Русская тройка

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ БЕЗАВТОМОБИЛЬНОЙ ЖИЗНИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Автомобили на улицах городов давно стали не роскошью, а средством передвижения. И мы даже не задумываемся, как некоторое время назад люди перемещались из точки А в точку Б. Например, как русские писатели обходились без автомобиля в XIX веке.
Энциклопедию русского безмоторного транспорта в литературе составила Софья Багдасарова.

Вот что писал Владимир Соллогуб в повести «Сережа»:
«Вот мчится телега ― буйная молодость русских дорог;
вот переваливается бричка, как саратовский помещик после обеда;
вот гордо выступает широкая карета, как какой-нибудь богатый откупщик;
вот дормез,
вот коляска,
а за ними толстый купец-дилижанс, выпив четырнадцать чашек чаю на почтовом дворе».

Итак, начнем расшифровку.

Б — БРИЧКА


Том Уинанс. Русская тройка. 1847

Слово польского происхождения обозначает легкую повозку, зачастую без рессор, с открытым верхом. Главный параметр — невыносимый шум.

Согласно Льву Толстому, бричка подпрыгивает, у Шолохова она везде гремит или громыхает, а Серафимович пишет, что «за ней покатилось нетерпимо знойно-звенящее дребезжание». «Бричка запрыгала, затрещала по всем швам и со звоном понеслась вниз», — уточняет Арцыбашев. Давид Бурлюк, посвящая стихи некоей птичке с невыносимым голосом, сравнивает ее со старой разломанной бричкой. У Чехова она взвизгивает и звякает всеми своими частями. В общем, недаром именно на этот несолидный вид транспорта усаживает своего ЧичиковаГоголь.


В — ВОЗОК


Сергей Иванов. Холопы боярские. 1909. Коллекция Ростроповича и Вишневской


Термин употреблялся для зимнего вида транспорта — крытой повозки на полозьях. Возок хвалят за тепло, в нем комфортно, можно ехать лежа — «валясь в возок под меховые попоны» (Амфитеатров). Он «наполнен перинами, подушками и пр.» (Виктор Шомпулев). По окнам его могли обивать медвежьим мехом, чтобы не дуло, а изнутри отделывать красным сукном или даже бархатом.

У Салтыкова-Щедрина детей запихивали в возок, «как сельдей в бочонок, и при этом закутывали так, что дышать было трудно». Замерзшие на улице, они быстро согреются, потому что «через минуту нас затискают в крытый возок и так, в закупоренном виде, и доставят по назначению» («Пошехонская старина»).

Отмечают, как он легко шел по снегу. Борис Чичерин честно признается: «Когда я, разряженный, сел на возок, мне хотелось все ехать и ехать и никогда не доехать». Наконец, «Покоен, прочен и легок / На диво слаженный возок», в котором отправляется у Некрасова жена декабриста княгиня Трубецкая. Транспорт этот считался тяжелым, неуклюжим и барским, старомодным: в «боярском возке» везут провинциальную Татьяну Ларину на ярмарку невест.


Д — ДОРМЕЗ


Дормез


Словом, происходящим от французского «спать», называли большие кареты, в которых можно было вытянуться. Покупка иностранных дормезов была предметом гордости. НеслучайноЖуковский пишет на Чичерина эпиграмму: «Сибири управленьем / Мой предок славен был, / А я, судьбы веленьем, / Дормез себе купил».

Повозка была тяжелой с торжественным ходом: «Тяжелый венский дормез, с форейтором, шестериком вороных, медленно выехал, погромыхивая, из Бронной» (Григорий Данилевский. «Сожженная Москва»).


Д — ДРОВНИ


Николай Сверчков. С хворостом. 1870-е. ГЛМ


Дровни — это крестьянские сани для перевозки грузов. Писатели XIX века сами на подобном не ездили, зато часто сажали в них персонажей из низшего сословия: вспомним пушкинское «крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь» и «везет лошадка дровеньки» из песенки про елочку. Поэтому-то в 1918 году Цветаева патетически восклицает: «Кровных коней запрягайте в дровни! / Графские вина пейте из луж!»


