Кардымовский детский дом

Марк Романович Малявко

Детский дом был организован возле станции Кардымово, в бывшей даче помещицы Стеблин-Каменской – это в 34 км от Смоленска. По книжке Долгоненкова начало выглядит так. В Кардымове была «оздоровительная колония», где дети – разные, и семейные, и выловленные беспризорники – отогревались и откармливались летом. Руководить этой колонией Смоленский облоно поручил Малявко.
А когда оказалось, что 15-ти детям некуда из колонии ехать, Малявко отправился к своему другу, зав. отдела культуры железнодорожного узла Савве Семеновичу Пискунову и они решили организовать детский дом, на горе, где находилась дача, от которой остался пустой деревянный дом. Туда перевезли стол, скамьи и кровати из колонии и разместились с детьми.
М.Р. с трудом убедил детей, сразу же собравшихся удрать, что жизнь здесь можно наладить.
Второй рассказ принадлежит вскоре появившемуся второму воспитателю, Александре Яковлевне Хлебцевич, которая стала заместителем директора по учебной части. В воспоминаниях, опубликованных в 1946 году, она описывает свои первые впечатления (это уже немного позже, но тоже, как я понимаю, 1920-й):
«Место для детского дома в Кардымове было выбрано удачно: живописные природные условия, близость железной дороги и города, удобное пригородное сообщение. На горке, в километре от Кардымово, стояла дача бывшей помещицы. Она была окружена березовой рощей и лесом, в котором обильно росли малина, грибы и орехи. У подножия ее протекала река Хмость, богатая рыбой. …
Живо помнится тот осенний ясный день, когда мы приехали в Кардымово. Внутри здание детского дома выглядело очень бедно: топчаны, покрытые старенькими одеялами, длинные узкие столы и скамейки – вот и вся обстановка.
Почти сотня детских глаз пытливо рассматривали меня, свою новую руководительницу. Я переводила взор с одной русой головки на другую и думала: “А что если я им не понравлюсь?”. Прошла минута молчания. Подошла поближе к детям и рассказала, что приехала к ним с фронта, чтобы вместе с ними жить и работать, что в свободное время мы будем читать, рисовать, заниматься спортом. Дети оживленно стали называть своих товарищей, юных художников, танцоров и музыкантов.

Мое смущение сразу исчезло…» (2).

Долгоненков сообщает, что завуч приехала в Смоленск к матери мужа с восточного фронта. Неизвестно, что она делала на фронте, но зато известно, что А.Я. – учительница с 12-летним стажем. Судя по всему, ее роль в том, каким стал Кардымовский дом, не меньшая, чем роль самого Малявко.
В 1921 г. в детдом привозят детей из Поволжья, из мест, охваченных голодом. Сумели быстро их откормить – здесь уже было налаженное хозяйство: фруктовый питомник, пасеки, птичник, парники.
Из рассказа о более позднем времени, но важен стиль Малявко, хозяйственный и одновременно педагогический:
«Марк Романович Малявко – горячий сторонник того, чтобы при детских домах было свое хозяйство. Но оно должно быть обязательно образцовым. Если коллектив не в состоянии умело вести хозяйство, пусть лучше не заводит его. Лучше совсем не иметь пасеки, чем иметь плохую. Если разводить сад, так только хороший. Если держать корову, то только породистую. Кардымовский детский дом в отношении собственной продовольственной базы – полная чаша. Но его земельный участок, по сравнению с земельными угодьями других детских домов, просто маленький. И если детский дом собирает всегда обильный урожай, то только потому, что ведет полевые работы по последнему слову агротехнической науки (многопольный севооборот, удобрения и пр.). Иначе нельзя, раз в поле работают дети. Нельзя допустить, чтобы они усваивали дедовские приемы хлеборобства. То же самое и в отношении скотного двора. Свиньи у кардымовцев породистые, овцы тонкорунные, дойные коровы симментальские. Уход за скотом тоже только абсолютно правильный».
Любопытны два рассказа о взаимоотношениях детдома с местным крестьянством.
А.Я.Хлебцевич рассказывает, что крестьяне поначалу с недоверием относились к хозяйствованию детдома на земле, а потом, увидев успехи, стали обменивать или занимать семена и рассаду. У Долгоненкова все драматичнее, в духе времени (1936): долгая тяжба с каким-то Макаровым, который создал «липовый кулацкий колхоз» и все пытался отсудить у детдома землю. «Немало трудов стоило детдому разоблачить хитрого и злобного врага, доказать, что из себя представляет этот Макаров и его “колхоз”».
Еще из воспоминаний Хлебцевич о самом начале.
Дети в большинстве – маленькие. Старше 12 лет только девять, четыре мальчика и пять девочек. На них основная работа, уход за скотом, обработка участка, снабжение кухни топливом, птичник.
Все животные имеют «шефов».
Когда лиса унесла наседку, маленькая птичница Лида сумела сохранить и вырастить 27 оставшихся цыплят.
Кружки – рукоделия, авиамодельный, физкультурный. Медсестра учит одну из девочек накладывать повязки и ухаживать за больными. В общем, много чего.
Несколько картинок из всё той же книжки Долгоненкова.


