Смоленские полки на службе Отечеству

Тема в разделе "Общий раздел", создана пользователем Хан, 11 фев 2009.

  1. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Уж извините, но о предпосылках и причинах Восточной войны 1853-1856 годов я писать не буду. Кому интересно, вот такое вот издание:
    Восточная война 1853-1856 годов. Сочинение члена Русского императорского Общества генерал-лейтенанта М.И. Богдановича. В 4-х томах. Издание второе, исправленное, дополненное. С-Петербург, Типография М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин., 7. 1877
    http://www.adjudant.ru/crimea/bogdan00.htm
    Приведу из него небольшой отрывок, чтобы показать какой сложный узел представляли собой отношения Российской Империи с Оттоманской Портой: «…со времени Адрианопольского мира, в продолжении многих лет, Император Николай не только не содействовал постепенному разложению Оттоманской Порты, но даже, напротив того, поддерживал ее существование. Имея в виду слова Веллингтона, что «легко было бы устроиться с Турциею, если б было два, а не один Константинополь», Русский Монарх не хотел иметь, вместо Турок, каких-либо других, более опасных, соседей, и потому два раза явился защитником Порты от нападений ее мятежного вассала — паши египетского. Признательность турецкого правительства выразилась заключением, в 1833 году, оборонительного трактата, на восемь лет, в Ункяр-Искелееси (близ Скутари), на основании которого Россия обязалась содействовать Порте, в случае надобности, таким количеством вооруженных сил, какое обе стороны признают нужным, а Оттоманская Порта, в замен помощи войсками, обещала не дозволять никаким иностранным военным кораблям входить в Дарданельский пролив, под каким бы то ни было предлогом. Когда же, после поражения турецкой армии Ибрагим-пашою при Низибе и по смерти Султана Махмуда, сами Турки отчаивались в спасении Оттоманской Империи, Россия, оставив без внимания исключительные выгоды, ей предоставленные Ункяр-Искелесским трактатом, вошла в соглашение с великобританским, австрийским и прусским дворами на счет ручательства в целости владений Турции. По конвенции, заключенной в Лондоне, 3-го (15) июля 1840 года, было условленно, чтобы союзные державы ввели в Босфор и Дарданеллы такое количество военных судов, какое потребуется Султаном для защиты его столицы. В следующем году заключена в Лондоне теми же державами, к которым присоединилась и Франция, другая конвенция. по условиям которой подтверждено древнее правило Оттоманской Импе-рии, закрыть для всех военных судов, какой бы то ни было иностранной державы, проход чрез проливы Босфор и Дарданеллы.
    По достижении общей цели — неприкосновенности владений Порты. возобновилось соперничество Англии с Россиею. Хотя с обузданием властолюбивых замыслов египетского паши наступило на Востоке спокойствие. прерываемое лишь изредка внутренними волнениями разноплеменных подданных Турции, однако же не трудно было предвидеть, что достаточно было самой маловажной причины для возбуждения общей войны.
    Случай к тому вскоре представился. В 1848 году, когда большая часть Европы была объята вспышками революций, во Франции был избран президентом республики на 4 года племянник Императора Наполеона I, Людовик-Наполеон. Будучи одолжен своим возвышением огромному большинству поданных в его пользу голосов (более двух третей), Людовик-Наполеон мог упрочить свое владычество, соображаясь с бывшим на его стороне общественным мнением; но зная. до какой степени оно непостоянно везде, и особенно во Франции. он решился принять совершенно иную систему. Чтобы приобрести власть, независимо от наиболее влиятельных людей и образованного среднего сословия, Людовик-Наполеон старался угодить рабочим и малоразвитому сельскому населению производством публичных работ в большом размере и разными мелочными льготами, привлечь на свою сторону войска щедрыми наградами и так называемыми военными банкетами и снискать расположение духовенства усердием к религиозным интересам и экспедицией, посланною в 1849 году в Рим, для восстановления там папской власти. Сначала президент республики хотел достичь продолжения вверенной ему народом власти законными средствами, посредством пересмотра конституции, открывшего ему путь к более продолжительному, либо даже пожизненному президентству; когда же подозревавшее его замыслы национальное собрание отвергло пересмотр конституции, Людовик-Наполеон прибег к насилию и совершил переворот в ночь на 20-е ноября (2-е-декабря) 1851 года.
    Многие из неприязненных ему депутатов и других влиятельных лиц были арестованы. и хотя в Париже произошло восстание демократической партии, однако же она, будучи лишена главных вождей своих, была подавлена силою оружия причем истреблено множество мирных граждан, и даже детей и женщин. Народ. под влиянием страха, внушенного военною силою, утвердил семью миллионами голосов избрание Людовика-Наполеона в президенты республики на десять лет. Затем, когда в следующем году был возбужден им вопрос: желает ли народ передать ему наследственное императорское достоинство, последовал, как и надлежало ожидать, утвердительный ответ около 8-ми миллионов голосов, т.е. почти всех французских граждан-избирателей. Людовик-Наполеон принял императорский титул, 20 ноября (2 декабря) 1852 года, под именем Наполеона III, но, сознавая непрочность власти, основанной насильственными средствами, чувствовал необходимость занять склонных к увлечению Французов делами внешней политики. С этою целью он, скрывая тщательно свои планы, объявил во всеуслышание, что «Империя есть мир» (l’Empire c’est la paix); но все его последующие действия, от возбужденной им в 1858 году коалиции против России до Седанской катастрофы, противоречили его торжественному обету. Без всякого сомнения, самою популярною войною для Французов могла быть предпринятая против издревле им ненавистных Англичан, но война против Англии требовала долговременных приготовлений, да и самый успех ее был подвержен большому сомнению. Неудача Булонской экспедиции оставила печальные воспоминания во французском народе, и предпринимать вторично такое же покушение было немыслимо еще не утвердившемуся на зыбком престоле властителю. К тому же, Людовик-Наполеон, гонимый в юности на материке Европы, нашел убежище в Англии; там он встретил сочувствие к делу Наполеонидов, казавшемуся несбыточным, и хотя, по своему характеру, он мало был доступен сердечным увлечениям, однако же не мог вдруг отрешиться от англомании, усвоенной им в первые годы своей политической жизни. Напротив того, он не переставал питать ненависти к России, которои усилия имели столь важное влияние на падение его дяди. К тому же — Император Николай признал Людовика-Наполеона Императором позже прочих европейских монархов и в такой форме, которая возбудила неудовольствие и злобу нового властителя. Наполеон III, решаясь возжечь пламя войны на Востоке, надеялся иметь на своей стороне Англию, постоянно там соперничавшую с Россиею. Повод к несогласию между французским и русским правительствами уже существовал, и Наполеон не замедлил им воспользоваться.
    Издавна уже последователи православной и римско-католической церквей соперничали между собою, по поводу различных льгот и преимуществ, коими пользовались поклонники обоих исповеданий при посещении Святых мест, бывших поприщем земной жизни Спасителя. Решение возникавших между христианами спорных вопросов нередко затрудняло Оттоманскую Порту, навлекавшую на себя в чуждом для нее деле неудовольствие одной из сторон, а иногда и обеих. Еще в 1740 году, Франция успела исходатайствовать у Султана для латинской церкви новые привилегии в ущерб православию.
    Но, впоследствии, при общем равнодушии Французов к религиозным делам, последователи греческого исповедания исходатайствовали несколько фирманов (указов), восстановивших древние права их: в таком положении оставались дела по Святым местам до половины настоящего столетия, когда Людовик-Наполеон, сделавшись властелином Франции, предпринял возобновить остававшиеся в забвении притязания латинской церкви.
    В 1850 году, появилась в Париже брошюра отца Боре, весьма враждебная России и православию: в ней указан был путь, следуя которому, французское правительство могло положить предел мнимым посягательствам России на права латинской церкви. Вслед за тем, французский посланник в Константинополе, генерал Опик (Aupick) сообщил Порте ноту, в коей, на основании 33-й статьи договора (capitulation), заключенного в 1740 году между Францией и Турцией, домогался, чтобы католическому духовенству возвращены были следующие Святые места: большая церковь в Вифлееме: святыня Рождества Господня, с правом поставить там новую звезду, переменить ковры в вертепе и вообще иметь в исключительном владении гроб Пресвятой Богородицы и камень помазания; а также право сделать необходимые починки в большом куполе церкви Св. Воскресения и восстановить в ней все, как было до пожара 1808 года. Заметим, что в договоре, на который ссылался генерал Опик, не были исчислены помянутые святыни, а просто сказано, что французские монахи будут владеть теми Святыми местами, кои уже состоят у них во владении. Диван, вместо того, чтобы отказать в исполнении столь неопределительного условия, признал обязательным для себя договор 1740 года, но, желая ослабить его значение объявил, что вместе с тем, должно принять во внимание прежние и последующие документы, установляющие нынешнее положение дел в Святых местах. Когда же французский министр потребовал безусловного исполнения трактата, признанного обязательным Портою, Турки предложили составить комиссию из лиц уполномоченных от обеих сторон (une commission mixte), для обсуждения обоюдных прав, что было крайне опасно, по невозможности согласить противоположные притязания России и Франции. Впрочем, французское правительство, затеяв спор о Святых местах, по-видимому, имело в виду только угодить клерикалам, которые могли оказать влияние на предстоявшие выборы. Весьма естественно сделать такой вывод из отзывов французского министерства, заключавших в себе уверения, что «Франция нисколько не преувеличивает важность вопроса о Святых местах». После государственного переворота 2-го декабря, президент французской республики положительно объявил, что его представитель в Константинополе будет отозван за превышение данного ему полномочия, и что самое обсуждение вопроса о Святых местах отложено впредь до того времени, пока оно может быть разрешено дружественным соглашением обоих кабинетов. Но французский резидент, не смотря на то, еще настойчивее домогался, чтобы мнимые права католиков были признаны Портою.
    Со своей стороны, Порта расточала пред нашим правительством уверения в ненарушимости прав, дарованных греческой церкви наследниками первых калифов и подтвержденных в недавнее время предместником нынешнего Султана; но, вместе с тем, обнаруживала явное пристрастие к Франции.
    Если даже допустить, что обе стороны имели равные права на требуемые ими привилегии, то все-таки не должно упускать из вида, что обладание этими привилегиями было несравненно важнее для России, нежели для Франции, как по большему числу наших богомольцев, посещающих Иерусалим, так и потому, что Российский Монарх, будучи государем единственной самостоятельной страны, исповедующей учение греческой церкви, был природным защитником православия и православных. К тому же русское правительство не щадило значительных сумм на сооружение и содержание греческих и славянских церквей и монастырей, в чужих краях, и пользовалось справедливым сочувствием православных народов, связанных с Россией неразрывными узами единоверия и благодарности. Посягать на права их, значило — посягать на права России.»
    Ну а теперь к Смоленскому пехотному полку, и его участию в войне….
    1854 год застал войска 7-й пехотной дивизии в следовании с постоянных квартир Киевской и Волынской губерний в Бессарабскую область. Во время следования несколько раз менялось направление движения. Окончательно первая бригада стала на широких квартирах: штаб в г. Леове, а батальоны Смоленского пехотного полка: 1-й в Калараше, 2-й в Кожутне, 3-й в Бравичах и 4-й в Волчанце; кроме того, 2-я мушкетёрская рота находилась в г. Скуляны, для содержания караулов.
    Начальнику 7-й пехотной дивизии, генерал-лейтенанту Ушакову поручено было охранение всего низовья от Зейны до Сулина, как от покушений неприятеля со стороны Добруджи, так ровно и от вторжения с моря. Для этого ему были подчинены кроме войск вверенной дивизии, 3-я бригада 3-й кавалерийской дивизии, все местные войска и средства с крепостями Измаил и Килия и батальон Дунайской гребной флотилии. Таким образом задача, поставленная отряду Ушакова, сводилась вот к чему:
    1. он должен был форсировать переправу выше мыса Четала, между Исакчей и Тульчей
    2. овладеть устроенными против мыса батареями правого берега Дуная
    3. угрожать Тульче, с целью воспрепятствовать отправлению оттуда турецких войск.
    ushakov_aleksandr_kleonakovich.jpg генерал-лейтенант Ушаков Александр Клеонакович
    karta_perepravi_cherez_dunay.jpg
    К 7 марта отряд Ушакова сосредоточился у Измаила. 8 числа вечером войска, назначенные к переправе, выступили по направлению к Четалу и Красному мосту, чтобы 10 с рассветом начать переправу. Но когда полки уже были в движении, получено было приказание генерал-адъютанта Лидерса отложить форсирование на один день. Генерал Ушаков лично отдал приказание частным начальникам о предстоящих действиях, каждому назначено было надлежащее место и каждый получил наставление о способе действий.
    Состав войск, предназначавшихся для переправы через Дунай в райне Чатала:
    пехота
    Смоленский пехотный полк 3 с половиной батальона
    Могилёвский пехотный полк 4 батальона
    Витебский егерский полк 4 батальона
    Полоцкий егерский полк 4 батальона
    4 рота 5 сапёрного батальона
    артиллерия
    Батарейная № 1 батарея 12 орудий
    Батарейная № 2 батарея 12 орудий
    Лёгкая № 1 батарея 6 орудий
    Лёгкая № 2 батарея 12 орудий
    Конная № 6 батарея 8 орудий
    кавалерия
    2 бригада 3-й лёгкой кавалерийской дивизии 16 эскадронов
    Донской № 1 полк 6 эскадронов
    10 числа была придвинута к разделению рукавов Килийского и Сулинского гребная Дунайская флотилия в числе 15 канонерских лодок.
    Вся пешая артиллерия была расставлена около места переправы для обстреливания неприятельского берега на случай появления турецких войск; конная № 6 батарея – на берегу напротив Сомово Гирло (рукав Дуная) для воспрепятствования туркам уничтожить мосты на этом рукаве, а равно и поражать войска, которые двигались бы из г. Тульча по берегу Дуная. Вся артиллерия была замаскирована. Штуцерники от всех полков поставлены между орудиями; пехота укрыта была в камышах, позади артиллерии.
    Турецкий берег у Четала был сильно укреплён батареями с глубокими болотистыми рвами. Турки считали свои укрепления неприступными и спокойно ожидали приближения наших войск.
    plan_turetskih_ukrepleniy_pri_chetala.png
    11 марта в 5 с половиной часов утра был открыт огонь с наших береговых батарей и флотилии. Артиллерийский огонь ослабил до того выстрелы с турецких батарей, что около 10 часов утра можно уже было приказать десантным судам двинуться к месту переправы. Перевозные лодки дошли на бичеве вверх по Килийскому рукаву, но здесь по причине мелкого дна должны были огибать мель на вёслах. Турки усилили огонь по десантным судам, но последние без всякого урона прошли к месту высадки.
    В 11 часов утра были посажены на суда вторые батальоны Могилёвского пехотного и Полоцкого егерского полков с 4-мя орудиями лёгкой № 2 батареи, которые, переправившись, без выстрела заняли часть неприятельского берега. За ними постепенно перевозились: весь Полоцкий егерский полк, Витебский егерский полк и остальные орудия лёгких батарей. По мере выхода войск на берег, устроившиеся части – 2 батальона Могилёвского пехотного полка с 2-мя орудиями, под командой полковника Тяжельникова – были двинуты направо для наблюдения за действиями неприятеля, а Полоцкий егерский полк с 4-мя лёгкими орудиями, под начальством генерал-иайора Копьева – налево к Сомову Гирлу. Лишь только определилось неприятелю место переправы, турки начали скапливаться на высотах Старой Тульчи и в камышах возле Сомова Гирла, на склоне горы установили батарею из 8-ми орудий. Генерал-майор Копьев, прикрываясь стрелковой цепью, под выстрелами турецкой батареи, быстро продвигался вперёд; в цепи завязалась перестрелка, застрельщики стремительно атаковали турок, которые не выдержали натиска и поспешно отступили за Сомово Гирло, не успев разрушить мосты, захваченные нашими застрельщиками.
    Tyazhelnikov_ivan_ivanivitch.jpg
    Kopjev_Sergej_Petrovitch.jpg Копьев Сергей Петрович
    Неприятель, однако, готовился к упорному сопротивлению; часа в 4 дня на высотах Старой Тульчи показались значительные турецкие силы; в то же время получено было известие о движении неприятельских войск из крепости Исакчи. Чтобы предупредить противника и обезопасить всой фланг, генерал-лейтенант Ушаков приказал взять штурмом береговые батареи, которые казались совершенно ослабленными действиям нашей артиллерии. Два батальона Могилёвского полка двинулись на штурм.
    Ближайший турецкий редут, обороняемый одной пехотой был тут же взят 2-м батальоном Могилёвского полка, но лишь только голова колонны, по занятии редута, двинулась вперёд, как была встречена сильнейшим картечным огнём 6-ти олрудий и ружейными выстрелами из-за обширного сомкнутого укрепления, которое казалось издали открытой сзади батареей.
    При первом залпе были ранены: командир Могилёвского пехотного полка полковник Тяжельников, командир первого батальона подполковник Амантов и генерального штаба капитан Вагнер. Начался кровопролитный бой; неприятель обнаружил упорное сопротивление и после отчаянных усилий оттеснил штурмующих. Могилёвцы залегли во рву укрепления и оттуда продолжали сильную перестрелку, а дивизион лёгкой № 2 батареи (подполковник Храповицкий), подскакав на 300 шагов к укреплению, осыпал противника картечью.
    Видя тщетные усилия 2-х батальонов против столь сильного, как оказалось укрепления, генерал Ушаков двинул для усиления могилёвцев только что переправившиеся 3-й и 4-й батальоны Смоленского пехотного полка.
    «Отрадно было видеть этих молодцов – замечает очевидец – которые с такой отвагой ринулись в бой».
    Бегом бросились смоленцы на помощь своим боевым товарищам и, приостановившийся было бой, закипел с новой силой.
    Соединившиеся полки 7-й дививзии двинулись на штурм, овлдадели главным валом и оттеснили турок во внутрь укрепления к цитадели. Уже совсем стемнело, когда на место битвы подоспел 2-й батальон Смоленского полка. Командир этого батальона, подполковник Вознесенский, со знаменем в руке, бросился впереди всех на бруствер цитадели, извергающей снопы огня из амбразур. Его пример воодушевил и увлёк штурмующих. С криком: «братцы, не выдавать знамя!» все бросились на штурм и после отчаянного сопротивления со стороны турок, ворвались наконец в облитый кровью редут.
    shturm_ukrepleniy.jpg
    voznesenskiy_ivan_stepanovich.jpg
    057.jpg 086.jpg
    105.jpg
    Храбрый подполковник Вознесенский заплатил кровью за совершённый подвиг: контуженный при штурме наружной поверхности бруствера, он был ранен пулей в плечо навылет в самом укреплении, но войска отомстили за своего начальника: весь гарнизое цитадели был переколот штыками.
    В 10 часов вечера бой прекратился и редут был взят окончательно.
    Турки, потерпев поражение, бежали к Бабадагу, где собраны были главные силы их армии. Даже сильно укрепленные позиции у Тульчи и Исакчи в ту же ночь были ими оставлены. В цитадели было взято: 9 орудий, множество снарядов и огромные запасы пороха, которые впрочем пришлось затопить из опасения взрыва горевших внутри укрепления казарм.
    Начальник укрепления Али-Мазим-Бей, 3 офицера и 90 человек рядовых были взяты в плен. Урон турок простирался до 1000 человек.
    Потери Смоленского пехотного полка при переправе 11 марта:
    убито – 3 офицера (командир 11 роты подпоручик Маковецкий, батальонный адъютант 4-го батальона подпоручик Гурский и прапорщик Нестерович, фельдфебель – 1, унтер-офицеров – 8, рядовых – 44 .
    Ранено-офицеров 6, подпрапорщик 1, унтер-офицеров – 19, барабанщика 2, горнист 1, и ряжовых 180.
    Подполковник Вознесенский, получивший тяжёлую рану в плечо, после перевязки возвратился к своему батальону, который он лично повёл на штурм цитадели. Только по окончании боя, когда разбитый неприятель бежал к Бабадагу, неустрашимый штаб-офицер согласился отправиться в госпиталь для излечения. Прапорщик Протопопов, получив рану пулей в глаз на вылет, обратился к товарищам со словами: «поздравьте меня, господа, рана ведь Кутузовская!». Придя на перевязочный пункт, он настоятельно требовал, чтобы сначала подали помощь другим, по его мнению, сильнее раненым и нуждающимся во врачебной помощи. Генерал-лейтенант Ушаков в донесении Главнокомандующему Дунайской армией князю Грчакову о кровопролитной битве при мысе Четала, говорит: «все чины вверенного мне отряда, с начала канонады и до окончания последнего штурма, старались превзойти друг друга храбростью и отвагой. Солдаты рвались в бой. Смоленского пехотного полка унтер-офицер Игнат Горелый, получив рану в шею и наскоро перевязав свою рану, поспешно вернулся к роте, чтобы ни на шаг не отстать от своих товарищей, и такое рвение усматривалось во всех.»
    За оказанные подвиги мужества и храбрости 2-м и 3-м батальонами Смоленского пехотного полка при переправе через Дунай 11 марта 1854 года, Всемилостивейшее пожалованы им Гергиевские знамёна с надписью «За переправу через Дунай 11 марта 1854 года», с сохранением 2-му батальону и прежней надписи: «за взятие французских знамён в горах Альпийских в 1799 году.»
    spisok_nagrezhdennih_za_perepravu_11_marta.jpg spisok_nagrezhdennih_za_perepravu_11_marta_2.jpg
    spisok_georgievskih_kavalerov.jpg spisok_georgievskih_kavalerov_2.jpg
    На взятом у турок укреплении были оставлены 3 батальона Смоленского полка и 2 батальона Могилёвского при 4-х лёгких орудиях.
    13 марта в 30-30 утра тронулась с мыса Четала через Сулинский рукав гусарская бригада с конно-лёгкой № 6 батареей, Донской № 1 полк, а за ними Смоленский пехотный полк с двумя батарейными батареями. По прибытии в Тульчу полк присоединился ко второй бригаде. 15 марта отряду предписано было перейти из Тульчи в Исакчу, куда Смоленский полк прибыл 17 числа.
    Движение войск из Гирсова к Силистрии открыло Добруджу с юга и отряд Ушакова предоставлен был собственным силам; начальник отряда должен был, по замыслу данных ему инструкций, отражать высадки близ устья Дуная, не допуская вторжений в эту реку неприятельской флотилии и удерживая в то же время область Добруджи. Вот почему положение отряда было строго оборонительное, особенно после снятия осады Силистрии, когда каждое столкновение с неприятелем, даже самое удачное, было лишь бесполезной тратой времени и людей и не могло иметь ни малейшего влияния на ход войны.
    Меж тем генерал-адъютант Лидерс предписанием от 14 сентября 1854 года за № 1824 уведомил генерала Ушакова:
    1. оставить на правом берегу Дуная Смоленский полк с батарейной № 1 батареей, Донские №1 и № 39 полки, ракетную батарею, роту сапёр и дружины греческих волонтёров;
    2. остальные же войска отряда перевести на левый берег Дуная и расположить в окресностях Измаила и Барты.
    Оставшиеся на правом берегу войска были подчинены командиру Смоленского пехотного полка полковнику Игнатьеву, которому было предписано при обнаружении намерений неприятеля напасть на его малочисленный отряд, немедленно перевести его на левый берег и развести мост. 18 октября получено было донесение, что громадные турецкие силы наступают по Бабадагской дороге и берегом Дуная. Опасаясь за участь своего отряда, генерал-лейтенант Ушаков приказал трём батальонам Смоленского полка и батарейной № 1 батарее перейти мост, орудия поставить за заблаговременно приготовленными эполементами (Особый род бруствера употребляемый для прикрытия войска на открытой местности), а четвёртому батальону вместе с греческими волонтёрами занять tete de pont (предмостное укрепление).
    В 11 часов вечера 19 октября перешли через мост донцы с конно-ракетной батареей, а за ними 4 батальон и греческие дружины.
    В 12 часов перешёл последний солдат и ближайшие к неприятелю четыре плота сняты. Всю ночь и следующий день разводили мост; 20 к 7 часам вечера разводка была окончена и плоты отправлены в Измаил.
    spisok_bolnih.jpg
    С 25 марта 1855 года Смоленский пехотный полк находился в движении к г. Тирасполю, куда прибыл 9-го апреля и простоял на тесных квартирах в окресностях этого города больше месяца. 17 мая он был направлен в Крым форсированным маршем через Одессу к Перекопу. 8 июня смоленцы заняли известную Бельбекскую позицию, где получили нового полкового командира флигель-адъютанта полковника князя Н.Д. Эристова, назначенного на эту должность вместо полковника Игнатьева, произведённого в генерал-майоры. С 11 июня по 22 июля, в составе отряда генерал-адъютанта графа Анрепа-Эльмпта, полк занимал Макензиеву гору. С 27 по 30 июля смоленцы были расположены на Инкерманской позиции, а 31 числа того же месяца перешли на северную сторону Севастополя и вошли в состав севастопольского гарнизона.
    nikolay_dmitrievich_eristov.jpg
    4 августа полк участвовал в кровопролитном сражении при Чёрной речке в составе 7-ой пехотной дивизии генерала-лейтенанта Ушакова, составлявшей в этом бою левый фланг нашей армии. Согласно диспозиции, утверждённой главнокомандующим Крымской армией, князем Горчаковым, войска, сосредоточенные на Макензиевых высотах, 3 августа , в 8-30 вечера начали спускаться от Макензи и дойдя до высоты Нового Редута, построились в резервный порядок: 7 пехотная дивизия с 8 артиллерийской бригадой – правее дороги, ведущему к каменному мосту на р. Чёрной, а три полка 12 пехотной дивизии с тремя батареями 14 артиллерийской бригады – левее. За серединой интервала между дивизиями поставлен был 2-й стрелковый батальон. В таком порядке войска оставались всю ночь.
    chernaya_rechka.jpg
    knyaz_Gorchakov_Mihail_Dmitrievich.jpg князь Горчаков Михаил Дмитриевич
    В 4 часа утра, 4 августа, все эти части двинулись вперёд в направлении к каменному мосту. Дойдя до нагорного берега р. Чёрной, они были остановлены и артиллерия наша открыла огонь. Три батальона Смоленского полка, входившие в состав левого фланга дивизии Ушакова, двинувшись от Юхар-Каралеза, должны были дебушировать затем из Мангут-Кальской теснины и совместно с двумя батальонами Витебского и батальоном Полоцкого егерских полков, поддержать атаку на Федюхины горы. Вскоре по всей линии загорелся упорный бой.
    К исходу девятого часа 7 дивизия сбила французский отряд с правого уступа Федюхиных гор. Но несвоевременность атаки этих гор генералом Реадом с места изменила предполагаемый ход сражения, и атаку вспомогательную, на сильнейший пункт, пришлось обратить в главную, а главную на более доступную Гасфортову гору во вспомогательную. Мало того – атаки велись последоватьльно: сперва 12 дивизия, потом 7-я и вдобавок почти при полном отсутсвии артиллерийской подготовки и при слепом удержании, как единственной формы строя, колонны к атаке, что привело к чрезмерным потерям с нашей стороны. Несвоевременность же главной атаки произошла от путаницы, наделанной ординарцем при передаче приказания колонне генерала Реада, который истолковал переданное ему приказание «начинать» в смысле немедленного движения в атаку, тогда как, в действительности, приказ подразумевал открытие артиллерийского огня, - факт, показывающий, насколько надо быть осторожным с такими вещами, как редакция и передача приказаний.
    general_Read_Nikolay_Andreevich.jpg Реад Николай Андреевич
    В помощь Реаду двинулись и другие войска, вступавшие в бой небольшими частями, но, действуя без должной связи, они после ряда геройских атак и частных успехов, вынуждены были отступить, причём генералу Реаду оторвало голову разрывом.
    Под Чёрной речкой смоленцы держались молодцами и поведение их было оценено высшим начальством, что видно из прилагаемого наградного списка штаб, обер и унтер-офицеров полка, получивших награды за отличное мужество и храбрость, оказанные в бою 4 августа 1855 года.
    spisok_nagrazhdennih_za_chernuyu_rechku.jpg
    С 6 августа Смоленский пехотный полк опять занял прежнюю Бельбекскую позицию, у мельницы Говорова, а 27 числа того же месяца принял участие в отражении штурма англо-французских войск на Севастополь. К сожалению нет данных о действиях Смоленцев в отражении штурма, да и вообще весь период с 4 августа 1855 года по 23 июня 1856 года в истории полка довольно таки тёмен и сводится исключительно к голому перечислению событий.
    28 августа полк перешёл с южной стороны Севастополя на северную, 4 сентября снова занял позицию на р. Бельбеке, а 8 числа двинулся с этой позиции к татарскому селению Енисал (авангардный отряд генерал-майора Миттона), где 10 сентября отразил покушение неприятеля к нападению на авангард. 22 сентября участвовал в перестрелке у с. Куртлер-фоц-Сала и в движении от Енисала к Юкары-Аегул. 27 сентября принимал участие в авангардном деле (отряд генерала Тетеревникова) под тем же Енисалом.
    26 ноября с отрядом полковника Оклобжио участвовал в стычке с французами у с. Бага. В ночь с 31 января на 1 февраля 1856 года находился при рекогносцировке неприятельского лагеря, расположенного за перевалом Байдарской долины. С 20 марта полк нёс авангардную службу на нашем левом фланге.
    С 26 апреля по 23 июня полк находился на северной стороне Севастополя, откуда был направлен на постоянные квартиры в Смоленскую губернию, в г. Рославль.
    vedomost_georgievskih_kavalerov.jpg vedomost_georgievskih_kavalerov_2.jpg vedomost_georgievskih_kavalerov_3.jpg
    spisok_sevastopolskogo_garnizona.jpg spisok_sevastopolskogo_garnizona_2.jpg spisok_sevastopolskogo_garnizona_3.jpg
    spisok_sevastopolskogo_garnizona_4.jpg spisok_sevastopolskogo_garnizona_5.jpg

