Смоленские полки на службе Отечеству

Весной 1796 года Смоленский драгунский полк из Могилёва на Днепре выступил в г. Тульчин, где фельдмаршал Суворов формировал армию в 100 000 человек. Смоленцев радовала надежда вновь увидеть своего любимого военачальника. Походом полк шёл около месяца и перед Петровым днём прибыл в отдельный лагерь под г. Тульчин. (автор «Воспоминаний суворовского солдата» почему-то очень негативно отнёсся к этому городку…у него он «грязный жидовский городишко»).
Возле города войска стояли лагерем, четырьмя особыми отрядами, по-бригадно. По близости речки Сельницы, у «Суворовской криницы» - впереди левого фланга, была разбита церковная палатка.
Собрав армию, Суворов приступил к обучению войск. Учения проводились по полкам, а по субботам бывали большие общие учения.
«Нашего полковника (Чичерина) иногда хвалил Суворов: хорошо, хорошо, благодарю! хорошо действуешь. Это было лестно всему полку, потому что говорилось после окончания ученья при объезде полка, когда за фельдмаршалом следовала большая свита» (из воспоминаний суворовского солдата).
Во время лагерей в полк привезли и выдали медали за три компании: за Очаков, за Мир и за Прагу. Медали эти сначала везли в Польшу во время восстания, поляки их где-то разграбили, и в Тульчин привезли уже новые.
Месяца через полтора обучения по приказу Суворова на левом фланге за лагерями была выстроена земляная крепость, которую окрестили «Пражкой». Обучение войск продолжалось.
В конце августа смоленские драгуны выступили на зимние квартиры. Штаб расположился в уездном городе Махновке, а эскадроны в окрестных деревнях. Вскоре пришло распоряжение стать на военное положение. Все ожидали выступления под командой Суворова в заграничный поход. Однако 6 ноября 1796 года императрица Екатерина Вторая скончалась. Приготовления к войне против Франции были прекращены.

Екатерина умерла в 9 часов 45 минут вечера 6 ноября 1796 года, а уже в 11 часов утра 7 ноября был назначен первый вахт-парад. Адмирал Шишков вспоминает: «в одно мгновение всё переменилось, и через сутки по воцарении Павла настал иной век, иная жизнь, иное бытие».
Русская кавалерия подверглась многим реформам, из которых некоторые принесли существенную пользу. Реформа Павла вырабатывалась на практике и при том довольно долгое время. Она была проверена на гатчинских войсках, так что, вступив на престол, Павел Петрович принёс с собой уже совершенно готовую, вполне выработанную реформу.
Вскоре полки получили название по фамилиям шефов, взамен Петровских территориальных названий, с которыми части заканчивали свою вековую боевую службу. Менялся шеф, менялось и название полка, иногда два раза в год. Роты и эскадроны приказано было также называть не по номерам, а по фамилиям командиров.
Распределение войск, передвижение их и личный состав – всей этой частью военного управления заведовал сам Император, входя во все подробности. Не только главные начальники войск, но и шефы полков представляли прямо Государю срочные отчёты и донесения, которые ежедневно рассматривались. Повеления свои Павел отдавал непосредственно каждому шефу, и вместе с тем они сообщались для сведения инспектору дивизии.
В полку ближайшим помошником шефа был старший штаб-офицер, который наблюдал за исполнением законом установленных правил, но за беспорядки и злоупотребления в полку отвечал его шеф. Шеф мог иметь только одного адъютанта, который в полку считался сверхкомплектным.
В отпуск разрешалось отпускать зимой только по два офицера, сроком не более чем на один месяц; для более продолжительного отпуска требовалось соизволение Государя.
Два раза в год шеф полка, после совещания со штаб-офицерами, представлял Императору рапорт с аттестацией по службе и поведению всех офицеров полка. Производство в чины делалось на вакансии и только по представлению о том Государю.
Любой дворянин мог поступить на военную службу только нижним чином, и производился в прапорщики после трёхлетней беспорочной службы.
Павел уменьшил число войск, а военный бюджет увеличил. Жалование офицерам повысилось от 15 до 20%; увеличена была и фуражная дача: каждая строевая лошадь, за исключением шести недель в году ( с 15 июня по 1 августа), стала получать ежедневно по 4 гарнца овса и по 15 фунтов сена. Всем обер-офицерам конницы, от ротмистра докорнета, было пожаловано по одной лошади безденежно на 6 лет. Желающие могли получить вместо лошади деньги.
По новым штатам Смоленский драгунский полк был приведён к 5-ти эскадронному составу. На январь 1797 года в полку насчитывалось: 1 генерал (шеф), 2 штаб-офицера, 29 обер-офицеров, 7 чиновников, 870 нижних чинов и 729 строевых лошадей.
Для переформирования шесть эскадронов полка были сведены в пять, а четыре в полном составе обращены в пехоту. Излишние воинские чины были переведены в разные пехотные полки. Кроме того полковая артиллерия (4 8-фунтовых единорога) была отчислена от полка (при ней снаряды: гранат 480, картечи 120, лошадей строевых 36, подъёмных 36).
3 декабря 1796 года шефом Смоленского драгунского полка был назначен генерал-лейтенант Иван Александрович Загряжский, который состоял шефом до 18 июля 1797 года, когда высочайшим приказом за ложное показание себя больным был исключен из службы.
В январе 1797 года полк походным порядком выступил на Крымский полуостров в 9-ю Таврическую инспекцию (дивизию) генерала от инфантерии Каховского. Стоянка полка – село Карасубазар. полк занимал каменные казармы из числа построенных Потёмкиным еще в 80-х годах. Шеф полка с июля 1797 года генерал-майор князь Салагов.
В январе 1798 года полк распрощался со своим любимым командиром. Василий Николаевич Чичерин был произведён в генерал-майоры и назначен командовать Псковским драгунским полком. На его место был назначен заслуженный офицер полка (состоял в полку с 1774 года) полковник Ермолай Ермолаевич Гампер. В конце года шефом полка назначен генерал-лейтенант Федор Федорович фон-Бринкен.
Завоевания Франции в Европе и её происки в Турции очень озаботили Императора Павла. В феврале 1798 года все войска юга и запада России были переведены на военное положение. Однако летом французы высадились в Египте.
В этом году полк получил первые регалии – штандарты. Император постановил, чтобы знамёна и штандарты в полках не были срочной амуничной вещью, а составляли бессрочную регалию. Жаловались штандарты полкам при особых грамотах. 25 апреля 1798 года драгунский генерала фон-Бринкена полк получил 5 штандартов из объяра, с бахромою, полотно квадратное в 12 вершков, с вышитым изображением государственного орла в лаврах. Шефский эскадрон – штандарт с белым крестом и углами фиолетового с оранжевым цветом пополам (считался полковым), четыре эскадрона – с оранжевым крестом и фиолетовыми углами. Все штандарты с золотой бахромою, древки зелёные с золочёными полосками, копьё вызолоченное с двухглавым орлом, шнуры и кисти серебряные с чёрным и оранжевым шёлком.
Прежние жёлтые полковые знамёна числом 9, образца 1786 года, из полковой церкви 23 апреля 1800 года были отправлены в Московское комиссариатское депо и там 21 июня сожжены.
В 1797 году были приняты новые мундирные образцы. Каждому рядовому драгунского полка полагалось:
1. Кафтан светлозелёного цвета и покроем по образцу егерского, с аксельбантом по цвету пуговиц, с одним погоном, с лацканом по цвету воротника и обшлагов, подбой под кафтаном палевого цвета – каразейный.
2. Камзол из палевого сукна.
3. Лосиные штаны
4. Треугольная шляпа, фуражная шапка
5. Китель, фуфайка и плащ
6. Ботфорты и галстук.
7. Лошадь стоимостью 60-80 рублей.
Смоленскому драгунскому полку были назначены: у нижних чинов воротник, лацканы, обшлага и погон – оранжевые, аксельбант и пуговицы – жёлтые. У офицеров кроме того на кафтане петлицы с кисточками.
5 января 1798 года объявлены были новые табели и постановления по предметам обмундирования и вооружения драгунских полков, которые почти не подвергались изменениям всё царствование Павла I. Войска вновь одели по прусскому образцу, опять появились пудра, косы и пукли. Требования по содержанию лошадей весьма усложнились: велено было остричь щётки, заплетать гривы и хвосты, полировать мундштуки, но хорошей, правильной езды в кавалерии всё-таки не было. Недостаток дельных берейторов сказывался столь же сильно, как и раньше.
Для отличия нижних чинов, прослуживших беспорочно 20 лет, был установлен знак на мундир в виде ленты в петлицу цветов ордена Святой Анны – алой с жёлтыми каёмками. Получивший знак освобождался от всякого рода телесных наказаний.
Павел издал новый устав. Устав этот внёс много дельных и хороших начал в обучение кавалерии. Однако некоторые сложные перестроения в конном строю наших кавалеристов здорово донимали. Новый устав вносил во фронт буквальную и строгую точность; кажде движение, каждый приём исполнялись строго по темпам. Не допускалось ни малейших отступлений от уставных формул. У нижних чинов всякая ошибка была уже виною и влекла за собою тяжёлое наказание.
Название своё по шефу генералу фон-Бринкену полк носил до 13 февраля 1800 года, когда шефом стал генерал от кавалерии Михельсон. Шеф полка являл собою образец самой блистательной храбрости во всех войнах своего времени: в семилетнюю, польскую, турецкую и шведскую. Особенную славу приобрёл в усмирении пугачёвского бунта, получив лестное звание «Спаситель Казани». Генерал Михельсон поставил свой полк на высокую степень боевого образования.


За картинки звиняйте.....ставлю из Висковатова, чтоб хоть примерное представление об униформе можно было дать...не всегда смоленцы на рисунках((((((((((( надо искать хорошего художника-униформиста и слёзно просить отрисовывать униформы...

 

31 августа с 18-ти тысячным корпусом Суворов тронулся из Тортоны, в пять дней прошёл более 150 вёрст и 4 сентября достиг д. Товерно у подножия Швейцарских Альп. От Таверно в Швейцарию вели два пути. Один через Сплюген, Кур и Сагранс в дилину Верхнего Рейна, следуя по нему Суворов мог беспрепятственно соединисться с войсками Готце, а затем и Римского-Корсакова. Но наступление по этому направлению не обещало решительных последствий, так как по соединению союзных сил, им бы пришлось атаковать неприятеля с фронта. Второй путь ведёт через Сет-Готард в долину Рейсы до Альтдорфа, на берегу Люцернского озера. Отсюда дорого сворачивает влево на Люцерн, и, кроме того, вправо идут тропински через горы в долину р. Линты. Этот путь представлял страшные естественные затруднения, местные препятсвия (перевал Сент-Готард, Урзнернское ущелье, ведущее к Чортову мосту), был занят французами, но, будучи кратчайшим, при успехе приводил фельдмаршала во фланг Массене. Этот путь и был избран Суворовым.
10 сентября армия выступила из Таверно. Смоленский полк, под начальством временно командующего полком, полковника Бриере де Мартери, принявшего команду вместо раненого полковника Косаговского, входил в состав корпуса Дерфельдена, назначенного для фронтальной атаки перевала. Правую колонну его составляли авангард Багратиона и дивизия Повало-Швейковского.
Согласно диспозиции, колонна, дойдя до деревни Мадрано, должна была взять вправо через Вале и горами обходить левый фланг неприятельской позиции.
Рано утром 13 сентября Багратион подошёл к Айроло и опрокинул посты неприятеля, а затем, после горячей схватки и передовой отряд его, расположившийся за одним из горных потоков. Французы отступили и заняли позицию за другим. В это время подошла дивизия Швейковского и сбила противника со второй его позиции. Французы отступили на вершину. Авангард Багратиона продолжил обходное движение. Три полка дивизии Швейковского (в том числе и Смоленский) были задержаны Суворовым на главной дороге, потому что, увидев своими глазами страшные кручи Сент-Готарда, он счёл излишним посылать в обход столь значительные силы.
Французы, сбитые со второй позиции, отступили на вершину и расположились за рекой Соречиа, у того места , где дорога, спустившись в тесную долину Валь-Тремола, два раза переходит с одного берега на другой. Под убийственным огнём неприятеля, по крутым склонам горы дивизия Швейковского повела атаку с фронта, поддержанная Ферстером. Бригада Гюдена, подкреплённая частью войск Луазона, на сильной позиции у Госписа отбила две наших атаки. Потери русских дивизий убитыми и ранеными – 1 200 человек. В Смоленском полку ранены поручик Попков и подпоручик Макалинский, 50 нижних чинов, убито 2 унтер-офицера и 20 рядовых.
В 4 часа пополудни Суворов в третий раз повёл атаку на перевал; в то же время на левом фланге французов появились войска Багратиона. Французы отступили к деревне Госпиталь, но удержать её не смогли. Лекубр, побросав артиллерию в Рейсу, тёмной ночью перебрался через высокий горный кряж и к утру собрал свой отряд за Чортовым мостом.
В одной версте от д. Урзерн дорога, ведущая долиной Рейсы, упирается в отвесную скалу, вдающуюся в самую реку. В скале пробито отверстие, носившее название Урзернской дыры. Тоннель был 80 шагов в длину, а ширина и высота были настолько незначительны, что через него едва могла пройти навьюченная лошадь. По выходе из прохода дорога идёт 400 шагов узкой лентой по краю почти отвесного обрыва правого берега и упирается в Чортов мост.
Мост этот - узкая арка без перил, перекинутая с одного берега на другой на высоте 11 саженей. Старого Суворовского моста теперь уже нет, он обрушился в 1888 году. Перейдя мост, дорога идёт по крутому искусственному спуску, сложенному из камней, и попетляв версты две, выходит из мрачного ущелья.
Небольшой передовой отряд французов с одной пушкой, расположился на правом берегу, впереди моста, для обороны самого Урзернского отверстия, а на левом берегу стояли два батальона для защиты моста.
Утром 14 сентября главные силы Суворова подошли к Урзерну, соединились с корпусом Розенберга и продолжали наступление к Чортову мосту. Едва передовой батальон вошёл в Урзернский тоннель, как был встречен ружейным и пушечным огнём. Были посланы две партии егерей. Одна начала переправляться через Рейсу, а вторая поднялась в горы. Французы, увидев у себя над головами русских егерей, стали спешно отступать. Сбросив пушку в реку, неприятель начал разбирать сложенный из камней спуск с моста.
Этот провал задержал и наши войска. Под огнём противника солдаты, разобрав находившийся неподалёку сарай, стали устраивать временную переправу.
Из донесения Суворова императору Павлу:
«На каждом шагу в этом царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверзтые и поглотить готовые гробы смерти… Там явилась зрению нашему гора Сен-Готард, этот величающийся колосс гор, ниже которых громоносные тучи и облака плавают, и другая, уподобляющаяся ей, Фогельсберг. Все опасности, все трудности были преодолены и, при такой борьбе со всеми стихиями, неприятель, согнездившийся в ущелинах и неприступных, выгоднейших местоположениях, не мог противостоять храбрости воинов, явившихся неожиданно на этом новом театре… Войска Вашего Императорского Величества прошли через темную горную пещеру Урзерн-Лох, заняли мост, удивительной игрой природы из двух гор сооруженный и проименованный Тейфельсбрюкке. Оный разрушен неприятелем. Но сие не останавливает победителей. Доски связываются шарфами офицеров, по сим доскам бегут они, спускаются с вершины в бездны и, достигая врага, поражают его всюду»

На следующий день наши войска продолжили наступление, и, преодолевая сопротивление французских заслонов, после полудня вышли к Альтдорфу. 16 сентября, рано утром, русские войска стали взбираться по узкой тропинке на крутые склоны Росштока. Чем выше они поднимались, тем труднее становилось движение. Тропинка делалась всё менее заметной, а местами и вовсе исчезала на голых скалах или в снегу, покрывавшем вершину хребта. Случалось, что густые облака окутывали всю колонну. За туманом не видно было ничего, приходилось идти ощупью, а между тем часто неверный шаг стоил жизни людям, оступавшимся с узкой тропы и скатывавшимся в бездну. На самой вершине солдаты вязли в снегу. Большинству нечем было подкрепиться, так как сухари истощились, а вьюки с продовольствием были далеко позади.
17 числа вечером главные силы русской армии достигли д. Мутен. Чтобы пройти 16 вёрст, отделявших эту деревню от Альдорфа, потребовалось двое суток. 18 сентября в Мутенской долине Суворов получил письменное донесение генерала Линкена о поражении Римского-Корсакова и Хотце. Узнав о поражении Римского—Корсакова, Суворов понял, что продолжать движение к Швицу, занятому главными силами противника, бессмысленно. Казачьи разъезды, посланные в восточную часть долины, вместо австрийцев корпуса Линкена обнаружили там французов. После поражения Хотце тот отступил, позволив французам запереть выход из долины. Русская армия оказалась в каменном мешке, в окружении превосходящих сил противника, без продовольствия, с ограниченным количеством боеприпасов.

18 сентября в трапезной женского францисканского монастыря Св. Иосифа собрался военный совет. Речь Суворова, записанная со слов Багратиона, произвела на всех огромное впечатление:

«Мы окружены горами… окружены врагом сильным, возгордившимся победою… Со времени дела при Пруте, при Государе Императоре Петре Великом, русские войска никогда не были в таком гибелью грозящем положении… Нет, это уже не измена, а явное предательство… разумное, рассчитанное предательство нас, столько крови своей проливших за спасение Австрии. Помощи теперь ждать не от кого, одна надежда на Бога, другая — на величайшую храбрость и высочайшее самоотвержение войск, вами предводимых… Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире! Мы на краю пропасти! Но мы — русские! С нами Бог! Спасите, спасите честь и достояние России и её Самодержца!..Спасите сына его…» Старший после Суворова генерал Дерфельден от имени всей армии заверил Суворова в том, что каждый выполнит свой долг: «Всё перенесём и не посрамим русского оружия, а если падём, то умрём со славою! Веди нас, куда думаешь, делай, что знаешь, мы твои, отец, мы русские!» — «Благодарю, — ответил Суворов, — Надеюсь! Рад! Помилуй Бог, мы русские! Благодарю, спасибо, разобьём врага! И победа над ним, и победа над коварством будет победа!»

На военном совете было принято решение пробиваться на восток, через Клентальскую долину (отделённой от Мутенской долины горой Брагельберг) к Гларусу.

В тот же день австрийская бригада Ауфенберга взошла на Брагельберг, сбила французские посты и спустилась в Клентальскую долину. За ней последовал авангард Багратиона и дивизия Швейковского (6 тысяч). За ними шли войска во главе с Суворовым. Отступление совершалось под прикрытием арьергарда Розенберга (первоначальная численность около 4 тысяч), который стоял у Мутена, охраняя тыл Суворова и дожидаясь окончания спуска в долину вьюков. Стремясь прочнее запереть русскую армию, Массена направил часть своих войск к выходу из Клентальской долины, а сам, возглавив 18 000 группировку[14], двинулся на Швиц с целью нанести удар на Мутен, в тыл русской армии. Во французской армии в связи с достигнутыми успехами царило победное настроение. План разгрома французов в Швейцарии силами 3-х группировок союзных войск был сорван.

19 (30) сентября бригада Ауфенберга была атакована французской бригадой генерала Габриэля Молитора и оказалась в опасном положении. Ауфенберг начал переговоры о сдаче, но на помощь австрийцам прибыл авангард Багратиона. Вечером 19 сентября передовые части русских войск обратили в бегство французов, атаковавших Ауфенберга. Пытаясь в поисках спасения переплыть через небольшое озеро Рутен, более 200 человек утонуло, многие, рассеившись по горам, в темноте срывались с круч, спасаясь от преследования, 168 солдат и офицеров во главе с командиром полка попали в плен. 20 сентября произошли ожесточенные бои между русскими и французскими войсками поначалу равной численности (около 5 — 6 тысяч человек). Они окончились полным поражением последних, понёсших большие потери и отброшенных сперва на 6 километров, к деревне Нецсталь. Тем самым русской армии был открыт путь на Гларус. После упорного боя Багратион выбил их и оттуда, с ходу захватив деревню Нефельс на берегу реки Линт. Однако в это время к Молитору, уже наголову разбитому, подошла свежая дивизия Газана. Французы, получив значительный перевес в силах, заняли Нефельс. Контратакой Багратион снова выбил их оттуда. Пять или шесть раз Нефельс переходил из рук в руки и остался за русскими, когда Суворов отдал приказ Багратиону во избежание лишних потерь отходить к Нецсталю. Вечером 20 сентября главные силы русской армии сосредоточились у Гларуса. В то время, как Багратион расчищал путь главным силам русской армии, в её тылу развернулись боевые действия между арьергардом А.Розенберга и войсками Андрэ Массены. Здесь произошло крупнейшее сражение Швейцарского похода.

19 сентября 10-тысячные французские войска атаковали русский арьергард численностью 4 тысячи человек. Войсками первой линии под командованием Максима Ребиндера французы были остановлены. С прибытием трёх полков второй линии под командованием Михаила Милорадовича русские войска перешли в контратаку, опрокинули французов и преследовали их на протяжении более 5 км до Швица, где преследование было остановлено по приказу Милорадовича. Ночью в долину спустились последние вьюки и шедшие за ними 3 полка пехоты. Силы Розенберга возросли до 7 тысяч человек. С этими силами Розенберг отступил в восточную часть долины на 3 километра, готовясь дать противнику решающее сражение. На следующий день Массена, в свою очередь, решил нанести решающий удар, в котором предполагал задействовать все имевшиеся у него силы — около 15 тысяч человек. 20 сентября французы, выставив впереди густую стрелковую цепь, повели наступление тремя колоннами по обеим берегам реки Мутен. Между передовыми частями русских и французских войск началась перестрелка. Русские части стали отступать. За ними двинулась главная масса французских войск. Неожиданно для французов Милорадович развел передовой отряд в обе стороны по склонам и французские колонны очутились перед главными силами Розенберга, укрытыми в виноградниках по всей ширине долины. Русские войска были построены в две трёхшереножные линии, на расстоянии около 300 метров друг от друга, с кавалерией на флангах. В резерве стояли полки Ферстера и Велицкого.

Последовала атака русских войск. По свидетельству очевидцев ошеломлённые французы с минуту не предпринимали ничего, потом открыли ружейный огонь. Однако русские войска стремительно приближались к противнику. В Мутенской долине начался всеобщий рукопашный бой. Русские войска наступали настолько яростно, что некоторые батальоны второй линии опередили первую, чтобы добраться до врага. Сражение переросло в истребление французских войск. Унтер-офицер Иван Махотин добрался до Андрэ Массены, схватил его за воротник и сдернул с лошади. На помощь командующему бросился французский офицер. В то время, как Махотин, повернувшись к нападающему, ударил его штыком, Массена успел бежать, оставив в руках суворовского воина золотой эполет, опознанный попавшим в плен генералом Ла Курком и предъявленный Суворову. Французские войска охватила паника, они обратились в бегство. Преследуемые казаками, целые толпы сдавались в плен. Французы потерпели сокрушительное поражение. Погибло от 3 до 6 тысяч, в плен попало 1200 человек, в том числе генерал Ла Курк. В этом сражении шефская рота Смоленского пехотного полка отбила французское знамя и одно орудие. Знамя командир роты поручик Озеров лично представил Суворову.
В ночь на 24 сентября фельдмаршал со своей армией двинулся к югу, с целью выйти в долину Верхнего Рейна. На этом пути пришлось перейти через высокий, покрытый снегом хребет Рингер-Копф. Переход этот был тяжелее, чем двидение через Росшток. Войска провели ночь на вершине хребта, среди снежных сугробов, в сильную стужу. Много солдат замёрзло в эту страшную ночь на 25 сентября. Она казалась бесконечной, для многих же стала последней.
26 сентября Суворов вышел в долину Рейна к Иланцу, 27 прибыл в Кур, где были найдены обильные запасы продовольствия, а 1 октября армия стала лагерем у Фельдкирха. Страшный Швейцарский поход закончился.
За взятие французских знамён в горах Альпийских в 1799 году Смоленский пехотный полк Всемилостивейшее награждён Георгиевским знаменем и ему пожалован поход (гренадерский бой) за военное отличие против французов. К сожалению наградные списки полка за Швейцарский поход утеряны.
Каковы были трудности Альпийского похода, видно из того, что тринадцать офицеров полка показаны в списках без вести пропавшими. Это были:
подполковники Бриере де Мартене, Павлов и Баумгартен
майор Голдобин
капитаны Вишняков и Залесский
штабс-капитаны Берг, Фёдоров, Захаров
поручик Дамецкий
подпоручики Нейман, Шулешнин 3-й и барон Фитингоф.
Из Фельдкирха Смоленский полк, в составе правой колонны корпуса генерала от инфантерии Повало-Швейковского, следовал через Аугсбург, Регенсбург к Будвейсу, а оттуда в Россию через Брюн, Ольмюц, Гдов, Тарнов и Владимир Волынский.
В 1797 году полк получил новое обмундирование. У нижних чинов кафтан с воротником, лацканами, обшлагами и погоном пюсовыми (красновато-коричневый), петлицы белые, камзол и штаны палевые, пуговицы белые, задники гренадерских шапок пюсовые, обшивки жёлтые с чёрным, а околыши тёмнозелёные, алебардные древки и барабанные палочки чёрные, обручи барабанов тёмнозелёные с пюсовым. У офицеров петлицы серебряные, древки эспантонов чёрные.
15 сентября 1798 года полк получил новые знамёна по числу рот: в шефской роте (полковое) – крест белый, углы мордоре (цвет бронзы, красновато-коричневый с золотистым оттенком) с зелёным пополам, у прочих крест мордоре, углы зелёные, древки палевые.
17 марта 1800 года Смоленскому мушкетерскому полку пожалованы 10 знамён образца 1800 года. У полков Украинской инспекции одно знамя было с белым крестом, углами жёлтыми с белым пополам; остальные знамена с жёлтым крестом, поверх которого белый крест, и белыми углами. В углах золотые вензеля Павла I в лавровых венках. В отличие от прочих знамён 1800 года на знаменах Смоленского полка была надпись отличия (на голубой ленте под орлом): "За взятiе французскихъ знаменъ на горахъ Алпiйскихъ".


Открытка начала 20 века, Чортов мост

Памятник А.В. Суворову на перевале Сен-Готард

Памятник в память швейцарского похода русских войск в Альпах

Адольф Шарлемань "Суворов на вершине Сен-Готарда"

 

Первая война Императора Александра Павловича с Наполеоном в Австрии началась, удачным для русских, сражением под Кремсом. До этой битвы, австрийцы, наши союзники, уже были вовлечены в военные действия вследствие неожиданного наступления Наполеона, желавшего предупредить приближение наших войск к театру военных действий. Столкновение австрийцев с армией Наполеона произошло при Ульме, где наши союзники надеялись удержаться до прибытия русской армии. Между тем, устройство австрийской армии и ее мобилизация были еще далеко не окончены, когда она уже очутилась в виду сильного неприятеля, который угрожал стране нападением, если Австрия не исполнит его крайних требований. Но об уступке ему, император Франц и никто из австрийцев не думал; в то время каждое европейское государство было воодушевлено мыслью восстать за свободу стран, угнетенных честолюбивым завоевателем — Наполеоном. На защиту спокойствия и независимости европейских государств, выступила также и Россия, ведомая своим юным и великодушным монархом Александром I-м. Прославленные еще недавними победами Суворова и не знавшие поражений, русские «чудо-богатыри» тогда всеми признавались единственными, способными противостоять Наполеоновым солдатам, уже огласившим победными кликами и высокие горы Альпов и бесконечные пустыни Африки (Во время похода Наполеона в Египет).
При первых же угрозах Наполеона, император Австрии, Франц, обратился к Русскому Императору Александру, с просьбою войти с ним в союз и общими силами дать отпор неприятелю; было сделано условие, по которому войска обоих императоров должны действовать за одно; а вслед за переговорами, русская армия уже спешила к месту военных действий.
Недолго пришлось отдыхать Смоленскому полку после трудностей Альпийского похода. Квартиры полка были в Волынской губернии – в местечках Волковичи и Мизоч. Под командой полковника барона Остен-Сакена, полк через Корцы выступил в Дубно, а затем к Радзивилову – на соединение с армией Кутузова.
Переходы были спешны, хотя время года и дороги, испорченные непогодами, далеко тому не благоприятствовали.
Пехота делала в день от 45-ти до 60-ти верст; половину переходов шла она пешком, другую половину везли ее на подводах, куда сложены были ранцы, шинели, вьюки конницы и мундштуки. Офицеры ехали в почтовых колясках. Начальство над действующими войсками было вверено Кутузову, который непрерывно вел переговоры с австрийскими сановниками и самим императором Францем, заранее условливаясь о совокупных с союзниками военных действиях. Австрийцы ежедневно посылали в нашу армию гонцов, с просьбою торопиться на соединение с их войсками, которые, без помощи русских, не могли начать действий против сильнейшего противника. Все надежды на успех похода возлагались ими на русскую армию. К нашим полкам присылались подводы, чтобы ускорить их движение; лошадям нашей кавалерии, по приказанию австрийского начальства, стали на его счет, отпускать двойную дачу фуража, а жителям Австрийской империи было велено встречать Русских, как своих друзей и союзников, оказывая им посильную помощь и содействие. Сам император писал нашему главнокомандующему, Кутузову: «В тяжкие минуты, подобные нынешним, всего нужнее твердость. Полагаюсь на вас и вы положитесь на вечную мою благодарность».
Желая лично ознакомиться с положением дел и военными приготовлениями в столице Австрии, Кутузов временно поручил командование армией генералу Эссену 2-му, а сам отправился в Вену, где был торжественно встречен австрийским двором и сановниками. Передав союзному правительству план своих действий, получивший одобрение Императора, Кутузов, вслед затем, отправился в город Браунау, который он назначил сборным местом для наших войск. Во все время пребывания Кутузова в Браунау, до прихода туда армии, главнокомандующий постоянно справлялся о положении австрийской армии, находившейся в г. Ульме и каждый раз получал удовлетворительный ответ. Будучи успокоен временною безопасностью союзников, он не торопил прибытия наших войск к Браунау, принимая во внимание трудность, уже совершенных ими, переходов.
Между тем, части армии начинали, мало-помалу, стягиваться к назначенному месту, а в то же время из союзной армии стали приходить тревожные известия, не то — о поражении австрийского войска, не то — о его отступлении. Не доверяя противоречивым известиям, Кутузов ожидал более точного выяснения положения дел и для этой цели разослал надежных лазутчиков, но большая часть из них не возвратилась, а возвратившиеся не могли дать никакого определенного ответа. В Браунау также явился страх за безопасность города, тем более, что не все войска еще прибыли сюда.
Вдруг, в город пришел в беспорядке небольшой австрийский отряд. Оказалось, что австрийцы потерпели под Ульмом неожиданное поражение и из всей, находившейся там армии, спаслось только несколько батальонов; остальные, со всеми обозами и парками, были взяты в плен.
Теперь вся ответственность за благополучный исход войны падала на Русских: войска австрийские, не бывшие в деле и оставшиеся целыми, не могли быть надежными и сильными союзниками. В эту тяжелую минуту народного бедствия, австрийцы возложили все свои надежды на помощь и заступничество Русских. Кутузову была предоставлена полная свобода действий; но он все-таки не предпринимал никакого движения из Браунау, несмотря на то, что здесь уже собралась вся армия: он ожидал, чтобы дальнейшие намерения Наполеона вполне выяснились.


Между тем, французская армия, после блистательной победы под Ульмом, двинулась к Браунау, где Наполеон надеялся нанести второй удар Кутузову, покуда тот еще не получил подкрепления от набиравшихся австрийских полков и ополчения. Придя в Мюнхен, Наполеон разделил свою армию на две части. Первая, под его личным начальством, состояла из корпусов: Лана, Даву, Сульта и гвардии; вторая — из корпусов: Бернадота, Мармона и других, была послана в обход Кутузова слева. Авангардом командовал Мюрат. 15-го октября 1805 года, Наполеон выступил из Мюнхена.
В этот же день и Кутузов начал отступление. Численность нашей армии достигала 35,000 человек, а с присоединением к ней австрийского отряда, спасшегося из Ульма, вся сила армии Кутузова простиралась до 50,000 человек. Начальствование над арриергардом было поручено Багратиону, над конницей, — Витгенштейну, а над артиллерией — Ермолову; в полупереходе от арриергарда, был оставлен отдельный, резервный отряд Милорадовича.
19-го октября Кутузов пришел в Ламбах и расположил свои войска в окрестностях ближайшего городка Вельса, куда в это время прибыл император Франц и где собрался военный совет. Решено было продолжать медленное отступление и избегать решительных действий до тех пор, покуда союзная армия не усилится формирующимися австрийскими войсками и подкреплением, ожидавшимся из России. При следующем переходе от Вельса к Энсу, у австрийцев завязалось дело с французским авангардом Мюрата, который начал их сильно теснить; австрийский начальник прискакал к Багратиону, прося у него помощи и получил дозволение взять эскадрон Павлоградских гусар и два егерских полка, с ротой артиллерии. Таким образом, здесь впервые в эту кампанию пришлось встретиться русским и французам, которые до тех пор не знали поражений.
Егеря дружной стеной удерживали напор неприятельской конницы, дав, таким образом, время расстроенным войскам австрийским придти в порядок. Гусары бросались в сабли и с успехом отражали атаку конницы; егеря два раза ходили в штыки и заставляли неприятеля обращаться назад. Сами австрийцы, видя храбрость своих союзников, делались отважнее и бросались вперед. Видя неудачу в этом месте, Мюрат обратил свои удары на Багратиона, но и тут не мог расстроить правильного отступления нашего арриергарда. Вечером того же дня, желая воспрепятствовать переправе Багратиона через реку Энс, он, со своей кавалерией, подоспел к реке почти одновременно с нашим арриергардом; за обладание мостом завязался бой, в продолжение которого, часть наших войск переправилась под прикрытием Павлогорадских гусар, которые проскакали мост последними и, спешившись, подожгли на нем, заранее приготовленные, горючие вещества.
Хотя наступление Наполеона на каждом шагу затруднялось разрушенными мостами, или попорченными дорогами, он, однако, настигал наш арриергард очень быстро. После перехода Кутузова от Энса, он все свои силы обратил исключительно на него и, желая нанести ему верное поражение, послал ему в обход сводный корпус Мортье, который должен был переправиться через Дунай и, следуя по берегу (левому), противоположному тому, по которому шел Кутузов, воспрепятствовать его переправе и, таким образом, отрезать ему отступление.
На другой день после отступления Кутузова от Энса, Мюрат опять обрушился на наш арриергард у Амштетена; удар был так силен, что Кутузов, лично приехавший в арриергард, полагал невозможным войскам князя Багратиона устоять и велел Милорадовичу идти на его подкрепление. Милорадович, имея в головном отряде Смоленский пехотный полк, пришел на место действия в то время, когда Багратион отступал. Пропустив его, он сам остановился, чтобы выдержать нападение. Мюрат возобновил атаку, ударив на Малороссийских гренадер: но атака была отбита. Тогда Милорадович сам повел вперед гренадерские батальоны Смоленского и Апшеронского полков, запретив им заряжать ружья и напомнив, как Суворов учил их в Италии действовать штыками. Они ударили на французских гренадер Удино и началась жестокая схватка; бились до истощения сил и, наконец-таки, смяли французов. Русские в этом деле показали столько упорства, что французские пленные с удивлением об этом нам же рассказывали; говорят, что наши солдаты, взятые в плен, бросались даже на конвойных.
В Амштетинском деле отличились следующие офицеры Смоленского полка:
майоры Владычин, Чичагов и Краевский (который, как сказанов реляции «со стрелками неустрашимо и храбро прогнал неприятеля, засевшего в лесу»)
капитан Слонимский 1
штабс-капитаны Энгельгардт, Кураш, Мордвинов и Жуков; про последнего в реляции сказано «удержал стремление неприятеля и опрокинул онаго»
поручики Халюстин 1, Сендецкий, Карсалов 1 и Шалимов 3, которые, «будучи с охотниками, отличились храбростью»
подпоручики Станкевич и Скабеев
Ранены: поручики Сендецкий, Шалимов и Денисов и прапорщик Калмыков.
Узнав об упорстве русских, Наполеон стал предполагать, что Кутузов вскоре готовит для него генеральное сражение; получив при этом известие о новых подкреплениях, идущих к нам из России, он окончательно убедился в необходимости торопиться наступлением, чтобы немедленно нанести нашей армии поражение. Но его расчет был не совсем верен: подкрепления наши были уже гораздо ближе к армии, чем он предполагал.
С своей стороны, Кутузов понял намерение противника припереть его к Дунаю и потому поспешно отступил к Кремсу, перешел через Дунай и уничтожил мост. Таким образом, первое распоряжение Наполеона об обходном движении Мортье уже не могло быть исполнено, потому что Кутузов был уже на том берегу и готов был его встретить; по той же причине не могло состояться и общего нападения на русскую армию. Теперь сам неприятель стал в более невыгодное положение, потому что сам Наполеон был лишен средств к переправе, а Мортье шел по левому берегу вперед, не предполагая, что неприятель находится на одном с ним берегу. Этим и воспользовался Кутузов, дав сражение под Кремсом.
Переправившись на левый берег Дуная 28-го октября, Кутузов, первым делом, поспешил собрать сведения о положении корпуса Мортье. Французские солдаты, занимавшиеся по берегу грабежом, схваченные разъездами, объявили, что они принадлежат к дивизии Газана, находившейся вместе с самим Мортье на расстоянии перехода от Кремса, и что остальные войска находятся верстах в десяти от этой дивизии.
Уверившись в справедливости сих показаний, которые были подтверждены новыми лазутчиками, Кутузов решился напасть на дивизию Газана и, разбив ее, устремиться на остальные войска Мортье. Переговорив с одним из известных австрийских генералов, которому хорошо была знакома вся прилегающая местность, Кутузов, пользуясь его указаниями, послал в обход Газану генерала Дохтурова с 16-ю батальонами (В отряде Дохтурова были полки: 6-й егерский, Московский, Ярославский и Вятский мушкетерские, по 2 батальона Брянского и Нарвского полков и 2 эскадрона Мариупольских гусар), а с фронта двинул против войск Мортье, для удержания их, отряд Милорадовича.
Вслед за Дохтуровым был послан небольшой отряд Штрика к местечку Эгельсе, откуда ему следовало действовать во фланг французам.
В ночь на 30-е были сделаны все приготовления к движению, но, опасаясь, чтобы Мортье не узнал о его намерении, Кутузов подослал к нему лазутчика с ложными известиями о том, что русские, хотя и переправились на левый берег Дуная, но торопятся отступать в Моравию, для чего, в виде прикрытия, и выдвинут отряд Милорадовича, о котором Мортье, во всяком случае, сам легко узнал бы.
Между тем, Дохтуров ночью втянулся в горы, идущие вдоль левого берега и, едва проходимыми тропинками, тесными ущельями, занесенными снегом, медленно двигался в тыл неприятелю. В то время карт этих местностей еще не было и приходилось руководствоваться разноречивыми указаниями проводников из местных жителей. Погода была пасмурная и холодная.
В то же время, французский корпус подвигался к Кремсу, имея впереди ту же дивизию Газана. Недалеко от Дирштейна, неприятельские разъезды завязали с русскими перестрелку:, вскоре весь отряд Милорадовича сошелся с дивизией, которой командовал сам Мортье. Милорадович (В отряде Милорадовича были: Апшеронский мушкетерский полк; по батальону полков: Малороссийского гренадерского, Смоленского мушкетерского и 8-го егерского; два эскадрона Мариупольских гусар) наступал двумя колоннами: одна шла по берегу, другая — горами; первая колонна атаковала Мортье, но была оттеснена; в небольшом селении близь Дирштейна завязалась горячая схватка; наши войска бросались в штыки, желая овладеть им, но были отбиваемы укрепившимися в нем французами. После этого, Мортье сам выступил из селения и атаковал Милорадовича, но в то же время он был встречен фланговым картечным огнем, спускавшейся с гор правой колонны отряда Милорадовича. Французы дрогнули и прекратили атаку, между тем как она началась уже со стороны русских:, таким образом, Мортье был атакован с двух сторон. Видя перед собой неприятеля гораздо сильнейшего, чем он предполагал, французский маршал понял свою ошибку и немедленно послал драгунский полк назад, за подкреплениями и для защиты своего тыла.
Между тем, с нашей стороны, с часу на час, ожидали появления Дохтурова, который в это время еще пробирался среди непроходимых гор, покрытых лесами, где два человека с трудом могли идти рядом. Солдаты, слыша с левой стороны пушечную пальбу, рвались вперед, но артиллерия едва могла поспевать за пехотой, встречая на каждом шагу препятствия. Тогда Дохтуров решился оставить артиллерию в горах и идти вперед с одною пехотою. Вместо семи часов утра, как предполагалось, отряд его лишь в пять часов пополудни вышел, наконец, из гор. Спустившись к Дирштейну, который в это время был уже оставлен неприятелем, ушедшем ниже по реке, Дохтуров занял город и построил войска лицом к Кремсу. Не успел он вслед за тем двинуться вперед, т. е. в тыл отряду Мортье, как оттуда прискакали драгуны, посланные Мортье; увидя русских, они пробовали их атаковать, но были разбиты после первого же нападения и в беспорядке поскакали обратно. Видя несущихся назад драгунов, Мортье ожидал узнать о подкреплении, но первый подскакавший к нему офицер, со смущением, но осторожно объявил ему, что отступление для них заперто. Мортье поспешно собрал офицеров и, рассказав им положение дел, предложил каждому из них выразить свое мнение. Некоторые из офицеров на это предложили маршалу перевезти его в лодке через Дунай и предоставить отряду искать возможного спасения; но Мортье с негодованием отвергнул такой совет, почитая своим долгом разделить участь своих войск. Затем он приказал отступать, надеясь прорваться скорее в тылу, чем впереди, где находилась вся русская армия.
Узнав об отступлении Мортье, Милорадович двинулся вперед.
Уже начинало темнеть, когда в отряде Дохтурова раздались первые выстрелы на встречу, шедшего на пролом, Мортье.
Между тем, весть об отчаянном положении французской дивизии успела дойти до генерала Дюпона, находившегося выше Дирштейна; желая войти в сношение со своим корпусным командиром, он двинулся вперед, когда день уже клонился к вечеру.
В Дирштейне в это время кипел жестокий бой; колонны Милорадовича теснили Мортье в узких ущельях перед городом, откуда наносил удары неприятелю Дохтуров; отступления слабевшего французского войска не могло быть и потому сражавшиеся все более и более теснились в одном месте. Приближавшаяся ночь не позволяла даже ясно различать неприятеля; место боя освещалось только пушечным и ружейным огнем; несколько раз французы бросались в горы, ища там спасения, но были встречаемы залпами артиллерии Дохтурова, установленной на ее склонах. Тут не было правильных атак- люди сражались на одном месте работая штыками и прикладами; бой происходил на улицах городка, на скатах гор, спускавшихся к самому берегу, в домах и в узких ущельях. Дивизия Газана таяла с каждой минутой и шаг за шагом места ее занимались русскими, которые уже сходились с двух сторон. Мортье все время был посреди своего войска и несколько раз окруженный, саблею очищал себе путь. Мужество, или, лучше сказать, отчаянная храбрость французов начинала их покидать; видя неминуемую гибель, солдаты и офицеры бросались в реку и наполовину скрывались в воде, но русские стрелки, несмотря на темноту, и тут находили их. Два французские полковника, для спасения своего, кинулись в лодку, но были занесены на мель близь берега. Апшеронского полка поручик Шкляревич подплыл к ним в челноке с несколькими гренадерами и взял их в плен.
Французы, уже со всех сторон теснимые неприятелем, начали сдаваться; таким образом, было взято в плен до 1,500 человек, но храбрых оставалось еще достаточно: бой кипел, хотя число сражавшихся уменьшалось с каждой минутой.
Вдруг, сзади Дохтурова послышались выстрелы; солдаты его немного смутились от этой неожиданности и бой на минуту ослабел; через несколько времени, в темноте показались колонны французов; то была дивизия Дюпона, пришедшая на подкрепление маршалу Мортье. Теперь сам Дохтуров очутился между двух огней, но он решился, во чтобы то ни стало, удержаться и не потерять победы, одержанной нашими войсками. Он построил часть своего отряда лицом к новому неприятелю и бой возобновился с большим упорством. Все место сражения было наполнено теснившимися и сражавшимися врагами; ядра нашей горной артиллерии сновали среди куч людей, громили стены домов и осколками камней увеличивали число поражений. Когда стало темно и уже невозможно было различать неприятеля, орудия должны были умолкнуть, из опасения попадать в своих.
Все атаки Дюпона не могли смять русских; Мортье, видя громадные потери и невозможность сохранить свои войска продолжая сражение, стал соединяться с Дюпоном, чтобы, воспользовавшись темнотою ночи, начать отступление. Французы на пролом теснились друг к другу и, наконец, в девять часов вечера, неприятель стал уходить; наши преследовали их только картечными выстрелами, что также нельзя было делать успешно, так как тесные ущелья и склоны гор служили французам хорошим прикрытием.
Ночь совершенно прекратила битву. На другой день, Наполеон, узнав о поражении своего маршала, приказал ему немедленно переходить на другой берег Дуная, чтобы избежать нового нападения с нашей стороны. К вечеру, на левом берегу уже не оставалось ни одного француза.
Таково было сражение под Кремсом, которое справедливо названо побоищем. Оно имело громадное влияние на весь остальной поход; во первых: оно дало возможность Кутузову располагать дальнейшими намерениями Наполеона, уже не стесняясь его наступлением и предпринять, таким образом, более решительные действия; во вторых, оно подняло дух нашего войска и доверие к нам наших союзников; кроме того, успех его увеличил наши силы новыми союзниками (пруссаки).
Дивизия Газана в продолжении похода более не участвовала.
Победа под Кремсом была всюду принята с неописанною радостью. Она еще более уверила всех, что время непобедимых войн Наполеона уже миновало и что существует еще другая армия, которая если и оставляет поле битвы, то только по воле всех начальников.
Император Франц, получив известие о Кремсской победе, послал Кутузову орден «Марии-Терезии» первой степени, который до того имелся только у двоих русских: у Цесаревича Константина Павловича и у Суворова.
В кровопролитном сражении под Кремсом убиты были Смоленского полка штабс-капитан Потресов, поручик Герасимов 2, прапорщик Дороневский и 45 нижних чинов.
Ранены: шеф полка генерал-майор Колюбакин, который «находясь впереди, лично подавал пример храбрости» (представлен к ордену св. Георгия 3-й степени), поручики Сендецкий и Савицкий, подпоручик Шалимов 2, находившиеся впереди с охотниками (представлены к награждению шпагами).
Представлены к ордену св. Владимира 4-го класса:
Командир полка полковник барон Остен-Сакен, который «действовал во всех поражениях неприятеля с большим мужеством и отличностью»
Майоры, уже отличившиеся под Амштетином – Владычин, Чичагов и Краевский; они «находились неотступно при своих местах, быв примером храбрости и отважности»
Капитаны Слонимский и Шалимов 1 «в продолжении сражения храбро со вверенными им ротами отличились»
Штабс-капитаны Мордвинов, Кураш и Жуков
Представлены к награждению шпагами:
Поручики Денисов и Халюстин
Подпоручики Станкевич и Скабеев
Адъютанты: полковой – поручик Путята, шефский – поручик Колюбакин и батальонный – прапорщик Рудзевич; поименованные офицеры «находясь в сражении, с отличным рвением исполняли должность, им порученную».
Представлены к награждению чином:
Унтер-офицеры из дворян: Путята, Ильин, Гославский и Игославский которые «личною храбростью отличились»








По материалам6 сайта Адъютант (Сражение под Кремсом 30-го октября 1805 года (С двумя планами). Издание редакции журнала "Чтение для солдат". СПб, 1885.)
Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)
Иллюстрации:
Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]
Сергей Попов "Армейская и гарнизонная пехота Александра Первого"

 

В марте 1801 года на престол вступил старший сын Императора Павла Александр. В манифесте о восшествии своём на престол Государь объявил, что «принимает обязанность управлять по законам и по сердцу Екатерины II, шествовать по ея премудрым намерениям». Начало его царствования определило новые требования как в жизнигосударства, так и в войсках. Тяжёлая военная служба значительно облегчилась, произошла резкая перемена во внутренней жизни и быте войск. Душные, тесные казармы были брошены на много лет. Началась снова походная жизнь, хотя и полная тревог, трудов, лишений и опасностей, но, тем не менее, любимая русским солдатом.
Служебное положение офицеров сделалось более прочным: мало-помалу отвыкли от постоянных «отставлений» и «исключений» из службы, сделавшихся ежедневным явлением, словом, исчезла прежняя мелочная требовательность.
В войсках Александр начал свои преобразования, подобно Екатерине, с отмены наименования полков по фамилиям своих шефов. На этом основании 29 марта 1801 года полку повелено было вновь именоваться Смоленским драгунским. В апреле следующего года для драгунских полков утверждены новые штаты и увеличена численность полков.
Воинская комиссия, учреждённая Императором, представила на Высочайшее рассмотрение доклад о необходимости усилить сухопутную армию, следствием чего 16 мая 1803 года последовал указ Государственной Военной Коллегии, постановивший отделить от Смоленского драгунского полка один эскадрон в целях сформирования, с тремя эскадронами других драгунских полков (Черниговского, Тверского, Северского), для Брестской инспекции, Новороссийского драгунского полка.
Назначенный эскадрон Смоленского полка, под командой полковника Петрова, в июне месяце отправился из Карасубазара в г. Радомысл Киевской губернии. Эскадрон прибыл на место 4 августа в составе: 8 офицеров (полковник Петров, майор Времев, капитан Теремин, поручик Петров, подпоручик Хотьямов-Рудов, прапорщики Уманец-Дмитровский, Тишевский, Сурков), 180 нижних чинов, 140 строевых лошадей и 15 подъёмных. Эскадрон привёз с собой все оружейные, амуничные и мундирные вещи, эскадронный обоз с подъёмными лошадьми и полным снаряжением, а так же полный комплект полагаемых по эскадронному штату нестроевых нижних чинов: цирюльников, лазаретных служителей, седельных и коновальных учеников, кузнецов, плотников, ложников и фурлейтов, со всеми необходимыми им инструментами.
27 декабря 1803 года при полку учреждён запасный полуэскадрон. По штату в нём полагалось: 1 штаб-офицер, 3 обер-офицера, 10 унтер-офицеров, 2 трубача, 67 рядовых и 10 нестроевых, причём ни строевых лошадей, ни обоза не полагалось.
28 апреля 1800 года командиром полка назначен полковник Карл Карлович Бухгольц (офицер своего же полка, поступивший в полк в 1791 году), который командовал полком до 1804 года, когда был произведён в генрал-майоры и назначен шефом Северского драгунского полка. 22 апреля того же года командиром полка был назначен офицер Смоленского драгунского полка подполковник Пётр Лазаревич Челищев, произведённый в 1807 году в полковники.
24 января 1803 года шефом Смоленского драгунского полка был назначен его бывший командир генерал-майор Ермолай Ермолаевич Гампер, вместо назначенного Белорусским губернатором генерала от кавалерии Михельсона.
Посмотреть вложение гампер.bmp
Одновременно с увеличением числа войск, правительство нашло возможным усилить содержание офицерам и нижним чинам, изыскало средства к снабжению войск провиантом и фуражём, а так же запретило командирам частей входить в подряды для снабжения вверенных им частей продовольствием. Для наблюдения за правильностью отпускаемого от казны довольствия учреждены были инспекторские смотры, для которых были разработаны новые правила.
«Инспектирование войск производится или постоянными войсковыми начальниками, или лицами, особо командируемыми для того по высочайшим повелениям. В обоих случаях инспектирование состоит в производстве И. смотра. И. смотры первого рода производятся периодически, не менее одного раза в год, преимущественно осенью: в пехоте, кавалерии и инженерных войсках — начальниками дивизий или начальниками, пользующимися равными с ними правами; в артиллерийских бригадах — командирами бригад и начальниками артиллерии корпуса или округа; в конных батареях и прочих артиллерийских частях — начальниками артиллерии. Сверх того, И. смотр производит каждый вновь назначенный командир отдельной части при самом принятии ее. По определению действующего права (ст. 671, кн. V, Св. Воен. Пост.), И. смотр имеет целью осмотр части во всех отношениях, а также полное ознакомление с ее обстановкой и нуждами. Поэтому в программу смотра входит: а) поверка численного состава части; б) И. опрос; в) поверка правильности отправления службы и вообще внутреннего порядка в части; г) фактическая поверка хозяйства и отчетности и д) поверка готовности части к мобилизации. Цель инспекторских смотров второго рода состоит в том (ст. 690, кн. V), чтобы государь император, как верховный вождь армии, мог узнавать ближайшим путем о состоянии войск и их боевой готовности, а равно о потребностях и нуждах их, независимо от обычных донесений и отчетов начальствующих инстанций, а потому программа этих смотров определяется указаниями Его Императорского Величества. Если же повелено инспектировать во всех отношениях, то инспекция должна состоять: а) в поверке: 1) численности и качества личного состава части; 2) степени общего воинского и специального, по роду оружия, образования; 3) санитарного состояния части; 4) исправности ее материального снабжения и хозяйства и 5) общего внутреннего в части порядка и отправления службы в ней; б) в исследовании причин, имеющих полезное или неблагоприятное влияние на состояние части в указанных отношениях; в) в оценке качеств начальствующих лиц.» (Брокгауз и Ефрон).
Вначале производился опрос претензий, затем осматривали лошадей на выводке и амуницию. На следующий день производилось полковое учение с построениями. Однако езда и выездка лошадей были очень плохи. Лошади носили, были крайне непослушны и по одиночке не выходили из фронта. Доходило до того, что на второй день инспекторского смотра назначались специальные пешие команды, которые собирали увечных, упавших с лошади драгун, и относили их к лазаретным фурам.
К смотрам готовились очень тщательно. Чистота оружия, амуниции и одежды просто поражала. Оружие и все металлические вещи блестели от наведённого на них полира (тогдашнее выражение), что приносило оружию много вреда.
Новое царствование принесло и существенное изменение униформы. Был введён двубортный светлозелёный мундир с высоким жёлтого цвета стоячим воротником. У офицеров мундир был без эполет и аксельбантов, а у нижних чинов с одним плечевым погоном. Панталоны полагались белые суконные для парадов и серые походные, при смазных тупоносых ботфортах. На руки надевались перчатки с крагами, а через плечо патронная сумка на широком белом ремне. Вооружение состояло из палаша в кожаных ножнах, пистолета в чушках при седле и карабина со штыком. Кроме того, на эскадрон полагался шанцевый инструмент в количестве 15 топоров, 8 лопат и 4-х кирок.


