Пауль Зиберт

Толково объяснил.

 

Очень рекомендую вот это:

Гладков Т. К. Легенда советской разведки. М., 2001.
Гладков Т. К. Медведев – супердиверсант Судоплатова. М., 2005.

 

В изложенной Зибертом версии много героики но не меньше нестыковок. Кузнецову очень сложно было добыть сколь-нибудь серьезные секреты в Ровно, поскольку они не в Ровно рождались. Я не хочу бросить тень на светлую память Кузнецова, но неясности здесь тоже ни к чему. Может быть в Сержевых книгах дана более толковая картина деятельности Зиберта, но из приведенной Егором совершенно непонятно, как легализовался Кузнецов, как он получил доступ к секретам и высокопоставленным чинам. Мне представляется, что Зиберт был агентом-фланером, используя документы и в форме офицера перемещался по территории действия отряда, возвращался в отряд, затем снова выходил на задание. Это только на первый взгляд кажется, выучил немецкий, а там хоть к самому Гитлеру в ставку. На самом деле легализоваться в немецком тылу, да еще на длительное время, очень сложно. Меня лично это интересует, как легализовался, в какой должности служил и т.д....

 

Согласен со Шмяком. Не так давно я работал в Немецком доме в Москве, где познакомился с одним бывшим офицером-особистом, который длительное время служил в ГДР, а до этого жил там с семьей своего отца-офицера. Немецкий он знает с щенячьего возраста и свободно изъясняется на нем. Так он мне поведал, что он видел копии документов (паспорт СССР) на некого Пауля Зиберта. А комментарии его следующие: не мог простой советский человек знать особенности, присущие немецкой офицерской среде, включая сленг. Если даже акцент и диалект у него отработан до изящества - то при личном общении он неприменно проколется. Этот же человек мне рассказал: один раз я познакомился с австрийцем и в течение получаса он верил, что я немец, однако после этого он меня рассколол (и это человека, использующего язык более 50 лет!). Поэтому его мнение однозначное: Пауль Зиберт и был немец, и не простой, а именно офицер (возможно из "армии Зейдлица").

 

1. По Паулю Зиберту.
Если сейчас взять, например Украину, то там живет масса народа в фамилией Зиберт. Вопрос сейчас в том, что в советское время, с 50-х годов ребенка не назовут Паулем, а скорее всего Павлом. Если взять ровесника Кузнезова(1911г.р.) и взять массовость проживания немцев-колонистов после революции на просторах СССР, то запросто можно было найти Пауля Зиберта с паспортом гражданина СССР.
2. По сленгу.
Когда армия не воюет, а находится в устаканенном состоянии мира, то да, по сленгу можно вычислить чужака. Если же в военное время в армии полно вчерашних колбасников, учителей, бухгалтегов, плотников, то разобраться кто есть ху - тяжеловато. При этом, если ты тыловик, а не офицер передка, где сленг более распространен. Кроме того, сленг - дело наживное. Как сленг копаря, который при необходимости можно освоить. Практические фишки по копу могут тебе преподать практики-копари. Главное не бить себя пяткой в грудь в кругу проженных практиков т.к. опасность таится в деталях и мелочах.
3. Тыловик, человек и человеческие слабости.
Немцы, как и любой другой народ, подвержен человеческим порокам.
Для одного, чтоб завязать связи, достаточна пачка сигарет или бутылка спиртного. Для другого больше. У Кузнецова недостатка в финансах не было. Но давайте трезво глянем в глаза, а сейчас наш боевой офицер по деньгам может соперничать с тыловиком своей части? Нет, отдыхает боевой офицер. Тыловик может сделать деньги из воздуха. А кто раньше получит квартиру, офицер ходивший на задания или тыловик, который тоже был в чечне, но сидел на складе?
При этом боевой на очереди на квартиру был пятым, а тыловик двадцать пятым.
А почему никто не ыступает? Потому что при грядущей замене попадешь служить туда, где дети даже прокисший лимонад не увидят. Так что тыловик всему голова, и все для начальства, как джин, все может. Даже за свои сбережения ненавязчиво купить мебель итальянскую командиру в новую квартиру, чтоб тот много не видел.
Например.
Получает со склада шпроты в масле, но в накладной пишут не "шпроты в масле", а "Консервы рыбные". Потом толкает шпроты, на деньги покуает кильку в томатном соусе, которая свободно подходит под формулировку рыбных консервов. Дельта оседает в кармане. И такая дельта, что хватит откатить и в Ростов, и в Москву и самому не кашлять. Такие примеры могу приводить долго. Берем фильм "Баязет", вспомните как Серебряков, вернее герой фильма в его исполнении, ездил за деньгами для офицеров. Требовалось для получения денег отстегнуть откат. Так? А почитать Льва Толстого дневники по Кавказской войне - уши завянут, всюду казнокрадство. А взять книгу Горбатова "Годы и войны", как у него просился в отпуск в Москву один офицер с обещанием привезти для высшего комсостава новое обмундирование. Горбатов знал, что это отпускается строго по лимитам НКО, понимал, что тот его обманывает, но каково было удивление, когда офицер вернулся и привез все обещанное. Фашисткая Германия и ее Вермахт был так же болен многими человеческими пороками и не был исключением. Тыловики - это отдельная каста. Чьи-то родственники доедали в тылу последний селедочный хвост, а кто-то получал цитрусовые, колбаску, вина ящиками от папы с фронта. Германия имела еще фишку- снабжение из местных ресурсов.
Посмотрите на ту же Локотскую республику не с точки зрения организации там РОНА и ее борьбы с партизанами, а с точки зрения организации "правильного" для немцев порядка на территории, с которой они получали продовольствие. И здесь получается, что Зиберт не был окопным командиром полуроты или роты, а ТЫЛОВИЧЕК!!!! Который как раз и занимался этими местными ресурсами, потерянными грузами, эшелонами. А с такими все хотят дружить, т.к. получают от щедрот. Гестапо, ГФП, СД???? Могут не трогать т.к. есть влиятельные друзья вверху, которые любят вкусно поесть, сладко поспать. И которые при необходимости могут прикрыть. Для этих верхов тыловик не тыловая крыса, а отец родной и кормилец. Эти верхи шпионов не ловят. Их ловят те, которые помельче. Вот эти помельче не всегда хотят мочиться против ветра т.к. можно угодить со своими поисками правды на передовую, в окопчик, с одной гранатой против трёх советских танков. И дадут тебе Железный крест во всю грудь, но посмертно, и плюс бонус - березовый на могилку. Вот и все поиски правды.
4. Психолог или умение дружить.
Вспомним фильм о Мессинге.
По заданию Берии он готовил разведчиков, но отказался т.к. не увидел ни одного из них с ДАРОМ божьим. По долгу работы приходилось мне лично работать с мошенниками. Сразу скажу, процент дураков там низок, гораздо ниже, чем в статистической тысяче людей. Это дар просчитывать, умения убеждать, разговаривать, вести себя, где-то подмазать, где на жалость надавить, где на общие воспоминания. Умение завести "нужных" людей даже при желании не все смогут, нет дара.
У Кузнецова это было, потому и остался след за ним. А скольких разведчиков, принесших массу полезного для Победы, разоблачили быстрее? Массы. Вот о них, не менее замечательных людях, мы слышим меньше или вообще не слышим.
5. Есть масса людей, масса, но не много, не половина, которые пренебрежительно относятся к жизни. Они ее любят, но имеют крайне авантюрные наклонности и при этом все прекрасно просчитывают. Мне довелось с такими лейтенантами служить. Иногда создавалось впечатление, что у них как у кошки - семь жизней. На такие дела ходили и возвращались живыми, что если бы сам не видел - никогда и никому не поверил. НИКОГДА И НИКОМУ! Но ведь было же!
Даже после подрыва на БТРе, улетел от него метров на пятнадцать и завалил собой забор из штакетника. Знаете, что рассказывал? Лечу на забор и вижу гвоздь торчащий из него. Все, думаю, мой!!! И какая же, простите, падла его не загнула? И ржет!!!
Жизнь у таких людей яркая, но, как правило, недолгая.
Кузнецов, так думаю, один из них. В нем суммировались, волей случая и подготовки, все необходимые качества, которые и позволили стать КУЗНЕЦОВЫМ-РАЗВЕДЧИКОМ, КУЗНЕЦОВЫМ-ЛЕГЕНДОЙ!!!

