Военная команда охотников Востока

и всё таки странный факт такого массового предательства всех и главных и второстепенных лиц, вчера они защищали мирных жителей, а завтра идут им кровь пускать и глумиться, нет слов...

 

Цитата(Виднокрай @ 11 Января 2012, 12:29)
и всё таки странный факт такого массового предательства всех и главных и второстепенных лиц, вчера они защищали мирных жителей, а завтра идут им кровь пускать и глумиться, нет слов...

когда главный мотив - власть, то ничего странного

 

Цитата(WildWind @ 11 Января 2012, 12:39)
когда главный мотив - власть, то ничего странного


То не совсем за власть.Это психологическое что то,на фронте они были бы другими людьми.Начиналось это из благодарности,отрабатывании за подареную сытую и безопасную жизнь.Подобранная собака тоже почуяв что её берут в дом моментально начинает охранять хозяина.Это комплекс какой то

 

бетман, тема философская, я тут могу ой как много чего сказать)
но не будем флудом заливать ветку

 

Подскажите пожалуйста, имеется ли еще где-либо упоминание о борьбе с Бишлером Петра Барбосова и его брата Леонида ? Максимум что я нашел
Одновременно с созданием подпольных партизанских групп велась огромная работа по добыче оружия и боеприпасов. Активное участие в этом принимало население. Дело было поставлено широко: создавались специальные группы для вооружения партизан, подпольные оружейные мастерские, тайники для хранения собранного оружия и боеприпасов. Особенно отличалась молодежь. Так, комсомольско-молодежные группы Дорогобужского района собрали около 1 тысячи винтовок, 3 тысячи гранат и несколько пулеметов. В Сенском сельсовете этого района молодежный отряд по сбору оружия создал страдавший тяжелым недугом (он был слепой) комсомолец Петр Барбосов. Под его руководством деревенские ребятишки в возрасте 12-15 лет откопали из-под снега и передали партизанам более 100 винтовок.
: http://www.molodguard.ru/heroes81.htm

 

По одной из версий местных жителей, Петр был уважаемый у них человек, очень грамотный, истинный коммунист, у него были родственники в районе деревень Гаврюково или Городок. Весной 1941 года за связь с партизанами, его для устрашения населения, повели в сторону указанных деревень. По дороге он, несмотря на то, что был лишен зрения, подмял под себя двоих сопровождавших, однако третий ударом приклада по голове сбил его на землю. Якобы Петра Балабанова расстреляли в тот же день в д. Сенная Дорогобужского района.
Так как мой прадед партизанил в этих краях и неоднократно лично встречался с Воронченко, то меня заинтересовала и эта история, однако более подробной информации я к сожалению найти не смог.

 

НАДЕЖДА КОВАЛЕВА, ПО СЛЕДАМ БИШЛЕРОВСКОГО ОТРЯДА

Опубликовано вт, 24/01/2012 - 16:40 пользователем Olga
Надежда КОВАЛЕВА

По следам бишлеровского отряда

Почему сегодня, спустя семь десятилетий, прошедших с начала самой кровавой в истории человечества войны, не утихает интерес к трагическим и героическим событиям? Почему историки педантично изучают малоизвестные страницы Великой Отечественной?

Причин этому много. Пройдет еще несколько лет, и мы уже не увидим живых ветеранов той войны. Нужно успеть зафиксировать свидетельства тех, кого обагрило пламя сороковых – роковых. Бесспорно, что в преддверии трагической даты 70-летия начала войны эта тема как никогда актуальна. Но есть и другие причины особого интереса к исторической памяти. Долгие годы на изучение многих проблем накладывалось вето. Прервав это молчание, ученые и свидетели военных событий за-говорили о самом наболевшем, о периодах, отмеченных «белыми пятнами». О Великой Отечественной войне написано немало, но остается много неизученного. В последнее время историки стремятся к полной правде исторического факта. Изучив соответствующую литературу, отдельные архивные документы, материалы периодической печати, наш поисковый отряд «Память» тоже предпринял попытку ликвидировать одно из «белых пятен» в военной истории Хотимского района. В течение не-скольких лет мы организовывали и проводили экспедиции, во время которых собирали и записывали воспоминания о злодеяниях бишлеровского карательного отряда, действовавшего в годы войны.

До нас этой проблемой в Хотимском районе никто не занимался. В районном краеведческом и школьных музеях материалы по данной теме отсутствуют, крайне скудны архивные сведения, отрицательный ответ получен из Национальной библиотеки Беларуси и Музея истории Великой Отечественной войны.

На основании свидетельств живых очевидцев, а также рассказов их родных и близких частично удалось восстановить хронологию и определить характер действий карательного отряда Бишлера, оставившего кровавый след на Хотимской земле. Это помогло собрать некоторые сведения и о жестоком главаре карателей, имя которого стало нарицательным (сегодня в некоторых деревнях района, а также в Брянской и Смоленской областях «бишлерами» называют жестоких, агрессивных людей).

С целью уточнения, конкретизации некоторых воспоминаний и архивных данных нами также были организованы поисковые экспедиции в соседние Брянскую и Смоленскую области. Удалось установить не только место массового расстрела мирных граждан Хотимского района, имена некоторых жертв, но и место казни в д. Корды Смоленской области. Записано более двадцати воспоминаний жителей разных населенных пунктов, в них содержится информация о действиях карательного отряда Бишлера.

В настоящее время нами ведется работа по увековечению в Хотимском районе памяти жертв бишлеровского карательного отряда.

В годы Великой Отечественной войны каких только ни было формирований из предателей – пособников немцев: полиция, стража, власовцы, самооборона, «Союз борьбы против большевизма»! А вот жителям восточных районов Могилевской области – Хотимского, Климовичского, Кричевского, Чериковского и юго-западного – Осиповичского хорошо известны еще и «бишлеровцы».

Жестокого и циничного главаря карателей звали Вольдемаром Бишлером. Уроженец Харькова, он до революции был человеком влиятельным и достаточно просвещенным, каким и полагалось быть поместному дворянину Смоленской губернии. Однако нрав господин Бишлер имел далеко не ангельский – жестокий, циничный. За глаза его осмеливались называть гадючьим отродьем. К русским крестьянам он относился не бережней, чем к грязи под своим натертым до блеска прусским сапогом. Навоевавшись досыта в гражданскую, Бишлер эмигрировал за границу с махновцами (по другим данным – с Деникиным), и след его затерялся.

По некоторым данным до революции 1917 года у него было имение в д. Ветка Хотимского района. И звали тогда Бишлера по-другому – Щегловитый.

В своих воспоминаниях о злодеяниях карательного отряда этот факт косвенно подтверждает и жительница д. Янополье Хотимского района Конькова М.И.: «Говорят, что сам Бишлер был помещиком со Смоленщины, после революции бежал за границу, а во время оккупации возвратился, чтобы отомстить Советам. Вместе со своей бандой он бесчинствовал в нашем районе, очень хотел попасть в деревни Ботаево и Ветка, где когда-то были его земли. Шли слухи, что в селе Боханы старожилы узнали в нем помещика Щегловитого. Люди говорили, что его земли находились до революции и в Климовичском уезде. Однако Бишлер так и не попал в Ветку: опасался партизан, действовавших в лесах возле Дубровки, Ботаево, Ветки». …Зондерфюрер Вольдемар Бишлер объявился в СССР в феврале 1942 года под Витебском, в деревне Сосновка, в качестве коменданта абверкоманды 210…

В том же году его назначили комендантом Дорогобужа в новом звании капитана вермахта. Именно бывший смоленский земле-владелец (отличавшийся не только особой жестокостью, но и подозрительностью – расстреливал даже приближенных к нему лиц ) создал карательный отряд «Военная команда охотников Востока», в который вошли матерые преступники и предатели Родины. С февраля 1942 года по март 1943 состав «команды охотников» вы-рос в два раза за счет волостных полицейских – с 300 до 500–600 человек – и стал именоваться батальоном Бишлера. Бишлеровцы дислоцировались в Дорогобуже, создав два концентрационных лагеря смерти – «Камера № 1» и «Камера № 2».

Каждый день на дорогобужских улицах появлялся своего рода катафалк – газовая машина с прицепом, в которую помещалось 60–70 человек.

На вооружении бишлеровцев находилась и машина-«душегубка», доставленная специально из Германии для «быстрого и качественного умерщвления людей»…

Карательный отряд Бишлера перемещался по населенным пунктам Рославль, Кричев, Клетнянский район Брянской области. Бывшая жительница хутора Бруева Суражского района Брян-ской области Асташенко Елизавета Федосовна вспоминала: «Наша деревня была маленькой, затерявшейся в лесах, но жизнь здесь шла своим чередом: работала небольшая начальная школа, звенели эхом в сосновом лесу звонкие детские голоса. Вечером девушки пели песни после трудового дня. Работали много. Огненным смерчем ворвалась в жизнь хуторян война. Жителям окрестных хуторов приходилось нелегко, так как территория местных деревень контролировалась партизанами. Здесь действовал Мглинский партизанский отряд. Трудная жизнь выпала на долю местных деревень. Познали все сложности оккупации и жизни в партизанской зоне. Но несмотря на страх смерти, люди помогали партизанам, чем могли. Мой брат с 1942 года ушел в партизаны и был связным.

Ранним утром 3 мая 1943 года к нам в деревню нагрянули немцы вместе с бишлеровцами. Вместе с ними был местный староста. Первым в дома стучался староста и приказывал всем выходить. Следом за старостой шли полицаи и выгоняли людей из домов. Немцы ловили кур, стреляли свиней и грузили на подводы и грузовики. Староста объявил, что можно взять с собой пару узлов вещей, хлеб и коров. После этого объявления у людей появилась надежда, что расстреливать сейчас не будут. Часам к 11 утра всех согнали на край деревни и стали жечь дома и постройки. Людей охраняли вооруженные полицаи. Когда дома уже догорали, нас построили в колонну и погнали. Куда гонят, никто не знал. Гнали нас до Кордов трое суток. Многие вели с собой коров. Остановки были короткие, дети сильно оголодали, пить разрешали один раз в день. В Кордах всю нашу деревню поместили в школе. В этой школе мы пробыли 3 недели. Каждый день туда сгоняли все новых и новых людей. Охраняли нас полицаи Бишлера, кормили баландой 1 раз в день. Очень трудно было с чистой водой, ее практически не было. Через 3 недели последовал этап, на Ершичи. Народу стало гораздо больше, раза в четыре или пять. Люди были измотаны, никто уже не плакал, даже дети. Следующую остановку сделали в Ершичах. Всех согнали в сарай, людей уже было около 300 человек. В сарае двери забили досками и держали 7 дней. Охраняли немцы вместе с бишлеровцами. В конце мая, числа 27–29, нас пригнали в Рославль. Здесь всех поместили в лагерь смерти. Он представлял собой большой навес, крытый соломой, а вокруг изгородь из колючей проволоки в 2,5 метра. Навес был поделен на две половины.

На одной половине находились русские военнопленные, а на другой мы – гражданское население. В лагере время от времени проводили «сортировку» и крепких молодых людей отправляли в Германию. Спали на соломе. Когда пошли дожди, навес стал протекать, начали болеть дети. Наш дедушка и мама все время были за колючей проволокой вместе с маленькой Ольгой, а нас, подростков, гоняли на работу в поле – пропалывать салат и другие овощи.

Когда мы оказывались на «воле», старались съесть щавель или молодую лебеду. Полицаев боялись. Боялись разлуки с близкими, так как знали, что осенью нас, молодых, погонят в Германию.

Жизнь наша в лагере смерти продолжалась до сентября 1943 года. Людям повезло еще, что лето стояло очень теплое, по-этому хоть и болели, но умерло мало. Один раз в две недели для людей делали «баню»: поливали из шланга холодной водой. Де-душка наш все переносил стойко, крепился, а вот у мамы серьезно заболело сердце. Так мы жили до конца сентября 1943 года».

В деревне Корды Ершицкого района Смоленской области бишлеровцы находились около года. По воспоминаниям жителей, летом 1942 или 1943 года отряд Бишлера проходил в направлении Кордов через деревню Гавриловку Хотимского района Могилевской области.

Хололов Иван Васильевич, уроженец этой деревни, во время войны был подростком. Навсегда запомнил он встречу с карателями. Вот как очевидец рассказывал об этом:

«Главаря карателей везли в кузове полуторки, потому что в кабине он не вмещался, т.к был очень толстым. Машина остановилась в тенечке под деревом, и приближенные Бишлера стали за ним ухаживать. Я хотел было подойти к машине поближе, но охрана не позволила. В машине было несколько человек. Через некоторое время в деревню вошел обоз, в котором были десятки подвод. Многие каратели шли пешком. В Гавриловке бишлеровцы были недолго, отдохнули, а затем отправились в д. Корды Ер-шичского района (это километрах в 5 от нашей деревни).

Я знаю, что там они находились долго, возможно, около года. Из окрестных деревень они сгоняли женщин, подростков на раз-личные работы. Многие из ребят, моих сверстников, убирали для бишлеровцев зерновые на территории соседнего Суражского района. Я на эти работы не попал. Молодых женщин и девушек насильно забирали в свой отряд, где те периодически жили, подчиняясь карателям.

В окрестных Брянских лесах были партизаны, которые пытались провести операцию по уничтожению Бишлера, но все было безрезультатно. Бишлеровцы забирали всех, кто имел отношение к партизанам».

О бишлеровцах помнят и старожилы Ершичского района Смоленской области. Нахаева Таисия Никоноровна (во время войны проживала в деревне Богдановка) вспоминала:

«Бишлеровцы появились в Кордах во время войны, в 1942 году. Тут у них был штаб, отсюда они делали вылазки в деревни Хо-тимского района и другие места. Несколько раз приезжали и к нам в Богдановку, отнимали продукты питания, одежду, забирали домашнюю живность. Их очень боялись, никто не решался и слова против сказать. Из нашей Богдановки в лагере деревни Корды была семья Терещенковых, попавшая туда за связь с партизанами. Люди рассказывали, что возле болота, что рядом с деревней, расстреляли не здешних, а пригнанных откуда-то людей. Летом 1943 года перед отступлением немцев отряд Бишлера ушел в сторону Белоруссии.

В этот отряд силой забирали молодежь: и парней, и девчат. Для самих молодых людей, да и для их семей, это была настоящая трагедия».

О факте пребывания карательного отряда в д. Корды свидетельствуют также Романенковы Александр Владимирович и Анна Григорьевна:

«Во время войны мы были подростками. Многое забылось, но про отряд Бишлера помним. Появился он в Кордах в 1942 году. Здесь находился его штаб. Людей из нашей деревни они не расстреливали. Говорили, что одного человека убили в соседней деревне, Новых Кордах. На окраине нашего села, у болота, бишлеровцы расстреляли тех, кого они пригнали в Корды из других мест. Люди говорили, что среди казненных были украинцы и белорусы…

В нашем селе долгое время был лагерь, где каратели держали не угодных им женщин, стариков, детей из семей, имевших ка-кую-либо связь с партизанами. Пленных пытали, били во время допросов. Жители Кордов носили арестованным еду. Среди тех, кто находился в лагере, были и наши родственники Тищенкова Надежда (мать партизана), Тищенков Иван Макарович и его жена Тищенкова Александра Ильинична.

В лагере была и тетя, сестра отца, Тищенкова Анна Харитоновна. Ее забрали за то, что солдат, бежавший из плена, жил некоторое время у нее, а потом ушел к партизанам. После кто-то заступился за арестованных, и тех отпустили. Было это незадолго до ухода бишлеровского отряда из Кордов.

