Делюсь впечатлениями) Белоруссия восхищает чистотой улиц. Ощущение, что только совсем недавно поставили декорации специально для туристов. Валюту меняли тут)) Мемориал Хатынь. Поздняя осень только подчеркивает печальную торжественность этого места. Затупила с загрузкой фото) Не знаю, как комментировать эти фото. Кладбище. Оно и есть кладбище. Ещё. Двигаем дальше) Минск обзорная экскурсия. Хотелось бы погулять по улицам и поснимать город нормально, а не в окно автобуса проезжая мимо. Поздоровалась с местными жителями) Добавлю немного. Ещё был зоопарк и дельфинарий, но это вам не будет интересно. Красивый город. Хотелось бы приехать туда ещё, на несколько дней и неторопливо погулять по его широким улицам.
)))) А я то думаю, все посмотрел с рабочего компа, а впечатлений оказывается пока нетути) Катя, здорово) Отличный отчет, спасибо за фотки)
...и форум тоже ухоженный, все за тобой подчищают, причесывают. Стирилизация сплошная. Или жалоба на хама в руководство поступила? Да есть в Минске и жигули и пробки по утрам, может сейчас и днем появились. Милисия глаза не мозолит, но всегда начеку, прям из под земли материализуются в нужном месте.
Рассказ о путешествии Полоцк - Минск тверского журналиста Павла Иванова ("Паломничество в Белую Русь", очерк 2. Начало - очерк 1 -см. здесь: http://smolbattle.ru/threads/Полоцк.38093/ ) История и культура Паломничество в Белую Русь Дорога из Полоцка в Минск проходит по “обыкновенной” Белоруссии с маленькими невысокими райцентрами, аккуратными деревеньками, выходящими к дороге свежеокрашенным штакетником заборов, и продолжающейся на обочинах природоохранной агитацией. Впрочем, дорога нигде не ухудшается, а если и проводят на ней ремонтные работы, то дорожные знаки оповещают о приближении ремонтируемого участка километра за два. Поначалу окрестный пейзаж совершенно безлесный, и единственной достопримечательностью почти за двести километров пути является громаднейший и торчащий, как пуп среди поля, дот, превращенный в музей. Дот - одно из укреплений так называемой “линии Сталина” на старой (до 1939 года) государственной границе. Мы неоднократно убеждались, что память о минувшей войне поддерживается очень бережно: ухожены и покрашены все памятники на братских могилах, есть немало мемориальных музеев. Еще что обращает внимание - придорожные кресты, которых в Белоруссии множество. Они обозначают въезды и выезды из деревни. Поначалу мы искали глазами храмы (в России если такое встречается, то это въезд в село, где есть церковь, и всегда кресты - идея священника), но выяснилось, что здесь кресты - традиция. Часто они украшены полотенцами и смотрятся особенно трогательно, как признак живой исконной Белоруссии, проросшей сквозь военные пепелища и советское безбожие. Однако перед Минском леса довольно-таки густые. Лишь перед самым городом снова открываются поля по холмам, крупные села (как нам объяснили, “агрогородки”, что-то вроде центральных усадеб совхозов). Примета времени - часто в них соседствуют новый сельский клуб и новая же православная церковь. Под Минском католического присутствия не чувствуется вовсе. Наташа Гаркович, выпускница теологического института Белорусского государственного университета, веселая черноглазая девушка, провела нам экскурсию по “православному Минску”. Наташа оказалась родом из Полесья. Она не преминула немного погордиться своей родиной, тем, что в Полесье самый правильный белорусский язык. Прочитала на нем стихотворение, но запнулась и застеснялась. Впрочем, ее русский язык с мягким диалектным произношением звучит гораздо приятнее. Как мы также узнали, Наташа по совместительству певчая в церкви, звонарь, уставщица и чтец - все в одном лице в свободное от учебы время (поступает в аспирантуру в этом году). Минск - просторный и зеленый город, сравнительно с остальной страной выглядящий побогаче. Практически нет рекламы, автомобильных пробок, на окраинах неестественная для мегаполиса тишина. Строят в городе много, но - на окраинах. В центре возведен заново очень стильный (в России, к сожалению, далеко до такого качества) “исторический район”, именуемый “Троицкое предместье”. Вообще, в каждом