Семенов Константин Акимович. Поиск пропавшего без вести

Можно ссылку на документ?
Нашла, сохраню
https://pamyat-naroda.ru/documents/...д::begin_date\16.12.1941::end_date\16.12.1941

 

Наш рассказ – о форте Ковалево, где размещался 204 гаубичный артиллерийский полк 6-й Орловской Краснознаменной стрелковой дивизии 4 армии.

Spoiler: 204 ГАП

География

Ковалево – это километров 10 от Брестской крепости восточнее (к Москве). Накануне войны в Бресте и Брестском районе дислоцировались среди других и части 4-й армии Западного Особого военного округа под командованием генерал-майора А.А. Коробкова, в которую входила и 6 стрелковая дивизия. Из состава 6-й Орловской Краснознаменной стрелковой дивизии (генерал-майор М. А. Папсуй-Шапко) в крепости, хотя и не в полном составе находились части его дивизии. А в д. Ковалево располагался 204-й гаубичный артиллерийский полк 6-й стрелковой дивизии [1].

Из партийных документов. 10 апреля 1941 г.

В период с 15 по 27 марта 1941 г. в частях 6 дивизии произведена проверка политических знаний согласно приказа НКО № 30 и указаний Главного Управления Политпропаганды Красной Армии.
— Политические занятия в частях дивизии проводятся в соответствии с директивой Главного управления Политпропаганды Красной Армии № 12.
… 204 ГАП. Младший лейтенант т. Рудерман проводит политзанятия с младшими командирами 1-ого года обучения. Тов. Рудерман содержательно проводит рассказ, правильно организует самостоятельное чтение и беседу, младшие командиры его группы глубоко усвоили первую главу “Краткого курса истории ВКП/б/”. Группа получила отличную оценку. Хорошую оценку получила группа младших командиров полковой школы младшего комсостава 204 ГАП, которой руководит начальник школы – капитан Извеков, член ВКП/б/.
… В частях дивизии еще имеется большое количество групповодов, которые плохо проводят рассказ, неправильно организуют самостоятельное или коллективное чтение с красноармейцами и неумело проводят беседу, в большинстве случаев такое положение имеется у групповодов – младших лейтенантов, которые впервые приступили к проведению политических занятий и еще не накопили необходимого опыта и знаний в проведении политических занятий, так, 204 ГАП – младший лейтенант Чаусов делал рассказ по первой подтеме темы “Наша Родина — СССР”. Тов. Чаусов не мог показать по карте и назвать моря, находящиеся на севере нашей Родины, неправильно объяснял границы СССР. В рассказе говорил, что наше государство граничит с Индией. В отношении Манчжурии указывает, что ее захват Японией СССР не признает, но мы признаем ее как самостоятельное государство. Рассказывая о Бессарабии, не смог сказать, что она в настоящее время является Молдавской ССР.
… 204 ГАП. Ответсекретарь бюро ВЛКСМ, тов. Чултуров. Из 316 проверенных комсомольцев получили оценку отлично – 88, хорошо – 130, посредственно – 88 и плохо – 10 человек, или 3,2% к числу проверенных комсомольцев.
… В других частях дивизии – 131 АП, 204 ГАП и 84 СП проводятся инструктажи по темам, которые рекомендуются всем подразделениям… Качественно проводят политинформации старший политрук-замначальника школы 131 АП – Алексеев, в 204 ГАП – замкомандиры батарей – Жирнов, Лебедев, замначальника школы – старший политрук Никитин.
… Занятия с коллективом в 131 АП, 204 ГАП, 125 СП проводятся регулярно.