Помнится случай, когда арестовали женщин, возвращавшихся на Пасху из церкви. Их всех посадили в амбар Булкина Николая. Бишлеровцы были очень жестокими».

Согласно архивным материалам, отряд Бишлера «принимал участие в операциях против советско-партизанского движения в лесных массивах Смоленской и Орловской областей». Летом 1943 года штаб отряда дислоцировался в д. Вязовая Ершичского района Смоленской области, а в деревне Корды того же района располагался штаб 1-го батальона (командир –капитан Амецинский), в деревне Коренки – штаб кавалерии. С мест постоянной дислокации отряд неоднократно выезжал на операции по борьбе с партизанами в лесные массивы соседних областей, ведя боевые действия по 2–3 дня и более.

Карательные операции бишлеровцы проводили и на территории Хотимского района, о чем свидетельствуют документы из Ко-митета по архивам и делопроизводству при Совете Министров Республики Беларусь.

Хронологию событий, связанных с действиями карательного отряда Бишлера на территории нашего района, мы попытались восстановить по свидетельствам старожилов Хотимщины.

Манушенко Нина Ерофеевна, жительница деревни Тростино, вспоминает, как в селе появились бишлеровцы: «Несколько человек расположились в доме моей тети Анищенко Ефросиньи Михайловны. По их приказу я носила бишлеровцам молоко и яйца. Когда бишлеровцы уходили, забрали в свой отряд Туликову Марию Ефимовну, жену моего дяди. Она была очень красивая. Дома осталась ее маленькая дочка Люба. Муж Марии погиб на войне. Моя мать Анастасия Михайловна, золовка Марии, отправилась искать ее в д. Корды, что на Смоленщине. Говорили, что там был штаб бишлеровского отряда. Каратели находились также и в соседней деревне Петровка. Марию бишлеровцы не отпустили, продолжали насильно удерживать в отряде. Мать моя вернулась из Кордов одна. Мария осталась жива, но возвратилась домой только перед освобождением, в начале осени 1943 года.

В нашей деревне каратели никого не убили, только грабили, забирали хлеб, скотину. А вот в Кленовке, говорят, жгли дома, издевались над людьми, убивали.

В окрестных лесах были партизаны. Бишлеровцы лютовали, подозревали людей в связях с партизанами. Из деревни Бруевка в партизанах был Донцов, а из Тростино брат моей матери Туликов Федор. Ночью к нам в дом приходили партизаны вместе с дядей Федором. Если бы немцы или бишлеровцы об этом узнали, то, наверное, расстреляли бы всех нас».

Мы встретились с Тищенко Любовью Александровной, дочерью Туликовой Марии Евдокимовны. Вот что она рассказала о бишлеровцах, забравших ее мать:

«Жили мы с мамой и бабушкой в деревне Тростино Хотимского района. В тот день моя мать вместе с другими женщинами была в поле. Мужчин работоспособных в деревне почти не осталось, все на фронте, поэтому землю пахали молодые жены да вдовы. Через деревню проезжали бишлеровцы, много их было. Они сидели на подводах, пели песни, видно, чувствовали себя хозяевами. Остановились, подошли к женщинам, стали расспрашивать. Узнали у мамы ее фамилию (она назвалась Туликовой). А у бандитов уже были списки жителей, ушедших в партизаны. В отряде был мамин дядя Туликов Федор Михайлович. Мать сразу же забрали вместе с молодой женщиной из соседней деревни Галеевка. Увезли в деревню Корды Смоленской области. Там был штаб Бишлера.

Через некоторое время туда отправился жених увезенной вместе с мамой девушки. Люди говорили, что он был связан с полицией. Накануне моя бабушка узнала, что он едет в Корды, и отнесла ему пуд пшена, попросила выручить мою маму. Женщин отпустили. После войны моя мама прожила 6 лет и умерла от воспаления легких».

Особенно лютовали на Хотимской земле бишлеровцы весной, в мае месяце. По сей день в деревнях Хотимского района: Янополье, Боханы, Роскошь, Горня, Юзефовка, Липовка и других – живут люди, которые не понаслышке знают о карательном отряде. Бесценными являются воспоминания Коньковой (Федченко) Марии Ивановны, 1921 года рождения. Вместе с другими обреченными на смерть ждала она своей участи в амбаре деревни Горня, куда для расстрела согнали бишлеровцы мирных жителей.

«…Отряд этот славился особой жестокостью по отношению к мирным жителям. Под угрозой расстрела в него забирали молодых мужчин, издевались над девушками. Из нашей деревни забрали юную красавицу Лагутенко Марию Евсеевну (она, гово-рят, была при Бишлере в качестве наложницы. Бедная девушка! Она осталась жива. Позже, после войны, ее забрала племянница куда-то в город). В Боханах перед Бишлером под страхом смерти целую ночь танцевали молодые женщины. И сейчас еще живы люди, которые помнят про карательный отряд бишлеровцев и его главаря – очень толстого, тучного, с трудом передвигающегося.

В соседней деревне Боханы был очень жестокий полицейский Сотников Иван. Он донес бишлеровцам, что я партизанка. Вместе с нашей семьей арестовали еще четырех односельчан и увезли в Боханы. Там целую ночь держали в маленьком домишке, били шомполами: пол и стены дома были забрызганы нашей кровью. Потом сказали, что мы приговорены к расстрелу.

Среди арестованных были комсомолки Авсеенко Лидия, Кузьменкова Татьяна, Азаренко Татьяна и Зинаида. Их жестоко из-били, а потом отпустили, а остальных, в том числе и меня, отправили в Горню. Всех на ночь закрыли в амбаре. Было это 18–20 мая 1943 года.

Держали нас в амбаре несколько суток, не давали ни есть, ни пить. Некоторые люди все время плакали. Бандиты открывали двери, называли фамилию, уводили человека. После этого он уже не возвращался. Так бишлеровцы расстреляли в деревне Горня многих. Запомнились мне 2 фамилии – Шиншинов и Шарапов. Кто-то из арестованных называл их, то ли бишлеровцами, то ли партизанами. Погреб был наполнен телами убитых. Позже родные забирали тела расстрелянных.

Кум моего дяди Федора пришел в Горню за нами, упрашивал бишлеровцев отпустить нас. Один из карателей дал дяде бумагу, где должны были расписаться жители д. Благовка (Янополье) в том, что они ручаются за нашу семью, которая не является партизанской. Благовцы отдали свои подписи и тем самым спасли наши жизни. Низкий поклон моим односельчанам, спасшим нас от смерти!

Только из нашей деревни в Горне бишлеровцы расстреляли 12 человек».

Потехиной Нине Тимофеевне шел седьмой год, когда в ее родную деревню Янополье пришли бишлеровцы. Однажды по-явился полицай и строго-настрого приказал ее маме, трехлетнему брату и дедушке Федченко Ивану Васильевичу из дома не выходить, в окна не выглядывать. Сам ушел. Девочка все же выглянула в окно и увидела, что возле соседской избы стоит пулемет, наведенный на их двор. Нине стало очень страшно.

Вскоре к дому подъехали на телегах каратели, начали забирать скот: корову, свиней, кур. Забрали даже наседку, которая сидела в гнезде на яйцах. Все грузили на телеги. Матери приказали, чтобы она собирала детей. Та запричитала, заголосила, стала говорить бишлеровцам, что муж ее Родину защищает, а вот бедных сирот защитить некому. Один из карателей хотел застрелить женщину, но другой не дал.

Нину и братика бросили на подводу, туда, где лежали свиньи и куры, и повезли в деревню Боханы, что в трех километрах от Яно-полья в направлении Хотимска. Мать, дедушку Ивана, его брата Федора, Сорокина Ефима, Антоненко Алексея – всех с семьями погнали, как скотину, в Боханы. Туда же на телеге повезли и детей.

Позже арестованные узнали, что кто-то донес Бишлеру на их семью, якобы связанную с партизанами. В доносе было сказано, что ее дедушка Федченко Иван – связной отряда, а тетя Мария (в замужестве Конькова Мария Ивановна) и дядя Николай – партизаны.

В Боханах их жестоко избили шомполами, а потом объявили, что они приговорены к расстрелу. Вскоре приговоренных отправи-ли в деревню Горня. Там их несколько суток держали в гумне вместе с другими людьми. Есть и пить не давали. Все ждали своего смертного часа.

Было это во второй половине мая 1943 года. В это время некоторых благовцев (янопольцев), в том числе и мать Нины с детьми, после страшной ночи в Боханах вызвали на допрос к Бишлеру. На всю жизнь запомнила девочка его омерзительную физиономию, жирную, с тройным подбородком. Не человек, а откормленный боров. После допроса их почему-то отпустили домой.

Пришли они в деревню Благовку, а там все так пусто, жутко, страшно. Забрала их к себе мамина свекровь. Помнит Нина Тимофеевна, как ее мама встала рано утром и пошла по деревне с какой-то бумагой, чтобы люди расписались в ней. Там было написано, что семья Федченко ни в чем не виновата, не связана с партизанами. Все благовцы поставили под этим ходатайством свои подписи.

Этот документ передали в Горню Бишлеру. Очевидцы рассказывали, что он недовольно поморщился, а после проговорил: «Сначала сдают, а потом выручают».

Девять человек из деревни Янополье было спасено! Если бы не это ходатайство, то лежать бы им всем в том погребе, где оказа-лись расстрелянные карателями мирные жители.

Из Горни добирались пешком, шли голодные, еле переставляя ноги. Тетя Нины Тимофеевны Федченко Мария Ивановна была жестоко избита, не могла долгое время даже садиться.

В Горне бишлеровцы расстреляли Антоненко Александра Терентьевича, его жену и дочь, Лепшова Сидора и его дочь Ефросинью, Макаренко Владимира Сергеевича, Болдуева Емельяна и его жену, Минченко Марию, которая была до войны депутатом Совета. Сначала женщину сильно избили, а потом расстреляли. К ней на выручку отправились муж с двумя сыновьями. Все они тоже были расстреляны бишлеровцами. Тела всех убитых в Горне родственники забрали не сразу, а только после освобождения района в конце сентября 1943 года. Люди рассказывали, что останки казненных увозили на подводах, некоторых из расстрелянных узнали с трудом. Так, жена казненного Макаренко Владимира узнала мужа лишь по портянкам. Хоронили родных на деревенских кладбищах.

Над Горней долгое время разносился плач. Из деревни Янополье жертвами карательного отряда Бишлера стали двенадцать человек.

Несколько поколений выросло после войны, но и сегодня молодежь деревни Боханы может рассказать о том, как во время фашистской оккупации в их родном селе бесчинствовали бишлеровцы. До недавнего времени у ручья, разделяющего село, стояла полуразвалившаяся банька, где, по словам старожилов, мылся Бишлер, заставивший местных девушек танцевать перед ним целую ночь. Здесь же, в Боханах, шомполами избивали жителей соседней деревни Янополье, насильно пытались забрать в свой от-ряд молодых женщин.

Чаусова Вера Федоровна по рассказам своих родителей и свекрови восстановила в памяти несколько эпизодов пребывания бишлеровцев в деревне Боханы и других местах:

«Отца забрали, повели вешать. Жена, моя мать, запричитала, ее оттолкнули прикладом. Через некоторое время она собрала остатки варева из печи и понесла соседям (у них было много детей).

Другая шайка бишлеровцев гнала здесь самогон. Узнав, почему плачет молодая женщина, приказали ей вести их к девкам, на гулянье. Она шла с ними, тряслась от страха и сознания того, что никого не осчастливит, приведя этих насильников в дом. На улице было довольно темно. Выбрав момент, когда бишлеровцы отвлеклись разговором, она перемахнула через замет и прибежала домой. Свекор завел ее на гумно и спрятал.

Федора Федосовича, отца, бишлеровцы завели на другую улицу и приостановились у расположения основных сил отряда. Часовой спросил у отца, есть ли где близко родственники, чтобы переночевать, т.к. возвращаться домой опасно, можно нарваться на патруль.

Отец зашел к свату Зубачеву Иосифу, а в этот день свата сильно избили бишлеровцы, и он без верхней одежды, без брюк поплелся отлеживаться в дом моего отца. Так на эту ночь они поменялись ночлегами. Тогда же избили и Корыткину Анисью, найдя у нее брагу. Бедная женщина два месяца пролежала в постели.

Вспоминала моя свекровь, Люсикова Екатерина Игнатьевна, как однажды бишлеровцы, которых в округе все боялись, заехали в деревню Каты, что возле Горни, требовали лошадей. Люсикова Нестера, свекра моей свекрови, заставляли везти их в Корсики или Корды, но он предложил ее в качестве извозчика. И она, молодая, вынуждена была везти бишлеровцев, оставив маленького сына Володю. В Корсиках или Кордах пришлось ночевать в общей избе. Она просидела на припечке около старика; бишлеровцы спали здесь же с молодыми женщинами, которых насильно забирали в отряд.

По воспоминаниям Козлова И.И., жителя Хотимска, в Малой Буде (Забелышенский с/с) у старика Митрофана потребовали телегу и хотели заставить везти награбленное бишлеровцами в штаб, в Ершичский район. Сын старика спрятался, а старик Митрофан отказался отдать им телегу и тут же был застрелен».

О том, как на исходе весны – в начале лета 1943 года в Боханах появились бишлеровцы, рассказывал Ильюшкин Павел Яковлевич, инвалид Великой Отечественной войны:

«Некоторые из них были в немецкой форме, кто-то облачен в штатское. Из боханцов в карательный отряд добровольцев не нашлось. Молодежь пряталась, нескольких жителей деревни из-били, многих взяли для извоза в деревню Горня. Там был рас-стрелян Макаренко Владимир, житель деревни Янополье, Анто-ненко,брат которого, Марк Терентьевич, жил в Боханах. Из Янополья многие пострадали от бишлеровцев. Лагутенко Марию Евсеевну, девушку из этой деревни, насильно забрали в отряд, издевались над ней. Говорят, была она очень красивая.

Сестра моей жены Евдокия Андреевна, уроженка Боханов, была в гостях у подруги Федченко Афанасии. Вдруг у дома появился бишлеровец. Тетя Афанасии успела закрыть дом на замок, а девушки спрятались внутри: одна под печку, другая под кровать. Бишлеровец допытывался у женщины, где ее дочь, но тетя ответила, что у нее нет дочери, т.к. она бездетная. В деревне бишлеровцы веселились, устраивали ночные гулянки, заставляли женщин танцевать перед Бишлером, грабили. После они ушли на Березки через Янополье, забрали там в свой отряд некоторых жителей, а потом направились в Горню». Жительница Горни Ермакова Мария Тихоновна (в 1943 году ей было 12 лет) под страхом смерти чистила для карателей картошку и видела самого главаря карателей.

«Во главе банды был очень тучный человек, которого звали Бишлером. Я видела его. Впечатление он производил неприятное. Помню, как охранники клали ему в рот какие-то конфеты, потому что он кашлял и задыхался. Передвигался с трудом. Людей, а вернее нелюдей, в бишлеровском отряде было много. Говорили, что каратели пришли откуда-то со Смоленщины и хозяйничали в деревнях Хотимского района. Они заняли дома жителей Горни, славились жестоким обращением с беззащитными женщинами, стариками, детьми. Я хорошо помню, как чистила картошку для этих бандитов. А было это так: «Зашел к нам в дом бишлеровец, увидел, как я картофель чищу, и приказал мне, девчонке, идти поздно вечером в дом Ермакова Якова, дяди моего отца. Там была кухня карателей. Бегу по темной улице, у меня пароль спрашивают, а я ничего ответить не могу, застыла на месте. Чуть не застрелили, да я успела сказать, что иду для них картошку чистить. Отпустили.

