Освобождение Смоленска, 1943

Сергей Иванович Иовлев накануне войны командовал 44-й стрелковой дивизией, дислоцировавшейся в Смоленске. Поднятая по тревоге, дивизия убыла к границе, войну встретила западнее Минска. После ожесточенных боев, в которых она отличилась, дивизия, умело маневрируя по тылам врага м нанося удары по коммуникациям, вышла на Смоленщину и приняла участие в Смоленском сражении. За мужество и героизм в боях с врагами 64-я дивизия получила почетное наименование гвардейской. Так случилось, что комдив полковник С. И. Иовлев со штабом и стрелковой ротой оторвался от основных частей дивизии, вышел в район Каспли под Смоленском, где объединился с партизанами. После двухмесячных операций в тылу врага, вывел за линию фронта более 1000 бойцов и командиров, оказавшихся за линией фронта. В последующем С. И. Иовлев со штабом выполнял специальные задания командования Западного фронта во вражеском тылу. Зимой 1942-1943 года ему, в частности, было поручено возглавить партизанские соединения в Вадинском партизанском крае, организовать удары по коммуникациям противника, чтобы задержать отвод с линии фронта танковых и моторизованных дивизий гитлеровцев, предназначенных для отправки в Сталинград. Задание командующего фронтом было выполнено. После соединения с войсками фронта, генерал-майор С. И. Иовлев был назначен командиром 215-й стрелковой дивизии.
Публикуемые воспоминания написаны им в 1963 году, к 20-й годовщине освобождения Смоленска. Публикуются впервые. Воспоминания подготовил к печати Л. В. Котов.

Сергей ИОВЛЕВ
После прорыва в первой половине сентября 1943 года сильно укрепленных позиций противника на линии фронта Духовщина - Ярцево - Дорогобуж, перед правым флангом Западного фронта, где находилась моя 215-я стрелковая дивизия, которой я командовал после выхода из Вадинского партизанского края, встала задача - освободить древний русский город Смоленск. К выполнению этой долгожданной почетной миссии привлекались соединения трех армий: 31-й, 5-й и 68-й. Для меня, считавшего Смоленск родным городом (в нем я жил до войны, командуя 64-й стрелковой дивизией), это была своего рода высшая награда. Я хорошо знал Смоленск, был влюблен в его старину. С этим городом у меня связано много душевных теплых воспоминаний... И вот теперь предстояло освободить его из плена, изгнать нечестивцев, осквернивших и разрушивших дорогие мне святыни.
31-я армия (ею командовал генерал-лейтенант Глуздовский В. А.) действовала вдоль автострады Москва - Минск в составе двух стрелковых корпусов (31 и 71-го), имея соседа справа 39-ю армию Калининского фронта, была нацелена с северо-востока. 5-я армия (командующий генерал-лейтенант Поленов В. С.) наступала двумя дивизиями от Дорогобужа по Старой Смоленской дороге. Южнее Днепра к Смоленску пробивалась с боями 68-я армия генерал-лейтенанта Журавлева Е. П. На Смоленск было нацелено непосредственно 10 стрелковых дивизий, усиленных отдельными частями и соединениями артиллеристов, танкистов, саперов и штурмовой авиации. 215-я дивизия, которой мне посчастливилось командовать, входила в состав 36-го стрелкового корпуса 31-й армии. Наступала она вдоль левой обочины автострады Москва - Минск с тяжелыми боями, преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев (частей 18-й танковой и 197-й пехотной дивизий и отдельной бригады войск СС), оседлавших автомагистраль.
Нашим войскам противостояли 6 дивизий противника (5 пехотных и одна танковая), поддерживавшихся тяжелой артиллерией и штурмовой авиацией. И хотя перевес как будто был на нашей стороне, следует иметь в виду, что мы имели значительный недокомплект в живой силе и малое количество горючего и боеприпасов, так как изрядно подъизрасходовались в наступлении, пройдя с тяжелейшими боями десятки километров после прорыва вражеской обороны под Ярцевом. Враг же, отступая к Смоленску, сокращал свой фронт и уплотнял свои боевые порядки, опираясь при этом на заранее подготовленные позиции. Следует признать, оборудованы они были по высшему классу военно-инженерной фортификации, имели достаточно запасов военного снаряжения, продовольствия и боеприпасов. Это обстоятельство значительно усиливало противника. К тому же, при подходе к Смоленску пошли дожди, дороги испортились. Артиллерия, автотранспорт вязли в грязи. Штурмовая авиация не могла оказать нам ощутимую помощь.
С начала прорыва бои шли днем и ночью. Мы буквально вгрызались в глубоко эшелонированную оборону гитлеровцев, которые дрались отчаянно, используя каждый мало-мальски подходящий рубеж. Нам же приходилось преодолевать невероятные трудности. Отступая, гитлеровцы сжигали за собой деревни, утоняли мирное население, разрушали мосты, ставили минные заграждения, устраивали всякого рода хитрые "ловушки" с фугасами. При этом часто контратаковали, вели массированный огонь из тяжелой артиллерии. Так что наш путь к Смоленску обильно окроплен нашей кровью. Это надо помнить! И не плохо было бы, если наша патриотическая молодежь пройдет по нашим следам и возродит, хотя бы на крошечном участке автострады или Старой Смоленской дороги, ту фронтовую обстановку сентября 1943 года. Это был бы хороший памятник воинам, отдавшим свои жизни за древний, русский город Смоленск!
Приближаясь к Смоленску, мы были воодушевлены. На пепелищах освобожденных сел и деревень вспыхивали митинги. Из болот, лесных чащоб, земляных щелей вылезали уцелевшие мирные жители. На исхудавших и пожелтевших от пережитых невзгод лицах светились улыбки. Женщины плакали навзрыд, обнимая усталых бойцов, дети протягивали букетики полевых цветов... Это надо видеть, пережить, чтобы по достоинству оценить и понять чувства, которые мы тогда переживали. И это окрыляло нас, давало нам новые силы! "Вперед! Нас ждет древний Смоленск!" - был брошен в войска лозунг. Он поднимал моральный дух. До Смоленска считали километры: 30, 25, 20... Как очевидец, скажу: такой моральный подъем духа за всю войну в войсках встречал редко.
23 сентября части 31-й армии вышли на последний вражеский укрепленный рубеж близ Смоленска. На линии Чуфары, Церковище, Сеньково, Латошино, Митино, по обрывистому западному берегу речки Колодня гитлеровцы задолго приготовили оборонительный рубеж из двух траншей, прикрытый проволочным и минными заграждениями с десятками дзотов. Ночное наступление с попыткой прорвать его с ходу успеха не имело. Гитлеровцы встретили атакующих плотным заградительным огнем. На рассвете они предприняли ряд контратак силою до полка пехоты с 25-30 танками.
24 сентября была сделана передышка. Подтягивали тылы, подвозили боеприпасы, резервы. В батальонах шла напряженная работа. Для захвата переправ на Днепре и уличных боев в городе создавались небольшие подвижные отряды из автоматчиков. В ротах и взводах с личным составом проводились беседы, инструктажи по поводу предстоящих уличных боев. Командирам взводов раздали схему города с обозначением улиц, площадей, важнейших объектов. Были указаны узлы сопротивления гитлеровцев (добыли разведчики через жителей города). Политработники в беседах рассказывали о Смоленске, его героической истории, о памятниках и культурных ценностях, о музеях и библиотеках, которые надо было взять под охрану. Предварительно в политотделе прошло совещание. Я рассказал о Смоленске, нацелил беседчиков, потом побывал во всех подразделениях дивизии. Большую работу провел мой заместитель по политчасти полковник Воронин Владимир Ильич, замполиты полков Меценко М. И., Смирнов А. И., Исакович А. В. и Латунов М. Я. Они весь день провели в ротах, зажигая людей на подвиг, вселяя бодрость и уверенность в успехе.
В 18.30, ближе к вечеру, соединения армии, нацеленные на штурм вражеской обороны, провели разведку боем в полосе прорыва. Это помогло раскрыть оборону противника, засечь позиции артиллерийских и минометных батарей.
Соседи слева (дивизии 5-й армии) днем 24-го сентября завязали бой на рубеже по речке Волчейка и в небольшом лесу близ станции Колодня. 72-й стрелковый корпус (68-я армия) тоже весь день вел бой на рубеже Ройновка - Борисовщина против 35-й пехотной дивизии. Наши войска южнее Смоленска, в районе Починка, вышли на реку Сож, форсировали ее и начали развивать наступление в обход Смоленска с юга (32-я кавалерийская дивизия и танковые подразделения с десантами). Для гитлеровцев, засевших в Смоленске и намеревавшихся упорно сопротивляться, возникла угроза окружения с юга.

А Смоленск горел. Слышались глухие взрывы. Это саперы подрывали здания, рушили памятники, не пощадили великолепнейшее здание смоленского телеграфа в центре города. Были заминированы здания театра, гостиницы, Успенский собор, крепостные башни... Надо было торопиться, спасать город от полного уничтожения.
И вот час наступления настал. В ночь на 25-е сентября наши войска пришли в движение по всему фронту. Вспоминаю с трепетом этот момент, сейчас, спустя 20 лет, как наяву вижу, как в ночную темь уходили штурмовые группы. Мы с военкомом провожали их лично, давали последние напутствия, подбадривали.
События развивались быстро. Подвижные группы достигли русла речки Колодня, уничтожив заслоны, ворвались во вражеские траншеи. Вспыхнул яростный ночной бой. По моей команде полки дивизии начали штурм вражеской обороны. Первым форсировал Колодню 618-й стрелковый полк. Им командовал совсем молодой еще подполковник Мусланов Григорий Федорович (ныне Герой Советского Союза). Батальоны ворвались во вражеские траншеи, дело дошло до рукопашной. Потом мне докладывали. Сержант Борис Воробьев с криком "На Смоленск, товарищи!" увлек за собой бойцов. В первой же траншее в рукопашной схватке лично уничтожил 7 гитлеровцев и одного взял в плен. Командир взвода лейтенант Василий Сергеевич Никишанин (сибиряк, из Читы), умело маневрируя на местности, под покровом ночи оврагами проник в глубину вражеской обороны, внезапно атаковал опорный пункт в дер. Козыреве, выбил гитлеровцев и преследовал их до самого города. Рядовой Губарев Валентин Николаевич из химвзвода 618-го полка при вражеской контратаке оказался захваченным в траншее. Отбиваясь от окруживших его гитлеровцев, он уничтожил более 10 солдат и одного офицера. И когда к нему пробились на выручку товарищи, то немцев уже не было - убежали. А Губанов, вытирая пот с лица, как после многотрудной работы на колхозном току, сказал с досадой, показывая товарищам шинель: "Ишь, черти, на одного напали, думали сцапать живьем. Не такие мы... И шинель вот испортили...".
Воротник и рукав у шинели были оторваны. Этому пареньку с колхозной Тамбовщины было всего 20 лет. Недавно в Подольском архиве МО СССР листал я документы своей 215-й, и словно живые вставали передо мной со страниц боевых донесений и наградных листов простые парни, в 18-19 лет взявшие в руки винтовку, чтобы исполнить свой гражданский долг - защитить Родину от врага. Свидетельствую: свой долг они исполнили с честью, хотя ... не все вернулись с войны под родной кров. И я, старый генерал, прошедший войну с первого ее дня и повидавший немало, горжусь своими солдатами, как и партизанами Смоленщины, с которыми хватил немало лиха в Вадинских лесах... Это были простые люди от плуга, от станка, со школьной парты... Это они своим ратным трудом спасли Родину от, казалось бы, неминуемой гибели, от позора, добыли ей ратную славу. Вечная память и слава им, защитникам Родины!
Около полуночи, сбив противника на речке Колодня, наш 36-й стрелковый корпус (им командовал молодой генерал Олешев Сергей Николаевич), устремился через дер. Корохоткино па северо-западную окраину Смоленска. Наш сосед слева - 71-й стрелковый корпус (командующий полковник А. Я. Веденин), сломив сопротивление 113-й пехотной дивизии противника, успешно продвигался на северо-восточную окраину города. Головные отряды дивизий этих корпусов в 2 часа ночи завязали бои в северной части Смоленска. Дивизии 5-й армии подошли к Смоленску через Пискариху к 6 часам вечера. 199 и 192-я дивизии 68-й армии, наступавшие на Смоленск вдоль Рославльского шоссе, вначале были задержаны упорным сопротивлением 35-й пехотной дивизии противника, однако, сломив ее сопротивление, вышли к Смоленску. Смоленск был освобожден. Гитлеровцы пытались оказать сопротивление в городе. Но, сломленные морально, стали быстро отходить на запад и юго-запад, обороняя город арьергардами.
707-й полк 215-й стрелковой дивизии шел на Смоленск головным. Его командиру майору Рязанову Сергею Дмитриевичу я поставил задачу: не ввязываясь в борьбу с мелкими группами противника, стремительным маршем через Корохоткино достичь Смоленска и захватить переправы через Днепр. Полк выполнил задачу. В 2 часа ночи завязал бой на северной окраине Смоленска, вышел к вокзалу. Архивные документы сохранили имена воинов, отважно сражавшихся на улицах Смоленска в тот памятный день 25-го сентября 1943 года. Сержант роты связи Любушкин Иван Михайлович в бою заменил раненого командира, подняв взвод в атаку с криком "Вперед, за мной. Спасем Смоленск!". В рукопашной схватке уничтожили 13. гитлеровцев. Старшина Подольский В. И. атаковал гитлеровцев в районе вокзала с возгласом: "За родной Смоленск вперед, товарищи!" Сержант Борис Никандрович Воробьев, о котором я уже рассказывал, награжденный к этому времени орденом Красной Звезды, на улицах Смоленска умело командовал взводом. Он в рукопашной уничтожил шестерых гитлеровцев, первым прорвался к Днепру. Отличился москвич сержант Манохин Алексей Матвеевич (1896 года рождения, член партии с 1919 г.). На улицах Смоленска возле Днепра он со своей группой в 5 человек уничтожил расчет вражеской пушки, обеспечив этим маневр наступающей роте. Минер комсомолец Петрачков 25 сентября под огнем обезвредил 92 мины. Саперы Колосков, Лесников, Калашников и Войский (жаль, в документе нет их имен) в этот день обезвредили в Смоленске более 1000 мин и разных "сюрпризов". Подумайте: сколько жизней они спасли! И в это же время они участвовали в отражении контратак, сходились врукопашную. По 250 мин на каждого! В бою, под огнем врага. Разве это не подвиг? Какое сердце надо иметь, верный глаз и твердую руку! Разве эти воины не заслужили вечной памяти? А вот еще эпизод, достойный пера историка. Рядового Стрелянного Петра Дмитриевича командир послал разведать дом на Базарной площади, мимо которого предстояло вести взвод к Днепру. Стрелянный наткнулся на засаду. Гранатой уничтожил пулеметный расчет, взял в плен солдата-гитлеровца.
Одновременно с нашим 707 полком в Смоленск ворвались передовые отряды 133-й и 331-й стрелковых дивизий. Солдаты-смельчаки по полуразрушенному мосту через Днепр перебрались на южную часть Смоленска. Мной было приказано майору Рязанову немедленно переправиться через Днепр и наступать в направлении Нарвских казарм. Приказ был выполнен. Одновременно переправились и части 331-й дивизии. Там шла уличная перестрелка, слышались разрывы гранат на улицах, объятых пламенем. Гитлеровцы покидали Смоленск. Их разрозненные группы метались по городу, натыкаясь на наши передовые отряды. Их тут же пленили, а если они пытались оказывать сопротивление - уничтожали.
В 6 часов утра 25 сентября в Заднепровье на Сенной площади встретились четыре комдива - Иовлев, Берестов, Моисеевский и Казашвили. Договариваемся о взаимодействии в бою за город. И тут же получен приказ комкора 36-й: дивизиям корпуса от Смоленска немедленно повернуть на северо-запад и наступать по направлениям: 359-й на Дивасы, 274-й на Булохи, Ядынино, 215-й сд - на Печерск. Решение было верное, так как наметился большой разрыв с 39-й армией Калининского фронта. Противник мог нанести опасный контрудар. К тому же в это время 8 дивизиям, ворвавшимся в Смоленск, на улицах города было "тесно". Противник был сломлен и старался быстрее до рассвета покинуть город.
Грустно было оставлять родной мне Смоленск. Так хотелось побывать в родных казармах, посмотреть квартиру, где жила моя семья до 22 июня 1941 г. Но приказ есть приказ... Бои в городе уже затихли. Лишь изредка слышалась стрельба - добивали сопротивляющиеся очаги противника. Появились первые жители. На зданиях и в окнах вспыхнули красные флаги (Ого! Ждали, готовились встречать!). Радостные и взволнованные встречи. Благодарные слезы истомившихся в неволе смолян, горячие объятья - лучшая награда солдату за ратный труд! Повсюду возникали стихийные митинги. Всем хотелось человеческого общения, хотелось рассказать о пережитом. Это понятно: горе замыкает душу человека, радость выплескивает ее наружу. Так бывает всегда, когда встречаются друзья и близкие, тем более после долгой и тяжкой разлуки.
К 10 часам утра полки моей 215-й дивизии оставили Смоленск. Попрощавшись с городом, я покинул его с грустью. А вечером по радио услышал: 215-й стрелковой дивизии Приказом Верховного главнокомандующего в числе других дивизий присвоено наименование "Смоленской дивизии". Это была радость, это был для нас Праздник!
С.И. Иовлев
"Край Смоленский", № 9-10, 1993 г.