 

Цитата(PaulZibert @ 25 Ноября 2008, 22:42)
В 1932 стал секретным агентом госбезопасности, учился в Свердловском индустриальном институте, продолжая совершенствоваться в немецком.

Весной 1938 Кузнецов переехал в Москву и поступил на службу в НКВД, выполнял поручения в странах Европы.

Вопросы подготовки надо искать здесь.
Но самое интересное - это Москва с 1938 года.
Вот где собака порылась.

 

Вопрос с языком/сленгами не такой и простой как кажется. Этот вопрос задавал себе еще давно, когда смотрел фильмы про внедренных разведчиков. К примеру раньше жил в Казахстане, там коренные живущие на севере не всегда (!) понимали южных казахов. Тем более в Германии, насколько я помню целая куча диалектов (баварский, и т.п.). Овладеть языком это одно, а чтобы в тебе не заподозрили иностранца - это абсолютно другое. Соответственно книжным языком говорить нельзя. Учитываем то советское время, где при отправке разведчика просчитывали подобные нюансы, в том числе языковой. И месяцем-двумя погружений в языковую среду не обойтись. Как вариант кто-то из родственников Кузнецова был немцем, либо в детстве проживал рядом с немцами, отсюда и отличное знание языка. Интересно было бы послушать мнение специалиста-филолога на данный счет.

Вообще конечно человек-легенда, жаль что о его подвигах теперь очень мало говорят.

 

По детству Кузнецова - реально жили немцы рядом.
Потом читаем: с 1932 года..... Потом Москва с 1938.
Уверяю Вас, у него была большая практика в среде носителей языка.
Очень большая.
Тема Кузнецова очень велика, очень, не на пару реплик.
И если кто-то думает, что он был типа стукачка, что Гюнтер(рабочий из Германии) не так гайку закрутил, то глубоко ошибается. Да и в Москве у него была работа серьезная, не бумажки в канцелярии перебирал.
Просто мы о Кузнецове знаем из литературы часть его работы - с 1942 по 1944г.г. И все!!!

 

Еще и подготовка разведчиков засекречена, по сути то что мы знаем это из художественных фильмов-книг, да и документальные дают как правило общие сведения (изучение языка, навыки ухода от слежки, вербовка и т.п.) нюансы приходится домысливать самим, или находить по обрывочным сведениям.

 

А оно нам может и знать не обязательно.
Пример из жизни.
Учебник сержанта инженерный войск при СССР стал очень популярным в постперестроечные времена. Просто изумительное пособие для диверсанта-самоучки.

А при СССР данная книга никакой опасности не представляла.

Пример еще из жизни.
Давайте напишем учебник по борьбе с мошенничеством для всяких разных служб безопасности.
Завтра книга бестселлером станет, цена подскочит. При этом ее купят массово не те, кому она предназначалась. Увы, реалии жизни.
Одна фирма с одним издательством написали трудец по мошенничеству в магазине. Как уйти с товаром и не заплатить, или заплатить в разы меньше. Ушла из типографии и даже не дошла до прилавков. А службы всякой охранобезопасности магазинов и торговых центров о ней и не услышали даже. Но определенная часть нехорошего пипла существенно повысила уровень своей профподготовки.
Так и здесь, народ должен знать информацию в части его касающейся. И это правильно.

 

Про Кузнецова , чтобы понять что он был за человек,достаточно почитать 2 книги. Это было под Ровно. И воспоминание доктора отряда Цесарского.От себя хотелось добавить, что такой разведчик как Кузнецов, рождается один раз в 100лет. С уважением kott900.

 

Цитата(PaulZibert @ 15 Декабря 2009, 8:55)
Изувеченное тело Кузнецова бандеровцы закопали в низине близ села. Через
неделю отступающие части немецких войск начали здесь копать окопы, возводить
линию обороны. Тогда-то и обнаружили свежезакопанную яму и в ней труп в форме
капитана вермахта. Разъяренный немецкий комбат отдал приказ спалить деревню.
Крестьяне указали на банду Черныгоры, что осела в соседнем селе. Вскоре там
уже орудовали немецкие пехотинцы, расстреливая в хатах всех, застигнутых с
оружием. Не могли они простить подлое убийство своего офицера, кавалера двух
железных крестов...

Вот этого не знал! Спасибо, Егор, за эту часть истории о Человеке-Легенде!
Как же я ненавидел этих тварей-предателей в детстве и как же эта ненависть проснулась в 90-х, когда новые черныгоры стаскивали с постамента памятник Кузнецову...
Вот стыдно признаться, а сейчас испытал чувство морального удовлетворения, после прочтения этих строк.

 

Оно конечно, патриотизм - дело хорошее. Только после того, как наколотимся в грудь до изнеможения давайте вот о чем подумаем.

1.работа в НКВД Кузнецова с 1932г. по 1938г. совершенно очевидно, что он был завербован сексотом, просто в каком-то другом ранге он в Свердловском индустриальном институте был не нужен. чем занимались сексоты мы немного представляем, "охотой на ведьм". Таким образом, не исключена причастность Кузнецова к репрессиям.

2. работа в Москве в НКВД. Звучит конечно, красиво, бывал в заграничных командировках, выполнял задания. Какие же задания? Осуществлял стратегическую разведку, был резидентом? нет, на это нет и намека. Скорее всего все обязанности Кузнецова ограничивались курьерскими функциями.