А вот о том, что у нас творилось весной 1943 года, и рас-сказать страшно. В Горню сгоняли людей из разных деревень: Янополья, Дубровки и других. В конце огородов стояло гумно, а рядом погреб. В этом гумне оказались те, кого бишлеровцы приговорили к расстрелу: комсомольцы, врач, учитель и многие другие люди, которых подозревали в связи с партизанами. Женщины, в чьих домах на постое были бишлеровцы, позже рассказывали, как каратели готовились расстреливать приго-воренных. Расстреливали людей ночью в гумне, а тела бросали в погреб Паседько Василия Ивановича. Все гумно было в крови, а погреб доверху наполнен телами расстрелянных. Через некоторое время после того, как бишлеровцы ушли, родственники убитых съехались в нашу деревню, чтобы забрать казненных. Я запомнила одну девочку лет 10–11, которая плакала и причитала над телом отца (она узнала его по ремню). Убитых доставали из погреба, клали в мешки и на подводах увозили в родные деревни. Над Горней стоял плач…

Возможно, той девочкой, которая причитала и плакала над телом отца, была сестра Гавриченко Агафьи – Болдуева Вера. Сначала расстреляли в Янополье ее брата, а через некоторое время в Горне казнили родителей. Вместе со снохой забрали они из погреба тела отца и матери, чтобы похоронить на кладбище деревни Янополье. История этой семьи потрясает своим драматизмом».

Рассказывает Гавриченко Агафья Емельяновна:

«Родилась я в деревне Янополье Хотимского района. Семья была большая, я шестой ребенок в семье. Старший брат Афанасий работал председателем. Когда пришли немцы, он находился в родной деревне. В 1942 году (осень–зима) в селе появились гитлеровцы, начали сгонять людей в парк. Там выстроили в шеренгу, вывели вперед брата и расстреляли. Пуля, прошедшая навылет, попала в ногу нашего отца. Вечером он стал снимать одежду, и то ли из ватных брюк, то ли из портянок вылетел злосчастный кусочек свинца, убивший его сына.

По деревне ходили слухи, что кто-то из односельчан помогает появившимся в округе партизанам. И вот весной 1943 года в Янаполье приехали бишлеровцы. Приказали маме привести отца, который прятал корову где-то в лесу. Он явился. Бишлеровцы объявили, что на нашу семью указали как на партизанскую: отец часто бывает в лесу, а мать печет хлеб для партизан.

Отца, мать и сестру Марию арестовали, забрали лошадь, корову, свиней, кур. Схватили и повезли в Боханы, куда отправили еще людей из восьми семей. Сначала били шомполами в Боханах. Потом сестру и нескольких человек отпустили, остальных повезли в Горню.

Держали людей в сарае, а потом некоторых вызывали и рас-стреливали. Тела казненных бросали в погреб, стоящий непода-леку. Погреб этот стал открытой братской могилой.

Когда немцы, а с ними и бишлеровцы через несколько месяцев отступили, из Горни нам сообщили, что нужно приехать и за-брать тела родителей. Было это в конце сентября – начале октября 1943 года.

Моя сестра Вера Болдуева и сноха Анисья отправились на подводе в Горню. Останки родителей узнали по одежде. Мать и отец лежали рядом, многое указывало на то, что мать еще не-которое время была жива и даже пыталась вытащить тело отца, но у нее не хватило сил. Вместе жили, вместе трудились, вместе встретили страшную смерть мои родители. Емельяна Фадеевича и Анну Ивановну мы похоронили на де-ревенском кладбище, там, где покоилось тело расстрелянного их сына и нашего брата Афанасия.

Через некоторое время люди привезли останки односельчан и придали земле на этом же кладбище.

Никаких документов о том, что родители были расстреляны карателями, никто нам не выдавал. Погибли и погибли. Время тогда было тяжелое, голодное, нужно было как-то выживать, о справках не думали».

26 сентября Хотимский район был освобожден от оккупантов. Оставив повсюду свои кровавые следы, бишлеровцы по мере наступления Красной Армии бежали на юго-запад Могилевской области через Чериковский, Славгородский, Быховский, Бобруй-ский районы. На своем пути они сеяли горе, разруху, смерть.

В ноябре 1943 года полк Бишлера прибыл в Осиповичский район и разместился в 7 километрах северо-восточнее г. Осиповичи…

Сколько жизней уничтожено по приказу фашистского выродка! Сколько сирот и вдов оплакивали своих родных, казненных би-шлеровцами! Наверное, мы уже никогда не установим точное ко-личество жертв. Но в памяти свидетелей бесчинств карателей, в памяти потомков тех, кто пережил ужасы войны, горе лишения ок-купации, навсегда останутся те, кто умер мученической смертью, кто боролся за свободу нашей родины, не стал на колени перед палачами.

Пути Господни неисповедимы. И сегодня молодежь нашего района, мы, поисковики, буквально по крупицам собираем мате-риал о действиях бишлеровского карательного отряда, выступаем на страницах периодических изданий, пишем творческие работы на эту тему.

Уверены, что наши усилия и этот материал станут частью биографии района, нашей памятью о войне, а на холмике у деревни Горня появится памятник жертвам карательного отряда.

Поисковая работа актуальна во все времена. Она способствует формированию умения отстаивать свою точку зрения, грамотно добывать информацию, воспитывает чувства сострадания, уважения к памяти драматического прошлого нашего народа, гордости за его мужество и героизм, проявленные в годы войны. И пока есть еще живые свидетели страшных событий, важно увидеть их воочию, услышать их голоса, наполненные болью воспоминаний. Это и есть соприкосновение с живой историей.

ЛИТЕРАТУРА

1. Беларусь у Вялікай Айчынай вайне. 1941–1945: Энцыкл. / Гал. рэд. І.П. Шамякін. – Мн.: БелСЭ, 1990. – 680 с., (4) л. карт.: іл.

2. Памяць: гіст.-дакум. хроніка Асіповіцкага раёна. – Мн.: БелТА, 2002. – 718 с.: іл.

3. Памяць: гіст.-дакум. хроніка. Клімавіцкага раёна. – Мн.: Універсітэцк. 1995. – 646 с.: іл.

4. Памяць: гіст.-дакум. хроніка Крычаўскага раёна. – Маладзечна: УП. «Друкарня» перамога, 2004. – 711 с.: іл.

5. Памяць: гіст.-дакум. хроніка Касцюковіцкага раёна /рэд. М.Р. Барысаў; маст. Э.Э. Жакевіч. – Мн.: Выш. шк., 2000. – 520 с.: іл.

6. Памяць: гіст.-дакум. хроніка Хоцімскага раёна. – Мн.: Бел Эн, 2003 – 592 с.: іл.

7. Прудко Т.М. Патриотическое воспоминание школьников: методика проведения внеклассных мероприятий на материалах истории Великой Отечественной войны: учеб.-метод. пособие /Т.М. Прудко. – Гродно: ГрГУ, 2004. – 326 с.

8. Тимохович И.В. Битва за Белоруссию: 1941–1944 / И.В. Тимохович. – Мінск. 1994. – 254 с.
http://mogilev-region.gov.by/page/nadezhda_kovaleva_po_sledam_bishlerovskogo_otryada

Сообщения объединены, 28 окт 2017, время первого редактирования 28 окт 2017

«ОХОТНИКИ»: СПЕЦПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ВЕРМАХТА ПО БОРЬБЕ С ПАРТИЗАНАМИ

В годы Второй мировой войны на захваченной территории СССР развернулось широкое партизанское движение. Первые группы и отряды народных мстителей стали действовать уже в конце июня – в июле 1941 года. Они наносили удары по тылам немецких войск, пытаясь отрезать их от источников снабжения, уничтожали живую силу врага и его технику, создавали для противника невыносимые условия, которые потом сказывались на боеспособности его частей и соединений.


Один из первых приказов по проведению боевых действий против партизан появился 19 июля 1941 года. В нем требовалось поддерживать в воинских частях состояние боевой готовности, запрещалось передвижение одиночных солдат, военнослужащим предписывалось всегда держать оружие наготове для открытия огня. Предусматривалось также создание специальных конных патрулей для охраны дорог, проведение внезапных и повторных налетов на населенные пункты, прочесывание местности и т. д.


По мере усиления партизанского движения в немецких приказах стали появляться указаниях о новых мероприятиях против народных мстителей. В частности, начиная с конца августа 1941 года при моторизованных и пехотных соединениях вермахта были сформированы мобильные отряды и подвижные охранные группы, иной раз вооруженные минометами. Однако эти меры общую ситуацию не изменили. Партизаны все активней и успешней громили тылы противника.


Оказавшись не в состоянии противопоставить советским силам сопротивления действенные способы борьбы, немцы были вынуждены не только использовать драконовские методы СД, войск СС и полиции порядка, но и заимствовать для обучения собственной армии многие приемы партизанских действий.


Новый импульс повышению эффективности борьбы с партизанами, по мнению германского командования, должны были придать «Основные положения по борьбе с партизанами», подписанные командующим сухопутными силами Германии генерал-фельдмаршалом фон Браухичем и введенные в действие с 25 октября 1941 года.


В этом документе, разосланном командирам всех войсковых частей от дивизий до батальонов, был дан анализ общего характера партизанских действий на оккупированной территории, численность и вооружение партизанских отрядов, приемы и способы их боевых действий. Одно из основных положений этого документа гласило, что «борьба с партизанами ни в коем случае не должна ограничиваться удержанием какого-либо участка местности. Противнику должна быть навязана собственная инициатива боя».


Стремясь выработать действенную тактику борьбы с партизанами, осенью 1941 года в вермахте приступили к формированию в составе воинских частей «охотничьих», или «истребительных команд» (jagdkommando, zerstorungskommando). Так, в приказе от 25 ноября 1941 года по 137-й пехотной дивизии, действовавшей на московском направлении, указывалось на необходимость «держать в готовности истребительную команду, составленную из специально отобранных людей».


Несколько позже была утверждена инструкция, согласно которой в команды «охотников» следовало отбирать опытных, бесстрашных и хорошо подготовленных солдат и унтер-офицеров, способных успешно действовать в любой обстановке. На должности командиров рекомендовалось назначать инициативных офицеров, знакомых с тактикой партизанской войны и увлекающихся спортивной охотой.


Впрочем, по данным советских органов госбезопасности, «охотничьи команды», действовавшие на участке дислокации армейских соединений группы армий «Север», набирались из солдат «испытательных» (или штрафных) частей. Командирами у них были офицеры, имевшие дисциплинарные взыскания.


К примеру, при 28-м армейском корпусе борьбу с партизанами вела истребительная команда под руководством бывшего обер-лейтенанта люфтваффе, переведенного в сухопутные войска за грубые нарушения уставного порядка и воинской дисциплины.


В принципе немецкая сторона не отвергает мнения, что в ягдкомандах служили штрафники. Один бывший офицер вермахта после войны писал, что при отборе в истребительные команды требовался «совершенно иной подход, чем при формировании боевых подразделений». Лучшими бойцами в борьбе с партизанами чаще всего были так называемые «отчаянные» солдаты, в их характеристиках можно было найти замечание «не поддающийся воспитанию». От этих людей не требовалась хорошая военная подготовка. В таком деле необходим был инстинкт, навыки человека, близкого к природе, поэтому предпочтение отдавалась военнослужащим, работавшим до войны егерями и лесниками.


Кроме истребительных команд вермахта, на оккупированной территории СССР действовали специальные подразделения, состоявшие из коллаборационистов — бывших советских граждан, согласившихся сотрудничать с немцами. Например, на захваченной территории Смоленской области в период с 10 по 15 июля 1942 года германской военной разведкой (абвером) при участии СД (службы безопасности Третьего рейха и СС) была сформирована особая часть для борьбы с партизанами, она называлась «Военная команда охотников Востока».


Командовал частью русский эмигрант, офицер абвера Владимир Бишлер. Под его началом находилось около 600 человек. «Команда Бишлера» включала в себя взвод личной охраны, 6 стрелковых рот, разведроту, выполнявшую функции «охотничьей команды», артиллерийский дивизион и минометное отделение. На оккупированной территории Великолукской области при штабах и отделениях полевой жандармерии организовывались отряды ЕКА (Einwohnerkampfabteilung, «боевые местные подразделения»), предназначенные для ведения борьбы с партизанами.


Несмотря на то, что в функциональном отношении отряды ЕКА делились на две категории, охранные (Wachtkommando) и истребительные, главной их задачей было проведение специальных мероприятий против представителей советского движения сопротивления, то есть, как отмечают исследователи, они выполняли задачи, свойственные «охотничьим командам».


В численном отношении ягдкоманда не превышала роту (около 80 человек) и состояла, как правило, из четырех взводов (групп) по 15—20 бойцов. Каждый взвод имел на вооружении до трех ручных пулеметов (МG-34, с середины 1942 г. — МG-42) и хотя бы одну снайперскую винтовку.


Где-то в Беларуси.


Члены команды также были вооружены автоматическим оружием — самозарядными винтовками (G-41 (W), затем — G-43 (W) и пистолетами-пулеметами (МP-38 и МP-40), в том числе советскими трофейными СВТ-40 и ППШ-41. Если была возможность, «охотникам» выдавали легкие (50 мм) гранатометы.


Практика антипартизанских действий показала, что пулеметов должно быть не менее трех?— в случае окружения они обеспечивали круговую оборону взвода, а при необходимости прорыва из окружения — концентрированный огонь пулеметов позволял пробить брешь в боевых порядках партизан.


Снайпер находился рядом с командиром взвода. Его задача заключалась в том, чтобы уничтожать пулеметные расчеты противника, командный состав партизанского отряда, а также тех, кто первым успел опомниться при внезапном нападении и пытался организовать сопротивление. В очередной инструкции вермахта, изданной в начале 1944 года, наряду с общими рекомендациями по борьбе с партизанами, подчеркивалось:


«… Ягдкоманды должны быть соответствующим образом оснащены. Им следует иметь маскировочные халаты, теплую одежду, крестьянские повозки и сани, вьючных животных, лыжи, полевую кухню, миноискатели, различные инструменты, аптечки, телефонное оборудование для подслушивания и передачи донесений командованию, рации.


Ягдкоманды необходимо вооружать большим количеством автоматов, автоматических карабинов, ручных пулеметов, легких гранатометов, ручных гранат. Ягдкоманды должны быть в состоянии в течение длительного времени вести боевые действия без пополнения своих запасов продовольствия и боеприпасов».


В данном случае речь идет о команде ротного состава. На местности по каждому направлению от основной базы истребительного подразделения действовала группа не более взвода, в противном случае не удавалось обеспечивать скрытность ее передвижения и маскировку.


Немцы довольно быстро изучили тактику партизанских действий. Она нередко сводилась к тому, чтобы избегать открытого боя с полевыми частями вермахта. Народные мстители нападали преимущественно из засад, небольшими группами, уничтожали личный состав, подрывали военную технику, а затем отходили из района, где они провели операцию.


Ягдкоманды применили против партизан их собственную тактику. Они скрыто выслеживали советских патриотов и внезапно атаковали их с близкого расстояния, расстреливали или захватывали пленных (языков) — словом, действовали так, как действуют охотники. В случае встреч с превосходящими силами партизан члены истребительной команды уклонялись от боя. Перед выходом на боевое задание личный состав команды, а главное — ее командиры, изучали район предстоящей операции. Большое внимание обращалось на рельеф местности, господствующие высоты, дороги и просеки, опушки леса, поляны, входы в овраги, лощины и выходы из них, гати, межозерные дефиле, реки и болота, населенные пункты и другие места, где наиболее вероятны засады противника. Изучение района боевых действий велось тремя способами: по карте, с помощью данных авиаразведки и путем наблюдения с возвышенных точек.


