Солдат и вошь

В Первую мировую войну одной из главных проблем, связанных с санитарно-гигиеническими условиями и вытекающей из них опасностью инфекционных заболеваний, была борьба с педикулезом, постоянно угрожавшим массовыми вспышками эпидемий, прежде всего сыпного тифа. Опасность усиливалась позиционным характером войны: войска долгими месяцами пребывали в одних и тех же окопах и землянках, которые вместе с людьми обживали и насекомые-паразиты. «В геометрической прогрессии размножаются вши. Это настоящий бич окопной войны. Нет от них спасения. Некоторые стрелки не обращают на вшей внимания. Вши безмятежно пасутся в них на поверхности шинели и гимнастерки, в бороде, в бровях. Другие – я в том числе – ежедневно устраивают ловлю и избиение вшей. Но это не помогает. Чем больше их бьешь – тем больше они плодятся и неистовствуют. Я расчесал все тело... Охота на вшей, нытье и разговоры – все это повторяется ежедневно и утомляет своим однообразием», – вспоминал Арамилев. Бытовая проблема не только имела самостоятельное значение (санитарные потери снижали боеспособность войск), но и перерастала в проблему психологическую, подрывая моральный и боевой дух личного состава.



На полях сражений Первой мировой у солдат всех армий главным смертельно опасным противником были не люди в окопах по другую сторону «ничейной земли». Нет, самым лютым недругом солдат были вши, которые, разнося сыпной тиф и «окопную лихорадку», многократно увеличивали безвозвратные потери войск. Как же армия пыталась бороться с этим чрезвычайно живучим противником?



В окопах Первой мировой сложно было соблюдать гигиену: британский солдат пытается умыться в снарядной воронке
В романе «Смерть героя», в котором автор, ветеран Первой мировой войны Ричард Олдингтон (Richard Aldington), не пожалел чёрной краски для описания фронтовых будней, есть примечательный эпизод (перевод Норы Галь):

«[Артиллерист] …внимательно разглядывал свою серую фланелевую рубашку, тело его сплошь усыпали мелкие красные точки. Какая-нибудь мерзкая кожная болезнь, – подумал Уинтерборн и занялся собственными неотложными делами.

– Ужасный холод, – заметил он.

– Сволочной холодище, – подтвердил артиллерист, все так же озабоченно выискивая что-то на своей рубахе.

– Неприятная у тебя сыпь.

– Вши, черт бы их побрал. Весь дом завшивел, деваться от них некуда.

Вши? Дом завшивел? Ну, конечно же, артиллериста одолели вши. Он весь искусан и расчесался до крови. Уинтерборну стало не по себе. Что может быть гнуснее паразитов?

– Где ты их подцепил? И разве нельзя от них избавиться?

– Где подцепил? Там же, где и все. А у тебя их нет, что ли? И от них не избавишься. После душа белье выдают тоже вшивое. И в домах всюду вши, и в блиндажах; а уж коли они есть, от них не уйдешь.

После этой встречи в жизни Уинтерборна появилась новая забота: как можно дольше уберечься от вшей. Но прошел какой-нибудь месяц, и он тоже примирился с вошью – неизбежным спутником войны».

И хотя с некоторыми моментами в книге Олдингтона можно спорить, в этом маленьком эпизоде он абсолютно точен. Одной из самых неприятных и, вдобавок, опасных примет окопной жизни были вши. От них страдали абсолютно все: русские и немцы, французы и турки, многонациональная австро-венгерская армия. Все армии пытались бороться с ними примерно одинаковыми способами, но окончательной победы над насекомыми тогда так никто и не одержал.



Немецкие солдаты в траншее за обыденным занятием — вытряхиванием вшей из нательного белья
Американец Артур Импей, служивший в британской армии в 1915–1916 гг., как и Олдингтон, передаёт тот шок, который ждал новобранца во Франции:

«Со смесью страха и отвращения он избегал компании старослужащих, но через несколько дней, мучаясь от зуда, сам прибегал к помощи “рубашечной охоты”, проводя много мучительных ночей без сна».

Импей описал интернациональный и наиболее распространённый способ борьбы с платяными вшами. Требовалось тщательно проверять одежду, давя ногтями взрослых особей и гниды. Поскольку прибежищем насекомых были швы одежды, то многие опаливали швы с помощью свечи, что, правда, могло непоправимо испортить обмундирование. Когда удавалось, солдаты использовали горячие утюги, мочили одежду в креозоте, пытались использовать инсектициды. Надо отметить, что ДДТ уже был синтезирован, но о его свойствах не было известно вплоть до конца 1930-х гг.