3. Человек с глубоким знанием немецкого может быть послан в тыл в качестве диверсанта только в одном случае - человек ни на что, кроме диверсий не способен. Диверсант - это одна из самых низких ступеней в разведывательной табели о рангах. Большинство диверсантов готовятся как одноразовый материал, хотя и у них есть своя элита. Если отбросить шелуху типа добычи сведений о подготовке покушения на Сталина-Трумэна-Черчилля (откуда такие сведения могли быть в Ровно?!), мы увидим, практически вся деятельность Кузнецова - это деятельность диверсанта, он убивал, выкрадывал, ликвидировал. Ни один сколь-нибудь серьезный разведчик, причастный к добыванию сведений, с диверсиями связываться не будет просто потому, что от диверсии до разоблачения дорожка оооочень короткая. И, кстати, если бы Кузнецов имел достаточную агентурную подготовку. он был бы заброшен на территорию рейха или в генерал-губернаторство, где, кстати, гораздо больше секретов водилось.
На мой взгляд, очевидно - он был заброшен во главе диверсионной группы с заданием саботажа, диверсий и сопутствующей разведки. Добыть сколь-нибудь серьезные сведения при таком задании невозможно. Хотя, скажем, вскрыть подготовку какой-то крупной наступательной операции - можно, наблюдая за коммуникациями, в частности, переброской танков (под Курск они как раз через Росно шли)

3. Поймите, легализоваться во фронтовом тылу "человеку ниоткуда" крайне сложно. Для этого нужно располагать действующими образцами документов и крепкой "легендой". Заковыка в том, что образцы документов, прежде всего, разного рода пропуска и документы на перемещение регулярно и достаточно часто меняются. Приехал, погулял по городу, а через месяц хоп, и твое командировочное предписание, по которому ты гулял - недействительно. А новое выправить непросто, комендатура просто так не даст, а "своя" часть, естественно, не даст, поскольку ты в ней не состоишь. И конец фильма. Неслучайно одной из наиболее распространных вариантов разведки во фронтовом тылу была засылка агента-фланера (от "фланировать", прогуливаться то есть) Он, имея достаточно крепкие документы и "легенду", перемещается вдоль крупных коммуникаций, иногда недолго оседает на крупных узлах дорог, наблюдает и передает. Затем - возвращается к своим. Иногда бывают варианты, достает новые образцы документов и задействует запасную легенду, переходит на нелегальное положение и др.
Конкретно в положении Кузнецова имелся еще один момент. Если он постоянно "прописался" в Ровно, ему нужно было официальное РЕАЛЬНОЕ место службы. Потому что таких, кто вечерами в офицерском казино посиживает, а днем по гооду болтается да других угощает очень быстро на заметку берет гестапо и абвер. Так вот, получить реальное место службы Зиберту было крайне трудно. Представте, приходит человек и говорит, я оберлейтенант Зиберт, буду рабоать у вас в комендатуре. Его возьмут? Возьмут точно, а если побежит, то догонят и все равно возьмут в надлежащее учреждение . Зиберту нужно предписание, направление на работу, нужно чтобы в данной конкретной части действительно была вакансия, нужно чтобы Зиберт владел соответствующими знаниями, причем, акутальными на текущий ммоент, а не 2 года назад, короче, это крайне трудно и рискованно, а применительно к Ровно и еще и малоперспективно, поскольку в Ровно располагалось множество тыловых учреждений немецкой армии, но мало учреждений, которые представляли стратегический интерес. Поэтому, скорее всего, Кузнецов работал "фланером" и диверсантом: совершал вылазки из отряда, собирал сведения, выполнял диверсии. Возвращался в отряд, добывал действующие второстпенные документы (скорее всего опираясь на отряд и подполье) и снова уходил в рейд.

4.Гибель непонятна. ТОчнее, как-то не так описана может. То, что уходил Кузнецов на восток как раз понятно; он, скорее всего, полностью провалился (хотя, для подобного случая разведчик всегда имеет запасные документы и "легенду"). И выход был только в одном, уход в отряд или к своим через фронт, поскольку легальное пребывание на оккупированной территории было невозможно. Их ведь трое было, пришли и все втроем спать залегли, никого не оставив на стреме? Знали ведь наверняка, что места бандитские. Если бандеровцы быстро смекнули, кто перед ними, они наверняка их обезоружили бы и уж гранатой махать точно не позволили. А если не смекнули, зачем тогда гранату рвать? Вот у В.Решетникова "307 боевых вылетов" описан очень похожий случай. Там пилот выбросился из сбитого самолета на Белорусью(если не путаю), приземлился, в лесу столкнулся с группой вооруженных людей. Те, как оказалось, были партизаны, поэтому стали стрелять, не выяснив кто такой. Летчик ответил и был убит в перестрелке. Мне кажется, примерно так и Кузнецов погиб, на Украине ведь не только бандеровцы были тогда.
Опять же с могилами не совсем понятно. Если Кузнецов погиб вместе со спутниками, то по идее, должен был и лежать вместе с ними. Один был в могиле Зиберт или не один? Если его подняло немецкое подразделение, то скорее всего, Кузнецова перезахоронили бы на ближайшем немецком кладбище, это вам не советская традиция своих офицеров по болотам разбрасывать. Как тогда его тело нашел Струтинский и Зиберта ли он нашел вообще?

Может в чем-то ошибаюсь, но на основе информации данного топика очевидно, настоящую историю Кузнецова мы не знаем. А чего там прятать? Разве что, реалии сильно отличаются от существующей версии

 

Глава из книги Ф.Чуева "Солдаты империи"


Начало Николая Кузнецова

Это все интересно, но было перед войной у Рясного одно дело, вернее, связанный с этим делом человек, о котором Василий Степанович вспоминает с особой симпатией.

Работая против германского посольства, Рясной понял, что заиметь там крепкую агентуру весьма сложно, почти невозможно. Сведения поступали только благодаря обслуживающему персоналу, немцам Поволжья, московским куртизанкам да технике подслушивания. Этого было недостаточно.

Рясной решил избрать несколько иной путь, не в лоб, а сбоку, сзади, через агентуру в других посольствах, с которыми у немцев были неплохие отношения. [147] Как мы знаем, в задачу Рясного входило и «обслуживание» словацкого посольства, которое было по сути дела придатком немецкого. Когда немцы оккупировали Чехословакию, словаки создали свое отдельное государство, и сотрудники словацкого посольства стали германскими холуями.

«Мне удалось заиметь хорошего агента в словацком посольстве с помощью известного потом нашего разведчика Кузнецова Николая — вот кто действительно герой!» — говорит Рясной.

Так впервые в наших беседах вспыхнуло это имя.

В детстве я зачитывался книгами партизанского командира Дмитрия Медведева «Это было под Ровно» и «Сильные духом», не раз смотрел кинофильм «Подвиг разведчика» (каждый раз смотрю по телевидению и сейчас!). Мы, мальчишки, повторяли полюбившиеся фразы типа: «У вас продается славянский шкаф и никелированная кровать?», или: «Вы болван, Штюбинг!», или: «Тегпение, Вилли, тегпение, и ваша щетина пгев-гатится в золото!» — кажется, так или что-то в этом духе. Майор Федотов из «Подвига разведчика» был предтечей многосерийного Штирлица, но мы тогда еще не знали, что за киногероем Федотовым стояла подлинная героическая личность — Николай Кузнецов. Сейчас говорят — кто-то другой, но хочется, чтоб Кузнецов. Чего только не говорили о нем!

Появился, дескать, простой парень с Урала, прекрасно знал немецкий язык, и сам — вылитый немец, заслали его в партизанский отряд Медведева. А совсем недавно я прочитал, что это был кадровый разведчик Главного разведывательного управления — ГРУ. Оказалось, все не совсем так или совсем не так.

