Медсестры Второй Мировой войны

Юля спасибо!!! Досталось женщинам.

 

В военном госпитале или в медсанбате,
А то и просто санинструктором в полку
Ты, медсестра, всегда была с солдатом,
И он перед тобой всегда в долгу.

Тащила ли истерзанного из воронки,
Или вела его, контуженного, в тыл,
Ты потихоньку плакала в сторонке,
А он тебя всегда любил.

О, девушка, как много видела ты горя,
Как долго ты месила фронтовую грязь!
Но улыбалась ты всегда тому, который
Ругал войну, от боли матерясь.

Ты много неудобств на фронте испытала,
Но сохранила нежность и любовь!
И слышал я, солдат, как ты шептала:
«Когда же перестанет литься кровь?..»




Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть "Не смей!"
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притворяться
Перед собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
"Сестрица!"
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит...

Юлия Друнина


Санинструктор А.Н.Подчуфарова оказывает первую помощь раненому красноармейцу
1944 г. Место съемки: Ленинградский фронт


Старшая медсестра Козлова А. кормит раненого майора Ногина В. в эвакуационно-сортировочном госпитале № 2-386
1942 г. Место съемки: Западный фронт


Военфельдшер комсомолка Масличенко О. оказывает первую помощь раненным бойцам
1942 г. Место съемки: Южный фронт


Сандружинница Скотинкина С.Г. перевязывает раненого бойца
1942 г. Место съемки: Северо-Западный фронт


Санинструктор Женя Никулина, награжденная Орденом Красной звезды, перевязывает раненого бойца
1943 г. Место съемки: не установлено


Санинструктор Н-ской части старший сержант Пономарева В. перевязывает раненого младшего лейтенанта Смирнова Н.С.
1943 г. Место съемки: Нежинское направление


Медицинская сестра Дерюгина Е., награжденная орденом Красной звезды
1943 г. Место съемки: Действующая армия


Санинструктор Колесникова Е.Ф. эвакуирует с поля боя на собачьей упряжке раненого бойца
1943 г. Место съемки: Волховский фронт


Младший сержант Бороздина О.И. на поле боя перевязывает раненого бойца
28 ноября 1944 г. Место съемки: Восточная Пруссия

МЕДСЕСТРЫ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Васильева Д.В., Волошина М.Ю., Качан Д.С.
«Ейский медицинский колледж»
Ейск, Россия

 

Подвиг санинструктора Валерии Гнаровской



Родилась в деревне Модолицы Плюсского района Псковской области в семье служащего. Русская. Окончила Подпорожскую среднюю школу имени А.С. Пушкина.

После начала Великой Отечественной войны, в сентябре 1941 года эвакуировалась в город Ишим Тюменской области. Работала телефонисткой в Истошинском отделении связи Бердюжского района Тюменской области и в Бердюжской конторе связи.

В Красной Армии с 1942 года. Окончила курсы санинструкторов. В действующей армии с июля 1942 года.

Санинструктор 907-го стрелкового полка (244-я стрелковая дивизия, 12-я армия, Юго-Западный фронт) комсомолка красноармеец Валерия Гнаровская спасла жизнь многим бойцам и офицерам. Только в бою у села Голая Долина Славянского района Донецкой области Украины она вынесла с поля боя 47 раненых. Защищая раненых, уничтожила свыше 20-и солдат и офицеров противника.

#23сентября@mirror_history 1943 года в районе села Иваненки, ныне село Гнаровское Вольнянского района Запорожской области Украины, отважная девушка со связкой гранат бросилась под танк и подорвала его.

"Валерия вместе с ранеными находилась на санитарном пункте, около штабного блиндажа. Когда она бинтовала рану одному из бойцов, его сосед крикнул:

— Сестричка, беги! Слева танки!

Валерия, увидев приближающихся «тигров», скомандовала:

— Кто может — в укрытие! Гранаты — мне!

Ведя беспрерывно огонь из пушек и пулеметов, танки приближались к санитарному пункту.

Выбежав навстречу танку, Валерия бросила гранату и упала. Взрыв! Но головной танк шел. До раненых оставалось уже тридцать... двадцать... десять метров. Мертвая зона! Связка гранат... Встать! Бросок! И... И под гусеницу танка! Грохот взрыва, лязг, черный дым!



Оглушенные раненые испуганно глядели. «Тигр» горел. А Валерия?! Валерии не было...

Люди были спасены. А Валерия погибла. Подоспевшие бойцы подбили второй танк. Прорыв был ликвидирован. Наступила ночь.

Боевые друзья — однополчане Валерии Гнаровской писали ее отцу: «Каждый раз, идя в бой, мы вспоминаем вашу дочь, Осип Осипович. Ее подвиг зовет нас вперед! Вперед, к окончательной победе!» "

Похоронена в селе Гнаровское.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 июня 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками красноармейцу Гнаровской Валерии Осиповне посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждена орденом Ленина, медалью.

В городе Подпорожье Ленинградской области Герою Советского Союза Гнаровской В.О. установлен памятник, а на здании школы - мемориальная доска. Имя Героини носят улицы в городах Подпорожье, Тюмень.

 

Санитарка Маша



Родилась 1 февраля 1922 года в селе Новый Чуваш Крымской АССР, в крестьянской семье. В 1936 году окончила неполную среднюю школу № 1 в городе Джанкой.
В сентябре 1941 года на Перекопе разгорелись ожесточенные бои с наступавшими немецко-фашистскими войсками. Маша, упросив военврача, оказалась в санчасти одного из полков, отходившего к Севастополю. Первые месяцы боев за Севастополь Мария была санитаркой, потом — санинструктором. Спасала раненых, учила этому других. Затем пришлось вместе с разведчиками ходить за «языком», участвовать в боях, драться с врагом в рукопашных схватках.