Проблемы у всех армий были одинаковы. Вверху турецкий аскер перетряхивает обмундирование, сидя на куче кукурузных початков, внизу румынские солдаты загружают одежду в дезинфекционную камеру
Пока же не было хоть какого-то эффективного средства, на фронте выкручивались, как могли. Вот одно из описаний, которое приводит советский исследователь в области военной медицины Я. Н. Кричевский:

«…Использовались лейки, различные баки, оборудование пивоваренных заводов; подвешивались ведра с приделанными к ним ситами от леек. Обмывание организовывалось в сараях, в прачечных; часто примитивные обмывочные принадлежности устанавливались в конюшнях, где, как известно, поддерживается более высокая температура. Иногда на оборудование тратилось немало времени и сил, а порой и средств, но с переходом на новую стоянку приходилось все начинать сызнова. Стирка белья производилась солдатами в индивидуальном порядке, для чего отпускалось мыло».

Автор в данном случае описал французов, но схожие меры с большим или меньшим успехом принимали все остальные армии. Душевые, бани, помывочные были делом обычным, но не всегда удавалось найти достаточно воды, топлива, места для них. Мыться на передовой было невозможно, хотя отдельные случаи сооружения бань в окопах уже применялись.



Оставшиеся в одном исподнем австрийские солдаты терпеливо ждут, когда им вернут прожаренную униформу
Что же оставалось? Указания начальника французской санитарной службы действующей армии от 4 ноября 1914 года содержали, как пишет Я. Н. Кричевский, перечень мер для уничтожения вшей: «…стрижка волос, обмывание тела и натирание его средствами против вшей, кипячение белья, серная или паровая дезинсекция, сжигание подстилочной соломы, мойка полов. Из Пастеровского института поступили ладанки с пахучими веществами для ношения на теле. Труднее всего было реализовать сжигание подстилочной соломы из-за трудности ее замены». И это были одни из самых энергичных мер. Например, в британской армии ничего из вышеперечисленного, кроме мытья и стирки, сделано не было. Во многом это было потому, что вошь представлялась досадной, но не смертельной особенностью окопной жизни, а связи между «окопной лихорадкой», тифом и завшивленностью никто из армейского начальства не усмотрел.

В русской армии в декабре 1914 года Главное военное-санитарное управление испросило у Военного совета ассигнования на заготовку особых препаратов:

«Как показали многочисленные лабораторные и клинические опыты, произведенные по поручению Главного военно-санитарного управления, из многочисленных испытанных с указанной целью химических средств наиболее удовлетворяющим перечисленным требованиям средством является смесь из 65 частей нафтеновых мыл (мылонафт или суррогат мыла) с 35 частями технических крезолов, применяемая в 10% водном растворе. Ввиду этого в настоящее время Главным военно-санитарным управлением уже сделано распоряжение о немедленном изготовлении заводом военно-врачебных заготовлений означенной смеси в количестве 5000 пуд., т.е. 3250 пуд. мылонафта Л или суррогата мыла т-ва “Бр. Нобель” и 1750 пуд. технических крезолов».

В 1915 году военные власти, а также санитарные отряды, экипированные Городским и Земским союзом, провели большую работу по созданию дезинфекционных и дезинсекционных отрядов при военных частях, госпиталях, железнодорожных станциях, местах содержания пленных и т.п. На совещании при Верховном начальнике санитарной и эвакуационной части в сентябре 1915 года было указано:

«Наиболее распространенными в армии аппаратами для дезинфекции являются аппараты «Гелиос» и подходящие к ним по типу аппараты «Гигиена». Признавая желательным снабдить армию возможно большим количеством подобных аппаратов, было решено заказать еще 1000 аппаратов «Гелиос». Что касается препарата «Насекомояд», то, согласно заявлению главного военно-санитарного инспектора, в армию уже выслано 5000 пуд. этого препарата, заказано также 10 000 пуд. и предположено заказать еще 5000 пуд. Однако и это количество представляется недостаточным, и желательно заказать еще 10 000 пуд. названного препарата».

