Партизанское движение

На штандарте:«Опасность – партизаны
От Велижа до Усвят.
Одиночный транспорт, стой!
Проезд только (подчеркнуто) двумя машинами и более.
Оружие держать наготове.
Командующий района (округа) генерал»

Сообщения объединены, 6 июл 2015, время первого редактирования 6 июл 2015

Wolf09, карта америкосов бред на Смоленщине партизанских районов значительно больше.

 

Ремарка : "15 февраля 1942 смоленскими партизанами был освобожден Дорогобуж."Для справки: г. Дорогобуж, 90 км. от Смоленска. Смоленск ставка командующего армий "Центр" фельдмаршала Клюге. И это в в тылу армий "Цетр", у которой задача взятие Москвы? Америкосы со своей картой, явно косячут

 

Фото:

 

Читаешь вот такие "документы" как таблица приведенная выше и понимаешь что лучшей дискредитации партизанского движения и придумать нельзя. Смотрите внимательно в таблице на территории латвийской и литовской СССР уничтожено более 30000 автомобилей и 500 паровозов и 5000 вагонов при этом убито только 40000 немцев партизанами . Там что выборочно собрали весь автопарк вермахта и уничтожили вместе с шоферами и машинистами? Даже в Белоруссии на Украине не говоря уже о Смоленщине у немцев не было таких потерь в автотранспорте, это при том что в этих республиках до 1943 г. и партизан то практически не было . Так пробегали рейдовые отряды белорусских партизан по краям республик, а население поддерживало немцев. В общем приведенная таблица как и некоторые эпизоды описанные выше полное фуфло. Отбирая материал для публикации Вы хотя бы фильтруйте его и проверяйте. блин посмотрел еще раз в таблицу может зря обидел человека, таки нет там еще и на территории Латвии и Литвы уничтожили "партизаны" более 3000 танков вермахта. Короче весе танки с которыми немцы начинали войну уничтожили на территории Прибалтики -феноменально, еще и все линии связи, жаль что нет данных по самолетам я подозреваю что и тут литоволатвийские партизаноджедаи позбивали как минимум пол люфтваффе.
О блин а на Смоленщине подорвали всего 5 поездов, хотя если мне память не изменяет только Володя Куриленко один 4 состава официально подорвал.
2.3.1942. Владимир Куриленко с товарищем А. при возвращении в лагерь наткнулся на немецкую батарею. Пулеметным огнем скошено 2 артиллерийских расчета. Товарищ А. убит.

• 5.3.1942. Четверо, среди которых Владимир Куриленко, вступили в бой с 68 фашистами. Убито три оккупанта, один ранен.

• 30.3.1942. Партизаны нашего отряда, Владимир Куриленко и бойцы отряда особого назначения, скинули под откос поезд между станциями Л. и К. Убито 250 фашистов.

• 10.4.1942. Крушение товарного состава на дороге С. -Л. Одновременно подорвано соседнее железнодорожное полотно. Владимир К.

• 13.4.1942. Подбита машина. Уничтожено 4 немца. Куриленко с товарищами.

• 14.4.1942. На комсомольском собрании ответственным секретарем президиума ВЛКСМ избран Владимир Куриленко.

• 26.4.1942. Еще один эшелон на перегоне К. - Л. спущен под откос Владимиром К. Погибло 270 немцев. Взорван паровоз и железнодорожное полотно на О. направлении».

Ну а все остальные партизаны Смоленщины только 1 согласно таблице.

 

Командиры Полтавского партизанского соединения им. Молотова :



Бутылка на столе "карту прижать" или по прямому назначению?



Немцы любуются работой партизан:

 

Украина. 1943 год.

 

За всё время существования отряда только трое партизан погибли в бою (из них двое пожертвовали собой добровольно, подорвав гранатами недоснаряженный фугас), двое были казнены (полицаи расстарались) и двое — тяжело ранены. А вот немцам удавалось партизан утомить — своим, по выражению партизан, "квадратным мышлением". К примеру, партизаны скрытно подбираются к линии дзотов ...

Чудесный рассказ о деяниях интеллектуального во всех смыслах партизанского отряда. Соотношение потерь 1:1600.

*

Отряд "Бати" Петра Карповича Игнатова был необычным: он состоял преимущественно из научных работников исследовательского института при заводе Главмаргарина в Краснодаре (технари!), а также из инженеров самого завода. Были среди них также высококвалифицированные рабочие или мастера (в то сравнительно бедное дипломами время они были поистине интеллектуальной элитой).
[...]

