В мемуарах адъютанта Гитлера фон Белова приводится интересный фрагмент о потенциальной возможности для Польского государства избежать войны с Германией в сентябре 1939 г. При этом также приводятся свидетельства того, что Гитлер вполне мог бы отказаться от нападения на Польшу при несколько ином повороте событий и иных поступках действующих лиц. Как бы в таком случае могли пойти события того периода? Например, смогла бы Польша начать "дружить против СССР" с Германией и её союзниками? "Я был адъютантом Гитлера": Цитата "... Однако из разговоров Гитлера на военную тему явствовало: от своего плана нападения на Польшу он определенно уже не откажется. Конечно, фюрер все еще не расстался с надеждой политическими шагами размягчить твердую позицию Польши, а потому предпринимал соответствующие политические и военные меры. Но прежде всего он распорядился приостановить подготовку к празднованию 27 августа 25-летия сражения при Танненберге и к имперскому съезду партии, который должен был проходить со 2 до 10 сентября. Кейтель получил указание продолжать подготовку мобилизации. «Стоп-приказ» ни в коем случае не должен рассматриваться как признак слабости. Предложение Риббентропа в первую очередь имело цель попытаться вступить в контакт с Польшей. Сам Гитлер возлагал известные надежды на Францию: ведь эта страна вынесла на себе основную тяжесть [Первой] мировой войны. Он не мог себе представить, чтобы Франция стала таскать для Англии каштаны из огня. Однако в письме ее премьер-министра Даладье подчеркивались французские обязательства, данные Польше. В своем ответе на это письмо Гитлер ссылался на несправедливость Версальского договора, пересмотр которого ему властно диктует чувство чести немца. Попытки же мирного урегулирования с Польшей всех спорных вопросов путем двусторонних переговоров сознательно сорваны вмешательством британского и французского правительств. ... Геринг же действовал другим путем. С начала августа 1939 г. он через шведского индустриального магната Биргера Далеруса установил связь с влиятельными английскими промышленниками, имевшими контакт с правительственными кругами. Теперь Геринг пригласил его к себе и спросил, готов ли он предоставить в его распоряжение свои международные связи для сохранения мира в Европе. Далерус был готов и в ближайшие дни совершил несколько поездок между Берлином и Лондоном, а 28 августа имел беседу с Гитлером в присутствии Геринга. Посредническая миссия, казалось, осуществлялась благоприятным образом. В тот же вечер фюрер получил от британского посла меморандум, к которому отнесся позитивно; в документе этом сообщалось о готовности польского правительства вступить в прямые переговоры с германским. В ответном послании от 29 августа Гитлер принял предложение о посредничестве и попросил прислать польского уполномоченного 30 августа. Гендерсон воспринял это как ультиматум и пришел в такое возбуждение, что пришлось вмешаться Риббентропу, ибо Гитлер явно пытался встречу с послом прекратить. Но сейчас этого допустить было никак нельзя. Риббентроп увидел новый шанс вступить с поляками в двусторонние переговоры. Он знал: фюрер все еще готов к разговору с ними, но без участия англичан. Краткий срок для присылки польского уполномоченного имел чисто военные причины. Генералы посоветовали Гитлеру из-за метеоусловий не откладывать далее день нападения. Основным условием быстротечных операций было применение люфтваффе. Поэтому сухопутные войска назвали в качестве последней даты начала боевых действий в этом году 2 сентября. Итак, фюреру оставалось еще всего четыре дня. Вот почему польские переговорщики обязаны были прибыть немедленно. Из своих бесед с английским послом Гитлер тайны не делал. Последний обмен нотами казался ему открывающим путь к переговорам с поляками. Он вновь оценивал ход событий позитивно и вновь подчеркивал, что речь идет только о Данциге и коммуникациях через коридор с Восточной Пруссией, а также о прекращении эксцессов в отношении немецких народных групп в Польше. Вплоть до 29 августа все мы, кто с 25 августа находился в гуще оживленных событий в Имперской канцелярии, были под впечатлением, что опасность войны устранена. [239] Этому весьма способствовало то, что Гитлер 27 августа, произнеся краткую речь в Зале приемов Новой Имперской канцелярии, отправил по домам депутатов рейхстага, вызванных в Берлин на 26-е. Это казалось нам знаком того, что, отдавая 25 августа свой «стоп-приказ», он верил в новую возможность разрядки напряженности. Данную точку зрения Гитлер высказал и в речи перед депутатами: его самое заветное желание — решить стоящие проблемы без кровопролития. Однако он снова заявил о своей готовности воевать, если Англия и впредь будет оспаривать право немецкого народа на ревизию Версальского договора. 30 августа началось относительно спокойно. В Имперской канцелярии часто появлялись для совещаний Риббентроп и Геринг. Речь на них шла о том, как сформулировать германские предложения для разговора с польским уполномоченным. Гитлер сам продиктовал меморандум и изложил свои предложения в 16 пунктах, которые показались нам учитывающими тогдашнее положение и никоим образом не чрезмерными. Новым было только предложение о народном голосовании в «польском коридоре». Город Данциг подлежал возвращению Германскому рейху, между тем как Гдыня должна была остаться польской. Гитлер предложил, в зависимости от результатов голосования, провести экстерриториальные железную дорогу и автомобильное шоссе между рейхом и Восточной Пруссией или между Польшей и Гдыней. Фюрер весьма скептически относился к возможности появления польского уполномоченного на переговорах, Геринг же был настроен оптимистически. Он поручил Далеру-су передать в Лондон, что 16 пунктов Гитлера — это честная и приемлемая база для переговоров. Но вместо польского уполномоченного пришло известие о польской мобилизации..." Была ли эта война неизбежной или всё же имелись шансы сохранить мир в Европе? Как считают здешние знатоки Польши? Кстати, каким образом можно вставлять скрытый текст, т.н. "спойлер"? Почему-то не вставляется.
думаю, что нет. Поляки славяне, и по моему самая гонористая часть славянства. "Польша сильна раздорами" - если память не изменяет так кичились шляхтичи.. Поэтому после 1939 в самой Польше сколько армий было и течений
Это да! года два назад пытался понять кто за кого и как воевали поляки с 1944 по 1945 год, ничего не понял
Все было предрешено. Причем как видно польское правительство, генералитет, поняли это позже всех. Глупостей ими было сделано и до и после столько, что просто не укладывается в голове. Шансов не было никаких, если сбросить со счетов то, что Польша имела призрачный шанс стать союзницей Германии. Но по факту, стала лишь разменной монетой. имхо.
