Происхождение фамилии

Автор: И. А. КОРОЛЕВА

, доктор филологических наук​

ДИАЛЕКТНЫЕ ФАМИЛИИ СМОЛЕНСКОГО КРАЯ​

Русская речь, №5, 2006, C.103-109

Толкование фамильных основ, версии о происхождении той или иной интересной фамилии наиболее привлекательны и познавательны как для специалистов-антропонимистов, так и для носителей фамилий.

Смоленскими учеными подготовлен к печати "Словарь фамилий Смоленского края", в котором целый раздел посвящен исследованию интересных фамилий с диалектными основами. Предлагаем читателям познакомиться с некоторыми фамилиями на буквы А и Б, вошедшими в этот Словарь. Материал приводим в виде словаря.

Антрошка, Атрошкевич, Атрошкин, Отрушко. В смоленском источнике 1675 года записан смоленский мещанин Атрошкевич [1]. На русской территории рассматриваемая антропооснова не засвидетельствована, но в старобелорусской письменности [2] встречается прозвищное имя Атрох, Атрошка. И. Носович предполагал, что это варианты христианского имени Трофим [1]. Однако можно предложить еще одну версию семантики имени, возникшего на базе возможного древнерусского атрошка. Для сравнения приведем смоленские атрошка, отрошка, атрушка, отрушка - 1) "отрава, яд"; 2) "отбросы от сена" [4]. Существует и современное прозвище Отруш - "вредный, злобный человек", отмеченное нами в деревне Кириллы Рославльского района.

Бавушин, Бавыкин, Бовыкин. В приходно-расходной книге Болдина Дорогобужского монастыря находим запись: "... даваны деньги крестьном ис казны ... соцкому Ивану Бавыке..." (1599 г.) [5]. Сразу же укажем, что это прозвищное имя встречается в старорусской письменности. Так, у Н. М. Туликова оно отмечено пять раз в памятниках XV-XVI веков северо-восточной Руси [6]; у Ю. И. Чайкиной в вологодских текстах XVII века находим фамилию Бовыкин и прозвище Бовыка [7]. Скорее всего мы имеем дело с отражением оканья, так как для определения семантики данного прозвища можно привести одни и те же основы: бавитъ - "продолжать, продлевать; мешкать, медлить"; бавуша, бавушка -"медлительный, вялый человек". В. И. Даль указывал на юго-западный ареал общего значения "медлить" [8]. Кстати, бавитъся - "задерживаться, медлить" весьма активно и в смоленских говорах [4. Вып. 1]. Для старых прозвищных имен Смоленского края были достаточно употреби
тельны суффиксы -ык-, например Булыка, Взварыка, Жабрыка и др., а также -уж-.

Башарин, Башаринов. Возможно, уже фамилия Башарин встретилась нам в материалах личного фонда Барышниковых. Под 1722 годом упомянут надсмотрщик Петр Башарин [9]. Среди русских антропонимов с рассматриваемой основой можно отметить лишь одну фиксацию патронима: Ефимко Иванов сын Башариных (Устюг, 1662 г.) [6]. У СБ. Веселовского находим запись о владимирском старосте Степане Башеве (1603 г.) [10]. Возможно, корень баш- у антропонимов общий: баш - "голова" (тюркское). Кстати, еще в XIV веке засвидетельствовано имя Баш, а Ю. К. Редько отмечает бытование украинской фамилии Баша тюркского происхождения [11]. Однако возможно, что корень баш- русский. Так, в современных псковских говорах баша - "овца" [12. Вып. 2]. И на Смоленщине овец иногда зовут баша, подзывая голосом: баша-баша [13. Вып. 1]. Лексема башара, не засвидетельствованная в словаре, тем не менее бытует в Руднянском районе и была записана во время диалектологической экспедиции 1993 года: башара - "загон для скота" (возможно, для овец, т.е. "овчарня").

Береснев, Берестень, Берестнев, Берестинский. Впервые патроним Берестнев отмечен у Ю. В. Готье (1609 г.) [14]. На русской территории только у СБ. Весел овского однажды встретился Берестенников Семен, царский истопник (1573 г.), без конкретного указания на его происхождение [10]. Зато достаточно часто встречается старое прозвищное имя и прозвище в материалах Н. В. Бирилло: Иван Берестенев (1528 г.), Мстиславль; Грышка прозвища Бересцень (1744 г.), Витебск и др. М. Я. Грынблат прямо называет основу белорусской [15].
Однако основа, на наш взгляд, старорусская, диалектная. Апеллятивом послужило существительное берестень (берестень) - "сосуд из бересты", бытовавшее на северо-западных территориях, в том числе и смоленских: "Купили на домашней обиход берестень масла коровья" (1586 г.) [5; 16. Вып. 1]. Е. Н. Борисова исследовала ареальную характеристику лексемы берестень "сосуд из бересты", "сосуд, обвитый берестой" в прошлом и настоящем и сделала вывод о весьма узкой территории его бытования в XVI-XVIII веках и о распространении на север и северо-запад в настоящее время [17]. Можно отметить также, что в современных смоленских говорах слово берестень употребляется весьма активно и имеет еще переносное значение - "толстый, крепкий, обычно низкого роста человек" [13. Вып. 1].