    vedomost_otlichiy.jpg vedomost_otlichiy_2.jpg
    По материалам:
    сайта Адъютант
    Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]
    Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)
     
    Профессор и Любовь Н. нравится это.
  2. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    По прекращению боевых действий с венгерцами уланский Его Императорского высочества великого князя Николая Александровича полк, в составе восьми эскадронов в октябре 1849 года прибыл в Царство Польское и расположился в г. Ленчицы (Калишской губернии).
    28 сентября 1850 года штаб- и обер-офицерам резервных и запасных эскадронов определено числиться в штате полка.
    В следующем году вышло положение о резервной кавалерийской дивизии, в которой повелено иметь для полка: в постоянном резерве из людей, состоявших на действительной службе- запасный эскадрон № 9, а в запасных войсках собирать из бессрочно отпускных запасный эскадрон № 10; вместе с этим резервный и запасной кадры от полка упразднены.
    Для увеличения общего числа офицеров было разрешено в армейской кавалерии представлять для производства юнкеров и некоторых унтер-офицеров на особых льготных условиях.
    Обмундировка солдата и его вооружение с амуницией были красивы, но очень неудобны - солдат был точно связан по рукам и ногам, обвешан оружием со всех сторон, так что в новом мундире и в затянутых рейтузах с пикой в руках, саблей с боку и карабином на панталере он с трудом садился на лошадь; особенно бедствовали в этом отношении малорослые и молодые солдаты.
    Высочайшим приказом 21 октября 1850 года командир полка, полковник Ган был уволен от службы за ранами с производством в генерал-майоры. Эти же приказом командиром полка был назначен командир резервной бригады 3-й лёгкой кавалерийской дивизии уланского Его Императорского Величества Эрц-Герцога Австрийского Альберта полка, полковник Капитон Лукич Белевцев, который прибыл в полк только в феврале 1851 года.
    В мае месяце 1851 года полк был расположен в корпусном сборе при г. Лович, при чём эскадроны были размещены по квартирам. В июне полк выступил на травяное довольствие и затем на зимние квратиры в г. Грубешов Люблинской губернии.
    В царствование Николая Павловича каждый корпус имел свой постоянный район, центрами которых были города: Вильно, Варшава, Киев и Гомель. Чтобы войска не сживались с жителями и не утрачивали навыка к походной жизни, корпуса каждые три года передвигались из одного района в другой.
    Передвижениями корпусов, одинаково разорительными и для края, и для армии, тяготились все.
    Передвижения полка из одного места в другое большей частью производилось в осеннее время. Ранней же весной полк двигался в лагерные сборы, совершая при этом не менее значительные марши. Вообще, передвижения полка были невероятно часты.
    В конце августа 1851 года Белевцев уехал лечиться на Липецкие минеральные воды и в сентябре был зачислен по кавалерии.
    Его заместителем 30 августа был назначен полковник Николай Петрович Беклемишев, прибывший 23 сентября из Харьковского уланского полка.
    С первого же дня командования новым командиром было много вложено энергии как в дело воспитания и обучения нижних чинов, так и поддержания доблестного духа полка. Отличительной чертой его характера было самое широкое русское гостеприимство. Двери его дома всегда были открыты не только офицерам, но и юнкерам; при этом все офицеры полка, бывшие на лицо при штабе, были обязаны являться к нему на обед. За этими общими обедами он мог близко сойтись со всем составом офицеров.
    В марте 1852 года полк из места своего зимнего расположения выступил в корпусный сбор в Варшаву и расположился в окрестностях Мокотова. С первого дня прибытия на летний сбор полк начал готовиться к Высочайшим смотрам.
    В целом ряде смотров (20, 22, 27 и 30 мая) полк представился Государю Императору в блестящем виде. За эти смотры командир полка, полковник Беклемишев удостоился получит Высочайшее Благоволение.
    319col.jpg
    Зимние квартиры полку были назначены в Люблинской губернии, при чём штаб распологался в г. Хельм, а эскадроны в окресностях, где и простояли до конца августа 1854 года, когда перешли на новую стоянку в г. Владимир-Волынский, откуда в 1855 году вернулись обратно.
    Составленная против России коалиция из Англии, Франции, Турции и Сардинии, поощряемая Австрией, вынудила Императора Николая Павловича объявить войну и озаботиться охраной нашего обширного отечества, что вызвало значительное напряжение наших боевых средств. Полки укомплектовывались по штатам военного времени, преимущественно, бессрочноотпускными.
    В конце февраля 1855 года полк был поражён горестной вестью о кончине Государя.
    Высочайшим приказом 19 февраля 1855 года полк был наименован Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича. Во время стоянки полка ококло г. Владимира-Волынского эскадроны были расположены на широких квартирах в окрестностях города. Эскадрон занимал район, окружностью около 15-20 вёрст, и на взвод давалась целая деревня. Довольствие производилось от жителей, которым полагалось отдавать паёк – крупу и муку. Один нижний чин назначался на несколько домохозяев, которые по очереди его кормили. В большинстве случаев паёк оставался в пользу эскадронных сумм, благодаря эскадронным командирам, умевшим улаживать дело с крестьянами, выставив весной деревне ведро водки, после чего получали квитанцию о благополучном квартировании. Караульный эскадрон и разные команды стояли при штабе полка. В апреле полк, для отбытия сбора, стягивался на тесные квартиры у своего штаба.
    В 1856 году полку был произведён инспекторский смотр начальником дивизии, генерал-лейтенантом Сталь-Гольштейном, который нашёл в полку хорошим: пешую выправку, посадку, выездку лошадей, фланкировку, знание офицерами своего дела и верховую езду, порядок службы и дисциплину, обращение с жителями, содержание лошадей и доброту ремонта; правильными: седлание, мундштучение и вьючение; отчётливым: эскадронное и полковое учения; состояние оружия – исправное, конская амуниция в порядке, наружный вид людей бодрый, адъютанты, квартирмейстеры и казначей знают фронтовую службу.
    По окончанию восточной войны в организации кавалерии произошли большие перемены: резервная бригада 2-й лёгкой кавалерийской дивизии была расформирована.
    В каждой дивизии было положено иметь 6 полков: 2 драгунских, 2 уланских и 2 гусарских. При этом в состав 2-го армейского корпуса вошла 2-я лёгкая кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта графа Нирода с полками 1-й бригады: драгунским Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича (Новороссийский) и уланскими Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича (Смоленский) и Принца Фридриха Прусского (Харьковский); 2-й бригады гусарскими Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Николаевны (Елисаветградский) и Принца Фридриха Гессен-Кассельского (Мариупольский).
    Nyrod_Alexandr_Evstafievitch.jpg
    Несколько позднее, в августе месяце 1857г. полку присвоены новые масти лошадей: гнедая, вороная, рыжая и серая с их оттенками. При этом не поставлялось неприменным условием подбор лошадей мастями по-эскадронно или по-взводно, а предоставлялось ближайшему усмотрению полкового командира во фронте распределять лошадей по-эскадронно в оттенок каждой масти, чтобы не было пестроты в ранжире и сохранялась бы прочность строя.
    По новым штатам 26 июня 1836 года полк переформирован из восьми эскадронов в шесть, резервные эскадроны №№ 9 и 10 переименованы в 7 и 8 резервные.
    В этом же году 18 сентября повелено привести полк к четырёхъэскадронному составу и к одному резервному эскадрону, а 1-го ноября назначено иметь полку в мирное время четыре действующих эскадрона в 15 конных рядов во взводе, а вместо одного резервного содержать на службе по два: а именно: резервные эскадроны № 5 и 6, каждый в 12 конных рядов во взводе, с тем, чтобы в мирное время они находились в составе своих полков в полном заведывании полкового командира. В военное же время резервные эскадроны отделяются от полка и служат для формирования из них дивизиона. На этом основании старшинство, отличие и штандарты третьего дивизиона переданы в 5 эскадрон, четвёртого дивизиона – в 6 эскадрон.
    В конце 1857 года переведено на укомплектование полка из резервных и запасных эскадронов 1, 2, 3, 4, 5 и 6 лёгких кав.дивизий:
    штаб-офицеров 2
    обер-офицеров 13
    унтер-офицеров 10
    музыкантов 9
    рядовых 403
    нестроевых 23
    денщиков 8
    строевых лошадей 43
    По прибытии этих воинских чинов нижние чины, числом 220 человек, прослужившие 13 и 14 лет были уволены в бессрочный отпуск.
    Высочайшим приказом 13 октября 1856 года командир полка, генерал-майор Беклемишев был назначен командиром 1-й бригады 2-й лёгкой кавалерийской дивизии. Вместо него командиром полка, тем же Высочайшим приказом назначен Лейб-Гвардии Гродненского гусарского полка полковник граф Тулуз-де-Лотрек, который прибыл в полк 20 ноября и, вступив в командование, сразу внушил смоленцам о себе мнение, как о знатоке кавалерийского дела. Будучи сам в душе настоящим кавалеристом-рыцарем, он в каждом искал эти качества и, в ком их находил, теми увлекался. Благодаря появлению новых современных строевых требований, в таком инструкторе и руководителе чувствовалась необходимость. Граф сам сознавал это и с энергией, свойственной его натуре, немедленно принялся за введение новых уставных порядков. Ряд его последовательных приказов показали всё искусство и знание, которые он приложил к делу, и всё стремление поднять уровень строевого образования полка. Плоды деятельности его сказались весьма быстро: полк показал себя на всех последующих смотрах, в особенности же на Высочайшем смотру в 1860 году.
    В 1854 году 2-я лёгкая кавалерийская дивизия вошла в состав отдельного резервного кавалерийского корпуса генерала от кавалерии барона Оффенберга; впоследствии эта часть получила наименование сводного кавалерийского корпуса.
    8abf8173b199.jpg Император Александр Второй
    19 марта 1857 года, день, ознаменованный в русских боевых летописях взятием Парижа, - вся русская армия была обрадована Высочайшим приказом, в котором Государь Император повелел, для увековечивания памяти военных подвигов, оказанных полками с первоначальными их наименованиями, тем из них, кои носят имена своих шефов, возвратить и прежние коренные названия, сохраняя таковые впредь при назначении шефов.
    Вследствие этого полк с этого дня стал именоваться Смоленским уланским Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича.
    30 октября 1857 года в приказе военного министра была объявлена Высочайшая воля о том, чтобы в полках кавалерии оставить по одному штандарту, а прочие передать в арсеналы на хранение.
    Смоленский полк сдал в арсенал свой штандарт второго дивизиона с Андреевской юбилейной лентой, пожалованный в 1798 году, под сенью которого немало было пролито крови Смоленцев.
    Осенью 1856 года полк перешёл в г. Умань Киевской губернии. В городе расположился штаб, а в окрестностях эскадроны.
    Умань была некогда укреплённым городом. В 17 веке она с обширным округом была пожалована Речью Посполитой знаменитому польскому гетману Конецпольскому за его военные заслуги, а от него перешла к князьям Потоцким. Умань славится своим садом, известным под названием «Царицын сад». Он занимает пространство в 106 десятин и устроен владельцем в честь своей жены.
    В царствование Императора Николая Павловича вооружение улан состояло из штуцеров, пистолетов, карабинов, пик и сабель. В полку числилось 128 штуцеров, 129 пистолетов, 912 карабинов, 960 пик и 1217 сабель. Из этого числа утрачено Вов время сражений, бывших с венгерцами: карабинов 14, пистолетов 1, сабель 12; кроме этого, во время похода и сражений испорчено оружия, ставшего негодным к дальнейшему употреблению: карабинов – 235, сабель 40. Это оружие в 1850 году артиллерийским ведомством было пополнено и заменено исправным.
    Кремнёвый штуцер носился на широком ремне-панталере через левое плечо. С 1842 года стало вводиться нарезное оружие, ударные штуцера, которые кавалерия получила в небольшом количестве, калибром в 6 и ¾ линии с восемью нарезами. Сферическая пуля их весила 7,5 золотника и при заряжании предварительно обёртывалась пластырем, с целью более плотного вогнания в нарезы. В начале пятидесятых годов сферическая пуля была заменена цилиндро-конической с двумя выступами. Всё это оружие имело существенные недостатки в применении к вооружению кавалерии: заряжание с дула на лошади было неудобно и особенно при пуле, форсированной шомполом; если же пуля входила в канал ствола с зазором, и кавалерист, зарядив ружьё, не стрелял и опускал его дулом вниз, то бывали случаи, что пули от толчков при езде на лошади легко сдвигались с места. Это указывало на то, что огнестрельное оружие, которым была вооружена кавалерия, должно быть заряжаемо с казённой части.
    Ударные пистолеты для полка (716 штук) в 1858 году были получены с Ижевского оружейного завода.
    17 апреля 1861 года было отменено наказание нижних чинов шпицрутенами; наказание розгами было оставлено, в виде исключения, для нижних чинов, состоявших в разряде штрафованных. Вместе с тем были уничтожены нашивки на погонах за побеги и существование отдельных «штрафных» столов. Следствие о проступках нижних чинов производилось комиссией из 1 штаб и 2-х обер-офицеров, а разбор дела производился в «сокращённом» военном суде (полковом), который состоял из презуса (председателя), двух асессоров (членов) и аудитора (делопроизводителя). Наказания, наложенные по суду или властью командира полка, приводились в исполнение в присутствии всех наличных чинов полка.
    В этом же году были прекращены вычеты с нижних чинов в артельные суммы, и было установлено впредь из содержания получаемого нижними чинами никаких вычетов не делать.
     