Основными условиями успеха любого специального мероприятия ягдкоманды являлись полная секретность, маскировка и терпение. На исходный рубеж в район предстоящей боевой операции команда могла выходить самостоятельно или ее доставляли в кузовах машин, плотно закрытых брезентом. Высадка обычно производилась на ходу, на участке дороги, закрытом от дальнего наблюдения густой растительностью, складками местности, полуразрушенными строениями и т. д. Боевые группы команды, как правило, передвигались в ночное время, а днем личный состав отдыхал, тщательно замаскировав свое место стоянки. Чтобы исключить внезапное нападение противника, выставлялись боевое охранение и наблюдатели.


Члены «охотничьих команд» старались не оставлять следов: ни сломанных веток, ни вытоптанной травы, ни кострищ. Пустые консервные банки обычно сплющивали и закапывали под камнями или под корнями деревьев. В ходе выполнения боевого задания личному составу команды запрещалось курить, так как днем в лесисто-болотистой местности запах табачного дыма можно уловить на расстоянии до 800 метров; ночью на открытой местности огонек горящей сигареты виден с расстояния до 3 километров.


Наиболее подходящими зонами для боевой работы «охотников» считались те, где партизаны, совершая переходы, шли к объектам предполагаемых диверсий (мостам, железным и проселочным дорогам), а также в населенные пункты за продовольствием. Бойцы команды тщательно маскировались и вели скрытное наблюдение за всем, что происходило в их зоне ответственности.


Внимание обращалось на мельчайшие детали, например обнаруженные следы. По ним можно было установить, кто, когда, из какого населенного пункта ходил в лес, что он там делал. Так постепенно вырисовывались маршруты подпольщиков, связных и партизанских разведывательно-диверсионных групп, хозяйственные маршруты, нащупывались места дислокации баз и «маяков».


Выявлялись подходы к ним, наличие и расположение секретов, порядок смены дежурных нарядов на них, маршруты разводящих, периодичность прохождения блуждающих патрулей вокруг базы.


Охотники за партизанами. Из местных.


Знание обстановки давало возможность «охотникам» наносить партизанам очень чувствительные удары. Отмечается немало случаев, когда истребительные команды, перебравшись за периметр партизанских секрет-постов, бесшумно убирали партизанских командиров. Спецгруппы делали налеты на партизанские склады и базы снабжения. Бывали и нападения на крупные партизанские штабы, после чего в руках у немцев оказывались весьма ценные документы.


При проведении ягдкомандами боевых операций большое внимание уделялось сбору и добыче разведывательной информации. Часто немцы и коллаборационисты стремились взять языка. Это происходило, например, при выдвижении многочисленной партизанской группы на разведку, диверсию или хозяйственный промысел. В этом случае на партизан выставлялась засада. В плен брали того, кто обычно шел сзади — его легче всего было отсечь от идущих впереди. Партизан, следовавших в голове группы, вырезали ножами. Все это делалось быстро. Следов при захвате не оставалось никаких.


Пленного допрашивали сразу же, с применением самых радикальных методов физического и психологического воздействия. Почти всегда задержанные говорили все, что от них хотели узнать. Бывали, правда, исключения. Тогда языка отправляли в город, в местное отделение тайной полевой полиции (ГФП) или СД, где с ним плотно «работали» гестаповские «специалисты».


«Охотники» совершали нападения и на крупные партизанские колонны. Замысел таких нападений заключался в том, чтобы сорвать ту операцию, для осуществления которой колонна выдвигалась на исходный рубеж, — например для уничтожения хорошо охраняемого железнодорожного моста. Засада при этом готовилась очень тщательно. Для нее выбиралось такое место, где движение партизанской группы (тем более — колонны) хотя бы с одной стороны оказывалось стесненным рельефом местности (склоном или обрывом холма, топью, оврагом и т.п.). Чаще всего засаду устраивали там, где дорога (тропа) поворачивала влево по ходу движения противника.


Сами «охотники» оказывались при этом впереди и справа сбоку от партизан. В результате идущим по дороге народным мстителям было неудобно разворачиваться в цепь лицом к врагу. В то же время такое расположение позволяло пулеметчикам перекрыть путь партизанам к отступлению и обеспечить свободу маневра своей группе при отходе.


Конечно, ожидать полного разгрома партизанского соединения, в несколько раз превосходящего истребительную команду своей численностью и составом вооружения, не приходилось. Однако такая цель и не ставилась. Неожиданный огневой налет из засады (длительностью 10—15 секунд) выбивал командиров и пулеметчиков, заставлял партизан тащить назад в лагерь раненых. К тому же исчезал фактор внезапности, в результате им приходилось отказываться от намеченной операции.


Если впереди партизанской колонны шла разведка (боевое охранение), ее обычно пропускали и внезапно атаковали в узком месте сзади и сбоку. Трупы немедленно убирали с дороги, следы схватки устраняли.


Партизанскую колонну ягдкоманда встречала прицельным шквальным огнем из автоматов и пулеметов с дистанции 70—100 метров, не позволявшей партизанам успешно применять ручные гранаты. Для увеличения плотности и точности огня «охотники» часто притягивали ручные пулеметы и автоматы ремнями к пенькам либо к сучьям деревьев. Тогда оружие не дергалось, можно было вести прицельный огонь в очень высоком темпе.


Уходя после огневого налета, ягдкоманды старательно избегали появления на открытом пространстве (поляна, просека, дорога). Путь отхода обычно выбирался по обратным скатам холмов, лощинам, оврагам. Как правило, выбирались два пути отхода — основной и резервный, подготовленные заранее. Отход прикрывал пулеметчик, который располагался на удалении 150—200 метров от основной огневой позиции. Своей стрельбой он глушил звуки шагов убегавших «охотников», сам уходил последним. На путях своего отхода «охотники» всегда ставили мины-ловушки (обычно в виде ручных гранат на растяжках).


В случае внезапной встречи двух групп на лесной тропе, что называется, лоб в лоб (менее 30—40 метров) успешнее действовал тот из противников, кто был психологически готов к встречному бою на короткой дистанции. В таких случаях никто на приказы командиров не надеялся.


Все в основном действовали по отлаженной схеме: одни «охотники» бросались на землю вправо, другие — влево и немедленно отползали дальше от тропы. Один из пулеметчиков открывал огонь, а несколько бойцов бросали гранаты. Цель этих действий сводилась к тому, чтобы захватить в бою инициативу и создать себе необходимые условия для совершения выгодного маневра.


Немецкий снайпер.


Опыт войны показал, что в подавляющем большинстве случаев «охотники» при лобовых столкновениях в лесу действовали намного успешнее, чем партизаны. В первую очередь, это было связано с тем, что члены ягдкоманд были лучше подготовлены. Как известно, народные мстители часто пытались заменять профессионализм личным мужеством бойцов. Но в схватках с «охотниками» мужество не помогало. Партизаны теряли десятки человек убитыми и ранеными.


Командиры и бойцы истребительных команд всегда действовали так, как будто перед ними был равноценный по выучке противник (хотя на самом деле командиры попавших в засаду партизанских формирований довольно редко пытались организовать окружение или преследование «охотников»). Выполнив задачу, они сразу же быстро устремлялись назад и в сторону от места засады.


В тех случаях, когда «охотники» все-таки сталкивались с угрозой окружения, они разделялись на тройки и уходили в разные стороны. При этом одна тройка периодически занимала удобную огневую позицию и вела по преследователям прицельный огонь из положения лежа, а остальные стремились разместиться на флангах, с которых они также вели огонь по противнику.


«Боевые тройки» подбирались заранее, по принципу личной совместимости. В бою каждый боец тройки и взвода точно знал свою боевую задачу и зону ответственности, варианты действий в любом теоретически возможном боевом эпизоде. Поэтому большое внимание уделялось тому, чтобы каждый боец команды умел видеть поле боя в целом, интуитивно чувствовать обстановку, свободно ориентироваться в лесу (в том числе ночью и в плохую погоду), умел хорошо стрелять и маскироваться.


«Охотники» избегали любых контактов с населением. В случае обнаружения местными жителями команда немедленно покидала район пребывания и либо прекращала операцию, либо совершала быстрый переход на другой участок, удаленный от того места, где ее засекли, не меньше чем на 10—15 км. Лишь спустя некоторое время (через сутки — двое) она возвращалась в первоначальный район, но обязательно обходными путями.


Инструкции требовали от «охотников» безжалостного «уничтожения каждого, кто попал в западню», в том числе любых случайных свидетелей. Один из бойцов ягдкоманды вспоминал после войны:


«Охота на партизан продолжалась два-три дня. Мы прочесывали местность и всякого, кого встречали в лесу, будь он с оружием или без оружия, обычно убивали без следствия и суда».


Каждая ягдкоманда была обеспечена переносной радиостанцией, работавшей только на прием. Текущую оперативную информацию в штаб никогда не передавали. Лишь иногда зашифрованные сообщения оставлялись в заранее подготовленных для этой цели тайниках («почтовых ящиках») либо передавались через надежных связных.


В самых исключительных случаях «охотники» прибегали к помощи агентов, завербованных немецкой разведкой из числа мирных граждан, встречи с которыми происходили в точках, указанных в штабе по радио.


Информацию о местонахождении партизанских отрядов ягдкоманды чаще всего получали по радио от мобильных патрулей и подвижных охранных групп полевой жандармерии, реже — от агентуры из местного населения.


Проведение специальных операций против партизан, безусловно, заставляло германское командование тщательно продумывать действия «охотников». Опыт показал, что истребительные команды эффективно действуют в течение двух-трех дней, в последующем личный состав, принимавший участие в операции, нуждается в отдыхе и пополнении боеприпасов.


Эта проблема решалась следующим образом: для «охотничьих команд» в удобных местах заранее оборудовались тайники с боеприпасами и продовольствием, определялись возможные базы отдыха, как правило, замаскированные под хозяйственные объекты, госпитали или уединенные населенные пункты. Иногда боеприпасы и продовольствие командам доставлялись с помощью самолетов, например, одномоторного разведсамолета «Физелер-Шторх» (Fieseler Fi.156 Storch).


Обычные местные жители. Только на груди их нацистские награды.


Боевая деятельность истребительных команд всегда строилась на основе прочного взаимодействия с немецкими оккупационными органами, ответственными за поддержание порядка на захваченной территории, а также коллаборационистскими формированиями — «восточными батальонами» и подразделениями вспомогательной полиции.


Ягдкоманды постоянно контактировали с армейскими частями, что позволяло быстро и своевременно организовывать операции против народных мстителей. Наиболее успешно «охотники» действовали весной—летом 1944 года, во время проведения крупных антипартизанских акций («Моросящий дождь», «Ливень», «Праздник весны», «Баклан» и др.) в Беларуси, в результате которых партизаны понесли самые большие потери за всю войну.


Тем не менее, несмотря на профессиональную подготовку, «охотничьи команды» вермахта и нацистских спецслужб не смогли кардинальным образом изменить ситуацию на фронте борьбы с советским партизанским движением.


Иван Ковтун
http://otello.gorod.tomsk.ru/index-1360819916.php

 

НА СЛУЖБЕ У ДЬЯВОЛА



В лесу догорала деревня,

И дым заслонил темный лес.

А люди стояли в шеренге,

В овраге у свода небес.

Вокруг лишь бандитская шайка,

Бездушные лаи собак.

И немец, наверное, статский,

С полдюжиной лютых солдат.

На слабых руках плачут дети,

А матери к сердцу их жмут.

Ещё старики и старухи,

Все местные встретились тут.

И слёзы уже все замёрзли,

И кто-то бессильно упал.

Фашистов ничто не тревожит,

Каратели строятся в ряд.

Холодная сталь автоматов

Направлена разом на них.

Вот первые залпы раздались,

И плачь малыша быстро стих.

Осела в сугроб мать-старушка,

Упал рядом с нею старик.

– В расход быстро всех!– орал «русский»,

Предатель, наверное, их.

Закончив кровавую бойню,

Отряд не спеша уходил.

В лесу догорала деревня,

Недавно живой хутор был.

[С. М. Авраменко, сборник стихов «Эхо войны», стр. 3]



21 декабря 1984 года в ДК железнодорожников города Смоленска выездная сессия военного трибунала Московского ордена Ленина военного округа под председательством полковника юстиции В. А. Зубкова в открытом заседании рассматривала уголовное дело о преступлениях карателей Бойко, Хохлова и Кувичко, занимавших командные посты в известном особыми зверствами соединении Бишлера, действовавшем на территории Смоленской, Брянской и Могилевской областей. Комиссия рассматривала преступления, которые квалифицируются юристами исчерпывающе – измена Родине в форме перехода на сторону врага и активная карательная деятельность. На общепринятом языке оно именуется уничтожающим словом «предательство». Процесс вызвал широчайший общественный резонанс – чекисты судили волков в овечьей шкуре, которые около 40 лет умело скрывались от правосудия.





Полковник юстиции В. А. Зубков зачитывает палачам приговор



КАК ЭТО БЫЛО



Смоленщина, Брянщина, Могилевщина, как известно, были партизанскими краями. Народные мстители не давали врагу покоя ни днем, ни ночью, им активно помогало местное население, которое не думало мириться с «новым порядком». Злоба оккупантов на непокорный народ не знала границ. В доказательство приведем лишь такую страшную цифру: только на Смоленщине фашисты уничтожили за годы оккупации 351 630 мирных граждан.





Немецкий каратель на фоне звезды сбитого русского самолета – тогда немцы ещё верили в свою победу



Как водится, в качестве верных слуг гитлеровцы в своей политике геноцида использовали любое антисоветское отребье: бывших белогвардейских недобитков, повылезавших из щелей кулаков, уголовников и тех, кто изменил Родине в силу своей трусости.

Из такого вот человеческого мусора и был сформирован летом 1942 года в Дорогобуже карательный отряд, которым командовал некто Вольдемар Бишлер, бывший помещик Смоленской губернии, в свое время выкинутый за кордон вместе остатками белогвардейцев. Ярый враг Советской власти, беспредельно циничный и жесткий, Бишлер опирался в своей кровавой деятельности на подонков. На службу к обер-карателю шли такие ничтожества, как бывший уголовник и сын фашистского старосты Захар Хохлов, как добровольно сдавшиеся в плен фашистам патологические трусы Бойко и Кувичко. Каратели рьяно выслуживались перед гитлеровцами. Достаточно сказать, что только за период с лета 1942 года по март 1943 года банда Бишлера убила и замучила более двух с половиной тысяч советских граждан, десятки из них уничтожены лично Бойко, Хохловым и Кувичко...

И вот на скамье подсудимых – Василий Бойко, Захар Хохлов и Василий Кувичко. В те суровые и страшные годы, когда советский народ, принося миллионные жертвы, насмерть бился с коричневой чумой, эти трое, предав Родину, помогали воякам бесноватого фюрера устанавливать на советской земле «новый порядок». Сейчас они рядом сидят за барьером, боясь поднять взгляд на собравшихся в зале суда людей.

Раньше они тоже были рядом. В сорок втором, сорок третьем... Словом, до самого конца войны. Были у противотанкового рва под городом Дорогобужем, под деревнями Залазна и Леоново Сафоновского района Смоленской области, на Брянщине и Могилевщине. Они безжалостно расстреливали безоружных советских патриотов. Такая тогда у них была «работа». Убивали женщин, стариков, детей. И судя по всему, предатели «работали» не за страх, а за совесть: не зря же нацисты, отмечая заслуги карателей, навесили на залитые кровью мундиры Бойко и Хохлова капитанские погоны и по две медали; звание лейтенанта и медаль выслужил своим усердием на расстрелах Кувичко.