Воспоминания
Сыздыков Хаджимурат
Начало Отечественной войны застало Хаджимурата Сыздыкова в Брест-Литовске. Он служил командиром орудия в 204-м гаубичном артиллерийском полку 8-й батареи 3-го дивизиона 6-й Краснознаменной стрелковой дивизии.
Полк располагался в Ковалево – одном из внешних фортов Брестской крепости. Личный состав части находился в казармах, а пушки и тягачи стояли в парках. Жизнь шла строго, размеренно и напряженно. Упорная каждодневная учеба являлась первейшей задачей.
До призыва в армию Хаджимурат учился на третьем курсе филологического факультета Казахского педагогического института. Поэтому командование определило его командиром орудия, присвоив звание сержанта.
В начале июня 1941 года срок службы заканчивался, и Хаджимурат вместе с товарищами из Казахстана ждал демобилизации. Незадолго перед этим его, как отличника боевой и политической подготовки, приняли кандидатом в партию.
Наступила суббота – 21 июня. Засыпая, воины Брестского гарнизона не знали, что там, за Бугом, немецкие артиллеристы уже расчехляют орудия и загоняют в казенники боевые снаряды. Не знали, что немецкие танкисты убирают маскировочные сетки, натянутые над машинами с черно-белыми крестами на стальных боковинах, что летчики люфтваффе уже прогревают моторы перед вылетом на восток…
Рассвет 22 июня. Гремели залпы. Уже насмерть бились пограничники на своих заставах. Они отражали первые атаки врага.
“Хаджимурат, скорее выходи из казармы!”, – кричит старшина Шайкен Сулейменов. Возле его каптерки уже столпились бойцы, и он раздает оружие.
Казарма взята в артиллерийскую вилку. Содрогаются стены. Кажется, сейчас рухнет потолок. Но старшина остается на своем посту. Сулейменов, высокий, смуглый паренек, родом из Павлодарской области, среди сверстников отличался начитанностью, исправно нес воинскую службу и находил время заниматься изучением высшей математики. Он обладал феноменальной памятью, до призыва был студентом Алматинского горно-металлургического института.
В то тревожное утро Сыздыков видел его в последний раз. Так и запомнил Шайкена – подтянутого, спокойного, у стойки с оружием. Он кого-то поторапливал, кому-то приказывал не паниковать. И рядом с ним бойцы подтягивались, освобождались от растерянности.
Хаджимурат с трудом добрался до артиллерийского парка. Здесь уже гудели моторы тракторов, грузились боеприпасы, бойцы выводили орудия. Третий артдивизион занял боевые позиции южнее казарм, в открытом поле. Первые снаряды упали в реку Буг в том месте, где гитлеровцы строили переправу.
Не успели скрыться самолеты, как двинулись танки. Стремительно мчатся по шоссе, мимо казарм 204-го артполка, за которые уже идет бой. Там небольшая группа бойцов, не успевшая покинуть помещение. Позднее выяснилось, что среди них были казахстанцы Шайкен Сулейменов и Мухамедкали Батыргереев. Храбрецы приняли неравный бой. Танки ворвались в расположение казарм. У огневой позиции дивизиона тоже идет жаркий бой. Сказывается нехватка людей и боеприпасов. К тому времени враг железным кольцом опоясывал Брестскую крепость. В окружении оказались младшие сержанты Исламхайдаров и Площаднов. Последние двое находились в расположении автороты.
Нелегко продвигаться по пыльной дороге, забитой пехотой, танками, орудиями, машинами. То и дело на бреющем полете пролетали “мессершмитты”. Вначале бойцы бросались на обочины, укрывались во ржи. Но потом убедились, что рожь – ненадежная защита от нападения с воздуха. И уже следующую партию атакующих самолетов встретили огнем из винтовок. Но вот по воздушному пирату ударила из четырех стволов зенитная установка. И самолет, дымясь, пошел вниз.
Часа в три 22 июня к орудиям, занявшим огневую позицию, прибежал командир вычислительного отделения батареи Сатыбалдин и передал приказ о немедленном отводе гаубиц.
Третий дивизион артполка почти весь состоял из алматинцев. Служили здесь Т. Сатыбалдин, П. Гончаров, Ш. Чултуров, К. Адильбеков, А. Кожахметов, М. Смагулов, А. Шарипов и другие. Только часть из них сейчас находилась у орудий, движущихся по пыльной дороге.
Вместе с Сатыбалдиным и младшим сержантами, командирами орудий Сашей Угрениновым, Георгием Страутманом Хаджимурат пробирается вперед мимо батареи 2-го дивизиона, которая развернулась к бою. Командир огневого взвода лейтенант Цуриков уже стоял наготове с пистолетом в руке и командовал двумя взводами огневиков. Хаджимурат пробежал вперед мимо каких-то пехотинцев и залег возле канавы у старого дуба. Словно из-под земли выскочили два гитлеровца и бросились на Турара. Поднявшись на колени, он стреляет из пистолета в упор. Один из гитлеровцев падает замертво. Турар левой рукой прижимает штык второго к земле. Одновременно раздаются четыре пистолетных выстрела. Это спешат на помощь Сыздыков, Сатыбалдин, Угренинов и Жора Страутман.

