Архивные интересности

Будем надеятся, что когда-нибудь будет...хотя бы карманного формата и в обычном бумажном)))

 

- Спасибо, зятёк, за подарки. И четверть к празднику придётся, и пряники внучкам да племянникам раздам. Что сапоги мне привёз, а старухе бурки, так за то отдельное спасибо. Давай за стол, зятёк, за стол.

-Водки, вишь ты, привёз. Пьяница старый, чему радуешься? Лучше бы табуретов из города прислал. А то всё на лавках, да на лавках.

-Цыть, стара. Не гамонь, слухай сюды! От дедов заповедано, крестьянин на лавке рождается, на лавке ест, спит да помирает. И так в этом доме будет. Ты ещё, дура старая, стулья себе попроси, как у бар, с резными ножками. На стол вон лучше собирай. Садись, Иван Антоныч, сейчас поснедаем, да почаёвничаем.

-Благодарствую, батюшка Ананий Васильевич, да только некогда рассиживаться сильно. Мы в Хохлове в барском доме печки подрядились перекладывать. Вот подарки вам завёз, да скоро и обратно.

-Чайку-то давай попьём, уважь старика. Сейчас старуха соберёт. А ты мне обскажи, Настасья как, внучата не болеют ли? Как по ремеслу, всё ли у твоего мастера гладко?

-По-разному, батя, по-разному всё. Детишки да жена здоровы, слава Богу. Никитку сговорил в обучение отдать, к Макару Скворцову, серебряного цеха мастеру. Вот после Пасхи отведу.

- А что ж не к Беренту, мастеру своему? По печному-то делу?

-Печному делу я его и сам научу, малость понимаем. А сейчас пусть часовому да ювелирному делу обучиться.

-И то дело. А не будет Никитку-то забижать мастер-то?

-Учить будет, батя, учить. Как и меня когда-то учили. По тупости, али по лени не дойдёт наука, так и подзатыльник понять поможет. Это ремесло, батя.

- Ну, да ладно. А что по-разному то, по работе что не так?

-Да свои ж, цеховые мастера чудят. Глупости разные вытворяют. Тут по концу лета Юлий Иванович, мастер наш, сговорился с немцем Литке, мастером слесарного цеха, на устройство шести новых печей у него в доме. Да ещё одну надо было до половины разобрать, да переложить. Нас с Арсентием Москалёвым к слесарю в дом и направили. Четыре фундамента мы уложили, да забутили. Тут немец попросил ту седьмую печь разобрать, да начать ремонтировать. Хозяин-барин. Взялись за это. Арсюшка-то, тот правда, чудной бывает. Как книжек начитается, так давай обсказывать, как в прежние века по Европам цеховым жилось хорошо, как их все уважали. А почему, говорит? Потому, что честь цеховую блюли, мол Были у цехов и свои гербы, как прям у дворян, и даже гимны. Ты, говорю, совсем крышей поехал со своих книжек. Ну какие, к лешему гимны? Работай, давай. А он мне в ответ, послушай, мол. «Мы не сапожники, не столяры, но сожалений горьких нет, как нет. Мы с глиной шамотной работники, да, и с высоты вам шлём привет…» Представляешь, батя.? Я аж кирпич себе на ногу уронил. Ты, говорю, точно трёхнутый. С какой-такой высоты? Как с какой, отвечает. Ты когда трубу печную выводишь, по самой кровле ползаешь, вот тебе и высота. А дома вон нынче всё вверх лезут, по три этажа уже. Поругались мы с ним короче. А на следующее утро Литке нас в дом не пустил. Кричит, что мы материмся да дело не делаем, грязь развели. А как в нашем деле без пыли да грязи? Мы в дом, а он нас материт. Да не смотри что немец, загибает как какой фельдфебель с Костромы али с Нижнего. Стоим на крыльце, орём друг на друга. Литке уж и по- немецки на нас кричит, шайзе, мол, да тойфель. Ушли мы к Беренту. Юлий Иваныч к слесарю отправился, да вернулся ни с чем. Не хочет Литке платить. Мастер наш в Управу, так, мол, и так, работу, сколько ни есть, сделали. Пошлите к Литке мастеров, пускай оценят. Голова так целую комиссию отправил. Старшину нашего цеха, Елисеева Василия Фёдоровича, Матвея Спиридонова, да пруссака Глембовицкого. А Берент меня с ними послал, показать, что к чему. Пришли мы, а слесаря дома нет. Жёнка его нас впустила, старшина всё посмотрел, посчитал, да на двух листах протокол написал. Один в Управу забрал, другой Литке оставил. Насчитал старшина на сорок рублей работ. Всё, вроде как чин чином. Но на следующий день Литке принёс в Управу своё прошение. Экспертизу, мол, проводили в моё отсутствие, поэтому с оценкой согласиться не могу. Я, пишет, попросил мастера Михаила Степаныча Кадушного поучаствовать в комиссии, а вы пришлите кого хотите. Василий Фёдорович, злой был, что твой чёрт. Взял с собой и Берента да мастера Щелкунова. Снова всё смотрели, считали. Берент сказал, что Литке с Кадушным за каждый рупь со старшиной спорили. Но всё ж таки насчитали на тридцать три рубля. Немец согласился. А старшина обиду-то на слесаря затаил. И через недельку нагрянул к нему на дом. Да не один, а с околоточным. А там какие-то мужички с Лобковской волости, без разрешений и свидетельств печи кладут. Литке, говорят, аж позеленел, а попробуй с полицией поспорь. Мужиков в часть, под протокол да в Управу, чтоб оштрафовать. Немцу же Елисеев хороший выговор сделал, что ж ты, мол, своего брата цехового мастера обижаешь. Такие вот дела в городе творятся, батя.

- Да уж, весело живёте, друг друга что не поедом едите. Ну, да пей, давай, чаёк-то.

- Спасибо, Ананий Василич, с превеликим нашим удовольствием.

- Ты что творишь, идол?

-Как что, чаю собираюсь налить. Ты чего голосишь, батя?

- Пентюх городской, кто ж так чай пьёт, не в трактире же, леший тебя забери. Чай только с чайника в стакан льют, в самоваре вода, чтоб заваривать снова. А ты чего? Это трактирные ироды придумали, пара чая. Заварки чуть, да водой из другого разбавь. Ты ещё мне начни, как они спитый чай всяким говном подкрашивать да в дело пускать. Ни вкуса, ни аромата, один цвет. Тьфу, короста.

- Ты чего блажишь-то, Ананий Васильевич?

- Того, чай пить правильно надо. Я в своё время на отхожем промысле по всей Руси походил-поездил. С купцами смоленскими как на Нижегородскую ярмарку попал, так и закружило-завертело. Я с кяхтинскими в Китай за чаем ходил.

-Ходил он, чёрт старый. На три года из дому пропал, храпоидол. Батюшке твоему спасибо, не дал пропасть.

-Цыть, стара. Эх, Ванька, где я только не был. И Байкал-море видел, на Алтай-камне побывал, у китайцев за меха да мануфактуру тюки с чаем выменивал, с бурятами да с калмыками чаи гонял. Калмыцкий чай, я тебе скажу, дрянь редкостная. С молоком, маслом да с солью. Тьфу. А вот китайцы в ентом деле понимают. Вот там тебе чаю заварят правильно, так что не оторвёшься. А аромат, ай. Так-то вот. Сам слушай, да детям-внукам накажи. Чай заваривают в чайнике, из чайника и разливают, так и пьют. И не надо в него никакого сахара кидать, ложкой в стакане стучать-возить. Крепковат ежели для тебя, вон вареньицем заешь, али левашиком. Варенье-то скусное, духмяное, земляничное. Старуха тебе потом, как в город соберёшьси, для внучат вареньица-то соберёт. Пущай лакомятся. Ты ж ещё зайдёшь?

- Конечно, как закончим, зайду обязательно. И что же, все три года без весточки?

- Да почему же? Купеческие приказчики грамотные, с моих слов письмишко и накалякают. Придёт она на Корытнянскую почтовую станцию, ко мне домой и доставят. А батюшка али дьячок из церки в Церковищах прочитают. Дома и знают где я, что да как. Пей чай, зятёк, да правильно пей…

Из разговора в доме Жукова в деревни Савостёнки Хохловской волости, что случился в середине декабря 1887 года.

Перипетии жизни Анания Васильевича Жукова мной придуманы, но ведь могло же быть и такое. Хотя персонаж вполне себе живший в Савостёнках в то время. Дело же слесарных дел мастера Литке с печником Юлиусом Берентом подтверждено прошениями и протоколами в фонде Ремесленной Управы.

Ну что, поговорим за печной цех. Не везёт с ним, как-то? Списки что за 1869, что за 1883 год мало того что карандашом написаны, так ещё таким подчерком, что тот самый чёрт обе ноги сломает, да и хвост тоже. Более-менее я смог разобрать список 1883 года мастеров ( что интересно Кадушного в нём нет, хотя в заявлении Литке он указан мастером. Но вот в списке 1869 года про Федота Кадушного написано, что свидетельства не имеет, а работников нанимает), ну и сведения на 1892 года, поданные в Губернский статистический комитет.

Поехали… 1883 год, печной цех

1. Юлий Иванович Берент (Беренд), лютеранин, дом Васильевой на Богуславской улице, 6 подмастрерий

2. Александр Васильевич Глендовицкий, прусский подданный, лютеранин, дом кабановой Богуславская улица, 1 подмастерье

3. Венедикт Прокофьевич Греков, духовщинский мещанин, православный, собственный дом улица Зелёный ручей № 4, 2 подмастерья

4. Зюня Певзнер, смоленский мещанин, иудей, собственный дом улица Зелёный ручей № 6, 3 подмастерья ( мне сразу вспомнился Зюнин ров в деревне Запрудье под Хохлово. Вот ведь и тут евреи)

5. Янкель Певзнер, иудей, там же

6. Иван Евдокимович Воронков, смоленский мещанин, православный, Никольская улица дом полковницы Масловой

7. Матвей Сергеевич Спиридонов, православный, в доме Долбоносова, 2 подмастерья

8. Иван симонович Кривошеев, православный, собственный дом на Резницкой улице

9. Иван Иванович Долонкин, православный, в доме Миронова № 14 по Резницкой улице



Печной цех 1892 год

1. Детков Илья Васильевич, 63 года, в цеху с 1852 года

подмастерье: Васильев Сергей 36 лет, Матвеев Михаил 36 лет

собственный дом 2 часть

2. Долонкин Иван Иванович, 48 лет, в цеху с 1872 года

собственный дом 1 часть

3. Спиридонов Матвей Сергеевич, в цеху с 1862 года

дом Протасова 3 часть

4. Греков Веденей Прокофьевич, 41 год, в цеху с 1882 года

собственный дом

5. Кадушный Иван Федотович, 33 года, в цеху с 1875 года

собственный дом 2 часть

6. Кадушный Федот Павлович, 67 лет, в цеху с 1862 года

подмастерье: Фролов Филипп 33 года, Николаев Семён 36 лет

собственный дом 2 часть

7. Кадушный Михаил Степанович, 53 года, в цеху с 1870 года

подмастерье: Затолокин Михаил 36 лет, Рейбушев Никита 41 год

собственный дом 2 часть

8. Кадушный Тимофей Гурьянович, 29 лет, в цеху с 1880 года

собственный дом 2 часть



Кафельного мастерства

1. Карцев Николай Васильевич, 38 лет, в цеху с 1880 года

подмастерье: Отломаев Епифан 51 год

собственный дом 2 часть

2. Грибский Яков Герасимович, 27 лет, в цеху с 1893 года

подмастерье: Иван куков, Алексей Гаврилов, Фёдор Шведов

собственный дом 2 часть

 

Просто великолепно!

 

Согласен, шикарно изложено......

 

Книгу, книгу давай......в кожаном переплете........

 

- Добрый день, Сергей Григорьевич. Позвольте составить вам компанию?

-Конечно, Иосиф Антонович, милости прошу. Здравствуйте, дорогой доктор.

-Не преувеличивайте, Сергей Григорьевич, не очень и дорогой. Вам, как ремесленному голове и лучшему портному в городе, вполне по карману. Всё ж таки не мешало бы вам у меня понаблюдаться, очень уж вы бледны нынче, да и смурной вид имеете. Не уж то уже и хороший обед не радует?

-Нет, что вы. Обед у Александра Алексеевича как всегда великолепен. Я вот себе рыбный день устроил. Ушица «По-новгородски» бесподобна. Да и фаршированный судак, я вам скажу, не дурён, а если ещё да с паюсной икоркой.

- Звучит заманчиво. А что это вы пьёте такое? Такой цвет у напитка интересный, насыщенный.

- Не люблю ни водку, ни вина виноградные. Мы всё больше по старинке, ставленый мёд, малиновый, двухлетней выдержки.

-Так, ну что ж, сначала надо подумать об удовлетворении телесных потребностей. Пройдёмся, так сказать, по дарам водной стихии. А уж после побеседуем с Вами, дорогой мой, о вашем драгоценном здоровье. Не нравится мне ваш вид, не нравиться, да-с. Эй, человек!

- Чего изволите-с.

-Судачка фаршированного, икорки паюсной с полфунта, да смотри, чтобы свежайшая была. Ну и из холодных закусок, заливное из окуня. Уху вот Сергей Григорьевич очень хвалил.

-Какую изволите-с, «Новгородскую», «По-киевски»?

- Новгородскую. Что на горячее из рыбного предложишь, любезнейший?