Отряд был экипирован оригинально: пока к стенам института не подошел фронт, в институтских лабораториях синтезировали для военных частей лекарства и взрывчатку — тол (тринитротолуол), и наделали этого тола столько, что армейцы вывезти все не смогли. Создавшиеся запасы начальство при приближении немцев уже было собралось взорвать, но будущие партизаны не дали: увели откуда-то грузовик и за пять дней вывезли все запасы взрывчатки в горы.

Несколько дней после захвата немцами Краснодара партизаны «отдыхали» — обустраивали лагерь в труднодоступном районе гор. А потом начали.

Минировали комплексно. То есть, не ограничивались одной чудовищных размеров миной для основного эшелона, но, зная, что к месту крушения прибудут два вспомогательных поезда с двух сторон, закладывали еще две вспомогательные мины чуть поодаль. Зная также, что к месту диверсии из ближайших занятых немцами населенных пунктов на подмогу выедут грузовики с гитлеровцами, на всех прилегающих дорогах устанавливали фугасы; минировали также и обходные пути (один из научных работников обладал невероятным чутьем: он закладывал мины не на «очевидном» месте типа тропинки, а где-нибудь в стороне, под кустиком; когда же над ним начинали подтрунивать, объяснял, что это единственное место, которое может выбрать немецкий снайпер, — и точно: на следующий день под этим кустиком находили обрывки тряпок и обломки снайперской винтовки). Словом, при комплексном минировании в течение часа после первого взрыва срабатывали и все остальные заряды...

Немцам партизан ликвидировать не удавалось — за все время существования отряда только трое партизан погибли в бою (из них двое пожертвовали собой добровольно, подорвав гранатами недоснаряженный фугас), двое были казнены (полицаи расстарались) и двое — тяжело ранены. Зато немцам удавалось партизан утомить — своим, по выражению партизан, «квадратным мышлением». К примеру, партизаны скрытно подбираются к линии дзотов (древесно-земляные огневые точки — укрыты сверху бревнами, как правило, в три наката), сооруженных немцами в тщетной надежде защититься от отряда Бати. Кто-нибудь из ученых со снайперской винтовкой терпеливо пропускает рядовых — ждет, когда покажется офицерская каска. Появилась: выстрел — офицер падает. Второй ученый изготавливает свою винтовку. К упавшему офицеру бросаются двое рядовых (всегда двое!) — и успокаиваются рядом. Потом — еще двое... Тут из разных дзотов одновременно выскакивают минометчики с ротными минометами и бросаются в тыл своих дзотов, чтобы оттуда с более удобной позиции накрыть партизан минами, но так как там еще ночью партизаны не забыли установить свои мины, то и минометчики, и их минометы как-то все разом взлетают на воздух. И так далее...

Ужас для добровольных сапожников был в том, что на следующий день все повторялось в точности: офицер, двое, еще двое, выбегают минометчики... И на третий день то же самое... И на четвертый...

Не менялось ничего. Мужики, не привыкшие к тупому конвейеру, не выдерживали натиска этого «квадратного мышления» и уходили обмозговать какую-нибудь диверсию позамысловатей.

Немецкое командование перехитрить партизан пыталось все время. Скажем, перед паровозом воинского эшелона цепляли по три платформы с булыжником, весом своим имитирующие паровоз (мины в те времена были преимущественно нажимного действия, рассчитанные на определенный вес), состав шел со скоростью 5 километров в час (гарантия того, что ценные вагоны при подрыве передних платформ с рельсов не сойдут), охранники висят гроздьями, вдоль полотна следуют машины охранения, — словом, предусмотрели немцы, казалось бы, все... Но нет ничего проще: сапожники заложили шесть чудовищных фугасов цепочкой, чтобы от взрыва крайнего сдетонировали остальные — и ушли. Чудовищные взрывы слились в один — эшелон с железнодорожного пути будто ветром сдуло...

Случалось, что когда в округе все было уже взорвано, а немцы при всем напряжении сил не успевали восстановить мосты и пути для очередной попытки подвезти резервы к осаждающим Новороссийск частям вермахта, то партизанам делать было нечего, и они волей-неволей вспоминали о снайперских винтовках (одной своей, которую удалось достать еще до начала оккупации, и нескольких трофейных: немцы, видя бессмысленность лобовых ударов, постоянно подсылали в засады снайперов-диверсантов — лучше бы просто где-нибудь эти снайперские винтовки для партизан оставляли). Даже девушка, вначале стрелявшая хуже всех, буквально за пару минут смогла уничтожить немецкую засаду из девятерых немцев: она забралась на скалу выше этой засады, двоих замаскировавшихся щелкнула сразу, остальные семеро, обученные профессионалы, быстро догадались о дальнейшем и изо всех сил побежали в сторону близлежащего леска... Последний не добежал буквально пару метров.