Пойти в разведку её побудила не романтика, а ненависть к врагу: «Я видела столько крови и страданий, что просто у меня окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди. Умирали молодые, в расцвете сил — им бы ещё жить да жить, трудиться для счастья! Вот и пришло решение уйти с медицинской работы в строй.»
Мария Карповна вспомнила, как однажды ей пришлось тащить захваченного в плен обер-ефрейтора. Гитлеровец оказался здоровенный, да еще все время сопротивлялся, хотя руки у него и были связаны. — Часа через два, — вспоминала Мария Карповна, — меня освободили, приказали одеться «по-женски» (обычно мы ходили в галифе и сапогах) и явиться в штаб. Потом мне рассказали, что на допросе немец отказался отвечать и все твердил: «Рус, капут!». Внимательно посмотрев на меня, гитлеровец вдруг заволновался, лицо его исказила гримаса, и он стал быстро и зло говорить. Переводчик еле успевал переводить: «Как, меня взяла в плен эта женщина? — удивился верзила. — Не может быть! Я пол-Европы победоносно прошел. А тут попался в руки русской бабе?». Командир разведки потом благодарил всю группу, ну и меня в том числе, за «языка», который дал ценные сведения о системе обороны.



В ночь с 7 июня 1942 года, в составе группы из четырёх разведчиков она всю ночь пролежала в боевом охранении, а рано утром противник после авиационной и артиллерийской подготовки перешёл в атаку.
— В этот день немцы начали третий штурм Севастополя … К ударам бомб присоединились разрывы снарядов. Все вокруг дрожало в неистовой пляске … вскоре и огненный вал покатил к нам в тыл, и тогда мы увидели шедших в наступление гитлеровцев. — Во время боя прямо на меня полезла группа фашистов, причем без всякой осторожности. Настолько обнаглели, что офицер, стараясь перебраться через канаву, встал во весь рост. Я тут же сняла его одиночным выстрелом. К нему кинулся солдат — уложила и его. А автоматчики все ползут и ползут. Больше десятка их уложила. В общем, отбили мы атаку. А потом немцы снова полезли. Смотрю, невдалеке зашевелилась трава, она высокая там была, до метра. Ближе, ближе… А у меня ни патронов, ни гранат не осталось. Вот рядом, в нескольких сантиметрах, показалась немецкая каска и погоны — фашист! Времени на раздумья нет. Размахнулась и автоматом со всей силы гитлеровца по голове. Подхватила его автомат, вытащила у него из-за голенища две полные обоймы и снова открыла огонь. Во время боя почувствовала вдруг ожог и резкую боль в виске и в руке: это впились осколки гранаты. Очнулась, когда Миша бинтовал голову…



Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1942 года старшему сержанту Байде Марии Карповне присвоено звание Героя Советского Союза.
12 июля 1942 года тяжело раненой попала в плен. Попав в плен, держалась мужественно и стойко. Прошла концлагеря «Славут», «Равенсбрюк». Освобождена из гестапо американскими войсками 8 мая 1945 года. После войны была демобилизована. Член ВКП(б)/КПСС с 1951 года. Работала заведующей отделом ЗАГС Севастопольского горисполкома, за 28 лет работы она дала напутствия и вручила свидетельства о регистрации браков примерно 60 000 молодых пар, зарегистрировала более 70 000 новорожденных. Неоднократно избиралась депутатом городского совета.



Годы войны, жестокие испытания, выпавшие на ее долю, не сломили Марию Карповну.
Она и в зрелом возрасте была красивой, жизнерадостной, с мягкой улыбкой.
Глядя на ее лицо, излучавшее душевное тепло, спокойствие, трудно было представить ее в жестоком бою.

 

Вот интересная картина. Передвижной Полевой Госпиталь №4648

 

Санинструктор 43-й стрелковой дивизии гвардии старший сержант Любовь Максимовна Андреюк (1923—1944).
Любовь Максимовна родилась в деревне Сугристое Манского района Красноярского края.
Призвана Колпинским ГВК, Ленинградская область, город Колпино.
Награждена медалью «За боевые заслуги» за номером 436088.
Погибла в 1944 году в бою в районе Синимяэских высот под Нарвой.
Останки были найдены в ходе поисковых работ и захоронены в эстонском посёлке Синимяэ.

 

Комплектация санитарных сумок 1941 год.

 

Я только раз видала рукопашный.
Раз - наяву. И тысячу раз - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.


Юлия Владимировна Друнина, родилась 10 мая 1924 года — 21 ноября 1991.



После начала Великой Отечественной войны, в семнадцатилетнем возрасте Юлия Друнина записалась в добровольную санитарную дружинц, работала санитаркой в глазном госпитале. Окончила курсы медсестер. В конце лета 1941 года, с приближением немцев к Москве, была направлена на строительство оборонительных сооружений под Можайском.

Там, во время одного из авианалетов, она потерялась, отстала от своего отряда, и была подобрана группой пехотинцев, которым была очень нужна санитарка. Вместе с ними Юлия Друнина попала в окружение и 13 суток пробиралась к своим по тылам противника.

Оказавшись снова в Москве осенью 1941, Юлия Друнина вскоре вместе со школой, в которой директором был ее отец, была эвакуирована в Сибирь, в Заводоуковск. Ехать в эвакуацию она согласилась только из-за тяжелобольного отца, перенесшего в начале войны инсульт. Отец умер в начале 1942 года на руках дочери после второго удара. Похоронив отца, Юлия уехала в Хабаровск, где стала курсантом Школы младших авиационных специалистов (ШМАС).

