Эжен-Адриен-Ролан-Жорж Гарро родился 6 октября 1888 г. в Сен-Дени де ла Реюньон (Реюньон - принадлежащий Франции остров в Индийском океане недалеко от Мадагаскара). Детство он провел в Индокитае, но в 1900 г. его родители вернулись из колоний в метрополию и поселились на юге Франции в Каннах, где климат был более подходящим для их заболевшего туберкулезом сына. Повзрослев, Ролан уехал учиться в Париж, выбрав своей специальностью искусство. Тогда же он увлекся спортом, который сначала был просто способом укрепить здоровье, а затем превратился в нечто более серьезное. Гарро начинал с футбола и велогонок, затем добился известности как регбист и теннисист, но после того, как в 1909 г. молодой спортсмен попал на Большую неделю авиации в Шампани, его главной страстью стали аэропланы. Осенью того же года он сумел собрать сумму в 7500 франков и купить самую дешевую из доступных летающих машин - «Демуазель» Сантос-Дюмона (Луи Блерио тогда продавал свои аппараты по цене в 30-40 тысяч франков). Как оказалось, производственные возможности «авиационного ателье» французско- бразильского пионера авиации не соответствовали широкому спросу на его продукцию, и своего самолета Гарро пришлось дожидаться до апреля следующего года. Первый полет новоиспеченного авиатора едва не стал для него и последним: на разбеге Ролан не справился с управлением и врезался в другой аэроплан. Сам он, к счастью, не пострадал, но самолет был разбит вдребезги. Этот инцидент нисколько не остудил пыл молодого энтузиаста: он нашел деньги еще на одну «Демуазель», практически самостоятельно (несколько советов от друга, чуть раньше купившего такой же самолет, разумеется, не в счет) научился пилотированию и 19 июля стал обладателем «бреве» (brevet de pilote - пилотское удостоверение) аэроклуба Франции № 147. Далее были демонстрационные полеты на различных аэрошоу, участие в авиационных гонках, установка мировых рекордов и гастроли по ближним и далеким странам. Но главным достижением авиатора, без сомнения, стал первый в истории перелет через Средиземное море: 23 сентября Гарро взлетел с военно-морской авиабазы в Сен-Рафаэле (около Фрежюса) на моноплане «Моран-Солнье» (он с лета 1912 г. работал на эту фирму и летал только на её самолетах) и 7 часов и 53 минуты спустя приземлился в Бизерте (Тунис). Маршрут полета общей дистанцией 760 км проходил над островами Корсика и Сардиния, при этом самый протяженный отрезок пути над открытым морем составлял 285 км. После приземления в бензобаке еще оставалось 5 литров топлива из 200 залитых. Последнее предвоенное лето выдалось для Гарро богатым на выступления и переезды: в конце июня он выступал на аэрошоу в Австрии, где продемонстрировал «Моран» тип N - самолет, который впоследствии станет первым серийным одноместным истребителем, в середине июля принял участие в воздушной гонке Лондон - Париж - Лондон, а в конце месяца прибыл на гастроли в Берлин. Надо сказать, что время для визита в столицу Германской Империи было выбрано крайне неудачное: международный кризис, начавшийся с убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараево, полным ходом шел к кровавой развязке. 25 июля Австро-Венгрия разорвала дипломатические отношения с Сербией и на следующий день начала боевые действия на границе, хотя официально война была объявлена только 28-го. 30 числа в Германии начался призыв резервистов в армию, а 31-го кайзер объявил в стране «состояние угрозы военной опасности». Всех оказавшихся в Берлине граждан Франции, России или Сербии ждало неизбежное интернирование, но Гарро не стал дожидаться, пока его возьмут под стражу. Ночью он вылез через окно и тайком пробрался на аэродром. Рядом с самолетами «гастролеров» уже была выставлена охрана, но стоявшие на посту полицейские оказались поклонниками авиации и не только не воспрепятствовали летчику, но даже помогли ему выкатить аэроплан на летное поле. Расстояние превышало предельную дальность полета, поэтому Ролану пришлось взять в кабину несколько дополнительных канистр с бензином. Ночной полет, да еще с несколькими промежуточными посадками на неподготовленных площадках представлял смертельную опасность, но все прошло удачно, и утром самолет приземлился уже в Швейцарии, а там и до Парижа добраться было уже несложно. Едва оказавшись на французской земле, Гарро первым делом отправился на вербовочный пункт и записался добровольцем в армию. 