Но сидеть и щелкать рядовых фрицев, даже по десятку за раз было скучно — куда как интересно захватить танкетку в два выстрела — один в смотровую щель водителя, другой — под приоткрывшуюся на мгновение крышку люка ничего не понявшего, с «квадратным мышлением», стрелка — и отправиться на той танкетке в село, откуда она была послана. Степенно подъехать к штабу, дать длинный сигнал клаксоном, дождаться, когда из дверей штаба высыпят любопытствующие офицеры, из пулеметов танкетки в упор расстрелять их всех — и укатить.

Такую штуку отмочили сыновья Батеньки — Евгений и шестнадцатилетний Гений.

К сожалению, они оба позднее погибли, вернее, пожертвовали собой. Они заложили мину под рельс, но тут на большой скорости, а главное, раньше времени стал приближаться груженый состав. Братья не успевали выдернуть последний предохранитель и, понимая, что состав, идущий на большой скорости, — добыча редкостная (скорость — гарантия того, что уничтожен он будет весь), заложенный фугас, когда состав поравнялся с ними, подорвали гранатами. Они знали, что погибнут, — и чуда, действительно, не произошло. При крушении состава (горы, ущелье, большая скорость), по донесению подпольщиков, погибло 500 немцев, да еще после разбирательства немцы расстреляли своих же — всех охранников, отвечавших за безопасность движения.

Отряд за время своей деятельности уничтожил около 8 тысяч (!!!) немцев (вспомните потери отряда!). Столь громадное число получилось, правда, не без помощи самих немцев: после каждой очередной удачной партизанской диверсии (16 эшелонов и бессчетное число мостов) охранников систематически расстреливали. Самый массовый расстрел — 65 немцев и румын. [...]

Итак, участниками небольшого отряда (около ста человек) было уничтожено 8 тысяч немцев, румын и полицаев, взорвано 16 эшелонов, 40 танков и танкеток, бессчетное число грузовиков, автобусов и машин. Были и сбитые самолеты — немцы, будучи не в состоянии унять партизан с земли, растеряв снайперов и лишившись минометов, места предполагаемых стоянок партизан к концу оккупации чуть не каждый день бомбили. Им даже удалось расстрелять козу и случайную местную жительницу с двумя детьми. Самолеты партизанам были нужны — как источник проволоки для мин натяжного действия. Вот они и поднялись на вершину горы у входа в ущелье, по которому летал самолет, и когда мимо них и чуть ниже летел довольный своим техническим превосходством фашист, из легкого стрелкового оружия дали залп...

Россия: Подноготная любви. Психоанализ Великой Борьбы. Гл. 13. (Фрагменты)
http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/M/Menailov/kataris2/index.html

 

Батька Минай и четверо его расстрелянных детей



Как Минай Филиппович Шмырёв нашёл в себе силы пережить ночь с 13-го на 14-е февраля 1942 года. Пятидесятилетний партизан, он не был в то время арестован и не подвергался физическим пыткам.
Но ночь, о которой идёт речь, - канун расстрела его четверых детей, а младшему всего-то три года исполнилось. Таким бесчеловечным способом фашисты пытались поймать «батьку Миная».
Как рвалось на части отцовское сердце — только догадывались партизаны, почти силой удерживающие Миная Филипповича от явки к врагу. Понимали: немцы и детей не отпустят, и отца заодно казнят.
Будет полная победа зверей: одним махом, безнаказанно, с корнем уничтожат они Шмырёвых и обезглавят партизанский отряд. Нельзя, нельзя приходить и сдаваться. Надо выдержать до конца, остаться в живых и мстить.
Но цена-то какая, цена... Это чужим людям понятна фашистская дикая логика: любым способом поймать в сети всех, кого получится. Но не может отец так же разумно взвесить «за» и «против».
Он с первого дня жизни детей был с ними. Воспитывал, заменил мать, когда её не стало. Растил для будущего, для завтра. И теперь, в таком неожиданно мучительном и горьком «завтра», не явиться, оставить сыновей и дочерей в заложниках, на расправу? Легче прийти и умереть, быть с ними в тот последний час — а Родина уж сама после с врагом сражаться станет, без него.