И вот я сижу и разговариваю с человеком, который сделал Кузнецова разведчиком.

Да, Николай жил в Свердловской области, работал в совхозе. Но рядом с этим совхозом со времен Екатерины Великой поселились на хуторе немцы-колонисты. С русскими жили дружно. Николай познакомился с немецкими девушками и женился на одной из них. Отсюда такое знание немецкого языка! Сразу вспоминается облик «истинного арийца» обер-лейтенанта Пауля Зиберта, появившегося в Ровно, занятом германскими войсками...

Свердловские чекисты взяли на заметку Кузнецова [148] и завербовали, чтобы «освещать» в своих сводках этот хутор.

А на Лубянке в это время прошло совещание. Начальник отдела Федотов (надо же, совпадение фамилии с героем фильма! «Умный человек, очень хороший чекист, — говорит Рясной, — не то, что другие, такие, как Райхман и вся эта сволочь!»), так вот, Федотов говорит:

— У нас туго с немецким языком. Давайте напишем в наши подразделения на местах, нет ли подходящих людей, чисто знающих немецкий?

Так и сделали. Пришел ответ из Свердловска: есть такой парень. Симпатичный, смышленый, предприимчивый, активный.

— Давай вызовем его в Москву, — говорит Рясной Федотову. — Я с ним поякшаюсь, и решим, как быть дальше.

— Конечно, снять его оттуда денег стоит, да и жизнь человеку можно поломать, — ответил Федотов. — Но давай попробуем.

Октябрь 1940-го. Вызвали. Рясному позвонили из приемной, что прибыл гражданин из Свердловска, и спросили, где он с ним встретится.

— Давайте ко мне в кабинет, его ведь никто не знает.

Когда познакомились, Рясной пригласил своего сотрудника, знающего немецкий язык.

Выяснилось, что Кузнецов блестяще освоил не только хуторской немецкий, но и увлекается культурным языком, читает художественную литературу, занимается по учебникам.

С женой он развелся, связей со Свердловском у него не осталось, и Рясной поселил его на «КК» — конспиративной квартире. Сначала поводил за ним «наружку», понаблюдал, куда он ходит, тем более, он сказал, что у него в Москве нет знакомых. Раз, другой последил за ним по городу — все нормально. И дал согласие начальству, что берет его к себе. Раскрыл перед ним карты, в чем будет заключаться его роль. Пробовал на мелочах, серьезное задание давать не торопился.

Прошел месяц. Николай быстро освоился в Москве. Рясной рекомендует ему почаще ходить в театры, магазины... Школа, долгая школа, но она дала [149] возможность уверовать Рясному, что Кузнецова можно использовать, и ему была присвоена кличка «Колонист».

Как-то Кузнецов обмолвился, что ему приходилось не раз летать на самолете и он, хоть и не летчик, однажды даже сидел за штурвалом.

— Ну-ка, давай я тебя сделаю пока летчиком! — зафантазировал Рясной, не зная еще, чем обернется эта фантазия.

Николай надел летную форму и стал частенько наведываться в ювелирный магазин в Столешниковом переулке.

— Трись там побольше! — приказал Рясной. И он терся. То с одним познакомится, то с другой... Много там ходило иностранцев.

И вот наш молодой «летчик» присел возле магазина — плохо ему, дескать, стало. Подошел к нему некто, по-русски говорит с акцентом, но говорит. Николай объяснил незнакомцу, что неудачно посадил самолет и сильно ушиб ногу. Подошедший помог ему доковылять до трамвая. Познакомились — человек оказался секретарем словацкого посольства по фамилии Крно (Василий Степанович долго не хотел называть эту фамилию, но потом махнул рукой — более полувека прошло!). В НКВД проверили — точно, он. Словацкое посольство состояло всего из пяти сотрудников, и никто на них не обращал серьезного внимания. Но как оно было нужно нашим разведчикам!

Кузнецов разоткровенничался с этим Крно, что у него туговато с деньгами и было б неплохо, если б его новый знакомый принес какие-нибудь заграничные вещички, чтобы их можно было продать своим сослуживцам-летчикам, у которых деньжата водятся.

Они снова встретились, и словак принес пять наручных часов — в ту пору часы были не у каждого из наших соотечественников. Смышленость подсказала Кузнецову, с чего начать — с торговли.

(«Тегпение, Вилли, тегпение!»)

Часы попали на Лубянку, и Рясной продал их по дешевке своим коллегам.

— Давай, давай! — подстегивал он Николая.

«Я вижу, дело налаживается, — говорит Василий Степанович спустя пятьдесят пять лет. — Трудная вещь — чекистская работа. У нас иногда думают, что [150] если ты пришел работать в ЧК, надел форму, то завтра принесешь в мешке какого-нибудь шпиона. Мне не нравятся заявления начальника контрразведки Степашина — больно легко выдает векселя!»

...А в следующий раз Крно повстречался с Кузнецовым после поездки на родину, в Брно, откуда он привез большую партию часов. Короче говоря, Крно стал возить часы из Брно. Они снова оказались на Лубянке, и Рясной опять распределил их среди чекистов. Он уже полностью доверяет Кузнецову и решается на открытую вербовку словака.

Для этого он переводит Николая в свою надежную квартиру на улице Карла Маркса, недалеко от Разгуляя.

«Там сейчас висит мемориальная доска, посвященная Николаю Кузнецову, — говорит Василий Степанович. — Я, правда, не видел, но эту квартиру хорошо помню. Моей задачей было затащить туда этого словака».

А он упорно не шел на квартиру. Звонил — встречались в парках — Центральном или Измайловском либо на Курском вокзале. Несколько раз Николай пытался пригласить его к себе — тот ни в какую. А на Лубянке уже столько наручных часов, что некуда девать.

Пришлось разыграть такой вариант. Когда Крно позвонил после очередной поездки на родину, Кузнецов сказал ему, что попал на самолете в аварию, сломал обе ноги и лежит в собственной квартире. Еле-еле на костылях добирается до туалета. Очень хочет видеть его, потому что нуждается в деньгах, и быстро реализует товар. Договорились — придет словак.

«Я хозяин квартиры, собираюсь, хе-хе, — посмеивается Василий Степанович, — беру с собой трех моих подчиненных».

Тут надо заметить, что конспиративная квартира тоже выбиралась продуманно. Обязательно последний этаж. Если слежка, наверху скажется, кто куда идет. Эта квартира была на седьмом этаже.

Чекисты, все в штатском, поднялись на этаж ниже, на шестой, там старушка жила. У нее дырочка в двери, она спрашивает:

— Кто такие? [151]

— Одна баба должна прийти, мы хотим ее замуж выдать, — говорит Рясной и сует старушке на всякий случай два торта.

Пришли пораньше, стоят и ждут, а лестница в стороне. Дождались — потопал на седьмой этаж секретарь словацкого посольства. Слышно, как позвонил, как очень нескоро открылась дверь.

Кузнецов потом докладывал:

— Я не спешил, еле-еле добирался до двери на костылях.

А через десять минут, как было условлено, Рясной открыл дверь своим ключом и вошел:

— Здравствуйте! Как здоровьице?

А сотрудников своих оставил на лестнице.

— Вот мой товарищ пришел, — говорит Кузнецов словаку.

