Причины революции и гражданской войны

Г. Ассессор произошед из самаго низкаго состояния, зрел себе повелителем нескольких сотен себе подобных. Сие вскружило ему голову. Не один он жаловатся может, что употребление власти вскружает голову. [126] Он себя почел вышшаго чина, крестьян почитал скотами, данными ему (едва недумал ли он, что власть его над ними, от бога произтекает) да употребляет их в работу по произволению. Он былкорыстолюбив,копил деньги, жесток от природы, вспыльчив, подл, а по тому над слабейшими его, надменен. Из сего судить можеш, как он обходился с крестъянами. Они у прежняго помещика были на оброке, он их посадил на пашню; отнял у них всю землю, скотину всю у них купил, по цене какую сам определил, заставил работать всю неделю на себя, а дабы они неумирали с голоду, то кормил их на господском дворе, и то по одному разу в день, а иным давал из милости месячину. Если которой казался ему ленив, то сек розгами, плетьми, батожьем, или кошками, смотря по мере лености; за действительныя [127] преступления, как то, кражу, не унего но у посторонних, неговорил ни слова. Казалося будто хотел в деревне своей возобновить нравы, древняго Лакедемона или Запорожской сечи. Случилось, что мужики его для пропитания, на дороге ограбили проезжаго, другаго потом убили. Он их в суд за то неотдал, но скрыл их у себя, объявя правительству, что они бежали; говоря, что ему прибыли небудет, если крестьянина его высекут кнутом и сошлют в работу за злодеяние. Если кто из крестьян что нибудь украл у него, того он сек как за леность, или за дерзской или остроумной ответ, но сверх того надевал на ноги колодки, кандалы, а нашею рогатку. Много бы мог я тебе разказать его мудрых распоряжений; но сего довольно, для познания моего Ироя. Сожительница его полную власть имела над бабами. Помощниками в исполнении ея велений, [128] были ея сыновья и дочери, как то и у ея мужа. Ибо сделали они себе правилом, что бы ни для какой нужды крестьян от работы неотвлекать. Во дворе людей было, один мальчик, купленной им в Москве, парикмахер дочерьнин; да повариха старуха. Кучера.у них небыло, ни лошадей; разъезжал всегда на пахотных лошадях. Плетьми или кошками секли крестьян сами сыновья. По щекам били, или за волосы таскали, баб и девок, дочери. Сыновья в свободное время, ходили по деревне или в поле играть и безчинничать с девками и бабами, и ни какая неизбегала их насилия. Дочери неимея женихов, вымещали свою скуку над прядильницами, из которых оне многих изувечали. Суди сам мой друг, какой конец мог быть таковым поступкам. Я приметил из многочисленных примеров, что Руской народ очень терпелив, и терпит до самой [129]крайности;но когда конец положит своему терпению, то ничто неможет его удержать, чтобы непреклонился на жестокость. Сие самое и случилось с Ассессором. Случай к тому подал неистовой и безпутной, или лучше сказать, зверской поступок одного из его сыновей.

В деревне его была крестьянская девка, недурна собою, сговоренная за молодаго крестьянина той же деревни. Она понравилась середнему сыну Ассессора, которой употребил все возможное, чтобы ее привлечь к себе в любовь; но крестъянка верна пребывала, в данном жениху ея обещании, что хотя редко в крестъянстве случается, но возможно. В воскресенье должно было быть свадьбе. Отец жениха по введенному у многих помещиков обычаю, пошел с сыном на господской двор, и понес повенечные два пуда меду, к своему господину. Сию то последнюю минуту дворянчик и [130] хотел употребить на удовлетворение своея страсти. Взял с собой обоих своих братьев, и вызвав невесту чрез посторонняго мальчика на двор, потащил ее в клеть, зажав ей рот. Небудучи в силах кричать, она сопротивлялася всеми силами зверскому намерению своего молодаго Господина. На конец превозможенная всеми тремя, принуждена была уступить силе; и уже сие скаредное чудовище начинал исполнением умышленное, как жених возвратившись из господскаго дома, вошел на двор, и увидя одного из господчиков у клети, усумнился о их злом намерении. Кликнув отца своего к себе на помощь, он быстрее молнии полетел ко клети. Какое зрелище представилося ему. При его приближении затворилась клеть; но совокупныя силы двух братьев, немощны были удержать стремления разъяреннаго жениха. Он схватил близь [131] лежащей кол, и вскоча в клеть, ударил вдоль спины хищника своея невесты. Они было хотели его схватить, но видя отца женихова, бегущаго с колом же на помощь, оставили свою добычу, выскочили из клети и побежали. Но жених догнав одного из них, ударил его колом по голове и ее проломил. Сии злодеи, желая отмстить свою обиду, пошли прямо к отцу, и сказали ему, что ходя по деревне, они встретились с невестою, с ней пошутили; что увидя жених ея, начал их бить, будучи вспомогаем своим отцем. В доказательство, показывали проломленную у одного из братьев голову. Раздраженный до внутренности сердцаболезнию своего рождения отец, воскипел гневом ярости. Немедля велел привести пред себя всех трех злодеев, так. он называл жениха, невесту и отца женихова. Представшим им пред него, первой вопрос [132] его был о том, кто проломил голову его сыну. Жених в зделанном неотперся, разсказав все произшествие. Как ты дерзнул, говорил старой Ассессор, поднять руку на твоего господина? А хотя бы он с твоею невестою и ночь переспал на кануне твоея свадьбы, то ты ему за то должен быть благодарен. Ты на ней неженишся; она у меня останется в доме, а вы будете наказаны. По таковом решении, жениха велел он сечь кошками немилосердо, отдав его в волю своих сыновей. Побои вытерпел он мужественно; неробким духом смотрел, как начали над отцом его, то же производить изтязание. Но немог вытерпеть, как он увидел, что невесту господские дети, хотели вести в дом. Наказание произходило на дворе. В одно мгновение, выхватил он ее, из рук ее похищающих, и освобожденные побежали оба со двора. Сие видя барские [133] сыновья перестали сечь старика, и побежали за ними в погоню. Жених видя, что они его настигать начали, выхватил заборину, и стал защищаться. Между тем, шум привлек других крестъян ко двору господскому. Они соболезнуя о участи молодаго крестъянина, и имея сердце озлобленное против своих господ, его заступили. Видя сие Ассессор подбежав сам, начал их бранить и перваго кто встретился ударил своею тростию столь сильно, что упал безчувствен на землю. Сие было сигналом к общему наступлению. Они окружили всех четверых господ, и коротко сказать, убили их до смерти на том же месте. Толико ненавидели они их, что ни один не хотел миновать, чтобы небыть участником в сем убийстве, как то они сами после призналися. В самое то время, случилось ехать тут исправнику той округи, с командою. Он [134] был частию очевидным свидетелем сему произшествию. Взяв виновных под стражу, а виновных было половина деревни, произвел следствие, которое по степенно дошло до уголовной палаты. Дело было выведено очень ясно, и виновные во всем признавалися; в оправдание свое приводя только мучительские поступки своих господ, о которых уже вся губерния была известна. Таковому делу, я обязан был по долгу моего звания положить окончательное решение. Из книги Радищева Путешествие из Петербурга в Москву.Вот они добрые господа,вот почему свершаются бунты и революции.С уважением kott900.