Как воевала Польша. 1 сентября 1939 года. Немецкие войска переходят границу Как принято считать, Вторая Мировая война началась в 4 часа 45 минут 1 сентября 1939 года, когда в устье Вислы старый немецкий броненосец "Шлезвиг-Гольштейн" открыл огонь по польским военным складам Вестерплятте. Броненосец "Шлезвиг-Гольштейн" ведёт огонь по Гдыне. 13 сентября 1939 г. Польша в то время представляла собою довольно странное государственное образование, достаточно грубо сшитое после Первой Мировой из осколков Российской, Германской и Австро-Венгерской империй с добавлением того, что успела сама нахапать в Гражданской войне и сразу после неё (Виленский район - 1922 г.), да ещё - Тешинской области, прихваченной по случаю в 1938 году при разделе Чехословакии. Население Польши в границах 1939 года составляло перед войной 35,1 млн. человек. Из них собственно поляков было 23,4 млн., белорусов и украинцев -7,1 млн., 3,5 млн. евреев, 0,7 млн. немцев, 0,1 млн. литовцев, 0,12 млн. чехов, ну и примерно 80 тыс. прочих. Этническая карта Польши К национальным меньшинствам в довоенной Польше относились, мягко говоря, не очень, рассматривая украинцев, белорусов, литовцев, немцев, чехов как пятую колонну соседних государств, про любовь поляков к евреям я уже и не говорю. С экономической точки зрения довоенная Польша также была отнюдь не в числе лидеров. Но руководители пятой по площади и шестой по населению страны Европы искренне считали своё государство одной из великих держав, и политику они, разумеется, пытались вести соответственную - великодержавную. Польский плакат 1938 года Войско Польское на предвоенном параде Казалось - сама география подсказывает лишь два варианта политики - либо наладить отношения хотя бы с одним из двух своих сильных соседей, либо попытаться создать коалицию малых стран, чтобы этим страшным монстрам противостоять. Нельзя сказать, что польские правители это не пробовали. Но беда была в том, что, при своём появлении, новорождённое государство так больно толкалось локтями, что сумело обобрать всех, ещё раз повторяю, всех своих соседей. У Советского Союза - "Восточные кресы", у Литвы - Виленский край, у Германии - Померанию, у Чехословакии - Заользье. Польский "Виккерс E" входит в чехословацкое Заользье, октябрь 1938 года С Венгрией тоже без территориальных споров не обошлось. Даже с образовавшейся только в марте 1939 года Словакией успели поссориться, попытавшись и у неё кусок оттяпать, из-за чего Словакия оказалась единственной кроме Германии державой, объявившей Польше 1 сентября войну и выставившей на фронт 2 дивизии. Может быть, Румынии не досталось, но ведь и польско-румынская граница была где-то на отшибе. Что-то для улучшения отношений отдать - ну это как-то совсем не по-польски получится. А если своих силёнок маловато, естественно, надо обратиться за поддержкой к тем, кто после Первой Мировой помог созданию этой "политической новости" - Польской республики. Но предвоенная политика и Франции и Великобритании показывала, что в новую войну эти страны ввязываться не хотят, и желают, чтобы на востоке Европы сами разобрались, их никоим образом не вмешивая. Отношение к Советской державе у западных политиков было, как бы это поточнее сказать, весьма нервным, и многие из них видели в сладких снах, как на неё кто-нибудь нападёт. А тут - такой шанс, что немцы полезут дальше на восток, или наши, с фюрером заранее не договорившись, бросятся защищать действительно мечтавшие тогда об освобождении от польской оккупации Западные Белоруссию и Украину. Ну и как часто бывает в таких случаях, две идущие навстречу друг другу армии не смогут остановиться и передерутся. А значит - Западная Европа сможет ещё некоторое время пребывать в мире, наблюдая, как дерутся их такие беспокойные восточные соседи. Хотя гарантии Польше будущие наши союзники дали, и даже подтвердили, что через 15 дней после агрессии какой-либо державы доблестно встанут на защиту Польши. И ведь что интересно - своё обещание полностью выполнили, действительно встав на германо-французской границе, да так и простояв там до 10 мая 1940 года, пока немцам это не надоело, и они сами не перешли в наступление. Гремя сплошной бронёю из медалей Пошли французы в яростный поход. 17 дней их ждал товарищ Сталин, А злой француз к Берлину не идёт. Но это в будущем. Пока же задачей польского руководства было сообразить, как самим защитить территорию от возможной агрессии с запада. Надо сказать, что довоенная польская разведка была на довольно высоком уровне, например, именно она раскрыла тайну знаменитой немецкой шифровальной машинки "Энигма". Этот секрет вместе с польскими дешифровщиками и математиками затем достался англичанам. Разведка смогла своевременно вскрыть и группировку немцев и даже с достаточно большой точностью определить их стратегический замысел. Поэтому уже с 23 марта 1939 года в Польше началась скрытая мобилизация. Вот только не помогло и это. Протяжённость польско-германской границы была тогда почти 1900 км, и желание польских политиков защитить всё размазало и без того уступающее почти вдвое немецким войскам Войско Польское (на 1 сентября против 53 немецких дивизий поляки сумели развернуть 26 пехотных дивизий и 15 бригад - 3 горно-пехотных, 11 кавалерийских и одну бронемоторизованную, или всего 34 условных дивизии) по всему будущему фронту. Немцы же, сосредоточив к 1 сентября у польской границы 37 пехотных, 4 лёгких пехотных, 1 горнострелковую, 6 танковых и 5 моторизованных дивизий и кавбригаду, наоборот, создали компактные ударные группировки, достигнув на направлениях главных ударов подавляющего превосходства. Да и боевая техника той, как называли её тогда в нашей печати "помещичье-буржуазной панской" Польши вполне отражала степень развития государства. Некоторые действительно передовые для того времени разработки были в единичных экземплярах, а остальное - изрядно поношенное оружие, оставшееся с Первой Мировой. Из числящихся на август 887 лёгких танков и танкеток (других у Польши не было) некоторую боевую ценность представляли примерно 200 штук - 34 "шеститонных Виккерса", 118 (или 134, тут в разных источниках по-разному) их польских близнеца 7ТР и 54 французских "Рено" с "Гочкисами" 1935 года. Всё остальное было очень старым и пригодным только для полицейских операций или демонстрации в музеях. Лёгкий танк 7ТР выпуска 1937 года Тут стоит сказать, что во второй половине тридцатых годов произошла качественная революция в танкостроении. Из-за появившихся у пехоты противотанковых пушек, которые были малозаметны, невелики и могли перемещаться расчётом по полю боя на своих колёсах, все танки, построенные по предыдущим проектам и имеющие броневую защиту только от пулемётов и пуль пехоты, вдруг оказались устаревшими. Конструкторы и инженеры всех ведущих стран засели за работу. В результате появились медлительные, крайне неудобные для их экипажей и неповоротливые, но отлично забронированные французские уродцы, хоть и более удобные, но слабо вооружённые и столь же медлительные британские "Матильды" и куда более совершенные немцы - Pz.Kpfw. III и Pz.Kpfw. IV. Ну и наши Т-34 и КВ. Не лучше у поляков обстояло дело и с авиацией. 