, застегнул пуговки и оборвал с рукавов красные опозновательные ленточки "свой-чужой". Домой вернулись в обнове, и в этот день что-то лопнуло у деда в душе. Посмотрел он на себя внимательно, на старости лет в бане проживающего. Вспомнил и Залучье разоренное, и могилку жены-покойницы на которой наша самоходка случайно развернулась, и немца с куренком насаженным на штык. На Елочку, сироту немую, пришибленную, еще раз поглядел. И не стало в нем больше ни стыда, ни жалости.
    Нечаянно выяснилось, что в Русе сестра жены расторговалась по-крупному. С железной дороги, где она работала при немцах, ее турнули. Марфа торговала зажигалками, презервативами, строго из из под-полы - крошечными фляжками с французским коньяком ворованным еще у немцев. Таскала вареную картоху к поездам и меняла ее на белье и стрептоцид. Лучше многих жила, и по большому счету, спасла и деда и чужую внучку. Но в этот раз, дед Саня пришел к ней не христорадничать, а с толстой серебрянной цепью на которой висел золотой образок со святым Христофором, католическим покровителем странствующих. Цепь сама по себе раздобылась случайно... Дед Саня в свои 65 ни черта, ни войны, ни мертвецов не боялся. Поэтому, когда остро встал вопрос о походе в Русу, а это 60 верст в обе стороны, дед понял, что в своих опорках он туда не дойдет. Не дойдет и босой. А сапоги валялись всего в одной версте от их баньки, там, где толпа немцев угодила под шрапнель самоходок. С мерзлых ног обувь слезать не хотела. Дед сходил домой и вернулся с колуном. Стараясь не смотреть покойнику в лицо, одним ударом раздробил голеностоп и сдернул сапог с ноги. Стал примерять, и тут заметил золотой образок выглядывающий из стиснутого немецкого кулака. Это блестел хлеб, керосин, расписные книжки для диковатой Елочки, чай, табак. Дед долго ковырял побелевшую руку, но пальцы стиснули душевное утешение воистину намертво. Не помог и штык-нож взятый у соседнего мертвеца. Тогда дед перекрестился и топором отмахнул кисть напрочь. К ночи рука оттаяла за печкой и к первому солнышку дед уже стоял рядом с прилавком Марфы на Руской толкучке.
    - Дед, где ты себе сапоги такие справил?
    - На поле взял.
    - Проросли что ли? Дед, ты чего, озимыми сапоги посеял? Да тебе госпремию выписать надо! Слушай, дед, выручай, мне еще сапоги нужны. Если яловые найдутся, так они на часы с ходу меняются. Или муки десять кило. Людям ходить не в чем. Ты подумай, а? Чем кормиться собираешься? А строиться будешь?
    Марфа была права и они сговорились. Потом дед закупил припасов и попытался навести справки о Елочкиной маме. Но, отделение "Трудового фронта на восточных территориях" немцы уходя благоразумно спалили, а рассказать толком что с ней случилось и откуда она взялась, Елочка так и не смогла. Молчала как рыбка и росла красавицей.
    Дед с Елочкой стали ходить в лес как в поле, с утра до ночи. Когда дед нашел мотоцикл, стали ездить. Красавец БМВ сидел брюхом в грязи и немцы по-видимому просто не успели его вытолкать на сухое место. Дед, который на трофейном ДКВ объехал всю Галичину вдоль и поперек, осмотрел машину и понял, что ничем она не отличается от той немецкой трещотки 1915 года выпуска. Проверил свечки, накачал бензина в карбюраторы и вывернув рычаг угла зажигания, ткнул ногой в стартер. Мотоцикл взревел и дед скинул обороты до малого. С битого "ганомага" принес масляный домкрат, поднял машину из грязи и по загаченой жердями дороге вывел мотоцикл по танковым следам из проклятого леса в поле. За несколько недель дед загрузил немецкими галетами весь банный чердак. Туда же отправил десятилитровую канистру спирта. Сложил во дворе целую поленицу из лопат, ведер, тазов, умывальных кувшинов и чайников. В огороде, во вздутой после взрыва бензиновой бочке, оттаивали отрубленые ноги в сапогах или ботинках, и Елочка бегала с чайником подливая в ледяную воду кипяток. В погребе валом лежали консервы с сардинами и паштетом, шоколад в пачках по пятьдесят штук. В соседском сарае, на веревках и плащпалатках проветривались десятки отстираных френчей, портков, свитеров.