Д — ДРОЖКИ


Неизвестный художник. Серый жеребец, запряженный в дрожки. 1-я половина XIX века


Этим говорящим словом называли легкий экипаж на рессорах, который мог развивать большую скорость — и, естественно, дрожать. У Пушкина дрожки «удалые» и увозят «красоток молодых», «щегольские»; у Лермонтова — «лихие». На «щегольских дрожках» ездит неприятель Голядкина в «Двойнике» Достоевского. Звуки они издают следующие — дребезжат (Алексей Жемужников, Константин Фофанов) и гремят (Иван Никитин).

Булгарин пишет, что дрожки — это «самый беспокойный экипаж в мире». «Это не экипаж, — кричали цивилизаторы, а пытка; он постыдный остаток варварства, он трясет все существо человека не хуже лихорадки», — писал Иван Кокорев в рассказе «Извозчики-лихачи и ваньки».


К — КАБРИОЛЕТ


Джон Корни. Джентльмен с парой своих лошадей, запряженных в экипаж. 1806. Йель


Это были легкие двухколесные экипажи без козел — то есть для людей, которые хотели править самостоятельно. Экипаж этот был элегантным. Так, у Писемского «неуклюже и робко полез в довольно высокий кабриолет» персонаж по имени Елпидифор Мартыныч, чье имя сразу выдает его неуместность в щегольском транспорте.

В них хорошо было катать девушек: «Из-за леса несся к его деревенскому дому легкий кабриолет, где сидела розовенькая от воздуха и быстрой езды Груня, не без страха прижавшаяся к своему молодому другу» (Александр Шеллер-Михайлов). Управлять им было так легко, что за вожжи брались даже дамы.


К — КАРЕТА


Николай Сверчков. Помещица в пути. 1855. ГРМ


Расхожее слово обозначало закрытый экипаж на четырех колесах и рессорах. Употреблялось оно достаточно широко. А порой становилось и универсальным средством спасения — «Карету мне, карету!» («Горе от ума»).

У Федора Кони был водевиль «Карета, или По платью встречают, по уму провожают» о важности транспорта для престижа.


К — КИБИТКА


Николай Сверчков. Застигнутые бурей. ГРМ


Словом, заимствованным у кочевников, в России называли крытую повозку. Часто верх у нее был на дугах и мог откидываться — напоминая «бабушкин чепчик» (Николай Телешов). Хорошая кибитка — значит, «с просторным волчком и двойным рогожным навесом» (Иван Лажечников) или «с кожаным верхом и наглухо застегнутым фартуком» (Павел Мельников-Печерский).

Именно в трясучей кибитке ехал Радищев: «Лежа в кибитке, мысли мои обращены были в неизмеримость мира. Отделялся душевно от земли, казалося мне, что удары кибиточные были для меня легче».

Вяземский посвятил ей целое стихотворение, весьма злобное: «А подвижной сей каземат, / А подвижная эта пытка, / Которую зовут: кибитка». Пушкин более жизнерадостен: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая». С другой стороны, в своих «Дорожных жалобах» он стенает: «Долго ль мне гулять на свете / То в коляске, то верхом, / То в кибитке, то в карете, / То в телеге, то пешком?»


К — КОЛЯСКА


Николай Сверчков. Катание в коляске (Александр II с детьми). Ярославский художественный музей


Четырехколесный рессорный экипаж с поднимающимся верхом. Она становится героиней одноименной повести Гоголя — владелец там хвастается, что она легка как перышко, а рессоры такие, будто «нянька вас в люльке качала». В итоге оказывается, что хвастовство пустое. Одноименное стихотворение ей посвятил Вяземский: «Несется легкая коляска, / И с ней легко несется ум». Красивая коляска — вопрос престижа: Долли Облонская и ее кучер стесняются своего старого, залатанного экипажа во время визита в деревню Вронского.

Л и д и я (глядя в окно). Погодите! Что это за коляска? Кружева! Неужели это maman взяла для меня? Какая прелесть, какая роскошь! <…> Ай! Я упаду в обморок. Это не коляска, это мечта. Можно задохнуться от счастья сидеть в этой коляске. Что со мною?
Александр Островский. «Бешеные деньги»


Заканчивается все это с техническим прогрессом: «Элегантная коляска, в электрическом биеньи, / Эластично шелестела по шоссейному песку» (Игорь Северянин).