«Они все трое стояли на линии огня, вели прицельный огонь из автоматов... Иногда обреченные погибали не сразу, тогда Хохлов, Бойко и Кувичко пристреливали их» [Книга памяти мирных жителей (том 6-й) – Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005 г., стр. 203].





Каратель из отряда «Военная команда охотников Востока»



Как удавалось скрываться этим троим? По-разному. Где ложью, где нахальством, больше – наглостью. Трое палачей, скрыв свое прошлое, настолько изловчились, что сумели примазаться к победе над фашизмом.

Чекисты перевернули тысячи страниц прошлых судебных дел, архивных документов, сделали сотни запросов, разыскали десятки свидетелей, обнаружили фотографии, кинодокументы и неопровержимо доказали не только службу в карательном отряде, но и личное участие В. Бойко, З. Хохлова и В. Кувичко в расстрелах, истязаниях, изуверствах. Но это было потом, а вначале, как и многие другие предатели и немецкие палачи, они проводили курс на полную ликвидацию женщин, стариков, детей, партизан и солдат Красной Армии.





На скамье подсудимых трое из отряда палачей: Хохлов, Бойко и Кувичко



У ИСТОКОВ СОЗДАНИЯ



После оккупации немецкими войсками в начале октября 1941 года Дорогобужского края на его территории оказалось большое количество окруженцев и военнопленных. Часть военнопленных была выведена мирными жителями из лагерей под видом своих родственников. Именно окруженцы и стали костяком формирования многочисленных партизанских групп и отрядов, которые стихийно возникали на территории Дорогобужского района в ноябре-декабре 1941 года. Крупнейшими отрядами были «Дедушка» В. И. Воронченко и «Ураган» А. Т. Калугина. 15 февраля 1942 года объединенные партизанские отряды Дорогобужского края выбили из Дорогобужа немецкий гарнизон. После освобождения города партизанские отряды образовали партизанское соединение «Дедушка», которое 12 мая 1942 года было преобразовано в 1-ю партизанскую дивизию трехполкового состава.

19 февраля в Дорогобуж прибыл гвардейский кавалерийский полк 1-го гвардейского кавалерийского корпуса П. А. Белова, совершавшего рейд в тылу противника. Его командир стал комендантом Дорогобужа, «Дедушка» был подчинен командованию корпуса П. А. Белова. Штаты «Дедушки» были приближены к штатам стрелковых частей, возросла дисциплина, а боевые действия планировались уже на уровне штаба кавкорпуса и выше. Постепенно со стороны Семлева в феврале-марте в Дорогобужский район вошли части 1-го гвардейского кавкорпуса, 33-й армии, 4-го воздушно-десантного корпуса.

Всего в феврале-марте 1942 г. бойцами «Дедушки» было уничтожено около 1,5 тыс. немецких солдат, усилиями рейдовых войсковых соединений и партизан была освобождена территория площадью около 10 тысяч квадратных километров, где восстановилась Советская власть (свыше 600 населенных пунктов, райцентры Дорогобуж и Глинка, почти полностью очищены от немцев районы Дорогобужский, Глинковский, Всходский, на две трети Ельнинский, значительная часть Семлевского и Знаменского, отдельные сельсоветы других районов). Партизанский край, где были восстановлены местные органы власти, протянулся от Соловьевой переправы до станции Угра, от Дорогобужа до Ельни.

Фашистское командование 24 мая 1942 г. предприняло две крупные операции против сил Дорогобужского партизанского края: операцию «Зейдлиц» в западной части края против 1 партизанской дивизии и кавалерийского корпуса и операцию «Ганновер» на востоке края против частей 4-го воздушно-десантного корпуса и партизан.

Воины 1-й партизанской дивизии вели напряженные бои. К исходу 6 июня сил для обороны города не хватало, но генерал Белов приказал удерживать город, чтобы дать возможность кавалеристам и десантникам выйти в Ельнинский район для прорыва. 8 июня оборонять город уже не было возможности, партизаны отошли к реке «Уже». В это же время партизанские полки им. С. Лазо и им. XXIV годовщины РККА до 2 недель сдерживали врага, обеспечивая прорыв войск Белова.

Штаб 1-й партизанской дивизии выдвинулся в Кучеровские леса в Глинковском районе. Туда же, за реку «Устром», собрались уцелевшие подразделения с «Ужи», а также оборонявшие от деревни Усвятья до переправ берег Днепра. 11 июня из Центра получен приказ для личного состава 1-й партизанской дивизии: указано разбиться на полсотни отрядов для дезорганизации тыла и коммуникаций противника. Организуются отряды, отбывают к намеченным местам дислокации, проводят диверсии и атаки.

Партизанам пришлось нелегко: в боях они потеряли большую часть личного состава, а затем большинство мелких отрядов было разгромлено фашистами [Прохоров В. А., Шорин Ю. Н. Дорогобужане в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Исторический очерк // Солдаты Победы. Смоленск, 2007, с. 159–160].

Сразу после вторичного захвата Дорогобужа (в период с 10 по 15 июля 1942 г.) немцы создали здесь специальное карательное подразделение для борьбы с партизанами, которое получило название «Военная команда охотников Востока». Эту «команду» возглавил Владимир Бишлер.

Владимир Августович Бишлер:

Родился в 1880 г. в России. До революции был крупным помещиком, в Саратовской и Харьковской губерниях имел 3 имения. Революцию не принял и в 1918 г. уехал в Германию (его отец был немец), где вплоть до начала войны жил в г. Гера в Тюрингии. После нападения Германии на Советский Союз капитан Бишлер добровольно вызвался участвовать в наведении порядка на оккупированных территориях. Нрав господин Бишлер имел далеко не ангельский – жестокий, циничный. За глаза его осмеливались называть… гадючьим отродьем. К русским крестьянам Вольдемар относился не бережней, чем к грязи под своим натертым до блеска прусским сапогом. Есть основания предполагать, что Бишлер оказался в Дорогобуже совсем не случайно. По многочисленным свидетельствам жителей Дорогобужского края, матерью Владимира Бишлера была дочь (сестра?) дорогобужского купца Ивана Васильевича Кладухина, купившего в конце XIX века имение в селе Кулево Дорогобужского уезда (ныне территория Сафоновского района). По крайней мере, часть детства и юности Владимира Бишлера была связана с Кулевом и Дорогобужем. В период оккупации Бишлер признавал своих кулевских знакомых и даже хоронил свою родственницу. О том, что он из рода Кладухиных, было широко известно. Остается добавить, что, по воспоминаниям дорогобужан и сафоновцев, Бишлер был человеком крайне жестоким, циничным и внешне малоприятным. Именно бывший сафоновский землевладелец создал карательный отряд «Военная команда охотников Востока», в который вошли матерые преступники и предатели Родины – и стал именоваться батальоном Бишлера [«Рабочий путь» от 24 августа 2006 г., стр. 24].



КУРС НА ЛИКВИДАЦИЮ



В конце июня 1942 г. карательный отряд Бишлера насчитывал примерно 600 человек. Он включал в себя 8 карательных рот, личную охрану Бишлера, роту специального назначения, которую называли «Ягд-команда», артиллерийский дивизион, роту автоматчиков и отдельное минометное отделение. Кроме того, Бишлеру подчинялась городская полиция (45 человек) и сельская полиция, куда входили 829 старших и рядовых полицейских.

К весне 1943 г. «Военная команда Востока» насчитывала в своем составе уже 1500 человек. Она состояла из бывших партизан и военнослужащих рейдирующих частей, перешедших в период ликвидации Дорогобужского партизанского края на сторону немцев ради сохранения своей жизни.

К отряду Бишлера был прикомандирован представитель СД Алекс Шталь, который возглавлял контрразведку «Военной команды охотников Востока».





Повешенные карателями бойцы Красной Армии



Бишлеровское формирование было скопировано с фашистских зондеркоманд и отрядов ГФП – тайной полевой жандармерии. Пять батальонов, кавалерийский эскадрон, оружейная мастерская, артиллерия, контрразведка, личная охрана Бишлера [Книга памяти мирных жителей (том 6-й) – Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005 г., стр. 391].

Летом 1942 г. немцы и каратели Бишлера проводили массированные спецоперации по ликвидации Дорогобужского партизанского края. Накануне прорыва немцев в военно-хирургических госпиталях на территории района находилось не менее 2000 раненых и больных (Гриднево и Ушаково – 600, Алексино – 500, Барсуки – 350, Княщина – 300, Кузино и Выгорь – 150, Ивашутино – 100). Выходящие из рейда в сторону линии фронта воинские части забрали с собой лишь часть солдат, оставив тяжелораненых. К примеру, солдаты из Кузинского госпиталя были вывезены в лес и там брошены.

Этот факт можно связать с сообщением местных жителей, что каратели, придя в Кузино, сожгли в сарае группу военных числом около 40 человек. В октябре 1942 г. каратели из команды Бишлера отправили из Алексинского госпиталя в Дорогобуж 80 (по другому источнику – 189) больных и раненных военнослужащих, где их и расстреляли. Приведенные факты позволяют оценить количество расстрелянных только из госпиталей примерно в 500 человек.

Помимо раненых и больных, на оккупированной территории осталось немало попавших в окружение или отставших от своих частей бойцов регулярной армии, а также все партизаны, прикрывавшие отход рейдовиков к линии фронта. Попавшие в бою в плен расстреливались на месте или отправлялись в Дорогобуж, в камеры-лагеря.

Многие партизаны и окруженцы посещали деревни или укрывались в них, при поимке полицаями их ждала та же участь. На западе района, в Быковском и Кузинском сельсоветах карательная команда Бишлера провела в июне-августе 1942 г. сплошные «зачистки» отдельных деревень.

Партизаны и все, кто по возрасту мог держать оружие, снабжавшие и укрывавшие партизан, расстреливались на месте или отправлялись в Михайловку.





Дети, замученные немецкими карателями



В этой деревне было уничтожено не менее 500 человек, в том числе около 400 в августе 1942 г. из соседних деревень смежного, Кардымовского района [Книга памяти мирных жителей (том 6-й) – Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005 г., стр. 393].

«…Карательная операция “Штерненлауф” проводилась в районе действия “айнзатцгруппы Б” в лесах западнее железнодорожной линии Дурово-Владимирское с 23 января 1943 года по 12 февраля 1943 года. Целью операции являлось уничтожение крупного партизанского соединения (от 3000 до 4000 человек) под командованием генерал-майора Елова (оперативное руководство Вадинским партизанским краем осуществлял генерал-майор С. И. Иовлев). От полиции безопасности в состав боевых сил входили “зондеркоманда 7а”, несколько сводных истребительных взводов “зондеркоманды 7а”, 2-я рота войск СС, батальон особого назначения (zbv). В результате карательной операции “Штерненлауф” было расстреляно 537 партизан и 566 лиц, подозреваемых в связях с партизанами, захвачено в плен более 1000 партизан и граждан из числа мирного населения…» [Информация из бюллетеня «Сообщения из оккупированных восточных областей», который издавался начальником полиции безопасности и СД (г. Берлин, № 49 от 9 апреля 1943 года)]

Общее командование операцией осуществлял генерал-майор Гульман.



ДИРИЖЕРЫ ОРКЕСТРА СМЕРТИ



Одно из самых важных подразделений в дивизии «Дедушка» — Разведывательный отдел — возглавлял Леонид Тарасович Лаберко, майор Красной Армии. Родился Л. Т. Лаберко в Витебской области и большую часть своей жизни посвятил армии, в которой он служил с 1927 года. Был комсомольцем, а в 1930 г. вступил в члены ВКП(б). Естественно, для карьеры это было нужно. С 1928 по 1931 г. учился в трехгодичной школе комсостава. Путь, как мы видим, обычный, типичный. Осенью 1941 г. вместе со своим подразделением Лаберко попадает в окружение и как большинство окруженцев присоединяется к партизанам. Здесь майору Красной Армии доверяют важнейшую работу — разведку, он возглавляет, по сути, автономный разведывательный отдел штаба партизанского соединения «Дедушка». В его руках все агентурные нити, он глаза и уши партизанской дивизии. Когда же партизаны были полностью окружены и положение стало критическим, в июле 1942 г. он переходит на службу к немцам в отряд к Бишлеру.

На допросе в феврале 1943 г., проводившемся офицером СД, он заявил, что «добровольно перешел на сторону немцев». Но за доверие оккупантов и за карьеру у них надо было платить, и он платит — жизнью своих бывших товарищей, партизан-подпольщиков. Он выдает, в частности, партизанок-разведчиц А. Н. Папкову и Е. И. Егорову. На очных ставках он «чистосердечно» рассказывает об их деятельности. Естественно, он — их командир, знал, чем они занимались. «Лаберко сообщил начальнику карательного отряда Бишлеру места дислокации уцелевших партизанских подразделений, располагавшихся в Кучеровских лесах, выдал склады партизанского оружия, спрятанного при отходе дивизии “Дедушка” и указал архивы разведывательного отдела главного штаба». Немцы сразу стали использовать предателя: от его имени были составлены и разбросаны над лесом листовки с призывом сдаваться, он лично обращался через громкоговорящие устройства к окруженным партизанам с предложением переходить на сторону немцев.





Расстрелянные карателями деревенские жители



Интересная деталь: Лаберко все это выдал не сразу, самое главное — архивы разведывательного отдела, он оставил на крайний случай. И такой случай наступил в феврале 1943 г. в самый разгар его карьеры у немцев. В феврале 1943 г. Бишлером была арестована жительница г. Дорогобужа Акулина Григорьевна Худова родом из дер. Болотово Дорогобужского района. Эта молодая женщина (в 1942 г. ей было 32 года) была партизанской разведчицей, владельцем явочных квартир в Дорогобуже и в дер. Болотово и «подругой» (а точнее сожительницей) начальника разведотдела Лаберко. Он выдал многих, а подругу свою пощадил, но ее выдали другие. На допросе в Смоленске (и, вероятно, с пытками), который проводил начальник 2 отдела Смоленской окружной полиции Алферчик, она рассказала всё, что знала, в том числе и о своей «дружбе» с Лаберко. По ее доносу СД на служащего уже в команде Бишлера Лаберко заводит дело. Но он убедил «офицера СД в своей преданности немецким оккупантам» и в доказательство этого указал «места, где были спрятаны архивы разведывательного отдела главного штаба партизанской дивизии “Дедушка”. В связи с этим Лаберко Л. Т. арестован не был и продолжал служить в карательном отряде Бишлера в должности командира карательного батальона» [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжелые страницы войны) // Край Смоленский. 1997. № 5, стр. 14].

Бишлер не сразу поверил Лаберко и вначале доверил ему руководство хозяйственным довольствием, т. е. грабить местных жителей и хорошо кормить карателей. Судя по всему, Лаберко делал это неплохо, и вскоре он стал командиром 3-го карательного батальона. Уже служа оккупантам, предатель «вел активную вооруженную борьбу против партизан, за что был трижды награжден немецкими медалями III и II степени в серебре и бронзе, и ему было присвоено звание майора немецкой армии».

Итак, путь от майора Красной Армии до майора немецкой армии (вермахта) оказался очень недолог. Но наш «герой» заплатил за это страшную цену — презрение народа, который его породил, грязную память предателя. Это, мне кажется, больше чем смерть, которая пришла к нему в 1949 г. Он вместе с остатками отряда Бишлера влился в 1944 г. в РОА генерала Власова, был пленен и как «простой власовец» получил срок. И уже после войны «по вновь открывшимся обстоятельствам» он был судим и, как говорит народ, получил по заслугам.