    Чего только не насмотрелся ребенок во время этих походов. С дедом они ворошили лопатами слипшиеся трупы в блиндажах, ковырялись в огромном брошенном полевом госпитале вытаскивая из под трупов простыни и наволочки. Разбирали обозные фуры с офицерскими чемоданами и солдатскими ранцами.Но в мае страшно запахло мертвечиной, и больше, до поздней осени, они в лес не ходили.
    Когда березовый лист стал распадаться в пальцах, дед завез на расчищенное пожарище полуторку леса, а потом в Залучье появилась первая живая душа. Гармонист Леха пришел на родное пепелище с тощим вещмешком и аккордеоном с хроматическим строем на котором он совсем не умел играть. Выпили они с дедом как следует, сидя прямо на ярко-красной ржавой кровати. Леха все пытался затопить печь - единственный годный предмет в своем хозяйстве, а потом лег на угли лицом вниз и зарыдал от бессилия и тоски. Утром помятый гармонист пил чай и думал.
    - Чего будешь делать, Леха?
    - В Русу поеду, работу искать. Найду - семью выпишу.Тут нет расчета оставаться. Ни построиться, ни хозяйство завести...
    Леха махнул рукой и закурил. Дед сходил в предбанник и долго гремел там банками. Вернувшись в парную он высыпал на стол десяток часов, и все это добро придавил колбаской скрученой из разнокалиберных серебряных и золотых цепочек.
    - На, стройся Леха, не побрезгуй. Это твое по праву. Я с фрицев контрибуцию получил.
    После Лехи, дед Саня отстроил в деревне еще десять домов, а последнюю, самую дорогую трофейную вещь - часы с золотыми крышками и бриллиантовой осыпью, отдал колхозу, чтобы опять построили в Залучье ферму.
    Погиб дед совсем глупо. В середине 50-х Елочка заневестилась, и дед пошел опять в лес - искать приданое. Дед собирал и волок в Русу стреляные гильзы и наводящие пояски от снарядов. Один снаряд, 120-миллиметровый "отказник" прошедший канал ствола, сработал у деда Сани прямо на коленях. Хоронили его всей округой, а за иконами, в завещании, нашли план двух десятков советских братских могил - дед подбирал наших, не оставлял зверью на поругание. План, согласно воле покойного отправили в Руский военкомат, но оттуда за нашими солдатами так никто и не приехал. В конце 80-х годов валяющуюся в архиве карту деда Сани отдали заезжим поисковикам. А когда те появились в огромном селе Залучье целым следопытским отрядом, выяснилось, что заросли уже давным-давно и бесследно исчезли все дедовские тропы, дороги и засечки.
     
    Alex67012 и Дождевой Земляк нравится это.
  13. Offline

    fantom1 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    18 ноя 2014
    Сообщения:
    1.728
    Спасибо SB:
    6.351
    Отзывы:
    190
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородчина
    Имя:
    Стас
    Интересы:
    история под пивко
    На опушке леса кипела работа. Огромную поляну разбили на квадраты, натянув по периметру белые шнуры, закрепленные колышками. Часть дерна успели снять, края будущего раскопа обрамляли отвалы земли. Чуть дальше виднелись горы выкорчеванных пней и груды хвороста. На раскопе работало человек тридцать. Кто-то продолжал снимать дерн и на тачках отвозить его в сторону, кто-то аккуратно — лопатами, совками, мастерками — расчищал слои почвы, лежавшие под ним. Некоторые уже углубились по колено в вырытые ямы.
    — Ну, смотри, это и есть наше поле боя! — сказал Анатолий. — Квадраты сориентированы по сторонам света, пронумерованы, чтобы точно определить место каждой находки. Видишь полоски нетронутого грунта? Это бровки. Они отделяют квадраты друг от друга. Ходить по ним следует осторожно, могут обрушиться, и под ноги нужно смотреть, чтобы не наступить на находки. Их складывают на бровку во время работы.
    — Эту огромную площадку вы должны раскопать за лето? — поразилась Татьяна. — Титанический труд!
