Трофейные французские кирасы Псковского драгунского полка

Тема в разделе "Наполеоновские войны 1799 - 1815", создана пользователем Wolf09, 3 дек 2014.

  1. Offline

    Wolf09 Старый Волк

    Регистрация:
    27 фев 2012
    Сообщения:
    31.219
    Спасибо SB:
    121.601
    Отзывы:
    1.934
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Нижегородская губерния
    Имя:
    Алексей
    Интересы:
    История государства российского
    Александр Кибовский. Цейхгауз, №10, 2000.
    Каждый, кто хоть немного интересовался Отечественной войной 1812 г., что-нибудь да слышал о трофейных французских кирасах, пожалованных за отличия Псковскому драгунскому полку. Но многочисленные легенды, окутывающие историю этих кирас, столь красивы, туманны и противоречивы, что невольно напрашивается вопрос: "А был ли мальчик?". До сих пор многие исследователи связывают появление «псковских» кирас с известным боем у села Ляхово 28 октября (9 ноября) 1812 г., когда партизанские партии Д.В.Давыдова, А.Н.Сеславина, А.С.Фигнера и В.В.Орлова-Денисова атаковали и пленили французский отряд бригадного генерала Ж.П.Ожеро. Собранные материалы позволяют сегодня не только восстановить судьбу трофейных кирас, но и проследить возникновение вокруг них легенд и домыслов.



    I. Бой у Ляхова 28 октября 1812 г. Мифы и реальность

    Отряд Ожеро: 1-я маршевая полубригада, 2 маршевых эскадрона французских конных егерей и 3 маршевых эскадрона кирасир, — входил в состав дивизии генерала Луи Барагэ д'Илье. Эта дивизия была сформирована из маршевых частей в Смоленске по приказу Наполеона 28 сентября (10 октября) 1812 г. 10 (22) октября сборная дивизия выдвинулась к Ельне и заняла город. После упорных боев с отрядом Калужского ополчения под командованием В.М.Яшвиля, Барагэ д'Илье, следуя указанию Наполеона, решил отступить и присоединиться к основ-
    ным силам в Смоленске. Ночью с 23 на 24 октября (с 4 на 5 ноября) дивизия оставила город и растянулась на 15 верст по дороге через Язвино, Ляхово к Долгомостью. Ожеро по приказу Барагэ д'Илье 24 октября (5 ноября)
    занял Ляхово.

    Меж тем с севера к дороге приблизились партизанские отряды Д.В.Давыдова, А.Н.Сеславина и А.С.Фигнера, объединившиеся в Дубосищах 24-26 октября (5-7 ноября). Узнав о растянутом положении дивизии Барагэ д'Илье, они решили напасть на беспечно расположившийся отряд Ожеро. 28 октября (9 ноября) партизаны соединились в Козлово с крупным отрядом В.В.Орлова-Денисова. Атаковав неприятеля общими силами, они пересекли дорогу из Ляхово на Долгомостье и Смоленск. Одновременно была перекрыта и обратная дорога из Ляхово в Язвино. После целого дня упорных боев, Ожеро, потеряв связь с соседями и считая себя полностью окруженным превосходящими войсками, капитулировал.
    Но для нас главный интерес представляет не весь бой, а один из его эпизодов, когда, по воспоминаниям Д.В.Давыдова, «граф Орлов-Денисов уведомлен был, что двухтысячная колонна спешит по дороге от Долгомостья в тыл нашим отрядам, и что наблюдательные войска его, на сей дороге выставленные, с поспешностию отступают. Граф, оставя нас продолжать действие против Ожеро, взял отряд свой и немедленно обратился с ним на кирасиров, встретил их неподалеку от нас, атаковал, рассеял и, отрядив полковника Быхалова с частию отряда своего для преследования оных к Долгомостью, возвратился к нам под Ляхово» (1).
    В ходе этого преследования, согласно «Описанию Отечественной войны 1812 года» А.И.Михайловского-Данилевского, «французы побежали, преследуемые 5-ть верст, и наконец были приперты к болотистому ручью, где их совсем уничтожили. 700 кирас, снятых с убитых, доказывали поражение их. Кирасы переданы в последствии в Псковский драгунский полк» (2).

    Эта концепция была затем продублирована «Историей Отечественной войны 1812 года» М.И.Богдановича и прочно укрепилась в исторической литературе. Причем одни авторы утверждали, что французские кирасы «надели на себя псковские драгуны, как наиболее отличившиеся в этом бою» (3), другие — что взятие кирас заслуга Нежинского драгунского полка из партии В.В.Орлова-Денисова или неведомых эскадронов гусар и улан (4), третьи приписывали все донским казакам, четвертые вообще сомневались в реальности массового уничтожения кирасир легкой кавалерией. Как бы там ни было, но все эти утверждения базировались на «Описании...» А.И.Михайловского-Данилевского. Откуда же сам знаменитый военный историк почерпнул сведения о 700-х кирасах?

    111.jpg
    Отряд В.В.Орлова-Денисова. 2000 чел., 6 орудий донской артиллерии:

    1. Передовой отряд А.И.Быхалова: донские полки Быхалова 1-го и Траилина.
    2. Донская бригада под командованием Г.Г.Мельникова: донские полки Иловайского 9-го и Мельникова 4-го.
    3. Отряд П.П.Загряжского: Нежинский драгунский полк, донские полки Ягодина 2-го и Иловайского 11-го

    Три партизанских отряда (ок. 1300 чел., 4 орудия легкой артиллерии):

    1. Отряд А.С.Фигнера: 100 гусар Мариупольского полка, 100 гусар Ахтырского полка, 50 улан Польского полка, 50 улан Литовского полка, 48 драгун Новороссийского полка, 100 егерей 20-го егерского полка, сводная команда донских казаков, 4 орудия 3-й легкой артиллерийской роты.
    2. Отряд А.Н.Сеславина: 1 эск. Сумского гусарского полка, 2 эск. Ахтырского гусарского полка, 100 егерей 20-го егерского полка, донской полк Гревцова 2-го.

    Отряд Д.В.Давыдова:
    3. Донской полк Попова 13-го, сборная команда гусар Ахтырского полка и донских казаков, полурота пехоты, сформированная из отбитых русских пленных; 4.1-й Бугский казачий полк

    Французские войска (всего ок. 5000 чел., 4 пушки, 2 гаубицы):

    Отряд Ожеро: 1. 3 маршевых эскадрона кирасир (ок. 350 чел.). 2. 1-я маршевая полубригада (ок. 1100 чел.). 3. 2 маршевых эскадрона конных егерей (ок. 200 чел.). Отряд Барагэ д'Илье: 4. 2 батальона Маршевого полка Императорской гвардии (ок. 900 чел), 4-я маршевая полубригада (ок. 500 чел), 1 маршевый эскадрон кавалерии Императорской гвардии (ок. 200 чел.), команда польской пехоты, 3 пушки и 1 гаубица. 5. 2 батальона 2-й маршевой полубригады (ок. 1000 чел.), 1 пушка и 1 гаубица. 6. Отряд из состава 2-й маршевой полубригады (300 чел.);
    9-й, 10-й и 11-й маршевые эскадроны шеволежеров (300 чел.)

    Ответ находится в бумагах, собранных Михайловским-Данилевским при составлении «Описания Отечественной войны 1812 года». Здесь, среди прочих документов, хранится записка «Дело под Ляховым», присланная 26 марта 1836 г. от графа В.В.Орлова-Денисова. Рукопись не подписана. Тем не менее, характер информации позволяет утверждать, что автором документа являлся или сам Орлов-Денисов, или человек из его близкого окружения. Во всяком случае Денисов хорошо знал и одобрял содержание записки, в том числе и интересующий нас фрагмент: «Полковнику Быхалову с двумя козачъими полками приказано было перерезать большую дорогу, ведущую от Ляхово к Смоленску и тем уничтожить последнюю надежду генерала Ожеро на ретираду. Но вскоре разъезды его открыли сильную неприятельскую колонну, составленную из 2 тысяч кирасир идущих по дороге от Смоленска на помощь Ожеро, в следствие чего Быхалову приказано было ни мало не медля атаковать колонну сию, а полкам Иловайского 9-го и Мельникова занять его позицию.
    Быхалов после многократных но безуспешных атак двумя полками, не составлявшими и 600 человек, не мог устоять противу многочисленного отряда сего и при том свежаго и, будучи сильно тесним, начал отступать в порядке. В следствие чего Полковнику Мельникову с двумя полками приказано было поддержать его и совокупно напасть на неприятеля. Бой 1300 человек Козаков и 2000 неприятельских кирасир сделался рукопашный и отчаянный, и тут-то французы удостоверились, что кирасы их недостаточны для спасения от пики козачей где нет поддержки Артиллерии и пехоты. Вскоре увидели мы, что кирасиры разсеяны и обратились в бегство. Козаки, преследуя их почти на протяжении 5 верст и пригнав к болотистому ручью совершенно уничтожили; более 700 кирас (переданных генералу Корфу для Псковских и других драгун) снятых с убитых и доставшихся нам в добычу доказывают поражение их» (5).

    222.jpg
    Французская кираса для кирасирских полков обр. 1802 г. По рисунку Л.Русело


    Сравнивая этот документ с рапортами партизанских начальников, можно убедиться, что общая картина боя изложена в нем верно. Так, сам Орлов-Денисов в своем донесении, составленном уже вечером 28 октября (9 ноября), пишет: «...со стороны Смоленска сильный отряд кавалерии и пехоты приближался к нему [Ожеро — А.К.] на помощь, нападение и совершенное его истребление отрядом полковника Иловайского 9-го было одним мгновением; не более может быть 50 человек спаслось бегством, прочие же загнаны в болото, на котором был один только маленький мостик, все пали жертвою своего упорства, обозы их, пороховые ящики и транспорты с Фуражем и провиантом достались в руки наши» (6). В наградных документах Г.Д.Иловайского 9-го он уточняет, что неприятельский отряд следовал из Долгомостья и насчитывал «болие тысячи кавалерии и до пяти сот человек пехоты». Иловайский же, «командуя четырьмя полками на правом нашем фланге, занимал дорогу, идущую из Ляхово к Смоленску... Оставив часть казаков для удерживания неприятеля в Ляхове, сам с протчими, несмотря на несоразмерного в силах неприятеля, решительно атаковал Его и по долгом сопротивлении опрокинул, поражая кавалерию и пехоту на 15-ти верстах, истребил совершенно, чем много содействовал к взятии Генерала Ожеро с войсками Его» (7). Факт полного уничтожения французского отряда подтверждает в своем донесении и Сеславин с Фигнером. По наградным документам можно установить, что в лихой атаке участвовали донские полки Иловайского 9-го, Быхалова 1-го, Мельникова 4-го и Траилина (вторая часть отряда Орлова-Денисова: Нежинский драгунский полк, донские полки Ягодина 2-го и Иловайского 11-го находились под общим командованием полковника П.П.Загряжского с другой стороны Ляхова, на дороге в село Язвино). Кроме того, в атаке, видимо, участвовал донской полк Попова 13-го из отряда Д.В.Давыдова, а А.Н.Сеславин прислал из своего отряда донской полк Гревцова 2-го, который тоже «был в конной атаке против неприятельской кавалерии, идущей на подкрепление, и истребил значительную часть оной» (8). Присутствие же Псковского драгунского полка у Ляхово - Долгомостья следует считать недостоверной легендой, так как он в это время находился со 2-м кавалерийским корпусом в авангарде М.А.Милорадовича. Итак, 6 донских казачьих полков (ок. 1500 чел.) атаковали и совершенно уничтожили отряд неприятельской кавалерии и пехоты, насчитывавший по русским данным 1,5-2 тысячи человек. Однако последние цифры вызывают самые большие сомнения.