Через некоторое время девушкам – младшим авиаспециалистам объявили, что их вместо отправки в боевые части переводят в женский запасной полк. Перспектива оказаться вдали от фронта казалась для Друниной ужасной. Узнав о том, что девушек-медиков, в порядке исключения, все-таки направят в действующую армию, она спешно нашла свое свидетельство об окончании курсов медсестер и уже через несколько дней получила направление в санитарное управление 2-го Белорусского фронта.
По прибытии на фронт Юлия Друнина получила назначение в 667-й стрелковый полк 218-й стрелковой дивизии. В этом же полку воевала санинструктор Зинаида Самсонова, погибшая 27 января 1944 года и посмертно удостоеная звания Героя Советского Союза, которой Друнина посвятила одно из самых проникновенных своих стихотворений «Зинка».

В 1943 году Друнина была тяжело ранена - осколок снаряда вошел в шею слева и застрял всего в паре миллиметров от сонной артерии. Не подозревая о серьезности ранения, она просто замотала шею бинтами и продолжала работать – спасать других. Скрывала, пока не стало совсем плохо. Очнулась уже в госпитале и там узнала, что была на волосок от смерти. В госпитале, в 1943 году, она написала свое первое стихотворение о войне.
После излечения Друнина была признана инвалидом и комиссована. Вернулась в Москву. Но решила вернуться на фронт. К счастью, ее признали годной к строевой службе.
Друнина попала в 1038-й самоходный артиллерийский полк 3-го Прибалтийского фронта. Воевала в Псковской области, затем в Прибалтике. В одном из боев была контужена и 21 ноября 1944 года признана негодной к несению военной службы. Закончила войну в звании старшины медицинской службы. За боевые отличия была награждена орденом Красной звезды и медалью «За отвагу».





Елена Боннэр


Елена Боннэр, 1945

Участник Великой Отечественной войны. С начала войны была мобилизована в Красную Армию медсестрой. Работала в одной из санитарных «летучек», перевозивших раненых и эвакуированных из Ленинграда с берега Ладоги в Вологду. В результате авианалёта получила тяжёлое ранение и контузию, находилась на излечении в госпиталях Вологды и Свердловска. После выздоровления работала сначала медсестрой, а с 1943 года — старшей медсестрой в военно-санитарном поезде № 122.
День Победы 9 мая 1945 года встретила под Инсбруком (Австрия).
После возвращения с фронта в середине мая 1945 года была назначена заместителем начальника медицинской службы отдельного сапёрного батальона на карело-финском направлении. Демобилизована в конце августа 1945 года. В 1971 году была признана инвалидом Великой Отечественной войны II группы. Бабушка Елены Боннэр погибла в Ленинграде во время блокады.

 

Дополню немного о Друниной, по теме и не по теме)) Сначала не по теме))
Когда-то давно возник вопрос о том, откуда и почему вдруг в одном из стихотворений Друниной возникает наша Смоленщина.



Худенькой нескладной недотрогой
Я пришла в окопные края,
И была застенчивой и строгой
Полковая молодость моя.
На дорогах родины осенней
Нас с тобой связали навсегда
Судорожные петли окружений,
Отданные с кровью города.
Если ж я солгу тебе по-женски,
Грубо и беспомощно солгу,
Лишь напомни зарево Смоленска,
Лишь напомни ночи на снегу.


Есть два варианта для прототипа лирического героя стихотворения.
Первый – некий Комбат.

«Немцы рвались к столице – к концу лета Юле пришлось оставить госпиталь и идти рыть окопы. Там, во время одного из авионалетов, она потерялась, отстала от своего отряда, и ее подобрала группа пехотинцев, которым была очень нужна санитарка. Юля умела перевязывать… Правда, она с самого детства ужасно боялась крови, ей дурно становилось при виде даже крохотной ранки… Но комсомолка должна была воспитывать в себе железную волю. И Юля справилась со страхом перед кровавыми ранами, тем более, что очень скоро ей пришлось хлебнуть куда более серьезных опасностей. Пехотинцы попали в окружение, им пришлось выбираться, тринадцать суток они шли к своим: «Мы шли, ползли, бежали, натыкаясь на немцев, теряя товарищей, опухшие, измученные, ведомые одной страстью – пробиться! Случались и минуты отчаяния, безразличия, отупения, но чаще для этого просто не было времени – все душевные и физические силы были сконцентрированы на какой-нибудь одной конкретной задаче: незаметно проскочить шоссе, по которому то и дело проносились немецкие машины, или, вжавшись в землю, молиться, чтобы фашист, забредший по нужде в кусты, не обнаружил тебя, или пробежать несколько метров до спасительного оврага, пока товарищи прикрывают твой отход. А надо всем – панический ужас, ужас перед пленом. У меня, девушки, он был острее, чем у мужчин. Наверное, этот ужас здорово помогал мне, потому что был сильнее страха смерти».
Именно там, в этом пехотном батальоне – вернее, в той группе, что осталась от батальона, попавшего в окружение, — Юля встретила свою первую любовь, самую возвышенную и романтическую.
В стихах и в воспоминаниях она называет его Комбат – с большой буквы. Но нигде не упоминает его имени. Хотя память о нем пронесла через всю войну и сохранила навсегда. Он был ненамного старше ее… Красивый парень с голубыми глазами и ямочками на щеках. А может, красивым он стал потом, в воспоминаниях поэтессы, в ее воображении: «…конечно, помогала моя вера в комбата, преклонение перед ним, моя детская влюбленность. Наш комбат, молодой учитель из Минска, действительно оказался человеком незаурядным. Такого самообладания, понимания людей и таланта молниеносно выбрать в самой безнадежной ситуации оптимальный вариант я больше не встречала ни у кого хотя повидала немало хороших командиров. С ним солдаты чувствовали себя как за каменной стеной, хотя какие «стены» могли быть в нашем положении?».
Есть такая профессия – Родину защищать… Но у молодого учителя из Минска профессия была совсем другая – учить детей. Так же, как у влюбленной в него юной санитарки – совсем иное предназначение: писать стихи. Однако Родине в 1941 году воины и санитарки оказались нужнее учителей и поэтесс. И молоденький Комбат-учитель вдруг оказался прирожденным воином. Когда их осталось только девять человек, они вышли к немецкому переднему краю, и единственным местом, где они могли проскочить, оказалось минное поле. И Комбат пошел по полю, пошел на мины… Которые, к счастью, оказались противотанковыми и от веса человека не детонировали. Тогда он позвал за собой солдат. И уже на краю поля, когда они все почитали себя в безопасности, одна из мин оказалась противопехотной… Комбат погиб и два человека, которые шли за ним, тоже погибли. Юля уцелела. «Мина, убившая комбата, надолго оглушила меня. А потом, через годы, в стихах моих часто будут появляться Комбаты…».
http://www.drunina.ru/biography.html


Но…вроде бы Смоленск тут ни при чём.

