Тырышкин Иван Павлович. Поиск места захоронения

Ищу хоть какую-то информацию или совет, куда можно обращаться с этим, по своему двоюродному деду - Тырышкину Ивану Павловичу (1923 г.р.), пропавшему без вести в январе 1941 года. Он был призван 8 октября 1941 г. Смоленским РВК Алтайского края и направлен в распоряжение командира войсковой части п/я №4144 (г. Бийск). Есть несколько документов из разных источников.

 

Посмотреть вложение 594594

 

http://www.soldat.ru/forum/viewtopic.php?f=19&t=30420
"Команда в распоряжение в/ч 4144 раб.поселок Бердск Новосибирской области, СибВО."
Это запасной стрелковый полк. Суровое место по воспоминаниям. Это про Бердск вообще.
Не назвал саму запасную часть. По всему, это 288 зсп 23-й запасной стрелковой бригады. Он дислоцировался и в Бердске, и в Бийске (в другое время).

 

Сообщения объединены, 27 июн 2017, время первого редактирования 27 июн 2017

Благодарю Вас, Иван!

 

Тырышкин Михаил Леонтьевич-родственник?

67781820
Информация из документов, уточняющих потери
Фамилия Тырышкин
Имя Михаил
Отчество Леонтьевич
Дата рождения/Возраст __.__.1923
Место рождения Алтайский край, Смоленский р-н, с. Ново-Тырышкино
Дата и место призыва 08.10.1941 Смоленский РВК, Алтайский край, Смоленский р-н
Последнее место службы п/я 4144
Воинское звание рядовой
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия __.06.1943
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 961694
Номер дела источника информации 34

Уроженцы одного села, призваны в один день, в одну часть попали.

Ссылка на ОБД Мемориал: https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=67781820&page=1

 

Фамилия Тырышкин
Имя Иван
Отчество П.
Последнее место службы 315 сд
Воинское звание красноармеец
Причина выбытия погиб (пропал без вести)
Дата выбытия Между 23.08.1942 и 16.09.1942


Фамилия Тырыжкин
Имя Иван
Отчество Петрович
Дата рождения/Возраст __.__.1922
Последнее место службы 134 лб
Воинское звание красноармеец
Причина выбытия умер от ран
Дата выбытия 20.02.1942

 

Только в этот период, он уже, видимо, лыжный.

Сообщения объединены, 28 июн 2017, время первого редактирования 28 июн 2017

может полезно будет... http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=59692.0

Сообщения объединены, 28 июн 2017

1942 год
на 1 января:
формируются: 235, 237 олыжб
Если имел звание сержанта, значит прошел через учебный батальон. По срокам не менее трёх месяцев, думаю. Значит в аккурат попадает под формирование вышеуказанных батальонов.

 

232 отдельный лыжный батальон 4 ударной армии http://l-battalion.blogspot.ru/2013/08/
"...
К исходу 1941 года немцы все ближе приближались к столице.
А лыжников из Рубцовска перевели в Бийск Алтайского края, где формировались сибирские лыжные батальоны. Отец был зачислен в 288 запасной лыжный полк старшиной роты. Полк был в резерве Ставки Верховного Главнокомандующего.

Однажды зимним вечером, под настроение – электричество отключилось и на столе светила керосиновая лампа, разговор зашел о том времени и отец рассказал нам одну удивительнейшую историю, приключившуюся с ним. При этом он добавил: «… Хотите верьте, хотите – нет, но дело действительно было так…».
Они ехали из Бийска на фронт в воинском эшелоне. На какой-то станции или полустанке вышли прогуляться и покурить. К нему вдруг подошла какая-то цыганка. Почему-то из всей толпы она выбрала именно его. Предложила погадать на судьбу. Отец послал ее подальше, сказав, что и без нее настроения особого нет, а с ней – тем более. Но она не отставала и заявила, что напрасно он так себя ведет. Она всю правду может ему сказать. К примеру, как зовут его родителей. И действительно назвала их имена: мать – Домна Семеновна, а отец – Андреян Андреевич.
Отец, мягко говоря, был ошарашен. Дело в том, что этого не могли знать даже его сослуживцы, да и времени на «сбор информации» у цыганки просто не было – поезд только что прибыл. И отец остановился…
А цыганка сказала буквально следующее: «Ты едешь на фронт и на душе твоей неспокойно. Но ты не бойся. На фронт ты попадешь. И воевать будешь храбро. И тебя ранят. Ранят тяжело. Примерно также, как твоего отца на прошлой войне. Но жить ты будешь. И жить ты будешь долго…».
Ее предсказание навсегда врезалось в его память и на душе стало спокойнее.
И все произошло именно так, как предсказала отцу неведомая цыганка. С невероятной точностью…