    По факту сдачи отряда Ожеро было назначено расследование. Среди документов этого процесса сохранилось расписание всех войск генерала Бараге д'Илье на день сражения. Единственные упомянутые в нем кирасиры действительно стояли в Долгомостье и подчинялись генералу Ожеро. Но насчитывали они всего 3 маршевых эскадрона — около 350 человек. Никакой больше кавалерии или пехоты в Долгомостье не квартировало. Кстати и автор записки «Дело под Ляховым» недвусмысленно указывает на то, что кирасиры в бою не имели «поддержки Артиллерии и пехоты». Возможно ли, чтобы эти эскадроны, сопровождаемые обозами с охраной и нестроевыми, были приняты за отряд из 1000 кавалеристов и 500 человек пехоты? На первый взгляд это кажется нелепым. Но...

    Из всех партизанских начальников французскую колонну видел лишь Орлов-Денисов, прибывший на поле боя уже в разгаре схватки. Следовательно, все данные о численности неприятеля исходят от него или его подчиненных. 350 кирасир выглядят довольно внушительно, и вполне вероятно, что Орлов-Денисов оценил их «на глаз» в 1,5 тысячи человек. Здесь также уместно вспомнить исторический анекдот о предприимчивом начальнике штаба, непомерно завышавшем число убитых и раненых турок. Командир отряда решил обуздать фантазии своего помощника, но получил достойный ответ: «А чего их поганых басурман жалеть-то, ваше превосходительство!». Однако не будем торопиться с обвинениями Денисова в «бумажной безжалостности», так как и сам он мог явиться лишь жертвой общего заблуждения. Грандиозные тысячные цифры возникли, скорее всего, когда кирасиры сбили первые казачьи заслоны. «У страха глаза велики», и гонец, посланный отступающими, вероятно сообщил Денисову не менее как о двухтысячном неприятеле. Разгромив же вражеские эскадроны и взяв большой обоз, Денисов вполне мог принять на веру эту цифру, тем более что и выглядит она очень привлекательно. Такой поворот событий подтверждается и тем, что в материалах расследования над Ожеро нет никакого упоминания о кавалерийском бое. Но если разгром трех подведомственных Ожеро эскадронов мог детально не рассматриваться из-за отсутствия свидетелей и подразумеваться в общем обвинении генерала, то катастрофа 1,5-тысячного отряда непременно была бы замечена (особенно учитывая, что весь ляховский отряд, вызвавший судебное разбирательство, насчитывал лишь 1300 солдат).

    Кстати сам Ожеро в качестве оправдания указывал на отсутствие у него необходимой кавалерии и патронов. Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод.
    Три маршевых эскадрона французских кирасир (ок. 350 чел.) стояли в Долгомостъе вместе с пороховыми ящиками и обозами, имея ближайшей целью движение к Смоленску. Услышав шум боя у Ляхова, они поспешили к главным силам, но подверглись атаке превосходящих сил донских казаков. Укомплектованные рекрутами эскадроны не проявили должной стойкости, были опрокинуты и уничтожены, как описано выше. В русских же реляциях и мемуарах цифра вражеских потерь была вольно или невольно завышена.

    333.gif

    К 1812 г. донские казаки уже имели опыт использования трофейных французских кирас. Английский подполковник Роберт Вильсон, вспоминая кампанию 1807 г., описывает следующий эпизод: «...в Прейсиш-Эйлауском сражении, когда французские кирасиры, сделав отчаянное нападение на центр Русской армии, проскакали чрез интервал, в то время козаки тотчас опрокинув их, ударили в дротики, сбили с лошадей и вдруг на поле сражения явилось 530 Козаков, одетых в доспехи убитых неприятелей. Но козаки не думали надевать на себя железные их латы в будущих сражениях; они знали, что мужественным воинам не нужны железные доспехи. Козаки носили их только в тот день, чтоб доспехи сии сделать тем более драгоценными для тех, к коим они назначили их послать на Дон и Волгу, где
    сии неприятельские вооружения ныне хранятся, яко памятники их мужества и славные трофеи их народа».
    Вильсон Р. Выписка из книги: Краткие замечания о свойстве и составе русского войска. СПб., 1812. С 22.


    Но что же автор рукописи «Дело под Ляховым»? Неужели правдиво изложив суть самого боя, он (В.В.Орлов-Денисов?) при подсчете неприятеля увлекся принципом «а чего их жалеть?» Внимательное изучение рукописи дает ответ и на этот вопрос. Дело в том, что 2/3 всей информации (собственно говоря, все начало документа) списано дословно из мемуаров Д.В.Давыдова! Может быть автор не доверял своему литературному таланту или помнил лишь отдельные эпизоды, используя труд Давыдова как основу, но во всяком случае цифра — 2000 кирасир — явно выписана из «Дневника партизанских действий». Вопрос ее достоверности, как уже говорилось, вызывает большие сомнения.

    Теперь о главном вопросе, — о «более 700 кирас, снятых с убитых и доставшихся нам в добычу». Здесь автор рукописи приводит свои личные впечатления и, вроде бы, не должен сильно заблуждаться. Кроме того, существует подтверждение этой цифре в дневнике офицера л.-гв. Семеновского полка П.С.Пущина. 30 октября (11 ноября) 1812 г. он записал: «... Орлов-Денисов уничтожил полк француз- ских кирасир и прислал 800 кирасир главнокомандующему. Наши три партизана - Сеславин, Фигнер и Давыдов, соединив свои отряды, напали на склад императорской гвардии Наполеона, взяли 2000 пленных» (9). Авторитетный исследователь 1812 года А.И.Попов считает, что речь здесь идет о бое при Ляхово и о трофейных кирасах (а не кирасирах) (10). С его мнением следует согласиться, подтвердив факт захвата казаками нескольких сотен кирас, которые впоследствии передали в Псковский драгунский полк.

    Тем не менее цифра 700, хотя и является округленной, все равно поражает своей грандиозностью. Версия о физическом уничтожении такого числа латников, как уже было показано, не имеет серьезных оснований. Позволим себе предложить два варианта решения этого вопроса. Наиболее вероятной является ситуация, когда сотни кирас были захвачены казаками в обозах ляховского отряда. Например, саксонский полк «Гар дю Кор» вплоть до Москвы не имел кирас и ожидал их прибытия из Варшавы. Возможно, одна из таких маршевых партий и досталась казакам.

    В то же время не исключено и лингвистическое объяснение. Как было установлено выше, казаки действительно уничтожили около 350 латников. Автор рукописи 1836 г. пишет о 700-х кирасах, снятых с убитых кирасир, — т.е. ровно в два раза больше, чем число погибших. Французская кираса того времени включала в себя 2 половинки, каждая из которых в российских документах начала XIX в. могла именоваться кирасой. Собранная же целиком кираса обычно называлась при подсчетах словом «пара». Итак, с каждого убитого кирасира сняли 2 «кирасы», коих и набралось всего около 700 штук или 350 пар. Такая интерпретация, хотя и уступает в достоверности первому варианту, тоже имеет право на существование.
    Как бы там ни было, но, исследовав бой у Ляхово, мы не узнали главного — когда французские кирасы изначально появились у Псковского драгунского полка, и почему казацкие трофеи передали части, даже не участвовавшей в этом партизанском деле.

    Александр Кибовский. Цейхгауз, №11, 2000.
    Исследование боя при Ляхово (см. «Цейхгауз» № 10) так и не объяснило вопрос о том, — когда французские кирасы изначально появились у Псковского драгунского полка, и почему партизанские трофеи передали части, даже не участвовавшей в ляховском деле. Теперь, чтобы ответить на эту задачу, необходимо изучить боевой путь Псковских драгун в Отечественную войну 1812 г.


    II. Трофейные кирасы в 1812 г.

    К началу войны 1812 г. Псковский драгунский полк насчитывал (по спискам на 1 июня) в строю 3 штаб- и 23 обер-офицера, 52 унтер-офицера, 9 трубачей, 485 рядовых и 57 нестроевых1. Командовал полком полковник А.А.Засс. Полк (4 действующих эскадрона) входил в 1-ю бригаду 2-го резервного кавалерийского корпуса, командир которого генерал-майор и генерал-адъютант барон Ф.К.Корф являлся шефом Псковского полка. При общей драгунской форме полк имел огневый (ярко-оранжевый) приборный цвет сукна и желтый металлический прибор.
    Псковские драгуны совершили отступление в рядах 1-й Западной армии и принимали участие в бою 23 июня при Кочержишках и в битве 26 августа при Бородино. В последнем сражении полк особенно отличился. Около батареи Раевского Засс дважды успешно водил драгун в атаку, за что получил орден Св. Георгия 4-й степени. 29 августа в арьергардном бою при селе Крымское Засс получил тяжелую рану пулей в руку и выбыл из строя. Командование полком временно принял полковник Ф.Н.Пушкарев. Однако для нас больший интерес представляют действия Псковского драгунского полка уже после оставления Москвы, т. к. все собранные нами свидетельства, претендующие на достоверность, относят появление трофейных кирас к осени 1812 г. Но поскольку даже в этих редких источниках содержится много противоречий, то для выяснения истины попытаемся сопоставить их.

    Впервые более или менее правдоподобная версия о появлении кирас, не связанная с Ляховским боем, была опубликована А.И.Михайловским-Данилевским в 1845 г. в капитальном труде «Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814, 1815 годах». Здесь в биографическом очерке Ф.К. Корфа помещены следующие строки: «В сражениях под Красным 3-го, 4-го, 5-го и 6-го ноября полки Корфа несколько раз врубались в толпы неприятеля. В одной из многочисленных атак Псковский полк уничтожил французских кирасиров и снял с них латы, до ныне носимые Кирасирским полком Великой Княгини Цесаревны Марии Александровны, переименованным из бывшего Псковского. Латы сии останутся памятником Корфа, под чьим предводительством были oни отняты у наполеоновских войск» (2).