В лесу разделились на две группы и решили идти на соединение со своими подразделениями. А младшие сержанты – Павел Гончаров, Вячеслав Трофимов, Площаднов. Исламхайдаров, Угренинов и другие ушли под прикрытие крепостных стен.
8-я батарея под командованием X. Сыздыкова начала отходить на новые рубежи. А его боевые друзья Сатыбалдин и костромской паренек Ульянов ушли догонять свой взвод управления. Расставаясь, были уверены, что увидятся завтра. Но этого не случилось. Уже после войны Хаджимурат узнал о ранении Сатыбалдина, о лечении его в кокчетавском госпитале и о гибели весною 1945 года в боях на берегу венгерского озера Балатон…
В лесу Сыздыков и его товарищи встретили пулеметчиков 2-го батальона 84-го стрелкового полка. Около полуночи отряд присоединился к основной группе 2 батальона во главе с командиром 84-го сп майором Дородных. Вскоре сделали привал. Ночь прошла в подготовительных работах к обороне. У кого были продукты в вещевых мешках, высыпали на плащ-палатку. Запасы скудные: досталось по куску хлеба и банке сгущенного молока на троих.
Над крепостью поднималось багровое зарево. Взлетали ракеты. Как там? Живы ли они? Эти вопросы не давали покоя.
После проверки постов майор Дородных посмотрел в сторону крепости и сказал:
“Все еще дают красную ракету”. – И глухо добавил: “Просят помощи” [2].

Жуматов Габбас
— Пополнение из Казахстана выглядело весьма достойно. Мы в 204 ГАП были с высшим и средним образованием, а таких людей в Красной Армии было не так много. Мы хоть и слушали замполитов, но по-казахски между собой делились тревожными мыслями.
Наш 204-й гаубично-артиллерийский полк 6-й стрелковой дивизии размещался не в крепости, а примерно в 10 километрах юго-западнее Бреста. В самой крепости находились три полка 42-й дивизии и два – 6-й стрелковой дивизии.
Еще в начале июня 1941 года мы узнали, что срок нашей службы заканчивается. И вместе с товарищами из Казахстана я ждал демобилизации из армии и готовился ехать домой. В субботу, 21 июня, меня вызвал заместитель командира полка по политической части и сказал, что завтра, то есть 22 июня, я должен поехать в Брест за фотографией для кандидатской карточки. В тот же день мне должны были вручить ее. Но этому не суждено было сбыться…
Проснулись мы от первых залпов и сразу не могли понять, что случилось. Одни утверждали, что это гроза, другие – землетрясение. Но доносившийся свист снарядов, а затем оглушительные взрывы открыли нам страшную правду. Механик дивизиона, койка которого была рядом с моей, крикнул: “Война!”.
В первые минуты невозможно было выйти из казармы, ибо снаряды рвались совсем близко. Один снаряд разорвался как раз возле двери нашей казармы, и многим из нас пришлось выбираться через окна. При этом был убит один боец.
Вскоре из дома комсостава прибежали младшие офицеры. Один из них, младший лейтенант (фамилии не помню), принял на себя командование нашим подразделением, и мы стали отходить в деревню, находившуюся от нашего городка в трех-четырех километрах. За нами двинулись орудия на тракторной тяге со своими расчетами. Оборону заняли на опушке леса, недалеко от деревни Чапаево. Я старался связаться с командиром дивизиона и штабом полка. Телефонной связи, разумеется, не было. Наши рации 6 ПК не были снабжены позывными, и мы долго не могли отважиться работать открытым текстом, опасаясь разглашения военной тайны. Решили установить связь с подразделениями позывными, которыми пользовались во время полевых учений.
С наблюдательного пункта командира батареи, где мы находились, была установлена радиосвязь с огневым взводом 3-го дивизиона и 3-й батареей 1-го дивизиона. По нашей команде батарейцы открывали уничтожающий огонь по врагам, стремившимся на десантных судах по Бугу прорваться к центру крепости – цитадели. Тут впервые мы, связисты, ощутили себя частью целого полка, армии, народа. И это ощущение выполняемого долга придало нам силы и мужества.
Связь была налажена, но ненадолго. Кончилось питание и рация перестала работать. У рации было трое: Сулейменов, Востриков (новый боец, прибывший в часть за две недели до войны) и я.
Вокруг стоит страшный гул, земля содрогается от взрывов. В критический момент замолчало стоящее рядом орудие. Сквозь грохот разрывов я кричу своему радисту Шакену Сулейменову:
— Узын-бала! Умеешь стрелять из орудия?
— Немного.
— Ну, тогда все в порядке. Давай, к орудию!