 

Цитата(kott900 @ 28 Сентября 2012, 21:24)
Из книги Радищева Путешествие из Петербурга в Москву.Вот они добрые господа,вот почему свершаются бунты и революции.С уважением kott900.

Ну, в ответ очень хочется процитировать Пушкина - "Путешествие из Москвы в Петербург". Только это, наверное, офф-топ будет.

 

Цитата(Мария_К @ 28 Сентября 2012, 21:47)
Ну, в ответ очень хочется процитировать Пушкина - "Путешествие из Москвы в Петербург". Только это, наверное, офф-топ будет.

«Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».
А.С.Пушкин

 

Цитата(Казьмин @ 28 Сентября 2012, 21:53)
«Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».
А.С.Пушкин

Да, цитата в тему. Но я имела в виду другую:

Цитата
В Пешках(на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины и выпил чашку кофию. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не употребляющего сахара. Все это было тогдашним модным краснословием. Но замечательно описание русской избы:

Четыре стены, до половины покрытые, так, как и весь потолок, сажею; пол в щелях, на вершок по крайней мере поросший грязью; печь без трубы, но лучшая защита от холода, и дым, всякое утро зимою и летом наполняющий избу; окончины, в коих натянутый пузырь, смеркающийся в полдень, пропускал свет; горшка два или три (счастлива изба, коли в одном из них всякий день есть пустые шти!). Деревянная чашка и кружки, тарелками называемые: стол, топором срубленный, который скоблят скребком по праздникам. Корыто кормить свиней или телят, буде есть, спать с ними вместе, глотая воздух, в коем горящая свеча как будто в тумане или за завесою кажется. К счастию, кадка с квасом, на уксус похожим, и на дворе баня, в коей коли не парятся, то спит скотина. Посконная рубаха, обувь, данная природою, онучки с лаптями для выхода.

Наружный вид русской избы мало переменился со времен Мейерберга. Посмотрите на рисунки, присовокупленные к его «Путешествию». Ничто так не похоже на русскую деревню в 1662 году, как русская деревня в 1833 году. Изба, мельница, забор — даже эта елка, это печальное тавро северной природы — ничто, кажется, не изменилось.

Однако произошли улучшения, по крайней мере на больших дорогах: труба в каждой избе; стекла заменили натянутый пузырь; вообще более чистоты, удобства, того, что англичане называют comfort. Очевидно, что Радищев начертал карикатуру; но он упоминает о бане и о квасе как о необходимостях русского быта. Это уже признак довольства. Замечательно и то, что Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает картину нужды и бедствия сею чертою: и начала сажать хлебы в печь.

Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю. Вспомним описание Лабрюера, слова госпожи Севинье еще сильнее тем, что она говорит без негодования и горечи, а просто рассказывает, что видит и к чему привыкла:

«По полям рассеяны какие-то дикие животные, самцы и самки, черные, с лицами землистого цвета, сожженные солнцем, склонившиеся к земле, которою они роют и ковыряют с непреодолимым упорством; у них как будто членораздельная речь, а когда они выпрямляются на ногах, то мы видим человеческое лицо; и действительно, это — люди. На ночь они удаляются в свои логовища, где питаются черным хлебом, водой и кореньями, они избавляют других людей от труда сеять, обрабатывать и собирать для пропитания и заслуживают того, чтобы не терпеть недостатка в хлебе, который сами сеют».

Судьба французского крестьянина не улучшилась в царствование Людовика XV и его преемника...

Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию...

У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев). Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет чем вздумает и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу... Злоупотреблений везде много; уголовные дела везде ужасны.

Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud (ротозей); никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому.

В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день... Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения... Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества...


Отсюда: http://www.rvb.ru/pushkin/01text/07critici...isc/1050.htm#c2

 

Ну, в ответ очень хочется процитировать Пушкина - "Путешествие из Москвы в Петербург". kisskate2.gif Только это, наверное, офф-топ будет.

Ну очень смешно.Атеперь немножко,чтобы не было так смешно.й стороны. Кому-то это «закулисье» великой империи может показаться слишком неприглядным. Но нельзя забывать, что историческая правда всегда «горчит» по сравнению с подслащенным и отретушированным историческим мифом.
Глава I. Несносное и жестокое иго

Наша матушка-старина богата, даже с избытком, такими фактами, о которых нынешнему поколению не придет в голову и во сне. Есть о чем написать…

Русская старина, т. 27, 1879 г.


Как русские крестьяне оказались в рабстве на своей земле

Вступив на престол крупнейшей монархии мира при чрезвычайно сомнительных обстоятельствах, молодая немецкая принцесса, получившая известность под именем Екатерины Великой, чтобы сохранить власть, а вместе с ней и свою жизнь, была вынуждена внимательно прислушиваться и присматриваться к тому, что происходит в ее обширной державе. Поступавшая информация была крайне неутешительной, но в ее достоверности сомневаться не приходилось, поскольку сведения приходили из надежных источников.

Так, граф П. Панин сообщал императрице: «Господские поборы и барщинные работы не только превосходят примеры ближайших заграничных жителей, но частенько выступают и из сносности человеческой».

Не редкостью в России второй половины XVIII века была четырех-, пяти-, а то и шестидневная барщина. Это значило, что всю неделю крестьянин работал на пашне помещика, а для того, чтобы возделать свой участок, с которого он не только кормил семью, но и платил казенные подати — у него оставались только воскресный день и ночи.

А. Радищев передавал свой разговор с мужиком: «Бог в помощь, — сказал я, подошед к пахарю, который, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду.

Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?

В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим вставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша»…

Новгородский губернатор Сивере доносил Екатерине, что поборы помещиков со своих крепостных «превосходят всякое вероятие». Состояние деревенских жителей современниками прямо характеризовалось как рабство.

Иностранные путешественники, побывавшие в России во времена правления Екатерины, оставили записки, полные изумления и ужаса от увиденного. «Какие предосторожности не принимал я, — писал один французский мемуарист, — чтобы не быть свидетелем этих истязаний, — они так часты, так обычны в деревнях, что невозможно не слышать сплошь и рядом криков несчастных жертв бесчеловечного произвола. Эти крики преследовали меня даже во сне. Сколько раз я проклинал мое знание русского языка, когда слышал, как отдавали приказы о наказаниях».

Без пощечин и зуботычин дворовым слугам не обходилось практически ни в одном господском доме. И отличия можно было найти только в том, как писал один современник, что «наказания рабов изменяются сообразно с расположением духа и характером господина». Где-то барыня предпочитает бить наотмашь башмаком по лицу крепостных девушек, ставя их перед собой в ряд; в другом месте высекли разом 80 служанок за невыполнение работы в срок. По свидетельству известной княгини Е.Р. Дашковой, фельдмаршал граф Каменский в присутствии ее лакея так избил двоих крестьян, что проломил им обоим головы о печку.

Писатель Терпигорев вспоминал о своем дедушке-помещике, которого прозвали «дантистом» за редкое умение одним ударом выбивать дворовым слугам зубы в минуту барского гнева, а то и шутки ради. Примечательно, что этот господин выделялся из ряда себе подобных не фактом битья своих рабов — так поступали почти все, а только необычайной ловкостью битья, которой добродушно удивлялись соседи-рабовладельцы.