1 августа ему присвоили звание солдата второго класса, а на следующий день выписали военный «бреве» № 494 (при этом положенного по правилам экзамена сдать его никто не попросил) и вместе с несколькими другими знаменитыми предвоенными пилотами направили в пока еще безымянную авиационную часть, формирующуюся на реквизированных самолетах «Моран-Парасоль» из турецкого заказа. Формально эта эскадрилья была сформирована только 15 августа и тогда же получила обозначение MS.23*, но есть данные о том, что фактически она прибыла на фронт пятью днями ранее. 16 августа Гарро совершил свой первый боевой вылет, выполнив первое из множества заданий по разведке неприятельских позиций. Позже к числу выполняемых им миссий прибавились бомбардировки и «стрелометание». В отличие от союзников-англичан, французы не считали, что военный летчик обязательно должен быть «офицером и джентльменом», вместе с тем, как командир экипажа, он должен командовать механиками, поэтому пилоты обычно были унтер-офицерами. 4 сентября Гарро присвоили звание капрала, а днем позже он получил уже сержантские нашивки. В отличие от многих других пионеров авиации он считал, что братство братством, но врага необходимо убивать везде, где его встретишь и всегда брал в полет оружие. Первая встреча с противником состоялась 19 августа. В том разведывательном полете Гарро сначала заметил дирижабль, но опознал в нем «друга». Позже показался большой самолет, похожий на «Фарман», но большие черные кресты на крыльях не оставляли сомнения в его государственной принадлежности (вероятно, это был «Отто»). Французы пошли на сближение, и когда дистанция сократилась до нескольких десятков метров, наблюдатель (к сожалению, его имя неизвестно) открыл огонь из карабина, но не добился никаких видимых результатов. Четыре дня спустя произошла вторая встреча с воздушным противником. В тот раз напарником Гарро был главный снайпер 23-й эскадрильи лейтенант Пьер де Бернис, но оружие вышло из строя после второго выстрела, и экипаж «Альбатроса»*, возможно, даже не заметил атаки. После такого афронта Гарро и де Бернис стали брать в полет еще и резервный карабин, но это ничуть не изменило результат перестрелок 25 и 26 августа. Сохранилось описание еще одной встречи, состоявшейся в августе или сентябре 1914 г. Гарро тогда летел в одиночку (обычно так летали на бомбометание). Заменив противника, он сблизился с ним настолько, что некоторое время обе машины летели буквально крылом к крылу. Немецкий летчик помахал рукой, приветствуя коллегу, а в ответ получил 6 выстрелов из револьвера. Правда, все пули опять ушли «в молоко». В октябре, беседуя со своим комэском капитаном Мари де Верньет де Ламотом о первой официально признанной победе французской авиации (которую одержал экипаж «Вуазена» из эскадрильи V.24) и вооружении собственных самолетов, он рассказал о синхронизаторе, над созданием которого перед войной работала фирма «Моран-Солнье». И вот в ноябре командир отправил летчика в командировку в Париж, чтобы встретиться с бывшим работодателем и поработать над созданием натурного образца. Гарро и Солнье сразу отказались от прежней идеи установки механизма, синхронизирующего стрельбу пулемета с вращением винта. При всей изящности и перспективности этого решения, его реализация столкнулась большими сложностями, которые так и не удалось преодолеть. В действительности проблема была не столько в синхронизаторе, сколько в особенностях работы автоматики пулемета «Гочкис», а с английским «Виккерсом» тот же самый механизм работал без нареканий. Но это выяснилось позже, а тогда пришлось изобретать обходные пути. Простым