    444.gif
    Унтер-офицер и рядовой Псковского кирасирского полка. 1813-14 гг.
    («Историческое описание одежды и вооружения...». Ч. VIII. №1422)


    Действительно, в начале Красненских боев Псковские драгуны успешно действовали около села Кобызево. В журнале генерал-квартирмейстера К.Ф.Толя 2 ноября 1812 г. записано следующее: «Граф Остерман-Толстой..., встретясъ в Кобызево с неприятельскою кавалериею и пехотою, приказал Каргопольскому и Псковскому драгунским полкам немедленно атаковать онаго. Дело увенчалось взятием в плен 10-ти офицеров и до 870-ти человек нижних чинов» (3). В общем Журнале военных действий события изложены более подробно: «Генерал-лейтенант Граф Остерман-Толстой 2 числа прибыл с 11 пехотной дивизиею в село Кобызево; узнав, что неприятель находится в полуверсте, почему командировал немедленно эскадрон Каргопольского полка, который изрубив довольное число, взял в плен 10 человек... Того же числа Генерал-Лейтенант Граф Остерман-Толстой командировал Псковский драгунский полк для очищения окружных селений, занятых неприятелем. Полк сей, открыв три эскадрона кавалерии, атаковал их и разбил совершенно, взяв в плен 5 офицеров и 290 человек рядовых» (4). Однако, наибольшего доверия заслуживает свидетельство непосредственного участника атаки - командующего Псковским полком Ф.Н.Пушкарева. Представляя отличившихся офицеров к наградам, он писал: «ноября 2-го дня, будучи откомандированы для преследования неприятеля, атаковали его стремительно, разбили его совершенно, причем взято в плен 5 обер-офицеров и 171 рядовых» (5).
    Таким образом, традиционно различаясь в численности пленных, документы все же дают общую картину: 2 ноября Псковский драгунский полк, поддерживая 11-ю пехотную дивизию из 4-го пехотного корпуса А.И.Остерман-Толстого, атаковал около села Кобызево кавалерию противника, опрокинул ее и взял в плен 5 обер-офицеров и около 170 рядовых. Тем не менее, шеф полка Ф.К.Корф, по старой шефской традиции выставлять доблесть своих подопечных в самом выгодном свете, 4 ноября рапортовал из села Кобызево, что «Псковский драгунский полк вчерашнего числа три раза атаковал неприятеля и, опрокинув, взял до 500 пленных и 7 офицеров» (6). Несмотря на откровенную похвальбу Корфа, Журнал военных действий охотно опубликовал это сообщение, не утруждаясь сопоставлением с предыдущими донесениями Остерман-Толстого. Впрочем, подобная практика раздувания подвигов (а выдержки из Журнала регулярно печатались в газетах, формируя общественное мнение) была вполне в духе официальной пропаганды, проводившейся Главной квартирой М.И.Кутузова. Бравым сообщениям Корфа способствовали также широкие придворные связи барона, всегда ценившиеся Кутузовым. Недаром известный острослов генерал-лейтенант С.Н.Долгоруков, «вызвал заключение, что командиром корпуса мог он (т. е. Корф — А. К.) быть при князе Кутузове. Прозорливый царедворец не решится подозревать неспособность в человеке, имеющем у двора связи. Искусная классификация родов (фамилий) небесполезным была для него соображением» (7).

    555.gif
    Рядовой Псковского кирасирского полка. 1816 г. Акварель Л.Киля. (РГВИА)

    В следующие дни Красненских боев особых отличий Псковского драгунского полка, как то: кавалерийских атак, опрокинутых латников, массы пленных, трофеев и т. п., документами не зафиксировано. Да и вряд ли 3-6 ноября Псковские драгуны имели возможность «врубаться в толпы неприятеля». 2-й кавалерийский корпус находился преимущественно в резерве авангардного отряда М.А.Милорадовича и даже в острый момент боя 6 ноября избежал активных наступательных действий. Ироничный А.П.Ермолов писал позднее: «В продолжение сражения генерал Милорадович для развлечения сил неприятеля приказал генерал-адъютанту барону Корфу его кавалерийский корпус подвинуть вперед. Он представил, что охраняет правое крыло авангарда. Такое повеление другие войска исполнили без затруднения... Нередко, досадуя, слыхал я над бароном Корфом насмешки оскорбительные: будто в случае действий наступательных всегда находил он предлежащие ему пути трудными, неудобными, и те же самые пути казались ему весьма годными, когда неприятель делал движение вперед» (8). На такие обвинения, по воспоминаниям В.И.Левенштерна, «Генерал Корф, человек весьма прямой, громко высказал, что он исполнил буквально приказание фельдмаршала облегчить неприятелю отступление» (9).

    Как бы там ни было, но если при Красном Псковский драгунский полк действительно опрокинул французских кирасир, то произойти это могло только 2 ноября 1812г. Однако, если дальше рассматривать эту, на первый взгляд вполне правдоподобную версию появления трофейных лат, возникает ряд серьезных вопросов. Во-первых, ни в одном документе, даже в хвалебном рапорте Корфа, ничего не говорится о захваченных кирасах. Во-вторых, самой традиции присваивать элементы вражеского обмундирования и снаряжения «на память» в русской регулярной армии не существовало. Ни один другой драгунский полк, среди которых были и успешно сражавшиеся против французских латников, не додумался одеть вражеские кирасы. Решившись на такой шаг, Псковские драгуны должны были обязательно получить санкцию начальства. И конечно Корф не упустил бы случая отметить столь героический факт в своих победных реляциях. В-третьих, если кирасы служили «памятником» отличия драгун при Красном, то почему Псковскому полку передали ляховские трофеи? Чтобы ответить на эти вопросы, небезынтересно изучить, - на чем же основывался А.И.Михайловский-Данилевский, публикуя в биографии Корфа версию появления французских кирас под Красным. Очевидно, эта информация не являлась лич-ными воспоминаниями историка о 1812 г., т. к. в его записках и дневниках о трофейных кирасах не сказано ни слова.
    2-й том капитального сочинения Михайловского-Данилевского снабжен небольшим примечанием, из которого можно узнать, что «Биография генерал-лейтенанта барона Ф.К.Корфа была проверена и дополнена многими любопытными сведениями гг. генералом от инфантерии, членом Военного совета Федором Федоровичем Шубертом и членом Государственного Совета тайным советником бароном Модестом Андреевичем Корфом» (10). Не вызывает сомнения, что «любопытное сведение» о захвате кирас при Красном рассказал Михайловскому-Данилевскому именно Ф.Ф.Шуберт, поскольку М.А.Корф (1800-1872) в войне 1812 г. не участвовал. Шуберт же являлся обер-квартирмейстером 2-го кавалерийского корпуса и ближайшим сподвижником Корфа. Отношения между ними сложились самые наилучшие, и за время походов по России и Европе Шуберт получил множество наград и чинов. Конечно, рецензируя биографический очерк Корфа, Шуберт постарался выставить действия своего начальника в самом выгодном свете, украсив рассказ Красненским эпизодом с захватом кирас. Казалось бы - свидетельство ближайшего соратника Корфа и непосредственного участника боев 2-го кавалерийского корпуса не оставляет сомнений в достоверности этой версии, перебивая своим авторитетом все вопросы и рассуждения. Но одно обстоятельство не позволяет так легко закрыть эту тему.

    В 1864 г., являясь почтенным генералом, Ф.Ф.Шуберт составил свои мемуары, которые были опубликованы на немецком языке лишь в 1962 г. Вспоминая среди прочего арьергардные бои в конце сентября 1812 г., Шуберт пишет: «Интересный бой произошел около Вороново, где Корфумело использовал местность для поражения врага. Мюрату здесь так и не удалось выбить нас с позиций сильнейшим артиллерийским огнем, и наконец он бросил в бой два кирасирских полка, доблестно пошедших в атаку. Корф выждал момент и на стыке двух кавалерийских линий прорвал оба фланга из спрятанной засады; два полка кирасир были окружены и почти полностью перемолоты. Полк самого Корфа (Псковские драгуны), наносивший основной удар, оделся во французские кирасы, вошедшие с тех пор в его униформу, и позднее был переименован в кирасирский; эти стальные блестящие кирасы оставили ему на память, в то время как все остальные кирасирские полки носили черные кирасы» (11).

    Итак, вопреки прежней версии, Шуберт уже не связывает трофейные кирасы с битвой при Красном, а относит их появление к сентябрю 1812 г. Такой оборот вносит существенные коррективы в почти сложившуюся картину. Поскольку Шуберт являлся главным и, видимо, единственным источником информации о захвате лат при Красном, то вся эта история в свете мемуаров 1864 г. теряет прежнюю достоверность и безаппеляционность. Сомнения же приобретают большую силу. Теперь становится необходимым изучить новую версию.

    Действительно, 20-22 сентября 1812 г. у Спас-Купли, Винково и Вороново произошли жаркие арьергардные стычки между русской и французской кавалерией. Участвовал в боях и Псковский драгунский полк, 8 офицеров которого были представлены к наградам. Но о столкновении полка с кирасирами ничего не известно. Основным противником русских выступала легкая кавалерия неприятеля. Пленные показали, что серьезный урон понесли 11-й и 12-й конно-егерские, 5-й и 9-й гусарские, вюртембергский и прусский уланские и польский гусарский полки. Видимо в меньшей степени, но все-таки пострадали и какие-то кирасиры. Правда, потери им нанесли не драгуны, а л.-гв. Уланский полк, многие офицеры которого удостоились наград. По воспоминаниям А.П.Ермолова, «французские киpacиpы не могли сдержать стремительного нападения нескольких эскадронов гвардейских наших улан, которых пики притуплены были о их железную броню» (12). Однако, несмотря на успех, уничтожения сразу двух кирасирских полков документы не подтверждают. Видимо, Шуберт опять подыграл своему начальнику, стремясь связать трофейные кирасы с яркими боевыми заслугами шефского полка Корфа. Анализируя бои при Вороново, трудно признать Псковский драгунский полк «наносившим основной удар». Тем не менее, само отнесение кирас к периоду Тарутинского маневра русской армии очень важно. Оно позволяет сопоставить свидетельство Шуберта с воспоминаниями других очевидцев, в частности с мемуарами Н.Н.Муравьева-Карского.

    666.gif 777.gif
    Командир Псковского драгунского полка в 1810-13 гг. А.А.Засс. С портрета Д.Доу. 1820-е гг. (Военная галерея Зимнего дворца)
    Шеф Сибирского драгунского полка в 1810-13 гг. К.А.Крейц. С портрета Д.Доу. 1826 г. (Военная галерея Зимнего дворца)

    В 1812 г. Муравьев, как и Шуберт, являлся офицером Квартирмейстерской части и служил в Главной квартире. Вспоминая битву 6 октября 1812 г., он пишет следующее: «В сражении под Тарутиным Псковский драгунский полк, опрокинув французских латников, надел неприятельские кирасы, в коих и продолжал бой. В уважение подвигов псковских драгун государь назвал их кирасирами, и они сохранили также во всю войну приобретенные ими французские желтые и белые латы» (13). Это свидетельство очень интересно и важно. При Тарутино французская кавалерия действительно понесла тяжелые потери, что делает версию о появлении кирас достаточно основательной. Указание Шуберта на период Тарутинского маневра также может служить косвенным аргументом. Помня, что кирасы
    появились где-то в сентябре-октябре 1812 г., Шуберт в силу преклонного возраста или для большей героизации образа Корфа мог связать их появление с боем у Вороново. Единственным нюансом в этом случае остается лишь то, что Псковские драгуны в Тарутинском бою 6 октября фактически не участвовали, т.к. 2-й кавалерийский корпус слишком поздно двинулся вперед. По воспоминаниям В.И.Левенштерна: «Когда было наконец получено известие о поспешном отступлении короля Неаполитанского, то Кутузов решился двинуть кавалерию барона Корфа и генерала Васильчикова, но благоприятный момент был уже упущен, это движение имело единственным результатом, что генерал Васильчиков получил возможность поддержать графа Орлова-Денисова и преследовать вместе с ним неприятеля» (14). Таким образом, рассказ Муравьева о героическом захвате кирас не подтверждается. Казалось бы, Тарутинская версия дает сбой по тем же причинам, что и в случаях с Ляховым, Красным и Вороново.

