Калужская советская республика: что это было? История возникновения Калужской советской республики – не новый сюжет в исторической литературе. Упоминание об этом содержится в «Очерках истории Калужской организации КПСС», где отмечено, что Калужская республика существовала с конца февраля по июль 1918 года [1, с.88]. По мнению советских историков, подобные факты отнюдь не означали каких-либо сепаратистских тенденций, а объяснялись скорее «отсутствием должного опыта» в строительстве местных органов власти [2, с.153]. Нельзя не согласиться с этим суждением. Действительно пришедшие к власти большевистское провинциальное руководство не только не имело опыта государственного строительства, но и зачастую не имело должного образования. Да и о проявлениях сепаратизма в одной из центральных губерний России вряд ли можно говорить всерьез. И все же такое объяснение фактов возникновения «региональных» республик в 1918 г. выглядит несколько упрощенным. Представляется более обоснованным оценивать подобные факты как проявления регионализма. Регионализм – явление, чаще всего сопутствующее периодам кризисного развития, революционных ломок в истории общества. Именно в такие моменты в наибольшей мере проявляются региональные особенности, обостряются противоречия между центром и периферией. В этом смысле можно говорить об известной объективной основе регионализма в экономике, политике. Подобные проявления могут быть расценены как определенный механизм выживания. Однако регионализм многолик, и выявить его подлинные основы можно лишь на основе изучения конкретного механизма его проявления, интересов социальных слоев и политических течений, выступающих носителями этих тенденций. В данной статье предпринята попытка реконструировать события, приведшие к созданию Калужской советской республики в 1918 году, выявить факторы, обусловившие особенности строительства властных органов в калужском регионе. Источниковую базу работы составили материалы Калужского губкома РКП(б), хранящиеся в Государственном архиве документов новейшей истории (ГАДНИКО), а также фонд Калужского совнаркома из Государственного архива Калужской области (ГАКО). К сожалению, фонд совнаркома, хранящийся в госархиве, крайне слабо систематизирован и содержит мало материалов, отражающих непосредственно деятельность совнаркома. Конечно, можно говорить об издержках делопроизводства того времени, но есть основание предполагать, что часть документов утрачена. Дело в том, что по сведениям Калужского губистпарта многие подлинные документы периода республики увез с собой бывший руководитель совнаркома и «основатель» Калужской республики П.Я. Витолин, когда в 1919 году вынужден был покинуть Калугу. Переписка Калужского истпарта с Москвой в 1920-е годы не дала результатов: документы так и не были возвращены [3]. На характер и действия властей на местах влияла общая экономическая и политическая обстановка в стране. А она с 1918 г. была крайне напряженной. Разгон Учредительного собрания обострил конфликт внутри революционно-демократического лагеря, ощутимым эхом отозвавшийся по всей стране. Тяжелые испытания выпали на долю местных властей в связи с ухудшением хозяйственного, и прежде всего продовольственного положения в стране. Участились случаи погромов местных Советов населением, на границах губерний появились кордоны, реквизирующие продовольственные грузы. В фонде Калужского Совнаркома имеется дело с многочисленными телеграммами, в которых сообщалось о нарастающей напряженности и беспорядках в уездах [4]. Приведем лишь некоторые из них: из Малоярославца. 2.XII.1917 г. «…. сегодня граждане Марьинской волости демонстративно пришли в управу (продовольственную – В.Ф.), ….. «обязательно перебить управу, тогда будет хлеб»; из Козельска. 9.I.1918 г. «В городе беспорядки, вооруженная (50 человек) толпа подступает к складу. Я бессилен….» (подпись предисполкома); из Тарусы. 27.I.1918 г. «Население города и уезда голодает. Положение безвыходное. Даже в больницах нет хлеба, керосина. Настроение граждан приподнятое (так в тексте – В.Ф.). Грозит анархия. Промедление недопустимо». Серьезно обостряли обстановку беженцы и дезертиры. 