Теперь мы стали артиллеристами и составили расчет тяжелой 152-миллиметровой гаубицы. Материальная часть орудия была нам знакома – за несколько дней до начала войны мы сдавали экзамен на младших лейтенантов запаса, и полученный минимум знаний теперь пригодился.
Мы обрушили огонь своего орудия по фашистам. Справа от нас бьет орудие Хаджимурата Сыздыкова. Рядом сражается взвод 9-й батареи во главе с нашим земляком, замполитрука батареи Касымом Баталовым. Наводчик Розыбакиев, бойцы А. Домбаев, В. Сурат и другие оказывали упорное сопротивление фашистам, преградили путь немецким танка, отсекли от них пехоту и заставили ее прижаться к земле. Гитлеровцы понесли большие потери. Но с каждой минутой положение становится все более критическим. Немцы беспрерывно вели огонь по нашим позициям. В бой вступали все новые и новые силы. После усиленной бомбежки, артиллерийского и минометного обстрела гитлеровцы двинулись в атаку.
Кончились боеприпасы, орудия выведены из строя. Единственным оружием теперь стали винтовки, но патроны к ним у многих были на исходе. До сих пор помню, у меня осталось 8-10 патронов, из которых половину я отдал своему однополчанину Х. Сыздыкову.
…В дальнейшем события развивались со стремительной скоростью. Наши ряды быстро таяли – нас осталось около сорока человек. Позже к нам стали приходить бойцы из 125-го стрелкового полка, зенитных и других подразделений, расположенных поблизости. Танковые подразделения фашистов обошли нас и оказались в тылу. Они двигались по дороге Брест – Кобрин. Отстреливаясь, отступая, на следующий день наша группа заняла оборону у шоссейной дороги.
Это был очень тяжелый для нас день, хотя и последующие были нелегкими… В том бою я потерял лучшего друга – Шайкена Сулейменова. Вместе призывались из Алма-Аты, вместе служили – даже койки в казарме рядом стояли. Вместе мечтали о будущем…
Чем еще запомнился тот первый день войны? Мы потеряли командира взвода Смагина, который дежурил в тот день по полку. Спасая штабные документы, он отстреливался до последнего патрона. Когда его окружили фашисты, пустил себе пулю в висок.
После войны я несколько раз бывал в Бресте. Всегда прихожу к могиле командира. Он похоронен у нашей казармы.
— Как развивались для вас события после 22 июня?
— На седьмой день войны кончились боеприпасы. Наш полк разделили. Командир полка Уткин потерял с нами связь. Рассказывают, что он погиб подо Ржевом. А тогда командование принял начальник штаба капитан Иван Лукьянчиков. Самое главное – знамя полка сохранили. С ним и пробивались на восток. Но сначала сняли замки и “панорамы” с орудий, закопали неподалеку. Думали, что скоро вернемся. У каждого бойца осталось по горстке патронов да винтовка Мосина образца 1897 г (“драгунка”). Вот с таким вооружением мы отправились в путь – по лесам и болотам. Двигались, как правило, ночью, по проселочным дорогам и охотничьим тропам.
Да, это первое сражение на четыре долгих года стало камертоном всей войны. Вместе с товарищами по оружию мы с боями пробивались из окружения, и через месяц вышли к частям регулярной Красной армии в районе города Гомель. В Белоруссии из “окруженцев” и из местных призывников прифронтовых районов был сформирован 537-й пушечный артиллерийский полк резерва Главного командования, где я был назначен командиром взвода управления артдивизиона [3].