Отцовский батальон был брошен в самое пекло – на Калининское направление. Отец воевал в составе 232 отдельного лыжного батальона 4-ой ударной армии. Командовал взводом. С боями, ночевками в заснеженных лесах, в 30-градусный мороз, с ночными атаками прошел своим ходом (на лыжах) по маршруту: Клин – Калинин - Кувшиново – Селище – Селижарово – Пено – Охват – Андреаполь – Торопец – Старая Торопа – Кресты – Велиж (Московская, Калининская и Смоленская области). А это, если соединить указанные пункты прямыми линиями на карте, - около 500 километров. То есть в реальности - многократно больше.

Только сейчас я начинаю понимать беспримерное мужество и стойкость сибирских лыжников 20-25 лет от роду, о боевых делах которых почти ничего неизвестно.
Точнее говоря, ставя себя на место лыжбатовцев, я не понимаю, как вообще можно было молодым ребятам выдержать по сути нечеловеческие испытания, выпавшие на их долю. Без доли преувеличения можно было бы каждому из них присваивать высокое звание – Героя. Ибо прошли они не только «огонь, воду и медные трубы», но и глубокие снега, и лютые морозы.

Командовать 4-ой ударной армией был назначен генерал А.И. Еременко. Пока он формировал армию где-то в районе Осташкова, отцовский батальон уже воевал «по полной программе», участвуя в освобождении Клина, а потом Калинина и далее по вышеприведенному списку. Кстати, весь личный состав ударной армии был приравнен к гвардейским частям.

В послевоенных воспоминаниях «В начале войны» командарм 4-ой ударной армии очень большое место уделяет действиям отдельных лыжных батальонов. Расхваливает на все лады. И не случайно. Ведь благодаря именно их действиям 4-ая ударная армия шла вперед «подобно паровому катку» - так оценили продвижение армии военные историки.
Но книгу полководец явно писал не собственными руками. Либо не все детали той битвы сохранились в его памяти, не слишком обремененной «мелочами». Из более чем двух десятков лыжбатов, приданных Ставкой Верховного Главнокомандующего 4-ой ударной армии, в его памяти сохранились номера всего-навсего нескольких батальонов. И их он поминает чуть ли не на каждой странице. Но подвиги, приписанные только этим батальонам, принадлежат не в меньшей степени и другим, канувшим в Вечность лыжбатовцам. И моему отцу тоже…

Вооружение лыжников составляло легкое стрелковое оружие ближнего боя – автоматы ППШ, пистолеты ТТ и ножи. На батальон приходилось несколько ручных пулеметов. Все, включая боеприпасы и продовольствие, надо было нести на себе. Лыжники шли в отрыве от основных сил. В их задачу входило – обойти противника с тыла, блокировать пути отхода, перерезать пути снабжения, завязать бой до подхода основных сил, преследовать при отступлении, заниматься разведкой. Порой задачи были весьма конкретными – не дать немцам вывезти склады с продовольствием и прочими запасами – снабжение ударной армии отставало от темпов наступления, да и в стране с ним было напряженно.
Лыжники успешно уничтожали отборные части СС, которых срочно перебрасывали под Москву из далекой Франции. Они наводили панику среди немцев внезапным появление в их тылах. Для борьбы с ними немцы бросали лучшие части, не жалели ни авиации, ни артиллерии. Далеко позади оставались увязшие в глубоком снегу пехота, артиллерия и даже танки.
Один из местных жителей вспоминал, что немцы ненавидели лыжников до такой степени, что когда один из батальонов вышел на немецкие пулеметы и был практически полностью уничтожен, то они даже убитых лыжбатовцев вешали.

Прицельная дальность стрельбы автомата ППШ - не более 200 метров. И потому надо было незаметно подойти к противнику на максимально близкое расстояние, чтобы «уравновесить» немецкие пулеметы и перейти практически к рукопашной схватке. Зачастую для этих целей использовалась ночь. Помогала сибирская охотничья смекалка. Развивалось тактическое мышление. Лыжники вольно или невольно следовали заповедям непобедимого русского полководца Александра Васильевича Суворова – глазомер (умение правильно оценить складывающуюся боевую ситуацию), быстрота (внезапным появлением ошеломить противника) и натиск (действовать без малейшего промедления, решительно и беспощадно).