-Сазанчика имеем «По-московски», сома жареного с капусткой, судачок под маринадом. Но я бы вам, Иосиф Антонович, очень посоветовал тельное из щуки.

-Фи, друг мой, щука всё ж таки суховата да и жестка, как её не приготовь.

- Наш Макар Савельич всё по высшему классу делает. Тельное сочное получается, да и в сливках потушенное, пальчик оближете. Он, скажу вам по секрету, когда щуку на тельное измельчает, к фаршу немного свиного сала добавляет. Всяк посетитель хвалит.

-Уговорил, красноречивый, давай тельное из щуки. И белого вина бутылочку.

- Французское, немецкое, токайское?

-Рейнвейна, будь добр. А как-никак немец, пусть и в третьем поколении российский.

-Всенепеменнейше, сию секунду.

- Итак, Сергей Григорьевич, что у вас со здоровьем-то делается? Бледны, унылы. Непорядок. Рассказывайте.

-Да удобно ли?

- Рассказывайте, рассказывайте. Я врач, как-никак. Мне, чтобы понять как лечить того или много больного выслушать его пренепременно стоит. Не только обследовать, но и понять, что на душе у пациента, чем он, так сказать, живёт. Говорите, не стесняйтесь. Мне и жёны и дочки купеческие, да что там, и дворянские жёны да княжны бывало, секреты открывали. И всё vertraulich. Объясните мне, почему вы тут с хмельным мёдом, а не в присутствии.

-Зодолбали, не сказать ещё хужей. Да вот так прямо по-простонародному и сказать. Весь год как-то сразу после Рождества и не задался. Да уже не раз выбран ремесленным головой, да уважение, почёт, да и власть в сословии какая-никакая. А все эти просители, жалобщики, что потоком через управу идут. Все эти бумаги, бумаги, рапорты, прошения, жалобы. И всех удовлетвори, реши по совести, по Уложению, разберись. Ну вы ж сами по весне со мной, с приставом Халюстиным и инспектором из врачебной управы, как бишь его?

- Дашкевичем.

- Вот-вот… Вы же были тогда на проверке качества пищи подмастерий у экипажного мастера Петрова. Ну и что, что он купечский 2-й гильдии брат? И что его брат в городской думе заседает? Для меня он, прежде всего цеховой мастер. Помните ведь, как он выкаблучивался? Вот так и с другими. И катится всё, снежным комом нарастает. Евреи ещё эти. Чего им за чертой осёдлости не сидится? Зачем было разрешать евреям-ремесленникам проживать по всей территории Империи?

- Сергей Григорьевич, не нам с вами оспаривать решения Государя.

-Дорогой вы мой Иосиф Антонович, благо б они работали, ремесло правили. Бог бы с ними. А то ведь приедет такой иудей, мать его за ногу, в Смоленск. Придёт в Управу, в цех запишется. И все документы-то у него в порядке. И ремесленное свидетельство имеется, и аттестат от полицейского управления об том, что оный индивид не судим и поведения отменного, и паспортная книжка в порядке. Записался в цех, ну что тебе ещё надо? Бери заказы, правь мастерство. Так ведь нет. От частных приставов только рапорты приходят в управу. Такой-то еврей живёт, ремесло не правит, такой-то живёт, заказов не берёт, какой и вовсе деньги в рост даёт под залог вещей. Разбирайся ремесленный голова, оне ж все мастеровые. А то ещё хлеще. Засядет какой еврей, да поглубже, что твой крот в норку. В управу не приходит вовсе, документы не подаёт, свидетельство не выкупает. Да и открывает подпольную мастерскую. Заказы берёт, исполняет. И всё ведь больше портных таких. У меня Котов, старшина портновского цеха, уже все ноги истоптал по таким матерским бегавши. За одно это лето шесть протоколов. В конце июля Котов вместе с Афонькой Буренковым целую кипу офицерских мундиров притащили, да ещё трёх пейсатых. Крик-визг на всю управу. Я, кричит, портной Софийского полка Вилька Израиле Бреннер Карновский. Меня, мол, господа офицеры выписали из Мстилавля. Ты портновского мастерства, справшиваю, предъяви свидетельство мне, сословной власти, ремесленному голове. Показывает. И что, ты не мог с этим свидетельством как положено в цех записаться? Денег жалко на выкуп свидетельства? Ты ж всех офицеров в полку обшиваешь? Иди, говорю, жди, что старшины решат, как тебя штрафовать. А по Уложению, всё что в незаконной мастерской изъято, остаётся в ведении Управы. Ох, и заголосил, запричитал. За меня, кричит, господа офицеры заступятся. А ведь всё получилось не слава Богу. Через пару дней вызывают меня к губернатору. И именно по этому Бреннеру Карновскому. И не ругается Его Высокопревосходительство Николай Петрович, не отчитывает, ведёт беседу спокойно да вежливо. Мягко стелет, да жёстко спать. Да, говорит, то, что Карновский нарушил Уложение о ремесленниках, плохо. Но это ваши сословные дела, цеховые. Штрафуйте его, как и положено. Но… Вот ведь это но. Нужно, чтобы еврей работал. Очень командир полка просит, вот полковник Чебышев Дмитрий Сергеевич. Господ офицеров Карновский обшивает к предстоящему смотру. Не может губерния допустить, чтобы полк, стоящий в губернском городе, плохо себя показал. Должны господа офицеры быть обшиты, как по уставу полагается. Так что вещи, забранные, нужно в кратчайший срок вернуть. И полковник этот, боров в бакенбардах. Я, говорит, для приёмки имущества выделил подпоручика Дитковского. Очень отличный по службе офицер, и крайне, говорит, дотошный и щепитильный. Так что без всяких там выкрутасов. Да так, через губу говорит, с издёвкой. Пришлось вещи вернуть, да пейсатого этого в цех записать. Ведь ни за что бы цеховой сход его не принял. А поди ж ты, просьба самого губернатора.

-Но ведь сегодня вы здесь не по этой причине. Про вас, Сергей Григорьевич по городу давно уже молва ходит, что вы всё больше в присутственном кабинете дела разбираете. Да и вовсе не уходите, пока всё не решится, что за день накопилось. А тут ведь вон оно как. В трактире, да с хмельным мёдом.

- Сорвался я, признаюсь вам доктор. Просто сорвался. Довели сапожники, сволота, довели. С самого утра сегодня душу мне выматывали. Поутру Николай Ермолаев заявился Защити, мол, голова, оборони. Снимал он квартиру во второй части, да со всем семейством отъехал. На свадьбу в Вяземский уезд. А на квартире двух учеников оставил. Так вот, как соседи потом обсказали, через пару дней после отъезда в квартиру вломились городовые. Дверь вышибли, одного из мальчиков под арест забрали, второй вроде как сбежал. Приехал Ермолаев, а квартира обнесена подчистую. И инстумент вынесли, и сапожный товар, и посуду. Он к приставу, а тот на него лютым зверем рычит, что, мол, не смотрел за учениками. Они в краже подозреваются, за то и посажен один. И второго, говорит, поймаем. Николай весь в расстроенных чувствах в Управу, да список пропавшему мне суёт, аж на тридцать семь рублей серебром. Ты, говорит, власть, пособи вернуть али стоимость возместить, получить с пристава. А это всё ж бумаги. Письма, рапорты да прочая канитель. Да нет мне резону с приставом бодаться. И так уже перед Халютиным проштрафились.

-Как же так? Михаил Иванович милейший человек, я жену его наблюдаю.

- Может и милейший, да вот не далее как вчера приключилась с ним история. Отправился пристав на Толкучий рынок в мастерскую башмачника Егора Старковского, чтобы дочке туфельки. Да Егора на беду в мастерской не оказалось. Подмастерье выслушал посетителя да и назвал цену в полтора рубля серебром. А в мастерской той гостевал братец Старковского Андрей. Он-то пристава с панталыку и сбил. Андрюха он такой, вцепится аки клещ, кого хочешь уговорит. И сговорил Халютина, что принесёт его дочке туфли за полтинник серебром. Пристав деньги отдал, да и по своим делам отправился. И ведь на следующий день принёс Андрюшка туфли, паразит. Ладненькие, аккуратно сшитые, красного сафьяна. Только как пристав на обед домой приехал, так там и застал вселенский плач и стенания. Дочка в истерике, жена с мигренью. Всем туфли хороши, понравились очень дочке, да малы. Халютин с теми туфлями и приехал в Управу. Такое безобразие, говорит, вы, Сергей Григорьевич, должны пресекать на корню. Разберитесь да накажите виновного. Вот такие вот дела. Вчера с одним приставом дело, сегодня с другим. Ермолаев только ушёл, так Андрюха Старковский явился по моей повестке. Ты что же творишь, ирод, говорю? Мало того, что у родного брата работу уводишь, так ещё и перед заказчиком честь цеховую роняешь. Стоит чёрт, морда наглая. Сглупил я Григорич, отвечает, не подумавши. Выгнал его с глаз долой, да приказал, чтоб немедленно полтинник приставу вернул. А как его Управа накажет, то после решим со старшинами. Ох, что-то в горле пересохло, да и мёд кончился. Половой!

-Чего изволите-с?

- Меда какие есть ещё?

-Вишнёвый, Сергей Григорьевич, грушевый да монастырский, со специей заморской вареный.

- Давай монастырский, только чтоб непременно со льда

-Всенепременнейше. Иосиф Антоныч?

- Большую чашку кофе и бокал коньяку. Французского да получше.

- Трубочку прикажете набить или сигару?

- Нет, у меня свои. Вот любезный Сергей Григорьевич, и я не без греха. Люблю, знаете ли, во вред своим лёгким после обеда под кофе с коньяком сигарой подымить.

- Так вот, выгнал я Андрюху, а уж и братец его Егор тут как тут. И тоже слёзно вопиет, защити да оборони голова. На брата своего, говорит, жалобу хочу подать. Смущает он де моих подмастерий речами крамольными, мол, плохо я дела веду, мало им плачу. У него они будто бы в масле будут кататься. Ох, как у меня внутри всё взыграло. выволок я Егорку на крыльцо, ну не в присутственном кабинете материться-то, там и зерцало на стене, и портрет Государя. А уж на крыльце я себя не сдерживал. Ты, кричу, не знаешь, как с братцем разобраться, такой-сякой? Он же у тебя мало что работу уводит, так ещё и подмастерий сманит. Да морду ему набей, тютя. Да так чтоб до кровавых соплей. Да как же, отвечает, родной кровинке? Прогнал я и этого рохлю. Стою на крыльце, всё внутри кипит. Тут вижу паренёк какой-то подходит. Небольшого росточка, тщедушный, рыжий да конопатый. Шапку в руках мнёт. Не подскажете, мол, где тут ремесленный голова? Я, отвечаю, голова, чего тебе? Я в цех хочу записаться, говорит, в столярный. Мастерство по дереву, мол, знаю. А кот ж тебя учил, детинушка, спрашиваю. Да в местечке нашем деде Иосиф. И вот у меня и справка есть, официальная, говорит, и мне бумажку протягивает. А там, мать честная! «Рядовой Смоленской госпитальной команды, уволенный в бессрочный отпуск Левик Найман, состоя на службе при оном госпитале действительно занимался матрёшечным мастерством, в чем подписью и приложением казённой печати удостоверяю. Смотритель госпиталя поручик Карл Богуславович Гепнер.» У меня, признаюсь вам, аж черно перед глазами стало. Как я на него орал!. Кой чёрт вас всех сюда заносит? Чего вас всех в ремесленное сословие тянет? Нету у нас матрёшечного цеха, нету. Да много ещё чего, и вовсе непотребного. Парня как ветром сдуло. А бумажка так у меня в руках и осталась, вон в кармане сюртука лежит. Оставил заместо себя Котова, да и ушёл сюда. Дай думаю медком хмельным душу успокою. А ведь хорош, медок, хорош.

- Сергей Григорьевич, у вас все признаки глубокого нервного истощения. Как доктор медицины я бы вам посоветовал, прежде всего, отдых. Недели две не меньше.

- Эх, Иосиф Антонович, мне бы от бумажек этих проклятых отойти, да за работу в мастерской сесть. Вот и будет для меня самый лучший отдых. С заказчиком поговорил, выслушал его, сел, сам всё раскроил, сметал, сшил, довёл до ума. Вот он и лучший отдых для меня, как портного.

- Даже не думайте. Начало сентября, самая погода. В деревню, в лес, на речку. Прогулки, парное молоко и крестьянская простая пища. И никакой работы, ни портновской, ни бумажной. И купите в аптеке настойку валерианы. Принимайте капель по двадцать утром и перед сном.

-Батюшки! Это ж мой Котов. И чего это он такой взъерошенный.

-Фууух, Сергей Григорьевич, на силу вас отыскал. В мастерскую, говорят не было, домой к вам бегу, не появлялся. Уж прямо с ног сбился. Фух.

-Что случилось, Андрей Христофорыч?

-Это, Егор Старковский братца-то своего прибил. Вот так вот.

- Что, неужто до смерти?

-Нет, Бог миловал. Нос только свернул на сторону, да рёбра пересчитал. Тот, как к приставу сходил, так к Егору в мастерскую пьяный и заявился. Да видать опять завел всякие разговоры. Егор его и приложил.

- И где Андрей?

- Да в Управе сидит. Воет да материться, защиты требует. Хочет жалобу на барат подать.

- Защиты! Ну я ему сейчас пропишу защиту. Простите, Иосиф Антонович, дела. Опять дела. До свиданья.

-Эй,человек. Ещё коньяку.

-И кофе ещё чашечку?