Наконец в декабре 1762 года императрице была подана жалоба от 40 крепостных людей Дарьи Салтыковой. Они заявляли о чудовищных злодеяниях своей госпожи и обращали внимание правительницы на то, что Юстиц-коллегия, вместо проведения расследования, помещицу не допрашивает, будто бы по ее болезни, а между тем она вполне здорова и по-прежнему мучает своих слуг. При этом сами челобитчики арестованы и содержатся под караулом.

Дело Салтычихи на общем фоне безнаказанности и злоупотреблений действительно выделялось особой жестокостью, дававшей основания сомневаться в душевном здоровье помещицы.

Так, дворовую свою Максимову она собственноручно била скалкой по голове, жгла волосы лучиной. Девок Герасимову, Артамонову, Осипову и вместе с ними 12-летнюю девочку Прасковью Никитину госпожа велела конюхам сечь розгами, а после того едва стоявших на ногах женщин заставила мыть полы. Недовольная их работой, она снова била их палкой. Когда Авдотья Артамонова от этих побоев упала, то Салтыкова велела вынести ее вон и поставить в саду в одной рубахе (был октябрь). Затем помещица сама вышла в сад и здесь продолжала избивать Артамонову, а потом приказала отнести ее в сени и прислонить к углу. Там девушка упала и больше не поднималась. Она была мертва. Агафью Нефедову Салтычиха била головой об стену, а жене своего конюха размозжила череп железным утюгом.

Дворовую Прасковью Ларионову забили на глазах помещицы, которая на каждый стон жертвы поминутно выкрикивала: «Бейте до смерти»! Когда Ларионова умерла, по приказу Салтычихи ее тело повезли хоронить в подмосковное село, а на грудь убитой положили ее грудного младенца, который замерз по дороге на трупе матери…

Однако господа сенаторы колебались. Не хотели огласки недостойного поведения дворянки, боялись реакции дворянства на неизбежное осуждение помещицы. Предлагалось вместо разбирательства убийств в доме Салтычихи — выпороть хорошенько самих ходоков. Причем выяснилось, что указанная челобитная от дворовых Салтыковой далеко не первая. И прежде с теми крестьянами, кто доходил до столицы в поисках справедливости, так и поступали — били кнутом и возвращали госпоже на расправу, или ссылали в Сибирь.

Но Екатерина решила все же принять челобитную и повелела начать расследование. Тем, кто хорошо знал императрицу, было очевидно, что за естественным для монарха стремлением к защите слабых и восстановлению справедливости на самом деле скрывается прагматический расчет. В народе зрело яростное возмущение против сложившейся в государстве системы угнетения. Наказание Салтычихи должно было стать показательным процессом, предостеречь владельцев крепостных «душ» и продемонстрировать народу заботу правительства о его положении.

Оставшиеся в живых к началу следствия крепостные слуги Дарьи Салтыковой обвиняли свою госпожу в гибели 75 человек. Чиновники Юстиц-коллегии нашли возможным приписать ей только 38 убийств и в 26 случаях оставили «в подозрении». Преступницу приговорили выставить на один час к позорному столбу с вывеской на груди «мучительница и душегубица», а затем заключить в оковы и отвезти в женский монастырь, где содержать до смерти в специально для того устроенной подземной камере без доступа дневного света.

Зверства Салтычихи слишком часто использовались разными авторами для живописания ужасов крепостного быта. На короткое время ее имя стало едва ли не символом всей эпохи существования крепостного права. Но впоследствии навязчивое смакование ее преступлений привело, напротив, к маргинализации образа этой помещицы, представлению о совершенных ею злодеяниях, как о страшном исключении из патриархальных и добрых взаимоотношений между господами и их крепостными слугами.

В действительности Дарью Салтыкову, хотя и можно с полным правом назвать настоящим «извергом рода человеческого», но при этом ни в коей мере нельзя считать изгоем из среды русского дворянства того времени. Напротив, от нее тянутся множество нитей к известнейшим фамилиям московской и петербургской знати. Салтычиха состояла в близком родстве с Дмитриевыми-Мамоновыми, Муравьевыми, Строгановыми, Головиными, Толстыми, Тютчевыми, Мусиными-Пушкиными, Татищевыми, Нарышкиными, князьями Шаховскими, Голицыными, Козловскими…

И эта связь не была формальной. Знатные родственники не однажды выручали преступницу своим влиятельным заступничеством. Достаточно сказать, что следствие о совершенных кровожадной помещицей преступлениях начиналось 21 раз! И всегда прекращалось без всяких последствий и вреда для убийцы. По свидетельству очевидцев, оглядев истерзанное после пыток тело дворовой женщины Прасковьи Ларионовой, Салтыкова обратилась к окружавшим ее в молчании слугам не то с торжеством, не то с угрозой: «Никто ничего сделать мне не может!»

В поместьях соседей и родственников Салтыковой творились часто не меньшие злодеяния, а об извращенном садизме княгини Козловской было широко известно в том числе и при императорском дворе. Насилие над зависимыми людьми стало нормой в России XVIII столетия, и «благородные» насильники чувствовали себя совершенно безнаказанными.

Показательное осуждение Салтычихи ничего не изменило и не могло изменить в нравах поместного дворянства. Сама Екатерина вскоре отступилась от намерений хоть в чем-то смягчить участь крепостных. Она справедливо опасалась задевать интересы помещиков, составлявших практически единственную опору все еще слишком шаткого трона.

В ответ на новые обращения крестьян, искавших защиты правительства от жестокости помещиков, вышел императорский указ, запрещавший подобные жалобы раз и навсегда. Указ гласил, что «которые люди и крестьяне в должном у помещиков своих послушании не останутся и недозволенные на помещиков своих челобитные, а наипаче ее императорскому величеству в собственные руки подавать отважатся, то как челобитчики, так и сочинители наказаны будут кнутом и прямо сошлются в вечную работу в Нерчинск…»

Таким образом, сама государственная власть утверждала в обществе и, в первую очередь, в среде дворянства, отношение к крепостному крестьянину, как к личной собственности хозяина. И не просто утверждала, но и защищала в практической жизни с помощью законодательства и военной силы.

В.О. Ключевский писал по этому поводу, что в российской империи «образовался худший вид крепостной неволи, какой знала Европа, — прикрепление не к земле, как было на Западе, даже не к состоянию, как было у нас в эпоху Уложения, а к лицу владельца, т. е. к чистому произволу».

Но как могло случиться, что граждане одной страны были самим государством поставлены в такие извращенные и несправедливые взаимные отношения, когда одни оказались бесправной собственностью других?

Этот вопрос приводил в недоумение многих еще в пору расцвета крепостного права. «Нельзя не заметить с особенным удивлением участи, которую в последствии веков имел простой народ русский, — писал Н. Тургенев в 1819 году. — В европейских государствах существовавшее там рабство произошло от завоевания. Варвары нагрянули на Европу, воспользовались правом победителей и из побежденных сделали рабов. Напротив того, в России народ русский сверг с себя постыдное и долго томившее его иго татарское, и при том случилось, что побежденные, т. е. татары, остались свободными, и многие из них вступили в сословие дворян, а большая часть победителей, т. е. большая часть коренного народа русского, была порабощена».

От начала своей истории и почти до времени Соборного Уложения 1649 года абсолютное большинство населения в России было лично свободным, могло выбирать род деятельности по своему усмотрению, но, конечно, исходя из тех или иных объективных возможностей. Существовали и несвободные люди, холопы. Холопство делилось на несколько видов, но, за редкими исключениями, вроде плена на войне, формировалось также за счет свободных граждан, добровольно дававших на себя кабалу за материальное вознаграждение со стороны будущего владельца, на определенных, договорных и взаимообязательных для господина и холопа условиях.