А вот второй претендент на образ главного героя стихотворения - довольно известный поэт-фронтовик Николай Старшинов, участник боёв на Западном фронте (помощник командира пулеметного взвода), первый муж Юлии Друниной. Старшинов был тяжело ранен в 1943-м: во время наступления под Спас-Деменском ему перебило обе ноги.


И образ нашей Смоленщины появляется в стихах Старшинова неоднократно.

«Болота, населённые чертями,
Дороженьки, которым нет конца...
Смоленщина встречает нас дождями,
В которых больше, чем воды, свинца».
(«Болота, населенные чертями…», 1943)

«Красный лист трогая,
Чувствую тепло...
Вспомнилось многое,
Что давно прошло.

Только уменьшено
Чередою дней...
Вот и Смоленщина
Мы идем но ней.

Сплошь перелопачены
Берега Угры.
Дымом охвачены
Рощи и дворы.

Утро июльское
Подошло к реке...
Трехлинейка тульская
У меня в руке.

Мы – в наступлении.
И на берегу
Я с отделением
Все вперед бегу.

Лишь развевается
Полами шинель...
С треском взрывается
В синеве шрапнель.

Верный баллистике,
Ухает снаряд...
Листики,
Листики,
Листики парят.

Но под канонадою
Я бегу...
И вдруг –
Падаю,
Падаю,
Падаю на луг».
( из стихотворения «Листопад»)

Всё же, по-видимому, в стихотворении «Худенькой нескладной недотрогой…», помещенном выше, Друнина обращается к своему мужу, повоевавшему и на Смоленщине.


Приведу один впечатляющий факт из военной (медицинской) биографии Друниной: «В Эстонии Юля впервые реально лицом к лицу столкнулась с немцем – раньше немцы были для нее лишь враждебными безликими фигурами во мраке, да пулями прилетали, да артиллерийскими снарядами с неба сыпались, да минами в земле таились… А в этот раз она увидела немца так близко, что он ей даже показался человеком, таким же, как те ребята, с которыми рядом она воевала: «Полковая разведка притащила «языка». Перед тем, как передать его в штаб, ребята попросили меня «чуток отремонтировать фрица». «Фриц» — молодой обер-лейтенант – лежал на спине с закрученными назад руками. Светловолосый, с правильными резкими чертами мужественного лица, он был красив той плакатной «арийской» красотой, которой, между прочим, так не хватало самому фюреру. Пленного даже не слишком портили здоровенная ссадина на скуле и медленная змейка крови, выползавшая из уголка рта. На секунду его голубые глаза встретились с моими, потом немец отвел их и продолжал спокойно смотреть в осеннее небо с белыми облачками разрывов – били русские зенитки… <…> Что-то вроде сочувствия шевельнулось во мне. Я смочила перекисью ватный тампон и наклонилась над раненым. И ту же у меня помутилось в глазах от боли. Рассвирепевшие ребята подняли меня с земли. Я не сразу поняла, что случилось. Фашист, которому я хотела помочь, изо всей силы ударил меня подкованным сапогом в живот…».
http://www.drunina.ru/biography.html


В 1991 году Друнина покончила собой. Не только смерть второго мужа (А.Каплер, известный кинорежиссер) стала этому причиной, но и то, что не могла она видеть, наблюдать то, что происходило со страной в 90-е: «Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…»


Ухожу, нету сил. Лишь издали
(Всё ж крещёная!) помолюсь
За таких вот, как вы, — за избранных
Удержать над обрывом Русь.

Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!



И всё же хочется, чтобы имя Друниной у любителей её поэзии ассоциировалось не с этими грустными строками, а со стихотворением Юлии Владимировны «О, Россия!»

О, Россия!
С нелегкой судьбою страна...
У меня ты, Россия,
Как сердце, одна.
Я и другу скажу,
Я скажу и врагу -
Без тебя,
Как без сердца,
Прожить не смогу...

Теперь по теме.



Зинаида Самсонова, о которой уже говорилось выше, погибла в 1944 г. в боях за белорусскую деревню Холм (Гомельская область).



Юлия Друнина посвятила ей очерк «Светлокосый солдат».

«Передо мной пожелтевший от времени наградной лист эпохи Великой Отечественной войны. В графе, очень официально озаглавленной: «Краткое конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг», казенным языком полкового писаря «изложено», как старший сержант Зинаида Самсонова, санинструктор 1-го батальона 667-го стрелкового полка Ромоданской стрелковой дивизии, кандидат в члены ВКП(б), «с первой группой бойцов 24 сентября 1943 года в районе села Сушки, Каневского района, форсировала реку Днепр...»

Как много стоит за этими скупыми строками!...

Девятнадцатилетняя Зина вызвалась добраться до правого берега с первым же взводом добровольцев. И вот по ночной реке двинулись превращенные в плоты понтоны. Но...

Столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны — в ряд.
Густо было там народу —
Наших стриженых ребят...,
И увиделось впервые,
Не забудется оно:
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно...
Под огнем — неразбериха —
Где свои, где кто, где связь?
Только вскоре стало тихо — Переправа сорвалась...
Но вцепился в берег правый,
Там остался «первый взвод».