Готовят уроки


Занятия по географии проводит М.Р. Малявко.


Занятия музыкой


Технический кружок


А к следующей — подпись в книжке такая: «Разучивают марш Буденного»

В 1925 году – первый выпуск, восемь человек. Все пошли работать на смоленские фабрики и одновременно учились, в вузах или техникумах.
В 1935 году в Москве открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Кардымовский детдом трижды в ней участвовал, получал и призы.

Но из публикаций 30-х и даже более поздних советских лет про детдом Малявко нельзя было узнать о другой стороне его жизни, о которой заговорили только в самое последнее время.
Вспоминает Эдуард Иосифович Гних, сын дипломата, арестованного и расстрелянного в 1937-м. Мальчика отправили в детский дом, сначала в Тюшинский, а потом, поскольку он отлично закончил там семилетку, в Кардымовский, той же Смоленской области, где была десятилетка:
«Детдом был очень благополучным. Он, во-первых, состоял на 80% из таких детей, как я. В основном это были дети из Донбасса, Одессы, Ульяновска. Дети тех, кто вернулся из КВЖД. Родителей всех переарестовали потом, а детей – в детдом. …
Все дети были детьми обеспеченных родителей, но в детдоме создавалась такая атмосфера, что не было ущербности, не то, что в том Тюшинском детдоме, где воспитатели говорили: “Это дети врагов народа”. Нас, я помню, начали бить воспитанники. Не хочется даже вспоминать об этом …
А здесь всё не так. Здесь я потом вступил в комсомол, в 38-ом году. Причем, на комсомольском собрании нас было… 15-16 человек старших воспитанников. В Кардымовском детдоме было 3 воспитателя, 3 рабочих, директор… Их было 10 человек, которые управляли всем этим детдомом. А мы, вот эти 16 человек, управляли всеми пацанами, строили, мазали, красили, работали на сельском хозяйстве, на полях. Детдом был поэтому исключительно богатым.
Отпускалось там, я помню, 32 копейки на день на одного воспитанника. Но на 32 копейки не проживешь! А у нас было всё свое: картошка, капуста, морковка и так далее. Сады у нас, три огромных сада. Сейчас один сад ещё живой.
Я вступил в комсомол, причём на одно из собраний пришёл к нам Марк Романович, он был беспартийный, пришёл, послушал, послушал и сказал:
– Я не верю (это он сказал в 39 году), – я не верю, что у этих детей родители были враги народа. Вот такой смелый человек был».
Сахаровский центр, собирающий материалы о ГУЛАГе, опубликовал и другие воспоминания детей репрессированных родителей, которые были пригреты в Кардымове –http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=8898 здесь и здесь.
Рассказывают, что Малявко еще и старался отыскать их братьев и сестер и тоже забрать к себе.
Для лучшего понимания ситуации – как попадали в детдома дети репрессированных стоит посмотреть приказ Ежова о мерах в отношении семей «врагов народа».

К 20-летию (1940) детский дом представлял собой целый городок: новое общежитие, клуб, мастерские, дом для внешкольных занятий. Были организованы кружки для изучения радиотехники, киноаппаратуры.
Хозяйство росло. К 1941 году оно давало почти сто тысяч рублей дохода. Это много, средняя зарплата в 1940-м 339 р. Снимали по 12 тонн яблок, груш и слив. Мёд. 25 дойных коров, 100 овец и 35 свиней. 200 кур. Шесть лошадей. Грузовой автомобиль, водить который научились все воспитанники 8-10 классов.
«Отличникам, – пишет А.Я.Хлебцевич, – предоставлялась возможность получить среднее общее образование».