Таким образом, холоп был огражден от произвола хозяина действовавшими юридическими нормами, и в этом его принципиальное отличие от будущего бесправного крепостного раба. Холопство часто было выгодным и удобным способом ухода от государственных обязанностей под покровительство влиятельного частного лица.

Государев служилый человек, дворянин, имел право на свое казенное поместье до тех пор, пока воевал на границах государства «конно, людно и оружно». Если он по каким-либо причинам прекращал нести свою службу, он выбывал из своего сословия, лишался поместья и был волен заниматься чем угодно, если не подлежал уголовному преследованию, — открыть ли торговлю, похолопиться к знатному боярину в боевые слуги, или пойти «во крестьяне». Источники XVI и XVII веков полны подобными жизнеописаниями, когда и оскудевшие вконец князья Рюриковичи служили дьячками, нанимались на пашню или вовсе скитались «меж двор».

Военная ли служба, торговое ли дело, хлебопашество ли, как и любой другой вид деятельности, — все это было исключительно родом занятий, а не социально-безвыходным состоянием для свободного лично человека. Так, русский крестьянин, вплоть до середины XVII века, представляет собой, по крайней мере юридически, вольного арендатора дворцовой или помещичьей земли, хотя и стесненного уже к тому времени множеством законных и незаконных обязательств и условий. Но личной свободы он еще не потерял.

Тексты крестьянских порядных записей 20—30-х годов XVII века свидетельствуют о том, что еще в это время древнее право выхода сохранялось вполне. В порядных оговариваются только условия, на которых крестьянин мог покинуть землю помещика.

Однако дворянство все настойчивее требует отмены крестьянского выхода. Урочные лета — время, в течение которого помещик мог заявить о своих беглых крестьянах и вернуть их обратно, — с пяти лет очень быстро растягиваются до пятнадцати.

Наконец, Соборное Уложение, состоявшееся в 1649 году при царе Алексее Романове, среди прочего предписало возвращать беглых крестьян, записанных за тем или иным землевладельцем по писцовым книгам, составленным в 1620-х годах, «без урочных лет». Иными словами, данным постановлением раз и навсегда отменялись всякие ограничения исковой давности о беглецах. Эта мера закона распространялась и на будущее время.

Соборное Уложение 1649 года содержит, кроме отмены «урочных лет», целый ряд статей, приближающих прежде свободного земледельца к барщинному холопу. Его хозяйство все решительнее признается собственностью господина. В прежнее время закон мог и при определенных обстоятельствах ограничивал право выхода только одного тяглеца, владельца двора, лично ответственного за внесение податей, при этом его домочадцы, дети и племяшшки могли беспрепятственно уходить куда угодно. Теперь выдаче помещику подлежало все семейство, и те младшие и дальние родственники, кто не был учтен в писцовых книгах, со всем хозяйством, заведенным в бегах. Здесь же, хотя еще и неясно и не вполне уверенно, но проскальзывает взгляд на крестьянина, как на личную собственность господина, утвердившийся впоследствии. Уложение велит выданную в бегах замуж крестьянскую дочь возвращать владельцу ее вместе с мужем, а если у мужа были дети от первой жены, их предписывалось оставить у его прежнего помещика. Так допускалось уже разделение семей, отделение детей от родителей.

Еще одним ущемлением правоспособности закрепощенного мужика было возложение на помещика обязанности отвечать за податную способность своих крестьян, ведь они, переходя в распоряжение землевладельца, оставались государственными тяглецами.

И все-таки законодатели собора 1649 года еще видели в закрепощенном крестьянине подданного государства, а не рабочую скотину. Некоторые права его как личности, не задевавшие интересов государства, сохранялись и защищались. Крепостной не мог быть обезземелен по воле господина и превращен в дворового; он имел возможность приносить жалобу в суд на несправедливые поборы; закон даже грозил наказанием помещику, от побоев которого мог умереть крестьянин, а семья жертвы получала компенсацию из имущества обидчика.

Разница в правовом положении крепостного крестьянина середины XVII века и его совершенно бесправных внуков и правнуков, которым предстояло жить в XVIII столетии, значительна. Но именно Уложение 1649 года содержит в себе ростки будущих злоупотреблений помещичьей властью. Они состояли в том, что ни одним словом и даже намеком законодатели не определяли норм хозяйственных взаимоотношений помещика и его крестьян — ни вида, ни размеров повинностей, оставляя все исключительно на усмотрение господина. Не разъяснялось также, насколько крестьянин может считаться собственником своего личного имущества, или оно целиком принадлежит помещику.

Подобные умолчания, эта, по выражению историка XIX века, «либо недоглядка, либо малодушная уступка небрежного законодательства интересам дворянства» привели к тому, что «благородное» сословие воспользовалось удобным случаем и истолковало все неясности в свою пользу.

Правление Петра I положило конец любым сомнениям и неясностям. Император нуждался в рабочей силе, и эксплуатация крестьянского труда при нем приобрела невиданно жестокий характер. Причем настолько, что даже современные историки, утверждающие в общем необходимость и пользу петровских преобразований, вынуждены признавать, что деятельность державного реформатора для народа обернулась «усилением архаичных форм самого дикого рабства».

Крепостные служили в армии солдатами, кормили армию своим трудом на пашне, обслуживали возникавшие заводы и фабрики. Практически единственной производящей силой в стране, обеспечивавшей и жизнедеятельность государства и сами преобразования, — был труд миллионов крепостных крестьян.

Но кроме этого именно при Петре утверждается практика дарения христианских «душ» в качестве награды — любимцам, сподвижникам, союзникам и родственникам.

Император лично раздал из казенного фонда в частное владение около полумиллиона крестьян обоего пола. Так, грузинский царь Арчил стал по милости Петра обладателем трех с половиной тысяч дворов, населенных русскими крестьянами. Вместе с ним живые подарки людьми из рук правителя России получили молдавский господарь Кантемир, кавказские князья Дадиановы и Багратиони, генерал-фельдмаршал Шереметев. Один только светлейший князь Меншиков стал владельцем более чем ста тысяч «душ».

Именно с этих пор русские крестьяне становятся живым товаром, которым торгуют на рынках. Торговля приобрела такой широкий размах, что сам император попробовал было вмешаться и прекратить розничную торговлю людьми, словно рабочим скотом, на площадях, «чего во всем свете не водится», как он говорил сенаторам. Но вполне представляя себе негативную реакцию дворянства, особенно мелкопоместного, в среде которого практиковалась в основном розничная продажа крепостных, обычно непреклонный реформатор отступил. Он обратился в Сенат всего лишь с пожеланием «оную продажу людей пресечь, а ежели невозможно будет того вовсе пресечь, то бы хотя по нужде продавали целыми фамилиями или семьями, а не порознь».

Такая удивительная робость правительства перед дворянством привела к тому, что продажа людей в розницу, с разделением семей, разлучением маленьких детей с родителями и мужей с женами продолжалась в России почти до самой отмены крепостного права во второй половине XIX века!