    Расставить все точки над i, как нам кажется, позволяют записки шефа Сибирского драгунского полка барона К.А.Крейца, командовавшего в 1812 г. 2-й бригадой 3-го резервного кавалерийского корпуса. Он явно не относился к числу почитателей Корфа, в связи с чем его свидетельство свободно от фимиама и славословия, которые серьезно запутали историю трофейных кирас. Вспоминая октябрь 1812 г., Крейц пишет: «Большая часть кавалерии поступила в команду барона Корфа; сей генерал, быв шефом Псковского драгунского полка, старался только о возвышении славы оного и под Тарутиным отбитые латы у французских кирасиров приказал всем полкам сдать в Псковский полк, который в оные оделся и потом переименован в кирасиры. Впрочем сей полк под Бородином, предводительствуемый храбрым полковником Зассом, отлично сражался, но под Тарутином подкреплял только атакующую кавалерию, между которою Польский уланский полк больше всех имел успеха» (15).

    Кажется, впервые перед нами предстала реальная картина событий, свободная от приукрашиваний. Массовый захват кирас при Тарутино подтверждается и другими участниками сражения. Прапорщик Каргопольского драгунского полка В.Д.Богушевский записал об атаке 6 октября 1812 г.: «Взяли их лагерь, много плененных, багаж Мюрата, множество кирасирских лат, которых французы не успели надеть» (16). Конечно, такая версия появления трофейных кирас не столь эффектна и героична. Но рассказ Крейца объясняет противоречия в мемуарах Шуберта и Муравьева. Муравьев, зная о захвате кирас при Тарутино, мог не знать обстоятельства их передачи в Псковский полк. Поэтому естественным его предположением было, что полк сам атаковал неприятеля и получил латы за отличие в бою. Стремление же Шуберта героизировать этот эпизод легко объясняется распространенным среди мемуаристов желанием приукрасить действительность, а также преувеличить славу Корфа.

    888.gif 10.gif
    Обер-квартирмейстер 2-го кавалерийского корпуса Ф.Ф.Шуберт. Литография Герлина по оригиналу М.Д.Резвого. 1-я четв. XIX в.
    Генерал-адъютант Ф.К.Корф. Миниатюра. Ок. 1816 г. В 1802-14 гг. шеф Псковского драгунского полка.

    Для окончательного подтверждения Тарутинской версии, небезынтересно уточнить, - а что же за кирасы достались Псковскому полку. В РГВИА удалось обнаружить ведомость 1845 г., когда при сдаче кирас в Киевский арсенал было сделано их описание (17). Кирасы нижних чинов: белые полированные, с медною чешуею на плечевых кожаных ремнях, - несомненно представляют собой французские кирасы для кирасирских полков образца 1802 г. Более интересно уточнить происхождение офицерских кирас: латы из двух стальных половинок, обложенных желтой медью (латунью); плечевые ремни покрыты красным сукном; вместо чешуи на ремнях двойные цепочки из латунных колец. Всего таких кирас в Псковском полку к 1817 г. насчитывалось 90 штук. Своеобразный внешний вид позволяет точно идентифицировать эти латы с французскими кирасами обр. 1810 г. для нижних чинов карабинерных полков. В кампании 1812 г. участвовали 1-й и 2-й карабинерные полки, но столь значительных потерь ни при Спас-Купле, ни при Красном они не понесли. Зато в битве при Тарутино их урон был велик. 1-й полк лишился 45 унтер-офицеров и рядовых, а 2-й - от 80 до 100 человек (18). Только при Тарутино русским войскам могла достаться почти сотня карабинерных кирас. Этот аргумент не оставляет сомнений в достоверности рассказа Крейца. Проанализировав все источники, следует признать, что реальная история появления трофейных кирас в Псковском драгунском полку выглядит следующим образом.
    Импровизированное превращение Псковских драгун в кирасиры, видимо, не было случайным решением Ф.К.Корфа. В 1812 г. 8 армейских кирасирских полков являлись элитой тяжелой русской кавалерии, выгодно отличаясь на фоне 36 полков драгун. Естественно, для Корфа иметь под шефством кирасирский полк было значительно престижней, тем более, что после упразднения кирас в 1802 г. экипировка драгун и кирасир почти не отличалась. Вероятно, именно возвращение в июне-июле 1812 г. кирас армейским полкам (см. «Цейхгауз» № 5) подсказало Корфу счастливую мысль. При Тарутино, когда обнаружилось большое число брошенных и захваченных французских лат, Корф решил использовать ситуацию, приказав собрать их и передать для ношения своему Псковскому полку. Но обеспечить сразу весь полк, видимо, не удалось. Поэтому Корф, получив от Орлова-Денисова ляховские трофеи, передал в полк захваченные казаками кирасы. Вполне вероятно, что и после этого Псковские драгуны, следуя указаниям шефа, старались собирать неприятельские латы, и некоторое их число могло действительно попасть в полк при Красном.

    11.gif
    Французская кираса для нижних чинов карабинерных полков обр. 1810 г. По рисунку Л.Русело

    Когда Александр I прибыл к армии в Вильно, Корфу с помощью придворных связей не составило большого труда включить своих драгун в высочайший указ 17 декабря 1812 г.: «По опыту нынешней кампании, находя нужным сделать некоторые перемены в кавалерии.., повелеваю: 1. Псковский и Стародубовский полки переименовать кирасирскими». На следующий день, 18 декабря, император утвердил «Описание мундирам вновь переименованным полкам», согласно которому Псковскому полку назначалась кирасирская форма «с малиновым и с золотом». 21 декабря указ о переименовании и описание формы были направлены генерал-кригскомиссару А.И.Татищеву с повелением Александра I: «Посему подтверждаю вам сделать новые распоряжения к удовлетворению всех формируемых войск амунициею, оружием, а кавалерийских эскадронов и мундирными вещами всенепременно к 1-му февраля, седлами же, ежели нельзя к сему времени, то не позже 1-го марта, исполнение него и возлагаю на ответственность вашу» (19). Однако, лишь в феврале 1813 г. были заключены контракты с прусскими подрядчиками на пошив мундиров для кирасирских полков. В Кенигсберг направлялись полковые закройщики, пуговицы давались от казны, сукно и подкладка ставилась пруссаками, «не затрудняясь впрочем некоторою оттенкою, ежели бы поставляемое сукно в точности не подходило к нашим образцам» (20). Работа по обмундированию растянулась до апреля, так что вплоть до весны 1813г. Псковские кирасиры носили с французскими латами прежнюю драгунскую форму.

    Не вызывает сомнения, что на решение императора о переименовании Псковского полка в кирасирский оказало влияние наличие у драгун трофейных кирас. Казна экономила на всем, и опыт Корфа не остался незамеченным государем. 1 июля 1813 г. управляющий Военным министерством князь А.И.Горчаков разослал всем гражданским губернаторам охваченных войной губерний указание: «Его Императорское Величество, усматривая из доходящих от гражданских губернаторов сведений об оружии, приобретаемом по изгнании неприятеля от обывателей, что вместе с оружием поступают в ведение Комиссариата и гражданского начальства французские кирасы, высочайше повелеть соизволил все сии кирасы обратить в резервную армию и там, окрасив их, отдавать в кирасирские эскадроны» (21). Всего в Новогрудок к генералу А.С.Кологривову за июль-октябрь 1813 г. было свезено около 400 пар кирас, но почти половина из них оказалась негодной для дальнейшего употребления. Остальные покрасили в черный цвет и передали в части 1-го кавалерийского корпуса Резервной армии. Эта мера была вынужденной, но необходимой. В каком виде поступали резервные эскадроны хорошо видно из рапорта вел. кн. Константина Павловича главнокомандующему М.Б.Барклаю-де-Толли 12 июля 1813 г.: «Вашему Высокопревосходительству имею честь донести, что сформированные Генералом от Кавалерии Кологривовым резервные эскадроны кирасирских полков: Орденского, Глуховского, Стародубовского, Малороссийского, Новгородского и Псковского, для каждого по одному эскадрону, сего числа... к означенным полкам прибыли, которые осматривая нашел я: 1-е. Лошади есть хороших статей, но в худом теле и есть острокостые; 2-е. Кирас и касок на людях нет, кроме на некоторых из старых нижних чинов, у которых есть каски, прочие ж все в одних фуражных шапках; 3-е. По большей части к пистолетам нет прибойников и сверх того нет на них у седел кожаных крышек по форме кирасирских полков и 4-е. Аммуничные вещи есть некоторые построены не по форме, а именно тех полков, которые имеют желтые пуговицы, на чепраках должна быть и желтая обкладка, но оные обложены белою...» (22). Так что использование трофейных кирас в 1812-13 гг. являлось не поощрением, а суровым требованием военной действительности.

    12.gif

    Подводя итоги, мы можем признать, что французские кирасы не являлись каким-то боевым отличием Псковского полка, пожалованным или оставленным ему за конкретный подвиг. Они появились в полку по прихоти и расчету шефа и имели собирательный характер поступления. Как верно заметил Шуберт, эти латы были скорее «памятником Корфа», чем свидетельством героизма Псковского полка. Надо сказать, что поначалу к ним так и относились, не придавая особого значения иностранному происхождению. Когда увеличились штаты кавалерийских полков, никому и в голову не пришло воспринимать французские кирасы как некую полковую реликвию. 27 декабря 1812 г. 5-эскадронные полки (5-й - запасной) были увеличены до 7-эскадронного состава (7-й - запасной). Реально ввести этот штат удалось лишь после окончательного замирения. До 1815 г. кавалерия фактически сохраняла 5-эскадронный состав, а вследствие потерь, некоторые полки сокращались даже до трех эскадронов. Но в следующие мирные годы численность нижних чинов была доведена в полках до штатных требований и увеличилась почти вдвое. При этом количество французских кирас в Псковском полку осталось прежним, что, впрочем, не вызвало никакого беспокойства.
    Корф, видимо, утратил интерес к этому вопросу, поскольку 1 сентября 1814 г. было велено «господам генералам не быть уже впредь шефами полков». Лишившись шефства и командуя 2-ю драгунской дивизией, он перестал контролировать положение в полку. В результате на императорском смотру в сентябре 1817 г. выяснилось, что больше половины солдат Псковского кирасирского полка носят обычные русские кирасы, крашенные черной краской (23). В принципе никого в полку это не смущало. Но Александр I заметил странную пестроту эскадронов, и с этого момента в истории трофейных кирас начинается новая эпоха, связанная с мифологизацией и мистификациями.

    Разобравшись с происхождением трофейных кирас Псковского драгунского полка, небезынтересно проследить их дальнейшую судьбу в России. За пять десятилетий после Отечественной войны 1812 г. этот боевой трофей легкой русской кавалерии постепенно превращается в полковую реликвию, приобретая дополнительные элементы и украшения. Вместе с тем история кирас все больше запутывается, обрастая новыми подробностями и перипетиями.

