мой дед иванов константин иванович 1901 уроженец д овинцы тумановского района пропал без вести октябре 1941 бабушка рассказывала в деревне Волочек пытаюсь узнать в каких частях воевал
мой дед красноармеец иванов константин иванович 1901 уроженец д овинцы тумановского района пропал без вести в октябре 1941 по официальной верссии есть данные в обд мемориал бабушка рассказывала заежал однополчанин говорил что дед погиб в д волочек при бомбежке пытаюсь найти прошу помощи информацией
Овинцы, здравствуйте! Судя по записи на Вашего деда, последнее известие от него было в сентябре 1941 г из Холм-Жирковского р-на. Велика вероятность, что речь идет о д. Волочек недалеко от Холм-Жирковского, на восточном берегу Днепра. За эту деревню шли серьезные бои в 41-м году. Это полоса ответственности 19 Армии. Теперь Волочек переименован в Нахимовское, есть на современной карте. С уважением, Мария
Сомнительно. Жена, Иванова Наталья Алексеевна, данного военнослужащего в июне-июле 1946 года в Туманоский военкомат подала данные, что последнее письмо от мужа пришло из Холм-Жирковского в сентябре 1941 года. Все книги памяти не имеют ссылок на полк или ППС, тогда откуда "дровишки" о Волочке???? И вообще у нас разговор о разных Волочках.
МОЯ БАБУШКА ИВАНОВА НАТАЛЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА РАССКАЗЫВАЛА ЧТО ЗАЕЖАЛ ОДНОПОЛЧАНИН ДЕДА И РАССКАЗАЛ О ТОМ ЧТО ДЕД ПОГИБ ПРИ АВИАНАЛЕТЕ В Д ВОЛОЧЕК И ЧТО В РЕЗУЛЬТАТЕ БОМБЕЖКИ ПОГИЬЛО МНОГО ЧЕЛОВЕК НО ЭТО НЕ ОФИЦИАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ ОФИЦИАЛЬНО ОН ЧИСЛИЛСЯ ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ ДРУГИХ СВЕДЕНИЙ ПОКА НЕТ
Если это про налет в Дорогобужском районе, то у меня возникает вопрос, почему после бомбежки наши не стали хоронить погибших и пошли дальше ? Ведь немцы на пятки не наступали, каких-либо столкновений на этом участке дороги в данный период не происходило. Как я понял, останки бойцов никто не перезахоранивал, когда последний раз был в том месте, каких-либо раскопок не заметил, а вот осколки от снарядов попадались без всякого детектора.
Цитата(rshb @ 05 Октября 2010, 20:59) почему после бомбежки наши не стали хоронить погибших и пошли дальше ? Ведь немцы на пятки не наступали, каких-либо столкновений на этом участке дороги в данный период не происходило. Потому, что часто событиям сопутствует паника, где говорят, кричат, верещат, визжат, что нас обошли, нас предали и т.д. и т.п. Поэтому войска откатываются на тот рубеж, где не надо остановиться по логике, а где остановит их заградотряд. По сей банальной причине и не хоронили. Кто отступал следом, не считал возможным хоронить, т.к. убитые не его части-соединения и мы всех захоронить не можем. Мирные? а им зачем? Ну реально, зачем? Вообще весь 2011 год, это год 70-й годовщины событий. Можно было бы посвятить его 2-3 экспедициям, 10-15, 25-50, да хоть ста, но результаты должны быть. Очень хотелось бы обработать материал и вделать событие не только массовым, но и полезным. Правда. для этого надо всем, простие, если всем надо, проработать тему, определить цели, поставить задачи, подготовить матобеспечение, и вперед. Но это надо обсуждлать.