5 июля 1941года Кардымовский детский дом – 192 воспитанника и воспитатели – были эвакуированы в старинное село Екатеринино Никифоровского района Тамбовской области. http://ekaterinino.68edu.ru/selo.htm
И поселили в пустое здание начальной школы без мебели, посуды и оборудования. О том, как все поначалу было плохо, есть документ – «Докладная записка Тамбовского облоно и обкома ВЛКСМ в обком ВКП(б) об итогах проверки Кардымовского и Сабуровского детских домов 4 февраля 1942 г.»: «Помещение, где живут дети, сырое и холодное, температура 0 градусов, а иногда ниже. Насквозь промерзли стены и покрылись снегом, с потолка течет в спальнях и столовой, дров нет ни одного полена, топят сырым торфом, который ежедневно привозят за 10 км. Завтрак начинают готовить с двух часов ночи, чтобы дети успели покушать до школы. … Не лучше обстоит дело с продуктами питания. Завтракают, обедают и ужинают дети из одного блюда – картофельный суп. На 1/II-42 г. в кладовой детдома не было ни грамма круп и жиров, а также нет мяса. Директору детдома приходится каждый день доставать продукты. Никаких продуктов в запасе нет.
Хлеба дают детям по 400 грамм и то с перебоями. Были такие дни, когда дети совсем оставались без хлеба. Причем рядом с детдомом находится пекарня, но она хлеб для детдома не отпускает, и им приходится ездить за хлебом в Никифоровку за 18 км. За январь м-ц 1942 г. д/д не получил ни одного грамма круп и жиров, и даже продукты, которые полагаются д/д по наряду, д/д не может получить (райпотребсоюз или сельпо часть продуктов д/д распределяют между собой)».
Но через некоторое время жизнь наладилась. Даже, рассказывает Хлебцевич, подарили лошадь соседнему, Ельнинскому детдому. Что-то он умел, Малявко, особенное.

В 1943-м, после освобождения Смоленщины, руководители детского дома, часть воспитателей и обслуги вернулись в Кардымово и начали восстанавливать разрушенное хозяйство. Дети почти все – новые, жертвы войны. В июле 1944 г. Кардымовский детский дом официально стал «спецдетдомом» для детей погибших фронтовиков и партизан. (Судя еще и по тому, киевскому, о котором я писал, это была программа – специальные детдома для погибших на войне, надо проверить).
Детдомовцы восстановили фруктовый сад и даже расширили его, посадив еще 207 деревьев. Получили от государства скотину – в 1945 г. было 32 коровы, 10 свиней и пять лошадей.
В конце войны в детдом были собраны 624 ребенка, среди них – 60 дошколят.
(А детский дом в с. Екатеринино остался, в 1946 году он еще продолжал существовать и по привычке назывался Кардымовским. Сейчас я его следов не обнаружил).

В «Учительской газете» в 1936 году вышел хороший «материал» о педагогике Кардымовского дома, составленный «бригадой» газеты (Вл. Емельяновым и Е.Мельниковой), почти без идеологического звона, всё по делу, и сейчас интересно.

списке «Солдат Победы» Дорогобужского р-на Смоленской области: БАРАНОВ Михаил Иванович, 20.11.1922 г.р., д. Сметанино Смоленского р-на Смоленской обл. Служил: 06.1941 г. – до конца войны, 143 СП, 343 СП 138 СД, старшина, зам. к-ра взвода. Награды: Орден Славы III ст., медали «За взятие Кенигсберга», «За освобождение Праги»).