(Иллюстрации Павел Алёхин "Наполеоновские войны.Униформа европейских армий"
Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]

Барабанщики были отменены в драгунских полках в 1802 году, и не существовали во всё продолжение царствования Александра Первого. На драгун в это время смотрели, преимущественно, как на кавалерию, отменив в конце 1812 года ружья, возвращённые вновь уже после периода Наполеоновских войн. Головным убором служила тяжёлая (2 фунта 91 золотник) высокая каска с медной бляхой и широким, закруглённым, щетинистым плюмажем. Каска была крайне неудобна: чешуйчатые винты до боли вжимали виски, а плюмаж оттягивал голову назад, что при быстрых аллюрах, да ещё при ветре, являлось истинным мучением для всадника. Допущение самых разнообразных конских мастей крайне пестрило фронт. На летнее время лошади выпускались на подножный корм в эскадронных табунах, что было полезно для них в гигиеническом отношении, хотя и не совсем удобно для службы, так как за лето многие лошади вовсе отвыкали от седла, мундштука и всадника. Этот обычай, введённый ещё при Петре Великом, уничтожен был только в 1817 году.
Обращаясь к внутреннему быту полков, надо сказать, что пьянство между офицерами было развито в сильной степени. При этом не любили пить в одиночку, что считалось развратом, а кутили всегда в компании. Между нижними чинами пьянство было весьма ограниченное, притом, что за него строго взыскивалось.
Была ещё одна тёмная сторона: это безжалостное, тираническое обращение с солдатами. Не только за преступления и проступки, но и за ошибки на учении наказывали сотнями палок, фухтелей или шомполов. Много тщедушных и чахоточных выходило в неспособные.
В то время между кавалерийскими офицерами было развито щёгольство. Армия ни в чём не хотела уступать гвардии и щеголяла наравне с кавалергардами и лейб-гусарами. Замечательно, что ни в гвардии, ни в армии не применяли ни мишуры, ни накладного серебра: носили исключительно чистое серебро и золото.Седло со всем прибором стоило у знаменитого в те дни седельника Косова 125 рублей. Лучшие султаны из перьев были берлинские, за которые платилось по 60 рублей за штуку. Сукно офицерами употреблялось английское по 9 рублей за аршин.
Комплектование полка офицерами производилось главным образом, посредством производства в офицерское звание своего полка кадет, унтер-офицеров и вахмистров из дворян, переводом из других частей и выпускниками из военно-учебных заведений. При производстве унтер-офицеров из дворян в офицеры и повышении этих последних, представлялся «аттестат» за подписью всех наличных офицеров о достоинстве производимых в первый офицерский чин, и о том же за подписью только офицеров старших в чине, подлежащих к производству на вакансии, всегда за собственноручной отметкой командира части «кто к повышению достоин и кто не достоин и за каким именно пороком» и, наконец, общий присяжный лист за собственноручными подписями офицеров.
Строй полка был двухшереножный, при 16-ти рядном составе взводов. Фланговые ряды в каждом взводе назначались для фланкировки. Две трети фланкеров шли врассыпную и прикрывали фронт и фланги полка или эскадрона, а одна треть следовала за ними в особых сомкнутых частях, в виде резерва. Атаки производились сомкнуто, развёрнутым строем, а рассыпная атака допускалась только при преследовании бегущего противника. Если эскадрон рассыпался, то он оставлял 6 или 8 рядов для прикрытия штандарта, которые следовали за ним уменьшенным аллюром, в тех же эскадронах где не было штандарта, оставлялись только 3 или 4 ряда с правого фланга, которые служили для обозначения места, куда эскадрон должен собраться после атаки. Для расположения на месте эскадрон употреблял взводную колонну, а полк эскадронную, или же полуэскадронную густую. Есть предание о существовании в Александровские времена ещё одного строя, который назывался «Александровской колонной»; это была колонна целой дивизии, когда каждый полк строился густой эскадронной колонной, головы полков на одной линии и почти без интервалов. Император любил употреблять эту колонну на смотрах и парадах. Эффект подобной стройной массы войск, особенно за границей, был поразителен.
Для боя кавалерия строилась в две линии: первая в развёрнутом фронте, на полных интервалах, вторая точно также, или во взводных колоннах, против интервалов первой линии.
Щеголеватость фронта, разные тонкости и порядки в службе перенимались армией у гвардии, и с этой целью полки посылали от себя офицеров в Санкт-Петербург на год или два в прикомандирование к гвардейским кавалерийским частям для «узнавания порядка службы». Все эти прикомандированные офицеры жили в Стрельне. Из полков откомандировывались лучшие офицеры, поэтому в Стрельне сосредотачивалось лушее военное общество.
В 1803 году, когда война с Францией уже казалась неизбежной, были сформированы несколько новых конных полков, в том числе Житомирский драгунский. На его формирование от Смоленского полка был отчислен запасный полуэскадрон в составе: командира, капитана Белокрыльцева, поручика Навроцкого, подпоручика Попова, прапорщика Маслова и 89 нижних чинов, которые 16 сентября были отправлены в Подольскую губернию в г. Брацлав.
4 мая 1806 года, при учреждении тринадцати дивизий, из полков армейской кавалерии в 13 поступили: Лейб-Кирасирский ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, Переяславский, Смоленский и Житомирский драгунские полки и соответствующее число пехоты.
Несогласия, возникшие в начале 1806 года между Россией и Турцией, заставили перевести на военное положение часть войск, расположенных в южных губерниях, в следствие чего Смоленский драгунский полк стал тоже усиленно готовиться к войне, в которой полку пришлось принять деятельное и видное участие.

 

Наполеону требовалось во что бы то ни стало ускорить развязку, пока Пруссия еще не вступила в коалицию. Почти тотчас после взятия Вены французам удалось без боя захватить громадный мост, единственный почему-то не разрушенный австрийцами, соединявший Вену с левым берегом Дуная. О взятии этого моста ходило много анекдотических рассказов, один из которых (несколько неточный и приукрашенный легендой) хорошо знаком русским читателям по второй части «Войны и мира». На самом деле было так: Мюрат, Ланн, Бертран и один саперный полковник (Дод), искусно спрятав батальон гренадер в кустах и зарослях, сами без прикрытия явились к предмостному укреплению, объявили растерявшимся австрийцам, которым велено было при первом появлении неприятеля взорвать мост, что уже заключено перемирие, прошли мост, вызвали генерала князя Ауэрсперга, повторили свою ложь о перемирии, и по данному сигналу, раньше чем Ауэрсперг успел ответить, французские гренадеры внезапно выскочили из кустов и бросились на австрийцев и на пушки, расставленные на мосту. В одну минуту французский батальон занял мост; австрийцы пытались оказать сопротивление, но оно было быстро сломлено.
Сейчас же, не теряя ни часу времени. Наполеон, которому ликующий Мюрат доложил об этом изумительном происшествии, приказав переправиться через этот мост и прямо идти на русскую армию. Наступило тяжелое время для русской армии. Наполеон со своими главными силами перешел у Вены через Дунай и стремился преградить русским их поспешное отступление на север. Кутузов, главнокомандующий союзной армией, ясно видел, что быстрый отход от Кремса к ольшанской позиции южнее Ольмюца - единственное спасение: у него было под рукой около 45 тысяч человек, у Наполеона немногим меньше 100 тысяч. В русской армии просто понять не могли истории с венским мостом и громко говорили об измене, о том, что австрийцы уже тайно сговорились с Наполеоном, - до такой степени бессмысленной, невероятной являлась потеря этого моста, давшая Наполеону немедленно, без всякой борьбы, обладание левым берегом Дуная, что неизбежно губило всю русскую армию. После тяжких арьергардных боев, где приходилось выставлять заслоны, явно обреченные на истребление, лишь бы дать время уйти главным силам, потеряв из 45 (приблизительно) тысяч около 12, измучив армию, Кутузов все-таки избежал страшившей его позорной сдачи на капитуляцию, ушел от наседавшего на него Наполеона и привел остатки своего войска в Ольмюц, где уже находились оба императора - Александр и Франц.
Положение было такое. Только что из России была подтянута гвардия и еще армейские подкрепления, и всех русских войск, считая уже с теми, которые привел Кутузов в Ольмюц и его окрестности, набралось до 75 тысяч человек. Австрийцев осталось к этому времени от 15 до 18 тысяч. Не нужно забывать, что одна большая австрийская армия была уже уничтожена Наполеоном еще до занятия Вены, а другая - более крупная и хорошо снабженная - сражалась в это время в Венецианской области против армии маршала Массена, которому Наполеон приказал очистить восточную часть северной Италии. Итак, в лучшем случае у союзников близ Ольмюца было около 90 тысяч человек. Но Кутузов лучше других знал, что далеко не все 75 тысяч русских солдат, числившихся на бумаге, можно было выставить на поле битвы, а гораздо меньше. Он страшился битвы, считал, что нужно продолжать отступление, начатое после внезапной переправы Наполеона через Дунай, что нужно уходить дальше на восток, ждать, затягивать войну, чтобы дать пруссакам время окончательно решиться выступить против французов. Но тут он натолкнулся на живейшее сопротивление: император Александр стоял за немедленное генеральное сражение. Избежав окружения, Кутузов 7 ноября привел свою армию в г. Ольмюц, где его ждали императоры Франц II и Александр 1 с австрийскими и русскими войсками.
Наполеон, преследовавший русских до Ольмюца, тоже неожиданно остановился в Брюнне и стал всеми силами показывать свою нерешительность. В это время французские войска занимали позицию на Праценских высотах, господствовавших над долиной к западу от деревни Аустерлиц. Желая убедить союзников в своей нерешительности, Наполеон отдал приказ маршалу Н. Сульту с деланой поспешностью оставить эти позиции. Союзники попались в расставленные сети и к 1 декабря 1805 года заняли оставленные высоты. Данные разведки союзников подтвердили намерения Наполеона отступить, что и повлияло на их дальнейшие решения о генеральном сражении.
Для Наполеона было важно, чтобы союзники не начали вновь отступать и не затянули бы войну. Дело в том, что армия Наполеона была утомлена тяжелыми переходами, находилась далеко от Франции, во враждебной стране. К тому же Наполеон знал, что к нему в ставку едет граф X. Гаугвиц с ультиматумом от Пруссии, требования которой были заранее неприемлемы для французского императора. Таким образом, Пруссия могла в любой момент вступить в войну и выдвинуть в тылу Наполеона 180-тысячную армию. Наполеон желал сражения и сделал все, чтобы оно состоялось.
Его дипломатический и актерский дар развернулся в эти дни в полном блеске: он угадал все, что творилось в русском штабе, сыграл на руку Александру против Кутузова, употреблявшего последние слабые усилия, чтобы поскорее уйти и спасти русскую армию. Наполеон артистически разыграл роль человека, очень испуганного, ослабевшего, больше всего опасающегося битвы. Ему нужно было внушить противнику мнение, что именно сейчас легко разбить французскую армию, чтобы этим побудить русских немедленно напасть на него. Осуществляя свой замысел, он, во-первых, велел своим аванпостам начать отступление; во-вторых, он послал к Александру своего генерал-адъютанта Савари с предложением о перемирии и мире; в-третьих, приказал Савари просить Александра о личном свидании; в-четвертых, приказал тому же Савари просить Александра (в случае отказа в личном свидании) прислать доверенное лицо для переговоров. Ликование в русском штабе было полнейшее: Бонапарт трусит! Бонапарт истощил себя и погиб! Главное - не выпускать его теперь из рук!
В самом деле: все эти поступки Наполеона были так на него не похожи, так необычайны, так унизительны, что, казалось, гордый император, первый полководец в мире, никогда и не подумал бы так действовать, если бы в самом деле очень уж горькая необходимость его к этому не принудила. Кутузов со своими опасениями казался совсем посрамленным и опровергнутым. Александр отказал Наполеону в личном свидании и отправил к нему князя Долгорукова. Долго впоследствии издевался Наполеон над этим молодым придворным генералом; он его потом даже в официальной печати называл «freluquet». В этом непереводимом французском эпитете заключены два русских понятия, выражаемые словами «шалун» и «вертопрах». Вел себя Долгоруков надменно, непреклонно и внушительно, обращаясь с французским императором, «как с боярином, которого хотят сослать в Сибирь», - так впоследствии острил Наполеон, вспоминая об этом свидании. Продолжая талантливо исполнять ту же комедию. Наполеон прикинулся смущенным и расстроенным. И вместе с тем, зная, что не следует переигрывать и что все на свете, даже глупость князя Долгорукова, имеет предел, он кончил свидание заявлением, что не может согласиться на предложенные условия (Долгоруков предлагал ему отказаться от Италии и от ряда других завоеваний). Но самый отказ был облечен в такую форму, что не ослабил, а усилил общее впечатление неуверенности и робости Наполеона.
После радостного отчета Долгорукова о его впечатлениях все колебания в лагере союзников кончились: решено было немедленно напасть на отступающего, ослабленного, растерявшегося Наполеона и с ним покончить. 2 декабря 1805 г., ровно через год после коронации Наполеона, на холмистом пространстве вокруг Праценских высот, западнее деревни Аустерлиц, в 120 километрах к северу от Вены, разыгралась эта кровавая битва, одна из самых грандиозных по своему значению во всемирной истории, одна из самых поразительных в наполеоновской эпопее.
Наполеон лично руководил сражением с начала до конца: почти все его маршалы были налицо. Поражение русских и австрийцев определилось уже в первые утренние часы, но все-таки не погибла бы русская армия так страшно, если бы русские генералы не попали в ту ловушку, которую измыслил и осуществил Наполеон: он угадал, что русские и австрийцы будут стараться отрезать его от дороги к Вене и от Дуная, чтобы окружить или загнать к северу, в горы, и именно поэтому он как бы оставил без прикрытия и защиты эту часть своего расположения, отодвигая преднамеренно свой левый фланг. Когда русские туда пошли, он их раздавил массой своих войск, захвативших Праценские высоты, прижав русских к линии полузамерзших прудов.
Перед боем противники располагались следующим образом. Левое крыло союзных войск состояло из трех колонн под общим командованием генерала Ф.Ф. Буксгевдена. Русско-австрийские войска под началом Кутузова составляли центр, правым крылом командовал князь П.И. Багратион.
Центр французской армии находился под началом маршала Сульта, левое крыло под командованием маршалов Ж. Ланна и Ж. Б. Бернадота; правый фланг (несколько оттянутый в глубь французских позиций) — под началом маршала Л.Н. Даву.

Смоленский полк входил в состав четвёртой колонны австрийского генерала Колловрата; по диспозиции, эта колонна должна была пробиваться у Кобельница, потом примкнуть левым флангом к третьей колонне Пржибышевского и вместе с нею опрокинуть правый фланг французов к Латейну. Эта колонна была слабее других, но не число а составом: в ней находилось 15 австрийских батальонов и отряд Милорадовича, полки: Малороссийский гренадерский, Смоленский, Новгородский и Апшеронский мушкетёрские. Хотя названные полки много потеряли при отступлении от Бранау и в батальонах насчитывалось налицо не более четырёхсот человек, но в них и заключалась сила колонны, потому что австрийские батальоны состояли почти все из необстрелянных рекрутов.
При четвёртой колонне, которая имела позади себя несколько правее резерв Великого Князя Константина Павловича, находился и сам главнокомандующий – Кутузов. Под неблагоприятным предзнаменованием вступила в бой колонна Колловрата.; дело в том, что кавалерия князя Лихтенштейна, получившая приказание передвинуться слева на правый фланг, пересекла дорогу четвёртой колонне и задержала её; вследствие этого, как только Буксгевден ушёл с Праценских высот и на инх никого не осталось, Наполеон, оставив Ланна против Багратиона, приказал Сульту немедленно занять высоты; левее его двинул Бернадота, а сзади свои резервы. Милорадович повёл в дело полки Смоленский, Малороссийский и Апшеронский. Под натиском превосходящего неприятеля, проклдадывая себе кровавый путь штыками, русские не уступали достойным противникам ни одного шага без боя; здесь пали геройской смертью офицеры Смоленского полка подпоручик Карсалов и прапорщик Лазаренко. Но борьба была слишком неравна. Колонна Коловрата была атакована с фронта и с флангов, и была отброшена к Гостиерадеку. медленно в порядке отходили смоленцы от Праценских высот, отбивая атаки Сульта, корпус которого валил на высоты с разных сторон.
Потери в полку были огромные: убитых и без вести пропавших около 200 человек; ранено: штаб-офицеров – 2, обер-офицеров – 11, унтер-офицеров – 28, музыкантов – 8 и рядовых 367.
А. Ежов Апшеронский мушкетёрский полк в бою под Аустерлицем
Одновременно Наполеон направил в стык между центром союзников и их правым флангом дивизии маршала Ланна и конницу маршала И. Мюрата. Завязалась схватка кавалеристов Мюрата и пехотинцев Ланна с войсками Багратиона. Успех боя переходил из рук в руки, потери неуклонно росли, особенно страдали французы от меткого огня русской артиллерии. Сражение на севере пришло в равновесие. Лишь бешеный натиск французской кавалерии заставил русских отступить.
Около 13.00 в центре 3 тысячи русских гвардейцев были брошены против французов. Густые колонны неприятеля окружили русских со всех сторон, но гвардейцы не дрогнули и бились отчаянно, неоднократно бросаясь в штыки. В конце концов они прорвали передовые французские цепи, но были вскоре остановлены огнем вражеских резервов. Тогда на неприятеля бросились два эскадрона русской конной гвардии, а перестроившаяся русская гвардия присоединилась к атаке. Русские отбросили французскую кавалерию, налетели на батальон 4-го линейного полка и отняли знак его боевого отличия — орла. Французские солдаты побежали, сам Наполеон видел их отступление. Однако это был лишь частный успех.
Полководческий гений Наполеона и мужество французов сделали свое дело. Наполеон приказал бросить в бой 5 эскадронов мамлюков. С воем и визгом те налетели на русских. Завязался рукопашный бой, который длился около четверти часа. В конце концов гвардия отступила, центр союзников был разбит.


В 14.00 императорская гвардия и гренадеры маршала Н.-Ш. Удино получили приказ двигаться к деревне Тельниц, чтобы нанести окончательное поражение войскам Буксгевдена. Одновременно с этим кавалерия маршала Даву помчалась в атаку с запада.
В ходе битвы при Аустерлице войска левого фланга союзников оказались в самом тяжелом положении. Уже во время схватки за Праценские высоты Кутузов отправил Буксгевдену приказ отступать, но связь с левым флангом оказалась прервана. Войска Буксгевдена были отрезаны от главных сил и, под непрестанными атаками неприятеля и картечным огнем, метались из стороны в сторону, пытаясь вырваться из окружения. Буксгевден проявил себя бездарным военачальником. Все время боя он, имея 29 батальонов пехоты и 22 эскадрона кавалерии, провозился около третьестепенного пункта, не замечая, что попал в окружение. Когда же он, наконец, заметил это, то отдал безумный приказ о разделении своих сил. Часть его войск отступила назад, а основные силы повернули направо и попытались прорваться на север. В конце концов они были отброшены и отступили к замерзшему озеру Сачан. Французы преследовали их, немилосердно добивая раненых и не беря пленных. Переправу тысяч обезумевших людей и лошадей через замерзшее озеро возглавил генерал Д.С. Дохтуров; он умело организовал оборону, неоднократно водил солдат в рукопашную, пробивая себе дорогу. Видя тщетность атак против этих храбрецов. Наполеон приказал выдвинуть батарею и открыть огонь ядрами по льду. От тяжести тысяч человеческих тел и неприятельского огня лед треснул, люди и животные падали в ледяную воду, находя там свою смерть. Начинало смеркаться. Битва затихала по всему фронту. В 16.30 Багратион вывел свои войска из сражения, французы прекратили атаки и стали расходиться по своим бивакам.
Короткий зимний день склонялся к вечеру, солнце, ярко светившее весь день, зашло, а Александр и Франц в темноте спасались от плена. Александр дрожал, как в лихорадке, и плакал, потеряв самообладание. Его быстрое бегство продолжалось и в следующие дни. Раненый Кутузов едва спасся от плена.
Наступил вечер. Все было кончено. По широкой равнине, спотыкаясь поминутно о бесчисленные трупы людей и лошадей, проезжал Наполеон, окруженный громадной свитой, маршалами, генералами гвардии и адъютантами, приветствуемый восторженными криками солдат, отовсюду сбегавшихся к императору. Число потерь союзников показывает масштаб этой кровавой трагедии: в сражении они потеряли 27 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, 158 орудий, 30 знамен. Потери французов составили 12 тысяч человек убитыми и ранеными.
На другой день во всех частях французской армии читался приказ Наполеона. «Солдаты, я доволен вами: в день Аустерлица вы осуществили все, чего я ждал от вашей храбрости. Вы украсили ваших орлов бессмертной славой. Армия в 100 тысяч человек под начальством русского и австрийского императоров меньше чем в четыре часа была разрезана и рассеяна. Те, которые ускользнули от вашего меча, потоплены в озерах...» - так начинался этот приказ.
Немедленно австрийский император Франц заявил Александру, что продолжать борьбу совершенно немыслимо. Александр с этим согласился. Франц послал победителю письмо с просьбой о личном свидании. Наполеон встретился с Францем на своем бивуаке, недалеко от Аустерлица. Он принял императора Франца вежливо, но прежде всего потребовал, чтобы остатки русской армии немедленно ушли из Австрии, и сам назначил им определенные этапы. Он заявил, что переговоры о мире будет вести только с Австрией. Франц, конечно, согласился беспрекословно.
Третья коалиция европейских держав окончила свое существование.
Из Австрии Смоленский полк вернулся в январе 1806 года и занял прежние квартиры в Волынской губернии, в местечках Мизочи и Ворковичи.

По материалам: сайтов "Битвы Наполеона" и "Хронос"
Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)

 

Победа Наполеона под Аустерлицем вернула Турцию в ряды союзников Франции. Благодаря активности в Константинополе французского посла Себастиани, тлеющая мечта Турции взять реванш у России была раздута в яркое пламя. Так, по настоянию французской дипломатии султан Селим III закрыл черноморские проливы для российских судов и сместил прорусское руководство Молдавии и Валахии. Протест Петербурга остался без ответа. Тогда Александр I ввел в Молдавию и Валахию войска под командованием генерала Ивана Михельсона. Этим российский император пытался предотвратить возможное появление в Дунайских княжествах французских частей, которые в то время высадились в Далмации. В ответ Турция объявила в 1806 г. войну Российской империи.
Для действий против Турции была образована, так называемая Днестровская, или вернее Молдавская армия в составе пяти дивизий (около 38 000 человек), под начальством бывшего шефа Смоленского драгунского полка генерала от кавалерии Михельсона. Русские войска, вступая в турецкие владения, объявили, что они идут не для того, чтобы воевать с Портой, но единственно для занятия по эту сторону Дуная областей, в виде залога исполнения турецким правительством законных требований России.
Смоленский драгунский с полками Лейб-Кирасирским Ея Величества, Переяславским и Житомирским драгунскими, восемью пехотными и Понтонным полком, входил в состав 13-й дивизии генерал-лейтенанта Дюка-де-Ришелье (солдаты никак не могли научиться называть его фамилию: всякий раз получалось «индюк в решете»….ага обозвался однако человек - Арман Эммануэль София-Септимани де Виньеро дю Плесси, граф де Шинон, 5-й герцог Ришельё) и квартировал в Карасубазаре. Шеф и командир полка генерал-майор Гампер начальствовал, кроме своего, и Житомирским полком, то есть 2-й бригадой дивизии.
Дюк-де-Ришелье
генерал-майор Ермолай Ермолаевич Гампер
С открытием военных действий 13 дивизия расположилась в низовьях Днестра и Буга для прикрытия границы со стороны Бессарабии и для содействия занятию Бендер. 28 ноября Дюк-де-Ришелье послал часть своей дивизии через Днестр у Майоках для занятия оставленных турками укреплений в Паланке. Когда авангард подошёл к Аккерману, жители города без сопротивления открыли ворота, и отряд с музыкой вступил в город.
13 декабря 1806 года Смоленский драгунский полк под начальством шефа полка, генерал-майора Гампера выступил из Карасубазара в поход, в составе 5-ти эскадронов, имея в своих рядях:
офицеров 33
унтер-офицеров 66
музыкантов 16
рядовых 559
нестроевых лошадей 70
строевых лошадей 716
подъёмных лошадей 95
В Карасубазаре был оставлен запасной полуэскадрон, под командой капитана Радожицкого и 3-х офицеров: в полуэскадрон были сданы излишние полковые вещи, письменные дела и оставшийся фураж, при больных оставлен штаб-лекарь Толмачёв.
Хозяйственная часть, амуничные вещи, снаряжение, обоз и девятидневный сухарный запас в полку были в исправности и в надлежащем количестве (по рапорту шефа полка генерал-майора Гампера). Полк шёл на соединение к своей 13 дивизии.
Позднее время года, распутица и дожди не допускали возможности дальнейших военных действий. Вновь назначенный командующий частями 13 дивизии генерал-лейтенант Ланжерон приказал в конце декабря Смоленскому драгунскому полку занять Тирасполь. Штаб полка и три эскадрона заняли город, а остальные два эскалрона, для прикрытия границ, выставили наблюдательные посты, при этом имелось в виду также удержание жителей татарских деревень, которых турки не переставали возмущать против русских, от бегства в Турцию. По обнаружению неприятеля, посты немедленно должны были дать знать о том на главные свои посты, расположенные в собственноручно устроенных редутах.
Так как в течение зимы предстояло только оберегать наши войска от набегов неприятельских партий, главнокомандующий обратил особое внимание на строгость исполнения на передовых постах караульной службы, приказав им, в случае появления неприятельской партии, силой не более 300 человек, немедленно атаковать и разбить их.
Весною началось общее наступление наших войск. Генерал Михельсон приказал генералу Мейндорфу овладеть крепостью Измаил. К 3-му марта 1807 года Смоленский драгунский полк подошёл к Измаилу и был назначен в первую боевую линию корпуса войск, блокирующих крепость. Смоленцы стояли в центре нашего расположения на Бендерской дороге вместе с полками Стародубовским И Северским драгунскими и Лейб-Кирасирским Ея Величества.
Неприятель непрерывно совершал вылазки из осаждённой крепости. Так 6-го марта Пелигвал-паша предпринял с конницей сильную атаку на наш левый фланг, но был отбит, потом, получив подкрепление, турецкая конница понеслась на центральный отряд генерала Воинов. Отбитые и здесь турки укрылись в овраге. Заметив на аккерманской дорого обоз, паша атаковал и, сбив заслон казаков, завладел им. Генерал Воинов со Смоленским и Стародубовским драгунскими полками пошёл в атаку на турок. Воинов с двумя первыми эскадронами смоленских драгун врезался в толпу турок, численностью до 3000 человек, обратил её в бегство и отбил обоз. Неприятеля гнали до самых стен крепости. В тот же вечер была отбита ещё одна атака на левое крыло наших войск. Наши потери в тот день: 22 убитых и 78 раненых, тогда как турки только убитыми потеряли до 150 человек. Во время лихой атаки смоленцы потеряли убитыми: подполковника Берлира, капитана Скарзина, прапорщика Пушкина, 1 унтер-офицера и 13 рядовых; ранены: штабс-капитан Рмар, поручик Крыжановский, прапорщик Бурмакин, 2 унтер-офицера и 29 рядовых, убито и ранено 55 лошадей.
За это дело чины полка получили следующие награды:
командир полка полковник Челищев – орден св. Владимира 4 степени с бантом
штабс-капитаны Жебровский, Римар, поручики Крыжановский и Дроздов, прапорщик Григоровский – орден св. Анны 3-го класса.
Фанен-юнкер Гампер произведён в прапорщики; вахмистры Чеботарёв и Янков получили знаки отличия военного ордена.
генерал А.Л. Воинов
Осада продолжалась. Не имея осадных орудий, Мейндорф не мог предпринять бомбардирование крепости, поэтому он ограничился только блокадой и отражением неприятельских вылазок.
2 апреля прапорщик Панкратьев с командой из 4-х унтер-офицеров и 32 рядовых был послан за водой. Выйдя на возвышенность, они увидели, что турки в большом количестве направлялись на наш редут. Послав предупредить наши войска, Панкратьев построил команду и атаковал турок, нанеся им поражение.
Для прикрытия лодок, которые направлялись с жизненными припасами из Тульчи в Измаил, у острова стояло 5 вооружённых неприятельских судов, из которых одно было вооружено 12-ти фунтовой пушкой, беспрестанно обстреливающей войска правого фланга блокадного корпуса. Смоленского драгунского полка майору Деконскому было приказано собрать из разных частей охотников и в ночное время напасть на эти суда, а также и на построенные на острове балаганы, в которых жили беглые запорожцы, турки и некрасовцы и, по возможности, уничтожить, как суда, так и живущих на острове. В ночь со 2-го на 3-е апреля майор Деконский, взяв Смоленского полка подпоручика Домброва и 11 нижних чинов, а также 92 человека казаков и охотников, разделив свой отряд на команды, незаметно подкрался к острову.
Отряд Деконского на лодках окружил турок, и, не смотря на жестокий огонь, уничтожил. При этом досталось нам в добычу два судна, одно с 12-ти фунтовой пушкой (150 ядер и 4 бочонка с порохом), другое с 3-х фунтовой пушкой (95 ядер, 80 картечей и картузов с порохом 105 штук) и взято в плен 15 запорожцев. В этой схватке на судах и на острове было убито и потоплено более 300 человек. Смоленский драгунский полк потерял двух нижних чинов.
За эти славные дела получили награды:
майор Деконский – орден св. Георгия 4-го класса
подпоручик Домбров, прапорщик Панкратьев – орден св. Анны 3-го класса
унтре-офицер Фёдор Головин и рядовой Никита Бордуненко – знак отличия военного ордена.

В мае главнокомандующий прибыл к Измаилу, надеясь ускорить сдачу крепости.
Утром 12-го июня турки открыли усиленный артиллерийский огонь и произвели вылазку на наш правый фланг. Атака их была неудачна. Между тем другая масса турецкой конницы, силой до 4000 человек, высланная из крепости через Бендерские ворота, двинулась в обход левого фланга нашей кавалерии, с целью атаковать её с тыла и отрезать от центрального лагеря. На встречу туркам Михельсон выслал казачий полк и по два эскадрона Смоленского и Северского драгунских полков. Несмотря на сильный огонь из крепости турки были опрокинуты и бежали. Драгуны гнали неприятеля до самого гласиса крепости, никому не давая пощады. Опасаясь, чтобы русская кавалерия не ворвалась на плечах преследуемых в крепость, комендант Измаила приказал закрыть Бендерские ворота. Оставленные в жертву турецкие войска были рассеяны.
Турки потеряли 800 человек убитыми и утонувшими в Дунае. Наши потери: 35 убитых и 176 раненых. Смоленский драгунский потерял убитыми 7 нижних чинов, ранены: полковник Челищев, поручик Пузыревский и прапорщик Орехов, которому ядрос оторвало руку.
Делом 12 июня под Измаилом закончились действия наших войск в компанию 1807 года. 16 июня два эскадрона Смоленского полка были командированы для содержания постов вдоль левого берега Дуная против крепости Исакчи.
5 августа, за неделю до заключения перемирия, любимый бывший шеф Смоленского драгунского полка Иван Иванович Михельсон скончался, как и подобает солдату, в походе на Бухарест. Тело его было отвезено в Россию и предано земле в пожалованном ему Императрицей Екатериной белорусском имении близ г. Невеля Витебской губернии, в селе Иваново в церкви, им самим построенной.
Бывший шеф Смоленского драгунского полка И.И. Михельсон, окончивший своё поприще в чине генерала от кавалерии и кавалером ордена Андрея Первозванного (1806 г.), может считаться одним из типов тех доблестных «служилых людей», в которых Россия никогда не знала недостатка. По лихой храбрости и юношеской пылкости его ближе всего можно приравнивать к современному ему прусскому герою Блюхеру (генерал Форвертс, как называли того прусские солдаты). Он был воин по страсти. Многочисленные раны, полученные им в младших чинах, свидетельствуют о том, что он всегда находился в самом пылу боя и не жалел себя. Даже в конце своего боевого поприща, во время турецкой войны 1807 года, эта блистательная храбрость, юношески увлекала его, 67-летнего старца, не только за пределы благоразумия, но и за пределы исполнения обязанностей главнокомандующего. Во время осады Измаила, постоянно тревожимый турецкими вылазками, Михельсон нередко сам, обнажив саблю, бросался во главе своего бывшего Смоленского драгунского полка на дерзкого неприятеля. Его неутомимая деятельность и настойчивость блистательнее всего проявились во время пугачёвщины и увенчались результатами, обессмертившими имя Михельсона.

По ратификации договора о перемирии, 23 августа полк выступил из-под Измаила и направился за Днестр, в Херсонскую губернию, к Паланке и Бендерам. В это время турки, вопреки условиям договора, не только не отступили от Дуная, но напротив, небольшими партиями переходили его в разных местах для грабежей в Валахии. Поэтому Смоленский драгунский полк был остановлен и направлен 7-го сентября в крепость Килию, под предлогом, что из неё не вывезены наши транспорты. Вместе с тем запрещалось сжигать находящиеся там запасы, что имелось в виду и прежде, по случаю невозможности забрать их с собой в отступлении. Смоленские драгуны, по совершенной невозможности достать близ крепости Кили сена расположился на зимние квартиры в г. Аккермане. Здесь полк занялся приведением в порядок своего хозяйства. В мае 1808 года, на случай возобновления военных дейсвтвий, войскам приказано быть в полной готовности. Так прошло всё лето, причём войска упражнялись в боевых построениях по новому плану главнокомандующего князя Прозоровского.
князь Прозоровский
Осенью, при свидании в Эрфурте, Александр и Наполеон согласились о присоединении Молдавии и Валахии к России. Между тем с Турцией всё продолжались переговоры о мире. Зимнее время и долженствующие затем последовать непроходимая грязь и чрезвычайное разлитие рек, по мнению князя Прозоровского, не позволяли начать военные действия прежде марта месяца 1809 года.
Войска были расположены просторнее, а для большего удобства продовольственных поставок часть кавалерии оставалась в пределах России. Поэтому 19 декабря 1808 года Смоленский драгунский полк перешёл обратно нашу границу и расположился на зимних квартирах в г. Балте.
Приказом от 9 января 1809 года объявлялось по армии, чтобы каждый полк, по получении повеления, мог выступить в поход «через 12 и не более как через 24 часа».
….»Лошади всегда должны находиться в добром состоянии и отнюдь не были бы жирны, ибо жирная лошадь и держанная на стойле для похода вреднее, нежели худая…» Поэтому, чтобы не давать лошадям застаиваться на конюшнях, приказано было каждую неделю делать две или три поездки по 5 или лучше по 10 вёрст, вперёд и назад.
Обучение войск зимою также составляло предмет особенной заботливости главнокомандующего. К 1 марта 1809 года все войска должны были быть твёрдо обучены новым построениям, каких требовал князь Прозоровский. Прежде всего указывалось на необходимость быстрого перехода из одного построения в другое и при переменах фронта. В отряде, состоящем из пехоты и кавалерии, последнюю всегда строить в линию, а по флангам её располагать по одному каре, в расстоянии одно от другого не менее 300 шагов, чтобы пули из одного не долетали до другого. Позади кавалерии, шагах в 300-100, иметь третье, хотя бы малое каре, для предупреждения тыльной атаки неприятельской конницы, имеющей обыкновение заскакивать со всех сторон. Бой должен начинаться всегда пехотой и артиллерией, но отнюдь не кавалерией, которая при атаке будет только препятствовать действию ружейного и пушечного огня.
Более года стоя на месте, полк приведён был в отличное устройство и снабжён всем необходимым. Начало года прошло в учениях и ожидании турецких уполномоченных для заключения мира. Как необходимое условие его, Император Александр потребовал у турок дунайские княжества: султан не согласился, и в марте война возобновилась.
8 апреля 1809 года Смоленский драгунский полк после молебна выступил из г. Балты и вновь был направлен в пределы Турции. 13 апреля полк перешёл границу при Дубоссарах. Во всех почти местах, где войска стояли на биваках, солдаты находили множество зайцев, что вызывало забавные сцены и необыкновенный крик по всему лагерю. поэтому случаю фельдмаршал князь Прозоровский отдал по армии приказ, который начинался такими словами: «К крайнему моему сожалению и удивлению, Высочайше вверенная мне российская армия до такой степени ослабела в дисциплине, что и малейший зверь, каков заяц, производит в ней беспорядок».
27 апреля полк прибыл к м. Табак (Болград), где и расположился лагерем.
По составленному главнокомандующим плану, прежде всего следовало овладеть турецкими крепостями на левом берегу Дуная. Следовательно, предстояло взять Журжу, Браилов и Измаил. По очищении левого берега Дуная, предполагалось перевести войска нана правый берег реки, где и искать неприятеля для нанесения ему решительного удара. Смоленский драгунский полк был назначен в резервный корпус генерал-лейтенанта Ланжерона, в отряд генерал-майора Воинова, назначенный для наблюдения за крепостью Измаил.
В это время по случаю смерти главнокомандующего, на его место был назначен князь Багратион. Войска приняли это назначение с восторгом, так как после 1805 года имя Багратиона стало любимым именем в русской армии. Ту энергию, которая составляла выдающуюся черту его характера, ожидали найти и в самих действиях его.
князь Петр Иванович Багратион
Нерешительность действий генерал-майора Воинова против Измаила вынудила главнокомандующего передать его отряд генерал-лейтенанту Зассу, который прибыл к Измаилу 23 августа и немедленно обложил крепость со всех сторон. С сухого пути на каждой из трёх дорог, ведущих к Измаилу, было поставлено по особому отряду в прочных окопах. Со стороны реки дунайская флотилия стояла по обеим сторонам острова, находящегося против крепости и занятого нашим пехотным полком с батареей.
С сухого пути осада велась энергично. Бомбардировки часто вызывали в крепости пожары. Тем не менее неприятель продолжал упорно сопротивляться, хотя и не смел выходить из крепости для вылазок. 12 сентября русские батареи с северной стороны бомбардировали крепость, в результате чего удачным выстрелом взорвало пороховой погреб. Только надежда на ожидаемую помощь заставила измаильский гарнизон продолжать отчаянную борьбу. Но губительная, беспрерывная бомбардировка крепости решила дело. Комендант Измаила Челеби-паша 14 сентября предложил сдать крепость, и наши войска вступили в неё.
Весь турецкий гарнизон, в числе 4 500 человек, получил право переправиться на правый берег Дуная. 21 знамя и 220 орудий были трофеями русских.
Взятие Измаила освобождало весь корпус Засса, что было весьма важно для усиления князя Багратиона за Дунаем, в виду осады Силистрии и ожидавшегося прибытия к ней армии везиря из Рущука.
Поэтому Багратион приказал Эссену 3-му, как только окончится осада Измаила, оставить в нём 4 батальона пехоты, а с остальными войсками идти за Дунай, разрушить Исакчу и Тульчу, занять Бабадаг и, подорвав укрепления Кара-Армана, следовать к Кюстенджи, где и соединиться с корпусом графа Каменского 1-го. Во исполнение этого приказания, после сдачи Измаила весь Смоленский драгунский полк был отправлен на кавалерийскую разведку к крепости Базарджик.
Промедление в приёме имущества крепости Измаил и выполнение разных формальностей сдачи удержали войска корпуса в Измаиле до 3 октября. Таким образом корпус не мог принять участие во взятии Силистрии.
Скудность в съестных припасах и совершенный недостаток фуража на правом берегу Дуная вынудили князя Багратиона перейти с армией обратно через Дунай. К тому же наступила дождливая осень, дороги так испортились, что всякое движение по ним и подвоз запасов сделались крайне затруднительными.
Смоленский полк получил приказание разделиться на две части: два эскадрона, составленные из лучших лошадей полка, оставлены для зимней компании в с. Чёрном, а штаб с тремя эскадронами перешёл с корпусом на левый берег Дуная и расположился кантонир-квартирами 25 ноября в Молдавии, в Галацком Цынуте, наблюдая левый берег Серета от Максименки, где имелся мост, до устья.
Служба двух эскадронов полка на правом берегу Дуная ограничилась отправлением в разные стороны разъездов. В начале следующего года весь полк перешёл на другие зимние квартиры в м. Васлуй, запасный полуэскадрон стоял в Бендерах. Полк деятельно готовился к новому походу. Необходимо было в течение четырёх зимних месяцев привести полк в порядок, оправить его, одеть и обуть. Болезненность в полку была велика: в декабре 1809 года на пополнение некомплекта людей прибыли из Глуховского рекрутского депо 192 рекрута и было куплено 87 строевых лошадей.
За последние годы некомплект офицеров был пополняем выпуском из кадетских корпусов и производством в офицеры вахмистров и фанен-юнкеров из своего полка. Однако новые офицеры оказались далеко не соответствовавшими своему положению, как по болезненному состоянию и неспособности к службе, так и по дурному поведению, почему около 10 человек должны были покинуть полк с переводом в гарнизонные батальоны и увольнением совершенно от службы.
К марту полк вошёл в состав 6-го корпуса генерал-лейтенанта графа Ланжерона. 15 марта полк, под командой шефа генерал-майора Гампера, вновь выступил за Дунай: через пять дней он был уже в центре армии, в Обилешти, где сосредоточился его корпус. 1 апреля 6-й корпус, с некоторыми изменениями переименован во 2-й (Кинбургский и Смоленский драгунские полки, казачьи полки Мельникова 5 и Платова 6, Колыванский, Мингрельский, Охотский, Воронежский мушкетёрские полки, 14 и 27 егерские и 7 рот артиллерии).
генерал-лейтенант граф А.Ф. Ланжерон
Главная армия, составленная из четырёх корпусов, под личным начальством генерала от инфантерии Каменского II, должна была прикрывать осаду Силистрии, усиливать по надобности осадный корпус и вместе с тем действовать на Шумлу.
1 мая корпус Ланжерона прибыл в Слободзею и расположился лагерем по правому берегу реки Яломицы. 10 мая главная квартира армии была переведа в Гирсово, куда 12 числа пришёл корпус графа Ланжерона, оставя при Калараше, для наблюдения крепости Силистрии, отряд под командой генерал-майора Штеттера и отправив туда же всю осадную артиллерию, назначенную к переправе на судах через Дунай к Силистрии. 21 мая полк с войсками корпуса стоял под Силистрией. Осада этой крепости была поручена графу Ланжерону. По диспозиции, Смоленский драгунский полк 23 занял назначенное место на правом фланге осады, прикрывая береговую дорогу к Гирсово. Для штурма Ланжерон составил шесть колонн, в состав четвёртой, под командой генерал-майора Гампера, вошли Смоленский драгунский полк, 3 эскадрона Кинбургского драгунского и 2 орудия лёгкой конной артиллерии.
К первому часу пополуднивсе шесть колонн прибыли в назначенные им места. В садах и кладбищах, окружавших город, их встретили турки, которые хотя и храбро защищались, но отовсюду были вытеснены с большим уроном. С нашей стороны потери были весьма маловажны. Сражение продолжалось до 7 часов вечера, когда, наконец перестрелка затихла и войска заняли лагерь около крепости. За это дело командир полка, полковник Челищев, был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость».
28 мая в крепость был отправлен парламентёр с требованием о сдаче; он вернулся с двумя чиновниками, из коих один прислан был от города, другой от войск. Условия, предложенные ими, были вполне приемлемы, но при этом чиновникам было объявлено, что если завтра капитуляции не будет подписана, то город не должен ожидать никакой пощады.
Между тем было приказано быть готовыми 29 числа открыть огонь со всех редутов и батарей, на которых стояло уже 78 орудий, не считая находившивхся на судах, и продолжать канонаду трое суток непрерывно. В это время русские должны были провести апроши до самой крепости и построить 2 батареи в сторону вала, в сорока саженях. Если же крепость всё-таки не сдалась бы, то граф Ланжерон 2 июня решил её штурмовать. Но 29 мая поутру турки, видя невозможность дальнейшей защиты, прислали вновь своих чиновников объявить. что они согласны на сдачу крепости.
30 мая, в четыре часа пополудни, была подписана капитуляция, по которой город и крепость Силистрия покорялись оружию Его Императорского Величества Государя Всероссийского, оставив нашим войскам 40 знамён, 190 орудий и значительные боевые запасы. После сдачи крепости, один эскадрон полка был командирован для препровождения военнопленных турок на левую сторону Дуная, а остальные четыре эскадрона временно остались с частью корпуса Ланжерона в самой крепости до очищения её турками.
23 июня к армии, расположенной около осаждённой Шумлы, прибыла часть 2-го корпуса, и в том числе 4 эскадрона Смоленского драгунского полка. 3 июля корпус стал на дороге в Разград. Узнав, что осаждающие крепость войска уменьшились в числе, в виду отправки значительной части к Рущуку, верховный визирь Шумлы решился провести сильную вылазку. С этой целью утром 8 июля он выслал 12 тысяч пехоты и кавалерии, под начальством Ахмет-Бея для нападения на отряд графа Ланжерона, стоявшего у д. Дерикиой. Ахмет-Бей оттеснил 2 казачьих полка и занял господствующую высоту. В подкрепление казаков и чтобы сбить турок с высоты, Ланжерон выслал четыре эскадрона Смоленского драгунского полка, Мингрельский пехотный полк и 2 орудия. Приказание было исполнено в мгновение ока. Неприятель отступил за ручей, где, собравшись, начал обходить наш правый фланг и атаковал войска, стоящие при деревне Дерикиой. В это время, на обратном марше к д. Дерикиой, Мингрельский полк был атакован с трёх сторон многочисленной турецкой пехотой и конницей. Два эскадрона Смоленского полка, под командой майора Степанова, были высланы для поддержки каре справа; дважды ходили они в атакуц и опрокидывали турок.
Атаки смоленских драгун на левый фланг и град пуль во фронт заставили турок с большим уроном отступить к высоте, а затем, с прибытием наших подкреплений, и в крепость.
За лихую атаку 8 июля – майор Степанов был произведён в подполковники, а поручик Лишин награждён орденом св. Анны 3-го класса; вахмистр Цуп, унтер-офицеры Дубневский и Степанов, рядовые Путимцев и Холин награждены знаками отличия военного ордена.
В августе месяце Смоленский полк был направлен под осаждённую крепость Рущук. 16 числа полк участвовал в рекогносцировке неприятельских укреплений на речке Янтре, где сразился с многочисленной турецкой конницей, которая и была опрокинута. Разведка выяснила, что турки числом 40-50 тысяч человек занимали у с. Батина пять отдельных укреплений (лагерей) на протяжении 3-х вёрст.

23 августа для атаки укреплений у Батина русские (20 500 человек) подошли к неприятельским позициям и расположились биваком. 25 августа, в 7 ч. утра, наши войска, стоявшие биваком близ Батина, разделенные на 2 части, двинулись для атаки Батинских укреплений: правая, гр. Каменского 1-го (6.300 пехоты и 2.240 кавалерии), состоящая из двух отрядов, должна была напасть с фронта на левый лагерь противника, для чего войска этой части направились по Рущукской дороге и, пройдя около 12 вер., стали на позиции (СС), расположившись на высотах перед крутым оврагом и уперев свой прав. фланг в Дунай; левая, главная часть войск гр. Каменского 2-го (7.450 пехоты и 4.760 кавалерии), разделенная на 3 отряда, должна была атаковать правый фланг турецкой позиции; войска этой части двинулись 3 колоннами в обход правого фланга противника и расположились в три линии (DD), имея в первой отряд Генерала Кульнева, во второй Генерала Сабанеева и в третьей гр. Сен-При. Легкая конница была выслана вперед для связи обеих частей войск. В то же время наша Дунайская флотилия расположилась (F) у левого берега, на высоте правого фланга Каменского 1-го; последний, желая облегчить себе, занятие находившихся за оврагом высот (W), которые могли подвергнуться обстрелу с турецких лодок, предписал судам флотилии атаковать лодки противника.
Одновременно с этим были выдвинуты в (Е) 2 батальона пехоты с 4 орудиями. Искусным действием флотилии и огнем этого отряда суда противника вынуждены были отойти и стать при редуте № 5, при чем нами потоплено две лодки и пять захвачено. В 8 ч. утра 26 августа Каменский 2-й открыл наступление: Генерал Кульнев двигался фронтом в 2 линии, а Генерал Сабанеев и Сен-При - колоннами; последний, дойдя до (ЕЕ), перестроились в каре и, прикрываясь войсками ген. Кульнева, продолжали наступление до позиции (FF), находившейся в расстоянии орудийного выстрела от укрепления № 1. Сильный огонь, открытый турками из этого укрепления, заставил главнокомандующего приказать отряду ген. Кульнева двинуться влево, для атаки с тыла укрепления № 1; а войскам ген. Сабанеева и гр. Сен-При—наступать вперед до позиции (ii), где выставить свои батареи.
В 10 ч. утра по всей линии завязался упорный бой: колонны правой части: ген. Иловайскаго 2-го (А) и ген. Гампера (В), под общим началом ген. Уварова, перейдя овраг, поднялись на высоту, на которой расположено укрепление № 3; перестроившись здесь в каре и выдвинув батареи, обе колонны стали на позиции (N). Для обеспечения же наших войск от атаки во фланг, к Дунаю был выдвинут конный отряд ®ген. Мантейфеля. Открытый нашими батареями огонь по укреплению № 3 вскоре ослабил огонь последнего. Тогда ген. Уваров перестроил свои войска в колонны, ударил в штыки, овладел укреплениями и принудил турок отступить к укреплению № 2, которое вскоре было занято нами. С прибытием же конницы ген. Мантейфеля, те же войска овладели укреплением № 4 и затем № 5. Таким образом, весь левый фланг турок был разбит, и 3 его укрепления взяты; трофеями нашими были 49 знамен и около 200 пленных. Правый же фланг турок ещё оборонялся. Ген. Кульнев, следуя в колонне (G) от позиции (FF) для атаки укрепления № 1, с тылу, где не было укрепленной горжи, заметя наступавшего противника, развернул фронт и сбил значительный конный отряд его (НН), принудив турок искать спасения в укреплениях. Между тем, отряд ген. Кульнева, заняв позицию (К), выслал бригаду пехоты Полковника гр. де-Бальмена (Т) для атаки турецкого лагеря и лежавшего при нем берегового редута (S), выдвинув на позицию Донскую батарею под прикрытием Кинбурнского полка; по занятии этого лагеря и редута отряд гр. де-Бальмена двинулся для овладения дер. Батин. Выбив турок из этой деревни, де-Бальмен повел атаку на укрепление № 2, но был отбит и отошел к Батину (О). Тогда главнокомандующий решился взять укрепление № 1, предполагая направить главный удар в тыл этого укрепления, для чего приказал: ген. Сабанееву, занимавшему левый фланг позиции (ii), и де-Бальмену, стоявшему у Батина (О), присоединиться к отряду ген. Кульнева и выдвинуть артиллерию последнего, под прикрытием конницы, на высоты (Q) для обстреливания укреплений № 1 и № 2; эти войска, собранные на позиции (Р) для атаки укрепления № 1, были подчинены ген. Булатову.
Одновременно с этим главнокомандующий приказал Каменскому 1-му усилить войска, овладевшему укреплениями № 3, № 4, № 5, и, собрав их в (и), снова повторить нападение на укрепл. № 2. Около 5 ½ ч. пополудни 12 батальонов пехоты, под общим началом ген. Сабанеева, назначенные для атаки укрепления № 1, двинулись с позиции (Р) 2 колонны:
правая под командою де-Бальмена, левая — полковника Лаптева. Войска правой колонны ворвались внутрь укрепленной и очистили его от противника, бежавшего к Дунаю, турецкая же кавалерия бросилась в поле врассыпную на Систовскую дорогу. Наша конница преследовала бегущих на протяжении 15 вер. В укреплении № 2 находилось около 500 турок, под командою Ахмета-паши, который, видя себя окруженным, сдался на следующий день в плен. Наши войска оставались на своих позициях, а Каменский стал в (X). Во время сражения при Батине Рущукский гарнизон сделал вылазку на левый фланг наших войск, но был отбит ген. Инзовым. Блестящая победа под Батином стоила нам 4 генерала, 78 офицеров и 1.460 нижних чинов убитыми и ранеными. Урон противника: 5.000 человек убитыми и ранеными, 5.086 пленными. Нашими трофеями были: 14 орудий, 78 знамен и 5 лагерей. (по материалам сайта Международной военно-исторической ассоциации)

В этот славный день смоленцы в отряде Уварова прикрывали первую штурмующую колонну. В полку убито нижних чинов 45, ранено 68, лошадей убито и ранено 72.
Военное потомство отметило это сражение и занесло его, в числе выдающихся боёв русской армии, золотыми буквами на мраморную доску Главного штаба, лаконично: «Батин, 1810 г.».
В Смоленском драгунском полку награждены:
подполковник Деконский, штабс-капитан Клюев, поручики Пузыревский, Домброва, Лишин, подпоручики Угринович и Григоровский – производством в следующий чин; майор Шульц – орденом св. Владимира 4-го класса, прапорщикам Лихиреву, Лялину, Масловскому, Пигловскому, Коведяеву и Вегелину – объявлено Высочайшее благоволение;унтер-офицеры Колыхалов, Кондратьев и рядовые Стрижёв, Карсёв и Михайлов – награждены знаками отличия военного ордена.
Следствием блестящей победы под Батином была сдача Рущука, Журжи и Никополя. По прекращении военных действий, Смоленский полк выступил 30 октября на зимние квартиры в Валахию, в г. Роман, куда прибыл 19 ноября.
Личный состав действующих эскадронов полка был вообще слаб, как вследствие убыли в делах, так и благодаря сильной болезненности. На пополнение полка поступила 115 рекрут, присланных из Глуховского рекрутского депо. На покупку лошадей, взамен убитых и павших от ран в 1810 году было отпущено полку 3 488 рублей ассигнациями.
Начало 1811 года прошло для Смоленского полка в совершенном бездействии на берегах Дуная. Морозы перемежались оттепелью и бездонной грязью. Несколько раз вставал и проходил лёд на Дунае. Сама природа полагала предел движению.
С весны полк нёс сторожевую службу в Валахии вдоль Дуная. В октябре шефу Смоленского драгунского полка генералу Гамперу, как начальнику наблюдательного корпуса, стоявшему у Обилешти, приказано было занять Силистрию и Туртукай, гарнизоны которых стали разбегаться, а также отправить в разные стороны разъезды.
В ночь на 2-е октября, генерал Гампер, переправил на судах в двух верстах ниже Силистрии 2 батальона Козловского пехотного полка, 2 эскадрона смоленских драгун, под командой полковника Деконского и часть казаков; 138 болгар, бывших в отряде были переправлены выше крепости. На рассвете наши заняли ближайшие к крепости высоты и затем без выстрела пошли в наступление. Появление русских войск произвело неописуемое смятение. Турки бежали. Не прошло и часа, как Силистрия была занята. Наши трофеи: 12 орудий, 8 знамён (3 взяли смоленские драгуны), весь арсенал. До 1000 турок сдалось в плен. Наши потери были 44 человека. Гампер занял Туртукай 10 октября без боя.
Генерал-майор Гампер награждён орденом св. Владимира 2-го класса, полковник Деконский – орденом св. Анны 2 класса, капитан Клюев – орденом св. Анны 3-го класса, штабс-капитан Скарзин – высочайшее благоволение, поручик Роня – орденом св. Анны 3-го класса, прапорщики Кологрос, Михайловский, Бугаец, Вегелин, Ваулин 2-й – высочайшее благоволение.
После разрушения укреплений, Смоленский драгунский полк с большей частью остальных войск возвратился снова на левый берег Дуная. Через два месяца, после заключения перемирия, полк был отправлен на зимние квартиры в г. Роман.
В конце 1881 года полк простился со своим командиром, полковник Челищев был уволен от службы по болезни. Он прослужил в полку более 20-ти лет, с ним полк прошёл всю русско-турецкую компанию 1806-1811 годов. Полк принял свой же офицер, полковник Андрей Воинович Деконский.
Военные действия 1812 года для полка ограничились несколькими поисками. Обе стороны желали мира. 4 мая в Бухаресте Кутузов подписал предварительные условия мира. Через два дня приехал новый главнокомандующий адмирал Чичагов. Время томительно проходило в переговорах, наконец все статьи договора были подписаны. Мир был назван Богодарованным.