    Профессор нравится это.
  3. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Вооруженному восстанию 1863—1864 годов предшествовал довольно длинный подготовительный, или манифестационный период. Не прерывавшаяся с 1831 года деятельность польской эмиграции держала все Царство Польское в постоянном напряжении, но железный режим наместника князя Паскевича не допускал серьёзных осложнений. После его смерти (1856) в короткое время сменился ряд наместников: князь Горчаков, Сухозанет, граф Ламберт, граф Лидерс, выбор которых не был удачным.
    В 1861—1862 годах на территориях прежней Речи Посполитой, отошедших к России, усилились требования аграрных реформ, демократизации и независимости. Радикальные демократические и патриотические группировки (так называемые «красные») выступали за открытую вооружённую борьбу и готовили восстание. Начало подготовки к восстанию приурочивают обыкновенно к 1859 году, так как война Франции с Австрией подала полякам будто бы надежду, что после Италии Наполеон III захочет освободить и Польшу. Несомненно, однако, что первый приступ к организации восстания относится ещё к 1857 году, совпадая с основанием Сельскохозяйственного общества, возглавлявшегося графом Анджеем Замойским и возвращением из Сибири в силу амнистии ссыльных поляков.
    В конце 1862 года конспиративная организация, готовившая восстание, охватывала около 20—25 тысяч членов и планировала вооружённое восстание на весну 1863 года. С лета 1862 года заговором руководил Центральный национальный комитет (ЦНК, польск. Centralny Komitet Narodowy), основанный в октябре 1861 года под началом Ярослава Домбровского. Повсеместно организовались революционные кружки по системе троек, которые в совокупности должны были составить громадный и тесно сплоченный организм. Каждый рядовой член кружка знал только двоих участников и десятника, чем значительно затруднялось раскрытие заговора.
    aleksandr_nikolaevich_liders.jpg Александр Николаевич Лидерс
    karl_karlovich_lambert.jpg Карл Карлович Ламберт
    Dombrowsky.jpg Ярослав Домбровский
    andzhey_zamoyskiy.png Анджей Замойский
    Более умеренные группировки «белых» объединяли аристократию, помещиков, зажиточное мещанство. Программа «белых» отличалась от программы «красных» главным образом тем, что освобождение крестьян от крепостной зависимости предусматривало высокие компенсации, национально-освободительное восстание откладывалось на отдалённый срок.
    Начало волнений относится к периоду наместничества князя Горчакова. Первой открытой манифестацией считают обыкновенно состоявшиеся 10 июля 1860 года торжественные похороны вдовы генерала Совинского, погибшего при защите Варшавы во время восстания 1830—1831 годов. Сами похороны прошли спокойно, но после них польские студенты и городская беднота отправились на соседнее православное кладбище, где стали плевать на могилы и рвать посаженные там цветы.
    Началась кампания против развлечений: в домах, где проводились балы, выбивали стекла, появлявшимся в дорогих нарядах женщинам мальчишки резали платья. С магазинов срывали вывески, написанные по-русски и на любом другом языке, кроме польского. Русские жители Варшавы были завалены письмами с угрозами.
    Более значительны были манифестации, ознаменованные годовщиной первого восстания (17 ноября) и особенно годовщиной Гроховского сражения (25 февраля 1861). 15 февраля (27 февраля) 1861 во время очередной демонстрации при столкновении войск с толпой было убито 5 человек.
    Сначала правительство надеялось водворить порядок примирительной политикой и реформами. В марте было распущено Сельскохозяйственное общество, которое стало центром сбора радикалов. 14(26) марта вышел указ Александра II о восстановлении Государственного совета Царства Польского и учреждении органов самоуправления в Польше.
    2 октября (14 октября) 1861 новый наместник Ламберт, вступивший на этот пост после смерти Горчакова, объявил в Царстве Польском осадное положение. Однако уже через два месяца Ламберт подал в отставку, после того как у него произошёл конфликт с генералом Герштенцвейгом, в результате которого последний застрелился.
    На должность наместника был назначен генерал Лидерс. В июне 1862 года на него было совершено покушение. В то время как он прогуливался в парке, неизвестный выстрелил в него сзади из пистолета. Пуля пробила ему шею, челюсть и щеку, но Лидерс остался жив.
    После этого наместником Царства Польского был назначен великий князь Константин Николаевич, человек, пользовавшийся доверием императора, и либерально настроенный. Маркиз Велёпольский был назначен при нём начальником гражданской части в царстве и вице-председателем Государственного совета. Однако вскоре после приезда Константина Николаевича в Варшаву на него было совершено покушение. Портной-подмастерье Людовик Ярошинский выстрелил в него в упор из пистолета вечером 21 июня (4 июля) 1862, когда он выходил из театра, однако он отделался лёгким ранением.
    Было два покушения и на Велёпольского (26 июля и 3 августа).
    Aleksandr_Ignatsiy_Velepolskiy,_markiz_Gonzago-Mishkovskiy.jpg Александр Игнаций Велёпольский, маркиз Гонзаго-Мышковский
    В начале этого смутного времени Смоленский уланский полк квартировал в г. Умани, когда последовало Высочайшее распоряжение уланской бригаде 2-й кавалерийской дивизии направиться в Царство Польское для несения караульной службы.
    21 апреля 1860 года полк, под командой командира графа Тулуз-де-Лотрек, выступил из Умани в Царство Польское, имея травяное довольствие в г. Владимир-Волынском, куда прибыл 30 мая. Расположившись в городе и его окрестностях, полк пробыл здесь до 7 июля. Так как было известно, что в середине августа в Варшаве ожидался Высочайший смотр, то во время стоянки на травяном довольствии полк энергично готовился к смотру. Было обращено особое внимание на рубку саблями, фланкировку пиками, прицеливание из пистолетов и пешую выправку.
    7 июля полк выступил из Владимира-Волынского и направился к Варшаве, куда прибыл 2-го августа и расположился в гусарских и уланских казармах, сменив Новороссийский драгунский полк.
    TSmoUl858.gif униформа Смоленского уланского полка на время польского восстания
    Через несколько дней по приходе в Варшаву, полк был осмотрен командированным Свиты Его Величества генерал-майором Гичевичем, который 8 августа произвёл смотр конному строевому учению, а 18 – бригадный манёвр.
    25 августа, за упразднением сводной кирасирской дивизии, все 7 лёгких кавалерийских дивизий при сохранении присвоенных им номеров приказано было именовать впредь кавалерийскими дивизиями, без прибавления названия «лёгких».
    Высочайший смотр прошёл в начале октября.
    В продолжение 1861 года, как в царстве Польском, так и в западных губерниях Российской империи происходили беспорядки: подбрасывание мятежных прокламаций, пение революционных гимнов в костёлах, тайное изготовление оружия, боевых запасов и прочего.
    Уличный сброд и праздношатающиеся овладели Варшавой, принимая участие во всех манифестациях; малочисленная полиция уступала перед толпой: если и производились аресты, то лишь для приличия: задержанные выпускались в тот же день.
    Мало-по-малу манифестации принимали вид возмущений: мятежники, не сдерживаемые и не укрощённые, нахально подняли голову. Кроме пения польского гимна в костёлах, в городах начались разгромы лавок, выбивание стёкол в квартирах, занятых русскими, кошачьи концерты, вообще всё, что могло изобрести безумное воображение фанатиков, игравших в революцию. Несмотря на все старания властей, беспрестанные происки и подстрекательства возмутителей поставили Варшаву в такое положение, что необходимо было принять особые меры для ограждения спокойствия мирных обывателей города. Поэтому весь город был разделён на 4 отдела, подчинённых особо назначенным генералам, которым были даны подробные инструкции на случай подавления и прекращения беспорядков, для каковой цели были составлены заранее диспозиции. Войска должны были прибывать по тревоге к назначенным пунктам. Согласно этого распоряжения, Смоленский уланский полк должен был прибывать на Саксонскую площадь.
    От полка ежедневно посылались по городу конные разъезды, при чём один дежурный эскадрон назначался в королевский манеж.
    13 февраля, в воспоминание дня сражения при Грохове, в городе происходили демонстрации, против которых пришлось употребить вооружённую силу. В виду малочисленности Варшавского гарнизона, главнокомандующий признал нужным, в виде временной меры, усилить войска вызховом из окрестностей 10 батальонов сводного учебного казачьего полка, трёх сотен казачьего № 18 полка и одной батареи.
    27 марта около 5-30 часов дня толпы народа начали собираться на замковой площади и ко всем входам, ведущим к замку. По тревоге были вызваны войска. Пришлось открыть огонь.
    Одновременно с этим мятеж стал распространяться и по всему Царству, почему часть войск пришлось двинуть из Варшавы в другие местности: в числе других войск в августе 1861 года перешёл в м. Мендзыржец и Смоленский уланский полк.
    В начале октября полк проводил своего командира, полковника графа Тулуз-де-Лотрек, произведённого в генерал-майоры, с назначением помощником начальника 4-й кавалерийской дивизии, а в конце года уже прибыл новый командир полка, полковник Георгий Ильич Папаафанасопуло.
    Придя на новую стоянку и немного устроившись, несмотря на напряжённое состояние и тяжёлую службу, полк не переставал заниматься обычным делом мирного времени: учения шли своим чередом, как ни в чём не бывало. Предпринимались и строевые проездки, обыкновенно, за местечко, до полуэскадрона включительно, причём главнейшим образом имелось в виду втянуть лошадей в работу, приучить их к быстрой и продолжительной рыси, словом, были приняты все меры, чтобы в кратчайший срок подготовить людей и лошадей к трудам настоящей военной жизни, которая и не замедлила вызвать Смоленцев на боевое поле.
    Ряд смотров, произведённых в 1862 году командиром корпуса, состоящим при главнокомандующим 1-й армией генерал-лейтенантом Гичевичем и начальником дивизии, показал, что работа чинов полка не пропала даром. Полк найден был в отличном состоянии, за что эскадронные командиры, подполковник Федоровский, майор Богатырёв и ротмистр фон-Дерфельден, получили благодарность от начальства.
    В сентябре 1862 года в Царстве Польском было решено провести рекрутский набор.
    Революционная партия всеми мерами противодействовала набору и, узнав о сроке его, предупреждала конскриптов. Незадолго до рекрутского набора в Варшаве значительная часть молодых людей, записанных в конскрипционные списки, желая избавиться от военной службы, а также стремясь принять участие в приготовлявшихся в разных частях Царства Польского беспорядках, скрылась из города.
    Мятеж явно вспыхнул в ночь с 10 на 11 января, начавшись резнёй сонных русских солдат, и распространился по целому краю. Шайки вооружённых повстанцев появились в лесах; некоторые шайки, в особенности в первое время, были весьма многочисленны и недурно вооружены.
    Царство Польское было объявлено на военном положении и разделено на военные отделы.
    Для уничтожения шаек пришлось со всех сторон направлять в лесные трущобы отряды русских войск, предпринимать поиски, экспедиции, тем более трудные, что повстанцы избегали прямых встреч с войсками, и, будучи раз настигнуты, рассеивались в разные стороны для того, чтобы снова собраться, после того как опасность миновала. Волнения усиливались. Военное начальство предписало немедленно сформировать сильные, подвижные, самостоятельные отряды из 3-х родов оружия и самыми решительными мерами, не стесняясь ничем, уничтожить шайки возмутителей, употребляя для быстроты движения, если понадобится, обывательские подводы.
    К началу военных действий Смоленский уланский полк состоял из 4-х эскадронов и был расквартирован в г. Бяла и окрестностях.
    На другой день после явного восстания во все военные отделы был разослан приказ, чтобы малые отряды, стоящие по разным местечкам, были немедленно стянуты в более важные стратегические пункты. Смоленский уланский полк поступил в состав Люблинского военного отдела.
    Командир полка, полковник Папаафанасопуло, заметив в Бяле наплыв каких-то подозрительных лиц, которые ранее не встречались, отдал распоряжение, чтобы лошади в эскадронах были постоянно засёдланы и люди были бы настороже.
    С 10 на 11 января, в 12 часов ночи, по колокольному звону повстанцы напали на солдат, но подготовленные смоленские уланы, поднятые по тревоге, выехали из города, не допустив внезапного нападения на конюшни. При этом, однако, полк лишился своей парадной мундирной одежды, а кашевары и хлебопёки попали в плен к повстанцам; кроме этого попало к мятежникам 70 сабель и 70 пик.
    Два эскадрона, квартировавшие в Мендзыржеце, были направлены в Венгров.
    14 января первый полуэскадрон 2 эскадрона, посланный в м. Ломазы (в 34 верстах от Бреста) за вещами 2-го эскадрона, внезапно выступившего перед тем в Бялу, был встречен на площади этого местечка выстрелами из толпы мятежников. Штабс-ротмистр Зиатханов, командовавший полуэскадроном, немедленно атаковал мятежников, рассеял их, положив до 30-ти человек убитыми, и отбил захваченных ранее повстанцами 16 наших улан, оставленных в местечке для присмотра за цейхгаузом. Преследуя остатки толпы полуэскадрон наткнулся на выходящую из костёла вместе с процессией другую вооружённую шайку мятежников, которая, увидя улан, дала по ним залп, причём с нашей стороны выбыли из строя 2 человека и одна лошадь и ранено 2 рядовых. Затем мятежники, скрывшись за церковную ограду, продолжили обстреливать площадь. Так как тесные улицы
    м. Ломазы, в которых находились цейхгауз и казармы нижних чинов, были также заняты вооружёнными мятежниками, то штабс-ротмистр Зиатханов, видя полную невозможность забрать эскадронные вещи, отступил в м. Бялу. За это дело штабс-ротмистр Зиатханов награждён орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».
    Его Императорское Высочество, наместник Царства Польского, с Высочайшего соизволения, пожаловал наиболее отличившемуся нижнему чину при стычке в м. Ломазы один знак отличия военного ордена 4-й степени; по приговору нижних чинов Георгий достался рядовому Литвенюку, на которого и был возложен.
    velikiy_knyaz_konstantin_nikolaevich.jpg великий князь Константи Николаевич, наместник Царства Польского
    По сформировании отрядов, были начаты решительные действия против мятежных скопищ в Венгрове, где повстанцы собрались в числе до 6-ти тысяч, под начальством Янко-Сокола и, объявив там временное правительство, приготовились к обороне, для чего сожгли мост на реке Ливце между Венгровом и Ливом и устроили в городе баррикады.
    Высланный 19 января из Седлена в Мокоботы по направлению к Венгрову 2-й дивизион Смоленского уланского полка под командой полковника Папаафанасопуло, выдвинув на рекогносцировку один полуэскадрон к Венгрову, убедился, что мятежники занимали в значительных силах не только Венгров, но и окрестные селения. В виду этого полковник Папаафанасопуло, присоединив к себе вышеупомянутый полуэскадрон, остановился в Мокоботах, в ожидании дальнейших приказаний и подкреплений.
    20 января в 8 часов вечера к дивизиону Смоленцев были направлены из Седлена взвод нарезной лёгкой № 3 батареи 5 артиллерийской бригады, 2 и 9 роты Костромского пехотного полка на подводах и 21 января в 7 часов вечера из Збучина 4-й эскадрон Смоленского уланского полка, дивизион конно-батарейной № 3 батареи и 12 рота Костромского полка. С прибытием этого подкрепления, полковник Папаафанасопуло выступил со своим отрядом на позицию при с. Шарута, в 6 верстах от Венгрова. В продолжение всей ночи отряд тревожили шайки мятежников, выходивших из прилегающих лесов. Наконец, после нескольких пушечных выстрелов поляки прекратили нападения.
    На другой день в 6-30 утра, отряд двинулся к Венгрову и в 8 часов остановился на расстоянии пушечного выстрела от города. Артиллерия немедленно открыла огонь и настолько удачно, что в городе произошёл пожар, вследствие чего там было замечено смятение, а вслед затем мятежники стали удаляться из города по всем направлениям; главная же их масса потянулась к м. Соколову. Оборона города и прикрытие отступающей толпы возложено было на особый отряд, в виде арьергарда до 500 человек, котрый стоять на улице близ заставы со стороны Мокобот.
    Чтобы отрезать мятежникам, выходящим из города, путь отступления, полковник Папаафанасопуло двинул на рысях к дороге, ведущей из Соколова, 4 эскадрон Смоленского уланского полка. Уланы бросились на отступающих и оттеснили их к городу, где толпа эта заняла кладбище. Одновременно были выдвинуты орудия конно-батарейной № 3 батареи под прикрытием взвода 2-й роты и 2-го эскадрона улан, и по толпе был открыт огонь.
    В это время неприятельский отряд, стоявший у входа в город, выступил в поле с одушевляющими криками и пением «Boze cos Polska», бросился на артиллерию и подошёл так близко, что орудия стреляли по ним картечью, а офицеры из револьверов. Большая часть неприятеля бросилась в беспорядке назад. В это время 2-й эскадрон пошёл в атаку на толпу: человек 150 мятежников, не взирая на огонь, отбивались от улан косами, продолжая двигаться вперёд.
    Дивизион артиллерии прекратил стрельбу, взяв на передки, а взвод улан 3-го эскадрона под командой подполковника Федоровского, бросился на перерез наступающим мятежникам, и вскоре почти все они были уничтожены. Только небольшая их часть укрылась в городе. Во время этой атаки у подполковника Федоровского от удара по ружью переломился клинок, и он остался без сабли, тогда рядовой Савицкий подал эскадронному командиру свою саблю, что дало возможность ему отбить тут-же направленный на него удар.
    После непродолжительного действия из орудий в городе обнаружилось большое движение. Пожар, зажженный артиллерией в начале дела, стал более и более распространяться, увеличивая беспорядок. Мятежники толпами бросились по огородам в прилегающие леса, преследуемые огнём пехоты, занявшей город. За нею вступили туда остальные части отряда. Для преследования неприятеля, рассеявшегося по лесам, по направлению к Соколову и Лукову были высланы уланские разъезды.
    В этом деле, где уланы в храбрости соперничали с пехотой и артиллерией, было взято 2 неприятельских знамени, а оружия по числу убитых и раненых. Наша потеря была ничтожна: ранено 6 рядовых и 6 строевых лошадей, из них две побиты косами в грудь и живот.
    На месте боя найдено до 150 трупов и 9 тяжело раненых. Многих убитых и раненых мятежники успели унести с собой, и число их неизвестно.
    После разгона скопищ Янки Сокола на рассвете 23 января из Варшавы на подкрепления отряда полковника Папаафанасопуло прибыл отряд генерал-майора Криденера.
    nikolay_pavlovich_fon_kridener.jpg Николай павлович фон Криденер
    В Смоленском уланском полку за оканную храбрость в деле под Венгровым были награждены: подполковник Федоровский (орден Св. Анны 2-й степени с короной и мечами), ротмистр фон Дерфельден (орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом) и корнет Соколов (орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»), поручик Добродеев произведён в штабс-ротмистры. Знаками отличия военного ордена 4-й степени были награждены: 2-го эскадрона унтер-офицер Подгайный и Филиппов, рядовой Павлов; 3-го эскадрона старший вахмистр Маняк, унтер-офицер Холодзинский и рядовой Анощенко.
    sv._anna_2-y_stepeni.jpg
    ri_anna_o_3_stepeni.jpg
    Венгровский бой был первый сколько нибудь серьёзный бой этого восстания. О нём зашумели все повстанческие листки.
    К вечеру 22 января прибыл в Бялу из Бреста 1-й эскадрон Смоленского уланского полка, конвоирующий 2 орудия конно-облегчённой № 4 батареи, а из Мендзыржеца две роты Костромского полка и дивизион конно-батарейной № 3 батареи. 23 января этот эскадрон с полутора ротами пехоты и одним орудием был направлен на поиски к югу от Бялы к Ломазам и, не найдя в окрестностях местечка мятежнических шаек, в тот же день возвратился в Бялу.
    Во всех делах с мятежниками потери наших войск были ничтожны, так как мятежники, вооружённые косами, пиками и охотничьими ружьями, не могли вредить нашим войскам, действовавшим нарезным оружием, а иногда и артиллерией на дальние расстояния. Атака холодным оружием производилась только при преследовании мятежников, бежавших в беспорядке после большой потери от нашего огня.
    Офицеры и нижние чины оказывали неизменное мужество и полную готовность к перенесению всех трудов и лишений. На походе, при движении по дурным дорогами в неблагоприятное время года отставших и больных не было, несмотря на постоянные форсированные марши.
    5 февраля в Бялу дали знать, что шайка мятежников напала на 2-ю роту Ревельского пехотного полка, расположенную близ с. Воскрженице – на Брестском шоссе. Немедленно был послан туда на рысях лейб-эскадрон Смоленского уланского полка, 2 конных орудия и взвод 5-й роты Костромского полка на подводах, под общей командой Смоленского уланского полка майора Квицинского.
    С прибытием этого отряда мятежники бросились в лес; по отступающим было сделано несколько выстрелов картечью. Рота Ревельского полка была осовобождена.
    По показаниям захваченного инсургента, мятежники увезли на восьми подводах всех своих убитых и раненых, на месте же оставлено только два тела.
    По возвращении отряда в Бялу было получено донесение, что по Брестскому шоссе и в окрестностях крепости Брест-Литовский снова стали появляться в разных местах шайки мятежников. 7 числа из Бялы направлены в крепость Брест полуэскадрон Смоленского уланского полка и рота пехоты.
    Для уничтожения шаек посылались летучие отряды, которые, появляясь неожиданно в разных местах, не позволяли мятежникам образовать большие скопища. Поиски эти проводились днём и ночью, причём приходилось делать до 70 вёрст в сутки. Однако мятежники, получая заблаговременно от своих сообщников сведения о всех передвижениях наших отрядов, рассеивались на мелкие партии и успевали укрываться в болотистых и густых лесах.
    По случаю появления значительных шаек в Луковском и Радзинском уездах для более своевременных действий против мятежников, на командира Смоленского уланского полка, полковника Папаафанасопуло было возложено исправление должности Бельского отрядного начальника.
    16 февраля полковник Папаафанасопуло, составив летучий отряд из 2-х рот пехоты, 4-го эскадрона Смоленского уланского полка, 2-х орудий и 50 казаков, повёл его из г. Седлена в
    м. Соколов, куда прибыл того же числа и, узнав, что в лесу Сивое-Багно находится шайка мятежников под предводительством Янко-Сокола, тотчас двинулся туда, послав 4-й эскадрон и 20 казаков в обход на д. Купентин. войдя в лес, отряд занял небольшую прогалину, а цепь стрелков с резервами двинулась вперёд и, подойдя к лагерю, только что оставленному мятежниками, была встречена огнём неприятельских пикетов, прикрывавших отступление шайки. Оставленный мятежниками лагерь был занят нашими войсками.
    В это время 4-й эскадрон, посланный в обход, заметив вооружённую партию, конвоировавшую две телеги, бросился и отбил их; телеги оказались нагруженными пиками. При этом два мятежника убиты и несколько человек взято в плен; остальные разбежались. Преследовать шайку не было возможности по причине густоты леса и наступающей темноты. Отряд возвратился в м. Соколов, где и заночевал.
    На другой день отряд отправился в м. Стердынь, но узнав, что мятежники круто повернули на юго-запад, двинулся на перерез их пути к Косову, где получено было известие, что партия прошла севернее местечка.
    18 числа из Косова отряд преследовал мятежников через Жохи, Угощь до Медника, но так как мятежники, направляясь на д. Комедзянь, разделились на мелкие партии, с намерением пройти в Плоцкую губернию, то полковник Папаафанасопуло, видя бесполезность дальнейшего их преследования, возвратился с отрядом в Седлец 20 февраля.
    Государь Император, войдя в положение офицеров, которые не получали столовых денег и находились в беспрерывных переходах, вызвавших непредвиденные расходы, повелел выдать офицером третное жалование.
    Для разгрома мелких партий в окрестностях Бялы, 3-го марта был послан из этого города отряд под командой Смоленского уланского полка майора Квицинского, по направлению от Мендзыржена к Россошам, Ломазам и другим деревням, но здесь мятежников не встретили. Эскадрон майора Квицинского (1-й) в м. Россошах захватил живописца из Варшавы Вронского, которому было поручено главным начальником мятежников воеводства Подлесского Левандовским набирать людей и направлять в Луков, для присоединения к главной шайке, под предводительством самого Левандовского.
    В конце марта слухи о приготовлениях к новому усиленному восстанию всё более и более распространялись. Большие шайки хотя и появлялись в последнее время редко, но повсюду бродили партии мятежников от 10 до 30 человек, которые бесчинствовали в местах, незанятых войсками, вешали мирных жителей, даже женщин, заподозренных в преданности правительству, вербовали в шайки, грабили кассы, почты, а с приближением наших войск, пользуясь своей малочисленностью, успевали уходить в леса.
    По слухам эти партии должны были собираться в условленных пунктах во время праздников Св. Пасхи, что в самом деле и подтверждалось появлением значительных новых шаек в тех местах, где в последнее время их вовсе не было.
    Всё это время эскадроны Смоленского уланского полка неоднократно посылались для поисков по разным направлениям, но шаек не находили.
    Отряд под начальством ротмистра Смоленского уланского полка фон Дерфельдена (1-й полуэскадрон 2-го эскадрона, взвод 3-й стрелковой и 8-я рота Костромского пехотного полка и 20 казаков), командированный из Бялы 30 апреля, того же числа в лесу у д. Вульки-Плещанской, атаковал шайку Крысинского, численностью до 300 человек. Мятежники были сбиты с позиции и преследуемы в лесу на расстоянии 5 вёрст до окончательного рассеяния шайки.
    Потери неприятеля в точности не известны: отрядом подобрано до 35 трупов; кроме того, взято у мятежников 17 ружей, 4 сабли, 3 пистолета и 20 кос.
    За это дело ротмистр фон Дерфельден произведён в майоры, а ротмистр Палеолог и штабс-ротмистры Калиновский и Зиатханов награждены орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
    Посмотреть вложение untitled.bmp
    В этот день из нижних чинов 2-го эскадрона Смоленского уланского полка особенной храбростью и распорядительностью отличились юнкер Альбертов и унтер-офицер Гагендорн, произведённые за это дело в корнеты и унтер-офицер Семёновский, получивший знак отличия Военного Ордена 4-й степени.
    11 апреля утром отряд был послан из Седлеца (4-й эскадрон Смоленского уланского полка и две роты пехоты), под начальством полковника Фофанова по дороге в Луков.
    Придя около полудня в д. Гржензувку и узнав, что мятежники расположились лагерем в лесу между этой деревней и Ольшицами, немедленно продолжали движение к позиции противника. Подходя к д. Клинки, заметили до 50 всадников. Начальник отряда немедленно командировал против них полэскадрона, который прогнал мятежников обратно к лесу, но там был встречен пешими инсургентами и потому, послав об этом донесение, остановился против их позиции, вне оружейного выстрела. Наша пехота подошла и метким залпом положила до 30 человек убитыми. Мятежники замялись. Уланы атаковали. Неприятель в беспорядке отступил в глубь леса и был преследуем 4-м эскадроном на расстояние 10 вёрст до деревень Ольшицы и Доманен.
    Шайка была на голову разбита: в ней находилось 200 пеших и 50 конных инсургентов. Из этого числа убитых более 100 человек и взятых в плен двое; кроме того, захвачено 7 лошадей и разное оружие. Предводитель шайки Константин Мицевич взят в плен казаками ещё до начала боя в помещичьм доме в Гржензувке. С нашей стороны убитых и раненых не было.
    В этом деле в 4-м эскадроне Смоленского уланского полка особенно отличились храбростью и мужеством и были представлены к наградам: поручики Али-бей-Эдигей и Шахназаров, корнет Раевский; старший вахмистр Компанейцев, унтер-офицеры: Жуковский, Мазурин и рядовой Колесняк – к знаку отличия Военного Ордена и рядовой Решетников к прощению штрафа.
    На другой день отряд осмотрел окрестные леса, где были взяты ещё несколько мятежников, и 13 апреля возвратился в Седлец.
    14 апреля первый полуэскадрон 3-го эскадрона Смоленского полка, под командой полкового адъютанта поручика Бахмутова, выступил из г. Седлец и участвовал в рекогносцировке в отряде майора Антушевича (2 роты Костромского пехотного полка, два орудия и 50 казаков), причём, пройдя м. Морды и м. Стерлин и прибыл 18 числа в Косов, узнал о нахождении мятежников за деревней Сойданы в Боярском лесу. На следующий день отряд двинулся к этому месту.
    При входе на опушку леса, пройдя д. Сойданы, отряд был встречен выстрелами неприятельских аванпостов. Лагерь банды, в числе более 100 человек, был расположен среди болот на возвышенности, севернее Косова. Окружённые нашими войсками, мятежники бросились бежать по болоту, почти непроходимому, и были преследуемы уланами и казаками до р. Буг, на расстоянии более двух вёрст.
    Шайка эта, под начальством Лютенского, в числе более 100 человек была совершенно разбита и рассеяна. Убитых было до 20 человек, и, кроме того, несколько человек потонуло в болотах. В плен взято два; отбито ружей 3, кос и пик 8. На месте лагеря взято: 4 чугунных котла, часть продовольственных припасов, небольшое количество готовых патронов и пороху. С нашей стороны потерь не было.
    В лагере мятежников найден повешенным неизвестный человек лет около 24-х.
    Под вечер 22-го числа из Бялы дали знать о нападении шайки на почтовую карету близ станции Сыцыны, и в ночь на 23-е число против этой шайки был командирован отряд (первый полуэскадрон лейб-эскадрона, две роты Костромского пехотного полка и 40 казаков), под командой майора Квицинского. Не найдя в этом пункте мятежников, отряд пошёл на юг от шоссе, где лесистая местность особенно благоприятствует для укрывательства банд. Вскоре следы движения мятежников были найдены, и они привели к д. долгой. В этой деревне был схвачен одинокий всадник, старик лет 65, как впоследствии оказалось, начальник войск в Подлясском воеводстве Александр Чарнецкий, именовавшийся Бончею.
    При дальнейшем следовании отряда, передова часть его была встречена в д. Утрувке залпом из домов, и вслед за тем мятежники, быстро отступив из деревни к лесу, заняли его опоушку. Перестрелка на опушке продолжалась более получаса, после чего майор Квицинский приказал наступать. Мятежники, не вдержав атаки, начали отступать, несколько раз останавливаясь в лесу на позициях, и встречая наших залпами. Заметя напрвление отступления шайки на д. Жероцин, начальник отряда послал в обход к этому селению, вдоль опушки леса, улан под командой ротмистра Кудаева, а с остальными войсками продолжал теснить инсургентов с фронта и вскоре обратил их в совершенное бегство. Преследование продолжалось до д. Жероцин, где мятежников встретил полуэскадрон Смоленцев и довершил их разгром.
    В шайке этой, состоявшей из 600 человек, хорошо вооружённых, было убито человек 80 и взято в плен 10. Кроме того, раненых осталось в наших руках человек 6. Взято 11 лошадей, 15 ружей, 5 винтовок, 50 кос и патронный ящик с 4-мя пудами свинца и 4,5 пуда телеграфной проволоки.
    У нас легко ранено 3 человека.
    За это дело майор Квицинский произведён в подполковники, штабс-ротмистру Кудаеву пожалован орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом; отличившийся особенной храбростью старший вахмистр Медынский получил знак отличия Военного Ордена 4-й степени, а юнкер Бузанойский произведён в корнеты.
    Получив от пленных сведения о бывшем нападении на г. Мендзыржец, Квицинский на ночь перешёл из Жероцина в этот город, а на другой день выступил для поисков в окрестностях Мендзыржеца и, не найдя нигде шаек, возвратился в Бялу 27 апреля.
    В то же время центральный комитет употреблял все средства, чтобы возродить восстание. С этой целью им были рассылаемы в разных направлениях небольшие партии инсургентов для призыва всего населения к поголовному восстанию. Городские обыватели, связанные присягой, предварительно взятой с них ещё до начала восстания, добровольно подчинились требованиям комитета и потому главное усилие его было обращено на сельское население, которое сперва старались прельстить заманчивыми обещаниями о даровом наделе землёй, а так как крестьяне не очень доверяли этим обещаниям, то центральный комитет не стеснялся употреблять против них самые жестокие меры, чтобы страхом склонить на свою сторону.
    Собранные добровольными приношениями, насильственными налогами и грабежами деньги дали возможность комитету закупить за границей запасы огнестрельного оружия, и, несмотря на меры, принятые австрийскими и прусскими пограничными войсками, и частые конфискации военной конрабанды, весьма значительное количество оружия было ввезено в пределы Царства Польского.
    В первой половине апреля появились значительные банды, преимущественно в тех местах, где граница не представляет значительных естественных преград, а закрытая местность способствует укрывательству шаек. К маю месяцу революционное движение в крае разрослось до крайней степени напряжения. Повстанцы шныряли повсюду. 4-й эскадрон Смоленского уланского полка был командирован из Седлеца в м. Стердынь, в отряд майора Антушевича с 3-мя ротами, 4-мя орудиями и 50 казаками. Там, по слухам, находилась банда повстанцев. Известие это оказалось ложным и было распространено мятежниками умышленно, чтобы отвлечь войска в другую сторону.
    Между тем, получив в Стердыне достоверные сведения, что значительная литовская шайка Стасюкевича находится на левом берегу Буга около г. Бялы в 100 верстах от Стердыни, майор Антушевич немедленно двинулся туда и, быстро преследуя инсургентов, уходивших на подводах мимо Бялы к Влодаве, настиг их 13 мая при д. Мазановке и атаковал передовыми частями своей колонны. 4-й эскадрон Смоленского полка и 50 казаков, под командой штабс-ротмистра Палеолога пошли в атаку, при чём неприятель потерял 25 убитых и 14 человек пленными. Сильное утомление людей, сделавших переход в 40 вёрст без привала, заставило остановить преследование и расположить отряд на ночлег в Мазановке.
    На другой день майор Антушевич выступил вслед за бандой к Словатычам и, узнав там, что инсургенты, перейдя через Буг в Гродненскую губернию, расположилисьв 8 верстах от границы за фольварком Черск, немедленно двинулся за ними с 4-м эскадроном улан, 2-мя орудиями, 50-ю казаками и 60 охотниками от пехоты на подводах. Несмотря на усталость людей и испорченные мосты на пути следования отряда, войска, при содействии крестьян, преодолели эти препятствия и, настигнув банду за фольварком Черск в Домачевском лесу, разбили её наголову. Убито до 100 мятежников, в плен взято 15; отбит обоз с оружием, 17 лошадей с повозками и по 3 пуда свинца и пороха.
    За эти два дня в 4-м эскадроне Смоленского уланского полка особенно отличились и получили следующие награды: ротмистр Палеолог и штабс-ротмистр Калиновский ордена Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, штабс-ротмистр Али-бей-Эдигей, поручики Раевский, Бахмутов, Емельянов и корнет Раевский – ордена Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Унтер-офицеры Трофимов и Жуковский и разжалованный из корнетов рядовой Хвостов – знаки отличия Военного Ордена 4-й степени.
    18 мая 4-й эскадрон возвратился с отрядом в Седлец, пройдя в 10 дней не менее 400 вёрст.
    Вечером 3-го июня частный военный начальник в г. Бяла получил известие о появлении в Бяльском уезде банды Крысинского и на другой день в 3 часа утра направил для уничтожения её 3 небольшие колонны. 2-й эскадрон Смоленского уланского полка ротмистра фон-Дерфельдена вошёл в состав левой колонны с 2-мя ротами пехоты, 2-мя конными орудиями и 25 казаками, под начальством командира конно-батарейной № 3 батареи, полковника Башилова. Колонная направилась к лесу параллельно дороге в м. Ломазы.
    Инсургенты, узнав о движении против них левой и правой колонн, пошли на Поросюки, рассчитывая этим движением проскользнуть между отрядами. Посланный вперёд от2-го эскадрона штабс-ротмистр Зиатханов с казаками открыл мятежников в лесу, близ Дубовского фольварка и завязал с ними перестрелку.
    В то же время, несмотря на густоту леса, заваленного срубленными деревьями и пересеченного неудобопроходимыми канавами, оба конных орудия и 2-й эскадрон улан прискакали на место боя. С их появлением пешие и конные мятежники, а равно и обоз, обратились по разным дорогам в самое беспорядочное бегство. Уланы преследовали их до леса, окружающего д. Кросунку и мимо Ломаз до м. Россоши. По этому последнему направлению настигнуто и убито несколько всадников, в числе которых адъютант Крысинского – Коссовский. Предводитель банды Крысинский был ранен.
    В ночь с 10 на 11 июня эскадрон Смоленского уланского полка выступил из Седлеца с отрядом генерал-майора Дрейера, для поиска к Желищеву, где находились в сборе не менее 1300 человек инсургентов под начальством Лелевеля.
    В селении Станы открыты были свежие следы шайки, по которым отряд настиг её у д. Жебраки. С приближением войск, мятежники начали отступать. совершенно уничтожив мосты на болотистой речке Кострынь. Обходное движение было невозможно, а потому началось восстановление мостов, длинной до 5 саженей, которое и было окончено в течение полутора часов благодаря неутомимости и сметливости солдат.
    В 8 часов утра отряд двинулся за шайкой, которая, несмотря на то, что выиграла около 2 часов времени, была у с. Рукса, где мятежники заняли позицию в лесу. Войска опрокинули их и преследовали более 20 вёрст.
    В 5 часов вечера артиллерия и обоз были остановленв у д. Вульки-Заславки, а кавалерия и 2 роты пехоты продолжали преследование ещё 10 вёрст, до совершенно рассеивания неприятеля, при чём до 50 человек охотников не отставало от кавалерии, держась за стремена и хвосты лошадей.
    Таким образом, банда мятежников, не менее полутора тысяч человек, бывшая по показанию пленных, под начальством Лелевеля и других лиц, разбита на голову и совершенно рассеяна. лелевель едва ускакал с 6-ю конными. Потери неприятеля убитыми более 200 человек, взято в плен 4 человека, отбито знамя, 46 ружей, в том числе 30 австрийских штуцеров, 100 кос и другого холодного оружия; кроме того отбито 40 лошадей 25 фурманок, до 3000 патронов, 25 пудов свинца, разная амуниция, медные котлы, фураж и продовольствие для людей. С нашей стороны потеря незначительна: нижних чинов убито1 и ранено 6, лошадей убито 4 и ранено 3.
    Отряд имел заслуженный отдых и ночлег в с. Вулька-Заславка, откуда 12 числа, пройдя цепью лесов на Ягодно и Доманице, возвратился в Седлец. За эти два славных дела получили награды: штабс-ротмистр Петров – орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, ротмистр Трженик и штабс-ротмистр Романенко – ордена Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, поручики Розенгейм и Эттинген – ордена Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», унтер-офицер Бибик и рядовой Пономарёв – занки отличия Военного Ордена 4-й степени, унтер-офицеры Пантелеев, Мазурин, Рябчук и рядовые Проказюк и Ковалёв – денежные награды, а унтер-офицеру Брумбендеру и рядовым Литовченко и Сергиеву – прощены штрафы.
    По материалам:
    сайта http://www.oldmikk.ru
    книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."