А вы вообще знаете почему в то время, наших бойцов хоронили как поподя и как не попадя (если это вообще можно считать захороненим), впринципе почему сейчас поисковики расхлебывают пережитки прошлого оставленных нам предками. Хотя с первых дней войны слались всевозможные дерективы о погребении наших солдат, вы не задовались таковым вопросом??? Все пинают на 1941 начало 1943 года, когда наши армии отступали, попадали в "котлы", окружения. Но в 1943 году ситуация поменялась в корень и мы уже стали уметь побеждать, а трупы наших солдат продолжали лежать в оврагах, кустах, полях и болотах??? Я сразу отвечаю же на этот вопрос, почему мы делаем сейчас то, что делаем и спустя 68 лет продолжаем поднимать наших солдат. ЧИТАЕМ: Великая Отечественная война - одно из наиболее грандиозных событий нашего столетия, оставивших неизгладимый след в истории России и в народной памяти. В нашей стране война вовлекла в свою орбиту десятки миллионов людей. Сотни тысяч солдат и офицеров пали в борьбе с коричневой чумой ХХ века – немецким фашизмом. Опираясь на бредовую теорию о расовом превосходстве немцев над другими народами, которые объявлялись недочеловеками, третий рейх планировал построения нового мирового порядка. На завоеванных территориях нашей страны предусматривалось проведение политики геноцида в ее самых крайних формах. Это нашло свое выражение в генеральном плане «ОСТ». Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер провозглашал: «У нас идет борьба между Европой и Азией, между германским рейхом и недочеловеками»; «Это – роковая борьба. Русские – звери. У нас кровь лучше, сердце – тверже, нервы – крепче»; «Против нас стоит 180 миллионный народ – смесь рас, имена которых невозможно выговорить и внешность которых такова, что их надо убивать без всякого милосердия и пощады. Это звери… с ними нельзя обращаться, как с порядочными солдатами». Из приказа №166/41 по 60-ой немецкой мотопехотной дивизии: «Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою. Даже отдельная маленькая часть принимает атаку. В связи с этим нельзя допускать человеческого отношения к пленным. Уничтожение противника огнем или холодным оружием должно продолжаться до тех пор, пока противник не станет безопасным». Из распоряжения об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных: «Большевизм является смертельным врагом национал-социалестической Германии…Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним как с честным солдатом, в соответствии с Женевским соглашением»; «Советских военнопленных следует зарывать в землю раздетыми, завернутыми только в оберточную бумагу и без гробов». Популярной идеологией национал-социализма для войны с Россией стала «Памятка германскому солдату», которая гласила: «У тебя нет нервов, сердца, жалости, ты сделан из немецкого железа. После войны ты обретешь новую душу, ясное сердце – для детей своих, для жены, для великой Германии, а сейчас действуй решительно, без колебаний. У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны, уничтожь в себе жалость и сострадание. Убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущие своей семьи, прославишься на век. Ни одна мировая сила не устоит перед германским напором. Мы поставим на колени весь мир. 21 июня 1941 года фронтовые радисты немецкой армии приняли кодовый сигнал «Дортмунд», подтверждающий начало проведения операции вторжения в ночь с 21 на 22 июня. В частях и подразделениях командиры зачитали обращения А. Гитлера от 21.06.1941: «Солдаты Восточного фронта! Пришел тот час, когда мне можно говорить с вами открыто…Сегодня вам предстоит сделать то, о чем мечтали многие поколения немецких солдат. Отныне в ваших руках находятся судьбы Европы, будущее рейха и всего германского народа». На самой границе замерли в ожидании приказа семь армий, три воздушных флота, четыре танковых группы – свыше 3 000 000 солдат, 600 000 автомашин, 750 000 лошадей, 3 580 единиц бронетехнике, 7 184 орудия, 2 100 самолетов… На рассвете 22 июня 1941 года в 3 часа 15 минут началось величайшее из всех сражений, которое до сих пор знала мировая история. В битве гигантов вермахт сошелся с красной Армией. Добавлено: [mergetime]1287671069[/mergetime] За более чем полвека, прошедшие после победоносного окончания войны, увидели свет тысячи исторических трудов, книг, статей, мемуаров. Военная тематика в течении многих лет оставалась заглавной в деятельности не только сотен музеев, но и в работе различных обществ, клубов и организаций. К сожалению над всем этим довлела официальная идеология упоминаний о целом ряде острых проблем, что не только не позволяло донести до народа подлинную правду о войне, но и дискредитировало целые направления исследования истории войны. В следствии этого, за глянцем парадной военной истории и помпезностью мемориалов как-то растворился человек- рядовой участник войны, честно вынесший на своих плечах её тяжелый груз. Ставшие уже почти привычным штампом слова генералиссимуса А.