Но в том-то и великое мужество, и что-то непостижимое: понять, что так фашистов не победить. Это значит — дать им в руки ещё одно оружие, стать первым в длинной цепочке таких же казнённых.
Сталкивать любовь к родным и Родине — страшно. Это — нарушение самых-самых заветных правил, без которых человек вообще не человек. Но — вернёмся назад, в довоенные годы, когда Минай Филиппович ещё не знал, что ему уготовано... Он родился 23 декабря 1891 года в крестьянской семье, в Витебской губернии (деревня Пунище). Своё необычное имя получил в честь святого Мина (23 декабря — как раз его день).
Семья Швырёвых большая, тринадцать детей, жилось трудно. Мальчишка с детства трудился на панской конюшне и привык ложиться поздно, вставать до зари. Восьмилетним пошёл в церковно-приходскую школу.
Выучился читать, но на том официальное образование пришлось завершить. Дальше Минай образовывал себя сам: читал всё, что и когда только мог.
Участвовал в Первой Мировой войне. Воевал в артиллерии — и как отважно! Три Георгиевский креста и две медали! К наградам относился довольно равнодушно. Но однажды они спасли ему жизнь. Дело было в Румынии.
Офицер-дворянин, будучи в плохом расположении духа, велел солдатам построиться и принялся беспричинно бить их по лицу. Дошла очередь до Миная. Уверенный в своей безнаказанности, офицер успел лишь замахнуться, как тут же получил увесистый удар в ухо. Парнем Минай был здоровым, кулак его — пудовым. Офицер угодил в госпиталь и был потом комиссован. А солдату Минаю грозил расстрел. Двадцать три дня дожидался казни Минай Филиппович.
А между тем решалась его судьба. Ведь прежде всего требовалось лишить Шмырёва трёх Георгиевских крестов, а сделать это мог только царь. Объяснять самому государю, что произошло, офицеры не решились — понимали, стало быть, свою неправоту. В результате разжаловали Миная Филипповича из сержантов в рядовые — и всё. Довелось Шмырёву и в Гражданскую воевать. Был в партизанах, командовал отрядом по борьбе с бандитизмом на Витебщине.
За это заплатил горькую цену: из-за угла убили отца и младшего брата. Незадолго до Великой Отечественной войны случилось ещё одно несчастье: умерла жена, Прасковья Ивановна. Младшему сыну Мишеньке только год-то и исполнился. Четверо детей остались на плечах отца. Но плечи эти не опустились. Минай Филиппович успевал всё: подняться затемно, приготовить завтрак, отправить старших в школу и самому не опоздать на работу — его назначили директором картонной фабрики. Когда Щмырёв превратился в батьку Миная? Он и сам не помнил. Может, после гибели отца, когда стал старшим в родительской семье. Или — когда возглавил фабрику.
Или - когда оказался за отца и мать у своих детей... Но неприметное, простое это слово - «батька» - отражало суть человека. Заступник, советчик, друг, голова. ...В первые дни войны случился на фабрике конфликт.
Минай Филиппович собрал рабочих, говорил о мобилизации, задачах. А в это время работник Василий Фоменков со своими приятелями учинил погром в спиртохранилище фабрики.
Мол, всё равно всё немцам достанется, хоть покутить напоследок.



Батька Минай явился в самом разгаре гулянки. За шиворот выволок Василия за ворота фабрики, отнял награбленное и выгнал вон. «Не забуду тебе этого, не прощу!» - кричал Фоменков. Слова эти, показавшиеся тогда пьяной руганью, растаяли в воздухе. Да не навсегда. На фронт Шмырёва не взяли — ему уже исполнилось пятьдесят лет. Но бездействовать, когда враг вот-вот захватит родную землю, Минай не мог. Он был батька и людям, и земле этой.
Детей своих — Лизу, Серёжу, Зину и Мишеньку — поначалу вместе с работницами фабрики попытался эвакуировать. Но опоздал — дорогу уже перекрыл вражеский десант. Тогда отвёз к своей старой (сто лет!) матери, тёще и сестре, в Пунище (по некоторым данным - Пуничи). А сам собрал из рабочих завода партизанский отряд и ушёл в лес. Начался славный боевой путь отряда. Вот очень короткое его описание. В июле того же года уничтожено кавалерийское подразделение противника. Разгромлена автоколонна. Взорваны три моста, один из них — вместе с грузовиками немцев. Только за один август 1941 года проведено 27 боёв, в которых погибли более ста фашистов, уничтожено 18 цистерн с горючим, 14 машин. 12 сентября партизаны ворвались в посёлок Сураж, разгромили районную управу и казарму. Отряд объединился с партизанами других районов — так родилась 1-ая Белорусская партизанская бригада.
К весне 1942 года она освободила 15 сельских советов — появился Суражский партизанский край. Советская власть здесь сохранялась до прихода Красной Армии. На участке Усвяты-Тарасенки отрял расчистил от фашистской нечисти участок в 40 километров, вдоль берега Северной Двины. Через «Суражские ворота» можно было свободно пройти к нашим, здесь крестьяне перегоняли на большую землю скот, увозили зерно. Дорогу партизаны держали открытой в течение полугода. «Бандит номер один» - называли Миная немцы. Они устраивали облавы, но безуспешно. Объявляли о высокой награде тем, кто донесёт, - но никто на пятьдесят тысяч позарился и не выдал.
И тогда, вконец обозлённые, фашисты придумали зверство. В октябре 1941 года окружили деревню Пунище, селян согнали к дому, где жили дети Миная Филипповича. Взяли всю семью.
Исключение предлагалось лишь тёще Шмырёва — уж очень старая была. Но она не стала оставлять внучат, поехала с ними. Как, откуда узнали враги, где спрятана семья? От предателя. От того самого Васьки Фоменкова, чьи слова полгода в воздухе висели, незаметные. За спирт недопитый рассчитался. Предугадывал Минай Филиппович, что так может случиться. За несколько дней до того побывали партизаны у семьи, хотели забрать к себе.
Но женщины наотрез отказались. Горько им было бросать корову — как детишки без молока? Тяжела ведь жизнь в лесу. Не верилось женщинам, что фашисты могут детей выследить и схватить. Лучше о врагах своих думали.
Не понимали, что они — из тех, кто в спину бьёт, из-за угла. Поначалу семью допрашивали. Потом били, даже малыша. Если схватят кого-то похожего на Шмырёва, тотчас Мишеньку терзали. Думали, маленький, не удержит радости от встречи с отцом. Так продолжалось до февраля 1942 года. Четыре месяца! Рвался Минай явиться к немцам, но свои не пускали. Все понимали: в живых не оставят никого из Швырёвых. Попытаться отбить — тоже грозило гибелью многим людям. Немцы подтянули к Суражу силу, они ждали боя. А большая партизанская бригада, о которой я написала выше, ещё не была создана. И Минай Филиппович понимал, что ради своих детей не может послать на верную гибель отряд. Не простят ему этого дети бойцов, жёны, матери... И вдруг — письмо от Лизы, старшей дочери. Его передал один из охранников.
В тот момент, когда Минай Филиппович решил покончить с собой — это ему казалось выходом.