— А это кто у вас? — спрашивает Рясной Николая.

— Это мой знакомый.

— Так, я знакомый, — говорит словак с акцентом.

— А кто вы такой? Вы что, иностранец?

— Нет, я не есть иностранец!

— Ваши документы! — по-милицейски приступает к делу Рясной.

— А какое вам дело? — высокомерно отвечает Крно, здоровенный детина.

— А такое дело, что мы его, — Рясной указал на скучающего на тахте Кузнецова, — арестовываем за то, что он разбил самолет. А вы почему здесь оказались? Ну-ка предъявите документы!

— Ай, ай, при чем тут документы?

— Требую предъявить! Вот мое удостоверение. — И Рясной показал «липу» — корочки уголовного розыска. — А вы кто такой?

— Я вам не обязан говорить! Я дипломат!

— Диплома-а-ат! Так бы и сказали сразу.

— Я дипломат, я подданный иностранного государства!

— Это вы точно говорите? Тогда я поступаю неправильно, я должен позвонить в Наркомат иностранных дел, вызвать представителей — с ними и разговаривайте! Налицо ваша явная связь с преступником

Рясной подошел поближе к дипломату и как бы невзначай обнял его.

— А это что у вас? — Под пиджаком Крно был [152] опоясан двумя лентами часов, как патронтажем — 120 штук оказалось!

— Ребята, сюда! — крикнул Рясной, и в комнате возникли три добрых молодца.

— Ну-ка раздевайте его! А я позвоню в наркомат иностранных дел. — И положил руку на телефонную трубку. Иностранец тут же перехватил руку.

— Не надо, не надо, — задрожал он. — Чего вы от меня хотите?

Рясной подмигнул своим ребятам, и они вышли.

— Ничего не хотим. Вы словак, я русский, мы должны друг другу помогать.

— А чем я могу помочь?

— Тем, что будет нас интересовать. Давайте не темнить. Я работаю в НКВД.

(Сразу вспоминаю прекрасного прозаика Ивана Шмелева: «Думали-с, в участке-с служу? Нет-с, в сыск-ном-с! Чито-с?»)

— Мне вас жалко, — залепетал Крно.

— А чего меня жалеть? Если вы не пойдете навстречу, вам хуже будет. В лучшем случае вас выгонят с работы.

— Что я могу сделать для вас? — Перешел на деловой тон словак.

— Давайте начнем с малого. Мы условимся с вами встретиться через несколько дней. Нас интересуют ваши шифры. Никакой подписки я от вас не беру.

Сдался Крно. В условленное время на конспиративную квартиру недалеко от шарикоподшипникового завода он принес шифры. Ударили по рукам, и он стал передавать Рясному все, что узнавал в немецком посольстве, все разговоры, какие там велись, передвижение германских войск из Югославии, где сложился серьезный военный кулак. Югославия была последней страной, которую Гитлер занял перед нападением на Советский Союз...

И он не только сообщил о том, что германские войска идут к границам СССР, но и каждый день передавал, до какого пункта они продвинулись. Когда дошли до Словакии, передал Рясному, что в середине июня ожидается нападение на СССР...

А Кузнецов уже занимался другими делами. Началась война, и пути Рясного и Кузнецова разошлись — каждый получил свое задание. Они тепло попрощались [153] в той же самой квартире на Карла Маркса и больше никогда не встречались.

— Я поговорю с руководством, чтобы о тебе позаботились, — сказал Рясной.

— Поеду на фронт! — ответил Кузнецов.

— Это твоя воля, выбирай сам. Спасибо тебе огромное, Коля, за все!

Василий Рясной еще много лет будет заниматься чекистской работой, а в оккупированном немцами Ровно Золотой Звездой Героя взойдут дерзкие, невероятные подвиги Николая Ивановича Кузнецова, русского советского патриота, одетого в мундир немецкого офицера...

Вспоминаю стихи Игоря Ринка, который был тоже разведчиком в войну. Он пишет о том, как выпивает с немецким полковником, и тот не знает,

что трогает курок взведенный на парабеллуме рука, что мне германские погоны даны приказом РККА!

...Думаю, а нужны ли вообще подвиги? Зачем стал таким Николай Кузнецов? Чтобы некая современная благополучная мразь уничтожала память о нем? Чтобы на Украине ставили памятник Степану Бандере? И все-таки подвиг, наверное, нужен — даже не для нас, а для истории нашей.

Спрашиваю у Рясного, был ли Кузнецов разведчиком ГРУ? О нем говорят, что он и в Испании успел побывать... Вот дословный ответ Василия Степановича:

— Николай Кузнецов не был в ГРУ. Что-что, а уж это я бы знал. Всю его историю до гибели я знал. Все, что касается Кузнецова Николая до дня начала войны, принадлежит мне, бесспорно. Как же, господи! Мы вместе работали, я его посылал в магазин, настраивал цель выбирать. И в Испании он не был. Он появился в конце 1940 года, причем прибыл прямо с Урала. У меня на глазах он проходил месяцев восемь. Мы с ним вместе жили по липовым документам. Это точно, что же тут придумывать? [154]

— А могут возразить, что он параллельно работал и в ГРУ, и у вас.

— Это чистокровная чепуха. Попытка заработать на неведении людей, — твердо отвечает Ряеной. — А мы тогда много высосали из этих трех операций — с фон Баунбахом, Кёстрингом и Крно. По их данным мы уже знали, что их войска подошли к границам Советского Союза и что нападение будет 22 июня. Это было уже совершенно точно. Я не прибавляю ни на йоту.

 

Все вешают лапшу.
Вопрос только, какова цель каждого?
А что он делал в 41-м после 22-го июня?
Ведь поймите, можно сказать что-то и обмануть, а можно повести по ложному следу промолчав. Многие авторы "мутят". Чем дальше от нас Куликовская битва, тем больше ее героев среди нас.

 

Еще инфа:


Герой с трагическим оттенком
Даже женщин разведчик Николай Кузнецов любил и в оперативных целях
Николай Долгополов

"Российская газета" - Федеральный выпуск №4829 от 16 января 2009 г.
Версия для печати / сохранить материал

Исследователь и историк, писатель и отличный рассказчик Теодор Гладков годами работает с закрытыми архивами. Перелопатил около 400 томов, так или иначе с Кузнецовым связанных, встречался с людьми, его знавшими. Он медленно, но верно открывает новые странички в биографии первого Героя в истории внешней разведки.

Шпионы в СССР летали пачками

Российская газета: Теодор Кириллович, вроде бы о Николае Ивановиче Кузнецове известно все. Но именно сейчас о нем пишут и рассказывают столько... И холодный убийца, и двойной агент, и обольститель - чуть даже не сводник, подкладывавший балерин из Большого чужим дипломатам.

Теодор Гладков: Стоп-стоп... Много трепа, ерунды, домыслов, сознательного искажения. Иногда желание приукрасить, бывает, и очернить. Но почему такой огромный интерес к Кузнецову? Наверное, и потому, что фигура необычайнейшая, совсем для своих времен не типичная. И уж не только бесспорно героическая, но и во многом трагическая. Давайте все-таки вернемся к тому сложнейшему времени, в котором Кузнецов действовал как разведчик.