Вообще история крепостного права в России полна примеров, которых действительно «во всем свете» никогда не водилось. Так, например, супруга Петра Великого, Екатерина I, урожденная Марта Скавронская, была по своему происхождению крепостной крестьянкой лифляндского помещика. Кроме того, семья венчанной российской императрицы, ее братья, сестры и племянники оставались в крепостной зависимости вплоть до 1726 года…

Боевая подруга Петра, оказавшись на троне, предпочитала не вспоминать о своих родственниках. Однако наиболее беспокойная из них, сестра Екатерины Алексеевны, Христина, не постеснялась напомнить о себе. Она сумела попасть на прием к рижскому губернатору Репнину с жалобой на притеснения от своего помещика и затем объявила о родстве с императрицей. На недоуменный запрос растерянного чиновника Екатерина, сама еще толком не зная, как поступить, приказала «содержать упомянутую женщину и семейство ея в скромном месте». В целях избежания огласки из усадьбы помещика царскую родню предписывалось изъять под видом «жестокого караула» и шляхтичу объявить, что они взяты «за некоторыя непристойныя слова…», а потом приставить к ним поверенную особу, которая могла бы их удерживать от пустых рассказов.

Вскоре при дворе в Петербурге появилось множество новых лиц — братья и сестры императрицы со своими женами, мужьями и детьми. Они были грубы и невоспитанны, но, учитывая простоту нравов императорского дворца при Петре и Екатерине, скоро освоились в столице. Им были пожалованы графские титулы, деньги, обширные имения и тысячи крепостных «душ».

Как и полагается большим господам, у каждого из этих новых аристократов появились свои барские причуды. Например, племянник императрицы, граф Скавронский, любил искусство и считал себя обладателем изысканного вкуса. Поэтому требовал, чтобы вся многочисленная прислуга в его дворце разговаривала исключительно речитативом. Того, кто ненароком сбивался и тем оскорблял слух господина, жестоко пороли на конюшне.

Но в то же самое время, случись лифляндскому шляхтичу подать иск о возвращении своих беглых крепостных, Скавронских, и, по справедливости, его следовало удовлетворить, поскольку помещик не получил даже ничтожной компенсации при тайном вывозе родственников императрицы из его имения. Тогда сиятельным графам Скавронским пришлось бы вновь одеть подобающее им крестьянское платье и терпеть фантазии уже своего господина. А благосостояние шляхтича при этом могло, мягко говоря, значительно возрасти, потому что закон предписывал возвращать беглого крестьянина помещику со всем имуществом, нажитым в бегах…

Правда, подобный иск так никогда и не был подан. Зато при дворе постоянно увеличивалось число безродных и безвестных прежде людей, фаворитов и временщиков, наложников и наложниц, удачно попадавших, как говорили тогда, «в случай» и в одночасье становившихся вельможами и богачами. За собой они вели свою родню, немедленно возводимую в графское и княжеское достоинство. Так из закройщиков и ткачей, лакеев и брадобреев выходили аристократические фамилии Гендриковых, Закревских, Дараганов, Будлянских, Кутайсовых и многих других.

Простой малороссийский казачок, знаменитый впоследствии Алексей Разумовский, попавший «в случай» к Елизавете Петровне и ставший ее тайным супругом, был пожалован ста тысячами «душ». Дворянство и поместья получили все его родственники, а младший брат, Кирилл, в возрасте 18 лет возглавил Академию наук, а через четыре года стал гетманом Малороссии.

Но существовали и другие пути для того, чтобы войти в ряды российского «благородного шляхетства». Для этого достаточно было получить на службе самый низший чин, соответствовавший 14-му классу Табели о рангах, введенной Петром I. Вместе с выслуженным «благородством» тысячи новых дворян получили право владеть и распоряжаться судьбой своих бесправных соотечественников. Человеческие качества новых рабовладельцев, поднявшихся нередко с самого социального дна, были не слишком высокими.

Александр Радищев приводит замечательный портрет такого господина.

«В губернии нашей жил один дворянин, который за несколько уже лет оставил службу. Вот его послужной список. Начал службу свою при дворе истопником, произведен лакеем, камер-лакеем, потом мундшенком,[1] какие достоинства надобны для прехождения сих степеней придворныя службы, мне неизвестно. Но знаю то, что он вино любил до последнего издыхания… Чувствуя свою неспособность к делам, выпросился в отставку и награжден чином коллежского асессора, с которым он приехал в то место, где родился… Там скоро асессор нашел случай купить деревню, в которой поселился с немалою своею семьею.

Г. асессор произошел из самого низкого состояния, зрел себя повелителем нескольких сотен себе подобных. Сие вскружило ему голову… Он был корыстолюбив, копил деньги, жесток от природы, вспыльчив, подл, а потому над слабейшими его надменен. Если который казался ему ленив, то сек розгами, плетьми, батожьем или кошками,[2] но сверх того надевал на ноги колодки, кандалы, а на шею рогатку… Сожительница его полную власть имела над бабами.

Помощниками в исполнении ее велений были ее сыновья и дочери, как то и у ее мужа. Ибо сделали они себе правилом, чтобы ни для какой нужды крестьян от работы не отвлекать… Плетьми или кошками секли крестьян сами сыновья. По щекам били или за волосы таскали баб и девок дочери.

Сыновья в свободное время ходили по деревне или в поле играть и бесчинничать с девками и бабами, и никакая не избегала их насилия. Дочери, не имея женихов, вымещали свою скуку над прядильницами, из которых они многих изувечили…»

Как видно, обращение с крепостными слугами в маленьком поместье бывшего лакея и в большом доме аристократки Салтыковой, а также ее знатных родственников практически одинаково.

В построенной при Петре и его преемниках государственной системе только верная служба строю и династии давала знатность, богатство и привилегии. И главной привилегией была безнаказанность в отношении к зависимым людям.

Без различия происхождения и родовая знать, и безродные выслуженнюси по Табели — вместе составили сословие государственных бюрократов, в полной собственности у которых, а в действительности — в совершенном рабстве, оказались миллионы русских крестьян. К середине XVIII столетия почти три четверти всего податного населения Российской империи, около 73 % по данным второй ревизии, было отдано правительством «в хозяйственное и судебно-полицейское распоряжение частных лиц», — отмечал В. Ключевский.

Закон не только разрешал телесные наказания, но предоставлял помещику самостоятельно определять степень наказания крепостных, что фактически было равнозначно праву смертной казни своих слуг. Это подтверждает французский аббат Шапп, познакомившийся с бытом крепостной России в 1761 году. Он писал о том, что дворяне подвергают крепостных наказанию плетьми или батогами с такой жестокостью, что «на деле получают возможность казнить их смертью».

Владелец поместья чувствовал себя полновластным государем, самодержавным правителем, чья воля оказывалась законом для его «подданных». Единственное, что мешало помещику вполне насладиться своим положением, была обязательная государственная служба.

Правительство, заинтересованное в симпатиях дворянства, из года в год и от указа к указу последовательно освобождает «шляхетство» от этого гнета. Если при Петре I дворянская служба была пожизненной, то Анна Иоанновна повелевает ограничить ее двадцатью пятью годами, причем помещики, у которых было двое и более сыновей, получали возможность одного из них оставлять для управления хозяйством. Кроме этого изобретательные господа стали записывать своих детей в полковые реестры с колыбели, что приводило к тому, что, достигнув призывного возраста, дворянскому недорослю оставалось отслужить всего несколько лет, и, конечно, в офицерском чине.