    Из "Историческое описание одежды и вооружения российских войск". [Висковатов]
    ПРЕДМЕТЫ, ИЗМЕНЕННЫЕ ИЛИ ВВЕДЕННЫЕ ВНОВЬ 28 МАЯ 1855 г.

    Головные уборы

    Шапка уланская (вместо шапки существующей формы) состоит из суконного верха и кожаного колпака. Суконная часть шапки, простеганная вдоль рядами в 1/8 в., пришита к колпаку из черной лакированной кожи, без швов, вышиною 2 в. У соединения с колпаком бока шапки имеют 2 3/8 в., кверху они расширяются до 4 5/8 в. и образуют квадратную верхушку, покрытую лакированной кожей. Вся вышина шапки, от углов до нижнего края колпака — 4 1/8 в. К передней части колпака пришит козырек, шириною в 1 1/4 в. с металлическим ободком в 1/4 в., прикрепленным на концах двумя шпеньками. По сторонам козырька к колпаку укреплена чешуя. На соединении суконного верха с кожаным колпаком находится тесьма в 1 в., нашитая так, чтобы 7/8 ее были на сукне, а 1/8 на кожаном колпаке. Ни ребрах шапки нашита уланская узкая тесемка; на правом углу костяная пуговка с петлей из той же тесьмы, для пристегивания этишкета. На переднем ребре шапки пригнан герб, полку присвоенный, так, чтобы крестик коронки герба равнялся с верхом переднего угла шапки.
    На левой передней половинке есть гнездо, для всаживания волосяного султана; поверх гнезда овальная кокарда, верхом своим равняющаяся с краем шапки. Султан тресируется на загнутой проволоке и в висячем положении имеет 7 в. В основании султана корешок, длиною 6/8 в., сплетенный из одного с султаном волоса. В гв. уланских полках султан белый, во всех уланских полках армии — черный.
    На шапку надевается чехол из черной клеенки, который сшит из четырех частей, по форме шапки. На переднем и заднем ребрах шапки клеенка сшивается наглухо, образуя 2 половинки, переднюю и заднюю, которые пришивают к квадратной верхушке чехла. К передней половинке пришит чехол из клеенки для козырька. Задняя половинка заходит на переднюю и к ней пристегивается крючками на нитяные петли. Края задней половинки и козырька, кругом, обшиты черною тесьмою. На правом углу чехла, вверху, пришита черная костяная пуговка и, на вершок ниже угла, к правому же углу, из черной тесьмы петелька, для пристегивания этишкетного шнура. К задней половинке чехла, с внутренней стороны, пришит затыльник, который заворачивается под чехол и может быть выпущен наружу. На передней части чехла означены желтою краскою номера и начальные литеры эскадронов, например: 1Э, 2 Э и т. д. Вышина номеров и литер 1 в.

    1858 апреля 21. - Генералам и шт.- и об.-офицерам уланских полков гвардии и армии повелено присвоить зимний полукафтан по нижеследующему описанию и именовать эту одежду уланкою.
    2. Уланку надевать только при воскресной и обыкновенной формах и в то время, когда гусарские офицеры надевают ментик в рукава, т. е. с 15 сентября по 1 мая, при городских же и походных — парадной и праздничной формах, а также на балах вообще уланки не надевать.
    3. При шапке уланку всегда носить с эполетами, а без эполет — в тех только случаях, когда дозволено быть в фуражке.
    4. Этишкетных шнуров с кистями, накладных лацканов и шарфа при удавке надевать не полагается и во всех случаях, когда, с воскресной или обыкновенной формой, надевался шарф, заменять его лядункою, как это положено для ментика в гусарских полках.
    5. Портупею пристегивать всегда под уланкою.
    295.jpg


    ОПИСАНИЕ ЗИМНЕЙ УЛАНКИ, ПРИСВАИВАЕМОЙ ГЕНЕРАЛАМ И ШТ.-И ОБ.-ОФИЦЕРАМ УЛАНСКИХ ПОЛКОВ ГВАРДИИ И АРМИИ

    Цвет сукна, покрой, размеры выпушки, погоны, погончики и пуговицы уланки совершенно сходны с таковыми уланского полукафтана настоящей формы, при следующих изменениях.
    1. Воротник откидной, шириною 3 2/8 вершка, весь из шерстяного плюша, одного цвета с накладными лацканами полукафтана; без шитья и галунов, концы воротника закруглены, и он может настегиваться на один и на два крючка.
    В уланских полках Бугском, Одесском, Чугуевском и Белгородском - на передних концах верхней части плюшевого воротника полагаются темносиние клапаны с красной выпушкой и пуговицей, совершенно сходными с положенными для воротника плаща, а во всех прочих уланских полках гвардии и армии —воротник уланки без клапанов.
    На 1 1/2 вершка от передних концов воротника, в нижний шов, вшиваются шнуры с костыльном и гомбами, совершенно сходные с ментишкетными шнурами гусарского ментика; эти шнуры должны быть, сообразно металлическому прибору, золотые или серебряные и застегиваться сзади петлею на костылек.
    2.Обшлага также обшиваются плюшем одного цвета с накладными лацканами и по верхнему краю их на плюше, нашивается:
    а) у генералов уланских полков гвардии и армии — золотой или серебряный генеральский галун;
    б) у шт.-офицеров уланских полков гвардии и армии - золотой или серебряный шт.-оф. галун;
    в) у об.-офицеров уланский полков гвардии — золотой или серебряный галун, одинаковый с нашиваемым на рукавах доломанов и ментиков - об.-офицеров гвардейских гусарских полков.
    Об.-офицерам же уланских полков армии на плюше обшлагов никакого галуна не полагается.
    3. На передней части пол с каждой стороны, имеется по одному наискось прорезному карману.
    4. За исключением рукавов, вся уланка имеет плюшевую подкладку по цвету накладных лацканов полукафтана
    296.jpg

    1860 июня 18. — 1. Холщевые кителя указано носить в летнее время всем вообще строевым и нестроевым генералам и шт.- и об.-офицерам войск на нижеследующих основаниях.
    а) Всем вообще для домашнего употребления и строевым, кроме того, вне службы, в расположении своих частей; б) в кавалерии, во фронте, тогда только, когда нижние чины бывают в кителях, а в пехоте, на службе, в тех только случаях, когда нижние чины надевают установленные для гимнастических упражнений рубашки.
    2. В караул и на дежурство, а также в обществе и на публичных гуляньях, хотя бы эти гулянья были и в черте расположения части, кителей не надевать.
    3. Всей, вообще, в гвардии и армии, как в пехоте, так и в кавалерии, иметь кителя с закругленным воротником, с 6 металлическими пуговицами по каждому борту и с галунными погонами, как на мундирах, карманные же клапаны в тяжелой кавалерии и во всех частях пехоты — прямые с 4 металлическими пуговицами, а в легкой кавалерии — вырезные с мыском и 6 пуговицами
    335.jpg
    1861 января 7. — Офицерам кавалерии и конной артиллерии повелено иметь седла и при мундштуках чумбуры (рис. 353), согласно следующим описаниям:

    1. ОПИСАНИЕ ИЗМЕНЕНИЯ ОФИЦЕРСКОГО КАВАЛЕРИЙСКОГО СЕДЛА И ПРИНАДЛЕЖНОСТЕЙ К НЕМУ

    Седло настоящего образца, но крылья к нему делаются несколько шире и длиннее, чтобы могли закрывать пряжку задней подпруги. У нижнего края этих крыльев пришиты ремни, заменяющие собою трок; из них у правого—пряжка, в которую продевается и застегивается под брюхом лошади ремень левого крыла. Приструги для сыромятных подпруг проходят через арчак седла, причем задняя должна быть ближе к задней луке. Потник настоящего образца, но несколько более, а именно: сложенный пополам, он шириною спереди в 8 1/2, а сзади в 10 вершков; длину же имеет по верхнему сгибу 14 вершков, а по нижнему краю 1 аршин 1/2 вершка. На потник, около подковных карманов, пришиты кожаные гайки, в которые продеваются ремешки для приторачивания шинели. К седлу потник прикрепляется у передней луки сыромятным ремешком, а у задней—ремешком на пряжку, что и не дает ему вылезать из-под седла.
    Седельные пистолетные чушки отменяются, а вместо них иметь у передней луки из глянцевой кожи, прикрепленные к седлу на железной полосе винтами, сумки с крышками, длиною 6 вершков, а шириною 3 1/2 вершка. В них укладываются необходимые офицеру, в походе вещи, которые определено было укладывать в чемодан.
    В сумках, сверх того, делаются гнезда для пистолетов: в кавалерии для одного в левой только сумке, а в конной артиллерии и в тех частях, где не положено носить пистолет на поясном ремне, в обеих сумках. При седловке без вальтрапа, гнезда закрываются особою кожаною крышкою, прикрепляемою тем же винтом, на котором держится и вся сумка; при седловке же с вальтрапом крышка эта отгибается или совсем снимается.
    Вальтрап настоящего образца, с тою только разницею, что в передней его части в кавалерии, вместо двух, только один прорез с клапаном, с левой стороны, против пистолетного гнезда в левой чушке; в задней же части, по бокам, выше звезд или вензелей, пришиты гайки, обтянутые того же цвета сукном для приторачивания концов шинели.
    Шинель при этом седле приторачивается сзади: посредине ремешком к задней луке, а в концах ремешками же через гайки вальтрапа или потника, если седлают без вальтрапа.
    Примечание. У почетных ординарцев, наряжаемых к высшему начальству или представляющихся у развода, и вообще в строю при полной парадной форме, шинель к вьюку вовсе не приторачивается.
    Чемодан, трок, круговой ремень, пахвы и подперсья — отменяются.

    II. ОПИСАНИЕ ЧУМБУРА К ОФИЦЕРСКОМУ МУНДШТУКУ

    Ремень из глянцевой черной кожи, длиною 3 1/4 аршина, а шириною 1/8 вершка, пристегивается петлею к медному кольцу с помощью медной пряжки. На кольце этом имеется из сыромятных тонких ремешков перевитая петля, длиною 2 вершка, с медным кольцом, надетым на подбородник мундштука. В то же кольцо проходит петлею глянцевый черный ремень, длиною 8 вершков и одной ширины с переносьем, к которому пристегивается с внутренней стороны двумя нарочно для того сделанными гайками; ремень этот, в случае надобности, вместе с чумбуром отнимается от мундштука
    353.jpg
    1861 июля 18. — Повелено, во всех вообще войсках в летнее время, т. е. с 15 мая по 15 сентября, генералам, шт.- и об.-офицерам, а равно и гражданским чиновникам Военного ведомства, носить на фуражках белые полотняные чехлы (рис. 360). Чехол шьется следующим образом к верхнему кругу пришиваются стенки со вшивным, из той же материи, кантом и сзади стенки эти сшиваются одним швом. Надетый на фуражку чехол нижними краями стенок должен доходить только до околыша и не закрывать верхней его выпушки, где таковая имеется
    1861 ноября 23. — Тесьму на уланских шапках, прикрывающую шов кожаного колпака с суконным верхом, повелено иметь наполовину уже, т. е. вместо вершковой ширины, шириною в 1/2 вершка.
    1861 декабря 21. — На всех вообще церковных парадах офицерам и ниж. чин., находящимся в строю, повелено иметь чешую, подстегнутою над козырьком, кроме офицеров и ниж. чин., находящихся при взводе со знаменем, которым иметь чешую застегнутою.
     