Если у кого нибудь есть что-то по данной темы, выложите пожалуйста, не сочтите за труд.

 

Не весть какой источник информации, но всё же.
Сводки Советского ИНФОРМБЮРО
Хроника освобождения:



16 сентября
На РОСЛАВЛЬСКОМ и БРЯНСКОМ направлениях наши войска продолжали наступление и заняли несколько населённых пунктов.

17 сентября

На РОСЛАВЛЬСКОМ направлении наши войска продолжали вести наступательные бои и, продвинувшись на отдельных участках вперёд от 4 до 6 километров, заняли свыше 40 населённых пунктов.

18 сентября

На СМОЛЕНСКОМ и РОСЛАВЛЬСКОМ направлениях наши войска продолжали наступление и, продвинувшись на отдельных участках вперёд на 5—6 километров, заняли свыше 50 населённых пунктов.



19 сентября

На СМОЛЕНСКОМ направлении войска Калининского фронта в результате четырёхдневных ожесточённых боёв прорвали сильно укреплённую долговременную оборонительную полосу немцев и штурмом овладели важнейшим опорным пунктом врага на путях к СМОЛЕНСКУ — городом ДУХОВЩИНА.
Войска Западного фронта после упорных боёв сломили сопротивление противника и овладели важным опорным пунктом обороны немцев на подступах к СМОЛЕНСКУ — городом и железнодорожной станцией ЯРЦЕВО

На РОСЛАВЛЬСКОМ направлении наши войска, успешно форсировав реку ДЕСНА, продвинулись вперёд от 5 до 15 километров и заняли свыше 100 населённых пунктов, в том числе районный центр Смоленской области ЕКИМОВИЧИ, районный центр Орловской области ДУБРОВКА и крупные населённые пункты БОГДАНОВО, БОЛЬШИЕ ГУСАРКИ, АНТОНОВКА, СУБОРОВО, ПЕТРОВСКОЕ, КЛЕЙЧЕТОВО, ПЕКЛИНА.

***

На Смоленском направлении войска Калининского фронта в результате четырёхдневных ожесточённых боёв прорвали сильно укреплённую оборонительную полосу противника. Эта оборонительная полоса, укреплявшаяся немцами в течение двух лет, состояла из шести рубежей с долговременными опорными пунктами, многочисленными дзотами, бронированными колпаками и другими сооружениями, прикрытыми сплошными минными полями. Преодолевая упорное сопротивление противника, непрерывно бросавшего в контратаки крупные силы пехоты и танков, наши войска штурмом овладели городом Духовщина. В этих боях разгромлено несколько немецких дивизий. Советские войска уничтожили 72 немецких танка, 204 орудия, более 100 миномётов, 376 пулемётов и 34 склада с боеприпасами. Захвачено у противника 26 танков, 200 орудий разных калибров, свыше 300 миномётов, 570 пулеметов, много автоматов, винтовок, 22 склада с боеприпасами и другие трофеи. Взято свыше 600 пленных.
Войска Западного фронта после упорных боёв сломили сопротивление противника и овладели важным пунктом обороны немцев на подступах к Смоленску — городом и железнодорожной станцией Ярцево


20 сентября

На СМОЛЕНСКОМ и РОСЛАВЛЬСКОМ направлениях наши войска продолжали развивать успешное наступление и, продвинувшись вперёд от 10 до 18 километров, заняли свыше 350 населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты ХОЛМ, ТОПОРОВО, ВЕЛЮЖИНА, КОРНИЛОВА, СЛОТОВО, ЛЯХОВО, СТРОГИНО, СЕРГЕЕВО, МИХАЙЛОВКА, ЛУГИ, ХОХЛОВКА, АСЕЛЬЕ, ХОРОШКОВО, ТЕРЕБЫНЬ, СЕЩА и железнодорожную станцию СЕЩИНСКАЯ.
***

Северо-западнее СМОЛЕНСКА наши войска, сломив сопротивление противника, овладели городом ВЕЛИЖ и заняли свыше 50 других населённых пунктов.
На Смоленском и Рославльском направлениях наши войска продолжали развивать успешное наступление. Части Н-ского соединения, ломая сопротивление немцев, заняли ряд узлов вражеской обороны, в том числе крупный населённый пункт Холм. В этом районе большой отряд немцев на автомашинах пытался прорваться на большак и выйти из окружения. Наши бойцы неотступно преследовали противника и полностью уничтожили этот отряд гитлеровцев. За день боёв освобождено от немецких захватчиков свыше 350 населённых пунктов. По неполным данным, уничтожено не менее 3.000 немецких солдат и офицеров. Захвачены пленные и трофеи.
Северо-западнее Смоленска наши войска после трёхдневных ожесточённых боёв прорвали сильно укреплённую оборонительную полосу противника и штурмом овладели городом Велиж.
***

21 сентября

На РОСЛАВЛЬСКОМ направлении наши войска продолжали наступление и, продвинувшись вперёд до 10 километров, заняли свыше 130 населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты ШУМАЕВО, ШИЛОВКА, МЕДВЕДОВКА, НОВАЯ ДАНИЛОВКА, КРУТЕЦ, ЛЮБОВКА (9 километров северо-восточнее РОСЛАВЛЯ), ПРИГОРЫ, СТАРЫЙ КРУПЕЦ, СТАРЫЙ КОЧЕВ, ГРАБОВКА и железнодорожные станции УЗКОЕ, ПРИГОРЬЕ.
Наши войска, наступающие северо-западнее СМОЛЕНСКА, заняли свыше 100 населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты ДЯТЛОВО, РАЦКОВИНЫ, ОСИНОВИЦЫ, ДОБРИНА, ИСАКОВО, ДЕДОВА, ЧЕРНЯВКА, ИЗБИЧНА, СЕЛЬЦО.
***

Севернее Смоленска на сторону Красной Армии перешёл капитан 52 немецкой пехотной дивизии Ганс Шмидт. Перебежчик рассказал: «В конце августа я вместе с группой офицеров из резерва был направлен на Восточный фронт. По независящим от меня причинам я задержался на несколько дней в Минске. Шестого сентября неизвестные взорвали офицерскую столовую-казино. После взрыва я лично осматривал разрушения, которые произошли. Из-под развалин было извлечено 30 убитых и 50 тяжело раненых немецких офицеров. Многие офицеры получили контузии и лёгкие ранения».

22 сентября
На РОСЛАВЛЬСКОМ направлении наши войска продолжали наступление и, продвинувшись вперёд от 3 до 4 километров, заняли свыше 80 населённых пунктов.
На СМОЛЕНСКОМ направлении наши войска продолжали наступление и, продвинувшись на отдельных участках вперёд от 3 до 4 километров, заняли свыше 30 населённых пунктов.
Северо-западнее СМОЛЕНСКА наши войска после упорных боёв овладели городом ДЕМИДОВ, а также заняли свыше 50 населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты САВОСТЬЕ, БОРКИ, СКУГРЕВА, НИКОНЦЫ, ФОШНЯ, БОЛЬШОЕ АРЕТОВО, НОВЫЙ ПОЧИНОК, ЛОБОНОВО, АКАТОВА, СПАССК-ЛИПКИ.
***
Северо-западнее Смоленска наши войска овладели важнейшим опорным пунктом немцев — городом Демидов. Противник оказывал упорное сопротивление, стремясь любой ценой удержать город в своих руках. Только в течение одного дня немцы предприняли двенадцать контратак, но не смогли сдержать наступательного порыва советских бойцов. В боях за Демидов разгромлены 256 немецкая пехотная дивизия и другие части противника. Уничтожено свыше 8.000 вражеских солдат и офицеров. Взято 300 пленных и много трофеев. В другом районе наши войска окружили и полностью уничтожили 5 немецкий егерский батальон и разгромили 1 батальон 187 немецкого полка. Захвачены трофеи, в числе которых 25 орудий разного калибра, два самоходных орудия «Фердинанд», 23 миномёта, много боеприпасов и различного военного имущества.
* * *


23 сентября

На СМОЛЕНСКОМ направлении наши войска вели успешное наступление и, продвинувшись вперёд от 10 до 15 километров, овладели городом ПОЧИНОК, а также заняли свыше 150 населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты ПЕРФИЛОВА, ПОНАСКОВО, ПУЗАНОВО (15 километров северо-восточнее СМОЛЕНСКА), ЛАПТЕВО, ВЕРНИБИСОВО, ПУТЯТИНКА, ПИЩАЛОВО, САЛОВА, ЛУЧЕСА, ХМАРА, МОЧУЛЫ и железнодорожные станции ПЕРЕСНА, ПАНСКАЯ, РЯБЦЕВО. ПРИДНЕПРОВСКАЯ, КАРДЫМОВО, ПЕРЕСВЕТОВО.
Наши войска, наступающие северо-западнее СМОЛЕНСКА, продвинулись вперёд от 5 до 7 километров и заняли свыше 40 населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты ДРОЗДЫ, ТАРАСЕНКИ, МАРТИНОВО, ПОПАРЫ, ОСИПОВКА, СКУБЯТИНО, С ИРИЦЫ, МАКУНИНО, ЧАЧИНА, СЫРОЛИПКИ
***

На Смоленском направлении наши войска, отражая многочисленные контратаки противника, продолжали продвигаться вперёд и заняли свыше 150 населённых пунктов. Бойцы Н-ского соединения, овладев городом Починок, перерезали железную дорогу Рославль—Смоленск. За день боёв уничтожено до 2.000 немецких солдат и офицеров. Захвачены большие трофеи и, свыше 100 пленных.
Северо-западнее Смоленска противник, пытаясь приостановить наступление советских войск, предпринял свыше двадцати контратак. Наши части отбили все вражеские контратаки и после ожесточённого боя форсировали реку Каспля. Развивая успех, наши части отбросили противника и заняли ряд населённых пунктов.
* * *

24 сентября
На СМОЛЕНСКОМ направлении наши войска продолжали наступление и, продвинувшись на отдельных участках вперёд от 4 до 5 километров, заняли свыше 50 населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты КОРЕЛЛЫ (11 километров северо-восточнее СМОЛЕНСКА), ИЛЬИНА, ЛАВРОВА, МОКШЕЕВО, МИ-ТЮШИНО, СЛОБОДА.
Наши войска, наступающие северо-западнее СМОЛЕНСКА, на отдельных участках продвинулись вперёд от 4 до 5 километров и заняли более 20 населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты МАЛАХИ, МАРЧЕНКИ, ВОЛОТЫ, МИХАЛКОВА, МИТЮШИНО, СЛОБОДА.
***
На Смоленском направлении наши войска продолжали наступление. Противник оказывает упорное сопротивление, но под ударами советских частей вынужден оставлять одну позицию за другой. Части Н-ского соединения заняли ряд населённых пунктов, в том числе крупный населенный пункт Кореллы, в 11 километрах северо-восточнее Смоленска. На другом участке наши подразделения, овладев населённым пунктом Пищалово, перехватили шоссе Рославль — Смоленск. СЕНКА, ЗАХАРЬИНО, ШИТНИКИ, ЗЫКОЛИНО.
***
На Смоленском направлении наши войска продолжали наступление. Противник оказывает упорное сопротивление, но под ударами советских частей вынужден оставлять одну позицию за другой. Части Н-ского соединения заняли ряд населённых пунктов, в том числе крупный населенный пункт Кореллы, в 11 километрах северо-восточнее Смоленска. На другом участке наши подразделения, овладев населённым пунктом Пищалово, перехватили шоссе Рославль — Смоленск.