и эффективным решением стала установка на задней стороне лопастей винта специальных пластин-отсека- телей, попав в которые, пуля рикошетировала. В коллективном сознании «авиационной общественности» это изобретение однозначно приписывается Ролану Гарро, хотя сам он всегда отрицал свою роль в его создании, возлагая лавры на одного лишь Реймона Солнье. Но почему-то его утверждениям никто не поверил. Практическое исполнение идеи оказалось не таким уж быстрым, и переоборудованный самолет был отправлен на фронт только в феврале 1915 г., при этом в 23-ю эскадрилью он так и не попал, так как 3 февраля адресат этой «посылки» су-лейтенант Гарро (офицерское звание ему присвоили 25 или 28 декабря) был переведен в состав MS.26. В марте Гарро неоднократно летал на своем новом одноместном «Парасоле», но ни разу не имел случая пострелять в кого-то из пулемета. Зато в следующем месяце все резко изменилось. В среду 1 апреля Гарро вылетел на бомбардировку железнодорожной станции Остенде. На обратном пути он заметил разрывы зенитных снарядов - в 15 километрах от линии фронта на высоте около 2000 м (примерно на 500 м выше «Морана») шел одиночный немецкий разведчик. Французский летчик начал набор высоты, стремясь заодно перекрыть противнику путь к отступлению. Он сумел подобраться к «Альбатросу» незамеченным и, разогнавшись на снижении, атаковал сзади-сверху, открыв огонь с дистанции 30 метров. Замешательство немецкого экипажа длилось совсем недолго. Едва Ролан расстрелял первую пулеметную обойму (точнее, это была, в переводе с французского, «жесткая лента- кассета»), как немецкий наблюдатель открыл ответный огонь, а пилот развернул машину на восток к своей территории. В общей сложности бой продолжался 10 минут, самолеты кружились, постепенно приближаясь к линии фронта. Француз только начал расстреливать третью кассету, когда его противник вдруг перешел в пикирование и, находясь на высоте 1000 м, вспыхнул. Обследование места падения самолета показало, что наблюдатель был убит пулей в голову, а пилот непосредственно в бою не пострадал и погиб при ударе о землю. В следующую среду французский летчик провел три воздушных боя за день, отправив одного противника в беспорядочное падение (но самого факта падения немецкого аэроплана на землю никто, включая Гарро, не наблюдал, поэтому победу не засчитали), а двух других заставил спикировать под защиту своих зенитных пулеметов. В третью среду месяца летчик опять был в бою. Во время патрулирования он встретил пару «Авиатиков», проводивших разведку и немедленно пошел в атаку. После того, как раздались первые выстрелы, один из «бошей» сбежал, а второй принял бой и вскоре рухнул на землю в трех километрах позади своих траншей. Успехи Гарро показали, что «Парасоль» вполне пригоден на роль одноместного истребителя, но командование ВВС реши ло, что стреляющий сквозь диск винта пулемет будет более оправдан на изначально одноместном «Монококе», и выданный заказ на партию оснащенных отсекателями аэропланов типа L отменили, хотя несколько самолетов были доработаны непосредственно на фронте (у того же Гарро было два разных «Парасоля «-истребителя). Утром 18 апреля Гарро провел еще один удачный бой, отчитавшись по возвращении об еще одном сбитом «Альбатросе», а вечером он в паре с другим летчиком вылетел на бомбардировку железнодорожных объектов в районе Куртре. Около 19.00 французские самолеты попали под сильный зенитный огонь и напарник Гарро отвернул всего в паре десятков километров от назначенной цели. Оставшись в одиночестве, Ролан пролетел над городом, не найдя там ничего достойного своих бомб, и направился дальше на север вдоль железнодорожных путей. Словно по заказу, навстречу ему шел поезд. Гарро в крутом пикировании снизился с 2000 до 40 метров и начал виражить над целью, пытаясь получше прицелиться. Первая бомба упала на рельсы перед поездом. Солдаты охраны немедленно открыли огонь по самолету. Во время второго захода одна из пуль перебила бензиновую трубку, и двигатель