А была ли зима (вернее осень) 1812 года такой лютой как ее малюют?

никого я не выставлял!
не хотели сражаться на границе лоб в лоб, я причем?
по вашему надо было ключи от Кремля Наполеону вручить?

 

короче, для нас было нормально, для французов п...ц

 

На мой взгляд, тут восторгаться нечем!
Сложились обстоятельства, условия для нас привычнее были - вот и "победили".
Только "победа" эта - пиррова.
А еще, нарываясь на геополитические люли нужно к войне готовиться, а не клясть злую судьбину и коварного врага.

 

Мужики, прочитал комментарии, всем спасибо. Вот только вопрос один - а кто из Вас в армии служил? Кто знает как в окопах зимой ночевать?..

 

в окопах не ночевали, а в лесу на выживание 5 дней зимой спали. Ночью температура до -20 доходила. Спали на еловом лапотнике.

 

В тулупах валенках и с водкой

 

Как ни странно, но на морозе водка греет всего минут 10-15. Так, что сапоги, шинель, в шапке уши опустить и поверх ОЗК комбинезоном, А над окопом плащ-палатку растянуть, чтобы снегом припорошило хорошенько. Пока девки снятся - ты еще не замерз...

 

В окопе караульный, остальные в блиндаже, ну или если окопы "проходные", завтра в наступление, рыли норы и занавешивали плащ-палаткой.
Помните фильм "2 бойца" с Бернесом?

 

Начало войны 1812 года на Вилейщине» было рассказано как Великая Армия наступала через территорию Вилейского района, в этой рассмотрим, какие события происходили тут осенью и зимой 1812 года. Здесь, на вилейщине, произошёл ряд небольших боёв, но в них русские войска смогли добыть ценные трофеи и взять в плен не только французских офицеров, но даже генералов.

Также через территорию вилейщины проследовал Император французов Наполеон Бонапарт и в двух населённых пунктах района он останавливался на ночлег.


Альбрехт Адам. «Отступление великой армии из России». 1830 год. Музеи Московского Кремля
Главные квартиры Наполеона Бонапарта

19 ноября (1 декабря) 1812 года около 17 часов Наполеон Бонапарт со своей свитой прибыл в небольшую деревню Стайки[1], принадлежавшую Богдановичам герба Багория. В некоторых книгах[2] указывают, что Стайки в то время были во владении Людвиги Богданович[3]. Но в 1810 году Людвика Богданович разделила собственность мужа между четырьмя сыновьями. Второй сын Викентий (1771-1851) получил: Стайки, Матьковцы, Рушицы, Токари, Затемень, Дунаи, Крени[4]. По сведениям из Ревизорских сказок 1811 года[5] тоже выходит, что имение Стайки принадлежало Викентию (Винценту) Богдановичу[6].


Портрет Винцента Богдановича — подкамория Вилейского уезда. Художник Винцент Слендинский. 1891 год. Из фондов Национального исторического музея РБ
По одной версии имение Стайки было полностью разрушено. Поэтому ставка разместилась в крестьянской избе. По другим сведениям Наполеон размещался в деревянном усадебном доме Богдановичей. В любом случае здание в котором ночевал Наполеон до наших дней не сохранилось.


Имение Стайки на плане генерального межевания Белоруссии. Конец 1700-х — начало 1800-х годов
В начале ХХ века двор Стайки включал усадебный дом, парк, водную систему, въездные ворота, бровар, конюшню, хозяйственные постройки. Полное описание имения можно найти в книге Федорука «Старинные усадьбы Минского края».[7]


Схема двора Стайки, с книги Федорука «Старинные усадьбы Минского края»
На сегодняшний день в усадьбе Стайки сохранились фрагменты пейзажного парка и хозяйственных построек, водная система и восстановленный бровар. Усадебный дом был разрушен в 1939 году и сейчас остался только фундамент здания.

В настоящее время усадебно-парковый комплекс Богдановичей «Двор Стайки» туристический и бизнес объект, где проводятся различные бизнес конференции и праздничные торжества. У них есть свой сайт, где приводится много фотографий современного состояния усадьбы[8].