Л — ЛАНДО


Николай Сверчков. Царь Александр III в открытом ландо. 1888. Частное собрание


Коляска, названная в честь немецкого города, была четырехместной, с поднимающимся верхом, который по желанию превращал ее в карету. Жуковский в «Поездке на маневры» рассказывает, как крыша как-то отказалась раскрыться: «Туда, сюда, ландо упрям; / Он всех переупрямил дам, / Принудил их переселиться / Без церемонии в другой, / А сам отправился пустой».

Красивое иностранное слово обозначало модный вид транспорта, обязательный для человека из общества. Герою Мамина-Сибиряка нужно именно ландо, чтобы «показать им всем, что и я могу ездить, как они все».

У Григоровича читаем: «Cколько расходов, боже мой, сколько расходов! Пришлось нанять новых лошадей и обменять нашу карету на ландо; людям известного положения неловко иначе показываться по вечерам на музыке; так уж принято в Петергофе» («Город и деревня»).


С — САНИ


Заводской склад в Петропавловске. Самарский областной художественный музей. Фотография: russianphoto.ru


Еще одно средство передвижения, надолго прописавшееся в поэзии. «И растопорщивши оглобли, сани ждут, / Когда их запрягут» (Жуковский); «К городу Рязани / Катят трое сани, / Сани развальные / Дуги расписные» (Мей) и т. п. В отличие от дровней, в санях можно заметить не только крестьян. Дворяне владеют собственными санями и ездят в них, улегшись поудобнее и закутавшись в теплые полсти и одеяла.

У Плещеева в «Зимнем катанье» и у других авторов их кроют ковром. В «Женитьбе» Гоголя в роспись приданого входят дрожки и «сани парные с резьбой, под большой ковер и под малый». У Николая Телешова упоминаются сани «с ковровым задком и мягким сиденьем». Обильно употребляется поговорка «Не в свои сани не садись».


Т — ТАРАНТАС


Тарантас. 1880-е. Национальная библиотека Конгресса


Тарантасом называлась особая крытая повозка на длинной продольной раме, уменьшавшей тряску в долгом пути. Часто он ветхий и дребезжащий (Сергей Соловьев), идет вперевалку (Иван Суриков). У Соллогуба в повести «Тарантас» главный герой совершает в нем путешествие по России — разумеется, сатирическое, и колымага в итоге превращается в аллегорию.

«Но что за тарантас, что за удивительное изобретение ума человеческого!.. Вообразите два длинные шеста, две параллельные дубины, неизмеримые и бесконечные; посреди них как будто брошена нечаянно огромная корзина, округленная по бокам, как исполинский клубок».
Владимир Соллогуб. «Тарантас»


Но если «тарантас скрипит» у Брюсова или Блока — то это уже нарицательное.


Т — ТЕЛЕГА


Телега. Открытка. Фотография: spb.aif.ru


Если верить нашим поэтам, телега на ходу стучит (Жуковский, Пушкин, Огарев), гремит (Фет, Иван Суриков) и «скрыпит» (Некрасов), особенно если она «несмазанная», что бывало часто. Ход ее ленивый, спокойный (Иван Никитин). У Пушкина движение телеги становится аллегорией бытия («Телега жизни»).

У Некрасова ее пассажирка — жена декабриста Мария Волконская: «…Сперва / Телега меня занимала, / Но вскоре потом, ни жива, ни мертва, / Я прелесть телеги узнала».


Т — ТРОЙКА


Николай Сверчков. Тройка. 1865. Томский областной художественный музей


Это не вид повозки, а способ упряжки — три лошади, причем центральная (коренник) смотрит прямо, а боковые (пристяжные) красиво изгибают головы в сторону. Зимой тройкой запрягали сани, летом — колесный транспорт. Специфически русское изобретение стало национальным символом, чему способствовало воспевание птицы-тройки Гоголем — «Русь, куда ж несешься ты?» («Мертвые души»).

Тройка, пожалуй, лидер по вдохновлению поэтов и композиторов. Тут и пушкинская «Зимняя дорога», и «Тройка мчится, тройка скачет» Вяземского, и некрасовская «Что ты жадно глядишь на дорогу…», а также «тройка удалая» с «колокольчиком — даром Валдая» Глинки… Всех не перечислить. Поэтам нравилась ее лихость и скорость — она «борзая», «бойкая», «лихая», «шальная», «бешеная»; ямщик на ней «ухарский».