- Нет, только коньяку. Неплохой он тут у вас.

- Французский, один из лучших. Сию секунду-с.


Сей обед проходил в первых числах сентября 1867 года в трактире смоленского купца Александра Алексеевича Мачульского, что в первой части Смоленска на Королевской улице. Собеседниками были ремесленный голова мастер портного цеха Сергей Григорьевич Акимов и состоящий при врачебном отделении Смоленского Губернского Правления статский советник Иосиф Антонович Берг. Безжалостно прервал дегустацию хмельного мёда старшина портновского цеха Смоленской ремесленной управы Андрей Христофорович Котов.

Знаете, как-то вдруг откуда не возьмись, в моих записях по ремесленника обнаружились списки цехов аж за 1862 год.

Списки о мастерах, подмастерьях и учениках смоленских ремесленных цехов на 1862 год

сапожный цех

1.Кузьмицкий, 4 подмастерья, 6 учеников, 4 рубля 80 копеек годового взноса в ремесленную казну

2. Дмитрий Иванов, 1помастерье 2 ученика, 2 рубля 10 копеек годового взноса

3. Алексеев, 4 подмастерья 7 учеников, 8 рублей 10 копеек

4. Рыжиков, 3 подмастерья 5 учеников, 6 рублей

5. Алексей Иванов, 2 ученика, 60 копеек

6. Козьма Иванов, 1 подмастерье 1 ученик, 1 рубль 80 копеек

7. Фёдор Иванов, 1 подмастерье, 1 ученик, 1 рубль 80 копеек

8. Корней Артёмов, 1 ученик, 30 копеек

9. Разгладин, 1 подмастерье, 1 ученик, 1 рубль 80 копеек

10. Ефим Поляков, 1 подмастерье, 1 рубль 50 копеек

11. Селивёрст Сажинский, 1 ученик, 30 копеек

12. Фёдор Доброродов, 2 ученика, 60 копеек

13. Иван Александров, 1 ученик, 30 копеек

14. Василий Иванов, 1 подмастерье, 1 рублю 50 копеек

15. Зальцман, 2 подмастерье, 4 ученика, 4 рубля 20 копеек

16. солдат Бобков, 1 подматерье, 2 ученика, 2 рубля 10 копеек

17. Иван Игнатов, 1 подмастерье, 3 ученика, 2 рубля 40 копеек

18. Терентий Уваров, 1 ученик, 30 копеек

19. Пётр Иванов, 3 ученика, 90 копеек

20. Тихон Соболев, 2 ученика, 60 копеек

21. Семён Яковлев, 2 подмастерья, 3 рубля

22. Капитон Кузнецов 2 подмастерья, 3 рубля

23. Клименков, 1 подмастерье, 2 ученика, 2 рубля 10 копеек

24. Петров, 1 подмастерье, 5 учеников, 3 рубля

Итого по цеху 51 рубль 60 копеек серебром


Список мастеров сапожного цеха на 1892 год

1. Кунишев Филипп Алексеевич, 32 года, в цеху с 1883 года

ученики: Семёнов Иван Семёнович 16 лет, Иванов Иван Фёдорович 14 лет

дом Григорьева 3 часть

2. Иванов Фёдор Иванович, 60 лет, в цеху с 1860 года

ученики: Неушов Максим Дмитриевич 16 лет, Григорьев Захар Николаевич 14 лет, Трофимов Федосей Ильич 13 лет, Соловьев Нестор Кузьмич 16 лет

дом Маслова 1 часть

3. Федотов Семён Иванович, 36 лет, в цеху с 1884 года

дом Пашина 1 часть

4. Фёдоров Константин Кононович, 55 лет, в цеху с 1858 года

подмастрье Яковлев Иван Яковлевич 26 лет

ученик Шитиков Григорий Григорьевич 14 лет

собственный дом 2 часть

5. Иванов Климентий Иванович, 51 год, в цеху с 1867 года

подмастерье Воронов Иван Николаевич 20 лет

ученик Селицкий Иван Яковлевич 15 лет

дом Мицкой 1 часть

6. Парфёнов Павел Сидорович, 42 года, в цеху с 1875 года

ученики: Кутиков Степан Петрович 14 лет, Семёнов Василий Петрович 17 лет, Кондратьев Владимир Киреевич 16 лет

собственный дом 1 часть

7. Селезнёв Алексей Иванович, 55 лет, в цеху с 1871 года

дом Жулиной 2 часть

8. Воронцов Егор Павлович, 40 лет, в цеху с 1883 года

подмастерье Сергеев Иван Семёнович 18 лет

ученики: Корсаков Николай Максимович 18 лет, Мировнов Дидор 15 лет

собственный дом 2 часть

9. Крылов Егор Семёнович, 41 год, вцеху с 1884 года

ученик Бобоедов Пётр Алексеевич 14 лет

дом Краевской 1 часть

10. Воронцов Николай Осипович, 51 год, в цеху с 1860 года

ученики: Журавлёв Филимон 14 лет, Горемыкин Пётр 15 лет

дом женской гимназии 1 часть

11. Соловьёв Дмитрий Фёдорович, 53 года, в цеху с 1861 года

дом Ермолаевой 1 часть

12. Иванов Фёдор Иванович, 40 лет, в цеху с 1871 года

ученики: Семёнов Василий Никифорович 18 лет, Дмитриев Сиепан Миронович 17 лет, Цветков Захар Потапович 16 лет

дом Троицкого монастыря

13. Иванов Мирон Иванович, 41 год, в цеху с 1879 года

дом Герн 1 часть

14. Янкелевич Ицка Янкелев, 45 лет, в цеху с 1868 года

подмастерье: Иванов Иван Ильич 45 лет, Ковалёв Сафрон Миронович 22 года

дом Снитко 1 часть

15. Бережанский Михаил Михайлович, 26 лет, в цеху с 1888 года

дом Синельниковского 1 часть

16. Богданов Петр Егорович, 41 год, в цеху с 1872 года

подмастерье Лукьянов Николай 22 года

ученик Яковлев Марк Яковлевич 16 лет

собственный дом 3 часть

17. Давидович Самуил, 55 лет, в цеху с 1870 года

подмастерье Егоров Константин Егорович 60 лет, Новиков Поликарп Тимофеевич 27 лет

дом Глебовой 3 часть

18. Красногорский Михаил Васильевич, 28 лет, в цеху с 1887 года

ученики: Никифоров сергей Григорьевич 20 лет, Кваков Трофим Игнатьевич 19 лет

дом Легистова 3 часть

19. Иванов Егор Гаврилович, 36 лет, в цеху с 1884 года

дом Полубинского 1 часть

20. Кириллов Иван Кириллович, 60 лет, в цеху с 1862 года

подмастерье Власов Павел Николаевич 28 лет

ученики: Семёнов Григорий Осипович 20 лет, Ананьев Лиеб Ананьевич 20 лет

собственный дом 2 часть

21. Леонтьев Василий Антонович, 48 лет, в цеху с 1877 года

собственный дом 2 часть

22. Ермолаев Петр Сергеевич, 31 год, в цеху с 1868 года

собственный дом 1 часть

23. Лещенко Гавриил Сидорович, 40 лет, в цеху с 1883 года

подмастерье Воробьёв Павел Иванович 28 лет

ученик Строев Василий Данилович 1ё4 лет

24. Яцынин Илья Степанович, 35 лет, в цеху с 1877 года

подмастерье: Семёнов Александр Дмитриевич 45 лет, Судовский Леон Фёдорович 26 лет

дом Ивановского 1 часть

25. Яковлев Павел Семёнович, 30 лет, в цеху с 1885 года

ученик Антонов Мефодий Андреевич 14 лет

дом Ремесленной управы

26. Дьяконов Александр Иванович, 59 лет, в цеху с 1863 года

ученик Ильин Григорий Николаевич 14 лет

дом Алексеевой 3 часть

27. Кобельков Фёдор Иванович, 40 лет, в цеху с 1874 года

собственный дом 2 часть

28. Иванов Дмитрий Иванович, 60 лет, в цеху с 1862 года

подмастерье Иванов Василий Дмитриевич 15 лет

дом Залевской 2 часть

29. Александрович Феликс, 34 года, в цеху с 1892 года

дом Кашперова 3 часть

30. Астафьев Иван Астафьевич, 31 год, в цеху с 1881 года

собственный дом 1 часть

31. Белавинцов Александр Егорович, 28 лет, в цеху с 1880 года

подмастерье Павлов Михаил Петрович 28 года

ученик Бобровников Силай Данилович 14 лет

32. Дорогинин Николай Яковлевич, в цеху с 1890 года

ученик Дорогинин Иван Григорьевич 14 лет

3 часть

33. Воробьёв Иосиф Максимович, 30 лет, в цеху с 1890 года

подмастерье Михайлов Иван Терентьевич 23 года

ученик Григорьев Иван Григорьевич 17 лет

дом Рачкова 3 часть

34. Гуревич Максим Николаевич, 38 лет, в цеху с 1887 года

подмастерье Максимов Константин Яковлевич 50 лет, Подрезов Григорий Павлович 27 лет

дом Скопинцовой 3 часть

35. Дмитриев Владимир Степанович, 27 лет, в цеху с 1891 года

подмастерье Макаренко Кирилл Парфёнович 26 лет

ученик Прохоров Иван Прохорович 14 лет

дом Евсеева 3 часть

36. Дьяченко Михаил Дмитриевич, 30 лет, в цеху с 1888 года

собственный дом 2 часть

37. Даньков Пётр Архипович, 27 лет, в цеху с 1892 года

дом Венедиктовой 3 часть

38. Жуков Сергей Андреевич, 38 лет, в цеху с 1888 года

подмастерье Орлов Викентий Ларионович 54

ученик Егоров Сергей Викторович 13 лет

дом Верзиловой 2 часть

39. Иванов Николай иванович, 28 лет, в цеху с 1887 года

подмастерье Калвинский Алексей Ануфриевич 20 лет

ученик Беляев Иван прокофьевич 13 лет

2 часть

40. Иванов Григорий Корнеевич, 60 лет, в цеху с 1860 года

собственный дом 3 часть

41. Исаков Дий Гаврилович, 47 лет, в цеху с 1872 года

дом Романовского 1 часть

42. Куприянов Василий Иванович, 35 лет, в цеху с 1889 года

дом Брюхова 3 часть

43. Ковзунов Иван кириллович, 47 лет, в цеху с 1890 года

ученик Савицковский Матвей Кузьмич 14 лет

дом Данилевича 3 часть

44. Логунов Николай Иванович, 41 год, в цеху с 1873 года

подмастерье Эсаулов Спиридон Кондратьевич 28 лет

дом Воронкова 3 часть

45. Логвиер Абрам Иелемович, 32 года, в цеху с 1890 года

дом Фёдорова

46. Никитин Николай Никитович, 28 лет, в цеху с 1891 года

подмастерье Малахов Иван Платонович 22 года

ученик Терентьев Герман Феддеевич 14 лет

дом Благовещенской церкви 2 часть

47. Орлов Осип Васильевич, 45 лет, в цеху с 1892 года

подмастерье Азаров Яков Яковлевич 24 года

дом Иванова 2 часть

48. Раздумаев Виктор Антонович, 23 года, в цеху с 1888 года

ученик Лизунков Григорий Михайлович 16 лет

1 часть

49. Пахомов Константин Исаевич, 23 года, в цеху с 1889 года

ученик Раздумаев Фёдор Антонович 16 лет

Солдатская слобода 1 часть

50. Романов Иван Трофимович, 40 лет, в цеху с 1884 года

3 часть

51. Степанов Александр Степанович, 33 года, в цеху с 1885 года

ученики: Николаев Яков Николаевич 15 лет, Игнатов Фёдор Иванович 14 лет, Нечаев Николай Иванович 14 лет

Солдатская слобода 1 часть

52. Сапожников Абрам Иудович, 26 лет, в цеху с 1890 года

дом Ланина 3 часть

53. Хоткевич Казимир Андреевич, 35 лет, в цеху с 1888 года

подмастерье Фёдоров Данило Фёдорович 40 лет, сычёв Василий Яковлевич 33 года, Орлов Николай Сергеевич 20 лет

1 часть

54. Яковлев Семён Яковлевич, 62 года, в цеху с 1862 года

ученики Иванов Андрей Евсеевич 16 лет, Журавлёв Николай Григорьевич 14 лет

дом Бекер 2 часть

55. Жевнин Андриян Григорьевич, 38 лет, в цеху с 1876 года

собственный дом 3 часть

56. Сапожников Юдин ( Иуда), 55 лет, в цеху с 1872 года

собственный дом 3 часть

57. Ананьев Афанасий Васильевич, 36 лет, в цеху с 1885 года

подмастерье: Фёдоров Андрей Демьянович 30 лет, Игнатов Пётр 35 лет, Сытель Евдоким Иванович 37 лет, Козловский Сергей Николаевич 30 лет, Иванов Афанасий Илларионович 25 лет, Борисов Иван Михайлович 24 года

