Запах гнилых яблок и свежего сена. В Гражданской войне нашли применение практически все военные разработки эпохи Первой мировой — броневики, авиация, танки. А что же удушающие газы? Широко известен лишь один эпизод, вокруг которого развернулась бурная дискуссия, — химический обстрел тамбовских лесов и болот во время подавления восстания Антонова на Тамбовщине. Между тем ряд источников показывает, что удушающие газы в Гражданской войне использовались, правда, нечасто и только в виде химснарядов, но зато достаточно широко и при любом удобном случае. Наиболее характерными в этом отношении являются операции на Северном и Северо-Западном фронтах в 1918–1919 годах. Опросный лист о применении неприятелем химических снарядов. РГВА. Если на всех остальных фронтах удушающие средства применялись редко и эпизодично, то на Севере они стали вровень со всеми другими видами вооружений. Присутствие здесь регулярных европейских армий и характер театра войны привели к тому, что Северный фронт сильно напоминал Первую мировую в миниатюре: здесь использовались долговременные укрепления, окопы, автоматическое оружие, авиация, танки. Распространено представление, что на Севере белые использовали русские химснаряды, оставшиеся на складах от старой армии. На самом деле тогда ими использовались лишь британские химснаряды. Однако и британские отравляющие вещества появились на фронте лишь весной 1919 года, когда навигация позволила наладить снабжение из Великобритании. Кроме привычных отравляющих веществ, фосгена и иприта, англичанами на фронт был отправлен некий «секретный газ». Какое-то время Уинстон Черчилль даже колебался, стоит ли жертвовать этим секретом ради такого фронта. Но его поддержал заместитель начальника британского генштаба Чарльз Харрингтон. «Конечно, мне бы очень хотелось угостить большевиков газом, если мы можем себе это позволить», — писал Черчилль. В итоге пообещали прислать с открытием навигации 24 газовых специалиста и снаряжение с предупреждением: «Это совершенно секретное изобретение, но, наверняка, перестанет быть таковым сразу после его применения. Оно предназначено к использованию только в случае особой необходимости». Была ещё одна сложность — негативная реакция в обществе. К тому времени всерьёз обсуждался вопрос о полном запрещении газов. Однако на помощь англичанам неожиданно пришли сами большевики. В начале февраля 1919 года на стол командующего 6-й армией А. А. Самойло легли две оперсводки 3-й армии. Одна — от 20 января: «Пермское направление. Нами было занято с. Карагайское, но, после обстрела противником удушливыми снарядами, наши части, понеся потери отошли снова в Усть-Лысьва...» Вторая — от 8 февраля: «Пермское направление. В районе сел. Евгинское, что в 12 верстах восточнее Рождественское, неоднократные попытки противника перейти в наступление отбиты. Части 3-й бригады, расположенные в районе в 7 в. к северу от дер. Калинята (последняя на реке Пая), несколько раз в течение дня обстреливались химическими снарядами противника». 14 февраля Самойло разослал циркуляр: «Ввиду повторяющихся случаев применения противником на других фронтах снарядов с удушливыми газами, командарм приказал ещё раз подтвердить возможность применения таковых и на нашем фронте». Уже 9 марта при обстреле деревни Выставка красными было выпущено 24 трёх-дюймовых химснаряда. Формальный повод был дан. Весной в британской палате общин началась бурная дискуссия об отправке на Север газовых боеприпасов. Майор Гест в середине мая заявил: «Так как большевики уже употребляют на северном фронте ядовитые газы, то делаются приготовления к ответу им тем же оружием (Возгласы одобрения). Принимаются все меры для защиты наших храбрых войск от бесчеловечных приёмов советских войск» Документы интервентов о доставке снарядов с удушающими газами на Север России. 