В. Суворова о том, что война не считается законченной, пока не похоронен последний погибший на ней солдат, в нашей стране актуальны до сих пор. Они еще и еще раз напоминают о долге нынешних поколений перед павшими, о том долге, который еще не исполнен. Одна из наиболее значительных проблем военного наследия – это не захороненные останки погибших солдат. К сожалению, и теперь никто не скажет, сколько погибло сынов и дочерей нашего Отечества. Советское военно-политическое руководство в ходе Великой войны только констатировало факты безответственного отношения командиров фронтовых частей и соединений к сбору и погребению погибших военнослужащих. Несмотря на многочисленные постановления и решения правительства, приказы и деррективы военного командования, проблема увековечивания памяти погибших в боях за Родину так и не была решена, а после окончания войны она была низведена до мероприятий, проводившихся в рамках юбилейных компаний. Фактически ни одно решение правительства и военного командования так и не было выполнено до конца. Ветераны ВОВ свидетельствую ситуации с захоронением тел погибших, типичной для первого года войны: «… Опять мы движимся. Нам сказали, что немцы прорвались под Вязьмой и нас направляют на ликвидацию прорыва. Мы находимся недалеко от поселка Хорм-Жирки. Подойдя к лесу, увидели обуглившиеся постройки, вернее, торчащие печи и черные головни – все, что осталось от построек. На опушке развороченная земля, воронки от бомб, в сожженных домах и рядом трупы красноармейцев с синими в пузырях телами, со вздувшийся красной на касках, возле них обгорелые стволы винтовок и остатки солдатских сапог. Все произошло, видно, совсем недавно, еще тлели угли и стоял тяжелый запах. В оцепенении мы стояли и смотрели, и проносились перед нами картины, как недавно, такие же как мы, красноармейцы отдыхали или прятались тут от налета и были застигнуты смертью… Каска да лопата… Несколько обугленных железок – вот все, что остается от солдата. «Вскоре я в очередной раз увидел страшное лицо первого военного налета. Среди стрелковых ячеек и недорытых окопов для орудий на поле, в переломанном кустарнике, лежали тела красноармейцев и командиров. Их было много. Может двести, может больше… Раздавленные гусеницами, исковерканные снарядными взрывами, срезанные пулеметными очередями. Лужи засохшей крови, над которыми роились мухи. Оторванные руки, ноги, вмятая в землю батарея трехдюймовок». Местные жители рассказывают: «Солдаты в поле лежали побитые как овечки. Через нашу деревню немцы провезли привязанными к машине двух раненых. В лесу встретила солдатика, раненого в ноги, он попросил у меня сухарика или водички, но я сама была вся в крови. Он сказал, чтобы мы спасались и умер… Солдаты убитые лежали друг на друге, штыками поколотые… Западный ветер подует – дышать нечем… Мы взяли веревки и стали носить их в ямы. А такие все были молодые, красавцы…». «После боя немцы несколько дней не разрешали появляться на поле боя, а там были еще раненные. Тех, кто ходил туда, немцы задерживали и избивали. Лишь спустя несколько дней они собрали все село с лопатами на захоронение трупов. Несколько дней мы носили трупы в небольшие могилы, по 2-6 человек, и закапывали. Некоторые трупы начали разолгаться, но многие лежали, словно только что умершие. Мы пытались собрать документы убитых, но за это немцы избивали прикладами. Вот еще одно свидетельство: Мы поднялись и пошли в атаку, накрыв мертвое лицо Коли Малышкина куском ткани, который я оторвал от нательной рубахи. Похоронить его не было возможности. В лучшем случае, когда удавалось похоронить погибших, выглядело так: «Убитых, а их было много, хоронили тут же. Впрочем хоронили – слишком громко сказано. В лучшем случае, накрыв плащ-платкой по несколько человек, засыпали в окопе или большой воронке, в которых часто на дне стояла вода. Нередко закапывали без всякой плащ-палатки, лицом вниз. Нередко убитые по несколько дней лежали не зарытыми, было не до них. «потом по чьей-то команде, прежде чем опустить тела в братскую могилу, их стали раздевать. Снимали шинели, у кого они имелись, гимнастерки, ботинки, даже солдатские шаровары. Одежда многих погибших была испачкана кровью, но её все равно снимали и складывали в огромные полосатые чехлы от тюфяков. Наибольшее число «пропавших без вести» приходится на начальный период