ПРЕДЫСТОРИЯ В начале 1812 г. в составе Военного министерства был учрежден Медицинский департамент, ставший главным органом военно-медицинского управления в Российской империи. Несмотря на проведение в дальнейшем ряда положительных преобразований, к началу Отечественной войны не удалось устранить мно-говедомственность в вопросах военномедицинского обеспечения, в частности, связанных с организацией полевой военно-медицинской службы. Так, например, госпитальное дело, за исключением лечебных вопросов, осталось в ведении комиссариатского департамента Военного министерства. Согласно «Российскому медицинскому списку» за 1812 г., в это время в стране насчитывалось 2677 врачей, из которых значилось 413 докторов, 1446 штаб-лекарей2 и 818 лекарей. Точных данных о фактическом количестве медицинских чинов всех рангов, состоявших в русской армии к началу кампании, не имеется, но с определенной долей уверенности можно говорить о 800-850 лекарях всех классов и 1000-1200 фельдшерах, костоправах и цирюльниках. Это количество было весьма далеко от предусмотренного штатом, и многие медицинские должности в армии оставались вакантными. Согласно «Учреждения для управления Большой Действующей армией», утвержденному 27 января 1812 г., во главе армии был поставлен главнокомандующий, облеченный неограниченной властью в войсках и по отношению к гражданскому населению на ТВД. Ниже него в вертикали власти находился начальник штаба армии, которому через дежурного генерала подчинялось Полевое военномедицинское управление, возглавляемое главным доктором армии (генерал-штаб доктором). В состав управления входили: главный медик армии, главный хирург армии и главный аптекарь армии. Начальнику штаба армии, также через дежурного генерала, подчинялись директор госпиталей и инспектор аптечной части (аптекарское управление во главе с инспектором введено 9 апреля того же года). До августа 1812 г. в трех западных армиях Российской империи общего начальника медицинской службы не существовало, и руководство медицинской службой осуществлялось армейскими полевыми генерал-штаб-докторами Н.Ф.Гес-слингом (1-я Западная армия), Вальтером (2-я Запрадная армия) и Ф.Буттацем (3-я резервная обсервационная, позднее 3-я Западная армия). С 8 августа управление медицинской службой всех русских армий было сосредоточено в руках Главного инспектора по медицинской части Я.В.Виллие. ОРГАНИЗАЦИЯ СЛУЖБЫ В соответствии с изданным в 1798 г. «Примерным положением о лазаретах при полевых полках» в каждом полку Русской армии полагалось иметь штатный полевой лазарет, который состоял из надзирателя больных (унтер-офицера) и команды лазаретных служителей. Последних в пехотных полках должно было быть по 12 человек, в полках тяжелой кавалерии - по 5, в полках легкой кавалерии - по 10. Эти лазареты оказывали медицинскую помощь личному составу своих полков в местах постоянного расквартирования и на походе. На начало 1812 г. в армии Российской империи действовал следующий штат медицинского персонала: - в кирасирских полках - старший и младший лекари любого класса, старший и младший фельдшеры, костоправ, цирюльники; - в драгунских полках - старший и младший лекари любого класса, старший и два младших фельдшера, костоправ, цирюльники; - в гусарских полках - старший и младший лекари любого класса, старший и два младших фельдшера, костоправ, цирюльники; - в уланских полках - точно не известно. В Татарском, Литовском и Чугуевском полках были старший лекарь, старший и два младших фельдшера, а также костоправ в каждом. Можно предположить, что такой штат был во всех уланских полках; в конноартиллерийских батареях - старший лекарь любого класса, старший и младший фельдшеры, цирюльники; - в гренадерском полку - старший лекарь любого класса, младший лекарь любого класса, старший и два младших фельдшера, цирюльники; - в пехотном полку - старший лекарь любого класса, младший лекарь любого класса, старший и два младших фельдшера, цирюльники; - в егерском полку - старший лекарь любого класса, младший лекарь любого класса, старший и два младших фельдшера, цирюльники. Фактически в иных армейских и гвардейских частях медицинский состав не превышал 2-3 лекарей разных рангов и классов и столько же фельдшеров. В полках иррегулярной кавалерии медицинских чинов по штату не состояло. Полагавшийся медицинским чинам хирургический инструментарий изготавливался по заграничным образцам, с 1807 г. - по английским. Хранился он в так называемых аптечных ящиках, которых к 1812 г. насчитывалось пять типов. Их комплектование производилось в соответствии с изданным в 1806 г. «Кратким наставлением о важнейших хирургических операциях» Я.