РГ: 1940-й, страшный 1941-й.

Гладков: В ту пору немецкая разведка развернула в СССР бешеную, мало где виданную деятельность. Вот кто выжал из пакта Молотова - Риббентропа все, что только можно. Какие делегации к нам зачастили. Ну когда такое бывало - человек по 200. И постоянная смена сотрудников: кто работал месяц - три, а кто нагрянул на день-два, выполнил задание - и был таков.

РГ: Но пишется об этом мало.

Гладков: Не самый удачный отрезок нашей истории. Огромный десант немцев на ЗИЛе, множество торговых делегаций. Поди уследи. Труднейшие для наших спецслужб, ослабленных сталинскими чистками, годы. Или наладили воздушное сообщение, полетела в Москву из Берлина и Кенигсберга с посадками в наших городах их "Люфтганза". А вместо девочек с передничками только бравые ребята - стюарды с отличной выправкой. Но и они менялись: два-три рейса - и другая команда. Это изучали маршруты немецкие штурманы из "Люфтваффе". А бывало и такое, что среди махровых шпионов, сомнительных делегаций вдруг появлялись в Москве и завербованные нами в Германии агенты, например Харнак, которому предстояло войти в историю как одному из руководителей "Красной капеллы".

РГ: А что наши? Разве нельзя было включать в выезжавшие в Германию делегации своих людей?

Гладков: Тоже туда летали. Но маленькими группами. Пока на Лубянке решат, кому можно, кого выпустят...

Пощады ни себе, ни немцам

РГ: Но давайте вернемся к нашему Герою. И писать это слово буду с большой буквы.

Гладков: У Николая Кузнецова даже должность была неимоверная, уникальная в советской спецслужбе: особо засекреченный спецагент с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата. И окладом довольно большим. Но ни звания, ни удостоверения. Все видели, что он активно общается c иностранцами. Было вон столько доносов.

РГ: Вы показали - будто двухтомник.

Гладков: Так целая куча. Читал я их. Ну, скажу я вам, и писали. Самый активный сочинитель - сосед по его еще коммунальной квартире: иностранцев водит и вообще.

РГ: Но доносы попадали в одно и то же место?

Гладков: По идее должны бы. Но из-за некоторой неразберихи взяла Кузнецова в разработку и наша контрразведка, установила за ним слежку. Даже клички ему давали: "Франт" - за элегантность в одежде и "Атлет" - за мускулистую фигуру. Могли его рано или поздно взять.

РГ: Разве люди из разведки не предупреждали о Кузнецове своих более простых и обученных в основном лишь привычным действиям коллег?

Гладков: Никогда. Это было бы для него еще опаснее. Разведчик не имел права назвать свои связи даже соседу по кабинету. Кузнецов - та кошка, которая гуляла сама по себе. Опасно. Могли, ох могли свои же и прихватить. Так, известного, но лишь в сугубо определенных сферах разведчика, который завербовал в Париже генерала Скоблина, свои же и расстреляли. Хотя он и говорил им, кто он. Было это на Украине, а его искал Центр, утративший с ним связь. Кузнецов же из-под наблюдений уходил. Вербовал немцев. Добывал секретные документы. Компрометировал чужих дипломатов, заставляя работать на нас. Теперь часто публикуют фото Николая Кузнецова тех времен: он в форме старшего лейтенанта советских ВВС. Но вот что интересно, или даже характерно. Той летной формы ему никто не выдавал. Об этом рассказывал мне генерал Райхман, которому и подчинялся Кузнецов: "Сам достал". Где-то раздобыл, придумал легенду и по ней действовал.

РГ: Но почему старший лейтенант?

Гладков: Кузнецов сообразил, что как раз возраст для лейтенанта. Легенда, которая притягивала чужих: работает в Филях, на заводе, где выпускаются самолеты. Выдавал себя за инженера-испытателя. Купил фотоаппарат и быстренько переснимал передаваемые ему секретные документы. Машину научился водить тоже сам. Мне Райхман подтвердил: "Мы его ничему не учили". Хотел послать в спецшколу, но биография была такой... Его б кадровики не в школу, а на посадку. И какая школа, когда работать было надо сегодня. В пакт разведчики не верили, Райхман со товарищи даже написали об этом рапорт. Но Меркулов, их тогдашний шеф, бумагу разорвал со словами: "Наверху этого не любят, но работайте так, как вы здесь мне все изложили". Кузнецов был страшно нужен. Был момент, и его хотели назначить администратором в Большой театр - завязались серьезные связи в этом мире.

РГ: И некоторые заканчивались спаньем с балеринами?

Гладков: В том числе и с теми, у которых кроме него были и богатенькие поклонники, не только советские. Зарплата у девушек не очень, а иностранец и чулочки привезет, и тушь из Парижа, и еще что-то подкинет. Так что Кузнецов никого никому не подкладывал, прекрасные дамы и без него свое дело знали. Но среди балерин были и его источники, многое Кузнецову рассказывавшие.

РГ: Удивительно, что на старшего лейтенанта Шмидта так клюнули.

Гладков: Удачно придумано - Рудольф Вильгельмович Шмидт. То бишь в переводе на русский - Кузнецов: говорит по-немецки, родился в Германии. А что если попытаться использовать, разработать? На такую заманчивую приманку сложно не клюнуть любой разведке. К тому же советский офицер по виду истинный ариец, и как прямо по-немецки подтянут, какая выправка. Но в армии никогда не служил. Ему бы в актеры. Одарила его способностями разведчика мать-природа. Впитывал все, как губка.

РГ: А откуда такое знание языков?

Гладков: От все той же природы. Мальчик из деревни Зырянка, теперь это в Талицком районе Свердловской области, с 84 дворами и 396 жителями, овладел в совершенстве немецким. Так сложилась судьба - в его глухомань, до ближайшего уездного города 93 версты, занесло образованных людей, которым бы преподавать в гимназиях, а набирался у них знаний деревенский паренек Ника Кузнецов. Потом познакомился с лесником - немцем, бывшим солдатом австро-венгерской армии, и нахватался такой ненормативной лексики. Увлекся эсперанто, и даже перевел на него свое любимое "Бородино". Учась в лесном техникуме, наткнулся на немецкую "Энциклопедию лесной науки", которую никто и никогда не открывал, и перевел на русский. Когда работал в Свердловске уже как секретный агент, то была у него приятельница полька - актриса местного театра. Играючи изучил польский, который ему тоже пригодился. Испанцы, служившие в лесах под Ровно в отряде Медведева, вдруг забеспокоились, доложили командиру: боец Грачев понимает, когда мы говорим на родном. А это у Кузнецова, с его лингвистическим талантом, открылось понимание незнакомого до того языка. Освоил шесть диалектов немецкого и, встречаясь где-нибудь за столиком с их офицером, моментально определял, откуда тот родом, и переходил на другой диалект.

РГ: Но зачем? У двоих земляков разговор пошел бы откровенней.

Гладков: Самое страшное для разведчика-нелегала - нарваться на земляка: а кто у тебя в нашей любимой школе преподавал химию? Вот он, провал, совсем близко. Ведь в Германии Кузнецов - с его-то биографией - никогда не бывал.