25 сентября

Войска Западного фронта выбили противника из укреплений, прикрывавших подступы к Смоленску, и вчера ворвались на северные окраины города. Завязались ожесточённые уличные бои. Очищая от гитлеровцев квартал за кварталом, советские бойцы заняли всю северную часть города. Ночью наши войска овладели переправами, форсировали реку Днепр и штурмом овладели Смоленском: Таким образом, важнейший стратегический узел обороны противника на Западном направлении — город Смоленск освобождён от немецко-фашистских захватчиков.
Сегодня же наши войска после двухдневных боёв сломили сопротивление немцев и овладели городом и крупным железнодорожным узлом Рославль.
***
В боях за город Смоленск и город Рославль разгромлены крупные силы противника. Захвачены большие трофеи, в числе которых 60 самолётов, много орудий, крупные военные склады и большое число железнодорожных составов.
Наши войска, преследуя разгромленного противника, заняли ряд населённых пунктов западнее Смоленска и Рославля.
***

Наши войска, наступающие северо-западнее СМОЛЕНСКА, продвинулись вперёд от 4 до 6 километров и заняли свыше 60 населенных пунктов, в том числе крупные населённые пункты ДУБРОВКА, СУХОНЯТЫ, ЯЗВИЩЕ, ХОЛМ, БЕРЕСТЯНКА, БАБНИ, ПЕНИСНАР, РОГУЛИНО.

 