Биба, Бибиков, Бибин, Бибка, Бибкин. В смоленских источниках прошлого находим только прозвищное имя Биба: Ивану Бибе дано 10 алтын (1599 г.) [5]. Отметим попутно, что нигде нами оно не выявлено, кроме более поздних местных текстов: белянин Костка Бибин (1746 г.) [1]. У СБ. Веселовского прослежена история, безусловно, родственной фамилии Бибиковы. Первый ее представитель зафиксирован в тверских памятниках XV века - Бибик Федок Микулич. Там же дана предположительная этимология прозвищного имени: 1) жмых от маслобойни, 2) плохая пища - со ссылкой на Даля без указания ареала апеллятива. На Псковщине в начале XX века бытовало прозвище Бибик - "человек, имеющий какие-либо физические недостатки" [12. Вып. 2]. Возможно, значение возникло как переносное. Это же подтверждается бытованием на Смоленщине прозвища Бибка - "некрасивый, маленький, невзрачный паренек" (Рославльский р-н).

Бискупов. В смоленских источниках антропоним встречен нами в качестве первого личного имени - Бискап Юдин, чернец (1595 г.) [5]. Это имя фиксировалось учеными и ранее, но только у западных славян, поляков и чехов. На русской территории лишь однажды отмечает его Тупиков в форме Бискуп: Алешко Бискуп, псковский посадский (1665 г.). Как видим, засвидетельствовано имя гораздо позже, чем в смоленском источнике. А вот в старобелорусских текстах оно встречается и в формах Бискап и Бискуп. Бытовал и апеллятив бискап "епископ" [3]. На русской территории апеллятив не встречается, так как Россия - православная страна, и слово, если оно и употреблялось, ушло в пассив. А вот в белорусском языке и его говорах бискап "епископ" отмечается. Зарегистрированы и фамилии Бискап, Бискапский [2]. Слово бискап (бископ) - полонизм.

Бойтора, Бойторин, Буторин. В смоленских источниках под 1683 годом записан старостишко дворовой Белского уезда Никифорка Бойтора [18].
Среди северных фамилий В. А. Никоновым и Ю. И. Чайкиной отмечена похожая по звуковому комплексу фамилия Буторин (чередование ой/у, возможно, фонетически). Ю. И. Чайкина фиксирует и прозвище Бутора [7]. Апеллятивы бойтора и бутора в древнерусских и старорусских источниках не выявлены, однако в современных вологодских говорах бытует слово бутора - "тот, кто быстро, много и бестолково говорит" [12. Вып. 3]. Возможны и другие версии. Так, В. А. Никонов видел в основе апеллятив бутора "метель", часто встречающийся на Севере [19]. У В. И. Даля находим глагол буториться - "стыдиться; робеть; глядеть угрюмо, исподлобья". Лексема тамбовская. А может быть, бойтора - "решительный человек": ср. бойчить, бойтить "поступать решительно" [8]. Но в любом случае прозвищное имя Бойтора - узкодиалектное, смоленское, имеющее варианты в северных говорах.

Бокеев, Бокей, Бокий. Под 1447 годом еще в литовский период в пожалованной грамоте находим упоминание о смоленском дворянине Бокее (Бокей) [20]. Прозвищное имя Бокий, Бокей в словаре Туликова имеет помету "западное" и "юго-западное" [6]. Известен в истории Семен Федорович Бакей, тверской боярин из рода князей Смоленских. В 1474 году его сыновья выехали служить в Москву и явились, как предполагает Веселовский, родоначальниками фамилии Бакеев (вариант Бокеев). Несколько раз встретилось нам прозвищное имя Бокей: Еско Бокей (1567 г.) и др. [2]. Личное имя в форме Бокш известно староукраинскому языку [11]. Среди воронежских антропонимов XVII века имя Бокей отмечает Н. К. Фролов и указывает на его татарское происхождение [21].
На наш взгляд, антропоним может иметь и иное происхождение: в польско-литовской геральдике bokiey - секира, обращенная острием вправо, а поверх нее крест.