«Папа, за нас не волнуйся, никого не слушай, к немцам не иди. Если тебя убьют, то мы бессильны и за тебя не отомстим. А если нас убьют, папа, то ты за нас отомстишь...»
Четырнадцатилетняя девочка. Подросток.



14 февраля семью расстреляли. Даже матери, столетней женщине, продиктовали смертный час. Искал смерть Минай Филиппович, шёл в самое пекло. Но пули обходили стороной.
Отряд перерос в бригаду. Осенью 1942 года Шмырёва отозвали в распоряжение Белорусского штаба партизанского движения. 15 августа 1944 года ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Минай Филиппович снова женился на партизанке из своего отряда, Ирине Матвеевне. Родились двое дочерей Клара и Зина.
Ещё девятнадцать мирных лет было отведено батьке Минаю — он умер 3 сентября 1964 года. До последнего дня в его нагрудном кармане лежало письмо Лизы.
А вот кусочек из письма Миная Филипповича в Ленинград - Анне, жене родного брата (письмо написано в конце войны, уже из освобождённого Витебска):

«Я работаю заместителем председателя исполкома. В нашей местности население живёт в большой нужде. Уничтожено буквально всё. Люди живут в землянках. Немало людей болеют тифом и другими болезнями. Экономика слишком слаба, а семьям фронтовиков нужно помогать повседневно. И наши изыскивают эти средства повседневно. Семья пока живёт. Растут и малыши, хотя бы от них иногда получаешь некоторое успокоение на душе. Но то, что потеряно, забыть никогда не придётся. Как умерла Ивановна, так с тех пор начались чёрные дни моей жизни. Я часто думаю, почему не я, а именно она. Нет сомнения, что она смогла бы сберечь детей.
А я не смог. И та мысль меня страшно мучит. Правда, я сошёлся с тем человеком, с которым можно жить. Нажили двое детей, дети хорошие. Клариса уже ходит, кое-что начинает говорить.
Но тягота на сердце никогда меня не покидает о моей той семье. Этот камень не оставит меня всю жизнь...» Особенно пронзительна строчка «Семья пока живёт»...

Автор: Софья Милютинская

 

Партизанская быль.



"В 1942 году в Ильянском районе действовал партизанский отряд, летняя база которого находилась вблизи хутора Палом.
Однажды в августе сюда из деревни Понятичи пришёл пастух, работавший по найму, он пригнал несколько коров.
Командир отряда Черкасов беседовал с незваным гостем около часа и, видя какой у того оборванный вид, распорядился выделить ему солдатские ботинки, брюки, рубашку, даже дал зимнюю шапку.