На направлении главного удара
В середине сентября войска Калининского и Западного фронтов, осуществлявшие Смоленскую наступательную операцию, вели бой в полосе около 250 километров. Наибольший успех был достигнут на направлении главного удара Западного фронта, где за пять дней наступления советские войска продвинулись на 40 километров. Немецко-фашистское командование предпринимало отчаянные попытки приостановить наше наступление. Яростное сопротивление гитлеровцы оказали нам в районе населенного пункта Холм. Именно здесь, на участке Холм, Язвино, [55] Ляхово, Круглое, нашей дивизии было приказано прорвать оборону противника.
Вспоминая те дни, я вновь вижу размешанную сотнями солдатских сапог проселочную дорогу, походную колонну полка...
Вижу, как легко и свободно шагает командир пятой роты богатырь Бондаренко, как деловит и собран вновь назначенный командиром отделения Наятов. А вот артиллеристы выталкивают из грязи пушку, и среди них мой Женя. В предыдущем бою расчет, где Женя был заряжающим, подбил немецкий танк, второй танк уничтожило орудие сержанта Давыдова, а третий — пулеметчик Климов, который сумел бросить в открытый люк вражеской машины гранату. Вижу я и горбящихся под тяжестью ноши бойцов роты противотанковых ружей, и ныряющие в глубоких, налитых водой колеях повозки санчасти, где, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться, сидят военфельдшеры Глотова и Кулагина, военврачи Любовь и Тамара Колшинские...
К утру 19 сентября полк занял исходный рубеж для атаки. Стрелки укрылись в окопах, где всего сутки назад сидели гитлеровцы. Наблюдательный пункт за недостатком времени разместили во вражеской землянке. Я вызвал Гусихина. Приказал ему отправиться в тыл, поторопить дивизионных снабженцев: у полка всего один боекомплект снарядов и мин, не подвезены патроны, мало ручных и противотанковых гранат. Сам с Шеловичем, Переверзевым и Беретели пошел в батальоны.
Траншея полка проходит по опушке леса, кое-где она прикрыта мелким кустарником. До противника не меньше километра. Наступать снова придется по открытому полю. Правда, колючей проволоки перед вражескими позициями нет. Возможно, и долговременных точек не будет. Но отсутствие инженерных сооружений противник наверняка попытается компенсировать плотным артиллерийско-минометным огнем, может и танки применить...
В батальоне у Фирсова разговариваю с пулеметчиком Ермаковым, награжденным за прошлые бои медалью и представленным к ордену. Спрашиваю, служил ли ои кадровую, откуда родом. Пулеметчик отвечает обстоятельно, с охотой. На мой вопрос, есть ли у него дети, задумчиво произносит: [56]
— Детишек нет, товарищ майор. Женился поздно. Теперь уж после войны...
Подходит командир отделения младший сержант Ежков. Открытое лицо с лукавыми, внимательными глазами, пилотка, как всегда, набекрень, тонкая талия схвачена широким офицерским ремнем. Из-за этого ремня еще на формировании был разговор с Фирсовым. Я сказал, чтобы Ежков снял ремень. Фирсов возразил: этот ремень у Ежкова — память о погибшем командире роты, и я решил не настаивать на первоначальном требовании.
— Как противник? — обратился я к командиру отделения.
— Сидит тихо.
— Под Куростью тоже тихо сидел.
— Нет, тут легче будет, товарищ майор, — не соглашается Ежков. — Конечно, местность похожая, но должно быть легче!
Возвращаюсь на наблюдательный пункт. Звонит командир дивизии:
— В восемнадцать ноль-ноль начнем артподготовку. На тридцать минут. После нее сразу поднимай полк и бери Холм! Одновременно перейдут в атаку Зайцев и Поздняков.
Майор Поздняков заменил выбывшего из дивизии командира 566-го стрелкового полка подполковника Тухлина.
Принимаю решение: атаковать противника по всей линии его обороны всеми тремя батальонами. Велик соблазн немедленно ввести в бой и роту автоматчиков. Однако решаю оставить ее в резерве. Кто знает, как сложится бой? Может, контратаку отбивать придется... Капитан Шелович передает приказ в батальоны. Переверзев — артиллеристам и минометчикам.
Под вечер небо очистилось. Красноватый свет садившегося солнца, коснувшись синевато-белых облаков, превратил их в фиолетовые, поджег обломленные снарядами верхушки берез, отсвечивает в стеблях порыжевшей травы, в мокрой коре деревьев. Тихо. Лишь изредка протарахтит пулемет или ухнет случайная мина... Поле будущего боя просматривается недостаточно хорошо, но тут ничего не поделаешь: лес...
В восемнадцать часов дивизионная артиллерия, полковые пушки и минометы открывают огонь по врагу. Бьют [57] тридцать минут и переносят огонь в глубину. Вижу, как поднимаются цепи батальонов. Но тут же перед ними встают черные фонтаны разрывов, вступают в действие ожившие пулеметы гитлеровцев. Цепи залегают: огонь противника крайне интенсивен.
Снаряды ложатся совсем близко от наблюдательного пункта. Землянка ходит ходуном. Сквозь щели наката низвергаются потоки земли. С Фирсовым связь потеряна. Вергун молчит. Только начинаю говорить с Жаровым, как раздается резкий свист, за ним — сотрясающий землянку удар. Воздух наполняется гарью, голос Жарова в трубке обрывается, а я, разлепив инстинктивно сжатые веки, ничего не могу различить, кроме светлого пятна в правом углу. Наконец понимаю: угол землянки разворочен снарядом, прямое попадание, сейчас будет взрыв... Но взрыва почему-то нет. Беретели, вскочив с пола, бросается к развороченному углу.
— В землю ушел! — кричит он. — В землю!
И тут же падает: новый близкий разрыв снаряда.
— Сменить наблюдательный пункт! — приказываю я. — За мной!
Под огнем бегу с Шеловичем, Беретели, телефонистами и радистом Максименко в сторону от землянки. Осколки жужжат, обгоняя нас, обдирая кору с розовых стволов деревьев. Устраиваюсь под кустом. Приказываю Максименко связаться с дивизией.
Максименко разворачивает рацию, выкидывает антенну, начинает вызывать штаб дивизии. В окулярах бинокля прыгает вздыбленное разрывами поле. Подразделений на поле нет. Откатились...
Посланные в батальоны связные все еще не вернулись. Отправляю Лихачева к Фирсову, Шеловича — к Жарову, а Беретели — к Вергуну. Приказ всем один: поднять людей и сбить гитлеровцев с передовых позиций.
Через полчаса батальоны делают попытку выполнить приказ, но снова откатываются: слишком силен огонь вражеской артиллерии. Он не стихает до самой ночи. Поздно вечером приказываю батальонам закрепиться на исходном рубеже и быть готовыми к отражению возможной контратаки.
Устал я отчаянно, а глаз не сомкнешь. Из штаба дивизии поступил приказ: утром, в шесть, после артиллерийской [58] подготовки, снова атаковать противника и занять Холм.
Отдаю распоряжения, проверяю, где установлены полковые пушки, хорошо ли расположились минометчики, звоню в штаб дивизии, требую прислать снаряды, а сам не перестаю думать о предстоящем бое... Вспоминаю Курость...
Рассвет застает меня, Шеловича, Горбика, Переверзева и Беретели в редком березняке. С нами стоит и лейтенант Виноградов — новый командир автоматной роты, моего последнего резерва. Автоматчики окопались неподалеку, слышно, как переговариваются, как бряцает оружие.
Туман... Сырые стволы деревьев едва выступают из молочной белизны. Кустарника, где залегли батальоны, совсем не видно. Не видно и вражеских траншей, и самого Холма.
Никто из моих спутников не разговаривает. Молчат. А меня вдруг осеняет неожиданная догадка. Вскидываю бинокль, опускаю, бросаю взгляд на лейтенанта Виноградова, который стоит рядом и дышит на замерзшие руки. Туман! Густой, ленивый туман! Пока взойдет солнце, пока туман сползет в низины... Мысль работает лихорадочно быстро: «Не ждать артподготовки. Взять последний резерв — роту автоматчиков и без огня, без шума ударить по врагу... Сейчас же...» Приказываю Виноградову построить роту и обращаюсь к автоматчикам с короткой речью. Говорю, что сегодня от них зависит судьба полка, а может быть, и Смоленска, что надо взять Холм немедленно, с минимальными потерями.
— Вы пойдете первыми, — говорю я. — При подходе к немецкой траншее откроете огонь, забросаете гитлеровцев гранатами. За вами сразу же поднимутся батальоны... Роту поведу сам.
Шеловичу приказываю остаться за меня, Переверзеву — выкатить пушки в боевые порядки пехоты, Лихачева прошу доложить о моем решении командиру дивизии.
И вот с автоматом в руках я шагаю рядом с Виноградовым впереди роты. Слева, не отставая, идет Беретели, справа — Горбик. Миновали березняк, вошли в кусты. За рукава цепляются ветки, потрескивают обломанные сучья. За позициями рот начинается открытое поле. Здесь то и дело посвистывают пули. Бешено колотится сердце. Дойдем [59] или нет? Ударила полковая артиллерия. Она била по участку немецкой обороны, который предстояло атаковать. В тумане разрывы виделись смутно, но линию вражеской траншеи они обозначили. Мы торопливо шли прямо на нее.
Наконец показались брустверы, обложенные дерном. Оставалось пройти метров двести... Я почувствовал: бойцы не просто обгоняют, они оттесняют меня и Горбика. Прикрывают. Почти в ту же минуту рота открыла автоматный огонь, а за спиной грянуло могучее «ура». Забросав траншею гранатами, мы ворвались в нее.
Требовалась связь во что бы то ни стало! Я несказанно обрадовался начальнику связи полка лейтенанту Белякову, вынырнувшему из-за поворота траншеи. За Беляковым с неизменной рацией бежал маленький Максименко, тащили катушки с проводом телефонисты.
Автоматчики уходили вперед, а через нас уже прыгали солдаты фирсовского батальона. Дружная атака соседей — полков майоров Зайцева и Позднякова — помешала противнику определить направление главного удара и правильно организовать оборону. Батальоны Фирсова, Жарова и Вергуна обтекали узлы сопротивления гитлеровцев. Седьмая рота Якуба Идрисова вырвалась вперед и завязала бой на улицах Холма. Отступавшие к Холму немцы попадали под огонь станковых пулеметов седьмой роты. Артиллеристы, катившие пушки в боевых порядках пехоты, расстреливали фашистов картечью. Появившийся на улице Холма вражеский танк был подбит расчетом орудия сержанта Дубарова, а бегущих вслед за танком автоматчиков уничтожили стрелки сержанта Кудрявцева.
Словно празднуя вместе с нами победу, всходило солнце. Туман, сослужив свою службу, торопился сползти в низину.
В восемь часов я перенес наблюдательный пункт в сарай на западной окраине Холма. Отсюда и доложил командиру дивизии обстановку.
— Значит, все-таки взял Холм? — весело спросил полковник Краснов.
— Так точно, товарищ полковник! Взял!
— Вот так и дальше воюй!..
Построенные в походные колонны батальоны к четырнадцати часам 20 сентября втянулись в лес за Холмом. Из штаба дивизии сообщили, что противник отходит перед [60] всем фронтом армии. Можно было предположить, что враг попробует организовать оборону на подступах к железной дороге Смоленск — Рославль.
— Двигайся к железной дороге! — приказал по рация полковник Краснов. — Появится возможность — перережь ее.
До линии железной дороги оставалось километров пятнадцать. Никто не сомневался, что гитлеровцы не уступят эту важную магистраль без боя. Мы решили не мешкать с движением, тем более что разведка сообщала об отсутствии вражеских заслонов.
В полутора километрах от насыпи железной дороги я остановил батальоны и попытался связаться со штабом дивизии. Ни штаб, ни двигавшиеся параллельно полки Зайцева и Позднякова не отвечали. Собрал офицеров штаба полка и комбатов. Надо было решать, ждать ли, пока установим связь и наладим взаимодействие, или атаковать самим. Все высказались за немедленную атаку и захват участка железной дороги.
Развернутые под прикрытием густого леса в трехстах метрах от железной дороги батальоны атаковали на участке фронта до двух километров. Основной удар наносил на левом фланге батальон Фирсова. Он атаковал первым. Вслед за ним ринулись в бой стрелки Жарова и Вергуна, автоматчики, разведчики и саперы. Они буквально смели боевое охранение противника, перебили засевших на насыпи гитлеровцев и, не задерживаясь, пошли дальше.
Надеясь приостановить наше продвижение, немцы открыли сильный артиллерийский огонь. Однако комбаты сообщали, что батальоны продолжают теснить противника, и запрашивали о дальнейших действиях.
Связи с дивизией по-прежнему не было. Опасаясь, что враг попытается атаковать полк во фланги, я приказал преследование прекратить и занять прочную оборону.
Когда Максименко наконец удалось соединить меня с командиром дивизии, я доложил ему, что полк атаковал противника и перерезал магистраль Смоленск — Рославль.
— Ясно, — сказал полковник Краснов. — Вперед больше не лезь! Займи оборону и жди подхода основных сил! А за дорогу — спасибо. Молодцы! Передай благодарность всему личному составу.
Вблизи железной дороги полк оставался до вечера. [61]
Подвезли боеприпасы, подошли кухни с обедом. Враг не подавал признаков жизни. Бойцы отдыхали. Прикорнул и я. Когда опустились сумерки, Беретели разбудил меня:
— Товарищ майор, прибыл новый начальник штаба. Рядом с Беретели стоял плотный круглолицый человек лет сорока. Он протянул предписание, представился:
— Капитан Янчук.
Григорий Яковлевич Янчук, инженер по профессии, в армию пришел добровольцем, воевал в ополчении под Москвой.
Я приказал Янчуку найти старшего лейтенанта Лихачева, временно исполнявшего обязанности начальника штаба, и принимать у него свое хозяйство.
Только я закончил беседу с Янчуком, как позвонил полковник Краснов. Он приказал в девятнадцать ноль-ноль начать преследование противника в направлении населенного пункта Кощино, под деревней Лазарево перерезать шоссейную дорогу.
Погода портилась. Тучи едва не цеплялись за маковки елей. Моросил дождь. Марш предстоял тяжелый, а точных сведений о противнике штаб дивизии не имел.
Я приказал Шеловичу построить полк в походную колонну, а Переверзеву — усилить головную и тыловую заставы пушками.
Подошел начальник артснабжения полка старший лейтенант Ивангок. Он был обеспокоен: высланные за боеприпасами машины еще не вернулись. Полковой врач Стрига тоже тревожился: не успел вывезти раненых. Я приказал Янчуку взять комендантский взвод, дождаться, пока придут машины за ранеными, а потом догнать нас. Лейтенант Беляков оставил Янчуку рацию.
Вместе с Горбиком, Переверзевым, Лихачевым, Беретели и Жаровым мы ехали в голове походной колонны первого батальона по узкой лесной дороге. Лес горел и справа, и слева. Отсветы пожаров плясали в темнеющем небе, озаряли чащобу. На втором часу движения встретили бредущую навстречу группу людей, человек восемнадцать — двадцать. По одежде мы признали своих, окликнули.
Люди торопливо зашагали, почти побежали нам навстречу, но, приблизившись, остановились.
— Да что с вами, товарищи? Мы свои, — сказал Горбик. — Не признаете? [62]
Одна из женщин, посмелее, протянула руку, указывая на что-то, потом коснулась ею своего плеча. Я невольно покосился на собственное. Погоны! Так вот оно что! Когда Красная Армия отступала, у нас не было погон!
— Товарищи! — сказал я. — Дорогие! Это новая форма Красной Армии!
Соскочил с коня, подошел к людям. Смоляне поняли, кто перед ними. Обступили меня, Горбика, других командиров. Плакали, трогали руками ремни, оружие. Старый дед протолкался вперед, снял шапку, перекрестился и бухнулся на землю, обхватив мои колени:
— Сынок! Не обманул! Вернулись!
Подхватили старика, поставили на ноги. Дед был легок, всхлипывал, трясущейся рукой совал берестяную табакерку.
— Что ты, дедушка? Зачем?
— Бери, бери! Нечем встречать-то! Бери на память!
Обидеть старика, не принять подарок, я не мог. От себя подарил ему зажигалку и кисет с табаком. Офицеры и солдаты совали женщинам и детям хлеб, сало из сухого пайка, куски сахара.
Путь продолжали, взволнованные этой встречей. Шелович ехал, глядя перед собой невидящими глазами. Я хорошо понимал его состояние.
Лес густел, тучи не рассеивались, дождь не прекращался. Проселочная дорога, разбитая пехотой и транспортом отступившего врага, засасывала ноги. Шинель набухла, намокший ворс натирал шею.
Пожары остались позади, нас окутывал сырой мрак. Опасаясь сбиться с маршрута, мы несколько раз останавливались, накрывались с головой плащ-палатками и рассматривали при свете ручного фонарика отсыревшую карту. Казалось, шли правильно. На флангах, где двигались полки Зайцева и Позднякова, было тихо.
За полночь попытались установить связь с соседями, направили к ним разведчиков. Через полчаса они вернулись и доложили: слева на протяжении трех километров — никого, а справа, где искали Позднякова, обстрелял противник. Походило на то, что мы уклонились от намеченного маршрута.
Я требовал связаться со штабом дивизии, с Янчуком, но, сколько Максименко ни бился, установить связь он не мог. [63]
Снова выверили путь. Нет, ошибки в движении не было. Разве только подводили компасы. Направили двух конников к Янчуку. Может быть, у него есть какие-нибудь сведения из дивизии? Конники вернулись ни с чем: напоролись на гитлеровцев.
К утру дождь утих, в облаках обозначились просветы, зато усилился ветер. Мы шли уже десять часов, пять раз вступали в перестрелку с врагом. В шестом часу утра прискакал разведчик:
— Товарищ майор, впереди деревня. Противник не обнаружен.
По моим расчетам получалось, что мы вышли к Лазарево. Но в этом следовало убедиться. Я приказал Жарову занять оборону по западной окраине деревни, Фирсову и Вергуну выдвинуться на восточную окраину...
Батальоны пошли в обход, а я со штабными офицерами и группой саперов зашагал в деревню. Выбрали подходящий дом. Саперы убедились, что он не заминирован, и мы полезли на чердак. Низкие балки, липкая паутина, ветошь, щепа. Ударом ладони Беретели распахнул окно с мутными стеклами. В полукруглом проеме открылись волнистая равнина, среди невысоких холмов узкий овражек, поросший желтым кустарником.
Я переводил взгляд с карты на этот пейзаж. Деревня вроде бы расположена так же, как нанесенное на карту Лазарево. И овраг на карте отмечен. И характер местности соответствует топографическим знакам. Но в полутора километрах северо-западнее Лазарева проходит шоссе, а в полутора километрах от занятой полком деревни течет река.
— Реки не должно быть! — сказал Шелович.
— Распорядитесь, пусть ее отменят! — бросил Переверзев, — Может, это не Лазарево?
Сквозь облака проскользнул лучик солнца, зарябил в далекой водной глади, исчез. Река! Значит, мы все-таки где-то сбились с маршрута.
Офицеры молчали, молчал и я. Смахнул пыль со стропил, присел. Почувствовал, как давят ремни походного снаряжения... На чердак поднялся Горбик.
— В чем дело? — услышал я голос замполита.
Ему никто не ответил. Горбик направился к чердачному окну, постоял около него, сел рядом.
— Что собираешься делать, командир? [64]
— Делать?.. Форсирую эту злосчастную реку! На запад пойдем!
— Все рассчитал?
— Нам надо войти в соприкосновение с противником. Бить его. Вот и весь расчет. А за это время...
— Танки! — крикнул Беретели. — Танки по реке плывут!
Шелович и Переверзев согнулись возле окна.
— Верно, плывут, — сказал Шелович. — Поглядите, товарищ майор!
До слуха уже долетал рокот моторов. Но как могли танки плыть по реке? Офицеры потеснились, уступая мне место. По реке действительно плыли танки — пять «тигров». А по берегу, стараясь не отставать, спешила жидкая цепочка пехоты.
Захохотал, выпрямился, стукнувшись головой о балку, Переверзев. Повернул ко мне радостное лицо Шелович. Я расстегнул воротник шинели. Вот до чего могут довести бессонные ночи и усталость. Можно, оказывается, принять грязное, залитое водой шоссе за реку! Вернулась уверенность в себе. Все просто: мы действуем строго в полосе наступления дивизии, перед нами враг, которого надо уничтожить.
Просматриваемая часть шоссе изгибалась по равнине, напоминая растянутую на добрых четыре километра латинскую букву S. Двигавшуюся на северо-восток группу врага мы пропускали. Но за ней могли появиться другие. Решили, используя внезапность, атаковать противника, как только он появится на открытом участке шоссе. Созрел и план боя: рубеж атаки — частый кустарник перед шоссейной дорогой; первый батальон занимает позицию на правом фланге полка, второй — на левом, третий будет наступать во втором эшелоне, непосредственно за Жаровым. Сначала по шоссе наносят удар артиллерия и минометы...
Минут через десять батальоны стали выдвигаться на рубеж атаки. За избами Лазарева разворачивались пушки, устраивались минометчики Антяшева. Из чердачного окна я видел, как невысокий, жилистый Антяшев помогал устанавливать опорную плиту миномета.
Часа через полтора на шоссе послышался треск мотоциклов и далекий, нарастающий шум машин. Первыми из-за поворота появились два мотоциклиста. За ними — [65] танки, пять тяжелых машин с защитной — черно-желтые разводья — окраской. За танками шли, пробуксовывая, грузовики. На одних — мотопехота, на других — грузы. Семнадцать автомобилей...
Ждем, пока головной танк достигнет рубежа первого батальона. Телефонисты передают приказ приготовиться. Пора!
Ракета, брызжущая фиолетовыми искрами, похожа на хризантему. Ее треск тонет в грохоте. Почти одновременно открывают огонь все наши орудия и минометы. Два танка, идущие впереди, останавливаются — перебиты гусеницы. Три других на скорости сворачивают с шоссе и тоже замирают — подрываются на минах. Снаряды сносят с них башни. Замыкающие грузовики уже валяются в кюветах, горят. Снаряды и мины рвутся в середине колонны. Часть пехотинцев погибла, не успев спрыгнуть с машин, часть бросается в придорожные канавы, бежит в поле.
Зеленая ракета поднимает батальоны. Подразделения Фирсова и Жарова атакуют на фронте в полтора километра. Сопротивление пытаются оказать только две группы уцелевших гитлеровцев. Остальные поднимают руки. Лишь немногим фашистам удалось скрыться в поле. На шоссе и возле него громоздятся дымящиеся обломки автомобилей, стоят изуродованные, окутанные жирным чадом танки, валяются трупы гитлеровцев, раскиданные взрывами мешки.
Из батальонов сообщили, что противник потерял убитыми свыше ста человек, наши потери — двое легкораненых.
Ко мне подходит улыбающийся Максименко:
— Как дали фашисту, товарищ майор!
— Фашисту... Ты связь с дивизией дай! Где она?
Но установить связь с дивизией так и не удается. Нет и признаков приближения частей Зайцева и Позднякова. Нарастает тревога. Положение полка, в одиночку захватившего участок шоссе, с каждой минутой становится все более опасным.
Батальоны окапываются. Придаем им по пять пушек, противотанковые орудия расставляем в глубине на случай прорыва танков. Сусев и старший лейтенант Белкин руководят саперами, минирующими шоссе и обочины.
Иду вместе с Беретели в батальон к Фирсову, оставив [66] на наблюдательном пункте Шеловича. Комбата застаю на высоком бугре осматривающим позиции. Только мы стали анализировать с ним обстановку, как на правом фланге, у Жарова, раздались выстрелы танковых пушек. Значит, враг начал там! Бросаю взгляд на часы. Ровно одиннадцать. Передышка длилась только час.
Из елового леса на батальон капитана Жарова шли, непрерывно ведя огонь, пять «тигров» и семь «пантер». Они ползли прямо по равнине, то скрываясь за низкими холмами, то вновь показываясь. Среди темневших свежевыброшенной землей окопчиков первого батальона часто-часто вставали разрывы.
Послышался резкий свист, грохнуло в пятидесяти метрах от нашего холма: повели огонь танки, наступавшие из-за перелеска на батальон Фирсова. Открыли огонь полковые пушки. Подбили «тигр» на правом фланге и два танка перед нами. На второй батальон двигались девять машин. За ними бежала пехота. Связисты батальона соединили меня с Шеловичем. Капитан доложил:
— С востока к Лазареву подошла группа гитлеровцев, заняла высотки, обстреливает деревню из пулеметов.
Я приказал Беретели добраться до батальона Вергуна и сделать все возможное, чтобы немцы были сбиты с высот за деревней. Адъютант надвинул фуражку, вскочил и бросился с холма. В этот момент я услышал стон. Лицо пытавшегося подняться Фирсова перекашивала гримаса боли. По голенищу левого сапога расползалась кровь. Санитары потащили комбата с холма в низину. Я вызвал Шеловича и приказал ему принять батальон.
Бой набирал силу. Батальоны отсекали вражескую пехоту от танков. Горел еще один «тигр» перед фронтом второго батальона. На восточной окраине деревни слышалась частая стрельба. Как только появился Шелович, я передал ему батальон, а сам побежал в Лазарево.
На наблюдательном пункте полка Горбик мне сообщил, что девятая рота уже атакует противника, занявшего восточные высотки. Оглядев поле боя, я постарался оценить обстановку. Перед батальоном Жарова дымились три «тигра» и две «пантеры». Остальные пытались уничтожить наши пушки. Один из фашистских танков двинулся на пушку сержанта Ильяшева. Я видел бронированную махину, видел расчет орудия и Женю, дославшего [67] снаряд в казенную часть. Ильяшев выстрелил. В лоб. Снаряд отскочил. Женя принял у подносчика второй снаряд. Ильяшев снова выстрелил. Снова в лоб.
— По гусеницам! — с досадой кричал Переверзев, словно Ильяшев мог услышать его.
И тут произошло то же самое, что мы наблюдали под Куростью: фашистский механик-водитель, испуганный двумя попаданиями, отвернул в сторону, и почти сразу же танк остановился с перебитой гусеницей. Это сработали минометчики Антяшева.
У Шеловича танки не прорвались. Они стреляли, но вперед не шли. Залегла и вражеская пехота. А вот рота Бондаренко отходила.
— Виноградов, жив? — вызвал я командира роты автоматчиков. — Помоги Бондаренко. Разворачивайся и контратакуй.
Старший лейтенант Лихачев доложил, что противник сбит с двух высоток на восточной окраине, на высотках установлены станковые пулеметы девятой роты.
Полк дрался самоотверженно. Люди себя не щадили. Но силы были слишком неравными. К гитлеровцам подоспела мотопехота, они подтянули орудия. Под прикрытием артиллерийского огня вражеская пехота стала действовать уверенней. И полк начал сжиматься. Оттягивались к деревне пушки. Метр за метром уступали позиции поредевшие роты.
Немецкие артиллеристы нащупали наблюдательный пункт. Первый снаряд разорвался метрах в пятнадцати от дома, второй угодил в колодезный сруб недалеко от крыльца. В это время Максименко удалось связать меня по радио с командиром дивизии.
Голос Краснова был необычайно спокоен:
— Где пропадаешь, блудный сын?.. Это у тебя шум?
Я доложил обстановку.
— Понял! Продержись пятнадцать — двадцать минут! Мы близко!
Мы выдержали эти двадцать минут. Не подпустили противника к Лазареву, не уступили восточные высотки. Против напиравших на батальон Жарова гитлеровцев я бросил наконец свой резерв — две роты из батальона Вергуна. Они заставили немцев отступить метров на двести. Огневой бой усилился. Враг решил, наверное, подавить наши пушки и минометы. [68]
И тут загрохотала дивизионная артиллерия! Залп следовал за залпом. В боевых порядках фашистской пехоты, между «тиграми» и «пантерами» заполыхали разрывы. Справа, в тылу вражеских артиллеристов, застучали пулеметы. С этой стороны наступал полк Позднякова. Слышалось дружное «ура» и на левом фланге, за перелеском. Там появились подразделения Зайцева. Батальоны нашего полка тоже пошли вперед. Танки и пехота противника стали отходить.
Фирсова я нашел в избе, приспособленной под лазарет, среди других раненых. Военфельдшер Кулагина сказала, что дела комбата плохи: осколок раздробил малую берцовую кость, рана воспалена, удастся ли сохранить ногу — неизвестно.
Фирсов лежал на разостланной в углу шинели. Широкое лицо с грубоватыми чертами осунулось.
— Как батальон, товарищ майор?
— Воюет!
— Я обязательно вернусь к вам. А пока поставьте на батальон Гомолку. Он справится.
Я обещал комбату выполнить его просьбу, пожал ему руку и вышел на улицу. На лавочке возле избы, поддерживаемый бойцом, сидел офицер в измятой шинели, без пилотки. Из-под марлевой повязки с проступившим розовым пятном торчали знакомые черные кудри. Адъютант сделал попытку встать. Я удержал его.
— Ваше приказание выполнил... — подняв бледное лицо, с трудом проговорил Беретели и потерял сознание.
Боец бережно уложил его на лавку и с уважением сказал:
— Лихой лейтенант. Заменил раненого командира роты и сам повел солдат в атаку.
В этом бою был ранен и рядовой Иевлев. Его увезли в тыл вместе с Фирсовым.
В доме, где был наблюдательный пункт, меня ждали офицеры штаба.
— Александр Петрович! — обратился я к Горбику. — Наша санчасть в лугах. Срочно свяжись с соседями. Пусть спасают людей!
В эту минуту появился капитан Янчук. Он рассказал, что после выступления полка позвонил полковник Митрополевский и сообщил, что преследование противника надо начать на два часа позже, посоветовал задержать полк. [69]
Янчук выслал вдогонку колонне связного. Тот не вернулся, и капитан решил, что приказ мне передан. Сам Янчук, как и полагалось, оставался на месте, пока не вывезли раненых и не подвезли боеприпасы. Догнать полк не сумел, так как три раза сталкивался с противником. Наша рация не отвечала...
Вечером 24 сентября полк стремительным броском достиг села Кощино. Впереди была река Сож. Услышав, что бой идет в селе, гитлеровцы, оборонявшие предмостные укрепления, отступили, не оказав сопротивления и не взорвав мост. Первым с ходу форсировал Сож батальон капитана Жарова. Разведчики доложили, что на протяжении ближайших пяти километров противника нет. Преследовать отступающего врага было приказано кавалерийскому корпусу. Конники шли через Кощино на рысях, весело кричали:
— Догоняй, царица полей!
А царица полей валилась с ног. Ровно месяц и один день полк совершал марши, атаковал и отбивал контратаки. Требовалась передышка.
Сжечь село гитлеровцам мы не дали, и жители наперебой приглашали офицеров и солдат в избы.
— Разреши уж на этот раз остановиться в домах, — попросил Горбик.
Я согласился. Батальоны выставили боевое охранение, выделили патрули. Избы занимали целыми подразделениями, чтобы легче было собрать людей по тревоге.
Я остановился в доме близ церкви. Старушка хозяйка затопила русскую печь. Ординарец притащил продукты для ужина. Ординарец был новый: Ивакина под Лазаревом задело осколком. За адъютанта распоряжался Наятов, временно взятый мною у Кудленка.
Пока готовили ужин, я обошел с Жаровым, Вергуном и Гомолкой, замещавшим Фирсова, все Кощино. Проверили, как несет службу охрана, установили места сбора батальонов по тревоге, наметили возможные участки обороны. Потом я отпустил комбатов.
В избе меня ожидал Женя: отпросился до утра из батареи. Они с Наятовым и ординарцем натаскали в горницу свежего сена, застлали сено плащ-палатками.
— Лучше перины, товарищ майор, — сказал Наятов.
После ужина нас разморило, и мы сразу заснули. Но спать долго не пришлось. Вернулись разведчики, и Наятов [70] разбудил меня. Разведчик Назаренко доложил, что ребятам удалось взять «языка», который дал важные показания.
По сведениям пленного получалось, что идущий из Смоленска на Кощино вражеский полк находится всего в десяти-одиннадцати километрах от нас и может появиться часа через два.
Наятов принялся накручивать ручку полевого телефона, вызывая комбатов. Женя побежал в батарею.
Комбаты, Переверзев, Горбик, Янчук и Сусев явились минут через пятнадцать. Я познакомил их с планом будущего боя:
— Оборону будем строить в виде полуподковы, глубиною до километра. Дадим гитлеровцам втянуться в западню и уничтожим одновременным ударом всех огневых средств.
Жарову я приказал занять оборону перед селом, Вергуну — на правом фланге, а Гомолке — на левом.
Офицеры побежали распоряжаться, а мы с Наятовым пошли на северную окраину Кощина выбирать место для наблюдательного пункта. Там набрели на длинную, заросшую жестким бурьяном силосную яму, откуда все давно выгребли. К яме подтянули провода. Вскоре сюда подошли Переверзев, Горбик и Янчук.
Я надеялся на успешный исход боя: о нашем присутствии враг не подозревал, бойцы отдохнули, снарядов и мин было достаточно. Но бой есть бой...
Около шести часов вечера к селу подошла разведка противника — человек пятнадцать. Я приказал пропустить ее. Когда вражеские разведчики прошли в разрыве между цепями первого батальона, вдали показалась голова фашистской колонны. Разведчики обошли силосную яму и направились в деревню. Возле крайних изб они остановились, помигали карманным фонариком колонне, сообщив, что путь свободен.
Колонна противника стала втягиваться в глубь мешка. На Кощино двигался фашистский пехотный полк. В бинокль я уже различал лица врагов. Пора! Я приказал Наятову выстрелить из ракетницы.
Ударили наши пушки и минометы, застрочили пулеметы и автоматы. Все потонуло в грохоте...
Вражеские пехотинцы бросались на землю, пытаясь как-то укрыться, спастись. Когда огонь стих, батальоны [71] Жарова, Вергуна и Гомолки пошли в атаку. Бой длился не больше получаса. Фашистский полк был разгромлен.
Наблюдая, как бойцы выстраивают пленных, я заметил четырех солдат, несущих кого-то на плащ-палатке. Замерло сердце — неужели Женя? Бойцы опустили плащ-палатку на землю в трех шагах от меня, сняли пилотки. И тогда я увидел убитого командира первого батальона капитана Жарова. Встали с Горбиком на колени возле неподвижного тела. Суровое, обычно не выдающее душевных переживаний лицо Жарова казалось помолодевшим.
— Как это случилось? — спросил я у бойцов.
— Товарищ капитан сам повел батальон в атаку, — ответил один из них. — Троих гитлеровцев заколол штыком, а четвертый выстрелил в упор...
Вскоре приехал полковник Краснов. Он был доволен результатами боя.
— За полчаса, говоришь... Похлеще, чем под Лазаревом, — с одобрением сказал комдив. — Выходит, научились воевать, майор! — После небольшой паузы Краснов заметил: — Теперь у тебя двух комбатов не хватает. Пришлю...
— Товарищ полковник, Фирсова заменил командир четвертой роты Гомолка. А на первый батальон я думал выдвинуть старшего лейтенанта Кудленка.
— Ничего, пусть еще ротами покомандуют. Я вам опытных офицеров направляю: капитана Лазутчикова и капитана Довженко. А уж кого куда — сами разберетесь... Пусть начальник штаба звонит Митрополевскому, получает новый маршрут. Пойдете на Великолесье.
— А Смоленск?
— Смоленск с часу на час без нас возьмут.
Комдив уехал. В шестнадцать ноль-ноль выступили и мы. Еще две могилы оставлял полк позади: братскую могилу шестнадцати солдат и могилу капитана Жарова. Каждый из нас понимал: конца войны еще не видно, он тоже может не дойти до последнего привала. Но думать об этом мы себе запрещали...
Выдержав нелегкий бой, к утру 26 сентября полк занял деревни Полянки, Лучинки, Лаптево, Данигубово, Бытово, Ползики и вышел к Великолесью. Здесь, после пятичасового боя, взаимодействуя с другими полками дивизии и кавалерийским корпусом, мы прорвали оборону врага. В ночь на 27 сентября 1943 года батальоны ворвались [72] в деревни Пустолесье и Коровники. У околицы Пустолесья капитан Шелович стал на колени и поцеловал раскисшую от дождей землю. То была земля его родной Белоруссии...
Нам приказали продолжать наступление. Однако на участке Сукино, Асташковичи дивизия столкнулась с необычайно упорным сопротивлением врага. За деревней Ботвиньево полк с ходу форсировал речку Мерея, но за Мереей у противника оказалось три линии хорошо оборудованных траншей, а деревни Козлы, Азарово и Асташковичи гитлеровцы превратили в сильные опорные пункты. Роты нарвались на мощный, организованный артиллерийско-минометный огонь и вынуждены были отойти на восточный берег реки. Лишь первый взвод первой стрелковой роты под командованием лейтенанта Ялунина захватил кладбище под деревней Козлы, на западном берегу Мереи, и закрепился там.
В ночь на 28 сентября полк приступил к оборудованию позиций. Первую траншею прокладывали прямо по берегу Мереи, вторую — по опушке леса, на триста метров восточнее. Там же, на опушке, саперы принялись сооружать блиндаж для наблюдательного пункта. Командный же пункт полка решили расположить в деревне Ботвиньево, в двух километрах от передовой.
Днем я встретился с майорами Поздняковым и Зайцевым, уточнил с ними разграничительные линии полков. А утром следующего дня позвонил начальник штаба 563-го полка:
— Федор Степанович, у нас горькая весть. Полчаса назад при минометном обстреле переднего края убит Алексей Васильевич Зайцев.
Известие ошеломило. Не будет рядом чуткого, доброго человека, преданного, понимающего товарища, храброго, волевого офицера...
Еще 25 сентября в приказе Верховного Главнокомандующего о взятии Смоленска среди отличившихся частей и соединений была упомянута и наша 153-я стрелковая дивизия. А 1 октября мы узнали о присвоении дивизии почетного наименования Смоленской. В подразделениях — стихийные митинги, В штабах — спешное составление списков солдат, сержантов и офицеров, представляемых к наградам. Только в нашем полку за успешные бои на смоленской земле было награждено сто семьдесят человек.