Сатыбалдин Турар
“Я с честью выполняю свой долг перед партией, перед народом. Бьем фашистов беспощадно. Смерти не боюсь. Она приходит один раз…” – из письма Турара Сатыбалдина.
Кем был Турар Сатыбалдин до войны? Откуда он черпал неиссякаемую силу и волю к победе?
“Вместе с Тураром Сатыбалдиным я учился в КазГУ на физико-математическом факультете. Это был скромный юноша, отличник учебы и большой общественник. Не было, пожалуй, ни одного спортивного соревнования, в котором бы он не принимал участия”, – рассказывал Ануарбек Какимжанов. Вот вечерняя газета “Социалистическая Алма-Ата” за 1938 год. На первой странице портрет атлета в майке. Это студент 4 курса КазГУ Турар Сатыбалдин, чемпион города по бегу на 10 тысяч метров.
В 1939 году Турар Сатыбалдин стал преподавателем КазГУ. У Турара было много друзей. Его хорошо знал Герой Советского Союза Малик Габдуллин, Токеш Абдусадыков, Николай Мамонов, Абдулла Арипов, Мадлен Омирбаев, Рахим Казыбаев, Павел Зачинщиков. Потом во фронтовые годы он со многими вел переписку.
В январе 1940 года он был призван в армию вместе со многими студентами, преподавателями институтов и Казахского университета, учителями школ.
Из воспоминаний Сыздыкова Хаджимурата:
— 6 февраля 1940 года эшелон отправился на запад. Турар Сатыбалдин из Туркестана. Когда ехал поезд, на станции его встречали родственники. Он попрощался с ними. Когда уже поезд поехал, он заплакал. Потом сказал, что знает, что никогда их больше не увидит.
Ехали-ехали, зима. 23 февраля прибыли к месту назначения, и увидели вывеску Брест-Литовск. Нас отправили в юго-западную часть города, и дальше в Брестскую крепость.
В центре цитадели находился костел. Мы постелили солому. Так жили. Шла война – Зимняя война, – так финны ее называли.
Среди нас – студенты большинства вузов города Алма-Аты. В основном вузы находились во Фрунзенском районе, оттуда нас и призвали. Нас называли самыми грамотными всегда, так как Фрунзенский район Алма-Аты этим отличался. Поэтому нас взяли в артиллерию. 204 гаубичный артиллерийский полк. Он состоял из 122 и 152 (самые тяжелые) миллиметровых гаубиц. Когда нас туда зачислили, то добавили 3 дивизион. Мы там были почти все алмаатинцы. В артиллерии мало людей. Отделение – 7-8 человек, из двух орудий состоял взвод. Командиром был Шлычкин, младший лейтенант. После войны его Габбас Жуматов встречал в Москве, он жил в Подмосковье тогда. Шлычкин был рабочий человек, он не мог считать. А только после расчетов надо было вести огонь. Наши ребята из Алма-Аты считали лучше. У нас был преподаватель КазГУ Турар Сатыбалдин. В КазГУ он читал курс высшей математики, хорошо считал, был хорошим литератором к тому же. Вот он лучше всех и производил расчеты.
Первый год было тяжело. По 12 часов занимались: в армии не хватает сна и еды, недостаточно. Если бы это было, то можно было терпеть, если есть еда и сон. Много занимался в библиотеке Т. Сатыбалдин.
Гул и грохот, огонь и смерть, так началась война в 204 ГАП в форте Ковалево. Первый бой, первая гибель товарищей, выход из форта, ранение…
Турара Сатыбалдина считали погибшим. Его мать получила официальное извещение о том, что он пропал без вести. Но спустя несколько месяцев Малик Габдуллин, служивший в Панфиловской дивизии, получает письмо. Сатыбалдин писал своему другу о пережитом, о том, что теперь его здоровье поправляется (он лежал в госпитале в Кокчетавской области, на своей родине, в центре Казахстане, а родители были на юге) и он уходит на фронт снова мстить врагу.
Два года Турар переписывается с друзьями, сообщает о боевых действиях артиллерийского дивизиона, которым командовал. В 1945 году у озера Балатон в Венгрии погиб Турар Сатыбалдин.