(Стихи А. Твардовского.)

И среди этих героев, «вцепившихся» в правый берег, была невысокая светло-русая девушка с круглым русским лицом и серыми спокойными глазами. Она то перевязывала раненых, то хваталась за автомат, отбиваясь от наседавших фашистов. Когда кончились патроны, Зина сражалась гранатами, снятыми с убитых врагов.

26 и 27 сентября немцы предприняли последние отчаянные усилия выбить русских с правого берега. Они ходили в контратаки по восемь раз в день. Под непрерывным минометным и пулеметным огнем девушка вынесла с поля боя тридцать тяжелораненых бойцов и офицеров. Но вынести и перевязать — это еще полдела. Чтобы спасти жизнь раненых, необходимо было спешно переправить их на левый берег.

И Зина грузит раненых на понтон. Снова кипящий Днепр, снова «переправа, переправа, берег левый, берег правый». А рядом — беспомощные люди, ищущие защиты у нее, молоденькой девушки, почти девочки.

Казалось, только чудо могло спасти их всех.

И чудо свершилось: понтон благополучно пристал к левому берегу. Девушка спешно погрузила раненых на повозки, пришедшие из санроты, и опять вспрыгнула на понтон, возвращавшийся на правый берег...

Снова читаю и перечитываю пожелтевший наградной лист: «Санинструктор Самсонова... достойна представления к званию Героя Советского Союза». Подпись командира полка. Дата — октябрь сорок третьего. Потом, в ноябре, слово «достойна» написал командир дивизии, к тому времени уже получившей наименование краснознаменной Ромодано-Киевской. Затем — командир корпуса, дальше — командующий армией. И, наконец, 3 июня 1944 года Указом Президиума Верховного Совета Зинаиде Самсоновой было присвоено звание Героя Советского Союза.

Но Зина уже не узнала об этом...

Пока наградной лист путешествовал по необходимым инстанциям, девушка воевала, спасала раненых, шла с армией вперед и вперед...

И когда еще не был подписан Указ, утверждающий бессмертную славу Зины Самсоновой, она погибла в бою за маленькую белорусскую деревню Холм, затерянную в болотистых чащах Полесья.

Военное счастье шло рядом с девушкой на Сталинградском и Воронежском фронтах, оно было рядом и в днепровском аду — без единой царапины вышла она из этих грандиозных боев. А тут, в полесской деревушке, счастье изменило светлокосому солдату...

Мне выпала честь быть однополчанкой этой удивительной девушки.

Когда меня, «начинающего» санинструктора, направили в батальон, которым (как шутили бойцы) «командовала Зинка», краснознаменная Ромодано-Киевская дивизия стояла на переформировке в прифронтовой полосе. После боев на Украине, после форсирования Днепра дивизия крайне нуждалась в отдыхе и пополнении.

С волнением подходила я к санвзводу: сейчас я увижу ту самую Зину Самсонову, о которой по фронтам уже ходили легенды.

Возле землянки, отличавшейся от других белым с красным крестом флагом, невысокая светло-русая девушка в ватных брюках старательно умывалась снегом. Я представилась ей по всей форме, щеголяя подчеркнутой выправкой новобранца. Зина чуть насмешливо осмотрела меня с головы до ног и задержала взгляд на задубевших от мороза сапогах.

— Форсишь? Или валенок нету? — вместо приветствия сердито спросила она.

— А что? — огорошенная таким приемом, ответила я вопросом па вопрос.

— А то, что обморозишь лапы, — повысила она голос. И так же сердито приказала: — Возьмешь мои валенки, если своих не нажила!

— А вы сами?

— А я привычная! — вдруг широко улыбнулась девушка и протянула мне шершавую руку: — Самсонова. Зина. И не «выкай» — я небось не старше тебя.

... В боях я оценила меткость солдатской шутки о том, что нашим батальоном «командует Зинка». Она всегда была впереди, а когда впереди девушка, можно ли мужчине показать свой страх? И тот, кто вдруг заколебался, кто не в силах был подняться под ураганным огнем, видел перед собой спокойные серые глаза и слышал чуть хрипловатый девичий голос: «А ну, орел, чего в землю врос? Успеешь еще в ней належаться!»

В батальоне нас, девушек, было всего две. Спали мы под одной шинелью, ели из одного котелка — можно ли не подружиться? Но дружбе этой суждено было очень скоро оборваться...

И сейчас, когда прошло уже много лет, мне трудно вспоминать о том, что случилось в один из январских дней на втором Белорусском фронте в районе неизвестной полесской деревушки Холм. Свою боль, свое горе я попыталась вложить в стихи, которые так и назвала — «Зинка».

Мы легли у разбитой ели. Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей гнилой земле. — Знаешь, Юлька, я — против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый, У меня лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна.Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет. Знаешь, Юлька, я — против грусти, Но сегодня она не в счет...Отогрелись мы еле-еле. Вдруг — нежданный приказ: «Вперед!» Снова рядом в сырой шинели Светлокосый солдат идет.... Шла дивизия в бой без песен, Шла без митингов и знамен. В окруженье попал в Полесье Наш потрепанный батальон.Зинка нас повела в атаку, Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам, Через смертные рубежи.Мы не ждали посмертной славы — Мы хотели со славой жить! Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит?Ее тело своей шинелью Прикрывала я, зубы сжав. Белорусские ветры пели О рязанских глухих садах...Знаешь, Зинка, я — против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет.У меня есть друзья, любимый, У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна.И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла... Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала.

... Письмо Зининой матери — Марии Максимовне — так и не было написано — не поднялась рука...