 

Маленькая статья в "Огонек" http://oldgazette.ru/temp/30091943-1.djvu

 

Истомин Василий Петрович
Смоленская наступательная операция

Ход Смоленско-Рославльской и Духовщинско-Демидовской операций. 14 сентября левое крыло Калининского фронта на духовщинском направлении и на сутки позже главная ударная группировка Западного фронта на смоленском направлении перешли в наступление.

Артиллерийская подготовка на Калининском фронте продолжалась 1 час 15 минут. В течение этого времени велось разрушение и подавление целей огнем отдельных орудий и взводов с закрытых позиций. За 20 минут до конца артиллерийской подготовки (в течение 10 минут) [129] были даны залпы реактивной артиллерии по опорным пунктам, а в последние 10 минут открыли огонь на разрушение на переднем крае орудия прямой наводки.

Поддержка атаки началась 15-минутным огневым налетом по переднему краю и ближайшей глубине обороны противника. После того как пехота и танки под прикрытием огня достигли первой траншеи гитлеровцев, артиллерия перенесла огонь на следующий рубеж. В дальнейшем поддержка атаки осуществлялась методом последовательного сосредоточения огня. Таким образом, на этот раз оборона противника подавлялась массированным огнем артиллерии более надежно.

В 10 часов 20 минут под прикрытием огня артиллерии и ударов авиации соединения 39-й и левого фланга 43-й армий стремительными ударами прорвали на нескольких участках оборонительную полосу противника. К исходу первого дня боев войска продвинулись на глубину от 3 до 13 км, расширив прорыв до 30 км.

В результате четырехдневных боев Калининский фронт прорвал сильно укрепленную полосу врага, разгромил его опорные пункты в Рибшево, Вердино, Ломоносово, Панкратово и в ночь на 19 сентября штурмом овладел важным опорным пунктом обороны гитлеровцев на путях к Смоленску — Духовщиной. При разгроме врага в Духовщине большую роль сыграла созданная в 39-й армии армейская группа артиллерии разрушения в составе 103-й гаубичной артиллерийской бригады большой мощности. В боях на рибшевском направлении героический подвиг совершил автоматчик 975-го стрелкового полка 270-й стрелковой дивизии 43-й армии рядовой В. И. Сурков. Полку, в котором служил Сурков, была поставлена задача овладеть безымянной высотой у населенного пункта Тарасово (5 км восточнее Ломоносово). Высота являлась ключом обороны противника на этом участке. Подступы к высоте враг прикрывал хорошо организованной системой огня. Командир полка поставил роте автоматчиков задачу — обойти высоту с северо-запада и атаковать противника с фланга.

После артиллерийской подготовки подразделения полка перешли в атаку. Автоматчики вырвались вперед и стали обходить опорный пункт. И тут вражеский пулемет из дзота открыл по наступающим сильный огонь. Подразделение залегло. В этот критический момент комсомолец [130] рядовой Сурков быстро и незаметно подобрался к огневой точке противника и своим телом закрыл амбразуру. Автоматчики стремительно рванулись к высоте и захватили ее.

Перед боем комсомолец Сурков подал заявление о вступлении в партию. Он заверил коммунистов, что в предстоящем бою будет беспощадно истреблять гитлеровцев, не щадя своей крови и жизни. Отважный воин сдержал свое слово.

Рядовому В. И. Суркову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. 8 октября 1965 года Министр обороны СССР зачислил Героя навечно в списки Н-ского мотострелкового полка.