войны. В особенности на 1941 год, когда РККА отступала, неся огромные потери убитыми, ранеными, и пленными. За это время советские войска сорок раз значительными силами попадали в окружения, откуда удавалось вырваться не многим. Многие командиры и начальники РККА халатно относились к захоронению тел погибших красноармейцев. Уборка и захоронение трупов погибших советских солдат стала насущной проблемой для немецких оккупационных властей, так как ввиду крупных масштабов данной проблемы остро вставал вопрос о возможности начала эпидемии в тылу Вермахта. Обычно это проблема решалась путем принудительного привлечения местного населения для сбора и захоронения тел погибших советских солдат по месту их гибели в естественных или рукотворных углублениях в почве (противотанковые рвы, воронки, силосные ямы, окопы, погреба и т.д.). Если же фронт уходил далеко, и разложение тысяч тел не представляло реальной опасности для немецкой армии, то сбор и захоронение трупов не проводилось совсем. Проблема не захоронения погибших в бою остро стояла не только в трудные 1941-1942 годы, но и в последующие годы войны. Ветеран ВОВ, воевавший в должности командира танка Т-34 Александр Васильевич Бондарь: «Я считаю вопрос о правильном погребении погибших советских бойцов и командиров вопросом важным, влияющим на боевой дух армии. Немцы крепко учитывали психологические воздействия на живых солдат соблюдения ритуала погребения и воспринимали его как заботу о человеке даже после смерти. У нас же было все наоборот – полное пренебрежение к трупам убитых. По дорогам от г. Каменева Ростовской области до Харькова я немало встречал убитых наших солдат, трупы которых валялись по 10-15 дней на дорогах, в грязи, в канавах, в полях. По этим дорогам проезжают воинские части и наблюдают эту недопустимую картину нашей халатности. Для каждого воина красной армии совсем не страшна смерть, для него было страшно очутиться на месте убитого, брошенного на дороге, как что-то никому не нужное, забытое. Приходилось очень редко встречать хорошо оформленную могилу на старший командный состав с памятным знаком и надписью от боевых друзей. Что касается красноармейцев, так в лучшем случае составлялся акт, и на могилы не ставились никакие знаки. Важно отметить, что далеко не все боевые операции Красной армии заканчивались успешно, наши войска несли большие, часто неоправданные потери: сказывалась недостаточная выучка личного состава, плохое командование и другие факторы, порожденные спецификой того времени. О второй половине войны рассказывают обычно больше и охотнее. Но мы не должны забывать и 41-ый, если хотим о войне знать всю правду. «Война не такая, как мы писали о ней. Это горькая штука – отметил в первые дни войны Константин Симонов. «Перешли в наступление. Я шел в километре или полтора за нашими боевыми порядками и вдруг увидел поле, усеянное убитыми и ранеными нашими солдатами. Молодые ребята, с гвардейскими значками, в новеньком обмундировании, в гимнастерках. Немецкий пулеметчик сидел в дзоте и косил наших солдат. Такое вот неумелое преодоление обороны. Солдатики были готовы на все, а командиры не знали, как правильно наступать. Нужно было подтянуть минометы, какую-то артиллерию, подавить этот первый пулемет, но нет, командиры гнали: «Вперед! Вперед!» Это был жаркий день. Помню, сестричка медицинская бегает по полю и кричит: «Ой, люди добрые! Помогите мне! Помогите мне их убрать в тенек!» Я помогал ей перетаскивать раненых. Большинство было в шоковом состоянии, без сознания, и трудно было определить, кто ранен, а кто уже мертвый. Впечатление было очень тяжелое: «Какие мы несем потери, какой кровью достается эта проклятая война!». В послевоенное время о поражениях не поощрялось говорить и тем более писать, в публицистике и исторических трудах господствовало идеологически выдержанное описание побед. Так, были забыты Вяземское окружение, гибель 2-ой ударной Армии, гибель 33-й Армии генерала М.Г. Ефремова и многие другие не столь победоносные эпизоды особенно первого периода войны, стоившие большой крови нашей Армии. В результате комплекса проведенных мероприятий по переписыванию истории в угоду идеологии и замалчиванию правды о событиях 1941-1945 годов советское государство катком беспамятства пронеслось по солдатским судьбам. Наша военная история стала похожа на клубок: было приказано считать, что советская военная наука – самая передовая в мире, что воевали наши генералы не числом, а умением – «по-суворовски». Было заявлено, что проблемы не захороненных солдат у нас нет (это при том, что много миллионов военнослужащих пропали «без вести», то есть их место последнего успокоения