Наконец, Манифестом «о вольности дворянской» 1762 года дворянство совершенно освобождается от необходимости службы и каких-либо других обязанностей с сохранением всех своих прав и преимуществ. Андрей Болотов, известный мемуарист и современник тех событий, оставил описание реакции «благородного» сословия на дарованные Манифестом милости: «Не могу изобразить, какое неописанное удовольствие произвела сия бумажка в сердцах всех дворян нашего любезнаго отечества; все почти вспрыгались от радости…»

Одновременно крестьяне, наоборот, теряли всякие признаки правоспособности, превращаясь в одушевленный рабочий инвентарь имения. В1741 году вступление на престол дочери Петра, императрицы Елизаветы, сопровождалось обнародованием указа об отстранении крепостных крестьян от присяги российским самодержцам. Без разрешения помещика они не могли вступать в брак и женить своих детей, покинуть усадьбу и даже постричься в монахи. Очередной указ лишил крепостных права владеть какой-либо недвижимой собственностью.

Подобное законодательство и практика его воплощения в дворянских имениях, естественно, приводили к бунтам. Подсчитав однажды расходы от необходимости вооруженного подавления многочисленных народных волнений, пришли к остроумному решению взыскивать эти убытки с самих крестьян. В императорском указе сказано так: «Ежели впредь последует какая от крестьян помещикам непокорность, и посланы будут воинские команды, то сверх подлежащего по указам за вины их наказания дабы чувствительнее им было, взыскивать с них и причиненные по причине их непослушания казенные убытки».

Этот закон, так же как и большинство других, не просто ущемлявших, но глумившимися над правами и достоинством крепостных крестьян, был издан в начале правления Екатерины II, в 1763 году. Историки назовут ее царствование великим, а саму правительницу — гуманной и просвещенной. Называют так и до сих пор.

Впрочем, она действительно была автором нескольких проектов законов, назначенных к смягчению крепостных порядков. В 1765 году при поддержке правительницы несколько самых близких к ней людей создают так называемое Вольное экономическое общество. Учредителями Общества выступали фаворит Екатерины Григорий Орлов, графы Воронцов и Чернышев, а также статс-секретарь императрицы и владелец нескольких тысяч «душ» Адам Олсуфьев.

Целью Общества объявили изыскивание средств к «приращению народного благосостояния». Новая организация сразу же объявляет конкурс на лучшее сочинение об изменении участи крестьян. Причем любопытно, что награды в результате было удостоено сочинение, показавшееся отцам-учредителям одновременно столь вольнодумным, что его не сочли возможным напечатать…

Вскоре после этого начинает работу так называемая Уложенная Комиссия, задачей которой было наведение порядка в своде государственных законов. Законодательство, обогатившееся за сто с лишним лет, прошедших со времен Соборного Уложения царя Алексея Михайловича, множеством юридических актов, нередко противоречивых друг другу, действительно нуждалось в исправлении. Но придворных консерваторов тревожило содержание статей Наказа императрицы Екатерины для Уложенной Комиссии. Там самодержавная правительница прямо заявляла о необходимости защитить права крепостных крестьян на имущество и личную жизнь, в том числе их право жениться и выходить замуж без вмешательства помещика.

Распространились слухи, будто в окружении молодой императрицы обсуждаются проекты не только облегчения участи крестьян, но даже их скорого освобождения. Впрочем, паника скоро улеглась. Ни одно из благих намерений Екатерины II в отношении помещичьих крестьян так и не обрело никогда юридической силы.

«Долгое царствование императрицы Екатерины II замечательно внутренними преобразованиями», — восклицают один за другим авторы книг об этой эпохе и тут же глухо оговариваются, что «однако для крепостных крестьян государыне не удалось ничего сделать, и положение их в это время сделалось еще более тяжелым…» Красноречиво звучит и вынужденное объективными фактами признание историка П. Полевого, что «преобразования Екатерины менее всего коснулись крестьянского сословия».

Но ведь это обделенное вниманием правительства сословие составляло абсолютное большинство народа. Кому же тогда были нужны другие преобразования правительницы?

Приход Екатерины к власти летом 1762 года после дворцового переворота сопровождался щедрой раздачей наград для приближенных. В «Санкт-Петербургских ведомостях» от 9 августа 1762 года сообщалось, что за «сокровенное усердие и ревность для поспешения благополучия народного» императорское величество соизволила наградить: «Камергеру Григорью Орлову — 800 душ; Евграфу Черткову — 800 душ; графу Валентину Мусину-Пушкину — 600 душ; порутчику Василью Бибикову — 600 душ; подпорутчику Григорью Потемкину — 400 душ; да Федора и Григорья Волковых — в дворяне и обоим 700 душ; да Алексея Евреинова — в дворянеж и ему 300 душ; гардеробмейстеру Василью Шкурину с женою — 1000 душ…»

Тогда в один дет 26 особенно отличившихся и близких к новой императрице Людей получили в свою собственность восемнадцать тысяч крепостных. А всего за время правления Екатерины помещикам было подарено более 800 тысяч «душ». Крестьяне щедро жаловались «за победу, за удачное окончание компании генералам или просто "для увеселения", на крест или зубок новорожденному. Каждое важное событие при дворе, дворцовый переворот, каждый подвиг русского оружия сопровождался превращением тысяч крестьян в частную собственность», — писал В.О. Ключевский.

Крепостное право, как оно сложилось ко второй половине XVII века, превратилось в серьезнейшую государственную проблему. Оно начинало угрожать не только внутренней безопасности империи, когда постоянные мятежи и восстания привели наконец к беспримерной по размаху и жестокости крестьянской войне под руководством Пугачева. Главной опасностью стало развращающее влияние крепостничества на общественные нравы.

Слишком ясно поняла это сама Екатерина, когда в ответ на ее предложения к членам Уложенной Комиссии хотя бы несколько смягчить бесправное состояние крепостных раздались требования прямо противоположного свойства, причем от депутатов разных сословий.

Исключительное право дворянства на распоряжение «душами» соотечественников вызывало зависть непривелигированных, но лично свободных слоев населения. Потому купцы, мещане, казачья старшина и даже духовенство, представленные в Уложенной Комиссии уполномоченными делегатами, заявили о своем непременном желании получить право владения крепостными рабами.

Екатерина была раздражена: «Если крепостного нельзя признать персоною, следовательно, он не человек, то его скотом извольте признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписано будет», — записала она вскоре после очередной встречи с депутатами.

Раздражение и беспокойство правительницы были совершенно оправданны. Екатерина оказывалась свидетельницей социального недуга, угрожавшего разрушить государство, которое она мечтала передать своим внукам. Но остановить роковое развитие болезни она уже не могла.

 

причина как одна из точек зрения это устранение России с мировой арены, интересно что думаете?

 

Вряд ли уважаемый jagd потоу что роль России на международной арене не только не ослабла а наоборот усилилась.Хотя во время гражданской войны попытки растащить страну по кускам предпринимались.Но не вышло.Проблеммы мне кажется сугубо внутренние.Надо было реформировать строй,надо было двигаться вперед по пути развития как это делалось в других странах.А в этом направлении ничего существенного не препринималось.Злоба людская копилась веками и произошол взрыв.Нельзя народ доводить до крайностей как и нельзя обществу топтаться на месте чтобы потом кровь не текла рекой. С уважением kott900.