собственный дом 1 часть

58. Богданов Станислав Андреевич, 32 года, в цеху с 1885 года

3 часть

59. Захаров Данило Фёдорович, 41 год, в цеху с 1886 года

собственный дом 3 часть

60. Жансов Фёдор Яковлевич, 55 лет, в цеху с 1860 года

собственный дом 3 часть

61. Генкин Шлёма Иоселев, 32 года, в цеху с 1889 года

дом Евдокимова

62. Даньков Пётр Архипович, 22 года, в цеху с 1892 года

3 часть

63. Шупенькин Фёдор Дмитриевич, 30 лет, в цеху с 1887 года

3 часть

64. Самойлов Иван Осипович, 32 года, в цеху с 1886 года

дом Чухонина


Заготовительного дела

1. Тёмкин Илия Ерухимович, 44 года, в цеху с 1884 года

подмастерье Шавштейн Гирша Абрамович 20 лет

ученики: Мерник Хацкель Лазаревич 17 лет, Черномордин Янкель Израилевич 15 лет, Цырлин Алтыр Бениаминович 15 лет

дом Благовещенской церкви 2 часть

2. Шлидман Янкель Самуйлович, 48 лет, в цеху с 1872 года

ученики: Вассин Самуил Иосифович 17 лет, Вакснер Самуил Шмурлович 16 лет

дом Троицкого

3. Вера Мендель Вульфович, 24 года, в цеху с 1889 года

ученик Смуцкий Лейзер Ицкович 14 лет

дом Гаврилова 3 часть

4. Бер Вульф Израилевич, 46 лет, в цеху с 1881 года

ученики: Малкин Мендель Беркович 15 лет, Клугман Эля Невахович 14 лет

дом Брюхова 2 часть


Шорного дела

1. тарасов Мартын Ниуколаевич, 44 года, в цеху с 1888 года

собственный дом 3 часть

2. Эстрин Хацкель Залманович, 52 года, ВЦ еху с 1875 года

подмастерье Ион Хацкелев 23 года

дом Самотёсова 3 часть

3. Петров Корнилий Семёнович, 37 лет, в цеху с 1890 года

ученики: Киселёв Иван Игнатьевич 14 лет, Григорьев Гурий Иванович 15 лет

собственный дом 3 часть

4. Лещов Егор Григорьевич, в цеху с 1879 года

дом Ланина 3 часть

5. Евстафьев Василий, 27 лет, в цеху с 1889 года

дом Рудокова 3 часть

6. Иванов Степан Матвеевич, 27 лет, в цеху с 1885 года

ученик иванов макар 14 лет

дом Пастушенко 1 часть

7. Агафонов Михаил Леонтьевич, 46 лет, в цеху с 1884 года

подмастерье Антонов Илья 30 лет

дом Коринского 3 часть

8. Шевелёв Ленухин Мисонович, 24 года, в цеху с 1892 года

дом Текоцкого 2 часть

9. Якубсон Кафель Израилевич, 46 лет, в цеху с 1877 года

подмастерье Рабинович Гиллер 24 года

ученики: Басин Гершка Лейбович 16 лет, Рабинович Янкель Моисеевич 14 лет

дом Мачульского 2 часть

10. Хороссе Петка Невзовна, 30 лет, в цеху с 1891 года

дом Роминова 3 часть

11. Берг Залман Лейбович, в цеху с 1872 года

дом Бера 1 часть

12. Коганович Нотель Эльевич, 27 лет, в цеху с 1889 года

ученкик: Хенкин Израиль 18 лет, Сухарев Мендель 14 лет

дом Познякова 1 часть


Позолотное по дереву мастерство

1. Эртман Генрих Готлиб, 41 год, в цеху с 1886 года

дом Худолеева 3 часть


Гармоническое мастерство

Курнотовский Станислав Романович

дом Чахониковой 2 часть


Резчики печатей

1. Лапленер Мотхель Юдилевич, 50 лет, в цеху с 1865 года

дом Познякова 1 часть

2. Давыдов Абрам Залманович, 28 лет, в цеху с 1889 года

дом Бера 1 часть

 

Еще..........

 

Будет... как минимум кузнечный да слесарный цеха ещё освещать))))

 

Ждем.........

 

- Уха-ха-ха, Харитон, иди ради Христа отседа. Иди. Прошение твоё мы приняли, иди не смеши людей…

-Здравствуйте, Сергей Григорьевич, судари мои старшины. Чего веселитесь, да здесь на крыльце Управы? Вон от вашего ржания народ на тротуарах шарахается.

-А неча опаздывать, Павел свет Степаныч, и ты бы с нами посмеялся. Харитоша Титов знатно нас повеселил.

-Так расскажи, Демьян Захарович, глядишь, и я вас смешной историей в ответ повеселю.

- Купец Тишевский Василий Петрович заказал Харитону два киота резных да вызолоченных на иконы Божией Матери для церкви Иоанна Богослова. Сговорились на двести рублей. Заплатил купец вперёд Титовы только девяносто. Киоты Харитоша вырезал, а денег на позолоту нет. И купец остальные деньги отдавать не хочет, Титов к нему уже три раза ходил. Вот Харитон и принёс прошение в Управу, так мол и так, ежели будет Тишевский на меня жалобу писать, то вы ему не верьте, все задержки в работе по его же вине.

- Ну, и чего здесь смешного?

- Да смех не в этом. Стянул Харитон шапку, а у него во всю лысину здоровенный синяк. Что за беда с тобой приключилась, спрашиваем. Сходил, говорит, к тётке на именины. Был там ещё братец мой, двоюродный, тоже с женой. Посидели, выпили, закусили. Тут жена Харитонова начала домой сбираться. На денег, говорит ей Харитон, да зайди по дороге в лавку, прикупи балычка, пару селёдок астраханских, да с фунт икры паюсной. Завтра ж, мол, гости у нас ожидаются. А бартец евоный на заводе работает, у Шервуда, что у Покровских ключей. И вот этот самый кузен взбеленился, мол, жрёте не в себя, деньги на ветер пускаете, ремесленнички. Да и полез к Харитону драться. Тот его, правда, быстро скрутил, уселся сверху и давай по морде кулаками охаживать. И тут тётушка, старушка божий одуванчик, хвать со стола кувшин с квасом, да и треснула Харитошу по башке. Титов обиделся, кричит, что ж ты старая творишь? Он же ведь первый начал, в морду мне залезть попытался. А тетка ему и отвечает, я ж тебя дурака заходного остановила, чтоб совсем братца до смерти не поубивал.

-Ха-ха-ха-ха….

-Как обещался, и я вам весёлую историю расскажу. Не далее как третьёва дня, под вечер Федот Кадушный заявился в гости к брату Гурьяну. А Федот он меры-то ни в чём не знает, вот и притащил с собой аж две бутылки полугару. Посидели братовья, выпили, закусили чем Бог послал. Одну бутылку приговорили, вторую откупорили. И вот тут Гурий пожалился брату, что так, мол, и так, есть у меня бычок. С весны растил, кормил-поил, в стадо городское выводил. А теперича подрос бык, надо резать, да мясо на зиму заготавливать. А что и торговцам продать. Надо на бойню вести, или мясника звать, а денег жалко. Да и на бойне, глядишь, часть мяса-то и утаят. Уже хорошо набравшийся Федот ответствует, а чего мы сами не забьём ту животину. Гурий возражает, мол, бычара вымахал здоровенный, не справимся. Чего там справляться, обухом по лбу ошарашить, а потом глотку режь. Взяли топор, нож острый да и отправились в хлев. А бык как почуял чего нехорошее, мечется в загоне, мычит. Федот Гурию говорит, держи, мол, быка за рога, я ему в лоб сейчас как дам. Ухватился Гурий за рога, а братец евоный, значится, широко замахнулся. Федот-то он росту немаленького, да потолок в хлеву невысокий. Зацепил балки потолочные, топор с топорища то и соскочил. Федот с пьяных глаз и не заметил. Снова размахнулся, да как долбанёт. Бык стоит. Федот глазья пьяные протёр, на бычачьей морде взгляд сконцентрировал, и снова как треснет. Тут ему бык и говорит человечьим голосом, ежели, мол, ты меня ещё раз по башке топорищем стукнешь я быка не удержу.

-Ха-ха-ха-ха…ну уморил, печной старшина, ну уморил…

- Ну, хватит, судари мои, старшина, лясы точить, да гоготать. Пойдём в присутствие, дела у нас.

-

- Вот, Сергей Григорьевич, набело переписанное решение по мастеру Гроте.

-Ага, давай почитаю… так, нанял трёх мстиславльских мастеровых, обещался за штуку платить по двадцать копеек сверх могилёвской цены…ага, это понятно. А вот, так как мастер Фридрих Гроте нанял подмастерий без уведомления Ремесленной Управы, подвергнуть онаго денежному штрафу в пользу ремесленной казны 10 рублей серебром и обязать вовзвратить подмастерьям паспорты. Довести под расписку до матера Гроте. Кроме того, так как Гроте собирался использовать подмастерий без записи в цех, оштрафовать мастера в размере по три рубля за каждого подмастерье, и того 9 рублей. Самоличной подписью и приложением печати утверждаю, ремесленный голова Акимов. Что там у нас дальше?

- Булочница Каролина Шульц прошение принесла.

-А ведь за ней ещё было объяснение по жалобе ельненского мещанина Варсановича. Она, мол, его вещи у себя незаконно держит.

-Ага, спасибо Андрей Христофорович, что напомнил. Есть объяснение от Шульц?

- Нет, только прошение.

-Значится так. Жалобу Варсоновича вместе с рапортом от Управы о том, что Каролина Шульц отказалась давать объяснения по данному делу, отправить приставу 1 части. Нехай полиция разбирается. А теперь читай прошение.

- Смоленского цеха булочной мастерицы жительницы города Родома Каролины Шульц. Прошение. Дворовый человек господ Кардо-Сысоевых Смоленского уезда Ольшанской волости Рафей Николаев, находясь у меня в услужении по булочному моему заведению с 1 августа 1866 года с платою ему в месяц по 2 рубля по рабочей книжке, выданной ему от Ольшанского волостного правления, остался у меня и на следующий за тем 1867 год, на который забрав у меня с 1 августа 14 рублей 14 копеек, тайно отошёл от меня 3 ноября месяца и скрылся, тогда как он за прогулы свои, всего 4 месяца, и забранные вперёд деньги 8 рублей, должен был отработать у меня ещё восемь месяцев. Вместе с такой самовольной без отпуска моего отлучкою его, у меня не оказалось двух пар шерстяных рукавичек, купленных по 15 копеек. Одни зелёные, другие белые. И шарфа стоимостью 75 копеек. А ныне же я известилась, что он, Николаев, находится в Смоленске у цехового булочного мастера Филиппа Иванова в доме Глухольского на Благовещенской к Молоховским воротам улице в 1-й части города. Представляя при сём прошении рабочую книжку, прошу Управу взыскать с означенного Николаева за помянутое прогульное время 4 месяца 8 рублей и столько же забранные им вперёд деньги, всего 16 рублей для удовлетворения меня. Также прошу наказать полагающимся штрафом булочника Филиппа Иванова. Октября 17 дня, Каролина Шульц, а вместо ея, неграмотной поличной ея просьбе отставной писарь Иван Филимонов Кобальнов руку приложил.

-Дура баба, дурра и есть. Отпишите ей, что раз она обвиняет Николаева помимо незаконного отхода, ещё и в краже вещей, то пускай и подаёт прошение в полицейское управление. Всё о ней. Что у нас ещё?

- 25 августа прошлого года Нил Никифоров сын Шведов, малярный мастер взял под расписку из ремесленной казны 5 рублей на похороны отца. До сих пор не отдал.

-Пусть собирают сход живописного цеха, да и решают, нужен ли в цеху такой мастер, который пяти рублей за год не может возместить.

- Экипажных дел мастер Егор Петров с прошением.

-Шо, опять? Да сколько ж можно?

-Сергей Григорьевич, не ругайся. Пришёл мастер в присутствие, прошение принёс. Надо выслушать, ежели по делу, так и порадеть.

- Да ведь надоел, хуже горькой редьки. Ходит и ходит, бумагу изводит.

- Сергей Григорьевич, по его делу ответ пришёл от полицейского надзирателя Красного. Вот посмотрите.

- Ага, не значится. Ладно, уж, зовите Петрова.

-Господин ремесленный голова, господа старшина, доброго дня.

- И тебе поздорову, мастер, С чем на этот раз явился?

- Убёг от меня ученик Сашка, вернее Александр Михайлов сын Шапков. Поречского уезда Составицкой волости крестьянский сын. Отпросился, вишь ты, в гости к родственникам, да назад не воротился. Да ещё у других учеников для похода того в гости занял суконную новую поддёвку, сапоги и ситцевую рубашку. В обучении он с декабря 1862 года. Прошу вот управу поспособствовать в возвращении мальчика.

-Поспособствуем. Негоже ученикам от мастеров бегать. Так ведь, Сергей Григорьевич?

- Поспособствуем, конечно, Демьян Захарович, поспособствуем. А скажи-ка ты мне, экипажный мастер Егор свет Иваныч, чего это у тебя ученик для свидания с родственниками одёжу в долг берёт? Он в чём у тебя там обретается, в обносках? А, купеческий второй гильдии брат Петров? В рубище да босый ходит, в господа бога душу мать тебя через коромысло? Ну, вот ведь, зараза какая, заставил таки в присутственном месте выругаться.

- Ты, голова меня не матери, да палкой своей не маши. Я свои права знаю, да и поважней тебя родственники у меня имеются.

- Ты, прежде всего, для меня цеховой мастер. А мне сию трость, серебром отделанную да с гербом смоленским, общество доверило, чтобы таких как ты зарвавшихся поучать. Весь год от тебя одни неприятности. То работников с подмастерьями закормил тухлятиной так, что они буйствовать взялись. Еле с полицией успокоили. Теперь вот учеников голыми-босыми держит.