Пусть же мой очерк будет запоздалым письмом в то «яблочное захолустье», где и сейчас живет мать героини. Низко кланяюсь вам, дорогая Мария Максимовна. Мы никогда не забудем нашего светлокосого солдата, вашу Зину. Она была хорошей дочерью и вам, и своей второй матери — Родине».

 

Маресева Зинаида Ивановна



Зинаида Ивановна Маресева, гвардии старший сержант медицинской службы, санинструктор санитарного взвода 1-го батальона 214-го гвардейского стрелкового полка 73-й гвардейской стрелковой дивизии.
Родилась в селе Черкасское ныне Вольского района Саратовской области. Русская.
Окончила семилетнюю школу. Работала на Вольском цементном заводе «Большевик».
В начале Великой Отечественной войны окончила краткосрочные курсы медицинских сестёр и в конце ноября 1942 года добровольно ушла на фронт.
Сражалась в составе войск Сталинградского, Воронежского и Степного фронтов.
Первого августа 1943 года 214-й гвардейский полк получил приказ форсировать Северский Донец южнее Белгорода. Здесь, между сёлами Соломино и Топлинка, противник сосредоточил части двух пехотных дивизий и большое количество артиллерии.
Гитлеровцы занимали оборону на высотах правого берега, господствующих над окружающей местностью. Подступы к реке находились под прицельным артиллерийским и миномётным огнём. Правый берег был густо заминирован. Однако гвардейцы в первый же день форсировали Северский Донец и после ожесточённого боя заняли небольшой плацдарм на правом берегу.
Переправа через реку и клочок земли на правобережье, занятый советскими воинами, находились под непрерывным огнём противника. На головы гвардейцев сыпались тысячи снарядов, сотни бомб. Но полк продолжал наступление.
Санинструктор Маресева в этих трудных условиях своевременно оказывала помощь раненым. Пренебрегая опасностью, она всё время находилась на линии огня, ползком пробиралась к тяжело раненным, делала перевязки, выносила их в укрытия. А с наступлением темноты, когда на переднем крае затихала ружейно-пулемётная перестрелка, она переправляла раненых на левый берег реки.



На следующий день контратаки противника на участке 1-го батальона были особенно сильными и настойчивыми, но все они были отбиты с большими для него потерями. К исходу дня враг предпринял восьмую контратаку. При поддержке сильного огня артиллерии гитлеровцам удалось обойти левый фланг батальона. Оборонявшаяся здесь группа бойцов после продолжительного неравного боя стала отходить к реке. Это заметила Маресева. В её голове пронеслась тревожная мысль о судьбе раненых, которые в ожидании эвакуации на левый берег реки были укрыты в траншеях и блиндажах. С пистолетом в руке Зина побежала навстречу отступавшим бойцам и с возгласами: «Ни шагу назад!», «Вперёд, за мной!» — заставила их остановиться, а затем последовать за ней в атаку.
Положение на угрожаемом участке было восстановлено. В жаркой схватке, которой руководила Маресева, было уничтожено более 150 гитлеровцев, захвачено 8 пулемётов, 2 миномёта и 20 гранатомётов.
После того как контратака была отбита, Зина продолжала перевязывать раненых и выносить их с поля боя.
К исходу 2 августа сапёрами через реку был построен пешеходный мост. По этому мостику Маресева под огнём противника всю ночь переправляла на левый берег Северного Донца раненых солдат и офицеров. К утру мостик был разбит артиллерией противника. Зина продолжала переправлять раненых на лодке. В одном из рейсов осколком разорвавшейся мины она была смертельно ранена и 6 августа 1943 года скончалась в госпитале.
За двое суток Маресева вместе с санитаром А. Е. Бузыкановым вынесла с поля боя 64 раненых, 52 из них, с личным оружием, эвакуировала через реку.
Звание Героя Советского Союза Зинаиде Ивановне Маресевой присвоено посмертно 22 февраля 1944 года за отвагу и мужество, проявленные при форсировании реки Северский Донец.
Отважная патриотка была похоронена в селе Пятницкое Белгородской области.

Имя З.И. Маресева присвоено одной из улиц с. Черкасского и города Волгограда.



Памятник в селе Соломино, недалеко от места сражения, установлен 3 ноября 2011 года на пригорке близ нового моста через Белгородское водохранилище.

 

Матрёна Семёновна Нечепорчукова (в замужестве Наздрачёва) (род. 1924) — санитарный инструктор санитарной роты 100-го гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии, одна из четырёх женщин — полных кавалер овордена Славы.
Матрёна Семёновна родилась 3 апреля1924 года в селе Волчий ЯрЗмиевского уезда Харьковской губернии (ныне Балаклеевского района Харьковская область Украины) в крестьянской семье. По национальности — украинка.
Окончила Балаклеевскую акушерско-сестринскую школу в 1941 году. Работала медсестрой в районной больнице.

С началом Великой Отечественной войны оказалась на оккупированной территории. В Красной Армии с апреля 1943 года. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.
При форсировании реки Днепр за период с 27 по 30 сентября 1943 года Матрёна Семёновна Нечепорчукова вынесла с поля боя 24 тяжелораненых бойцов и командиров и оказала первую медицинскую помощь 49 воинам.
За этот подвиг награждена медалью «За отвагу».

Санинструктор санитарной роты 100-го гвардейского стрелкового полка (35-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 1-й Белорусский фронт) гвардии сержант медицинской службы Матрёна Семёновна Нечепорчукова 1 августа 1944 года в боях за удержание и расширение плацдарма близ польского населённого пункта Гжибув оказала первую медицинскую помощь двадцати шести раненым. Позднее, в районе польского города Магнушев, вынесла из-под огня противника офицера и эвакуировала его в тыл.

Приказом от 11 августа 1944 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецкими захватчиками гвардии сержант медицинской службы Матрёна Семёновна Нечепорчукова награждена орденом Славы 3-й степени (№ 88619).