    III. Одиссея трофейных кирас в России.

    В1817 г. Александр I совершал путешествие по России. Императора везде встречали торжественно. Гражданское начальство закатывало балы и приемы, а расквартированные поблизости войска устраивали парады. В конце сентября государь посетил Орел, где провел смотр 2-й кирасирской дивизии. Среди прочего, внимание Александра привлек Псковский кирасирский полк. Все его офицеры были в желтых полированных кирасах, которых в полку насчитывалось 90 штук. Из нижних чинов 575 человек имели белые французские латы, а остальные 679 - обыкновенные русские кирасы, крашеные черной краской. Пестрота эскадронов заинтересовала императора. Разъяснения ему давал командир 2-го Резервного кавалерийского корпуса и бывший шеф Псковского полка генерал-адъютант Ф.Ф.Корф. Он напомнил царю о трофейном происхождении желтых и белых кирас и о том, что в связи с увеличением штатной численности полка на новые эскадроны французских лат не хватило. Несомненно, что историю французских кирас Корф подал царю в самом выгодном свете. Возможно, уже тогда этот трофей был отнесен им на боевой счет Псковского полка. В результате император приказал, «чтобы в Псковском кирасирском полку на всех Штаб и Обер офицерах были кирасы желтые на образец французских, а на всех нижних чинах белые по тому же образцу» (1). Заниматься этим вопросом Александр I поручил Корфу.
    То, что император предпочел увеличить число блестящих кирас, нежели заменить их черными общего образца, вполне закономерно. Этому способствовала не только славная история, рассказанная Корфом. Французские полированные кирасы уступали в прочности русским латам, сохранявшим наружный закал. Но зато они имели более красивый вид. Недаром участник наполеоновских походов декабрист П.И.Пестель писал в своем проекте государственного устройства: «Латники должны иметь латы и шлемы (каски), из коих самые красивые суть прежние французские: латы железные блестящие как сталь.., а шлемы с длиннопадающими на спину хвостами» (1).
    При введении кирас в 1812 г. целесообразность победила над украшательством (см.«Цейхгауз», № 5). Но теперь, после войны, император решил сделать для Псковского полка исключение, обусловленное, к тому же, героической легендой и наличием большого числа трофейных кирас. 90 желтых лат с запасом хватало на комплектное число офицеров. Оставалось снабдить полк лишь белыми кирасами для нижних чинов.
    Исполняя высочайшее поручение, Корф связался с Тульским оружейным заводом. Его начальник генерал-майор Е.Е.Штаден ответил: «... поелику требуемые кирасы особенной формы и в груди гораздо шире и выше, то из
    обыкновенных русских кирасей переделать нельзя, а могут быть зделаны новые сходно с образцом, какой будет доставлен, не иначе, как на сие будет особенное предписание» (3). С этим Корф обратился по команде к начальнику Главного Штаба 1-й армии генерал-лейтенанту И.И.Дибичу. Тот, в свою очередь, 22 марта 1818 г. послал запрос Военному министру генерал-адъютанту П.П.Коновницыну:«... имею честь всепокорнейше просить Ваше высокопревосходительство почтить меня уведомлением не имеется ли по ведомству Вашему готовых французских кирасов, которые как известно в 1812 году в довольном количестве были войсками взяты от французов и доставлены в Комиссариат, для отпуска оных в означенной [т.е. Псковский - А.К.] полк во избежание излишних издержек при зделании их вновь. При чем нужным нахожу присовокупить, что остающиеся в сем черные кирасы могут быть отданы в другой какой либо кирасирский полк или возвратятся в арсенал» (4).

    13.gif
    Фрагмент раскрашенной от руки «Таблицы мундирам и штандартам Императорской Российской Армии Резервной Кавалерии». Ок. 1842 г. (Частная коллекция)

    Розыски старых трофеев не увенчались успехом. Поэтому 2 ноября 1818 г. Военный министр дал указание: «...как таковых [т.е. французских кирас-А.К.] ни в Артиллерийском ведомстве, ни в Комиссариатском не состоит, то рекомендую Артиллерийскому Департаменту распорядиться недостающее число в том полку для нижних чинов белых взять кирас приготовить немедленно, изтребовав из полка образец оным» (5). Получив образцы, Артиллерийский департамент заказал по паре кирас Тульскому и Сестрорецкому заводам. Выяснилось, что тульская пара стоит 56 руб.
    54 коп., а сестрорецкая - 32 руб. 37 коп. Естественно, исполнение заказа передали Сестрорецкому заводу. 6 ноября 1819г. кирасы были готовы и вскоре переданы офицеру, присланному от Псковского полка (6). Таким образом, уже в 1819 г. больше половины «французских» кирас нижних чинов являлись обычными новоделами. Героический ореол вокруг них сохранялся лишь вследствие традиций и более поздних заблуждений.

    17 апреля 1821 г. прикладной цвет в Псковском полку был изменен с малинового на розовый, а вместо золотого металлического прибора установлен серебряный. В дальнейшем, при реорганизациях армейской кавалерии в конце 1820-х - начале 1830-х гг., строевая численность кирасирских полков существенно сократилась. Соответственно изменилось и количество кирас. Их стало меньше на треть: из Псковского полка выбыли 44 желтые и 408 белых кирас. При этом не вполне ясно, какие кирасы остались на нижних чинах - 1812 или 1819 г. Скоре всего отбирали наиболее целые и красивые латы. Кирасы 1819 г., не испытавшие трудностей военного похода, имели очевидные преимущества. Так что количество французских лат после николаевских реформ навряд ли превышало 300 штук.

    12 сентября 1842 г. шефом Псковского кирасирского полка стала великая княгиня Мария Александровна (Мария Гессен-Дармштадтская) — супруга наследника престола великого князя Александра Николаевича. Соответственно полк стал называться Кирасирским Ея Императорского Высочества Цесаревны. На воротнике и обшлагах офицерских колетов появились серебряные «шефские» петлицы. Меж тем за прошедшие годы старые кирасы сильно поизносились. Видимо, в связи с новым шефством, на это обратил внимание Николай I. По высочайшему повелению, 18 февраля 1844 г. Военный министр граф А.И.Чернышев приказал Генерал-инспектору Резервной кавалерии А.П.Никитину отпустить в полк из запасов Артиллерийского ведомства новые кирасы - 48 «с медною накладкою» для офицеров и 858 белых полированных для нижних чинов. До июля тянулась переписка между Генерал-инспектором, Артиллерийским департаментом и командиром 1-й кирасирской дивизии генерал-лейтенантом П.И.Кошкулем. Наконец, было решено отпустить для нижних чинов «солдатские белые полированные кирасы, подшитые новым фламским полотном, с медными чешуями, черными ремнями и медными пряжками»: из Московского арсенала 495 штук, из Киевского - 174 (все изготовлены на Златоустовском заводе), из складов Украинских округов - 189. Для офицеров 46 кирас взяли из Московского арсенала и 2 - из Новороссийских складов. Новые кирасы, представлявшие собой латы гвардейского
    образца, доставили в полк к 6 января 1845 г.(7)

    6 апреля 1845 г. Артиллерийский департамент обратился в штаб 1-го Резервного кавалерийского корпуса с просьбой уведомить, «какое сделано распоряжение о сдаче полком Ея Императорского Высочества Цесаревны старых кирас, взамен которых в 1844 году отпущены в тот полк новые, если же распоряжение о сдаче их не сделано, то приказать кому следует сдать таковые в Киевский арсенал». В своем ответе 4 мая 1845 г. штаб сообщил, «что о сдаче... старых кирас... распоряжения никакого не было сделано, потому что в отношении оного Департамента... об этом ничего не было сказано; по получении же вышесказанного отношения... предписано от Начальника 1-й Кирасирской дивизии старые кирасы 48 офицерских и 858 солдатских немедленно сдать в Киевский Арсенал» (8).

    14.gif
    Рядовой Кирасирского Ея Императорского Высочества Цесаревны полка. 1851-1855 гг. («Историческое описание...». Ч.ХХ. №20)

    В полку старых кирас оказалось немного меньше: 46 офицерских и 846 солдатских. 20 августа 1845 г. поручик Богданович сдал их в Киевский арсенал. При этом было сделано описание, позволяющее судить о внешнем виде трофеев 1812 года. Офицерские кирасы: из 46 пар «кирас старых офицерских с медною накладкою, бывших в употреблении, вышедших из образцов, к исправлению негодных», 23 оказались с трещинами в разных местах, остальные 23 -тонкостертые. Кирасы имели на груди медные тонкостертые пуговицы, на плечах «вместо чешуйных звеньев медные кольцы тонкостертые, под кольцами сукно красное полинявшее и потертое, застежки медные тонкостертые», поясные ремни кожаные с медными пряжками. Подкладка из потертого фламского полотна и коровьего войлока также потертого и порванного. Солдатские кирасы: из 846 пар «кирас старых солдатских белых полированных, с медною чешуею, бывших в употреблении, вышедших из образцов и к исправлению негодных» почти все имели потертости, ссадины, трещины, а 98 - сквозные щели. Нагрудные пуговицы медные тонкостертые. Плечевые ремни с медными чешуйными звеньями на потертой коже и с медными застежками. Поясные ремни кожаные с медными пряжками. Подкладка из фламского полотна и коровьего войлока. Общий вывод Инспектора местных арсеналов, доложенный Артиллерийскому департаменту 5 ноября 1845 г., был таков: кирасы «все вообще не подходят под тринадцать размеров, Высочайше утвержденных; а потому не могут быть переделаны и ни к чему более употреблены, кроме обращения их в лом металла» (9). Вскоре последовало соответствующее распоряжение, завершившее пребывание французских кирас в русской армии.

    История трофейных кирас закончилась. Но память о них уже приобрела самостоятельное значение, обеспечив дальнейшее развитие легенды. Для того, чтобы лучше понять ее генезис, необходимо сделать небольшое отступление.
    Еще со времен императора Александра, 1-я (с 1832 г. - Гвардейская) кирасирская дивизия помимо трех гвардейских полков (л.-гв. Кавалергардского, Конного, Кирасирского) включала один армейский - Лейб-Кирасирский Ея Величества. 22 августа 1831 г. великий князь Александр Николаевич стал новым шефом полка, и он получил название Лейб-Кирасирский Наследника Цесаревича. Его промежуточный статус между гвардией и армией требовал введения специальных элементов обмундирования. Прежде всего, бросались в глаза армейские черные кирасы и государственный герб на каске, резко отличавшиеся от гвардейских полированных кирас и Андреевских звезд. Поэтому 18 ноября 1833 г. для Лейб-Кирасирскогполка был введен оригинальный симбиоз: на передней части черной армейской кирасы установлена восьмиконечная звезда с вензелем А под короной {вензель Цесаревича). У нижних чинов звезда делалась из красной меди, у офицеров - вызолоченная. Дополнительно 2 февраля 1846 г. на касках вместо двуглавого орла положено носить такую же восьмиконечную звезду с выбитым вензелем в середине.