-Да ты что, голова? Ты ж сам с комиссией у меня обеды проверял, и в постный день и в скоромный. И сам ты Акимов, и пристав и врачи в акте подписались. Отменные у меня обеды.

- Ты нам тут мозги-то не пудри. Конечно, после того как самого чуть оглоблей не прибили, да половину мастерской в щепки разнесли, ты начал хорошие продукты закупать. Знал ведь, что Управа да пристав Халютин так это дело не оставят, придём с проверкой. Так что, имей в виду, и сам ещё не раз с проверкой зайду, да и старшину столярного цеха пришлю. Теперь о твоём прежнем прошении. Из уездного города Красного полицейский надзиратель сообщает, что нет в оном городе мещанки Мавры Григорьевны Беляновой. Вот тут ещё выпись приложена из приходской книги Успенской церкви. Мавра Семёновна Белкина умерла 1 марта аж 1864 года. Никого другого полиция в уездном городе не нашла. Ты с кем контракт на обучение заключал, экипажный мастер?

-С Маврой Григорьевной Беляковой, краснинской мещанкой. Так она назвалась. Сговорились на четыре с половиной года обучения, по пяти рублей серебром в год. Тёткой она назвалась тому кантонисту Корнею. Значит обманула. Ну, я с него живого не слезу, отработает как миленький.

- Охолонись, Егор Иваныч, охолонись. Неча парня забижать, ежели и правда это его тётка померла, то он теперь есть круглый сирота. Ну а то, что она обманом в жизни племянника поучаствовала, пристроила к обучению ремеслу, так то на ученике твоём никак отразиться не должно. Кто тебе виноват, что не пришёл, как положено, в Управу и не зарегистрировал контракт в «Журнале записи условий и договоров»? Серебрушки пожалел? Как ученик твой Корней в работе?

-Белее-менее, не жалуюсь.

- Ну, дак вот тебе наше слово. После Рождества представишь парня к экзамену. Получит подмастерское свидетельство, дальше уже промеж себя будете решать, что да как. Так и мы, Управа, в сироте участие примем. Тебе же указание, парня не обижать, сверхурочной работы не давать, платить как оговорено. Ну а ежели узнаю, что притесняешь свово ученика, или, того хуже, сбежал он от твоего произвола, не обессудь. Соберу сход цеховой и буду гнать тебя из мастеровых поганой метлой. Всё про тебя. Иди к работе, да подумай.

- Иди, Егор Иванович, иди с Богом.

- Да как же это? Куда иди? Ничего ж толком и не порешили по моим делам, Демьян Захарович.

-Чего не порешили? Жалобу твою крайнюю в журнал записали, бумаги будут рассылать по приставам. Об ученике твоём позаботимся всем миром. Иди уже, ради Христа. И так ты взбаламутил старшин, а уж Акимова так и вовсе озлил. Никогда он себе не позволял ругаться в присутственном кабинете.

- Что у нас ещё?

- Старшина Котов доложит.

-Давай, Андрей Хористофорыч, что у тебя?

- В феврале за занятие шапочным мастерством без разрешения Управы оштрафовали мы витебского мещанина еврея Залмана Ерухимова Шевелёва на 15 рублей, а подмастерье его Арона Эзрина на 10. Шевелёв подал прошение о выдаче ему свидетельства на производство шапочного мастерства. Цеховой сход рассмотрев дело Шевелёва порешир, что ежели имеет оный еврей Шевелёв свидетельство мастера-скорняка, так пущай скорняжным ремеслом и занимается. Свидетельство на шапочное мастерство ему не выдавать.

-Так тому и быть, господа старшины.



Сеи разговоры имели место быть в присутственном кабинете Смоленской ремесленной управы во второй половине октября месяца 1867 года. В лицах:

ремесленный голова Сергей Григорьевич Акимов

старшины портновского цеха Андрей Христофорович Котов

старшина серебряного цеха Демьян Захарович Волков

старшина печного цеха Павел Степанович Зыков

смоленский 2-й гильдии купеческий брат экипажного дела мастер Егор Иванович Петров.

Вот за оного Егорова немного и поговорим, а через него и о слесарном цеху. Слесарного цеха в Смоленске долгое время не было. По «Уставу ремесленному» для открытия отдельного цеха по определённому мастерству необходимо было иметь в наличии как минимум пять мастеров, производящих оное мастерство. Мастера же причисляются к цеху сходного со своим мастерства. По спискам 1862 года Егор Иванович Петров был записан в столярный цех. При этом имел в подмастерьях 4 каретников и к ним 2 учеников, а также 3 обойщиков и к ним 2 учеников. За них платил ежегодно в ремесленную казну 11 рублей 70 копеек. В Городской Думе, согласно памятной книжке Смоленской губернии за 1867 год, действительно заседал смоленский 2-й гильдии купеческий брат Степан Иванович Петров.

По спискам 1869 года экипажных дел мастер Егор Петров записан в кузнечный цех, имея без малого 23 подмастерья и 19 учеников. Так же экипажными мастерами записаны Тихон Васильевич Клименков (не имеющий подмастерьев и учеников) и Иван Герасимович Трущенков (3 подмастерья и 6 учеников). В кузнечный же цех записан и единственный слесарь – Степан Яковлевич Воробьёв с двумя подмастерьями (Яковом Михайловым и Ефимом Платоновым) да тремя учениками. В списках этого года помимо экипажных мастеров, слесаря и кузнецов в кузнечном цеху зачаться ещё и цирюльники в количестве шести мастеров.

В восьмидесятых годах 19 века слесарь Адам Чаплевский так же проходит по кузнечному цеху. В списках цеха четыре экипажных подмастерья и ни одного мастера. Что интересно, в цеху вместе с кузнецами, цирюльниками, экипажниками и слесарем значатся еще и уксусники.

И вот в списках на 1892 год появляется слесарный цех.

Артемьев Дмитрий Артемьевич, 37 лет, в цеху с 1881 года

подмастерье: Фролов Василий 25 лет, Засацкий Эдуард 17 лет, Ефимов Осип 21 год

ученики: Мухин Семён Лукьянович 17 лет, Кузьмичёв Николай Михайлович 14 лет, Васильев Павел 14 лет

собственный дом в 3-й части Смоленска

Каретного экипажного и кузнечного экипажного мастерства

1. Никитин Егор Васильевич, 49 лет, в цеху с 1869 года

подмастерье: Соловьёв Яков Иванович 30 лет, Протасов Лукьян 31 год, Козаков Александр Самуилович 28 лет, Филимонов Василий Никифорович 30 лет

ученики: Гаврилов Иван 18 лет, Струков Иван Иванович 19 лет, Матвеев Пётр 17 лет, Никитин Дмитрий 19 лет

собственный дом в 1-й части

2. Филиппов Василий, 48 лет, в цеху с 1890 года

подмастерье Бевенцов Гавриил Михайлович 18 лет

ученик Петров Константин 16 лет

дом Тимофеева 3 часть

3. Сурин Яков Михайлович, 28 лет, в цеху с 1889 года

подмастерье Григорьев Евлампий 40 лет

собственный дом 3 часть



Можно задаться вопросом, а ведь мастеров же всего четверо. Как же требования «Устава ремесленного»? Тут хочу напомнить вот что. В делах Смоленской ремесленной управы за 1887 год мы можем найти имя слесарных дел мастера Фердинанда Литке. Видимо на момент создания слесарного цеха во второй половине 80-х годов 19 века мастеров было именно что пятеро.

 

- Шалом, Моисей Шлёмович!

-Шалом алейхЕм, Израиль Лейзерович! А что это ви, таки, весь пасмурный такой? Со здоровьем плохо, мой ан альт фройнд?

-Нет, слава Богу. Спина не болит, руки не дрожат, да и глаза всё ещё хорошо видят. Но я таки вам скажу реб Моисей то, что они видели сегодня, лучше бы им совсем не видеть.

-Вот что, друг мой, мои приказчики часок и без меня обойдутся. А мы с вами вот тут посидим. Заведение мадам Мачульской вполне приличное. И под рюмочку вашей любимой рябиновой, вы мне всё и обскажете, что вас так разволновало.

- Ле хаим, Израиль Лейзерович, примите уж как лекарство, да и поведайте мне ваши неустройства.

-Ле хаим, друг Моисей, ле хаим. Как говорят местечковые риф-раф, мы таки на пороге большого шухера. Я сегодня, как гласный портновского цеха был на заседании Управы. И то, что я услышал и увидел, таки да, привело меня в уныние, друг мой. Казённая палата, азой фил рицн’эйл золсту ойстринкен, шлёт грозные письма, требует ужесточить проверки тех идн, кто, приехав из-за черты осёдлости, записывается в цех. И сегодня старшины кузнечного мастера Хаима Минца из Новосёлок, что в Краснинском уезде, выгнали из цеха и направили в Губернское правление рапорт о высылке его с семьёй в Оршу, к месту приписки. И всего-то, Хаим, вложил немного денег в коммерцию. Что ж теперь, если еврей хочет поиметь небольшой гешефт, так его и сразу за черту осёдлости?

-Тут я вам, реб Израиль, вот что скажу, как старый гешефт ментш. Что тут в России, да и там за чертой осёдлости, будь она неладна, ежели еврею пытаться иметь какой-никакой гешефт, то лучше, чтобы об этом не знал никто. Вообще никто. А если тот самый Хаим, так поставил дело, что об этом узнали, то он неправ, совсем не прав. И нечего вам, мой старый друг, хмуриться из-за этого никчёмного идн. Да, Израиль, давайте ещё по одной.

-Возможно, вы и правы, Моисей, возможно. Но ведь и следующее рассмотрение меня ввело в глубокую задумчивость. Еврей донёс на еврея в полицию. Здесь в России, когда нам всем надо держаться в месте, стоять друг за друга. Ай, вэй! Куда мы катимся?

-Ну-ка, ну-ка, я таки уже хочу услышать об этом. И в чём же один еврей обвинил другого?

- На станции Ярцево живёт кузнечный мастер Хаим Исаевич Жак. Он требовал у пристава 2-го стана Духовщинского уезда проверить лавку Григория Жукова, в которой он, Жак, покупает мясо. В лавке Пейсах Фрейдин служит мясником. И пристав таки выяснил, что говядину оный Пейсах берёт на бойне в Ярцевом перевозе, у русских. Мало того, что животных режут не по кашруту, так ещё и в лавке задняя часть туши, висит рядом с передней. И продаёт Пейсах говядину и русским и евреям. А идн и знать не знают о нарушении кашрута. Тут ещё выяснилось, по запросу нашей управы, что свидетельство на мясницкое мастерство у Фрейдина и вовсе «левое». Так что и этого еврея высылают из губернии за черту осёдлости. Но не столько это меня возмущает, а то, что еврей написал жалобу на еврея. К чему мы так придём, друг мой Израиль?

- Вот тут я с вами, дорогой мой, не соглашусь. Всё правильно сделал этот Хаим Жак, всё правильно. Если здесь, в России мы забудем ещё и установления Галахи, мы уже таки перестанем быть правильными евреями. В Смоленске мы уже много лет просим губернатора пустить на городские бойни наших людей, чтобы забивать животных и готовить мясо к продаже для евреев, как положено по кашруту. А тут какой-то поц, погнавшись за длинным рублём, наплевал на все наши законы и устои. Да мало того, ещё и не являясь мастером своего дела, Ди фис золн дир динэн нор аф рэматэс.

-Да вы правы друг мой, но всё равно, боюсь, что очень скоро нам, идн, здесь придётся очень не сладко. Очень. Ле хаим, друг мой.

-Ле хаим.

В трактире Марии Степановны Мачульской, что на Благовещенской улице в дому Зубакина, в ноябре 1896 года о тяжёлой еврейской доле выпивали смоленский 1-й гильдии купец Моисей Шлёмович Шмерлинг и портновского цеха мастер Израиль Лейзерович Жодольман.

Надо сказать, что в 1897 году Смоленская ремесленная управа признала недействительными мастерские свидетельства и выслала по месту приписки за черту осёдлости более двадцати записанных в разные цеха евреев.

Раз уж тут у нас мелькали в разговоре кузнецы, то кузнечный цех и распишем.