20 ноября (2 декабря) сделав небольшую остановку в местечке Илья[9] к вечеру Наполеон прибыл в небольшое имение Селище[10].


Деревня Селище и местечко Молодечно на плане генерального межевания Белоруссии. Конец 1700-х — начало 1800-х годов
Ранее имение Селище принадлежало М.К. Огинскому[11] но за участие в восстании Костюшко[12], имение было конфисковано и подарено русскому фельдмаршалу графу Н.И. Салтыкову[13]. В имении хозяйство вел доверенный управляющий и в его господском доме и остановился французский император. Хотя помещение было плохое, зато французы здесь нашли запасы картофеля и неплохо поели.

Эта ночь выдалась особенно лютой, мороз доходил почти до минус 40 градусов, по этой причине многие солдаты замерзли той ночью и нашли последнее пристанище в Селище в месте которое местные жители называли «Французская гора». В 2005 году там проводились полевые поисковые работы и обнаруженные костные останки были перезахоронены в д. Студенка Борисовского района.[14]


Памятный знак на месте братской могилы солдат наполеоновской армии «Французская гора» в д. Селище
С наступлением утра 2 декабря Наполеон покинул Селище и продолжил свой путь в Молодечно[15][16].

В своих воспоминаниях Арман Огюст Луи де Коленкур[17] «Поход Наполеона в Россию»[18], так рассказывает про Главные квартиры в Стайках и Селище.


Портрет Армана Огюстена Луи де Коленкура, герцога де Висенса (1773-1827). Частная коллекция графа и графини Луи-Амедея де Мустье де Коленкур де Висенс в Париже, Франция. Источник Викимедия
«1 декабря ставка была в Стайках; такого скверного ночлега мы ещё никогда не имели. Мы прозвали эту деревню Мизерово (от французского слова «misere» — нищета). У императора и начальника штаба были маленькие ниши в 7 — 8 квадратных футов[19] каждая.

В другой комнате набились все остальные чины штаба. Холод был такой, что все искали спасения в этой комнате, переполненной так, что можно было задохнуться; лежать можно было только на боку, так как больше места не было. Было так тесно, что если бросить иголку, она не упала бы на пол.

Выходя из комнаты, кто-то в темноте наступил на ногу г-на де Боссе, который ехал с нами из Москвы в коляске и жестоко страдал от подагры. Проснувшись от боли, причинённой ему этой косолапостью, несчастный закричал: «Это ужасно! Это убийство!» Те, кто не спал, расхохотались, и смех разбудил спящих, и вот в конце концов и самые серьёзные люди, в том числе и бедняга больной, и самые легкомысленные громкими взрывами хохота одинаково уплатили свою дань этому минутному веселью. Я рассказываю об этой сцене, чтобы показать, до какой степени человек привыкает к самым прискорбным событиям и становится почти бесчувственным зрителем величайших несчастий, а в то же время его развлекает самый ничтожный пустяк.

После перехода через Березину лица у всех просветлели; впервые мысль о Польше улыбалась всем. Вильно стало землёй обетованной; это была гавань, укрытая от всех бурь, — конец всех бедствий. Все прошлое казалось только сном; перспектива лучшего будущего почти полностью заставила забыть наши бедствия. Усталость, переживаемые лишения, вид несчастных, погибавших на каждом шагу от истощения, голода и холода, — все это мало действовало на характер французского солдата, весёлого и беззаботного по природе. Опасности делают людей эгоистами; те, кто чувствовал себя хорошо, привыкли к зрелищу гибели и скорби. Люди, сильные духом, сделались нечувствительны к несчастьям и старались своим спокойствием закалить менее сильных. Страдали, несомненно, много; мы были свидетелями ужасных несчастий и великих бедствий, но, проникнутые чувством самосохранения и воодушевленные чувством национальной гордости и чести, люди не отдавали себе отчёта в размерах бедствий. Голова шла кругом, и человек не мог, или, вернее, не хотел, верить в то, что он понял потом. Вчерашние, сегодняшние и завтрашние опасности казались нашему воображению не чем иным, как опасностями непрерывно возобновляющегося боя. Ведь мы были на войне, и каждый из нас участвовал в ней, а потому все обычно были веселы, беззаботны и даже в шутливом настроении, как это всегда бывает накануне, в самый день и назавтра после сражения. Несмотря на наши несчастья, в нашей ставке царило, бесспорно, не менее хорошее настроение, чем в ставке русских.