Начальником штаба в дивизии «Дедушка» был капитан Красной Армии, член ВКП(б) тридцатитрехлетний («возраст Христа») Павел Васильевич Иванов. К партизанам попал естественным для того времени путем — как окруженец. Кадрового офицера и решили использовать на штабной работе. В период июньской блокады партизан попал в плен и согласился служить у Бишлера. В начале «проходил обкатку» в Дорогобужской городской полиции, где показал себя, а точнее запятнал себя кровью патриотов и мирных жителей. Это помогло сделать новую (предательскую) карьеру и стать командиром карательной сотни. Уже в новом качестве этот предатель с прекрасной русской фамилией Иванов активно борется против партизан — своих бывших товарищей по оружию. Такова метаморфоза трусости.





Повешенный немецкими карателями русский солдат



Командиром 2-го батальона в 1-м партизанском полку был старший политрук Красной Армии молодой энергичный парень Иван Тимофеевич Угаров. В октябре 1942 г., когда он бросил свой батальон и сдался в плен, ему было всего 29 лет. Вообще политруки редко сдавались в плен и еще реже шли в каратели. В этом отношении уроженец г. Куйбышева, член ВКП(б) И. Т. Угаров являлся редким исключением. Но в отряде «Охотников Востока» он карьеру не сделал: то ли Бишлер не доверял бывшим политработникам, то ли он не был рьяным карателем. Хотя известно, что, также как и другие предатели, он и партизан выдавал, и в расстрелах принимал участие (Впрочем, а как же иначе, на то он и каратель, чтобы убивать) [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжелые страницы войны) // Край Смоленский. 1997. № 5, стр. 16].

Большую и стремительную «карьеру» сделал у Бишлера местный житель из деревни Полибино Дорогобужского района Никита Осипович Морозов (1903 г. р.), кандидат в члены ВКП(б), между прочим. Призванный в начале войны в армию, он служил в 364 стрелковом полку помощником командира полка. В декабре 1941 г. остатки его полка попали в окружение, и он стал партизаном и опять — помощником командира, но теперь уже одного из партизанских полков, входящих в состав 1-й партизанской стрелковой дивизии «Дедушка». «В июне 1942 г. из отряда дезертировал и перешел на сторону врага». Так как партизаны все еще сражались в окружении, то Бишлер и немецкий офицер из СД завербовали его как провокатора «для контрразведывательной работы в пользу оккупантов». «Потрудился» Никита Осипович, видно, неплохо и «работа» его была, судя по всему, эффективной. Оно и понятно: местный житель — он много и многих знал, да и в партизанском отряде был не последним человеком.

Уже в декабре 1942 г. предатель Н. О. Морозов стал бургомистром г. Дорогобужа или правой рукой Бишлера. Хозяином в городе и районе был, конечно, Бишлер, но и бургомистр Морозов немало преуспел в установлении «нового порядка». Карьера бургомистра прервалась в августе 1943 г., когда г. Дорогобуж был освобожден. Теперь уже бывший бургомистр некоторое время скрывается, но 8 сентября того же года его арестовывают и судят за предательство.





Немецкие каратели проезжают мимо пылающей деревни



Очень большую карьеру у Бишлера сделал Алексей Данилович Шарапов, бывший комендант особого отдела корпуса генерал-лейтенанта Белова. Уже после создания Дорогобужского партизанского края за воинские преступления он был осужден Военным трибуналом к расстрелу. А тут началось немецкое наступление, и он сумел бежать и прибежал к Бишлеру, судя по всему, добровольно. Назад уже хода нет — там ждала смерть, и предатель Шарапов начинает рьяно служить новым хозяевам. Бывшему особисту Бишлер поручает контрразведывательную работу, а после создания при штабе уже полка «Военная команда охотников Востока» отделения СД возглавляет его. «За активную карательную деятельность и зверскую расправу над советскими патриотами неоднократно награждался немцами». А. Д. Шарапов входил в ближайшее окружение Бишлера. Скрыться предателю не удалось, в конце войны он был схвачен, осужден и расстрелян.

Перешел на сторону немцев и парашютист-десантник Владимир Владимирович Шатов. В январе 1942 г. он в составе большой группы десантников «был выброшен в район Дорогобужа для подрывной деятельности против оккупантов». После создания партизанского соединения «Дедушка» он вместе с другими десантниками воевал в этой дивизии. После разгрома партизан летом 1942 г. дезертировал и активно служил в карательном отряде Бишлера. Рвение по части допросов, пыток и расстрелов бывшего десантника было замечено, и Бишлер назначает В. В. Шатова «вторым начальником штаба». Он «осуществлял зверскую расправу над советскими патриотами, лично производил аресты, допросы и расстрелы последних. Неоднократно награждался немцами».

Особым зверством отличался местный житель, уроженец дер. Шаломино Дорогобужского района Андрей Павлович Лоходынов (1918 г. р.). После прихода на территорию района корпуса Белова его мобилизуют на службу в этот корпус. Затем недолго он находится в дивизии «Дедушка», ну, а когда «приперло» и немцы окружили партизан, он дезертировал и добровольно вступил в отряд «Охотников». Здесь он удостоился невиданной «чести» — стал начальником личной охраны Бишлера. Надо было выслуживаться, и он «производил массовые аресты и расстрелы партизан и других советских патриотов, допуская в отношении их зверские расправы». За это немецкое командование неоднократно награждало его. Скрыться предателю не удалось, он был осужден Военным трибуналом Смоленского гарнизона [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжёлые страницы войны) // Край Смоленский. 1997 г. № 5, стр. 19].

Карьеру у немцев сделал и бывший военнослужащий Красной Армии Василий Бойко. Бывший красноармеец сдался в плен под Вязьмой. У него был выбор – получить автоматную очередь или шпроты, сытный свиной паштет, шоколад и шнапс. Он променял русскую водку на немецкий шнапс с незнакомой простаку-крестьянину офицерской закуской. Изворотливый Бойко был рядовым, но на всякий случай представился Бишлеру лейтенантом. Он не видел себя в роли пешки и совершенно искренне верил, что ему уготовлена более значимая роль в этом несправедливом к страстям человеческим мире.

Нес «службу» исправно и вскоре действительно возглавил роту, получил погоны капитана и две медали. Бойко охотно командовал массовыми расстрелами, возглавлял карательные экспедиции и лично загонял людей в «душегубки». Бравый палач Василий продолжил карьеру карателя в качестве подпоручика 650-й немецкой гренадерской дивизии. На суде душегуб заявил: «Признаю себя виновным только на пять процентов!». И довольно долго доказывал, что он три года охранял «какие-то объекты» и лишь краем глаза видел творившиеся вокруг злодеяния. И даже неоднократно пытался уйти к партизанам! Свидетельские показания разрушили замок из песка, старательно возводимый сотником Бойко [«Рабочий путь» от 24 августа 2006 г., стр. 25].





Немецкий каратель – слева и человек в гражданском справа – В. Хохлов, каратель отряда «Военная команда охотников Востока»



До войны Захар Хохлов – персональный палач при командире немецкого картельного подразделения Бишлера, проживал в деревне Латошино Смоленского района. Гражданской добропорядочностью Захар Матвеевич не отличался – перед войной отсидел два года в тюрьме за воровство. Яблоко от яблони недалеко падает: в карательный отряд Захара с братом привел их отец, волостной староста. Отец Хохлова приветствовал приход немецких войск и служил им, как верный пес. Сам он был назначен волостным старостой, а своих сыновей определил в полицейские. Захар помогал Бишлеру создавать банды предателей, собственноручно расстреливал мирных жителей, неугодных командиров и рядовых бишлеровцев, заподозренных в мягкости при исполнении экзекуций. Фашистское командование присвоило ему звание капитана и наградило за усердие двумя медалями [Книга памяти мирных жителей (том 6-й) – Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005 г., стр. 203–204]. Как только советские войска освободили Смоленщину, нацистский пособник Матвей Хохлов был расстрелян. Привлечь к ответу верткого оборотня Захара удалось лишь в середине 80-х… Тогда-то и выяснилось, что младший Хохлов, правая рука Вольдемара Бишлера, принимавший деятельное участие в формировании карательного отряда, сражался за идеалы национализма вплоть до капитуляции Германии. На суде каратель заявил, что никакого отношения к массовым убийствам простых русских крестьян не имеет. Он просто… стоял рядом, «сочувствовал», но помочь истязаемым не мог – «боялся за свою шкуру». Личный палач Бишлера Хохлов очень любил убивать людей из пистолета в голову. Это про него говорили: «Хохлова хлебом не корми, дай только пострелять!» [«Рабочий путь» от 24 августа 2006 г., стр. 24]

Кадровый офицер Василий Кувичко до войны окончил военное училище. Жестокий и фантастически жадный, Кувичко проявил себя в карательном отряде во всей красе – не только холоднокровно расстреливал и убивал своих жертв, но и грабил. Командир взвода не гнушался сорвать с женского пальца обручальное кольцо, стянуть с трупа окровавленный полушубок. С ним был солидарен и ротный Бойко, охочий до чужого добра.

Чтобы выслужиться, этот любитель изящных искусств часто… отплясывал перед Бишлером – он обожал танцевать.

И руководил расстрелами весьма артистично – как дирижер оркестром, ощущающий тончайшую ткань симфонии своими чуткими пальцами. В данном случае – богатую на звуки симфонию расстрела, сплетённую из воплей младенцев, женского плача, бессильных старческих проклятий.

Он старался не оставлять свидетелей в живых. Раненых добивал лично. Он уже тогда боялся.

Ускользнувший от возмездия оборотень чуял, что за ним охотятся: часто менял место жительства и работу, выдавал себя за командира партизанского отряда.

Арестованный липовый «командир» попросил переодеться в поношенный костюм. Кувичко аргументировал это тем, что ему… «новый жалко». Впрочем, есть и другая информация. По словам сотрудников правоохранительных органов, когда «пришли арестовывать Кувичко, он уже не спал и был одет в темный костюм, поблескивающий наградными планками». На суде каратель признался, что «часть советских наград купил, остальные нашел в автобусе».

В процессе следствия фашистский прихвостень проявил свою артистическую натуру сполна: нередко инсценировал припадки, а после медицинского освидетельствования вставал с пола как ни в чем не бывало. И на суде, глядя в глаза свидетелей своих преступлений, нагло лгал, что у него «якобы барахлил автомат, поэтому за всю службу он не сделал ни одного выстрела» [«Рабочий путь» от 24 августа 2006 г., стр. 24].





Русские предатели, перешедшие на сторону немецких оккупантов



Командиром артиллерийского дивизиона в «Военной команде охотников Востока» был бывший артиллерист в корпусе Белова, партизан дивизии «Дедушка» Дмитрий Елизарович Албул (1915 г. р.). Уже в июле и августе 1942 г. ему пришлось стрелять из пушек по партизанам. «Заслуги» Д. Е. Албула были оценены немцами, он получил ряд фашистских наград.

Быть личным адъютантом карателя Бишлера удостоился уроженец и житель дер. Шаломино Дорогобужского района Георгий Авксентьевич Семенов (1916 г. р.). Он тоже служил в Красной Армии, но его основные «деяния», а точнее злодеяния были в другой армии — немецкой. Г. А. Семенов был не только личным адъютантом Бишлера, но и командиром карательной роты и «производил массовые аресты и расстрелы, лично допрашивал арестованных, зверски избивал их». Именно за свои зверства удостоился чести быть приближенным карателя Бишлера. Это он руководил зверским расстрелом слепых, глухих и престарелых инвалидов, проживавших в Доме инвалидов в Дорогобуже.





Застреленный немецкими карателями мальчик, держащий в руке голубя



В октябре 1942 г. их «под предлогом отправки в Смоленский дом призрения вывели двумя партиями к противотанковому рву и всех расстреляли». Немецкие награды «нашли героя». Большой отряд «казаков» (так их называли немцы), а точнее просто конной полиции, возглавил бывший командир из корпуса Белова лейтенант Козырев.

«Эти “казаки” состоят из русских военнопленных из оставшихся частей Белова и из перешедших на сторону немцев партизан.

Вооружение и обмундирование у них русское. В каждом селе стоит по 15–20 этих “казаков”. Эти “казаки” охраняют деревни от партизан, ловят их и отправляют в комендатуры. Штаб “немецких казаков”, а точнее предателей, располагался в дер. Стригино. Их главной задачей было охранять железную дорогу Вязьма-Брянск» [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжёлые страницы войны) // Край Смоленский. 1997 г. № 5, стр. 21].



ОБЫЧНЫЕ ПРЕДАТЕЛИ



Выше были названы имена предателей, служивших в «Военной команде охотников Востока» в качестве командиров, но были и «простые подонки», иногда их «вклад» в гибель партизанской дивизии «Дедушка» не меньше, а, может, даже и больше, чем у названных выше карателей. Григорий Лаврентьевич Морозов, ленинградец (1907 г. р.), окруженец, боец отряда «Орел» из соединения «Дедушка» в июне 1942 г. был схвачен карателями и, чтобы ему оставили жизнь, лично привел карательный отряд в лагерь партизанского отряда «Орел». Что стало с отрядом, читатель примерно может предположить, хотя документ скромно констатирует, что «партизанам был нанесен значительный урон».

Лично предал 9 советских парашютистов (они были расстреляны карателями) бывший партизан дивизии «Дедушка» Иван Васильевич Сысоев (1913 г. р.), уроженец и житель дер. Березовка Дорогобужского района. Он также перешел на сторону врага в июне 1942 г., был назначен старшим полицейским в своей деревне и активно работал па «новую власть».

Деятельность предателей типа И. В. Сысоева, Г. Л. Морозова, М. А. Шуплякова и других и привела к разгрому партизанского соединения «Дедушка» в июне-августе 1942 года. Отдельные партизанские отряды и группы, выходя из окружения, попадали в засады, их явки оказывались иногда не местом пристанища, а местом гибели. По рассказам бывших бишлеровцев из «Военной команды охотников Востока», в июне-июле 1942 г. «в результате проводившихся карательных облав и засад против партизан в районе Кучеровских лесов арестовывали и уводили с собой одновременно по 30 и более партизан... за один лишь период июнь-июль 1942 г. карателями-бишлеровцами, помимо убитых партизан в местах облав и засад, было задержано и доставлено в штаб карательного отряда в г. Дорогобуже 150 партизан, большинство которых было расстреляно».





Плачущая мирная жительница на пепелище своего дома



Источником информации о положении и дислокации партизанских отрядов иногда становились сами пойманные партизаны, многие из которых подвергались зверским пыткам. «При допросах арестованные избивались шомполами, допрашивавшимся вывертывали руки и ноги и подвергали их другим зверским пыткам и истязаниям». Не будем рассказывать об изуверствах карателей, но отметим, что не все выдерживали пытки, и я не брошу в них «камень презрения». Я говорю об этой трагедии безымянных пленников «Охотников Востока» не для того, чтобы предать их анафеме, а чтобы объяснить истоки трагедии партизанской дивизии «Дедушка», и для того, чтобы показать методы «работы» карателей.

Бишлер и его заместитель И. Э. Домбровский создали на территории Дорогобужского района и ряда прилегающих территорий довольно широкую сеть своей агентуры. Провокаторы были и в некоторых партизанских отрядах (полках, батальонах).

Всей упомянутой агентурой, а точнее всей контрразведкой руководил молодой человек, житель Дорогобужа Иван Эдуардович Домбровский (в 1941 г. ему был всего 21 год).