В 1962 г. детский дом преобразован в школу-интернат.
Чтобы понять, что за этим стоит, нужно знать, что еще в 1956 году Н.С.Хрущев, в своем отчетном докладе известному ХХ съезду КПСС заговорил о том, что детей лучше воспитывать не в семьях, а в интернатах, специальных заведениях. «Имеется также немало семей, в которых оба родителя работают на производстве или в учреждении, они в состоянии лишь урывками заниматься воспитанием своих детей. При таком положении многие дети оказываются оставленными на попечение кого-нибудь из родственников или соседей, а иногда и вовсе без присмотра…» – рассуждал вождь и выдвинул программу повсеместного развития школ-интернатов, где должны были получать образование и воспитываться в идеале все советские дети. Разумеется, оговаривалось, что это не направлено против семьи, куда дети возвращаются на каникулы, и что это исключительно добровольно…
(Идея – не новая. В первые годы советской власти такая задача уже ставилась и более радикально, тогда прямо говорили об отмирании семьи, но жизнь отвлекла на другое).
Детдома естественно включались в эту систему, вливаясь в школы-интернаты для семейных детей или принимая их к себе. В конце 1950-х принимается несколько постановлений ЦК партии и правительства – «о развитии», «о льготах» для школ-интернатов и их воспитанников. Массовой передачи в интернаты детей из семей не получилось, но детским домам выбора, видимо, особенно не оставляли. Постановление 1959 года «О мерах по развитию школ-интернатов» прямо рекомендует «с учетом местных условий и возможностей преобразовать детские дома в школы-интернаты.

Про 1960-е годы на одном из сайтов сказано так: «Это десятилетие было нелегким – переходным. Шла реорганизация, становление школы. За это десятилетие сменилось несколько директоров. На смену Михаилу Ивановичу Баранову приходит Леваков Александр Исаевич, Сорокин Анатолий Иванович и другие.
За 50 лет (т.е., выходит, к 1970) путевки в жизнь получили 2083 воспитанника».

http://glasz-news.ru/all/istoriya-kardyimovskoy-shkolyi-internat_9626

 

Добавлю, если это тот самый Матвеев.Во всяком случае , мальчик , стоящий слева , похож.
Матвеев Николай Петрович-выпускник Кардымовского детского дома Смоленской обл.
Родился в 1907 году. Воспитывался в Кардымовском детском доме. 24 мая 1929 года окончил Борисоглебское военное авиационное училище лётчиков.
Выпускник 1928 года по линии "Разведчики". Оставлен на переучивание на лётчика-истребителя
Выпускник 1929 года по линии "Истребители"

Служил в строевых частях ВВС.
В 1936 году окончил командный факультет Военно - Воздушной академии имени Жуковского и был назначен командиром авиационного отряда ( 10 самолётов ) 118-й истребительной авиационной эскадрильи ( 57-я Авиционная бригада ) на Люберецкий аэродром, под командованием Е. М. Николаенко.

13 марта 1938 года в составе группы Николаенко был направлен в Китай, где участвовал в боях с японскими захватчиками.
По воспоминаниям его боевых товарищей, весной 1938 года в одном из воздушных боёв по защите Ханькоу зажёг 3 бомбардировщика. В этом же бою и сам был сбит, аварийно посадил самолёт и очнулся обожжённый в лачуги у китайцев.
2 декабря ( по другим источникам - 20 октября, или 4 ноября ) 1938 года во время перелёта в сложных метеоусловиях из-за нехватки горючего трагически окончилась вынужденная посадка в горах четвёрки советских истребителей ( ведущий - капитан Н. П. Матвеев ), все лётчики погибли. Похоронен в Ланьчжоу ( Китай ) у подножья большой горы.Награждён орденом Красного Знамени ( 14 ноября 1938 года ).

Вот воспоминания друга и сослуживца Матвеева:
Памяти моего боевого друга.

Шёл 1937год. На западе в Германии, на востоке в Японии всё более ощутимо проявлялась опасность войны. Завершение первой пятилетки в нашей стране отмечено рождением Советской военной авиации, вновь созданные авиационные эскадрильи уходили на восток и на запад на защиту границ Родины. Лётчики и техники получали новые самолёты, готовились к боевым действиям. Новая техника рождала и новую тактику воздушного боя.

Страна спешно готовила кадры для Красной Армии. Так к нам на Люберецкий аэродром в 1936 году, после окончания командного факультета Военно - Воздушной академии имени Жуковского прибыл на должность командира авиационного отряда Николай Петрович Матвеев. Добрый, вдумчивый взгляд, богатая мыслями речь, большие и разносторонние его знания очень скоро покорили лётчиков и техников отряда, который как бы сцементировался вокруг своего командира. Отряд в 10 боевых самолётов за короткое время стал выделяться среди других по своим показателям боевой подготовки и дисциплине.