28 января 1918 года из Петрограда за подписью Ленина была разослана на места телеграмма, требующая направлять беженцев только в губернии, обеспеченные хлебом. В телеграмме требовалось: «немедленно принять самые решительные революционные меры к тому, чтобы ни один пленный и беженец не направлялся в Петроград и голодающую Северную область. Предупреждаем, что здесь военнопленные и беженцы хлеба не получают и обречены на голодную смерть. Направлять их только в губернии, обеспеченные хлебом. Расправляйтесь беспощадно с провокаторами, стремящимися наводнить голодающие губернии лишними ртами и рассчитывающих костлявой рукой голода задавить революцию…. Лозунг: ни одного лишнего едока в голодающих губерниях [5]. Новой власти все чаще приходилось прибегать к силовым методам, искать и находить путь попрямее и, как тогда казалось, понадежнее. Телеграмма из Мещовска. 27.XI.1917 г. «Просим немедленно прислать 30 солдат для подавления в уезде погромов»; из Малоярославца. 27.I.1918 г. «Срочно вышлите 25 солдат. Положение уезда очень тревожное»; из Перемышля. 2.III.1918 г. «Просим выслать 20 солдат для ареста вооруженных преступников»; из Мосальска. 2. III.1918 г. «Уезд объявлен на военном положении» [6]. Приведенные факты свидетельствуют, что утверждение Советской власти даже в период, именуемый в советское время «триумфальным шествием», происходило далеко не гладко. Общая схема этого процесса может быть представлена так: когда были провозглашены лозунги, отражающие интересы народы («Мир!», «Земля!»), огромная революционизированная масса поддержала Советскую власть, но когда стал создаваться механизм проведения в жизнь этих лозунгов, ком противоречий стал нарастать, все оказалось не так просто, как это воспринималось большинством рядовых участников революционных событий. Октябрь не снял (и не мог снять) конфликтного пути разрешения противоречий. И все же главное, что делало новую власть неустойчивой, это конфликт, назревающий внутри нее – между двумя политическими течениями, составившими блок в октябрьские дни, - большевиками и левыми эсерами. В конечном счете, это была борьба двух политических группировок за влияние в органах власти. В этой борьбе большевики, опасаясь усиления влияния эсеров в представительных органах, избрали курс на подчинение своему влиянию исполнительной власти. Конструирование губернских органов власти началось на I Губернском съезде Советов, состоявшемся в Калуге 17(30) января 1918 г. Съезд из своего состава выделил исполнительный комитет, а заведующие отделами исполкома были названы комиссарами, составившими Губернский Совет народных комиссаров. Таким образом, возникло две параллельных структуры – Губисполком и Губернский совнарком. Вскоре большевики предприняли еще один шаг к утверждению своего влияния в исполнительной власти. 23 января при выборах президиума Губисполкома они провели решение об однопартийном (большевистском) его составе. Присутствовавшие на заседании эсеры (члены исполкома и Совнаркома) в знак протеста от голосования отказались, но заявили при этом, что в составе исполкома пока останутся работать, «но если фракция так и в дальнейшем будет проводить различные решения, то они откажутся от работы». Таким образом, первые шаги деятельности Калужского СНК показывают, что его создание диктовалось не стремлением создать какое-то государственное образование, а в большей мере – курсом на ограничение эсеровского влияния в губернских органах исполнительной власти. К сожалению, в изученных нами архивных фондах официального документа, провозглашающего образование Калужской республики, не обнаружено. В этой связи показательна статья создателя и можно сказать «основателя» Калужской советской республики П.Я. Витолина, опубликованная в юбилейном сборнике, вышедшем в 1927 году в год десятилетия Октябрьской революции. «И если будущий историк захочет установить дату рождения калужской советской республики, пишет автор, - то он такой даты не найдет. Нет ее, так же как нет и записи ее декларирования…. И сейчас, когда вспоминается Совнарком, ЦИК…, как-то невольно улыбаешься…» [7, с. 67,70]. Утверждение П.