32 действительно новых и очень удачных "Лося" (двухмоторный бомбардировщик PZL P-37 "Los", 1938 год) терялись на фоне устаревших и принявших на себя основной удар примерно 120 "Карасей" (лёгкий бомбардировщик PZL P-23 "Karas" 1934 года с максимальной скоростью 320 км/час, в боях погибло 112 самолётов) и 117 PZL P-11 - истребителей разработки 1931-34 годов с максимальной скоростью 375 км/час и двумя пулемётами 7,7 мм - из них погибло 100 самолётов. двухмоторный бомбардировщик Panstwowe Zaklady Lotnicze PZL P-37 "Los" Истребитель Panstwowe Zaklady Lotnicze PZL P-11C Скорость же тогдашних немецких "Дор" и "Эмилей" - истребителей Messerschmitt Bf109D и Bf109E - была 570 км/час, да и вооружён каждый из них был парой пушек и пулемётов. Правда, стоит сказать, что Вермахт в 1939 году новейшими разработками особо похвастать не мог. Новых танков (Т-3 и Т-4) было всего 300 штук, а Т-1 и Т-2, что составляли основную силу немецких танковых дивизий, к 1939 году изрядно устарели. Спасали чешские "Праги" (“Skoda LT vz.35 и LT vz.38 “Praha), которых немцам досталось немало. Но 54 не очень удачных "француза" (в "Рено-35" и "Гочкисе-35" всего 2 члена экипажа и башнёр должен одновременно заряжать и наводить пушку, стрелять из неё и пулемёта, наблюдать за полем боя и командовать танком) с противоснарядным бронированием против 300 немецких - всё-таки маловато будет. Лёгкий танк сопровождения пехоты Рено Р 35 Но самое главное для любой армии - как ей руководят, а управляли войсками типично по-польски, связь с армиями, корпусами и соединениями практически сразу после начала войны постоянно терялась, а военная и политическая верхушка в первую очередь была озабочена собственным спасением, а не руководством войсками. Как поляки при таких условиях ухитрились кое-где сопротивляться месяц - загадка национального характера. Также загадкой является то, каким образом, готовясь к войне, польское руководство не озаботилось тем, как оно, собственно, собирается руководить. Нет, командные пункты оборудованы, конечно, были, и мебель там стояла красивая, но в начале войны в распоряжении польского Генштаба для связи с войсками оказалось всего две радиостанции и несколько телефонов. Причём одна радиостанция, с трудом умещавшаяся на десяти грузовиках, была ну очень большой и очень ненадёжной, а её передатчик разбило при авианалёте на второй день войны, приёмник же второй стоял в кабинете польского главкома маршала Рыдз-Смиглы, куда входить без доклада было не принято. Маршал Польши, верховный главнокомандующий польской армии Эдвард Рыдз-Смиглы (Edward Rydz-?mig?y, 1886 - 1941 гг.) Но что-то делать надо, и был изобретён по-польски лихой план "Захуд" ("Запад", для СССР готовился план "Всхуд" (Восток), военные во всех странах не слишком изобретательны) по которому Войско Польское должно было, упорно обороняя всю западную и южную границы, провести наступление против Восточной Пруссии, для чего развернуть 39 пехотных дивизии и 26 пограничных, кавалерийских, горно-пехотных и бронемеханизированных бригад. Польская пехота в обороне. Сентябрь 1939 года Удалось развернуть, как говорилось выше, 26 дивизий и 15 бригад. Для удара по Восточной Пруссии собрали оперативные группы "Нарев", "Вышкув" и армию "Модлин", всего 4 дивизии и 4 кавбригады, ещё 2 дивизии были в стадии развёртывания. В "польском коридоре" сосредотачивалась армия "Поможе" - 5 дивизий и 1 кавбригада. Часть сил этой армии предназначалась для захвата Данцига, 95% населения которого было немцами. На берлинском направлении - армия "Познань" - 4 дивизии и 2 кавбригады, границы с Силезией и Словакией прикрывали армии "Лодзь" (5 дивизий, 2 кавбригады), "Краков" (5 дивизий, кавалерийская, мотоброневая и горнопехотная бригады и пограничники) и "Карпаты" (2 горнопехотных бригады). В тылу, южнее Варшавы развёртывалась армия "Прусы" (до начала войны успели там собрать 3 дивизии и кавбригаду). План немцев, названный ими "Вайс" (белый) был прост и эффективен - упредив внезапным вторжением организованную мобилизацию, концентрическими ударами с севера - из Померании и юга - из Силезии в общем направлении на Варшаву двумя ударными группировками, названными без особых затей группами армий "Север" и "Юг" окружить и уничтожить польские войска, находящиеся западнее линии Висла - Нарев. С упреждением мобилизации получилось не очень, но на направлениях главных ударов немцам удалось достигнуть подавляющего превосходства в силах и средствах, что, конечно, сказалось и на общем результате. Дисклокация войск на 01.09.1939 года При таком соотношении сил поляков могли спасти только мобильность и координация, которые, к примеру, показали в 1967 году израильтяне. Но мобильность при знаменитом польском бездорожье, отсутствии автотранспорта и господстве в небе немецкой авиации могла быть достигнута только, если бы войска не были разбросаны по бесконечному 1 900 километровому фронту, а заранее сосредоточены в компактной группировке. О какой-либо координации при тогдашнем польском руководстве, при первых выстрелах доблестно укатившем поближе к нейтральным границам, вообще говорить не стоит. Президент, в своём лице спасая самое главное достояние Польши - её элиту, покинул Варшаву 1 сентября. Правительство держалось дольше, оно уехало только 5 числа. Последний приказ Главкома последовал 10 сентября. После этого героический маршал на связь не выходил и обнаружился вскоре в Румынии. В ночь на 7 сентября он отправился из Варшавы в Брест, где в случае войны с СССР по плану "Всхуд" должна была находиться ставка. Ставка оказалась необорудованной, связи с войсками толком установить не удалось, и лихой Главком отправился дальше. 10 числа ставка была перенесена во Владимир-Волынский, 13 - в Млынов, а 15 сентября - поближе к румынской границе, в Коломыю, где уже находились правительство и президент. Чем-то этот попрыгунчик-стрекозёл напоминает мне семь раз спасающего во время наводнения свои горшки с мёдом Винни-Пуха. На фронтах же дела шли плохо. Первого успеха удалось достичь наносившему удар из Померании на восток немецкому 19-му мехкорпусу. 2 механизированных, танковая и две приданных ему пехотных дивизии, преодолев сопротивление польских 9-ой дивизии и Поморской кавбригады уже к вечеру первого дня прошли 90 километров, разрезая армию "Поможе". Именно в этом месте, под Кроянтами, и произошёл самый известный случай столкновения польских кавалеристов в конном строю с немецкой бронетехникой. В 19.00 два эскадрона (примерно 200 всадников), возглавляемые командиром 18 полка Поморских улан, атаковали с шашками наголо расположившуюся на отдых немецкую мотопехоту. Немецкий батальон, не принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в панике рассыпался по полю. Кавалеристы, настигая бегущих, рубили их саблями. Но появились броневики, и эти эскадроны были практически целиком уничтожены пулемётным огнём (26 убитых, более 50 тяжело раненных). Погиб и полковник Масталеж. Атака польских улан Известные же легенды по поводу лихих кавалерийских атак с шашками наголо на танки являются выдумкой быстроходного Гейнца (Гудериана), пропагандистов ведомства Геббельса и послевоенных польских романтиков. Польские уланы в лихой атаке 19 сентября при Вульке Венгловой нарубают лапшу из некстати подвернувшихся, но очень страшных немецких танков В 1939 г. польская кавалерия действительно совершила по крайней мере шесть атак в конном строю, однако только две из них отмечены присутствием на поле боя немецких бронеавтомобилей (1 сентября под Кроянтами) и танков (19 сентября при Вульке Венгловой), причём в обоих эпизодах непосредственной целью атакующих улан была не бронетанковая техника противника. Великопольская кавбригада под Бзурой 19 сентября под Вулкой Венгловой полковник Э. Годлевский, командир 14-го полка Язловецких улан, к которому присоединилось небольшое подразделение 9-го полка Малопольских улан той же Подольской бригады из состава окружённой западнее Вислы армии "Познань", надеясь на эффект внезапности, принял решение пробиться кавалерийской атакой сквозь позиции отдыхавшей немецкой пехоты к Варшаве. Но это оказалась мотопехота танковой дивизии, да и артиллерия с танками были неподалёку. Поляки сумели прорваться сквозь плотный огонь противника, потеряв 105 человек убитыми и 100 раненными (20% личного состава полка на тот