Бонтяев. В качестве первого личного имени антропоним Бонтяй находим у Ю. В. Готье: увидел Бонтяя Занина (1609 г.) [14]. Сразу же отметим, что нигде более на русской территории нам это имя не встретилось. Отсутствует в древнерусских и старорусских источниках и апеллятив. Определить его значение помогают современные смоленские говоры, в которых бытует существительное бонт "перекрытие на реке из связанных и закрепленных бревен", встречающееся только в Дорогобужском районе Смоленской области [13. Вып. 1]. Интересно, что сведения о прозвищном имени XVII века относятся тоже к дорогобужской территории. Кроме смоленских говоров, слово бонт "заграждение реки из нескольких бревен" отмечено только в пермских говорах, местах вторичного заселения [12. Вып. 3]. Суффикс -яй весьма активен как при образовании форм некоторых имен, например Митяй, Петряй, Бизяй, Жердяй, Тюфяй, Чурляй, Ширяй и др. На наш взгляд, Бонтяй - это тот, кто ставил бонты на реке или изготавливал их. Безусловно, имя было локальным.

Бруев, Бруевич. Конечно же, локальным было прозвищное имя Бруй, засвидетельствованное в приходной книге Болдина Дорогобужского монастыря: Василий Бруй (1599 г.) [5]. Помимо смоленских источников, антропоним Бруй встретился нам только в материалах Н. В. Бирилло.
Семантику имени возможно определить по сопоставлению с современными лексемами, например, в смоленских говорах отмечены глаголы бруить и бруять "издавать негромкие звуки (жужжать, журчать и др.)" [12. Вып. 1]. Бруить - "быстро течь" без указания места [8]. Современная фамилия Бруй зафиксирована Н. В. Бирилло и Ю. К. Редько; последний видит семантику прозвища Бруй как "человек, подпускающий под себя во время сна мочу".

Брылев, Брылёв, Брылевич, Брыль. Впервые в смоленских источниках нехристианское имя Брыль отмечено под 1692 годом: Брыль Третяков, смоленский мещанин [5]. В дальнейшем антропоним как имя, прозвище или патроним выявлен нами в смоленской письменности XVII-XVIII веков шесть раз.
У Н. М. Туликова старое прозвищное имя Брыль засвидетельствовано дважды в текстах XVI-XVII веков с пометой "западное". Представлено оно и у Н. В. Бирилло в составе старобелорусских прозвищных имен. Апеллятив брыль в "Словаре русского языка -XI - XVII вв." не зафиксирован, не нашли мы его и среди лексики исследованных смоленских источников. Однако в смоленских говорах начала XX века бытовало существительное брыль "круглая шляпа с полями, преимущественно мужская" [4]. Находим мы его и сейчас, причем с несколькими значениями: 1) уже рассмотренное; 2) шапка, картуз; 3) поля шляпы; 4) козырек шапки, картуза и т.д.; 5) край чего-либо [13. Вып. 1]. Выявленный нами антропоним Брыль позволяет считать, что в смоленском диалекте XVI-XVIII веков также бытовало слово брыль

"головной убор" (трудно сказать точно, какой именно). Имя, возникшее на его основе, относилось к прозвищным именам, образованным от слов, обозначавших предметы домашнего обихода.
Слово брыль "круглая шляпа с полями" засвидетельствовано в Словаре И. Носовича. В настоящее время оно бытует в составе лексики белорусского литературного языка. Таким образом, можно предположить, что как апеллятив брыль, так и прозвищное имя Брыль на русской территории имели локальный характер. Очерчивается довольно четкий ареал, который охватывает, помимо территории Смоленского края (в ее современном состоянии и прошлом), брянские говоры [22]. На наш взгляд, это связано с историческими судьбами смоленских земель, которые в означенное время (XVII в.) вместе с брянскими и белорусскими территориями входили в состав Речи Посполитой. Подтверждается это и фактами современной белорусской антропонимии: у того же Н. В. Бирилло засвидетельствован целый ряд фамилий, образованных на базе старого прозвищного имени и частично общих со смоленскими [2].

Букин. Впервые в смоленских источниках прозвищное имя отмечено под 1594 годом: крестьянин Стефан Бука (1594 г.) [5]. Н. М. Тупиков и СБ. Веселовский отметили прозвищное имя и патроним Букин (XIV-XVI вв.) в текстах северо-западных и центральных территорий [6; 10]. XVH веком фиксирует фамилию Букин среди вологодских антропонимов Ю. И. Чайкина [7]. Семантику имени можно определить на основании сопоставительного материала более позднего времени. Так, в говорах встречается существительное бука со значениями "нечистая сила; страшилище", "нелюдимый, необщительный человек" (арх., волог.) [12. Вып. 3]. Кроме того, в смоленских говорах бытует глагол букать/букнуть (ся) "бодать/бодать(ся) лбами в игре с детьми" [13. Вып. 1]. В тверских говорах букать/букнуть означает "ударить; аукнуть" [8]. Так что значений у прозвищного имени Бука, которое скорее всего было диалектным с северо-западным ареалом, было, по всей видимости, несколько.