Удивительные были особенности у командира отряда: он всегда всё замечал, быстро и по-доброму раскрывая душу каждого в отряде и всегда помогал, когда кому было тяжело на работе, в учёбе, в семье. Скоро за помощью и советом к нему потянулись военные из других отрядов. Он был один среди авиаторов с высшим образованием, а большая общительность, доброта, чуткое отношение к сослуживцам в нём были воспитаны во время его жизни в Кардымовском детском доме, ещё до поступления в Борисоглебское лётное училище.

Его послеполётные разборы были необычны: он почти не ругал за ошибки, а мог так оригинально высмеять неряшливость, нерадивость, халатность или грубую ошибку, что провинившийся наказывался смехом всего отряда, а это действовало сильнее. На своего командира в отряде не обижались, старались с него брать пример, подражали ему, восхищались его познаниями, находчивостью и пользовались его неограниченной добротой, хотя требовал он не меньше других командиров. Шло время, авиационная бригада на самолётах новой конструкции совершенствовала умение лётчиков стрелять бомбить, вести воздушные бои. Хорошо знающий аэродинамику Николай Петрович много работает с лётчиками своего и других отрядов обучая их грамотно летать и побеждать в воздушных боях и много летает сам. Учебные воздушные бои с поиском новых вариантов особенно увлекали пытливого командира. Он изобретал тренажёры, составлял методику последовательности обучения лётчика, методику обучения полётам под колпаком - то есть полётам по приборам ( "слепым полётам" ).

Будучи членом партии Николай Петрович Матвеев был неутомимым общественником и отличным оратором. На митингах его пламенная речь всегда восхищала слушателей. Любовь к Родине, любовь и добро к человеку как бы естественным излучением переходили от него к подчинённым и окружающим при общении с ним.

В Москве, коллективом конструкторов во главе с Н. Н. Поликарповым, создавали новые самолёты - истребители, которые должны были пройти войсковые испытания, то есть на самолётах всего подразделения надо выполнить по программе много взлёт - посадок, виражей и других фигур высшего пилотажа, для определения выносливости и боепригодности. Быстро развернулась работа и целыми днями окрестности аэродрома были наполнены гулом самолётов в воздухе. Николай Петрович увлёкся этой ответственной работой. В начале всё шло хорошо, лётчики были рады истребителю с большой скоростью, послушному в управлении хотя очень строгому, не прощающему ошибок в управлении, особенно при посадке. Этот самолёт назывался И-16. В один из солнечных дней произошла катастрофа, самолёт из зоны пилотирования с работающим двигателем на полных оборотах, с быстрым вращением на большой скорости отвесно вошёл в землю...

Были предположения о причине связанной с прочностью крыла, но точной причины не знали. Через короткое время случай повторился. Больно было хоронить друзей, но приказ по испытаниям выполнить надо. Идёт в зону на своём И-16 Николай Матвеев. Техники внимательно всё выполнили, выпустили самолёт в полёт, не отрывая глаз смотрят за самолётом в зоне. Чистое небо, внизу зелёные поля, настроение у Николая Петровича отличное. Жена Полина и маленькая дочка Эля провожали его на полёты, что бывало не всегда. Он не заметив начал напевать мотив песни Дунаевского. Вираж - время такое, ещё вираж - время такое. На ноге у колена табличка надо записать. Теперь полный вираж покруче, время иное. Взгляд на землю, на стрелки приборов. Вот уже 10 минут в зоне. Ещё вираж с большей перегрузкой. Вдруг раздался треск, который был воспринят не как звук а как содрогание машины, самолёт резко накренило вправо.

Николай Петрович инстинктивно ручку управления полностью дал влево и удержал самолёт. Ручка была у левого борта, то есть запаса хода не было. Так же автоматически он мгновенно сбросил обороты двигателя. Перевёл взгляд на правое крыло - его обшивка была волнообразной. Он мгновенно понял причину катастроф. Фанера и полотно отклеивались местами от силового набора крыла, оно теряло форму и подъёмную силу. К счастью когда это произошло нос самолёта был направлен на аэродром. Разворота самолёту на посадку делать не надо, а разворот при таком положении ручки управления - верная катастрофа.

Не снижая и не увеличивая скорость, ибо то и другое приведёт к гибели, Николай Петрович повёл самолёт на посадку. Самолёт надо было очень немного довернуть чтобы выйти на посадочный курс. "Скорость для посадки немного высока, но посадить можно" - ,думал командир, - "Шасси не выпускать, иначе упаду".