Не всегда получалось удачно. Тяжелые (иногда двухсуточные) переходы по глубокому – до полутора метров снегу в густом лесу при скудном питании до предела выматывали силы, притупляли внимание.
Тяжелое ранение в зимнем бою почти всегда означало безымянную смерть. Похоронные команды даже не пытались раздирать залитое кровью и замерзшее обмундирование, чтобы отыскать документы. А иногда и похоронных команд не было…
Да и документы мало чем могли помочь. У отца сохранилась выданная в начале декабря, затертая к середине марта до дыр, залитая его кровью «Книжка красноармейца». Но ее не успели даже заполнить – негде и некогда было.

Если вслед за пехотой и другими войсками шли полевые кухни с горячим питанием и их хотя бы изредка кормили, то лыжникам приходилось грызть мерзлые продукты – костры не всегда можно было разводить по условиям маскировки, а иногда и вообще приходилось обходиться без питания. Лишь изредка удавалось отогреться в уцелевших избах - обычно после немцев оставались лишь печные трубы.

Отец рассказывал, что однажды поздней ночью они выбили немцев из какого-то селения. Лыжники устроились на ночлег в нетопленном помещении уцелевшей школы – валились на пол, слегка потеснив товарища. Как командиру взвода ему надо было сначала организовать боевое охранение и решить иные насущные вопросы. Товарищи уже крепко спали, когда он начал искать себе место. Кого-то пододвинул и устроился. Но до самого утра не мог согреться и толком заснуть – было «некомфортно». Лишь утром обнаружил, что спать ему пришлось впритык к убитому немцу.

Он вспоминал, что как-то ему с товарищами удалось «помыться в баньке» - в уцелевшей деревушке старушка истопила им русскую печку и в ней они «парились» - вползали в прогретую топку, грелись и на выходе споласкивались в тазике.

Сибиряков удивляло, что «москвичи» жили гораздо примитивнее. Если в Сибири у многих были собственные настоящие русские баньки, где можно было вольготно «погреть косточки», а в домах - деревянные (из толстых плах) полы с подпольями, где хранились запасы на зиму. То у местных жителей не то что настоящих бань не было, но и полы были земляные, застеленные соломой.

Отец вспоминал одно значимое для лыжников событие – однажды, примерно в январе 1942, в Пеновском районе останавливались на отдых у родного дяди известной к тому времени всей стране Лизы Чайкиной. Она была партизанкой и зверски замучена немцами в ноябре 1941 года. В марте 1942 года ей было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

По сути, отдельные лыжные батальоны, по современной терминологии, являлись русским спецназом. Им досталась самая жестокая «мясорубка» 1941-42 года. Думаю, что чисто психологически им было гораздо тяжелее, чем солдатам более позднего военного времени, когда уже стало понятно, что Победа рано или поздно достанется нам.

А в то время «чаша весов» все еще колебалась у точки равновесия. И немцы никак не хотели верить, что уже проиграли. Каждую деревушку, каждую избу они превращали в неприступную крепость с хорошо организованной обороной. Они прекрасно понимали, что если их выбьют, то за околицей их непременно настигнет беспощадный «генерал Мороз». Отец рассказывал, что очень много немцев навсегда осталось в подмосковных снегах. Их одежка, неплохо смотревшаяся в «европах», никак не подходила под русские стужи.
Кстати, к немцам, как в воякам, отец относился с уважением. Вспоминал, что где-то примерно в январе взяли в плен немецкого майора и его поведение. Было холодно даже в ватниках и шапках. А его вели по улице в сапогах, мундире и фуражке (видимо СС). И он изображал, что не замечает холода и даже матерился по-русски.

Взятием лыжниками станции Старая Торопа была перерезана железнодорожная дорога, обеспечивающая снабжение немецких войск под вошедшим в историю Ржевом. Вот что пишет об этом генерал А.И. Еременко: «Имея задачу овладеть станцией Старая Торопа, командир 249-й стрелковой дивизии направил туда лыжный отряд, созданный из приданных дивизии 67-го и 68-го лыжных батальонов. В боевое охранение и разведку отряда были отобраны лучшие лыжники и наиболее храбрые воины, что сделало отряд особенно мобильным. В ночь на 21 января, проделав 60-километровый марш, лыжный отряд окружил Старую Торопу. Оставив у шоссе южнее станции охранение, главные силы сосредоточились восточнее поселка. После этого один взвод проник в поселок с севера по торопецкой дороге. Гитлеровцы приняли лыжников этого взвода за разведку и решили без долгих размышлений уничтожить ее одним ударом, бросив все силы, за исключением охраны лагеря военнопленных. В это время наши главные силы, наблюдая за действиями противника, неожиданно ударили ему в тыл и разгромили гарнизон Старой Торопы.
К утру 21 января лыжники захватили станцию и поселок Старая Торопа. Сопротивление оказала лишь группа эсэсовцев - охрана лагеря военнопленных, но и она к полудню была уничтожена. В итоге этого дерзкого и слаженного удара небольшой отряд лыжников выполнил свою задачу - перерезал путь отхода торопецкой группировке на юг».
Но командарм 4-ой ударной армии «выпустил из вида», что врага из Старой Торопы выбивали, как минимум, еще два отдельных лыжных батальона – отцовский 232-ой и 140-ой.