    — Копать — дело нехитрое. Процесс раскопок долгий, но незамысловатый. Сначала работают землекопы. Самый тяжелый этап — вынуть часть земли и зачистить территорию. Археологи фотографируют раскоп, определяют изменения рельефа, стараются понять, откуда начинается культурный слой и где заканчивается. У него, как правило, почва другого цвета, и, кроме того, именно в культурном слое находят большую часть артефактов. Тахеометристы фиксируют зачищенную территорию, все ямы, слои, расположение крупных находок, а следом чертежник переведет в обычный чертеж данные с лазерной рулетки — тахеометра. Его пока по старинке выполняют на миллиметровке от руки. Начальники участков обрабатывают по мере поступления находки, записывают, где они были обнаружены, и только затем их относят в камеральную лабораторию [4]для регистрации. Там находки моют, чистят, сортируют, документируют для дальнейшего изучения.
    — А чем же занимается начальник экспедиции? — улыбнулась Татьяна. — Контролем и общим руководством?
    — Твой покорный слуга — начальник экспедиции, — с теми же интонацией и улыбкой ответил Анатолий, — будет руководить работами и описывать весь археологический процесс в отчете о раскопках. Думаю, за сезон раскопаем не больше тридцати квадратов. Пока людей маловато. Но к июлю подтянутся еще студенты, волонтеры. Порядка шестидесяти человек. Некоторые из добровольцев уже пятый сезон со мной работают. Правда, люди будут меняться. У кого-то учебная практика закончится, у кого-то отпуск.
    — А как ты определил, что нужно копать именно в этом месте? — Татьяна в недоумении оглянулась.
    Честно сказать, наяву все выглядело по-другому. Может, потому, что подступы к утесу затянуло березняком, которого раньше не было и в помине. Да и река вроде как отступила. Но скажи она Анатолию о своих сомнениях, что он подумает?
    Она еще раз обвела взглядом раскоп, трудившихся в дальнем его углу людей, сопку, вершина которой виднелась из-за леса. Нет, вроде все правильно. Именно с этой сопки спускались воины Тайнаха…
    — Шурфы закладываем, визуальную разведку проводим, — спокойно пояснил Анатолий, не заметив ее волнения. — Сегодня появилась куча умнейших приборов — георадары, лазерные дальномеры, электронные теодолиты и нивелиры. У нас работают два оператора из лаборатории неразрушающего контроля. Вот они-то с помощью георадара и уточнили место и границы будущего раскопа. Георадар — это вообще песня. Может распознать предмет размером в три квадратных сантиметра на глубине до одного метра да еще представить все это в трехмерном изображении.
    — И что же показал георадар?
    — Много что. Уцелели основания шести башен: четырех угловых, еще одной — проездной к полю, и той, через которую выходили к реке. Кроме того, остатки крепостных стен, нескольких внутрикрепостных и двух заглубленных в землю строений. Теперь могу сказать точно: острог погиб от пожара. Кое-где уже дошли до культурного слоя, так там просто слой углей — следы от сгоревших башен, деревянных стен и перекрытий изб.
    — Здорово! Теперь ты не сомневаешься, что это Абасугский острог?
    Анатолий улыбнулся.
    — Не сомневаюсь, но радоваться пока остерегаюсь — чтобы не сглазить. Тьфу три раза, чтобы погода не подвела, чтобы денег хватило прокормить эту ораву, чтобы горючку снова не клянчить, чтобы техника работала как часы… Этих «чтобы» десятка два наберется, а сколько еще непредвиденных ситуаций…
    Он взял Татьяну под руку и повел вдоль раскопа.
    — Самое трудное — снимать дерн. Часть острога находилась под лесом. Пришлось березняк вырубать, пни корчевать. Но зато в лесу не так сильно нарастает грунт, как в поле, и вымывается он весенней водой меньше. Так что находки лежат ближе к поверхности, чем в открытой степи. В лесу дольше сохраняются на поверхности следы человеческой деятельности. В археологии это называется антропогенным ландшафтом. Если присмотреться наметанным глазом, можно разглядеть ямы от жилищ и прочих строений, могилы, остатки крепостных стен, рвов, защитных укреплений. Перед восточным валом, — Анатолий махнул рукой в сторону сопки, — обнаружили остатки рогаток против конницы — редкий частокол из остро затесанных бревен. Их вбивали в землю под углом.