до сих пор не известно). Многие архивные документы периода войны были недоступны для всех исследователей, кроме так называемых «своих», которые «правильно» понимали «политику партии» в области военной истории. Именно этим «цензорам» мы сейчас обязаны тому, что воспоминания участников той войны «без купюр» стали издаваться только сейчас но, к сожалению, время уже упущено и много мы уже никогда не узнаем, так как поколение победителей фашизма неумолимо уходит от нас в силу естественных причин. Некоторые представители нашего военного ведомства очень своеобразно трактуют понятие «честь мундира». Стоит только заострить внимание на огромных потерях начального периода войны и других не столь победоносных эпизодах, как сразу раздаются обвинения в очернительстве славного прошлого наших вооруженных сил. Да, ошибки и просчеты признавать тяжело, но необходимо. Но часто вместо этого иные официальные военные историки с пеной у рта и упорством, достойным лучшего применения, пытаются идти против объективных фактов, которые не укладываются в их схему. Такой подход и породил беспамятство. Из-за него в лесах и болотах до сих пор лежат останки сотен тысяч солдат и офицеров, которые не вписались в фальшивую историю великой войны. Солдат не выбирал, где и под каким командованием служить, он сражался за свою Родину и очень часто безвестно погибал: он - герой, чей подвиг незаслуженно забыт, а прах часто не захоронен как подобает. К сожалению есть много свидетельств которые говорят о том, что и во второй половине войны, когда наши войска наступали, отношения к погибшим красноармейцам также были далеко не идеальны: «На всем пути от Днепра солдатские бугорки. Спешили, пока немец не закрепился. Даже хоронить друзей как следует не успевали. Ямка в метр глубины, шинель на дно или накидку и сверху вторую, чтобы друзьям в лицо земля не сыпалась. Порой ни таблички, ни столбика. Не успевали». «Мы выбирали воронки побольше, углубляли их саперными лопатками, укладывали наших товарищей, накрывали их плащ-палатками и засыпали. И нечем было отметить могилы». Сокрытия истинных размеров боевых армейских потерь впоследствии было выгодно советскому государству в силу ряда причин: Идеологические: - большие потери не соответствовали установкам официальной военной истории на передовое советское искусство. Экономические: в случае установления имен большого количества «без вести пропавших» солдат и офицеров, их семьям пришлось бы выплачивать компенсацию за потерю кормильца – по всей стране набежала бы довольно кругленькая сумма. Плюс пришлось бы тратиться на широкомасштабные поисковые работы на огромной территории и погребение обнаруженных останков большого количества солдат. В этом свете становится понятным многочисленные факты «пропажи» в военкоматах сданных туда солдатских медальонов, которые в больших количествах обнаруживались во время фрагминтароной очистки бывших полей сражений. Места наиболее кровопролитных боев, сопровождающихся большими потерями в людях, в послевоенное время целенаправленно перепахивалось и засаживалось саженцами елок и сосен. Таким образом частично менялся ландшафт местности, останки бойцов перемалывались и перемешивались. В результате подобных мероприятий люди в миллионах семей в нашей стране так и не узнали, как и где сложил голову их брат, отец, дед. Такой вот монетой отплатила безличная государственная система солдатам ВОВ, честно выполнившим свой долг перед Родиной. А ведь в то время еще очень многое можно было успеть сделать. Но долг перед павшими не имеет срока давности и поэтому появились люди для которых долг и память о войне стали не пустыми словами. Их стали называть поисковые отряды. Уже в 1988-1990 годах единогласно было принято решение о создании Ассоциации поисковых объединений СССР. В 1989 году Казанское поисковое объединение «Снежный десант» организовало в районе деревни Мясной Бор под нижним Новгородом открытие Всесоюзной поисковой «Вахты памяти – 89». Место её проведение было выбрано не случайно, именно, здесь летом 1942 года проходило последние сражение и бои 2-ой ударной армии Волховского фронта. По архивным данным на полях этих сражений так и осталось 90 000 советских солдат и офицеров. Тогда в мясном бору собралось около 2000 поисковиков, которые участвовали в 3-х недельной экспедиции. Ими было торжественно преданно земле 4 737 человек, найдено 112 солдатских медальонов. Всего же с 1988 по 2000 год поисковиками были обнаружены останки 54 135 солдат и офицеров , расшифровано 2 457 медальонов. За мясным бором ставшим «Меккой поисковиков» последовали «Вахты памяти» в Смоленской, Ленинградской, Тверской и других областях.