При разговоре присутствовал будущий командир партизанского отряда имени Молотова Иван Иванов, который потом описал этот случай в своих воспоминаниях.
Пастух утверждал, что с коровами зашел на базу случайно. Он, мол, свой: у немцев не работает, на поиск партизан полномочия не получал. Просто несколько коров отбились от стада, а ему пришлось их искать.
Парня с его подопечными отпустили...
Иванов в ту ночь спал плохо, болела рана, осколок из которой вышел только через год. Неважно спалось и Черкасову, он несколько раз вставал, прохаживался по лагерю и прислушивался.
Обоих что-то тревожило.
Рано утром, еще роса не выпала, Черкасов решился и дал партизанам команду перейти вглубь чащи на полтора-два километра.
Что и говорить, жалко было оставлять насиженное место, некоторые бойцы даже роптали, правда, про себя. Но приказ есть приказ.



Отряд отошел и затаился. Когда партизаны услышали беспорядочные выстрелы со стороны брошенной базы, то понимающе переглянулись.
У каждого мелькнула мысль: немцы напали на оставленную партизанскую базу.
Вскоре вернулась посланная в разведку пара партизан. Они сообщили, что недалеко от лагеря ходят коровы, а пастух, бывший недавно гостем командира, водит немцев по брошенному лагерю, который при отходе партизаны сами разрушили. Вглубь леса оккупанты двигаться не решились.
Целый день просидели каратели на покинутой партизанской базе в надежде, что кто-нибудь по незнанию вернется на старое место. Уходя, в бессильной злобе открыли шквальный огонь из пулеметов.
В это время партизаны сидели в нескольких километрах.
Возглавлял неудавшуюся операцию по уничтожению партизан начальник Ильянского гарнизона Ганс Блокф.
Всего в ней участвовало около двух сотен карателей, приехавших на 15 машинах.



Вечером, насвистывая какую-то веселую мелодию, пастух загонял в деревню коров. Карманы его рубашки сыто оттопыривались: в них лежали немецкие марки.
Но его настроение испортилось, как только он вошел в дом. Здесь его встретили трое незнакомых партизан. Парень мгновенно изменился в лице и стал путано отвечать на вопросы.
Но когда при обыске у него в карманах нашли 1.000 марок, сознался, что уже месяц назад был завербован немцами. По их заданию, прикинувшись пастухом, он искал в местном лесу партизан.
Стадо коров - отличная маскировка!
Тогда немцы дали парню денег, несмотря на то что народных мстителей найти так и не удалось. Патефон и двуспальную кровать по его просьбе пообещали доставить в следующий раз.
Но оккупантам не пришлось везти пастуху дополнительные подарки. Утром коровы, идя на пастбище, долго оглядывались и искали своего поводыря. Но он так и не появился.
К немецким маркам, которые символизируют хрестоматийный пример с 30 сребрениками, партизаны добавили свою плату - приговор к расстрелу."

Подполковник Александр Плавинский.

 

Портрет разведчика 5-й Ленинградской партизанской бригады Николая Черемшина.

 

Группа советских партизан отряда Меленчука, Черновецкая область, 1944.

 

Заслонов К.С. легендарная личность, прекрасно, что в Орше у жд вокзала ему памятник стоит,
хотелось, чтобы его имя снова гремело по всей стране, писались статьи, книги, снимались фильмы, передачи.
Меня до глубины души поразила одна жуткая история, про жену комиссара отряда "Дяди Кости",
в статье она написана как Толкучкина, а правильно, если не ошибаюсь Толкушкина.
Присылали мне её послевоенную фотографию, но с условием, что верну обратно, героическая
женщина, прошла через немыслемые испытания.
Прошу прощение за качество сканов, но других нет, если вдруг кто-то имеет доступ к архиву смоленской
газеты Рабочий Путь, то номера выходили в сентябре 1974 года, можно будет сделать более
качественные копии. Когда статья попала ко мне в руки, в те годы доступны были только ксерокс,
давно хочу в электронном виде рассказ, но у самого никак руки не дойдут текст напечатать.
Может найдутся желающие набрать текст в Ворде, доброе дело сделаете.

 

Интересная книга:
Джон Армстронг
Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941–1943

Введение
Выбор для детального изучения района Ельни и Дорогобужа, находящегося в центре
западной части европейской территории СССР, неподалеку от Смоленска, обусловлен
двумя причинами. Этот район стал первым, где возникло крупномасштабное
партизанское движение, оказавшееся достаточно мощным, чтобы удерживать
значительный кусок территории (две-три тысячи квадратных миль) в тылу у немцев,
и этот же район являл собой пример, вероятно единственный, когда немцам удалось
сокрушить партизанское движение подобного масштаба. Изучение партизанского
движения в данном районе может позволить вникнуть в сущность факторов, влиявших
на его развитие, организацию, управление и операции в первый год войны на
Востоке (с лета 1941 до лета 1942 года). Кроме того, такое исследование дает
возможность разобраться в причинах, обусловивших уничтожение движения, –
причинах, неразрывно связанных с характером самого движения и его структурой.
Немецкие документы содержат значительное количество сведений о происходивших в
этом районе событиях. Этот материал был использован не только для того, чтобы
представить полную картину партизанского движения там, но и провести сравнение с
характером партизанских операций в других местах.