момент). Большое количество улан попало в плен. Вся атака продолжалась 18 минут. Немцы потеряли 52 убитыми и 70 человек раненными. Кстати, многие смеются над польским увлечением кавалерией, но в ходе этой компании кавбригады из-за своей мобильности в условиях болотисто-лесистой польской равнины и лучших, чем у пехоты, подготовки и вооружении, оказались наиболее эффективными соединениями Войска Польского. И дрались они с немцами большей частью в пешем строю, используя лошадку, как транспортное средство. Польская кавалерия В общем, воевали поляки, там, где им удавалось зацепиться, отважно, но они были плохо вооружены, командовали же ими так, что просто слов нет. О каком-либо централизованном снабжении при господстве в воздухе немцев и бардаке в штабах говорить и не приходится. А отсутствие чёткого руководства войсками довольно быстро привело к тому, что инициативные командиры подчиняли себе всё, до чего могли дотянуться, и действовали по своему разумению не зная ни что делает его сосед, ни общей обстановки и не получая приказов. А если приказ всё-таки доходил, то выполнять его не было ни смысла, ни возможностей из-за того, что руководство, не получая своевременных донесений от войск, с трудом представляло себе положение на поле боя. Может, это и очень по-польски, но вот успеху не способствует. Уже 2 сентября армия "Поможе", охранявшая "коридор", ставший поводом для конфликта, была рассечена встречными ударами из Померании и Восточной Пруссии на две части, причём, бóльшая из них, приморская, оказалась в двойном кольце окружения. Но настоящая катастрофа назревала в центре, где на второй день войны немецким танкистам удалось нащупать стык армий "Лодзь" и "Краков" и 1-ая танковая дивизия устремилась через неприкрытую войсками "ченстоховскую брешь" вперёд, выходя к тыловой оборонительной линии раньше тех польских частей, которые должны были её занять... Не многие понимают, что такое танковый прорыв. Вот лучшее, с моей точки зрения, описание того, что происходит при этом с обороняющейся армией: "Враг уяснил себе одну очевидную истину и пользуется ею. Люди занимают немного места на необъятных просторах земли. Чтобы построить солдат сплошной стеной, их потребовалось бы сто миллионов. Значит, промежутки между войсковыми частями неизбежны. Устранить их, как правило, можно подвижностью войск, но для вражеских танков слабо моторизованная армия как бы неподвижна. Значит, промежуток становится для них настоящей брешью. Отсюда простое тактическое правило: "Танковая дивизия действует, как вода. Она оказывает лёгкое давление на оборону противника и продвигается только там, где не встречает сопротивления". И танки давят на линию обороны. Промежутки имеются в ней всегда. Танки всегда проходят. Эти танковые рейды, воспрепятствовать которым за неимением собственных танков мы бессильны, наносят непоправимый урон, хотя на первый взгляд они производят лишь незначительные разрушения (захват местных штабов, обрыв телефонных линий, поджог деревень). Танки играют роль химических веществ, которые разрушают не сам организм, а его нервы и лимфатические узлы. Там, где молнией пронеслись танки, сметая всё на своём пути, любая армия, даже если с виду она почти не понесла потерь, уже перестала быть армией. Она превратилась в отдельные сгустки. Вместо единого организма остались только не связанные друг с другом органы. А между этими сгустками — как бы отважны ни были солдаты — противник продвигается беспрепятственно. Армия теряет боеспособность, когда она превращается в скопище солдат". Это написал в 1940 году пилот авиагруппы № 2/33 дальней разведки капитан французской армии Антуан де Сент-Экзюпери. Немецкие танки Т-1 (Лёгкий танк Pz.Kpfw. I) в Польше. 1939 год И именно это первыми в XX веке предстояло испытать полякам. Получив сообщение, что немецкие танки уже в 40 км от Ченстохова, глубоко в тылу его войск, главком Рыдз-Смигла 2 сентября приказал отвести войска обороняющейся на центральном направлении армии "Лодзь" на главную линию обороны. Было принято решение отвести на восток и юго-восток за линию рек Нида и Дунаец (на 100 - 170 км) и армию "Краков". Её открытый северный фланг обходил 16 моторизованный корпус, с юга на Тарнов двигался прорвавшийся 2 сентября через войска прикрытия 22 моторизованный корпус, а 5-ая танковая дивизия 14-ой армии, захватила Освенцим (примерно в 50 км от Кракова) и находящиеся там армейские склады. Это делало оборону центральных позиций на Варте бессмысленной, но исправить что-то было уже нельзя. Отдать приказ легко, а вот выполнить его, когда войска медленно двигаются пешим маршем под ударами господствующей в воздухе немецкой авиации по знаменитым польским дорогам, весьма непросто. Обороняющиеся в центре войска быстрее отступать просто не могли. Желание защитить всё сыграла плохую шутку - резервов, чтобы заткнуть все дыры просто не было, а те, что были, не успевали за быстро меняющейся обстановкой и бóльшая их часть была разгромлена на марше или при разгрузке, так и не успев вступить в бой. Можно констатировать, что уже к вечеру второго дня войны приграничное сражение немцами было выиграно. На севере разрезана и частично окружена находившаяся в "польском коридоре" армия "Поможе", установлено сообщение Германии с Восточной Пруссией. На юге армия "Краков", обойдённая с двух флангов, покидает Силезию, фактически ликвидируя этим южный участок польского фронта и обнажая южный фланг главной оборонительной позиции, на которую ещё только предстояло выйти центральной группировке. Наступавшая из Восточной Пруссии 3-я армия, сломив на третий день сопротивление буквально перемолотой немцами в этих боях и утратившей боеспособность армии "Модлин" (две дивизии и кавбригада), образовала тридцатикилометровую брешь в польской обороне. Командарм генерал Пшедзимирский принял решение отвести разгромленные войска за Вислу и там попытаться привести их в порядок. Предвоенный польский оперативный план был сорван. Ничего другого командование и политическое руководство Польши предложить не смогло, и оставалось только надеяться, что союзникам станет стыдно, и они всё-таки помогут. Но ведь союзники - за просто так за каких-то там полячишек они свою кровь проливать не будут, им надо доказать, что ты не халявщик, а партнёр. А это и до современных руководителей "новообразованных" государств не очень-то доходит, а уж про политиков "Второй Польши" и говорить не приходится. Они к тому времени засобирались "в изгнание", чтобы из удобных парижских, а, затем и лондонских особняков героически "руководить" польским сопротивлением. Польская же армия и сами поляки пока сдаваться не собирались, и, хотя начатое практически по всему фронту отступление влияло на настроения, войска продолжали драться. Утомлённая маршами центральная группировка, сумевшая к 4 сентября отойти к Варте, не успев закрепиться, подверглась фланговым ударам. Прикрывавшая правый фланг Кресовая кавбригада была сбита с позиций и отошла с рубежа. 10-я дивизия продержалась дольше, но тоже была разбита. На южном фланге 1-ая танковая дивизия немцев дезорганизовала импровизированную оборону и двинулась на Пёткув, в тыл главной позиции. Оба фланга оказались открыты. 5 сентября в 18.15 начальник штаба армии "Лодзь" сообщил: "10-я пехотная дивизия рассыпалась, собираем её в Лутомирске. Поэтому мы оставляем линию Варта - Виндавка, которую невозможно удержать...