Указанные аппараты «Гелиос» и «Гигиена» были одними из многих подобных устройств, поступивших в войска по обе стороны фронта. Названный именем бога солнца аппарат представлял собой ящик из гофрированного железа:

«Ящик разделен чугунной плитой на две части: нижняя занята топкой, нагревающей через плиту воздух камеры, а в верхней помещается шестигранный сетчатый барабан, в котором размещаются обеззараживаемые вещи. Для увлажнения горячего воздуха снаружи аппарата приделан металлический сосуд, из которого вода по трубке подается внутрь камеры и падает на раскаленную плиту. Барабан вращается рукояткой со скоростью 12–15 оборотов в минуту».

Впрочем, русские врачи не были в большом восторге от этой новинки. Корпусной врач В. П. Кравков отметил в своём дневнике в декабре 1914 года, что ему показали приобретённый за 700 рублей «Гелиос» и «печь-баню» за 96 рублей, у которых при первом же применении «…обнаружены были хрупкость и непрочность (стены чугунной печи треснули, решетка в “Гелиосе” прогорела, колеса повозки развалились…)». Правда, потом Кравков всё же признал достоинства «Гелиоса», который, по его словам, солдаты прозвали «вшивым пулемётом».



У военнопленных с паразитами положение обстояло ещё хуже, чем на фронте, но и в этом случае «принимающей стороне» во избежание эпидемий приходилось заботиться о дезинфекции. Вверху русские солдаты в немецком плену прожаривают свою одежду под наблюдением надзирателей, внизу уже немцы пытаются проветрить тряпьё и выловить паразитов из волос во французском плену
Французы пошли немного дальше и объединили в одной установке передвижного типа и мытьё, и дезинсекцию, и стирку. Как отмечает Кричевский, «…подвижные установки с большой пропускной способностью начали поступать в армию весной 1916 года, также от общественной организации, пользовавшейся государственной дотацией» (ровно то же самое делали или пытались делать в России Земский и Городской союзы). «Эта установка имела, кроме котла, резервуар на 1000 л воды, для нагревания которых до 100° требовалось 50 мин., и емкую паровую камеру, температуру в которой можно было в течение 10 мин. довести до 150°, а также две малые формалиновые камеры». Затем на основе этих устройств были устроены большие стационарные дезинфекционные пункты, в которых солдаты могли помыться и получить чистую одежду.

У британцев же в ход сначала пошли наработки химиков. К началу 1916 года солдаты использовали смесь «NCI Powder», основным компонентом которой был нафталин (96%), и по два процента креозота и йодоформа. Однако ни это вещество, ни другие химические средства не обеспечивали, в конечном счёте, нужного результата. Помывка и стрижка уничтожала вшей на теле, но плохо обработанное бельё возвращало всё на круги своя.



Некоторые люди способны сохранять оптимизм даже после многих месяцев в окопах, как этот британский солдат…
Тогда британцы стали использовать разработки, представленные воинскими контингентами из доминионов, среди которых наибольшее хождение получили бараки двух видов – конструкции канадцев майора Амиота (John Andrew Amyot) и капитана Орра (Harold Orr). Это были дезинфекционные камеры, в которых в качестве главного способа уничтожения насекомых использовался сухой горячий воздух или перегретый пар. Подобный способ массовой обработки одежды сначала распространился среди канадских дивизий, а потом и во всём британском секторе Западного фронта. Австралийские и новозеландские войска также с удовольствием скопировали дизайн и стали широко внедрять такие камеры. С Западного фронта образцы и чертежи были отправлены на Салоникский фронт, а также в Египет и Палестину.

Если борьба с платяными вшами была затруднена, поскольку требовалось пропустить через дезинфекционные установки огромное количество одежды, зачастую жертвуя при этом качеством обработки, то с головными вшами бороться было проще. Стрижка «под ноль» и средства обработки волос на основе креозота оставались универсальными на протяжении всей войны.



…Или как те немецкие солдаты, что над воротами пункта помывки и дезинфекции оставили вывеску, с которой сложно поспорить: «Преисподняя, в которой жарятcя вши — рай для солдат»
Надо отметить, что успехи, достигнутые санитарными службами всех воюющих армий, не позволили одержать полную победу над насекомыми – переносчиками тифа и «окопной лихорадки». Лишь прекращение войны и демобилизация миллионов солдат, получивших возможность нормального ухода за собой, закрыли эту проблему в некоторых частях Европы. В России же революция и начавшаяся Гражданская война, несмотря на все усилия, предпринимаемые участниками конфликта, способствовали дальнейшему росту инфекционных заболеваний, переносимых вшами.



Литература:

1. 
   