 

Цитата(kott900 @ 29 Сентября 2012, 0:41)
Вряд ли уважаемый jagd потоу что роль России на международной арене не только не ослабла а наоборот усилилась.Хотя во время гражданской войны попытки растащить страну по кускам предпринимались.Но не вышло.Проблеммы мне кажется сугубо внутренние.Надо было реформировать строй,надо было двигаться вперед по пути развития как это делалось в других странах.А в этом направлении ничего существенного не препринималось.Злоба людская копилась веками и произошол взрыв.Нельзя народ доводить до крайностей как и нельзя обществу топтаться на месте чтобы потом кровь не текла рекой. С уважением kott900.

Ну, кто ж мог предположить, что страну не спалят в пожаре мировой революции (или в банальной грызне за власть), а продолжат строить и развивать? В 17-м это было неочевидно. В результате Великой Французской революции и серии последовавших за ней потрясений, Франция, например, положение политического, экономического, культурного лидера Западного мира безвозвратно утратила.

Внутренние проблемы, разумеется, были. Без них никакие революции невозможны. Но и без внешней помощи не обошлось. Не подтолкни они события в нужную им сторону, вполне могли бы проскочить тот сложный этап без революций. Факты этой самой "помощи", по-моему, на сегодня широко известны.

По пути развития Россия двигалась вполне успешно. Если смотреть цифры, в динамике, по любой практически области жизни, это видно очень хорошо. Было два взаимосвязанных и очень сложных вопроса, остававшихся принципиально нерешенными на момент революции. Это крестьянский вопрос и модель индустриального общества, к которому необходимо было перейти.

Собственно, теоретически ответы на тот момент были такие:

- Классический капитализм западного типа. И сейчас, и тогда этот путь имел множество сторонников. Считается почему-то, что к нему можно было перейти эволюционно, без потрясений. Хотя ни одна из крупных стран без тяжелейших потрясений и большой крови на этом пути не обходилась. Что и понятно - чтобы победил тот тип капитализма, который утвердился в Западной Европе, надо было сломать традиционное общество. В нашем случае - видимо, следовало железной рукой продолжить Столыпинскую реформу, применяя к высвобождавшемуся крестьянскому населению и городским низам методы, которые применялись в Англии времен Промышленной революции. Насколько реален был такой путь - не знаю, думаю что не очень.

- Социализм марксового типа. Тоже западная модель, правда, чисто теоретическая на тот момент. Писать о нем много не буду, единственно - эта модель также требовала слома традиционного общества, а значит террора. Только если в первом случае террор был бы направлен преимущественно на нижние сословия, а для большинства владельцев "Вишневых садов" всё ограничилось бы разорением и слезами, то тут ломать через колено пришлось фактически все слои общества.

Естественно, далеко не всех думающих людей в России эти варианты устраивали. В полемиках XIX - начала XX века искались и проговаривались разные пути. Вопрос был сложным как для ума, так и для сердца. Потому бросать упреки - почему задрав штаны не бежали за "развитыми странами" - сейчас легко, конечно. Понять, куда и как надо было двигаться - было очень сложно.

На мой взгляд, к самому концу существования Российцской Империи, была найдена модель, сочетавшая в себе как сохранение традиционного для России общества, традиционных ценностей, так и индустриальное развитие. Политическая модель в общих чертах была описана Л. Тихомировым ("Монархическая государственность" и ряд статей), потом в эмиграции, с разных сторон эту модель пытались обдумывать Солоневич и Ильин. Экономическую модель, также в общих чертах, описал Д.И. Менделеев, а конкретизировали, частично еще до революции, частично после неё - Кондратьев, Чаянов, Челищев и ещё целый ряд экономистов немарксистского, народнического направления.

Поскольку модель не требовала слома традиционного общества, то при её внедрении и обойтись, скорее всего, можно было малой кровью. Но нужно было время - как для утверждения самих идей, так и для того, чтобы окрепли политические силы, которые эму модель могли бы внедрить. Наверное, тех самых 20 лет, о которых мечтал Столыпин. Увы, не сложилось.

 

Чтобы избежатьпотрясений реформы надо проводить интересах большинства населения.В России было два тормоза равития-это самодержавие и дворянство.Все малешие изменеия в государственном устройстве проводились только в их интересах.Даже возьмем реформу 1861года,вещь была необходимая а получилось что царь элементарно струсил и реформу свернул.Вроде на бумаге народ освободили,но земли не получили и прав тоже.А что касается реформы Столыпина то тут душка Столыпин слукавил.Господская земля центральной России так и осталась за господами а земля крестьянам наделялась по окраинам России.Причем переселение производилось насильственно.То-есть привычным для господ методом.Поэтому в среде крестьнства она успеха не имела. С уважением kott900.

 

Цитата(kott900 @ 29 Сентября 2012, 18:18)
Чтобы избежатьпотрясений реформы надо проводить интересах большинства населения.В России было два тормоза равития-это самодержавие и дворянство.Все малешие изменеия в государственном устройстве проводились только в их интересах.Даже возьмем реформу 1861года,вещь была необходимая а получилось что царь элементарно струсил и реформу свернул.Вроде на бумаге народ освободили,но земли не получили и прав тоже.А что касается реформы Столыпина то тут душка Столыпин слукавил.Господская земля центральной России так и осталась за господами а земля крестьянам наделялась по окраинам России.Причем переселение производилось насильственно.То-есть привычным для господ методом.Поэтому в среде крестьнства она успеха не имела. С уважением kott900.


Прсто надо было найтись лидеру и пообещать землю . Нашелся.....

 

Вот и нашлись большевики,кторые дали землю и уровняли сословия в правах.То-есть воплотили вековую мечту русского крестьянства.С уважением kott900.

 

Цитата(jagd @ 29 Сентября 2012, 0:21)
причина как одна из точек зрения это устранение России с мировой арены, интересно что думаете?

Не обошлось и без внутренних врагов, всякого рода предателей и перевертышей.

Цитата(kott900 @ 29 Сентября 2012, 19:18)
Чтобы избежатьпотрясений реформы надо проводить интересах большинства населения.В России было два тормоза равития-это самодержавие и дворянство.Все малешие изменеия в государственном устройстве проводились только в их интересах.Даже возьмем реформу 1861года,вещь была необходимая а получилось что царь элементарно струсил и реформу свернул.Вроде на бумаге народ освободили,но земли не получили и прав тоже.А что касается реформы Столыпина то тут душка Столыпин слукавил.Господская земля центральной России так и осталась за господами а земля крестьянам наделялась по окраинам России.Причем переселение производилось насильственно.То-есть привычным для господ методом.Поэтому в среде крестьнства она успеха не имела. С уважением kott900.

Из учебника что ли какого перепечатали? В школе вроде читал такое...

Принудительно "выселяли" крестьян из общинных земель, выделяя наделы, таким образом развивая хуторскую систему. Ставка была сделана на появление крепких индивидуальных крестьянских хозяйств.
Безземельным крестьянам (не состоявших в общинах), созданный Столыпиным П.А. Крестьянский земельный банк, давал кредиты на покупку государственной земли. Понятно, что в центральной России такой практически не было.
Столыпинская реформа непосредственно коснулась моих предков. Из будущих переселенцев были отобраны "первопроходцы", которые выехав заранее облюбовали место будущей деревни в Сибири, ныне северный Казахстан. Застолбили, понравившееся место, начали строиться и потом перевезли семьи. Кредит брали - по золотой пятерке на человека, включая детей (со слов бабули)). Целину пахали племенными быками, земли было столько - сколько можешь обработать. Построили каменные дома...