Я. Витолина о том, что будущий историк не найдет даты рождения Калужской республики, так как нет «записи ее декларирования» не согласуется с сообщением о демонстрации в Калуге, состоявшейся 3 февраля 1918 г., опубликованном в «Калужской правде». «Выступление западного пролетариата, - сообщала газета, - совпало с окончанием работ первого общегубернского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, с провозглашением Калужской Советской Республики [8] (подчеркнуто нами) В дальнейшем сама логика развития заставила большевиков предпринять шаги, содержащие элементы политического сепаратизма. Толчком к этому стал Брестский мир, вызвавший раскол в центре и побудивший местные власти принимать самостоятельные решения. 23 февраля 1918 года состоялась губернская большевистская конференция, единогласно принявшая резолюцию, подписанную председателем Калужского совнаркома П. Витолиным, в которой отвергались всякие возможности соглашения с врагами революции - «международной буржуазией»: «Российская революция, носящая социалистический характер, находится в величайшей опасности. Международная буржуазия направляет свои силы в лице добровольно сформированных отрядов против Российской советской республики, против российского пролетариата… и в этой войне уже не может быть речи об отступлении или соглашении. С палачами революции не заключают мира, их беспощадно истребляют… Мы требуем немедленного введения военного положения в Калужской советской республике и немедленного расстрела всякого, кто осмелится в этот ответственный момент выступить против диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства, беспощадного расстрела всякого, кто открыто или тайно примкнет к германским империалистам» [9, с.295-296]. Были приняты меры по созданию вооруженных сил Калужской советской республики, т.к. «вся бывшая армия дембилизована». Командующим войсками Калужской советской республики был назначен большевик Скорбач. Военно-революционному штабу была поручено ликвидация и расформирование всех штабов, частей, эскадронов, сотен, команд, учреждений, заведений военного ведомства в пределах Калужской республики. Причем предметы воинского снаряжения: как-то холодное, огнестрельное оружие с принадлежностями оставалось на учете за военно-революционным штабом Калужской республики. В телеграмме Калужского совнаркома от 16 марта, адресованной Главнокомандующему западным фронтом Мясникову предлагалась «по всем вопросам обращаться к командующему войсками и начальнику военно-революционного штаба Калужской советской республики» [10]. С этого времени в документах уже фигурирует название «Калужская Советская республика». В архиве сохранились некоторые документы, свидетельствующие о стремлении большевистского руководства придать некоторую юридическую форму Калужской республике. 1 апреля было принято постановление Совнаркома, что все исходящие из Совнаркома бумаги с 1 апреля выдаются с новым штампом: «Российская федеративная советская республика. Совет народных комиссаров Калужской советской республики» с Республиканским орлом. Все бумаги, издаваемые со старым штампом с 1 апреля считались недействительными [11]. Руководимый Витолиным Калужский Совнарком развернул активную деятельность по реквизиции имущества и денежных средств. В феврале 1918 года был опубликован декрет «О наложении контрибуции на буржуазию Калуги». «Эти средства, - отмечалось в декрете,- должны быть взяты из средств тех, кто до сих пор грабил и наживался за счет демократии». В списке подлежащих обложению значилось 106 фамилий калужских купцов и «финансовых тузов», которые в трехдневный срок должны были внести от 30 до 15 тыс. рублей. Лица, отказавшиеся от внесения назначенной суммы, подлежали немедленному аресту, а их имущество конфисковывалось [12]. 