По спискам 1862 года

Зубакин 2 ученика 60 копеек ремесленного сбора

Петров 10 подмастерий 4 ученика 16 рублей 20 копеек

Клименков 1 подмастерье 2 ученика 2 рубля 10 копеек

Трущенков 1 подмастерье 3 ученика 2 рубля 40 копеек

Григорий Викторов 3 ученика 90 копеек

Гурьев 2 ученика 60 копеек

Яков Ярыгин 1 ученик 30 копеек

Иван Ярыгин 1 ученик 30 копеек

Харитон Петров 1 подмастерье 1 ученик 1 рубль 80 копеек

Евмен Никитин 1 ученик 30 копеек

Евграф Крюков 1 подмастерье 1 рубль 50 копеек

Тимофей Антонов 1 подмастерье 1 ученик 1 рубль 80 копеек

Кожевников 1 подмастерье 1 рубль 50 копеек

Яков Бельский 2 ученика 60 копеек

Козьма Фомин 1 подмастерье 1 ученик 1 рубль 80 копеек

Регбицкий 1 ученик 30 копеек

Козловский 1 подмастерье 1 ученик 1 рубль 80 копеек

Кресновский 1 ученик 30 копеек

Иван Карпов 1 подмастерье 1 рубль 50 копеек



По спискам 1892 года

1. Крюков Александр Семёнович, 26 лет, в цеху с 1890 года

подмастерье Степанов Никон 41 год

ученики Петров Никита 17 лет, Павлов Емельян 15 лет

дом Горелова

2. Тимофеев Иван, 28 лет, в цеху с 1884 года

подмастерье Тимофеев Илья 22 года

ученик Тимофеев Никифор 13 лет

дом Шамбурова 1 часть

3. Богданов Иван Сергеевич, 39 лет, в цеху с 1877 года

подмастерье: Баранов Терентий 40 лет, Фёдоров Алексей 20 лет, Петров Максим 21 год

ученики: Иванов Николай 18 лет, Филиппов Василий 15 лет

4. Климов Леон, 44 года, в цеху с 1877 года

подмастерье Михайлов Филипп 21 год

дом Яковлева 1 часть

5. Иванов Яков, 32 года, в цеху с 1871 года

подмастерье Семёнов Абрам 15 лет

ученик Дмитриев Андрей 19 лет

собственный дом 2 часть

6. Зубакин Даниил Андриянович, 33 года, в цеху с 1886 года

подмастерье: Алексеев Михаил 14 лет, Михайлов Алексей 14 лет,

ученики: Степанов Григорий 18 лет, Иванов Михей 20 лет, Васильев Александр 16 лет, Морозов Матвей Андреевич 17 лет, Абрамов Пётр 16 лет, Исаев Константин 16 лет

собственный дом 3 часть

7. Вдова Данилова Татьяна Корнеевна, 50 лет, в цеху с 1860 года

подмастерье: Васильев Павел 16 лет, Иванов Григорий 40 лет

ученик Леонов Кузьма Сергеевич 16 лет

собственный дом 3 часть

8. Тимофеев Андрей Иванович, 64 года, в цеху с 1860 года

подмастерье Тимофеев Матвей Андреевич 28 лет, Тимофеев Василий Андреевич 15 лет

собственный дом 3 часть

9. Воробьё Павел Корнеевич, 17 лет, в цеху с 1876 года

подмастерье Сергеев Максим 21 год

ученики: Абрамов Василий 18 лет, Демьянов Кузьма 18 лет

собственный дом 3 часть

10. Зубакин Андриян Андриянович, 35 лет, в цеху с 1886 года

подмастерье Андреев Емельян 30 лет

ученики: Петров Михаил 20 лет, Тихонов Никифор 17 лет, Александров Владимир 18 лет, Марков Михаил 16 лет, Михайлов Степан 16 лет, Иванов Никанор 17 лет

собственный дом 3 часть

11. Петров Иван Никитович, 25 лет, в цеху с 1883 года

собственный дом 2 часть

12. Савченков Григорий Арсентьевич, 24 года, в цеху с 1887 года

ученики: Савченков Федот Арсентьевич 20 лет, Савченков Тимофей Арсентьевич 17 лет

13. Рукавишников Фёдор Иванович, 27 лет, в цеху с 1865 года

подмастерье Семёнов Степан 23 года

ученики: Гурьянов Фёдор 17 лет, Петров Ефрем 16 лет

собственный дом 3 часть

14. Соловьёв Тимофей Ефимович, 42 года, в цеху с 1870 года

дом Орлова 2 часть

15. Грозин Егор Прокофьевич, 40 лет, в цеху с 1865 года

ученики: Денисов Прокофий 14 лет, Степанов Антон 17 лет

собственный дом 3 часть

16. Новиков Василий Васильевич, 31 год, в цеху с 1882 года

подмастерье: Филимонов Гавриил 26 лет, Семёнов Петр 30 лет

ученики: Николаев Владимир 14 лет, Николаев Иван 13 лет, Григорьев Иван 15 лет

собственный дом 1 часть



Колёсного дела

Щербаков Пётр Парфёнович, 28 лет, в цеху с 1889 года

подмастерье: Гаврилов Панкратий 48 лет, Кириллов Пётр Михайлович 31 год

ученики: Дмитриев Родион 17 лет, Климов Матвей 13 лет

собственный дом 1 часть

 

Хан, мой вам неизменный плюс, да не иссякнет ваше вдохновение!

 

Да, слежу с удовольствием за темой. И когда захожу на форум, то начинаю искать, не пропустил ли премьеру......

 

Благодарю, друзья...постараюсь вас не разочаровать)))

 

-Стёпка, ну ты ж погляди, у клиента графинчик-то уже пустой. Не стой столбом, иди, предложи посетителю водки.

-Дык, Евген Петрович, тот графин ужо как третий. Кабы с непривычки не забуянил иностранец-то.

-С чего, вдруг, иностранец? Ты ж с ним разговариваешь. Али ты, друг ситный, вдруг языками владеть стал?

-Да он по-нашенски брешет, как будто где под Орлом родился. Только что как-то странно слова выговаривает. А что иностранец, так то сразу видать. У нас так, в короткие штаны с гетрами да короткую куртку только велосипедисты, прости Господи, и одеваются. И кепка вон, странная какая-то. Зато трость у него шикарная, чёрного дерева, да с серебряными накладками и резным набалдашником из слоновой кости.

-С каких это пор ты, дурень с Покровкой горы, стал в господских тростях разбираться, а?

-Дак он сам мне всё показал, да обсказал. Хвастался, стал быть.

-Хватит лясы точить, иди водки предложи. Эти иностранцы пьють аки те лошади, куда нашим мужикам. Что ему три маленьких графинчика. Что он заказал-то?

-Как раз всё по-нашенски. Соления, квашения, грибочков солёных, астраханский залом. А на горячее бараний бок с гречневой кашей. Хотя французы вроде как от неё нос воротят. А этот ест.

-Он теперича и в национальной принадлежности разбирается, лапоть смоленский. Иди, говорю, водки предложи гостю, вон уже башкой крутит.

-Всенепременнейше-с, Евген Петрович.


-Вечер добрый, месье Жан-Поль.

-О, друг мой, подмастерье Алекс. Зачем вы здесь?

-Дак ведь срок-то сегодня вышел 21 октября. А вы в мастерскую так и не зашли. Вот мастер Берсон меня и послал к вам в гостиницу. А там портье сказал, что вы ужинает здесь вот, в трактире Белова. Евангелие-то дорогое, я его у портье оставить побоялся, хоть он и предлагал. Сам вам решился передать.

-А ведь точно. Я и забыл совсем. У меня, знаете ли Алекс, вчера был большой праздник.Теперь по Смоленску ходит электрический трамвай, вдоль линии светят электрические фонари. Да и вокруг городского сада Блонье теперь есть электрическое освещение. И всё благодаря нашей компании «Унион». Плохо одно, что теперь мне нужно покидать этот гостеприимный город, возвращаться в Бельгию. Да, друг мой, сколько я вам должен?

-С авансом в пять рублей, ещё червонец.

-Червонец? Пардон муа, что это червонец?

-Десять рублей, извините месье Жан-Поль.

-Ага, вот, пожалуйста, получите. А это вам, Алекс, лично.

-Благодарствую, да трёшка сильно много.

-Ничего, ничего, примите. Я вижу, что книга восстановлена очень опрятно и прочно. Сам мастер Берка занимался?

-Нет, месье, он мне всю работу доверил.

-Тогда тем более, спасибо!

-Господин Деларж, расскажите мне, пожалуйста, откуда у вас это Евангелие?

-О, Алекс, это длинная история. Знаете что, давайте, как у вас говорят, посидим за рюмочкой. И я вам всё расскажу. Эй, как это там, гарсон!

-Половой, месье Жан-Поль.

-Как-как? Полевой? Эй, полевой!

-Половой, сударь, Чего изволите?

-Алекс, вы водку пьёте?

-Извините, месье, я бы лучше рюмочку «Рябиновой».

-Э бьен, даккор. Бутылку рябиновой, будьте добры, по-ло-вой.

- Всенепременнейше-с.


- Так вот, друг мой Алекс. Эта книга перешла мне от отца, ему от его отца, моего деда. А тот получил её от моего прадеда, Пьера Деларжа. Только в России его звали Пётр Афанасьевич Нестеров.

-Быть того не может!

-Да, Алекс, я немножечко русский. В детстве мне дед рассказывал и русские, и французские сказки, пел русские песни. Я ведь очень неплохо говорю по-русски, не так ли?

-Конечно, месье Жан-Поль. Но продолжайте, пожалуйста.

- Давайте-ка ещё по рюмочке. Эх, хороша «Рябина». Так вот, крестьянин села Мощёное Карачевского уезда в далёком 1805 году заколол вилами корову местного священника, которая потравила посевы его семьи. За это его и отдали в рекруты. Служа в Смоленском пехотном полку, мой предок брал Базарджик, Шумлу и Браилов. В 812 году шёл за генералом Раевским на пехоту маршала Даву под Салтановкой, оборонял Смоленск, дрался с гренадерами Евгения Богарне на батарее Раевского. В деле под Малоярославцем был ранен. И вот заслуженный унтер-офицер, блестя на груди медалями и Георгиевским крестом, в 1814 году маршировал в строю полка по улицам Парижа. В 1816 году в Мобеже Пётр Нестеров, находясь в увольнении от полка, встретил дочку богатого буржуа Деларжа. Влюбился с первого взгляда, и вскоре дезертировал, договорившись о свадьбе с родителями своей Эжени. От греха подальше молодых отослали к родственникам в Льеж. Там Пётр перешёл в католичество…

- Грех-то какой, месье Жан-Поль, грех…

-Для русского солдата, наверное, грех. Но только так он смог обвенчаться со своей возлюбленной. Любовь, друг мой, превыше всего. Давайте выпьем за любовь.

- За любовь!

-Пур ла мур, виват!

-В Льеже молодые прижились. Пьер взял фамилию жены, выращивал домашнюю птицу. Куриц, всяких уток, гусей и прочих цесарок. Растил трёх сыновей и дочку. Считался настоящим городским буржуа, зарабатывал деньги, участвовал в жизни города. Но иногда, выпив много вина, уходил на берег Мааса и пел в голос заунывные песни. Потом резко вскакивал и танцевал, выкидывая разные замысловатые коленца. некоторые горожане считали его немного юродивым. А прадед скучал по своей родине. Все его дети говорили по-русски, слушали сказки и песни русского народа. Один из его сыновей стал моряком. Мой же дед продолжил выращивать домашнюю птицу. Однажды, когда прадед ещё был жив, из далёкого Китая в Льеж пришла посылка. В ней было два фунта каких-то странных сушёных листьев. Яков, сын Пьера и Эжени, писал, что если их сварить, то получиться очень вкусное и ароматное питиё. Но мадам Эжени ухнула все два фунта в кастрюлю, и залив водой, сварила. После просто вылила горькую коричневую воду, разложив по тарелкам гостей вываренные чайные листья.

-Знаете, месье Жан-Поль, у нас есть даже песенка про то, как дворовый готовил чай для барина.

- О, как интересно. Расскажите, Алекс.

- Ну, как-то так:

Раз прислал мне барин чаю

И велел его сварить,

А я отроду не знаю,

Как проклятый чай варить,

Взял тогда налил водички,

Всыпал чай я весь в горшок

И приправил перцу, луку

Да петрушки корешок.

- Ха-ха-ха, как интересно. Давайте ещё по рюмочке, друг мой.

- Ваше здоровье, месье.

- За здоровье. Так я продолжу. Пьер Деларж умер в возрасте семидесяти пяти лет, успев поиграть с внуками. Мой дед, развивая своё хозяйство, смог отправить своего сына учиться в Брюссельский университет. Выучившись на юриста, мой отец женился на дочери богатого банкира. И первенцем был я. Но в семье Деларж чтили память русского предка, и учили детей не только французскому, но и русскому языку. Мой дедушка рассказывал мне русскиме сказки. Про колобка, чудо-юдо, бабу Ягу. Пел на русском песни. Вот поэтому я здесь. Выучился на инженера электротехника, и когда нашей компании понадобился человек, следящий за инвестициями в России, выбрали меня.

-Месье Жан-Поль, у вас очень красивая трость. Не расскажете, откуда она у вас?

- Это подарок моего отца. А ему, в свою очередь её подарил его учитель, профессор фехтования и французского бокса Жозеф-Пьер Шарлемон. После поражения Парижской комунны, профессор восемь лет прожил вы Бельгии, обучая савату. И вот, когда французское правительство его реабилитировало, уезжая в Париж, он подарил моему отцу эту трость, как одному из лучших учеников. Честно говоря, профессор Шарлемон был крайне скуп, но тут расщедрился. А уж мне трость передал мой дорогой папА, когда обучил меня всем премудростям фехтования тростью и французского бокса. Я вот слышал, что в России тоже бывают кулачные бои.

-Да, месье. Только ближайшие будут на Масленницу.

- Жаль, мне пора возвращаться в Бельгию. Жаль. Я бы хотел попробовать побоксировать со смоленским бойцами.

- Так оставайтесь, месье Жан-Пьер. Что тут осталось. Зима пройдёт и всё.

- А может быть вы и правы, Алекс. Испрошу отпуск у начальства, да и останусь здесь. Ведь где-то тут, под Смоленском мой прадед нашёл в брошенной церкви \это Евангилие. И знаете, в Бородинском сражении эта книга спасла ему жизнь. После битвы он обнаружил в книге осколок бомбы, пробивший ранец, но застрявший в страницах. Ну, да вы видели эти прорехи. Ох, мерде! А ведь у нас кончилась «Рябиновая». Может закажем ещё?

- Нет, спасибо месье Жан-Поль, но мне надо возвращаться в мастерскую. Давайте я вас провожу до гостиницы.

-Пойдёмте, друг мой. Я бельгиец, а живу в Смоленске в гостинице «Германия». Вот уж парадокс. Идёмте.