Гвардии старший сержант медицинской службы Матрёна Семёновна Нечепорчукова в боях при прорыве вражеской обороны на левом берегу Вислы оказала первую медицинскую помощь шестидесяти девяти тяжело раненным бойцам и офицерам. 18 января 1945 года, оставшись с группой раненых из двадцати семи человек в польском населённом пункте Овадув, вместе с несколькими медицинскими работниками и ездовыми, отразила нападение гитлеровцев, выходивших из окружения и обеспечила доставку раненых в госпиталь без потерь. 18 марта 1945 года в боях южнее польского города Кюстрин оказала медицинскую помощь пятидесяти одному раненому воину, в том числе двадцати семи тяжело раненным. Приказом от 13 апреля 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецкими захватчиками гвардии старший сержант медицинской службы Матрёна Семёновна Нечепорчукова награждёна орденом Славы 2-й степени (№ 27599).



В составе того же 100-го гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии (6-я армия, 1-й Украинский фронт) Матрёна Семёновна Нечепорчукова при прорыве обороны противника на левом берегу реки Одер и в боях на берлинском направлении под огнём вынесла с поля боя семьдесят восемь раненых солдат и офицеров. Вместе с пехотой она преодолела реку Шпре южнее немецкого города Фюрстенвальде и, будучи раненной, продолжала оказывать медицинскую помощь вышедшим из строя солдатам и офицерам. Из пистолета сразила гитлеровца, который пытался вести огонь по раненым.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии старшина медицинской службы Матрёна Семёновна Нечепорчукова награждёна орденом Славы 1-й степени (№ 978), став полным кавалером ордена Славы.

В 1945 году Матрёна Семёновна Нечепорчукова демобилизована в звании гвардии старшины медицинской службы.



Федора (Феодора) Андреевна Пушина (13 ноября1923 — 6 ноября1943) — Герой Советского Союза, военфельдшер, лейтенант медицинской службы.



Федора (Феодора) Андреевна родилась 1 ноября 1923 года в селе Иж-Забегалово ныне Якшур-Бодьинского района Удмуртии, в многодетной семье. Она была девятым ребенком. Родители Феодоры были крестьянами, занимались сельским хозяйством. Потом семья Фени переехала из села Иж в деревню Тукмачи, где прошло её детство и школьные годы.

После окончания 7 классов, в 1939 году поступила в фельдшерскую школу в Ижевске. После окончания учёбы Феодору распределили в Кекоранский фельдшерско-акушерский пункт (в селе Кекоран), где она приступила к работе с января 1942 года. Её работа заключалась в приёме больных, проверке санитарного состояния школы и фермы, а также в проведении бесед с населением. Феодора одновременно была хирургом, терапевтом, акушером и детским врачом.

В Красную Армию была призвана в апреле в 1942 года. На фронтах Великой Отечественной войны с августа 1942 года. Служила военфельдшером 520-го стрелкового полка (167-я Сумская Краснознамённая стрелковая дивизия, 38-я армия, 1-й Украинский фронт). Фронтовые друзья звали её Фаиной.

7 февраля 1943 года фельдшер санитарной роты 520-го стрелкового полка 167-й стрелковой дивизии 38-й армии Воронежского фронта военфельдшер Ф. А. Пушина вывела 45 раненых бойцов из-под артиллерийско-миномётного огня в районе деревни Прилепы Мантуровского района Курской области. 11 февраля находилась на передовом медицинском пункте в деревне Пузачи, где оказала медицинскую помощь 57-ти раненым бойцам и командирам. При отходе советских частей из деревни Пузачи вынесла все перевязочные материалы и медикаменты. За этот эпизод 14 марта 1943 года была представлена командиром 520-го стрелкового полка майором Придача к медали «За боевые заслуги», однако по решению командира 167-й стрелковой дивизии генерал-майора И. И. Мельникова была награжденаорденом Красной Звезды (15 апреля 1943).

В ноябре 1943 года полк под командованием полковника Акулова вёл тяжелые наступательные бои в Киеве, отвлекая на себя значительные силы противника. В связи с этим медчасть находилась в киевском пригороде Святошино, и раненых доставляли туда. Утром 6 ноября группа бомбардировщиков противника нанесла бомбовый удар по селу. Одна из бомб попала прямо в здание, в котором находились раненые, и оно загорелось. Командир санитарной роты Николай Копытёнков и Феня Пушина бросились спасать раненых. Из огня она вынесла тридцать тяжелораненых, и когда бросилась за последним, начал рушиться дом. Николай Копытёнков в последний момент, перед самым обрушением здания, вынес её из огня. Феня была в бессознательном состоянии, с сильным повреждением головы, со сплошными ожогами тела. Она сумела открыть глаза, пошевелить губами и скончалась на руках у товарищей.

Звание Героя Советского Союза было присвоено ей 10 января 1944 года посмертно.





Константинова Ксения Семеновна (1925-1943)



Ксения Семёновна Константинова (1925—1943) — Герой Советского Союза, участница Великой Отечественной войны, старшина медицинской службы.
Родилась 18 апреля 1925 года в селе Сухая Лубна Тамбовской губернии (ныне — Липецкого района Липецкой области).
Окончила неполную среднюю и фельдшерско-акушерскую школы в городе Липецке.
В Красной Армии с 1943 года, а с октября того же года на фронте.
1 октября 1943 года санитарный инструктор батальона 730-го стрелкового полка (204-я стрелковая дивизия, 43-я армия, Калининский фронт) старшина медицинской службы К. С. Константинова около деревни Шатилово Руднянского района Смоленской области, оказавшись в окружении врага и защищая раненых бойцов, сражалась с прорвавшимися на наши позиции фашистами до последнего патрона.
Отважная девушка была тяжело ранена и схвачена гитлеровцами. После зверских пыток она была убита.
Похоронена в деревне Распопы Руднянского района Смоленской области.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками старшине медицинской службы Константиновой Ксении Семёновне посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Награждена орденом Ленина и медалью «За боевые заслуги».