   
   • Дезинфекционные камеры // Большая мединская энциклопедия / гл. редактор Н.А. Семашко, том 8 – М.: «Советская энциклопедия», 1929
   • Кравков В. П. Великая война без ретуши: Записки корпусного врача – М.: «Вече», 2015
   • Кричевский Я. Н. Санитарная служба французской армии во время мировой войны 1914–1918 гг. – М.: «Воениздат», 1939
   • Санитарная служба русской армии в войне 1914–1917 гг. Сборник документов – Куйбышев, 1942.
   • Dubord D. G. Unseen enemies: an examination of infectious diseases and their influence upon the Canadian Army in two major campaigns during the First and Second World Wars. A Dissertation Submitted in Partial Fulfillment of the Requirements for the Degree of Doctor Of Philosophy in the Department of History at the University of Victoria, 2009
   • Greenhous B. et al. The Torch We Throw: The Dundurn WWI Historical Library: Amiens/Second to None/The Making of Billy Bishop/Hell in Flanders Fields/It Made you Think of Home – Dundurn, 2014

 

305-й пехотный Лаишевский полк. 1915-1916 годы.
Солдатик ищет вшей...



Раздевшись, солдаты давят вшей в нижнем белье. Вши были настоящим бедствием в окопах Первой Мировой по обе стороны фронта.



Окопный быт Первой мировой войны. Солдаты РИА и вши

 

Французские солдаты охотятся за вшами

 

На старых фото, кадрах кинохроники и даже во многих воспоминаниях война овеяна некоторой романтикой, и даже в полевых условиях выглядит соответственно опасной, но героической обстановке — ладная форма, шашки, винтовки, погоны…

Изнанку «великого подвига» пропаганда обычно впечатлительным обывателям не показывала. А это не только ранения и смерти, но и поистине чудовищные и совсем не героические условия быта: анти санитария и грязь, эпидемии и мучительные «окопные» болезни, разрушение нормальных представлений о взаимном уважении, честном труде, уюте, здоровом образе жизни.

Выражение «в окопах вшей кормить» стало после Первой Мировой крылатым. Но оно лишь отдаленно соответствовало тому, что на самом деле ждало вчерашних крестьян, рабочих и интеллигентов на фронте, где нередко живые завидовали мертвым. И даже выжившим потом трудно было сохранить человеческий облик.

Солдатская жизнь в той же российской армии и в мирное время была «не сахар». Даже непритязательные призывники из крестьян жаловались не только на жестокость муштры, но и на тяжесть существования. Вот как описывает солдатский быт белгородский историк Ярослав Валяев: «Казармы состояли из нескольких деревянных нар, количество ярусов которых зависело от высоты помещения. Как правило, матрацем служили соломенные маты, роль подушки играл вещевой мешок, одеяло — шинель, постельное белье не выдавалось. Нары чистотой не отличались и кишели насекомыми. Поскольку ночью из спального помещения никого не выпускали, то для отправления естественных надобностей рядом с нарами ставили деревянную бочку — «парашу». Каждое утром дневальные выносили ее из казармы. В несколько лучших условиях находились унтер-офицеры постоянного состава, которые жили в отдельных помещениях».
Но даже солдатская казарма кажется настоящим раем перед жестокими реалиями фронтового быта. Тут солдаты, как правило, жили в примитивнейших землянках — небольших ямах, на скорую руку прикрытых досками. Вместо постели — сырая солома, вместо подушки — тот же вещмешок или собственный сапог, освещение — спичка да лучина, отопление — собственное дыхание. Туалет — специально выкопанный «тупик», отходящий в тыл от оборонительной траншеи. Копать все это приходилось, в основном, по ночам, чтобы не «застукал» противник. А если днем — то часто под огнем и в лежачем положении. Короткий и беспокойный солдатский сон в землянках тревожили расплодившиеся в окопах крысы. Они питались трупами убитых, но не гнушались обгрызть и хлеб из солдатских пайков, а могли покусать и самих солдат. Все ветераны «империалистической войны» потом говорили, что больше всего на фронте им хотелось просто по-человечески выспаться.

«Война выработала привычку спать при всяком шуме, вплоть до грохота ближайших батарей, и в то же время научила моментально вскакивать от самого тихого непосредственного обращения к себе», — вспоминал участник Первой мировой, полковник Геннадий Чемоданов.

Если войска были «на марше», отступали или наступали, в самом лучшем случае солдат могли разместить на постой по крестьянским избам или даже в каком-нибудь брошенном поместье, сарае, складе. Если таких «объектов» поблизости не было, и не было времени ставить палатки (а то и самих палаток), солдат располагали прямо в чистом поле возле костров.