    Профессор нравится это.
  4. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    В конце 1861 года, когда по всей Польше запахло революцией, в Радомской губернии сформировалась значительная шайка Лангевича, назначенного революционным правительством начальником вооружённых сил Сандомирского воеводства. Первоначальным притоном этой шайки служило местечко Вонхоцк.
    Russkaya_armiya_v_Varshave_vo_vremya_voennogo_polozheniya._1861.jpg Русская армия в Варшаве во время военного положения 1861 год
    В это время в Кельце был назначен особый «частный военный начальник» - командир Смоленского пехотного полка, полковник О.О. Ченгеры (1816-1880 г.г.), человек мужественный, расторопный, довольно крутого нрава.
    chengeri.jpg
    Во второй половине декабря 1862 года приготовления жителей Кельце со всеми окрестными местечками и посадами, а также и соседнгих уездов (в особенности Опоченского, где лежит местечко Сухеднев – центр управления горных заводов Восточного округа) к чему-то недоброму, сделались чересчур явными. Со всех сторон приходили вести, что то там, то сям формируются банды, а из Сухеднева доносили, что на тамошнем железоплавильном заводе отбиваются ножи и косы. Даже называли кое-кого из предводителей банд. Чаще всего слышались имена двух братьев Давыдовичей, занимавших на Сухедневском железном заводе должности надсмотрщиков над работами. Полковник Ченгеры послал об этом рапорт к начальнику Радомского военного отдела, генералу Ушакову, с изложением всех могущих произойти последствий.
    Между тем, как всё это происходило – косы ковались, заготовлялось и всякое другое оружие для банд и сами банды мало-по-малу формировались – отношения всей интеллигенции г. Кельце и ближайших оттуда городов и местечек к полковнику Ченгеры и его штабу с каждым днём и часом становились более и более предупредительными и близкими. Многие из жителей говорили полковнику Ченгеры и его офицерам в глаза, что «край не помнит таких милых и добрых начальников». Нечего и прибавлять, что все эти ухищрения проделывались с целью усыпить бдительность полкового командира и тем вернее привести в исполнение свои долго таившиеся кровавые замыслы.
    К началу января 1863 года Смоленский полк был расположен следующим образом:
    штаб полка – г. Кельце
    1 батальон – крепость Ивангород
    2 батальон (штаб, 5, 6 и 8 роты) – г. Конск
    7 рота – г. Кельце
    2 стрелковая рота – м. Бодзентын
    3 батальон (штаб, 10 и 12 роты) – Ендржеев (35 вёрст от Кельце в направлении к Мехову)
    11 рота – Водзислав
    9 рота – г. Кельце
    1 стрелковая рота – Ивангород
    3 стрелковая рота – Хенцины