- Ох, ты ж божечки мои, Евген Перович. Смертоубийство, кровавое смертоубийство на крыльце-то у нас!!!

- Чего голосишь, дурак? Говори толком, что случилось.

-Дык, этот месье… На него во дворе напали… Пятеро босяков с Ванькой Косым. Ой ты ж мамочки….

- И что, до смерти побили?

- Так то-то и дело, что он их…

-Что, всех пятерых?

- Как Бог свят, Евген Петрович. Они к нему было сунулись, с ножиками… Гость-то его, книжку к груди прижало, да только креститься. А мусью, как заголосит, да как броситься. Кого тростью избил, а кого и вовсе ногами. Ваньке так и вовсе нос каблуков на сторону свернул.

- Как так? Ванька упал что-ли?

- Да нет. Стоял на обеих ногах. А француз-то как ногой махнет, да у прямо в нос ему. Кровищи, прям ужас. Ванька воет, да за морду держится.

-И где месье?

- Дак с собутыльником своим на Благовещенскую ушли… а ванькины у нас возле крыльца валяются. Никто и встать толком не может. У кого ноги отбиты, у кого физиомордия в кровь…

-Беги, давай в первую часть, зови городовых. Эти босяки нам всех клиентов отобьют сегодня вечером. Кто не спрятался, я не виноват.

События сии происходили в трактирном заведении смоленского мещанина Дмитрия Васильевича Белова, что на Малой Дворянской улице в доме Будникова 21 октября 1901 года.

В нашем рассказе фигурируе подмастерье переплётного цеха. Вот его и осветим. На 1869 год два мастера-переплётчика, Захар Балорий да Абрам Берсон с двумя подмастерьями и одним учеником, были записаны в серебряный цех. На 1883 год в рядах серебряного цеха окромя Абрама Берсона, переплётчиками числятся Евель Мескарин и Аарон Левитин. И только в списках 1892 года переплётный цех выставлен отдельно:

1. Матвеев Антон Матвеевич, 52 года, в цеху с 1866 года

ученики: Киселёв Алексей 14 лет, Филиппов Гурьян 14 лет, Яковлев Александр 13 лет (это и есть тот самый подмастерье Алекс, который моим буйным воображением стал работать в 1901 году в переплётной мастерской Берки Берсона на Большой Благовещенской в доме Рубцова)

собственный дом 1 часть

2. Айнбиндер Янкель Евлев, в цеху с 1877 года

дом Текоцкого 2 часть

3. Левитин Фруман Мордухович, 42 года, в цеху с 1869 года

дом Павловой 2 часть

4. Злотников Илия Хаимович, 27 лет, в цеху с 1892 года

дом Ланина 3 часть

5. Берсон Берка Ельевич, 33 года, в цеху с 1887 года

ученики: Могаршак Шолом 15 лет, Блинников Моисей 13 лет

дом Бера 1 часть

6. Макарин Евеля Залманович, 42 года, в цеху с 1877 года

дом Павлова 2 часть

7. Берсонова Сара Рохля, 50 лет, в цеху с 1862 года

подмастерье: Бинсон Ицка 25 лет, Кольцов Александр 23 года

ученики: Накишовский Шмуль 16 лет, Гинзбург Ситмен 14 лет, Басин Монс 16 лет

дом Павловой 1 часть

 

Шикарный рассказ......Слов нет......А про евреев, не обижайтесь, слишком наиграно...........

 

боюсь, ежели сделать еврейское как мне видится, то обвинят в антисемитизме))))

 

и пусть там всякие Старгороды да Черноморски не надуваются от гордости...у нас в Смоленске тоже жил свой Бендер...в 1900 году снимал квартиру в доме № 28 по НовоПетербургской улице. Почему-то в списках он обозначен без инициалов, просто как Бендер((( Ежели судить по времени, то это какой-нибудь дядя Остапа-Сулеймана, а может и сам папа-турецкоподданый))))
еще из хитрых фамилий квартиросъёмщиков...в доме купца Зеликина на Авраамиевской улице проживал некто Могучий-Евцыхович...
ну и на Рославльском шоссе прям в одном доме прям перебор с княгинями на квадратный метр...в доме княгини Святополк-Четвертинской снимает квартиру княгиня Мария Клавдиевна Тенишева. Причём квартира самой Святополк-Четвертинской оценена смоленским по квартирному налогу присутствием в 250 рублей, а квартира снимаемая Тенишевой в 700

 

Ну , Четвертинская, это четверть, а Тенишевская целое........

 

Податный инспектор. 20 век начинается
«Его Высокородию Господину Податному Инспектору по городу Смоленску

вдовы Смоленской мещанки Елены Дормидонтовой Калининой

Заявление

Обязанность каждого лежит донести против законных действий, клонящихся к ущербу Правительства, вследствие чего я долгом считаю довести до сведения Вашего что смоленский мещанин Василий по крёстному отцу Григорьев Трущенков, живущий в 1-й части города Смоленска Троицкое шоссе в доме Мертенса, где содержит магазин под названием «Гробовое Бюро» в котором продаёт разные металлические гробы, высланные из города Любавы, а также выписывает из Москвы кусковой материал для продажи, как то глазет, манжестер, коленкор и разные гробовые приборы. О чём довожу до сведения Вашего высокородия.

Июня 4 дня 1901 года Елена Дормидонтова Калинина».

-Да уж, - Владимир Иванович тяжело вздохнул, отложив разлинованный листок, - пока есть такие люди в городе, мы без работы не останемся.

Только что ушёл рассыльный, принесший корреспонденцию из Казённой палаты. Жалобы, прошения, заявления. Даже одна анонимка есть. Мол, на Соборной горе в доме Забалуева торгует без свидетельства Иван Смирнов. Торговля не прекращается даже в выходные и праздничные дни, когда товар отпускается через окна и заднюю дверь. Обратите внимание, страдает же казённый интерес. И ведь по стилю очень похоже на заявление Калининой, да и рядом Троицкое шоссе и Соборная гора. Ох, грехи наши тяжкие. И по всем этим бумагам палата требует провести проверку. А на улице несусветная жара. Помощник Алексеев взмыленной лошадью носится по Толкучему рынку, отрабатывая жалобы и заявления. Пора бы и податному инспектору Смоленского участка Владимиру Ивановичу Овине покинуть кабинет. А как же не хочется туда, в жаркое марево, стоящее над каменными мостовыми старого губернского города. А хочется зайти в какую-нибудь пивную, услышать, как с лёгким щелчком открывается запотевшая бутылка «Пильзенского», как в бокал льётся янтарная пенная влага. Податный инспектор проглотил слюну, и, напевая, подошёл к окну.

- Пройдусь по Благовещенской, сверну я на Резницкую, и в доме у Рачинского проверку проведу…

Стоп, стоп, стоп. Причём тут дом Рачинского? В нём, конечно, много всяческих заведения, от гостиницы «Германия» до магазина велосипедов и швейных машин, но… Не было оттуда никаких жалоб и прошений. Мне и вовсе надо на Троицкое шоссе да Соборную гору. А что ж вспомнился дом Рачинского. И перед мысленным взором Овине встал образ прекрасной колбасницы. Тогда в начале февраля, она влетела с мороза в свою мастерскую, вся раскрасневшаяся, в клубах морозного пара и вопросительно взглянула на инспектора с торговым депутатом Лисовским. И Владимир Иванович утонул в глубине ярко-зелёных глаз. Вы представляете колбасницу здоровенной бабищей с закатанными рукавами, всю поперёк себя широкую. Вы ошибаетесь, друзья мои. Худощавая, среднего роста, с тонкой талией, затянутой в зелёный бархатный жакет, отороченный мехом и расшитый бранденбурами, Августа Христиановна Зюлковская в тот момент была чудо как хороша. Что не помешало податному инспектору выписать штраф её колбасной мастерской на Витебском шоссе за отсутствие промыслового свидетельства 7 класса. А в доме № 31 по Большой Благовещенской у Августы колбасная лавка, где она сама и стоит за прилавком. Надо бы послать ей букет, что ли.

Владимир Иванович вновь тяжело вздохнул. Вот ведь мысли, какие паскудные в голову лезут. Оно и понятно, здоровый мужчина в самом расцвете сил, а жена уже второй месяц как уехала с детьми к родителям под Ржев. Вот и тянет завести интрижку, а то и вовсе в публичный дом зайти. Взгляд Овине задержался на столе, где кипой лежали жалобы в городское по квартирному налогу присутствие, в коем он председательствовал как податный инспектор. Как говорят в народе, вспомни, вот и оно. Сверху стопки листок, исписанный мелким красивым подчерком. Смоленский мещанин Николай Миронович Боровик грудью встал на защиту жены своей Натальи Михайловны, содержащей дом терпимости на Ильинском ручье. Вопиёт сей муж, что не относится публичный дом ни к разряду квартир, ни к торгово-промышленным предприятиям. Да мало того, ссылается на решение Правительствующего Сената, который освободил в столице дома терпимости от квартирного налога. А тут, понимаешь, требование пришло к мадам, аж на 16 рублей 50 копеек. И всё это должен податный инспектор читать да разбирать. Вот бы в Казённой Палате и разбирались, перед тем как присылать грозные указания на снижение поступлений по квартирному налогу. Сами же требовали провести переоценку жилья в городе. Вот теперь кабинет податного инспектора завален жалобами. Военные, чиновники, преподаватели гимназий и иные домовладельцы выражают кто возмущение, кто недоумение, и ссылаются на разные льготы. Преподаватели, так те все как один, держат на постое учеников, что освобождает их от квартирного налога. Вот и читали бы это чиновнички в Казённой Палате, а у титулярного советника Овине всего один помощник. А дел море разливанное.

Владимир Иванович снова повернулся к окну. Как-то не сложилось у него со Смоленском с самого начала. Прислан он был сюда в ноябре 1900 года на замену Николаю Николаевичу Захарову, который вошёл в конфронтацию с управляющим Казённой Палатой. Всё, что осталось от Захарова, это приказы и отпуски из Палаты, в коих громы и молнии обрушиваются на нерадивого инспектора. То не сделано, это не подано. И тоже отношение перешло и на вновь занявшего должность Овине. Палата в общении с инспектором была крайне сурова. А он ведь только-только привыкал к своему новому участку. После Рождества начинается самый жаркий период в году для податного инспектора – ежегодная проверка предприятий. А Управляющий Казённой Палатой то требует объяснить, почему Никольская ярмарка в этом году была неудачной, то задаётся вопросом, почему в Смоленске выкуплено на 1901 год промысловых свидетельств 1-го класса на 8 меньше, чем на 1900. Выясняй Овине, пиши объяснения, а с проверкой не затягивай. К 15 марта журналы по проверке всех промышленно-торговых предприятий во всех трёх частях Смоленска должны быть в Казённой Палате для начисления промыслового налога. А только в первой части города три с лишним сотни предприятий. Бегал, выяснял, писал.

А ведь к податному инспектору и напрямую жалобщики приходят по всяческим вопросам касаемо торговли или производств. Вот, например Городская Управа с мещанки Рыси Вульфовны Кантор, выкупавшей на 1901 год свидетельство 2-го разряда, помимо стоимости свидетельства в 97 рублей 50 копеек с земским и городским сборами, затребовала ещё и сословный купеческий сбор в 21 рубль. А то и вовсе не выдаст промысловое свидетельство. Иди инспектор в Управу, разбирайся, объясняй ответственному за выдачу промысловых свидетельств члену Управы Кваскову, что он, мягко говоря, не знает законов Империи. А ежели по чести, так просто идиот. Только такой человек смог повернуть дело с выдачей так, что на 1901 год осталось не выбранным треть свидетельств. Торговцы и промышленники и так тянут с выкупом до последнего. А 28 и 29 декабря в Управе такой наплыв народу, что медленный о природы Квасков, просто «зашивается». А 30 декабря выдача свидетельств прекратилась, так как Губернское Казначейство принимало деньги, вырученные за промысловые свидетельства, только до часу дня. А 31 декабря так и вовсе воскресенье. Вот вам и недобор денег для казны. Да и хитрят смоленские купцы да торговцы. Всё стараются занизить свои обороты и доходы, выкупить свидетельства на разряд пониже. А это прибавляет работы податному инспектору.

Вот и толстеют папки с протоколами о нарушениях правил торговли в городе Смоленске, штрафует Казённая Палата нерадивых предпринимателей. И они идут к Овине, требуют разъяснений, отмены штрафов. Как объяснить каретнику Ивану Сергеевичу Богданову, что в своей мастерской на Рославльском шоссе он может завести кузницу по имеющемуся у него промысловому свидетельству 3-го разряда, так как эта кузня работает для починки и сборки его же экипажей. А вот торговать готовыми экипажами без выкупа свидетельства на торговлю он не имеет права. А кто-то просто не выставил в лавке свидетельство на видное место, как того требует закон.