1919 г. 29 мая Черчилль говорил: «Я не понимаю, почему, если они сами применяют ядовитый газ, мы должны возражать против его использования против них… Это весьма оправданная и допустимая вещь — приме-нить отравляющий газ против них» В действительности же подготовка «к ответу» началась гораздо раньше: ещё 27 января 1919 года в Лондоне было получено непроверенное сообщение майора Гилмора о том, что «большевики используют химические снаряды». Это было использовано как предлог для наступления. 7 февраля в Мурманск, Архангельск и Константинополь ушёл циркуляр, в котором Черчилль предписывал «использовать химические снаряды в полной мере, как нашими войсками, так и русскими войсками, которые мы снабжаем». В конце марта стала возможной и присылка химического снаряжения. 4 апреля командующий английской артиллерией майор Делаге распределил прибывшие боеприпасы по орудиям, в том числе и газовые снаряды. Намечалось иметь на лёгкую 18-фунтовую пушку по 200 химснарядов, на 60-фунтовую — от 100 до 500, в зависимости от района, на 4,5-дюймовую гаубицу — 300, на две 6-дюймовых гаубицы в Пинежском районе было отпущено 700 газовых снарядов. В итоге удалось выявить не менее 60 эпизодов применения химических боеприпасов на Северном фронте, в основном со стороны белых и интервентов. Одной из первых операций, в которых был применён химобстрел, стало наступление на Пинежском фронте 1–3 июня, когда интервенты пытались взять район Труфановой горы. Туда была отправлена тяжёлая артиллерия — две 6-дюймовых гаубицы с 700 химснарядами. Обстрел продолжался полтора дня. Было выпущено несколько сотен газовых снарядов. Однако активный артобстрел и применение химснарядов не помогли противнику, наоборот, ему же пришлось отступить: «В течение всего июня на этом участке фронта происходили лишь отдельные стычки разведывательных отрядов». Самые масштабные газовые атаки пришлись на августовские бои на Северодвинском и сентябрьские — на Железнодорожном фронте. Например, 27 августа, на рассвете, противник два часа обстреливал расположение 155-го стрелкового полка у станции Емца снарядами с удушливыми газами. 3,7-дюймовая британская гаубица с расчётом. С. Троица, 1919 г. Особо стоит отметить наступление 10 августа в районе Слудка — Липовец и под деревней Городок. По британским данным, 2066 красноармейцев были захвачены в плен, 300 отравлено, многие временно ослепли из-за раздражения глаз. Советские историки утверждали, что красные сильно пострадали, когда попали под «снаряды, вызывающие слезоточение». Этот случай стал предметом рассмотрения на заседании Артиллерийского комитета ГАУ 20 декабря 1919 года. Выяснилось, что при обстреле двух рот 479-го стрелкового полка было отравлено 144 человека, но «исключительно по причине неумения пользоваться противогазами», которые «защищали хорошо». За 30–60 минут было выпущено около 2000 снарядов, причём «облако от разрывов имело зеленовато-серый цвет и запах гнилых яблок и свежего сена». В этом описании можно узнать фосген. Однако в докладе инспектора артиллерии армии от 2 ноября рисовалась иная картина. Согласно ему, обстрел продолжался 8–9 часов, поэтому «вследствие длительного обстрела» многих бойцов противогазы не спасли. Красноармейцы не только отравились, но и получили ожоги кожи. Приложенный к документу доклад доктора Кадникова гласил следующее: «1. Газ, со слов больных, бесцветный, имеющий слабый запах денатурированного спирта. 2. Вместе с обычными явлениями от отравления удушливыми и слезоточивыми средствами, наблюдались исключительные явления со стороны кожи и крови. Кожа была у пострадавших сильно пигментирована, в крови же обнаруживалось уменьшение красных кровяных шариков и увеличение эозинофилов. Последние два обстоятельства заставляют думать Кадникова, что применён был доселе неизвестный газ». В описании неизвестного средства угадывается тот самый «секретный газ», которому англичане придавали столь важное значение. Симптомы показывали, что это какая-то смесь на основе иприта, но с иным запахом. Можно предположить, что это был британский иприт, синтезированный союзниками в конце Первой мировой. Согласно британским данным, в том бою две 18-фунтовые пушки выпустили 600 снарядов с ипритом и 240 со «слезоточивым газом» из 4,5-дм гаубицы. Командование фронта поручило