Положение тяжёлое. Это конец". Армия начала отвод того, что ещё осталось, к Лодзи. Сражение на главной позиции, так, практически, и не начавшись, завершилось. Главный польский резерв - армия "Прусы" (три дивизии и кавбригада), обнаружив в Пёткуве, в своём тылу, немцев, из-за разноречивых приказов, отправивших её дивизии по частям в разных направлениях, и паники, охватившей войска, просто растворилась в гуще событий, не оказав на их ход почти никакого влияния. С её исчезновением пропала и последняя надежда польского командования перехватить инициативу. Все польские войска вступили в бой. Их перемалывали немецкие танки, авиация и пехота. Резервов больше не было. Надежды надолго закрепиться на каких-то рубежах таяли, потери противника были не столь велики, чтобы вызвать кризис. Союзники, не собираясь куда-то двигаться, доблестно стояли на линии Мажино. Вечером польский Главком разослал в войска директивы об общем отступлении по всему фронту в общем направлении на юго-восток, к границам союзной Румынии и благоприятно относящейся к полякам Венгрии. Туда же устремились польский президент, правительство и депутаты. Меня всегда умиляла позиция подобных политиков, довёдших страну до разгрома и устремляющихся в эмиграцию "возглавлять" подпольную борьбу, в надежде, что им ещё разик дадут порулить. И ведь находятся желающие вновь передать им власть. Польская же пропаганда била в фанфары: "Налёт польской авиации на Берлин", Линия Зигфрида прорвана в 7 местах"... Львовская газета за 6 сентября 1939 года Но практически 5 сентября война поляками была проиграна. Однако немцам предстояло её ещё завершить. Сначала была разгромлена оказавшаяся в окружении часть армии "Поможе". 5 сентября был взят Грудзёнж, 6 числа - Быгдощ и Торунь. Было взято в плен 16 тыс. польских солдат и захвачено 100 орудий. Когда немцы вошли в Быгдощ (Бромберг) и Шулитце, выяснилось, что польские власти устроили резню живших в этих городах польских граждан немецкой национальности. Этим поляки открыли ещё одну невесёлую страницу Второй Мировой, первыми организовав зверства против мирного населения. Даже в преддверии разгрома польские наци оказались неисправимы. Немецкие жители Быгдощи (Бромберга) - жертвы польского геноцида Перед наносившей удар через Чентховскую брешь" 10-й армией организованного польского фронта уже не было. После выхода 6 сентября к Томаушу-Мазовецкому она получила приказ прорываться на линию Вислы. Обнаружив южнее Радома сосредоточение значительных сил поляков (это были отступающие части армий "Прусы" и "Люблин", армия, перегруппировав силы, ударами со своих флангов двух моторизованных корпусов, встретившихся восточнее Радома 9 сентября, окружила эту группировку и к 12 сентября её уничтожила. В плен попало 65 тыс. человек, было захвачено 145 орудий. 16-ый моторизованный корпус, наступавший севернее, не встречая сопротивления к 8 сентября вышел к южным окраинам Варшавы. На юге, пройдя 5 сентября сданный поляками без боя Краков, 14-ая армия достигла Тарнува у реки Дунаевец. В штабе группы армий "Юг" складывалось впечатление, что польские войска западнее Вислы отказываются от борьбы, и 7 сентября все корпуса группы получили приказ преследовать поляков с максимально возможной скоростью. 11 числа 14-ая армия этой группы форсировала реку Сан у Ярослава и вышла своим правым флангом к верховьям Днестра. Прикрывавшая северный фланг 10-й армии 8-ая армия заняла Лодзь и вышла к реке Бзура. Наступавшая из Восточной Пруссии на юг 3-я армия, преодолев сопротивление противостоящих ей польских войск форсировала реку Нарев. Гудериан устремился к Бресту, а группа "Кемпф" охватывала Варшаву с востока, захватив 11 сентября Седлице. Базировавшаяся в Померании 4-ая армия выходила к Модлину, окружая Варшаву с северо-востока. Это был разгром... http://perevodika.ru/articles/4376.html Польша. Сентябрь 1939 года
Как воевала Польша. Часть 2. Польские, да и не только, историки уже который год заявляют, что 17 сентября 1939 года Советский Союз нанёс сражающейся Польше «удар в спину». Ф. Адамик "Советский нож в спину", F. Adamik, Sowiecki nó? w plecy, 17 wrze?nia 1939 r. Но удар в спину возможен при непременном наличии двух вещей – спины и удара, и если хоть одна из них отсутствует, то подобные действия надо называть как-то по-другому. Итак, разберём сначала первый вопрос. А была ли спина? В предыдущей статье «Как воевала Польша» мы остановились на 12 сентября. С этой даты в положении сторон произошли, конечно, изменения, но все они были для поляков не радостны. 10 сентября Верховный главнокомандующий польской армии отдал приказ, в котором говорилось: «Главной моей целью является возможное стягивание всех войск в направлении на Восточную Польшу и обеспечение соединения с Румынией». Это было последним общим приказом маршала. Отдав его, он стал постепенно переносить ставку поближе к румынской границе и увлечённый этим процессом на несколько дней полностью потерял и без того почти отсутствующие связь и управление войсками. Войска же воевали, как могли. А могли они уже немного. 8 сентября, с появлением немецких танков на южных окраинах города, началась героическая эпопея обороны Варшавы. А 9 числа на территории, ограниченной с севера рекой Висла, с юга – её притоком Бзура, а с запада и востока городами Кутно и Сохачов развернулась тяжелейшая «битва над Бзурой». Неделю отступавшие практически без боёв войска армии «Познань» и остатки армии «Поможе» не выдержали и, вопреки приказам Главкома, переправившись через Бзуру, нанесли удар по оказавшемуся открытым северному флангу 8-й немецкой армии. Дивизионный генерал Тадеуш Куштеба (Genera? dywizji Tadeusz Kutrzeba) Замысел польского командарма генерала Куштебы был поначалу весьма скромен – нанеся удар из района Кутно, разбить фланговую группировку 8-й армии и тем обеспечить своим войскам дальнейший отход к Варшаве. Бригадный генерал Эдмунд Станислав Кнолль-Ковнацкий (Genera? brygady Edmund Stanis?aw Knoll-Kownacki) Удар сформированной им группы генерала Кнолля-Ковнацкого - 3 пехотных дивизии и тяжёлый артиллерийский полк (360 орудий и 65 танков) - был неожиданным и удачным. Удалось разгромить две прикрывавшие фланг немецкие пехотные дивизии и продвинуться на 35 километров. 11 сентября до Лодзи оставалось пройти всего 12 километров. Битва над Бзурой. Польские генералы. Но обрадованное главнокомандование, переоценив возможности группы, приказало продолжать наступление не по направлению к сражающейся Варшаве, а на юг – к далёким Радому и Красику, где немцы добивали остатки окружённых армий «Прусы» и «Люблин». Однако, уже на следующий день, 11 сентября, приказ был отменён. Куштеба попытался прорваться через Лодзь, но армия «Лодзь», не оказав ему никакого содействия, отступала к Варшаве. Более того, её пассивность позволила немцам перебросить танковые дивизии от Варшавы под Бзуру. В результате войска оказались в окружении. Польские уланы у Бзуры Разорванная на части, подвергающаяся непрерывным атакам с воздуха (в боях на Бзуре немцы задействовали 820 самолётов, сбросив 328 тонн бомб), загнанная в Привисленские леса группировка продолжала сопротивление до 22.00 21 сентября. Прорваться к Варшаве удалось немногим, среди них были и «прорубившийся через танки» лихой полк Язловецких улан полковника Годлевского, и генералы Куштеба, Кнолль и Токаржевский с остатками 15-й и 25-й пехотных дивизий, впоследствии влившихся в состав различных импровизированных частей, участвовавших в обороне Варшавы. Схема прорыва части окружённых под Бзурой войск к Варшаве Под Бзурой немцы захватили около 120 тыс. пленных, 320 орудий и 40 танков. 