Не унимается и Казённая Палата. Всё новая и новая корреспонденция ложится на стол к податному инспектору, всё больше разных дел и проверок. Милостивый государь будьте любезны проверить заключенные в 1900 году контракты разных государственных и земских учреждений, для начисления налога. И Владимир Иванович вновь закапывается в бумаги, пытаясь выяснить почему ремонт в главном здании Смоленского Александровского реального училища производится крестьянином Калужской губернии Николаем Васильевичем Дровянкиным хозяйственным способом, без проведения торгов. Сколько Губернская Земская Управа заплатила булочных дел мастеру Альфреду Эдуардовичу Ранфту за поставку белого хлеба в Смоленское богоугодное заведение. Почему купец Меероович практически монополизировал поставки в Смоленское исправительное отделение. И провиант туда поставляет, и дрова. Почему землевладелец Петр Петрович Рачинский за поставки молока из своего имения Карманичи в Губернскую земскую больницу получил одну тысячу девяносто пять рублей, а Василий Иванович Ильинский за тот же объём поставленного молока на триста рублей больше. Смогла ли крестьянка М.В. Белянова вовремя выполнить работы по ремонту здания Смоленской мужской гимназии и построить новый флигель во дворе здания Государственного Банка. Работай инспектор, работай.

Тот же самый кондитер Ранфт баламутит воду. Занимался бы своим сладким производством, кормил бы смолян пирожными да поил бы кофе в собственной кофейне. Так ведь нет, открыл в доме Заблоцкого на Кирочной ещё и музыкальный магазин. Видимо домовладелец задрал аренду, и пришлось Альфреду Эдуардовичу переводить магазин в свой собственный дом на той же Кирочной. А вот сообщить об этом податному инспектору руки не дошли, или ноги? Чего стоило занести свидетельство для отметки, пять минут. Протокол. А Казённая Палата, вдруг, откуда ни возьмись, проявила снисхождение. Мол, можно сие деяние подвести под указание Сената о возможности перенесения промышленного предприятия в границах одного податного участка. А тут же и вовсе на одной улице магазин остался.

У Овине давно уже сложилось впечатление, что в Палате читают его рапорта и протоколы через строчку. В начале мая Владимир Иванович вместе с торговым депутатом Лисовским проверял мелочную лавку крестьянки Ксении Фёдоровны Орловой в доме № 39 на Окопной улице. Имея выкупленное промысловое свидетельство четвёртого разряда, Орлова торговала чаем, сахаром, папиросной бумагой и мундштуками, конвертами, карандашами, макаронами и вермишелью, ламповыми стёклами, фитилями и стеариновыми свечами. Однако ж размер помещения, занимаемого лавкой, девять шагов длины и шесть шагов ширины, однозначно указывал на то, что для торговли должно было быть выкуплено свидетельство третьего класса. О чём и был составлен протокол. Ксению Фёдоровну с протоколом ознакомили лично, и по её неграмотности расписалась в оном Мария Карловна Шульц, проживающая поблизости на Окопной улице. Казённая палата присудила рубль серебром штрафа и потребовала выкупить свидетельство 3-го класса. Каково же было удивление Овине, когда на его столе оказалась директива из Казённой Палаты с требованием разобраться с жалобой Орловой. Прочитав жалобу, Владимир Иванович захотел подать в отставку, закрыться дома на Казанской улице с бутылкой коньяку, и никогда больше на улицы Смоленска не выходить. Хитрая баба врала на «голубом глазу», что по свидетельству 4-го разряда торговала в собственном доме на Озерищенской улице. А в марте передала свидетельство за три рубля Петру Степановичу Корневу, который и открыл торговлю на Окопной улице в доме 39. И этот самый Корнев должен нести ответственность за лавку, а вовсе не Орлова. И чиновники в Казённой Палате приняли эту жалобу. А ведь в протоколе русским по белому написано, что в лавке на Окопной торговала в мае месяце сама Орлова.

Окопная улица с самой зимы вызывала у Овине рвотные позывы. А всё этот инженер-технолог Алексей Григорьевич Малеваный, прости Господи. При проверке городского водопровода в декабре 1900 года, Владимир Иванович составил протокол на Малеваного за аренду оного без свидетельства 3-го разряда. Казённая Палата протокол оставила без последствий, так как Городская Управа объяснила финансовым чиновникам, что Малеваный по контракту лишь следит за состоянием городского водопровода, а не содержит его в аренде. И через пару дней управляющий Палатой приказал проверить все предприятия инженера Малеваного с особой тщательностью. Овине тогда ещё спрашивал у своего помощника Алексеева, с чего, вдруг, такое внимание к обычному инженеру. Тут-то и выяснилось, что инженер не совсем обычный. А стоит костью в горле у всего смоленского купечества.

После постройки в Смоленске водопровода в 1894 году, Малеваный выгадал себе за техническое обслуживание водокачки возможность использовать паровую машину по своему усмотрению. И в одном, снятом им в здании водопровода, помещении умудрился устроить и мукомольную мельницу, и крупорушку, и мастерскую по производству ниток. Паровая тяга-то бесплатная, котловой налог Малеваный не платит. Цены, соответственно, у инженера ниже, и смоленские купцы, занимавшиеся зерном и мукой, заточили на Алексея Григорьевича большой зуб. А тот развивал свои предприятия, не смотря ни на что. В его доме на Окопной появились слесарно-механическая мастерская, кузница, столярная мастерская. Неподалёку на Армянской предприимчивый инженер открыл ещё и чугунно- и бронзоволитейную мастерскую. Купечество от злости чуть собственные бороды не сжевало. И таки смогли уговорить управляющего Казённой Палатой проверить предприятия Малеваного с пристрастием. Должны быть там нарушения, не могут не быть.

А Овине при первой проверке ничего найти не смог. Ну не считать же своим успехом то, что дочь Малеваного Инна представила не то свидетельство на слесарную мастерскую. Алексей Григорьевич на следующий день представил в Казённую Палату правильный документ. Владимир же Иванович получал от финансового генерала всё новые и новые указания на что обратить внимание при проверках мельницы и крупорушки, мастерских. И чем дольше Овине разбирался с документами на предприятия Малеваниго, тем увереннее понимал, инженер-технолог не только хороший предприниматель, но и тот ещё хитрован. Чего стоит только запись в работники на мельнице двух третей мастеровых из столярной и слесарной мастерских. По документам на мельнице аж 56 человек работников, и по бухгалтерским книгам сие предприятие убыточно. А в мастерских рабочих немного, поэтому на них и можно выкупать свидетельства низших классов. Пришлось податному инспектору целый день провести в мастерских на Окопной, считая по головам всех работников. Результатом стал протокол о нарушении. Овине в мастерской насчитал 26 взрослых рабочих и ещё 7 учеников. Это количество работников подразумевало выкуп свидетельства 4-го класса, тогда как у Малеваного было свидетельство 5-го. На этот протокол инженер ответил, что его высокоблагородие податный инспектор по ошибке посчитал в числе рабочих слесарной мастерской литейщиков из заведения на Армянской улице. Управляющий Казённой Палатой вновь направляет Овине в контору Малеваного. И снова бумаги, списки, ведомости.

Наобум Владимир Иванович спросил у представлявшего ему конторские книги служащего Тимофеева имеется ли у него приказчичье свидетельство. Выяснилось, что нет. Но и тут инженер-технолог вывернулся. Алексей Григорьевич заявил, что всей бухгалтерией его предприятий ведает дочь Инна, у которой свидетельство есть. Податному инспектору оставалось только удивляться изворотливости предпринимателя. И снова проверять и перепроверять бумаги Малеваного.

Всё же, как не упирался инженер-технолог, а финансовых чиновников не обмануть. Из проверок выяснилось, что как не объяснял Малеваный, что кузница есть подсобное предприятие слесарной мастерской, но по книгам чётко было видно, что заказы, как в кузницу, так и в мастерские принимались отдельно. Соответственно на каждую мастерскую и кузницу у Малеваного должно было быть отдельное свидетельство. Алексея Григорьевича оштрафовали на 25 рублей серебром, с обязательством выкупить у города и земства нужные свидетельства. А это ещё 150 рублей городу и 22-50 земского сбора.

А смоленские предприниматели «шалят» по всей Руси великой. Долгонько Овине пытался встретиться с купеческим сыном Израилем Абрамовичем Панильским. Жена его, Мария Моисеевна, только руками разводила. В разъездах, мол, муж, всё по работе. А ведь наработал уже в Черниговской губернии на штраф в 615 рублей. И платить не торопится, отговариваясь неимением постоянного дохода. Но у податного инспектора большой опыт в таких делах. Вот и ложится на стол управляющему Казённой Палатой рапорт от Овине. Нет в Смоленске Папильского, поскольку заведует он лесопильным предприятием Ноуха Вульфовича Щварца, что в Мархоткине Ельненского уезда. И помимо 2000 рублей жалования в год, имеет Израиль ещё и процент от дохода лесопилки. Хотя и нет у него недвижимого имущества в Смоленске, но штраф заплатить возможность имеет.

Из задумчивости Владимира Ивановича вывел стук в дверь. Он быстро надел висевший на спинке стула белый полотняный летний китель, и предложил стучавшему войти. В кабинет податного инспектора вошёл высокий военный чиновник с погонами коллежского секретаря на летнем кителе и миниатюрная дама в лёгком шёлковом платье. Руки женщины были закрыты по локоть длинными ажурного плетения перчатками, лицо скрывала густая белая вуаль.

- Мне нужен титулярный советник Овине, - голос у военного был глубок и раскатист.

-Слушаю вас.

-Коллежский советник Эйзенбет, старший врач 139-го пехотного Моршанского полка, - снявши фуражку, гость слегка наклонил голову, украшенную большой блестящей лысиной, - я снимаю квартиру в доме номер 3 по Базарной площади. От руководимого вами по квартирному налогу присутствия, милостивый государь, мне было прислано извещение на уплату квартирного налога. Хотел бы довести до вашего сведения, что согласно пункту 3 Уложения о квартирном налоге чиновники, служащие в строевых частях, относящиеся к первым шести разрядам, от квартирного налога освобождены.

-Хорошо Ваше высокоблагородие, я доведу до Казённой Палаты Ваше мнение по этому вопросу. Просил бы Вас изложить это в письменном виде.

-Всенепременно, пришлю вам с посыльным в самом скором времени. Теперь же, я просил бы ваше высокоблагородие выслушать мою спутницу.

-Я снимаю квартиру в доме Григория Семёновича Бензелюкова на Трехбратском переулке…

-Простите, сударыня, вы не могли бы представиться, чтобы я смог найти бумаги по вашему делу.

-Да, конечно. Вдова коллежского советника Николая Дмитриевича Розова Констанция Розова.

-Благодарю вас, сейчас найду ваше извещение. Вас тоже не устраивает квартирный налог?

- Но он же каждый год всё растёт и растёт. Квартира ведь у меня одна и та же, а налог вырос с девяти рублей в прошлом году до четырнадцати. Да и на улице по весне та же непролазная грязь, сейчас вот пыль ветер гоняет. Я хотела бы получить разъяснения по этому вопросу.

- В отчёте вашего домовладельца указано, что вы платите за четырёхкомнатную квартиру 520 рублей в год.

-Да это так, Григорий Семёнович всё правильно донёс.

- А по новой ведомости исчисления государственного квартирного налога для города 3 класса, коим является Смоленск, за квартиры 7-го разряда с оплатой от 480-ти до 540-ка рублей в год, налог установлен в размере 14 рублей. Вы можете на моё имя прислать письменную жалобу и квартирное присутствие рассмотрит её на ближайшем заседании.

-Благодарю вас, я так и поступлю.

И военный медик со своей спутницей покинули кабинет Овине. Владимир Иванович порешил-таки отправиться на Соборную гору. Взяв в руки фуражку с эмблемой министерства финансов и белым летним чехлом на тулье, податный инспектор открыл дверь кабинета, и нос к носу столкнулся с дородной блондинкой.

- Ваше превосходительство, Владимир Иванович, - басом занудила она, полностью перекрывая необъятными телесами узкий коридор присутствия, - ну разрешите вы мне колбаской да конфектами приторговывать в лавке-то моей.

- Цецилия Карловна, нет и ещё раз нет. Вы выкупили свидетельство на торговлю булками, вот ими и торгуйте, - закрыв кабинет на ключ, Овине попытался протиснуться мимо посетительницы. Но это было сложно. Монументальная прибалтка, отшагивая то в одну, то в другую сторону, перекрывала собеседнику путь к бегству, при этом заискивающе заглядывая в глаза.

-По ранешнему же времени старый хозяин лавки торговал. Да и что там тех колбас с конфектами, всего-то на пять рублей? – не унималась торговка.

-Мадам Аболина, я вам в сотый раз говорю, выкупите свидетельство 3-го разряда и торгуйте чем хотите, из того что положено по Уложению. А застану при проверке у вас в лавке колбасу или сладости, составлю протокол как положено. Честь имею, - Владимир Иванович, наконец, протиснулся мимо посетительницы и выскочил на улицу.

Примерно через час, взмокший от пота податный инспектор, поднимался от Троицкого шоссе на Соборную гору. Хозяину «Гробового бюро» был выписан протокол за торговлю сторонним товаром без нужного свидетельства, грозивший мастеру столярного цеха немаленьким штрафом от Казённой Палаты. А наглотавшемуся пыли Овине хотелось больше всего оказаться в его любимой пивной на Вознесенской улице в доме Подлуцкого. В тишине прохладных комнат выпить пару-тройку бутылок «Пильзенского» от Смоленского общества пивомедоварения, закусывая нежными раковыми шейками. Холодненькое пиво… Владимир Иванович проглотил слюну, тяжело вздохнул. Служба прежде всего. Так с малых лет Володю учил отец. Правда он же всегда говорил, что по жаре холодным напитком жажду никогда не утолить, и отдавал предпочтение горячему чаю, чтобы как следует пропотеть. НО титулярному советнику хотелось пива. А может и вовсе вернуться на угол Большой Благовещенской и Пушкинской, и навестить прекрасную колбасницу Августу. Ох, грехи наши тяжкие…