Ф — ФАЭТОН


Фаэтон императрицы Марии Федоровны. Дания. До 1821. ГМЗ Царское Село


Легкая коляска с откидным верхом, часто двухместная, получила название в честь сына бога Гелиоса (кстати, одного из первых погибших в дорожной катастрофе). Если верить классике, фаэтон — «красивый» (Писемский), «хорошенький» (Михаил Авдеев) и «забавный» (Федор Кони).

У Петра Боборыкина мы видим двухместный отлогий фаэтон с открытым верхом, который вдобавок тих в езде. Запрягали в этот «легонький, щегольский» экипаж быстрых рысаков и красовались перед окружающими.

Виртуальный тур по хранилищу карет и конской упряжки в Эрмитаже.


https://www.culture.ru/materials/136109/entsiklopediya-bezavtomobilnoy-zhizni-v-russkoy-literature

 

Ух, и мастит русский народ на веселье! Иностранцы всегда поражались тому, с каким размахом гуляют на Руси-матушке.
Тут тебе и кулачные бои стенка на стенку, и катание с гор на санях, и купание в проруби — кто дольше выдержит, в буквальном смысле до посинения (проигравших нередко от реки доставляли прямиком на погост), — и много чего еще, удалого, разухабистого, такого, что дух захватывает.
Но неизменно самое большое изумление у заморских гостей вызывало катание на тройке.

Частенько русскую тройку называют «старинным» экипажем.
Но на самом деле этот вид запряжки лошадей относительно «молод»: первые упоминания о тройке появляются в начале XVIII века,
а значит, троечной езде около 250 лет.


В то время весь цивилизованный мир ездил на лошадях, запряженных попарно (цугом).
Но русский народ всегда славился умением пойти другим путем.
В России не признавали запряжки цугом — такие экипажи были неповоротливы, да и скорость даже при количестве 4-6 лошадей развивали небольшую.

У нас чаще всего применялась запряжка в две лошади, поставленные рядом: более сильная лошадь шла под дугой, а вторая рядом — пристяжной. Экипаж сохранял маневренность, и всего при двух лошадях развивал скорость, сравнимую со скоростью шести лошадей, запряженных цугом.

Россия — страна большая.
Пока корреспонденция али указ какой из Петербурга до восточных окраин добирались, политическая и экономическая ситуация могла поменяться на прямо противоположную. Это, само собой, создавало трудности царствующим особам в управлении страной.

Остро стоял вопрос о сокращении сроков доставки важной корреспонденции в дальние города и веси нашей необъятной родины.
И вот однажды кто-то из почтовых ямщиков решил поэкспериментировать и впряг в такую упряжку третью лошадь…



Имя этого новатора не сохранилось, но помянем добрым словом этого человека, создавшего не просто новый вид экипажа, а один из символов, можно сказать, бренд России. Эксперимент удался.
Сразу выяснилось, что три лошади, запряженные в ряд, бегут гораздо быстрее, чем четыре, запряженные цугом.
Дело в том, что боковые, пристяжные, лошади идут галопом, а центральная, коренник, идет размашистой рысью.
Таким образом пристяжные как бы «подхватывают» коренника и помогают ему бежать и тянуть повозку.
Слаженная тройка могла достигать скорости до 40 км/ч — невиданная резвость для XVIII века!

Поначалу на тройках возили почту, но очень быстро поняли, что и человек может сократить время в пути, если воспользуется этой запряжкой. Однако мчащаяся во весь опор тройка требовала широкой дороги — такая повозка с тремя разгоряченными лошадьми могла запросто снести все, что попадется на пути.
Для беспрепятственного передвижения троек были проложены особые дороги — тракты, ширина которых позволяла разъехаться двум тройкам, идущим во встречных направлениях.

Кроме того, было введено ограничение на использование троек: если в санях или в кибитке находилось меньше, чем три пассажира, впрягать третью лошадь запрещалось.
Исключение делали только для важных персон: государственных курьеров, генералов и царской семьи.
Те могли ездить на тройке в гордом одиночестве.

«Синие ведерки» не являются изобретением нашего времени.
Спецсигнал для повозок особого значения был придуман еще в те времена, когда лошадиные силы в транспорте были настоящими, с четырьмя ногами. В культурной Европе почтовые и «особые» упряжки предупреждали о своем движении по дороге звуками почтового рожка, который сейчас стал символом почты во всем мире.