    — И все это вы раскапываете вручную?
    — А как ты думала? К тому же — малыми силами. До культурного слоя недалеко, поэтому экскаватор или бульдозер использовать опасно. Все только ручками. Лопата — лучший друг археолога. За сезон так к ней привыкнешь, что с закрытыми глазами определишь, где своя лопата, где — чужая. Правда, профессиональных археологов — раз-два и обчелся. Привлекаем на время сезона музейных работников. Некоторые постоянно со мной работают начальниками участков, чертежниками. Записывают находки, считают их. Наша добрейшая Ольга Львовна много лет заведует камералкой.
    Они остановились возле одной из ям. Паренек в майке-тельняшке и в косынке, завязанной по-пиратски за ухом, строительным мастерком аккуратно снимал тонкие слои почвы. Людмила, племянница Анатолия, в соломенной шляпе с широкими полями, в старых джинсах и рубашке, сидела рядом на корточках и перебирала руками почву в пластмассовом тазике, аккуратно растирала комочки. Затем взяла в руки тетрадь и принялась что-то писать в ней карандашом.
    — Полевой дневник заполняет, — шепнул Анатолий, кивнув на тетрадь, — слой описывает. А это — Сева. Землекоп и мой студент по совместительству.
    При их приближении молодые люди подняли головы, улыбнулись. Людмила кивнула Татьяне, как старой знакомой, прищурилась, посмотрела пристально и серьезно, но удивления не выдала, лишь снова улыбнулась. Дружелюбно, словно и не дерзила недавно.
    — Я рада за вас! — сказала и перевела взгляд на Анатолия. А тот спросил:
    — Что нового?
    — Дошли до культурного слоя, — пояснила девушка. — Пока только зола и угли, — и кивнула на кусок клеенки, что лежал на бровке. — Вон сколько накопали!
    На клеенке и впрямь грудой лежали комочки земли, гораздо более темные, чем почва. Ничего особенного Татьяна в них не разглядела. Попадись под ноги — сочла бы за куски высохшей грязи.
    Она невольно посмотрела на небо. Солнце еще не перевалило зенит, но уже пекло немилосердно. И так каждый день? Под палящим солнцем, в пыли, в грязи, не разгибая спины? Как рабы на галерах или плантациях сахарного тростника. Одно отличие: на ногах нет цепей и вокруг не стоят злобные надсмотрщики с хлыстами.
    — Ну, работайте! — сказал Анатолий и посмотрел на Татьяну. — Давай в тень отойдем. Сейчас объявят перекур, переговорю с начальниками участков, каков улов на сегодня.
    Они сели на траву под березами. Анатолий бросил взгляд на часы.
    — Подождем минут десять. А я пока лекцию продолжу, — и достал из кармана фляжку. — Пить хочешь?
    — Хочу.
    Татьяна сделала несколько глотков, вернула фляжку.
    Анатолий вновь глянул на часы, улыбнулся.
    — Раскоп — всегда интересно! Никогда не знаешь, что под землей таится. Одна находка может перевернуть все представления об эпохе, о людях того времени. И работа на нем, сама видишь, — не приведи господь! Просто так не посидишь, балду не попинаешь. Погода тоже сильно не балует, то жара — не продохнешь, то дождь проливной, то суховей задует. Руки от вечной грязи трескаются, покрываются цыпками. С первых дней девчонки забывают о маникюре, о косметике. Крем от загара тоже несовместим с пылью и потом. Словом, это не пляж и не санаторий. Кое-кто не выдерживает. Но многие ездят не первый год. Друзьями обзаводятся, влюбляются, женятся. И заработок у нас приличный, студенты уже за полгода начинают проситься в экспедицию.
    — И так все лето? Без отдыха, без выходных?
    — А что поделаешь? Лето у нас короткое. В августе зарядят дожди, и все — конец сезону, хотя вроде тепло еще…
    — Ты заранее расстраиваешься по этому поводу?
    — Есть немного!
    Анатолий оглянулся, махнул рукой.
    — После того как исследуем все культурные слои, сделаем чертежи, фотографии, то есть дойдем до материка — пустого слоя почвы, эту часть раскопа в конце сезона закидаем землей. Неисследованные квадраты укроем полиэтиленом, а затем тоже закопаем. Вскроем уже будущим летом.