    10 января 1863 года банда человек в пятьсот горнозаводских рабочих и служителей, пополам с мелкопоместной шляхтой и ремесленниками, под начальством братье Давыдовичей, не дожидаясь срока, назначенного в декрете Центрального революционного комитета (полуночи), напала на окружное Сухедневское казначейство, ограбила кассу и двинулась к местечку Бодзентын, в 12 верстах от Сухеднева, по ту сторону Свентокржижских гор. Там стояла 2-я стрелковая рота Смоленского пехотного полка (190 человек), командир которой штабс-капитан Н.В. Краевич был в это время вызван полковником Ченгеры в Кельце и привёз с собой благодарственный адрес жителей Бодзентына войскам, его занимавшим, где говорилось, что ротный командир и офицеры, подпоручики Козунов и Рапп привели роту в такое примерное состояние, что местные обыватели не могут достаточно нахвалиться поведением стоящих у них на квартирах солдат и обратились с просьбой к бургомистру – выразить за это всей роте их глубокую благодарность. К этому адресу была приложена печать магистрата, затем следовали подписи бургомистра и членов магистрата. В то самое время, когда ченгеры со своим штабом разглядывал этот адрес, его печать м подписи, какк нечто не совсем обыкновенное, бодзентынские мятежники поджидали к себе Давыдовича с сухедневскими силами и точили ножи.
    С самого раннего утра рота заметила какое-то особенно весёлое настроение жителей. Около казарм, состоявших из восьми обыкновенных обывательских домов, в роде больших изб, бродили подозрительные нищие, приглядываясь к чему-то. очевидно, они имели в виду высмотреть как много оружия в роте, и где оно находится. Город толковал о четырёх свадьбах, может статься, умышленно пригнанных к одному и тому же дню ксёндзами, посвящёнными в тайну.
    Солдаты, несмотря на сделанные ими наблюдения о присутствии в городе чего-то лишнего, необыкновенного, не приняли мер предосторожности и легли спать, ни сколько не помышляя о грозе, собравшейся над их головами.
    Вдруг в первом часу ночи раздался звон церковного колокола с колокольни Бодзентынского костёла, после чего послышался какой-то неопределённый шум, это было движение по улицам повстанцев, числом до 500 человек (около 400 из Сухеднева и до 100 человек из местных обывателей). Главное их вооружение состояло из обоюдоострых ножей в 10-14 вершков длиной и в 2,2 вершка шириной, насаженных на древко. Вся эта масса ударила в казармы, и первой жертвой её сделались ночные часовые; затем толпа ворвалась в казармы с намерением захватить оружие и патроны, но нижние чины, с поспешностью, свойственной молодцам, оделись и вооружились, - отбили нападение, а первые три полувзвода роты бросились к офицерским квартирам, окружённым мятежниками и к ротному цейхгаузу. Удачные выстрелы из окон, а кое где и залпы довольно скоро расстроили нападавших. часть солдат, под начальством унтер-офицера Терехова, раненого уже ружейной пулей, штыками отбросили мятежников из казармы, выбили их на улицу, и бой разгорелся по всему местечку.
    Более всего подвергалась опасности стоявшая на площади, отдельно от других, казарменная изба, которую повстанцы обложили соломой и при нападении солому зажгли.. Но и тут стойкая и дружная защита молодцов второй роты сделала своё дело: давши несколько удачных залпов, оны быстро выскочили на площадь, когда солома ещё не успела порядком разгореться, сгребли её в одну кучу и, набросав туда разных чурок, ставень от окон и тому подобных предметов, развели довольно большой костёр, котрый стал мало-по-малу собирать вместе разрозненные части роты.
    Между тем изба, в которой находились подпоручики Козунов и Рапп, была окружена мятежниками, часть которых вошла во внутрь и предложила офицерам выдать находящееся при них оружие и приказать то же самое сделать и солдатам во избежание излишнего кровопролития. Офицеры, изумлённые подобным наглым требованием, долго не могли прийти в себя и сначала думали, что с ними шутят. в числе лиц, которые мелькали перед ними в толпе, было их несколько хороших знакомых, находившихся с ними в приятельских отношениях: городской квартирмистр Шадковский, помещик Загардлевич, купец Богданский, ксёндз Уминский. Тут кто-то из толпы воскликнул: «Полно размышлять! Говорят вам давайте оружие! Нас много, а вас мало! Солдаты обезоружены и казармы горят, выйдите и посмотрите!».
    В самом деле, из окна было видно отдалённое зарево; это был разведённый на площади костёр. Время от времени слышались выстрелы и рокот барабана. Подпоручик Рапп пошёл взглянуть, что такое в самом деле делается на улицах – и только переступил порог, как его хороший знакомый ксёндз Уминский вонзил свой нож в спину офицера. Он схватился за сердце, что то проговорил и упал… Мятежники бросились на подпоручика Козунова.
    В эту минуту несколько солдат, подбежав к окну и взглянувши в него, вмиг сообразили опасность, в какой находились их начальники. Думать долго было нечего: рама была высажена, подпоручик Козунов вырван из рук убийц (подпоручику спас жизнь юнкер Яновский, награждённый чином прапорщика) – повстанцы увидели блеск штыков и бросились бежать, а нижние чины, схватив подпоручика Козунова на руки понесли его на площадь, где четвёртый полувзвод отбивался от толпы в отдельных домах. Так как в рядах мятежников не было решительно никакого порядка, то банда, несмотря на значительный перевес сил, не была в состоянии предпринять что либо: все шумные атаки повстанцев были отражены не только от казарм, но и от ротного цейхгауза, где находилось ззаручное оружие, порох и пули и который отстояли восемь стрелков. Уже совсем светало, когда толпы нападавших отступили к ближайшему лесу, где намерены были ожидать подкреплений и потом возобновить нападение. Однако ничего подобного не случилось.
    С нашей стороны после ночной схватки оказалось трое убитых и сорок человек раненых. Потеря повстанцев неизвестна: их убитые и раненые были частью подобраны местными жителями, частью унеснены бандой в лес.
    Разбросанного по улицам и по площади оружия, в роде ножей, насаженных на древки, наши солдаты насчитали штук до двухсот, но ружей не было брошено ни одного: видимо повстанцы ими чрезвычайно дорожили. Они унесли с собой также и те немногие ружья, которые им удалось захватить в казармах при первом нападении.
    Рядовой Зеленко, живший в отдельной избе, как столяр, не хотел ни за что выдать своего ружья и на все требования и угрозы не отвечал ни слова. Тогда мятежники нанесли ему тяжёлые раны: пуля, попавшая в щёку, раздробила челюсть, две пули перебили руку, а удар ножом перерезал язык и горло. Всё вытерпел и ничего не сказал Зеленко. Брошенный замертво, он был подобран своими товарищами и впоследствии оправился отран, лишившись только способности говорить внятно. Он был произведён в унтер-офицеры и награждён знаком отличия Военного Ордена.
    Подпоручик Козунов, единственный офицер и старшее лицо в роте (подпоручик Рапп умер в ту же ночь), счёл за лучшее, собрав ротный цейхгауз и раненых, из которых пятнадцать человек с порезанными руками отказались идти в лазарет, отступить в Кельце. Оружие мятежников было поломано и брошено в огонь.
    Рано утром 11 января, рота в полном порядке двинулась через лесистую местность и по дороге наткнулась на повстанческий обоз с ранеными, под прикрытием небольшой кучки плохо вооружённых людей, которые, завидя солдат, разбежались.
    В одном возу найдено было 50 штук ножей, три охотничьих ружья, немного пороха и свинца, несколько экземпляров патриотических песен и 5070 рублей денег в польских сериях. По дороге роту встретил её командир штабс-капитан Краевич; он вернулся с ней в Кельце и доложил обо всём полковнику Ченгеры, который ещё ничего не знал о произошедшем.
    Приказ, отданный генерал-адъютантом бароном Рамзаем от 17 января 1863 года за № 17 о молодецком подвиге 2-й стрелковой роты Смоленского полка, оканчивается следующими строками: «По доведении о столь доблестном молодецком подвиге Его Императрским Высочеством, наместником Царства Польского, до Высочайшего Государя Императора сведения, Его Императорское Величество Всемилостивейшее изволил пожаловать: десяти достойнейшим из чинов 2-й стрелковой роты Смоленского пехотного полка орден Св. Георгия, а всем прочим нижним чинам, участвовавшим при отражении мятежников в Бордзентыне – по три рубля на человека. Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях и отдельных командах.
    «Молодцы! Объявив вам о доблестных действиях ваших товарищей, заслуживших столь щедрую Его Императорского Величества награду, я остаюсь в полной уверенности, что каждый из вас с таким же геройством исполнит свой долг, наложенный присягой, верностью Престолу, Отечеству и честью Русского оружия.»
    Ramsay_Anders_Edward.jpg барон Рамзай
    На следующий день полковник Ченгеры отправил колонну в Бодзентын, а сам двинулся к Сухедневу, но мятежников уже не было. Бодзентын оказался пуст и почти весь выжжен.
    Город Кельце был объявлен в осадном положении.
    Этим ограничивается восстание в пределах Радомского уезда. Существенных выгод, как-то захвата оружия или приобретения прочных пунктов, он восстанию не принёс почти никаких.
    К 15 января телеграфное сообщение по всему отделу было прервано, а почты и эстафеты перехватывались, почему первые распоряжения генерала Ушакова не все дошли по назначению.
    Полковник Ченгеры, в виду чрезвычайных событий, стянул свой полк в Кельце к 18 числу и, кроме того, в виду стратегического значения города, обратился с настоятельной просьбой к командиру Галицкого полка о подкреплении.
    Между тем для действий против Вонхоцка был сформирован в Радоме отряд под начальством генерал-майора Марка из войск Радомского гарнизона. В состав его вошлт: 1 батальон и 1-я стрелковая рота Могилёвского полка, 4-я рота 2-го сапёрного батальона, 2 орудия нарезной № 1 лёгкой батареи и 20 казаков. К этому отряду, выступившему 20 числа в 6 часов утра из Радома на Шидловец, должны были присоединиться на походе 2 эскадрона Новороссийских драгун, следовавших согласно первым распоряжениям из Стопницы через кельце в Радом, которые как раз 20 числа выступили из кельце. Прибыв в первом часу дня в Шидловец, генерал Марк остановился и, узнав от проезжавшего еврея, что тот видал драгун верстах в 10 за Сухедневом, он послал офицера курьером навстречу дивизиону с предписанием быть на другой день в 8-30 утра у деревни Милицы, где присоединиться к отряду.
    Приехав на почтовую станцию в Сухеднев, поручик Лускино был арсетован бандой и отвезён в лагерь Лангевича в Вонхоцк, а бывшее при нём предписание отобрано, чем обнаружилось предстоящее движение отрядов, и внезапное нападение на Вонхоцк стало невозможным. Генерал Марк, узнав об этом обстоятельстве, приказал отыскать еврея, который бы согласился доставить записку драгунам; еврея нашли, и вечером в 11 часов он отправился на поиски.
    Дивизион драгун, высланный полковником Ченгеры в Радом, прибыл вечером 20 числа к мосту через р. Лосеницу. Мост был разрушен, а на том берегу было замечено присутствие противника. Командовавший дивизионом майор Красинский послал донесение полковнику Ченгеры, и к рассвету 21-го последний выслал из Кельце на подкрепление драгунам 3 роты Смоленского полка и 60 казаков. В 6 часов утра 21-го Келецкий отряд, исправив мост, двинулся к посаду Сухедневу, который оказался не занятым; жители показали, что партия инсургентов около 1000 человек 20-го оставила местечко и отступила на Вонхоцк.
    При входе в Сухеднев майор Красинский получил от еврея записку генерала Марка с уведомлением, что его драгуны назначены в состав экспедиционного отряда и с приказанием присоединиться к отряду в Бзине. Поэтому драгуны продолжали путь безостановочно, а три роты Смоленцев и казаки, не имея приказания сопровождать их дальше, остались в Сухеденеве.
    Между тем Лангевич, организуя свой отряд в Вонхоцке, отлично знал о всех передвижениях русских войск. Арест поручика Лускино и захваченное при нём предписание совершенно открыли ему обстановку. Конечно, он не мог и думать решиться вступить в бой и рисковать, имея под рукой хотя и превосходящий численно, но ещё далеко не готовый к бою отряд. Для него весь вопрос сводился к тому, чтобы успеть благополучно сняться с позиции и уйти в ещё более скрытые места. Для наблюдения за Радомским шоссе и для перехвата всяких корреспонденций в Сухедневе стоял отрядЧаховского, сурового старика, одного из лучших деятелей восстания. Этот ариергард совершено выполнил свою задачу, замедлив движение нашего отряда ровно на сутки и дав тем время Лангевичу уйти к в Свентокржижские горы. Распустив слух, что Сухеднев оставлен, и зная о предстоящем следовании драгун к Бзину, Чаховский приготовил засаду на лесистом перевале в трёх верстах от Сухеденева по дороге к Бзину. В этом месте к дороге подходил с обеих сторон густой лес, превращавший её в узкое, закрытое дефиле на протяжении около трёх вёрст.
    Засада состояла из 300 человек, вооружённых ружьями без штыков.
    Остальная часть отряда скрытно заняла Сухеднев, разместившись по строениям и в костёле. Когда оба эскадрона втянулись в леса, засада, пропустив голову колонны, дала залп и инсургенты бросились на 4-й эскадрон. Командир эскадрона капитан Чутя, спешив людей, отослал коноводов назад за перевал. Красинский велел второму эскадрону отступить также за перевал и прикрывать коноводов.
    Драгуны частью открыли огонь, а частью бросились в штыки и вскоре опрокинули насевшую банду, прогнав её к выходу из дефиле. В это время на выстрелы прискакали казаки из Сухеднева и вместе с 1-м полуэскадроном 2-го эскадрона помогли 4-му эскадрону в дальнейшем преследовании. Между тем майор Бентковский, который оставался с тремя ротами Смоленского пехотного полка в Сухедневе, также выступил на выстрелы, оставив обоз под прикрытием полувзвода под начальством поручика Крупского. Только что роты отошли на достаточное расстояние, как мятежники, прятавшиеся в местечке, бросились на обоз со всех сторон. Поручик Крупский, командовавший прикрытием, решил выйти из местечка и, заняв на опушке каменную кузницу, начал отстреливаться. Незадолго перед тем к нему прискакал горнист Смоленского полка Мочалов с приказанием от майора Бентковского прибыть к ротам в Бзин, которые уже соединились с отрядом генерала Марка. Но в это время прикрытие, занимавшее кузницу, было совершенно отрезано от отряда. Тогда Мочалов стал проситься у поручика Крупского, чтобы тот дал ему лошадь и пустил пробиться через густую толпу мятежников; ему дали лошадь, он бросился вперёд, но был окружён и захвачен в плен: к нему приставили часового. Улучив удобную минуту, Мочалов сбил часового и, вскочив на лошадь, под градом пуль скрылся в лесу и благополучно дал знать Бентковскому о критическом положении отрядного обоза. Майор Бентковский с двумя ротами бросился к Сухедневу, мятежники обратились в бегство и обоз благополучно присоединился к отряду у Милицы.
    Стычка драгун и эпизод с обозом задержали генерала Марка до 2 часов дня, почему, не решаясь напасть на Вонхоцк вечером, он остался у Милицы на ночлег. Вечером к отряду Марка подошли ещё 2 роты Галицкого полка, направленные из Кельце. На следующий день с рассветом, присоединив к себе три роты Смоленского полка и оставив 2 роты для прикрытия обоза, построенного вагенбургом у Милицы, генерал Марк выступил к Вонхоцку, до которого оставалось 12 вёрст. Но местечко оказалось совершенно пустым, мелкие партии скрылись в леса, главные силы Лангевича успели отступить заблаговременно. Предав Вонхоцк огню, генерал Марк счёл экспедицию законченной и так как за обозом посылать было поздно, то он отошёл обратно к Милице, куда и прибыл перед сумерками, а на другой день 23-го числа выступил обратно в Радом, куда прибыл 24, отослав Келецкий отряд домой.
    Под прикрытием банды Чаховского, Лангевич, как мы видели, успел снять лагерь в Вонхоцке и отступил на юг, в Свентокржижские горы, к монастырю Св. Креста. Отступление было совершено через Бодзентын, который банды Лангевича проходили в полночь, и который уже заранее был занять Чаховским. С прибытием Лангевича, Чаховский двинулся далее и занял монастырь Св. Креста, куда следом подошёл Лангевич с главными силами.
    Лагерь был расположен на террасовидных склонах Лысой горы, к западу от местечка Слупя Нова. Монастырь был приведён в оборонительное положение и там помещалась главная квартира с типографией и штабом.
    Получив приказание сделать поиски к местечку Слупя Нова, а также официальные сведения от генерала Ушакова, что банда Лангевича ежедневно увеличивается вновь прибывающими охотниками, полковник Ченгеры выступил из Кельце в 9-м часу вечера 30 января с отрядом в пять рот Смоленского пехотного полка (8,9,10, 12 и 2-я стрелковая роты, общая численность 964 человека), полуэскадроном драгун, 60 казаками и 1 орудием.
    После крайне тяжёлого ночного перехода (около 40 вёрст), на рассвете отряд подошёл к Слупя Нова и открыл лагерь Лангевича, который, извещённый заблаговременно о движении русских войск, занял монастырь и опушку леса, имея ососбый небольшой отряд в местечке Слупя Нова. На опушке леса была поставлена батарея из 4-х деревянных орудий, прикрытая с левого фланга кавалерией; пехота стояла: стрелки за засеками, а далее, в глубине Леся – косинеры. Лес был редкий и густые колонны их были видны между деревьями. Монастырь Св. Креста, тактический ключ всей позиции, был приспособлен к обороне и имел высокие каменные стены; проходы и коридоры были забаррикадированы. Его занимал особый отряд и там же находился Лангевич, который оттуда следил за боем.
    Polish_scythemen_1863.png косинеры
    Полковник Ченгеры, осомотрев расположение противника, решил штурмовать одновременно лагерь и монастырь, выделив полэскадрона драгун для наблюдения за дорогой из Слупя Нова. Для этого он разделил отряд на две части: левая колонна – две роты под командованием подполковника Сорнева должна была штурмовать монастырь, а правая – 3 роты, 60 казаков и 1 орудие – позицию в лесу. Правый отряд с казаками впереди построился в боевой порядок и двинулся на ГРУ, орудие снялось с передка и открыло огонь гранатами с дистанции 350 саженей, первый же выстрел попал в кавалерию, собиравшуюся на левом фланге батареи, вслед за этим выстрелом казаки бросились на конницу, рассеяли её, но сами попали под картечный залп из 4-х орудийной батареи, скрытой засеками. В это время подоспела 10-я рота Смоленского пехотного полка и завязалась рукопашная, длившаяся очень недолго. Оставив ококло 70 тел на батарее, инсургенты начали отступать в лес в беспорядке, оставив нам лагерь, обоз (11 повозок) и 43 лошади. Кроме того, было захвачено множество провизии и вещей, планы, приказы по войскам, повстанческие инструкции, списки четырёх взводов батальона, только что полученные из Варшавы, и хорошие карты края.
    Между тем атака на монастырь была отбита, необходима была артиллерия, и полковник Ченгеры надеялся, что подойдёт отряд из Радома и даст возможность, с помощью нарезных пушек, взять монастырь. Не преследуя бегущих по лесу, полковник Ченгеры подвёл отряд к местечку Слупя Нова и велел единорогу открыть огонь по местечку; было сделано джва выстрела гранатами с зажигательным составом. Наступили сумерки, и Ченгеры, убедясь, что Слупя Нова тоже покинута мятежниками, решился остаться на ночь на позиции и отозвал отряд Сорнева, сосредоточив все части в версте от Слупя Нова. Так как преследования не было и к вечеру монастырь Св. Креста остался без наблюдения, то Лангевич немедленно собрал отступавший отряд к северу от монастыря и потянулся к западу по направлению к Кельце.
    Полковник Ченгеры с первым известием об этом, не взирая на усталость людей, поднял отряд и быстро двигался к Белинам, где опередил Лангевича; из Беллин он повернул к Кельце, куда прибыл ночью. Лангевич, освободив себе путь к югу и обогнув Лысую гору с запада, потянулся к г. Сташеву. В этом деле мы бесспорно одержали успех, но опять-таки успех частный, давший полную возможность противнику второй раз ускользнуть из наших рук.
    Отряд князя Багратиона получил приказание выступить из Мехова 4 февраля и идти на Михаловицы и далее к западу вдоль австрийской границы с целью отрезать от неё банды Ойцовского лагеря и отбросить их к северу на Ченстоховский отряд. На смену Меховского гарнизона 4 февраля прибыли из Кельце 5, 11 и 12 роты Смоленского пехотного полка с артиллерией и полуэскадроном драгун. Артиллерия, драгуны и 11 рота вошли в состав экспедиционного отряда.
    Между тем одна большая польская банда, под начальством Куровского, решилась по выходе войск из Мехова овладеть этим городом.
    В Мехове о нападении не думали. Стрелковые роты, прибывшие вечером накануне из Кельце, после утомительного перехода стали в казармах и заснули глубоким сном, весь день 4 числа не показываясь в городе, так что жители, а следовательно и повстанцы не знали о их прибытии и предполагали застать только инвалидную команду и пограничную стражу. В действительности в Меховее было: две роты (5 и 12) Смоленского пехотного полка численностью 378 человек, пешая рота и 102 объездчика пограничной стражи, 2 инвалидных и жандармских команды и 20 казаков; всего около 550 человек. Все эти части состояли под начальством командира Завихвостской бригады пограничной стражи майора Непенина. Город Мехов лежит в котловине и с окрестных холмов очень хорошо просматривается. С юго-запада и востока к нему подходят овраги, весьма удобные для ночного нападения. В южной части, на краковском шоссе, на вершине к западу от него стояло кладбище, обнесённое каменной стеной. Это кладбище примыкало к костёлу св. Варвары, окружённому также каменной оградой. Все эти дороги из Мехова сходились в центре города на базарной площади.
    Получив на рассвете известие о приближении Куровского к городу, Непенин без шума поднял роты в ружье; жителям запрещено было выходить на улицу, многие дома были приведены в оборонительное положение. К защите города были привлечены все нестроевые команды, даже денщики и выздоравливающие нижние чины, находившиеся в госпитале, изъявили желание стать в ряды защитников, услышав о близком бое. 5 рота Смоленского полка заняла кладбище и южную возвышенность, инвалидная команда и прочие нестроевые заняли западную часть города, объездчики были высланы в сторожевую цепь, рота пограничной стражи и 12 рота Смоленского полка стали в резерве и, кроме того, имелись в виду на случай нападения на город с севера или со стороны Дзялошицкой дороги.
    Таким образом половина всех войск была в боевой части, половина в резерве.
    Переночевав в Чаплях, в начале 5-го часа утра куровский решился начать наступление всеми силами по Краковскому шоссе. оттеснив пикеты пограничных стражников, имея в голове кавалерию (100 человек), а за ними отряд «польских зуавов» Рошбрюна, самый лучший по духу, преимущественно состоявший из краковской молодёжи, куровский двинулся по шоссе к Мехову и подошёл к нему когда уже рассвело. В городе было тихо, ничего не было видно, казалось, все спали; кавалерия и зуавы бросились вперёд и были встречены стройным залпом 5-й роты, занявшей кладбище.
    Rochebrune.jpg Рошбрюн
    zuavi_Roshbryuna.PNG Зуавы Рошбрюна
    Несмотря на потерю нескольких десятков людей и лошадей, кавалерия бросилась вперёд по улице, зуавы не отставали, кавалерия пробилась до базарной площади и атаковала пограничную стражу; зуавы и первые ряды косинеров, отбитые несколько раз, вытеснили наконец 5 роту с кладбища на площадь. Часть банды, которая разделилась на несколько колонн, зашла с другой стороны в город и на улицах начался рукопашный бой; резерв наш встретил противника сильным огнём. Неожиданно для повстанцев город оказался сильнее занятым, чем они предполагали, и в полной готовности к бою.
    Попав под сильный перекрёстный огонь из казарм и из костёла, первые ряды повстанцев расстроились; в эту минуту Куровский дал приказание отступить; этого было довольно, чтобы вся масса обратилась в беспорядочное бегство обратно через только что пройденное дефиле, давя на своём пути тех, которые ещё не были в бою. Костёл Св. Варвары, занятый опять 5-й ротой, представлял хорошую позицию для обстреливания бегущих почти в упор. Во время боя жители стреляли по войскам из окон; когда новая атака банды была отбита, солдаты бросились на выстрелы в дома, штурмовали многие из них, причём, конечно, многие жители поплатились жизнью; бургомистр был поднят на штыки, имущество некоторых граждан разграблено или сгорело. С самого начала боя, когда войска были оттеснены к площади, загорелись в разных местах предместья, что ещё более увеличило беспорядок и всеобщее возбуждение. Бой окончился около 9 часов утра. Повстанцев убито около 300, захвачено в плен 67 ( из них 15 раненых): из числа пленных 21 доставлено крестьянами. Кроме того захвачено 57 ружей, 40 пистолетов, 25 сабель, 300 кос и по дорогам подобрано ещё 400.
    В полку убито 2 нижних чина, ранено 8; здесь же тяжело ранен в голову косой поручик Смоленского пехотного полка Лебедев.
    Меховское поражение нанесло весьма чувствительный удар пог делу восстания. Действительно в пять раз слабейшие силы разбили на голову 3-х тысячный отряд, на который надеялись в Кракове.
    Моральное потрясение отразилось в умах галицийских заправил восстания, а это было важно для инсургентов Царства Польского, так как Галиция в первое время восстания была их естественной базой.
    4 февраля отряд майора Новороссийского драгунского полка Загряжского (две стрелковые роты Смоленского полка и эскадрон Новороссийского драгунского полка), высланный из Кельце для водворения порядка на пространстве между Вислой, Хмельником, Скальмержем и Осеками, занял Стопницу, а на другой день произвёл с одной ротой и драгунами рекогносцировку в сторону Сташева, чтобы выяснить силы Лангевича, о котором с Стопнице ходили самые противоречивые слухи.
    Противник встретил отряд огнём из-за строений. Смоленцы под начальством штабс-капитана Керавнова бросились на «ура» и овладели предместьем. Так как в роте было уже 7 раненых, Загряжский приказал отступить и стянул весь отряд к Стопнице. Донесение, посланное им 6-го в Кельце, было перехвачено повстанцами.
    Лангевич мог смело обрушиться на отряд Загряжского, но не сделал этого, что, однако не помешало ему разгласить об этой стычке, как о победе, и издать громкое воззвание. 10 февраля мятежники прибыли к местечку Малогоща (25 вёрст к западу от Кельце). Здесь присоединилась к Лангевичу значительная шайка Езиоранского (около 2 тысяч человек), сформированная в Опоченском уезде, а так же остатки других разбитых уже шаек. Скопище мятежников возрасло до пяти тысяч человек; у них появились две чугунные пушки, отлитые на заводе Држевица (Опоченского уезда).
    Повидимому, мятежники имели в виду атаковать Кельце, на чём настаивал Езиоранский с целью, как он пояснил, не дать соединиться разбросанным отрядам «москалей». Между тем в Кельцах настроение было тревожное. Из двух батальонов Смоленского полка, стоявших в городе, к которым в подкрепление были присланы из Радома перед экспедицией князя Багратиона ещё две роты Могилёвского полка, были выделены следующие отряды:
    1. к Мехову к князю Багратиону – 3 роты (5, 11 и 12), 2 орудия и полэскадрона
    2. в Стопницу – 2 роты и 1 эскадрон
    6 числа в Мехов к майору Непенину, донёсшему по слухам, что нападение должно повториться, послана ещё рота.
    Таким образом отсутствовала большая часть гарнизона: оставались 2-й батальон Смоленского полка, рота Могилёвского полка, 6 орудий, сотня казаков и поэскадрона драгун, итого тысяча с небольшим человек. Услыхав о приближении Езиоранского к Кельце, полковник Ченгеры решил 7 числа бросить всякие действия против Лангевича и держать отряд сосредоточенным, чтобы иметь возможность действовать в любом направлении. В это время были высланы ему на подкрепление из Радома две роты Галицкого полка. 8-го числа, одновременно с письмомо Ушакова о высылке Галицких рот, Ченгеры получил верные сведения, что Лангевич, из Ракова потянулся к Кельцам. С 9-го числа весь гарнизон напряжённо ожидал штурма, а 10 были высланы сильные разъезды по всем направлениям.
    Но повстанцы не решились напасть на город. Пользуясь сильной позицией, Лангевич приостановился в Малогоще, предполагая сделать это местечко опорным пунктом для возмущения окрестностей.
    Малогоща, в которой Лангевич решил выждать приближения русских, лежало в котловине и было со всех сторон окружено возвышенностями с довольно крутыми скатами. Сам по себе этот пункт ничем не был замечателен, но занимал положение в узле путей между обширными Радошицкими лесами, Краковским шоссе и южными уездами Радомского отдела, через Слупю и Вальбром. С восточной стороны Малогоща прикрывалась рекой Лосней, проходимой в брод, хоть с трудом, которая протекала на расстоянии 2 вёрст от Малогощи. Между местечком и рекой находилась возвышенность, командовавшая всеми путями с юга и состоявшая из двух вершин; восточная часть этой горы загибалась к югу и была покрыта довольно густым лесом, спускавшимся к реке. Эта возвышенность фронтом на юг представляла очень хорошую позицию, протяжённостью около 2-х вёрст.
    На совещании 11 числа в Хенцинах, куда полковник Ченгеры приехал по приглашению подполковника Добровольского (начальника штаба 7-ой пехотной дивизии), было решено на следующий день атаковать Лангевича с трёх сторон, для чего:
    1. Колона полковника Ченгеры (3 роты Смоленского полка, 2 орудия, 1 эскадрон драгун) должна была выступить из Кельце в 3 часа ночи, двинуться через Пенкашов и атаковать банды с севера.
    2. Подполковник Добровольский (3 роты Могилёвского полка, эскадрон драгун и 2 орудия), следуя из Хенцин, через деревню Мосты, в обход ущелья и переправы у д. Больмен, должен был напасть с юго-востока, выступив в 7 часов утра.
    3. Майор Голубов (3 роты Галицкого полка и 15 казаков) должен был атаковать банду с юга.
    Итого во всех отрядах было: 9 рот, 2 эскадрона, 4 орудия, всего около полутора тысяч человек.
    Тем временем на военном совете в Малогоще 10 числа, несмотря на возражения Езиоранского и на сведения, добытые последним относительно движения русских отрядов, Лангевич решил принять бой, в ожидании которого он надеялся собрать подробные сведения об обстановке. 11 числа к нему присоединились ещё остатки банды Куровского, так что общее число повстанце было свыше 5000 человек. Собственный отряд Лангевича занимал местечко Малогоща, Езиоранский стоял западнее на вершине с кладбищем, прибывшие банды размещались между ними.
    v7r24rty4b.jpg
    Колонна подполковника Добровольского подошла к Малогоще в 10 часов утра 12 февраля и открыла артиллерийский огонь. Главные силы мятежников были, как сказано, расположены севернее местечка, на командующих высотах; на эти высоты и была направлена атака. Но едва пехота начала наступление, как мятежники стали быстро спускаться с высот и двинулись на русский отряд, стремясь охватить его фланги. Огонь артиллерии и стрелков отбил эту атаку, но отряд вынужден был приостановить начатое наступление и переменить фронт В это время подошла колонна майора Голубова и овладела загоревшимся местечком.
    В исходе двенадцатого часа прибыло колонна полковника Ченгеры и немедленно вступила в дело. Не доходя Малогощи, Ченгеры заметил у реки густые толпы повстанцев и открыл огонь из батарейных орудий вдоль её русла, по переправлявшимся колоннам и в тыл арьергарду Чаховского.
    Это решило дело. Смешавшиеся мятежники бежали, бросив обо орудия. Их потери - до 300 человек. убитыми и 800 раненых. Обе взятые горы были так усеяны трупами, что трудно было проехать, не наступив на тело. Наши роты гнали бегущих до реки Лосни, где многие повстанцы утонули. В это время полковник Ченгеры получил сведения от казаков, посланных вслед за отступающими, что густые колонны тянутся к Хенцинам и что д. Больмень занята. Выслав кавалерию вперёд на рысях, он ударил подъём. Кавалерия, нагнав хвост отступавших, завязала с ними перестрелку в лесу; в исходе пятого часа подошла пехота; после нескольких пушечных выстрелов инсургенты начали отступать и преследование за темнотой прекратилось.
    На следующий день, 13 февраля, отряды выступили обратно в Малогощу, так как получены были сведения, что Лангевич двинулся в юго-западном направлении. Действительно, с прекращением преследования 12 чмсла, Лангевич направился к деревне Токарно, где наткнулся на три роты Смоленского полка, возвращавшиеся из Мехова, а оттуда повернул на запад и пошёл к Слупе.
    14 февраля преследование продолжалось по направлению на м. Влодщаву, в окрестностях которой у д. Эммины был захвачен обоз мятежников, заведённый, как говорили, умышленно в болото проводником из немецких колонистов. Казаки и драгуны завязали перестрелку, а с подходом колонны полковника Ченгеры бросились на вагенбург, рассеяли прикрытие (300 человек) и овладели всем транспортом (160 лошадей, 60 повозок, 1 орудие, 2 фальконета, 4 знамени).
    После поражения при Малогоще, банда Лангевича перебралась в Олькушский уезд.
    20 февраля, в полдень майор Штольценвальд услышал выстрелы со стороны местечка Скала и немедленно выступил из Мехова с 1-ой стрелковой ротой 7-го стрелкового батальона, 11 ротой Смоленского полка, 50 казаками и 40 пограничными объездчиками по направлению к м. Скала. В трёх верстах от Мехова показались неприятельские пикеты, которые скрылись в леса. Прибыв в Скалу в 7-м часу вечера, майор Штольценвальд стал биваком в полуверсте от местечка на кладбище, окружённом большой каменной стеной около 2 аршин высоты.
    Он предполагал дать отдых отряду и затем, пользуясь светлой ночью, выступить на соединение с Шаховским (военный начальник Олькушского и Меховского уездов).
    С дороги было видно, что все окна в Скале ярко освещены; при приближении же отряда огни мгновенно погасли; жители вышли навстречу и приглашали майора Шварценвальда с изысканной предупредительностью расположиться на квартирах, предлагая угощение всему отряду. Но майор отказался от подозрительных любезностей и, став на бивак, принял все меры предосторожности. В первом часу ночи, при блеске месяца Штольценвальд вышел из-за ограды для следования на соединение с Шаховским, отряд которого предполагал у Пясковой Скалы, как вдруг был окружён большой бандой повстанцев. Батальон мятежников ударил в это время на выходящую колонну, голова которой, оттеснив противника штыками, успела опять войти в кладбище. Одновременно с этим к кладбищу бросились прочие банды с четырёх сторон, в том числе и из местечка, куда нас так любезно приглашали, но были встречены сильным огнём из-за стены. Повстанцы, числом около двух тысяч, под начальством Лангевича, несколько раз пытались штурмовать кладбище, но, встречаемые метким огнём наших стрелков и понесшие потери, должны были отстцупить и, наконец, скрылись в лесу.
    f051.jpg
    Утром в 8 часов, 21 февраля, Штольценвальд вышел из-за ограды, о которую разбилась банда Лангевича и направился в Мехову, в уезде которого у с. Гоща (в восьми верстах от австрийской границы) мятежники успели значительно усилиться наплывом волонтёров из соседней Галиции, служившей базой повстанцам.
    К концу февраля у Лангевича собралось более 3000 человек. Скопище приняло название корпуса, состоявшего из двух пехотных полков, трёхбатальонного состава каждый. Батальон состоял из 100-120 стрелков и 130-140 косинеров. Бригадой командовал Смеховский, первым полком сначала командовал Тешковский, а потом Домбровский, вторым Чаховский. Кроме того, в составе отряда входил батальон «польских зуавов» Рошбрюна (200 человек), вооружённый бельгийскими штуцерами и комплектовавшийся польской молодёжью. Кавалерийская бригада Чапского состояла из двух полков, общая численность которых не превышала 600 коней. Первым полком командовал Улатовский, другим Байер. Артиллерия состояла из 2 орудий однофунтового калибра. Кроме того, имелся взвод сапёр и небольшой отряд гевалтигеров, предназначенных для полицейской службы в лагере и на походе. Имелись также полковые капелланы. Начальником штаба у Лангевича был бывший прусский офицер Владислав Бентковский (однофамилец майора Смоленского пехотного полка), а интендантом отряда – Томас Винницкий.
    Marian_Langiewicz.png Мариан Лангевич
    26 февраля Лангевич, побуждаемый революционной партией, гнездившейся в Кракове, провозгласил себя диктатором и тотчас же издал приказ или, вернее, воззвание, в котром предлагалось всем инсургентам, пребывающим в Краокв, явиться в ряды войск. Получив известие, что князь Шаховский сосредотачивает войска для атаки Гощи, мятежники выступили оттуда 1 марта и потянулись на север.
    В это время в Кельце стояло 7 рот Смоленского пехотного полка, сотня казаков, 8 орудий и эскадрон новороссийских драгун. 28 февраля майор Смоленского пехотного полка Бентковский с тремя ротами (8, 11 и 13), полуэскадроном драгун, 20 казаками и 30 объездчиками был направлен для производства рекогносцировки тех мест, где предполагались повстанцы. Бентковский наткнулся на них 1 марта близ деревни Щепанковице, но, после небольшой перестрелки, Лангевич, уклоняясь от боя, двинулся на селение Маркоцицы. Бентковский следовал за ним по пятам и на другой день, близ с. Гуры, снова завязал перестрелку с отступавшей цепью мятежников. В это время в Гебултове, где ночевал отряд Бентковского, было захвачено несколько кавалеристов из отряда Лангевича в помещичьем доме Бельского, несколько фургонов с корреспонденцией на имя диктатора и с сёдлами и два повстанческих лазутчика, пробиравшиеся лесом по глухой просёлочной дороге. У одного из них, оказавшегося краковским банкиром Франкенштейном, было найдено письмо к Лангевичу, из которого было видно что какой-то краковский отряд с двумя нарезными батареями намерен был соединиться с повстанцами и только спрашивал, где и как это можно осуществить. При схватке Франкенштейн получил до 25 ран в голову, но через два месяца оправился. Подлинно, живучий жид.
    Со своими небольшими силами Бентковский не мог предпринять ничего серьёзного и поневоле ограничивался тем, что не спускал глаз с банды Лангевича, двигался вслед за нею, сторожа каждое её движение.
    Выступив из Гебултова, он прошёл на шоссе и в тот же день вернулся в Мехов, оставив банду, как он доложил князю Шаховскому, на шоссе у Антолки.
    3 марта Лангевич находился в окрестностях местечка Вельки-Ксеонж. Не оставалось сомнения, что мятежники намеревались вторгнуться в Келецкий или Стопницкий уезд. Из города Мехова были высланы наблюдательные отряды: майора Бентковского (6,8,11 и 12 роты Смоленского пехотного полка и 25 казаков) в м. Вельки-Ксионж и майора Яблонского (1 рота 7-го стрелкового батальона и две роты Витебского полка) в местечко Дзялошинцы, где он должен был наладить связь с отрядом Бентковского. 4 марта для действий против Лангевича выступил из Кельце отряд полковника Ченгеры (5,6,10 и 2 стрелковая роты Смоленского пехотного полка, 2 эскадрона драгун, 50 казаков и 4 орудия). Остальные роты Смоленского полка в это время находились: 7-я линейная и 3-я стрелковая в Стопнице, 1-я стрелковая и 9-я остались в Кельце.
    Прибыв на ночлег в г. Ендржеев и узнав, что банда Лангевича потянулась к востоку к д. Хробжа (на правом берегу Ниды, в 25 верстах от австрийской границы), полковник Ченгеры обратился к князю Шаховскому, прося его направить отряд Бентковского на следующий день из Вельки-Ксионж к д. Хробжа. Сам Ченгеры с отрядом выступил 5 марта на рассвете к Пинчеву, наперерез движению мятежников. Узнав в Пинчеве, что Лангевич находится ещё в Хробже, полковник Ченгеры двинулся туда по левому берегу Ниды через деревниПастурку и Кржижиновице; пройдя эту последнюю деревню, казаки, шедшие в голове, с вершины холмов увидели массы повстанцев, двигающихся из Хробжи. Когда казаки показались, Рошбрюн стал отходить и переправился на левый берег Ниды. Поляки, обложив сваи соломой и смолой, зажгли мост, а зуавы получили приказание противодействовать попыткам русских восстановить переправу и только тогда, когда млст рухнет, Рошбрюн мог отойти к главным силам. Наши драгуны были встречены зуавами штуцерным огнём. Уже стало темнеть, когда повстанцы выстроили боевой порядок. Кавалерия стала на левом фланге, пехота в двух линиях, 2 орудия в центре и Чаховский на левом фланге. С подходом пехоты полковник Ченгеры направил 2-юстрелковую и 10-ю роты против Чаховского, который вскоре отступил, прикрываясь кустами и холмами. Хвост колонны поспешно снялся с позиций и отступил к деревне Воля Загойска. Мятежники бросили часть своего обоза и, воспользовавшись наступающей темнотой, переменили направление движения и скрылись в лесу. Отряд стал у фольварка Леще. Ночью прибыла сюда колонна Бентковского, задержанная у Хробжи переправой в брод через Ниду. Таким образом удар с двух сторон с захватом пути отступления опять не удался, и дело кончилось одной перестрелкой, причём соприкосновение с противником за темнотой почти было прервано. Бентковский опоздал, хотя его переход в общем был короче: ему пришлось сделать 30 вёрст, а Ченгеры – 33.
    Положение русских отрядов, принимавших участие в бою утром 6 марта, было следующее:
    1. отряды Ченгеры и Бентковского в Леще (Ченгеры – 2 стрелковая, 5 и 10 роты Смоленского полка и 7-я рота Галицкого полка, 2 эскадрона, одна сотня и 4 орудия; Бентковский 3 роты Смоленского полка (8,11 и 12), Ѕ эскадрона и 20 казаков)
    2. отряд майора Яблонского в Дзялошицах (2 роты Витебского полка и рота 7-го стрелкового батальона, 60 объездчиков и 2 орудия облегчённой батареи 7-ой артиллерийской бригады)
    3. майор Загряжский в Стопнице (7-ая стрелковая и 3-ая стрелковая роты Смоленского пехотного полка, 1 эскадрон, 25 казаков и команда из инвалидов).
    Хотя с вечера и были высланы вперёд казаки, но к утру 6 числа определённых сведений, куда ушёл Лангевич, не было, поэтому и общих распоряжений по всем отрядам не было. О движении отряда Яблонского Ченгеры также ничего не знал. Что же касается Стопницкого отряда, то накануне вступления в Кельце, то есть 3-го марта, Ченгеры выслал майору Загряжскому офицера при 6 казаках с предписанием присоединиться к нему в Пинчеве.
    В силу этого предписания, после дела под Хробжей, о котором Загряжский должен был узнать в ночь с 5 на 6, можно было рассчитывать, что 6 Загряжский выступит из Стопницы к Пинчеву. 6-го числа Ченгеры, следовательно, пришлось начать дело поиском за ускользающим противником, причём он мог рассчитывать лишь на возможность содействия со стороны отряда Загряжского.
    Отряд Ченгеры выступил с рассветом и с самым началом движения сведения о противнике стали сбивчивы и разноречивы.
    По показаниям жителей Лангевич двинулся к Стопнице; свежие следы по пахотному полю показывали, что банда прошла к Буску. Последнее обстоятельство заставило Ченгеры разделить отряд: от деревни Скорорицы отряд Бентковского был направлен в Буск. Ченгеры же продолжал движение по направлению к Стопнице. Получив известие, что Лангеивч находится в Гроховиском лесу, Ченгеры решается ещё разделить свой отряд и высылает две роты и эскадрон под командой подполковника Сорнева, на всякий случай, в Стопницу, а сам сворачивает с остальными силами к Буску и поворачивает Бентковского к Богуцицам.
    После получасового привала в Буске полковник Ченгеры, выслав к деревне Шанцы на рысях эскадрон драгун, двинулся со своим отрядом через Шанц на Галлов, куда и прибыл в 3 часа дня и где получил донесение от майора Бентковского, что в Богуцицах последний соединился с отрядом майора Яблонского. Майор Бентковский извещал также, что Яблонский атакует лес с западной стороны, а он должен атаковать с юга.
    Когда Ченгеры услышал орудийный выстрел со стороны Богуцицы, он выступил из Галлова и вошёл в боевом порядке в северную часть Гроховиского леса, где вскоре закипел бой.
    Орудия были выдвинуты на позицию на опушке леса и открыли огонь картечью вдоль дороги, где за гатью и на самой гати виднелись густые колонны повстанцев. Цепь вступила в перестрелку со стрелками, показавшимися в это время на опушке. Перестрелка продолжалась около получаса. Наступившие сумерки и поваливший густой снег, а так же опасение, чтобы отряд Бентковского, наступавший с юга, не попал под выстрелы своих, заставили полковник Ченгеры отвести свой маленький отрядец к Галлову. В то же время батальон Чаховского был атакован с юга отрядом Бентковского, который на штыках расчищал себе дорогу к северу. Вся банда начала беспорядочно отступать в восточную часть леса вдоль болотистой полосы.
    Когда уже сильно стемнело, снег пошёл ещё гуще; повстанцы, выйдя из сферы выстрелов, кое-как устроились в восточной части леса, благодаря энергии своих предводителей. Лангевич сосвоим штабом отправился на рекогносцировку, заблудился в лесу и нашёл своих только вечером, когда все стычки этого дня уже закончились. В это время разыгрался ещё один эпизод, жертвой которого стала 3-я стрелковая рота Смоленского пехотного полка.
    Майор Загряжский, стоявший в Стопницах с отрядом из двух рот и 1 эскадрона драгун, узнав утром 6-го числа о деле под Хробжей, выступил к Пинчеву черезх Буск. Выйдя на шоссе, он встретил отряд подполковника Сорнева, следовавший в Стопницу ит прибыл в Буск, где услышал канонаду со стороны Галлова. Тотчас же был послан сотник Пустошкин с казаками к Ченгеры с донесением о прибытии отряда в Буск. Пустошкин, доехав до северной опушки леса, увидел массу повстанцев, и , вероятно, застал уже отступление Ченгеры, потому что вернулся обратно и доложил Загряжскому, что русский отряд находится в опасности. Загряжский решил идти на помощь и обратился к Сорневу, который в это время проходил Буск, направляясь к Пинчеву, с просьбой поддержать его, но Сорнев категорически отказался, ссылаясь на то, что в записке, полученной им от Ченгеры в 6 верстах не доходя Стопницы, заключалось определённое приказание следовать в Пинчев.
    Тогда Загряжский решил идти один, желая своим появлением в тылу отвлечь действия инсургентов от Ченгеры. Оставив роту в прикрытие обозу, следовавшему при его отряде, он сам с эскадроном и 3 стрелковой ротой Смоленского полка двинулся к северо-восточной окраине леса. Ротный командир штабс-капитан Керавнов, кавказский офицер, человек отчаянной храбрости, повёл роту; вступив в лес, он встретил отступавших казаков, которые предупредили его о близости противника. Это было часов в 5 с небольшим, когда вся банда Лангевича, бросившись в восточную сторону леса, была с трудом приведена в порядок и стояла у опушки без всяких приказаний свыше, так как Лангевич блуждал со своим штабом.
    Рота Керавнова, завидя толпы повстанцев, по крику своего командира: «Ура, за мной!» бросилась в атаку, но сей час же была окружена с трёх сторон густыми массами повстанцев. Рота была построена в боевой порядок: 2 полувзвода в цепи и 2 в резерве; резервные полувзводы также бросились вперёд и вся рота оказалась в цепи, не имея резерва. Драгунский эскадрон остался в поле близ опушки леса. Окружённая со всех сторон, рота Керавнова сбилась в четыре кучки и открыла огонь; две фланговые кучки успели отступить в чащу леса и скрыться, но две средние, в одной из которых находился прапорщик Полотьев, были тесно окружены со всех сторон. Керавнов остался между кучками и также был окружён толпой косиньеров. Он долго отбивался от ударов, несмотря на получаемые раны, сначала правой рукой, а когда её ранили – левой, пока не был заколот прямо в сердце, и пал, усеяв место возле себя трупами нападавших.
    Часть роты легла на мете, 17 человек с Полотьевым, получившим рану в голову, пробились в лес, но, попав в болото, были захвачены повстанцами. Всего рота потеряла убитыми 1 офицера и 9 нижних чинов и около 15 ранеными, 17 человек попали в плен, а остальные рассеялись и впоследствии уже по одиночке присоединились к разным нашим отрядам.
    Невдалеке от места побоища проходила в это время часть отряда Бентковского, который, отбросив штыками Чаховского, пробирался к северной опушке, но вследсвие полной темноты и, метели и полной неизвестности об общем положении дел не мог оказать никакой помощи.
    По ходатайству Его Императорского Высочества Наместника Царства Польского, Государь Император Всемилостивейшее повелеть соизволил: во внимание к геройской кончине штабс-капитана Керавнова, производить матери его пенсион в том размере, в каком получал бы Керавнов, если бы вышел в отставку за ранами, то есть 290 рублей в год.
    Между тем отряд Сорнева благополучно дошёл до Богуциц, где расположился на ночлег, соединившись с Яблонским, деятельность которого за весь день ограничилась лишь тем, что он обстреливал артиллерийским огнём опушку леса.
    Полковник Ченгеры, выбравшись из северной опушки леса и с трудом увезя свои орудия, остановился сначала у Галлова на возвышенности, а потом отвёл отряд в Млыны на Келецком шоссе; туда же присоединились к нему Загряжский, Бентковский и одиночные люди, отбившиеся от других наших отрядов.