Воспоминания Жуматова Габбаса:
Расскажу о Тураре Сатыбалдине.
Как всегда шли у меня занятия в Казахском государственном университете. Во время занятий в дверь кто-то стучит. Открываю. Стоит мальчик лет 13-14. “Подожди, – говорю я. – Скоро лекция закончится, потом поговорим, на перемене”. И вдруг вижу в его руках свою фотографию. На ней сфотографированы 4 человека: Турар Сатыбалдин, я и еще двое наших. Я, забыв обо всем, прослезился. Такой фотографии у меня не было. Это – память. Я вспомнил все. И тот день тоже.
Под Будапештом, у озера Балатон, у города Секешфехервар. Я уже два с половиной года воевал в составе Донского казачьего кавалерийского корпуса. Форма такая заметная! Иду, и вдруг слышу:
— Ей, Ғаббас, қайда барасың? (Эй, Габбас, куда идешь?)
— Қайда барам? Соғысқа аттанып барам. Ал сен әлі де маңызды адамсың ба? (Куда иду? Иду воевать! А ты до сих пор важный такой?)
Казахская речь на Балатоне была неожиданной и удивительно звучной! Мы не виделись с Тураром с июня 1941 года, а был уже 1945 год. Обнялись, расцеловались. Так обрадовались! Живые! Столько лет прошло!
У меня была водка. Естественно, выпили. Скоро наступление. Кто останется после боя? У каждого из нас были ординарцы. Положено по штату как командирам. И мы договорились, что встретимся после боя в королевской резиденции. Если что случится должен прийти ординарец, и все рассказать.
Прощались, прослезились. Возле Будапешта, у озера Балатон много наших погибло. Да и везде так было! Будь-то Австрия или Рур! Везде немцы отчаянно дрались. Мы ведь уже воевали на западе, не у себя. Мы знали, что скоро Победа, но как до нее дожить? Об этом никто не знал!
Бой закончился. Я был ранен осколком в левое плечо (Жуматов показывает мне шрамы той раны, 12 мм от вены). Лежу в корпусном госпитале. Только поступил. Кровь идет. Вдруг вижу ординарца Турара. Он опустился рядом со мной на колени и заплакал:
— Ваш друг погиб.
Я не знаю, что со мной случилось! Я так сильно плакал. Я рвал рубашку на груди, рвал все, что на мне есть. Насильно меня уложили в кровать, связали руки. Долго я не мог придти в себя.
… И вдруг эта фотография, последняя весточка – память Турара. Я разволновался. Не мог уже вести занятия. Пришел мой коллега Каратаев, продолжил занятия. А я пошел с племянником Турара [4].