    19 февраля 1855 г. великий князь Александр Николаевич вступил на престол под именем Александра II. Новым шефом его кирасирского полка стала супруга - императрица Мария Александровна, и он стал называться Лейб-Кирасирским Ея Величества. Соответственно вензель на звездах поменялся с А на М (судя по всему, реально заменить вензеля на звездах не успели). Одновременно Кирасирский Ея Императорского Высочества Цесаревны (бывший Псковский) полк стал называться Кирасирским Ея Величества. 26 августа 1856 г. состоялась пышная коронация в Москве, по случаю которой Лейб-Кирасирскому Ея Величеству полку дарованы права молодой гвардии. Полк стал называться л.-гв. Кирасирским Ея Величества. Он получил гвардейскую форму одежды и полированные кирасы вместо черных. В свою очередь Кирасирский Ея Величества полк был переименован в Лейб-Кирасирский Ея Величества. Вместе с новым статусом полк унаследовал прежние отличия лейб-кирасир. 6 октября 1856 г. приказом Военного министра № 222 было объявлено, что:

    «Государь Император Высочайше повелеть соизволил:
    1) Офицерам Лейб-Кирасирского Ея Величества полка иметь, по прежнему, кирасы вызолоченные, с цепочками на розовом сукне и с львиными головками вместо чешуи, т. е. по образцу кирас, имевшихся у них до 1854 года, - и
    2) Офицерам и нижним чинам этого полка иметь на кирасах звезду одного образца с имевшимися на прежних черных кирасах Л.-Гв. Кирасирского Ея Величества полка, но с вензелем М по середине звезды, и на офицерских кирасах высеребренную, а на кирасах нижних чинов медную».

    15.gif
    Фрагмент раскрашенной от руки таблицы «Мундиры Императорской Российской Армии Регулярной Кавалерии и войск Казачьих». [1845 г.]. (Частная коллекция)

    16.gif
    Офицерская кираса Лейб-Кирасирского Ея Величества полка. 1856-1860 гг. (По рис. к статье «Кираса» в т. XII «Военной энциклопедии» изд. т-ва И.Д.Сытина. Спб,1913)

    Этот приказ вызывает несколько вопросов. Во-первых, никаких упоминаний об изменении кирас в 1854 г. пока не обнаружено. Согласно «Историческому описанию...», последняя реформа состоялась 7 мая 1846 г., когда для всех армейских кирасирских полков были введены новые кирасы: в 1 -й кирасирской дивизии белые с желтыми чешуями, гвоздями, пряжкой и с черными ремнями, во 2-й - совсем желтые с красными ремнями и опушками. Ссылка дана на отношение Артиллерийского департамента 13 апреля 1855 г. № 8347 и высочайше утвержденные рисунки кирас 17 мая 1852 г. Этих документов автору обнаружить не удалось. Но, согласно архивным источникам, в августе 1847 г. три полка 1-й кирасирской дивизии (все, кроме Кирасирского Ея Императорского Высочества Цесаревны) получили новые черные лакированные кирасы 13-ти размеров вместо старых 3-х размеров (10). Так что дата их замены (да и сама замена) на белые полированные остается пока под вопросом. Не исключено, что белые кирасы для солдат и офицеров были действительно введены только в 1854 г. Но тогда не понятно, почему прежние офицерские кирасы описаны в приказе 1856 г. как «вызолоченные, с цепочками на розовом сукне и с львиными головками вместо чешуи». Карабинерные кирасы сдали в Киевский арсенал еще в 1845 г. Выданные же из арсеналов в 1844-1845 гг. новые офицерские кирасы были обычного гвардейского образца, с медными чешуями на плечевых ремнях. Возможно, в приказе была допущена ошибка, - вместо 1845 года указан 1854. Судя по всему, желтые офицерские кирасы 1845 г. оставались в полку без изменения вплоть до 1856 г. Замена же белых солдатских кирас 1845 г. вообще не требовалась. Они и так ничем не отличались от образца 1846 г., утвержденного для 1-й кирасирской дивизии, в которой состоял полк.

    В 1856 г. цепочки на офицерских плечевых ремнях ввели, видимо, при содействии Марии Александровны, еще помнившей прежние кирасы своего шефского полка. Она, конечно, была уверена в их героическом происхождении. Судя по всему, благодаря ей появились и львиные головки, вызывающие наибольшие вопросы. Подобные головки были на офицерских кирасах французских карабинеров. Кроме головок эти кирасы имели дополнительное нагрудное украшение в виде круглого «сияния». Новые кирасы 1856 г. с восьмиконечной звездой очень походили на французские образцы. Скорее всего, это обстоятельство сыграло свою роль при утверждении варианта с львиными головками. Прежние трофейные кирасы офицеров Псковского полка соответствовали солдатскому образцу. Во всяком случае, никаких упоминаний о нагрудном сиянии на них и львиных головках не встречается. Хотя не исключено, что среди 90 карабинерных кирас, поступивших в Псковский драгунский полк, было несколько офицерских. Их внешний вид мог понравиться Марии Александровне и послужить прототипом для образца 1856 г.

    Как бы там ни было, просуществовали новые кирасы недолго - всего 5 лет. Но за этот короткий период полк пережил несколько реформ. Приказом Военного министра от 20 октября 1856 г. № 241 велено было гарусный шнур для обшивки краев кирас иметь цвета приборного сукна, т.е. в Лейб-Кирасирском Ея Величества розовый. 19 марта 1857 г. полк переименовали в Лейб-Кирасирский Псковский Ея Величества. 30 ноября 1857 г. к его названию добавили слово «кадровый». Вскоре все 8 армейских кирасирских полков были упразднены. 14 мая 1860 г. из Лейб-Кирасирского Псковского Ея Величества кадрового полка и драгунского Его Королевского Высочества Принца Карла Баварского полка создали новый - Лейб-Драгунский Псковский Ея Величества полк. Кирасы в 1861 г. сдали в Киевский арсенал, где при сортировке оружия в 1875 г. их почти все уничтожили (11). Одна из солдатских кирас (российского производства) хранится сегодня в Государственном Историческом музее. Так завершилась эпопея «французских» кирас в России, но их история на этом не закончилась.

    14 мая 1860 г. из Лейб-Кирасирского Псковского Ея Величества кадрового полка и Елисаветградского драгунского Его Королевского Высочества Принца Карла Баварского полка был создан новый Лейб-Драгунский Псковский Ея Величества полк, оставшийся под покровительством императрицы Марии Александровны. При получении драгунского статуса кирасы в 1861 г. сдали за ненадобностью в Киевский арсеналу откуда их передали на Киевский артиллерийский склад. Во время сортировки оружия в 1875 г. почти все «французские» латы продали в лом, и более 35 лет о них не вспоминали. Но глобальное реформирование российской армии на рубеже XIX и XX вв., возрождение славных традиций снова вернуло интерес к забытым трофеям.

    IV. Заложники минувших побед

    Вторая половина XIX в. прошла для Псковских драгун спокойно. Единственным боевым эпизодом для них стало участие в 1863 г. в столкновениях с польскими повстанцами. Остальное время служба полка носила самый мирный характер. 25 марта 1864 г. он получил название 2-й Лейб-Драгунский Псковский Ея Величества. Хотя псковичи и не участвовали в боевых действиях, число их регалий увеличилось. Богатое наследство досталось Псковским драгунам от Елисаветградского полка. Сам по себе этот полк не являлся заслуженным. Он был сформирован только 18 сентября 1856 г. в качестве второго драгунского полка при 1-й легкой кавалерийской дивизии. Но елисаветградцам от Московского драгунского полка, выделившего часть для их формирования, перешли традиции и регалии бывшего Северского конно-егерского полка. Этот прославленный полк был упразднен еще в 1833 г. Один его дивизион и пеший резерв поступили тогда в Московский драгунский полк вместе с семью георгиевскими трубами, украшенными надписью «Северскому Конно-Егерскому полку за отличные подвиги, оказанные в достопамятную кампанию, благополучно оконченную в 1814 г.».

    В 1860 г. Псковским драгунам от елисаветградцев достались трубы и старшинство северцев, ведших свою историю от сформированного в 1668 г. гетманом Демьяном Многогрешным 3-го компанейского полка. 22 июля 1868 г. «в ознаменование особенного Монаршего благоволения за верность и преданность Престолу и Отечеству 2-го Лейб- Драгунского Псковского Ея Величества полка, коему ныне исполнилось двести лет со времени учреждения части, послужившей его основанием», был пожалован «полку сему новый штандарт, с надписью под орлом: «1668 - 1868», изображающею год основания и год совершения двухсот лет». К штандарту полагалась юбилейная Александровская лента.

    17.gif 18.gif
    Унтер-офицер 2-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества полка в парадной форме. 1872 г. («Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол государя императора Александра Николаевича». Л. 660.) В таком виде парадная форма унтер-офицеров существовала до 1881 г. Лишь в декабре 1872 г. поменялся головной убор.
    Эстандарт-юнкер 2-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества полка в парадной форме. 1880-1881 гг.(«Перемены в обмундировании. ». Л. 660)

    19.gif
    Фрагмент одной из так называемых «Интендантских таблиц», представляющий драгунские полки 1-й и 2-й кавалерийских дивизий. [1878 г.] (Из коллекции В.Передерия)

    22 мая 1880 г. умерла императрица Мария Александровна, 38 лет шефствовавшая над полком. Новым шефом полка 31 мая 1880 г. стала великая княгиня Мария Федоровна — супруга наследника престола Александра Александровича. С его восшествием на престол после убийства Александра II 1 марта 1881 г. последовала коренная реорганизация кавалерии. Александр III упразднил армейские гусарские и уланские полки, переведя их в драгуны. При этой реформе 18 августа 1882 г. Псковскому полку присвоили 4-й номер. После смерти Александра III в Ливадии 20 октября 1894 г. на престол взошел император Николай II. Вдовствующая императрица, сохранившая большое влияние при дворе, осталась шефом Псковского полка, который с 2 ноября 1894 г. стал называться 4-м лейб-драгунским Псковским Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны.

    При Николае II начался процесс возрождения исторических традиций. В 1898 г. последовало высочайшее разрешение вернуть полкам их старые знамена и штандарты как свидетельство прежних боевых подвигов. Это послужило сигналом к началу активных розысков старинных отличий. Не остались в стороне и Псковские драгуны. Но что они могли себе вернуть? Ни георгиевских штандартов, ни петлиц, ни знаков на каски — ничего этого полк не получал. Даже имевшиеся трубы и юбилейный штандарт относились к заслугам Северского, а не Псковского полка.

    В этой ситуации командир Псковских драгун полковник А.И.Литвинов вспомнил о трофейных кирасах. Сведения о них он почерпнул из уже знакомого нам описания Ляховского боя, опубликованного М.И.Михайловским-Данилевским и продублированного в 1860 г. М.И.Богдановичем. С подачи командира «в Псковском полку возникло горячее желание вернуть себе истинно-боевое отличие с боя взятые кирасы». 22 апреля 1898 г. Литвинов направил начальнику 2-й кавалерийской дивизии генерал-майору П.Н.Баженову рапорт № 1280. В нем он «просил ходатайства Вашего Превосходительства о возвращении вверенному мне полку 700 французских кирас, взятых им в бою 27 октября 1812 г. у д. Ляховой при разбитии французской кирасирской бригады генерала Ожеро, и впоследствии Высочайше полку пожалованных для постоянной носки в качестве боевого отличия» (1). Баженов «заинтересовался этим вопросом» и доложил командующему войсками Варшавского военного округа. «Ходатайство... встретило поддержку всего высшего начальства и дошло до военного министра генерал-адъютанта Куропаткина, который приказал уведомить полк, что французские кирасы будут ему возвращены, если он их разыщет».