    — И оставите раскоп без присмотра? — удивилась Татьяна.
    — Мы его законсервируем, но до того как ляжет снег, придется нанять сторожа. Есть здесь хороший парень. Не пьющий, ответственный. Беда тут в чем? Местное население свято верит, что копать можно только для того, чтобы найти золото. Рассказываем, объясняем, показываем фотографии. Берем на раскопки местных ребятишек, чтоб убедились: находка осколка посуды, ржавого гвоздя или полусгнившего сруба для нас более ценна, чем поиски золотых артефактов. Но нужно два-три года, чтобы люди уверились: не клады мы ищем, а нечто более важное для науки, для истории, наконец.
    — А вдруг найдете золотые вещи?
    — Упаси господь! — усмехнулся Анатолий. — С одной стороны, конечно, самолюбие греет: сенсация, твое имя на страницах газет… Музыка, аплодисменты, шампанское… Как в театре! Но в реальности все не столь романтично. Найдешь, и что с этим золотом делать? Главное, сразу нужно ставить охрану. Местное население мигом пронюхает, набежит поглазеть и попутно прибрать к рукам то, что плохо лежит. Да и в самой экспедиции могут найтись любители быстрой наживы. Тьфу три раза, Бог нас миловал! В моих экспедициях воровства не было, но ведь всякое случается. Так что с золотом проблем хватает. Придется сдавать его в банк, а до этого банка еще добраться надо.
    Он с досадой махнул рукой.
    — Народ у нас падкий на сенсации. Газеты мигом растрезвонят, да еще приврут с три короба. Вот и повалят дикие орды днем и ночью на раскоп и в лагерь. Будут хватать за руки, выяснять отношения, рассказывать о кладах. Одолеют просьбами взять в долю, станут угрожать и взывать к совести. Хорошо, если этим ограничатся. Был недавно случай, в соседнем регионе… Начальника экспедиции подкараулили три отморозка. Подкараулили, когда он на лошади в одиночку возвращался из райцентра. Заарканили, стащили с коня. Увели с собой. Стали требовать золото. Пытали его, пальцы отрубили, уши отрезали. А что он им мог сказать? Что нашли только скелет и дюжину бронзовых безделушек? Словом, после всех издевательств, парня зарубили лопатой. Не оставлять же в живых свидетеля?
    — Их не нашли? — быстро спросила Татьяна, тщетно пытаясь избавиться от кома в горле. Может, потому, что представила Анатолия на месте несчастного парня?
    — Нашли, куда им деваться? На следующий день. Дебилы заливали неудачу аракой. Повязали тепленькими. Даже от улик дуреломы не избавились. А парня жалко! Молодый был, перспективный, а погиб от руки тупой и жадной деревенщины. А все оттого, что один из студентов взял да ляпнул: ищем, мол, золото в кургане. Нашли целую статую из золота, лежит в сундуке у начальника — в сейф не вмещается. Сказал просто так, для смеха, чтобы отцепились. Потом бедняга рыдал, каялся, о землю головой бился. Только слишком поздно осознал, что его болтовня человека сгубила! Словом, золото и драгоценности — мечта кладоискателя. В археологии ценится уникальность находки, пусть это даже куски керамики. Так что наша цель найти не золото, а уникальные артефакты. Да и какое там золото на раскопе острога? Разве что пару монет найдем или женское украшение.
    Он тяжело вздохнул и едва заметно улыбнулся. А улыбка у него была замечательная. От таких улыбок самому хочется улыбаться. Правда, глаза у Анатолия были грустные, а может, усталые? Татьяна исподтишка наблюдала за ним и слушала, что он говорит:
    — Здесь одно хорошо. До ближайшего села километров сорок. Правда, для пьяных кретинов это не расстояние. Вроде всех убедишь, что золота не нашли. Но всегда найдутся те, которые не поверят. Дескать, мы — люди простые, в академиях не учились. Обмануть нас проще пареной репы! Вот и проникают по ночам на раскоп. Поэтому у нас твердое правило — после первых же находок лагерь и раскоп без охраны не оставлять. Иначе даже инструменты растащат из вредности и камералку разграбят.
    — У вас и оружие есть? — быстро спросила Татьяна.
