Его послали под Ригу искупать вину кровью. Искупил… Зимой 1916 года в окопах морского батальона под Двинском появился новый боец — «штрафованный матрос 2–й статьи» Кулибин. «Кулибин? Тот самый?» — переспрашивали офицеры Да, тот самый — правнук знаменитого самородка–изобретателя Ивана Кулибина, поразившего императрицу Екатерину часами собственной конструкции. Но переспрашивали офицеры не поэтому. Еще недавно Николай Кулибин носил погоны старшего лейтенанта флота, был старпомом легкого крейсера. И вот — штрафник. К моменту рождения Николая Кулибина в 1882 году его семья давно уже имела потомственное дворянство. Иначе в Морской корпус — одно из самых привилегированных учебных заведений империи, его попросту не приняли бы. А так все пути были открыты молодому офицеру. Он славно повоевал в Русско–японскую войну, оборонял Порт–Артур, получил три ордена. К началу Первой мировой дослужился до старшего лейтенанта (в императорском флоте это звание соответствовало нынешнему капитану III ранга), был назначен старпомом бронепалубного крейсера «Жемчуг», оперировавшего на Тихом океане. Казалось бы, где война, а где Тихий океан. Но ее недаром называли Первой мировой — разве что в Антарктиде тогда не стреляли. А на тихоокеанских просторах бесчинствовал немецкий крейсер «Эмден», дерзко топя антантовские транспорты. «Жемчуг» вместе с англичанами занимался поиском немецкого рейдера. Но получилось так, что нашел не он — нашли его… Командир «Жемчуга» капитан II ранга барон Черкасов был человеком своеобразным. В Русско–японскую он был тяжело ранен в ноги, привык снимать боли морфием и при каждом удобном случае съезжал с корабля на берег. При этом запрещал выставлять вахту у орудий — «чтобы не нервировать уставшую команду». А команда действительно уставала. Влажная отупляющая жара в тамошних тропиках хороша, если ехать туда в турпоездку. Но служить на добела раскаленной солнцем железной «коробке» — удовольствие ниже среднего… В начале октября 1914 года «Жемчуг» зашел в малайский порт Пенанг. Вскоре туда же приехала на пароходе жена барона Черкасова, вызванная его телеграммой. И он «по традиции» съехал на берег. А за ним и еще пять офицеров. Заодно командир приказал убрать с палубы в погреба дежурный боезапас, потому что в такой чудовищной жаре снаряды наверху опасно нагревались. Старший офицер крейсера Кулибин еле уговорил командира оставить по пять снарядов у орудий. А на рассвете 15 октября «Эмден», приделав фальшивую трубу и став похожим по силуэту на английский крейсер, беспрепятственно проскользнул в гавань Пенанга и занял позицию в кабельтове от «Жемчуга». 200 метров! На русском крейсере никто даже не чухнулся, вахта спала вповалку — порядки, заведенные Черкасовым. Пока в 5 часов 18 минут «Жемчуг» не подбросило жутким взрывом: немецкая торпеда ударила в корму. Кулибин вместе с артиллерийским офицером Рыбаловским кое–как навели порядок, пресекли панику и успели даже дать несколько выстрелов по немцам. Но снаряды быстро кончились, а элеваторы после взрыва торпеды отказали. А тут и «Эмден», развернувшись, плюнул второй торпедой — и прямо в артиллерийский погреб «Жемчуга». После того как 150–метровый столб дыма и пара опал, из воды торчал только обломок мачты русского корабля. «Жемчуг» лег на глубине 30 метров. Из 335 членов команды погибли 88, 122 были ранены. Ну что, дальше был военный суд. В приговоре было написано, что командир «на протяжении всего похода не принимал мер по обеспечению безопасности плавания вверенного ему крейсера: в частности, отдал приказание „вообще не производить боевой тревоги“, не держал ночью смену у орудий, во время стоянок в портах допускал, чтобы крейсер стоял с открытыми огнями при одном сигнальщике; позволял посторонним посещать корабль… Старший лейтенант Кулибин оставшись за командира в Пенанге, по небрежению не принял никаких мер предосторожности…» Даже те самые пять снарядов не помогли, ибо допустить, чтобы противник незамеченным подошел к кораблю на кабельтов — это, знаете, ни в какие ворота не лезет. Черкасову дали 3,5 года арестантских рот, Кулибину — 1,5 года, с лишением обоих орденов, чинов и дворянства. Император приговор слегка смягчил, повелев разжалованных офицеров отправить не в тюрьму, а на фронт: Черкасова — на Кавказский, а Кулибина — на Северный. Так Николай Кулибин попал в ударный батальон морской бригады, воевавшей на Двинском участке. Воевал он хорошо, стал командиром пулеметного расчета, несколько раз своим огнем срывал немецкие атаки. Получил звание унтер–офицера и был награжден двумя солдатскими Георгиевскими крестами. В итоге по ходатайству командующего Балтийским флотом в сентябре 1916–го Кулибина простили, восстановили в звании, вернули ордена. И даже командную должность дали — правда, на тральщике, но после позора в Пенанге и за это спасибо. На тральщике «Подвижный» он скоро выслужил еще один орден и был представлен к очередному званию. Но тут Февральская революция. На Балтийском флоте она началась с убийства офицеров. Вообще–то на малых кораблях отношения офицеров и матросов были куда лучше, чем на дредноутах. Вспоминает лейтенант Скрябин: «На маленьком корабле нет той резкой грани между офицером и матросом, которая большею частью существует на больших судах. И кроме того, каждый офицер лучше знает своих подчиненных. Сколько раз я замечал, как часто вечером, на стоянке, к старшему офицеру спускался кто–либо из матросов с просьбой написать письмо домой». Но в 1–м дивизионе тральщиков было одно исключение: «Ретивый», на котором были убиты командир корабля Репнинский и мичман Чайковский. А потом команда «Ретивого» бросилась расправляться с офицерами соседей. Один из командиров, старший лейтенант Кулибин, возвращаясь на свой тральщик, встретил по дороге большую группу матросов, солдат и рабочих. На офицера тут же набросились, хотели арестовать и, пожалуй, прикончили бы, но за него вступились матросы его дивизиона. Благодаря им он был отпущен. Кулибин получил несколько револьверных пуль (одна из них, срикошетив, насмерть поразила самого стрелка) и стал инвалидом. Через полтора года он был исключен из списков приказом командующего Балтийским флотом как умерший. Так трагически оборвалась жизнь потомка русского самоучки, сама фамилия которого стала нарицательной. Гюнтер Конев. http://gwar.elar.ru/o-voyne/shtrafnik-kulibin/