    Получив обнадеживающее известие от командующего войсками Варшавского военного округа, Литвинов подошел к розыску кирас и высочайшего повеления об их пожаловании серьезно. Он сам и несколько офицеров навели справки в архивах Главного Штаба в Петербурге и Москве, в архиве Елисаветградского уездного воинского начальника, где хранились старые дела полка, а также в Московском и Киевском арсеналах.

    5 февраля 1899 г. Литвинов доложил Баженову о результатах. Самого повеления о пожаловании кирас найти не удалось. Но, наткнувшись на дела об изготовлении кирас в 1817 г., Литвинов сделал смелый вывод: «Эта новая Высочайшая полку милость и пожалование были объявлены Государем словесно, и никакого письменного повеления о сем не было, из чего с достоверностью можно заключить, что и в 1812 г., в первый раз французские кирасы были полку пожалованы словесным Высочайшим повелением командиру корпуса генералу барону Корфу» (1). Правда, офицеры полка нашли в архиве записки К.А.Крейца, развенчивающие героический ореол вокруг кирас. Но Литвинов сознательно их проигнорировал, по-прежнему утверждая, что Псковские драгуны отбили французские латы при Ляхово. В этом ключе он опубликовал даже статью в «Вестнике Общества ревнителей военных знаний» (1899 г., № 3).
    Не повезло Литвинову и с розыском самих кирас: «При разыскании... выяснилось, что в 1861 г., при переформировании полка в драгунский, кирасы были сданы под квитанцию в Киевский арсенал, а оттуда переданы в Киевский же артиллерийский склад, где однако в настоящее время их не оказалось, и по наведенным в складе справкам кирасы эти вероятно были уничтожены» (3). Удалось уточнить, что латы продали в лом в 1875 г.

    В итоге общий результат поисков был для Псковских драгун неутешителен. Тогда «полк вновь возбудил ходатайство о присвоении ему белой кирасирской фуражки с розовым околышем и кантом, современной кирасирам, в воспоминание о том, что кирасирская форма, так сказать, была взята полком с боя и была его заслуженным отличием». Надо пояснить, что при переформировании в 1860 г. Псковским драгунам оставили прежний «кирасирский» приборный цвет — розовый. Но фуражка стала общего для драгун образца - темно-зеленая с розовым околышем и выпушкой по тулье. Правда, уже 2 марта 1862 г. фуражку и каску заменило кепи с розовым околышем и выпушкой по верхнему краю. Лишь через десять лет, 22 декабря 1872 г., вместо кепи установили новую шапку с кожаным ремнем на околыше. Одновременно драгунам возвратили фуражки прежней расцветки. В начале 1897 г. расцветка переменилась: теперь темно-зеленым был околыш, а тулья — розовая с темно-зеленой выпушкой. Пытаясь изменить этот образец, Литвинов снова потерпел неудачу. Как вспоминал он в 1908 г.: «Конечно, легко было бы восстановить кирасы того времени, но ходатайство уже не нашло сочувствия военного министра, и даже на просьбу присвоить полку хотя бы кирасирскую фуражку — белую с розовым околышем и кантами — последовала резолюция, «что полк уже имеет розовую фуражку» (4).

    23 июня 1899 г. А.И.Литвинов был произведен в генерал-майоры и назначен генералом для особых поручений при войсковом наказном атамане Войска Донского. Тогда же генерал-лейтенант П.Н.Баженов оставил должность начальника 2-й кавалерийской дивизии. С их уходом дело о возвращении кирас и фуражек заглохло окончательно. Новый толчок развитию событий дала реформа кавалерии 6 декабря 1907 г., когда были восстановлены гусарские и уланские полки. Правда, Псковский полк так и остался драгунским. Но ему вернули 2-й номер и, как и другим «бывшим кирасирским полкам», приказом по военному ведомству от 8 апреля 1908 г. № 277 установили форму, элементы которой напоминали кирасирскую, - колет, фуражка с белой тульей. В отношении фуражек для Псковского полка сделали даже исключение из общего правила. Если все остальные полки получили околыши фуражек темно-зеленые с выпушками приборного сукна, то Псковским драгунам приказом по военному ведомству от 13декабря 1908 г. №576 околыши установили целиком розовые, без выпушек. Казалось бы, недавние сторонники возвращения кирасирских фуражек могут торжествовать. Однако, Литвинов, еще до выхода упомянутых приказов, на страницах официальной газеты «Русский инвалид» заявил, что «розовая фуражка не напоминает полку о его славном подвиге» (5). Эта статья положила начало новому этапу движения за возвращение Псковским драгунам кирасирского статуса.

    20.gif 23.jpg
    Одна из так называемых «интендантских карточек», схематично изображающая форму и регалии 4-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка. [1906 г.] Такую форму полк носил в 1897-1908 гг., только 29 мая 1905 г. номер 4 на погонах и эполетах был заменен вензелем вдовствующей императрицы (ПВВ № 361)

    22.gif
    Рядовой 4-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества полка в снаряжении 1884 г. («Иллюстрированное описание перемен в обмундировании и снаряжении Императорской Российской армии за 1881-1894 год». Л. № 62.) Такую форму, с незначительными изменениями амуниции и вооружения, драгуны носили в 1882-1897 гг.

    Главным действующим лицом этого процесса стал принявший командование Псковскими драгунами 29 мая 1910 г. флигель-адъютант полковник П.И.Арапов — «хороший и понимающий свое дело начальник, большой барин, отличный кавалерист, страстный любитель и тонкий знаток лошадей». У Арапова было большое преимущество: «Царица Мария Федоровна очень благоволила... Арапову, который с юных лет всю свою жизнь служил в подшефных Марии Федоровне полках (Смолоду Арапов был кавалергардом, затем командовал 2-м Драгунским Псковским Ея Величества полком, и, наконец, Синими кирасирами)» (6). Арапов, как профессиональный кирасир, 20 лет прослуживший в кавалергардах, серьезно заинтересовался идеей перевода своего драгунского полка в латники. В конце июня 1910 г. Псковский полк прибыл из Сувалок в Красное Село для отбытия лагерных сборов. Арапов сразу же поместил в «Новом времени» статью, где опять-таки рассказывалась прежняя легенда о захвате трофейных кирас при Ляхово и в заключение говорилось: «И так, с двенадцатого года, в продолжение 50 лет полк носил форму французских кирасир, напоминавшую ему всегда о совершенном подвиге, но вскоре стали раздаваться голоса, что кирасиры отжили свой век, и в результате полк был переформирован в драгунский. Не считаясь с тем, что псковичи стали «кирасирами» за боевое отличие, их упразднили на ряду с прочими полками... Таким образом то, что было куплено кровавой ценою, теперь кануло в вечность» (7).

    В августе 1910 г. Арапов направил ходатайство о переименовании 2-го Лейб Драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка в кирасирский «в видах сохранения памяти о доблестном участии псковичей в Отечественной войне 1812 года». Видимо, не обошлось без помощи шефа — вдовствующей императрицы, т.к. рапорт сразу же попал к военному министру В.А.Сухомлинову, который 10 августа доложил его царю. На докладе Николай II собственноручно начертал: «Я против переименования в кирасирские полки» (9). Обычно рассмотрение подобных просьб этим и заканчивалось. Но тут сказалось участие августейшего шефа. Николай II находился под большим влиянием матери, и совсем отказать Марии Федоровне было императору неудобно. Поэтому нашлось компромиссное решение. Полк оставался кирасирским, но на касках вместо орла предлагалось поместить изображение трофейных кирас. Рисунки новых касок были оперативно подготовлены, доложены временно управляющим Военным министерством генерал-лейтенантом А.А.Поливановым и утверждены императором 19 сентября 1910 г. В итоге приказом по военному ведомству от 13 ноября 1910 г. № 629 было объявлено: «Государь император, в 10-й день Августа и в 19-й день Сентября 1910-го года, Высочайше повелел соизволить присвоить на головные уборы 2-му Лейб-драгунскому Псковскому Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полку изображения кирас, вместо гербов, согласно прилагаемых при этом рисунков и описания». Сторонники героической версии пожалования кирас восприняли приказ как ее окончательное утверждение: «Таким образом высшей властью признано, что кирасы отбиты Псковским полком и это его боевая награда» (9)

    24.gif
    Нагрудный юбилейный знак 2-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка. (Из частной коллекции)

    Еще одной успешной акцией П.И.Арапова, кроме введения щитков на каски, стало учреждение полкового нагрудного знака. Поскольку высочайшим соизволением 17 апреля 1907 г. такие знаки разрешалось учреждать лишь по случаю 100 и 200-летних юбилеев, Арапов принял меры к созданию знака в память годовщины, миновавшей еще 22 августа 1868 г. Видимо, опять не обошлось без помощи императрицы Марии Федоровны. 4 июня 1911 г. знак был утвержден. Он представлял собой покрытый белой эмалью пятиконечный крест с раздвоенными лучами. Форма креста, близкая ордену Почетного легиона, напоминала о пресловутых подвигах Псковского драгунского полка в 1812 г. Между лучами на черной розетке помещались вензеля царя Алексея Михайловича под шапкой Мономаха, императора Александра II под императорской короной и юбилейные даты: «1668 - 1868». В центре креста находился розовый эмалевый круг, окаймленный зеленым венком, перевитым серебряной лентой. Внутри круга располагался накладной вензель императрицы Марии Александровны, являвшейся шефом полка в 1842-80 гг. Обычный диаметр знака составлял 46 мм.

    25.png
    Обер-офицер и вольноопределяющийся (Бенкендорфы) 2-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка. Фотография 1912-14 гг. (Из коллекции Жерара Горохова)

    На фотографии хорошо видны полковые нагрудные знаки, а также добавленные 24 октября 1911 г. на розовый околыш фуражек Псковского полка белые выпушки.

    Но тут в дело вмешался военный историк подполковник А.И.Григорович, опубликовавший критическую статью в «Русском инвалиде». Он усомнился в героическом происхождении кирас, склоняясь к мысли о том, что французские латы выдали Псковскому полку только из-за недостатка русских (10). Этим вопросом заинтересовалось Императорское Русское Военно-историческое общество, обсудившее его на заседании разряда полковых и корабельных историй 29 ноября 1910 г. Перед собравшимися выступил с докладом историк Псковского полка штабс-ротмистр Т.М.Земичковский. Изучив архивные документы, он признавал недостаточную основательность Ляховской версии захвата кирас. Но, будучи патриотом полка и сторонником героической теории, Земичковский постарался связать появление лат с боями при Красном в ноябре 1812 г. Тем не менее Григорович, как и прежде, настаивал, «что пока не будет отыскан Высочайший приказ или Высочайшее повеление, подтверждающее это выдающееся, исключительное награждение Псковского полка французскими кирасами, по его мнению, нет достаточных оснований считать упомянутые кирасы боевой наградой Псковичей». Его поддержал С.И.Федоров, заметивший, «что точных данных, неоспоримых доказательств снятия Псковскими драгунами в 1812 году в сражении кирас с французских кирасир он в оглашенных... архивных материалах найти не может». С особым замечанием выступил известный униформолог В.Х.Казин. Приняв образец офицерской кирасы 1856 г. за изначальный внешний вид трофейных лат, он пришел к закономерному выводу, «что кирасы, по его мнению, были, в сущности, не французские, а итальянские (неаполитанские) или саксонские, ибо таких кирас, какие носили... Псковские кирасиры, он в известном сочинении Льенара и Умбера «Формы французской армии с 1690 года до наших дней», а также в сочинении Кнетеля «Uniformkunde» не нашел» (11). Это и не удивительно, т.к. в 1856 г. первоначальный внешний вид французских карабинерных кирас был изменен, о чем уже говорилось. Следует также отметить, что неаполитанские и саксонские кирасы 1810-х гг. совершенно не походили на желтые кирасы Псковского полка.