В.Виллие. Хирургический инструментарий в сундучке красного дерева с надписью «У. Уорд, военный хирург, 1812» (W. Ward, Army Surgeon 1812). Полный комплект. Такие использовались с 1810 по 1850 гг. В числе этих пяти типов, были введенные Я.В.Виллие в том же году корпусные, полковые и батальонные аптечные ящики. Корпусной аптечный ящик содержал более 150 хирургических и анатомических инструментов и некоторые другие медицинские принадлежности. В нем также находились два короба по 15 инструментов в каждом для отдельных отрядов и карманный хирургический набор (15 инструментов, 6 хирургических игл, шелковые вощеные нитки, английский пластырь8 и корпия9). Такой набор полагался каждому медицинскому чиновнику - от младшего лекаря 2-го класса до генерал штаб-доктора. Полковой ящик содержал 42 хирургических инструмента, в том числе 10 игл различной формы, лубок10, обшитый холстиной, а также «баночку с Гом-берговой мазью». В батальонном ящике содержалось 10 инструментов, он был снабжен чехлом с ремнем, что позволяло его переносить. Для перевозки больных и раненых штатом предусматривались лазаретные кареты (по 1-2 на полк для транспортировки офицеров) и штатные фуры (по 1 в роте для транспортировки нижних чинов). Основу пароконной лазаретной кареты образца 1797 г. составляли дроги с подрессоренными колесами разного диаметра. Спереди кареты было установлено сиденье для ездового, а сзади - для фельдшера. Передвижение в лазаретной карете было определенной привилегией даже для офицеров, о чем воспоминал раненый в Бородинском сражении прапорщик гвардейской артиллерии А.С.Норов. Утром 27 августа его отправили из Можайска, где был развернут подвижной госпиталь, в Москву в такой карете: «Я узнал моего друга полковника Таубе. У него была отнята нога выше колена. Благодаря Таубе меня положили вместе с ним в лазаретную карету; иначе меня повезли бы, по моему чину, опять в телеге». Также по штату полкам полагались аптечные повозки. Имевшиеся повозки образца 1799 г. начали заменять новыми, образца 1812 г. (так называемые «полковые аптеки»), но несомненно, что первых было значительно больше. В период 1807-1812 гг. в армии создавалась система эвакуации и лечения раненых, которая, к сожалению, еще слабо функционировала в ходе Отечественной войны. В соответствии с «Положением для временных военных госпиталей при Большой Действующей армии», являвшимся составной частью «Учреждения для управления Большой Действующей армией», было установлено три рода временных госпиталей: развозные; подвижные, которые предназначались для лечения раненых и больных во время движения армий; главные временные, существовавшие только в военное время и располагавшиеся в глубоком тылу. Первым этапом было оказание помощи в полковом «месте перевязки» с последующим выносом раненых с поля боя в развозные госпитали. В соответствии с «Учреждением об Управлении Большой Действующей армией» генерал-геваль-дигер организовывал эвакуацию раненых, о чем в этом документе прямо указывалось: «доставлять будет он раненых в развозные госпитали». Гевальдигерской службе поручалось также наблюдать, чтобы на местах перевязки находились полковые священники и должное количество лекарей. По воспоминаниям очевидцев, во время Бородинского сражения вынос раненых в основном осуществляли ратники ополчения. Насколько сложна и опасна была эта работа свидетельствовал ополченец Ю.Н.