РГ: А почему в начале беседы вы назвали Кузнецова личностью "трагической"?

Гладков: Тяжело у него складывалась жизнь. Ему многие завидовали. Яркий человек всегда вызывает сложные чувства. Дважды исключали из комсомола. Сначала за то, что отец - кулак и белогвардеец. Вранье, кулаком не был, у белых не служил, а вот в армии Тухачевского воевал. И какое там высшее образование - не дали Николаю даже техникум окончить, - выкинули из училища и из комсомола. С трудом, но восстановился и там, и там. Но диплом защитить не разрешили - ограничились бумажкой о прослушанных курсах. А потом, когда работал таксатором, его старшие товарищи попались на махинациях с карточками. Он же их и выдал милиции.

РГ: Ничего себе.

Гладков: А как вы думали. Они получили по четыре - восемь лет тюремного заключения, а Кузнецову - всего-навсего год исправительных по месту работы минус 15 процентов зарплаты. Говорили, будто отнесся к этому спокойно - мол, ерунда, формальность. Да нет. Травма на всю жизнь, и судимость на нем оставалась. Да еще личная жизнь не сложилась. Развелся с женой - 4 декабря 1930-го - счастливая свадьба, и бац, уже 4 марта 1931-го - развод. Почему, отчего - абсолютно непонятно. Ведь была Елена Чугуева женщиной очень достойной, окончила потом медицинский. Завершила войну в звании майора и демобилизовалась после победы над Японией. Никому не рассказывала, не хвасталась: я - жена Героя.

РГ: Но был же, как рассказывают, в начале 40-х и серьезный роман с московской художницей.

Гладков: Был. По-моему, Кузнецов по-настоящему влюбился в светскую львицу, назовем ее Ксаной О. Известен он ей был как Рудольф Шмидт. А перед надвигающейся войной к немцам уже относились настороженно, могли и по головке не погладить. И Ксана, говоря по-современному, свою любовь по этой причине и кинула. А Кузнецов при всем обилии связей страдал. В партизанском отряде просил Медведева: вот адрес, если погибну, обязательно расскажите обо мне правду Ксане. И Медведев, уже Герой Советского Союза, отыскал после войны в центре Москвы эту самую Ксану, выполнил волю другого Героя.

РГ: И последовала сцена раскаяния?

Гладков: Ничего похожего. Полное равнодушие и безразличие.

РГ: Может, ревновала? Приходилось Кузнецову спать с женщинами разных стран и профессий?

Гладков: В оперативных целях. К примеру, с дамой из немецкого посольства. Она навыдавала ему столько...

РГ: Пошли какие-то разговоры о детях, если конкретнее - то о дочери.

Гладков: Детей не было. Слухи о дочери действительно поползли, и их проверили. У Героя отыскалась прямая наследница? Оказалось неправдой. Остался лишь племянник. А Кузнецов тогда, в конце 30-х - самом начале 40-х оказавшись в Москве, вспомнил не только своих родственников, но и обидчиков. Даже писал злейшему врагу письма: я в столице и на особой работе, объездил всю Германию, воевал с финнами. Сплошной вымысел, чистая мистификация. Никогда за границу не выезжал.

РГ: Есть тут явные признаки авантюризма.

Гладков: У многих великих они присутствовали.

РГ: Прав я или нет: на той судимости его органы и прихватили, завербовали?..

Гладков: Так обычно и бывает. А тут, к моему удивлению, несколько иная история. Однажды в Коми Кузнецов лихо отбился от напавших на него бандитов. И попал в поле зрения оперуполномоченного Овчинникова. Коми-пермяк по национальности, тот с удивлением обнаружил, что недавно приехавший сюда молодой русский не только храбр и силен, но говорит - и свободно - на его родном. Да, он завербовал Кузнецова, быстро поняв, что пусть и случайно, но попал на самородка. И потом в Коми оторвали такой талантище от себя, отдали москвичам. А мог бы Николай так и трудиться в своем далеке.

РГ: Но не был же Кузнецов просто банальным стукачом?

Гладков: Нет, конечно, нет. Спецагент, сотрудник негласного штата Николай Кузнецов на "Уралмаше" - центре военно-промышленного комплекса - без дела не сидел. Там - масса иностранных специалистов, в том числе и немцев, приехавших еще во времена кризиса 1929 года. Естественно, были и их агентура, и фашисты. Многие уехали, но остались ими завербованные люди. И Кузнецов вел себя, но не явно, не в лоб, как человек, заинтересованный в знакомстве с иностранцами. Сообщал о настроениях, выявлял агентов. Тут и наводка, и вербовка, и проверка, и установка. Работал Кузнецов и по сельскому хозяйству: в район, где он трудился в Коми, ссылали кулаков. И там имели место кулацкие восстания, настоящие, а не липовые вредительства, убийства селькоров. И Кузнецов, будучи таксатором, получил право ношения оружия. Не только винтовки, как все лесники, - у него был наган. Человек уходил в лес, а там убивали почтальонов, таксаторов, тех, кто представлял власть. Какой там стукач! Мне рассказывал о Кузнецове генерал Райхман, один из мужей недавно ушедшей балерины Ольги Васильевны Лепешинской. По работе был знаком с неким Журавлевым. И направили этого партийного работника для усиления в Коми, скоро назначили наркомом внутренних дел. Позвонил он Райхману: у меня есть один прекрасный парень, которому нечего тут делать. Назначили Кузнецову встречу в Москве.

РГ: Вот и знакомство с Лубянкой.

Гладков: В здании на Лубянке Кузнецов ни единого раза в своей жизни не был.

РГ: Но почему? Боялись пускать?

Гладков: Таких агентов было немного. Их не светили никогда. Могли сфотографировать, когда человек входит в это здание, и конец работе. Первая встреча около памятника первопечатнику Федорову. Потом на конспиративных квартирах, в Парке культуры, в саду имени Баумана. Там ему дали квартиру на улице Карла Маркса - это Старая Басманная, и он жил под фамилией Шмидта. Квартира была напичкана разной техникой.

И говоря о душевных переживаниях Кузнецова, я замечу: одно то, что его приняли в отряд Медведева, где собрались люди исключительно проверенные, уже свидетельство большого доверия. Но оставалось у Кузнецова после всего пережитого чувство, может, и обиды, желания доказать: я - лучший, я нужен стране. Иногда говорил во сне, причем на русском. И врач партизанского отряда Цесарский, с которым они делили кров, его тормошил, будил. И отучил-таки от этой привычки.

РГ: Читал об этом в ваших книгах.

Гладков: Но вот что именно говорил Кузнецов, я узнал у Цесарского совсем недавно. Разведчик повторял: "Я еще им всем покажу, кто настоящий патриот". Слово в слово. Сидела в нем эта боль, не давала покоя. И прорывалась вот так. Когда он уходил на задания, вернуться с которых было чудом, оставлял прощальные письма. И командир отряда Медведев однажды как-то сказал ему: "Николай Иванович, вы знаете (Медведев был почти со всеми на "вы". - Т.Г.), с таким похоронным настроением идти на задание нельзя". Одно письмо Медведев даже разорвал. Но в этом и был весь Кузнецов: полная готовность к самопожертвованию, мысли о смерти, к великому сожалению, в нем присутствовали. Та, прошлая судьба, на нем висела. И вот эта готовность отдать жизнь могла в тяжелейший момент сыграть свою трагическую роль. Он себя не щадил.