    — Какое оружие? Кайла и лопата. У Пал Палыча, нашего завхоза, старенький дробовик. В крайнем случае зарядим его солью. Есть еще травматический пистолет. У меня. Остальное не положено. Это черных копателей автоматчики охраняют. Рассказывали мне, как они настоящих археологов отпугивают. Сначала предупредительный выстрел в воздух, а потом и в ногу пуля может прилететь. У нас тоже был случай лет восемь назад. Ушлые аборигены украли все разметочные колья на квадратах. Они обычно из алюминия. И сдали как цветной металл. Пытались их догнать, так они бабахнули из дробовика. Двух моих студентов пришлось в больницу везти. Мне — куча неприятностей, остальным — масса работы по восстановлению сетки координат. Так что против дробовика лопата бессильна…
    — Анатолий Георгиевич!
    Истошный вопль заставил их вскочить на ноги. Кричал тот самый парень в пиратской косынке.
    — Нашел! Смотрите, что я нашел! Золото!
    — Ну вот, нагадал козе смерть! — с досадой произнес Анатолий.
    А парень, выбравшись из раскопа, уже бежал к ним, сжимая что-то в ладони. Следом, придерживая шляпу за поля, спешила Людмила.
    — Перекур! Пятнадцать минут! — пронеслось над раскопом.
    Мигом вся толпа работавших окружила их плотным кольцом. Те, кому не удалось пробиться в первые ряды, подпрыгивали, вставали на цыпочки, тянули шеи, отталкивали более удачливых. Гвалт стоял неимоверный, пока Анатолий не рявкнул:
    — Тихо! Отойти всем на пять шагов! И не мешать!
    Он осторожно взял бурый комок спекшейся глины, внимательно осмотрел, перевел взгляд на парня.
    — Сева! С чего ты взял, что это золото?
    Тот растерянно развел руками.
    — Так это… Ковырнул… Блестит!
    — Я вот тебе ковырну! — рассердился Анатолий. — Велено: все складывать в пакеты и отдавать в камералку. Там будут ковырять, очищать и мыть. Твое дело — найти! Понял? Найти, зафиксировать место находки и бережно эту находку упаковать!
    — Простите! — парень покраснел. — Но это, кажется, перстень…
    — Креститься надо, когда кажется, — проворчал Анатолий. — Еще раз такое повторится — и выгоню! Накроется твоя практика медным тазом!
    Парень опустил голову, но не уходил, косил любопытным глазом. Анатолий осторожно нажал пальцами на комок, и тот развалился на две половинки, как скорлупа ореха. А внутри и впрямь был перстень. Почерневший, слегка оплавленный, но при виде его у Татьяны подкосились ноги. Перстень Германа Бауэра! С головой льва! Правда, вместо двух изумрудов — один. Вторая глазница была пустой…




    — Возможно, он из черных археологов. Из тех кладоискателей, которым море по колено. Тем удивительнее, что его осудили и он сидел. Видно, и впрямь подняли что-то очень ценное и попались. А это редчайший случай, поверь!
    — Почему редчайший?
    — Да потому, что законы у нас такие — лояльные! — Анатолий помрачнел. — То есть нас могут наказать за начало раскопок без Открытого листа [10]. Тут уж получишь по шее непременно, кто виноват в задержке, никого не волнует. А ведь сезон у нас короткий, от силы два месяца. А если три — то великое счастье для археолога. Ну, еще могут наказать за нарушение правил проведения раскопок — понятие весьма растяжимое, которое можно оспорить. Однако и то, и другое не предусматривают злого умысла. И кара, по сути, смешная, штрафы — крошечные. И все чаще некие люди под крылом известных краеведческих организаций на самом деле занимаются не археологическими раскопками, а просто-напросто ищут клады. Находки, разумеется, прикарманивают, только привлечь их к уголовной ответственности никак не получается. В наших краях пока не было прецедента, чтобы возбудили уголовное дело по двести сорок третьей статье [11]или кого-то реально наказали за самовольные раскопки. Если это удалось в случае с Федором, то улики, наверное, были грандиозные.