Бартенев: «Здесь нам дали самую неприятнейшую на свете должность, которую я бы лучше хотел променять на потеряние самой моей жизни. Оная состояла, чтобы брать с места сражения тяжело раненых и отправлять их далее». Оказание первой помощи практически на поле боя спасло жизнь и здоровье многим воинам Русской армии. Важную роль первой перевязки четко осознавали военные врачи: «...от ускоренной перевязки зависит легкость, скорость и безопасность лечения» раненых. В своем труде «Карманная книга военной гигиены, или замечания о сохранении здоровья русских солдат», вышедшей 1 августа 1812 г., врач И.И.Энегольм писал: «Советую всякому солдату дать бинт и корпию, чтоб в случае нужды и сам себя перевязал. Я нашел сие обыкновение учрежденным во французской армии». К сожалению, этот совет реализован не был. Хотя для переноски раненых с поля боя в каждом полку полагалось иметь четверо носилок, однако в воспоминаниях современников чаще упоминается шинель, служившая для этой цели. Использовали и другие подручные средства, вплоть до орудийных лафетов. Следующим этапом являлось оказание помощи в развозном госпитале, где проводили не терпящие отлагательства хирургические операции и лечебные манипуляции. После этого раненого направляли в подвижный госпиталь (третий этап), и вместе с ним он двигался за армией до полного выздоровления. Тяжелораненных эвакуировали в стационарные главные временные госпитали, где они проходили необходимый курс лечения, что являлось заключительным этапом. В этой системе эвакуации и лечения именно развозные госпитали были наиболее важным звеном. Перед сражением за Смоленск были учреждены три развозных госпиталя: центральный, руководимый дивизионным врачом 3-й пехотной дивизии 3-го пехотного корпуса 1 -й Западной армии С.Ф.Ха-новым, правофланговый, руководимый корпусным врачом 1 -го резервного кавалерийского корпуса 1-й Западной армии Л.Е.Пикулиным, и левофланговый, руководимый штаб-доктором 5-го пехотного корпуса 1-й Западной армии П.Т.Канель-ским. По расчетам, госпитали могли принять до 15000 раненых, из которых 3000 могли быть тяжелыми; для их лечения полагалось иметь 20 пудов (320 кг) корпии, 15000 компрессов или 7500 аршин (5400 м) холста, 45000 аршин (32000 м) бинта и 24 фунта (10 кг) пластыря для наложения «лекарского шва». Ввиду отсутствия телег или повозок дальнейшая эвакуация легкораненых в подвижные госпитали должна была проводиться самостоятельно пешим порядком. Неудачный для Русской армии ход боя за Смоленск привел к тому, что, по воспоминаниям П.X.Граббе, раненые «шли, ползли, лепясь около стен, других вели или несли, и ядра и гранаты их достигали». РАЗВОЗНЫЕ ГОСПИТАЛИ Эти госпитали формировались в войсках по мере надобности и не имели установленного штата, комплектуясь полковыми медицинскими чинами. Во время сражений около 2/3 полковых и дивизионных медицинских чинов разных рангов и классов должны были отзываться из частей и сосредоточиваться в местах развертывания развозных госпиталей. Оставшиеся медицинские чины организовывали «места перевязки» при своих полках, выполняя свои прямые обязанности. Заняв указанное командующим место, которое рекомендовалось «обозначать флагом или другими какими знаками, чтобы раненые, не блуждая, могли оное сыскать», госпиталь развертывали под руководством дивизионного, корпусного или главного доктора. По прибытии на место нестроевые чины, командированные из полков, тотчас приступали к развертыванию госпиталя. Они устанавливали палатки и хирургические столы, снимали с фур аптечные ящики с медицинскими принадлежностями, хирургическим инструментом и запасом первязочного материала. Также нестроевые приносили воду и расстилали солому, готовясь к приему раненых с полковых «мест перевязки». После оказания помощи в развозных госпиталях «медицинские чины отмечают в книге больных - кто должен ехать, кто может идти пешком. Не должны перевозиться лица, коих перемещение сопряжено с опасностью». Вывоз раненых из развозных госпиталей в подвижные полагалось производить на штатных фурах и обывательских подводах, сбор которых также возлагался на гене-рал-гевальдигера. МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ Нож для рассечений мягких тканей конечностей времен войны 1812 года В сражениях на перевязочных пунктах полков и дивизий оставалось незначительное количество врачей, но несмотря на это они самоотверженно оказывали помощь раненым. Один из современников, вспоминая сражение за Смоленск в августе 1812 г., писал: «Вдосталь я нагляделся невыразимо тяжких ран, кои перевязывали с усердием военные лекари. Я свидетелем был, как один лекарь с головой, обмотанной бинтом, на коем выступали пятна крови, продолжал сшивать рану страдальца воина до тех пор, пока сам не упал от течения крови и истощения сил». В битве у Бородино, в районе Семеновских флешей, где вся земля была изрыта ядрами, под градом пуль и картечи работал называемый современниками «прославленным лекарем» штаб-лекарь 2-й гренадерской дивизии 8-го пехотного корпуса 2-й Западной армии А.Д.Протопопов. Он был ранен и истекал кровью, но, не обращая внимания на это, делал перевязки другим. Там же при оказании врачебной помощи был ранен в грудь и колено главный медик 2-й Западной армии надворный советник И.И.Гангарт. Сам главный медицинский инспектор Я.В.Виллие под огнем противника «сделал от 60 до 80 важных операций», в то же время руководя всей медицинской службой армии. Справедливости ради надо заметить, что история сохранила примеры и другого поведения лекарей во время Отечественной войны. Вот как описывал H.H.Муравьев историю ранения на батарее Раевского своего брата Михаила: ядро 12-фн орудия «ударило лошадь его в грудь и, пронзив ее насквозь, задело брата по левой ляжке, так что сорвало все мясо с повреждением мышц и оголило кость... Беннигсен приказал вынести раненого, что было исполнено четырьмя рядовыми, положившими его на свои шинели... Михайла просил мимо ехавшего лекаря, чтобы он его перевязал, но лекарь сначала не обращал на него внимания; когда же брат сказал, что он адъютант Беннигсена, то лекарь взял тряпку и завязал ему ногу просто узлом...». Современники, доставляемые в развозные госпитали, так описывали их: «Наконец достигли желаемого места возле какого-то сарая, перед которым вся лужайка была занята сидевшими и лежавшими ранеными, терпеливо ожидавшими, когда дойдет до них очередь. Доктора, с засученными рукавами, выпачканными кровью, подбегали то к одному, то к другому; кучи отрезанных членов лежали в разных местах. Меня положили перед Каменецким, который отнимал руку у гренадера, сидевшего на камне... Каменецкий точил свой инструмент, чтобы приняться за меня. Дивов спросил меня: не может ли он мне чем помочь... Я попросил его... достать льду и положить в рот, иссохший от жару... Даже и тут ядра тревожили иногда усиленные работы наших медиков» (А.С.Норов); «Жажда мучила меня нестерпимо и, несмотря на свое изнеможение, я бросился к колодцам, где шла перевязка раненых, но подойти к ним было нельзя из-за массы лежавших людей» (П.Суха-нин). «Сколько потоков крови! Сколько тысяч тел!.. На месте, где перевязывали раны - лужи крови не иссыхали. Никогда не видел я таких ужасных ран. Разбитые головы, оторванные ноги и размозженные руки до плеч. Те, которые несли раненых, облиты были с головы до ног кровью своих товарищей», - вспоминал очевидец Ф.Н. Глинка. Медицина начала XIX в. еще не знала асептики, антисептики и эффективно действующих обезболивающих средств при хирургическом вмешательстве. Самым надежным и наиболее употребимым противошоковым средством того времени была водка (хлебное вино), которую и давали раненым. Порядок оказания хирургической помощи на поле боя лекарем был следующим: определить направление, глубину и чистоту раны; извлечь инородные тела (пули, клочья материи, отломки костей), остановить кровотечение, и затем, «очистивши осторожно рану и остановив кровь, делается соединение посредством сухого или кровавого шва, сверх коего прикладывается сухая или простою мазью омащенная корпия. При повреждении кости в помощь перевязки лубки присоединить должно». С 1809 г. в Русской армии стали применять шины из лубков и длинных узких мешков, наполненных песком. Через два года санкт-петербургским заводом медицинского инструментария был организован промышленный выпуск лубков для нужд армии. Здесь уместно вспомнить, что незадолго до войны русский врач К.