Иллюстрации Павел Алёхин "Наполеоновские войны.Униформа европейских армий"

Выдержки из книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."

 

Зимой 1811 года 12 пехотная дивизия (генерал Колюбакин), входившая в состав 7 пехотного корпуса (генерал-лейтенант Раевский) и расположенная на Волыни и в Подолии, была подчинена главнокомандующему 2-ой Западной армией князю Багратиону. В это время дивизия получила приказание быть в полной готовности к походу и укомплектовать полки рекрутами. В начале Отечественной войны, командир Смоленского пехотного полка, полковник Рылеев был назначен шефом Копорского пехотного полка, но по причине вскоре открывшихся военных действий, не отправился к месту своего назначения, а остался при 12 дивизии, назначенный командиром её 1 бригады, состоявшей из полков Нарвского и Смоленского. Вместо него командиром полка был назначен майор Ренненкампф из 33-го егерского полка.
генерал Колюбакин
генерал-лейтенант Николай Николаевич Раевский
Первая встреча Смоленцев с французами произошла при Салтановке (Могилёвской губернии), где 11 июля корпус Раевского – 12 и 26 дивизии – сошёлся с войсками Даву, направленными к Минску.

Французская позиция под Салтановкой была хорошо прикрыта природным рельефом. С фронта её защищал ручей в глубоком овраге, через который по большой дороге была построена плотина из наваленных деревьев и настлан мост. С востока протекал Днепр; местность, прилегающая к реке, была заболоченной и непроходимой для войск. На западе левый фланг французской позиции, тянувшейся до деревни Фатово, прикрывался лесом. Плотины и мосты, являвшиеся единственными доступными переходами через болотистые берега ручья, были по указаниям Даву или сломаны, или забаррикадированы. На фронте Даву поставил 4-ю пех. дивизию генерала Дессе, в глубине разместил 61-й пех. полк из 5-й пех. дивизии генерала Компана и 5-ю кирасирскую дивизию.
На рассвете 11 июля Раевский начал атаку силами двух егерских полков 12-й пехотной дивизии генерал-майора Колюбакина. Французские посты были оттеснены за плотину, но взять её не удалось. На высотах за оврагом расположилась французская артиллерия, которая простреливала подходы к плотине и наносила чувствительные потери. Постройки в деревне были превращены в опорные пункты.
Очевидец боя, барон Жиро из корпуса Даву, так рассказал о начале боя:
«Мы вдруг увидали выходящими из лесу, и сразу в несколько местах, весьма близких друг от друга, головы колонн, идущих сомкнутыми рядами, и казалось, что они решились перейти овраг, чтобы добраться до нас. Они были встречены таким сильным артиллерийским огнем и такой пальбой из ружей, что должны были остановиться и дать себя таким образом громить картечью и расстреливать, не двигаясь с места, в продолжение нескольких минут. В этом случае в первый раз пришлось нам признать, что русские действительно были, как говорили про них, стены, которые нужно было разрушить.
Русский солдат, в самом деле, превосходно выдерживает огонь, и легче уничтожить его, чем заставить отступить.»
К полудню к месту боя прибыл маршал Даву и взял командование на себя.
Раевский поручил 26-й дивизии Паскевича обойти позицию французов слева по лесным тропам, сам же он намеревался одновременно атаковать основными силами по дороге вдоль Днепра. Паскевич с боем вышел из леса и занял деревню Фатово, однако неожиданная штыковая атака 4-х французских батальонов опрокинула русских. Завязался бой с переменным успехом; французам удалось остановить натиск Паскевича на своём правом фланге. Обе стороны разделял ручей, протекающий в этом месте по окраине леса параллельно Днепру.
Сам Раевский атаковал фронтальную позиции французов 3 полками в лоб. Смоленский пехотный полк, наступая по дороге, должен был овладеть плотиной. Два егерских полка (6-й и 42-й) в рассыпном строю обеспечивали наступление на плотину. В ходе атаки колонну Смоленского полка в правый фланг опасно контратаковал батальон 85-го французского полка. Командир Смоленского пехотного полка полковник Рылеев был тяжело ранен картечью в ногу. В критический момент боя Раевский лично возглавил атаку, повернул колонну и отбросил французский батальон за ручей. Он, Васильчиков, Колюбакин (начальник дивизии и шеф Смоленского полка), Рылеев и все офицеры штаба спешились и стали впереди смоленцев.
Сын Раевского Александр, обращаясь к ровеснику своему шестнадцатилетнему подпрапорщику, сказал: «Дайте мне нести знамя» и получил в ответ: «Я сам умею умирать!» Этот ответ едва вышедшего из отрочества юноши, к сожалению неизвестного по фамилии, свидетельствует, как развит был в чинах Смоленского полка воинский дух и сознание долга истинного воина.

И. Самокиш Подвиг солдат Раевского под Салтановкой (Самокиш канечна большой художник, но на его картине Раевский ведёт в бой какую-то гвардейскую пехоту, а никак не Смоленский полк, даже со знаменем не попал)
Вот http://lit.1september.ru/2004/31/5.htm стоит почитать о Раевском и сыновьях
Генерал-лейтенант Раевский в своём рапорте князю Багратиону за № 196, следующим образом описывает подвиги офицеров Смоленского полка.
1. Полковник Рылеев. «Когда приказано было Смоленскому полку идти на штыки, он с отличным присутствием духа бросясь с первыми рядами на неприятельскую колонну, подавая собою пример неустрашимости, опрокинул оную, где и был ранен картечью»
Картечь прострелила у Рылеева плюсну левой ноги и на полтора года лишила его возможности служить в рядах армии. Он был награждён чином генерал-майора, причём Император Александр велел считать старшинство его со дня оказанного им отличия.
2. Майор Мацкевич «Когда полковник Рылеев и майор Шенгелидзев были уже ранены, а майор Шевелёв – убит, тогда он принял команду по старшинству и пробежав мост поражал храбро и наступательно неприятеля, засевшего за заборами и плетнями.» Представлен к ордену Св. Владимира 4-ой степени.
3. Капитан Шатерников 1-ый, поручики Шатерников 2-ой, Калмыков, Сафронов, подпоручики Жаговский, Бурлей, Грамбер и прапорщик Миковский «способствовали майору Мацкевичу в поражении неприятеля отличною своею храбростью и неустрашимостью, которого выбили из засады». Поименованные обер-офицеры представлены к награждению «Анненскими шпагами».
4. Шефский адъютант, поручик Апостолов «во всё время сражения был посылаем генерал-майором Колюбакиным с важнейшими приказаниями в самые опаснейшие места, которые развозил со всей скоростью и отдавал с точностью». Представлен к награждению «Анненской шпагой».
5. Прапорщик Косарев 2во время сражения был посылаем мною (Раевским) с самонужнейшими приказаниями в самые опасные места, которые отдавал с точностью и отличной расторопностью, когда же Смоленский полк пошёл на штыки, сей офицер был в первых рядах, пренебрегая опасностью и подавая собою пример». Раненый, он был представлен к ордену Св. Анны 3-ей степени.
часовня в Салтановке на месте боя

Через три дня после сражения полк продолжал свое движение через Касплю к Смоленску. 4 августа полк, носивший имя древнего русского города, принял деятельное участие в его защите. Ведь он защищал свою колыбель и в его рядах находилось много офицеров и солдат, которые помнили его ещё до Итальянского похода, и не надо было быть пророком, чтобы предвидеть, с каким отчаянным мужеством и отвагой смоленцы будут защищать Смоленскую твердыню! Среди дыма и пламени горевшего города, осыпаемые градом пуль и снарядов, они смело встретили напор превосходящего числом врага. Штурм был отбит во всех пунктах.
5 августа произошел второй бой под Смоленском, и снова его защитники сдержали напор всех сил Наполеона. Но ужасную картину представлял город, охваченный пламенем. Здания рушились и падали со страшным треском. 6 августа в ночь было получено приказание очистить полуразрушенный и объятый пламенем город и выйти на Московскую дорогу. С грустью в сердце покидали войска город, унося с собою чудотворную икону Смоленской Божией Матери.
При обороне Смоленска убито: два офицера – штабс-капитан Тыремецкий и поручик Загурский, нижних чинов – 39; без вести пропавших – 48; ранены прапорщики Зинкевич и Каменка и портупей-прапорщик Бальзамаки; раненых нижних чинов – 55 человек.
Армия отступала к Москве, через Усвятье, Дорогобуж и Царёво Займище, куда 17 августа прибыл вновь назначенный главнокомандующий фельдмаршал Кутузов. 22 августа армия подошла к Бородино, где 26 числа произошло генеральное сражение.
генерал-адъютант князь Васильчиков. Командовал 12-й пехотной дивизией в сражении при Бородино.
12 дивизия в Бородинском сражении прикрывала левый фланг Курганной батареи. Дивизия была построена в две линии батальонных колонн (1 линия – Нарвский и Смоленский полки, 2 линия – Ингерманландский и Алексопольский полки). Позади дивизии стоял 4-й кавалерийский корпус. Уже в начале боя за Семёновские флеши Багратион призвал к себе вторую линию 12-й пехотной дивизии и 4 кавалерийский корпус.
Первая атака вице-короля Италии Евгения Богарне на Курганную батарею увенчалась успехом, зо линейный полк генерала Бонами занял укрепление; французы стали подвозить орудия для поражения отступающих войск Раевского, и была минута, когда неприятель мог утвердиться в самом центре нашей боевой позиции. Батарея была возвращена совместной атакой 12 и 26 дивизий и подошедших резервов. Вот тут про эту атаку много интересного. http://surma3.moy.su/publ/tajny_borodinsko...skogo/1-1-0-828

солдаты 30-го линейного полка. Полк был практически полностью уничтожен на батарее Раевского.
12 дивизия была так расстроена страшной убылью, что на её место заступила 24 дивизия Лихачёва.
В списке отличившихся в Бородинском сражении фигурируют следующие офицеры Смоленского полка:
1. Майор Ренненкампф «командуя Смоленским пехотным полком, под сильными картечными и оружейными выстрелами, подчинённым подавал собой пример, поражая неприятеля храбро и неустрашимо». Представлен к ордену Св. Анны 2 класса с алмазами.
2. Майоры Шенгелидзев и Мацкевич «с командуемыми батальонами, быв в рассыпной по кустарникам, неприятелю наносили большой вред 24 августа (при обороне Шевардинского редута), а 26 августа поражали на штыках с храбростью и неустрашимостью». Представлены к золотой шпаге «За храбрость».
3. Штабс-капитан Сафронов и поручики Черняк, Стасюк, Шатерников 2 и Бачинский «25 и 26 августа, находясь с командуемыми ими ротами в рассыпной по кустарникам, наносили большой вред неприятелю, подава пример подчинённым к поражению онаго, причём ранены первый (Сафронов), третий (Стасюк), четвёртый (Шатерников) и последний (Бачинский)». Названные обер-офицеры представлены были к награждению орденом Св. Владимира 4 степени с бантом.
4. Поручик Апостолов, «находясь при Генерал-Адъютанте князе Васильчикове во время сражения и в самом сильнейшем огне, развозил его приказания с точностью, примерным мужеством и храбростью». Представлен к следующему чину.
5. Капитан Косташ «со вверенной ему ротой два раза опрокидывал штыками неприятеля и ободрял подчинённых к поражению онаго, причём и ранен». Представлен к ордену Св. Анны 3 класса.
6. Подпоручик Корсалов и прапорщики Транковский, Ларионов, Макалинский и Маковский «25 и 26 августа будучи посланы к начальникам с донесениями и в другие места с приказаниями – всё выполняли в точности, с неустрашимостью, презирая все опасности». Представлены к ордену Св. Анны 3 класса.
7. Подпоручик Кононович и прапорщик Зинкевич «во время сражения поступали храбро и ободряли подчинённых к поражению неприятеля, причём и ранены». Представлены к награждению орденом Св. Анны 3 класса.
8. Прапорщики Хржонщ и Иванов «находились неоднократно в стрелках против неприятеля, подавая пример подчинённым к храброму поражению онаго». Представлены к награждению следующими чинами.
2 сентября, в числе остальных войск русской армии, смоленцы прошли через Москву, оставленную на жертву неприятеля. Уныло проходили батальоны по улицам первопрестольной, над которой скоро должно было подняться зарево московского пожара. Смоленский полк шёл по Москве от Хамовников, через Остоженку, Волхонку, мимо Замоскворечья и Кремля на Варварку и через Покровку и Старую Басманную к Преображенской заставе, что близ Камерколлежского вала и церкви Св. Петра и Павла.
Квечеру войска давно уже оставили Москву, она скрылась из их глаз и только могучий Иван Великий, сверкая своей золотой шапкой, долго виднелся им, как бы посылая полкам свое последнее прости…..
Во время отступления от Москвы корпус генерал-лейтенанта Эртеля, в отряде которого находился Смоленский полк, близ деревень Глуско и Горбачево встретился с пятитысячным отрядом Дзевановского, шедшим на Москву. Немедленно загорелся ожесточённый и продолжительный бой (3 и 4 сентября); неприятель засел в домах селений и, отстреливаясь, наносил нам большие потери. Однако наши храбрецы, пылавшие мщением за Смоленск и Москву, так энергично повели атку на поляков, что корпус Дзевановского потерпел полное поражение и остатки его поспешно отступили к занятой французами Москве.
В этом деле отличиличь следующие офицеры полка:
1. Майор Гинтов, представленный к следующему чину;
2. Капитан Карманов и штабс-капитаны Ксензенко и Романович, представленные к награждению орденом Св. Анны 3 класса;
3. Поручики Левицкий I и Елин (оба ранены) – к следующему чину;
4. Подпоручики Костин, Крапивный и Левицкий II, «бывшие с охотниками при выгнании в Глуске из домов неприятеля и подававшие собою подчинённым пример неустрашимости», были награждены: два первых – орденом Св. Анны 3 класса, а последний получил Монаршее благоволение;
5. Прапорщик Держинский (ранен пулей в грудь) и портупей-прапорщики Белинский, Требинский и Романович были произведены в офицеры;
6. Лекарь Шульц «за неусыпное старание при перевязке множества раненых и лечение больных» был награждён офицерским чином.
20 числа Смоленский пехотный полк находился на позиции у Тарутино, куда была перенесена главная квартира Кутузова. Здесь полк простоял до 6 октября.
6 октября началось выступление великой армии из Москвы. Русские войска шли по пятам за отступавшими французами и 12 октября подошли к Малоярославцу, куда через Темники прибыл и Смоленский пехотный полк Ренненкампфа.
Передовые части авангарда Евгения Богарнэ прибыли в село Фоминское (ныне Наро-Фоминск) на новой Калужской дороге; в Москве ещё оставались французские подразделения.
Сеславин и Фигнер предложили командованию атаковать село Фоминское и попросили подкреплений. Силы противника они насчитали около 8 тысяч человек, которые были раскиданы на большом пространстве.
Кутузов, не зная о местонахождении основной армии Наполеона, поручил атаку на Фоминское Дохтурову с его 6-м пехотным корпусом, дав в придачу 1-й кавалерийский корпус генерал-адъютанта Меллер-Закомельского. Сеславину и Фигнеру было поручено наблюдать за неприятелем.
Неожиданно Сеславин обнаружил движение большого количества войск французов, лично наблюдал Наполеона и его свиту. Немедленно Сеславин доложил Дохтурову, который уже приготовился было атаковать Фоминское на рассвете. Это сообщение спасло корпус Дохтурова.
Установив, что главные силы Наполеона от Фоминского идут на Малоярославец, Дохтуров поспешил к Малоярославцу, чтобы перекрыть путь на Калугу через новую Калужскую дорогу. Наполеон, увидев на рассвете крупные русские соединения, ошибочно решил, что Кутузов с основной армией даёт здесь сражение и приостановил движение авангарда Богарне на Малоярославец, ограничившись отправкой вперед только 13-й дивизии Дельзона.

сражение при Малоярославце
Малоярославец представлял в то время маленький городок с населением в 1500 жителей. Будучи предупрежденными, о продвижении Наполеона жители Малоярославца разобрали мост через реку Лужу и покинули город, однако Дельзон смог его восстановить и, не ожидая прибытия русских, разместил в городе 2 батальона. Наполеон с основными силами ночевал в Боровске.
Главные силы русской армии вечером 11 октября выступили из Тарутинского лагеря, чтобы перекрыть новую Калужскую дорогу. К Дохтурову были посланы казачьи полки, а 12 октября Кутузов направил на помощь Дохтурову 7-й пехотный корпус генерала Н. Н. Раевского.
Утром 12 октября Дохтуров приблизился к городу и, зная о немногочисленности противника, отправил в 5 часов утра в атаку 33-й егерский полк полковника А. И. Бистрома 2-го. Егерям (примерно 1000 солдат) удалось выбить французов (500-600 солдат) на окраину города. С подходом к 11 часам утра основных сил 4-го корпуса Богарне и самого Наполеона французы вновь овладели Малоярославцем. Лично возглавивший одну из контратак французский дивизионный генерал Дельзон, командир 13-й дивизии, был убит. К полудню в Малоярославце сражались друг против друга 9 тысяч французов (13-я и 14-я дивизии) и 9 тысяч русских.
К 2 часам дня французы ввели в бой 15-ю дивизию, а на помощь Дохтурову подоспел корпус Раевского. Постепенно с обеих сторон подходили новые силы (до 24 тысяч с каждой стороны), и сражение приняло ожесточённый характер. Город представлял ценность как плацдарм на правом берегу реки Лужи, бой велся не за незначительный населённый пункт, но за обладание плацдармом, и, следовательно, возможность для французской армии продолжать движение.
С подходом в 4 часа дня главных сил русских Кутузов занял сильную позицию в 1-3 км южнее Малоярославца на высотах вдоль пути к Калуге. Город 8 раз переходил из рук в руки и к концу дня остался у французов, артиллерийская перестрелка стихла в темноте к 10 часам вечера. Русские войска окружали город полукольцом, перекрывая из него все пути. Артиллерийские батареи были выдвинуты к городу вдоль дорог.
Малоярославец сгорел почти полностью, на улицах города из-за пожаров погибло много раненых с обеих сторон.
- Француз Лабом так описывает город после боя:
Улицы можно было различить только по многочисленным трупам, которыми они были усеяны, на каждом шагу попадались оторванные руки и ноги, валялись раздавленные проезжавшими артиллерийскими орудиями головы. От домов остались лишь только дымящиеся развалины, под горящим пеплом которых виднелись наполовину развалившиеся скелеты.
За отличия, оказанные Смоленским полком в Малоярославском бою, Кутузов представил многих штаб, обер и унтер-офицеров к награждению чинами и орденами.
1. Майор Ренненкампф – к следующему чину. В описании его подвига говорится, что он «командуя полком действовал с отличной храбростью и примерным мужеством с начала до конца против неприятеля, кидавшегося несколько раз нанаши колонны и стрелков, встречая всегда в штыки, опрокидывал с большим уроном, чем не мало способствовал к одержанию победы над неприятелем».
2. Майор Мацкевич – к ордену Св. Анны 2 класса. Реляция сообщает, что названный штаб-офицер, командуя батальоном «с отличной храбростью и примерным мужеством» способствовал одержанию победы над неприятелем.
3. Штабс-капитан Черняк и поручики Багинский и Карсалов – представлены: двое первых к ордену Св. Анны 3 класса, а последний – к ордену Св. Владимира 4 степени с бантом. Подвиги поименованных обер-офицеров заключались в том, что они «бросились с неустрашимостью и храбростью в штыки на наступающую неприятельскую колонну, опрокинули оную и отрезав большую часть взяли в плен, и до самого вечера удерживали местоположение, которое неоднократно неприятель покушался занять, причём штабс-капитан Черняк и ранен».
4. Подпоручик Иванов – к ордену Св. Анны 3 класса. Он был «посылаем от генерал-майора Колюбакина в самые опасные места с приказаниями, где неприятель осыпал картечью и пулями, исполняя обязянности свои с рвением и усердием, а через то не только наши батареи и колонны действовали согласно, но даже во всех пунктах неприятель был встречен и отражён».
5. Прапорщик Фролов – к следующему чину. В описании его подвига говорится, что он «бросился с неустрашимостью и храбростью в штыки на наступающую неприятельскую колонну, опрокинул оную».
6. Прапорщик Макалинский IV – к чину подпоручика. Он «находился во время сражения в стрелках и с неустрашимой храбростью и мужеством поражал неприятеля, чем подавал пример своим подчинённым, где и ранен».
7. Подпрапорщики Сухачев и Щедловский – к производству в офицеры. Поименованные нижние чины «находились в стрелках, где с особенной храбростью первые были во время атак на неприятельские колонны и стрелков впереди, чем и поощряли своих подчинённых».
8. Фельдфебель Рябинин – представлен к производству в чин подпоручика. Как говорит реляция, он «первый бросился с неустрашимостью на неприятельскую колонну и тем поощрив своих товарищей, обратил в бегство оную».
После боя под Малоярославцем полк продолжал движение по калужской дороге через деревни Макаровку, Адамовское, Кременское, Прутково, Топорино, Динды, Власьево, Таракановку к Спас-Кузову, а 21 октября, двигаясь к Вязьме, через Бокатево, Ватишево и Лушки вышел на смоленскую дорогу.
С 4-го по 7-е ноября включительно полк участвовал в деле под Красным и Заболотьем. Здесь отличились офицеры Смоленского полка:
1. Майор Мацкевич, представленный к ордену Св. Анны 2-го класса с алмазами. Он «храбро отражал неприятельских стрелков, неоднократно опрокидывал неприятельские колонны, где и ранен в детородный уд».
2. Майор Шенгелидзев «мужественно поразил неприятеля, опрокидывая неоднократно колонны онаго и тем подавал пример храбрости подчинённым, где тяжело ранен». К ордену Св. Анны.
3. Капитаны Скобоев и Шатерников (оба ранены) представлены: первый к ордену Св. Анны 3-го класса, второй к ордену Св. Владимира 4-й степени.

Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)
По материалам сайта г. Малоярославец

 

В то время, как на турецком театре военных действий заканчивалась война, в остальной части Европы было неспокойно.
Мир, заключённый нами в Тильзите после войны 1807 года, был непрочен. Честолюбивые замыслы Наполеона простирались до того, что он, видя в русском Государе главнейшую преграду достижению своих целей, решился сломить его могущество и, сняв тягостную для него личину дружбы с Императором Александром, стал нарушать условия Тильзитского мира. Он отказался ратифицировать предложенную ему Императором Александром конвенцию о Варшавском герцогстве и невосстановлении Польши; присоединил к французской империи часть Тироля, Голландию, половину Вестфальского королевства, земли между Балтийским морем и вольными городами, и вообще, распоряжался в Европе, как полновластный хозяин, причём дядя Императора Александра, Герцог Ольденбургский был лишён своих земель Наполеоном. Россия протестовала против этого, но получала уклончивые ответы и требования со стороны Наполеона, чтобы мы строго соблюдали континентальную систему и прекратили торговлю с нейтральными странами.
Весть о вторжении Наполеона охватила ужасом всю Россию. В русском народе имя Наполеона распространяло какой-то таинственный страх: с ним соединилось представление об антихристе. Многие были убеждены, что настал конец России, и во «власатой комете» («метле Божией»), явившейся на небе в 1811 году, суеверные видели предзнаменование её гибели.
Во всех полках, эскадронах и частях был прочитан Высочайший приказ армиям, в котором говорилось, что нет надобности напоминать солдатам об их долге, потому что в их жилах течёт славянская кровь, славная своими победами. «Воины!» писал Государь: «Вы защищаете веру, отечество, свободу. Я с вами.» Слова эти были приняты с увлечением, которое возрастало еще более, когда людям прочли, что «оборона отечества, сохранение свободы и чести народной принудили нас перепоясаться на брань». «Я не положу оружия», возвещал Государь: «доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моём».
Для смоленских драгун начало 1812 года прошло в бездействии, ожидали ратификации мира с Турцией, после чего полк из Валахии должен был с частью войск выступить в экспедицию через Сербию, к берегам Адриатического моря, в Далмацию и действовать со славянским племенами, там обитающим, против Наполеона. Время, таким образом, проходило в разных фантастических диверсиях, когда, наконец, Чичаговым было получено посланное от Государя из Смоленска повеление, не ходить к Адриатическому морю, но выступить в Волынскую губернию на соединение с Тормасовым, которому предписано действовать наступательно.
Адмирал Чичагов, получив это повеление, со вверенными ему войсками 19 июля выступил из Валахии для действий против соединённой австро-саксонской армии Шварценберга. Армия его состояла из пяти корпусов. Смоленский драгунский полк (4 эскадрона), под командованием полковника Деконского входил в состав 2-го корпуса генерал-лейтенанта Эссена 3-го и выступил из г. Романа.
Адмирал Чичагов
Генерал-лейтенан Пётр Кириллович фон Эссен 3-й
генерал Александр Петрович Тормасов
На случай похода, при штабе полка должен был оставаться один из трёх средних эскадронов по назначению шефа, или по жребию, который и нёс все обязянности упразднённого запасного полуэскадрона. К нему прикомандировывалась половина пеших драгун, то есть по десять человек от эскадрона. От него же производились и все командировки, за рекрутами, для ремонта и т.д., однако с таким расчетом, чтобы на лицо оставалось не менее 4-х офицеров, 10 унтер-офицеров, 2 трубачей и 80 лошадей для рядовых.
Для этой цели был назначен третий эскадрон в составе майора Шульца, поручика Панкратьева, прапорщиков Пигловского, Ухова, Антипова, Заграфского и Попова 2-го, 11 унтер-офицеров, 3-х музыкантов, 91 рядовых и 10 нестроевых. Этот эскадрон в начале года отправился из Молдавии в г. Ольвиополь. От г. Дубно поручик Хоржевский, имея 17 нестроевых нижних чинов, был отправлен в расположение запасного эскадрона с излишними казёнными вещами, строевыми и заводными лошадьми, палаточными ящиками, артельными повозками и прочими тяжестями.
Тогда же полк узнал, что смоленские дворяне, так сказать, предки полка, первые вызвались на защиту Отечества, подобно тому, как 20 лет тому назад в 1612 году, когда поляки раздирали Россию, первые войска, пришедшие к Пожарскому, состояли из смолян. Смоленские помещик Энгельгардт и Шубин были расстреляны французами в Смоленске, у молоховских ворот, во рву за то, что не хотели принять у них административную должность и сделать воззвание своим крестьянам, чтобы те повиновались чужой власти.
Из всех русских армий Дунайская была самая боевая и, как писал Государь, - храбрая. Беспрерывно шесть лет воевала она с турками, почти не разряжая ружей. Состав армии был превосходный. Она большей частью состояла из ветеранов века Екатерины, времён потёмкинских и суворовских. Многие солдаты, прослужившие с лишком 20 лет и имевшие от 40 до 45 лет от роду, участвовали в приступах Очакова и Измаила, в сражениях под Рымником и Батином; те, служба которых простиралась не свыше 18 лет и которым было от роду до 39 лет, участвуя в приступе Праги и в сражениях под Брестом и Мацеовицами, разгромили Польшу. Такая армия смело могла состязаться с войском, покрытым лаврами пирамид, Маренго и Ульма, и была готова поддержать всею мощью своей богатырской груди и русского штыка всякое отважное предприятие её вождя.
Идя из Молдавии, все, от генерала до солдата, горели желанием сразиться, заплатить долг милому Отечеству, были уверены, что превзойдут своих товарищей, подвизавшихся в других армиях.
На пути в Россию, сербы прощались с русскими, как с братьями; на каждом переходе заготовляли в изобилии подводы, вино, продовольствие и жаловались только, зачем русские не берут их с собою воевать вместе против французов. Это был не поход, а прогулка среди друзей и братьев.
Войска Чичагова, выступив из мест своего расположения, двигались на Фокшаны, Яссы, Хотин, Каменец(у Днестра), Староконстантинополь и Дубно, где, отдохнув, направились далее к Острову и к Луцку.
На походе полк был задержан проливными дождями, испортившими дороги, и разлитием рек. В начале сентября у р. Стыри, Дунайская армия соединилась с западной обсервационной армией Тормасова и составила вместе более 60 000 человек. Начались рекогносцировки и стычки с неприятелем. 10 сентября полк при Хрынниках переправился через р. Стырь, а на следующий день, в составе отдельного отряда, оставив армию во Владимире, занял Устилуг. Здесь только от пленных узнали об оставлении жителями Москвы и о занятии Белокаменной Наполеоном. Об этом до тех пор в наших армиях на Волыни не знали. Очевидец, находившийся при Дунайской армии, пишет: «Сие известие не только не поселило уныния в душах воинов, но, напротив, еще родило пламенное желание к ежеминутным сражениям, чтобы мстить неприятелю. Всякое уклонение его от сражения поселяло ропот, что войка не могут сделать доказательств, как им приятно умереть за обожаемое Отечество». Из Устилуга продолжали наступление к р. Тури, где сосредоточился князь Шварценберг. Подойдя к реке, узнал, что австрийцы уже отводят свои главные силы к Любомлю, а на Тури остался только арьъргард, имевший повеление защищать переправу, пока армия успеет отойти назад. 11 сентября на берегах реки, у м. Локачи завязалось, было, дело, но неприятельский арьергард скоро отступил, последовав общему движению армии. Это было первое дело Дунайской армии против союзников Наполеона. Трофеями были 2 офицера и 150 рядовых.
Смоленский драгунский полк с остальными войсками корпуса Эссена 3-го потянулся к Березцам на Буге, оттуда в Римач. На передовых постах началась перестрелка. Полагая, что неприятель примет сражение, наши главнокомандующие решились атаковать его 18 сентября у Любомля. Эссен был назначен овладеть д. Теребейка и потом ударить на правое крыло неприятеля. Во время этих приготовлений Шварценберг, отразив нападение, отступил за Буг. Вслед за австрийцами и саксанцами к Опалину послан корпус Эссена. Так в короткое время Волынская губерния была очищена от неприятеля. В двадцатых числах заняли г. Любомль и г. Орехов, а оттуда пошли на Брест и Збураж. Здесь адмирал Чичагов велел корпусам графа Ланжерона и Эссена атаковать Брест. 29 сентября было назначено для нападения. Накануне отданов приказ расписание соединённых армий Дунайской и Тормасова. Они получили общее название 3-й Западной армии, из семи корпусов. Смоленский драгунский полк вошёл в состав 4-го корпуса Эссена 3-го.
При предположенной атаке Бреста корпус Эссена должен был стать на левом фланге у Вичолки. Наступила мрачная осенняя ночь. По её покровом, в величайшей тишине, Шварценберг снялся с лагеря и, незамеченный нашими войсками, отступил на правый берег р. Лесны. Огонь, поднявшийся от зажженных неприятелем мостов на Лесне, возвестил о его отступлении. Для преследования отряжен был Эссен. У р. Лесны при д. Клёники догнали часть неприятельского арьергарда, ещё находившегося на левой стороне реки. Смоленский драгунский полк с другими войсками корпуса атаковал неприятеля и принудил их к поспешному отступлению. Неприятельские стрелки рассыпались по ту сторону лесистого берега реки, уставленного батареями. Пушечный и ружейный огонь неприятеля, занимавшего выгодную позицию, не допустил Эссена устроить немедленную переправу через реку.
Неприятель следующие дни отступал на Немиров и Высоколитовск к Дрогичину. Смоленский драгунский полк с другими лёгкими отрядами преследовал его в герцогстве Варшавском. Недостаток продовольствия, однако, вскоре заставил остановить преследование.
генерал Булатов Михаил Леонтьевич
Желая удостовериться в неприятельских силах, собравшихся и м. Бялы, Чичагов послал туда корпус Эссена. Было предписано, соединившись с корпусом Булатова, разбить неприятеля, если найдут его слабым, в противном же случае - отступить. В ночь с 5 на 6 октября войска Эссена расположились впереди Залесья, выдвинув батальон гренадер и эскадрон Смоленского полка к плотине и мостам на реке Цне, по дороге к Бяле. Другой эскадрон Смоленского полка был послан к мосту на той же речке, по дороге к Дрогичину, у с. Коиовца. На следующий день, с рассветом корпус выступил из Залесья к Бяле, имея в авангарде эскадрон смоленских драгун и батальон гренадер, под начальством майора Филатова. Подойдя к д. Вокрженице, наши драгуны увидели перед собой два эскадрона саксонских гусар и улан, которые, заметя за драгунами гренадер, обратились в бегство. Вслед за тем неприятель был поддержан ещё двумя эскадронами, которые, спешившись и заняв кусты по сторонам дороги , остановили наших драгун. Но когда подоспел ещё один эскадрон Смоленцев и батальон пехоты с двумя конными орудиями, неприятель был опрокинут за р. Бялку, и корпус беспрепятственно продвинулся к реке, за которой австрийцы заняли позицию. Цепь их стрелков была рассыпана вдоль правого берега р. Бялки. Наши стрелки стали на противоположном берегу, расположив у дороги 4 конные орудия; Смоленский драгунский полк стал левее для их прикрытия. Завязалось дело. Эссен старался завладеть переправой у Селец, на своём левом фланге. Шварценберг и Ренье, видя своё превосходство сил. не трогались с места. По прошествии некоторого времени, они отрядили войска в обход нашего правого крыла. Узнав о движении неприятеля и о том, что корпус Булатова запоздал и скоро прибыть не сможет, Эссен приказал отступать, опасаясь быть отрезанным. Во время отступления, происходившего в полном порядке, останавливались на трёх позициях для отпора неприятеля, который далее Залесья, однако, не наступал. Дело, продолжавшееся целый день, стоило русским 400 человек и одного орудия.
князь Карл Филипп цу Шварценберг
дивизионный генерал Жан-Луи Эбенезер Ренье

Пехотинцы Саксонии: солдаты и офицер линейной пехоты (в белых мундирах), солдаты легкой пехоты (в зеленых мундирах)
Австрийская армия в 1812 году


Австрийские драгуны полка герцога Тосканского (на переднем плане - трубач)

Во время отступления Эссена Чичагов тронулся из Бреста к Залесью с намерением атаковать неприятеля, который, не выждав нападения, отошёл через Лосице к Дрогичину и занял 8 октября позицию на правом берегу Буга при Скрисеве.Чичагов возвратился в Брест, где, избегая сражения, передвигал лёгкие войска с одного места на другое, стараясь прикрыть своё сообщение с Варшавой.
В таких движениях проводила время армия, имевшая от Государя важное назначение ударить в тыл Наполеона. Прошла ещё неделя в бездействии, ожидании запасов и приготовлениях к движению к р. Березине. Наблюдая за действиями поляков, разъезды рассеяли несколько банд литовских инсургентов.
Наступала половина октября, но Дунайская армия не трогалась с берегов Буга в назначенный ей поход к Березине. Наконец, когда по расчеты времени в главных армиях должны были свершиться главные события, Чичагов решился исполнить данное ему приказание и двинуться к Березине. Он разделил армию на две неравные части: Смоленский драгунский полк в составе корпуса Эссена, был назначен идти к Березине.
15 октября у Чернавчины собрались войска, назначенные для выступления с адмиралом. При самом выступлении получили известие, что дивизия Дюрюта, из корпуса Ожеро соединилась с князем Шварценбергом, отчего силы его возросли до 50 тысяч человек, в оставленных же корпусах Остен-Сакена было не более 18 тысяч. В виду этого Чичагов приказал Эссену возвратиться под начало Сакена. С прибытием Эссена у Сакена образовалось до 23 тысяч человек.
Расставаясь с Сакеном, Чичагов говорил: «Беспокойте неприятеля и старайтесь завязать с ним дело, прежде чем я удалюсь на дальнее расстояние. Не теряйте его из виду».
Фабиан Готлиб фон дер Остен-Сакен
Сакен, узнав о движении Шварценберга и Ренье (около 45 000 человек) усиленными маршами к Волковиску, выступил из Бреста к Высоколитовску с намерением атаковать, где можно, неприятельский арьергард и корпуса поодиночке, но отступать – в случае превосходства противника.
22 октября отряд выступил, направляясь через Беловеж, Рудню и Порозов. Войска этого корпуса были разделены на три части: правое крыло, левое крыло и резерв. В левой колонне генерал-майора Булатова находились следующие части: Смоленский и Переяславский драгунские полки, Чугуевский уланский, 2-й Калмыцкий, казачий Власова и второй батальон 45 егерского полка. Колонна следовала кратчайшим путём по правому берегу р. Буг через Яцкович, Немиров, Мельник и Семятичи, делая рекогносцировки и направляясь по следам неприятеля. От Семятич отряд повернул к востоку на м. Клещели, Орла, куда и прибыл 26 октября. Здесь генерал-майор Гампер получил приказ уничтожить мосты на реке Нарев, что и было исполнено.
В это время было получено известие об отступлении главных сил корпуса Ренье на Порозов, что заставило Сакена обратиться на Беловеже к Порозову. Там 31 октября настигли Ренье, и 1 ноября Сакен распорядился атаковать и обойти его правое крыло. Ренье не выждал атаки и поспешно отступил к Волковиску, позади которго поставил корпус, а город занял арьергардом. Ожидая в случае успеха блестящих последствий, Сакен вознамерился сделать на Волковиск ночное нападение.
Он составил 4 передовых отряда, приказав им идти впереди колонн, ворваться в город с разных сторон и одному из них окружить дом, занятый Ренье. 2 ноября, в 10 часов вечера, отряды тронулись. Шорох, произведённый при подъёме рогатки, возбудил внимание расставленных у моста часовых Они открыли огонь и подняли тревогу. Саксонский авангард бросился к ружьям, но русские были уже на улицах и подле дома Ренье, где предполагали захватить его. Ренье, однако уже там не было, накануне он переменил отведённый ему дом. Услыша тревогу, Ренье выпрыгнул из окна и вместе со своими генралами успел спастись, оставив нам часть своего обоза и одно знамя.
Меж тем к городу подходили русские колонны, но не одновременно, по случаю темноты и метели. Перестрелка в городе продолжалась до рассвета. Саксонцы были выбиты с большим потерями и в панике бежали к позициям основных сил Ренье. Тот открыл по городу артиллерийский огонь и послал войска выбить русских. Все атаки неприятеля были отбиты. Сакен удовольствовался удержанием за собою города и не атаковал позиции саксонцев, так как был уведомлен, что Шварценберг возвращается из Слонима через Цабелин, направляясь на наш правый фланг и тыл.
4 числа Сакен назначил атаку позиций Ренье. Корпус Эссена должен был сделать ложную атаку в центре позиций саксонцев. В 10 часов утра русские тронулись в атаку. Завязалась перестрелка, и уже загремела артиллерия, как вдруг послышались с правой стороны два пушечных выстрела. Это были сигналы Шварценберга, извещавшего Ренье о своём приближении. В то же время разъезды дали знать Сакену, что австрийский авангард вступил в Цабелин и захватил много наших обозов. Сакен должен был прекратить нападение и приказал отступать, а арьергарду держаться в Волковиске. Ренье двинулсЯ вперёд, хотел взять город приступом, но был отбит, после чего и наш арьергард последовал за корпусами, отступавшими к Свислочи. Сюда прибыли 5 ноября и потом продолжали отступление на Рудню и Брест, не желая вступать в дело с превосходящими силами неприятеля.
При этом отступлении смоленские драгуны входили в состав арьергада, кавалерией которого командовал генерал-майор Гампер. 11 ноября главные силы корпуса Сакена отошли по дороге к Брест-Литовску и расположились за рекой Муховец, правым флангом к мызе Журавяцкой Каменице, а левым к Бресту. На генерал-майора Гампера было возложено командование конницей левого крыла, причём он, проводя рекогносцировки, открыл неприятеля между реками Муховец, Лесная и Буг.
13 ноября в составе арьергарда Смоленский драгунский полк участвовал в деле у р. Муховец, затем с остальными войсками продолжал отходить к Любомлю. Таким образом Сакен, не смотря на неудачи, совершенно достиг своей цели, то есть оттянул войска Шварценберга и Ренье от армии Чичагова.
Во время отступления от Волковиска к Бресту, сакен получил от Чичагова приказание отправить корпус Эссена обратно к Дунайской армии, бывшей тогда на марше из Минска к Борисову. Он послал требуемые войска с Эссеном, приказав ему идти на соединение с Чичаговым через Пинск или Несвиж, смотря по тому, как позволят обстоятельства.
На походе Эссен узнал, что Пинск занят неприятелем. Не считая себя довольно сильным, чтобы пробиться через Пинск, и не решаясь возвратиться к Сакену, что было бы противно данному ему приказанию, он повернул вправо, для соединения с Дунайской армией длинным обходом через Овруч и Мозырь.
Корус Эссена, дошедший до Новгород-Волынского, был настигнут курьером, вернувшим его назад через Пинск на Несвиж и передавшим приказ поддержать общее движение по следам князя Шварценберга, отступившего к Белостоку и Гродно. По дальнему расстоянию от Слонима, корпус не смог догнать австрийцев. Недостаток продовольствия принудил Остен-Сакена отойти на Волынь для сближения с магазинами, устроенными там, где войска корпуса оставались в полном бездействии. Смоленский полк стоял в селе Дубовое Ковельского уезда. Оттуда полк, в составе корпуса, перешёл к м. Грана на реке Западный Буг, следуя за отступающими войсками Шварценберга. В декабре месяце смоленские драгуны в княжестве Варшавском в селении Гродиск.
Убыль Смоленского драгунского полка за 4 месяца компании 1812 года составила: убитых нижних чинов - 32 человека, раненых – 47.

 

Начало нового года застало Смоленский пехотный полк в герцогстве Варшавском при блокаде крепости Модлин (Новогеоргиевск), продолжавшейся от января по июнь. В июле смоленцы (корпус Дохтурова) через Варшаву и Конин были направлены в Силезию и в августе месяце были расположены в селении Кедлица, откуда (в сентябре) они перешли в Саксонию и заняли место вблизи Дрездена на биваках, но в начале октября получено было приказание двинуться через Золинген к Лейпцигу, где предполагалось генеральное сражение.

Мошков В.И. Сражение под Лейпцигом
Наполеон разместил свою 170-тысячую армию вокруг Лейпцига. При этом особое внимание император уделил южному направлению, на которое было поставлено 110 тыс. человек. 12-тысячный корпус Бертрана прикрывал единственный путь к отступлению – дорогу на запад. На севере располагались корпуса маршалов Мармона и Нея (50 тыс.)
Постепенно сосредотачивавшиеся у Лейпцига союзники к началу битвы имели 200 тыс., но в дальнейшем численность их войск постоянно увеличивалась, т.к. подходили подкрепления, к концу битвы количество солдат коалиции перевалило за 350 тыс. Основу сил, действовавших против Наполеона в начале сражения, составила Богемская армия под командованием фельдмаршала Шварценберга. При этой армии находились русский император Александр I и прусский король Фридрих Вильгельм III.
Александр Первый
Фридрих-Вильгельм 3 Прусский
Шварценберг планировал по болотистой низине обойти правый (южный) фланг французов и выйти им в тыл, перекрыв дорогу на запад. Однако Александр I весьма прохладно отнёсся к этому плану, сочтя его невыполнимым. В итоге Шварценберг получил лишь 35 тыс. австрийцев, а основные австро-прусско-русские силы под общим командованием Барклая де Толли атаковали французов в лоб с юго-востока
С утра 5 октября союзники начали интенсивный артобстрел позиции французов. Между французско-польскими частями маршалов Ожеро и Понятовского и русско-прусскими корпусами фельдмаршала Клейста начался ожесточённый бой за деревеньку Марклееберг. Деревня четырежды переходила из рук в руки, но в итоге осталась за союзниками.
Восточнее, у деревни Вахау разгорелся не менее упорный бой кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта графа П.П.Палена и прусской пехоты генерал-лейтенанта Евгения герцога Вюртембергского против войск, которыми командовал сам Наполеон. Русским и пруссакам удалось выбить французов из Вахау, но на деревню обрушился мощный огонь артиллерии, и союзникам пришлось отступить.
Ещё дальше на восток русско-прусские дивизии под общим командованием генерал-лейтенанта князя А.И.Горчакова. атаковали Либертвольквитц, который защищали корпуса генерала Лористона и маршала Макдональда. Ценой тяжёлых потерь союзникам удалось овладеть деревней, но после того как французы получили подкрепления, Горчакову пришлось отступить.
В этих боях фронт союзников был сильно ослаблен, а попытка Шварценберга порваться в тыл французам, как и предполагал Александр, провалилась. Шварценберг отдал один австрийский корпус, для укрепления позиции Барклая.
В 3 часа дня началась массированная контратака французов. Огромные массы кавалерии под командованием маршала Мюрата навалились на русско-прусские позиции у Вахау. В начале конница добилась больших успехов, почти прорвавшись к холму, откуда наблюдали за битвой два монарха – русский и прусский, а так же фельдмаршал Шварценберг. Лишь отчаянная контратака Лейб-казачьего полка под руководством полковника И.Е.Ефремова спасла положение. Казачьи пики не пробивали кирасы французских «железных всадников», но хитрые донцы направляли острия своих пик прямо в лицо противнику. Особенно отличился вахмистр Тимофей Перщиков, сразивший французского генерала. К атакующей казачьей лаве присоединились и другие части гвардейской конницы, приведенные генерал-лейтенантом графом В.В.Орловым-Денисовым. Лейб-казаки гнали вражескую конницу до расположения французских войск, где беспорядочно отступающая кавалерия не попала в промежутки своей пехоты и смяла её. Лишь спешно выдвинутая батарея остановила казаков залпами картечи.

Ожесточённые бои разгорелись и у деревеньки Гюльгенгосса, которую атаковал французский пехотный корпус Лористона. Лейб-гвардии Финляндскому полку удалось отбить атаку противника. В этом бою совершил свой подвиг унтер-офицер Финляндского полка Леонтий Коренной. Французы прижали егерей к каменной стене, все офицеры были переранены. Тогда командование на себя взял Коренной. Он приказал переправить раненых через стену, где их вынесли из боя другие егеря, а сам с горсткой бойцов остался. Русские, отбиваясь штыками от превосходящих сил неприятеля, полегли все. Остался лишь один Леонтий Коренной, продолжавший отбиваться от врагов прикладом ружья. Храбрый унтер-офицер получил 18 ранений и в бессознательном состоянии попал в плен. Коренной был представлен Наполеону, который привёл его в пример свом солдатам и отпустил обратно в расположение русской армии.
Другие попытки французов контратаковать также окончились безуспешно.
В этот момент важного успеха добилась Силезская армия маршала Блюхера, атаковавшая французов с севера. Русскому корпусу генерала от инфантерии графа А.Ф.Ланжерона удалось выбить поляков Домбровского из деревни Видериц. Пруссаки, руководимые генералом Йорком, разбили корпус маршала Мармона и овладели Мёкерном. Французский фронт был прорван.
6 октября на поле боя установилось затишье. Союзники стягивали к Лейпцигу свежие силы. Подошла Польская армия генерала от кавалерии графа Л.Л.Беннигсена, численностью 54 тыс.
Наполеон обратился к союзникам с просьбой о мире. Его запрос так и остался без ответа, в результате этого поступка Бонапарта коалиционные войска лишь уверились в слабости французов.
Ночью 6 октября французский император стянул свои войска, к тому моменту насчитывавшие 150 тыс., ближе к Лейпцигу.
В 7 часов утра началось массированное наступление союзников. Австрийцы под командованием наследного принца Гессен-Гомбургского атаковали позиции французов под Дёлицем, Дёзеном и Лёснигом. После ожесточённого боя с корпусами маршалов Удино и Ожеро, в котором был тяжело ранен принц Гессен-Гомбургский, австрийцам удалось овладеть этими деревнями, но дальнейшее их продвижение застопорилось – поляки и Молодая Гвардия стояли насмерть.
Войска Барклая сошлись с корпусом маршала Виктора в бою за Пробстхайду, Наполеону пришлось ввести в бой Старую Гвардию для того, чтобы удержать этот населённый пункт. Схватка продолжалась до наступления темноты, но деревню французам удалось отстоять.
На севере союзникам снова удалось добиться наибольших успехов, армия Л.Л.Беннигсена захватила Цукельхаузен, Хольцхаузен и Паунсдорф, а части Силезской армии под командованием А.Ф.Ланжерона и генерала от инфантерии Ф.В.Остен-Сакена захватили Шёнефельд и Голис.
В разгар боя Наполеона предала Саксонская армия, в полном составе (3 тыс солдат, 19 орудий) перешедшая на сторону союзников.
В результате ожесточённых боев на севере и востоке французы были вплотную прижаты к Лейпцигу. Наполеону донесли, что у его артиллерии осталось всего 16 тыс. ядер, при том, что за три дня было израсходовало 220 тыс. ядер. Артиллерия Великой армии осталась почти без боеприпасов. Поняв, что дальнейшее продолжение битвы неминуемо приведёт к полному разгрому, император отдал приказ об отходе. Французы были не готовы к тому, что придётся отступать, в их распоряжении оставалась лишь одна дорога на запад, поэтому начавшееся ночью отступление продолжалось до утра. С рассветом в Лейпциге еще оставались войска маршалов Макдональда, Нея, Понятовского и генерала Лористона.
7 октября союзники продолжили наступать. После интенсивного артобстрела русские войска Ф.В.Остен-Сакена и А.Ф.Ланжерона захватили северный пригород Халлес, пруссаки генерала Бюлова заняли пригород Гриммас, русские войска Л.Л.Беннигсена ворвались в Лейпциг через южные ворота. Отступающие, услышав раскатистое «Ура!», в панике взорвали мост, по которому ещё шли их войска, тысячи французских солдат и маршалы Макдональд и Понятовский и генерал Лористон оказались запертыми в городе, по улицам которого уже скакали австрийские драгуны, немецкие гусары и русские казаки. Множество французов погибло при отступлении, утонул в реке Юзеф Понятовский, лишь за два дня до сражения получивший от Наполеона маршальский жезл. В плен попал генерал Лористон, лишь маршалу Макдональду удалось вырваться из города.
К часу дня Лейпциг был полностью освобождён.
Сражение завершилось отступлением Наполеона за Рейн во Францию. После разгрома французов под Лейпцигом на сторону Шестой коалиции перешла Бавария.
Французская армия по грубым оценкам потеряла под Лейпцигом 70—80 тысяч солдат, из них примерно 40 тысяч убитыми и ранеными, 15 тысяч пленными, ещё 15 тысяч захвачено в госпиталях и до 5 тысяч саксонцев перешло на сторону союзников. 325 орудий достались союзникам в качестве трофея.
Потери союзников составили до 54 тысяч убитыми и ранеными, из них до 23 тысяч русских, 16 тысяч пруссаков, 15 тысяч австрийцев и только 180 шведов. Был смертельно ранен герой Отечественной войны генерал-лейтенант Неверовский. Также убит генерал-лейтенант Шевич и ещё 5 генерал-майоров.
Генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров

В этом бою, самом кровопролитном во всю войну 1813 года, корпус Дохтурова (12, 13 и 26 дивизии) понёс очень чувствительные потери, но прекрасно выполнил поставленную задачу и выбил французов из южного предместья Лейпцига, благодаря, главным образом, блестящей атаке Смоленского пехотного полка со сторону Рейдница и Гротендорфа (к югу от Шенфельда). Здесь отличились:
1. Майоры Шенгелидзев и Хрущов, которые « 6 числа с мужеством и храбростью поражали неприятеля, который неоднократно атаковал с кавалерией, а 7-го числа были при приступе города Лейпцига, где подавали пример храбрости и неустрашимости подчинённым»
2. Майор Транковский «находился 6 числа в стрелках, где поражал неприятельскую кавалерию с особенным искусством, храбростью и неустрашимостью, 7 числа был при взятии Лейпцига»
3. Майор Яковлев «6 числа с батальоном Выборгского полка всюду с мужеством отражал неприятеля, причём получил картечью сильную контузию в грудь»
4. Капитан Кутузов «будучи отряжен со стрелками действовал с отличной храбростью и мужеством»
5. Поручики Бурлей, Хронщъ и Транковский IV « в сражении 6 и 7 чисел оказали при поражении неприятеля отличную храбрость»
6. Поручик Ягловский «будучи отряжен со стрелками действовал отлично, причём и ранен»
7. Поручик Свенторжецкий (шефский адъютанат) и поручик Удовика (полковой адъютант) «были посылаемы в самые опасные места к стрелкам, что и выполняли с неустрашимостью»
8. Подпоручики Наксари, Транковский III и Рябинин «6 и 7 числа при поражении неприятеля оказали отличную храбрость»
9. Прапорщики Маслиевский, Белов, Калмыков и Тетерин «будучи отряжены со стрелками действовали со своими частями с отличной неустрашимостью, причём все четверо ранены»
10. Портупей-прапорщики Бальзамаки, Алексеев, Парпури, подпрапорщики Греков, Черницкий, Романович, князь Тенишев, Рагозинский, фельдфебель Гордеев и унтер-офицер Протасов «будучи отряжены со стрелками действовали с отличным мужеством».
После «битвы народов» Смоленский пехотный полк был размещён на зимние квартиры в Саксонии, а именно, 1 батальон в м. Реда, 2-й – близ селения Энгель (ноябрь 1813 г.).
Январь 1814 года застаёт полк на марше в Брабант (Нидерланды), в местечке Сорлишат, откуда в феврале месяце он был передвинут к Лаону.
Между тем наступление Наполеона заставило князя Шварценберга, хотя и обладавшего двойным перевесом в силах, отойти к Лангру. Тогда французский император решил снова обратиться против Блюхера, который, усилившись корпусами Винцингероде и Бюлова, снова находился на пути к Парижу. Узнав о приближении Наполеона, Блюхер решился дать ему сражение в окрестностях Лаона, где были расположены главные силы Силезской армии.
Фридрих Вильгельм фон Бюлов
Фердинанд Фёдорович Винцингероде

Идея Наполеона заключалась в том, чтобы отсечь войска 6-й антифранцузской коалиции от фуражных баз в Бельгии ударом в левый фланг. Для ее реализации французские войска (численность которых, согласно советским источникам, «свыше 30 тыс.», по дореволюционным – «около 50 тыс.») форсировали Эну у Берри-о-Бак и двинулись к Лаону. Главнокомандующий Силезской армии первоначально намеревался атаковать переправляющегося противника с линии Краон-Корбени, но потом надумал запереть наступающего врага в междуречье Эна-Лет, а затем другой частью войск ударить ему в тыл.