    С рассветом 7 марта банда Лангевича, находясь в кольце, которое суживалось всё более и более и готово было сомкнуться окончательно, бросилась по направлению к
    м. Вислице, переправилась через р. Ниду и сожгла за собой мост.
    В этот же день полковник Ченгеры своим приказом разослал все отряды по разным направлениям в Гроховисский лес и к вечеру сосредоточил их в Велече, совершенно опустошённом. Рекогносцировка леса дала сведения от нескольких пленённых легкораненых повстанцев, что Лангевич ушёл с бандой в Вислице, а оттуда, уничтожив мост, двинулся на Опатовец. Проходя лес, войска встретили комиссию, высланную из Буска, которая хоронила убитых. Между ними нашли труп Керавнова. Замечательно, что наши убитые все были раздеты донага, но тело Керавнова повстанцы оставили неприкосновенным. Его подобрали и отправили в Кельце, где торжественно похоронили.
    В Велече были сформированы отряды:
    1. Кавалерия – 3 с половиной эскадрона и сотня казаков под начальством майора Загряжского.
    2. Отряд майора Яблонского направлен был в Ново-Място Корчин для обеспечения переправы на случай, если бы Лангевич снова повернул в Стопницкий уезд.
    3. Остальные части остались под начальством полковника Ченгеры (9 рот Смоленского пехотного полка, 4 орудия и часть казаков).
    8 числа Ченгеры выступил к Вислице и переправился через Ниду у Негословицы в брод, причём вода была так высока, что пехота должна была высоко над собой держать ружья и патронные сумки. После переправы, во время которой получены были известия, что повстанцы ночевали в Чаркове, Ченгеры выслал кавалерию на рысях к Опатовцу.
    Весь вечер 7-го, ночью и утром повстанцы все переправлялись через Вислу на 3 паромах; узнав о приближении драгун, не успевшие переправиться (тысяча с лишним человек под начальством Смеховского), бросились по направлению к Кошице вдоль берега Вислы.
    Пехота дошла до Опатовца, где стала на ночлег. На 9 число Ченгеры сделал следующие распоряжения:
    1. Главным силам из Опатовца с рассветом выступить на Лаву, Кошице к деревне Буск, майору Загряжскому продолжать настойчивое преследование и постараться обскакать и захватить впереди инсургентов Буск или какую-нибудь деревню на пути к Иголомии.
    2. Майору Яблонскому из Корчина перейти к Прошевицам, чтобы прикрыть дороги на Гощу, Сломники и Скальмерж.
    Таким образом полковник Ченгеры надеялся до выхода банды из-за Вислы отрезать ей все пути отступления.
    Кавалерия, двинувшись на рысях, настигла банду в шести верстах от Иголомии в Черниховском лесу, лежащем на самой границе. Инсургенты хотели защищаться, но когда драгуны развернулись в боевой порядок, то они, побросав оружие, бросились к границе под ударами нашей кавалерии. Всего перешло границу 1300 человек (120 конных). В лесу забрано около 1000 штук огнестрельного оружия, из которых 200 нарезных; тут же отбиты пленные: прапорщик Полотьев и 17 нижних чинов из роты Керавнова.
    Лангевич переправился на правый берег Вмслы в деревне Усцы, близ Опатовца, был узнан австрийскими властями и под стражей отправлен в Тарнов.
    Так печально закончились военные действия диктатора, на котрого были устремлены взоры и надежды восставших поляков; его называли полководцем непобедимым и поход его в Малогощу сравнивали с походом Бонапарта в Италии.
    В письме к Военному Министру, генерал-адъютанту Милютину от 18 марта 1863 года за № 1157, Наместник Царства Польского, Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Николаевич изволил удостоверить, что честь поражения банды Лангевича принадлежит преимущественно командиру Смоленского пехотного полка полковнику Ченгеры, который был награждён чином генерал-майора, а штаб и обер-офицеры получили награды и Монаршее благоволение.
    Высочайшая резолюция, собственноручно начертанная Его Императорским Величеством гласила: «Полковник Ченгеры действовал молодцом и потому произвести его в генерал-майоры. Всем штаб и обер-офицерам его отряда – благоволение в приказе, а нижним чинам – по рублю».
    Вместо генерал-майора Ченгеры, командиром полка назначен был 11 марта полковник А.К. Шульман, прибывший в Кельце из Финляндии.
    Несмотря на уход диктатора за границу, в крае оставались кое-какие мелкие шайки, в преследовании которых принял деятельное участие Смоленский пехотный полк и борьба с которыми затянулась до февраля месяца 1864 года.
    13 мая генерал Ченгеры, узнав, что в верховьях р. Пилицы скрывается банда помещика Оксинского при участии иностранцев Литтиха и Делакруа, отправил в ту сторону отряд из Кельце под командой майора Бентковского (3 роты Смоленского полка, полуэскадрон Екатеринославского драгунского полка и 30 казаков Донского № 3 полка), который в тот же день наткнулся на банду Оксинского, засевшую в каменных строениях Конецполя, на левом берегу реки. Пришлось двинуться в брод и по мосту одновременно, чтобы ударить на повстанцев массой и выбить их из строений. Бентковский первым подал пример, бросившись в воду, за ним последовала часть отряда (другая переходила Пилицу по мосту).
    После короткой схватки мятежники рассеялись. Куда подевался Оксинский со своими людьми неизвестно, но партии Литтиха и Делакруа, состоявшие под его командой, пошли сначала к Ченстохову, а потом вдруг поворотили на северо-восток к селению Новые-Заклады. Тут их след потерялся.
    После этого в Радомском отделе довольно долго не было слышно ни о каких крупных бандах, но стали формироваться мелкие конные партии, так называемой «народовой стражи», которая, сверх ведения обыкновенной партизанской войны, занималась вербовкой рекрут и наблюдением за разными властями городов и местечек, войтами гмин, бурмистрами и прочими – так ли они исполняют свои обязанности в отношении к восстанию, как это предписывалось жондом народовым, и не служат ли они в то же время русскому правительству.
    Краковскоя повстанческая организация выслала за это время в Царство несколько небольших банд, сформированных на особых условиях с участием иностранцев.
    Тогда же обращала на себя внимание Радомского отдела банда отставного подполковника кавказской армии Кононовича, имевшая ещё в марте месяце столкновения с отрядом подполковника Могилёвского полка Устюжанинова при д. Хинов (близ Козениц), где принимали участие 1 стрелковая и 4 роты Смоленского полка.
    После поражения банды Кононовича отрядом полковника Эрнрота (впоследствии командира 27 пехотного Витебского полка), один из главарей его шайки Янковский, собрав кое-как остатки разгромленной банды, пробрался лесными трущобами в Опатовский уезд и дал знать о себе Чаховскому, в Свентокржижские гороы: Чаховский вылез из своих нор и двинулся навстречу Янковскому. Об этом узнали два отряда: подполковника Голубева, в Опатове и подполковника Смоленского полка Сухонина, близ деревни Брод.
    Сухонин (1, 6 и 7 роты Смоленского полка) начал преследование в направлении м. Едльн, откуда известил начальника Радомского военного отдела, что Чаховский идёт, повидимому, на Едлинск. Из Радома был двинут новый отряд майора Протопопова, на перерез Чаховскому; но тот повернул назад и при деревне Русинов столкнулся с Сухониным. 28 мая произошла небольшая стычка, после чего Чаховский отступил лесами на запад, к деревне Русский Брод, где взял у крестьян подводы и сделал быстро несколько больших переходов на юг, в надежде уйти от преследования, но неутомимый Сухонин всё время был у него на хвосте. В деревне Новые-Заклады (близ Гельниова), имевшей исключительную, самой природой и разными постройками укреплённую местность, Чаховский остановился и, расположив свою банду и прибывшие к нему на помощь из Варшавской губернии две партии, под начальством Рагуйского и Морковского, за различными прикрытиями, стал ожидать Сухонина.
    Тем временем генерал Ченгеры, узнав в Кельце о критическом положении отряда Сухонина и никак не предполагая, что он решится со своими маленькими силами штурмовать Новые-Заклады (где было человек 800 повстанческих стрелков и полтораста конных Морковского) отправил к нему в подкрепление, под начальством полковника Таубе, который незадолго до этого гонялся за бандой Чаховского в Свентокржижском лесу, на юге Опоченского уезда, но потерял её из виду. Прибыв к Новым-Закладам, Таубе нашёл дело уже оконченным. Повстанцы поспешно отступали. Чаховский раненый скрылся за границу.
    Подполковник Сухонин был представлен к награждению следующим чином, «за примерно настойчивое преследование в течение 8 дней с 21 по 29 мая и бой при Новых-Закладах, и не смотря на чрезвычайно сильную, почти неприступную местность, занятую мятежниками, лично поведя на штурм свой отряд, занял её, выбил оттуда в несколько раз числом сильнейшего неприятеля, коего преследовал пять вёрст бегущего, пока наступившая ночь не заставила прекратить преследование».
    Неделю спустя после дела у Новых-Заклад, колонны генерала Ченгеры (6,8,10 и 11 линейные роты, 2, 3 и взволд 1-ой стрелковой) нанесла 13 июня сильное поражение банде мятежников при м. Пржедборж, причём нижним чинам полка, участвовавшим в деле, было пожаловано 14 знаков отличия Военного Ордена.
    2 августа, отряд полковника Шульмана ( 3 роты Смоленского полка, полуэскадрон драгун и 70 казаков) имел серьёзную схватку с бандой Хмеленского, численностью до 500 человек, близ Обехова. Повстанцы потеряли более 100 человек убитыми и ранеными и 26 пленными (в том числе и две вооружённые женщины); отбит обоз, повозка с порохом, 100 штуцеров и 40 лошадей.
    Между 15 и 18 сентября из-за границы пробралась в Олькушские леса значительная банда, имея опытных и хороших предводителей: бывшего офицера нашего Генерального Штаба Владычанского, известного в шайке под именем Зарембы, и некоего Отто, венгерца по происхождению. Едва известие об этом достигло Ченгеры, как он отправил в ту сторону шесть рот Смоленского полка, эскадрон Новороссийских драгун, сотню казаков и взвод ракетной батареи, под командой полковника Шульмана. 18 сентября Шульман отыскал банду Отто и Владычанского в окресностях г. Лелева, Олькушского уезда, близ деревни Малы-Мельхов. Повстанцы успели занять выгодную позицию, но это не спасло их от поражения; в самом начале боя был убит Отто, а вскоре пал и Владычанский. Банда, потеряв вождей, не могла держаться и ушла в лес. В этом бою особенно отличились офицеры Смоленского пехотного полка: штабс-капитан Затеплинский, поручики Шепелев и Доценко, подпоручик Толочко и прапорщик Тритыченко первый, которые были награждены следующими чинами со старшинством дня сражения 18 сентября 1863 года.
    Недели три об этой банде ничего не было слышно. Потом узнали, что она соединилась с бывшею в тех местах бандой «польского Мадзини», Хмеленского, и поступила к нему под команду вместе с конной партией Соколовского, известного под именем Искры, человека таких свойств, что жонд велел его схватить и расстрелять. Составившаяся таким образом банда напала врасплох на отряд Бентковского (две роты Смоленского полка и полуэскадрон драгун), высланного из Кельце за сбором податей. Это случилось 9 октября в дерервне Окс (в 12 верстах от Малогощи).
    Бентковский сначала отступил, но узнав, что банда, упоённая победой, расположилась в тот вечер на фольварке Квилин с намерением там переночевать, подошёл туда в тишине и ударил на повстанцев с такой стремительностью, что они разбежались в паническом страхе, не выдержав нашей атаки. Сам Хмеленский спасся благодаря своей находчивости и знанию русского языка: обманув солдат, он пробрался в сад, окружавший фольварк и исчез.
    В первых числах октября в Радомскую губернию прибыл из Парижа генерал Босак (Иосиф Гауке), бывший полковник Ставропольского пехотного полка, вступивший в ряды повстанцев.
    J_Hauke_Bosak.jpg генерал Босак
    На поимку Босака были двинуты два отряда: полковника Оленича на Опатов и полковника Шульмана.
    15 октября полковник Шульман, имея четыре роты Смоленского полка (1 стрелковая, 3,6 и 10 линейные), эс4адрон Новороссийских драгун и два орудия, двинулся к м. Далешице, где разделил свои силы на три части: одну послал с майором Добрышиным на деревни Ульны, Стыков и Гуту; другую (эскадрон драгун) – по южной опушке Цисовского леса, в направлении деревни Дручня; сам же, с третьей частью, при двух орудиях двинулся к д. Цисов. У деревни Оцессенки 16 ноября Шульман был атакован главными силами Босака. Произошёл ожесточённый бой маленького отряда с большой бандой мятежников, но помощь была уже близко: майор Добрышин, свернув на выстрелы, соединился с Шульманов, после чего обе части отряда пошли в наступление.
    Босак отступил, занял д. Оцессенки и приготовился к упорной обороне, но прибытие из Лагова форсированным маршем колонны полковника Оленича, также свернувшего на выстрелы, решило участь боя. Потеряв до 300 человек убитыми и ранеными, Босак начал поспешно отступать от деревни, которая перешла в наши руки.
    Все наши подразделения прошли затем насквозь Цисовские леса, но банд там не оказалось.
    Между тем генерал Ченгеры, получив сведения, что главные массы повстанцев сосредоточились в окрестностях Вержбника (Опатовского уезда), около Св. Креста, нашёл нужным для получения положительных результатов устроить облаву в обширных размерах. Прибытие в западную часть Радомской губернии 2-ой бригады 10-ой пехотной дивизии давало к этому необходимые средства. Было собрано 20 рот, которые были направлены в указанную местность. Повстанцы, видя невозможность борьбы, рассеялись.
    Вскоре после Рождества, 8 января 1864 года, один из наших отрядов, всего в полторы роты, под начальством полковника Сухонина, наткнулся на банду Рембайло (офицер австрийской службы) в лесах между деревнями Любени и Мазярже и должен был отступить к Илже, где через час был атакован всеми силами Рембайло (около 600 человек хорошо вооружённых и обмундированных). Произошла кровопролитная схватка, в которой полковник Сухонин и поручик Алексеев смертельно ранены, а банда, понеся значительный урон, направилась к д. Турки, и там была настигнута посланным из Радома отрядом полковника Оленича, истребившим её в конец.
    Спустя некоторое время, генерал Ченгеры, получая поминутно всё более и более угрожающие известия о корпусе Босака, счёл нужным предпринять против него решительные действия: облаву из 20 рот Смоленского, Витебского, Полоцкого и Галицкого полков, с присоединением к ним эскадрона драгун, для чего составил подробную диспозицию, которую переслал во все полки, назначенные к участию в это деле, посредством шифрованных депеш.
    Полковник Зверев (командир Галицкого полка), получив такую депешу в Стопнице, отправил в Опатов, где находилась рота его полка, обыкновенную депешу, которая была перехвачена повстанцами.
    Таким образом, Босак, имея самые точные сведения о предпринимаемом против него движении, бросился утром 9 февраля со всеми своими силами на Опатов, занятый тремя ротами Смоленского и ротой Галицкого полка. Завязался бой, в начале которого повстанцы, по приказанию одного из главарей шайки Жверждовского, известного в банде под именем Топора, зажгли еврейский квартал, чтобы заставить отряд выйти из города, но узнав о приближении к Опатову нескольких рот Смоленского, Витебского, Полоцкого и Галицкого полков, они поспешно отступили, но было уже поздно; началось самое горячее преследование, во время которого захвачено более 700 человек пленных.
    Сам Босак ускакал, а другой предводитель повстанцев, Топор-Жверждовский, найден укрывшимся в одной из изб в Опатове, и, по конфирмации генерала Ченгеры повешен 11 февраля на обгорелой балке ещё дымившихся строений, которые были подожжены по его приказу.
    Это был последний серьёзный бой восстания 1863-1864 годов, в подавлении которого с самого начала в Радомском военном отделе наиболее деятельное участие принимал Смоленский пехотный полк, под начальством своего энергичного командира, заслужившего за свои действия, обнаружившие в нём воинские дарования и предприимчивость, генеральские эполеты.
    В эту войну награждены знаком отличия Военного Ордена 40ой степени следующие нижние чины полка:
    фельдфебелей 5
    унтер-офицеров 46
    горнистов 4
    рядовых 97.