Войска Западного фронта возобновили наступление 15 сентября после около двухчасовой артиллерийской подготовки. Поддержка атаки осуществлялась огневым валом. В первый день оборона противника была прорвана на большинстве направлений. 16 сентября на направлении главного удара прорыв был расширен до 20 км по [131] фронту и до 10 км в глубину. Значительных успехов добились также соединения и части 31-й армии. Умело маневрируя, они обходили очаги сопротивления и прорвали последний оборонительный рубеж. В этот же день войска 31-й армии сломили сопротивление гитлеровцев и овладели важным опорным пунктом обороны немецко-фашистских войск на подступах к Смоленску — городом и железнодорожной станцией Ярцево. В боях за город противник потерял только убитыми до тысячи солдат и офицеров.

Успешно развивалось наступление и соединений левого крыла Западного фронта на рославльском направлении. Немецко-фашистские войска пытались оторваться от стремительно продвигавшихся советских частей и занять оборону на Десне, но это им сделать не удалось. Дивизии 10-й армии стремительно форсировали реку и захватили несколько плацдармов на ее правом берегу.

Таким образом, оказалась взломанной сильно укрепленная оборонительная полоса противника на подступах к так называемым «смоленским воротам». Немецко-фашистские [132] войска, оборонявшиеся на смоленском направлении, оказались в трудном положении. Бывший генерал гитлеровской армии, К. Типпельскирх так оценивает эти события:
«...войска русского Западного фронта нанесли с рубежа Дорогобуж, Ельня удар и по левому крылу группы армий «Центр» с целью осуществить прорыв на Смоленск. Теперь стало ясно, что выступающий далеко на восток участок фронта, на котором оборонялась 9-я армия, удерживать больше невозможно»{86}.

В боях за освобождение Духовщины и Ярцево отличились войска 39-й армии генерала Н. Э. Берзарина, 31-й армии генерала В. А. Глуздовского, 43-й армии генерала К. Д. Голубева, танкисты 46-й и 47-й механизированных бригад полковника И. Ф. Дремова, летчики 1-й воздушной армии генерала М. М. Громова и 3-й воздушной армии генерала Н. Ф. Папивина.

В ознаменование одержанной победы 22 соединениям и частям были присвоены почетные наименования Духовщинских, Ярцевских, Рибшевских, Вердинских, Ломоносовских, Кулагинских и Панкратовских.

За отличные боевые действия войскам, участвовавшим в боях за Духовщину и Ярцево, Верховный Главнокомандующий объявил благодарность, а столица нашей Родины Москва салютовала двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий{87}.

В боях за освобождение города Ярцево отличился (наряду с другими частями) и 961-й стрелковый полк 274-й стрелковой дивизии, которой в числе девяти соединений и частей было присвоено почетное наименование Ярцевской. Два дня непрерывно дрался полк за Ярцево — у водокачки, у реки Вопь — и на третий полностью овладел городом. Командовал в то время полком подполковник П. В. Додогорский. Позже, в 1945 году, он за форсирование Вислы и удержание плацдарма, за прорыв сильно укрепленной глубоко эшелонированной обороны, за бои в районе Радома, за форсирование рек Пилица и Варта, за прорыв долговременной обороны немцев на линии границы Германии был удостоен звания Героя Советского Союза{88}. [133] В боях на подступах к Ярцево образец мужества и отваги показал политработник 376-го стрелкового полка 220-й стрелковой дивизии капитан К. А. Кошман. Сражаясь у высоты 215,6, он уничтожил 9 гитлеровцев. Отважный офицер, будучи раненным, вместе с другими воинами роты энергично преследовал врага и взял в плен 13 гитлеровцев. Позднее, при освобождении Белоруссии и битве за Днепр, форсировании Березины и Немана, умело руководил партийной организацией части, чем в значительной степени способствовал успешному выполнению боевых задач. Капитан Кошман обычно находился в подразделениях, которые вели тяжелые бои, проявляя личную храбрость. За мужество и отвагу капитан К. А. Кошман был удостоен звания Героя Советского Союза.

В Духовщинско-Демидовской операции Калининского фронта отличился командир звена 6-го гвардейского штурмового авиационного полка 3-й воздушной армии старший лейтенант И. Ф. Павлов. Прибыв в полк в 1942 году, он через год стал опытным воздушным бойцом. К октябрю 1943 года Иван Фомич совершил 127 боевых вылетов. Оценивая их значение, командир полка подполковник К. П. Заклепа писал в характеристике:
«Никакие противодействия зенитной артиллерии и истребительной авиации противника не мешают советскому асу пробиться к цели и разгромить ее. В этом ему помогают искусство и мастерство тактических маневров, внезапность атак и умелое руководство группой в бою».

4 февраля 1944 года кавалер ордена Отечественной войны I степени, двух орденов Красного Знамени И. Ф. Павлов стал Героем Советского Союза. 23 февраля 1945 года Президиум Верховного Совета Союза ССР наградил отважного летчика второй Золотой Звездой. 250 боевых вылетов совершил он к Дню Победы.

После войны коммунист майор И. Ф. Павлов окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и с успехом передавал свой богатый опыт летчикам авиаполка. 12 октября 1950 года Иван Фомич погиб при исполнении служебных обязанностей.

Его имя навечно внесено в списки Н-ской части. Именем Павлова назван целинный совхоз на Кустанайщине. На центральной площади Кустаная установлен бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза И. Ф. Павлова. [134] В этой же операции Калининского фронта активное участие наряду с другими частями и соединениями 3-й воздушной армии принимал и 826-й штурмовой авиационный полк. Его летчики наносили удары по опорным пунктам противника. Среди них находился и прибывший на фронт 28 августа 1943 года молодой летчик Ф. И. Садчиков. За проявленные мужество и высокое боевое мастерство Ф, И. Садчиков был награжден орденом Красного Знамени, получил звание младшего лейтенанта. За год пребывания на фронте Федор Ильич совершил 98 боевых вылетов. Ему довелось участвовать во многих воздушных боях. Вскоре его назначили заместителем командира эскадрильи. В 1944 году Ф. И. Садчиков был принят в партию, а 23 февраля 1945 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Развивая достигнутый успех, Калининский и Западный фронты уже 19 сентября наступали в полосе около 250 км, причем наибольший успех был достигнут на направлении главного удара Западного фронта, где войска за пять дней продвинулись на глубину около 40 км.

20 сентября Ставка Верховного Главнокомандования поставила Западному фронту следующую задачу: продолжая наступление, разбить смоленскую группировку противника и 26-27 сентября овладеть Смоленском. К тому же времени левым крылом фронта занять Починок, Рославль и выйти на рубеж река Сож, Хиславичи, Шумячи. В дальнейшем главной группировкой фронта наступать в общем направлении на Оршу и 10-12 октября овладеть районом Орша, Могилев. В этот же день была установлена новая разграничительная линия с Калининским фронтом.

Калининскому фронту было приказано, продолжая наступление левым крылом, главные усилия направить на захват Витебска. На рубеж Понизовье, Пунищи, Каспля выйти 26-27 сентября и овладеть Витебском не позже 9-10 октября.

Выполняя задачи, войска обоих фронтов продолжали развивать наступление.

21-я армия, находясь в центре ударной группировки Западного фронта, прорывала оборону противника на участке в 4,5 км. С первых же часов боя сказалось ограниченное количество танков непосредственной поддержки пехоты — 23-я отдельная танковая бригада и 248-й танковый [135] полк имели всего 15 исправных танков{89}. Таким образом, армия начинала наступать, имея 3-4 танка на 1 км фронта прорыва.

В подвижной группе армии имелся 301 танк, из них во 2-м гвардейском танковом корпусе — 184{90} и в 104, 193 и 207-м танковых полках{91} 3-го гвардейского кавалерийского корпуса — 117.

Как видно, средняя оперативная плотность в полосе 21-й армии составляла 60 танков на 1 км фронта.

В первый день наступления соединения 21-й армии лишь вклинились в оборону противника на 1-1,5 км. Тогда командующий 21-й армией с разрешения командующего фронтом ввел в сражение 2-й гвардейский танковый корпус с целью завершения прорыва обороны противника совместно со стрелковыми соединениями и развития наступления в глубину в соответствии с ранее поставленной задачей.

В 22 часа 15 сентября 2-й гвардейский танковый корпус был введен в сражение. В течение двух дней боев удалось прорвать главную полосу обороны противника, но 2-й гвардейский танковый корпус потерял около 40% танков.

К 9 часам 17 сентября 3-й гвардейский кавалерийский корпус вышел в выжидательный район северо-западнее и западнее Ельни. После получения данных о форсировании реки Волость и об овладении пехотой Бородино и Дятловкой кавалерийский корпус по приказанию командарма 21 к 7 часам 18 сентября сосредоточился в лесу, 8 км юго-западнее Ивонино. 2-й гвардейский танковый корпус в это время вел бои за переправы через реку Волость, в 25 км северо-восточнее Починок.

Утром 18 сентября соединения 3-го гвардейского кавалерийского корпуса перешли в наступление. Но в связи с тем, что промежуточная оборонительная полоса противника, проходившая по западному берегу реки Волость, стрелковыми соединениями 21-й армии не была преодолена, кавалерийские дивизии понесли потери и в 20 часов по приказу командарма начали отходить в исходное положение{92}. В середине следующего дня 3-й гвардейский [136] кавалерийский корпус был введен в дело с рубежа Бородино, Дятловка. Завершив совместно с пехотой прорыв оборонительной полосы противника, кавалеристы перешли к преследованию вражеских частей.

Соединения и части 2-го гвардейского танкового корпуса продолжали наступать совместно с пехотой.

Танковый корпус, наступая на местности, изобилующей реками, заболоченными участками, в условиях бездорожья, вынужден был выполнять роль танков непосредственной поддержки пехоты.

На действиях корпуса сказалась и неудовлетворительная организация регулирования движения. На некоторых направлениях по одной дороге продвигались тяжелые танки КВ, тяжелая артиллерия, автомашины и обозы. В результате такой организации движения зачастую создавались пробки, особенно на переправах и в дефиле. Были случаи, когда после прохождения КВ мосты и дороги приходили в негодное состояние и нужно было вести разведку новых маршрутов.

По этим, а также и по другим причинам подвижные войска полностью задачу выполнить не смогли, хотя на третьем этапе Смоленской операции они и сыграли значительную роль в развитии наступления 21-й армии. Танковый и кавалерийский корпуса получили опыт действий в новых условиях, который был использован в последующих операциях.

Продолжая выполнять задачу, Калининский фронт 21 сентября силами 43-й армии под командованием генерала К. Д. Голубева овладел мощным узлом обороны противника — городом Демидов, охватив тем самым группировку противника, находившуюся в районе Смоленска, с севера.

В боях за Демидов проявил высокое воинское мастерство и находчивость командир отделения роты автоматчиков 950-го стрелкового полка 262-й стрелковой дивизии сержант А. А. Томский. Во время наступления его бойцы первыми зацепились за окраины города. В бою ранило командира взвода. Томский незамедлительно возглавил взвод, который продолжал очищать от фашистов улицу за улицей. В марте 1944 года в боях на витебском направлении храбрый воин погиб. 24 марта 1945 года А. А. Томскому было присвоено звание Героя Советского Союза. В белорусском поселке Лиозно и в Калинине именем [137] героя названы улицы, а в деревне Войтово его имя присвоено средней школе{93}.

В этих же боях отличился и разведчик сержант И. Гуреев, который проник в центр Демидова и на крыше самого высокого здания под вражеским огнем установил красный флаг. Развевающееся над городом красное полотнище удвоило силы наших бойцов. Подвиг Гуреева не забыт: одна из улиц Демидова названа его именем{94}.

Потеряв Демидов, противник начал отходить перед левым крылом фронта. Успешно продвигаясь, советские войска к 24 сентября вышли на рубеж 15 км юго-западнее Велиж, река Каспля, Демидов, 10 км севернее Смоленска. [138] Семи соединениям и частям, наиболее отличившимся в боях за Демидов, приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено почетное наименование Демидовских.

Ударная группировка Западного фронта 23 сентября перерезала железную дорогу Смоленск — Рославль, а на следующий день вышла к реке Сож, охватив противника в районе Смоленска с юга. К этому времени войска 10-й армии ворвались в Рославль и завязали уличные бои.

В эти дни при форсировании Днепра совершил героический подвиг командир минометного отделения 702-го гвардейского стрелкового полка 213-й гвардейской стрелковой дивизии сержант А. И. Мороз.

23 сентября группа бойцов вышла к переправе, чтобы доставить боеприпасы товарищам, уже занявшим огневые позиции на плацдарме, захваченном на правом берегу. Фашисты открыли сильный пулеметный огонь. Минометчики были вынуждены залечь. Сержант Мороз вместе с другими солдатами скрытно, вплавь переправился на противоположный берег и вышел в тыл фашистам. Внезапной атакой смельчаки выбили их из траншей, захватили пулемет и открыли из него огонь, обеспечив тем самым возможность доставить мины на огневые позиции. Когда боевые порядки полка атаковали фашистские танки, Мороз открыл огонь из противотанкового ружья, расчет которого вышел из строя. Двумя выстрелами он поджег вражеский танк. Указом Президиума Верховного Совета СССР сержанту А. И. Морозу присвоено звание Героя Советского Союза.

В последующие дни наступление продолжалось. Преодолев сопротивление противника на подступах к Смоленску, войска правого крыла Западного фронта (31, 5 и 68-я армии) форсировали Днепр и после упорных ночных боев ударом с нескольких сторон 25 сентября освободили крупный областной центр — город Смоленск — важнейший узел обороны противника на западном направлении.

Житель Смоленска А. П. Хомич, участник первой мировой войны, революции, гражданской и Великой Отечественной войн, свидетель и участник борьбы за Смоленск, делясь своими воспоминаниями о первом дне освобожденного города, говорил:
«Если бы вы видели Смоленск 25 сентября 1943 года, в день его освобождения! [139] Передвигаться по городу было невозможно: все горело, рвалось, грохотало. На этом самом месте вместо сада — штабеля дров, трупы людей и лошадей. Там, где до войны был льнокомбинат, стояли ряды виселиц. На каждой по нескольку повешенных...

Полуразрушенные дома просвечивали выбоинами окон и казались черепами с пустыми глазницами. В дымящихся развалинах люди не узнавали своих домов. Только зубчатые стены Кремля говорили, что это он, наш Смоленск. Обо всем этом вспоминать тяжело, но и забывать ничего нельзя»{95}

В тот же день на левом крыле Западного фронта 10-я армия сломила сопротивление врага и овладела важным узлом коммуникаций и мощным опорным пунктом немецко-фашистских войск — Рославлем.