Роль сдерживающего «затора», на который и обрушились главные силы французов, была поручена сводному отряду российских войск: корпусу генерала Ф. В. Сакена (по советским источникам – 9 тыс. чел., по старым – 10 тыс.), корпусу графа М. С. Воронцова (соответственно, 18 и 14 тыс.) и отряду графа А. Г. Строганова (по старым источникам – 5 тыс. чел.; вероятно, советские источники суммируют численность войск Воронцова и Строганова). Кроме того, во взаимодействии с этими частями находилась и пехота корпуса генерала Ф. Ф. Винценгороде – в то время, как он сам с конницею остальных корпусов (численностью более 10 тыс., с 60 орудиями) должен был обойти противника, переправившись через реку Лет у Шеверньи, совершить бросок и ударить в тыл атакующим французам. Кавалерию поддерживал прусский пехотный корпус генерала Ф. Клейста. Резервы союзников (между прочим, и четыре корпуса графа А. Ф. Ланжерона) концентрировались в окрестностях города Лаон.
Граф Михаил Семёнович Воронцов
И Строганов, и Воронцов в то время были корпусными командирами, однако оборона теснины между Эной и Лет возлагалась именно на последнего. Собственно говоря, Воронцов сам должен был выбрать для себя удобную позицию и сам решить, как строить оборону. Поэтому он лично провел рекогносцировку на местности и выбрал чрезвычайно выгодный рубеж по обеим сторонам так называемой Дамской дороги, идущей в гору. Небольшой хребет образовывал здесь плато, позволявшее немного развернуть войско.

Плато это удачно прикрывалось естественными балками, оврагами и водоемами, что отчасти сковывало наступающего неприятеля. В ночь с 22 на 23 февраля горные стрелки Воронцова заняли близлежащие перелески – у населенного пункта Гертбиз. Затем он расположил в две линии, по направлению к Гертбизу, 21-ю и 24-ю дивизии и две пехотные бригады. На правом крыле обороны, по направлению к Вассонь, развернулась кавалерия генерал-майора Бенкендорфа, включавшая Павлоградский гусарский и четыре казачьих полка с шестью конными орудиями. Правый фланг прикрывал 2-й егерский полк; другая цепь стрелков, под началом генерала Красовского, еще с 22-го числа держалась в лесу за Гертбизом, выдержав более двух десятков штыковых атак!
генерал-майор Афанасий Иванович Красовский
В центре обороны стояло 54 батарейных и легких орудия полковника Винспара. Перед левым флангом – артиллерийская конная рота с 12-ю орудиями. Отряд Строганова стоял во второй линии, за дивизиями Воронцова, а корпус Сакена остался в резерве, далеко позади.

Российский заслон атаковали корпуса маршалов Нея и Виктора, четыре конные дивизии и две дивизии старой гвардии. Первый удар левому флангу войск Воронцова нанес отряд маршала М. Нея в составе пехотных дивизий Менье и Куриаля, конной – генерала Груши. Используя все выгоды позиции, артиллеристы Винспара поражали одну цель за другой, а пехотинцы переходили в контратаки. Отбиты были и атаки генерала Э. Нансути (две конные дивизии: его и Кольбера) на правом фланге. После неудач на флангах Наполеон готовил мощный удар по центру, для чего маршал Виктор выдвинул пехотные дивизии Бойе и Шарпантье, подстраховав их старогвардейскими дивизиями Фриана и Христиани. В 10 утра, после кровопролитнейшего штыкового боя, Виктору удалось, наконец, вытеснить стрелков Красовского из леса. В то же время очередная попытка Нея прорвать оборону отряда Воронцова была пресечена орудийным огнем.
маршал Мишель Ней
маршал Клод Виктор Перрен
Наступила кульминация битвы. Наполеон выдвинул в центре дивизию Бойе и сосредоточил на узком участке 100 батарейных орудий – здесь в очередной раз проявился его полководческий талант, ибо он увидел, что скученность российских войск на небольшом пространстве способствует «кучной стрельбе». Бешеный артобстрел нанес-таки частям Воронцова серьезный урон, в том числе были выведены из строя многие орудия. Вслед за «артподготовкой» Ней снова обрушил на обороняющихся основные силы пехоты, но снова не прошел, остановленный оставшейся артиллерией и штыками 2-го и 19-го егерских полков.

Получив подкрепление в виде конницы Лаферьера и Груши, Ней прорвался к передовым частям Воронцова и захватил конную батарею. Перейдя в штыковую атаку, Ширванский полк и один из батальонов 12-го егерского полка отбили батарею. Вот тогда-то в бой впервые вступила одна из бригад отряда Строганова, вызванная на подмогу, на левый фланг. Тем временем тучи начали сгущаться и на правом фланге, где, оттеснив конницу Бенкендорфа, Нансути разворачивал 18 свежих эскадронов. Но тут сработала «домашняя заготовка» Воронцова, заблаговременно приготовившего шесть орудий для стрельбы во фланг атакующим: наступление конницы захлебнулось.

Сакен заранее объявил Воронцову, что тот должен отступить, если станет по-настоящему «жарко». Непосредственно руководя обороной и даже лично отдавая команды артиллеристам, Воронцов дважды получал распоряжение отступить, однако дожидался того удара в тыл сводным отрядом Винценгероде, который и был целью всей операции. Лишь в два часа дня, получив в категорической форме третий приказ, он вынужден был оставить удерживаемый плацдарм.

Но как оставить выгодную позицию, уйти в целости и сохранности под непрерывными атаками противника?

Первым делом Воронцов оттранспортировал в тыл все 22 поврежденные пушки, всех раненых, все казенное имущество соединений. Далее начался постепенный отход с арьергардными боями – французы буквально наступали на пятки. Маршал Виктор, усиленный еще дивизиею Шарпантье и частью старой гвардии, дышал в затылок, напирали Ней и Нансути. Кавалерия Бенкендорфа держалась из последних сил.

В самый критический момент на подмогу пришла кавалерия Васильчикова с гусарскою дивизиею Ланского и уланскою Ушакова. Взаимодействуя с пехотой, они прикрывали отход друг друга. Был момент, когда 6-й егерский полк снайперским огнем сдерживал буквально все французские силы. Этого оказалось достаточно для того, чтобы выдвинуть всю артиллерию корпуса Сакена (64 орудия) на хорошую позицию и, пропустив отступающие российские войска, ударить по неприятелю.
генерал-лейтенант Сергей Николаевич Ланской, в сражении под Краоном смертельно ранен

Бой прекратился к 17 часам. Войска Сакена и Воронцова отошли частью на Шеверньи, частью на Лаон. В результате оказалось, что по целому ряду причин – как объективных, так и субъективных, - кавалерия, направленная в тыл противнику, не сумела выйти в срок на исходные позиции, и Блюхер отменил прежний план, а все войско распорядился стягивать к Лаону.

Подвиги штаб- и обер-офицеров Смоленского полка в Краонском сражении реляция графа Воронцова описывает следующим образом:
1. Подполковник Ренненкампф «командуя полковою колонною при атаке неприятельских войск, где умным своим распоряжением большое количество опрокинул в бегство, но, к несчастию, в то же время тяжело ранен пулей в правую ногу, выше щиколотки с повреждением». Бесстрашный полдковой командир был представлен к ордену Св. Георгия 4 класса.
2. Майор Винокуров, «командуя передним фасом каре, на который неприятельская кавалерия бросалась опрокинуть, но умным своим распоряжением отразил выстрелом залпа со всего фаса». Представлен к ордену Св. Анны 2 класса.
3. Майор Транковский II, «распоряжаясь стрелками многократно нападающего неприятеля, со многою его потерею отражал». Представлен к ордену Св. Анны 2 класса.
4. Майор Хрущов, «командуя задним фасом каре нападающего неприятеля атаковать оное отражал с сильной потерей». Представлен к награждению золотой шпагой.
5. Капитан Косташ, «храбростью своею ободряя подчинённых, неоднократно нападающего неприятеля в кавалерии отражал, причём немалое число захватил неприятеля в плен.» Представлен к награждению орденом Св. Владимира 4 класса.
6. Поручики Гержинский и Рябинин «во всё время сражения в стрелках находились, где оказали достойнейшие и мужественные подвиги.» Представлены к награждению орденом Св. Анны 3 класса.
7. Майор Шенгелидзев «по получении раны полковым командиром, вступил в командование полка, где оказал отличную храбрость с хорошим последствиями». Представлен к следующему чину.
8. Майор Мацкевич, «командуя правым флангом каре и нападающего неприятеля кавалериею, неоднократно отражал со многою его потерею своим успехом и умным распоряжением.» Представлен к награждению следующим чином.
9. Штабс-капитан Калмыков II, «бросившись с гренадерской ротой в штыки на атакующего неприятеля, которого в ту же минуту опрокинул и довольно большое количество поразил.» Представлен к награждению следующим чином.
10. Штабс-капитан Багинский II, «будучи в прикрытии стрелков нападавшего в кавалерии неприятеля, своею ротой онаго неприятеля опрокинул, где и сам в правую ногу пулею тяжело ранен.» Представлен к награждению следующим чином.
11. Штабс-капитан Атаманов, «ободряя подчинённых своих, с сильной стремительностью напавшего атакою неприятеля опрокинул.» Представлен к следующему чину.
12. Поручик Бурлей «был употребляем в опасные места, что и выполнял со всею неустрашимостью и скоростью, так же и для подкрепления высылаем вперёд стрелков, которые всегда на места сражения им препровождаемы были.» Представлен к следующему чину.
13. Поручик Транковский IV, «командуя ротой, находился при своём месте и храбростью своею поощрял подчинённых своих, причём ранен пулей в голову.» Представлен к следующему чину.
14. Прапорщик князь Тенишев, «будучи в стрелках, оказывал достойнейшие подвиги в поражении неприятеля.» Представлен к награждению следующим чином.
15. Прапорщики Гордеев и Черницкий, «находясь при своих местах и в нападении атакою неприятеля, храбростью своею поощряли подчинённых своих, причём Черницкий ранен пулей в левую ногу.» Представлены к награждению следующим чином.
16. Штабс-капитан Сафронов, «находясь при генерал-майоре Желтухине, употребляем был с особенной командой отвозить и относить тяжелораненых, что, не взирая на опасности, исполнял, находаясь даже между стрелков, отчего здоровых не убыло из фронту.»
17. Старший лекарь Браун «во время сражения…. с примерным усердием и неустрашимостью под выстрелами неприятельскими перевязывал раненых; во всех отношениях своей должности превосходным образом себя отличал, помогал с искусством и деятельностью всем раненым, делал весьма важные и скорые операции с благополучными последствиями и сохранял тем жизнь многих достойных сынов нашего отечества.» Представлен к чину коллежского ассесора.
Из данного списка ясно видно, какими молодцами вели себя смоленцы в Краонском бою, составившем одну из блестящих страниц полковой истории. Велики, значит, были их подвиги, если за одно это сражение, помимо остальных наград, 11 человек офицеров представлены были к награждению следующими чинами!
Полк не меняется, меняются люди, обучение, снаряжение и прочее, а дух полка, его боевые традиции остаются всё те же. Только потомки героев Цорндорфа могли создать Краон.
К вечеру войска наши отошли к Лаону в полном порядке, несмотря на страшные потери, простиравшиеся до трети всего отряда. От Лаона, через Ёри в Клайе вблизи Парижа, полк перешёл Сену по Аустерлицкому мосту и 2 апреля прибыл в Лизи. 3-го числа выступил на «кантонир-квартиры» в Россию по следующему маршруту: Рокруа, Суасон, Вервен, через департамент Арденны в департамент Самбре. оттуда через Боребру, Камерцелль и Гурау Смоленский пехотный полк прибыл в герцогство Варшавское (вскоре присоединённое к России) на постоянные квартиры в г. Калиш (июль 1814 года), где простоял до марта 1815, когда снова был двинут во Францию в составе оккупационного корпуса через Тейзин, Кенигсберг, Орбу, Моароту, Бирж и Нанси – к Мобежу. В этой крепости полк простоял с января 1816 года по ноябрь 1818. Полком командовали полковник Тизенгаузен (1816-1817), а затем полковник арсеньев (1817-1819).
В 1819 году стоянкой полка значится местечко Дзенциоль, Гродненской губернии. 125 января принадлежавшие к составу находившихся во Франции 9 и 12 пехотных дивизий пехотные полки переведены в другие дивизии, и тогда же из 12 пехотной дивизии Смоленский пехотный полк переведён в 7.
25 июля 1819 года второй батальон Смоленского пехотного полка назначен в состав корпуса Военных поселений. В апреле того же года (временно командир полка подполковник Шенгелидзев) полк был расположен в м. Смела (Киевской губернии, Черкасского уезда), где простоял до марта 1821 г. С 1821 по 1823 год стоянкой полка значится город Остер Черниговской губернии (командир полка полковник Таптыков). Войдя в состав 10 пехотной дивизии, полк вошёл в состав отряда Его Императорского Высочества, Генерал-Инспектора по инженерной части Великого Князя Николая Павловича. Вслед затем он был прикомандирован к пионерной бригаде, производившей работы в крепостиБобруйск (апрель 1824 года). В том же году Его Высочество, посещая отряд в мае месяце, изволил привести для полка новые Георгиевские знамёна (в обмен старых), которые при собрании офицеров полка прибиты были к древкам, а на другой день освящены.

 

После отдыха на кантонир-квартирах в разорённых селениях окресностей Гродиска, Смоленский драгунский полк двинулся в дальнейший поход с корпусом Сакена и поступил под начальство генерала Милорадовича для непосредственного действия против Шварценберга, который отступал к Варшаве; вслед за австрийцами следовал Милорадович. Он подошёл к Варшаве. 26 января 1813 года в Мокотове явилась депутация от города, которая поднесла хлеб-соль, ключи-же от города были поднесены тем самым чиновником, который в 1794 годы вручил их Суворову.
Михаил Андреевич Милорадович
По очищении города от войск Шварценберга, корпуса, состоящие под начальством Милорадовича, расположились на квартирах в окресностях города, с соблюдением всех военных предосторожностей. Смоленский полк был расквартирован к югу от Варшавы, вначале в местечке Грунц, а потом в Новомисто.
Обмундирование полков после зимнего похода требовало особенных забот: в каждый армейский кавалерийский полк было назначено по 175 комплектов обмундирования.
Около этого времени все кавалерийские полки были соединены в особые кавалерийские дивизии, и Смоленский драгунский полк вместе с Санкт-Петербургским, Кинбурнским и Нарвским вошёл в состав 4-й драгунской дивизии. Тогда же полкам был определён состав в семь эскадронов, из которых 6 действующих и 1 запасный, но, вследствие значительного некомплекта в полках ВЫСОЧАЙШЕ повелено было, в виде временной меры, убавить число эскадронов таким образом, чтобы полки составить в 3, 2 и даже 1 эскадрон, но комплектные.
Вследствие этого в полку были сделаны следующие распоряжения: весь состав полка был разделён на три части:
- 1 и 6 эскадроны, укомплектованные под командой капитана Клюева, поступили в действующую армию;
- 2,3,4 и 5 эскадроны, под командой командира полка полковника Деконского, оставив себе кадр офицеров, нижних чинов, лошадей и, сдав остальных людей и лошадей в комплектующиеся эскадроны, отправились под начальство генерала Кологривова в резервную армию к Стародубу, но, не дойдя до места, расположились в Пинске, где и приступили к укомплектованию людьми и лошадьми;
- 7 запасный эскадрон, под командой майора Шульца, был расположен у г. Ольвиополя, а впоследствии был передвинут в Виленскую губернию к г. Слониму.
Во время стоянки полка в Варшаве офицеры полка, на ряду с остальной армией, удостоились ВЫСОЧАЙШЕЙ милости. В виду перенесённых и предстоящих походов, повелено всем офицерам выдать не в зачёт полугодовой оклад жалованья (1 486 707 рублей серебром), производить порционные, начиная с первого января по день окончания заграничных походов и, кроме того, от казны им были сшиты сюртуки и шинели без вычета из жалования. (Интересно что Отечественная война и Заграничные походы стали первой европейской войной Российской империи не повлекшей за собой финансовых потрясений. Причём в Заграничных походах жалование русской армии выплачивалось серебром, так как русские ассигнации за границей не принимались. Всего за войну на военные нужды истрачено 147 153 648 рублей ассигнациями. Курс серебряного рубля к ассигнации 1 к 4).
Вскоре был заключен союзный договор между Россией и Пруссией.
В это время положение Польши было весьма сомнительным. Поляки ожидали прибытия Наполеона с новой армией и готовились к поголовному восстанию. Положено было в один и тот же день истребить во всём герцогстве русских, немцев и жидов.
При таких обстоятельствах необходимо было покорить польские крепости, ещё занятые неприятелем, и изгнать из юго-западной части герцогства отступивший из Варшавы корпус Понятовского. Для этой цели генералу Остен-Сакену был вверен особый отряд. Выступив 25 февраля с этим отрядом, Смоленский драгунский полк подошёл к крепости Ченстохову. 10 марта, через две недели, гарнизон в числе 56 офицеров и 1026 нижних чинов сдался. С крепостью взяты 24 орудия и много запасов.
В мелких стычках с начала года смоленцы потеряли убитыми 4 и ранеными 8 нижних чинов и 31 лошадь.
Из Ченстохова отряд направился к Кракову, Гед, оттеснив Шварценберга и Понятовского к Галиции, получил повеление идти на соединение с главными силами армии через Силезию.
Князь Юзеф Антоний Понятовский
Во исполнение этого повеления, Смоленский драгунский полк, в составе двух эскадронов, в правой колонне генерал-майора Булатова, 3-го мая выступил из Кракова, направляясь к Олау через Крзешовице, Мысловиц, Бейтен и Шюргаст, куда и прибыл 15 мая.
Здесь сосредоточился весь корпус Сакена. В конце мая было получено известие о перемирии, прекратившем военные действия. На основании договора о перемирии, с обеих сторон были даны приказания немедленно вывести войска из полосы между демаркационными линиями. Корпус Сакена расположился в Олау.
Заграничный поход в отдалённости от источников средств Империи, был сопряжён с чрезвычайными затруднениями. Жизненные припасы получались от страны, но Пруссия была истощена.
Государь, обратив особенное внимание на труды, понесенные войсками, в продолжении быстрого преследования неприятельской армии, «по местам разорённым, где жизненные припасы были несравненно дороже»… повелел выдать всем войскам, перешедшим границу, не в зачёт полугодовое жалование.
Во время перемирия все силы союзников были разделены на три армии: Силезскую, Богемскую и Северную. Смоленсцы вошли в первую из них, которой командовал прусский генерал Блюхер, в третью драгунскую дивизию генерал-лейтенанта Васильчикова, во вторую бригаду генерал-майора Панчулидзева.
Посмотреть вложение 25515 Командующий Силезской армией Ге́бхард Ле́берехт фон Блю́хер, князь Вальштадский
1 августа неприятельские разъезды появились на Яуэре и в Шенау. Блюхер тотчас воспользовался этим обстоятельством и поспешил начать наступление, дабы занять ранее притивника страну, ещё не разорённую войной.
2 числа весь корпус Сакена сосредоточился у Бреславля и двинулся через Лиесу, неймарк, Лигниц на Гайнау и Бунцлау. Неприятельские войска, вовсе не ожидавшие наступления союзников, почти без сопротивления отступили за реку Кацбах. 6 августа было получено известие об оставлении французами расположения в Кацбахе. Союзные войска немедленно получили приказание наступать к р. Боберу. Для поддержания корпуса Нея, отступающего к Боберу, был выслан из Бунцлау на встречу Сакену корпус Мармона.
Огюст-Фредерик-Луи Виес Мармон, маршал Франции
7 августа у Крейбау и Кейзервальде завязалось весьма упорное дело; кавалерия Васильчикова, поддержанная всеми егерскими полками, наступала с фронта, между тем остальные войска обходили неприятеля с правого фланга. Неприятель, снявшись с позиции, преследовался до Томасвальдау. На следующий день сакен атаковал неприятеля у этого места и заставил его отступить к Бунцлау. К вечеру смоленцы с остальными войсками Сакена заняли Бунцлау, но французы удержали за собой мост на р. Бобер.
Армия Блюхера отступала. 9 августа Наполеон сосредоточил близ Левенберга, на р. Бобер, старую гвардию с отступившими корпусами Нея и Макдональда и перешёл в наступление.
Этье́н-Жак-Жозе́ф-Алекса́ндр Макдона́льд
Французы в превосходящих силах наступали от Бунцлау на корпус Сакена. После довольно жаркого дела у этого города корпус, под прикрытием лихих атак генерал-майора Ушакова, отсупил со Смоленским и Курляндским драгунским полками, по направлению к Модельсдорфу до Яуэра, на соединение с армией.
генерал-майор Сергей Николаевич Ушаков
7 августа при Кейзервалде и 9 при Бунцлау смоленские драгуны потеряли убитыми: командующего полком капитана Клюева (9 августа), прапорщика Гапова, 1 унтер-офицера, 1 трубача, ранеными: прапорщика Масловского, рядовых 7, без вести пропавших рядовых 2.
Дальнейшее бездействие французских войск подавало повод к выводу об их ослаблении, и Блюхер решился, не давая им уклониться от боя, вступить в генеральное сражение. Армия вновь наступала тремя колоннами на Макдональда. 13 августа на рассвете Смоленский драгунский полк выступил от Яуэра в правой колонне Сакена, был послан вперёд на Трибельвиц, с приказанием переправиться через Нессе и Кацбах и, произведя рекогносцировку, обрушиться в тыл и фланг неприятеля у Лигница. 14 августа все колонны двинулись по назначенным дорогам. Французы в это время шли нам на встречу. Каждая сторона надеялась атаковать своего противника врасплох. Неведение войск продолжалось тем более, что три дня лил дождь, скрывая движение войск и делая обозрение почти невозможным. Около полудня, когда Сакен подходил к Эйхгольцу, получили донесение, что французы близко и в полном наступлении. Не ожидая особых приказаний, Сакен занял 12-ю орудиями высоту при Эйхгольце, поставил корпус в боевой порядок и открыл огонь батарей. Смоленский и Курляндский драгунские полки, под начальством Ушакова, стали на правом фланге 2-й линии за Эйхгольцем.
Было три часа пополудни. В центре нашего расположения Блюхер, впервые командовавший в общем сражении, несколько раз лично водил конницу в атаку, ободряя войско примером и словом. Французы держались упорно и бой был нерешителен, пока русская кавалерия не дала сражению другой оборот.
сражение при Кацбахе, гравюра 19 века
Кавалерия Сакена понеслась на левый фланг неприятеля, опрокинула его конницу и взяла батарею. Левый фланг французов был в расстройстве. Пользуясь минутою замешательства Смоленский драгунский полк пошёл в атаку на прибывающую в помощь неприятелю артиллерию, заставил её отступить, причём в атаке взял французское орудие. Лихая конница Сакена уничтожила всё левое крыло французов, состоявшее из пехотной дивизии с артиллерией и двух кавалерийских полков. Корпус Макдональда вынужден был отступить в полном беспорядке, увеличившемся при достижении им берегов Нейссы и Кацбаха, где от прибывшей воды испортились переправы. Множество французов, столпившихся на берегах, было втоптанов реки. Вечерний сумрак и разлитие вод помешали дальнейшему преследованию.
атака русских драгун при Кацбахе
Орудия, отбитые в сражении при Кацбахе и в продолжение похода взятые нашими войсками в Силезии, Бранденбурге и Саксонии, были уступлены Государем прусскому правительству. Любопытно, что в походе 1813 года русские мало дорожили французскими орудиями и не считали их важными трофеями, привыкнув в 1812 году видеть их разбросанными по полям и дорогам. Так и в Кацбахском сражении, отбив орудия, наша кавалерия неслась далее и не наряжала даже к ним караулов, предоставляя подбирать их пруссакам.
С рассветом 15 августа началось преследование. Буря, сопровождаемая дождём и вихрем свирепела: дороги испортились до такой степени, что для перехода иной версты был нужен час, а то и более. На Бобере снесло все мосты, кроме моста при Бунцлау, куда и обратился неприятель в беспорядке, бросая ружья, сумы, оставляя обозы, патронные и зарядные ящики. Уставшие и промокшие французы валились на каждом шагу. Корпус Сакена перешёл Кацбах в Лигнице и продолжал марш на Гайнау.
Хотя преследование корпуса Макдональда не могло производиться быстро, по причине испортившейся погоды и разлития вод, но отступление его свершалось в великом расстройстве, он оставлял пушки и обозы. Силезская армия, сколько позволила распутица и утомление войск продвигалась за французами, пока на неё из Дрездена не обратился Наполеон. На каждом переходе русские собирали плоды своей победы. Русские войска составляли две трети Силезской армии. Сам Блюхер наименовал Сакена решителем победы. Государь наградил Сакена орденом Св. Георгия 2-й степени, а Блюхера удостоил рескриптом вместе со знаками ордена Андрея Первозванного. «Воин питается славою своего вождя», говорилось в рескрипте, «а полководец славою своих подчинённых. Объявите им, сколь много Я ценю их…». За эти дни с 14 по 18 августа в Смоленском полку были ранены: поручик Гампер, унтер-офицеров 2, рядовых 2; без вести пропал рядовой 1; лошадей убито 3, ранено 6, без вести пропало 4.
За это дело штабс-капитан Григоровский произведён в капитаны, поручик Лихарев награждён орденом Св. Анны 3-го класса. За дела 7,9 и 14 августа вахмистры Кириллов, Сороченко и рядовые Григорьев, Лаврук, Долгонюк и Передков награждены знаками отличия военного ордена.
После сражения при Кацбахе наши войска преследовали Макдональда на Бауцен, пока не узнали о прибытии на помощь ему Наполеона. 24 августа, отступая, мы перешли обратно за реку Нейссуи 25 за Квейсс. В это время Наполеон обратился против главной армии. Тогда Блюхер 26 снова приказал наступать на Макдональда, стоявшего у Герлица и обходить его с тыла и фланга. 27 августа Смоленский драгунский полк участвовал в сражении при с. Рехенбах. Корпус Сакена шёл столбовой дорогой. Французы поспешили отступить. 29 августа Силезская армия пришла в Гернгут, а 3 сентября заняла Бауцен, причём Сакен был отряжен в Мариенштерн. Там корпус оставался до половины сентября, когда было велено идти на Иессен. Дорогою полк встретил неприятельский отряд, который вогнали в Мейсен и двое суток бомбардировали его, а тем временем скрыли движение Силезской армии. В последних числах сентября у Дюбена узнали о приближении Наполеона, в Цербите соединились с Северной армией и двинулись к Сале. В это время корпус Сакена, находившийся на оконечности левого фланга Силезской армии, в Меркене, едва не был отрезан. Повеление о движении армии опоздало, и, когда приблизились к Дюбену, то узнали, что там была главная квартира Наполеона. Сакен воспользовался темнотой ночи, обошёл вокруг Дюбена и ускользнул от угрожавшей ему опасности. По прибытии 29 к Сале, расположились в Галле.
Вскоре пришло приказание выступить через Шкайдиц к Лейпцигу. 3 октября мы ужке были в 10 верстах от Лейпцига. В эту ночь поднялся вихрь, смешанный с дождём; буря ломала деревья, срывала крыши с домов, гасила бивачные огни. Как раз в это время получили приказ главнокомандующего о главном решительном бое.
Сам Блюхер со всей кавалерией трёх корпусов произвёл усиленную рекогносцировку. В 10 часов была отдана диспозиция. Готовясь к бою, Блюхер проехал вдоль своего любимого рода войск- кавалерии и говорил речь. 4 октября утром выступили к Лейпцигу.
В Радефельде корпус Сакена был оставлен у селения в резерве, но вскоре пошёл на подкрепление Йорка. Французы бежали в беспорядке к Эйтричу, причём потеряли одного орла, знамя, 5 орудий и пленными до 2000 человек. 5 числа корпус Сакена к началку боя стал в первой линии у Мекерна: военные действия ограничились атакой кавалерии Васильчикова у Парты.
6-го октября, в тумане раздались первые выстрелы. Корпус Сакена должен был атаковать с севера. Вскоре осеннее солнце осветило небывалое зрелище: полмиллиона разнонародных войск шли в бой. Началась знаменитая «битва народов», решившая судьбы Германии. С начала мира никогда не сражалось в одном месте столько войск.
Смоленский и Курляндский драгунские полки, под командой генерала Эммануэля, были направлены к Гейтерн-Блику, где, соединившись с казаками Платова, наступали на саксонские войска.
генерал-лейтенант Эмануэль Георгий Арсеньевич
Человек около 700 саксонской лёгкой кавалерии кинулись на драгун в атаку, но были опрокинуты; затем, устроившись снова, они вторично пошли на встречу русским, но уже не вынимая сабель из ножен, остановясь в небольшом расстоянии, они приветствовали наших громкими криками. Генерал Эммануэль выехал на встречу саксонским офицерам. В это врем Сакен штурмовал галльское предместье и несколько раз в него врывался, но безуспешно. Блюхер в нетерпении беспрестанно повторял: «вперёд» (форвертс) за что русские солдаты с этого дня дали ему прозвание «генерал Форвертс», сделавшееся потом народным в Германии.
Настал вечер и за наступавшей темнотою нападение на возобновлялось. Всё поле было уставлено нашими колоннами. Спустилась ночь, пальба стихла; небо рдело от зарева пожара селений и предместий Лейпцига.
Союзные монархи положили на следующий день возобновить сражение и атаковать неприятельскую позицию, употребив все усилия к довершению поражения неприятеля.
Ночью разъезды доносили о замеченном в неприятельской армии движении, но за темнотою ночи нельзя было положительно знать, что происходило у французов. На заре узнали об отступлении частей неприятеля к Люцену.

Р. Вудвиль Последняя атака Понятовского
К 8 часам утра французы были оттенены к предместьям и засели там в домах, садах и за заборами. Союзные войска пошли на приступ и вскоре с разных сторон вторглись в город. Трудно описать последовавшие затем в городе смятение и давку. Неприятель бежал за город. В это время мост на Парте взлетел на воздух. Неприятельские полки смешались в беспорядочные толпы всякого рода войск, бросали оружие, сдавались в плен; другие кидались в воду, спасались вплавь, многие утонули. К полудню в городе не осталось ни одного французского солдата.
Трофеями сражения были 325 орудий, 130 000 ружей, 900 зарядных ящиков и множество обоза. В плен взяты: король саксонский, до 30 генералов и до 40 000 нижних чинов. В сражении под Лейпцигом смоленсцы потеряли 32 человека убитыми, 51 человека ранеными, выбыло из строя 47 лошадей.
За это сражение в Смоленский драгунский полк назначено было два знака военного ордена.
Лейпцигским сражением решилась судьба Германии: потеряв возможность далее сопротивляться, французская армия отступила за Рейн. Оставалось преследовать разбитых французов. Блюхер, долженствовавший действовать на левое крыло Наполеона, разделил свою армию на две части. Смоленский драгунский полк из Лейпцига с кавалерией корпуса шёл на Люцен., где 9 октября авангард корпуса, под командой командира 4 кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Васильчикова, у Эйзенаха положил до 2000 человек неприятеля и захватил много орудий и обоза.
После отступления Наполеона, войско наше бодро и весело спешило к Рейну, служившему в то время границей французской империи. Дороги были прекрасные, погода благоприятная, места картинные, приёмы в городах и сёлах торжественные: встречали как освободителей.
Силезская армия, несколько утомлённая и расстроенная трудным походом, расположилась на кантонир-квартирах между Майном и Кобленцом. Смоленский драгунский полк держал сторожевые посты против крепости Майнц. Командующим полком был назначен прибывший с 4-м эскадроном штабс-капитан Пузыревский. Здесь, на берегах Рейна, тем, кто участвовал в сражениях, был вкладчиком жизни и крови в Отечественной войне, в память 1812 года, Император велел раздать привезённые из России серебряные медали на голубой ленте с надписью: «Не нам, не нам, а Имени Твоему».

 

Приказы графа Воронцова, крепость Мобеж, Франция







Формулярные списки командиров Смоленского пехотного полка

 

Проблемы, связанные с распадом Османской империи заняли важное место во внешней политике занявшего в 1825 году российский престол императора Николая I. Российская политика имела целью создать в Юго-Восточной Европе дружественные, независимые православные государства, территорию которых не смогли бы поглотить и использовать иные державы (в частности Австрия). В связи с разделом сфер влияния в Турции, остро вставал и вопрос, кто будет реально контролировать Черноморские проливы (Босфор и Дарданеллы) - жизненно важный для России морской путь в Средиземноморье. В 1827 г. Россия вступает в коалицию с Англией и Францией для поддержки греков, восставших против турецкого владычества. Коалиция послала к берегам Греции союзную эскадру, которая уничтожила османский флот в Наваринской бухте. После этого турецкий султан Махмуд IV призвал к "священной войне" против России. Турция закрыла проливы для русских судов и расторгла Аккерманскую конвенцию (1826), регулирующую русско-турецкие отношения. В ответ император Николай I 14 апреля 1828 г. объявил войну Турции. Эта война велась на двух театрах военных действий - Балканском и Кавказском. Ее главные события происходили на Балканском полуострове.
Государь Император Николай Павлович
Если в прошлых войнах с Турцией главным местом нахождения русских войск были Молдавия и Валахия, то с включением в состав России Бессарабии ситуация изменилась. Теперь армия могла форсировать Дунай уже с российской территории, из Бессарабии, ставшей основным местом армейского базирования. Значительное приближение баз снабжения к театру военных действий сократило коммуникации и облегчило действия русских войск. Для нападения на Турцию Россия располагала на Дунае 92-тысячной армией под командованием фельдмаршала Петра Витгенштейна. Ей противостояли турецкие войска под общим командованием Хуссейн-паши (до 150 тыс. чел.). Впрочем, регулярных частей в них насчитывалось менее половины. В Молдавию и Валахию был послан 6-й корпус генерала Рота, который 30 апреля занял Бухарест, 7-й корпус под командованием великого князя Михаила Павловича осадил левобережную крепость Браилов, которая сдалась 7 июня (предварительно отбив 3 июня жестокий штурм).
Великий князь Михаил Павлович
Посмотреть вложение 26115 Пётр Христиа́нович Ви́тгенштейн (Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштайн)
Начало войны застало Смоленский пехотный полк в Минской губернии, в г. Речица, в составе 10 пехотной дивизии (генерал-лейтенант Свечин) 4-го пехотного корпуса, в прикомандировании к 3-му пехотному корпусу (генерал-от-инфантерии Рудзевич).
генерал-лейтенант Никанор Михайлович Свечин
генерал-от-инфантерии Александр Яковлевич Рудзевич
Ещё 19 марта 1826 года Смоленский полк был назван пехотным Генерал-Фельдмаршала Герцога Веллингтона полком, а 21 апреля того же года поступил под команду нового полкового командира Фёдора Фёдоровича Ралля, который и повёл полк на предстоящую войну, - через Чернигов на Киев – до Прута и Днестра. Всего было пройдено 708 вёрст за 31 переход.
Достигнув Дуная у Исакчи 3-й корпус начал с половины мая деятельно готовиться к переправе. Таким образом быстротою действий главнокомандующий (фельдмаршал Витгенштейн) предупредил предполагавшееся наступление турок. 27 мая, в присутствии Его Величества, 3-й корпус переправился за Дунай и утвердился, после жаркого боя, на его правом берегу.
8 июня полк Веллингтона принял деятельное участие в бомбардировании крепости Кюстенджи, в составе 10 дивизии, шедшей на подкрепление отряда генерал-лейтенанта Ридигира. 12 июня полк вступил в Кюстенджи, причём комендантом крепости был назначен Смоленского полка майор Вендорф (с 31 октября 1830 года – командир полка).
Диспозиция, отданная 3-му корпусу 12 июня 1828 года, гласила: «от 1-ой бригады 10 дивизии оставляется один батальон Герцога Веллингтона полка с двумя орудиями для содержания гарнизона в крепости Кюстенджи до прибытия батальона Нижегородского полка. После чего батальон полка Герцога Веллингтона с двумя орудиями имеет присоединиться к своей бригаде. Батальон Герцога Веллингтона, который ныне занимает означенную военную дорогу, по смене Нижегородского полка, следует в Базарджик, где ему оставаться впредь до повеления».
В исполнение приведённой диспозиции, полк, выступив 27 июня из Кюстенджи, продвинулся к озеру Кара-су и 28 июня подошёл к Базарджику, вблизи которого у м. Праводы был отбит турецкий обоз, после чяего означенное местечко перешло в наши руки.
С самого начала войны большая часть нашей армии несла весьма тяжёлую службу, совершая много усиленных походных движений, и это крайнее напряжение сил, недостаточная пища и сильная жара вскоре дали себя почувствовать, - появились болезни, как среди людей, так и лошадей.
21 июля 1828 года началась знаменитая осада Варны, составляющая одну из самых светлых страниц полковой истории. Во время этой осады командовали: полком – полковник Ралль, 1-м батальоном майор Держинский. 2-м подполковник Сутгоф. Общая численность полка:
генерал - 1
штаб-офицеров - 2
обер-офицеров - 27
нижних чинов - 1181
Крепость Варна лежит на самом берегу Чёрного моря и с южной стороны омывается рекой Варной, которая вытекает из озера Девно. Берега реки, особенно правый, очень болотисты и образуют долину шириной от ½ до ¾ версты. Далее к югу поднимается ряд высот, из которых гора Куртепе наиболее значительна; по северную сторону крепости местность почти везде равнинная. Укрепления Варны состояли из непрерывного земляного вала и внутри его, ближе к морю, находилась старинная каменная цитадель; кроме того, частью до начала осады, а частью во время неё, турки построили впереди главной ограды крепости ряд укреплений, соединив их траншеями. Варна имела 14 бастионов и одно мостовое укрепление, прикрывашее каменный мост через реку Варну по Константинопольской дороге. Все бастионы имели по 11 орудий, кроме приморского, с северной стороны имевшего 17 орудий, из которых 11 были обращены к морю. Куртины (средняя часть крепостного бастионного фронта, соединяющая фланки смежных бастионов) длиной в 40, 80, 100 и до 130 сажен. Глубина рва от 2-х до 6-ти сажен, а ширина от3-х до 14-ти. Эскарп (крутой внутренний откос рва) и контр-эскарп (ближайший к противнику откос внешнего крепостного рва) одеты тёсаным камнем, а наружные крутости бастионов и щёки амбразур – прочным плетнём. На высоте, по дороге из Северных ворот в Коварну, через деревню Франки, в полутора верстах от крепости, турки возвели редут.
главнокомандующий осадой крепости Варна светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков (правнук Александра Даниловича, того самого)
Посмотреть вложение 26122 План крепости Варна и окресностей. А.Е. Волкенштейн "История Лейб-гвардии сапёрного батальона"
обстрел ракетами крепости Варна
Зауервейд - Инженерная атака крепости Варна
В ночь на 26 июля на скате высоты был заложен центральный редут, а к 31 числу сооружено шесть редутов, обнимавших всё пространство от Лимана к морю. Из них два редута, а именно 1, возведённый на равнине, при виноградных садах на дороге на Шумлу, и редут № 2 – на дороге в д. Франки были заняты полками Герцога Веллингтона и Могилёвским, занимавшими таким образом наш правый фланг.
Между тем на смену главнокомандующего осадой Варны, князя меншикова, был назначен граф Воронцов. Прибытие его к армии ознаменовалось ночным нападением турок на наш правый фланг: 4 тысячи человек турецкой пехоты в ночь на 18 августа атаковали редут № 1, обойдя его с фланга берегом лимана. Но две роты полка Герцога Веллингтона. прикрывавшие редут. ударили в штыки и отбили неприятеля. усеяв трупами его всю высоту около укрепления. Разгром турок довершили три роты Могилёвского полка с 4 орудиями Донской конной артиллерии, посланные на подмогу графом Воронцовым.
Не смотря на первоклассность укреплений крепости, выгодное положение и двадцати тысячный гарнизон, 29 сентября осада Варны кончилась с полным успехом.
За отличное мужество и храбрость, оказанные пехотным Фельдмаршала Герцога Веллингтона полком при покорении крепости Варны, ему Всемилостивейшее пожалованы серебряные трубы без надписей.

Из офицеров полка оказали отличия следующие:
подполковник Судгоф, «командуя батальоном несколько раз отразил нападение неприятеля» - золотая шпага
капитан Дружбинский и штабс-капитаны Бинкевич и Шидловский « во всё время существования в крепости Варне заразительной болезни усердствовали сколько возможно в прекращении оной, исполняя с примерным усердием все обязанности, по сему случаю на них возлагаемые, подвергаясь всегдашней опасности» - представлены к награждению следующим чином
капитан Орановский « с начала взятия Варны, в продолжение всего зимнего времени имел надзор за отделкою для госпиталя совершенно разрушенного Пашинского дома, который и приведён был в феврале месяце к концу со всеми госпитальными принадлежностями для 800 больных. Устройство столь значительного госпитального помещения, производившееся в самое суровое время года, никак не могло бы быть приведено к окончанию без особенного усердия и неутомимой деятельности капитаня Орановского, который, не щадя себя, всегдашним своим присутствием поощрял к старанию рабочих людей» - представлен к награждению следующим чином
штабс-капитан Штальман «исполнял все возложенные на него поручения с быстротой и точностью в делах 26 и 28 июля» - представлен к ордену Св. Анны 3 степени
поручик Вильманс, «находясь в стрелках, подавал подчинённым примеры неустрашимости» представлен к ордену Св. Анны 4 степени
поручики Бохановский и Уржумцев «отличились личной храбростью в делах 26 и 28 июля» представлены к ордену Св. Анны 4 степени
прапорщики Пучков, Гайжевский, Забудский(ранен пулей в пах), Булевский, Кун, Пражмовский и Шелимпанов «отличились личной храбростью в делах 26 и 28 июля» представлены к ордену Св. Анны 4 степени
штабс-капитаны Воронов (ранен картечью в правую ляшку) и Сухалевский, подпоручики Живодёров и Ореховский (ранен пулей в шею) и прапорщики Саблин, Демьянович, Рубанов, Филиппов, Бек-Булатов, Гамонка, Александрович и Капустянский « при вылазках неприятеля из крепости Варна, подавая отличные примеры мужества и неустрашимости нижним чинам, много содействовали к поражению неприятеля» - первые два представлены к ордену Св. Анны 3 степени с бантом, вторые два – к ордену Св. Анны 4 степени, остальные получили Высочайшее благоволение
поручики Долинский, Масловский, подпоручики Шимко и Фенский «во время существования в крепости Варна заразительной болезни, усердствовали сколь возможно к прекращению оной, исполняя с примерным усердием все обязанности, по сему случаю на них возлагаемые, подвергаясь всегдашней опасности» представлены к награждению следующим чином
штаб-лекарь Селин «трудившийся при перевязке раненых во время осады крепости Варны» представлен к награждению орденом Св. Анны 2-ой степени.
С 29 сентября 1828 года по март 1830 года смоленцы входили в состав Варнского гарнизона, причём с ноября 1829 года числились в 1 бригаде (генерал-майор семешин) 9 пехотной дивизии (генерал-майор Куприянов) 3-го пехотного корпуса (генерал-лейтенант Красовский).
За этот период полком командовали: флигель-адъютант полковник Пётр Иванович Альбрехт (1828-1829 гг.) и подполковник Фёдор Иванович фон Горстен (1829-1830 гг.).

По заключению мира с Турцией, войска наши выступили из её пределов; Смоленский полк, следуя из Варны через Кюстенджи, Рении и Бендеры, в июле 1830 года прибыл в отведённые ему постоянные квартиры в г. Николаев Херсонской губернии. В этом городе полк простоял до конца 1831 года. когда был объявлен поход в мятежную Польшу. 25 марта Смоленский полк выступил из Николаева для следования в Дубно. под начальством нового командира подполковника Вендорфа.
В полку на лицо состояло: штаб-офицеров – 2, обер-офицеров – 31, унтер-офицеров 89, музыкантов – 60, рядовых – 887, нестроевых – 51, денщиков – 48.
Полк прошёл до Дубно 674 версты за 46 дней марша.
17 ноября 1815 г. Император Александр I, совсем не желая русификации поляков, великодушно даровал им Конституцию, которую они хотели, законодательный сейм, независимый суд, сохранил отдельную польскую армию и денежную систему.
Всего этого поляки лишились после восстания 1830–1831 гг., начатого в 15-летнюю годовщину дарования конституции нападением польских повстанцев на дворец наместника в Царстве Польском, Великого князя Константина Павловича. Католическая шляхта, не испытывая симпатий к православной России и поощряемая Ватиканом, устроила мятеж под лозунгом "независимости" (хотя фактически имела ее, но хотела прежней безнаказанности), причем оплотом ее стали масонские структуры, аналогичные "декабристам" в России...
В 1830 г. в Европе масонскими ложами готовилась волна "прогрессивных революций" против консервативной аристократии. Июльская революция во Франции, свергнувшая Бурбонов, и одновременная революция против Нидерландской монархии, провозгласившая независимость Бельгии, дали пищу амбициям польских революционеров. Непосредственным поводом к восстанию послужило известие о скорой отправке русских и польских войск на подавление бельгийской революции.
17 ноября 1830 г. толпа заговорщиков ворвалась в Бельведерский дворец – варшавскую резиденцию наместника и учинила там погром, ранив нескольких человек из приближенных Великого князя. Константин Павлович успел скрыться. В тот же день в Варшаве началось восстание, во главе которого стояло тайное шляхетское офицерское общество П. Высоцкого. Восставшие захватили арсенал. Многие русские чиновники, офицеры и генералы, находившиеся в Варшаве, были убиты.
В условиях начавшегося мятежа крайне странным выглядело поведение наместника. Великий князь Константин Павлович счел восстание простой вспышкой гнева и не позволил своим войскам выступить на его подавление, сказав, что "русским нечего делать в драке". Затем он отпустил по домам ту часть польских войск, которая в начале восстания еще сохраняла верность властям. Варшава полностью перешла в руки повстанцев. С небольшим русским отрядом наместник покинул Польшу. Мощные военные крепости Модлин и Замостье были сданы мятежникам без боя. Через несколько дней после бегства наместника Царство Польское оставили все русские войска.
Марич Залесский. "Взятие повстанцами Варшавского арсенала"
В эйфории от неожиданного успеха административный совет Царства Польского был преобразован во Временное правительство. Сейм избрал главнокомандующим польскими войсками генерала Ю. Хлопицкого и провозгласил его "диктатором", но генерал отказался от диктаторских полномочий и, не веря в успех войны с Россией, отправил делегацию к Императору Николаю I. Русский Царь отказался от переговоров с мятежным правительством и 5 января 1831 г. Хлопицкий ушел в отставку. Новым польским главнокомандующим стал князь Радзивилл. 13 января 1831 г. Сейм объявил о "низложении" Николая I – лишении его польской короны. К власти пришло правительство во главе с князем А. Чарторыйским. При этом революционный Сейм отказался рассмотреть даже самые умеренные проекты аграрной реформы и улучшения положения крестьян.
Польское правительство готовилось воевать с Россией, увеличив призывом армию с 35 до 130 тысяч человек. Но русские войска, расквартированные в западных губерниях, не были готовы к войне. Хотя они насчитывали 183 тысячи, подавляющее большинство военных гарнизонов составляли так называемые "инвалидные команды". Требовалась присылка боеспособных частей.
Посмотреть вложение 26126
генерал-лейтенант барон Иван Иванович Дибич-Забалканский
Главнокомандующим русскими войсками был назначен генерал-фельдмаршал граф И.И. Дибич-Забалканский, а начальником штаба генерал граф К.Ф. Толь. Дибич, не дождавшись сосредоточения всех сил, не обезпечив армию продовольствием и не успев обустроить тыл, 24 января 1831 г. вошел в Царство Польское между реками Бугом и Наревом. Отдельная левая колонна генерала Крейца должна была занять Люблинское воеводство на юге Царства и отвлекать на себя силы неприятеля. Однако начавшаяся оттепель и распутица похоронила первоначальный план. 2 февраля 1831 г. в бою при Сточеке русская бригада конных егерей под командованием генерала Гейсмара была разбита польским отрядом Дверницкого. Сражение между главными силами русских и польских войск произошло 13 февраля 1831 г. при Грохове и закончилось поражением польской армии. Но Дибич не отважился продолжать наступление, ожидая серьезный отпор.
Польское командование использовало бездействие главных сил русских войск и, стремясь выиграть время, начало мирные переговоры с генералом Дибичем. Тем временем 19 февраля 1831 г. отряд Дверницкого переправился через Вислу, рассеял мелкие русские отряды и попытался вторгнуться на Волынь. Прибывшие туда подкрепления под командованием генерала Толя вынудили Дверницкого укрыться в Замостье. Через несколько дней Висла очистилась ото льда и Дибич начал готовить переправу на левый берег у Тырчина. Но польские отряды атаковали тылы главных сил русских войск и сорвали их наступление.
Революционеры также не бездействовали. В сопредельных с Царством Польским местностях – Волыни и Подолии – начались волнения, в Литве вспыхнул открытый мятеж. Литву охраняла лишь слабая русская дивизия (3200 чел.), стоявшая в Вильне. Дибич направил в Литву военные подкрепления. Атаки небольших польских отрядов в тылу изматывали главные силы Дибича. Действия русских войск, к тому же, были осложнены разразившейся в апреле эпидемией холеры, в армии насчитывалось около 5 тысяч больных.
В начале мая 45-тысячная польская армия под командованием Скшинецкого начала наступление против 27-тысячного русского гвардейского корпуса, которым командовал Великий князь Михаил Павлович, и отбросила его к Белостоку – за пределы Царства Польского. Дибич не сразу поверил в успех польского наступления на гвардию и только через 10 дней направил против мятежников главные силы. 14 мая 1831 г. в крупном сражении при Остроленке польская армия была разгромлена. Но крупный отряд польского генерала Гелгуда (12 тыс. чел.) в русском тылу соединился местными бандами мятежников, его численность возросла вдвое. Русские и польские силы в Литве были примерно равны.
29 мая 1831 г. генерал Дибич заболел холерой и в тот же день скончался. Командование временно принял генерал Толь. 7 июня 1831 г. Гелгуд атаковал русские позиции у Вильны, но был разбит и бежал в Пруссию. Через несколько дней русские войска генерала Рота разгромили польскую банду Колышки под Дашевым и у деревни Майданек, что привело к усмирению мятежа на Волыни. Новые попытки Скшинецкого двинуться в тыл русской армии провалились.
13 июня 1831 г. в Польшу прибыл новый главнокомандующий русскими войсками генерал-фельдмаршал граф И.Ф. Паскевич-Эриванский. Близ Варшавы находилась 50-тысячная русская армия, ей противостояли 40 тысяч мятежников. Польские власти объявили поголовное ополчение, но простой народ отказывался проливать кровь за власть корыстолюбивых шляхтичей. В июле русская армия, построив мосты, переправилась на неприятельский берег, польские войска отошли к Варшаве.
Иван Фёдорович князь Варшавскиий граф Паскевич-Эриванский
3 августа в Варшаве начались волнения, сменились главнокомандующий и глава правительства. В ответ на предложение о сдаче Варшавы польское руководство заявило, что поляки подняли восстание ради восстановления своего отечества в его древних пределах, то есть до Смоленска и Киева. 25 августа русские войска штурмом взяли предместье Варшавы; ночь с 26 на 27 августа 1831 г. польские войска капитулировали.
В сентябре и октябре 1831 г. остатки польской армии, продолжавшей сопротивление, были изгнаны русскими войсками из пределов Царства Польского в Пруссию и Австрию, где были разоружены. Последними сдались крепости Модлин (20 сентября 1831 г.) и Замостье (9 октября 1831 г.). Восстание было усмирено, а суверенная государственность Царства Польского ликвидирована. Наместником был назначен граф И.Ф. Паскевич-Эриванский, получивший новый титул князя Варшавского.
По отдалённости от главного театра действий стратегическое значение крепости Замостье было маловажно, но она служила весьма удобным этапом и сборным пунктом для формирования народных ополчений из австрийских выходцев и временным приютом для укрывавшихся в ней отрядов мятежников. Росположенная среди болотистых урочищ и выстроенная по новейшей системе, крепость была снабжена 160 орудиями и пятитысячным гарнизоном под командой коменданта генерала Кризинского и его ближайшего помощника майора Балевского, «жестокого фанатика и развратнейшего человека, удерживающего колеблющиеся мнения надеждою сикурса, ложными известиями и беспощадными строгостями».
Из Дубно, через Дуцк и Грубешов, в составе 9-й дивизии генерал-майора Куприянова, полк Веллингтона 10 июня прибыл к крепости Замостье. С минуты обложения крепость была стеснена так, что всякое сношение её с окружающим миром было абсолютно прекращено, причём в виду первоклассности её тогдашних укреплений, положено было, не предпринимая общего штурма, ограничиться частными нападениями и дождаться падения крепости вследствие недостатка продовольствия.
Большинство этих нападений, в которых деятельное участие принимал полк Веллингтона, было проведено в следующие дни: 19 июля, в ночь с 27 на 28 июля, 31 июля, 2 и 4 августа. Здесь отличились офицеры полка:
подполковник Вендорф и майор Вуич, которые «со вверенными им частями и примерною храбростью заняли предместье крепости Замостье, Новым местом называемое и редут перед ним устроенный» - представлены к награждению следующим чином
капитан Штальман «находясь с охотниками в ночной экспедиции сбил посты в ближайших к крепости домах на расстоянии картечного выстрела и предал оные пламени; в других же делах, будучи посылаем с разными приказаниями, передавал оные с точностью и усердным исполнением своих обязанностей способствовал общему успеху» - представлен к переводу в молодую гвардию
штабс-капитан Соломка и подпоручики Гойжевский, Рубан и Александрович представлены первые два – к ордену Св. Анны 3-й степени с бантом, а вторые к тому же ордену 4 степени с надписью «за храбрость» «за неустрашимость, оказанную против гарнизона крепости Замостье во время делаемых им неоднократных вылазок, подавая пример мужества своим подчинённым».
портупей-прапорщик Кияницын и подпрапорщик Ковалевский представлены к производству в прапорщики «за храбрость постоянно в продолжение блокады крепости Замостье при вылазках гарнизона оной оказанную»
унтер-офицер из дворян «но ещё не утверждённые в сём звании» Шулепников «при занятии предместья крепости Замостье, Новым местом называемого, находился в охотниках с застрельщиками и с примерной храьростью действовал вместе с прочими при вытеснении неприятеля, преследуя его до крепостного гласиса» - представлен к производству в офицеры.
Кроме того есть сведения о награждённых чинах полка Веллингтона, отличившихся на главном театре военных действий, куда они посланы были отчасти по собственному желанию, отчасти распоряжением начальства:
подпрапорщик Коцебу за отличие в Гороховском сражении (13 февраля) произведён в прапорщики
унтер-офицер Колышко за отличие при штурме Варшавы (25 и 26 августа) произведён в офицеры.
После сдачи крепости Замостье, полк через Подгурже, Липско, Баллов и Опатов следовал на Илжу, где простоял около двух месяцев и в январе 1832 года перешёл в Красностав, а потом в Кельце; в этом же году 9 пехотная дивизия была переименована в 7.
С декабря 1832 года полк был переведён в Соколку Белостокской области, а в апреле 1833 года в Вильну; в этом городе он простоял, впрочем, недолго и в июне того же года получил новую штаб-квартиру – Белосток. Стоянки полка до Венгерской войны были следующие: Тирасполь, Луцк, Сувалки (1834 год), Новогеоргиевск, Варшава, Плоцк (1835), Сувалки, Брест-Литовск, Лубны (1836), Новогеоргиевск Херсонской губернии, Трубчевск (1839), Дерпт (1842), Двинск, Иллукшты, Поневеж (1843), Двинск, Луков (1847) и Варшава (1849 год).
Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]