более-менее историческом белорусском городе сейчас возводится заново старый центр с ратушей, костелом, церковью, псевдоеврейским кварталом (без евреев) и всеми другими атрибутами белорусского городка, как казалось, безвозвратно исчезнувшими было в прошлую войну. Минск - яркий образец. Никакой “точечной застройки” ни в Минске, ни вообще в Белоруссии нет, отчего города кажутся очень цельными, так что, надо признаться, в имитацию старины веришь. Тем более что строится все очень добротно. * * * На окраине Минска, в районе Новинки, рядом со “спальными” девятиэтажками у республиканской психбольницы, вырос будто пряничный городок с куполами и крестами: Свято-Елизаветинский монастырь. Монастырь женский, основан пятнадцать лет назад, отстроен весь с нуля на пустом месте. Наталья разыскала нам провожатую - сестру Василису, маленькую тонкую девушку с востреньким носиком и тихим голоском, имеющую поразившее нас послушание “выставки”. Оказалось, что таких сестер несколько - путешествуют по России и другим странам по православным выставкам с монастырской продукцией. Эти выставки приносят монастырю довольно стабильный доход. Сестра Василиса повела нас по различным мастерским - их оказалось двадцать шесть. Мастерские производят все, что производят женские монастыри вообще, но здесь - гораздо больше. В Елизаветинском монастыре еще и проектируют, строят, куют, чеканят, делают мебель и т.д. - при том, что вообще-то община (изначально не монахини, а сестричество) - сестры милосердия. К слову: большинство приходов в Белоруссии существуют как сестричества или братства с более активным, чем в России, участием мирян. Вот и здесь изначально было сестричество, созданное для ухода за больными. “Приехали к старцу отцу Николаю Гурьянову на остров Залит, - рассказывает сестра Василиса, - батюшка отец Андрей Лемешонок и сестры. И стали спрашивать, как быть сестричеству: поставить вагончик на пустыре в качестве церкви и в нем молиться? А он сказал: молитвами этих больных спасетесь, стройте монастырь; и еще дал пять русских рублей и добавил: остальное люди доложат”. В монастыре два храма, оба двух-этажные. Основной храм - Елизаветинский - поразил хорошо выдержанным стилем под московский XVI век, очень высокого качества иконостасом, великолепными дверями с коваными рельефами ручной работы. “Ну, это так, это ничего, сами делаем, - комментировала наш гид, - идемте дальше”. Она достала ключи, и мы вышли к храму в честь иконы Божией Матери “Державная”. Храм похож на плоское пасхальное яйцо, разукрашен в веселенькие цвета и, честно говоря, снаружи не смотрится. Дальше началось то, что иначе как культурный шок не описывается. Во-шли мы через подвал. Внутри все стены отделаны плинфой и валунами, имитирующими кладку XII века, - трогательная мелочь, а сделана с большим вкусом. Узкая лестница ведет на второй этаж, где еще на входе, с первого взгляда, вдруг вспыхивает впереди золото, глубокая синева и лазурь, красное и белое - мозаики! И какие! Едва ли в Греции, на земле Древней Византии, есть подобной полноты и качества ансамбль (о России и говорить не приходится). Небольшой храм отделан как византийский дворцовый храм где-нибудь рубежа XI - XII веков, причем у мастеров, делавших это чудо (скорее, мастериц, портреты иных из них угадываются во второстепенных персонажах росписей), ни разу не сбилась рука, ни разу не взяло верх искушение что-нибудь модернизировать. Каждая мелочь на месте, и во всем - бездна вкуса и очень высокий художественный уровень; все лики, исполненные из мельчайшей смальты, конечно же, византийские, но - творчески проработанные, без копирования шаблона. Будто ожила великая традиция великого искусства. В довершение всего - прекрасная акустика. Дабы не заслонять красоту, нет паникадил, а лампочки освещения спрятаны за изломами свода. Даже решетки на батареях отопления - в виде райских садов, с павлинами и чудесными деревьями. Софринская утварь в наших русских храмах на фоне этого смотрится детской поделкой. Нам никто ни тогда, ни после не смог внятно сказать о происхождении сего шедевра. “Сами”, - кратко отвечала сестра Василиса. Нигде более мы не сталкивались с мастерством