Булыгин. На смоленской территории впервые антропоним в виде прозвища зарегистрирован в расходной книге Болдина Дорогобужского монастыря: ".. .отпустил с Москвы крестьянина монастырского ... Тита Булыгу" (1585 г.) [5]. Н. М. Тупиков отметил его только в текстах юго-западных регионов: Белая Церковь, Запорожье, Волынь (XVI-XVII вв.) [6]. Трижды оно встречается у СБ. Веселовского: Москва, Ростов [10], а у Н. К. Фролова представлено среди воронежских антропонимов XVH в. [21]. Встречается прозвище Булыга среди белорусских антропонимов XVI-XVII вв. [15].
Слово булыга в древнерусском и старорусском языке не представлено, не встретилось оно нам и в исследованных смоленских источниках. У В. И. Даля булыга в прямом значении "дубина, палка; камень, булыжник", а в переносном - "грубый, неотесанный человек; невежа, неуч" [8]. СРНГ по возможности уточняет ареал бытования слова булыга: 1) дубина (тульск.); 2) камень (там же); 3) грубиян (олонецк.); 4) человек, который любит прихвастнуть (волог.) [12. Вып. 3]. Отметим попутно, что Ю. И. Чайкина не выявила в вологодских источниках антропонимы Булыга, Булыгин, хотя, как видим, слово бытует на Вологодчине с XIX века [12. Вып. 3]. В современных смоленских говорах, как и в говорах прошлого, слово булыга ни с одним из рассматриваемых значений не засвидетельствовано. Существуют на Смоленщине старое прозвищное имя Булыга и современная фамилия Булыгин. Нам представляется, что они появились в результате миграционных процессов.

Бурнашов. В смоленских текстах нами отмечено с начала XVII века в качестве личного нехристианское имя Бурнаш: Бурнаш Володимеров (1609 г.) [14]. Другие исследователи свидетельствуют о довольно частом употреблении именно в качестве первого личного имени антропонима Бурнаш в XVI - первой половине XVII века. Все фиксации относятся к северо-восточным текстам. В. А. Никонов, например, несколько сузил географию имени, посчитав его рязанским. Двойственный ареал очерчивает В. В. Палагина [23]. Не отрицая локальной приуроченности антропонима, она то относит его к южным диалектизмам, то к севернорусским и среднерусским [23]. СРНГ отмечает бытование прозвища Бурнаш в новгородской земле [12. Вып. 3].
Слово бурнаш в рассматриваемую эпоху не засвидетельствовано. В современных русских говорах лексема бурнаш встречается в двух значениях: 1) неуживчивый человек, задира (яросл., ряз.) (именно это толкование имени Бурнаш приводил В. А. Никонов); 2) холостяк (курск.) [12. Вып. 3]. В современных смоленских говорах слово бурнаш не выявлено. Возможно, само старое имя Бурнаш было принесено на Смоленщину в результате переселения жителей с других русских территорий.
Имя Бурнаш представлено еще в одной из первых работ по антропонимике у А. М. Селищева, который возводит его к татарскому burnaS "задира". На тюркское происхождение антропонима указывал и Н. А. Баскаков [24].

Бызиков, Бызлов, Бызловский, Бызуков. Редкое неканоническое имя или прозвище выявлено нами в материалах Ю. В. Готье: Степан Бызло, "посацкий человек" в Смоленске (1610 г.) [14]. Лишь Грынблат фиксирует его среди старобелорусских нехристианских имен, относя к 3% антропонимов с неясной этимологией [15].
Возможно, семантика старого имени близка вологодскому бызун "бесстыжий волокита" [8]. Позднее это слово на вологодской территории приобрело еще одно значение - "драчун, задира" [12. Вып. 3]. В свердловских говорах бытует глагол бызыкнуть - "ударить" [Там же]. Старое прозвищное имя и более поздние лексемы с диалектными основами объединяет общий корень быз- (суффикс -л- отмечен среди прозвищных имен - Бирло и др.).
Современные смоленские говоры не фиксируют ни одного слова с корнем быз-. Однако среди большого количества собранных современных смоленских прозвищ мы находим Бызик - "незадачливый ухажер" (Починковский р-н), семантика которого имеет много общего с вологодским словом, засвидетельствованным Далем (бызун - Бызик) [8]. Пола
гаем, что возможность реализации подобного значения - "ухажер, волокита" - в старом смоленском прозвищном имени не исключена.