6 марта газета «Калужская правда» опубликовала сообщение, подписанное командующим войсками Калужской советской республики П. Скорбачем с красноречивым заголовком: «К предстоящей смерти калужских капиталистов». В нем говорилось: «Сегодня ночью были арестованы часть именитых граждан гор. Калуги, обложенных и не внесших требуемую сумму. Также и дальше будут арестовываться и препровождаться в Кронштадт все те, кто не внесет назначенную сумму до 7 марта… С арестованными и их имуществом за ослушание будет поступлено по всей строгости военного времени» [13]. Факты конфискации имущества часто приводили к конфликтам. Так произошло при конфискации магазина Антипина, одного из крупных книготорговцев и владельца типографии. Когда явилась комиссия СНК, то выяснилось, что все имущество Антипин пожертвовал партии эсеров, а сам остался работать цеховым мастером в типографии. Тем не менее, имущество было конфисковано насильственным путем, что вызвало решительный протест эсеров, которые на следующий день демонстративно покинули заседание совнаркома, признав действия большевиков незаконными [14]. В марте 1918 года назрел конфликт Совнаркома с руководством Свято-Тихонова монастыря. 28 марта Совнарком потребовал от игумена монастыря перевести на счет Врачебно-санаторного комитета Калужской советской республики 10 тыс. рублей «на предварительные расходы по содержанию конфискуемой больницы монастыря». «В противном случае, - говорилось в постановлении, - все имущество и дома монастыря будут конфискованы» [15]. Заботясь о «народных нуждах» руководство Совнаркома не забывало о собственных интересах. В этой связи показателен факт конфискации Совнаркомом дач, расположенных в бору и окрестностях Калуги. В постановлении Совнаркома, принятом 6 мая, это решение мотивировалось «необходимостью дать детям приютов, детям рабочих и школьникам здоровое физическое развитие, а также поставить хотя бы временно. больных товарищей рабочих в более благоприятную обстановку» [16, с. 327]. Однако, Н. Устрялов, побывавший в конце июля в Калуге, увидел совсем другую картину: «В бору на реквизированных дачах, - записал он в дневнике, - живут ныне сплошь «власти», ездят туда ежедневно в прекрасных колясках» [17, с.169]. Обстановка, складывающаяся в Калуге, порождала напряженность, недоверие к власти. В такой обстановке исполнительная власть (комиссары) все чаще прибегали к единоличным самостоятельным действиям, игнорируя местный совет. В Калуге в ночь с 19 на 20 марта по постановлению СНК Калужской республики были проведены массовые обыски, в ходе которых произошли вооруженные столкновения (были жертвы). Это стало прологом к забастовке, которую объявили служащие и рабочие Калужских железнодорожных мастерских и депо. На общем собрании, состоявшемся 28 марта, железнодорожники приняли требование к СНК: прекратить повальные обыски, переизбрать Совет рабочих депутатов, обеспечить неприкосновенность депутатов, власть должна принадлежать только Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а не комиссарам, все декреты Калужского СНК должны быть пересмотрены и только по постановлению Совета могут быть проведены в жизнь. Железнодорожники требовали также отчета СНК перед Советом рабочих депутатов о своей деятельности, и в частности, о собранных деньгах (речь шла о контрибуции, собранной с буржуазии) [18]. Забастовка железнодорожников грозила серьезными потерями для Российской республики в целом, поэтому при вмешательстве из центра часть требований была признана со стороны СНК. Одновременно были приняты наступательные меры: железнодорожный район объявлен на осадном положении; все, стоящие «на платформе Советской власти», объявлялись мобилизованными и вооружались. Конфликт между комиссарами и Советами серьезно обеспокоил центральное руководство. В апреле 1918 г. в Калугу пришла телеграмма за подписью Ленина, разосланная циркулярно: комиссары должны работать только с ведома Советов. Тем временем напряженная обстановка в городе и губернии продолжала нарастать, что подталкивало СНК к принятию еще более «крутых» мер против оппозиции. Постановление СНК Калужской Советской республики от 18 мая 1918 г. гласило: «Граждан, позволяющих себе противоправительственные, хотя бы словесные, выступления, исключать из всех списков и лишить тем возможности занимать должности и быть принятыми на должностную работу, какой бы та ни была категории и разряда, во всех правительственных организациях. Или же, смотря по силе выступления и по его контрреволюционному размеру, арестовывать на месте, хотя бы выступление произошло на разрешенном собрании и хотя бы выступивший гражданин был делегат» [19]. Левые эсеры все чаще выступали инициаторами резкой критики большевиков, обвиняя их в «нарушении основных прав советской власти в Калужской советской республике». Конфликт назревал и внутри большевистского руководства, прежде всего между Совнаркомом, возглавляемым П.