 

Цитата(kott900 @ 29 Сентября 2012, 22:11)
Вот и нашлись большевики,кторые дали землю и уровняли сословия в правах.То-есть воплотили вековую мечту русского крестьянства.С уважением kott900.

Ну, вообще-то, свою вековую мечту крестьянство воплотило само, повсеместно произведя передел земли. Значительная часть земли была перераспределена крестьянами ещё до прихода к власти большевиков, летом - осенью 1917 г. Декрет о земле лишь закреплял по сути свершившийся передел и был не более, чем уступкой основной массе крестьян, необходимой для прихода к власти. Уже летом 1918 г., после разгрома левых эсеров, Ленин поставил под сомнение необходимость объявленной социализации земли в виде Декрета о земле. Вся политика Военного Коммунизма по сути шла в разрез с Декретом о земле. Крестьянство на эту политику ответило массовыми восстаниями по всей территории страны. В результате большевики были вынуждены пойти на уступки ещё раз. Это была политика НЭПа. Ну а потом, в ходе коллективизации землю у крестьян отобрали уже окончательно. Так что утверждение: "Большевики дали крестьянам землю" - миф.

 

Да землю крестьянам ни кто не давл.Землю они взяли сами.Декрет о земле лишь закрепил их право.Декрет о земле это документ а не миф.Не мног не так было на самом деле.Было три слоя на селе.Так называемые кулаки,кторые использовали наемную рабочую силу,середняки,крепкие хозяева,кторые трудились сами и беднейшее крестьянство.почему беднейшее не буду вдаваться в тему,потому что причин было множество одно могу сказать что это были не всегда лодори и пьяницы.Политика была такая по отношению к кулакам жесткая позитция,середняки развиваются сами,беднейшее крестьянство объединить в коллективы.То-есть создавалось два вида собственности.Я не буду заострять внимание на комуннах идея была глупая и провальная с самого начала.Идея в две формы собственности сама по себе замечательна тем что создается конкуренция и чьи дела лучше тот и выигрывает.В конечно итоге всех одолела идея Броштейна .по которой в виде жизненного уклада в стране создается два основных лагеря.Военный и гражданский.Стадом легче управлять.В результате ни кому не нужная сплошная колликтивизация со всеми вытекающими последствиями.Можно говорить до бесконечности на эту тему и к единому мнению не придти.К стати политика военного коммунизма закончилась вместе с гражданской войной.И была эта мера временной.НЭП не была ни какой уступкой.Это две формы собственности но иолько в промышленном производстве.Любая революция это крайнея мера,это стихия,это как река в половодеье,кторая несет много мусора.Поэтому приходят к власти дураки и фонатики и все идет коту под хвост.Ярчайший пример христианская идея. С уважением kott900.

 

Цитата(Мария_К @ 30 Сентября 2012, 0:35)
... Уже летом 1918 г., после разгрома левых эсеров, Ленин поставил под сомнение необходимость объявленной социализации земли в виде Декрета о земле....

Мария_К, извините, но "Декрет о земле" и "Декрет о социализации земли" - два разных документа.

...вот, довелось декрет в подлиннике почитать...а вот с Лениным чайку попить не получилось))

 

Насчёт "причин" ГВ, как видно из этих пяти страниц, - не дождаться...
Так может, кто-нибудь изложит: когда же именно началась эта война на земле российской - хоть какую-то дату можно тут "вмонтировать"?
И что вообще надо понимать под "началом ГВ в России" - какое именно событие? или события?..
А то тут уже до Радищева добрались...

 

Цитата(Чегадай @ 30 Сентября 2012, 20:10)
Мария_К, извините, но "Декрет о земле" и "Декрет о социализации земли" - два разных документа.

...вот, довелось декрет в подлиннике почитать...а вот с Лениным чайку попить не получилось))

Закон о социализации был принят с целью конкретизации положений Декрета о земле. Вот из БСЭ:

"Социализация земли, переход земли из частной собственности в общенародное достояние. Впервые требование Социализации земли было выдвинуто партией эсеров в 1906 в аграрной программе. Социализация земли рассматривалась ими как передача всей земли в распоряжение органов самоуправления без выкупа и уравнительное распределение её по трудовой или потребительной норме между крестьянами, которые вели хозяйство собственным трудом. ...

Учитывая большую популярность лозунга уравнительного землепользования среди крестьянства, большевики в октябре 1917 включили термин «Социализация земли» в Декрет о земле, основные положения которого получили развитие и конкретизацию в ряде последующих законодательных актов Советского государства, в частности в «Основном законе о социализации земли» от 27 января (9 февраля) 1918. ..."

 

Цитата(Мария_К @ 30 Сентября 2012, 23:44)
Закон о социализации был принят с целью конкретизации положений Декрета о земле. Вот из БСЭ:

"Социализация земли, переход земли из частной собственности в общенародное достояние. Впервые требование Социализации земли было выдвинуто партией эсеров в 1906 в аграрной программе. Социализация земли рассматривалась ими как передача всей земли в распоряжение органов самоуправления без выкупа и уравнительное распределение её по трудовой или потребительной норме между крестьянами, которые вели хозяйство собственным трудом. ...

Учитывая большую популярность лозунга уравнительного землепользования среди крестьянства, большевики в октябре 1917 включили термин «Социализация земли» в Декрет о земле, основные положения которого получили развитие и конкретизацию в ряде последующих законодательных актов Советского государства, в частности в «Основном законе о социализации земли» от 27 января (9 февраля) 1918. ..."

интересно в БСЭ не предвзято все описанно?

 

Цитата(Жозеф @ 30 Сентября 2012, 21:14)
Насчёт "причин" ГВ, как видно из этих пяти страниц, - не дождаться...
Так может, кто-нибудь изложит: когда же именно началась эта война на земле российской - хоть какую-то дату можно тут "вмонтировать"?
И что вообще надо понимать под "началом ГВ в России" - какое именно событие? или события?..
А то тут уже до Радищева добрались...

Ну так вооруженный захват власти большевиками и арест ими Коалиционного правительства, видимо, и следует считать началом ГВ, поскольку практически сразу началось вооруженное противодействие этому захвату.

Цитата(jagd @ 30 Сентября 2012, 23:01)
интересно в БСЭ не предвзято все описанно?

Предвзято. Но я процитировала только объективную информацию - в Декрете о земле говорилось о необходимости социализации земли; в принятом в развитие Декрета законе о социализации, расписывались детали.

Бла-бла-бла о том, какие на самом деле эсеры - сволочи, и как они обманывали крестьян, и что социализация - это и есть национализация, я опустила. Там у меня точечки
Вот ссылка на полный текст статьи: http://bse.sci-lib.com/article104850.html

 

Цитата(Мария_К @ 30 Сентября 2012, 23:07)
Ну так вооруженный захват власти большевиками и арест ими Коалиционного правительства, видимо, и следует считать началом ГВ, поскольку практически сразу началось вооруженное противодействие этому захвату.

Т.е. 7 ноября 1917-го по новому стилю?
А Вы вообще определение термина "ГВ" можете привести, подходящее к этому случаю?
Да и "вооружённое противостояние" ранее этого тоже вроде было - например, в июле того же года... только что из пушек не палили.