По материалам сайтов "Российска империя" и "Русская идея"
Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)

 

При наступлении 1814 года Император Александр, единодушно признанный освободителем Европы, был со своими победоносными войсками на берегах Рейна. Для военных действий в пределах самой Франции Смоленский драгунский полк, как и в минувшем году, вошёл в состав корпуса Сакена Силезской армии фельдмаршала Блюхера и, с полками Тверским, курляндским и Кинбурнским, в состав 4-й драгунской дивизии генрал-майора Панчулидзева и со 2-ой гусарской дивизией генерал-лейтенанта Ланского в кавалерийский корпус генерал-лейтенанта князя Васильчикова.
генерал Панчулидзев Семён Давыдович
Не смотря на подъём духа, обстановка была не из приятных. Союзные армии не имели ни магазинов, ни надёжных переправ через Рейн. Они вторглись в неприятельскую землю среди суровой зимы, не обращая внимания на повсеместно разосланные Наполеоном воззвания к всеобщему восстанию и бывшие в тылу их крепости, которыми усеяны северная и восточная границы Франции. Нам надлежало бороться не только с неприятельскими войсками, но и нуждами, преимущественно, с недостатком продовольствия. Наши больные и отставшие становились жертвами вооружённых крестьян, скрывавшихся в лесах и ущельях, откуда особенно, с февраля месяца, нападали они на проходившие команды и курьеров, прерывая сообщения между армиями и корпусами.
Мы превосходили неприятеля многолюдством и отчасти устройством войск, но у нас не было и, по самому существу разнородного союза, не могло быть единства в мысли и воли.
На исходе 1813 года начались предварительные движения вдоль правого берега Рейна. Силезская армия стала между Мангеймом и Кобленцем и обложила крепость Майнц. 14 декабря Блюхер разослал корпусным командирам тайные повеления, назначая каждому место и время переправы. корпус акена должен был переправиться через Рейн под Мангеймом. Ночью с 19 на 20 декабря корпус, в присутсвии короля Прусского, сосредоточился на том месте, где Некар впадает в Рейн. На левом берегу Рейна был редут с 6-ю орудиями, поставленными против устья Некара и Мангейма, почему нельзя было наводить моста, не овладев этим укреплением. В 4-м часу утра посадили в лодки и на плоты русских егерей. За темнотой французы заметили их уже тогда, когда наши были в нескольких шагах от левого берега Рейна. Неприятель открыл ружейную и пушечную пальбу. Наши пристали к берегу и, после нескольких приступов, взяли наконец редут, причинявший сильным артиллерийским огнём значительный урон войскам корпуса и в том числе смоленским драгунам, которые ожидала очереди переправиться и принять участие в бою.
Вскоре был наведён понтонный мост, и взошедшее солнце осветило Смоленский драгунский полк уже во Франции. Король Прусский приветствовал войска, и окресность огласилась радостными возгласами и гремевшей во всех полках музыкой.
После переправы через Рейн корпус Сакена пошёл по дороге в Мец к Тюргейму, где стоял неприятельский корпус маршала Мармона. Мармон не не стал ждать нападения и отступил. После чего Блюхер разделил свою армию: Йорка послал за Мармоном и приказал ему наблюдать за крепостями, а с корпусами Сакена и Ольсуфьева пошёл к Нанси, откуда доносил Императору Александру: «почитаю себя счастливым, повергая к стопам Вашего Величества ключи Нанси, первого из занятых союзными войсками добрых городов старинной Франции, имеющего право посылать мэра на коронацию француских монархов».
генерал-лейтенант Захар Дмитриеви Олсуфьев
После занятия Нанси, где было захвачено много оружия и пленных, Смоленский драгунский полк продолжал движение к Бриенну;отсюда вся кавалерия Сакена была отправлена через Вокулер, Туль, Жоанвиль к Арсис-сюр-Об и Труа. наступление армии Блюхера от Рейна к Марне было совершено за 14 дней; пройдено более 300 вёрст. Вскоре Блюхер узнал о намерениях Наполеона сделать нападение на его войска, и о движении его просёлочными дорогами и усиленными маршами через Мартьерандер прямо к Бриенну. 17 января Блюхер послал Сакену приказание идти к Бриенну, где он, не желая принимать сражения, предполагал лишь выждать соединения с Сакеном и потом, если неприятель станет напирать, отойти на крепкую позицию при Транне. Особенно беспокоился он о возможности поспеть на сборное место коннице, находившейся впереди, уже за Обом, так как в ней чувствовалась надобность для разъездов и получения сведений о неприятеле. К счастью, позади Силезской армии очутился авангард главной армии, под начальством графа Палена. Получив приглашение Блюхера примкнуть к нему, граф Пален выстроился на дороге, откуда ожидали неприятеля и заслонил собой движение Сакена от Лемона к Бриенну.
генерал от кавалерии граф Пётр Алексеевич фон Пален
Пока Блюхер ожидал Сакена, для отступления к Транну, Наполеон часа в 2 пополудни прибыл в Мезьер. Он тотчас атаковал графа Палена, стоявшего на большой дороге между мезьером и Бриенном, каковую позицию надлежало удерживать, как можно дольше, чтобы дать Сакену время подойти. натиск французов с каждой минутой становился всё сильнее. Их ядра уже перелетали через наш авангард и ударили в подходившие колонны Сакена. Сражение разгоралось. Начальник артиллерии корпуса Сакена вывез орудия из города и поставил их на позиции. Рассыпали стрелков. Полки стали скрытно густыми колоннами в улицах и садах города; большую дорогу совершенно очистили для прохода войск через Бриенн. Миновав город, Сакен выстроился в резерве; граф Пален мало по малу отступал, не будучи в состоянии удерживать возраставшие силы неприятеля. Он стал с кавалерией на правом фланге пехоты и очистил место артиллерии, которая тотчас же начала канонаду. Неприятель гаубицами громил город и зажёг его. Часть его пехоты атаковала нашу батарейную роту и овладела орудиями. Французские драгуны ворвались в Бриенн. наша артиллерия усилиал огонь, била в левый фланг французов и заставила их отступить с уроном, оставив взятые им пушки.
В это время Смоленский драгунский полк на правом фланге расположения с нетерпением ожидал приказа атаковать. Наконец, граф Пален, хотя и не принадлежал к Силезской армии, но, как старший из кавалерийских генералов, приняв начальство над всей конницей (44 эскадрона), сделал на левое крыло французов решительную атаку.
сражение при Бриенне
Было около шести часов вечера, сумерки сгущались, когда Пален обрушился с массой кавалерии на ближайшие войска противника-дивизию Дюхесма. Имея во главе полка штабс-капитана Пузыревского и ординарца прапорщика Лихарева, ни на шаг не отстававшего от командира, бросились смоленцы на пехотное каре противника. Ни артиллерия, ни батальный огонь пехоты не смогли остановить их натиска. Воодушевляемые мужеством командира, распоряжавшегося под жестоким огнём с полным хладнокровием, увлекаемые примером всех офицеров, а в особенности штабс-капитана Домброва и поручика Гампера, ураганом налетели смоленские драгуны, сметая всё на своём пути. В этой атаке Смоленский драгунский полк захватил 8 пушек.
Не смотря на то, что коннице пришлось идти в атаку по гололедице, во время снежной метели, всё же она разнесла три пехотных и две кавалерийских дивизии. Дивизия дюхесма под натиском русской конницы была окончательно уничтожена. Её жалкие остатки бежали с поля боя в паническом страхе. Сгустившаяся темнота не позволила продолжить преследование.
Блестящая атака Палена приостановила наступление противника на Бриенн и много способствовала тому, что к 12 часам ночи, когда прекратился бой, местечко осталось в наших руках. Бригада из корпуса Виктора, совершив обходный манёвр, внезапной атакой захватила замок Бриенна, где едва не захватила самого Блюхера. Замок располагался на холме и господствовал над городом. В два часа утра получено было приказание отступить к Транну, по дороге на Бар-сюр-Об, где была главная армия.
Для прикрытия отступления пехоты, впереди Бриенна до утра оставалась кавалерия.
так окончилось первое сражение во Франции, где пришлось участвовать Смоленскому драгунскому полку, и где русским суждено было выдержать первый настиск в походе 1814 года, не только отбив сильнейшее нападение превосходного в числе неприятеля, но даже овладеть восемью орудиями. Русские и французы дрались ожесточённо, потеря убитыми и ранеными с каждой стороны простиралась до 3 000 человек. Наполеону непременно надо было одержать верх, чтобы победой укрепить дух войск и французского народа, воскресить в их мнении веру в его прежнюю непобедимость и успокоить государство, встревоженное быстрым наступлением союзников. русские защищались отчаянно. Не за тем они пришли во Францию, чтобы при начале похода уступить славу неприятелю, постоянно 2 года ими побеждаемому.
На следующий день войска Блюхера заняли позицию при Транне, а французы заняли Бриенн и впереди лежащие деревни.
19 вечером наши армии соединились у Лангра и из оборонительного положения перешли в наступательное. Император Александр и король Прусский часу во втором пополудни прибыли на высоты при Транне. Здесь главнокомандующие встретили монархов, испрашивая приказаний для начала сражения.
Смоленский драгунский полк стоял с конницей Васильчикова в центре нашего расположения.
Монархи поручили все войска начальству Блюхера и предоставили ему распоряжаться битвой по его усмотрению. Погода была пасмурная, дул холодный ветер, шёл снег. Когда небо очистилось, то ясно были видны линии французских войск, стоявшие в боевом порядке перед Бриенном.
Чтобы различать союзные войска, которые принадлежали к шести державам и здесь впервые сражались заодно, было приказано всем от солдата до генерала иметь на левом рукаве белую повязку. Впоследствии это много способствовало ложному убеждению французов будто бы цвет повязки означал намерение союзных монархов восстановить Бурбонов на французском престоле.
Посмотреть вложение 26342
сражение при Ла-Ротьере
Дан приказ атаковать. Сакен в центре пошёл на Ла-Ротьер. После открытия огня артиллерией, отражавшей атаки французских драгун, конница Сакена повела наступление. 3-я гусарская дивизия ударила на неприятельскую конницу, опрокинула её, погналась за ней, но во время преследования была обращена назад. В эту решительную минуту двигавшиеся в атаку французские кавалерийские дивизии Кольбера, Гюйста и Пире были сами атакованы с фронта и флангов драгунами генерала Васильчикова. Произошло новое упорное сражение, атаки возобновлялись с ещё большей отвагой. Неприятель, не смотря на ободрения Наполеона, дрогнул. Все три французские дивизии были опрокинуты, приведены в полное расстройство и преследовались вплоть до самого Бриенна. Опрокинутая кавалерия увлекла за собой в бегство конную артиллерию, которая пришла в такое расстройство, что потеряла 28 орудий, захваченных Смоленским и Курляндским полками.
Посмотреть вложение Пьер_Дави_де_Кольбер_Шабане.bmp генерал Пьер Дави де Кольбер-Шабане, командир 1-й гвардейской кавалерийской дивизии
Блистательные атаки Смоленского полка сначала происходили на глазах у Государя, но вскоре в густом дыму скрылись от его взоров. Во время одной из атак неприятельский взвод кавалерии прорвался сквозь наши линии и уже налетел, было, на генерала Сакена, но находящийся у него в конвое взвод Смоленцев бросился на них и всех уничтожил.
Центр боевой линии французов был прорван; Наполеон вынужден был отступить. Поздно вечером, в совершенной темноте, французы повели новую атаку на Ла-Ротьер. Деревню они заняли, однако были вытеснены и начали отступать. Мрак пасмурной январской ночи не позволил тотчас воспользоваться победой, и передовые цепи выставлены были наудачу.
Как в прошлом году под Лейпцигом, так и под Бриенном, адъютанты союзных генералов, командовавших корпусами, привозили донесения об успехах прямо Государю, и тут-же на Траннских высотах, он их жаловал орденами. Когда адъютант Блюхера, граф Ностиц привёз извести об окончательном удержании нами Ла-Ротьера, Император обнял его радостно, говоря: «скажите фельдмаршалу, что он увенчал все прежние победы свои!»
Бриеннское сражение было днём торжества Блюхера, распоряжавшегося в виду союзных монархов и двух главнокомандующих, князя Шварценберга и графа Барклая-де-Толли.
Государь был очень доволен порядком и храбростью русских войск, на долю которых выпала честь главной тяжести боя, и хвалил блистательные действия корпуса Сакена.
В Смоленском драгунском полку за отличия в сражениях 17 и 20 января штабс-капитан Пузыревский, командовавший полком, награждён был орденом Св. Георгия 4 степени, штабс-капитан Домброва – орденом Св. Владимира 4 степени, прапорщики Моисеев, Ваулин, Чигринцов, Саламаков 1-й, Махнюков – орденом Св. Анны 3 степени, поручик Гампер, прапорщики Лихарев и Печинский – следующими чинами. Нижним чинам было назначено 7 знаков отличия военного ордена.
Трофеями этой битвы были 1000 пленных и 73 орудия.
Зимний поход союзников во Францию в 1814 году можно отнести к разряду самых тяжёлых. Чуть ли не ежедневно меняющаяся погода делала дороги непроходимыми: пойдёт дождь и обратит дороги в потоки непроходимой грязи; ударит мороз, вода и грязь замёрзнут, и движение войск ещё более затрудняется.
Враждебное отношение жителей, покидающих деревни, при приближении союзников, крайне затрудняло снабжение продовольствием. На фуражировку приходилось отправлять чуть ли не целые полки, да и то с громадным трудом можно было достать весьма незначительное количество припасов. Более же всего ощутительным являлся недостаток в топливе, что при частых и значительных морозах вредно отзывалось на здоровье войск. По счастью, при таких условиях союзникам пришлось действовать всего два с половиной месяца.
Бриеннская победа, произведя неописуемое впечатление на умы французов, тем самым обеспечила вступление союзников во Францию и убедила в возможности восторжествовать над Наполеоном в самом сердце его Империи.
Всю ночь после Бриеннского сражения, армия Наполеона отступала за реки Об и Вуару, оставляя на берегах их сильные арьергарды, предназначенные скрыть и обезопасить движение армии. С рассветом 21 января, государь прибыл на поле сражения и, подъехав прямо к стоящему колоннами корпусу Сакена, благодарил войска.
Отступая, французы упорствовали в защите занятых переправ. Загорелось жаркое дело. Пули сыпались вокруг Государя и даже на кавалерию, стоявшую в резерве. Напрасно упрашивали Его Величество удалиться из столь опасного места: Государь продолжал стоять. Вдруг пошёл сильнейший снег, стрелять из ружей и пушек стало невозможно. За метелью скрылось движение неприятеля. Бой прекратился и монархи поехали в Бриеннский замок. там было решено: Силезской и главной армиям разделиться, Блюхеру выступить к Шалону и идти вдоль Марны на Париж. Поводом к разделу армий послужило опасение, что, оставаясь вместе, войска могут терпеть недостаток в продовольствии, тем более, что уже начинали испытывать затруднения в добывании съестных припасов, особенно фуража.
Блюхер повёл свою армию, обходя тыл и левое крыло Наполеона. Все помышления императора французов были устремлены на спасение столицы. Главную свою надежду он возлагал на прибытие из Испании старых войск, поспешно отправленных на подводах.
Пока главная армия медленно двигалась вниз по Сене, Блюхер с поля сражения при Бриенне выступил через Сент-Уан, предполагая собрать свои корпуса около Вертю и идти на Париж. Получив донесение о взятии Йорком Шалона и отступлении Макдональда, Блюхер намеревался отрезать ему дальнейшее отступление у Лаферте-су-Жуара, где соединяются обе дороги, ведущие из Шалона в Париж, или отбить у него часть запасного парка, заключавшего в себе более ста орудий, запряжённых крестьянскими лошадьми.
Посмотреть вложение 26343 граф Иоганн Давид Людвиг Йорк фон Вартенбург
Корпус Сакена был послан на один переход вперёд, в Лаферте-су-Жуар, благодаря чему Силезская армия растянулась на большое расстояние. Эти положением воспользовался Наполеон и, разбив 29 января у Шампобера корпус Олсуфьева, перед рассветом 30 числа пошёл к Монмиралю, навстречу Сакену, имевшему повеление Блюхера возвратиться и соединиться с ним в Вертю.
В тот самый день, когда Наполеон тронулся к Монмиралю, Сакен возвращался туда же из Лаферте-су-Жуара, но дорогой получил известие, что Монмираль занят французами и поутру Наполеон уже прибыл в этот город. В 9 часов утра, 30 января в авангарде завязалась перестрелка. Увидя неприятеля, Сакен построил корпус в боевой порядок: центр расположился на большой дороге в Монмираль; правое крыло заняло селение Марше, близ р. Ити-Морен, левое стало по направлению к д. Фонтевель. Смоленский драгунский полк стоял за центром.
В своих атаках наполеон направил главные усилия против нашего правого крыла. три раза селение Марше переходило из рук в руки.
Пробил час пополудни. Сражение кипело по всей линии, и Наполеон ещё не имел успеха. Полагая, что дальнейшее упорство против превосходного неприятеля, под личным командованием Наполеона, было напрасно, Сакен приказал отступать. Как только французы это заметил, то двинулись против его центра и пошли наперерез боевой линии. Кровь полилась рекой. Французская кавалерия бросилась в атаку, но, опрокинутая кавалерией Васильчикова, не отважилась на вторичное покушение.
Кроме участия в этом сражении Смоленскому драгунскому полку выпало на долю с другими полками кавалерии Васильчикова, прикрывать отступление и помогать артиллерии пройти сквозь лес и топкие, почти непроходимые, болота. Драгуны привязывали к орудиям верёвки и, человек по пятидесяти на каждую пушку, везли орудия на себе. Пробившись всю ночь, к рассвету наши войска пришли к Вифоре. На расстоянии 150-200 саженей зажигали огни, которые освещали путь и служили полкам средством собраться к знамёнам. Для вытаскиывания орудий и поправки упряжи зажигали факелы. Кавалерия Васильчикова работала лихо, но, однако, при всех стараниях драгун и гусар, вынуждены были бросить, из числа более повреждённых, восемь батарейных орудий. Ночью корпус продолжал поход в Шато-Тьери. Арьергард защищался везде, где местоположение позволяло останавливаться. На следующее утро к Шато-Тьери приблизился Наполеон со своей армией, и с войсками, прикрывающими переправу через Марну корпусов Сакена и Йорка, возобновилось сражение. Наша кавалерия прикрыла переправу артиллерии и обозов. В пять часов пополудни оба корпуса были уже на правом берегу Марны и сняли за собой мосты.
Потери Сакена в оба дня сражения составили более трети его корпуса, имевшего при начале Монмиральского дела до 14 тысяч человек в строю.
Наполеон поручил маршалу Мортье дальнейшее преследование Сакена и Йорка, а сам обратился в Этож против оставшихся войск Блюхера.
маршал Франции Эдуард Адольф Казимир Мортье
Меж тем Смоленский драгунский полк в составе корпуса Сакена, переправившись у Шато-Тьери на правый берег Марны, шёл Суассонской дорогой к Шалону. Там корпуса соединились с войсками Блюхера, который после разгрома с величайшей деятельностью занимался устройством своей разбитой армии.
7 февраля главная армия сосредоточилась у Труа, откуда по приказанию Государя, она должна была, соединяясь с Силезскою армией, вновь начать наступательные действия. Только не знали, поспеет ли Блюхер к Труа, так как после поражений войска его были сильно расстроены. Сомнение в скором прибытии его было, впрочем, непродолжительно. Во время пятидневного пребывания в Шалоне, Блюхер очень скоро привёл свои войска в порядок и 9 февраля явился на берега Сены в Мери, где примкнул к правому флангу главной армии.
В Мери уничтожили перепоравы и готовились к сражению с Наполеоном, расположившимся против Мери и Труа. 12 было подписано перемирие, и Силезская армия отошла за демаркационную линию к Марне, откуда, присоединив к себе три корпуса, должна была, согласно плану и настоянию Блюхера, идти на Париж и действовать отдельно. 13 февраля Силезская армия начала своё отважное предприятие движением через Об у Англюра на Сезанн, в числе 30 000 человек. Вместе с этим имелась цель отвлечь наполеона от главной армии.
Смоленский драгунский полк с корпусом Сакена составлял левое крыло. 14 числа утром Блюхер велел кавалерии обходить французов, стоявших у Сезанна, вне пушечного выстрела, высматривая благоприятный случай к нападению. Согласно этому распоряжению, смоленский драгунский полк. с остальной кавалерией выступил с бивака, но увидел войска Мармона в полном отступлении.
Прибыв к Марне, Блюхер, разделил свою армию на две части, причём корпус Сакена должен был овладеть Мо. Сакен занял предместье, на левом берегу Марны и готовился атаковать сам город, но получил приказание оставить дальнейшее покушение на Мо, перейти у Лаферте-су-Жуара на правый берег Марны и примкнуть к остальным войскам Силезской армии, что и было исполнено 17 февраля.
Во время нападения на Мо гул канонады Сакена доходил до предместий Парижа. Так парижане впервые услышали звуки русских орудий, гремящих менее чем в сорока верстах от французской столицы. Запасные войска, рекруты и кадры полков немедленно были посланы из Парижа подкрепить Мортье и Мармона, расположившихся на правом берегу Урка. В это время Блюхер получил известие, что, вследствие движения армии к Марне, Наполеон оставил главную армию и спешно идёт за ним. таким образом исполнились ожидания, и достигнута была цель отделения Силезской армии от главной. Отложив нападение на французских маршалов, 18 февраля выступили к Уши, на Суассонской дороге.
Рано поутру 19 февраля, Наполеон прибыл к Лаферте-су-Жуару и с возвышенных берегов Марны увидел арьергарды Силезской армии, тянувшиеся к Суассонской дороге. Переправа на Марне была уничтожена, и он не мог тотчас идти за ними в погоню. День и ночь французы строили мосты. На следующий день началась переправа.
Во время движения к Суассону Смоленский драгунский полк был всё время в арьергарде, несколько дней успешно удерживающем яростные атаки маршалов Мармона и Мортье.
20 февраля полк с остальными войсками Блюхера переправился в Суассоне на правый берег Эна. Там Блюхер соединился с генералами Винцингероде и Бюловым. По присоединении этих корпусов, число войск Блюхера выросло до 100 тысяч человек.
22 февраля в два часа пополудни по войскам была разослана следующая диспозиция: «Армии идти к Краону. Корпуса в настоящем боевом порядке следуют один за другим. Надобно пользоваться местоположением, стараясь сильными массами пехоты и конницы идти вправо и влеов по дороге. Если завяжется сражение, то коннице оставаться в больших силах.» С занятием Наполеоном Краона, изменились приказания, и корпусу Сакена с пехотой Винцингероде поручено стать на позиции близ Краона под командой графа Воронцова и выдержать натиск всех сил Наполеона.
23 февраля ранним утром Смоленский драгунский полк стал с корпусом Сакена в резерве между Серпи и Бре, на возвышенности позади Краона в 7 верстах. Войска вступили в бой. Местность, на которой расположился русский отряд, представляла собой длинную плоскую возвышенность, ограниченную с севера и юга двумя реками. Множество оврагов образовали целый ряд удобных оборонительных позиций.
На первой из этих позиций Воронцов встретил атаку неприятеля. Кавалерия князя Васильчикова выдвинулась вперёд и, развернув фронт, произвела ряд блестящих атак. Драгуны и гусары ходили в атаку 8 раз. даже сами французы говорили, что «мужественные и искусные атаки русской кавалерии останавливали стремительность французских эскадронов».
Собрав до 100 орудий. наполеон открыл жестокую канонаду против наших колонн, стеснённых на небольшом пространстве и сильно терпевших от этого огна. Считая их уже совершенно расстроенными, он повёл свою пехоту и кавалерию в атаку на оба наших фланга. Но едва стали французы взбираться по крутым склонам возвышенности, как сильный картечный и ружейный огонь остановил их движение. Вслед за тем русская пехота и конница ударили на них в рукопашную и отбросили с большим уроном в близлежащий лес.
Напрасно подкреплял Наполеон атакующих свежими войсками. Все стремления их разбивались о стойкость русских. После нескольких часов кровопролитного сражения наша первая линия получила приказ отходить назад, а из резерва вновь был послан Васильчиков с 4-ой драгунской дивизией генерал-майора Ушакова и гусарской – Ланского. Помощь их была необходима: местоположение становилось открыто, позволяя неприятельской кавалерии обходить наши фланги. наши каалерийские дивизии беспрестанными атаками помогали пехоте.
Во время одной из этих атак, находившемуся впереди полка штабс-капитану Пузыревскому неприятельским ядром оторвало три пальца на правой руке, и он, истекая кровью, сдал командование полком штабс-капитану Домброва.
Как нм геройски дрались наши войска, как ни были славны их подвиги, но всё было напрасно: к вечеру Воронцов отошёл к Лаону в полном порядке, несмотря на страшные потери, простиравшиеся до 1/3 всего отряда. Урон неприятеля доходил до 8 000 человек. Около 5 часов пополудни Наполеон, удерживаемый нашей артиллерией, прекратил наступление.
Краонское сражение останется навсегда геройским знаменитым подвигом русского оружия, покрывшим наши войска новой славой. Сражаясь весь день против французской армии, русские не оставили во власти неприятеля не только ни пленных, ни пушки, но даже ни лафета, ни зарядного ящика. Единственными трофеями Наполеона были трупы наших солдат и несколько тяжелораненых.
Ночь с 23 на 24 февраля Смоленский полк с остальными войсками Сакена отступал по Суассонской дороге на соединение с Силезской армией у крепости Лаон.
В Лаоне Блюхер выжидал нападения Наполеона. Лаон, окружённый старинными стенами и башнями, стоит на высокой горе. Около горы 25 февраля расположилась союзная армия. Смоленский драгунский полк стоял в резерве при Сен-Марселе.
Сражение продолжалось целый день. Наступила ночь, пальба прекратилась, и войска стали на биваки. Французы, утомлённые маршем из Суассона и только что закончившимся сражением. частью легли спать, частью разбрелись, в поисках хлеба и фуража. Блюхер только и ожидал минуты, когда французы, обыкновенно после боя беспечные, расположатся на ночлег и решил атаковать Наполеона. Корпуса Сакена и графа Ланжерона были посланы на девое крыло для подкрепления пруссаков. В ночной тишине, храня глубокое молчание, они мгновенно взяли Атис; неприятель, атакованный врасплох на биваках, обратился в бегство. 45 орудий и более 2000 пленных достались победителям.
Ночью выпал снег, а на рассвете густой туман покрыл всю окресность.
По диспозиции, в 7 часов утра 26 февраля Смоленский драгунский полк, в составе корпуса Сакена, с другим тремя корпусами выступил по направлению к Краону и оттуда в тыл Наполеона, который еще накануне, подойдя сюда во главе 36 тысяч человек, выслал во все стороны разъезды. В 9 часов утра неприятель открыл по селению стрельбу, а в след за тем начал штурмовать. Когда туман рассеялся и с высоты Лаона можно было видеть силы неприятеля, Блюхер скомандовал общую атаку. Русская кавалерия бросилась на неприятеля, сломив передовые линии, и заставила очистить позицию. Затем французов атаковали густые колонны пехоты. Французы дрогнули и пустились в бегство к Суассону, бросая по дороге оружие. Часов в 11, когда кипело сражение, полку пришёл приказ возвратиться к Лаону. С наступлением ночи сражение прекратилось, французы отступили.
На следующий день войска Блюхера были размещены в окресностях Лаона на кантонир-квартирах, где отдыхали и занимались приобретением продовольствия. В таком положении находились до 7 марта, когда русские войска Силезской армии направились через Реймс к Шалону, куда прибыли 11. На следующий день пришёл приказ идти на Париж.
13 марта Силезская армия двинулась к Парижу, а корпус Сакена к Вертю. Было приказано дойти до Фер-Шампенуаза и расположиться там на ночлег.
Рано поутру, по дороге на Вертю от разъездов неожиданно узнали о появлении неприятеля, идущего по той же дороге навстречу. Это были две пехотные дивизии генералов Пакто и Аме, шедшие из Парижа к Витри, на соединение с Наполеоном, имея при себе 16 орудий, несколько эскадронов конницы и множество подвод, нагруженных всякими припасами.
Удачное нападение авангарда Силезской армии заставило французов отступать к Фер-Шампенуазу. Во время отступления они несколько раз останавливались, чтобы дать время отойти в порядке своему вагенбургу. Смоленские драгуны находились в авангарде, под командой Васильчикова. Полки с фронта и с флангов напирали на французов и несколько раз ходили в атаку, всякий раз мужественно встречаемые неприятелем. нами было отбито значительное число повозок. Было уже 2 часа пополудни, когда вдруг поднялся сильный восточный ветер. тяжёлые серые тучи почти мгновенно заволокли небо, пошёл дождь со снегом, град, и всё это закружилось в вихре порывистой бури. Ветер был прямо в лицо французам, ослепляя песком и пылью. Внезапная паника охватила неприятельскую пехоту, она в панике бросилась к Фер-Шампенуазу, по тому направлению, откуда им на встречу за авнгардом армии ехал Император Александр. Французы, увидев государя и его свиту, вообразили, что это кто-либо из маршалов, пришедший выручать их и радостно заорали «Vive l’empereur!». Васильчиков приказал ближайшей батарее открыть огонь по французам. Несколько наших ядер едва не задели Александра. Недоразумение довольно быстро выяснилось, и Васильчиков послал доложить Его Величеству, что находится с кавалерией в тылу французов. Александр приказал князю окружить французов и следить за всеми их движениями. Неприятель, теснимый отовсюду, отступал к Се-Гонтским болотам, надеясь там найти себе спасение. Когда наша артиллерия своим огнём расстроила французскую конницу, Император дал повеление атаковать. Кавалерия понеслась вперёд. Штабс-капитан Домброва во главе Смоленского драгунского полка, под сильным пушечным огнём и ружейным огнём разбил неприятельскую колонну, причём много французов было взято в плен. Число наших войск непрерывно умножалось. Войска, услышав, что Император в опасности, поспевали отовсюду. Послали требовать сдачи французов, но один из парламентёров был оставлен в плену, а другой, полковник Рапатель убит пулей, пущенной из того самого каре, в рядах которого стоял его родной брат. Буря усиливалась. Видя непреклонность неприятеля, около 4 часов дня русские атаковали со всех сторон. Смоленский драгунский полк с двумя эскадронами кавалергардов, лейб-уланами, лейб-казаками, Кинбурнским драгунским полком и двумя эскадронами Лубенских гусар врезался под сильным огнём в пехотное каре, разбив и взяв в плен неприятельскую колонну. Начальник всей кавалерии князь Васильчиков обратил особое внимание на действия полка, о чём и было объявлено в тот же день в его приказе. Эта последняя решительная атака была проведена на глазах Императора Александра. Государь въехал в каре вместе с атаковавшей конницей. Французы положили оружие. Пленные генералы были представлены Императору и долго не верили, что Государь лично пойдёт атаковать пехоту одной кавалерией. Александр хвалил войска за оказанную храбрость и приказал щадить пленных, число которых в этом месте было около 4000 человек. Всего было взято под Фер-Шампенуазом 10 000 пленных с 9-ю генералами, 80 пушек, 200 зарядных ящиков, весь обоз и парки.
Василий Тимм литография "Сражение при Фер-Шампенуазе"
Фер-Шампенуазское сражение достопримечательно тем, что велось нами на марше, без всякого предварительного распоряжение в продолжении целого дня и одной лишь конницей, которая опрокинула два французских корпуса и уничтожила дивизии Пакто и Аме. наша пехота не сделала ни единого выстрела и только следовала за кавалерией, покрывшей себя славою. Эта победа открыла союзникам путь на Париж.
На другой день 14 марта союзная армия продолжала наступать. Смоленский драгунский шёл со своим корпусом Сакена на Монмираль. Погода была прекрасная. Чувство непобедимости, музыка, барабанный бой и песни оживляли войско. К вечеру сосредоточились на биваках при Лаферте-су-Жуар; главная армия расположилась почти на одной линии с Силезской около Трефо. 16 марта смоленцы переправились у Трильпора, а 17 числа корпус Сакена с австрийско-баварским корпусом под начальством графа Вреде был оставлен в Мо удерживать Наполеона, если он обратиться вслед за союзными армиями и появиться в тылу у них. В Мо Император Александр смотрел корпус Сакена и благодарил начальствующих лиц и полки за службу и труды. В строю было 6000 человек, то есть менее трети того числа войск корпуса, что переправился через Рейн.
Русские войска, под командой Блюхера прибывшие на Сену с берегов Немана, не участвовали в последующем торжественном вступлении в столицу Франции. Одежда этих воинов, которые более других вынесли на себе тяжесть и пыль упорной двухлетней компании, к великой их досаде, была чересчур неприглядна.

Смоленские драгуны были обмундированы так же как и кинбурнские (жёлтые воротник и обшлага, только приборный металл был жёлтый) (иллюстрация "Новый солдат № 196 "Русская кавалерия 1799-1814 годы")
вступление союзных войск в Париж

19 марта состоялось торжественное вступление в Париж союзных войск. Между тем Наполеон, предполагая идти к Парижу, сосредоточил свою армию у Фонтенбло. Число войск, собранных Наполеоном, не превышало 36 000 тысяч человек. Едва только известие это достигло союзных войск, обе армии стали при Лонжюмо и Жювизи. Корпус Сакена под начальством Васильчикова перешёл через Париж к Шаратону. 22 марта главнокомандующий Силезской армией граф Баркла-де-Толли (принявший командование по болезни Блюхера), желая усилить свой авангард, направил в Аранжон всю кавалерию Васильчикова.
Поутру 23 марта Наполеон сосредоточил всю свою армию между рекой Эссон и Фонтенбло, примкнув правым флангом к Мелен, а левым к Ла-Фотре. Он готов был наступать, но еще накануне французский сненат и законодательное собрание низвергли его с престола.
Заключив перемирие, войска расположились на более широких квартирах. Для этого Смоленский драгунский полк 29 марта выступил из Аранжона и направился через Сен-Клу и Париж к Лизи, куда прибыл 1 апреля и где соединился с остальными войсками корпуса Сакена, с которыми следовал через Реймс в Арденский департамент, в котором и расположился около г. Ретеля на кантонир-квартирах.
Как офицеры, так и нижние чины, продовольствовались по особому тарифу от жителей: северный край ещё не был разорён войной, повсюду богатые селения, скирды хлеба, прекрасные сады и замки. Обыватели смотрели на наши войска, не постигая, каким образом они тут очутились, потому что французское правительство успело убедить жителей в невозможности нашего приближения к окрестностям Парижа.
Во время стоянки на кантонир-квартирах за отличие в сражениях 30 января, 23 февраля и 13 марта, по представлению начальства, были награждены следующие офицеры:
Штабс-капитан Пузыревский и поручик Моисеев – орден Св. Владимира 4-й степени
Штабс-капитан Григоровский – орден Св. Анны 2-й степени
Штабс-капитан Гампер, поручик Печинский – орден Св. Анны 3-й степени
Штабс-капитан Домброва, поручик Лихарев, прапорщик Лихарев произведены в следующие чины.
Кроме того, штабс-капитану Домброва, поручику Печинскому и прапорщику Лихареву объявлено Высочайшее благоволение.
За три с половиной месяца похода во Францию ряды полка очень поредели, не досчитывалось за этот поход убитыми, ранеными и больными 110 нижних чинов и 182 лошади. Больные и раненые офицеры и нижние чины были размещены в Вервенском, Бреславском, нанском и Ахенском госпиталях.
18 мая с Францией был заключён мир.
По прекращению военных действий, офицеры часто ездили осматривать все достопримечательности знаменитого Парижа и, во все время пребывания около Мо и Шаратона, каждый день отправлялись партиями во французскую столицу, что доставляло им большое развлечение и приятный отдых после трудов. Улицы были чисты, магазины и лавки открыты, повсюду движение и народ.
Вскоре начались приготовления к выступлению войск из Франции и возвращению в Россию. На основании сделанных распоряжений полк выступил в Россию только в канце апреля. когда третий отдельный корпус собрался в Стенай, откуда 29 апреля двинулся на родину тремя эшелонами. Смоленские драгуны шли в третьем эшелоне со всей кавалерией и, перейдя границу у Лонжеви, двигались на Люксембург-Майнц-Дармштадт-Вюрцбург-Нейштадт-Бауцен-Бреславль-Пиотраков-Рава-Варшава, куда прибыли в первых числах августа. На походе к полку присоединились высланные из России эскадроны: 1 мая прибывшие с прапорщиком Михайловским 158 нижних чинов и 60 лошадей, а 11 мая с штабс-капитаном Лишиным – 120 нижних чинов и 77 лошайдей. С присоединением этих эскадронов, полк следовал в пятиэскадронном составе.
28 августа полк прибыл в Волынскую губернию и расположился в м. Черняхове, где пробыл до октября, когда он перешёл в Гродненскую губернию, где был расквартирован в Слонимском уезде в м. Деречино и окресностях.
Ко времени прибытия пяти действующих эскадронов в Россию, к ним присоединились 3 и 7 запасные эскадроны, и полк в полном составе перезимовал в Гродненской губернии, где был расквартирован достаточно широко.
Всем начальствующим лицам полка, с первого же дня прибытия, было очень много работы, так как полк пришлось почти что вновь устраивать. Люди действующих эскадронов, пришедшие из продолжительного похода, были почти без обуви и одежды, если не считать те разнокалиберные лохмотья, которые они имели на себе. Поэтому пришлось немедля озаботиться обшивкой и выдачей всего необходимого этим эскадронам.
Кроме того, вследствие чрезмерного увеличения численного состава полка, прибывшим рекрутам (в сентябре прибыло 350 рекрут и 423 лошади) полк не мог выдать ни обмундирования, ни ружей, ни разного снаряжения, и. хотя всё это неоднократно требовалось от корпусного комиссариата, но таковых долго не доставляли, так как и там они не были заготовлены.
В течение года прибывали в полк одиночным порядком выписанные из разных заграничных и отечественных госпиталей раненые и больные, которых, помимо обмундирования, необходимо было удовлетворять разными видами денежного довольствия.
Несмотря на все проблемы, жилось хорошо. Помещики друг перед другом изощрялись в гостеприимстве, балы шли за балами. Молодёжь долго после с восторгом вспоминала жизнь в Польше. Солдатам тоже было хорошо. Местные власти ежемесячно преподносили в их пользу квитанции, а положенный жителям провиант продавался: мука по 25 рублей ассигнациями, а крупа по 32 рубля за куль. Вырученные деньги увеличивали эскадронные артельные суммы.
Смоленский драгунский полк с Тверским драгунским состояли в 1 бригаде 3 драгунской дивизии генерал-лейтенанта Алексеева и входили в состав 6-го пехотного корпуса. Звание шефа полка было упразднено.
генерал-лейтенанат Илья Иванович Алексеев
Бегство Наполеона с острова Эльба и торжественная встреча, сделанная ему во Франции, побудили Императора Александра и его союзников снова двинуть войска к Парижу. В начале марта 1815 года состоялся приказ привести некоторые наши войска в военное положение, усилить их до возможной степени и быть готовым к выступлению через 24 часа по получению извещения. В силу этого шесть эскадронов полка были укомплектованы до 16 рядов состава и находились в полной готовности, а 7-й эскадрон поступил в состав резервной кавалерийской бригады, которая, по выступлении войск за границу должна была расположиться в Царстве Польском.
3 апреля полк выступил в поход. Шли скоро, через Силезию, Саксонию, Баварию, Богемию и далее. На дороге во Францию Император Александр с другими иностранными монархами производили смотры проходившим полкам. Здесь к Государю от Смоленского драгунского полка, как и от других полков 3-й драгунской дивизии, было назначено в конвой из числа лучших людей полка: 12 унтер-офицеров, 3 музыканта и 140 драгун. Этот конвой оставался при Императоре до конца его пребывания за границей. Русские удивляли своим мужественным видом, своим новым красивым обмундированием, исправностью оружия и лошадьми. Без глубокого уважения нельзя было смотреть на солдат и унтер-офицеров, выслуживших узаконенный 25-летний срок. Им предлагали отставку в начале года, но они, узнав о походе, просили позволения участвовать в войне. Медали, кресты и шевроны на левом рукаве отличали ветеранов, во всей армии, выступившей в поход. Их считалось до 4000. С изумлением смотрели иностранцы на ряды наших войск, не постигая, как могли русские прийти на Рейн так скоро и в таком устройстве.
Подойдя к Рейну, русские войска были остановлены на 5 часов, в ожидании приезда эрц-герцога Карла, брата Императора Австрийского. Местоположение было прекрасное. Впереди крепость Майнц, левее - Рейн с притоком Майнцем. По правую сторону горы с виноградниками, по левую, по Рейну, открывалась даль вёрст на 20 с деревнями и церквами. Наконец, приехал принц Карл, его встретили громким «ура».
Карл Людвиг Иоанн Йозеф Лаврентиус герцог Тешенский
16 июня вечером командир 6-го пехотного корпуса, генерал-от-инфантерии граф Ланжерон представил эрц-герцогу Карлу 3-ю драгунскую дивизию, проходящую через Майнц. Здесь от Смоленского полка эрц-герцогу был назначен в бессменные ординарцы штабс-капитан Лихарев.
Осмотрев на походе драгун, главнокомандующий остался весьма доволен, как бравым видом солдат, порядком, в котором представлялись полки, так и лошадьми, оказавшимися в «изрядном теле».
Перешли Рейн. По поводу этого события у принца состоялся завтрак, на который от каждого полка были приглашены 2 штаб- и 4 обер-офицера. Здесь узнали, что англичане и пруссаки до прихода русских окончили войну совершенным рассеянием французской армии, и наполеон, лично командовавший ею, предал себя власти английского правительства и 13 июня отказался от престола. Однако многие из французских крепостей ещё держали его сторону и не хотели признавать королём Людовика XVIII. Поэтому большая часть русских войск возвратилась на родину, а Смоленский драгунский полк всё же вступил во Францию, войдя в состав войск эрц-герцога Карла, назначенного для блокирования крепостей северо-восточной Франции.
Графу Ланжерону было предписано наблюдать и блокировать крепости Мец, Тионвиль и Саарлуи. Для этого1 и 2 эскадроны были командированы к крепости Бичь, 3, 5 и 6 были назначены к Саарлуи, а 4 эскадрон к крепости Мец. 16 июня они двинулись по назначению, при чём четыре последних эскадрона пошли на Ланштуль-Голенбург-Сарбрюк-крепость Мец, куда и прибыли 24 июня.
Во время этого марша генерал-майор Каблуков, командовавший 6-ю эскадронами Курляндского, 4-мя эскадронами Смоленского драгунского и одним егерским полками, 22 присоединился к отряду генерал-лейтенанта Эссена, назначенному для блокады двух крепостей: Мец и Саарлуи.
генерал-майор Каблуков Платон Иванович
Блокада Меца продолжалась до 12 июля. когда крепость сдалась. Во время скучной и утомительной стоянки на аванпостах полку несколько раз пришлось отбивать атаки французов. под крепостью Саарлуи три эскадрона участвовали вделе при отражении вылазки гарнизона крепости.
Под впечатлением недавних успехов Наполеона, по всей стране бродили вооружённые крестьяне, так называемые «синие блузы», устраивающие засады одиночным всадникам и небольшим частям войск. Полк высылал экспедиции по разным направлениям, отыскивая неприятельских партиза, и 2-го июля разбил сильную партию их, укрывавшуюся в лесу.
Второе, стодневное царствование Наполеона обошлось Франции дорого: кроме урезания границ, она должна была заплатить большую контрибуцию. Особым договором было положено занятие 150-тысячной армией союзников 17 французских крепостей в северо-восточных областях.
По прекращению военных действий Смоленский драгунский полк был оставлен во Франции и вошёл в состав отдельного русского корпуса войск, численностью в 27 000 человек с 84 орудиями, под начальством графа Воронцова. Главнокомандующим союзных войск, оставленных во Франции был назначен герцог Веллингтон.
Пробыв до начала декабря на кантонир-квартирах в Клермонтском кантоне департамента Демюз, полк в декабре перешёл на новые квартиры в Ретельский округ, откуда разошёлся по деревням кантона того-же названия. Штаб полка разместился в Шато-Порсиен.
Во Франции полк стоял на самых широких квартирах, частью в городах в казармах, частью по деревням на квартирах обывателей. На каждую деревню полагалось не более взвода, то есть 36-40 человек. Всё довольствие и содержание войска получали от французского правительства, по заключённым последним контрактам с поставщиками, причём для довольствия, по распоряжению мэра, в полк поставлялся живой скот (весом не менее 560 фунтов туши), убивавшейся на устроенной в полку бойне.
По окончании каждого года для счёта и проверки книг по интендантскому, комиссариатскому и провиантскому ведомствам назначались комиссии: в 1815 и 16 годах председателем этих комиссий был назначен полковник Деконский.
На квартирах смоленцы отдохнули. Это был почти десятый год, как они не знали покоя. Отношения с жителями были хорошие, не только офицеры, но и солдаты живо усвоили французский язык, манеры и в частности обращение с женщинами. Оригинально было слышать объяснения наших великороссов на французском языке. Часто устраивались охоты в близлежащих Арденнских лесах, славящихся своими дикими кабанами, при чём результаты охот, в большинстве случаев, были благоприятны.
Шампань известна своими превосходными винами. В Эперне наши пили самое лучшее шампанское. Вообще жилось весело, с лёгким сердцем: завтраки, обеды, угощения, попойки и кутежи шли своим чередом ежедневно. О расходах не было речи. Всякий думал только об одном, чтобы в чужой земле не посрамить русского имени: все были постоянно начеку. Весьма кстати всем офицерским чинам Государь увеличил оклад жалованья и назначил столовые деньги. Офицерам разрешено было вне службы носить статское платье, и постоянно видны были компании весёлых молодых офицеров в сюртуках, круглых шляпах, чулках, башмаках и с тонкими модными тростями, беззаботно мчащихся в свободное время в Париж. Там в это время первым министром был герцог де-Ришелье, служивший в России, основавший Одессу, и в дивизии которого смоленцы состояли в 1806 году; многие его лично знали, и он не оставлял своим вниманием старых сослуживцев.
Русские в Париже

акварели Акварели Георга-Эммануэля Опица

Посмотреть вложение 26356

Общее состояние французов того времени можно выразить двумя словами: после всех пережитых треволнений у всех одно желание – ЗАБЫТЬ ПРОШЛОЕ. Помогали забыться парижанам и союзники-иностранцы, которые буквально затопили Париж золотом. Один из современников писал: «у купцов дневная выручка удесятерилась; все молодые иностранные офицеры содержат дорогостоящих любовниц, абонируют первые ряды в театрах, кутят у Вэри….» О расточительности офицеров рассказывали легенды. «Да здравствуют наши друзья-враги!» - кричал Париж и торопился богатеть за чужой счет.
За время стоянки во Франции из числа офицеров Смоленского драгунского полка некоторые были назначены на разные должности, так, например, капитан Озанчевский и поручик Насакин получили должности этапных комендантов в г. Ретель и м. Вузьер. В это же время некоторые офицеры полка награждены были орденами Почетного Легиона.
Душою русских во Франции был командир отдельного корпуса граф М.С. Воронцов. Выбор этот был, как нельзя более удачен. Блестящие и симпатичные качества Воронцова делали его достойным представителем нашей армии в глазах Франции и всей Европы. Трёхлетнее пребывание его во Франции, во главе русских войск осталось дорогим воспоминанием для всех, кто имел счастье с ним находиться. Его обращение с солдатами было самое гуманное, и он один из первых стал проводить мысль, что влиять на солдат следует не посредством телесных наказаний, а возбуждая в них благородное честолюбие. Великолепная ваза, поднесённая ему, с высочайшего соизволения, всем корпусом и украшавшая впоследствии его дом в Одессе, служит драгоценным свидетельством благодарности и любви подчинённых. Что касается местных обывателей, то признательность их за хорошое поведение русских войск и уважение к Воронцову выразились адресами от многих городов и медалями, выбитыми в честь его и предводительствуемого им славного воинства.
Недоброжелатели Воронцова распускали о нём слухи настолько неблагоприятные, что из России приезжали во Францию со специальными поручениями делать смотры войскам многие генералы и наконец Великие князья Михаил и Николай Павловичи. Тем не менее, всякий раз войсками все оставались довольны. Граф Воронцов, во всё время пребывания русского корпуса во Франции, поддерживал строгую дисциплину, и за трёхлетнее его командование бежавших нижних чинов было очень мало.
Для сохранения здоровья в войсках и в целях содержания их во всегдашней готовности к походу, полки заставляли делать каждую неделю по два или по три раза переходы, вёрст по двадцать и более в полном вооружении. И как громко, на удивление французам, старались песенники выводить русскую песню на полях Франции….
За песнями каждый вспоминал далёкую Матушку Россию, деревню, семью. Получаемые известия и газеты читались нарасхват, когда же прочитали воззвание к русскому обществу о подписке на выкуп наших пленных у кавказских горцев, не тольк офицеры, но даже простые солдаты корпуса стали участвовать в общем единодушном движении, сделали между собой постановление: отдавать на выкуп пленных на Кавказе половину своего третного жалованья.
Устраняя дух празности, граф Воронцов завёл школы, где офицеры обучали солдат грамоте по выписанным из Петербурга азбукам и прописям.
В декабре 1816 года командир полка полковник Деконский был произведён в генерал-майоры с оставлением при начальнике сводной драгунской дивизии отдельного корпуса, находящегося во Франции.
Командиром Смоленского драгунского полка был назначен свиты Его Величества полковник Григорий Иванович граф Ностиц.
В марте 1817 года Великий князь Николай Павлович приезжал присутствовать на манёврах русских войск, собранных на равнинах Ваттиньи, между Авенем и Мобежем. На смотру войск национальная гвардия Мобежа вместе с нами стояла под ружьём. За всё виденное Великий князь благодарил, а также выразил свою благодарность жителям Мобежа за доброе согласие между ними и русскими солдатами. Тех и других Великий князь благодарил от имени русского Императора.
В тот же день вечером окна Мобежа украсились русскими и французскими флагами, улицы были иллюминированы, и бал, данный графом Воронцовым Августейшему брату Государя, собрал всё офицерство корпуса и лучшее общество Шампани.
29 сентября того же года в м. Солем герцог Веллингтон произвёл корпусу русских войск смотр, которым остался весьма доволен. По этому поводу в приказе графа Воронцова был отмечен совершенный порядок, устройство и отличное исполение всех движений полками корпуса.
В октябре 1818 года после ахенского конгресса, на котором был решён вывод из Франции союзных войск, Император Александр и король Фридрих-Вильгельм произвели смотры стоявшим во Франции войскам. 10 октября союзные государи присутствовали на смотру русских войск при Киеврене. Император Александр и Великий князи Константин Павлович вообще были недовольны нововведениями в корпусе, но не выражали гласно своего мнения, потому что Веллингтон очень хвалил наши войска. И действительно, корпус находился в отличном состоянии. 11 октября герцог Веллингтон произвёл, в присутствии монархов, манёвры союзных войск, занимающих с 1815 года северную часть Франции. В строю находилось 58 батальонов, 62 эскадрона и 166 орудий. За эти манёвры и последовавший за ним смотр командир полка граф Ностиц удостоился Высочайшего благоволения.