До войны он работал учителем немецкого языка, а после прихода немцев в октябре 1941 г. служил переводчиком в немецкой комендатуре. Вероятно, И. Э. Домбровский не только переводил, но и активно доносил и «наводил», а может, и пытал. Так или иначе, но с июня 1942 г. он возглавляет всю бишлеровскую контрразведку и фактически направляет карательные операции. Именно он составил обширный список членов ВКП(б) и районных руководителей и активистов и методически вылавливал поименованных в списке. Трудно сказать, что заставило этого совсем еще молодого человека столь ревностно служить оккупантам. Наиболее вероятным является предположение мести за репрессированного в 1937 г. отца. Но тогда ведь репрессировали миллионы! К сожалению, деятельность Домбровского была довольно успешной. «В результате предпринятых Бишлером и Домбровским мер, в 1942 г. были пойманы и зверски замучены и расстреляны:

1. Секретарь Смоленского обкома ВКП(б) Пайтеров (Г. Г. Пайтеров попал в засаду и был убит предателем-полицейским);

2. Первый секретарь Дорогобужского РК ВКП(б), он же командир партизанского отряда «Гроза» Ф. Н. Деменков;

3. Второй секретарь Дорогобужского РК ВКП(б) Е. П. Симонова;

4. Председатель Дорогобужского Совета депутатов трудящихся Гурков;

5. Председатель Дорогобужского районного Совета И. И. Дворецкий;

6. Секретарь Дорогобужского РК ВЛКСМ И. С. Рябушкин;

7. Райвоенком, он же комиссар одного из партизанских отрядов П. Я. Воеводин;

8. Заместитель начальника Дорогобужского РО НКГБ Смоленской области Шимаев и многие другие» [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжёлые страницы войны) // Край Смоленский. 1997 г. № 6, стр. 14–25].

Особо следует сказать о трагической судьбе партизанского отряда «Гроза», который был создан в июне 1942 г. после расформирования партизанского соединения «Дедушка». Отряд был составлен из партийного и советского актива Дорогобужского района, его возглавлял уже упомянутый 1-й секретарь райкома Ф. Н. Деменков, комиссаром был начальник Дорогобужского РО НКГБ П. И. Тихомиров. Бишлеровская контрразведка во главе с Домбровским всю вторую половину 1942 г. вела настоящую охоту за этим отрядом и, к сожалению, не безуспешно.





Разбомбленная немецкими оккупантами церковь



Благодаря своей агентуре им удалось уничтожить большую часть отряда. Из 80 партизан лишь 12 «16 марта 1943 г. при приближении к г. Дорогобужу советских войск смогли перейти фронт и явиться в распоряжение 33-й армии».

Мы упоминали агентуру бишлеровцев, тех предателей, которые доносили и предавали, но скрывались и чинов не имели. Известны имена далеко не всех фашистских агентов, многих мы не узнаем никогда. Но вот типичные агенты и предатели: А. М. Володин (1918 г. р.), уроженец г. Рязани, до войны проживал в Москве и работал шофером. Летом 1941 г. попал в плен и в лагере был завербован фашистской контрразведкой. Ему устроили побег, и он благополучно примкнул к партизанам. Вот здесь у Володина был выбор: или честно служить Родине и воевать с фашистами, или быть провокатором. Он выбрал последнее. На что немцы «зацепили» его, мы не знаем, но что он вместе с А. П. Гончаровым предал партизан — это известно. Последний был из окруженцев, член ВЛКСМ (в 1943 г. ему было 23 года), с января по июнь 1942 г. воевал в 1-й роте 2-го партизанского полка соединения «Дедушка». В июне, когда партизан блокировали и «запахло жареным», дезертировал из отряда, но был схвачен карателями. Чтобы остаться в живых, согласился сотрудничать с немцами как шпион и провокатор. Опять вернулся в лес и вместе с Володиным стал склонять партизан к переходу на сторону немцев, сдаваться. Однако их пропаганда успеха не имела. Тогда они ушли из партизанского лагеря и выдали место дислокации партизан немцам. Дальнейшее уже известно.

А вот агенты, предатели из местных. В конце ноября 1942 г. жена председателя сельсовета Жарикова (Цубина), уроженка дер. Новый Двор Дорогобужского района сообщила бишлеровцам, «что в дер. Полибино Дорогобужского района прибыли из леса партизаны и их семьи». Бишлер сразу же послал туда карательную роту, «которой была учинена расправа над мирными жителями, а деревня сожжена». То есть, на совести этой Жариковой гибель десятков людей. Михаил Кондрашков, житель Дорогобужа, в декабре 1942 г. сообщил через резидента в штаб бишлеровского отряда, что в город прибыла секретарь Дорогобужского горсовета, член ВКП(б), партизанка А. Иванова, которая была задержана и расстреляна [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжёлые страницы войны) // Край Смоленский. 1997 г. № 6, стр. 26].

Таким же образом задержали и расстреляли партизанку, члена партии П. Г. Морковникову. Мы уже упоминали А. Г. Худову, партизанскую разведчицу, любовницу предателя Лаберко. Она стала предателем и провокатором, так как не выдержала пыток в Смоленском СД. Ее опять поселили в Дорогобуже, но уже в другом качестве — разведчицы (агента) фашистской СД. Она получила задание устанавливать связь с партизанами и доносить на них в СД.

Шпионами и пособниками немцев еще в период первой оккупации района стали С. С. Попов, уроженец Ельнинского района, Поляков, житель Дорогобужа, ставший помощником главы города, Долотов — «уроженец и житель г. Дорогобужа», который при оккупации немцами города письменно сообщил немецким властям о местонахождении советских работников, кроме этого вместе с немцами грабил местное население.





Подожженный немецкими карателями деревенский дом с мирными жителями внутри



Филиппов — старшина Елисеевской волости, священники П. Е. Солнцев и И. П. Волков, в своих проповедях призывавшие к борьбе с советской властью, и другие. Кстати сказать, подобное поведение этих священников было совершенно не типично — большинство служителей культа осуждали немецкую агрессию и отнюдь не сотрудничали с немцами.

Уникальна и достойна детективного сюжета для кино судьба молодого деревенского парня из дер. Усвятье Дорогобужского района Александра Семеновича Козлова. Когда началась война, А. Козлову было всего 18 лет. Вместе с другими парнями из их села пошел воевать в дивизию «Дедушка», но после известных июньских событий решил спастись и перешел на службу в полицию. Полгода, с июня по декабрь 1942 г., он служил в полиции и, судя по всему, ничем не выделялся. Но «в январе 1943 г. в числе других полицейских был отозван в г. Дорогобуж, где немцами был зачислен на учебу в немецкую разведывательную диверсионную школу, дислоцировавшуюся в то время в Дорогобуже и готовившую немецких разведчиков-диверсантов для заброски в тыл советских войск в разведывательных и диверсионных целях».

В начале марта 1942 г. школу диверсантов переводят из Дорогобужа в более глубокий немецкий тыл. Но нашего «героя», судя по всему, карьера диверсанта и шпиона не очень устраивала, и 8 марта он покидает школу (а попросту бежит из эшелона) и возвращается домой. Но на нем уже клеймо полицейского, и уже другие немцы в начале мая 1943 г. зачисляют А. Козлова в школу немецкой жандармерии, дислоцировавшуюся в дер. Пески Дорогобужского района. Получив «жандармское образование», с конца июня он служит в отдельной немецкой жандармской роте на ст. Пересветово Кардымовского района. В сентябре рота бежала вместе с отступающими немецкими войсками. Осенью того же года их подразделение передислоцируется в Германию, а затем в Италию. Там русские предатели-полицаи использовались против итальянских партизан и для ведения карательных операций против мирного населения. Расчет был прост: этих русских изгоев ничего не связывало с Италией, и они могут быть беспощадны. К тому же их не жалко, даже если они и погибнут. Высадившимися английскими и американскими войсками А. Козлов был пленен и... в очередной раз вывернулся. На допросе он «дал согласие американскому офицеру оказывать содействие в выявлении интересующих американцев лиц, из числа содержащихся в американском лагере». Ну что ж — провокатор он везде провокатор! Но и это не конец: в числе репатриантов А. Козлов возвращается в Россию, но кто-то выдает его, и он арестовывается органами НКВД. Он готов и с этими следователями сотрудничать и рассказывает все, что знает. Ну, прямо прирожденный агент, слуга по натуре.

Похожую судьбу имел односельчанин и ровесник А. Козлова — В. Е. Оторвин. Может, они и друзьями были. Но комсомолец Виктор Оторвин продвинулся у Бишлера дальше.





Мирные жительницы вылезают из землянки



А. Козлов — простой деревенский полицейский, а В. Оторвин служил в личной охране Бишлера, был, так сказать, «особой приближенной». Он «принимал непосредственное участие в облавах и засадах против партизан и других советских патриотов». С августа 1944 г. он уже служит в немецкой армии и тоже заканчивает войну в Италии, может быть, в том же карательном отряде, что и А. Козлов.

Уж явно по недоразумению, или за компанию стал предателем и солдатом «Военной команды охотников Востока» Виктор Солодков. Когда началась война, ему было всего 16 лет, и в армию его не призвали. Но в январе 1942 г. в их деревню Усвятье пришли конники Белова, и он вместе со своими односельчанами, своими друзьями (в том числе и с упомянутыми выше А. Козловым и В. Оторвиным) добровольно идет служить в Красную Армию. До начала июня он воюет в корпусе Белова, а когда остатки корпуса стали пробиваться назад к своим, дезертировал. То ли служба не понравилась, то ли не захотел покидать родную землю, но, вернувшись домой, он вступает в отряд Бишлера. За компанию пошел в Красную Армию, за компанию и к немцам на службу попал. Служил, конечно, рядовым и ничем особым не выделялся. Вместе с отрядом Бишлера ушел в Белоруссию, а затем и в Германию. В. Солодкову, вероятно, из-за молодости удалось выдать себя за репатрианта, поэтому его уже в 1945 г. призывают в армию. Отслужив, он возвращается на Смоленщину, где начинает новую жизнь. В пос. Издешково (ныне Сафоновский район) устраивается на льнозавод, его принимают в комсомол, а в 1948 г. он становится секретарем комсомольской организации. Но узнали бывшего «Охотника Востока» и судили за предательство.

Стали полицейскими, а затем жандармами бывшие партизаны И. И. Соболев (1920 г. р.) из дер. Починок Дорогобужского района и В. С. Демченков (1924 г. р.) из дер. Новоселье того же района. Список этот можно продолжить. Органы МГБ имели данные на 1454 бишлеровца-карателя, только в феврале-марте 1949 г. было арестовано 48 бывших «охотников Востока».

Среди активистов «Военной команды охотников Востока» нельзя не назвать Марию Евстигнеевну Сенцову. Бывший секретарь суда в Дорогобуже, комсомолка, она выполняла тройные функции — одна в трех лицах. М. Е. Сенцова — личный секретарь Бишлера (во-первых), его сожительница (во-вторых), хотя ее избранник лет на 40 старше, но что поделаешь — надо! Но она и резидент бишлеровской разведки (это, в-третьих). Именно к ней стекается значительная часть агентурных сведений. (Ну не в комендатуру же идти тайному агенту, проще в частный дом.) Получив информацию, она тут же передает ее по назначению. Именно ей уже упомянутая нами Жарикова сообщила о приходе партизан в дер. Полибино. И предатель М. Кондрашков ей сообщил о появлении в Дорогобуже секретаря райисполкома Анны Ивановой. При участии резидента-сожительницы задержали и партизанку П. Г. Морковникову [А. Ильюхов «Военная команда охотников Востока» (Тяжелые страницы войны) // Край Смоленский. 1997 г. № 6, стр. 29–34]



ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ



Деятельность карательной «Команды...» проходила в Дорогобуже с июня 1942 по 8 марта 1943 гг., когда «в связи с успешным наступлением частей Красной Армии на Западном фронте, немецкий карательный отряд Бишлера вместе с сельской полицией и частично городской полицией, влитыми в карательный отряд, отступили в дер. Задобрость Кричевского района БССР, откуда через два месяца передислоцировался в дер. Карды Ершичского р-на Смоленской области. В августе-сентябре 1943 г. каратели передислоцировались в дер. Вязье Осиповичского района БССР и там находились по август 1944 г.».

Со Смоленщины Бишлер увел полторы тысячи бойцов. Уже на территории Белоруссии «Военная команда охотников Востока» была преобразована в карательный полк, который много наследил на этой многострадальной земле. Но злодеяния бишлеровцев в Белоруссии — это предмет особого рассказа.

В начале сентября 1944 г. бишлеровский полк был на территории Германии расформирован. Не мог же он терроризировать самих немцев. Значительная часть карателей вступила в немецкую армию, а другую (меньшую) часть направили в немецкую разведывательно-диверсионную школу. Но как проявили себя бывшие «Охотники Востока» в новом качестве, мы не знаем. Многие бишлеровцы воевали против партизан в Италии. Так война забросила в далекую Италию этих смоленских парней — отщепенцев родной земли. Многие и остались там, в Италии, в безымянных могилах.





Повешенные русские предатели, перешедшие на сторону врага



P.S.

Память о войне нетленна. Набатом стучит она в сердца, повелевая не забывать подвиг народа. Нельзя также забывать о горе и муках, которые несли ему нацисты со своими пособниками. И народ не позволит увильнуть от возмездия тем, кто предавал, мучил, грабил, расстреливал.

Судьба благоволила монстру: в 1944 году Бишлер почувствовал себя крайне скверно, выехал в Германию и там скончался. Пришел черед и трем «бравым воякам» «бишлеровцам» – держать ответ за свои кровавые злодеяния. Смоленские чекисты вытащили Бойко, Хохлова и Кувичко из тихих и глубоких щелей, в которых они прятались после войны, и поставили перед судом народа. Предатели и убийцы детей, стариков и женщин были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу.

Когда расстреливали троицу смоленских монстров, в Сакраменто (США) воспитывал внуков и наслаждался жизнью Иван Ерофеев, лично участвовавший в расстрелах смоленских подпольщиков. В Австралии – бывший комвзвода Николай Семенов. В Чикаго – капитан Дмитрий Абул, начальник артиллерии «Команды охотников Востока», награжденный за «подвиги» двумя немецкими медалями.



СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ



1. Архивные материалы Сафоновского историко-краеведческого музея.

2. Авраменко С. М. сборник стихов «Эхо войны».

3. Книга памяти мирных жителей (том 6-й) – Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005 г.

4. Прохоров В. А., Шорин Ю. Н. Дорогобужане в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Исторический очерк // Солдаты Победы. Смоленск, 2007.

5. «Рабочий путь» от 24 августа 2006 г.

6. Информация из бюллетеня «Сообщения из оккупированных восточных областей», который издавался начальником полиции безопасности и СД (г. Берлин, № 49 от 9 апреля 1943 года).

7. Ильюхов А. «Военная команда охотников Востока» (Тяжелые страницы войны) // Край Смоленский. 1997. № 5

8. Ильюхов А. «Военная команда охотников Востока» (Тяжёлые страницы войны) // Край Смоленский. 1997. № 6

9. В статье использованы фотографии, предоставленные Сафоновским, Дорогобужским историко-краеведческими музеями, а также фотографии с интернет-портала http://www.1941-1945.at.ua/, и видео-журналов «die deutsche wochenschau» №№ 11, 565, 566, 570 от 1941 года.