Радио в то время не было, передать он ничего не мог. А на земле, видя что лётчик сажает самолёт с убранными шасси начали пускать ракеты - сигнал запрета посадки, выложили из полотен крест - знак запрещающий посадку, поднимали руки грозили кулаком, пальцем тыкали в висок - мол с ума сошёл !

Отлично, как говорят лётчики, он "притёр" самолёт к земной траве и когда люди подъехали к самолёту всё было ясно без слов. Немного бледный, но улыбающийся наш командир переступил через борт кабины на землю, так как самолёт лежал на "животе", и дал указание самолёт не убирать а перенести правее полосу для посадки других самолётов.

Через 40 минут на "эмке" приехал главный конструктор самолёта Николай Николаевич Поликарпов. Первые его слова были при виде крыла - "Ясно, ясно" - и он крепко обнял Николай Петровича, говоря много похвал, называя его действия героическими и продолжал говорить спасибо. Трогательно было видеть как высокий человек в шляпе обнимает возле самолёта подвижного, смущённо улыбающегося нашего командира, ростом много меньше главного конструктора. Спасибо и прочие благодарности говорить есть за что, Николай Петрович ценою большого риска дал в руки конструктору причину катастроф и место разрушения на крыле, что невозможно было определить после падения самолёта. Крыло быстро увезли в конструкторское бюро на исследование, через 2 дня командующий авиацией Московского военного округа наградил Николая Петровича Матвеева именными часами. А с самолётов все крылья стали отправлять на завод для усиления.

В 1937 году Японский милитаризм начал захватническую войну в Китае. Сильно вооружённая армия Японии занимала один город за другим северовосточной части Китая. Самолёты ВВС Японии бомбили китайские города. Советское правительство по просьбе Китая, направило для защиты городов от авиации противника наших добровольцев - лётчиков. В одной из групп, прибывшей в марте 1938 года, командиром подразделения был Николай Петрович Матвеев. На самолётах И-15, И-16 наши боевые лётчики защищали крупные города Китая: Ханькоу, Каптан, Нанчан и другие.

Для советских людей на земле Китая было всё необычным: и климат, и образ жизни людей, и отсутствие патриотизма у многих офицеров Китайской армии. Советские добровольцы быстро подружились с механиками самолётов, помогавшим нашим специалистам и лётчикам, и солдатами аэродромных служб. Общий воинский труд был слаженным и успешным. Командование Японской военной авиации стремилось разрушать мосты, дороги, аэродромы и наносить удары по городам для морального воздействия.

Земля Китая вся покрыта горами и холмами, на холмах уступами сделаны горизонтальные площадки где сеют рис, заливая их слоем воды. На такой земле посадить самолёт вне аэродрома невозможно. Если вывести из строя аэродромы, значит вывести из строя авиацию. Волнами группа за группой в строю по 9 самолётов шли японские бомбардировщики, в сопровождении истребителей. Иногда истребители противника для того чтобы сковать действия наших И-15 и И-16 появлялись на 5 - 7 минут раньше бомбардировщиков.

Над аэродромами, близ городов шли жаркие воздушные бои. Николай Петрович водил в бой группы в 10 - 20 истребителей. Сам дрался умело, азартно обучая подчинённых и как всегда был полон бодрости, оптимизма дружелюбия. Во время боевых дежурств у самолётов когда всё готово к быстрому запуску двигателей лётчики, отдыхая на циновках ( лёгких кроватях из бамбука типа раскладушки ) обсуждали различные вопросы и не военные темы, например о строении вселенной, о звёздах или о рыбах рек, морей и другие. Возникали споры, чаще споры были между группами, где одну возглавлял Николай Петрович Матвеев, а другую лётчик Шименас Альфонс Иосифович. Переводчики китайцы в этих случаях заявляли: "У нас такие споры бывают только у астрономов или биологов". Всё кончалось какой либо шуткой и общим смехом.

Но война есть война. Бомбардировщикам противника удавалось прорываться, разрушать посадочную полосу бомбами весом до 500 килограммов. Китайские солдаты вручную быстро засыпали воронки и затем большим катком, таща его за канаты, укатывали взлётно - посадочную полосу аэродрома.