 

Санинструктор, старшина медицинской службы Валентина Соколова.
Июль 1943 года.

Единственная женщина, служившая в разведке морской пехоты. Михайлова (Дёмина) Екатерина Илларионовна – бывшая санинструктор 369-го отдельного батальона морской пехоты и старший санинструктор сводной роты Берегового отряда сопровождения Дунайской военной флотилии. 22 августа 1944 года при форсировании Днестровского лимана в составе десанта одной из первых достигла берега, оказала первую помощь семнадцати тяжелораненым матросам, подавила огонь крупнокалиберного пулемёта, забросала гранатами дзот и уничтожила свыше 10-и гитлеровцев.




Екатерина Илларионовна Михайлова-Дёмина

 

Румянцева Екатерина Ивановна

Уроженка д. Максимиха Владимирской обл. В 30-х годах переехали в Москву.
В годы войны с 16 лет работала в госпитале 4034 в Москве.

 

Г. А. Исакова

Исакова Галина Александровна (1915—2000) — уроженка д. Зюзино Дебесского района. Аспирантка Ижевского государственного медицинского института была призвана на военную службу в июне 1941 г.
В годы войны служила военврачом полевого подвижного госпиталя № 571, 90-й армейской патологоанатомической лаборатории 22-й армии, начальником патологоанатомического отделения 1927-го сортировочного эвакогоспиталя.





И. В. Механошина, медсестра 174-го отдельного истребительного противотанкового артиллерийского дивизиона им. Комсомола Удмуртии

Механошина Инна Васильевна (1923—1942) — уроженка г. Воткинска. В 1942 г. добровольно вступила в ряды артдивизиона, погибла в бою за д. Цапково 18 декабря 1942 г. 174-й отдельный истребительный противотанковый артиллерийский дивизион имени Комсомола Удмуртии — создан по инициативе комсомольцев Воткинского машиностроительного завода на добровольные пожертвования. Командир — майор М. М. Семченко, замполит — капитан А. В. Попов. 22 сентября в Ижевске состоялись торжественные проводы подразделения на фронт. Получив боевое крещение 16 декабря 1942 г. в районе д. Гороховка Воронежской области, артдивизион участвовал в многочисленных боях за освобождение г. Сталинграда, Донбасса, г. Павлоград, за взятие г. Ровно, Крейцбург, Берлин, форсировал 6 водных преград, в т. ч. Дон, Сан, Вислу, Одер, участвовал в освобождении Праги. 5 мая 1945 г. за проявленные доблесть и мужество артдивизион награжден орденом Красной Звезды, 90 % его личного состава отмечено боевыми орденами, каждый боец — медалями.

 

Полковой медпункт на Карельском фронте. 1942 год.

 

Очень хорошая подборка о медсестрах.



Приведу отрывок из воспоминаний деда, так как это касается боев в Смоленской области Гагаринского района весной 1942 года:
(на вопрос - были ли женщины в бригаде?):
«Были санитарки. Однажды было так. В боях в районе Крутиц и Титовки к нам пришел командир стрелковой бригады практически уничтоженной и воевал какое-то время с нами в бригаде. С ним была дочь, которая воевала вместе и была санинструктор. И вот напился наш комбат 2-го батальона, вылез на бруствер и стал стрелять в сторону немцев, матерился! И тут хлоп, его положил снайпер. А наша санитарка Мария тут же бегом к нему – перевязать, затащить обратно. Начала возиться, шлеп и ее убил. Тогда рванулась дочь этого полковника командира бригады, я ее хватаю: «куда! Там снайпер. Дождемся темноты, тогда стащим их». Стащили ребята их, а у нее вся грудь за пазухой набита письмами солдат… Он, сволочь, устроился в нашем танке, который стоял подбитый у дороги, без ствола, нашел там окно и стрелял. Он сразу сменил место, ушел. А водка была всегда у нас. Перед наступлением всегда привозили водку. Шкалики. Кого-то убъют, а шкалики останутся, вобщем, у комбата всегда был запас для разных случаев. Но не все напивались». (55-я стрелковая бригада. Внук комбата: размышления для будущих командиров., С.452-453)
После исследования выяснилось, что хотя Крутицы и Титово - это тоже Смоленская область, но этот случай произошел все же южнее, на рубеже деревень Дурово-Андрейцево в марте 1942 года, в роще "Рыба".
Погибшая санитарка Мария с высокой долей вероятности – это Свирченкова Мария Тр. (Трофимовна), 1922 года рождения. В момент гибели ей было около 20 лет, и ее выслуга лет составляла чуть более 2-х лет (2 года 2 мес.). Она воевала в бригаде с начала действий на фронте (25.11.1941) и, следовательно, была "старожилом" бригады.
Мария Трофимовна похоронена в братской могиле №4 в Гагаринский районе, в центре п. Карманово. Дата гибели указана 08.03.1942. (Номер захоронения в ВМЦ 67-39)

При этом надо отметить, что в первой части битвы за Москву (Клинско-Солнечногорская оборонительная и наступательная операции) в стрелковых батальонах бригады не было женщин-санитаров, только мужчины-санитары.
Женщины в тот период входили в л/с ОМСР - отдельной медико-санитарной роты при бригаде, которая не находилась непосредственно на передовой, но следовала за передовыми частями. Часто отставая от передовых частей до 10 и более км.
Но к началу операции "Волоколамская" (10 января 42 г., - составная часть Ржевско-Вяземской операции 1942 года) потери бригады были настолько высоки, что из ОСМР женщины-санитарки стали переводиться непосредственно в стрелковые батальоны, то есть в отряды "коммандос" - в передовые части наступления. К слову - других женщин-санитарок в 1осб за все время нахождения в ДКА не находится.