В боях за освобождение Смоленска и Рославля отличились 31-я армия генерала В. А. Глуздовского, 21-я армия генерала Н. И. Крылова, 5-я армия генерала В. С. Поленова, 33-я армия генерала В. Н. Гордова, 10-я гвардейская [140] армия генерала А. В. Сухомлина, 68-я армия генерала Е. П. Журавлева, 10-я армия генерала В. С. Попова, 49-я армия генерала И. Т. Гришина, летчики 1-й воздушной армии, которой командовал генерал М. М. Громов, и дальней авиации маршала авиации А. Е. Голованова.

В ознаменование одержанной победы 56 соединений и частей, особо отличившихся в боях за Смоленск и Рославль, получили почетные наименования Смоленских и Рославльских.

Такое количество отмеченных войск — свидетельство массового героизма и высокой выучки личного состава, искусства командиров всех степеней, проявленных при выполнении боевых задач в сложных условиях обстановки.

За отличные боевые действия Верховный Главнокомандующий объявил благодарность всем войскам, участвовавшим в боях за Смоленск и Рославль, а столица нашей Родины Москва 25 сентября 1943 года салютовала доблестным воинам, освободившим эти города, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий{96}.

При проведении Смоленской наступательной операции неоднократно отмечались активные действия французского истребительного авиационного полка «Нормандия». Многие летчики полка были награждены советскими орденами и медалями и среди них отважный командир Марсель Лефевр.

Благодарные жители Смоленщины свято чтут память о незабываемых днях Великой Отечественной войны. Проникновенно пишет об этом Л. В. Васильева.

«...На юго-западной окраине Смоленска раскинулся молодой живописный парк, называемый в народе Реадовка. Сюда, в Реадовку, на отроги оврага, привозили гитлеровские палачи советских патриотов и расстреливали их. В течение лета и осени 1942 года в Реадовке было казнено свыше трех тысяч человек. Сейчас здесь установлен памятник-надгробие погибшим героям. На мемориальной стене — изображение обреченных на смерть людей, но лица их мужественны и непреклонны. «Народ будет вечно помнить вашу верность Советской Родине», — высечено на камне, а рядом — скульптура Скорбящей Матери. [141] Люди приходят сюда поклониться светлой памяти тех, кто погиб во имя жизни... Среди скорбной тишины раздаются звуки музыки... На Кургане устремленный к небу Обелиск. У его подножия навечно склонились два мраморных красных стяга. Ступени лежат на склоне кургана, на земле, принесенной сюда руками смолян с мест боев. Это — Курган Бессмертия, воздвигнутый живущими в честь тысяч советских людей, погибших на Смоленской земле...

В Смоленске знают Володю Куриленко. Он — герой-партизан, погибший в годы Великой Отечественной войны. Володя похоронен у подножия городской крепостной стены. На черной мраморной плите высечены слова: «Куриленко Владимир Тимофеевич, Герой Советского Союза, партизан Смоленской области. 1924-1942 года».

Это один из самых молодых Героев Советского Союза: свое семнадцатилетие он отмечал в партизанском отряде, уже опытным бойцом...

Ежегодно 9 мая, в День Победы, и 25 сентября, в День освобождения Смоленска от немецко-фашистских захватчиков, по городу идет торжественное шествие: впереди — барабанщики, за ними воины, ветераны труда и студенты несут Гирлянду Славы. Двадцатиметровая Гирлянда из живых цветов ложится к подножию крепостной стены. У памятников, могил и обелисков в этот день выставлены почетные караулы. Весь город выходит на улицы, провожая это незабываемое шествие. Много слез увидишь в этот день. У крепостной стены проходит короткий митинг, звучат залпы салюта, заставляющие сжаться скорбью тысячи людских сердец. После залпов — тишина. Она кажется особенно огромной и ощутимой, тишина мирного времени. И в огромной этой тишине беззвучно горит Вечный Огонь. Тревожно его пламя. Смотришь на его волнующий трепет и видишь горящие города и села, огонь русских атак. Это Вечный Огонь людских воспоминаний, живой огонь сегодняшней жизни»{97}.

Чтут память своих освободителей жители всех вызволенных из-под фашистской оккупации городов и сел, весь советский народ. Отдавая должное живым и погибшим, увековечивая подвиги воинов Красной Армии, советские люди воздвигли десятки тысяч памятников, обелисков и [142] мемориальных знаков, назвали тысячи улиц и школ именами героев, вырастили сады и парки на местах исторических битв и сражений, создали музеи боевой славы.) Никто не забыт, ничто не забыто! Противник, потеряв важные узлы обороны — Смоленск, Рославль, Демидов, стремился задержать наступление наших войск на промежуточных рубежах. Однако Калининский и Западный фронты продолжали неотступно его преследовать.

За период 20-25 сентября советские армии продвинулись на 40-50 км. Через несколько дней войска Калининского фронта в результате упорных боев освободили от немецко-фашистских захватчиков город Рудня — сильный опорный пункт и узел коммуникаций на витебском направлении. Гитлеровцы на всех участках оказывали упорное сопротивление, но советские солдаты и офицеры отвоевывали у врага метр за метром. В те дни героический подвиг совершил командир танкового батальона 28-й гвардейской танковой бригады коммунист капитан Г. А. Пономарев. Произошло это так. Под Рудней фашисты контратаковали наши наступающие подразделения, и они оказались в тяжелом положении. В этот момент [143] и подоспели танкисты во главе с Пономаревым. Пушечным и пулеметным огнем гвардейцы отразили натиск гитлеровцев. Сам комбат вступил в огневое единоборство с артиллерийской батареей противника. Его танк, умело используя местность, уничтожил два вражеских орудия. В неравном бою машина капитана Пономарева была подожжена, однако продолжала атаковать. Пылающий танк первым ворвался в Рудню.

Капитану Г. А. Пономареву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Приказом Министра обороны СССР его имя навечно занесено в списки Н-ской части.

К 30 сентября войска вышли на рубеж Усвяты, Рудня. Дальнейшие попытки развить наступление на витебском направлении к успеху не привели.

В боях за освобождение города Рудня показали образцы боевой выучки и умения маневрировать многие дивизии и бригады. За достигнутые успехи 17-я гвардейская Духовщинская стрелковая дивизия и 47-я Духовщинская механизированная бригада были награждены орденом Красного Знамени, а 19-я гвардейская стрелковая дивизия получила почетное наименование Рудненской.

В овладении городом Рудня активное участие приняли также часть сил 97-й стрелковой дивизии полковника Б. С. Ракова, 46-я механизированная бригада полковника Н. Л. Манжурина, 28-я гвардейская танковая бригада полковника Е. М. Ковалева, 1820-й самоходно-артиллерийский полк майора И. С. Горы, 4-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника М. П. Савлевича и 1-й отдельный штурмовой батальон майора Э. И. Оганезова.

Войска Западного фронта с ходу форсировали реку Сож, освободили города Красный, Мстиславль, Кричев и к 2 октября вышли на рубеж Елисеевка, Ляды (зап.), Ленино, Дрибин и далее на юг по реке Проня до Петуховки.

212-й, 385-й стрелковым дивизиям и 572-му пушечному артиллерийскому полку, особо отличившимся в боях за Кричев, приказом Верховного Главнокомандующего от 30 сентября 1943 года было присвоено наименование Кричевских.

Армии левого крыла Западного фронта на рославльском направлении наступали в тесном взаимодействии [144] с войсками Брянского фронта, проводившими в это время Брянскую наступательную операцию. После освобождения Брянска и Бежицы войска фронта, развивая наступление, к 30 сентября вышли на рубеж Кричев, Ветка, а 2 октября к реке Проня на участке Петуховка, Пропойск и далее по восточному берегу реки Сож.

На рубеже Усвяты, Рудня, Дрибин, Пропойск войска обоих фронтов встретили организованное сопротивление противника. Попытки развить наступление на оршанском и могилевском направлениях успеха не имели. Да и боеприпасов в войсках было очень мало. В связи с этим уже после освобождения Смоленска большая часть артиллерии усиления фронта, в том числе 5-й артиллерийский корпус прорыва в полном составе, выводилась в резерв.

2 октября 1943 года Смоленская наступательная операция была завершена.

В эти дни развернулась битва за Днепр и поэтому возникла необходимость продолжения активных действий Калининского и Западного фронтов на витебском, оршанском [145] и могилевском направлениях с целью сковывания основных сил группы армий «Центр». Проведением ряда частных операций Калининский и Западный фронты выполнили поставленную задачу и не позволили противнику перебрасывать силы на южное направление, где решалась главная задача кампании.

Войска Калининского фронта, прорвав сильно укрепленную оборону гитлеровцев, 6 октября после двухдневных ожесточенных боев овладели городом Невель — крупным опорным пунктом и важным узлом коммуникаций на северо-западном направлении и за четыре дня в тяжелых условиях лесисто-болотистой местности продвинулись на 25-30 км. При освобождении Невеля отличились войска 3-й ударной армии, которой командовал генерал К. Н. Галицкий, 4-й ударной армии генерала В. И. Швецова и летчики 3-й воздушной армии под командованием генерала Н. Ф. Папивина.

Приказом Верховного Главнокомандующего от 7 октября 1943 года 12 соединениям и частям, отличившимся в боях за освобождение города Невель, присвоено почетное наименование Невельских.

Тысячи солдат, сержантов и офицеров были награждены орденами и медалями. Только в 3-й ударной армии было награждено 3945 человек{98}.

Среди награжденных воинов Калининского фронта был бесстрашный пулеметчик 1126-го стрелкового полка 334-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии рядовой А. И. Коротков. Он ценою своей жизни спас в бою командира. Произошло это так. 6 октября 1943 года 2-й стрелковый батальон получил задачу овладеть Ново-Алексеевкой [146] на подступах к городу Велижу. Бойцы дружно поднялись в атаку, но тут открыла огонь замаскированная пулеметная точка. Рядовой А. И. Коротков вызвался ее уничтожить. Он умело использовал укрытия на местности и незаметно подполз к пулеметному гнезду с гранатами. Раздались два взрыва — и пулемет с расчетом был ликвидирован. Наши бойцы сделали бросок и ворвались в траншеи противника.

Коротков присоединился к атакующему взводу младшего лейтенанта А. М. Староверова и продолжал бить врага. Увлеченный схваткой, Староверов не заметил, как два гитлеровца почти вплотную приблизились к нему. Коротков бросился на помощь и автоматной очередью наповал свалил одного из них. Второй вскинул автомат и готовился в упор расстрелять командира. Алексей хотел выстрелить, но патроны кончились. Тогда он рванулся вперед и своим телом заслонил Староверова. Отважный воин принял на себя удар и упал, обливаясь кровью. Он спас жизнь командира, дал возможность подразделению выполнить задачу. В этом бою было уничтожено до 100 вражеских солдат, офицеров и взят населенный пункт.

Указом Президиума Верховного Совета СССР рядовому А. И. Короткову присвоено звание Героя Советского Союза.

Как в Духовщинской операции, так и в ожесточенных боях за Невель отличилась 17-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада. Артиллеристы, проявляя исключительную стойкость и храбрость, поддерживали наступление пехоты и танков. Погибло много славных воинов и среди них командир бригады полковник В. Л. Недоговоров, которому было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронен В. Л. Недоговоров в Велиже.

Столица нашей Родины Москва 7 октября 1943 года салютовала доблестным войскам, освободившим Невель, 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий{99}.

В Берлин полетело тревожное донесение командования группы армий «Центр»:
«Внезапный удар противника на стыке групп армий при поддержке танков и авиации привел к глубокому прорыву и вынудил оттянуть северный фланг 2-го авиаполевого корпуса и южный фланг [147] 43-го корпуса. Таким образом, с группой армий «Север» имеется разрыв около 20 километров»{100}.

В эти дни войска левого крыла Калининского фронта вели активные боевые действия на витебском направлении и 8 октября овладели крупным узлом обороны гитлеровцев и железнодорожной станцией Лиозно. Пяти соединениям и частям, отличившимся в этих боях, приказом Верховного Главнокомандующего от 10 октября 1943 года присвоено почетное наименование Лиозненских.

Активно действовали в эти дни войска Западного фронта на оршанском и могилевском направлениях.

В частной операции 33-й армии на оршанском направлении участвовала и 1-я польская пехотная дивизия имени Т. Костюшко. Дивизия получила задачу в тесном взаимодействии с 42-й и 290-й советскими стрелковыми дивизиями прорвать оборону противника в районе Ленино и, развивая наступление, выйти к Днепру.

Начавшееся 12 октября наступление советских и польской дивизий продолжалось два дня. Войска овладели сильно укрепленными пунктами Тригубово и Ползухи, [148] нанесли противнику значительный урон в живой силе и технике. Но успех ограничился тактическим масштабом и не получил оперативного развития.
«Однако исключительно велико было политическое значение боя под Ленино. Появление на фронте польских войск символизировало историческую общность судеб соседних славянских народов, возрождение и приумножение славных традиций совместной борьбы народов России и Польши против немецких рыцарей, против царского самодержавия, традиций пролетарского содружества польских интернационалистов с трудящимися Советской России в годы гражданской войны в СССР»{101}.

Советское правительство высоко оценило подвиг польских воинов, 243 из них стали кавалерами советских орденов и медалей. Двум воинам дивизии было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Спустя 25 лет в Ленино были открыты музей и памятник советско-польского боевого содружества. Село Тригубово в память о польских воинах, погибших при его освобождении, ныне носит имя Костюшко.

За доблесть в боях под Ленино многие воины 33-й армии были награждены орденами и медалями, а командир батареи 1309-го истребительно-противотанкового полка лейтенант Г. Р. Лахин удостоен звания Героя Советского Союза.

На третьем этапе Смоленской операции войска левого крыла Калининского и Западного фронтов еще раз нанесли группе «Центр» большой урон и освободили более 5 тыс. населенных пунктов. За 17 дней наступления севернее Духовщины и западнее Ельни войска фронтов продвинулись на 100-180 км. Наибольшее продвижение было на рославльском направлении. Здесь армии левого крыла Западного фронта продвинулись на 180 км.

За достигнутые успехи в наступлении десятки тысяч воинов награждены орденами и медалями Советского Союза, а особо отличившиеся удостоены звания Героя Советского Союза. [149]

Удары по врагу с тыла

Значительную помощь войскам Калининского и Западного фронтов в подготовке и проведении Смоленской операции оказало население оккупированной территории.

К началу Смоленской операции в Калининской, Смоленской, Витебской и Могилевской областях насчитывалось около 50 тыс. народных мстителей. Только на освобожденной партизанами территории Смоленской области возникло три партизанских края. В Витебской области одной из крупнейших партизанских зон была Лепельско-Ушачская. Она занимала 3245 кв. км с населением около 80 тыс. человек. В 1943 году в этой зоне базировались 16 партизанских бригад, в которых насчитывалось 17 тыс. бойцов{102}. Почти во всех крупных населенных пунктах вели массово-политическую работу тысячи участников подполья.