19 моторизованный корпус Гудериана по восточному берегу Буга вышел 14 сентября к Бресту. Город был взят с ходу, а старая русская крепость, защищаемая небольшим отрядом генерала Плисовского, продержалась до ночи 17 сентября, когда остатки гарнизона скрытно от немцев переправились через Буг. Что же польская «элита»? А она вела себя исключительно «элитарно», то есть устроила себе пикничок с выездом в деревни поближе к румынской границе. К 15 сентября господин президент организовал себе резиденцию в селе Залуч, ставка Главкома оказалась в городишке Коломыя в 30 километрах от Румынии, а пан премьер-министр перебрался ещё ближе к границе, в городок Косов. Польский премьер-министр генерал Фелициан Славой-Складовский писал в дневнике: «Занимаемся государственными делами в реквизированных виллах, санаториях и в учреждениях староства… В самом Косове находились Президиум Совета Министров, [министерства] внутренних дел, армии, пропаганды и финансов. В Рожнове разместились [министерства] юстиции, образовании, коммуникаций и министерство почт. Из Кутов руководили министерство иностранных дел и дипломаты. В селе Княже разместились: [министерства] общественной опеки, сельского хозяйства, промышленности и торговли, Высшая счётная палата, Высший административный трибунал, Сенат и Сейм». Вот так они по деревням и расселись, и оказалась польская столица не в горящей Варшаве, не в сданной без боя древней столице - Кракове, не в польской святыне – Ченстохове, а в сельском захолустье на южной окраине страны. И больше всего этих будущих изгнанцев волновало не положение на фронтах, а как бы кто не забыл, что они в Польше главные. Правда, и о своей судьбе они тоже вовремя позаботились – с 11 сентября польское правительство вело переговоры с французами о предоставлении ему (правительству) убежища. 16 сентября начались переговоры с румынами о транзитном проезде убегантов во Францию. В целом же на 17 сентября обстановку на польско-германском фронте можно охарактеризовать одним словом - «разгром». К 16 сентября наступавшие с севера и юга немецкие войска вышли на линию Осовец – Белосток – Бельск – Каменец-Литовск – Брест-Литовск – Влодава – Владимир-Волынский – Замосць – Львов – Самбор – Люблин. Польская компания. Положение на 14 сентября 1939 года Дралась горевшая и стираемая с земли непрекращающимися авианалётами Варшава (5 сентября Рыдз-Смиглы для прикрытия своей ставки отдал приказ перебросить единственную боеспособную авиабригаду и варшавских зенитчиков из столицы под Брест), под Бзурой шли последние бои с отчаянной группой генерала Тадеуша Куштебы, отрезанные от своих в самом начале войны войска полковника Домбека до последнего патрона защищали военный порт Гдыни, на косе Хель билась с немцами группа контр-адмирала Унруга, по лесам и болотам восточного притока Вислы - реки Вепш пыталась прорваться к Варшаве состоящая из двух пехотных дивизий, остатков разбитых кавбригад и учебной авиаэскадрильи оперативная группа генерала Клеэберга «Полесье», отразил 14 сентября первые атаки немцев наскоро сформированный из запасных, полиции и добровольцев гарнизон Львова. Но надо признать, что к 17 сентября организованное сопротивление польской армии прекратилось, сражения шли в нескольких изолированных друг от друга очагах и на общие результаты войны влияния уже не оказывали. Немцы же, полностью захватив инициативу, последовательно добивали группу за группой. Никто не поворачивался к Советскому Союзу спиной – армии Польши, как единой организованной и управляемой силы уже не было, как не было уже и государства – приграничные дачники на звание правительства и ставки Верховного Главнокомандования могли претендовать только в своих воспалённых мечтах. Чем-то управлять они были уже не в состоянии. Война шла без них. Спины не было, к 17 сентября Польша была повержена, и никаких перспектив для дальнейшего успешного сопротивления агрессору не просматривалось... Разберём теперь вторую часть вопроса. А был ли удар? На польско-советской границе были сосредоточены немалые силы Красной армии. Советское правительство, заранее извещённое и своей разведкой и немцами о нападении на Польшу, позаботилось о приведении их в состояние боеготовности, и к 17 сентября там находились 21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизии, 16 танковых и 2 моторизованные бригады, Днепровская военная флотилия, в составе трёх авиационных армий приграничных округов насчитывалось 3298 самолётов. То есть, чем ударить было. У поляков же кроме 25 пограничных батальонов и 7 эскадронов пограничной охраны на востоке войск не было. Да к тому же и особой боевой выучкой польские пограничники не славились. Ещё было несколько разбросанных по разным городам и весям учебных, запасных, тыловых и полицейских частей. И это всё… Польское руководство почему-то до последнего не верило в серьёзность угрозы с востока, и когда в очередную ставку Рыдз-Смиглы сообщили, что Красная армия перешла границу и движется по польской территории, героическому маршалу ничего не оставалось делать, как отдать приказ с русскими не воевать, а попытаться уйти к румынской границе, потому, что воевать было некому, нечем и, главное - незачем. Кто этот приказ сумел тогда получить – история умалчивает. А Красная армия двигалась по земле соседнего государства, практически не встречая сопротивления. В варшавское посольство Советского Союза поступил такой документ от обороняющихся: Инспектор армии дивизионный генерал Юлиуш Руммель Варшава, 17 сентября 1939 г. Господин Посол, Как командующий армией, защищающий столицу Польской Республики, и будучи представителем командования польской армии в западном округе Польши, я обращаюсь к господину Послу по следующему вопросу: Запрошенный командирами частей польской армии на восточной границе, как они должны относиться к войскам Советской Республики, вступившим в границы нашего государства, я ответил, что части Армии СССР следует рассматривать как союзнические. Имею честь просить господина Посла дать разъяснение, как к моему приказу отнесётся Армия СССР. Командующий армией “Варшава” Руммель, дивизионный генерал. Дерущиеся с Вермахтом варшавяне до последнего не хотели верить в дурость своих «вождей», сумевших рассориться со всеми соседями и ждали Красную армию. «Страшные» бои со схватившимися сгоряча за оружие польскими гимназистами в Вильно привели к потере в 11 армии 13 человек убитыми и 24 раненными. В плен же там было взято 10 тыс. польских солдат и офицеров. У села Скидель в районе города Гродно мехгруппа 16-го стрелкового корпуса столкнулась с отрядом из примерно 200 польских карателей, подавлявших крестьянское выступление. В том карательном рейде польские полицейские убили 17 крестьян, в том числе двух мальчишек 13 и 16 лет. Наши потери – 1 раненый. А вот сообщения о пленных в этом случае нет. Не сумели довести, крестьяне разобрались сами. Серьёзное столкновение советских и польских войск произошло 20 – 21 сентября при взятии Гродно. Там войска 6-го кавкорпуса комдива Ерёменко столкнулись с импровизированным гарнизоном полковника Адамовича, состоявшим из запасных частей, зенитчиков, полицейских и ополченцев. 