На следующий день монархи переехали в крепость Мобеж, где находилась главная квартира русских войск и Воронцова. Государь, оставшись очень доволен всем виденным тут-же объявил скорый поход на родину. Восторг был неописанный.
После сборов и передачи крепостей и других формальностей 27 октября 1818 года Смоленский драгунский полк, после молебна, выступил в обратный поход. Шли весело, ибо осушивали остатки шампанского, вывезенного из нашей штаб-квартиры. Три месяца тянулся поход в Отечество.
Стоянка полку была назначена в Екатеринославской губернии, Верхнеднепровского уезда, в казённом селении Мишурин-Рог, и полк вошёл в состав 2 армии генерала от кавалерии графа Витгенштейна, 7-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта Рудзевича и 3 драгунской дивизии генерала барона Крейца.
Из книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."

 

Пробыв в походах 12 лет за границей, смоленские драгуны, придя в Новороссию, наконец, имели возможность начать устраиваться на квартирах. Трёхлетнее пребывание полка во Франции и прохождение 4 раза через всю Европу имели громадное культурное значение для него и не могли не отразиться на настроении умов.
Вследствие бывших компаний и частых перемен в полку, состав общества офицеров Смоленского драгунского полка не мог быть однородным. В списках о поведении офицеров за вторую половину 1817 года мы находим аттестации 38-ми офицеров. Между ними большинство боевых и старых служак: 9 человек отбыли 5 и 6 компаний, 15-4 и 3 компании, 5-2 компании, 7 – 1 компанию и только 2 человека не были в компании; по числу прослуженных лет: двое – более 20-ти лет, двадцать – более 10-ти лет и шестнадцать менее десяти лет. Командиры полка не задавали себе труда поглубже вникать и более точно оценивать своих офицеров; вероятно меж ними нашлись бы и такие, которые достойны достаточно лучшей, равно и худшей аттестации. В графе «каково ведёт себя в службе» у 10 значится «очень хорошо», у 25 «хорошо» и у 2-х «нет старания», у 1 «старается без успеха»; в графе «каковы имеет способности ума» у 1 значится «весьма хорошие», у 36 человек «хорошие», у 1 «малые».
В списках особенно интересно подробное перечисление знаний каждого офицера, из которых видно, что 15 человек знали «иностранные языки», 15 человек «обучались разным наукам» и 21 человек «не обучались никаким наукам» и которым удалось лишь преодолеть «российскую грамоту» - «читать и писать умеет».

Нижние чины придя в Россию, чувствовали разницу в обращении и содержании за границей и в России. Там от них Воронцовым не требовалось изнурительной вытяжки, не занимали их беспрестанными учениями и довольствовали лучшей пищей: спали они на тюфяках. Возвратясь же в Россию, солдаты редко имели для подстилки хорошую и свежую солому, ели у обыателей кашицу и очень редко по небольшой порции мяса. А требования были большими.
Для улучшения пищи в полках стали расходовать артельные суммы, которые нижние чины почти не считали своими, потому что на руки деньги выдавались только при отставке, о чём при 25-летней службе мечтал редкий. Предметы расхода артельной суммы были строго определены положением, и все покупки производились по распоряжению командира эскадрона артельщиком, который поверялся унтер-офицерами и ефрейторами. Последствия этой поверки и состояние артели объявлялись эскадрону, от которого зависел выбор артельщика. Большей частью артельщик делал покупки не один, а с несколькими старыми солдатами или унтер-офицерами, которые и удостоверяли действительность расхода.
В описываемую эпоху, наряду с самыми целесообразными требованиями, всюду было заметно стремление к более или менее гуманному отношению к нижним чинам, а между тем на деле все это оставалось мёртвой буквой. Вместо исполнения правил требований, являлось стремление к внешнему блеску и помпе, а вместо гуманных отношений царил произвол – «рукоприкладство» - «дантизм», как тогда выражались.
Жизнь солдата в то время была настолько тяжела, что при отдаче парня в рекруты, над ним причитали и плакали, как над покойником. Достаточно вспомнить, что людей порочных отдавали в солдаты в наказание. Даже раны и увечья не могли избавить нижних чинов от службы. Неспособных переводили в инвалидные команды. Дисциплина была более, чем суровая, а между тем, большую часть года солдаты ничем почти не были заняты.
Зимой изредка производили учения пеше-по-конному, раз или два в неделю проездки на попонках шажком, а остальное время посвящали манежу. Принимая во внимание широкое расквартирование, надо предположить, что в зимнее время и ездой-то занимались неаккуратно. Зато с наступлением лета, со сбором эскадронов в кампаменты полковые, дивизионные и корпусные, для солдата начиналась страда. В лагерях главным занятием являлись смотры и бесконечные к ним приготовления. Последние были настолько мучительны, что многие из нижних чинов предпочитали бежать, то есть рисковали быть прогнанными сквозь строй, чем подвергаться ежедневным нестерпимым побоям.
Смотры войск во 2-й армии были подчинены новым точным правилам, соблюдавшимся весьма строго. После смотра были составляемы подробные замечания по каждой части, и, как недостатки, так и достоинства были тогда же объявляемы в приказах. Для однообразия обучения, за недостатком уставов, были составлены особые правила и наставления.
В полках заведены были школы взаимного обучения (ланкастерские) грамоте.
Сущность этой системы заключалась в следующем: обучающиеся каждой школы проходили последовательно восемь классов; первый писал на песке, насыпанном на столах особого устройства, только буквы; второй писал и читал двухбуквенные слоги; третий – трёхбуквенные; четвёртый – четырёхбуквенные; пятый – целые односложные слова; шестой – двусложные; седьмой – трёхсложные и восьмой – многосложные. Учитель давал только общее направление и наблюдал за деятельностью своих помощников., так называемых, показателей, в которые выбирались лучшие ученики восьмого класса. В каждой школе было 20 показателей: из них: два главных – для порядка и письма; один главный – для чтения и один для арифметики; остальные 16 назывались классными и назначались по 2 на каждый класс. Главные показатели надзирали за классными, у каждого из которых находилась в ведении большая или меньшая группа учеников. В классах царила строжайшая дисциплина, и все движения, казалось бы даже не поддающиеся регламентации, производились не иначе, как по команде. Так, по команде главного показателя: «Стирайте с досок», по первому слову ученики должны положить левую руку на стол, а правой взять вытиралку. По словам «с досок» - стирали с досок написанное. Это движение поверялось потом по команде: «Кажите доски»: по первому слову левой рукой брали за правый верхний край доски, а правой за левый; по второму одновременно переворачивали доски и показывали вытертую их сторону показателю.
В летнее время войска собирались для совместных показательных занятий и манёвров.
14 сентября 1819 года главнокомандующий 2-й армией, генерал от кавалерии Витгенштейн произвёл в Мишурином-Рогу смотр, о результатах которого объявил в приказе следующее: «Смоленский драгунский полк, не могший ещё успеть после продолжительного похода по части строевого ученья, весьма хорошее уже имеет начало. Лошади добрые и в надлежащем состоянии, амуниция сохранена в исправности, седлание и мундштученье отличное. Должно заняться более манежною ездой, обучением унтер-офицеров и утверждением господ офицеров в их знаниях. Не смотря на то, я изъявляю удовольствие моё господину полковнику графу Ностицу за некоторые уже успехи и надеюсь, что известным усердием его полк скоро доведён будет до желаемого состояния».
Гравер И. С. Клаубер. Витгенштейн Петр Христианович
Полк, под руководством командира, как видно, всесторонне занялся изучением всех требований, предъявленных нашей армии, причём на смотру 26 июня следующего года граф Витгенштейн нашёл, что: «Смоленский полк из посредственных, каким он был на прошлом смотру, оказался первым в дивизии. Лошади хорошо выезжены, осёдланы и мундштучены, как должно. Люди посажены отлично и управляют лошадьми правильно. Все построения и движения производились с чрезвычайной точностью. Господа офицеры служат истинным примером для нижних чинов. Вообще успехи, полком сделанные, столь велики, что долгом почитаю объявить командиру онаго, полковнику графу Ностицу, совершенную мою благодарность за примерное его усердие к службе».
Смотры в 1821 и 1822 годах произведённые главнокомандующим и начальником главного штаба, генералом Киселёвым, ещё раз подтвердили, что полк во всех отношениях находился в отличном состоянии и ставился в пример другим полкам.
В 1821 году политические обстоятельства едва не вовлекли Россию опять в войну. Вл время конгресса в Лайбахе начались волнения в Италии, и вспыхнуло восстание в Пьемонте.
Желая поддержать Австрию, Император Александр, повелел составить корпус из двух пехотных и одной драгунской (третьей) дивизии с их артиллерией, с соответствующим числом вспомогательных войск и двинуть этот корпус в пределы Австрии.
Весной началась спешная мобилизация. Кавалерийские полки выступили в шестиэскадронном составе, имея по 20-ти рядов во взводе, причём недостающее число людей и лошадей получили из запасного эскадрона. При каждом полку должен был находиться обоз:
6 провиантских фур 24 лошади
6 патронных ящиков 12 лошадей
1 аптечная фура 4 лошади
1 ящик для казны и канцелярии 2 лошади
1 повозка под инструменты и лазаретные вещи 3 лошади
Всего 15 повозок с 45 лошадьми

Высочайшее повеление о выступлении в поход было дано в Лейбахе 3 марта 1821 года, а 21 смоленцы выступили из Мишурина-Рога к Виннице, оставив в штабе запасной эскадрон, который вместе с остальными запасными частями корпуса должен был поступить под начальство генерала Аракчеева.
Принимая во внимание дальность расстояния и медленность тогдашнего сообщения, нужно признать такую мобилизацию кавалерии более или менее успешной.
Соединившись 16 апреля в Виннице с Курляндскими драгунами, смоленцы двинулись было на Чертков к австрийской границе, как было получено Высочайшее повеление остановить движение войск, а затем вскоре полк возвратили на старые квартиры в с. Мишурин-Рог, откуда он перешёл на новые квартиры в Киевскую губернию и расположился в Черкасском уезде.
В 1823 году смоленцы отбывали полковой камнамент при своём штабе в продолжение 4-х недель, начиная с 3 июня, и затем участвовали в дивизионном сборе впродолжение 10 дней, причём войска располагались на тесных квартирах. В это время было получено известие о предстоящем смотре государя.
Приготовляясь к этому смотру, полки 3 драгунской дивизии получили весь материал (порох, бумагу и фитиль) для холостых патронов из киевского гарнизона и местных парков.
На один эскадрон, считая во взводе 12 рядов, такого материала полагалось: на каждый мушкет и пистолет по 10-ти патронов: в первые шло по 1,5 золотника пороха, а во вторые по 1 золотнику; всего же на 96 человек отпускалось 10 фунтов винтовочного и 15 фунтов мушкетного пороха; бумаги же для патронов, считая каждые 16 патронов по листу – пять дестей.
В начале сентября месяца дивизии были сведены в корпусный сбор.
7-й корпус, состоящий из дивизий: пехотных 18,19 и 20 и 3-й драгунской расположился лагерем на берегу Буга; большая дорога, идущая от Брацлава в Умань, пересекала его на 2 части; с. Крапивна помещика Лончинского находилось в середине лагеря.
За 10 дней до приезда Государя главнокомандующий осматривал войска.
В ночь с 30-го сентября на 1 октября, в половине первого часа пополуночи, ракета, пущенная на переправе через р. Буг, возвестила о приближении Государя. 1 октября, с рассветом, загремела полковая музыка, под которую войска и в том числе Смоленский драгунский полк двинулись из своих лагерей к смотровому месту.
В 8 часов утра Государь изволил отслушать обедню в деревенской церкви, а в 9 отправился из Крапивны верхом к 7-му корпусу.
Войска имели бодрый и воинственный вид. Пехота занимала три линии. Смоленские драгуны были построены в дивизионных полуэскадронных колоннах, щеголяли однообразием и опрятностью одежды, конским снаряжением и амуницией. С приближением Государя и по отдании чести, раздалось громовое «ура».
После объезда войска были пропущены церемониальным маршем, при чём полк проходил в колоннах.
Во время этого прохождения полка Его Величество, подозвав, изволил милостиво разговаривать с командиром полка, графом Ностицем, выразив ему своё высокое благоволение за блестящее состояние полка.
Около четырёх часов продолжался этот смотр, по окончании которого Государь изволил оказать честь, посетив палатку, приготовленную корпусом для обеденного стола впереди лагеря, в которой был накрыт стол на 100 человек.
Из палатки представлялся чудный вид на р. Буг. По окончании обеда новое зрелище ожидало Государя. 120 орудий и по 48 стрелков от каждого батальона пехоты, выстроенных в одну линию, по данному знаку ракетой открыли огонь по заранее расставленным мишеням.
По сигналу второй ракеты мгновенно весь гром утих, и раздробленные мишени представились взору Государя, который объехал для осмотра их. Около пяти часов Александр уехал в Тульчин, место расположения главной квартиры 2-й армии, куда сосредоточивалась вся вторая армия, и куда отправился, в составе 7-го корпуса, Смоленский драгунский полк.
Маневры в Тульчине. Неизв. худ.,1820-е гг
3-го октября Государь изволил осмотреть запасные эскадроны драгунских полков.
На Суворовском поле, где 25 лет назад Суворов производил свои манёвры, учения и взятие крепости Пражки, в числе других выстроился и учебный эскадрон Смоленского полка, которому Государь произвёл учение и манежную езду, которыми остался очень доволен.
4 и 5 октября происходили манёвры целой армии на пространстве 18 вёрст от Тульчина до реки Буг и обратно до с. Клебани.
4 числа с рассветом, оба корпуса вышли на предназначенные им позиции и ожидали прибытия Государя, чтобы начать действия. В 8 часов Его Величество выехал из Тульчина к 6-му корпусу. Сигналы данные ракетами, известили войска о приготовлении к действиям.
Пехота 6-го корпуса сделала нападение на 7-й корпус.
Около с. Клебани 16 и 20 дивизии, бывшие в составе 6-го корпуса, приготовились нанести решительный удар на левое крыло противника. Смоленский драгунский полк, спешенный для обороны плотин на р. Древлянке, уступив чрезмерному превосходству 6-го корпуса, многократно старался быстрыми ударами удержать головные пехотные колонны. Минуты эти увлекли воображение в область настоящего сражения: с одной стороны под 36-ю батарейными орудиями, гремевшими неумолкаемо, 16 и 20 дивизии постепенно переходили плотину и, влезая на крутой берег, быстро строились для отражения натисков, с другой – вся 3-я драгунская дивизия, построенная для нападения, спешила удержать наступление колонн 6-го корпуса и тем давала время всей пехоте отступить за овраги, чтобы при с. Михайловке, выбрав удобную позицию, войска 7 корпуса перешли в наступление и атаковали противника.
Манёвр окончился в 2 часа, и войска стали биваками около с. Михайловка, где был устроен обед.
На другой день около 9 часов утра, по сигналу ракеты возобновились действия; 6-й корпус начал отступать, три пехотных и 3-я драгунская дивизия грозно наступали. Около с. Белоусовки произошло столкновение сторон, которым окончился манёвр около 2 часов пополудни. Государь отправился в с. Клебань, куда прибыла вся армия. В 4 часа дня на громадном поле войска 2-й армии расположились покоем, здесь был устроен амвон, и духовенство всей армии при хоре певчих, собранных со всех полков, совершило молебствование при 70-ти тысячах воинов.
По окончании молебна приготовлен был грандиозный обед. Государь пригласил генералов и штаб-офицеров в особо устроенный павильон, а офицеры и нижние чины заняли особо устроенные палатки и столы в сомкнутых колоннах на 3 фаса. Из павильона Государь видел всю армию, угощаемую на его глазах. За обедом, когда главнокомандующий граф Витгенштейн поднял чашу за здравие Его Величества. раздалось «ура», возглашённое семидесятью тысячами воинов, и последовал салют из 196 орудий.
За эти смотры и маневры смоленские драгуны неоднократно удостаивались царского «спасибо», причём в высочайшем приказе командиру полка, полковнику графу Ностицу объявлено было Высочайшее благоволение и в том же приказе от 12 декабря 1823 года граф Ностиц был произведён в генерал-майоры, с зачислением по кавалерии и назначением к главнокомандующему 1-й армией.
Нижним чинам за смотр пожаловано по три рубля на человека, а также деньги на 3 чарки водки и 3 фунта мяса.
На октябрьском смотру 1823 года смоленцы последний раз представлялись Императору, и через два года Смоленский драгунский полк уже оплакивал своего Государя.
В последующие годы полк выходил в лагерные сборы в м. Смела, где участвовал также и в маневрах. Сами маневры производились по заранее составленному плану.
Характерно в этом отношении описание маневра при местечке Смела в 1825 году. Маневр был произведён в присутствии главнокомандующего 3-ей драгунской дивизией с её конной артиллерией.
На плане заранее были обозначены все передвижения, а к плану приложено объяснение. В нём нет никакой задачи, а сказано так: 1 порядок: полки в резервной колонне, там-то ждут главнокомандующего; 1-е движение: 2 бригада наступает в разомкнутом виде боевого порядка, прикрываясь фланкерами; 2-е движение: полк развёртывает боевой порядок и производит атаку и так далее….
Одним словом, маневр на одну сторону обратился в заранее намеченное учение дивизии.
Не лучше обстояло дело и с двухсторонними маневрами. Так в 1826 году 3-я драгунская дивизия участвовала вместе с 19 пехотной в трёхдневном маневре в окресностях города Гайсина. И тут также заранее были предначертаны движения обеих сторон, и эти движения совершались вполне так, как предполагалось.
После войны 1812-1815 годов полки были оставлены в том же числе рядов во взводах.
О временном уменьшении числа строевых лошадей в кавалерийских полках в высочайшем указе 16 декабря 1815 года написано: «По окончании войны, желая преподать способы кавалерийским полкам к лучшему себя устройству и содержанию хороших лошадей…..1) с получения повеления уменьшить в каждом полку столько строевых лошадей, чтобы к 15 апреля 1816 года было оных на лицо на полное лишь число по штату унтер-офицеров, музыкантов и по 16 рядов во взводах; 2) апреля с 15 по 15 октября быть полкам в полном комплекте лошадей по штату, а с 15 октября опять сделать означенное уменьшение до 15 апреля 1817 года; 3) положенное же на полный комплект фуражное довольствие от казны полкам производить круглый год, кроме установленного времени для травяного и подножного корма; 4) с 15 апреля 1817 года во всех кавалерийских полках иметь непременно полный уже комплект по штату лошадей.
Однако после 1817 года состав уже был не прежний, а 18-ти рядный.
Тогда же была возложена на командиров полков обязанность наблюдать за тем, чтобы полки имели лучших и статных лошадей, при чём в драгунских полках предлагалось иметь лошадей тёмной шерсти, трубачам же быть на серых.
Офицеры покупали себе лошадей на черноморских конных заводах, устроенных ещё герцогом Ришелье и его приемником графом Ланжероном, для которых покупались богатые английские производители.
До 1812 года в нашей коннице для ремонтирования употреблялись не хитрые приёмы. К 1-му мая полки, обыкновенно, собирались на 6-ти недельный кампамент, ко времени которого ремонтёрские команды гоном пригоняли из донских, крымских и украинских косяков молодых лошадей для пополнения лёгкой кавалерии. Лошади, конечно, были необъезженные, почти совершенно дикие и потому с весною наступало для эскадронных командиров самое горячее дело: надлежало как можно скорее ставить этих дикарей во фронт.
Тут начиналось соревнование, так как тот командир, который поставит молодых лошадей раньше других, считался молодцом и между товарищами, и у начальства.
Обычные приёмы выездки состояли в том, что на дикую лошадь накладывали, с чрезвычайными усилиями, мешки, в виде сакв с песком, от пяти до шести пудов весом и гоняли на корде до изнеможения. Всё это проделывалось с целью поскорее усмирить дикарку. Дня через два её засёдлывали, переваливали через седло те же мешки и повторяли гоньбу на корде. После этого следовала окончательная выездка, которая заключалась в том, что засёдланную лошадь выводили на выгон, где смелый м самый сильный всадник, вооружённый плетью, мгновенно вспрыгивал в седло и, подняв лошади голову и не давая опомниться, начинал хлестать её плетью и пускал во весь опор огромным, версты на три, вольтом. Эта скачка продолжалась до полного изнурения лошади. Тогда всадник уменьшал вольт по направлению к конюшне, не переставая, однако, действовать плетью. Лошадь, потеряв последние силы и бодрость, переходила в рысь и шаг, а всадник слезал с неё не ранее, как дотащившись до конюшни. Точно та же проделка повторялась иногда и на другой день, уже при меньшем сопротивлении лошади, и на этом кончался курс выездки: лошадь считалась достаточно приезженой и становилась во фронт.
Иногда подобная приездка кончалась тем, что животное сразу разбивалось на ноги, или надрывалось и получало запал, так что в полках того времени большинство коней шло в брак, именно благодаря этим недостаткам и болезням. Кроме того многие лошади носили, а некоторые опрокидывались. Правильного управления конём также не существовало. Солдат, просто-напросто, получал себе приезженную лошадь и приучал её к поводу и шенкелям, по своему усмотрению, как ему самому казалось скорее и удобнее. Подобный способ приездки нельзя иначе назвать, как жестоко-варварским, а допущение неумелого человека к управлению поводом по собственной сноровке, иногда чересчур тяжело отзывалось на дёснах и губах строевого коня; но уже то животное, прошедшее и выдержавшее всё мытарство подобной выездки, могло назваться надёжным слугою всадника. Так как лошадей не баловали излишней холей и негой и кормили в волю, то они сохраняли свою силу и выносливость, годились для продолжительных, быстрых атак и длинных, усиленных переходов. Известен факт, что легкоконные полки, гоняясь в Польше за конфедератами, пробегали в день огромные расстояния. Стовёрстный переход не почитался исключительной диковинкой, в особенности, если лошадям давался один хороший привал с достаточной дачей.
Однако варварский способ выездки вовсе не был главной причиной, заставившей молодых кавалеристов того времени повернуть на новую дорогу. Главной причиной в этом случае послужила немецкая кавалерия. В эпоху войн с Наполеоном мы любовались стройным, манежно-блистательным видом прусской и австрийской кавалерии. Сближение с союзниками подало нам мысль подражать немецкой школе и воодушевило молодых командиров стремлением к манежной езде.
На беду нашу вздумалось кому-то перевести на русский язык «Школу высшей манежной езды» Ла Гериньера, которая в сущности будучи очень плохой школой для строевого кавалериста, вовсе не говорит даже об уздечках и первоначальных приёмах правильной выездки. а трактует специально о высшей цирковой езде, с приложением чертежей редона, шафе, баллотад, кабриолей и прочего. Молодые командиры, не имея сами должной практической подготовки, не обладая даже теоретическими знаниями в начальной школе выездки, накинулись на книгу Ла Гериньера, вообразив себе, что в ней-то и кроется вся суть кавалерийской премудрости.

Началась деятельная постройка манежей, и, вместе с тем, ежедневная пытка лошадей. Люди не умели ещё держать правильной посадки, не имели ни малейшего понятия о правильном поводе и шенкелях, а их сажали на приезженных известным способом лошадей, и под такими седоками, этих несчастных, насилуемых животных заставляли проделывать бесконечные боковые ходы, доходили до редона, бились над шафе и прочими цирковыми штуками. Старые кавалеристы, почти 50 лет спустя, не могли без горечи вспоминать о том, что проделывали в манежах наши ретивые, но несведущие учителя, которые добивались по Ла Гериньеру цирковых фокусов, не зная, что в прежней высокой, уже покинутой манежной езде требовались от лошади не все приёмы, а только свойственные ей по складу, силам и способностям, не понимая даже того, что плечо в манеже, все боковые ходы и собранная рысь введены в курс езды не собственно для приёмов, в которых нет никакой потребности, но чтобы развязать и укрепить члены лошади, привести её в равновесие, сделать тем сильнее и долговечнее и довести лошадь до того, чтобы не имела другой воли, кроме воли всадника.
Почти одновременно с книгой, появился у нас и живой учитель, на которого молодые кавалеристы возложили все свои упования. Это был некто Бальбони, вольтижёр из труппы знаменитого в своё время Киарини, который был его учителем. Арзамасский конно-егерский полк за большие деньги нанял его на должность полкового берейтора; командиры других полков спешили обращаться к Бальбони за указаниями его приёмов и системы; в 1818 и 1819 годах ему даже специально поручили сборную команду кавалеристов для образования из них берейторов, и что же? Кончилось тем, что Бальбони из этих людей выработал прекрасных вольтижёров для любого цирка, но не приготовил ни одного кавалерийского ездока; равно и лошади выезженные по его системе, оказались годными только для цирка, но никах не для войны и не для походных движений. Впрочем, это нравилось, этого желали, к этому стремились, почитая бальбониевскую лошадь идеалом военного коня, и потому усердно продолжали портить тот превосходный материал, который доставляли полкам украинские и донские степи.
В результате этой превосходной пародии на манежную езду была песпощадная порча лошади и то, что большая часть нашей кавалерии ездила на красивых, но разбитых клячах. Надо заметить, что все старые полковые и эскадронные командиры проклинали эту «манежную моду» и были яростными противниками подобных нововведений; зато молодое поколение командиров стремилось заводить в полках манежи и все фокусы лагериньеровской и бальбониевской выездки.
Генерал инспектор всей кавалерии. Цесаревич Константин Павлович строго относящийся к своим обязанностям и неуклонно, сурово требовавший того же от других, неусыпно следил за вверенными ему войсками и употреблял все силы для их совершенствования.
Цесаревич Константин Павлович
Кроме образования в Стрельне в 1802 году учебного кавалерийского эскадрона, откуда ежегодно выпускалось до 100 унтер-офицеров, Цесаревич издавал много приказов, долженствовавших служить руководством для обучения конницы. Из этих приказов особо заслуживают внимания № 17 от 29 октября 1808 года и № 14 от 24 октября 1809 года. В первом из них указывается не только правила посадки и езды, но и вообще порядок, который должен соблюдаться в полках, отношение чинов между собой, требования, которые должны быть предъявляемы к солдату, а также и способы обучения. При втором приказе были приложены 22 рисунка седловки и посадки.
В период наполеоновских войн наша кавалерия имела весьма обширную боевую практику, благодаря которой выработала в себе истинно воинский дух и образ действий, вполне соответствовавший тогдашним условиям ведения войны и боя. Наша оегулярная конница не только не уступала наполеоновской кавалерии, но даже превосходила её по своему устройству, в особенности по составу лошадей и обучению всадников.
Вместо убывшего генерал-майора графа Ностица командиром был назначен Казанского драгунского полка полковник Михаил Петрович Шехавцов.
В 1823 году в армейских кавалерийских полках введён одношерстный состав лошадей: в первых полках дивизии рыжей масти, во вторых – вороной, в третьих –серой и в четвёртых – гнедой. Смоленский драгунский полк (обменявшись с полками дивизии) получил серых лошадей. 6 октября 1827 года Смоленский драгунский полк, вместе с прочими полками 3-й драгунской дивизии, переименован в уланский, причём вся дивизия получила название 4-й уланской дивизии.

1827 окт. 6 - Переименованным из драгунских полков и составившим 4-ю уланскую дивизию С-Петербургскому, Харьковскому, Смоленскому и Курляндскому полкам присвоены следующие мундирные цвета:
С.-Петербургскому - воротник, обшлага, лацканы, выпушка, полоски кушака, шапка, обкладка вальтрапа и нижняя половина флюгера - оранжевые.
Харьковскому - воротник, обшлага, лацканы, выпушка, полоски кушака, шапка и обкладка вальтрапа белые; нижняя половина флюгера синяя.
Смоленскому - воротник, обшлага, лацканы, выпушка, полоски кушака, шапка, обкладка вальтрапа и нижняя половина флюгера - желтые.
Курляндскому - воротник, обшлага, лацканы, выпушка, полоски кушака, шапка, обкладка вальтрапа и нижняя половина флюгера - светлосиние.
Во всех четырех полках - куртки, клапаны на воротнике, вальтрапы и кушаки темносиние; пуговицы и эполеты и верхняя половина флюгера - белые.
Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]
Из книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."

 

Не прошло и 10 лет по возвращении из Франции, как Смоленский полк снова начал готовиться к выступлению в заграничный поход. Был конец августа 1827 года, когда полки 6-го корпуса, расположенного в Украине, в том числе м Смоленский уланский полк, получили приказание готовиться к походу.
турецкий султан Махмуд Второй
Полк должен был идти в поход в составе 6-ти эскадронов, а 7-й запасный должен был остаться в Киевской губернии в г. Черкассы. При выступлении в 6-ти действующих эскадронах числилось: 4 штаб-офицера, 30 обер-офицеров, 102 унтер-офицера, 19 музыкантов, 680 рядовых, 79 нестроевых; лошадей строевых 720, подъёмных 76.
Полк получил приказание следовать в Бессарабскую область к г. Болграду, и прибыл туда 25 сентября. 6 октября полк был передвинут на другую стоянку в Подольскую губернию в г. Ямполь, но вместо назначенного 29 октября, прибыл туда только 2-го ноября, так как в дороге был задержан по распоряжению начальства, приняв участие в 4-х дневном маневре с 17 пехотной дивизией у г. Дубоссары. Около Ямполя на долю Смоленского уланского полка выпало несение кордонной службы на границах, по случаю появления в Турции чумы.
Тяжёлая служба пришлась на долю кавалерии и пехоты, так как по границе день и ночь ходили разъезды и патрули. Напряжённая аванпостная служба, риск заболеть ужасной заразой и умереть не на поле боя, а в чумном отделении госпиталя, и в физическом, и в моральном отношении подавляющим образом действовала на войска.
В Ямполе полк был переобмундирован по уланскому образцу: куртка уланская, клапаны на воротнике, вальтрап и кушак тёмно-синие; воротник, обшлага, лацкан, выпушки, полоски кушака, шапка, обкладка вальтрапа и нижняя половина флюгера – жёлтые; верхняя половина флюгера и эполеты белые. Уланам даны были пики, сабли и пистолеты. Пики и сабли полк получил из Хотинского арсенала. Красивая и эффектная форма пришлась по сердцу смоленцам.
Ещё до объявления войны, командиром 6-го корпуса, к которому была причислена 4 уланская дивизия, был генерал-лейтенант Рот, начальником 4-й уланской дивизии – генерал-лейтенант граф Крейц, а командиром 2-й бригады, в состав которой входил Смоленский уланский полк – генерал-майор барон Гейсмар.
генерал-лейтенант Логгин Осипович Рот
Войска 6 и 7 корпусов были выдвинуты к берегам Прута. Смоленцы должны были выступить в четырёхэскадронном составе, имея по 20 рядов во взводе. Кадры 5 и 6 эскадронов были отправлены в Херсонскую губернию в Ольвиопольский уезд. После выранжировки выслуженных лошадей, 5,6 и 7 эскадроны поступили в состав резерва действующей армии под начальство командира запасного резервного кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта графа Витта. Командовали: 5 эскадроном – ротмистр Ваулин, 6 – ротмистр Рафалович и 7 запасным эскадроном майор Гампер.
Посмотреть вложение Ива__769_н_О__769_сипович_де_Витт.bmp генерал-лейтенант граф Иван Осипович де Витт
Эскадронное расписание Смоленского уланского полка:
1 эскадрон командира полка
Полковник Шехавцев, ротмистр Печинский, штабс-ротмистр Гейгелин, поручики: Амосов, Золотницкий, Бржицкий, корнеты: Бельченков, Толкачёв, Болин и Понятовский, полковой казначей поручик фон Дистерло
2 эскадрон
Майор Лофан, штабс-ротмистры Полторацкий, Носакин, поручики: Данилов, фон Энгельгард, корнеты: Рожицкий 2, Гадон и Кешко
3 эскадрон
Подполковник Домброва, ротмистр Чигринцев, штабс-ротмистр Выговский, поручики: Сипайло, Белогрудов, корнеты: Слоновский1 и Слоновский 2
4 эскадрон
Ротмистр Сабуров, штабс-ротмистр Масон, поручики: Потоцкий, Лазаре, Станишев, Потёмкин, корнеты: Рожицкий 1 и Филиберт.
14 апреля 1828 года был объявлен манифест о войне с Турцией. Главнокомандующим действующей в Европейской Турции армией был назначен генерал-фельдмаршал граф Витгенштейн.
Предстоящий театр войны Смоленскому полку был хорошо знаком. Ещё недавно, с 1806 по 1812 годы полк действовал в Молдавии, Валахии и Болгарии. Невольно вспоминались дела, Гед полк участвовал и отличился. Большинство старших офицеров были живые представители славной эпохи 12,13 и 14 годов и были воспитаны на школе этих войн. В рядах нижних чинов то там, то здесь на груди старослужащих улан виднелись медали и георгиевские кресты.
Предстояло обновить на войне новое оружие - пику и спрыснуть кровью новую уланскую форму. Молодёжь восхищалась при мысли о предстоящих ей опасностях и грядущей славе. Дух войск был превосходен.
25 апреля, после молебна с коленопреклонением и по прочтении Высочайшего приказа главнокомандующий граф Витгенштейн, в сопровождении начальника главного штаба графа Дибича, объезжал войска.
После полудня полк, в составе остальных войск перешёл через реку Прут.
После переправы полк выступил в составе авангарда генерал-майора барона Гейсмара и следовал форсированным маршем через с. Фультенешты и г. Бузео к Бухаресту.
генерал-майор барон Фёдор Клементьевич Гейсмар
30 апреля авангард уже был близ Бухареста, то есть в три дня прошёл 230 вёрст. Узнав о приближении наших войск, владетельный князь Гика бежал за границу, а жители приняли русских с живейшим восторгом. Духовенство встречало наших с образами и хоругвями, как избавителей Валашской столицы от турок.
Жители, не зная, как благодарить войска, поднесли барону Гейсмару саблю, украшенную алмазами с надписью «Благодарные жители Валахии своему спасителю».
К 1 мая войска наши заняли княжество, предупредив этим турок, что давало возможности непосредственно за действующим войсками заготовить продовольственные склады.
Вскоре, к живой радости армии, прибыл Государь. Здесь впервые полк увидел своего молодого царя, явившегося к войскам ободрить их и разделить с ними труды и опасности. Со времён Петра Первого Император Николай был первым из русских монархов внутри владений Оттоманской Порты.
9 мая полк был уже у крепости Журжа на аванпостах. 12 мая из крепости вышел целый полк турецкой конницы с целью покормить лошадей на пастбищах. Против них были двинуты два эскадрона Смоленского уланского полка с двумя конными орудиями, заставившие турок скрыться обратно в крепость. За это дело штабс-ротмистр Выговский награждён орденом св. Анны 3-й степени с бантом.
крепость Журжа современный вид
знак ордена св. Анны 3-й степени
16 мая полк был отряжен в ночную экспедицию к д. Сомми, которую и сжёг.
Готовились к переправе через Дунай.
21 мая турки на 13 канонерских лодках переправились через Дунай из крепости Рущук в Слободзею. В подкрепление им выступило из Журжи значительное число пехоты и конницы. Тогда к крепости был направлен Смоленский уланский полк.
Первый дивизион полка с 2-мя орудиями Донской артиллерии и 3-мя казачьими полками был выслан против толпы турок, собравшейся у с. Селимы. Дружной атакой, не взирая на сильный огонь из крепости Журжи, эта толпа была рассеяна. Турки бросились в слободзейские дома и огороды, но, несмотря на упорное сопротивление, были оттуда выбиты. Около ста турок были убиты, ещё больше ранено, многие при отступлении утонули в Дунае. Только малая часть, бросив оружие, спаслась бегством под защитой канонерских лодок. Во время этого сражения второму дивизиону полка пришлось стоять в резерве под огнём, севернее Журжи.
Урон с нашей стороны: убитых 4, ранено 3 офицера и 14 нижних чинов.
За дело при Слободзее и быстрое занятие Бухареста начальник авангарда 6-го корпуса барон Гейсмар был награждён алмазными знаками ордена св. Анны 1-й степени.
знак ордена св. Анны 1 степени с алмазами
Вслед за этим делом добровольно покорилась часть Запорожской сечи, издревле перешедшая в турецкое владение. Кошевой атаман Гладкий и более тысячи казаков с их семействами перешли обратно в русское подданство. Через некоторое время примеру Гладкого последовала и часть некрасовцев.
27 мая после удачной переправы через Дунай, у Браилова, в присутствии Государя Императора, отряд Рота получил приказание обложить крепость Силистрию, наблюдать за ней, ежели же представится возможность, пресечь её сообщение с другими крепостями, что и было исполнено.
Посмотреть вложение 28533 Осип Гладкий перевозит Императора Николая через Дунай
развалины Силистрии, наше время
После чего Смоленский и Курляндский уланские полки с батальоном пехоты и 6-ю орудиями временно были оставлены в Калараше, где пробыли до начала июля. Во время этой стоянки от полка часто высылались команды для рекогносцировки. 7-го июня с этой целью был послан поручик Станищев, направлявшийся с командой охотников на высоты, находящиеся на правом фланге неприятельского расположения. Только что они поднялись на гору, как неожиданно были окружены неприятельскими всадниками. Желая прорваться, поручик сомкнул свой взвод и бросился с ним сквозь толпу турок, при этом под поручиком Станищевым была ранена лошадь. Взяв у ближайшего улана другую, он со своим взводом помчался в атаку на турок, которые, не ожидая этого, бросились в рассыпную. За эту лихую атаку поручик Станищев был награждён орденом св. Анны 3-й степени с бантом.
6-го июля полк переправился через Дунай и обходом перешёл к Силистрии, куда явился 9 июля. В тот же день он принял участие в упорном деле с вышедшим из крепости войсками. Слабость отряда Рота позволяла обложить Силистрию только со стороны Гирсова и Шумлы. По обложении крепости, неприятель, видя слабость отряда, несколько раз предпринимал энергичные вылазки.
Здесь полк провёл около месяца, беспрестанно посылая разъезды в Гирсово, Шумлу и Разград. Предприимчивость турок, направленная на наш левый фланг, заставила Рота удлинить влево линию обложения. Смоленский уланский полк, 2 сотни казаков, 6 батальонов и 10 орудий, под командой генерал-лейтенанта Крейца, были передвинуты на левый фланг. После этого турки около двух недель не предпринимали ничего серьёзного.
12 июля 2-й эскадрон Смоленского полка и один эскадрон Харьковского уланского полка при 50 казаках, под начальством флигель-адъютанта графа Толстого, были командированы к Шумле для открытия сообщений с армией. Отряд этот, при следовании своём к Шумле и на возвратном пути, имел стычки с турками. При первом столкновении при с. Чекоджи убито до 20 турок, а при последнем, близ с. Афлотарь турки подкараулили наших улан и, засев в садах, открыли огонь, после чего скрылись. Со стороны русских в обоих случаях убить 2 и ранено до 7 человек. 21 июля этот отряд возвратился, и 2-й эскадрон присоединился к полку.
Непривычные климатические условия (40-45 градусов жары), дурная вода и тягости службы развили в войсках сильную болезненность, а в кавалерийских полках, по невозможности фуражировать на дальние расстояния, лошади в громадном количестве падали от бескормицы, так что две трети кавалеристом остались без лошадей.
С каждым днём турки становились смелее.
11 августа было замечено, что рогатый скот, под прикрытием пехотного отряда, выгоняемый из крепости Силистрия для пастьбы, несколько отдалился по Туртукайской дороге. Генерал-лейтенант Крейц приказал немедленно назначить 1 дивизион Смоленского уланского полка, 50 казаков, 2 батальон Охотского пехотного полка и 2 конных орудия для нападения на неприятеля. Казаки, подкрепляемые смоленскими уланами, быстро спустились с горы мимо пехоты, засевшей в садах, и прежде чем турецкая конница успела приготовиться к отпору, опрокинули её. Между тем, одна рота Охотского полка устремилась в сады, дабы отрезать засевших в них турок. Другая рота рассыпала цепь ближе к крепости, чтобы встретить огнём выходящее из неё подкрепление.
генерал-лейтенант Киприан Антонович Крейц
Уланский эскадрон обратился на собравшихся в значительную толпу турецких наездников и, рассеяв их удачной атакой, преследовал до крепости. Казаки в это время торопились отогнать скот, отнятый у неприятеля. Часть турецкой флотилии приблизилась к берегу и вместе с крепостными орудиями действовала по нашим войскам. Окружённая турецкая пехота защищалась отчаянно, но роты Охотского батальона, с одной стороны удерживали вышедших из крепости на помощь турок, а с другой – ружейным огнём и штыками почти совершенно истребили отрезанных ими турок, из которых только 11 человек раненых взято в плен. Остальная неприятельская пехота отступила в крепость. Было отбито около 600 голов скота. В этом деле был легко ранен Смоленского уланского полка майор Лофан. За это дело штабс-ротмистр Выговский награждён орденом св. Анны 3-й степени, а портупей-юнкер Стравинский произведён в корнеты.
30 августа пятитысячный турецкий отряд, следовавший из Шумлы с транспортом пороха и патронов, для снабжения ими гарнизона Силистрии, внезапно появился на нашем левом фланге близ д. Татарица, оттеснив нашу цепь на Туртукайскую дорогу и соединился с войсками, высланными из крепости. В это время многочисленная неприятельская конница устремилась на наш левый фланг. Барон Крейц, выдержав первый напор неприятеля, дал время подоспеть войскам, посланным к нему на подкрепление, и сам со своими уланами атаковал турок так стремительно, что, несмотря на превосходящие силы, опрокинул их и отбросил к крепости. При этом неприятель потерпел значительный урон от картечных выстрелов с наших редутов. Однако преследовать турок под выстрелами из крепости и флотилии было невозможно.
Наши потери: 37 нижних чинов убито (в Смоленском уланском – вахмистр Охромев, унтер-офицер Чередниченко, рядовые Кузнецов и Гусев), раненых – штаб-офицер 1, обер-офицеров – 7, нижних чинов 90. Неприятель оставил на месте более 200 человек убитыми 8 человек пленными. Захвачено значительное число турецких лошадей. За это дело поручик Энгельгард награждён орденом св. Анны 4-й степени.
3-го сентября неприятель снова произвёл на наш левый фланг сильную вылазку. Смоленским уланам было приказано атаковать турок. Ротмистр Полторацкий и полковник граф Сухтелен смело вынеслись вперёд и двинулись во главе своих дивизионов против многочисленного неприятеля. При этом штабс-ротмистр Масон со своим полуэскадроном 4-го эскадрона налетел туркам во фланг, при чём получил сабельную рану, но строя не покинул. Штабс-ротмистр Гейгелин с 1 эскадроном бросился вперёд, увлекая своим примером людей. Вражья пуля на вылет ранила его в грудь. Неприятель не ожидал такой лихой атаки и был вынужден с большим уроном ретироваться в крепость. Наши потери: убито 1 штаб-офицер, 1 обер-офицер и 44 нижних чина; ранено 4 обер-офицераи 51 нижний чин.
За дело 3-го сентября ротмистр Полторацкий получил золотую саблю с надписью «За храбрость», полковник граф Сухтелен произведён в генерал-майоры, штаб-ротмистр Масон награждён орденом св. Анны 3-й степени с бантом, а Гейгелин – орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. Штабс-ротмистр Гейгелин 17 декабря 1828 года скончался от полученной раны.
Посмотреть вложение 28537 знак ордена св. Владимира 4-й степени с бантом
Отбитием этой вылазки заканчиваются действия 6-го корпуса под Силистрией. Их можно назвать успешными, так как малым числом войск, в продолжение более двух месяцев борьбы с сильной крепостью, части корпуса наносили большой урон неприятелю, многократно выходящему из крепости. Значительная потеря в людях блокирующего корпуса происходила от болезней и недостатка в продовольствии.
12 сентября корпус Рота был сменён 2, ему было приказано следовать на усиление войск, наблюдавших за крепостью Шумла.
20 сентября авангард корпуса под начальством генерал-майора Набеля, состоявший из Смоленского и Курляндского уланских полков, подходил к Шумле. Не доходя двух вёрст до нашей позиции под крепостью, отряд Набеля при выходе из теснин, был атакован превосходящими силами неприятеля. Но дивизионы улан, спокойно выходя из дефиле, строились и лихо пускались в атаку, после которых каждый раз турки были опрокидываемы. Бригада вывезла из дефиле свой обоз, опрокинула неприятеля и присоединилась к нашим войскам под крепостью Шумла. Это кавалерийское дело, где участвовала неприятельская конница и артиллерия, принадлежит к одному из блистательных дел в истории Смоленского полка.
Турки потеряли до 800 человек и Бим-Пашу. Главнокомандующий Гуссейн-Паша едва спасся от плена.
После этого 6 корпус присоединился к 3 и 7.
На исходе сентября, со взятием крепости Варна цель наблюдения за Шумлой была достигнута. Наступавшее зимнее время не позволяло думать о дальнейших военных действиях. Войскам, наблюдавшим за Шумлой, велено отступить: 6 и 7 корпусам на смену гшвардии к Варне, а 3 к Силистрии. Накануне дня, назначенного к выступлению от Шумлы, в полдень 2 октября, значительные силы неприятеля произвели вылазку на наш левый фланг; в подкрепление его была выслана 4 уланская дивизия и несколько орудий. Дивизия вступила в дело, принудив неприятеля отступить.
После этого дела уланская дивизия отошла, в составе первого эшелона корпуса Рота, в Буданлык, и передовые части её заняли Енибазар по линии наших завоеваний за Дунаем.
Ненастная погода и наступившие заморозки испортили дороги и затрудняли дальнейшее движение к Варне. По приходе туда, войска расположились на зимние квартиры. Смоленский уланский полк был направлен в Молдавию, назад за Дунай, в м. Гаешты для зимовки. За время похода, начиная с августа по декабрь, в полку появились заболевания тифом и лихорадкой, которые приняли эпидемический характер. Всего за это время было зарегистрировано 393 заболевших.
В продолжении минувшей компании наших эскадронов едва хватало на ежедневные экспедиции, которые, вместе с неизбежной полевой службой, в скором времени окончательно истощили полки. Надо заметить, что разведочной и сторожевой службе тогда не обучали, так как преимущественно увлекались видом и стройностью маневрирования. Конница имела видных и рослых лошадей и была способна к сильным сомкнутым атакам, но её лошади требовали обильного корма и хорошего ухода и не были способны выносить продолжительных лишений и трудов походной жизни.
Недостаток воды и неимоверно жаркое лето, преждевременно истребившее траву, изнурили лошадей. С переходом через Дунай в фураже всегда был недостаток;фуражировали за 20-30 вёрст. Конница была в ужасном виде. Несмотря на всё это, 4 уланская дивизия была из наиболее сбережённых.
После трудов минувших походов войскам надо было отдохнуть и приготовиться к будущим успехам. Занялись внутренним устройством. По возможности расположились удобно. Солдаты ежедневно стали получать мясные и винные порции. С открытием сообщения с Одессой, стал чувствоваться достаток во всём, даже в предметах роскоши.
В начале ноября все корпуса действующей армии стояли на кантонир-квартирах. Селения, находившиеся в жалком состоянии, представляли плохое убежище для зимы. Войска занялись их улучшением и, вообще, необходимыми работами. Появились новые дороги, на всех перекрёстках столбы с русскими надписями, почты, ярославские ямщики. В крепостях устроены были госпиталя, запасные магазины. В завоёванный край тянулись из России купеческие обозы.
На случай непредвиденных действий, кавалерии было предписано иметь всегда в наличии зернового фуража в саквах на три дня полными дачами, а обозам – на 4 дня.
Чтобы не оставаться в совершенном бездействии, войскам производились учения, примерные боевые движения и небольшие экспедиции против незначительных партий неприятеля, бродивших иногда около передовых постов в поисках продовольствия.
Для укомплектования лошадьми ремонты были направлены через Фальчи в Бырлад, где находилось их общее депо, а оттуда уже расходились по полкам.
В Смоленском уланском полку в продолжении похода 1828 года убыль по разным случаям равнялась 89 человек. Укомплектование назначено было из отделённых до войны третьих дивизионов в две очереди: первая должна была прибыть к 1 марта 1829 года в места зимнего расположения полков, а вторая очередь к августу должна была явиться к Дунаю. 18 марта в полк прибыл майор Гампер, который привёл для укомплектования 4 –х действующих эскадронов 166 человек. Благодаря этому численный состав эскадронов значительно увеличился. Взамен майора Гампера, в находящийся в России третий дивизион был командирован подполковник Домброва.
На зимней стоянке обыкновенные занятия офицеров – карты, обеды и вино.
Во время этой войны было значительно сокращено количество офицерских повозок. Уменьшением офицерских повозок кавалерийские обозы значительно сокуратились. На дивизион полагалось всего две повозки: одна для штаб-офицеров, другая для обер-офицеров.
Обоз уланского полка состоял из:
Ящика письменных дел и казны 1
Лазаретных карет 2
Аптечного ящика 1
Инструментального ящика 1
Походной кузницы 1
Палаточных ящиков 3
Церковных фур (при старшем в дивизии полку) 2
Артельных повозок 4
Офицерских повозок 4
Кроме того, на полк полагалось две пароконные бочки со спиртом и уксусом. Последняя мера предпринималась для противодействия возможности заболевания цингой, в целях чего полагалось иметь и запас чёрного перца.
Вообще в кампанию 1828-1829 годов обращалось большое внимание на продовольствие и на сохранение здоровья нижних чинов.
Полковые обозы везли провиант на 10 дней и фураж на 3 дня. При расположении на месте войска получали мясную порцию 3 раза в неделю, а если был избыток скота, так шесть раз, на походе – тоже шесть. Скот приобретался на месте покупкой. Кроме того, полки могли пользоваться тем скотом, который отбивали у неприятеля или находили в селениях, оставленных жителями. Нижним чинам были розданы манерки.
Всем офицерам было выдано пособие, в размере годового оклада и полугодового – по заграничному положению, на покупку лошадей. Во время похода допущены значительные по тому времени отступления от формы. В жаркое время нижним чинам на походе разрешалось расстёгивать воротники и снимать галстуки, офицерам – носить сюртуки с шарфами, а в бою, вместо киверов, фуражки.
Во время стоянки на зимних квартирах 20 января 1829 года командир полка полковник Шехавцев был произведён в генерал-майоры с назначением состоять по кавалерии, а командиром Смоленского уланского полка был назначен из Нежинского конно-егерского полка полковник Густав Густавович Смиттен.
В начале зимы 1829 года граф Витгенштейн, изнурённый трудами прошедшего похода, просил об увольнении его от звания главнокомандующего по совершенно расстроенному здоровью. Главнокомандующим был назначен генерал от инфантерии, генерал-адъютант граф Дибич.
Первой заботой нового молодого энергичного главнокомандующего было устройство строевой и медицинской частей армии и обеспечение войска всяким продовольствием. Главное затруднение в продовольствии лошадей заключалось в позднем появлении подножного корма, ожидавшегося к исходу апреля.
Начало военных действий было назначено с появлением подножного корма, так как подвоз фуража был немыслим. К этому времени было велено изготовиться войскам. Солдат получал три раза в неделю по 1 фунту мяса и столько же раз по чарке водки. Ежедневную дачу составляли только 3 фунта сухарей и немного каши. Появившитеся в 1828 году болезни весной усилились, кроме того появилась, так называемая, валахская чума и моровая язва. Более половины людей не могло стать в строй. С начала ноября по конец апреля из полка выбыло 78 человек нижних чинов, умерших в госпиталях, и вдвое больше находилось ещё на излечении. Деятельность врачебного персонала, за время эпидемии, заслуживает высшей похвалы. Многие из докторов, фельдшеров и служителей поли жертвой своего долга, заразившись чумой при уходе за больными.
Ни врачебная помощь, ни заботы о нижних чинах в отношении жизни и питания не могли уменьшить хода ужасной эпидемии.
Компания 1829 года открылась движением главных сил наших к Силистрии. 29 апреля Смоленский уланский полк перешёл Дунай и направился к этой крепости.
В скорее за этим, в мае, получив известие, что неприятель деятельно занялся образованием из местных жителей военного ополчения, средоточие которого предполагается в г. Разграде, под прикрытием и наблюдением сильного отряда турецких войск главнокомандующий послал туда 14 числа барона Крейца с 4-ой уланской дивизией, 2-мя бригадами пехоты, артиллерией и одни казачьим полком, приказав истребить собирающиеся скопища и ополчения.
Пройдя в 3 дня около 90 вёрст по самой неудобопроходимой местности и почти на каждом шагу встречая вооружённых жителей, подкреплённых регулярной конницей, отряд барона Крейца везде уничтожал эти партии. Множество рогатого скота и более ста повозок с продовольствием, направлявшихся в Шумлу, были отбиты у неприятеля. Полковник граф Тимман, командовавший авангардом отряда Крейца, занял Разград, оставленный турками при приближении отряда. Близ Разграда один из разъездов схватил турецкого курьера с важными бумагами, свидетельствовавшими о намерениях великого визиря идти к Силистрии.
Узнав таким образом направление движения войск визиря, барон Крейц на другой день повернул из Разграда на Туртукай, имея в виду, своими нечаянными действиями истребить неприятеля, если он окажется там, а во вторых, соединиться с нашим главным корпусом, осаждающим Силистрию.