И.Гибенталь предложил использовать при лечении переломов костей гипсовую повязку. Однако идея не получила поддержки, и гипсовая повязка не была введена в широкую практику. Одним из самых ярких примеров оказания медицинской помощи является эпизод с раненым в Бородинском сражении генералом-от-инфантерии П.И.Багратионом. «Первая перевязка была простая. При второй же главный медицинский инспектор Виллие рану несколько расширил и вынул из оной малый отломок кости», - вспоминал сделавший первую перевязку и сопровождавший генерала в дальнейшем старший врач лейб-гвардии Литовского полка Я.В.Говоров. Однако, о наложении лубков в «Кратком описании болезни» П.И.Багратиона ничего не сказано. Их отсутствие во многом способствовало полному перелому «на середине берцовой кости». Условия эвакуации, связанные с отступлением Русской армии и оставлением Москвы, также не позволили провести своевременную ревизию раны, что привело к возникновению гангрены и скоропостижной смерти раненого. Лекарям рекомендовалось проводить «омовение всех ран вообще при первой перевязке теплым вином или слабою ароматической жидкостью» - пожалуй, единственное антисептическое средство, использовавшееся в то время. Методика вложения в полость ран корпейных свертков или трубочек и их тампонада уже «почиталась за ненужное». Также раненому давали внутрь противовоспалительные и успокаивающие средства. Медикаментозное лечение проводилось в соответствии с «Полевой русской фармакопеей». К началу XIX в. в русской хирургии утвердился принцип сберегательного лечения, который отличал ее от французской хирургической школы, проповедовавшей принцип ранней ампутации, даже при простых переломах. Стремление сохранить конечность, хотя бы с ограниченной функцией, а не ампутировать ее, было основным направлением в лечении русскими хирургами огнестрельных ран. Показанием к ампутации могли являться «обширнейшие раны икры и ляжки, в коих мягкие части совершенно разрушены и расстроены, кости сокрушены, сухие жилы и нервы поражены», прогрессирующее нагноение и наличие сильного зловония в области повреждения кости, а также осложнение после неудачной попытки извлечения инородных тел (пуль, осколков) из суставной сумки. Помимо ампутации широко применялись различные методы лечения ран и поражений. Так, при врачевании ран применялась масса всевозможных пластырей, примочек и мазей, хотя в войсках была узаконена только «баночка с Гомберговою мазью». Медицина того времени знала различные способы лечения огнестрельных, колотых, резаных и рубленых ран конечностей, грудной полости и черепа, которым в наставлениях и руководствах посвящались многостраничные главы, но об оперативном вмешательстве при ранениях брюшной полости речь не шла. Для остановки кровотечения использовался турникет («лекарский жом»). Врач Я.О.Саполович, издавший в 1803 г. в соавторстве со старшим врачом лейб-гвардии Измайловского полка О.К.Каменецким книгу «Краткое наставление в лечении болезней простыми средствами», останавливал кровотечение в ране, прикладывая кусочек березового трута и закрывая его корпией, тряпками и полотенцем. Применялась остановка кровотечения посредством наложения лигатур («подвязывания» сосудов, как тогда называли), для чего использовали вощеные нитки и английский пинцет для пережатия малых сосудов или Бромфильдов крючок для пережатия крупных сосудов. Медицинским термином «перевязка» в начале XIX в. именовались «корпия, компрессы, пластырь, повязка (то есть бинты)». Для собственно перевязки ран полагались бинты, компресс и «полфунта хорошей и чисто вымытой корпии на человека», которые хранились в полковой аптеке. Бинты, используемые в Русской армии, имели в длину 10 аршин (710 см) и в ширину 4 дюйма (10 см). Размер «компресса» составлял 1 аршин (70 см) в длину и ширину. Для исследования глубины ран и обнаружения в них инородных тел использовались щупы «с пуговкой» разной длины и толщины; с целью увеличения длины они могли быть наборными. Изготовляли эти инструменты из стали, серебра, китового уса, черепахового панциря или иного материала. Я.