 

Непокорённый край
К.Токарев, "Красная звезда", СССР (№290 [5354]).
Статья опубликована 11 декабря 1942 года.

В сентябре закончилась четвёртая карательная экспедиция фашистских войск в оккупированных немцами районах на северо-западе нашей страны. Изрядно потрёпанная партизанами 218-я немецкая пехотная дивизия хвасталась «победами». Фашистские инквизиторы разгромили и сожгли десятки сёл и деревень, ограбили население, согнали крестьян на каторжные работы. Настала мрачная, дождливая осень. Уцелевшие крестьяне сожжённых деревень жили в лесах, вырыв себе землянки. Партизаны до поры, до времени притихли. Немецкий комендант граф фон Хильман мог торжествовать. Наконец-то в его владениях наведен «мир и порядок».



Но вдруг к ужасу немцев в октябре здесь снова появились партизанские отряды. Оказывается, что они не были ни разгромлены, ни уничтожены, как предполагал немецкий комендант.
Они лишь ушли за пределы своих прежних баз, укрылись в лесах и болотах. А теперь народные мстители появились там, где их не ожидали.

Гитлеровские разбойники убедились, наконец, что никакая карательная экспедиция не в силах подавить партизанское движение русского народа. Тогда они выработали чудовищный план поголовного переселения жителей мятежного края в Латвию и Эстонию, массового угона русских людей в концентрационные лагери, на немецкую каторгу. В погромной немецкой газетке, издающейся на русском языке, была опубликована 8 октября гнусная статейка под заголовком «Необходимое мероприятие». В ней разъяснялся приказ военного коменданта округа о поголовном переселении жителей нескольких районов на территорию Латвии и Эстонии. Русское население предупреждали о суровых тяготах и лишениях, связанных с этой массовой эвакуацией, уведомляли, что придётся жить и работать в концентрационных лагерях. Все эти разбойничьи мероприятия открыто объяснялись необходимостью борьбы с партизанским движением.

Кроме того, немецкий комендант получил приказ германского командования мобилизовать 6.000 русских в возрасте от 14 до 55 лет и отправить их на работы по строительству автомобильной дороги через болота. Граф фон Хильман и его подкоменданты рьяно приступили к выполнению этого приказа, но натолкнулись на упорное сопротивление. Немецкий комендант обратился к населению с листовкой:

«Русские граждане!

Вы находитесь в районах, где хозяйничают партизаны. Чтобы мужское население не могло быть насильственно завербовано партизанами, ему следует работать в других местах. Всякое сопротивление напрасно, поэтому не уклоняйтесь от предложения германских властей».

Тут же последовало приказание всем волостным головам назначить и доставить в управление района по 40 человек мужчин и женщин на работы, тепло одетых, имеющих при себе продукты на пять суток. Крестьяне не подчинялись ни комендантам, ни волостным головам. Они прятались, чтобы не попасть на каторжные работы. Если в деревню прибывал отряд карателей, крестьяне запирали дома и целыми семьями уходили в лес, сообщая партизанам о появившихся немцах.

У коменданта явно не хватало жандармерии и полиции, чтобы силой произвести мобилизацию на каторжные работы. Мало того, слишком крутые меры могли вызвать уход всего взрослого населения в партизаны. На всякий случай комендант решил увеличить численность своей полиции за счёт русских. Однажды ему удалось согнать в город мужское население ближних деревень. Он об’явил на площади запись в немецкую полицию для наведения порядка в мятежных волостях. Было об’явлено, что полицейские освобождаются от каторжных работ, отправки в Германию и налогов. Но на предательство пошёл только один человек с уголовным прошлым, который, кстати, на другой же день был схвачен и расстрелян партизанами.

Убедившись, что и это мероприятие провалилось, комендант выпустил новое воззвание к населению, в котором требовал, чтобы население боролось с партизанами. Вскоре комендант убедился, что его уговоры не действуют на русских людей. Тогда он прибегнул к привычному методу запугивания, угроз, жестоких расправ. Вот один из его приказов:

«Германское командование предупреждает, что оно не потерпит активной или пассивной поддержки партизан. Те, кто явно или тайно будет поддерживать их или иметь связь с ними, будут сурово наказаны».