Так погиб Кузнецов

РГ: Теодор Кириллович, но больше всего самых невероятных версий высказывается по поводу гибели Кузнецова.

Гладков: История гибели, которую, как думаю, мне недавно удалось установить, действительно запутанна. Вот он во Львове из автоматического пистолета убивает вице-губернатора Отто Бауэра и высокопоставленного чиновника Гейнриха Шнайдера. Проникнув во львовский штаб немецких военно-воздушных сил, тремя выстрелами в упор уничтожает подполковника Петерса и ефрейтора. Видно, подполковник успел сказать: в меня стрелял Зиберт. Но как он вообще попал в этот штаб - неизвестно. Этого задания Кузнецову не давали. Может, решил напоследок хлопнуть дверью? Его обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт вызывал определенные подозрения. Офицера в таком звании уже искали, проверяли всех поголовно. И тогда доктор Цесарский из отряда Медведева повысил его в звании, вписал в офицерскую книжку "гауптман". Однажды Кузнецов, который чудом избежал ареста после проверки документов, сам, по собственной инициативе "помогал" немцам: бесцеремонно требовал документы у всех попадавшихся обер-лейтенантов, задавал вопросы о Зиберте, словом, проявил себя решительным офицером, выявлявшим предателя. Кроме того, были подозрения, что его выдала одна арестованная подпольщица.

РГ: Кто же это?

Гладков: Нехорошо говорить. Женщины давным-давно нет. А предполагалось, что Кузнецов осядет во Львове. Должен был застрелить там губернатора Галиции. Ничего из всего этого не получилось, и Кузнецов совершает другие, уже нами упомянутые акты возмездия. Резервные адреса, которые ему дали, не работали. Человек или погиб, или арестован, а то и сбежал. Кузнецов все же вырывался из Львова, из сжимавшегося кольца, но надежных документов уже не было. И взять их было абсолютно негде. Уходил с двумя надежными ребятами Яном Каминским и шофером Иваном Беловым, но в селе Куровицы уже был заслон.

РГ: Раньше об этом как-то не писалось.

Гладков: Впечатление, что ждали именно его: обычный КПП, а командовал не лейтенант и не капитан, а майор. Это - ЧП, у немцев такого не бывало. Ждали на всех выходах. И Кузнецов понял: это ловят его. А предъявлять нечего, надежные документы - только у шофера. Оставалось одно - прорываться. Они рванули через шлагбаум, убили немецкого майора Кантера, перебили патруль. Но вдогонку им влепили, перебили скаты. Проехали метров 800 на спущенных - и в лес. Это февраль месяц 1944-го, и что там творилось подо Львовом - советские войска где-то вырвались вперед, где-то фронт остановился, шляются бандеровцы, затаились отряды еврейской самообороны, бьются стихийные отряды из наших окруженцев и партизан.

РГ: Можно же было где-то переждать, затаиться.

Гладков: Не мог он, уже не мог. Рвался к своим. И вот тогда Кузнецов написал свой отчет под именем "Пух". Под этим псевдонимом в отряде Медведева его никто не знал. Имя было известно в Центре лишь Федотову.

РГ: Тому самому генералу - что соратник еще организатора всей советской разведки Артузова?

Гладков: Именно. И Федотов в конце концов этот отчет передал в 4-е Управление, возглавлявшее всю эту партизанскую борьбу на временно захваченных немцами территориях. Кузнецов полагал: при переходе его могут убить свои.

РГ: Неужели нельзя предусмотреть каких-то паролей, знаков?

Гладков: Но как? Наисложнейшее в разведке в военных условиях - это возвращение. Были случаи - гибли на этом последнем этапе. Известный разведчик, писатель Овидий Горчаков рассказывал мне, как его наши же три раза зверски избивали, когда возвращался к своим. Знак, говорите? Горчаков кричал, молил: я - военный разведчик, ребята, что вы делаете? Один раз уже думал - конец, не отдышаться. Так и с Кузнецовым. Они наткнулись на отряд еврейской самообороны. Но пересидеть не получилось: в отряде - тиф, и тогда боец отряда, местный паренек Самуил Эрлих вывел их вроде бы в нужном направлении, к линии фронта. Шли в немецкой форме, Кузнецов только отпорол погоны. И вот что мне удалось установить. Вышли они втроем на хутор Борятино и там издалека увидели людей в военной форме. Кузнецов послал Белова в немецком обмундировании к крайней хате. Тот постучался, спросил: войска есть? И ему сказали, что есть, только не ваши, а с зирками, то есть со звездочками.

РГ: Наша Красная Армия?

Гладков: Это были бандеровцы в нашей форме. Их Кузнецов и его ребята приняли за своих. Пошла пальба, и Николай Кузнецов с двумя своими бойцами были убиты.

РГ: А как же история о том, что, не желая сдаваться в плен, Кузнецов, окруженный бандеровцами, взорвал себя противотанковой гранатой?

Гладков: Она меня больше всего угнетает. Ну представьте себе - как это возможно? Граната должна со страшной силой удариться о броню. Нет, все это вранье.

РГ: А что правда?

Гладков: Правда то, что командир отряда Медведев уже гораздо позже нашел отчет Кузнецова за подписью "Пух" в освобожденном Львове в архивах гестапо. Вернее, копию этого отчета, оригинал начальник тамошнего гестапо переслал в Берлин Мюллеру.

РГ: Тому самому?

Гладков: Да, папаше Мюллеру. Кузнецов был убит, отчет его бандеровцы нашли. И только тогда поняли, кто попал им в руки. И повели торговлю с немцами. Сообщили, что он взят полуживым, и в качестве доказательства дали отчет. Поставили условие: отдадим русского разведчика вам, если вы освободите находящихся в концлагере жену и детей Николы Лебедя. Бандеру тогда немцы держали под арестом, и Лебедь его фактически замещал. В конце концов немцы согласились их хорошо кормить и обещание выполнили. А Каминского и Белова похоронили в соседней деревне. Поп Ворона, совершавший обряд погребения, рассказывал, что немцы привезли на повозке двух людей. Оба - в немецкой форме, но без погон - люди Кузнецова. Прошла неделя. Кузнецов мертв, а бандеровцы выдают немцам: он убит, причем, обратите внимание, гранатой, при попытке к бегству. Как можно убить человека при попытке к бегству? Только пулей. Заварилась вся эта липа. Да они бы Кузнецова держали как драгоценность - он стал бы их единственной разменной валютой.

РГ: Теодор Кириллович, мы с вами не раз встречались, беседовали о Кузнецове. Можно ли считать, что о Герое все известно и рассказано?

Гладков: Я бы пока так сказать не рискнул. Если говорить о немецкой стороне, то я бы, зная их педантичность, не исключил, что ряд документов, касающихся Николая Ивановича Кузнецова, хранится где-то в запыленных архивах наших союзников, захваченных ими в 1945-м на территории Германии. Ведь есть же у американцев полнейший отчет гестаповцев по делу "Красной капеллы".