18 мая, на рассвете, отряд выступил из Разграда и 19, подходя к Туртукаю, остановился на ночлег при д. Чиляк-Чиляр. Авангард отряда, состоящий из полков Смоленского уланского, 5-го Черноморского казачьего, батальона Тамбовского пехотного полка и 2-х конных орудий, под командой генерал-майора Шереметьева остановился при с. Болеслав.
Посмотреть вложение сергей_васильевич_шереметьев_1850_е_годы.bmp генерал-майор Сергей Васильевич Шереметьев, 1850-е годы
Посланные в разные стороны разъезды улан и казаков донесли, что 1000 человек неприятельской конницы с двумя орудиями и значительным пешим ополчением расположились лагерем при д. Эскимил, в 12 верстах от авангарда.
Подкрепив авангард 2-мя конными орудиями и Курляндским уланским полком, барон Крейц приказал Шереметьеву на рассвете атаковать неприятеля.
Чуть занималась заря, когда генерал-майор Шереметьев с двумя эскадронами Смоленского уланского, эскадроном курляндцев и сотней казаков выступил с бивака. Тихо двигались уланы к спокойно спящему лягерю турок. Пользуясь складками местности, отряд подошёл незаметно и с места с громовым «ура» кинулся в атаку на беспечного врага.
По команде полковника Смиттена, смоленцы тронулись с места рысью. Неприятель, по поднятии тревоги, наскоро построился в колонны и стретил огнём приближающуюся кавалерию. Несмотря на огонь, майор Гампер, следуя со своим дивизионом впереди, врезался в пехоту. Старшие вахмистры Вдовенко и Молошенко первые врубились во ряды турок, за ними бросились другие. Одновременно с этим, под ротмистром Сабуровым 2-м, командовавшим 3-м эскадроном, была убита лошадь. Тогда он бегом, подняв высоко саблю, повёл эскадрон на растерявшуюся турецкую пехоту. Корнет Гадон, старший вахмистр Карпенко, портупей-юнкера Гзельи Козловский, следуя впереди, увлекли своих людей, которые саблями нанесли большие потери неприятелю.
Корнет Стравинский, командуя 3 взводом 3 эскадрона, попал под самый сильный неприятельский огонь, от которого во взводе было убито и ранено 16 улан; но он, не останавливаясь, с остальными врезался в неприятельские ряды. При этом 4 эскадрон с его командиром штабс-ротмистром Полторацким и поручиками Сипайло и Белогрудовым, заскакав за левый фланг колонны, без выстрела врубились в пехоту.
Шереметьев смял и опрокинул турок: их пехота была истреблена и рассеяна, а конница и артиллерия обращены в бегство.
В этом деле турки потеряли убитыми более 250 и пленными 117 человек; кроме этого победителям достались одно знамя, весь лагерь и всё имущество Гасана-Паши, начальствовавшего над регулярным войском и ополчением.
Потеря с нашей стороны была самая незначительная: 3 убитыми и 29 человек ранеными. За это дело генерал-майор Шереметьев получил орден св. Георгия 4-й степени. Майор Гампер, поручики Сипайло, Амосов и корнет Гадон награждены следующими чинами. Ротмистру Сабурову объявлено Высочайшее благоволение. Штабс-ротмистр Полторацкий и корнет Толмачёв награждены орденами св. Владимира 4-й степени с бантом; поручик Белогрудов и корнет Понятовский – орденами св. Анны 4-й степени с надписью за храбрость.
Вахмистр Коненко, фанен-юнкер Кулябка, портупей-юнкера Козловский и Гзель и юнкера Пельцер и Нарвоин произведены в корнеты. Вахмистры Вдовенко, Молошенко и рядовые Мина, Тимощук, Литвинов и Абрамов награждены знаками отличия военного ордена.
орденсв. Георгия 4-й степени
знак отличия военного ордена
21 мая, после шестидневного и столь успешного поиска, отряд барона Крейца возвратился к осаждённой Силистрии.
Главнокомандующий в рапорте Государю с особенной похвалою донёс о решительных действиях генерал-майора Шереметьева и самого авангарда.
Осада Силистрии шла своим чередом. Ежедневно с 4-х часов утра начинался обстрел крепости, а днём, в сильный жар, все отдыхали. Турки изредка отвечали и, если с их стороны раздавалось несколько выстрелов кряду, то все наши батареи принимались громить их минут 5, так что они замолкали.
24 мая с рассветом главнокомандующий с частью войск, осаждавших крепость, и со 2-й бригадой 4-й уланской дивизии выступил на соединение с 6 корпусом Рота, расположенным в окресностях Эски-Арнаут-Лара, близ Правод, чтобы освободить этот город от угрожающего ему нападения великого визиря.
Последовавшее 4-х дневное движение наших войск было, по случаю жары и отсутствия воды, чрезвычайно затруднительно. По достижении окресностей Эски-Арнаут-Лара, приказано было соблюдать строжайшую тишину, песен не петь, огней не разводить и, вообще, быть на стороже. Всё предвещало приближение решительной битвы. На равнине у селения полки соединённых корпусов, выстроились, и полевым обер-священнником было совершено молебствование с испрошением у Господа успеха христианскому оружию.
После молебна отряд главнокомандующего прибыл на позицию при д. Таушан-Козлуджас и на рассвете 29 числа двинулся и проследовал через Енибазар по направлению к с. Мадерда.
На Енибазарских высотах произошла авангардная стычка, при чём взяо в плен около 100 турок, убито и ранено до 300 человек. В этой стычке Смоленскому уланскому полку не довелось принять участие, так как 2-я бригада 4-й уланской дивизии находилась при главных силах.
30 числа продолжали следовать к д. Мадерде и Кулевче, где под прикрытием сильного уланского авангарда генерала Крейца, войска корпусов заняли позицию на дороге из Шумлы в Проводы.
сражение при Кулевче
По занятии войсками позиции и открытии перестрелки, генерал-лейтенант Редигер с 13-й пехотной дивизией и 2-й бригадой 4-й уланской дивизии был направлен заслоном к Шумле, к Марашу, куда по окончании сражения должны были следовать войска генерала Рота. Гарнизон Шумля, узнав о начавшемся сражении, выслал против заслона часть войск, но, потерпев поражение, более уже ничего не предпринимал.
Посмотреть вложение 28535 граф Фёдор Васильевич Ридигер, генерал от кавалерии
После одержанной победы при Кулече и принятии решения идти за Балканы, войска были направлены к Шумле, с целью угрожать осадой этой крепости, где находился тогда великий визирь с сорокатысячной армией.
В первых числах июня, согласно предначертанию идти за Балканы, к корпусу Рота были присоединены 4 уланская дивизия и две бригады пехоты. 3-го июня, с наступлением сумерек, после обыкновенной заревой пушки, Рот тихо выступил из-под Шумлы, составляя левую колонну армии. 5 пришли в Девно. О движении русских неприятель узнал только 6-го июня.
Между тем корпус Рота на виду многочисленной турецкой армии переходил Балканы, следуя береговой дорогой у моря. За Балканами, от основания турецкой монархии, ещё не была нога русского солдата.
Переходы были тяжелы, жара была невыносимая. Все фуры были наполнены отставшими. Кто посмотрел бы на русских в эти дни, не мог бы подумать, что это самое войско победоносно дойдёт до Константинополя. Несмотря на испорченные потоками дороги, войска продолжали своё движение к р. Камчик, через которую нужно было устроить переправу, так как броды были весьма неудобны, а противоположный берег был занят сильным неприятельским отрядом. Наконец с горы глазам открылось Чёрное море, а глубоко внизу, в долине, первый турецкий сельский двор. Славный переход через Балканы был совершён.
5 июля на поляне, против с. Дервиш-Джевана, неприятель встретил русских большим сопротивлением. Пришлось сделать обход и 6 числа переправиться через Камчик при д. Дюльгер-Юрды. Отсюда 7 июля Рот повёл войска на сильно укреплённый лагерь турок у Дервиш-Джевана.
Смоленский уланский полк, при наступлении, был расположен в центре первой линии и несколько раз атаковал неприятеля во фронт. Дружный натиск русских заставил турок отступить. На месте сражения неприятель оставил до 300 человек убитыми. С нашей стороны потеря была также не малая: всех убитых и раненых было 300.
8 июля колонна Рота достигла с. Асиро. Авангард её занимал д. Полюбану, господствующий пункт Больших Балкан.
Следующие дни спускались вниз через долины, дубовые леса, мимо фруктовых деревьев и высоко вьющихся виноградных лоз. Налево мелькало, по временам, Чёрное море.
10 июля, с последним уступом Балканских гор, у с. Монастыркиой, авангард открыл неприятеля. Турки тотчас же были прогнаны, но далее усмотрены были новые силы их, числом от 6 до 7 тысяч, расположенные на правой стороне р. Нижакиой, под начальством сераскира Абдурахман-Паши.
Генерал Рот приказал атаковать неприятеля.
4 уланская дивизия и 2 казачьих полка награнули на турок так неожиданно, что после первых атак и выстрелов артиллерии турки обратились в бегство и, преследуемые вёрст 10 кавалерией претерпели значительные потери убитыми. Во время преследования лихие уланы были направлены к морскому берегу, где и овладели двумя батареями, защищавшими вход в корабельную верфь.
Неприятель потерял 9 знамён и 800 пленных.
Вслед за этим Смоленский полк с двумя другими полками своей дивизии был послан к крепости Мисемврия, доступ к которой прикрывал укреплённый лагерь. Неприятель встретил улан огнём. Командир полка полковник Смиттен, видя, что неприятель порывается атаковать нас, двинул в атаку весь свой полк. Майор Лофан, командуя дивизионом, ударил на левую неприятельскую колонну, а ротмистры Печинский и Протопопов, командуя эскадронами, врубились во главе их в неприятеля. Турки были смяты и бежали назад. При этом эскадроны захватили два неприятельских знамени. В это время подошла пехота с артиллерией и, после часового боя, турки бежали.
Для преследования были посланы смоленские уланы, которые захватили ещё одно знамя и много пленных. В этом деле все офицеры полка совершили подвиги храбрости и неустрашимости, подавая пример своим подчинённым. Было взято при преследовании 7 знамён и более 400 пленных, в укреплённом лагере – 875 пленных, 3 орудия и 2 знамени. По занятии лагеря, генерал Рот завёл переговоры о безоговорочной сдачи крепости. Назначив сроком ответа следущее утро, он стал расставлять войска на позиции. Позади цепи казаков был поставлен Харьковский уланский полк; против крепости, правее батальона егерей, расположены Курляндские уланы, а Петербургский и Смоленский полки посталены были около моста, при дороге на Монастыркиой. При каждом полку находилось по 2 конных орудия.
Расположив войска и выставив батареи, генерал Рот намеревался наутро начать решительные действия, но на рассвете комендант крепости Осман-Паша принёс ключи Мисемврии и сдал при этом военнопленными двухтысячный гарнизон крепости. В городе было взято 15 орудий, 10 знамён, разные запасы, 22-х пушечный военный корабль и большой запас продовольствия.
За эти два славных дела командир полка полковник Смиттен был произведён в генерал-майоры, с оставлением временно-командующим полком. Майор Лофан, ротмистр Печинский, штабс-ротмистр Выговский, поручик Махнюков, корнеты Толмачёв, Бельченков, Слоновский 1, Рожницкий 1, Слоновский 2 и Понятовский награждены следующими чинами; ротмистр Протопопов и штабс-ротмистр Масон награждены орденами св. Владимира 4 степени; штабс-ротмистр Амосов – орденом св. Анны 3-й степени, поручик Петров – орденом св. Анны 4-й степени; вахмистр Стыценко, юнкера Нирод и барон фон Берг произведены в корнеты. Вахмистры Пелонов, Кофиков, Козаренко, Хлопов, штаб-трубач Лукацкий, унтер-офицеры Степанов и Соловььёв и рядовой Остапенко награждены знаками отличия военного ордена.
На другой день Смоленский уланский полк вошёл в состав авангарда 6-го корпуса, под командой генерала Набеля и был направлен к Бургасу. Гарнизон Бургаса вышел, было, на встречу нашему отряду, но был стремительно атакован, опрокинут уланами 4 дивизии и с потерей 2 орудий отброшен в город. Смоленцы потеряли убитым рядового Захара Солоненко.
Преследуя неприятеля уланы на плечах у турок ворвались в город. 1500 человек бургасского гарнизона разбежались.
Этим блистательным делом, а также благодаря занятию важнейшей гавани, кроме пленных, нами добыты 10 орудий и огромные запасы.
В тот же день корпус перешёл в д. Аллакадию, откуда, соединяясь с корпусом генерала Ридигера, двинулся дальше.
Вокруг желтели поля зрелой пшеницы, но ни жилищ, ни деревьев, ни воды, ни людей не было видно. В греческом селении Румиликиой жители принимали русских как друзей.
В то время, как крепости Бургасского залива одна за другой сдавались нашим войскам, главный военачальник их Абдурахман-Паша искал спасения в бегстве к Андрианополю; граф Дибич приказал корпусу генерал-лейтенанта Ридигера, подкреплённому 4 уланской дивизией, поспешно двинуться через Румиликиой к Айдосу и занять его.
Турецкому войску повелено было держаться в Айдосе до последней крайности. Корпус под начальством трёхбунчужного паши состоял из 9 полков регулярной пехоты, 1500 человек регулярной конницы и столько же дели (наездников).
13 июля на восходе солнца густая колонна турецкой кавалерии встретила отряд. Быстрый натиск турок опрокинул казаков. Ридигер немедленно приказал двинуть вперёд 2 бригаду 4 уланской дивизии с 4 конными орудиями, под командой бригадного командира генерал-майора Шереметьева. Курляндцы и смоленцы стройными рядами ударили во фланг турок, смяли их и гнали на протяжении полутора вёрст, до самой речки. В это время пехота 7 корпуса, сбив регулярные турецкие войска, за ними ворвалась в город. Уланская бригада с казачьим полком генерал-майора Жирова была послана в обход правого фланга противника, для овладения Корнабадской дорогой и высотами за Айдосом.
Двигаясь вдоль речки, уланы наткнулись на турецкий резерв и, не взирая на превосходство неприятеля в числе, после упорного боя, несколькими блистательными атаками, сбили турок с поля сражения и, усеяв путь трупами, прогнали их назад в Айдос.
Вскоре подоспели остальные войска Ридигера, и, после жестокого трёхчасового боя, город был взят, а неприятель обратился в бегство и рассеялся в горах, по шумлинской и корнабатской дорогам. Наступление сумерек прекратило преследование. Потери турок в этом деле простирались до 1000 человек убитыми и ранеными. В плен взято 7 офицеров и 220 нижних чинов-низамов. С боя взято нами 3 орудия и 4 знамени. Наши потери незначительные – из фронта убыло около 100 человек. Смоленский уланский полк потерял 19 человек убитыми.
В Айдосе найдены значительные воинские и продовольственные запасы.
В этом сражении особенно отличились полки 4 уланской дивизии. Они показали, что европейская кавалерия и в гораздо меньшем числе может с успехом победить турецкую.
16 числа наша кавалерия без боя заняла Карнабат.
Чтобы не потерять из виду отступавшего из Карнабата неприятеля, того же 16 июля, для производства усиленной рекогносцировки, к городу Ямполю был отправлен генерал-майор Шереметьев со Смоленским и Курляндским уланским полками, сотней казаков и 4 конными орудиями.
19 числа, около 2 часов пополудни, следуя в Ямполь, в семи верстах от города были открыты передовые неприятельские посты, тотчас же опрокинутые казаками. Генерал-майор Шереметьев, имея в резерве Смоленский уланский полк, сделал с Курляндским уланским полком и 4 орудиями наступление к городу.
Неприятельская кавалерия, старавшаяся воспрепятствовать этому движению, была опрокинута, и Курляндский полк стал в 200 саженях от города, между р. Тунжей и виноградником. Турки неоднократно в больших силах выходили из города, чтобы оттеснить полк, но удачные действия орудий и атаками уланов каждый раз были обращаемы в бегство. Между тем сильная колонна регулярной кавалерии показалась на горе, угрожая правому флангу Курляндского полка. Курляндцы отбили атаку и преследовали бегущих. В это время два эскадрона Смоленского уланского полка достигли города. Однако город взять не удалось, турки имели значительное численное превосходство.
Поэтому генерал-майор Шереметьев решился отступить. Неприятель, пользуясь своим превосходством двинул для преследования сильную колонну, которая тотчас же была остановлена и опрокинута вышедшим навстречу 2 дивизионов Смоленского уланского полка.
Были отбиты все атаки турецкой конницы. Таким образом 8 эскадронов улан атаковали и дрались в течении почти 6 часов с 7000 регулярной турецкой кавалерии и 8000 регулярной пехоты, выведенными Галил-Пашой из Шумлы и собранными из остатков войск, разбитых под Айдосом. Шереметьев, оставив казаков для наблюдения, отступил на удобную позицию для ночлега. Турки, решив не ждать нового нападения, оставили город в ночь с 19 на 20 число. На другой день город был занят. отряд вернулся к 7 корпусу, расположенному при Карнабате.
В сражении при г. Ямполь русские понесли значительный урон; в Смоленском уланском полку убиты поручик Бржицкий и 19 рядовых, ранены ротмистр Сабуров, поручик Толмачёв и корнет Рожицкий 1, попал в плен подполковник Лофан.
В ночь с 30 на 31 июля бригада Шереметьева выступила из Ямполя и, остановившись в 8 верстах от Сливны, получила приказание огней не разводить и с рассветом, во время общей атаки на город, идти прямо на Енисарскую дорогу и занять её.
Утром 31 турки выслали из Сливны на дорогу к Ямполю значительную часть своей конницы и регулярной пехоты, ожидая оттуда нападения.
Шереметьев с успехом отбил несколько атак; в то же время наш левый фланг, с главнокомандующим во главе, атаковал город с другой стороны. Неприятель, видя свою ошибку, после нескольких выстрелов стал уводить свои орудия и отступать. По вступлении наших войск в город, турки в беспорядке бросились бежать по Ямпольской дороге и разными тропинками в горы и ущелья.
Отряд Шереметьева встретил бегущих, многих зарубил и взял в плен, а остальных преследовал до наступления сумерек.
Наши трофеи: 9 орудий, 6 знамён и 300 человек пленных. Снашей стороны убито и ранено 60 человек.
После разгрома турецкого корпуса при Сливне, состоявшего из 13 полков пехоты, 3 полков регулярной кавалерии, был назначен суточный отдых, после которого движение нашей армии к Андрианополю было ускорено.
Особо отличившиеся в делах под Айдосом, Ямполем и Сливно воинские чины Смоленского уланского полка получили следующие награды:
генерал-майор Смиттен – орден св. Владимира 3 степени
ротмистр Выговский, штабс-ротмистр Амосов орден св. Владимира 4 степени с бантом
ротмистр Сабуров золотая сабля «За храбрость»
ротмистр Печинский за Айдос орден св. Анны 3 степени с бантом
за Ямполь орден св. Владимира 4 степени
штабс-ротмистр Махнюков орден св. Анны 3 степени с бантом
штабс-ротмистр Полторацкий за Айдос произведён в ротмистры
за Ямполь орден св. Анны 3 степени с бантом и
Высочайшее благоволение
штабс-ротмистр Масон произведён в ротмистры
ротмистр Протопопов орден св. Анны 2-й степени
поручики Петров, Белогрудов орден св. Анны 3 степени
поручик фон Дистерло произведен в штабс-ротмистры
поручик Бутович за Ямполь произведен в штабс-ротмистры
за Сливны орден св. Анны 3 степени с бантом и
Высочайшее благоволение
поручик Толмачёв орден св. Анны 3 степени с бантом и
Высочайшее благоволение
поручики Слоновский 1, Слоновский 2, Рожицкий 1 орден св. Анны 4 степени с надписью
«За храбрость»
корнеты Филиберт, Рожицкий 2, Алейников орден св. Анны 4 степени с надписью
«За храбрость»
ст. вахмистр Малашенко, унтер-офицер Камке произведены в корнеты
юнкера Монтрезор, Кутеловский-Сокол произведены в корнеты

Старшие вахмистры: Артёменко, Фёдоров; вахмистры: Иванов, Мухин, Медведев, Семёнов, Павленко, Гирман; унтер-офицеры: Якимчук, Шаламилин, Нитяженко, Портянко, Сулевич, Валюхович, Голкушко и рядовые: Слепцов, Рогожа, Саратенко, Тарасов, Баранов, Свистун, Сабин и Корчехин – награждены знаками отличия военного ордена.
4 августа соединённые русские корпуса дошли до с. Панаскиой, а на следующий день до Буюк-Дербато, в 40 верстах от Андрианополя. 7 августа утром приблизились к Андрианополю, древней столице султанов. Внезапное появление русских войск возле города, так поразило андрианопольских пашей, что они не могли принять каких-либо решительных мер. Едва главнокомандующий успел обозреть неприятельскую позицию, как на передовые посты явились посланные для переговоров о сдаче города.
Пока шли переговоры, 8 августа в 5 часов пополуночи, согласно предварительному распоряжению графа Дибича, войска выступили фланговым маршем, слева двумя колоннами обходя город. Левой колонне, состоявшей из 3 пехотных полков, 2-й гусарской, 4-й уланской дивизий и 32 конных орудий, под общим начальством начальника главного штаба армии генерал-адъютанта графа Толя было приказано, заняв дорогу к Кирилиссу, стараться отрезать неприятелю и константинопольскую дорогу.
генерал-адъютант Карл Фёдорович Толь
Турки, видя движение русских, не дождались назначенного срока для ответа на требования Дибича и в 7 часов утра поспешно прислали своих депутатов, в надежде испросить условия для себя наиболее выгодные. Ответ был короткий: войска наши идут к назначенным им местам, и изменить что-либо из требований главнокомандующего невозможно.
Когда русские войска значительно приблизились к городской стене, толпы народа, не ожидая окончания переговоров, вышли из города навстречу нашим колоннам. В то же время турецкое войско, бросая оружие и оставляя батареи, очистило нам свой лагерь, мало заботясь о том, что договор о сдаче города на капитуляцию ещё не подписан. Таким образом, без боя, мы заняли позиции неприятеля со всеми его батареями и овладели главным лагерем, где турки имели значительные запасы оружия. Наша кавалерия была немедленно направлена на адрианопольскую дорогу, чтобы отрезать отступление на Константинополь.
Кроме 56 орудий, найденных в Адрианополе, взято 25 знамён, 5 бунчуков, несколько тысяч новых ружей, а также чрезвычайно большое количество военных снарядов и запасов продовольствия.
В первый раз со времён падения древней византийской империи Адрианополь отворил свои ворота христианским знамёнам.
Войска радовались, что пойдут вперёд и что – ещё дня два- и наши уланы и казаки будут поить коней в «Пресных водах» Константинополя. Вдруг все наши надежды рухнули. 9 августа по занятии Луле-Бургаса, Рот получил приказание остановиться. Между тем бегущие турки в смятении уже были готовы сжечь свою столицу и перейти в Скутари. Вместо занятия Царьграда русские остановились. Благодаря дипломатии Запада, старавшейся воспрепятствовать нашему дальнейшему движению, Порта, потрясённая до основания, решилась просить мира.
Стоянка в Адрианополе оказалась по климатическим условиям гибельной, несмотря на кажущиеся удобства. Полки таяли от болезней. Турецкие уполномоченные затягивали подписание мира. Чтобы подействовать на турок угрозой наступления на Константинополь, часть войск была направлена вперёд.
Смоленский и Курляндский уланские полки, с генерал-майором Сиверсом во главе, смело выдвинулись на правый фланг армии. Без сопротивления, 23 августа заняли г. Демотика и г. Ярголь. Кавалерия, составлявшая авангард неприятельского отряда число в 1500 человек, высланного из Константинополя, была опрокинута и рассеяна. 26 августа подошли к Эносу. На другой день эта крепость сдалась с 54-мя орудиями на капитуляцию.
1 сентября полки дошли до с. Кумсейды, где, переночевав, узнали, что 2 сентября в Адрианополе был подписан блестящий мирный договор. России уступлены восточный берег Чёрного моря и открыто свободное плавание по Дунаю и Дарданеллам. Признаны также независимость Греции и покровительство княжеств в Сербии.
17 октября во дворце Эски-Сарай, где имел пребывание граф Дибич, было совершено, в присутствии офицеров от всех полков, торжественное заверение и чтение мирного договора, подписанного в Адрианополе. После этой церемонии был дан завтрак.
Туркам понравились наши войска, но ещё больше пришлось им по вкусу шампанское. После завтрака главнокомандующим был произведён смотр, турки не могли не подивиться стройности движений русских войск и бодрому виду солдат, только что совершивших 2-х летний тяжёлый поход.
Турция впервые понесла столь сильное поражение. С этой минуты само существование её в Европе, без поддержки других государств, становится затруднительным.
Все генералы, штаб- и обер-офицеры за отличия в делах, храбрость и труды были щедро награждены. Одновременно был объявлен Высочайший манифест о славном мире. Оценивая заслуги войск, Государь выразился так: «Мужественное Российское воинство явило новые опыты истинного геройства в Европе и Азии, на суше и на морях; оно преодолело и трудности, природою положенные, и жестокое противоборство отчаянных врагов…… Благословением Всевышнего окончилась брань, в коей вы покрыли себя незабвенно новой славой, и трудами нашими Россия торжествует мир достославный. В двух сторонах света неумолчно раздавался гром побед наших…..»
Кроме упомянутых лиц, получивших награды в эту компанию, надо ещё упомянуть нижеследующих:
полковой адъютант, поручик Золотницкий произведён в штабс-ротмистры и награждён орденами св. Анны 4-й и 3-й степени, лекарь Пучковский награждён званием штаб-лекаря, лекарь Костылев – орденом св. Анны 3-й степени, полковой костоправ Никитин следующим чином и денежной наградой в 150 рублей.
6 апреля 1830 года состоялся Высочайший приказ, в котором значилось: «В ознаменование подвигов и отличного мужества, оказанных в продолжение войны против Порты Оттоманской войсками 2-й армии, Всемилостивейшее жалуются Смоленскому уланскому полку знаки на шапки с надписью «ЗА ОТЛИЧИЕ».
Во внимание к особым трудам, понесенным действующей армией в войну против Оттоманской Порты, всем офицерам и классным чиновникам Всемилостивейшее пожаловано, не в зачёт, годовое жалование, а нижним чинам по 5 рублей на человека.»
Трофеи войны 1828-1829 годов более 300 знамён, бунчуков и флагов, взятых в сражениях и крепостях, булава кошевого Запорожской Сечи, запорожские знамёна и бунчуки, до 80 замков и ключей от покорённых крепостей и городов, по повелению Николая I, собраны в Санкт-Петербурге в Преображенском всей гвардии соборе, ограда которого состоит из 104 турецких орудий. Вокруг собора стоит 12 турецких пушек. В воротах ограды вделаны, в виде щитов, изображение медалей за эту войну.

По занятии Адрианополя, пока уполномоченные составляли статьи мира, войска в ожидании обратного похода, пробыли там почти три месяца. Наступила холодная ненастная осень. Появились болезни. Больные наши, большей частью, страдали поносами: дизентерия и лихорадки, обыкновенно, оказывались смертельны. Во всей армии, может быть, было человек 500 избежавших болезней, да и из этих счастливцев многие, по возвращении в Россию, вдруг заболевали тем же. Турция осталась памятна.
Сентябрь и октябрь Смоленский уланский полк содержал разъезды между Адрианополем и Демотикой. 8 ноября полк отошёл за Балканы в назначенные зимние квартиры к крепости Бургас.
В январе 1830 года, удостоверившись в искренности и совершенной готовности турецкого правительства к выполнению условий мирного договора, все войска 2-й армии, за исключением 17 пехотной и 4-й уланской (переименованной в 5-ю уланскую) дивизий, занявших княжества и Силистрию и вошедших в состав корпуса генерал-лейтенанта Ридигера, возвратилась в Россию. Смоленский уланский полк зимовал в Молдавии.
1 мая 1830 года ротмистр Амосов с командой был отправлен в княжество Валахское для образования земской стражи, где и находился до 2 апреля 1932 года, возвратившись в полк 26 июня.
Зимой в полк было зачислено значительное количество выздоравливающих кавалеристов разных полков, оставленных ранее в туземных госпиталях.
23 июля 1830 года полк принял Курляндского уланского полка подполковник Александр Петрович Зверев.
В пределы Российской Империи смоленцы возвратились 22 марта 1831 года. На границе, несмотря на желание скорее ступить на родную почву, пришлось выдержать скучный карантин.




1828 дек. 20 - Утверждены гербы на шапки новой формы по образцу установленных 24-го апреля 1828 года для пехотных и егерских полков, но только из белой жести (у офицеров серебряные) и так же с прорезной цифрой, присвоенной номеру полка: в Уланском е. и. выс. в. кн. Михаила Павловича - 1, в Сибирском - 2, в Оренбургском - 3, в Ямбургском - 4, в Белгородском - 5, в Чугуевском - 6, в Борисоглебском - 7, в Серпуховском - 8, в 1-м Украинском - 9, во 2-м Украинском - 10, в 3-м Украинском - 11, в 4-м Украинском - 12, в С.-Петербургском - 13, в Харьковском - 14, в Смоленском - 15, в Курляндском - 16, в 1-м Бугском - 17, во 2-м - 18, в 3-м - 19, в 4-м - 20. в Польском - 21, в Татарском - 22, в Литовском - 23, в Волынском - 24.
1829 нояб. 17 - В связи с переименованием 4-й уланской дивизии в 5-ю, а Бугской уланской в 4-ю, состоявшим в них полкам присвоены следующие новые номера: 1-му Бугскому - 13, 2-му - 14, 3-му - 15, 4-му - 16, С.-Петербургскому - 17, Харьковскому - 18, Смоленскому - 19 и Курляндскому - 20.
1830 апр. 6 - Курляндскому, Смоленскому, Харьковскому уланским полкам пожалованы знаки на шапки с надписью: "3а отличие", по образцу таких же знаков в армейской пехоте

Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]
Из книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."

 

По переходу через р. Прут в Российские пределы, Смоленский уланский полк занял квартиры в Бессарабии. Придя на место, полк занялся необходимым обустройством своего хозяйства, расстроенного продолжительным и изнурительным двухлетним походом, комплектованием рекрутами, ремонтированием молодыми лошадьми и вообще всеми насущными потребностями.
Посмотреть вложение proshchanie_rekruta_s_roditelya_jpg прощание рекрута с родными, неизвестный художник
Немного о рекрутских наборах:
«Все податные сословия, после введения Рекрутского устава 1831 г. были переписаны и разбиты на тысячные участки (территория, на которой проживает тысяча человек податного сословия). Согласно старым положениям участки делились на пятисотные: пятьсот душ податного сословия. Рекрутов стали брали упорядочено с участков. Некоторые состоятельные сословия освобождались от выставления рекрутов, но взамен платили по тысяче рублей за каждого.
В указанное время рекрутские наборы производились не регулярно, а по мере надобности и в различных количествах. Только в 1831 году введены ежегодные наборы которые делились на обычные: 5 - 7 человек на 1000 душ, усиленные – 7 - 10 человек и чрезвычайные - свыше 10.
Все семейства крестьянских обществ вносились в специальные списки по числу состоявших в них работников. При этом работниками считались способные к труду лица мужского пола в возрасте 18 – 60 лет.
Общества должны были давать рекрутов по очереди, начиная с семей с большим числом трудоспособных. Семьи имеющие одного работника вовсе освобождались по закону от поставки рекрутов. Те кто имел 4-х работников, обязывались ставить и второго рекрута ранее, чем очередь доходила до семейств, имевших в 2 раза меньшее число работников. В один набор, ни одно семейство не обязано было выставлять более одного рекрута, в разные наборы более 3-х. Когда очередь обходила все крестьянское общество, то очередность предполагалось повторять заново.
Семья, обязывалась выставить физически годного рекрута в возрасте от 20 - 35 лет. Кандидат должен быть ростом не менее двух аршин и двух вершков (155,5 см), здоровым и не увечным. Если имелось несколько кандидатов, то предпочтение отдавалось холостым, а из холостых старшим по возрасту. Если все дети женатые, то прежде в набор попадали бездетные; наконец, если все дети женатые и имеют детей, то выбор определялся волей родителей, по согласию или же по жребию.
Набор в солдатчину из помещичьих крестьян фактически зависел от власти помещика.
До 1834 г. действительная служба продолжалась 25 лет. Затем срок был уменьшен до 20 лет, с тем что остальные 5 лет нижний чин числился в бессрочном отпуске.
От каждого кандидата в солдаты требовали иметь при себе одежду, обувь и продовольствие. Доставку рекрутов обеспечивали «отдатчики» - ответственные представители того крестьянского общества из которого выбран рекрут. Он сопровождал будущего солдата в «присутствие», вносил за него необходимый денежный взнос, собранный всем крестьянским обществом (т.н. общественные суммы). (Общество продолжало вносить ежегодные подати вместо выбывшего общинника до следующей ревизии). При Александре I отдатчики сдавали в присутствие продовольствие на рекрута, из расчета на три месяца. При Николае I все натуральные взносы заменены на денежные.
Будущего служивого сопровождали казаки, выделенные воеводской канцелярией или солдатские команды. По нормам 1766 года требовались два старых солдата на 10 рекрутов, на 20 – один унтер-офицер и на 50 – один обер-офицер.
К месту службы полагалось передвигаться «прямыми трактами»; в хорошую погоду покрывать 20-30 вёрст. В плохую погоду переходы сокращались наполовину. Каждый третий день отводился для отдыха. Два раза в день проводилась перекличка. Для предотвращения побегов Сенат в 1738 году ввёл практику стрижки лбов на уездных пунктах сбора рекрутов. По прибытии на место проводилось медицинское освидетельствование. До 10% набранных рекрутов оказывались не пригодными к службе из-за болезней или малого возраста (известны случаи набора 14-летних).
До распределения по полкам будущим нижним чинам еженедельно читали воинские артикулы, ежедневно обучали строевым и ружейным приёмам. В казармах повелевалось «в зернь деньги и провиант не проигрывать и не пропивать».
Именной указ о наборе рекрутов издавался, как правило, в январе-феврале текущего года, однако по времени мог быть смещен. Набор проходил в срок от шести недель до двух месяцев
С началом очередного набора в губернии создавался распорядительный орган: рекрутский комитет и исполнительный: рекрутское присутствие. В губернском городе присутствие создавалось в рамках казенной палаты, в комиссию которой входили предводитель дворянства, советник казенной палаты управлявший ревизским отделением, военный приемщик и медицинский чиновник. В уездном городе в местное присутствие входили местный предводитель дворянства, предводитель дворянства ближайшего приписного уезда, городничий, военный приемщик и медицинский чиновник. Председательство возлагалось на старшего по чину предводителя».
Стояли на широких квартирах в мазанках. Офицеры жили у более зажиточных обывателей, но тоже в мазанках с глиняным полом. Бывало помещики и хозяева устраивали для своих постояльцев и их товарищей вечеринки с танцами. Такие вечеринки обыкновенно продолжались от зари до зари. Пары носились с неслыханным увлечением в облаках пыли, которая садилась на плечи, руки и лица красавиц, предавая им вид креолок. Никто ничего не замечал, не чувствовал никакого стеснения, никакой скуки…
Между тем в Польше, к концу 1830 года вспыхнул мятеж, первые месяцы которого, как известно, были не совсем удачны для русского оружия. Смоленцы вновь были вызваны на поприще военных действий. В полку закипела необыкновенная деятельность: чистили и исправляли оружие, готовили полный комплект боевых патронов, чинили обоз и амуничные вещи, припасали вьюки и со дня на день ждали выступления. В апреле 1831 года пришёл приказ войскам 5-го пехотного корпуса, расположенным в Бессарабии, поддерживать спокойствие в Подольской губернии.
В отличие от польских войск, одетых сходно с нашими, было приказано всем без исключения носить еловые ветви на киверах. Поход полка форсированными переходами совершился без всяких событий. Вступив в Подольскую губернию, попали в мир поляков и жидов. По дороге от помещиков и обывателей слышали разговоры о Варшавских событиях. Почти все помещики в крае были поляки, многие даже плохо знали русский язык, но, безусловно, обвиняли поляков за мятеж и с каким-то азартом заявляли свои верноподданнические чувства.
По приходе на ночлег, эскадроны расходились по деревням на тесные квартиры или стояли биваком. Жители принимали улан спокойно, без озлобленияи жаловались, что поляки забрали всех молодых людей в милицию, называемую «косиньерами» (пешие) и «кракусами» (конные), отняли хлеб, овёс и даже картофель. Ласковое обращение солдат расположило жителей в нашу пользу, и впоследствии были случаи, что крестьяне указывали на склады оружия и припасов в домах помещиков.
Посмотреть вложение Kosynier_jpg
В то время, как главное внимание русских было обращено на Волынь, восстание вспыхнуло в Подольской губернии.
Восстание в Варшаве подняло и в Подолии часть дворянства и шляхты, хотя преобладающий элемент населения, крестьянство, оказалось верным русскому правительству. Революционеры составили тайный комитет: было решено собрать войска, численность которых надеялись довести до 20 000 человек.
Пользуясь выступлением наших войск под начальством генерала Ридигера к польским границам, заговорщики приступили к подготовленному уже восстанию. Революционеры нигде не встретили противодействия, и восстание быстро распространялось. Собирались банды.
В середине апреля у Шаргорода командир 2-й бригады 5-й уланской дивизии генерал-майор Шереметьев со своими уланами (Смоленский и Курляндский полки и 6 орудий), во главе войск 5-го корпуса, настиг банду Ушицкого, близ с. Ушицы, разбил её, рассеял и взял в плен самого Ушицкого.
К концу апреля на реке Буг, на границе Подолии и Украины, состредоточилась банда трёх родов оружия, численностью более 3000 человек, разделённая на 17 эскадронов и 2 роты стрелков: почти все были дворяне или шляхтичи, имели превосходных лошадей, были хорошо вооружены. Предводительствовал престарелый Колышко, деятель ещё со времён Костюшки.
Посмотреть вложение benedikt_kolishko_png Бенедикт Колышко
Командир 5-го корпуса генерал Рот спешил форсированными маршами. Сам направился через Шаргород на Гайсин, а Шереметьев со своей бригадой-на Ладыжин партизанским набегом.
Подходя 2-го мая к м. Дашеву, Шереметьев узнал, что владелец Дашева, граф Потоцкий, устроил пиршество, по случаю прибытия повстанцев. Не доходя семи вёрст, у деревни Левухи уланы были встречены эскадроном поляков, который вскоре отступил. На его плечах поскакали к Дашеву. Здесь снова один эскадрон ударил в улан, доскакал почти до наших орудий, но тут же почти весь был изрублен. Прочие войска банды были довольно пассивны. Вдруг они бросились в рассыпную: каждый бежал туда, куда его гнал страх.
Наши уланы взяли в плен всю пехоту повстанцев (700 человек) со всеми пушками (7 шт.) и почти треть кавалерии (170 человек) – цвет молодёжи со всей Подолии и Украины. Довудец (генерал) Колышко с началом сражения благополучно на дрожках ускакал «до лясу».
Сражение при Дашеве одни решительным ударом прекратило восстание на юге.
Польские писатели уверяют, что от кутежа довудцы пропили сражение. Вскоре в бандах распевали песенку:
Pod Daszowem polakow moskal w ucho bije,
Kolysko ze starszizna miod i wino pije.
Kolysko ze starszizna hulaia w palacu,
A moskali polakow morduia na placu.
Kolysko ze starszizna z Daszowa uciekli,
A moskali polakow okropne wysiekli.
(Под Дашевом русский бьет поляков в ухо, а
Колыско со старшиной пьют мед и вино.
Колыско со старшиной пируют в палаце, а
на площади русские убивают поляков.
Колыско со старшиной убежали из Дашева, а
pyccкиe поляков вконец изрубили.).
3-го мая Шереметьев со своими уланами обратился к Тыврову на правый берег Буга, а генерал Рот направился на Хмельник и Мендзыбор, с целью не допустить остатки инсургентов на Волынь и отбросить их на Шереметьева.
Часть спасшихся у Дашева поляков следовала к Михалевке, чтобы переправиться там через Буг, Тывров (на правом берегу Буга) уже был занят Шереметьевым, но два его эскадрона улан, посланные в авангард к Михалевке, расположившись там без всяких мер предосторожности, были внезапно 5 мая атакованы повстанцами, так что только часть из них успела сесть на коней, и после жаркой схватки с уроном отброшены за реку.
Видя путь у Тыврова преграждённым, инсургенты искали переправы ниже, но уланские разъезды зорко следили за ними: поэтому они потянулись вверх к Янову и к пределам Галиции. 10 мая инсургенты заняли позиции у с. Майданек, а Шереметьев, попавший на след повстанцев, туда же спешно двигался.
Едва инсургенты выступили 11 мая в дальнейший путь, как бригада Шереметьева приблизилась к ним с тыла. Прежде чем поляки успели выбраться из лесистой местности и построиться к бою, наши уланы понеслись в атаку, опрокинули неприятельский арьергард, взяли часть обоза и казну с 40 000 рублей и, после упорной схватки, отбили взятые перед тем у отряда генерала Шуцкого, у д. Ободное, наши 2 орудия. Поражение инсургентов было решительное. Мятежники потеряли всё: орудия, пленных, оружие, богатые запасы и свои последние надежды. Храбрейшие из них пали: многие рассеялись или взяты в плен. Одними убитыми и ранеными инсургенты потеряли до 300 человек.
В этом деле Смоленский уланский полк потерял убитыми 9 нижних чинов, ранеными корнета Карпенко и 25 строевых лошадей.
Ещё ранее описанных событий, в Летичевском уезде появились хорошо вооружённые банды. Уланская бригада обратилась на них и форсированными маршами гнала до Галиции. 14 мая у Саталова 700 человек повстанцев и 1200 лошадей перешли границу. Несколько часов спустя подошёл туда и Шереметьев. Австрийский гусарский полк обезоружил поляков, но в последствии многим из них удалось бежать и пробраться в Царство Польское.
Таков был конец подольского восстания, в котором участвовало более пяти тысяч человек.
За сражения у Дашева и Майданека чины Смоленского уланского полка получили следующие награды:
ротмистр Выговский орден св. Анны 2-й степени
штабс-ротмистр Белогрудов орден св. Владимира 4-й степени с бантом
корнет Карпенко орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»
командир полка подполковник Зверев, поручик Годон и корнет Филиберт произведены в следующие чины, юнкера Ивашкин, Богорайский, Енько и Левиз произведены в корнеты, ротмистру Масону, поручикам Сулевичу, Смиттену, Петрову и Рожицкому 1, корнетам Петровскому, Кулябке и Козловскому объявлено Высочайшее Благоволение.
Старшие вахмистры Кретов, Никифоров, Матвеев, унтер-офицеры Брага, Кириченко, Клишко, Хоат, Гончарюк и рядовые Деревещенко, Казаченко, Дедюк, Велионтный, Иванов, Степанюк, Кучеренко, Дубовик, Мишустин и Усик награждены знаками отличия военного ордена.
За несколько недель на Подолье положение дел изменилось. Генерал Рот, деятельный, неутомимый и одарённый недюжинными военными талантами, без шума и преследований очищал край от последних рассеянных повстанцев и восстанавливал прежний порядок.
В Подолии и на Украине было много арестов, следствий и судов, но не было ни нападений крестьян, ни грабителей, ни резни властей. Уланские разъезды, ходившие по всем направлениям, поддерживали спокойствие.
Весть о взятии Варшавы быстро распространилась по всему краю и произвела благоприятное влияние в пользу русских.
Военные действия подходили к концу.
Командиру 5-го корпуса генералу Роту с 10 батальонами и 18 эскадронами приказано было форсированными маршами двигаться из Подольской губернии во фланг корпуса Ромарино, пробиравшегося к Галиции.
Посмотреть вложение girolamo_ramorino_jpg Джироламо Ромарино
Пройдя около 300 вёрст, смоленские уланы с остальными войсками Рота 3-го сентября переправились через Буг и, сделав ещё 120 вёрст дошли до д. Гостирадо, где узнали что Ромарино, преследуемый войсками Ридигера и Рота, только что перешёл австрийскую границу у Завихоста и положил оружие.
Из Гостирадо полк был направлен в состав блокирующих войск крепости Замостье, остававшейся ещё во власти поляков. 4 октября, в день сдачи крепости, полк направлен был обратно в Россию.
Всем офицерам, бывшим в делах во время усмирения восстания 1831 года, Император Николай повелел раздать вместо медалей знаки польского ордена Virtuti militari. Штаб-офицерам выданы 3-й степени – малый золотой крест с эмалью; обер-офицерам 4-й степени – золотой крест без эмали и, наконец, нижним чинам 5-й степени – серебряный крест. Кресту этому присваивалась голубая лента с чёрными полосками. На оборотной стороне каждого креста был проставлен 1831 год. Орден этот, впервые учреждённый в Польше в 1794 году, как видно, служил знаком отличия не за заслуги Польше, а за заслуги России.
Посмотреть вложение Silver_Cross_of_Virtutu_Militari_Order___stepen_png Посмотреть вложение Virtuti_Militari_Cross_from_November_Uprising_____stepen_png Посмотреть вложение Golden_Cross_of_Virtuti_Militari_Order_from_____stepen_png
С окончанием восстания 1831 года не существует более отдельного Царства Польского, которое для блага его жителей вполне слилось с остальными частями Российской Империи.
Император Николай Павлович, желая увековечить подвиги русских войск за время войн в Персии, Турции и Польше, с 1826 по 1831 годы повелел соорудить в Петербурге близ Новодевичьего монастыря чугунные триумфальные ворота. По установке их в 1837 году Государю угодно было начертать собственноручно следующую надпись для помещения на воротах: «Победоносным Российским войскам в память подвигов в Персии, Турции и при усмирении Польши 1826, 1827, 1828, 1829, 1830 и 1831 годах»; русская надпись помещена на стороне при въезде в столицу, а латинский её перевод находится на противоположной стороне. 16 октября 1838 года последовало в Высочайшем присутствии торжественное открытие этого памятника.
Посмотреть вложение _px_Moscow_Triumphal_Gates_jpg
По материалам:
Сайт «очерки по истории родных мест»
Книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."

 

Революция 1848 г., охватив важнейшие государства Западной Европы, коснулась и лоскутной монархии Габсбургов. Пользуясь слабостью центральной власти, венгерский парламент настойчиво требовал расширения своих прав и явно обнаруживал стремление выйти из-под опеки общеимперских учреждений. Всецело захваченное борьбой с Италией, австрийское правительство пошло было на уступки, но чрезмерные националистические притязания мадьяр вызвали энергичный протест со стороны народностей, населяющих венгерские провинции: сербов, кроатов и румын.
При ассигновании венгерским парламентом средств на борьбу со своими славянами возник острый конфликт между короной и венгерским парламентом. Оппозиция, руководимая Кошутом, проявила явное неповиновение имперской власти. Назначенный императором главнокомандующий венгерской армии граф Ламберт 28 сентября был убит возмутившейся чернью. В стране вспыхнул мятеж.
Манифестом императора 3 октября венгерское национальное собрание было распущено. Борьба разгоралась, 18-тысячная венгерская армия двинулась к Вене на поддержку революционеров. Габсбургская династия была объявлена низложенной в Венгрии. Австрийское правительство получило князю Виндишгрецу усмирить восстание. Австрийская армия, разбив при Швехате венгерские ополчения, почти беспрепятственно дошла до Пешта, заставив Кошута и его приверженцев удалиться в Дебречин. Осенью 1848 г. венгерские силы сосредоточились частью в Трансильвании под начальством энергичного генерала Бема, частью на р. Тисе под начальством поляка Дембинского.