Русские же ямщики предупреждали пешего и конного о своем приближении лихим посвистом, от которого народ шарахался в стороны, — свист прочно ассоциировался с разбойниками. Почтовое начальство решило окультурить ямское дело и пригласило из Клайпеды почтальона, который должен был обучить русских ямщиков игре на рожке.

Ямщики приняли новшество в штыки.
Свист был куда милее слуху русского мужика, да и лошади под него бежали бойчее, как уверяли ямщики.
Немецкий почтальон со своим рожком уехал обратно, а ямщики продолжили свистеть. Их штрафовали и даже били батогами.

Но это не помогло — озорной посвист разносился над российскими дорогами, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы кто-то не додумался изготовить миниатюрную копию церковного колокола и подвесить ее под дугу.

Поддужный звон очень быстро завоевал популярность, и мода на него распространилась по всей России.
Знатоки умели на слух определять место производства колокольчика: касимовский, пурехский, слободской, валдайский.

Колокольчики подвешивали к дугам на сыромятных ремнях. Ремни часто перетирались, колокольчики терялись.
Поэтому стали крепить их к дуге по несколько штук, сначала про запас, а потом, научившись подбирать их по тону, и для благозвучия. Самый крупный из колокольчиков называли «мужик», а меньшие по размеру «бабами».

Но простым людям было запрещено ездить с колокольчиками, как сейчас обычный водитель не может ездить с мигалкой.
И тогда нашли способ обойти колокольный запрет: вместо колокольчиков стали вешать под дугу бубенцы.

Бубенцы звучали потише, что отражалось на их прозвищах: «воркуны», «глухари».
Очень быстро придумали подвешивать бубенцы не только под дугу, но и на хомуты, на постромки и уздечки.
Подобранные по тону бубенцы при движении звенели очень красиво, такой подобранный комплект называли «ямской гармонью».

К XIX веку тройка перестала быть привилегией государственных служащих и знатных господ.
Правда, хорошие лошади стоили огромных денег, и поэтому троечная езда была доступна только состоятельным людям.
Простой человек проехаться на тройке мог только по большим праздникам, когда устраивались народные гуляния: Масленица, Святки, Светлая cедмица.
Само собой, на тройке увозили из церкви молодоженов после венчания.



Почти 200 лет Европа могла знать о странных русских экипажах только по рассказам тех, кто побывал в России и видел тройку своими глазами.
Говорят, что многие не верили рассказчикам — этого не может быть, так никто не ездит!
В самом деле — русская тройка единственный в истории человечества экипаж, в котором лошади должны идти разным аллюром — коренник рысью, а пристяжные галопом. Подобного не было ни до, ни после появления тройки.

Только в 1911 году Европа получила возможность убедиться: так ездят, да еще как ездят!
На Всемирную выставку в Лондоне впервые была привезена тройка светло-серых орловских рысаков.
Публика рукоплескала русскому чуду, и Россия получила первую премию.

В 1982 году на международной конной выставке «Эквитана» в Германии русская тройка получила титул чемпиона выставки, а когда в 1989 году на другой выставке русская тройка с легкостью исполняла фигуры «высшего пилотажа» для упряжек, зрители аплодировали стоя.

Русская тройка столь прекрасное зрелище, что, повстречав ее, люди оборачиваются и провожают долгим взглядом.
И, правда, с чем можно сравнить стремительный бег тройки? Только с полетом птицы.
С чем можно сравнить ее красоту? С красотой русской души.

Николай Васильевич Гоголь написал слова, которые точно передают поэтический образ России в образе летящей по степи тройки:
«Эх, тройка! Птица тройка! Кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, — в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи».
http://www.matrony.ru/vot-mchitsya-troyka-udalaya/

 

Цугом - немного не то!
Мы даже танки из грязи таскали "русским" методом, цугом.

 

Море удовольствия!
Спасибо за тему!
Раньше были заезды троек на ипподромах.

 

Триумфальная арка и тверская застава - невероятно!

 

Почему невероятно? В то время именно так и было.

 

Подстаканник с рельефной тройкой - бомба! ))

Тройка у Метрополя. 1907 г.



Советская тройка (ВДНХ, 60-е годы ХХ века




Последние извозчики первопрестольной. Москва 60-е годы ХХ века.

 

Где это и когда, есть версии?

 

А фото над ней?
Спасибо.