Воздушные бои истребителей с истребителями на самолётах того времени проходили не так как теперь. Когда был бой группа на группу, начавшийся на какой-то высоте, самолёты атакуя один другого, чтобы иметь преимущество в скорости, снижались. Приближающаяся земля вскоре заставляла противников разойтись. Николай Петрович искал тактику боя, учитывал особенности истребителей Японии, наших И-15 и И-16. Предложенные им варианты применялись в ходе боевых действий и давали хорошие результаты.

Командование ВВС Японии посылало самолёты для бомбардировки аэродромов и ночью. В период года когда залитые водой поля готовы к посадки риса и в лунную ночь блестят, территории аэродрома и города выделяются тёмными пятнами, их легко можно обнаружить и бомбить. Наши лётчики отражали и ночные налёты. В апреле 1938 года наступил перерыв в налётах, было ясно что японцы собираются совершить массированный налёт и этот день наступил 29 апреля. На крупный промышленный город Ханькоу, было направлено большое количество бомбардировщиков и истребителей. Поднявшись им на встречу наши и китайские лётчики не допустили их до аэродрома. Бой завязался на подходе к цели. С обеих сторон участвовало много самолётов.

Защитники города, советские лётчики совместно с китайскими, дрались очень слаженно, по-боевому. Израсходовав боеприпасы и топливо часть самолётов садилась, быстро их заряжали и лётчики вновь уходили на отражение следующей группы рвущейся к городу. Группа истребителей под командованием Николай Петровича атаковала девятку бомбардировщиков, вынудив самолёты пойти на разворот, при котором бомбардировщики потеряли строй и начали выходить из боя. Николай Петрович, удачно атаковав с близкого расстояния, зажёг один за одним 2 бомбардировщика.

При атаке третьего бомбардировщика воздушный стрелок его видимо был опытным и не давал близко подойти к самолёту, трассы пуль его проходили очень близко от нашего истребителя. Бомбардировщик уходил от города на восток, увеличивая азарт командира. Пулемётные очереди с дальнего расстояния не попадали в цель. Погоня длилась долго, нашему командиру не хотелось чтобы противник ушёл. Поблизости не было видно других самолётов. Заходя справа сверху, затем слева снизу, Николаю Петровичу удалось короткой очередью зажечь левый двигатель, но несколько пуль воздушного стрелка с бомбардировщика ударили в двигатель атакующего и двигатель встал. "Неужели весь бензин," - подумал командир, - по времени не должно быть".

Тупоносый И-16 начал быстро терять высоту. Мотор молчал, винт вяло вращался Николай Петрович искал на земле площадку куда можно посадить самолёт не выпуская шасси. Ему показалось, что это сделать можно и он направил самолёт к намеченному месту. После верного расчёта на посадку, выпуска щитков закрылков на выравнивании, он понял что посадить самолёт невозможно. Когда вернулось к нему сознание он открыл глаза увидел крышу и стены сарая, пошевелил ногами и когда одна рука коснулась другой, затем лица, почувствовал сильную боль и что-то липкое, этим противным липким были намазаны руки и лицо.

Женщина - китаянка улыбаясь и что то ему объясняла, чего понять он не мог. Потом она показала знакомый ему кусочек полотна с китайской надписью, что выдавали всем лётчикам. На нём было написано указание Китайского правительства чтобы при всех случаях население, администрация оказывали всякое содействие владельцу удостоверения. Всё определилось, он почувствовал голод, ему дали рис и какой-то травы. Обожжённая кожа лица вызывала боль при открытии рта. Запил еду чаем, где серые чаинки в пиале были в половину длины карандаша. Анализируя исход посадки, пришёл к выводу, что при ударе самолёта о землю его выбросило, а двигатель видимо работал на малых оборотах, иначе самолёт не должен был загореться.

Пойти посмотреть место посадки он не мог. Телефона поблизости не было, о нём не знали на аэродроме неделю. Лёжа в сарае он видел какая страшная бедность китайских крестьян, владеющих ничтожными кусочками земли. Он так же видел их доброту. Ему несли как защитнику их земли всё что у них было: 1 - 2 сигаретки, рыбину, какие-то ягоды, которых он не видал ранее и другую пищу, к которой он не привык и есть не мог. Ещё через 3 - 4 дня китайцы соорудили специальные носилки и в лежачем положении на длинных бамбуковых палках по тропинкам, так как дорог там не было, понесли его к железной дороге. Несли его долго и мучительным был этот путь. Через 3 - 4 дня Николай Петрович понял как целебно и быстро лечит эта противная липкая мазь обожжённую кожу, руки и лицо неимоверно быстро заживали. Это было народное средство у китайцев от ожогов.