22 сентября поляки покинули город. Нашим его штурм обошёлся в 57 убитых и 159 раненных, на поле боя было захоронено 644 польских солдата и офицера, взято в плен 1543 человека. Большие потери понёсла укомплектованная главным образом запасными 52 стрелковая дивизия, столкнувшаяся 28 сентября на перешейке между Западным Бугом и озером Пулемецкое с весьма упорным сопротивлением противника. 81 боец убит, 184, в том числе и комдив, были ранены. Остались навсегда в той земле 524 польских военнослужащих, примерно 1100 сдались. Были бои и в районе города Хелм, наши потери – 31 убитый и 101 раненный. Боестолкновения примерно такого же масштаба происходили ещё в нескольких местах. Всего же Красная армия потеряла в этом походе 1173 человека убитыми, 302 – пропавшими без вести и 2002 – раненными. В плен же к нам попало 457 000 польских военнослужащих, у немцев пленных поляков оказалось меньше – 420 000 человек. Эти цифры говорят о том, что с Красной армией бóльшая часть солдат и офицеров Войска Польского воевать просто не хотела. Размахнулись мы хорошо, а вот ударить ввиду отсутствия у противника желания принять удар не пришлось. Но сдаваться как-то… Эти слова простодушного Портоса из известного фильма с моей точки зрения как нельзя более точно отражают позицию тех упрямцев, которые не глядя на драп руководителей и полное отсутствие каких-либо шансов, продолжали драться за свою честь и честь Польши. Как уже говорилось выше, 8 сентября началась героическая оборона Варшавы. Свою столицу поляки любили и готовы были за неё сражаться, даже не смотря на то, что поначалу регулярных войск в городе практически не было, но зато нашлись руководители, которые готовы были не просто бодро помахав деревянной сабелькой и рассорившись со всеми соседями, затем на лихом коне героически ускакать к нейтралам, а организовать реальное сопротивление. Ими оказались варшавский градоначальник и генерал-пограничник с характерной фамилией Чума. Бригадный генерал Пограничной Стражи Войска Польского Валериан Чума (genera? brygady Wojska Polskiego, komendant Stra?y Granicznej Walerian Czuma) Президент Варшавы (градоначальник) Стефан Старжиньский (prezydent Warszawy Stefan Starzy?ski) И хоть на весь город приходилось 36 зениток (остальная ПВО уехала защищать ставку верховного), а в нём самом находились лишь несколько в общем-то случайно там оказавшихся батальонов регулярных войск и артиллерийских частей, но при помощи энтузиазма варшавян и собственных усилий какую-никакую оборону на скорую руку удалось наладить. Оборонительные рубежи Варшавы. Сентябрь 1939 года Потом к столице подошли отступающие части армии «Лодзь», да и вообще Варшава, словно магнит, притягивала разбитые, но желающие продолжать драться с немцами подразделения польской армии. Последние бои под Бзурой и прорыв части войск к Варшаве. 16 - 17 сентября 1939 года К румынским границам и отступалось как-то менее охотно. 8 сентября немецкие танки и бронемашины атаковали польские позиции на юго-западе Варшавы, в кварталах Охота и Чисто, но встретили упорное сопротивление и с потерями отошли. Несмотря на неудачу, берлинское радио поспешило заявить на весь мир о падении Варшавы. Ложная информация должна была подтолкнуть Сталина к активным действиям. Немецкое командование спешило подтвердить радиосообщение. 9 сентября в 7:00 4-я танковая дивизия перешла в наступление. После артподготовки 35-й танковый полк и 12-й моторизованный пехотный полк вновь атаковали Охоту, 36-й танковый полк и 33-й моторизованный полк наступали на западный пригород - Волю. Защитники Варшавы отразили все атаки противника. Схема осады Варшавы. 8 - 29 сентября 1939 года В ходе боёв 9 сентября 4-я немецкая танковая дивизия потеряла безвозвратно 45 танков. Несколько десятков боевых машин было повреждено и подлежало серьёзному ремонту. На следующий день после неудачного удара с юга через Мокатув список потерь пополнился ещё пятью танками. Начало штурма Варшавы. 10 сентября 1939 года 10 сентября командование армией "Варшава", в состав которой вошли гарнизоны Варшавы, Модлина и части, оборонявшиеся в бассейне рек Нарев и Буг, принял командовавший ранее армией «Лодзь» генерал Руммель. Дивизионный генерал Юлиуш Руммель (genera? dywizji Wojska Polskiego Juliusz Karol Wilhelm Józef Rómmel vel Rummel) После первых неудач 10-й армии немцы перешли к осаде города. Однако вышедшая к восточным окраинам города 3-я немецкая армия решила утереть нос неудачникам из 10-й, и 15 сентября её командарм генерал Кюхлер бросил на находящийся на восточном берегу Вислы варшавский пригород Прагу 36 батальонов пехоты при поддержке танков и артиллерии. Но бойцы 21-го пехотного полка полковника Станислава Сосабовского и 3-й армии нос утёрли, практически разгромив 11 немецкую дивизию. Оборона Варшавы. Сентябрь 1939 года После этого немцы стали готовиться к штурму всерьёз, засыпая пока город снарядами и бомбами. У обороняющихся же подходили к концу боеприпасы. 17 сентября генерал Чума запретил расчётам 75-мм орудий обстреливать пехоту противника, когда та не предпринимает активных действий. Через два дня батареям противотанковых пушек было приказано открывать огонь только по бронетехнике. Ежедневная норма расхода снарядов на каждое полевое орудие составляла 20 штук. Солдатам тыловых частей выдавалось по 10 патронов. Нехватка гранат привела к массовому применению бутылок с горючей смесью. 23 сентября немецкая тяжёлая артиллерия открыла сильный огонь по промышленным и бытовым объектам Варшавы: очистным сооружениям, электростанциям, центральной телефонной станции. Дневная норма расхода снарядов на каждое орудие составляла: 1700 выстрелов для тяжёлой полевой гаубицы (150-170 мм) и 500 выстрелов для 105-мм пушки. На следующий день город подвергся мощным ударам с воздуха. Польские силы ПВО сбили 5 самолётов. Горящая Варшава. Сентябрь 1939 года 25 сентября Варшава пережила самый страшный день во время осады. В налётах, продолжавшихся всё светлое время суток (с 7:00 до 18:00) принимали участие около 400 самолётов. Было сброшено более 560 т фугасных и 72 т зажигательных авиабомб, на город обрушилось 500 000 снарядов. Варшаве был нанесён огромный урон. Но столичные пожарные превзошли сами себя, и не теряющие чувства юмора ни при каких обстоятельствах варшавяне назвали этот день "Lanym poniedzialkiem" («мокрым понедельником» – первый понедельник после пасхи, когда по традиции всех обливают водой). Оборона Варшавы. После бомбёжки. Сентябрь 1939 г. Утром 26 сентября части немецкого XIII армейского корпуса перешли в наступление. 27 сентября к штурму приступил и XI корпус. Вдоль всей линии польской обороны разгорелись ожесточённые бои. К полудню 27 сентября немцам удалось пройти всего около 100 м в Беланах в районе Охоты. Оборона Варшавы. Последние бои. 22 - 26 сентября 1939 года Упорное сопротивление Варшавского гарнизона повлияло на желание немцев пойти на переговоры. Немецкое командование согласилось заключить перемирие, и в 14:00 вступило в силу соглашение о прекращении огня. Последний штурм Варшавы. 