    Он помолчал и заговорил снова с тем же угрюмым выражением лица:
    — Золото во все времена притягивало людей. А могильное — особенно. Скифы использовали его для своих поделок, а над погребениями насыпали курганы. По сути, найти древние некрополи несложно. Русские, когда пришли в Сибирь, быстро это дело расчухали. И началась охота за могильным золотом. В семнадцатом-девятнадцатом веках людей, которые зарабатывали на жизнь «зачисткой» древних захоронений, называли «бугровщиками». Опасное было занятие, но, если повезет, то выгодное. Кочевники частенько нападали на осквернителей могильников, поэтому приходилось биться не на жизнь, а на смерть за погребальные сокровища. Большинство бугровщиков просто погибали на тех буграх. Впрочем, результаты раскопок иной раз оказывались плачевными. Грабители захоронений существовали всегда, в любые времена. Сейчас найти не разграбленный курган с золотыми изделиями — большая редкость.
    Анатолий тяжело вздохнул.
    — Раскопали мы как-то погребение, а оно потревоженное. Кости в кучу, ни бронзы тебе, ни золота, кости перемешаны, в изголовье следы от стоявшего там горшка, но грабители и его прихватили. Кто позарился на вещи умершего — неизвестно. То ли современники, то ли уже потомки подсуетились. Обнаружили мы в могиле осколки керамики более позднего происхождения. Возможно, лет через пятьсот этот могильник раскопали. То ли целенаправленно искали, то ли случайно обнаружили, сейчас даже гадать не стоит. В Сибири до недавнего времени черные копатели были редкостью, но теперь и у нас объявились. Прошлым летом подобные твари разворотили в степи неизвестное захоронение. По сути, уничтожили его. И теперь торгуют найденными серебряными и бронзовыми изделиями в Интернете. А в европейской части им вообще полная свобода. Смутные времена, восстания, войны, революции… Всегда находились те, которые прятали свои сбережения, драгоценности, деньги в земле, в домах, в подземельях, колодцах… А оружие прошлых войн? Сколько народа за ним охотится! Клады находят с завидной регулярностью. Слышала о недавно найденном тайнике в доме Нарышкиных?
    — Слышала! — кивнула Татьяна. — Очень интересная находка. Говорят, вовремя воров поймали. Они будто бы хотели вынести часть клада.
    Анатолий с досадой махнул рукой.
    — Никто не знает, сколько они успели вынести. По заключению специалистов, украли многие драгоценности рода Нарышкиных: ожерелья, диадемы, кольца, серьги и кучу бриллиантов; три тысячи золотых и серебряных монет, посуду, столовые приборы — тоже из золота и серебра, а еще бра, канделябры, подсвечники и массу других вещей, включая старинные книги. Грабителей поймали за руку, когда большая часть клада была уже похищена. Понимаешь? Об этом помалкивают, потому что даже оставшееся поражает воображение. Вот такие находки и подогревают интерес черных копателей.
    — И как же с ними бороться?
    — А кто как сообразит, тот так и борется, — усмехнулся Анатолий. — Мой учитель, профессор Ларионов раскапывал древнее городище в Новгородской области и позже рассказывал, что от черных археологов просто отбоя не было. Вели себя крайне нагло. Стоило археологам покинуть раскоп, как эти копатели тут как тут. Шныряли по раскопу с металлоискателями. Чуть где-то звякнуло, мигом начинали копать. Причем варварски: уничтожали бровки, затаптывали слои… Словом, уничтожали памятник на глазах. А задержать их невозможно. У нас ведь ни оружия, ни охраны. А связываться с этой бандой, не имея оружия, сама понимаешь — опасно. Тогда Ларионов знаешь что придумал? Стали разбрасывать на раскопе гвозди, скрепки, кнопки. Искатель звенит как заведенный, и толку от него, как от козла молока.
    — А в полицию не обращались за помощью?
    — Какое там! Чтобы серьезно разобраться с этими варварами, надо сначала добраться до полиции, а до ближайшего населенного пункта, где есть отдел или участковый, обычно не один десяток километров. А дороги — вообще отдельная песня. В лучшем случае — грунтовка, в худшем — только на танке проедешь. Но, допустим, доедешь ты все-таки сгорем пополам до полиции, убьешь на это день, а то и два, у тебя даже примут заявление о незаконных археологических раскопках, и оперативники, опять же по счастливой случайности, завернут в лагерь. И что дальше? Копателей уже как ветром сдуло. Но вдруг повезет, они не успеют снять лагерь и смыться от правоохранителей. Хотя, какой там лагерь? Они товарищи мобильные, всегда под рукой машина. Но представим, что повезло, и опера застали их рядом с раскопом. А предъявить нечего. Мало ли зевак болтается вокруг? Не пойман — не вор. Умысел кражи ценных артефактов просто невозможно доказать. Разве что с лопатой на раскопе застать, и то вывернутся, дескать, червей для рыбалки копали. Словом, бороться с черными археологами сегодня практически невозможно!