Сколько было радости у всех нас когда нашли Николая Петровича. Ему рассказали что в том огромном по тому времени воздушном бою было сбито 36 японских самолётов, потери защитников города были 4 самолёта. Многие самолёты вернулись на аэродром с большим числом пробоин в крыльях и хвостовой части фюзеляжа, а броня в спинки на сиденьях И-15 и И-16 хорошо защищали лётчика от пуль. После этого воздушного боя в китайских газетах и журналах были статьи, а в одном из других журналов на обложке был рисунок, на котором были изображены особенности этого боя. Город видел как японские бомбардировщики один за другим подожжённые падали на землю. Один из китайских лётчиков был в воздушном бою так зажат японскими истребителями, что когда он выйдя из боя с неработающем двигателем посадил самолёт и стал снимать шлем, нашёл в нём дырку и отстриженный пулей клок чёрных волос. В бронеспинке его И-16 насчитали 22 пулевых отметки, 2 цилиндра двигателя были пробиты пулями, но двигатель работал, дав возможность дотянуть до аэродрома.

После этого боя японская авиация не показывалась почти целый месяц. Затем налёты возобновились. Силы были неравными. Наземные войска Японии продвигались вглубь Китая заставляя перелетать авиацию в другие города. Николая Петровича за военные действия, защиту городов от японской авиации Китайское правительство наградило орденом "Золотого орла". Когда встал вопрос о дальнейшей подготовки лётчиков - китайцев на самолёты И-15 и И-16, Николай Петровича назначили руководить этой подготовкой в одном из городов Китая в западной его части. Николай Петрович и там сделал очень много по выполнению задания Командования Советской Армии. Правительством СССР он был награждён орденом Красного Знамени.

При перелёте на самолётах - истребителях из одного города в другой на территории Китая, Николай Петрович Матвеев погиб ( это было 2 - 4.11.1938 г. ). Они спешили домой, чтобы успеть на Ноябрьские праздники. Командировка закончилась, их должен был сопровождать транспортный "Дуглас", но почему-то не смог. Тогда китайский пилот сказал, что он и сам сможет их провести, и они полетели. Был туман и они заблудились, бензин начал кончаться у всех кроме ведущего капитана Николай Петровича, так как у него были установленны дополнительные баки. Как командир он принял решения садиться. Показав кулак китайцу, который их обещал провести, наметил место посадки. Но шасси у него не убирались, мешали подвесные баки, и он при посадки зацепился за канаву, кувыркнулся и загорелся... Следом ещё один наш пилот попробовал сесть и тоже разбился, остальные увидев это попрыгали с парашютами в том числе и китаец, остались живы.

Один из наших лётчиков, он был ленинградец, рассказывал что Николай Петрович погиб не сразу, минут 20 был ещё жив... У него осталась жена Прасковья, дочка Элеонора и сын Альберт который родился 9 июля 1938 года и не видел своего отца. Николай Петрович Матвеев похоронен в Ланчжоу у подножья большой горы. С тяжкой болью в сердцах мы возвращались домой и не могли смириться, как может не быть с нами нашего командира, такого всегда подвижного, остроумного и по человечески доброго. Воспитатели детского дома, комсомол, партия вырастили человека, представителя нового общества, который и после смерти своей долго служит, среди людей знавших его, примером достойным подражания.

* * *
Записано со слов Ивана Арсентьевича Чармиса, друга и боевого товарища, воентехника 2-го ранга.
Редактировал воспоминания внук лётчика - Андрей Альбертович Матвеев.

Добавлю, что в Кардымовском детском доме-школе(так он теперь называется) действует музей школы с очень неплохой экспозицией.

 

Закрыли...

 

Как закрыли? А детей куда?
Я в начальной школе училась с девочкой Леной Молявко . Скорее всего родственница основателя . И похожа !

Лена с младшим братом

 

Это долгая история, это было планомерное закрытие, сейчас стоит пустует. В этом году школа отмечает 100 лет!!!