расследование отделу Красного Креста при 6-й армии, но, чем оно окончилось, неизвестно. Сводка 6-й армии по Шенкурскому району сообщает: «Наши потери в 160 полку за бой 1 сентября... убито комсостава 5, красноармейцев 28, ранено комсостава 5, красноармейцев 50, контужено комсостава 3, красноармейцев 15, отравлено газами красноармейцев 18, без вести пропало 25. Захвачено 9 пленных, из них один англичанин… 3 сентября противник обстрелял нашу левобережную заставу артогнём, выпустив до 200 химических снарядов. У нас отравлено газами 1 инструктор и 1 красноармеец...» В целом боевые потери от газов были невелики, так как командование Северного фронта быстро развернуло работу по химзащите. 6-й армии были отпущены большие партии противогазов, которыми в итоге удалось обеспечить практически весь фронт. Довольно часто, хотя и не всегда регулярно проводились мероприятия по обращению с ними. Политотделам было особо указано «о широком ознакомлении всех красноармейцев с мероприятиями против удушливых газов». Своими противогазами был снабжён, разумеется, и противник. Они фигурируют в числе трофеев 6-й армии. Так, 14 октября 1919 года при взятии деревни Сельцо были захвачены «огромные склады тёплых вещей, шинелей, мундиров, противогазовых масок...». При сдаче в плен 14 февраля 1920 года 7-го и 8-го полков Северной армии было взято 57 противогазов. От Первой мировой химическая война на Севере отличалась отсутствием газобаллонных атак. Ещё до прибытия газов из Великобритании стало ясно, что их применению мешают климатические и географические особенности, прежде всего лесистость территории при слабом ветре, что мешало распространению химических волн. Газопуски, таким образом, исключались. Проблему решали за счёт долгих обстрелов и создания устойчивой отравляющей концентрации, которой не выдерживали даже противогазы. Другим путём стали газовые авиабомбёжки. Вопреки бытующим представлениям специальных отравляющих бомб для авиации тогда не существовало: подобные изобретения были импровизацией. На Севере под них были приспособлены химические термогенераторы — специальные ядовитые «свечи», снаряжённые адамситом — соединением на основе мышьяка, которое в виде аэрозоля легко проникало через противогазы и раздражало носоглотку. Из-за секретности они носили кодовое название «М-девайс». Предполагалось бросать их подготовленными гренадерами по 15–20 тысяч штук на милю фронта. Но, когда майор химслужбы Томас Дэвис прибыл в Архангельск с 50 тысячами «свечей», он обнаружил, что в лесах они бесполезны. Тогда лейтенант Дональд Грэтхем переделал их в авиабомбы, добавив «М-девайсам» стабилизаторы и носовой взрыватель. После этого новые снаряды начали успешно применяться. За август–сентябрь было не менее десяти случаев их сброса. Генерал лорд Раулинсон, прибывший для надзора за эвакуацией, высоко оценивал адамсит, который обращал в бегство целые части красных. О химических бомбах упоминалось и в советской историографии. Оперсводка 6-й армии сообщала: «В течение дня 4 сентября самолётами противника сброшено на наше расположение до 100 бомб, из коих большая часть с удушливыми газами. У нас убит один, ранен один, отравлено газами несколько человек; убито две лошади и одна ранена...» Советская пропаганда нередко использовала факты применения противником химического оружия. К примеру, в августе 1919 года в газетах печаталось сообщение, что «англичане на северном фронте применяют снаряды с удушливыми газами. Английские лётчики бросают бомбы в деревни на крестьянские избы, сжигая хлеб. Крестьяне зовут их душителями и поджигателями». Эти боеприпасы после падения фронта достались красным. Лейтенант Д. Грэтхем держит М-девайсы. Онега, 1919 г. СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ И ПРИБАЛТИКА Северо-Западный фронт был отчасти схож с Северным, так как на нём тоже большую роль играла интервенция, но не британская, а немецкая. Причины, аналогичные обстановке на Севере, привели к использованию химического оружия, которым в избытке были снабжены немцы. Речь шла не только о старых запасах: несмотря на запрет, производство его в Германии так полностью и не прекратилось. Так, по свидетельству одного рабочего в апреле 1919 года, на его заводе продолжали производство гранат, газовых бомб и противогазов. По всей видимости, первый крупный химобстрел был произведён немцами 12 апреля под Митавой (ныне — Елгава) при попытке сломать упорную оборону частей 3-й бригады 2-й стрелковой дивизии. Хотя ими было выпущено более 300 снарядов с фосгеном, в целом атака не удалась: латыши были хорошо снабжены противогазами, к тому же распространению газов помешала сырая погода. Подробное описание этого эпизода оставил боец Рижского батальона Ф. Э. Крусткалн: «Немцы, убедившись, что Коммунистический батальон прочно пере-крыл все главные дороги на Ригу и что нас никаким огнём назад не сдвинуть, прибегли к отравляющим газам (фосгену), надеясь, что это им поможет. 10 или 12 апреля после полудня противник, бронепоезд которого незаметно под прикрытием лесочка под-крался к нашим позициям, открыл ураганный огонь из орудий бронепоезда и ближайших батарей снарядами с отравляющим газом, сначала по нашей передовой линии, а затем, перенеся волны артиллерийского огня в тыл, накрыл штаб батальона, санитарную часть и обоз, которые расположились в Ценаской корчме. Кое-кто из санитаров и обозных, для того чтобы избежать отравления, не одевая противогазных масок, бросился бежать по шоссе в направлении Олайне. В это время враг перенёс огонь и вперёд, а наши, спасаясь бегством, попали в новую газовую волну и отравились. Было несколько жертв, кое-кого доставили в Ригу, в госпиталь, в то же время стрелки, находившиеся на передовой линии, тотчас же после первого залпа надели противогазные маски и во время окопами в сухую посеревшую траву и поэтому не понесли никаких потерь. Те же, которые находились у обстрела передовой, надев противогазы, открыли огонь по амбразурам бронепоезда. Уже при выходе из Риги весь батальон был снабжён противогазами, которые весьма пригодились. Таким образом, большие надежды немцев, несмотря на великий шум, не оправдались. Когда после окончания газовой атаки мы, несколько разведчиков, прибыли с передовой в штаб батальона, то увидели, что здесь натворили немецкие снаряды. Всё пространство вокруг Ценаской корчмы выглядело как перепаханное поле. На следующий день вся хвоя на соснах близ штаба батальона и у позиций стала бурой, как беличий хвост». Удушливые газы — химснаряды, газовые мины — применяли и войска П. А. Бермондта-Авалова при наступлении на Ригу в октябре 1919 года. «Стрельба носила беспорядочный характер, начиналась в разное время, и поэтому никто не был уверен, где и понятно, если бы бермондтовская артиллерия обстреливала те или иные стратегически цели, когда человека, вышедшего из дому, может застигнуть смерть от разрыва снаряда. Было бы ещё важные районы и пункты, места или здания, казавшиеся чем-либо подозрительными, но бермондтовская артиллерия с одинаковым усердием обстреливала вокзалы и частные дома, правительственные здания и церкви, базары и больницы, музеи и скверы, сады и городские приюты. Что стрельба носила характер чистого озорства, можно видеть из того, что иногда по городу выпускались исключительно химические снаряды с удушливыми газами. В местах, где падали такие снаряды, воздух застилался диким чёрным дымом, отравляясь которым умирали находившиеся на улице люди и лошади. Там, где разрывались такие снаряды, камни мостовой и стены домов окрашивались светло-зелёной краской». Но, несмотря на все старания, взять Ригу армии Авалова так и не удалось. Латыши, литовцы и эстонцы также неоднократно применяли химические снаряды, хотя подобные случаи, изредка встречающиеся в литературе, лишены подробностей. Оперативные сводки красных из Нарвы 25 февраля 1919 года отмечали: «Установлено применение противником химических и бризантных снарядов». В Северо-Западной армии генерала Н. Н. Юденича химические боеприпасы тоже применялись, хотя, видимо, менее активно. Сведения об этом регулярно встречаются в советских сводках. Еще 5 июля РОСТА