Я. Витолиным и Калужской городской организацией РКП(б), руководители которой с первых дней пребывания Витолина в Калуге испытывали к нему неприязнь, упрекали (и не без оснований) в излишней амбициозности и самоупрямстве. В этой связи представляет интерес характеристика личности Витолина [20], как провинциального большевистского лидера (поскольку именно его личные качества наложили отпечаток на происходящие события и предопределили остроту конфликта). О ранних годах жизни Витолина известно немного. Родился в 1892 году в д. Лепинан Курляндской губернии. Учился в сельской школе, затем – в городском училище, из которого был исключен в 1907 году. С этого времени состоял членом социал-демократического кружка, организации, носившей название «Мадленас Гайсма». Имел партийную кличку «Весул», в 1910 году возглавлял социал-демократическую организацию Курляндии, организовал подпольную типографию, в которой печатался журнал «Товарищ по борьбе». Уже в это время соратники отмечали склонность молодого социал-демократа к экстремистским выходкам, амбициозность. Вероятно, с этим был связан конфликт, о котором сообщалось в «Известиях ЦКСД Латышского края» в 1914 году: Витолина обвинили в растрате денег организации, присвоении типографии, выдаче охранке состава съезда социал-демократов Латышского края, после чего участники съезда были арестованы. Тогда же Витолин был исключен из рядов социал-демократов. Однако в 1915 году за революционную деятельность он был все-таки арестован и осужден на поселение в Сибирь (по другим данным, это произошло в 1916 году, в сентябре). Амнистия, объявленная Временным правительством, позволила Витолину выехать из Сибири, но на родину, в Курляндскую губернию, он уже не вернулся, а весной 1917 года (вероятно, в апреле) появился в Калуге. В апреле 1917 года калужские социал-демократы неприветливо встретили гостя. При появлении его в железнодорожных мастерских у него сначала проверили документы, когда же он попытался выступить на митинге, ему «не дали говорить». Социал-демократическая организация в Калуге, как вспоминал позднее Витолин, была «целиком меньшевистской», ее возглавлял меньшевик Н.Х. Фосс. Это высказывание Витолина противоречило утвердившейся позднее версии о «самостоятельной линии», проводимой калужскими большевиками в составе объединенной организации. По Витолину, многие впоследствии известные большевики (В.Акимов, П.Борисов, М.Артемов и др.) перешли в его инициативную группу «из меньшевиков», что не могло не породить неприязни «перебежчиков» к амбициозному претенденту на лидерство (в дальнейшем трения на этой почве время от времени выходили на поверхность). Осень 1917 – начало 1918 г. – «звездный час» Петра Яновича, или Яныча, как называли его в большевистском окружении. Он занимает высшие должности в губернском партийном аппарате, он инициатор провозглашения и председатель СНК Калужской Советской республики. Кажется, нет предела его революционному энтузиазму. В 1918 году в ряде уездных городов губернии (Перемышль, Лихвин) появились улицы Витолина. Расчет его популярность как оратора, публициста. Его речь, как отмечала газета, «то быстрая, то медленная, голос – до шепота, то вдруг поднимается до самых высоких нот». Критические оценки его выступлений, звучавшие в 1917 году, с закрытием оппозиционных газет уходили в прошлое. Правда, холодок в отношениях с бывшими членами объединенной организации продолжал сохраняться, особенно напряженными были отношения с Калужской городской властью, где шли разговоры о склонности губернского лидера к саморекламе, вождизму и т.