Подробнее здесь: http://www.knizhnyj-larek.ru/news/sergej-avramenko-navstrechu-vojne/

Сообщения объединены, 28 окт 2017, время первого редактирования 28 окт 2017

Смоленская областная общественно-политическая газета (выходит с марта 1917 года)

Суббота, 28 октября 2017 года



Тайна дорогобужского палача
10.05.2017
Тайна дорогобужского палача
Он воевал и в зенитной бригаде 1-го гвардейского Краснознаменного Житомирского им. Совнаркома УССР кавалерийского корпуса, бойцы которого впоследствии влились в соединение «Дедушка». В 1942 году Георгий Михайлович едва не погиб в застенках дорогобужского гестапо. Как убивали патриотов в газовых камерах Дорогобужа – рассказ от первого лица. Об этом «Рабочий путь» сообщал в 2007 году.

- В июле прошлого года прочитал в «РП» «Обыкновенный фашизм», - начал издалека Георгий Михайлович Шаповалов. - Вы там пишете про уроженца Харькова, смоленского помещика Вольдемара Бишлера, белоэмигранта, который в звании зондерфюрера объявился в 1942 году в Белоруссии, в деревне Сосновка, в качестве главаря абверкоманды 210. В том же году Бишлер был назначен комендантом Дорогобужа в звании капитана вермахта. Я родился в Дорогобуже, но этого Бишлера не знаю. Знавал другого - начальника дорогобужского гестапо, застенки которого мне довелось пройти. Никак не пойму, как Вольдемар Бишлер мог одновременно быть контрразведчиком и представлять государственную тайную полицию? Это же совершенно разные вещи! А гестаповца Бишлера – сына известного дорогобужского лесопромышленника Колодухина - я видел своими глазами.

На допросе. Про «Камеру №1 и «душегубку»
- 15 июня 1942 года кавалерийский корпус Белова, защищавший Дорогобуж, был вынужден отступить. Вот и сказал мне, пятнадцатилетнему мальчишке, командир зенитной батареи: «Иди-ка ты, парень, домой. Тут недалеко, доберешься». Я послушался, сдал документы, по дороге в деревеньке переоделся. До слез было жалко сапог – вместо них местные жители дали жалкие обутки.

Просидел дома с месяц. Высунул нос на улицу - и сразу попался. Немцы постоянно устраивали облавы. Ловили по спискам и просто случайных прохожих брали. Под усиленной охраной меня и еще одного паренька провели через весь Дорогобуж к детскому дому, где метрах в 30 от жилого корпуса, в подсобке, и размещалась печально известная «Камера №1». Содержали нас, простых дорогобужан, словно особо важных персон. По нужде выводили под прицелом автомата, один часовой впереди маячит, другой в затылок дышит. Строгость неимоверная.

Вечером гестаповцы подогнали к дверям камеры «душегубку». Пленники осознали, что их участь решена. Хоть память какую-то захотелось о себе на этом свете оставить, нацарапать на стенах чуланчика свои имена… Может, прочтет кто, отомстит за нас. И тут я увидел торчавший в стене ржавый гвоздь. Не задумываясь, разодрал ладонь и написал свое имя и фамилию. Моему примеру последовали товарищи.

У нас только один выход был - в газовую «душегубку». В таких специально оборудованных машинах смерти чуть ли не каждый день фашисты по 40 человек убивали, и мы на иной исход не рассчитывали. Смерть была близко, да случай помог ее избежать. На втором этаже следственного изолятора гестаповцы содержали женщин, среди них была и моя мать. Когда она увидела «душегубку», стала кричать, биться, а за ней и другие женщины заголосили. Устроили бабоньки бабий бунт! Но гестаповцы их быстро утихомирили.

...Стали прощаться, и вдруг - чудо! «Душегубка» фыркнула раз-другой и отъехала от дверей кладовки. Полегчало на сердце. Еще один вечерок поживем.

Сын купца - начальник гестапо?
- Поутру из разговора часовых выяснилось, что не бабий бунт нас спас. Оказывается, начальник гестапо Бишлер не успел допросить пленных. По спине пробежал холодок: часовой показал на меня: «А этого приказано допросить с пристрастием!»

Повели на допрос. Тут-то я и увидел господина Бишлера, гестаповского палача, безжалостного и беспощадного убийцу. Он восседал в окружении охранников, нервно перебирал какие-то бумаги и время от времени пил из графина воду. И допрашивать нас не спешил.

Выглядел он как самый настоящий купец: тучный, лицо одутловатое, под глазами мешки. Весь опухший от излишеств, самогонки и скоромной пищи. Но глаза умные, цепкие, проницательные. Не могу забыть этот холодный, по-змеиному мудрый взгляд до сих пор. Он и вправду из дорогобужских купцов был - его нянька опознала, которая его еще в младенчестве нянчила и воспитанием купеческого отпрыска занималась. Это он уже впоследствии Бишлером стал - когда эмигрировал в Германию.

Смерть героя
- Пока я разглядывал капитана государственной тайной полиции Бишлера, в кабинет вбежал гестаповец с докладом: немцы сбили советский самолет и захватили летчика. Бишлер тут же забыл о нашем существовании и тут же переключился на пленного. Предложил ему перейти на службу к нацистам, сулил различные блага. «Песенка Советов спета, если хочешь жить - переходи на нашу сторону». Летчик встрепенулся, гордо так на гестаповца взглянул и крепко выругался, подписав себе тем самым смертный приговор. Героя вывели во двор, и раздались пулеметные очереди.

Неудачная попытка вербовки весьма огорчила начальника гестапо. Он пришел в бешенство и приказал немедленно отвести нас в следственный изолятор.

Камера пыток
- На ночь около шести десятков подследственных загоняли в маленькую хату, набивали помещение людьми, словно банку килькой. После ночи в такой «банке» мы чувствовали себя ужасно, как с тяжелейшего похмелья: сказывалось отравление углекислым газом – помещение же не проветривалось.

Пленные страдали не только от удушья. Нас изощренно пытали, допрашивая по всем гестаповским канонам и правилам. Загоняли иглы под ногти. Давили суставы в дверных проемах. Меня несколько раз прокатили по колючей проволоке. Как мне удалось спастись, до сих пор не пойму! Кусочек эрзац-хлеба с тонюсеньким слоем маргарина и чай. Почему-то этот грубый хлеб и чай казались мне очень вкусными. С голодухи, наверное!

Свобода!
- В лагере я почувствовал себя свободнее: день на свежем воздухе казался сказкой. Однажды в лагерь пришли три полицая: «Где пацаны? Ну-ка, бегите домой. Хватит с вас, намаялись!» Я и побежал.

Но с Бишлером моя история и после войны не закончилась. У главного гестаповца Дорогобужа была разведывательная группа. В ее состав входили несколько местных жителей, в том числе учитель Иван Домбровский и… старьевщик. Мы, пацаны, и представить себе не могли, что этот старенький инвалид, собиравший по дворам тряпье и ненужные в хозяйстве железки, был вражеским резидентом. При Бишлере Домбровского с места в карьер назначили офицером гестапо. Офицерские звания за красивые глаза никому не давали, их надо было заслужить. Только потом стало понятно, за что скромному учителю оказали высокую честь…

А в разоблачении резидента-старьевщика и я принял скромное участие. Его поймали, когда тот экипажу немецкого бомбардировщика световой сигнал подавал, указывая, где стояла одна из трех пушек, спрятанных под Дорогобужем...
http://www.rabochy-put.ru/100-years/news/tayna-dorogobuzhskogo-palacha/

Сообщения объединены, 28 окт 2017

Справка Челябинского УКГБ по делу Б-о.
17.05.2010, 13:38
БОЙКО Василий Алексеевич, 1919 г.р., уроженец Хмельницкой области, украинец, проживал в гор. Челябинске. Осенью 1941 года, находясь на фронте в должности командира взвода в звании младшего лейтенанта Советской армии, Бойко добровольно сдался в плен. В июне 1942 года, проживая на временно оккупированной немецкими войсками территории, в г. Дорогобуж Смоленской области Бойко поступил на службу в карательный отряд "Военная команда охотников востока" под командованием зондерфюрера СС Вольдемара Бишлера. Принял присягу на верность фашистской Германии.

Начав службу рядовым, за активную карательную деятельность Бойко получил звание капитана немецкой армии, был награжден двумя медалями "ОСТ" 2-й и 3-й степени. В карательных операциях с участием Бойко расстреляно более 3500 советских граждан. Лично Бойко расстрелял не менее 39 человек.

В 1948 году Бойко был арестован как пособник немецких оккупантов. Свое участие в карательных акциях на территории Смоленской области скрыл. В 1955 г. из мест заключения освобожден. Скрываясь от возможного наказания за массовые расстрелы мирных граждан, выехал в Челябинск. С 1956 года работал водителем автотранспортного предприятия, характеризовался исключительно положительно, имел более 40 поощрений и почетных грамот.

В 1972 году Бойко попал в поле зрения УКГБ СССР по Челябинской области. В результате оперативно-розыскной работы подразделений КГБ СССР были установлены трое карателей из отряда Бишлера, в том числе Бойко. 51 очевидец их преступной деятельности, которые впоследствии были допрошены в качестве свидетелей и потерпевших.

В ходе работы по выявлению и опросу очевидцев, которая производилась оперативными сотрудниками в городах Москве, Омске, Смоленске, Каунасе, Калининграде, Челябинске, Витебске, в городах и населенных пунктах Московской, Смоленской, Куйбышевской, Пермской, Кемеровской, Джезказганской, Волгоградской, Могилевской, Саратовской областей, Красноярском крае, получены материалы, на основании которых в 1983 году прокуратурой Московского военного округа возбуждено уголовное дело.

10 мая 1984 года сотрудниками УКГБ СССР по Челябинской области Бойко был арестован. Объем обвинительного заключения, содержащего описание преступлений Бойко и двоих его сообщников, составил 44 машинописных листа. Военным трибуналом Московского военного округа Бойко был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 64-а УК РСФСР и приговорен к смертной казни. В ноябре 1985 г. приговор приведен в исполнение.

ИЗ ЗАМЕТКИ В ГАЗЕТЕ "ВСХОДЫ" №103 ОТ 1 СЕНТЯБРЯ 1973 Г.
"По-ударному трудится на втором отделении совхоза "Кассельский" шофер Челябинского ПАТО-1 Василий Алексеевич Бойко. Работая на перевозке силосной массы от комбайнов, Василий Алексеевич вывозит за одну смену по 60-70 тонн. Этого он добивается благодаря умелому использованию автомашины. На передового водителя равняются и его товарищи по работе".

Архив ЛГ "Раритет"
http://raritet-chel.ucoz.ru/load/do...vka_cheljabinskogo_ukgb_po_delu_b_o/4-1-0-119

 

Бей своих!
По понятным причинам в СССР тщательно скрывалось существование «ягдкоммандо», в которых служили советские граждане, пожелавшие бороться с коммунизмом по идейным соображениям. Точное количество таких формирований неизвестно, но их было немало. Некоторые из них — причем, наиболее ценимые оккупантами — оставили черный след и на территории Осиповичского района.

«Военной командой охотников Востока» командовал русский эмигрант Владимир Бишлер. Это соединение первоначально состояло из 600 коллаборационистов, в основном русских по национальности. Оно имело собственный артиллерийский дивизион и минометное отделение и использовалось не только для уничтожения партизан, но и для охраны важных объектов и участия в крупных карательных операциях. Команда Бишлера была сформирована летом 1942 года под Смоленском, где «прославилась» уничтожением целой партизанской дивизии и нескольких более мелких отрядов. В августе 1943 года эта «ягдкоммандо» в составе почти 1.500 проверенных в деле «специалистов» перебазировалась в Вязье. Самой известной их акцией на нашей земле стала ликвидация одного из руководителей осиповичского партизан-ского движения Степана Сумченко.

«Белая команда Буглая» была создана еще в июле 1941 года из этнических белорусов, имевших обиду на советский строй. Ее командиром стал уроженец Несвижа 30-летний Александр Буглай, не скрывавший своих антикоммунистических взглядов.


Немецкий офицер награждает командира батальона майора Буглая

Отряд состоял примерно из 500 человек и занимался только «охотой на партизан». Буглаевцы применяли методы, которыми сейчас пользуются силы специальных операций: маскировка под противника, молниеносные удары и отходы, засады, захват языков, разведывательные рейды. При этом «ягдкоммандо» Буглая вела в некотором смысле «честную игру». Она сражалась с вооруженным противником, а не занималась массовым истреблением «подозрительных лиц». Например, «Браконьеры Дирлевангера» после каждого рейда браво рапортовали о сотнях и тысячах убитых партизан, тогда как боестолкновения «Белой команды» заканчивались единицами, редко — десятками убитых противников. При этом у Буглая хватало авторитета и личного влияния для того, чтобы на его сторону с оружием в руках переходили партизаны. Так, даже в марте 1943 года, когда в победе СССР уже мало кто сомневался, ему добровольно сдались 182 человека.

Однако это не означает, что Буглай отличался повышенным гуманизмом. Как правило, пленные партизаны долго допросов его «охотников» не выдерживали и давали информацию, которая позволяла наносить отрядам народных мстителей серьезный урон. Действовала «Белая команда» крайне скрытно, не вступая в контакт ни с кем. Случайно встреченные в лесу «свидетели» уничтожались, причем так, чтобы от их ликвидации не осталось никаких следов.

В осиповичские леса «Белая команда» была переброшена незадолго до начала операции «Багратион» — в апреле 1944 года, так что нанести заметный урон местным партизанам они не успели. Но на Гомельщине, где отряд в основном и действовал, «успехи» были явно не малыми. Только с сентября по декабрь 1943 года 47 буглаевцев получили награды за храбрость, почти все в это время уже имели знаки «За штурмовую атаку» и «За ближний бой».

Сам Буглай «за превосходные действия и готовность к бою» был награжден двумя орденами и получил благодарность командования 630 охранного полка вермахта, которому формально подчинялся.

Бесславный конец
После освобождения Осиповичского района отряды Бишлера и Буглая отступили на запад и в дальнейшем были использованы как обычное «пушечное мясо» на трещавшем по всем швам советско-германском фронте. Такая же судьба ждала и формирование Дирлевангера, которое к концу войны доросло до полноценной гренадерской дивизии ваффен СС.

Почти все участники названных «ягдкоммандо» погибли в боях или попали в плен и получили смертные приговоры как военные преступники. Некоторые десятилетиями скрывались под чужими именами и были наказаны за свои злодеяния только в 60-70-е годы. А биографии упомянутых командиров «ягдкоммандо» закончились так.

Оскар Дирлевангер — на тот момент один из наиболее «отличившихся» в подавлении Варшавского восстания эсэсовских командиров — 4 мая 1945 года был арестован французами. Те проявили своеобразное чувство юмора, передав знаменитого карателя под охрану одной из польских частей. Поляки, хорошо понимавшие, кто попал к ним в руки, жаждали мести. Они почти сутки методично пытали «главного браконьера Третьего рейха», а потом забили его до смерти. И никаких дисциплинарных мер к участникам этого жестокого самосуда не применялось.

Владимир Бишлер погиб от «своих». По некоторым данным, его убили немецкие уголовники с целью ограбления. А вот Александру Буглаю крупно повезло. После войны он ухитрился уехать в США и даже стал одним из видных деятелей белорусской политэмиграции.
http://www.gzt-akray.by/osipovichi/2014/12/voyna-70-fotomgnoveniy-ohotniki-na-partizan/

 

Расправа в деревнях Залазна и Леоново (Карательный батальон "Бишлер")

 

http://swolkov.org/2_baza_beloe_dvizhenie/pdf/Uchastniki_Belogo_dvizhenia_v_Rossii_02-B.pdf

Бишлер Вильгельм, р. в Таврической губ. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. Фельдфебель. Эвакуирован на корабле "Решид-Паша". /4-67/