сообщало, что «при отступлении белых от деревни Малое Кикерино они пытались применить против нас удушливые газы», но серьёзного вреда не принесли из-за неблагоприятного ветра. Через два месяца газеты писали, что «в Псковском и Лужском секторах продолжается борьба на тех же рубежах, но принимает более упорный характер, белые обстреливают наши позиции химическими снарядами, что говорит о близком расположении линии друг к другу». Один из подобных примеров также встречается в воспоминаниях штабс-капитана фон Зауэра, командира батареи Ливенской дивизии, в части, посвящённой октябрьскому наступлению на Петроград: «24 октября… В 22 часа взвод выпустил по деревне Аннино около 100 химических снарядов, благодаря чему, по показаниям пленных, убито, ранено и отравлено свыше ста чело-век и убит комиссар полка». На вооружении батареи были только лёгкие 18-фунтовые пушки, поэтому химснаряды наверняка были слезоточивыми (по английской маркировке — SK) или фосгеновыми. Что до красных войск 7-й армии, то пока точно неизвестно, насколько часто они применяли отравляющие снаряды. Однако думается, вряд ли они собирались уступать противнику. Во всяком случае, телеграмма британской военной миссии в Нарве от 8 сентября 1919 года отмечала, что наступающие войска белых захватили несколько химснарядов у красных. Следовательно, химбоеприпасы у красного командования тоже были. Хайрулин и Кондратьев ("Военлеты погибшей империи") пишут следующее: Летом 1919 года англичинами на Севере использовались устаревшие гидропланы "Шорт-184", базирование - Медвежья гора, ныне - Медвежьегорск. "По архивным данным, "Шорты" сбрасывали на позиции Красной Армии, помимо фугасных, еще и химические (ипритные) бомбы. Большой запас таких бомб, поступивших в Россию из Великобритании накануне революции, англичане обнаружили в Архангельске. Несколько десятков красноармейцев было отравлено, но в целом применение химического оружия не принесло интервентам решающего успеха" (стр. 139). Красной авиацией химические боеприпасы не применялись вообще (стр. 110). Отечественные артиллерийские боеприпасы и их применение: "Россия стала на путь применения в артиллерии химических снарядов с 1916 г., изготовляя 76-мм химические гранаты двух типов: а) удушающие (хлорпикрин с хлористым сульфурилом), действие которых вызывало раздражение дыхательных органов и глаз в такой степени, что пребывание людей в этой атмосфере было невозможно; б) ядовитые (фосген с хлорным оловом, или венсинит, состоящий из синильной кислоты, хлороформа, хлорного мышьяка и олова), действие которых вызывало поражение организма и в тяжелых случаях смерть. К осени 1916 г. требования армии на химические 76-мм снаряды удовлетворялись полностью: армия получала ежемесячно 5 парков (15000 снарядов), в том числе 1 парк ядовитый и 4 удушающих, На фронте применялись, главным образом, удушающие снаряды, отзывы о действии которых получались вполне удовлетворительные". Барсуков Применение: Тамбов и Гимры. «Большое моральное действие на противника произвела стрельба химическими снарядами, хотя в результате её пострадало только несколько голов скота». Для сравнения - объемы использования ОВ в Первую мировую. Нельзя не согласиться с выводом: "Малый расход как химических, так и шрапнельных и фугасных снарядов позволяет сделать вывод, что задача была прежде всего напугать". Боевые ОВ задокументированно применялись только англичанами Телеграмма полковника Коновалова полковнику Аметистову: «22 мая 1919 г. Семь Колодезей. Необходимо просить англичан доставить в Керчь удушающих газов 50 тыс. киллограммов. Полковник Коновалов». Донесение: «25 мая 1919 г. День прошел спокойно. Около 17 часов английский миноносец № 77 обстрелял дер. Аджимушкай гранатами. В 22 часа обстрелял площадь у церкви 15 удушливыми снарядами. Перевалов». Источник: Борьба за Советскую власть в Крыму: Документы и материалы./Партархив Крымского обкома КП Украины, Гос. Архив Крымской обл. Т. II. – Симферополь: Крымиздат, 1961. http://topwar.ru/29033-zapah-gnilyh...imicheskoe-oruzhie-v-grazhdanskuyu-voynu.html