Мне удалось отыскать следы лыжбатовца из 140-го отдельного лыжного батальона: «В декабре, когда началось контрнаступление наших войск под Москвой, Фёдор Ферапонтович Мельник в составе 140-го отдельного лыжного батальона прибыл на фронт под Калинином (ныне Тверь). Бои были жестокие. От Осташкова до Вележа более 150 км гнали немцев без сна и отдыха, почти без пищи.Перед городом Старая Торопа организм не выдержал, силы иссякли и он упал, а подняться уже не смог. Батальон ушёл вперёд, очищая город от врага. Все попытки встать оказались безуспешными, и Фёдор стал замерзать. Сколько прошло времени, он не помнит. Вдруг почувствовал, что кто-то склонился над ним и стал поднимать. Это был Алексей Радченко, его боевой товарищ. Когда город был взят, Алексей забежал в крайний дом, договорился с хозяевами, вернулся к другу и притащил его в дом. Только там, в тепле, Фёдор пришёл в себя, а через неделю и вовсе поправился. Если бы не Алексей Радченко, остался бы лыжник в зимнем поле навсегда…».

Силы лыжников были на исходе. Надо было дать им отдых. Но они его не получили. Сначала завязли в боях под Крестами. А потом их бросили в направлении города Велиж Смоленской области. И полегло там навсегда очень много наших солдат.

Можно даже считать, что отцу повезло - он остался живым. В ночном бою за небольшую деревушку, название которой так и осталось неизвестным, на подступах к городу Велиж на границе Калининской и Смоленской области 13 марта 1942 года измотанный непрерывными боями лыжный батальон попал под шквальный огонь немецких пулеметов, когда пошел в атаку, не дождавшись обещанной артподготовки. Отец в этом бою был тяжело ранен.

Об этом моменте он вспоминал, что когда артподготовка не началась в назначенное время, лыжбатовцы, взявшие в тому времени уже не одну такую деревушку, решили, что ждать утра нечего и с поставленной задачей они справятся. Однако немцы неплохо учли прошлые уроки. Их пулеметы били точно. Отец почувствовал сильнейший удар в голову – «словно стягом со всего маху». Потерял сознание и стал падать. В этот момент получил еще одну пулю - в левую руку. И уже лежа – еще две: одна прошла под правой лопаткой и вторая вдоль спины.

Спасло то, что уже наступил март, не было сильных морозов и кости рук и ног не были перебиты. К тому времени лыжники вместо валенок и ватников уже носили сапоги и шинели. В сознание пришел на рассвете. Сумел сориентироваться и к утру самостоятельно уползти с поля боя. Вскоре его подобрали санитары. Для сбора раненых было мобилизовано местное население с лошадьми. Отца положили на сани и повезли. Он чувствовал, что ноги в сапогах начинают замерзать. Попросил возницу прикрыть ноги тулупом. Тот не торопился эту просьбу выполнять. Вначале «рекомендовал» потерпеть. Потом заявил, что до госпиталя вряд ли отец доедет – слишком жестокими были ранения. Тогда отец, рассвирепев, стал из последних сил царапать израненными руками кобуру пистолета. Увидев это, возница остановил коня, сделал все о чем его «просили». Так отец попал в госпиталь, где фронтовые врачи спасли ему жизнь.

Почти 5 месяцев отец лежал на излечении в госпитале. Потом был подчистую уволен по ранению и с сопровождающими доставлен домой. Сестра - Антонида Андреяновна рассказывала позднее, что не могла скрыть рыданий, увидев искалеченного брата – лицо разбито и опухло, руки не работают, ноги не ходят. Вспомнив советы госпитальных врачей, отец начал «разработку» конечностей. И понемногу «оклемался» и восстановился.

В феврале 1943, слегка оправившись от ран, снова добровольно попросился на фронт. Был направлен на учебу в Сретенское военно-пехотное училище в Читинской области.





Автор - Попов Валерий Иванович

 

Тырышкин Михаил Леонтьевич мог бы быть моим двоюродным прапрадедом (есть такой человек в моем древе), но к 1941-му году ему должно было быть около 50-55 лет.

Сообщения объединены, 1 июл 2017, время первого редактирования 1 июл 2017

Спасибо Вам огромное! Очень информативный текст и глубоко тронул меня...