Исламхайдаров Копжан, Гончаров Павел и Трофимов Вячеслав

Все они служили в 204 ГАП.
Сыздыков Х. вспоминает:
— Когда мы приехали в Брест, там царил еще старый порядок. В городе была библиотека. Я ходил в библиотеку. Там было очень много книг. У меня был друг Павел Гончаров. Он закончил Ленинградский институт журналистики. Работал ответсекретарем в “Ленинской смене”, оттуда его вместе с нами призвали в армию. Он курил трубку, а для трубки нужен был табак “Золотое руно”. Его сестра училась в первом Московском институте и присылала ему табак. Мы были вместе и в одном эшелоне и в одном дивизионе на гаубице.
…Вскоре после присяги К. Исламхайдаров, П. Гончаров и В. Трофимов были направлены в полковую школу, которая размещалась в Брестской крепости. Успешно ее окончив, они стали командирами орудийных расчетов. 22 июня приняли первый бой…
Неожиданной атакой гитлеровцы выбили казахстанцев из отсека. Они отошли на запасные позиции. Но на новом месте удалось продержаться несколько часов. Снова бой.
Воспользовавшись замешательством немцев, сержанты П. Гончаров, К. Исламхайдаров, В. Трофимов и другие бойцы снова пробрались в казематы, из которых они недавно отступили, и скрылись среди вывороченных бомбами бетонных глыб.
И снова разгорелся бой…
Фашисты решили стереть с лица земли разрушенные казармы и их мужественных защитников огнем артиллерии и минометов.
Оказавшись в тылу гитлеровцев, сержанты-побратимы решили не отступать, а пробраться в Брестскую крепость и защищаться до конца.
Об этих трех отважных воинах, долгое время ничего не было известно.
Недавно нашлись очевидцы, которые все эти года не забывали об их мужественной схватке с врагами. Это бойцы 44-го стрелкового полка Николай Сидоров, после войны живший в селе Урджар Семипалатинской области, и Евгений Кочанов, житель города Алма-Ата. С помощью очевидцев удалось шаг за шагом восстановить события минувших грозных дней.
…Утро 23 июня 1941 года. Их бой с гитлеровцами наблюдали издали бойцы 333-го и 44-го стрелковых полков.
Земля дрогнула. Ярким пламенем горели крыши, балки, деревянные покрытия – все, что могло гореть. Рушились каменные стены. На помощь немцам двинулись танки и бронетранспортеры. Они ползли, грохоча гусеницами и изрыгая огонь.
И в тот момент из развалин выскочили сержанты П. Гончаров, К. Исламхайдаров и В. Трофимов. Припав к земле, они ползли навстречу бронированным чудовищам, стреляя из винтовок по смотровым щелям танков.
Павел быстро вскочил и побежал навстречу врагу. Из-за груды камней гитлеровцы его не видят. Перед бронетранспортером он появился неожиданно. Последний раз оглянувшись на товарищей, Павел бросил под гусеницы машины гранату. Взрыв потряс воздух. Бронированное чудовище было остановлено…
Над головами смельчаков просвистел снаряд и снес трансформаторную будку, а они ползли и ползли. Когда до головного танка осталось метров тридцать, сержант Трофимов вскочил на ноги и взмахнул противотанковой гранатой. Но бросить не смог, пулеметной очередью фашистский танкист скосил его. Трофимов упал. Сзади вскочил сержант Исламхайдаров. Рядом разорвалась брошенная гитлеровцами граната. Трофимов встал. Осколком у сержанта отсекло кисть левой руки, но он, обливаясь кровью, все шел и шел. На ходу он вырвал зубами из гранаты чеку и, размахнувшись, бросил ее под гусеницы танка…
Так геройски сражались три комсомольца из Казахстана, сержанты П. Гончаров, К. Исламхайдаров, В. Трофимов.
О дальнейшей их судьбе рассказал врач из Алма-Аты, участник обороны крепости Димурин Михаил.
— 22 июня 1941 года я был тяжело ранен и попал в плен. Несколько дней спустя к нам в госпиталь, который располагался в районе Брестской крепости, привезли большую группу раненных советских солдат и командиров. Среди них был и сержант с оторванной рукой. Он был в тяжелом состоянии, с высокой температурой, часто бредил. А когда приходил в сознание, просил похоронить его у северных ворот цитадели вместе с его товарищами-земляками. Он рассказал о том, как они пробивались в крепость, как вели с собой “языка”.
Прошло более 20 лет. Поиски журналистов из “Ленинской смены” привели к ветерану газеты Владимиру Феодосьевичу Короленко. Он-то и рассказал, что Павел Гончаров наш коллега и товарищ.
В. Ф. Короленко рассказал:
— Трудно сказать, сколько сотен километров по дорогам нашей республики отмерил литературный секретарь Павел Гончаров. На поездах, на попутных машинах, “пешим строем” он избороздил многие области, побывал во многих колхозах и совхозах. На страницах газеты печатались его статьи, очерки, корреспонденции.
Едва успеет радио передать известие о каком-либо волнующем событии, о выходе в свет важного документа, а Гончаров уже стоит, шелестит старательно расчерченными макетами, одержимый новой идеей, новой выдумкой. И буквально через день эта идея воплощается в газетные строки. Павел умел из цепи событий выхватывать главное, самое важное и вовремя откликнуться на него.
Он был бойцом в газете, и потом, сражаясь с врагами, отдал свою жизнь, как боец [5].

Батыргереев Мухамбеткали – зав. вещевым складом
Воспоминания Сыздыкова Х.:
Батыргереевым и Абсалямовым мы очень гордились. В Минске в 1941 году на смотре художественной самодеятельности нашей армии наш Батыргереев по вокалу занял первое место. Абсалямов тоже занял первое место в игре по скрипке. Ведь он приехал в Брест со своей скрипкой служить в армию. Его сразу забрали в 333 стрелковый полк в музыкальный взвод [6].
...
***

https://zonakz.net/2014/05/05/sudby-voinov-204-go-gap-chast-1/

Хочется понять, как Константину Акимовичу удалось оказаться к сентябрю в Орле...