Лишь с осени 1915 года, когда и на Восточном «русском» фронте война приняла позиционный характер (до мая 1915 русские войска почти все время наступали, а потом, наоборот, отступали), появилось время оборудовать более-менее сносные блиндажи позади хитросплетений оборонительных линий и ходов сообщений.
Будущий советский маршал Александр Василевский в годы Первой мировой служил прапорщиком в 409-м Новохоперском полку и вспоминал о жизни на фронте неподалеку от города Хотин (нынешняя Черновицкая область Украины): «Русские окопы производили жалкое впечатление. Это были обыкновенные канавы, вместо брустверов хаотично набросанная по обе стороны земля без элементарной маскировки по ней, почти без бойниц и козырьков. Для житья были отрыты землянки на два-три человека, с печуркой и отверстием для входа, а вернее — для вползания в них. Отверстие закрывалось полотнищем палатки. Укрытия от артиллерийского и минометного огня отсутствовали. Примитивны были и искусственные препятствия. Там, где австро-венгерские окопы приближались к русским на расстояние до 100 и менее метров, солдаты считали их полевые заграждения как бы и своими».
Блиндажи и в конце 1915 года были редкостью, хотя блиндаж — по сути, обычная изба, но закопанная в землю: бревенчатые стены, посередине примитивная печь (иногда всего из нескольких кирпичей). Впрочем, дым от печей из блиндажей и землянок служил хорошим ориентиром для вражеской артиллерии и снаряды запросто разносили перекрытия блиндажей в щепки, заживо хороня их обитателей. Поэтому на хорошо просматриваемых пространствах вблизи линии фронта печей в солдатских «норах» вообще не оборудовали, бойцам по-прежнему оставалось согреваться собственным дыханием.
Чтобы солдаты сохраняли боеспособность, их периодически меняли — в русской армии передовые части обычно каждые 12 дней отводили в ближний тыл на 6-дневный отдых. Тут для них были выстроены бараки, условия в которых более-менее напоминали казарменные. Рядом была баня, где солдаты мылись и меняли белье, стирали вещи. На отдыхе солдаты лечили простуду, отсыпались и отъедались, даже худо-бедно расслаблялись (основным развлечением были игры в карты и хоровое пение, у грамотных — чтение). Полковые священники — в русской армии их служило более 5 000 — устраивали молебны.

А вот для сравнения воспоминание о жизни во французских окопах на Западном фронте, оставленное писателем Анри Барбюсом: «Обозначаются длинные извилистые рвы, где сгущается осадок ночи. Это окопы. Дно устлано слоем грязи, от которой при каждом движении приходится с хлюпаньем отдирать ноги; вокруг каждого убежища скверно пахнет мочой. Если наклониться к боковым норам, они тоже смердят, как зловонные рты. Из этих горизонтальных колодцев вылезают тени; движутся чудовищными бесформенными громадами, словно какие-то медведи топчутся и рычат. Это мы».
Так что, для большинства солдат Великой войны жизнь на фронте принципиально мало отличалась от быта нынешних бродяг и бомжей. Немудрено, что они страдали и гибли не только от пуль, штыков, снарядов и отравляющих газов, но и от инфекционных и других окопных болезней...

«Войска долгими месяцами пребывали в одних окопах и землянках, которые вместе с людьми обживали и насекомые-паразиты, пишет Елена Сенявская, ссылаясь на воспоминания участника войны Арамилева.
Все помешались на неожиданной атаке. Ее ждут с часу на час. И поэтому неделями нельзя ни раздеваться, ни разуваться. В геометрической прогрессии размножаются вши... Некоторые стрелки не обращают на вшей внимания. Вши безмятежно пасутся у них на поверхности шинели и гимнастерки, в бороде, в бровях. Другие, — я в том числе, — ежедневно устраивают ловлю и избиение вшей. Но это не помогает».
В результате настоящим «бичом» Первой мировой стал сыпной тиф, разносимый вшами. Эпидемии тифа нередко косили солдат даже в больших количествах, чем вражеские пули, а потом перекидывались и на гражданское население. Так было, например, в Сербии в 1915 году и в погрузившейся в разруху после революции 1917 года России. Тифом болели и славившиеся своей чистоплотностью немцы, несмотря на появившиеся в войсках специальные дезинфекционные котлы-вошебойки, где одежду обдавали раскаленным паром. Многие солдаты отказывались сдавать на обработку свои вещи, опасаясь их порчи, и во время отпусков приносили тиф из окопов домой. К 1919 году до 16% всего населения Германии переболело сыпным тифом... (с)