Руководители революционного движения в Венгрии Г. Дембиньский, Л. Кошут, Ю. Бем
Бездействие австрийцев в течение зимы позволило Венгрии привести в порядок свои силы. В Трансильвании Бем развил энергичные действия против австрийского отряда генерала Пухнера, так что австрийский генерал, доведенный до крайности, обратился за помощью к русскому генералу Лидерсу, занимавшему Валахию. Лидерс выделил в помощь австрийцам два небольших отряда: генерала Энгельгардта и полковника Скарятина.
Русские войска заняли пограничные города Германштадт и Кронштадт, но это не оказало существенной помощи австрийцам в Трансильвании. Бем продолжал теснить их.
Александр Николаевич Лидерс
Между тем на Тисе 14 и 15 февраля 1849 г. князю Виндишгрецу удалось разбить при Копольне Дембинского, но этим и ограничен был успех австрийцев. Бездарный Дембинский был сменен талантливым и опытным генералом Гергеем, и война приняла иной оборот. Венгры овладели Петерсвардейном, осадили крепости Арад, Карлсбург и Темешвар, заняли центр края — Будапешт и двинулись к Вене. Слабая австрийская армия отошла к Пресбургу. Удар заносился над столицей Габсбургов. Не видя возможности справиться с врагами, австрийское правительство обратилось к императору Николаю Павловичу с просьбой оказать помощь соседней стране для восстановления порядка и попранных прав монарха. Просьба не была отклонена.
Артур Гергей
Революционный пожар на Западе Европы вызвал понятную тревогу в правящих сферах России. Чтобы оградить наше отечество от тяжких последствий смуты, государь повелел мобилизовать в западном районе империи 4 корпуса, а 5-й (генерала Лидерса) по соглашению с Турцией послан был в Валахию. Сообщая русскому народу в манифесте от 14 марта 1848 г. о событиях на Западе, государь объявил, что «мятеж и безначалие распространились в Австрии и в Пруссии и в безумии своем, не зная себе более пределов, угрожают и нашей Богом нам вверенной России».
Руку помощи австрийцам император Николай I протягивал при условии соблюдения следующих требований: 1) русские войска действуют отдельно от австрийских, 2) сила наших отрядов должна быть значительна для развития самостоятельных действий и 3) база русской армии устраивается в Галиции. Соглашаясь принципиально с этими условиями, австрийское правительство ввиду опасности, угрожавшей Вене, упросило русского главнокомандующего князя Паскевича выделить из состава русской армии, предназначенной для усмирения венгров, одну дивизию в помощь австрийским войскам. Дивизия Панютина была перевезена по железной дороге из Кракова в Вену.
Силы сторон. На помощь деморализованной военными неудачами регулярной австрийской армии, насчитывавшей в своих рядах на главном театре под Веной не более 40 тысяч человек, была отправлена русская армия силой в 190 тысяч. В состав нашей армии вошли: 2-й пехотный корпус (генерал-лейтенант Куприянов), 3-й пехотный корпус (генерал-адъютант Ридигер), 4-й пехотный корпус (генерал от инфантерии Чеодаев), 5-й пехотный корпус (генерал-адъютант Лидерс). Всего в действующей армии — 196 батальонов, 154 эскадрона, 70 сотен, 584 орудия. Из этих войск 3 корпуса предназначались для действий на главном театре в Венгрии со стороны Галиции и один корпус (Лидерса) — для действий в Трансильвании.
Боевая подготовка русских войск была односторонняя. Наша армия переживала эпоху увлечения сомкнутым строем, маршировкой, одиночной выправкой, стрельба и рассыпной строй были в пренебрежении. Армия наша незадолго перед походом имела обширный боевой опыт во время войны с Турцией в 1828–1829 гг., но благополучный исход этой войны для русского оружия затмил в то же время обнаружившиеся серьезные недостатки в деле боевой подготовки. Но, несмотря на общее ложное направление в системе тактической подготовки войск, наша армия из опыта последней Русско-турецкой войны вынесла много поучительного. Во время Венгерского похода наши войска значительно превосходили боевым опытом своих врагов, а наши союзники — австрийцы — постоянно восторгались подготовкой русских войск в тактическом отношении.
Главнокомандующим русской армии, действующей в Венгрии, был назначен фельдмаршал князь Паскевич-Эриванский. Он пользовался личной дружбой и полным доверием государя. Странно было слышать из уст человека на склоне дней, с почти полувековым боевым опытом, что война с инсургентами должна быть решена не «баталиями», а маневрами. Действия Паскевича, как и в 1831 г., были медлительны и излишне осторожны. Упускаются самые благоприятные случаи для нанесения решительного удара врагу. Фельдмаршал постоянно считает врага сильнее, чем он есть в действительности. Неумение распорядиться крупными силами затянуло войну.
Лагерь отряда венгерской национальной армии (1849).
Совсем иначе действовал командир 5-го корпуса генерал-адъютант Лидерс. Оказавшись в роли самостоятельного начальника на Трансильванском театре, Лидерс обнаружил крупные военные дарования. Он умело разбирается в обстановке, принимает смелые решения и энергично проводит их в исполнение. При этих дарованиях Лидерс обладал личной обаятельностью и заслужил любовь и доверие у офицеров и солдат.
Вооруженные силы Венгрии состояли из регулярной армии и ополчения (гонвед). Регулярная армия — 25 батальонов пехоты, 18 гусарских полков (144 эскадрона) и 50 батарей (400 орудий). Главную массу войск составляло народное ополчение. В течение войны было сформировано 147 батальонов гонведа. К венгерским войскам примыкали легионы польских и итальянских волонтеров. При полном напряжении сил страна могла дать около 160 тысяч бойцов, но из них большая часть не была обучена военному делу. Вооружение было самое разнообразное: нередко попадались охотничьи ружья и даже косы. При недостаточной выучке и плохом вооружении армия была охвачена большим воодушевлением. Воинственные мадьяры и особенно секлеры, населявшие восточную Трансильванию, сражались с большим подъемом и упорством. Из родов войск хорошими боевыми качествами отличались венгерская конница, сидевшая на превосходных конях.
Командный состав венгерской армии был мало удовлетворителен. Случайные начальники выдвигались благодаря интригам политических партий. Офицеры из магнатов-помещиков, взявшиеся за оружие поневоле, не были подготовлены. Из заурядных военачальников выдвинулись два: Гергей и поляк Бем. Первый получил солидное образование и обладал военным опытом. Действия его были энергичны и толковы. Многие операции Гергея были хорошо продуманы и осуществлены с большою смелостью.
Генерал Бем показал себя в Трансильвании как искусный организатор народных ополчений. Он отличался большой подвижностью, уменьем воодушевить войска. Это был тип партизана в широком масштабе, склонного к авантюристическим предприятиям, чуждого политических интриг.
Главным театром военных действий для русской армии послужили южные склоны Карпатских гор и долина р. Тисы; второстепенным театром являлась Трансильвания. Склоны Карпат и Трансильвания имеют все особенности гористых стран; широкая долина р. Тисы болотиста, бедна хорошею питьевою водою и отличается дурным климатом. Лучшие пути из Галиции к столице Венгрии, Пешту, шли из Яблунки, Иорданова, Змиграда и Дуклы. Пути из Валахии в Трансильванию шли через Темешское и Ротентурмское ущелья. Почти все дороги были грунтовые. Население в горной части Венгрии славянское, в Трансильвании — румыны, в долине Тисы — мадьяры. Славяне и румыны бедны и угнетены, мадьяры очень зажиточны.
Мадьярские населенные пункты представляли большие удобства для расквартирования войск. Продовольственные запасы всюду имелись в большом количестве. Славянское население страны сочувственно относилось к русским войскам; сельское мадьярское население не проявляло враждебных чувств, только в Трансильвании секлеры проявляли большую нетерпимость к чужестранцам.
Континентальный климат с резкими колебаниями суточной температуры способствовал развитию болезней.
29 апреля 1849 года полк герцога Веллингтона (Смоленский пехотный полк), под командой командира полка полковника Игнатьева, в составе 1 бригады (генерал-майор Трусов), 7-й пехотной дивизии (генерал-лейтенант фон Кауфман), 3-го пехотного корпуса (генерал-адъютант граф Ридигер) выступил из Тарнгорода (в Царстве Польском) и двинулся к Неймарку. 3 июня, сделав тридцативёрстный переход от Неймарка к с. Унфайлу, полк Веллингтона начал движение через Карпаты в составе главных сил корпуса Ридигера и под командой генерал-лейтенанта барона Офеннберга; 4 июня главные силы достигли Липника, а 5 числа – г. Люблау, где войскам была дана днёвка.
Между тем армия князя Паскевича начала наступление к Бартфельду, вблизи которого находился 25 000-ый корпус Дембинского. После занятия Бартфельда армия наша имела целью следовать далее через Кошицу на Буда-Пешт или Вайцен, чтобы разбить венгерские войска, сосредоточившиеся у названных пунктов, или же, если венгерская армия перейдёт через Тису, от Кошицы через Токай, следовать к Дебречину и, настигнув её, где это окажется возможным принудить к бою.
Во исполнение упомянутых предначертаний князя Варшавского, корпус Ридигера 7 июня продолжал движение к Эпериесу, назначенному пунктом соединения 3 корпуса с главными силами армии, В этот день полк Веллингтона дошёл до д. Плдавницы, где все войска корпуса Ридигера имели двухдневную днёвку. На следующий день (10 июня) войска продвинулись до Киш-Забена, сделав переход в 33 версты.11 июня при Наш-сарас корпус Ридигера присолединился к армии князя Варшавского, следовавшей в Эпериес со стороны Дукло. На следующеий день 7 пехотная дивизия достигла Эпериеса и расположилась в трех верстах от этого города.
3 июля, при движении 3 корпуса от ГОтвана к Вайцену авангард генерала Засса, шедший на подкрепление князя Бебутова по дороге в Геделье, был атакован венгерцами, в превосходных силах. Для подкрепления Засса Ридигер выдвинул 7 пехотную дивизию на позицию у Дуки и решился во что бы то ни стало удержать войска на занимаемых ими местах.
Эпизод из Венгерской войны. Сражение при Быстрице, в 1849.
Бой продолжался более семи часов, до глубоких сумерек. Войска наши, несмотря на утомление (полк Веллингтона сделал в этот день более сорока вёрст и прямо вступил в бой) и превосходные силы неприятеля, превышавшего в четверо численность нашего авангарда, молодцами держались на позиции и не уступили венграм ни шагу.
Мадьяры осыпали наш маленький отрядец целым ливнем свинца до такой степени, что как оказалось впоследствии, расстреляли большую часть снарядов, но, истощив все усилия, должны были отступить. 4 июля опять разгорелся бой, в котором полк Герцога Веллингтона защищал позицию у Гартьяна и отразил все нападения неприятеля. 5 числа венгерцы поспешно отступили к Лазончу, оставив в наших руках более 500 человек пленных.
В этом сражении отличились следующие офицеры Смоленского полка:
майор Ворощенко, «находясь при команде 3-го пехотного корпуса, отличился храбростью и точным выполнением отдаваемых приказаний», за что произведён в подполковники.
подпрапорщики Бирон, Лабин-Быковский, Ишханов и Громбачевский были произведены в прапорщики.
Между тем Гёргей, скрытно отступив кружным путём через горы, бросился на Мишкольц, в тыл русской армии, имея в виду пробраться на левый берег Тисы, к Дебречину и войти в сношение с остальными силами инсургентов, действовавшими в Центральной Венгрии. Тогда фельдмаршал предпринял наступательное движение к Дебречину.
Оба Корпуса шли по сторонам шоссе, имея на флангах по Кавалерийской дивизии и в резерве пехотную дивизию с конной бригадой. Пройдя в таком порядке около 15 вер., армия, по достижении кукурузных полей, должна была перестроиться в походную колонну. В 5-6 вер. от Дебречина ей пришлось вновь развернуть боевой порядок. Высланная для прикрытия 3-я дивизия, сбив неприятельский передовой отряд, подошла к главной позиции. Венгерская артиллерия (40 ор.) открыла огонь. С ней завязали перестрелку 2 конных батареи. После 2 ч. дня Русская армия (62.427 ч. и 298 ор.) развернулась между дорогами из Упвароша и Токая в Дебречин на фронте до 4 вер. После подготовки огнем 4 батарейных батарей Паскевич направил в атаку левое крыло (3-я кавалерийская, 7 и 8-я пехотные дивизии). Полки Веллингтона и Могилёвский с барабанным боем двинулись в атаку на город и безостановочно дошли до него; «решительным своим наступлением они заставили неприятельскую пехоту сняться с позиции и бежать почти за город без боя». В происшедшей схватке застрельщики полка Веллингтона отбили одно неприятельское знамя. Венгры не выдержали; весь отряд Надь-Шандора в безпорядке двинулся по дорогам на юг.
Донцы и кавказцы преследовали его на расстоянии 15 вер. 2-я Кавказская дивизия ген. Глазенапа, стоявшая на правом фланге в густой кукурузе и во время не заметившая отступления венгров, не могла принять участие в их преследнии; иначе их положение было бы безвыходным.
Русская армия потеряла 60 убитых и 277 раненых. Трофеи - одно знамя, 4 орудия и часть обоза.
Надь-Шандор потерял около ½ своего отряда, а остальные его войска были деморализованы.
Заняв Дебречин, Русская армия должна была остановиться, т. к. имела всего 2-дневный запас сухарей, а город и его окрестности были опустошены. Между тем, Гергей беспрепятственно уходил на юг и 27 июля достиг Гроссвардейна, и нашей 60-тысячной армии не удалось перехватить постоянно ускользавший от преследования отряд Гергея.
За отличие в сражении при Дебречине были награждены следующие офицеры полка Герцога Веллингтона:
майор Дукшт-Дукшинский – чином подполковника
майор Зверев - чином полковника
полковник Игнатьев - орденом св. Анны 2-й степени
подполковник Вознесенский - орденом св. Владимира 4-й степени с бантом
подполковник Ворощенко - орденом св. Владимира 4-й степени с бантом
майор Дзюбенко-Козяровский, капитаны Гекович и Голубятников, штабс-капитаны Карнеев, Савицкий, Петрановский-Белаш, Мачуговский орденом св. Анны 3-й степени с бантом
поручики Приконт, Крыжановский, Баклевский, Чехметьев, Бирон, Зубович, Петров 1 – орденом св. Анны с надписью «За храбрость»
штабс-капитаны Зыбин, Корицкий, поручики Машкалов, Петров 2, подпоручик Андреев, подпрапорщик Бирон – награждены следующими чинами со старшинством 21 июля 1849 года.
Пять дней полк Веллингтона простоял в Дебречине и 26 июля выступил через с. Деречке, Мезе-Керешт и Бернетто-Уйфямо к Гросс-Вардейну, куда и прибыл 28 июля вечером. 30 числа полк выступил в Наш-Шалонт, а 31 – перешёл в Наш-Заренд. Пехота 7 и 8 дивизий, под командованием генерал-лейтенанта фон Кауфмана, выступив в час ночи с 31 июля на 1 августа форсированным маршем из Наш-Заренде к Киш-Иене и сбросив тут ранцы, потянулась к Заранду, куда и прибыла 1 августа в 8 часов утра, пройдя 30 вёрст в продолжении 6 чаос. Войскам приказано было на слцчай встречи с неприятелем двигаться с мерами предосторожности.
Но в этот достопамятный для русской армии день дела приняли совершенно другой оборот.
Гергей сдался графу Ридигеру со всей своей армией при Вилагоше. Полк Веллингтона присутствовал при сдаче армии, разделяя таким образом со своими товарищами и честь её пленения. Неделю спустя 7-ой пехотной дивизии у Борош-Иене сдался венгерский отряд Вегеля в числе 7000 человек, 1000 лошадей и 2-х орудий.
11 августа войска 3-го пехотного корпуса направлены были в пределы России.






По материалам:
сайта www.nnre.ru «Библиотека обучающей и информационной литературы»
сайта Международной военно-исторической ассоциации
Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]
Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)

 

Смоленский уланский полк в сентябре 1831 года от австрийской границы в Царстве Польском, под командой полковника Зверева перешёл на зимние квартиры в Волынскую губернию, в город Заславль, куда прибыл в октябре того же года.
Для прекращения беспорядков на границе Царства Польского и для уничтожения появившихся шаек разбойников в 1831 году от полка в м. Почаев были высылаемы команды и в том числе 3-й эскадрон.
При реорганизации нашей кавалерии, совершённой на опыте минувших войн, уланским полкам 21 марта 1833 года дан новый усиленный состав из 8-ми действующих эскадронов при 15 рядах во взводах, конного 9-го резервного эскадрона и нестроевой роты. 7 и 8 эскадроны названы фланкерскими. Резервным эскадронам было положено находится в составе своих полков. В военное время, в размере дивизиона, они составляли кадр для новых резервов и потому были на равной степени фронтового образования и состава с действующим эскадронами. В общем составе полка по новому штату полагалось: штаб-офицеров – 5, обер-офицеров – 52, нижних чинов – 1579 человек, в резервном же эскадроне 216 человек.
Для доведения полков до усиленного состава расформировано было 8 драгунских, 2 гусарских и 2 уланских, которые и поступили на укомплектование полков нового состава, согласно расписанию собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукой начертанному. Из них в Смоленский уланский полк поступили 1 и 2 эскадроны Польского уланского, подходившие по гнедой масти своих коней к такой же масти Смоленского полка.
Дивизион, назначенный на усиление Смоленского полка, прибыл с присвоенным ему штандартом, пожалованным 29 октября 1827 года, который и стал считаться штандартом 4-го дивизиона Смоленского уланского полка. Штандарт этот шёлковый малинововго цвета с золотыми вензелями по углам и с серебряным шитьём, копьём, бахромою, шнурами, кистями и полосками на древке. В нижней части полотна вышиты серебром литеры П.У.П, означающие название полка. На скобе надпись «1797 конный Домбровского полк» и двойной вензель Императора Павла. Новые эскадроны Смоленского полка получили номера 7 и 8 и считались фланкерскими. Чины этих новых эскадронов были исключительно поляки и литовцы, при том отлично обученные.

Все штандарты, вновь жалованные полкам арм. кавалерии после 19 ноября 1825 г., кроме состоявших (до 1833 г.) в Литовской Уланской дивизии, сохранили, форму, и величину штандартов, полученных в царствование императора Александра I полками Л.-гв. Драгунским, Гусарским, Уланским и Казачьим, но все зеленого цвета, с вензелевым именем императора Николая Павловича на углах и еще с той разницей, что на штандартах, не имеющих надписей за военные отличия, они заменены шитьем, изображающим перевязанные лентами лавровые ветви.

Как следствие преобразования кавалерии, и распределение полков по корпусам было изменено, так что 2-й пехотный корпус имел в своём составе 2-ю лёгкую кавалерийскую дивизию, 1-я бригада которой состояла из Елизаветградского и Лубенского гусарских, а 2-я бригада из Смоленского и Харьковского уланских полков. 16 августа того же года уланским бригадам повелено присвоить первые, а гусарским полкам вторые номера, в отмену старого обычая, считать гусарские части прежде уланских.
Одновременно с реформами административного состава кавалерийских полков, последовали перемены и в формах обмундирования. 21 марта 1833 года Смоленскому полку повелено было принять обмундирование Санкт-Петербургского уланского полка, то есть воротник, лацкан, обшлага, выпушки, полоски кушака, шапку, подбой эполет, обкладку вальтрапа и нижнюю половину флюгенра оранжевые, клапаны на воротнике синие, в качестве номера на шапку цифру 3 и сверху прежнее отличие, пуговицы по прежнему белые, лошади гнедые. У офицерских лошадей хвосты длинные.
При общем переформировании и связанном с ним передвижением полков, смоленцам пришлось расстаться со своими старыми боевыми товарищами с Санкт-Петербургскими и Курляндскими уланами, с которыми рука об руку прошла эпоха кровавой и трудной борьбы 12,13,14,28,29 и 31 годов.
28 апреля 1834 года нестроевая рота полка, оставаясь при своих дивизионах, образовала вместе с прочими нестроевыми ротами полков 2-й лёгкой кавалерийской дивизии фурштадский её батальон, который вместе с другими подобными же батальонами 2-го пехотного корпуса составил 2-ю фурштадскую бригаду.
В том же году, по учреждении в войсках системы бессрочных отпусков, повелено отчислить в эти отпуска по 10 человек с эскадрона, а также повелено для каждого уланского полка в запасных войсках иметь запасной полуэскадрон, формируемый при призыве из уволенных в бессрочные отпуска, а в случае особого повеления, полуэскадроны эти обратить в запасные эскадроны. Состоящий при полку резервный эскадрон 23 марта 1835 года расформирован, а взамен его причислен один из действующих эскадронов Украинского уланского полка с переименование его в резервный Смоленского полка, но с оставлением при прежнем полку в его округе военных поселений. Эскадрон этот просуществовал до декабря 1941 года.
Продолжительное мирное время не замедлило оказать своё действие. Боевые генералы и офицеры стали сходить с поприща, всё более и более забывались уроки прежних войн, забывалась даже такая простая истина, что войска существуют для войны, а не для мира. Напротив, на первый план выступили требования мирного времени, незамедлившие привести к рутине, к педантичному исполнению уставных мелочей. Всё внимание обращалось на внешнюю показную сторону. Увлечение мирными занятиями войск довело до ужасного по своей нелепости убеждения, весьма распространённого в то время, будто «война портит войска, ибо на войне ослабляется знание устава». На кавалерии такое направление отразилось тем, что на неё стали смотреть, как на средство устройства эффектных зрелищ на учебных плацах.
Совершенно неестественная натянутая, но по тогдашнему, красивая посадка, которой не от всех и не скоро можно добиться, до крайности укороченные аллюры при самом крутом сборе лошадей, всевозможные боковые движения и прочие фокусы, имеющие цену разве для представлений в цирках, сложные эволиции на учебных плацах с соблюдением согласного педантического равнения, - всё это считалось венцом кавалерийского искусства. Всё внимание обращалось почти исключительно на верховую езду. Тот, кто умел, по тогдашним понятиям, хорошо ездить верхом, считался уже готовым кавалеристом. Тогдашнее искусство верховой езды требовало весьма продолжительной работы в манеже, где только и было достигаемо. Всё это привело к тому, что кавалерия почти не выходила из манежа и в манеже видела цель своего существования. На полевую езду смотрели, какна неизбежное зло, полагали, что в поле и лошади портятся, и люди разучиваются ездить (это было верно с точки зрения тех, кто считал манежную езду идеалом для кавалерии). Выводя кавалерию из манежа в поле, старались и там, по возможности, сохранить манежные условия, выбирали для учений самые ровные плацы, большую часть времени посвящали езде по одному и по три разомкнутыми рядами потому, что пуще всего боялись потерять тот поводи испортить ту посадку, которых так тщательно добивались в манеже.
Манежные взгляды преобладали и при обучении сомкнутому строю: сложные перестроения исполнялись шагом, рысь и галоп укорачивались до такой степени, что даже пехота была бы в состоянии перегнать двигавшуюся галопом конницу. Карьер употреблялся, как редкое исключение. При господствовавшем тогда взгляде на кавалерию выездка лошадей была в высшей степени искусственна: от лошади требовался крутой сбор, для чего ломали её самым неестественным образом, требовались высокие ходы, при достижении которых не беспокоились о порче ног, укорачивание аллюров и обучение разным манежным фокусам вело к ещё большей ломке лошадей. Так как во всём требовалась красота, а по тогдашним понятиям красивыми считались толстые и круглые лошади, то особенно старательно заботились о теле, считая хорошим телом не развитые мускулы, а жир, делающий лошадь круглой; достижение такого тела требовало самого умеренного движения.
Чистка лошадей была доведена до такого педантизма, что их даже стригли и брили, а, чтобы не отрастала длинная шерсть, в холодное время держали лошадей в тёплых конюшнях. В результате всего этого получались лошади, изломанные искусственной выездкой, совершенно неспособные к быстрым и продолжительным движениям. О тактическом обучении кавалерии никто и не думал. Аванпостной службе кавалерия обучалась, так сказать, между прочим, во время травяного довольствия, когда делать было нечего, при том в пешем строю и на ровном месте.
Офицеры большую часть года находились в отпуску, а когда состояли на лицо в полках, разъезжали по увеселительным заведениям, играли в карты, пили шампанское, да от них и требовалось только выезжать в строй и на офицерскую езду, обучением же нижних чинов занимались исключительно командиры эскадронов и вахмистры. Одним словом, всё воспитание и образование было ведено так, как будто имелось в виду уничтожить боевые качества кавалерии. Каковы были требования, предъявляемые тогда кавалерии, можно судить по тому, что мерилом благосостояния кавалерийских полков служили манежная езда и прохождение церемониальным маршем.
Парад на царицыном Лугу 6 октября 1831 года Григорий Григорьевич Чернецов
Несмотря на суровые служебные требования того времени, жилось и служилось припеваючи, начиная со старших и кончая нижними чинами. Нижние чины размещались по квартирам у жителей, получая от них приварок; отпускаемый же от казны хлебный рацион, в большинстве случаев, был уступаем обывателями в пользу эскадронов, а для того, чтобы такой способ довольствия от жителей не был для них обременителен, нижним чинам отводилось по 2, 3 и более квартир на каждого. Такая система довольствия давала возможность людям пользоваться хорошей, а иногда, если у хозяев имелись свои коровы, и довольно разнообразной пищей. Кроме того, нижние чины соприкасаясь с обывателями в кругу их обыденных интересов, таким образом не отвыкали от среды, в которую со временем приходилось возвращаться.
Лошади размещались по хорошим конюшням. В добавок к положенной даче от казны всегда имелась в избытке яровая солома, поступавшая в пользу эскадронов, при обмолоте солдатами в свободное от занятий время. Поэтому строевые лошади были в полном порядке и нередко выносили второй срок службы.
Но жители Полесья и Царства Польского при всём желании не могли предложить своим постояльцам чего-нибудь лишнего и кормили солдат своей скудной пищей. Стоянки в местностях населённых перимущественно евреями, были ещё неудобнее. Солдат принуждён был выносить целый ряд всевозможных стеснений на квартире, а пищу получал из отдельной посуды, нарочно для солдат заводимой, причём евреи, во избежание лишних расходов, давали солдатам самую неудовлетворительную пищу, что нередко служило поводом ко всякого рода недоразумениям.
Самым больным местом тогдашней системы воспитания солдат, самым неудачным средством для поддержания военной дисциплины были, конечно, телесные наказания. Шпицрутены, розги и фухтеля входили в разряд дисциплинарных взысканий, назначаемых ближайшими начальниками солдата с замечательной щедростью, почти без всякого контроля высших властей, за самые маловажные проступки. Дисциплинарная власть по наложению взысканий на нижних чинов у самых маленьких начальников была весьма велика, а чего не дозволял закон, то освящалось обычаем. Границы между дисциплинарной властью и военно-судебной не были строго определены, за одино и то же преступление иногда предавали суду, а иногда ограничивались домашней расправой, которая по своей строгости мало отличалась от наказаний, налагаемых судом. Пределы дисциплинарной власти были так обширны, что к суду приходилось прибегать только в крайних случаях, выходивших из ряда обыкновенных. Виновные же в грабеже, краже, побеге, буйстве и тому подобных преступлениях, в большинстве случаев, подвергались дисциплинарным взысканиям, если только о совершении этих преступлений не было известно высшему начальству.
Розги считались самым слабым дисциплинарным наказанием и часто назначались за самые незначительные проступки. Шпицрутенное наказание (прогулка по зелёной улице), сравнительно с розгами, считалось более строгим. Нижние чины, наказанные шпицрутенами по приговорам военно-судных комиссий, выдержав наказание, вторично приводились к присяге на верность службы.
Тарас Шевченко "Наказание шпицрутенами"
Телесные наказания, которые по уставу 1839 года являлись самым распространённым видом воинских наказаний, имели несколько подразделений: прохождение сквозь строй, кнут, плети и «наказание розгами». Составители воинского устава 1839 года полагали, что «жестокие телесные наказания, установленные воинскими артикулами», должны быть заменены шпицрутенами, в виду указа 1 января 1782 года, которым повелевалось военной коллегии в определении наказаний руководствоваться Наказом Екатерины Второй.
В самом деле, шпицрутены применялись к нижним чинам, не изъятым от телесного наказания, в громадном большинстве преступлений воинского или общего характера. Высшим размером этого наказания было 6000 ударов, хотя в отношении тех из нижних чинов, которые были признаны виновными в «неповиновении и дерзости против начальников перед фронтом», разрешалось с высочайшего утверждения, применять шпицрутены и свыше 6000 ударов.
Обряд исполнения этого наказания состоял в следующем: время назначалось обыкновенно поутру. На самом рассвете осужденный выводился на мести экзекуции под конвоем, состоявшим из унтер-офицера и четырёх рядовых с ружьями, при чём два из них шли впереди, а два позади осужденного. Затем, после команды «на караул», аудитор читал приговор, а люди выстраивали «шереножную улицу». Виновный отводился на правый фланг, фурлейты или профосы раздавали людям прутья, по одному на каждого человека, а барабанщик бил дробь и бой к экзекуции. При этом виновный шёл в строй за конвойным унтер-офицером, который держал перед ним обращённое к нему дулом ружьё, офицеры и унтер-офицеры наблюдали, «чтобы арестанту было учинено неослабно заслуженное им по суду наказание». По окончании экзекуции раздавался отбой, а виновный отправлялся, «буде нужно», в госпиталь для пользования.
Вот несколько наказаний, произведённых в полку за разные проступки:
1. рядовой Гавриил Степанов за поджог дома наказан шпицрутенами с прогнанием через тысячу человек один раз и переведён в гарнизонный полк
2. рядовой Шевченко за второй из службы побег, утрату казённых вещей и воровство наказан шпицрутенами с прогнанием через 1000 человек два раза, с отсылкой в арестантские роты инженерного ведомства в крепость Бобруйск на 5 лет
3. рядовой Тит Щербатьев за 4-й из службы побег наказан шпицретенами с прогнанием через 1000 человек один раз с определением в арестантские роты в крепость Бобруйск на 5 лет
4. рядовой Зиновий Тимофеев за убийство наказан шпицрутенами с прогнанием через 1000 человек, и отправлен в Сибирь в каторжную работу без штемпельных знаков.
За продолжительный мирный период с 1831 по 1849 год Смоленский уланский полк беспрестанно менял свои стоянки, что составляло тогда обычное явление и входило в систему военного воспитания подвижности войск. После стоянки в г. ТЬаращи Киевской губернии в 1833 году полк был передвинут под Вашаву, в следующие года в г.г. Брест, Слоним, Елец, Слуцк, Ковно, Грубешов, Варшаву, Слуцк, Кобеляки (Полтавской губернии), Мендзыржец, Бялы и Варшаву. Офицеры, смеясь, называли эти передвижения «вальс вокруг Полесья».
В начале 1833 года полк из Киевской губернии перешёл в Царство Польское и расположился в г. Ловиче и в его окресностях.
В начале августа того же года полк, в составе 2-й лёгкой кавалерийской дивизии, выступил к Модлину, где состоялся смотр главнокомандующего действующей армией, а 11 и 12 сентября состоялись маневры в присутствии Государя Императора, который, оставшись очень доволен виденным, расхвалил смоленских улан, а командир полка, полковник Зверев, удостоился получить Высочайшее благоволение. Сейчас же после маневров полк двинулся на зимние квартиры в м. Кутно, где простоял до марта 1834 года, когда перешёл на три месяца в Варшаву, и в июне двинулся в Гродненскую губернию, при чём в августе месяце он был в компаменте около м. Зельва Слонимского уезда Гродненской губернии, откуда перешёл на зимние квартиры в г. Слоним, где в течение всей зимы усиленно готовился к предстоящему царскому смотру, при чём было обращено особенное внимание на стрельбу.
Полк был вооружён штуцерами, пистолетами, саблями и пиками (состояло: штуцеров – 128, пистолетов – 1080, сабель – 1478, пик -960). Весна 1835 года была особенно хлопотна. Ждали царского смотра, обещанного Государем в начале октября, а потому весь июль прошёл не в одном церемониальном марше, а и в других более полезных занятиях.
Преимущественно налегали на линейные учения, хотя при этом и избегали по старой памяти черезчур быстрых аллюров «для сбережения коней».
Наконец в сентябре полк перешёл в общий сбор войск 2-го пехотного корпуса под
г. Брест-Литовск, где 7-го октября Государь Император всем войскам произвёл смотр, а 8-го октября кавалерийским полкам было произведено линейное учение.
Усиленная работа Смоленцев не пропала даром: полк за смотр удостоился царского «спасибо», а командир полка получил Высочайшее благоволение.
После высочайшего смотра полк перешёл на зимние квартиры в Слоним, откуда весной двинулся в г. Елец.
Высочайший приказ 25 июня 1838 года возвестил полку, что: «Для сохранения в победоносной Российской армии памяти ея незабвенного основателя и дабы в каждом полку передать позднейшему потомству о достохвальных их подвигах и тем возбудить в новых поколениях храбрых Российских войск соревнование к столь же славным на поле брани заслугам, установлены при знамёнах и штандартах ещё особые знаки отличия».
Отличия были присвоены на основании следующих правил: полки, которые со времени своего первоначального учреждения хотя и изменились в наименовании, но в продолжении ста лет и более не были расформированы, должны были иметь в кавалерии на штандартах особые орденские ленты с бахромой, в армейских полках – Александровские.
На основании этого приказа, Смоленский уланский полк получил на штандарт 1, 2 и 3 дивизионов Александровские орденские ленты с надписями, шитыми, сообразно цвету пуговиц полка, серебром: на лицевой стороне – год основания и первоначальное наименование полка – «1708 Рославский драгунский Шквадрон». Внизу концов лент, над бахромой, кованное серебряное изображение имени основателя полка Петра Великого, а на другой внутренней стороне кованные золочёные двуглавые Российские орлы. Вверху на бантах, у перегиба лент, особая вышитая надпись «1838 года», означающая год пожалования ленты.
На древки всех штандартов установлены скобы с надписью:
1, 2, и 3-му дивизионам:
1708. Рославскiй Драгунскiй шквадронъ,
1771. 16-я и 17-я Легкiе Полевые команды.
1838. С.моленскаго Уланскаго полка 1-го дивизiона.
4-му дивизиону:
1797. Польскiй Конный полкъ.
1838. С.моленскаго Уланскаго полка 4-го дивизiона.

В конце июня 1839 года Смоленский уланский полк, под командой командира полка, полковника Зверева из Орла, где он был в общем дивизионном сборе, выступил через Бельск к с. Бородино и в начале августа расположился в с. Горячкине и окресностях.
В ночь с 16 на 17 августа прибыл Государь Император в сопровождении августейшей фамилии и, в ожидании открытия памятника, начал производить смотры и учения собранной здесь армии.
Наконец, наступило 26 августа, день, предназначенный для открытия памятника, воздвигнутого там, где 27 лет назад стоял главный люнет в центре русской армии.
С восходом солнца войска начали готовиться к предстоящему торжеству и перед каждым полком был прочитан приказ Государя.
«Ребята! перед Вами памятник, свидетельствующий о славном подвиге наших товарищей! Здесь на этом самом месте, за 27 лет перед сим, надменный враг возмечтал победить русское войско, стоящее за веру, царя и отечество! Бог наказал безрассудного: от Москвы до Немана размётаны кости дерзких пришельцев и мы вошли в Париж. Теперь настало время воздать славу великому делу. Итак, да будет память вечная бессмертному для нас Императору Александру Первому! Его твёрдой волей спасена Россия. Вечная слава падшим геройской смертью товарищам нашим, и да послужит подвиг их нам и позднейшему потомству! Вы же всегда будете надеждой и оплотом вашему Государю и общей матери нашей России!»
Прокудин-Горский "Памятник на батарее Раевского. 1911 год"
К 7 часам войска разместились вокруг памятника и составили огромное величественное каре (в строю находилось всего 128 батальонов, 167 эскадронов и 264 орудия). В 8 часов прибыл Император, а вслед за ним показалась церковная процессия, которой полки отдали честь. Митрополит Московский Филарет совершал молебствование, едва провозглашено было многолетие, как гром 264 орудий поколебал воздух, и неумолкаемое дружное «ура» прокатилось по рядам стодвадцатитысячной армии.
Проводив обратно святые хоругви, Государь возвратился к войску, которое между тем, под командой фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского, уже перестроилось для церемониального марша. Император проехал во главе армии, благоговейно отсалютовал памятнику и остановился возле него, здесь за решёткой были собраны все ветераны бородинской битвы. Полки проходили сомкнутыми полковыми колоннами
Надо заметить, что на этом торжестве в рядах Смоленского уланского полка был только один участник Бородинского сражения и Отечественной войны – командир полка полковник Зверев.
29 августа начались манёвры. Они производились по плану Бородинской битвы и были наглядным изображением подробностей знаменитого сражения. Император Николай Павлович, оставшись очень доволен войсками, пожаловал многим офицерам награды, а нижним чинам, кроме усиленного довольствия, было ассигновано около 20 000 рублей.
По окончании бородинских смотров Смоленский уланский полк направился на новую стоянку в г. Слуцк.
Г.Г. Чернецов "Парад в Кремле в 1839 году"

Результаты исправного состояния полка сказались вскоре после Высочайшего смотра: командир полка полковник Зверев 30 августа за отличие в службе был произведён в генерал-майоры с назначением командиром 1-й бригады 7-й лёгкой кавалерийской дивизии, а на его место 1 сентября 1839 года был назначен Оренбургского уланского полка полковник Воробьёв, который прибыл в Слуцк и 12 ноября принял полк.
Полковник Яков Яковлевич Воробьёв, проходя службу в Оренбургском уланском и в образцовом кавалерийском полках, квартировавших в Москве и Петербурге, а также состоя последний год прикомандированным к Лейб-Гвардии Уланскому полку, усвоил приёмы и требования высшего начальства, почему с первого же дня своего командования полком стал вникать во все подробности жизни и службы полка, ежедневно посещал помещения, занятые штабом полка, подолгу присутствовал на всех учениях и всегда давал частным начальникам указания о своих требованиях, основанных, в свою очередь, на требованиях высших начальников. Работа в течение двух лет всех чинов полка не пропала даром.
В июне 1841 года полк из Слуцка выступил в Ковно, где предполагался сбор войск 2-го пехотного корпуса, при чём полк расположился в бараках.
В конце августа в Ковно прибыл Государь Император, который произвёл ряд смотров, где смоленцы всесторонне представились в блестящем состоянии. Смотры были нижеследующие: 23 августа состоялся смотр всем войскам, 24 августа – смотр рекрут, поступивших на укомплектование полка. 25 августа было произведено линейное учение, при этом Государь Император выразил командиру полка, что производство учения доставило Ему особенное удовольствие и было произведено в отличном порядке и устройстве, при чём все чины полка твёрдо знали своё дело.
Смотры закончились общим маневром, который состоялся 26 августа, и на котором смоленцы неоднократно удостоились получить царское «спасибо».
Из Ковно Смоленский полк возвратился обратно на зимние квартиры в Слуцк.
В конце 1841 г. последовало упразднение резервного эскадрона, и чины эскадрона причислены к полку. Всего прибыло 5 офицеров, 60 нижних чинов и 61 строевая лошадь. Кроме того поступило в полк в течение 1842 года: 77 рекрут Тамбовской губернии, из Петербургского уланского полка 62 нижних чина и из разных частей 78 лошадей.
8 сентября 1843 года Смоленский уланский полк неожиданно был осчастливлен знаком высокой царской милости и благоволения. Государю Императору благоугодно было в этот день даровать полку нового шефа в лице своего августейшего внука великого князя Николая Александровича.
Известие об этом событии в полку было встречено с неописуемой радостью. Счастье полка было тем более велико, что назначение полковым шефом членов русской царственной семьи почиталось в нашей армии знаком высочайшего внимания и милости, какие только могут быть оказаны Монархом, какой-либо воинской части. С этого дня полк перестал называться Смоленским, а принял наименование: Уланский Его Императорского Высочества великого князя Николая Александровича полк.
С.К Зарянко "Портрет великого князя Николая Александровича"
22 мая 1848 года полковник Воробьёв был произведён в генерал-майоры с назначением командиром 2-й бригады 7-й легкой кавалерийской дивизии, а 16 июля прибыл вновь назначенный командир полка, полковник Евгений Густавович Ган, который принял полк накануне войны с Венгрией, в которой полку пришлось принять участие.

По материалам:
Книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."
Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]

 

Смоленский уланский полк в 1849 году был расквартирован в Царстве Польском в г. Бяла и, как и другие уланские полки, состоял из 8 действующих эскадронов по 170 человек и 9-го резервного эскадрона, который с выступлением остальных в поход, соединялся с другими такими же в отдельную резервную кавалерийскую дивизию, состоящую из 4-х сводных полков.
В первой половине апреля было предложено войсками 4-го пехотного корпуса занять Галицию и Буковину, чтобы дать австрийским войскам, занимавшим эти провинции, возможность действовать в Венгрии и Трансильвании. Но вскоре решение это было отменено, и в австрийские владения направлены были 3-й и 4-й пехотные корпуса, в мае же месяце было решено, кроме этих корпусов, напрвить для действия в Венгрии весь 2-й и часть 5-го корпуса.
2-я лёгкая кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта Глазенапа состояла во втором пехотном корпусе генерал-лейтенанта Куприянова.
5 мая уланский Е.И. В. великого князя Николая Александровича (Смоленский) полк, под начальством командира, полковника Гана, выступил из Варшавы и 24 мая, перейдя у Кракова границу Австрии, в составе второй колонны (2-я лёгкая кавалерийская и 4-я пехотная дивизии), следовал через Пщеворок в Ржешов и в начале июня расположился в Галиции у Дуклы.
Выступая за границу, полку было велено иметь при себе 20-тидневную порцию сухарей, круп, спирта и мяса в живом скоте, зернового фуража в саквах на 3 дня и 3-х дневный запас в фурах. Заведены были косы для заготовки травы. Все лошади были подкованы на четыре ноги.
В Дукле полк представился на смотр Государю Императору.
По диспозиции, 5-го июня Смоленский полк с конницей 2-й и 4-й кавалерийских дивизий, а также артиллерийские парки остались временно около Дуклы, чтобы облегчить довольствие лошадей.
С той же целью было отдано по кавалерии приказание, чтобы при переходе через Карпатские горы люди не садились на лошадей, а вели бы их в повыоду, на лошадях же имели бы привьюченный овёс на 6 или 7 дней. Приобретение продуктов за деньги представляло большие затруднения. Ассигнации, учреждённые Кошутом (кошутовки), уничтожались во всяком месте, куда прибывали русские войска и где восстанавливалась власть австрийцев, австрийские же бумажки не пользовались никаким кредитом. Русское золото и серебро пошли в ход. Нот при мелких закупках, делаемых солдатами на собственные средства, появилось важное неудобство: имея рубль, солдат должен был непременно купить товару на весь рубль, так как разменная монета вся исчезла из обращения, и сдачи он мог получить только бумажками, не имеющими никакой определённый стоимости.
кошутовки


Для вступления в Венгрию российские войска перешли Карпаты в двух направлениях, и 5 июня главные силы, в 4-х колоннах, направились из Дуклы через Карфельдт, Осино и Эпериес в Кашау.
Успехи русского оружия подействовали на умы обывателей в Эпериесе: все дома главной улицы были разукрашены флагами и коврами, на балконах и у окон стояли дамы, махавшие платками и бросавшие на улицу проходящим русским войскам венки и букеты. Говорили, что точно так же принимал этот город и австрияков и венгров и оттого только и уцелел. Обыкновенно, в тех городах и местечках, через которые проходили войска, вывешивались флаги: для нас белые, для австрийцев – зелёные с чёрным, а для венгерцев – зелёные с красным, и каждый дом имел в готовности три таких флага.
В Кашау полк прибыл 14 июня. Здесь узнали о поспешном отступлении неприятеля перед нашими войсками. Часто приходилось занимать дома, на дверях которых не были ещё стёрты надписи, сделанные мелом венгерским квартиръерами. Уланы сетовали, что, несмотря на большие переходы, не пришлось нагнать неприятеля, но надежда настигнуть и разбить его не оставляла их. Несмотря на это, бросалось в глаза постоянное сочувствие, повсюду возникающее между нашими войсками и венгерцами, рядом с общей антипатией, проявлявшейся в отношении к австрийцам. А тут разнеслась весть, что Гергей, предводитель венгерцев, предлагает сложить оружие перед войсками Императора Всероссийского.
15 июня Смоленский полк со 2-й лёгкой кавалерийской дивизией и с её артиллерией выступил из Кашау через Гидас-Немети под начальством генерал-адъютанта Анрепа, направляясь к Мишкольц и распуская слух, что этот отряд составляет авангард целой армии.
Иосиф Романович Анреп-Эльмпт граф Камеке фон дер Геэ-Генант-Вольфеншильд
Климат Венгрии вообще вреден для здоровья, за исключением гористых пространств: в ней везде господствуют эпидемические перемежающиеся лихорадки, вызываемые: 1. близостью болот, 2. недостатком хорошей воды, особенно в низменностях Дуная и Тисы, 3. постоянными ветрами, всюду разносящими миазмы и 4. резкими переходами температур, в особенности летом.
Ещё на переходе от Кашау начались дожди. Начавшаяся холера усилилась до того, что часто вырывала людей из рядов даже скоропостижно, или после весьма кратковременных страданий. В каждом из корпусов от самих переходов умирало от 60 до 100 человек, так что задние войска должны были подбирать трупы. Все обозы наполнились больными. Необходимость заставили брать большое число подвод, так как корпуса везли с собой не сотни, а тысячи больных и умирающих. 18 июня авангард генерал-адъютанта Анрепа расположился на перекрёстке дорог
в Мезе, Кершенете и Ныске, имея передовые отряды по обеим дорогам. Чтобы по возможности сберечь людей от свирепствовавшей холеры, главнокомандующий 20 июня приказал поставить 2 и 3 корпуса на квартиры около Мишкольца. С прибытием армии в Мишкольц, положение её сделалось самым трудным: в полках оставалось провианта не более чем на 2-3 дня, реквизиция шла крайне медленно, заведены были ручные мельницы, и полки сами мололи муку. Проливные дожди продолжались и имели такое большое влияние на здоровье людей, что с 17 по 23 июня умерло в армии около 2000 человек.
Губительное действие болезни ослабляло армию не только в количественном отношении, но и в нравственном. Зрелище ежечасных жертв, уносимых холерой, распространяло в наших войсках всеобщее уныние. Что касается Смоленского полка, то эпидемические заболевания начались ещё с середины мая, заболело в июне 101 человек, в июле – 28 человек; из этого числа умерли 2 офицера и 12 нижних чинов.
22 июня Смоленский и Харьковский уланские полки с артиллерией, в отряде генерал-адъютанта Анрена, расположились вправо от шоссе, идущего на Пешт, имея в тылу д. Геремболин, в которой было отведено 10 дворов для заболевших.
С 27 июня Смоленский полк со 2-ым корпусом двинулся через Абраны, Мезо-Кеведз на Гатван, где 30 июня имел днёвку. В это время показались партизанские шайки венгерцев, перехватившие наших курьеров. Однако следование по направлению к Дунаю исполнено было беспрепятственно.
1 июля в Гатване смоленцы с харьковскими уланами поступили в ведение командира 3-го пехотного корпуса, в 3-ю лёгкую кавалерийскую дивизию генерал-лейтенанта барона Оффенберга. Для настижения Гергея 3 июля командир 3-го корпуса граф Ридигер приказал 3-ей лёгкой кавалерийской дивизии и 1-ой бригаде 2-ой лёгкой кавалерийской дивизии двинуться к с. Уйфалу. Оттуда все шесть полков пошли к Харасту-Карастай близ Вайцева на выручку отряда генерала Засса, завязавшего бой с мятежниками. Отряд этот был в опасном положении: неприятельская артиллерия обстреливала его с фронта и с флангов продольным огнём. Дело было в полном разгаре, когда в 3 часа пополудни прибыл в Хараст генерал-лейтенант Оффенбах. Видя, что Засс завязал бой с несоразмерно сильным неприятелем, он счёл нужным для поддержания нашего авангарда развернуть свою многочисленную кавалерию и вместе с тем, как старший, принял начальство. Смоленский и Харьковский уланские полки с конной батареей и частями 3-й лёгкой кавалерийской дивизии были посланы им на левый фланг западнее с. Дука у Харастских виноградников.
Бой окончился при наступлении совершенной темноты. Превосходство сил не принесло никакой пользы неприятелю. В этом деле наши войска явили свойственную им твёрдость, не уступив ни пяди более чем вчетверо сильнейшему противнику и находясь под жестоким огнём в продолжении более семи часов. Начальники подавали пример неустрашимости: великий князь Константин Николаевич в этот день находился в первый раз в огне. Хладнокровие и весёлость юного сына Государя среди опасностей глубоко запечатлелось в сердцах русских воинов.
Иван Петрович фон Оффенберг
Великий князь Константин Николаевич
Рано поутру на следующий день к Хартиану (близ Вайцена) стали прибывать главные силы, но в виду усталости войск (они прошли по невозможной дороге около 50 вёрст) им был дан отдых. День этот прошёл в перестрелке. Наши войска готовились к наступлению. 3-го июля Смоленскйи полк участвовал в нгаступлении на Вайцен и, после отступления неприятеля, переночевав на биваке, вступил в Вайцен.
В делах 3, 4 и 5 июля неприятель, кроме 1000 пленных, потерял значительное число убитых и раненых, 4 орудия, 1 штандарт и 1 знамя. В нашей армии потери: убитых 4 офицера, 142 рядовых, ранено 26 офицеров и 227 нижних чинов.
За это дело, между другими наградами, получили: командир полка, полковник Ганн орден св. Анны 2-й степени с Императорской короной, произведены: в подполковники майор Рожанович, в майоры – ротмистры Тульженко и Шенявский и 4 нижних чина получили знаки отличия военного ордена.

После занятия Вайцена Смоленский полк находился при главной квартире главнокомандующего.
Гергей 5 июля скрытно отступил кружным путём через горы и бросился на Мишкольц в тыл русской армии, имея в виду пробраться на левый берег Тисы к Дебречину, войдя в сношение с остальными силами инсургентов, действовавшими в центральной Венгрии.
7 июля Смоленский уланский полк с главной квартирой перешёл к Гиенгиешу на сосредоточение войск 2 и 3 корпусов.
8 числа Смоленскйи полк в составе уланской бригады 2-й легкой кавалерийской дивизии с дивизией пехоты был отряжен главнокомандующим к с. Тур на подкрепление наших войск, завязавших дело с превосходящими силами венгерских мятежников. Несмотря на быстроту движения, войска прибыли в Тур, когда неприятель находился уже в полном отступлении, и смогли принять участие только в преследовании онаго. В это время к полку шёл на присоединение один эскадрон, находившийся в конвоировании летучего № 17 парка и следовавший к полку через Вайцен, Гарпианы, Уфайло, Ашад и далее через Гиенгиеш. 9-го июля главная квартира и 2-й пехотный корпус перешли в Гатван, а 1-я бригада 2-й лёгкой кавдивизии и две казачьи сотни в 8 часов утра прибыли в Уйфало. 10 числа полк с главной квартирой находился уже в Гатване, а на следующий день в Гиенгиеше. Для воспрепятствования Гергею пробраться в Токай, Паскевич решился немедленно форсировать тиссаферюрскую переправу и перейти там на левый берег Тиссы.
Все предназначенные для переправы войска 12 июля сосредоточились у с. Керешенд, а Смоленский уланский полк с главной квартирой в с. Копольво. На следующий день главная квартира, 1-я брига 2-й лёгкой кавалерийской дивизии и полторы дивизии пехоты перешли в Мезо-Кенезд, откуда войска, сделав большой привал должны были следовать к с. Аброны. В с. Мезо-Кенезд было получено донесение, что неприятель сбит с позиции впереди Мишкольца и отступает. Дальнейшее движение было остановлено и войска расположились на бивауках; Смоленский полк у с. Аброны, где на следующий день была полку днёвка.
15 июля перешли в м. Тиса-Ферюр и расположились верстах в двух впереди местечка вместе со своей второй бригадой.17, после переправы у этого местечка, главнокомандующий, чтобы отбросить Гергея за Тису, двинул 2 корпус на присоединение к 4-му для нападения во фланг. Посланная вперёд 2-я лёгкая кавдивизия узнала от разъездов, что Гергей, искусно маскируя своё движение на Токай, сбил с толку фельдмаршала и, успев выиграть время, прошёл мимо Дебречина к Гросвардейну. По получении этого известия, главнокомандующий сделал распоряжение о направлении главных сил к Дебречину. Вместе с этим князь Варшавский приказал командиру 4-й конно-артиллерийской бригады полковнику Хрулёву с отрядом из 4-х эскадронов Смоленского уланского полка при 4-х конных орудиях и 50 казаках направиться через Мадарош к Миклошу, угрожая флангу и тылу неприятеля. Этот отряд, распуская ложный слух, что он составляет авангард сильного корпуса, направляется к Дебречину. При этом ему было приказано, по переходе австрийцев через Тису, возвратиться к нашим силам.
Эскадроны Смоленского полка 20 июля, поздно вечером прибыли в с. Мадарош, где застали венгерский пикет, который при приближении наших разъездов ускакал, пользуясь темнотой.
От жителей было получено сведение, что венгерские войска, под началом Перцеля только что потянулись к Сегедину.
На другой день отряд прибыл в Миклош. Высланный отсюда разъезд не встретил на берегу реки ни австрийских, ни венгерских войск и узнал, что первые направились к югу. Вследствие этих известий Хрулёв 23 числа, не имея дальнейших приказаний, двинулся обратно к Уй-Варошу и на следующий день присоединился к армии в Дебречине.
Местность перед Дебречином представляет собой обширную равнину, на которой только изредка попадаются небольшие курганы. Вправо от дороги из Уй-Вароша тянутся поля, покрытые высокой и густой кукурузой. Перед самым городом расположены сады, виноградники, отдельные строения и несколько курганов, которые представляли неприятелю возможность удобно скрыть свои силы, так что у него были видны только 4 эскадрона и 2 орудия. Войска двигались по дороге и по сторонам её.По черезвычайной трудности следовать в порядке по полю, засеянному кукурузой, войска перешли на дорогу и продолжали движение в походной колонне, имея кавалерию между 4 и 5 дивизиями. 2-я лёгкая кавалерийская дивизия была построена в резервный порядок и выдвинута в голову всей колонны. Когда наши головные части приблизились к городу, неприятель открыл огонь из батареи, поставленной скрытно. Позади его артиллерии показались сильные колонны кавалерии и пехоты. Наши 3-я батарейная рота и 5-я конная батарея открыли ответный огонь. Кавалерия была остановлена и, под её прикрытием 5-я пехотная дивизия перестроилась в боевой порядок. 2-я лёгкая кавалерийская дивизия была выдвинута на правый фланг нашей линии.
Пока перестраивалась пехота, наши войска должны были выдержать жестокий огонь неприятельской артиллерии, снаряды которой достигали даже нашу вторую линию. Канонада продолжалась два часа, и главнокомандующий приказал начать наступление всем боевым порядком, подавая левый фланг вперёд.
Неприятельские батареи, пострадавшие от огня нашей артиллерии, начали сниматься с позиций, и вскоре отступление сделалось общим по всей линии. 5-я пехотная дивизия тронулась вперёд для преследования. Неприятельская кавалерия, прикрывая артиллерию, быстро отступила к с. Нач, а пехота рассеялась в окружающих город садах. Но, несмотря на это, вследсвие вялости преследования вообще, остаткам венгерского корпуса Надь-Шандора, который занимал Дебречин, удалось отступить по гросс-вардейской дороге. Наша конница не преследовала, а только следовала за неприятелем и особенно, вследсвие бездействия нашей 2-й кавалерийской дивизии, стоявшей на крайнем правом фланге и имевшей полную возможность захватить путь отступления неприятеля. Поставленная в густейшую кукурузу, дивизия эта была совершенно закрыта от неприятеля, но за то и сама ничего не видела; да её и отыскать не могли, чтобы передать приказание двинуться на путь отступления неприятеля. Начальник дивизии оправдывался неполучением приказания: такое объяснение характеризует то время, когда наши частные начальники, в особенности же подчинённые князя Паскевича, опасались ответственности за самостоятельные действия.
Вялость преследования с нашей стороны объясняется, как утомлением войск, прошедших 23 версты большей частью в боевом порядке без привала и воды, так и полученным во время сражения донесением о движении Гергея на подкрепление к Надь-Шандору. Венгры поспешно отступили к Гросс-Вардейну.
Надь-Шандор лишился половины подчинённых ему войск, уцелевшая же часть была расстроена и деморализована. Наши трофеи: 4 орудия, часть обоза, 2 зарядных ящика и 1 знамя. Наш урон: убитыми 2 обер-офицера и 38 нижних чинов, ранеными 25 офицеров и 252 нижних чина.
25 числа было получено известие, что Гросс-Вардейн оставлен неприятелем. Туда тотчас был послан граф Ридигер с 3-м пехотным корпусом и тремя полками 2-й лёгкой кавалерийской дивизии. Ридигер должен был установить ближайшее наблюдение за Гергеем.
26 июля был сформирован новый авангард армии под начальством князя Бебутова из Смоленского уланского и конно-мусульманского полков с 4-мя орудиями. Отряд этот расположился не доходя д. Сепеш.
князь Давид Осипович Бебутов
По занятии Гросс-Вардейна графом Ридигером, главнокомандующий признал необходимым для очищения восточных комитатов и водворения в них спокойствия образовать особый отряд из 7 батальонов егерской бригады, 2 лёгких батарей и 4-х эскадронов Смоленского уланского полка, взвода сапёр и 25 казаков. Начальство над этим особым отрядом было поручено начальнику 4-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Карловичу.
2-го августа отряд, взяв на 15 дней провианта, выступил из Дебречина к крепости Мункач и около Нашени переправился через Тиссу. Отряду вменялось в обязанности наблюдать за крепостью Мункач, делать движения в горы, чтобы разогнать шайки, которые могли там укрываться и затем, обойдя крепость, следовать на Кашау, делая экспедиции на север.
вид крепости мункач (наше время)
Остальные четыре эскадрона Смоленского полка вошли в состав вновь образованной сводной кавалерийской дивизии, которая присоединилась к 3-му пехотному корпусу.
Отряд Карловича, следуя к Мункачу, по прибытии в Кароч, узнал, что в с. Немени находится шайка мятежников, силой около 300 человек под начальством Кортоша. ГШенерал Карлович выслал в Немени эскадрон смоленских улан и казаков, чтобы завладеть переправой через Тису. Услышав о приближении наших войск, мятежники отступили, разобрав мост до прибытия улан. Командовавший эскадроном, ко времени прибытия отряда к переправе, исправил мост. Следуя дальше в окресностях Мункача, узнали об отступлении мятежников на юго-восток. Комендант крепости Мункач на требование сдать крепость, отвечал, что сделает это не иначе, как удостоверившись, что армия Гергея сложила оружие. С этой целью из Мункача были посланы три офицера в нашу главную квартиру, где находился Гергей. Снабжённые его собственноручным письмом, они были отосланы обратно. В ожидании возвращения посланных офицеров, отряд генерала Карловича расположился близ р. Латорчи в 3-х верстах от крепости, около шоссе на Кашау. С появлением отряда Карловича, толпы вооружённых крестьян разошлись по домам, и на пространстве от Тисы до Мункача и от этой крепости до Стрыя мятежных шаек больше не появлялось.
По возвращении из главной квартиры нашей армии отправленных туда для удостоверения в сдаче Гергея трёх венгерских офицеров, 14 августа в 7 часов вечера гарнизон крепости Мункач, состоящий из 32 офицеров и 329 нижних чинов, положил оружие и сдался военнопленными.
В крепости найдено: 23 орудия, более 500 ружей, 1 знамя и до 1200 снарядов; продовольственных же запасов в крепости оказалось немного. Как только венгерцы сдавались, мы смотрели на них уже не как на неприятеля, а как на несчастных. Каждый солдат был добр и снисходителен к пленным, все старались доказать им своё искреннее участие. Победив венгров оружием, мы покорили их сердца не гордым и грубым с ними обращением, а заботливостью о них. Они говорили, что не стыдно быть побеждёнными такими людьми, как русские.
После сдачи крепости Мункач генерал Карлович оставил в крепости один батальон, а с прочими войсками своего отряда выступил через Унгвар и Кашау для дальнейшего следования в пределы Империи.
На обратном пути в Россию эскадроны Смоленского уланского полка соединились и, вместе с войсками 2-го пехотного корпуса, 14 сентября, перейдя границу, направились в Царство Польское.


По материалам:
Книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."