п. Конфликт разразился в апреле 1918 года, когда губернский комиссар во главе вооруженного отряда методом «красногвардейской атаки» пытался осуществить реквизицию имущества в Свято-Тихоновском монастыре под Калугой. Акция превратилась в повальную пьянку – от руководителей до рядовых. Калужский городской комитет оперативно отреагировал на происходящее. 24 апреля состоялось экстренное заседание, на котором был заслушан доклад члена комитета – Серкина. Было принято решение отозвать Витолина, Фомина, и Ассен-Аймера из Совнаркома, Губискома и прочих организаций, немедленно их арестовать и заключить под стражу в Городской комиссариат. 26 апреля на чрезвычайном заседании СНК Калужской республики Витолин был смещен с должности председателя Совнаркома и вместо него был избран Скорбач, смещены со своих постов были также товарищ председателя СНК Фомин и комиссар продовольствия Ассен-Аймер (вместо них избраны Акимов и Болховитин). Конфликт в Калужском руководстве получил широкую огласку. Этот факт не обошел вниманием даже Н. Устрялов, записавшем в своем дневнике: «Губернский комиссар В. устранен за дебош и пьянство в Тихоновом монастыре» [21, с. 169]. О событиях в Калуге было поставлено в известность Московское областное бюро партии. Была создана следственная комиссия, вопрос обсуждали на общем собрании коммунистов Калуги. Московское руководство предприняло усилия, чтобы не дать конфликту разрастись. Представитель областного бюро, выступая на собрании городской организации, заявил, что конфликт «происходит на личной почве», а такие конфликты «не должны иметь места». Было предложено компромиссное решение: осудить ту и другую стороны, а «бумаги, сопровождавшие конфликт» ликвидировать. Однако, большинство участников собрания не согласилось с этим предложением и проголосовало за перевод Витолина на работу в другой город. Конфликт расценивали как результат «дезорганизаторской тактики Витолина, который за последнее время абсолютно не считался с партийной дисциплиной». Представитель от Москвы заявил, что вопрос будет вынесен на решение Областного бюро, а до этого «решение собрания не должно проводиться в жизнь» [22]. Разрешение конфликта затягивалось не без влияния Московского областного бюро. Новый председатель Совнаркома Скорбач неожиданно заявил об уходе в отпуск. Названия «Калужская Советская республика» и СНК постепенно исчезают в документах 1918 г. После того, как II-й Губернский съезд Советов принял решение об изгнании левых эсеров из органов Советской власти, была снята причина, которая породила возникновение двух параллельных структур – Губисполкома и СНК. Калужская республика «тихо умерла» потому, что ее как государственно-территориального образования и не существовало. Это громкое наименование стало своеобразной «разменной монетой» в борьбе политических группировок за власть. Список литературы 1. Очерки истории Калужской организации КПСС. Калуга, 1967.С.88. 2. История государственных учреждений СССР. М., 1986. С. 153. 3. ГАДНИКО, ф.4, оп.1, ед.хр. 10, лл. 21,22. 4. Государственный архив Калужской области (ГАКО), ф. Р-80, оп.1, ед.хр. 3, лл. 24,28,56. 5. ГАКО, ф. Р-80, оп. 1, ед.хр. 3, л. 367. 6. ГАКО, ф. Р-80, оп. 1, ед.хр. 3, лл. 693, 62, 70. 7. Партийная мысль. Юбилейный выпуск. Калуга, 1927. С. 67, 70. 8. Калужская правда, 23, I, 1918 (№ 16). 9. Установление советской власти в Калужской губернии. Калуга, 1957.С. 295-296. 10. ГАКО, ф. Р-80, оп. 1, ед.хр. 2, л. 8. 11. Опубликовано в «Калужская правда», 1918, № 62, 2 апреля. 12. Калужская правда, 1918, № 21. 13. Калужская правда, 1918, № 40, 6 марта. 14. ГАКО, ф. Р-80, оп. 1, ед.хр. 1, лл. 272, 273. 15. ГАКО, оп. 1-с, ед.хр. 1, л. 99. 16. Установление советской власти в Калужской губернии. - Калуга, 1957.- С. 327. 17. Н.В.Устрялов. Былое – революция 1917 г. - М., 2000.- С. 169. 18. ГАКО, оп. 1-с, ед.хр. 1, л. 45. 19. ГАКО, ф. Р-80, оп. 1, ед.хр.1, л. 593. 20. Материалы о биографии П. Витолина хранящиеся в ГАДНИКО. 21. Н.Устрялов. Указ. соч .- С. 169. 22. ГАДНИКО, ф, 1176, оп.1, ед.хр. 1, л. 4. Авторы: Филимонов В.Я., Берговская И.Н. ФГБОУ ВПО «Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского» http://www.science-kaluga.ru/