остановился. Высота была слишком мала, до линии фронта далеко, оставалось только попытаться на планировании отлететь подальше от «места преступления», а затем постараться избежать пленения. Летчик приземлился у Хульфте (вероятно, имеется в виду населенный пункт Хульсте), поджег свою машину и немного «поиграл в кошки-мышки» с поисковыми партиями, прячась от обнаружения по канавам и за живыми изгородями. Шансов скрыться у него, конечно, было немного. Хотя Гарро и поджег свой самолет, уничтожить его он не сумел. Огонь «съел» полотняную обшивку фюзеляжа, но не смог даже подорвать оставшиеся бомбы. Так в руки противника попало устройство для стрельбы через диск винта. Немцы не гнушались заимствовать удачные идеи у противника. Задачу по созданию самолета с пулеметом, стреляющим сквозь диск винта, получили фирмы «Фоккер» и «Пфальц», выпускавшие самолеты-скауты для германских ВВС. Первым справился с работой «летучий голландец» Энтони Фоккер, который не стал размениваться на прямое копирование, а использовал синхронизатор, который еще с довоенных времен разрабатывали инженеры его фирмы. Вместе с тем, не следует преувеличивать «вклад» Гарро в развитие немецкой истребительной авиации. Даже если бы он не был тогда сбит, это ничего кардинально не изменило, разве что, немного отдалив появление германских истребителей. Ведь вся «вина» французского летчика состояла лишь в том, что немецкое командование увидело вооружение его самолета и захотело получить нечто подобное для себя. А не случись этого трофея, был бы другой, ведь вслед за первым французским самолетом-истребителем последовали другие, и попадание одно из них в немецкие руки являлось лишь вопросом времени. Следующие три года Роллан Гарро провел в разных лагерях для военнопленных и совершил, по крайней мере, одну неудачную попытку побега, прежде чем ему все-таки удалось убежать и благополучно пересечь голландскую границу. Далее он морем добрался до Англии, а уже оттуда вернулся во Францию. По возвращению из плена он узнал, что еще 25 декабря 1916 г., исходя из извечного принципа «солдат спит, а служба идет», его произвели в «полные» лейтенанты. Кроме того, ему вручили Военный Крест с несколькими пальмами по числу упоминаний в приказах, которыми он ранее был удостоен*, а 6 марта наградили офицерской степенью Ордена Почетного Легиона (младшую - «рыцарскую» - степень ордена он получил еще 15 октября1913 г. за транс-средиземноморский перелет)**. Затем Гарро получил отпуск для поправки здоровья и вернулся на службу 15 мая 1918 года. Ему требовалось сначала восстановить навыки пилоти рования, а затем изучить все новые веяния в технике и тактике воздушной войны, поэтому с 4 июня по 12 августа он прошел курс обучения в школе воздушной стрельбы в Казо. Командование не хотело отпускать на фронт прославленного летчика, желая видеть его на должности инструктора, испытателя или офицера штаба, но тот сумел настоять на своем и 20 августа получил назначение в GC12 - знаменитую «Группу Аистов». Сначала его почему-то определили в SPA.103, но уже через 3 дня перевели в его прежнюю 26-ю эскадрилью и после дополнительных тренировок допустили к участию в боевых действиях. Возвращение на фронт далось летчику очень тяжело, как физически, из-за ухудшившегося после плена здоровья, и до того не идеального, так и психологически - из-за кардинального изменения ситуации в воздухе. Свой первый боевой вылет Гарро совершил в составе четверки. Над линией фронта его патруль подвергся атаке семерки «Фоккеров» D.VII, а Ролан этого даже не заметил и в одиночестве продолжил полет по маршруту, так что ведущему пришлось выйти из боя и поспешить на помощь своему оторвавшемуся от группы подопечному. Вернувшись на аэродром, Гарро был в отчаянии: «Я больше никуда не гожусь. На боевых скоростях я ничего не вижу». Для исключения физиологических причин подобных ошибок он приобрел новые очки, и положение, кажется, выправилось, так что его снова стали выпускать в боевые вылеты. В сентябре 1918 г. британская фирма ВАТ привезла во Францию один экземпляр своего нового истребителя Bantam (сер. № F1655), спроектированного под руководством голландского авиаконструктора Фредерика Колховена, с целью ознакомления союзников на предмет его покупки и серийной постройки. Французы провели официальные испытания машины 21 сентября. Bantam представлял из себя двухстоечный биплан со звездообразным стационарным мотором Wasp мощностью 170 л.