такого рода. В Минске строится новый собор вместо нынешнего маленького, переделанного из униатского костела. Но это новое сооружение пока далеко не впечатляет так, как поразил Елизаветинский монастырь. “У них здесь половина Белорусской Академии художеств, все в монастырь ушли - это бессовестно: так оголять культуру, - приходилось слышать уже позже по поводу этого мастерства. - Конечно, энергии много: когда монастырь создавался, всем сестрам было не больше тридцати. А сейчас это целый завод с немалой прибылью”. Что тут скажешь? Но что же это за народ такой, который способен в наши дни создать такое на пустом месте! В Елизаветинском - около двухсот сестер, разумеется, далеко не все в постриге. (В этом здесь следуют традиции Марфо-Мариинского монастыря великой княгини Елизаветы Федоровны, в честь которой и названа обитель.) В трапезной (расписанной столь же эффектными фресками под стиль самого конца XII века) нас усадили на архиерейские места и приняли как архиереев. Это не было позой - так принято. В общем, даже неловко стало. Спросили мы об уставе монастыря. Выяснилось, что он довольно мягкий, учитывающий активную социальную работу и труд в мастерских его насельниц. Кроме того, есть еще общие собрания, что-то вроде “планерок”, с беседами по разным вопросам, проводящиеся по вечерам в воскресенье, с желательным присутствием всех сестер. Со слов сестры Василисы, популярность у этих собраний большая: приходит много интересующегося народа и со стороны - из Минска. Так что монастырь от мира не закрыт. Из Елизаветинского монастыря приехали еще в один храм, в Крупцах, новый, также выстроенный в формах московского зодчества XVI века, на месте явления чудотворной иконы в 1612 году. Храм в честь Крупецкой иконы (в нем и работает Наталья) еще не закончен. Но уже видны безукоризненный проект и хорошее исполнение работ, по скором окончании их это будет одна из достопримечательностей Минска. Сейчас делается иконостас (пишет мастерская Троице-Сергиевой лавры). Нижний храм посвящен белорусским святым, среди прочих есть большая икона святителя Симеона Тверского. И в таком великолепном огромном храме Наташа - одна на всех должностях? И поет иногда одна? Непонятно. Здесь, в самом Минске, живы и бьют сейчас у храма чудотворные источники, ухоженные и очень чистые. Вокруг неожиданно немноголюдно. “Держит меня здесь что-то, - говорит Наталья, - и хотела как-то уйти в другой храм, и не могу”. И действительно, очень доброе место. Даром что рядом, за забором, коттеджи государственных чиновников, вполне московского уровня, - единственные виденные во всей Белоруссии. * * * В двадцати километрах от Минска имеется одна местная святыня, подобную которой нечасто встретишь в России. Место, где это находится, называется Липовая Колода. Деревня дачная, что выражается в сравнительно богатых домах, не идущих, правда, ни в какое сравнение даже с тверскими коттеджами. (Потом уже я понял, что еще не так по сравнению с Россией, - отсутствие заборов. Они имеются, конечно, но разве ж это заборы...) На одной усадьбе стоит сооружение из досок и шифера, с крестом и главкой. Это часовня, построенная для хранения камня со “стопочкой Богородицы”. Камень весом порядка полцентнера лежит в часовне на столе в импровизированном “алтаре” за занавеской, он действительно имеет на себе след небольшой женской стопы, который впечатан в него так, как если бы это был не кусок гранита, а мягкий воск - в расплавленном камне видна даже фактура кожи. Почитали его еще до революции. В безбожные времена камень сохранили верующие женщины, а затем передали священнику отцу Александру, чья дача и находится в Липовой Колоде. Оставим в стороне изначальное происхождение этого предмета, остановимся на его почитании. Нам совершенно не удивились - приезжают очень многие. “А батюшка на требы уехав, - сообщила женщина, принесшая ключи. - Может быть, молебен захотите отслужить?” Отцу Андрею идея понравилась. Он обнаружил в часовне необходимые облачения, поискал Часослов и Евангелие, нужные в таких случаях, но их не нашел. “А по чему же вы служите?” - “А там есть все, должно быть”. На аналое оказалось множество записочек, сложенных в книжки, несколько молитвословов, истертых почти до дыр, и более всего поразившее нас “Последование молебна”. Это было совсем не то, что служится у нас под названием “молебен”. Отпечатанные на отдельных листках разного авторства молитвы: “помощь в родах”, “при семейном несогласии”, “о детях” и т.