Планы боевых действий партизан, как правило, разрабатывались областными штабами партизанского движения в тесном контакте с военными советами фронтов. Разработанные планы утверждались Центральным штабом партизанского движения. Во фронтах и некоторых общевойсковых армиях были созданы оперативные группы штабов партизанского движения.

Партизанская борьба, проводившаяся в интересах наступавших войск Калининского и Западного фронтов, чаще всего выливалась в удары по коммуникациям врага, в уничтожение его живой силы и боевой техники. В результате действий партизан движение по железным дорогам Полоцк — Двинск, Могилев — Жлобин, Могилев — Кричев в августе было парализовано. С 14 июля по 25 сентября патриоты Смоленщины пустили под откос 189 эшелонов врага, уничтожили 45 танков, 8 самолетов, подорвали около 10 тыс. рельсов, разгромили 14 гарнизонов и уничтожили до 6 тыс. вражеских солдат и офицеров{103}.

О масштабах и силе ударов партизан свидетельствуют и данные противника. Так, в отчете гитлеровского управления [150] путей сообщения отмечалось, что только «в ночь С 15 на 16 сентября 1943 года на железных дорогах Белоруссии произошли следующие действия партизан: 1103 взрыва рельсовых путей, 65 тяжелых крушений поездов, 38 нападений на поезда, 171 случай заграждения путей...»{104}.

Отвлечение вражеских сил являлось одной из важнейших задач и весьма эффективным результатом боевой деятельности партизанских формирований. В частности, партизаны Калининской и Смоленской областей в ходе подготовки и ведения Смоленской операции сковали четыре охранные дивизии противника. В отдельные моменты для борьбы с партизанами привлекались крупные контингенты и регулярных войск.

Партизанским соединениям оказывали большую помощь командования фронтов и армий. За несколько дней до начала Смоленской операции Калининский фронт в помощь смоленским и калининским партизанам направил две роты 10-го гвардейского батальона минеров во главе с майором В. В. Кузнецовым. Кроме них на участке железной дороги Полоцк — Витебск — Смоленск действовали группы 160-го и 166-го батальонов инженерных заграждений 5-й инженерной бригады специального назначения{105}. С этой же целью несколько подразделений инженерных войск было направлено в тыл врага по указанию командования Западного фронта.

Удары с тыла оказывали большую помощь наступавшим войскам Калининского и Западного фронтов. Так, в результате действий отряда старшего лейтенанта Ф. Ф. Озмителя три раза взлетали в воздух мосты на шоссе Минск — Москва. Было взорвано 20 складов противника, выведена из строя паровая турбина в Витебске, пущено под откос 27 воинских эшелонов, истреблено свыше 2 тыс. солдат и офицеров врага. Партизаны «Грозного» (так назывался отряд Озмителя) 15 раз перерезали линию связи фронт — Берлин.

Партизанские отряды систематически обеспечивались оружием, радиостанциями и другими средствами. Только для проведения операции «Рельсовая война» Центральный [151] штаб партизанского движения забросил 8,5 т взрывчатки, 20 тыс. капсюлей, около 10 тыс. м бикфордова и 2 тыс. м пенькового шнура, 7 т боеприпасов, 30 т продовольствия и др.

Многие партизаны после освобождения от противника родных мест вступали в ряды Красной Армии, продолжали громить врага, принимали участие в спасении народов европейских стран от фашистского порабощения. Восемнадцатилетний колхозный парень Миша Егоров стал партизаном на родной Смоленщине. После ее освобождения от гитлеровцев вступил в ряды Красной Армии, стал сержантом 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. Герой Советского Союза М. А. Егоров водружал Знамя Победы над поверженным фашистским рейхстагом.

Большое значение накануне и в ходе Смоленской операции имела борьба подпольщиков. Подпольщики Калининской и Смоленской областей, а также восточных районов Белорусской ССР приняли активное участие в операциях «Рельсовая война» и «Концерт». Они взрывали станционное хозяйство, уничтожали паровозы, грузы и живую силу противника.

С конца января 1942 года начала действовать подпольная организация в городе Невель Калининской области. Ее деятельность продолжалась до 6 октября 1943 года — дня освобождения города от фашистских захватчиков войсками Калининского фронта. Помимо диверсий и разведки группа вела агитационную работу среди советских военнопленных, устраивала их побеги и переход к партизанам. В июле 1943 года со станции Невель-П при содействии подпольщиков бежали 7 военнопленных на автомашине со станковым пулеметом, винтовками и ящиком ручных гранат. Всего подпольщики переправили к партизанам до 50 военнопленных. Под наблюдением группы находились железнодорожные магистрали, проходившие через Невель{106}.

В Смоленске и его пригородах действовало более 30 подпольных групп. Некоторые из них были объединены между собой и возглавлялись партийным центром. Патриоты занимались политической агитацией, организовывали [152] саботаж и диверсии, распространяли листовки, собирали сведения о противнике, с помощью ракет и световых сигналов корректировали бомбовые удары советской авиации, доставали для партизан оружие, медикаменты, спасали из лагерей военнопленных{107}.

Подпольные центры вели борьбу с врагом и на территории Смоленской области.

Значительно повысилась эффективность разведывательной деятельности подпольщиков. В большинстве случаев она строилась на основе конкретных заданий, а главное, данные своевременно поступали советскому командованию. Подпольщики добывали ценные сведения о дислокации и численности вражеских частей, штабов, расположении аэродромов, о военных перевозках. Опираясь на них, советская авиация наносила удары по скоплениям вражеских эшелонов, аэродромам, складам и учреждениям врага.

Колхозница Знаменского района Смоленской области Пискарева Ольга Филипповна за сохранение боевого Знамени артиллерийского полка в течение полутора лет на территории, временно оккупированной фашистскими захватчиками, и проявленное при этом мужество Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 сентября 1943 года награждена орденом Красного Знамени{108}.

Для противодействия наступающим войскам Западного и Калининского фронтов противник немало резервов перебрасывал из глубины, поэтому действия партизан и участников подполья Белоруссии имели важное значение.

Большой урон захватчикам наносили специальные подпольные боевые группы. Так, патриоты Минска в июне 1943 года взорвали оборудование на одном из заводов, в сентябре устроили взрыв в столовой для эсэсовских офицеров. Во время банкета было убито и ранено 50 гитлеровцев.

Большое внимание уделяли подпольщики акциям возмездия в отношении высших чинов гитлеровской армии и оккупационного режима. Минская подпольщица Е. Г. Мазаник при содействии Н. П. Дрозд, М. Б. Осиповой [153] и Н. В. Троян уничтожила Палача белорусского народа рейхскомиссара Белоруссии Кубе{109}.

Большая подпольная работа проводилась в Гомельской области. Секретарь Гомельского обкома И. П. Кожар сообщал в Центральный Комитет КП(б)Б в августе 1943 года:
«С городами Гомель, Речица, Жлобин налажена регулярная связь... В Гомеле недавно произведен взрыв электростанции — станция не работает. Магнитными минами, засланными нами в Жлобин и Речицу, взорвано и сожжено несколько цистерн с горючим, один самолет Ю-88... Диверсионными группами рабочих-железнодорожников пущено под откос семь эшелонов противника, повреждено два паровоза в депо Жлобин. Несмотря на жестокий террор немцев, политическая и боевая активность населения городов растет»{110}.

Широкий размах приобрела подпольная деятельность советских патриотов в Могилевской области. Смело действовали железнодорожники узла Осиповичи, через который проходило большое количество поездов врага с техникой и войсками. В июле 1943 года, когда на станции скопились составы с огнеопасными грузами, группа рабочих взорвала эшелон с горючим. Огонь мгновенно перебросился на вагоны с боеприпасами и охватил все запасные пути. Потушить пожар оккупантам не удалось. Об этой операции бывший офицер генерального штаба сухопутных войск Германии Миддельдорф пишет:
«Крупного успеха добились партизаны также в июле 1943 г., когда ими на станции Осиповичи был уничтожен эшелон с горюче-смазочными материалами, два эшелона с боеприпасами и чрезвычайно ценный эшелон с танками «тигр». Эшелон с танками был действительно ценным. Около 30 новых танков «тигр» — столько, сколько выпускала этих машин в то время вся танковая промышленность Германии за один месяц, — было уничтожено подпольщиками и на фронт не попало»{111}.

В Витебской области подпольные организации также наносили ощутимые удары оккупантам. Одним из организаторов подполья в области была героическая дочь белорусского [155] народа, в прошлом активная участница революционного движения в Западной Белоруссии, коммунистка В. З. Хоружая. В Витебске она в чрезвычайно сложных и трудных условиях наладила связи, подобрала боевой актив подполья из наиболее преданных и мужественных патриотов. Она с гордостью и восхищением сообщала о стойкости советских людей, оказавшихся на оккупированной территории. «Эти чудесные люди, — писала она в подпольный горком партии, — непоколебимы в своей ненависти к врагу и в своей любви к Родине. Чтобы с ними не случилось, они останутся советскими людьми, советскими патриотами».

Гитлеровцам удалось выследить и схватить Хоружую вместе с несколькими другими участниками подпольной группы. Сколько ни пытали фашистские палачи в своих застенках мужественную патриотку, они не вырвали у нее ни слова признания. За героизм и бесстрашие в борьбе против немецко-фашистских оккупантов В. З. Хоружая посмертно удостоена высокого звания Героя Советского Союза.

На станции Орша железнодорожники систематически минировали готовые к отправке воинские поезда, выводили из строя паровозы, уничтожали цистерны с горючим, всячески нарушали работу узла.

Таким образом, действия партизан и населения оккупированных областей в период Смоленской операции слились с наступлением войск фронтов. Их борьба явилась важным фактором, способствовавшим успеху операции, составной частью той гигантской всенародной борьбы, которая разгорелась на оккупированной врагом советской территории.
«Героическая эпопея партизанской войны в тылу немецко-фашистских оккупантов золотой страницей вошла в летопись Великой Отечественной войны Советского Союза. Величественный подвиг, совершенный советскими людьми на захваченной фашистами земле, показал, что советский народ в любых, самых трудных условиях всегда остается верным родной Советской власти, Коммунистической партии»{112}. [156]

 

Цитата(Юлиа @ 02 Мая 2010, 1:56)
по освобождению Смоленска и области есть интересные статьи в газете "Комсомольская правда" от сентября 1943г.
в частности, по освобождению Духовщины, Ярцева - стр 72 по ссылке http://kp.ru/link/9may/sep43/
про подступы к Смоленску - стр 79 по той же ссылке
про освобождение Смоленска, Рославля - стр 92

Спасибо Юлия за интересный ресурс с газетами. Очень познавательно!!! Интересно посмотреть информацию не только об освобождении Смоленска, но и о сдаче его немцам.

 

Цитата(PaulZibert @ 30 Января 2010, 15:31)
Много написано про взятие Смоленска Вермахтом в 1941, но по освообождению и боях за Смоленск почти ничего не встречаю. Обычно пишут, что немцами была создана глубоко эшелонированная оборона, много узлов обороны и.т.д, но Смоленск по сути взяли в один день получается ? Неужеле с августа 1943 немцы драпали по всему фронту с момента начала "Смоленской наступательной операции" сплошным фронтом ? Получается как таковых боев за город Смоленск в 1943 не было ? Немцы просто сдали город ? Буду благодарен за любую имеющуюся информацию, сам включаюсь в поиск. Также интересно какие немецкие части обороняли Смоленск в Сентябре 1943. Начнем собирать информацию.

Всё что нашел:

Немецко-фашистское командование, стремясь удержать занятые рубежи восточнее Смоленска и Рославля, сосредоточило на этом направлении основные силы. Противник имел сильную оборону (центральная часть «Восточного вала»), включавшую 5-6 полос общей глубиной 100—130 км. Города Велиж, Демидов, Духовщина, Смоленск, Ельня, Рославль были превращены в мощные укреплённые узлы.

Узлы обороны:



Немецко-фашистское командование предпринимало отчаянные усилия, чтобы остановить наступление советских войск, используя для этого заранее подготовленную оборону по рекам Хмость, Волость, Хмара и Остер северо-восточнее Рославля. В течение 19, 20 и 21 сентября на этих рубежах развернулись упорные бои, в результате, которых оборона противника была прорвана во всей полосе наступления Западного фронта.

Теперь на пути к Смоленску и Рославлю противник не имел заранее подготовленных оборонительных рубежей. Наступавшие войска проявляли высокий героизм, максимально напрягали свои силы, чтобы ускорить темпы наступления и не дать возможность войскам противника закрепиться и создать оборону по линии железной дороги Смоленск — Рославль и по реке Остер.

Развивая наступление и преодолевая сопротивление врага, войска Западного фронта 24 сентября вышли на рубеж 6-10 км восточнее и юго-восточнее Смоленска, а 25 сентября ударом с севера, востока и юго-востока освободили Смоленск — важнейший стратегический узел обороны немецко-фашистских войск на западном направлении. В этот же день войска левого крыла Западного фронта под командованием генерала В.С. Попова овладели Рославлем — важным узлом коммуникаций и мощным опорным пунктом обороны противника.

Собственно говоря можно сказать что последние самые западные уголки нашей области были освобождены лишь в 1944 году.
А вот такая линия фронта установилась в период с октября 1943 до июня 1944:



Уважаемый PaulZibert! В Вашем сообщении приведена схема расположения войск на линии восточнее Витебск-Орша-Могилёв в период осень 43г по лето 44г (третья карта в сообщении). На мой взгляд линия фронта показана весьма правдоподобно. Нет ли более детальной информации на этот же период? Я делаю попытки определить место гибели моего дяди 21.03.44г. служившего в 617 стр.полку 199 Смоленской стрелковой дивизии, на тот момент в 33 армии. По документам на Мемориале похоронен в д.Зазыбы Витебского р-на Витебской обл., близ села Шапуры. Это 5-6 км. юго-восточнее Витебска. На сводке потерь пометка , что в Зазыбах дивизионное кладбище. Однако большая часть информации (а покопался не мало) указывает, что дивизия была южнее на 60-80 км. Интересна любая детальная информация о любом из аспектов как и подсказка пути поиска. С уважением Сергей. svk@arz6.ru

 

На западной окраине Смоленска. Командир взвода ст. сержант В.Кисилев (справа) ставит задачу командиру отделения сержанта А.Комиссарову занять оборону
25 09 43