26 сентября 1939 года 28 сентября в 13:00 на фабрике "Skoda" были подписаны условия капитуляции. Свои подписи поставили генералы Кутшеба и Бласковиц. Несмотря на очевидную безнадёжность положения, приказ вызвал неоднозначную реакцию. Многие офицеры и солдаты были потрясены и считали, что командование их предало. Некоторые офицеры предпочли плену смерть (нередки были случаи самоубийств). Командирам пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить части, рвавшиеся в бой. 29 сентября капитулировал и гарнизон Модлина. Бои на косе Хель прекратились только 2 октября. Последним крупным столкновением были бои севернее Коцка с группой генерала Клеэберга «Полесье», сдавшейся 6 октября. Бригадный генерал Франтишек Клеэберг (genera? brygady Wojska Polskiego Franciszek Kleeberg) Сравнивая цифры потерь советских и германских войск, особенно – в боевой технике, легко увидеть два факта: немцам поляки сопротивлялись всерьёз, а Красной армии - уже нет. И сил не было, и желания. А вот сдавались нашим, наоборот, более охотно. Да к тому же был отмечен забавный факт, что многие польские офицеры в германской зоне оккупации, не желая попасть в плен, прятались у родных и друзей. А вот в советской, оказавшись среди враждебно настроенных к ним белорусов и украинцев, предпочитали сдаться Красной армии, а иногда - даже просили усилить свою охрану. И ещё – за 9 дней июньских боёв 1941 года по цифрам, приводимым в известной книге Миллер-Гиллебрандта, потери германской армии составили 22 000 человек убитыми и 900 - пропавшими без вести. Это больше, чем за всю 36-дневную польскую компанию. Поэтому можно прийти и к такому выводу: воевали поляки храбро, но неумело. По крайней мере – менее умело, чем Красная армия в сорок первом. Возникает вопрос – почему? А причина, как мне кажется, в самой предвоенной Польше с её великопольским национализмом и неадекватным, мягко говоря, руководством, загнавшим страну в политический и военный тупик. Как-то так постоянно получается, что в критические моменты в Польше находятся свои Пилсудские, Старжиньские и Ярузельские. А вот если полякам дать выбирать самим, так почему-то отыщут таких, что лучше бы эти лидеры сразу после выборов отправлялись в очередное “изгнание”, где этакой польской “элите” самое место, и не портили близкому нам гордому и никогда не унывающему народу жизнь. Вероятно, причиной тому – впитавшаяся в кровь поляков память о вечно бунтующей, самоуправной и ни с чем не согласной Первой Речи Посполитой... Да ещё польское руководство подвело желание выглядеть «Восточной Францией». Французская военная доктрина перед войной считалась наиболее передовой, французская армия – самой мощной в мире. А проповедовали французы оборонительную тактику с её сплошными фронтами и окопной войной. Вот польские генералы и размазали свои войска тонким слоем по всей 1900-километровой границе, а после танковых прорывов из-за слабой механизации и отсутствия прикрытия с воздуха не сумели их собрать. И имеющиеся весьма боеспособные и мобильные кавбригады использовали в качестве подвижного резерва пехоты, если попонятней – в каждой бочке затычкой, вместо того, чтобы контратаковать ими открытые фланги прорвавшейся немецкой мотопехоты. Да ещё и попытались направить армии оборонять себя любимых в никому не известное приграничное захолустье. А это тоже не сильно способствовало укреплению духа. Уровень же управления просто умиляет. Ведь неусидчивый Главком и в Румынии не успокоился, а, решив, что теперь Ставка Верховного Главнокомандования переехала в Бухарест, и оттуда пытался порулить сражающимися в Варшаве войсками. 26 сентября на варшавский аэродром приземлился новейший, в единственном экземпляре изготовленный перед войной бомбардировщик «Сом», прилетевший из Румынии. Он привёз генералам, обороняющим Варшаву, написанный на шёлковом платке приказ Рыдз-Смиглы о переходе армии к подпольной борьбе. Как будто они и сами этого не знали. Ну, честное слово, как ребёнок прямо. Впрочем, осенью 1941 года беспокойный маршал сумел нелегально пробраться в Варшаву, чтобы лично возглавить подпольную борьбу. Но вот подчиняться подпольщики ему почему-то не захотели, в результате чего этот «неуспокоенный» от огорчения и обиды помер. Вообще-то, отношение к героическим убегантам было, мягко говоря, не очень. Польские историки озабочены вопросом, почему румынское правительство не предоставило им возможность транзитного проезда, а интернировало. В результате, никто из них не смог войти в состав так называемого «Польского правительства в изгнании». Одни видят здесь зловещую руку Москвы, другие – злодейство немцев, третьи – коварные происки Лондона и Парижа. Мне же кажется, что правы они все! Просто эти деятели уже так достали всю Европу, что их даже в правительстве изгнанцев видеть никто не хотел. Вот такой вот всемирный антипольский заговор. Эпилог У монастыря Монте-Косино Подошли ко мне три блудных сына. Подошли ко мне они, спросили: Пан полковник, видно, из России? Нет, ответил, я приехал с Вислы, Где дымы от выстрелов повисли, Где и днём и ночью переправы Под огнём наводят у Варшавы, Где за Польшу в бой идут поляки Без нашивок “Poland” на английских хаки… Константин Симонов 1945 г. «Рано утром 17 января 1945 года первая армия Войска Польского вошла в столицу своего государства - Варшаву. Варшава была разрушена да основания. Не было ни одного уцелевшего здания, одни скелеты сгоревших домов, сплошные руины, горы битого кирпича и стекла. Ни света, ни воды, а повсюду мины, мины... Мне пришлось руководить комендантским дежурством в одном из окраинных районов Варшавы, и я видел, как оживал город. Весть об освобождении Варшавы облетела всех с небывалой быстротой. Жители города, которые скрывались в лесах, оврагах, в приближённых населённых пунктах, ещё с утра потянулись в город. Варшавяне шли со всех сторон. Женщины, старики и дети несли и везли на санках и тележках свои пожитки, некоторые несли на руках детей. Я, согласно плану разминированных улиц, подписывал пропуска. Те, кто их получил, благодарили, крепко жали руки, а те, кому ещё нельзя была проходить к своим домам, через каждые пятнадцать минут уточняли обстановку разминирования в своём районе. К вечеру на улицах появились самодельные печи, повсюду жители забивали досками окна и простенки, навешивали двери в уцелевших одиночных комнатах. Варшавяне в вёдрах несли воду с Вислы, варили еду, благоустраивали свое жильё в разрушенных домах. Так начиналась жизнь в Варшаве». Полковник Ягин «Я служил в Войске Польском». 29 польских частей и соединений, а также свыше пяти тысяч польских воинов были награждены орденами Советского Союза. Польским войскам тринадцать раз объявлялась благодарность в приказах советского Верховного Главнокомандования. В боях за свою Родину Войско Польское потеряло около 18 тысяч человек убитыми. Советские Вооружённые силы потеряли в боях за освобождение Польши около 600 тысяч человек. В годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза были удостоены более 20 иностранных граждан. Из них 3 гражданина Польши. Это Владислав Высоцкий, Юлиуш Гюбнер и Анеля Кживонь. Герой Советского Союза капитан Войска Польского Владислав Казимирович Высоцкий (1908—1943 гг.). Командир батальона В. Высоцкий погиб во время штыковой атаки, позволившей отбросить немцев и выиграть время для подхода подкреплений. Герой Советского Союза капитан Войска Польского Юлиуш Самсонович Гюбнер (1912—1994 гг.). Комиссар батальона Ю. Гюбнер после гибели комбата в критический момент принял командование батальоном и, несмотря на два тяжёлых ранения, довёл бой до конца. Награждён посмертно, но оказался жив. Герой Советского Союза рядовой женской роты автоматчиков дивизии им. Т. Костюшко Войска Польского Анеля Тадеушевна Кживонь (1925 – 1943 гг.). Погибла, спасая раненых из разбомбленной горящей машины. Единственная иностранка, которой присвоено это звание. http://perevodika.ru/articles/5799.html