Фото солдат "за охотой"






Британский «пояс траншейника»
рекламировался, как средство против холода и паразитов

 

Посмотрел на эти фото,увидел прожарочную машину на рельсах и вспомнил свою армейскую жизнь.Вшей у нас конечно же не было,но в учебке я поймал чесоточного клеща.Приехав уже в часть ,получил обмундирование п/ш и даже немного послужил.Потом у меня всё это обнаружили и отправили в санчасть в карантин.А мою форму -на дезинфекцию.После чего она стала настолько жмаканой,что до конца зимы мне так и не удалось её отпарить и отгладить,сколько я не старался!Вот что такое-прожарка!А на следующую зиму мне уж выдали новую форму,что бы я своим гнусным видом не портил внешний вид всего строя.Хотя п/ш выдавали на все 2 года.

 

А у нас вши были просто бедствие. Прожаришь белье, одеяла - какое то время их нет. А потом в баню, смена белья, получаешь чистое со склада, и понеслось опять.

 

C этой напастью сталкиваться тоже доводилось...По научному это называлось - бельевой педикулез.Врачи говорили,что у каждого человека в порах кожи хранятся яйца вшей,и при стрессе,отсутствии воды,витаминов они начинают развиваться.Так это или нет, но посидишь на перевале больше 1,5 недели,ни с кем не контактируя и смотришь - на белье швы шевелятся...У нас это решалось следующим образом: в роте химзащиты был ДДА(дегазационно-дезинфекционный агрегат) на базе ГАЗ-66,при нем полевая баня.Все это развернули,и прибыв на базу с гор,первым делом - шмотки на прожарку,сами в душ с дустовым мылом, а техника обрабатывается паром с хлоркой...И это начало 1990-х,Закавказье...
И в качестве анекдота:
Прибыло в полк пополнение,лейтенанты-выпускники военных училищ.Среди них дирижер оркестра - человек решительно непонятно как оказавшийся в армии( интеллигент в хрен знает каком колене:папа - профессор одного из Московских ВУЗов,мама-директор музыкальной школы в Москве)Где то неделю спустя сидим с моими взводными в курилке и вдруг из казармы выходит Валера-дирижер по виду полупокойник...Трясущимися губами спрашивает:
- Ребята,а у вас в роте вши есть?...
-Конечно.Как же без них?мы на войне.Боевые действия и вши вещи неразделимые...
-....??!!...-и осыпался на скамейку в состоянии очень похожем на обморок...
Словами не передать как выглядел человек...Но справедливости ради надо сказать,что Валерику понадобилось не больше месяца,чтобы превратиться в лихого дирижера полкового оркестра...

 

Подпись на обороте снимка:
Извините! Без галстука и даже белья. В ожидании окончания дезинфекции. 6 июня 1915 г.
Фотоальбом подпоручика 219-го пехотного Котельнического полка



Подпись на обороте снимка:
Известные тебе личности. 6-е июня 1915 года. Обе карточки с Гелиосом послал в Гудов.

 

Передышка 1916 год. 22-я пехотная дивизия.



Немецкие солдаты охотятся на вшей.
Военный в центре использует свою кепку для сбора трофеев.



Вши были виновниками лихорадки в траншеях, болезнь, симптомы которой включали головные боли, сыпь на коже, воспаленные глаза и боли в ногах, таким образом, солдаты всех армий шли на многое, чтобы найти и убить маленьких зверей.
Болезнь была главным образом распространена на более теплых западных и итальянских фронтах.

https://www.flickr.com/photos/drakegoodman/3249113517/in/photostream/

 

Фоточку с 08 пожалуй скопирую сюда)

http://smolbattle.ru/threads/Всё-о-Р-08-Люгер-parabellum.65844/

Два камрада помогают друг другу чистить рубашку от вшей. Немецкая открытка.

 

Фотограф Мигачёв Б.М. "Дезинфекция"
1915 г.

 

Посмотрел фото и зачесалось! ЫЫЫ

 

Дезинфекция солдатского белья на передовых позициях

 

В какой-то литературе читал, что был способ борьбы со вшами когда солдаты закапывали белье в землю и наверху оставляли лишь маленький краешек, в итоге все вши вылезали на оставшийся на воздухе край белья, потом их там уничтожали.