В.Виллие указывал в своем труде «Краткое наставление о важнейших хирургических операциях», что лучшим щупом является палец лекаря, не наносящий лишней травматизации. В руководствах по преподаванию хирургии современники указывали: «Ощупывание перстом редко бывает возможно; перед стальным же щупом во многих случаях имеет преимущество врачебная свеча, маслом омащенная»; карманный набор хирургических инструментов русских лекарей включал серебряные щупы трех видов. О процедуре «ревизии раны» лекарем вспоминал офицер корпуса П.Х.Витгенштейна А.И.Антоновский: «На спрос лекаря, где моя рана, я указал, и сподвижники его, фельдшера, посадив на доску меня, чтобы не беспокоить раненой ноги, размахнули ножом рейтузы и сапог и, обнажив мою ногу, пробовали рану, говоря доктору, что рана моя странная: отверстие одно, а пули не ощупали. Я просил самого доктора внимательнее осмотреть и объяснить мне откровенно, останусь ли я с моей ногою или должен с нею проститься. Он также зондом пробовал и сказал: «Что-то задевает», и просил дозволения испытать; пальцем он всунул в рану, боль была нестерпимая, но я мужался, не показав при всем этом ни малейшей слабости. Обшарив, лекарь... сказал, что пуля ущемлена в кости, и вынуть оттуда трудно, и нелегко переносить операцию, «но уверяю вас благородным словом, - возразил доктор, - что рана неопасна, ибо кость не перешиблена; позвольте, я сам вам перевяжу рану, и вы можете отправиться куда угодно». Не прошло минуты, рана перевязана, причем объявил мне доктор, что до трех суток не касаться раны и перевязки». По понятиям того времени всякая огнестрельная рана непременно должна была нагнаиваться, исключая самые малые. При попадании и ущемлении пули в костном веществе ее требовалось высверливать, употребляя трепан. Яркой характеристикой методики проведения операций в развозных госпиталях является рассказ участника кампании 1812 г.: «Резатели обмыли рану, из которой клочьями висело мясо и виден был острый кусок кости. Оператор вынул из ящика кривой нож, засучил рукава по локоть, потом тихонько приблизился к поврежденной руке, схватил ее и так ловко повернул ножом выше клочьев, что они мигом отпали. Тутолмин вскрикнул и стал охать; хирурги заговорили, чтобы шумом своим заглушить его, и с крючками в руках бросились ловить жилки из свежего мяса руки; они их вытянули и держали, между тем оператор стал пилить кость. Это причиняло, видно, ужасную боль: Тутолмин, вздрагивая, стонал и, терпя мучение, казался изнеможенным до обморока; его часто вспрыскивали холодною водою и давали ему нюхать спирт. Отпиливши кость, они подобрали жилки в один узелок и затянули отрезанное место натуральною кожею, которая для этого была оставлена и отворочена; потом зашили ее шелком, приложили компресс, увязали руку бинтами - и тем кончилась операция». Это образец применения так называемого «кровавого шва», накладываемого вощеными нитками; существовал также «лекарский шов», накладываемый с использованием пластыря. Несмотря на созданную систему эвакуации, колоссальное количество санитарных потерь во многом парализовало ее функционирование. Жуткие воспоминания о состоянии эвакуированных из-под Смоленска и Бородина раненых оставил лейб-медик Х.И.Лодер: «Многие тысячи прибыли в госпиталь со страшными в грудь и брюхо ранами, с раздробленными костями. Многие везены были в таком состоянии через Москву от самого Смоленска... и суток 10, 12, 14 и еще более пробыли без перевязки. У многих завелись в ранах Антонов огонь [гангрена] и черви. Многие... были притом истощены голодом, при суровости осенней погоды везены на телегах, не имея даже под собой пучка соломы, нередко лохмотьями только прикрываемые и почти нагие; даже многие офицеры были в разодранном мужицком кафтане, без рубахи, в худых чулках, потому что лежавши замертво на месте сражения, ограблены были донага». Эпоха наполеоновских войн служила и продолжает служить предметом вдохновения для многих поколений исследователей и художников. Однако, говоря о ней, всегда надо помнить о том, что гром ликующих побед всегда заглушал стон раненых и изувеченных воинов. Хирургические инструменты начала XIX в. и их применение 1, 2. Большие ампутационные пилы(применялись для отсечения конечностей). 