с. Летал на нем Гарро, вызванный для этого с фронта в испытательный центр Виллакублэ. Несмотря на перспективность британской машины, никаких прямых последствий эти испытания не имели, поскольку мотоустановка оказалась не- доведенной и создавала массу проблем. В конце сентября вернувшийся на фронт Гарро в паре с ко- мэском-26 капитаном Ксавье де Севеном (на тот момент имел 11 побед, всего - 12) поднялся на перехват немецких разведчиков. В соответствии с полученным приказом он только следил за воздухом и прикрывал своего командира, дисциплинированно не связываясь с немцами. Утром 2 октября та же пара снова вылетела вместе, но на этот раз прикрывал командир, а Гарро пошел атаку на тройку «Фоккеров». Однако его огонь оказался неточным, а маневр неудачным, и де Севену пришлось идти на помощь. В итоге им совместно вроде бы удалось «завалить» одного германца, но тот, то ли падая, то ли просто спасаясь бегством, ушел на свою сторону фронта (а бой начался в 2 км от линии фронта с французской стороны), и что с ним стало дальше, никто не видел. Около полудня Гарро и де Севен снова были в воздухе. Опять атакует ведомый, а командир прикрывает, снова цель - тройка «Фоккеров». Но на этот раз Гарро удалось разыграть все «как по нотам», и даже свидетели падения сбитой немецкой машины нашлись. Три дня спустя в 9:30 утра капитан де Севен повел в бой пятерку «Спадов». В 12 километрах за линией фронта они заметили выше себя патруль немецких истребителей. Французский ведущий начал маневрировать, чтобы занять более выгодное положение для начала атаки, но Гарро оставляет строй и направляется прямо на врага, и де Севен вынужден все бросить и догонять потерявшегося ведомого. Потом ниже появилась группа немецких «биплясов», и капитан повел патруль в атаку на них. Но Гарро не подчиняется и продолжает набирать высоту для схватки с «Фоккерами». Де Севену приходится оставить атаку разведчиков на трех своих ведомый, а самому идти прикрывать «самовольщика». И в это время на сцене появляется еще одна группа «Фоккеров». Гарро не замечает сигнала «выходим из боя», и оба летчика вступили в неравную схватку. Де Севен оказался скован боем и вскоре потерял из виду своего товарища, который на аэродром не вернулся... Вечером один из летчиков SPA.48, который во время последнего боя Гарро находился поблизости, рассказал, что видел как «Спад» номером 30 на верхнем крыле вышел в лобовую атаку на тройку «Фоккеров». Два немца отвернули в сторону, один остался на прямом курсе, и через несколько мгновений французский истребитель неожиданно начал падать, разваливаясь на куски. Однако, среди самих летчиков «аистов» была популярна версия, что непосредственной причиной гибели их однополчанина стал отказ синхронизатора, который Гарро незадолго до последнего вылета лично регулировал для улучшения работы. В результате в самый неподходящий момент пулеметы отстрелили лопасти винта, после чего беспомощный «Спад» был расстрелян немцами. Сначала о судьбе летчика не было точных данных, но 19 октября швейцарские газеты перепечатали сообщение немецкого агентства о том, что «... авиатор Гэрро был убит 5 октября, его самолет упал в расположении немецких войск». А через несколько дней после этого наступающие французские войска обнаружили в районе Вузье могилу с именем Гарро. С тем, кто именно сбил первого летчика-истребителя мира, полной ясности нет, но, скорее всего, это был лейтенант Герман Хабих из Jasta 49 (это была его 6-я воздушная победа из 7).-Ролан Гарро (в центре) с другими летчиками на аэродроме Туль, конец 1914 г. Крайний справа - Эжен Жильбер