п. В конце, вместо молитвы, были прибавлены одна из авторских песен иеромонаха Романа и другая - отца Геннадия Ульянича. Листочки эти истерты, видно, что ими пользуются, - служат часто без священника. Подивившись такой искренней глубокой вере и отслужив краткий молебен по памяти, отец Андрей поинтересовался: “А почему же такая святыня находится в деревне? Такой же камень есть в Почаевской лавре, его там очень почитают”. - “Приезжал митрополит-то, Филарет. Он сначала запретить все это собирался - батюшке говорит: зачем народ баламутишь; а потом вошел, посмотрел и начал песни петь. И сказал: будешь здесь церковь строить. Вот и строим”. Строительство, скорее всего, закончится очень не скоро. К часовне надо идти, перепрыгивая через грядки с картофелем и свеклой, а место, где имеет быть храм, пока густо покрыто огородом - в Белоруссии используется любой клочок земли. * * * ...Где-то между безукоризненными столичными храмами и вот этой трогательной Липовой Колодой с ее народной верой и бьется живое сердце современной Белоруссии. Это не преувеличение. Сказано же кем-то из великих: чтобы узнать народ, посмотри, как он молится. Нужно увидеть и прочувствовать и блестящие храмы Минска и Полоцка, и деревенские святыньки, чтобы потом с этим понятием подходить к другим сторонам жизни этой такой похожей и не похожей на Россию страны. В существовании таких крайностей заключена несомненная особенность веры в Белоруссии. Что же до остального: православие в Белоруссии, как все там, - бедно (почти нет своих книг и газет), “похрустывает” в объятиях государства, которому ведь чего-то от него надо, в основном - напугано и осторожно, в политику не высовывается. Но народ! Да, может быть, в церковь мало ходят, похожи на нас двадцатилетней давности, но очень чутки и неравнодушны в вопросах веры. Эта чуткость, в сочетании с личной порядочностью и несуетностью, которые в Белоруссии встречаются чаще, чем в России, очень располагает в людях. Общее впечатление: мы все еще один народ, и разделение наше горестно и не нужно. Мы все еще связаны глубочайшими корнями, и корни эти могут еще пересилить глубокие раны, нанесенные нашему общему славянскому древу. Белорусы сейчас - лучшая часть русского этноса, и потому боязно за них, как за все доброе и хрупкое, но и - радостно. Собственно, нет никаких сложностей, кроме транспортных расходов, в том, чтобы увидеть эту совсем близкую к нам “заграницу”. Увидеть ее парадную сторону, прямо-таки дразнящую русских, уставших от капитализма. Сложнее распознать, что и почему “не так” у них и у нас, и - чего нам ждать дальше. Но это распознание выходит за рамки очерка. Павел ИВАНОВ Источник (электронная версия, в печатной есть и фотографии): http://www.tveroblpress.ru/tverskie_vedomosti/83/1207.html 29/08/2008
Я, как украинец из России, могу сказать такое и о русском народе. Просто, чтоб это увидеть, надо отъехать от Москвы подальше. И народ чуток, и хорош, и добр, и отзывчив. И жалко его, брошенного в пучину постсоциалисма и недокапитализма. И боязно за него. Для тех, чье детство прошло при СССР, скажу, в РБ такое состояние души, как в детстве - глубочайшего спокойствия. Это лично у меня. Думаю, что у многих, выросших при СССР, так же.
Я на Урале живу у нас так же красиво!!! Горы, реки, озера, леса...и.т.п )) а так рекурсия порадовала новые места увидел)
Надо было бы мне сразу сделать примечание: в 2008 году название Белоруссия еще не так обижало ее граждан, как нынче... газета -тому доказательство. Теперь - только Беларусь! Иначе -моментально в море И прошу форумчан не отвечать на этот пост и не комментировать. А то тут обижаются. Будем чтить правила форума... У нас и осталось-то друзей только двое... сами знаете кто.
Точно не уверен.. но собак на улице бездомных, почему-то относительно мало. ) Во всяком случае, горожане жизнерадостные. Как впрочем и везде.