3. Большой нож (применялся для рассечения кожи). 4. Кривой нож (применялся для рассечения мягких тканей конечностей). 5, 6, 7. Ножи (применялись при ампутации конечностей). 8. Иглы(применялись для наложения «кровавых швов»), 9. Турникет винтовой (применялся для сжатия кровеносных сосудов при проведении операций на конечностях). 10. Турникет кожаный(применялся для сжатия кровеносных сосудов при проведении операций на конечностях). 12. Бистурей(складной скальпель, применялся для рассечения мягких тканей). 12. Скальпели (применялись для рассечения мягких тканей). 13. Малая ручная пила (складной вариант, применялась при малом хирургическом вмешательстве на костной ткани). 14. Ножницы выгнутые (применялись при проведении различных медицинских манипуляций). 15. Щипцы пулевые (применялись для удаления пуль и осколков из тканей). 16. Пулевытягиватель (применялся для удаления пуль из раневых каналов в мягких тканях). 17. Корона трефиная с рукояткой (применялась при трепанации черепа). 18. Бромфильдовы крючки (применялись для перетяжки крупных сосудов или для расширения операционного поля при ревизии ран). 19. Щуп длинный (применялся для зондирования раневых каналов). 20. Прижигатели(применялись для прижигания поврежденных кровеносных сосудов). 21. Ключ зубной (применялся для экстракции зубов). 22. Удаление пули посредством пулевытягивателя. 23. Рассечение мягких тканей конечности кривым ножом в процессе ампутации. 24. Трепанация черепа с использованием короны трефиной.
Болезни и полевая медицина в Великой армии Французская военная медицина в начале XIX века была одной из самых развитых в мире. Именно французы внесли огромный вклад в развитие военно-полевой хирургии. Так, Пьер Франсуа Перси, генерал-инспектор медицинской службы армии Наполеона, сформулировал принцип оказания первой медицинской помощи непосредственно на поле боя с использованием «передовых подвижных хирургических отрядов». Такие отряды были созданы по его инициативе в рядах французской армии. А Доминик Ларрей, главный хирург Великой армии, организовал так называемые «летучие амбулансы»(ambulance volante) - походные лазареты для эвакуации раненых в полевые госпитали. Такие амбулансы состояли из доктора, двух помощников и медсестры. Также по его инициативе были созданы специальные команды для выноса раненых, имеющие носилки для эвакуации. Этот метод организации медицинской помощи был революционным для того времени и сохранил жизни многих солдат. «Летучий амбуланс». Лувр Истощение от болезней Однако во многом не боевые раны стали причиной уменьшения численности Великой армии – настоящим бедствием для французов в войну 1812 года были желудочно-кишечные заболевания. Французская армия была истощена из-за болезней еще задолго до Бородинского сражения. Еще в первые дни войны, после перехода через Неман, солдаты и офицеры испытывали недостаток в пище, страдали то от жары, то от жесточайшего холода: «Подобный образ жизни не мог долго оставаться без последствий, и уже здесь всадники и лошади начали страдать поносом. Люди бледнели, становились вялыми и худели…» Полковой врач. Франция, 1812 г Развитие болезней являлось прямым следствием переутомления солдат и недостатка в пище. Уже тогда французские войска начинали чувствовать стеснение в самом необходимом: обозы просто-напросто не поспевали за быстрыми передвижениями регулярного войска. Ближе к Вильне становилось очевидным, что в опустошенной России французским солдатам просто невозможно получить необходимое пропитание. «Серьезные лишения, испытываемые нашими ранеными, а также наступившая снова чрезмерная жара в связи с заразой, распространяемой тысячами трупов, валявшимися не только вокруг Смоленска, но и в самом