    Анатолий замолчал, обвел взглядом поляну и снова перевел его на Татьяну.
    — Толпы сволочей с миноискателями наперевес шакалят на археологических памятниках, разоряют их напропалую ради продажи древностей падальщикам-коллекционерам, археологи пытаются хоть что-то уберечь для неблагодарной нации — но их мало, гораздо меньше, чем коллекционеров. Вон недавно в Греции приговорили двух черных археологов к пожизненному заключению. Они пытались присвоить античные сокровища почти на десять миллионов евро. Добыли их на древнем кладбище возле Салоник. А двое подельников получили лет этак по двадцать тюрьмы.
    — Сурово, но справедливо! — вздохнула Татьяна. — Но то в Греции… Там древности на каждом шагу! Не уследишь — мигом растащат по всему свету или на сувениры, или в частные коллекции.
    — В том-то и дело, — кивнул Анатолий. — Греция, на самом деле, сущая мечта археолога. Там ведь почти каждый день находят уникальные артефакты. И на раскопках, и даже тогда, когда люди просто работают на своем участке. Представляешь, после сильного дождя размыло землю в огородике, и вот оно — сокровище, которому цены нет! А тому, кто нашел клад, непременно полагается вознаграждение. Бывало, государство выплачивало до пятисот тысяч евро. Но кое-кому всегда хочется получить еще больше, а жадность, как известно, частенько ведет к крупным неприятностям.
    — Любое зло непременно аукнется, как бы ни старались его скрыть, — сказала Татьяна. — Не зря говорят: «Тайное всегда становится явным!»
    — К сожалению, не всегда, — усмехнулся Анатолий, — порой, и через века невозможно разобраться. Часто люди приносят нам свои находки, обычно говорят, что случайно нашли. Шел, споткнулся, глядь, а под ногами серебряная монета, или две, или три… Или наконечник стрелы, или бронзовые бляшки из кургана, которые точно просто так под ногами не валяются. Самое главное, многие думают, что приносят пользу науке, и не подозревают, какой огромный урон наносят истории на самом деле. Для археологии в первую очередь важно, как и на какой глубине лежит в земле артефакт, какой у него контекст. При обычном вскапывании научная информация теряется навсегда. Находит, допустим, человек наконечник стрелы и, радостный, несет свою находку продавать. И не понимает, что лишил ее глубокого контекста, и потому ценность наконечника падает до копейки. А, возможно, мог бы привести к значимому открытию. Вдруг он торчал в чьем-либо черепе или указал бы на древний культовый объект, к примеру, трехтысячелетней давности, но мы этого уже не узнаем никогда.
    — И что же? Совсем-совсем ничего нельзя изменить? — спросила Татьяна.
    Анатолий пожал плечами.
    — Можно, наверное, но пока не получается. В начале двухтысячных пытались создать федеральную службу археологической охраны. Полагали, что в ее состав войдут археологическая полиция, а также структуры, которые выдают разрешения на строительство, обеспечивают раскопки, ну и им подобные. Автор идеи директор Эрмитажа Михаил Пиотровский выступил на заседании Госсовета. Президент поддержал. Но сколько лет прошло — и… тишина. Как обычно! А ведь проблема, как тот чирей, зреет, зреет. Никто не знает, сколько ценных, воистину уникальных находок ушло за границу. Зато известно, что только в прошлом году продано около ста тысяч металлоискателей. Свободно, без всяких разрешительных документов. Явно не мины искать на даче или в саду! Ладно, — он махнул рукой, — чего болтать попусту. Пока мы боремся с ветряными мельницами.
     
  14. Offline

    Kohanok Новобранец

    Регистрация:
    13 окт 2015
    Сообщения:
    8
    Спасибо SB:
    7
    Отзывы:
    1
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Новокуйбышевск
    Интересы:
    Окупация города Смоленска
    Достойный рассказ!
     

Поделиться этой страницей