Мы приближались к Вильно, мы были уже в Польше, а эстафеты всё ещё не приходили. Император никак не мог понять причину этого запоздания, так как мы находились уже очень близко от баварского корпуса, стоявшего в Вилейке. Этот корпус, которым командовал генерал Вреде[20], должен был покинуть окрестности Глубокого[21] и направиться в Даниловичи[22] в связи с отступлением 2-го корпуса, но 19-го он вернулся на свою стоянку и прикрывал Вильно. Отсутствие писем из Франции, а ещё больше мысль о том впечатлении, которое произведёт и во Франции и в Европе отсутствие всяких сообщений из армии, волновали императора более чем что бы то ни было. Oн подготовлял бюллетень[23], в котором хотел изложить все события и наши последние бедствия. Он сказал мне по этому поводу:

— Я расскажу всё. Пусть лучше знают эти подробности от меня, чем из частных писем, и пусть эти подробности смягчат впечатление от наших бедствий, о которых надо сообщить нации.

2 декабря ставка была в Селищах, причём помещение было почти такое же плохое, как и накануне; но зато мы нашли здесь много картофеля. Нельзя описать радость, испытанную всеми, когда оказалось, что можно наесться досыта. Мороз был такой, что оставаться на бивуаках было невыносимо. Горе тому, кто засыпал на бивуаке. В результате дезорганизация чувствительным образом захватила уже и гвардию. На каждом шагу можно было встретить обмороженных людей, которые останавливались и падали от слабости или от потери сознания. Если им помогали идти, или, вернее, с трудом тащили их, то они умоляли оставить их в покое. Если их клали на землю возле бивуаков (костры бивуаков горели вдоль всей дороги), то, как только эти несчастные засыпали, они были неминуемо обречены на смерть. Если им удавалось сопротивляться сну, то кто-нибудь из проходящих мимо отводил их немного дальше, и это продолжало их агонию на некоторое время, но не спасало их, ибо для людей в таком состоянии вызываемая морозом сонливость является силой, против которой нельзя устоять; засыпаешь вопреки своей воле, а заснуть — это значит умереть. Я пытался спасти некоторых из этих несчастных, но тщетно. Они могли пробормотать лишь несколько слов, прося оставить их в покое и дать им немножко поспать. Послушать их, — так этот сон должен был быть их спасением. Увы! Он означал последний вздох несчастного, но зато бедняга переставал страдать, не испытывая мук агонии. На побелевших губах замерзших была запечатлена признательность судьбе и даже улыбка. На тысячах людей я видел это действие мороза и наблюдал смерть от замерзания. Дорога была покрыта трупами этих бедняг.»

За остатками французской армии следовали авангардные отряды русских войск, которые должны были по возможности атаковать противника, это привело к нескольким боям.



Каркотко Андрей Юрьевич
Научный сотрудник ГУ «Вилейский краеведческий музей»
Магистр политических наук, историк


[1] Стайки – сейчас деревня в Вилейском районе.

[2] Лякин, В.А. Белорусские дороги Наполеона Бонапарта [Текст] : исторический очерк / В. А. Лякин. — Мозырь : Белый ветер, 2011. С. 131.

[3] Людвика Богданович происходила из рода Вишинских и была второй женой Тадэуша Богдановича старосты Самницкого и ловчего Минского повета.

 

"Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны..." ( Шота Руставели, "Витязь в тигровой шкуре")

 

tofan С Кутузовым не все так просто, как кажется. ...да и при Березине Чичагову не дал захлопнуть пути для отступления...
А если бы “захлопнули”, то наверняка в Париже были бы англичане, а не А-I.