    В итоге А.И.Григорович на страницах «Русского инвалида» заявил, что «разряд, выслушав доклад, признавая тему заслуживающей внимания, не согласился с докладчиком в установлении, путем допускаемых выводов, факта награждения Псковского полка отбитыми и снятыми с неприятеля кирасами...» (12)
    Оскорбленный Земичковский опубликовал опровержение. Не соглашаясь с такой оценкой результатов заседания, он утверждал, что полемика Григоровича «ведется им не по существу дела, для выяснения истины, даже не по форме, а чисто на личной почве» (13). Противостояние приобрело затяжной характер. В результате в 1912 г. Г.С.Габаев вынужден был отметить: «Что касается версии о пожаловании кирас за отбитие таковых от французских кирасир, то, несмотря на довольно обширную полемику, факт этот едва ли можно считать уже доказанным» (14).
    Габаев подытожил дореволюционные споры о кирасах. Советская историография за многие годы не принесла ничего нового. Скорее наоборот — в литературе охотно тиражировалась версия о массовом истреблении французских кирасир при Ляхово и захвате 700 кирас. Отголоски этой некритической пропаганды встречаются, к сожалению, до сих пор, о чем уже говорилось в предыдущем номере «Цейхгауза». Надеемся, что наша статья внесет, наконец, ясность в этот вопрос и позволит читателям непредвзято взглянуть на происхождение одного из самых легендарных трофеев русской армии.

    26.gif
    Схема обмундирования 2-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка. Январь 1910 г. (В.К.Шенк. «Таблицы форм обмундирования русской армии»)

    27.jpg
    28.gif 29.gif
    Прорисовка в цвете щитков с изображением кирас на каски офицеров (а) и нижних чинов (б)

    30.gif 31.gif
    Шифровка на погоны офицеров и нижних чинов (внизу страницы) 4-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка, установленная приказом по военному ведомству от 29 мая 1905 г. № 361

    32.gif
    Штаб-офицер 2-го лейб-драгунского Псковского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка в парадной зимней форме в строю. 1914 г.

    33.gif
    34.gif

    ОПИСАНИЕ изображения кирасы на каски 2-го лейб-драгунского Псковского ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ ФЕОДОРОВНЫ полка


    Изображение кирасы представляет собою металлический щиток, внешними контурами сходный с нагрудником кирас, бывших ранее в Псковском кирасирском полку, и выгнутый по форме каски таким образом, что только наружные края его на всем протяжении плотно соприкасаются с поверхностью каски; в середине же щиток выштамповывается сообразно выпуклостям кирасы и не соприкасается с поверхностью каски.

    Материал и внешний вид этих щитков-кирас установлен двух типов:

    1) Для генералов, штаб и обер-офицеров.

    Щиток штампованный, томпаковый, сплава 87-88% меди, 11-12% цинка, 1-11/3% олова, снаружи полированный, позолоченный, с высеребренным ободком, с выступающими двойными окраинами, причем ободок этот, шириною 1/4 вершка, идет по низу и по шейному и рукавным вырезам. По средине ободка имеются выступающие полукруглые, позолоченные заклепки (3 — на шейном вырезе, по 2 — на рукавных и 5 — по низу) и такие же заклепки имеются с боков (по две). Вдоль по средине возвышается гребень, начинающийся на расстоянии 11/2 вершка от верхнего ребра и оканчивающийся у кругового ремня, где он выступает на 1/8 в вершка от тела кирасы. Нижний край щитка-кирасы срезывается книзу мыском. Круговой ремень, шириною 3/16 вершка, позолоченный, матовый, с полированной прямоугольной пряжкой. Нагрудные чешуи, длиною 31/16 вершка, выштамповываются таким образом, что по средине имеют впадины, длиною 13/4 вершка и шириною 3/32 вершка, заполняемые эмалью розового цвета. По бокам впадин имеются выступающие пояски, шириною в 1/8 вершка, в виде полированной, позолоченной, плоской цепочки. Вверху чешуи заканчиваются позолоченными, матовыми львиными головками, длиною в 1/4 вершка, а внизу полированными, позолоченными наконечниками, длиною 7/8 вершка, ниже коих выступают треугольные, закругленные сверху концы подчешуйных ремней, имеющие розовую эмалевую середину и матовые позолоченные окраины. На наконечниках имеются: по две впадины, по 3 выступающих заклепки и гравированные изображения пальмовых ветвей.

    В шейном и в рукавных вырезах и по низу щитка имеются матовые, посеребренные, ракурсные изображения толщины и спинки кирасы, шириною вверху —7/1 6 вершка, с боков —5/1 6 вершка, по низу —3/1 6 вершка.
    У начала выступа на щитке имеется отверстие, в которое пропускаются лапки звезды, припаянные против ее центра.

    Звезда пригоняется па оси щитка на расстоянии 13/16 вершка, от верхнего края до верхнего луча, состоит из 8 групп, по 7-ми лучей в каждой, и имеет размеры: по большим лучам — 11/2 вершка, по малым — 3/4 вершка и диаметр круга— 1/2 вершка. Лучи полированные, посеребренные, заостренной на конце формы, причем большие лучи несколько толще, а остальные равной между собой толщины. Поле среднего круга матовое посеребренное, а выштампованные на нем вензель «М» с короной и двойной ободок посеребренные, полированные.

    Размеры щитка:

    1) По вертикальной оси: а) по дуге — 33/4 вершка, 6) по хорде — 33/8 вершка.
    2) У конца рукавных вырезов: а) по дуге — 31/2 вершка, б) по хорде— 21/2 вершка.
    3) По круговому ремню: а) по дуге — 2 вершка, б) по хорде — 17/8 вершка.
    Прикрепляется щиток к каске так, чтобы приподнятые края нижнего ободка приходились на линии пришива козырька, причем это прикрепление про-изводится с помощью разгибаемых лапок или шпеньков с нарезкою, завиниваемых гайками из внутри каски.

    2) Для нижних чинов

    Щиток штампованный, белого металла (мельхиора), сплава 60-61% меди, 23-25% цинка и 15% никеля (примесь других металлов допускается в количестве не более 1/2-1%)»с выступающим ободком вокруг шейного и рукавных вырезов и по низу. По середине щитка имеется гребень, начинающийся на расстоянии 11/8 вершка от верхнего края и оканчивающийся у кругового ремня. Нижний край бляхи срезается утлом книзу. На щитке выштамповываются: по средине — на расстоянии от верхнего края до верхнего луча в 11/8 вершка и от нижнего выступа до нижнего луча в 7/8 вершка, звезда, состоящая из 8 групп, по 7 лучей в каждой, размерами по большим лучам —13/4 вершка, по малым — 1 вершок, с средним крутом (с выступающим двойным ободком) диаметром 5/8 вершка; в среднем поле звезды имеется вензель «М» с короной, а самая звезда по вертикальной оси имеет перелом, соответствующий изгибу гребня; в верхней части — нагрудные чешуи, длиною 2 вершка, имеющие чешуйчатый 4-фестонный набор, длиною 7/8 вершка, в 7 звеньев, и наконечник, длиною 7/8 вершка, с двумя впадинами и 3 заклепками; в нижней части — круговой ремень, шириною 1/4 вершка, с прямоугольной пряжкой; по краям — выступающие, полукруглые заклепки, числом 26, размещаемые: 5 вверху, 7 внизу и по 7 с боков.

    Наружная поверхность щитка полированная; звезда, чешуи (за исключением впадин), заклепки и пряжка кругового ремня покрываются лаком по желтой краске; круговой ремень окрашивается светло-коричневой эмалевой краской (смесь поровну золотистой охры и умбры), а выступающие из-под наконечников концы ремней чешуи окрашиваются алой эмалевой краской.

    В шейном и рукавных вырезах и внизу щитка имеются неполированные ракурсные изображения толщины и спинки кирасы, шириной вверху 1/2 вершка, с боков и внизу — 1/8 вершка. Размеры щитка:

    1) По вертикальной оси: а) по дуге — 33/4 вершка, б) по хорде — 35/16 вершка.
    2) У концов рукавных вырезов: а) по дуге — 31/4 вершка, б) по хорде — 21/2 вершка.
    3) По круговому ремню: а) по дуге — 21/4 вершка, 6) по хорде — 2 вершка. Вес щитка 16—18 золотников.

    Щиток прикрепляется к каске кожаными или деревянными костыльками, продеваемыми в три ушка, высотою 3/4 вершка, припаянные (с задней стороны) у верхнего луча звезды и под горизонтальными лучами и проходящие в соответствующие отверстия колпака, или с помощью припаянных в тех же местах лапок, разгибаемых внутри колпака.

    Главный Интендант,
    Генерал-Лейтенант Шуваев.
    Управляющий делами Технического Комитета,
    Генерал-Майор Пославский.

    http://siberia-miniatures.ru/forum/showthread.php?fid=9&tid=147
     
    Последние данные обновления репутации:
    Dietrich 08..: 1 пункт (Познавательно +++++++) 6 сен 2019
    Последнее редактирование: 3 дек 2014
    Dietrich 08.., Napoleon 13, Дегтярь и 8 другим нравится это.
  2. Ads Master

    Отзывы:
    0
     
  3. Offline

    Napoleon 13 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    25 окт 2017
    Сообщения:
    1.336
    Спасибо SB:
    1.591
    Отзывы:
    15
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Россия.
    Имя:
    .
    Интересы:
    .
    Интересно , попадаются ли такие кирасы на каски 2-го лейб-драгунского Псковского ??
    Или это Мега раритет ?
    Или вообще , Было - Не было .??
     
    джонss нравится это.
  4. Offline

    sibbear «Старая Гвардия SB»

    Регистрация:
    22 дек 2009
    Сообщения:
    553
    Спасибо SB:
    177
    Отзывы:
    2
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Кемерово
    67805791_2968894353136976_1890767864965627904_n.jpg


    Возможно единственный в мире портрет офицера Псковского кирасирского полка в знаменитой "трофейной" французской карабинерной кирасе...

    Неизвестный художник. Портрет Ф.Н. Телепнева-Оболенского, 1830-е гг. Музей изобразительных искусств им. Ш.Я. Амиранашвили, Тбилиси.
     
    Последнее редактирование: 11 сен 2019
    kopachuga и Mike_77 нравится это.

Поделиться этой страницей