городе и даже в домах, явились источниками эпидемических заболеваний, которые еще сильнее, чем страдания от ран, скосили в самое короткое время огромное количество наших солдат», - писал в своих воспоминаниях военный медик Франсуа Мерсье. Все указанные им причины нередко вызывали эпидемии дизентерии, причинившие значительные потери французской армии в войну 1812 года. Но умирали не только от голода: «… некоторые пожирают в один день все, что им дано на целую неделю и умирают от объедения или подвергаются смертельным болезням; другие опиваются вином, которое было бы для них полезно при умеренном его употреблении». Устройство госпиталей и доставка медикаментов После первых серьезных сражений возникла резкая необходимость в устройстве госпиталей. Как правило, они создавались в занятых французами городах. Госпитали организовывались в монастырях, церквях, синагогах. О таких госпиталях, созданных в Вильне, писал Сегюр: «В этих печальных убежищах, порою нездоровых и всегда переполненных, так как их было недостаточно, больные часто оставались без пищи, без постелей и одеял, даже без соломенной подстилки и медикаментов. Помощь хирургов становилась недостаточной, так как все, вплоть до госпиталей, способствовало лишь развитию болезней, но не их излечению». По мере продвижения Великой армии вглубь России возникало все больше проблем со своевременной доставкой медикаментов. Это не могло ускользнуть от внимания самого императора. Де ла Флиз передал разговор Наполеона с одним доктором во время перемещения армии от Витебска к Смоленску: - Где находятся госпитальные припасы и аптека? - Они остались в Вильно, за недостатком средств к перевозке. - Следовательно, - вскричал Наполеон, - армия лишена медикаментов, и если б мне понадобилось принять лекарства, то я не мог бы его получить? - В распоряжении Вашего Величества собственная аптека, - возразил доктор. Эти слова разозлили императора. - Я первый солдат в армии, - сказал он, возвысив голос, - и я имею право на лечение в войске в случае нездоровья. После Смоленска: «хирурги не знали что делать» Смоленское сражение, унесшее много жизней французов и русских, оказалось настоящим бедствием для военной медицинской службы: «Так как госпиталей с трудом хватало для размещения всех раненых, прием в них больных был воспрещен, тем более что число последних было очень велико, и вот они, лишенные всякой помощи, принуждены были тащиться вслед за своими полками до тех пор пока не испускали духа где-нибудь на дороге или на бивуаке. Что за ужасное зрелище, в особенности для нас, врачей, на чьей обязанности лежит облегчить страдания этих несчастных, и когда в то же время мы были лишены всякой возможности исполнить это!» « Раненых - в лазарет, пленных – конвоировать» В пылающем Смоленске под госпитали были отведены любые строения, пощаженные огнем. Раненых было так много, что они были просто собраны в кучу, «без какой бы то ни было подстилки». Военный медик Мерсье вспоминал: «Когда я прибыл туда вместе с запасной походной амбулаторией, в которой имелось некоторое количество медикаментов и перевязочных предметов, с помощью этого запаса оказалось возможным облегчить страдания лишь тех, чье положение было всего ужаснее. Но этих средств все же еще было слишком недостаточно!» Лазаретные фуры, в которых были сложены самые необходимые предметы, не успели за армией, которая нигде долго не задерживалась, а шла вперед «ускоренным маршем». Ощущалась нехватка самых примитивных материалов и медикаментов. Не хватало соломы, чтобы подложить под голову, хлеба, чтобы хоть немного утолить голод, корпии или хотя бы тряпки, чтобы перевязать раны. Военные хирурги работали не покладая рук. Белье заменяли бумагой, найденной в архивах, дворянские грамоты употреблялись вместо лубков, вместо корпии приходилось использовать паклю и березовые стружки. Сегюр вспоминал об этом чудовищном положении: «Наши хирурги, заваленные работой, не знали, что делать». Главный доктор Военных Госпиталей, 1805-1812. Главный медицинский инспектор по Военно-Сухопутной Части. 1805-1809