Между тем партизаны продолжали действовать, не давая ходу немецким эшелонам по железной дороге. Так, они взорвали паровоз и 27 вагонов с боеприпасами. Движение было прервано на целые сутки. В ту же ночь в другом месте полетел под откос ещё один эшелон: паровоз, 7 платформ с автомашинами, 8 — с танками и 28 вагонов с военным грузом. Комендант, чувствуя своё бессилие перед партизанским движением, решил обратиться к партизанам с «дипломатическим воззванием», предлагая им сдаться германским властям, обещая… прощение. Увидев это коварное воззвание, расклеенное на стенах домов, на телеграфных столбах и придорожных деревьях, партизаны одного отряда на видном месте приклеили к столбу свой ответ:

«Господин комендант и прочая немецкая сволочь! Вы спрашиваете: что нам нужно? С удовольствием разъясняем: катитесь отсюда к чертовой матери, пока мы не добрались до вас. И всем своим передайте: скоро придёт сюда Красная Армия и всем вам устроит капут. Молитесь господу богу, чтобы он заранее принял ваши паршивые души. А ваши собачьи кости мы уж сами закопаем. На это у нас хватит русской землицы. Партизаны».

Вскоре комендант собрал всю свою жандармерию и полицейскую челядь и вновь начал борьбу с партизанами. Небольшие карательные отряды объезжали сёла и деревни, расположенные возле дорог, не решаясь углубляться в глухие лесные деревушки. Партизаны, осведомлённые о появлении карателей, делали засады у лесных дорог или нападали на полицейские отряды по ночам, истребляли их и снова уходили в леса. Жандармы немецкого коменданта, бессильные что-либо сделать с партизанами, начали творить зверскую расправу над жителями, подвергая грабежу и разорению целые деревни.

Отряд немецкой полиции прибыл в одну деревню. Крестьяне в это время заготовляли дрова на зиму в соседнем лесу. Многие дома оказались закрытыми на замок. Оставшиеся в деревне старики и малые ребята попрятались в сараях и погребах. Это показалось подозрительным немецким карателям. Решив, что крестьяне ушли к партизанам, фашистский офицер приказал полицейским учинить разгром деревни. Пьяные полицейские сбивали с дверей замки, врывались в дома, били стёкла, ломали утварь, грабили сундуки, тащили всё, что попадало под руку.

Немцы решили заморить крестьян голодом и вынудить их к переселению. В деревнях и сёлах каратели насильно отбирают хлеб и картофель, угоняют скот, даже солому увозят с крестьянских дворов для утепления своих зимних нор. Крестьяне сопротивляются грабежам и насилиям. Они саботируют все распоряжения, приказы и мероприятия германских властей, уходят к партизанам. // К.Токарев. СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
______________________________________
М.Леснов: В застенках немецких комендантов* ("Красная звезда", СССР)
Н.Шванков: Немецкие коменданты и подкоменданты ("Красная звезда", СССР)

 

Фото из семейного альбома полковника в отставке Георгия Ильича Орлова (1910-1989).


Конец марта 1942 года, командир Отряда особого назначения Западного фронта капитан Г.И. Орлов (он крайний справа) с боевыми побратимами в захваченным брянскими партизанами ещё 14 февраля 1942 года городе Дятьково.


Лето 1942 года, Брянский партизанский лес, майор Г.И. Орлов (он крайний справа, облачён в бурку) среди начсостава возглавляемого Отряда особого назначения Западного фронта.


Лето 1942 года, Брянский партизанский лес, группа разведчиков Отряда особого назначения Западного фронта перед выходом на боевое задание.


Зима 1942/1943 гг., командир Дятьковской партизанской бригады майор Георгий Ильи Орлов (он сидит) среди боевых побратимов и, в частности, крайним слева стоит старший политрук Пётр Прокофьевич Чеснов.


Март 1943 года, командир Дятьковской партизанской бригады майор Г.И. Орлов.


Март 1943 года, Брянский партизанский лес, командир Дятьковской партизанской бригады майор Г.И. Орлов (он крайний справа) ставит боевую задачу.


Предположительно, лето 1943 года, представители командования Дятьковской партизанской бригады во время визита в партизанский край представителя Западного штаба партизанского движения.
На верхнем снимке майор Г.И. Орлов стоит третьим справа, а на нижнем – сидит четвёртым справа. На обоих снимках первый справа – комиссар бригады старший политрук Пётр Прокофьевич Чеснов.




Лето 1943 года, командир Дятьковской партизанской бригады майор Г.И. Орлов.


1943 года, командир Дятьковской партизанской бригады майор Г.И. Орлов (сидит вторым справа) в группе авиаторов.
Снимок, судя по всему, сделан во время командировки Георгия Ильича на «Большую» землю.


Не ранее августа 1945 года, офицер из структур оперативной разведки Генштаба Красной Армии полковник Георгий Ильич Орлов.


Полковник в отставке Георгий Ильич Орлов в последние годы жизни.



http://voenspez.ru/index.php?topic=4239.880