    5054n57.jpg
    stih.jpg stih_2.jpg


    1858 марта 24. — Повелено во всех без исключения войсках и частях Военного ведомства для ниж. чин., вместо шинели прежнего покроя, ввести шинели по новому образцу (рис. 294), согласно следующему описанию:
    а) Длина пол — в пехоте и у тех ниж. чин. пешей артиллерии, которые в строю находятся пешком, полы шинелей должны не доходить до земли на 8 вершков (чтобы можно было свободно ходить, не подворачивая их на походе). Во всей же кавалерии, конной артиллерии, у ниж чин. пешей артиллерии, которые в строю должны быть верхом, и у всех фурштат полы не доходят до земли на 6 вершков (они длиннее пехотных, чтобы лучше закрывать ноги на коне).
    б) Полнота — должна быть больше прежней, такой, чтобы разостланная шинель от переднего угла одной полы до такого же угла другой, по прямому направлению, была около 1 арш. 6 вершков более роста _человека (чтобы, несмотря на укорочение пол шинели, солдату на ночлегах можно было хорошо укрываться). Для этого между спинкою и полами шинели внизу вставляется с каждой стороны клин соответственных размеров.
    в) Борты — прямые, с 6 пуговицами в один ряд, как у прежней шинели, но пуговицы посажены так, чтобы последняя внизу приходилась; в пехотных шинелях против нижней, части живота, а в кавалерийских—в полживота. Обрез левого борта пристегивается к правому посредством двух крючков: в верхнем углу и против талии. От нижнего крючка и, далее донизу борты пол срезам не прямо вниз, а с напуском наискось, для того, чтобы полы больше заходили одна на другую.
    г) В шинелях ниж. чин., которые в строю находятся верхом, у всех фурштат - сзади разрез, подымающийся от низу на 1 вершок выше шага и застёгивающийся на 4 металлические пуговицы, в виде костяшек. Края этого разреза подложены сукном, шириной в вершок, и внутри, для крепости, подкладочный холст.
    д) Подкладка.— в рукавах и под бочками талии доходит до нижней пуговицы борта.
    е) Рукава - как у шинелей прежнего образца.
    ж) Воротник - отложной подбитый тем же сукном. Высота воротника такая, чтобы, поднятый, он сзади доходил вплоть до нижнего края каски или кивера не мешая, однако ж, надевать их; спереди же, с обеих сторон, воротник несколько расширяется и закрывает нижнюю часть лица. Длина воротника должна быть такая, чтобы передние поднятые края сходились на лице. Нижняя половинка воротника, остающаяся неподвижной, застегивается спереди на 3 крючка, как воротник прежней шинели. Воротник имеет покрой не прямой, а несколько закругленный, для того, чтобы лежать плотно на шее и не напирать а затылок, причем передние концы воротника срезаются не прямо, а закругляются; на концах по верхним половинкам воротника снаружи, нашиваются клапаны из цветных сукон, с теми же различиями, как у прежних шинелей, но без пуговиц 1 5/8 вершка длины и 6/8 вершка ширины как для пехотной, так и для кавалерийской шинели
    з) Складки - в спинке шинели четыре складки, пришитые наглухо на 1/2 вершка ниже воротника, а далее свободно распускающиеся. Для стягивания шинели, когда она надевается в рукава, нашиваются изнутри, на высоте талии, на складках, которых здесь образуется более, суконные или тесемные гайки, которые и стягиваются продетой в них тесьмою. Снаружи сборки застегиваются перемычкою из двойного сукна, на две пуговицы, посаженные против талии по обоим краям спинки, где, для крепости, нашиты клапаны, шириною в 1/2 вершка, а длиною в 4 вершка. Перемычка имеет с каждого конца по две прорезные петли, для застегивания на ту или другую, смотря по тому, надета ли шинель просто на рубаху, на кафтан или на полушубок.
    и) Карманы — имеются по одному в каждой поле с продольными отверстиями, прорезанными вершка на три впереди боковых швов спинки и на той высоте, где кончаются клапаны задней перемычки. Отверстия эти закрываются клапанами, шириною в 1/2 длиною в 5 вершков, которые застегиваются посредине одной суконной пуговочкой.
    294.jpg


    1862 марта 2. — Повелено: 1. В войсках гвардии и армии, взамен прежних головных уборов, ввести шапку нового образца и башлык, согласно нижеследующему описанию под литерою А и ведомости литера Б
    2. Каску, кивер, папаху и фуражку отменить у тех чинов войск, для которых новая шапка должна заменить все эти головные уборы, для тех же, кому новая шапка присваивается только взамен фуражки существующего образца, — отменить эту последнюю……
    8. Башлык употреблять во всякое время года при ненастной погоде или морозе свыше 5°. Когда башлык не на голове, то, ниж. чин. носить его на себе следующим образом:
    а) когда шинель скатана через плечо, то башлык обвивать вокруг шинели;
    б) когда шинель надета в накидку, башлык накидывать под шинелью на плечи, колпаком на спину, при чем концы его завязывать спереди, и
    в) когда шинель надета в рукава, то накидывать башлык таким же образом, но только поверх шинели.
    365.jpg

    А) ОПИСАНИЕ ШАПКИ
    Тулья — выкраивается из одного куска и сшивается так, чтобы шов приходился спереди шапки; вышина тульи от околыша — спереди 1 1/2 вершка, с боков, против краев козырька 1 3/4 вершка и сзади 2 1/2 вершка. Тулья делается одноцветного сукна, присвоенного каждому званию или части, как значится в ведомости; у денщиков же разрезается на 3 части, и между этими частями вшиваются три суконные канта, два на боках и один сзади. В переднем шве тульи, вверху, оставляется малый прорез для пропускания проволочного ушка, припаянного за короною герба, или ушка, имеющегося на оборотной стороне кокарды, пристегивающейся на петлю без герба.
    Верхний круг — диаметром по величине головы, но не менее 3 вершков и не более 3 2/8 вершка. По верхнему кругу у генералов и шт.-офицеров вшивается шнур, золотой или серебряный, с примесью черного, белого и оранжевого шелка, а у об.-офицеров и ниж. чин. — суконный кант, как значится в ведомости.
    Подкладка — мягкое наклеенное сукно, им подшиваются тулья и верхний круг шапки у ниж. чин.
    Околыш — шириною 6/8 вершка; у генералов, при формах общегенеральских и свитских, у фл.-адъютантов, у походного шталмейстера и у медиков первых 5 классов из золотого или серебряного галуна; у генералов и медиков первых 4 классов генеральского, у медиков 5 класса — шт.-офицерского нашитого посредине околыша, с просветами между галунами и выпушками, а у фл.-адъютантов и походного шталмейстера серебряного особого образца, с шелковою посредине полоскою. У тех шапок, на которые присаживается герб, спереди, между околышем и тульею, вверху, оставляются два свободные места для пропускания в них двух зацепов, припаянных к задней стороне герба.
    Околыш подкладывается у офицеров сафьяном, а у ниж. чин. черною кожею, разрезанною на боках, для того, чтобы задняя половина ее могла, в случае надобности, опускаться на затылок. Ширина передней части ржаной подшивки должна иметь 1 1/8 вершка, а задней 2 3/8 вершка.
    На околышах ниж. чин. полков б-нов гвардии просечных номеров и литер иметь не полагается; в полках же и б-нах армии просекать номер полка или б-на; в батареях как гвардейских, так и полевых, номер батареи с литерами Б — Батарейная, Л — Легкая, Н — Нарезная, О — Облегченная и П — Парк; у ниж. чин. фурштата — буква Ф, а у всех нестроевых ниж. чин. при полках, б-нах и прочих частях войск состоящих, начальные буквы, соответствующие званиям каждого, как-то П — писарь, Ц — цирюльник и т. п.
    Подбородный ремень (только для военных чинов) — шириною в 3/8 вершка; пристегивается двумя пуговками малого размера, на середине околыша, с обеих сторон козырька. У генералов, при всех формах, подбородный ремень делается из золотого или серебряного галуна, по цвету металлического прибора, на кожаной подшивке; у всех же прочих чинов — из черной лакированном кожи. Козырек — из черной лакированной кожи, с весьма малым выгибом, шириною посредине 1 2/8 вершка, пришивается к шапке почти под прямым углом. Герб —для всех частей одной величины и формы с гербом, бывшим на армейских киверах, с тою только разницею, что щиток отрезается и оставляется под гербом только одна верхняя дорожка щитка с двумя верхними загибами ее. Герб офицерский делается вызолоченный или серебряный, по металлическому прибору, а у ниж. чин.: в гвардейских частях из красной меди, в Гренадерском и армейских корпусах из желтой латуни, а в тех частях гвардии и армии, которым положен прибор белый, — из белой жести.
    В щите герба у генералов свиты е.в. и фл.-адъютантов помещается вензель государя.
    Под шитом накладываются: в батареях — две накрест лежащие пушки, а в саперных батальонах и у конно-пионеров два топора.
    Герб присаживается к переду шапки с помощью двух зацепов, входящих в места, имеющиеся между околышем и тульею и проволочным ушком, проходящим в отверстие кокарды между проволоками султана и закрепляемым внутри тульи, посредством ремешка. На задней стороне герба припаивается сверх того крючок, за который зацепляется проволока султана. Примечание. При постройке новых гербов дозволяется иметь герб без верхней дорожки щита под лапами орла: дорожка эта в настоящее время была сохранена единственно для того, чтобы воспользоваться имеющимися гербами на касках и киверах не переменяя штампа.
    Знак отличия — прежней формы; припаивается за гербом так, чтобы верхний его край был на 1 1/16 вершка выше верхнего канта шапки. Кокарда — для всех вообще офицеров и гражданских чиновников овальная, высотою 5/8 вершка, а шириною 4/8 вершка.
    Кокард полагается две: одна с припаянным сзади ушком без герба, а другая с продольным прорезом посреди и со скобкою сзади; в этот прорез проходит ушко, имеющееся на задней стороне герба, а в скобку пропускается проволока султана. Кокарда с ушком пригоняется так, чтобы верхний край ее был вровень с верхним кантом, а кокарда с прорезом пригоняется выше канта на 1 1/16 вершка. Султаны: а) для генералов — из белой косины с примесью черных и оранжевых перьев; объем его, не сжимая перьев, должен иметь 8 вершков в окружности, а высота 4 вершка. Султан этот пригоняется с малым наклоном вперед так, чтобы нижние концы перьев равнялись с верхним кантом околыша; б) для офицеров и ниж. чин. из белого или черного, а для музыкантов из красного конского волоса. Волосяной султан тресируется, подобно прежним султанам, на железной проволоке, так чтобы корешок был длиною в 1 1/2 вершка; длина же волоса от корешка 4 1/2 вершка. Султан своею проволокою вставляется в особую скобку, припаянную к задней стороне кокарды, и нижним концом проволоки зацепляется за крючок, находящийся на задней стороне герба.
    Волосяной султан, подобно генеральскому, должен иметь малый наклон вперед, так, чтобы нижние концы волос равнялись с верхним кантом околыша. Петля — делается: у офицеров и чиновников из шнура (в 1/8 вершка толщиною) по металлическому прибору, золотая или серебряная с примесью черного, белого и оранжевого щелка; у унт.-офицеров всех частей из гарусной полосатой тесьмы (шириною 3/16 вершка), нашитой в два ряда, так, чтобы образовала три полосы: в средине черную, около нее две оранжевые и по краям две белые, а у рядовых также в два ряда из гарусной же тесьмы (шириною 3/16 вершка), цвета присвоенного каждой части, как значится в ведомости. Низ петли у офицеров закругленный, а у ниж. чин. — углом; верх же срезан прямо по канту. Петля нашивается на шапке так, чтобы упиралась нижним концом своим в околыш, и на этом конце имеет пуговку малого размера, одинаковую с имеющимися на концах подбородного ремня; наверху же в прорез ее проходит или ушко кокарды или ушко герба.
    Примечания а) для ниж. чин. шапка во всех частях войск строится из гвардейского сукна:
    б) пуговки на петлях и те, которые прикрепляют подбородный ремень (в диаметре 2/8 вершка), у генералов, чинов свиты е. и. и в гвардейских частях с орлом, в гренадерских с гренадкою, а в армии и во всех прочих частях гладкие, но в тех полках армии, где шефами государь император и государыня императрица, с имп. короною. (Денщики имеют на шапках пуговицы, одинаковые с положенными для тех лиц, при которых состоят);
    в) на шапке при парадных, праздничных и воскресных формах должны быть: герб со знаком отличия (где он полагается), кокарда и султан, а при обыкновенных формах, как городской, так и походной, и взамен фуражки вообще, — одна петля с кокардою. Башлык (для всех войск и чинов) — сшивается по особой выкройки из двух кусков, верблюжьего сукна, и состоит из остроконечного колпака и двух длинных остроконечник же концов, которые, в случае надобности, обвертываются вокруг шеи. Длина заднего шва равна 12 вершкам: длина переднего шва равна 6 3/4 вершка и длина концов равна 1 арш. 10 вершкам. Башлык оторачивается: у офицеров по швам колпака золотым или серебряным сутажем, по цвету металлического прибора, а по краям кругом гарусною под цвет башлыка тесьмою (шириною в 3/16 вершка), а у ниж. чин. по швам колпака и по краям только одною тесьмою.
    Пехотные полки Гренадерского и Армейских корпусов — цвет шапки черный; околыш в 1-х полках — красный, во 2-х - светлосиний, в 3-х — белый, в 4-х —темнозеленый, с красными выпушками; по верху шапки у шт.-офицеров золотой шнур, а у об.-офицеров и ниж. чин. красный кант; подбородный ремешок черной кожи; султан черного волоса; герб у офицеров золотой, а у ниж. чин. из желтой латуни; петля у офицеров золотая у унт.-офицеров трехцветная, а у рядовых: в 1-х полках — красная, во 2-х — светлосиняя, в 3-х — белая, в 4-х — желтая.
    chengeri_posluzhnoy.jpg
    chengeri_posluzhnoy_2.jpg
    chengeri_posluzhnoy_3.jpg
    chengeri_posluzhnoy_4.jpg
    chengeri_posluzhnoy_5.jpg
    По материалам:
    Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Висковатов]
    Штабс-капитан князь Максутов В.П. "История 25-го Смоленского генерала Раевского пехотного полка за два века существования 1700-1900)
     
    Профессор нравится это.
  5. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Формулярные списки командиров Смоленского пехотного полка с 1855 по 1900 годы ( кроме полковника Ченгеры О.О... его послужной список в предыдущем посте)
    den_2.jpg den_1.jpg
    den_3.jpg den_4.jpg
    den_5.jpg den_6.jpg

    epiffanov_1.jpg epifanov_2.jpg
    epifanov_3.jpg epifanov_4.jpg

    oldenrogge_1.jpg oldenrogge_2.jpg
    oldenrogge_3.jpg oldenrogge_4.jpg
    oldenrogge_5.jpg

    remi_1.jpg remi_2.jpg
    remi_3.jpg remi_4.jpg
    remi_5.jpg remi_6.jpg
    remi_7.jpg

    shulman_1.jpg shulman_2.jpg
    shulman_4.jpg shulman_5.jpg
    shulman_6.jpg shulman_7.jpg

    Продолжение следует))))))))
     
    Профессор нравится это.
  6. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    bulichev_1.jpg bulichev_1.jpg
    bulichev_3.jpg bulichev_4.jpg

    galahov_1.jpg galahov_2.jpg
    galahov_3.jpg galahov_4.jpg
    galahov_5.jpg

    Esimontovskiy_1.jpg Esimontovskiy_2.jpg
    esimontovskiy_3.jpg esimontovskiy_4.jpg

    kokin_1.jpg kokin_2.jpg
    kokin_3.jpg kokin_4.jpg

    korolkov_1.jpg korolkov_2.jpg
    korolkov_3.jpg korolkov_4.jpg

    levashov_1.jpg levashov_2.jpg
    levashov_3.jpg
     

    Вложения:

    • bulichev_2.jpg
      bulichev_2.jpg
      Размер файла:
      1.002,2 КБ
      Просмотров:
      12
    Профессор нравится это.
  7. Offline

    Хольт Завсегдатай SB

    Регистрация:
    12 май 2008
    Сообщения:
    2.803
    Спасибо SB:
    685
    Отзывы:
    14
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Край сосновый
    Хан, вам уже книгу пора писать!+
     
    Профессор нравится это.
  8. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Цитата(Вернер Хольт @ 24 Июля 2013, 16:22)
    Хан, вам уже книгу пора писать!+


    Не, как подумаю какой объём информации надо перелопатить, да ещё три раза перепроверить, сразу руки опускаются...........короче, лень-матушка))))

    nosovich_1.jpg nosovich_2.jpg
    nosovich_3.jpg nosovich_4.jpg

    protsenko_1.jpg protsenko_2.jpg
    protsenko_3.jpg protsenko_4.jpg
    protsenko_5.jpg

    shneeber_1.jpg shneeber_2.jpg
    shneeber_3.jpg shneeber_4.jpg
    shneeber_5.jpg
     
  9. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    0249898693.gif
    С началом августа военные действия, почти было затихшие в июле, снова возобновились. Оживление это со стороны повстанцев последовало в виду дипломатических переговоров по польскому вопросу. Средства восстания истощались. Поэтому «ржонд народовый» решил напрячь все силы, чтобы поддержать и оживить мятеж и таким образом, во что бы то ни стало, снова сбить с толку европейское общественное мнение в пользу необходимости создать из Польши независимое государство. С этой целью центральным комитетом было объявлено поголовное восстание, усилены кадры жандармов-вешателей, за границей искусственно возбуждались митинги и печатались в газетах зажигательные статьи. Всё это, при поддержке, почти открытой со стороны некоторых правительств, заставляло поляков действовать, а наши войска противодействовать им ещё энергичнее.
    Отряд под начальством командира 2-го эскадрона Смоленского уланского полка, майора фон-Дерфельдена, высланный 1 августа из Бялы для поисков в северной части уезда, открыл на другой день близ м. Лосиц следы шайки в 800 человек под предводительством Лютынского, одного из тех, кто незадолго перед этим сделали нападение на транспорт в Жирисинском лесу. С приближением отрядо к м. Липно, банда эта разделилась на две части: одна пошла к северу, через леса, а другая, большая по дороге к Сарнакам. Майор фон-Дерфельден направился за второй, но в Сарнаках получены были сведения, что мятежники вновь разделились и что конные пошли на Константинов. Отряд двинулся туда, но, потеряв следы шайки, принуждён был возвратиться в Бялу, куда и прибыл 5 числа.
    Бяльский отрядный начальник, командир Смоленского уланского полка, полковник Папаафанасопуло, получив сведения от пленных, захваченных Бяльским отрядом во время поиска с 8-го по 12-е августа, о том, что распущенная 2-го числа партия Гржимайлы должна была вновь собраться 12-го августа ококло м. Сарнак, направил туда 12-го же числа из г. Бялы две колонны.
    Правая, состоявшая из трёх рот Ревельского пехотного полка, первого полуэскадрона лейб-эскадрона Смоленского уланского полка, 2-х конных орудий и 20 казаков под начальством Ревельского полка майора Гриневецкого, направлена по Брестскому шоссе, с приказанием сделать обходное движение через Рокитнянский лес, селение Рокитно и незаметно приблизиться к м. Константинову, откуда после ночлега выступить 13 числа перед рассветом и атаковать шайку, находившуюся в Сарнакском лесу.
    Левая колонна командира лейб-эскадрона Смоленского уланского полка майора Троянского, при которой находился полковник Папаафанасопуло, состоявшая из двух рот Костромского пехотного полка, второго полуэскадрона лейб-эскадрона Смоленского уланского полка и 40 казаков, выступила в час пополудни 12-го августа на юг и, пройдя три версты, через Бяльские леса, по направлению к с. Красунке, повернула направо, перешла реку Кржну в Поросюках, лесами же направилась к с. Сытники и оттуда прибыла к ночи в с. Кобыляны.
    Оба отряда, придя на ночлег, оцепили деревни, чтобы никого не выпускать и тем отнять возможность известить шайку о прибытии войск.
    Первый отряд 13 числа в 3 часа утра выступил из Константинова и, не доходя корчмы Закалинки, на рассвете встретил две густые колонны мятежников, которые следовали в Константинов, не зная о нахождении там войск. Майор Гриневецкий приказал, под прикрытием смоленских улан, выдвинуть карьером оба конных орудия, которые открыли огонь по мятежникам на расстоянии менее 250 саженей. Совершенная неожиданность встречи и сильный картечный и ружейный огонь навели панический страх на мятежников, бросившихся в беспорядке двумя массами: одна в Бубельский лес, а другая через Рачки, по направлению к Бовинскому лесу. В виду более открытой местности под Бовином и зная, что в эту сторону направилась большая часть мятежников, майор Гриневецкий с отрядом двинулся вправо от Бовина, предварительно отправив артиллерию с кавалерией на рысях через деревню, чтобы упредить неприятеля перед самым входом в лес.
    Теснимые пехотой спереди и встреченные перед лесом уланами и казаками с конными орудиями, мятежники смешались и в большом беспорядке, со значительным для себя уроном побежали в лес. Преследование продолжалось через весь Бовинский лес, по направлению к м. Сарнаки, близ которого шайка наткнулась на отряд майора Трояновского, подходивший в то время к с. Литевники.
    Ранее того, открыв разъездами близ с. Тершкова толпу мятежников, направлявшихся к Сарнакскому лесу, полковник Папаафанасопуло приказал майору Трояновскому направить пехоту в лес по Сарнакской дороге, чтобы отрезать мятежникам отступление на север; улан и казаков послал к западной оконечности леса.
    При этом движении был захвачен весь обоз шайки. Несколько неприятельских всадников, находящихся при обозе, заметив наступление пехоты с юга, бросились направо и через мелкий кустарник ускакали по направлению к Хибово.
    Посланная вперёд пехота успела ещё нагнать в лесу несколько человек мятежников, из которых часть была убита, а остальные взяты в плен.
    В то время, как пехота майора Трояновского вступила в лес, с левой стороны показался ещё один русский отряд, высланный из Седлец под командой подполковника Антушевича, а к с. Терликов подошла колонна Гриневецкого.
    Художник_Михал_Э.Андриолли_БОРЬБА_ПОВСТАНЦЕВ.jpg Художник Михал Э.Андриолли БОРЬБА ПОВСТАНЦЕВ
    Разбив мятежников, полковник Папаафанасопуло предложил подполковнику Антушевичу с пехотой его отряда, а также с двумя ротами отряда майора Трояновского пройти Сарнакский лес, в направлении с запада к д. Плосков и вместе с этим приказал 1-му и 3-му эскадронам улан и казакам оцепить опушку его с восточной стороны от Терликова и до Хибова. Артиллерия и пехота Гриневецкого были расположены на высоте у с. Плоскова. Таким образом весь лес был пройден цепью пехоты, при чём захвачены в плен 20 пеших и несколько конных мятежников.
    Так как часть мятежников ушла на север, то полковник Папаафанасопуло после дела предложил подполковнику Антушевичу действовать в ту сторону, сам же с Бельскими отрядоми после отдыха возвратился обратно к Константинову, чтобы оттуда преследовать партию, отошедшую в Бубельский лес.
    В этом деле, по показаниям крестьян, мятежник потеряли до 150 человек убитыми; в плен взято 68 человек. Кроме того у мятежников отбито 185 ружей ( из них 90 нарезных), 9 пистолетов, 235 пик и кос, 56 сабель, 26 лошадей, 8 фур, в которых найдены 4 пуда пороху, 3000 патронов, 12 пудов свинца, 40 пульных форм, мундиры, сапоги, бельё, а также сёдла, 3 медных котла, слесарный, кузнечный и аптекарский иструменты, походная аптек, 2 мешка корпии и бинтов и полная церковная походная утварь.
    С нашей стороны убитых не было: контужено 2 улана и ранено косами несколько лошадей.
    В награду за это дело получили:
    майор Трояновский и ротмистр Радзишевский – ордена Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом
    штабс-ротмистр Али-бей-Эдигей – орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом
    поручик Россет и корнеты Альбертов и Бузановский – ордена Св.Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».
    Произведены: штабс-ротмистр Кудаев в ротмистры и унтер-офицер Балакан – в корнеты. Унтер-офицеры Строус, Смеяк и рядовой Иващенко награждены знаком отличия военного ордена 4-й степени.
    Посмотреть вложение станислав.bmp орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом
    По возвращении отрядов к Константинову, от пленных были получены сведения, что отделившаяся при первой стычке партия мятежников, состоящая пол начальством Лютынского, бросилась через Бубельский лес к Янову. Немедленно вслед за ней был отправлен отряд майора Гриневецкого.
    Разбросанные по всему лесу патроны, одежда, обувь и котелки свидетельствовали о поспешном бегстве партии. При этой экспедиции были захвачены в плен 11 инсургентов, отставших от бежавшей шайки: из них многие уже успели переодеться в крестьянское платье. В м. Янове отрядом майора Гриневецкого найдено 18 сёдел, принадлежавших мятежникам. По показаниям пленных, шайка Лютынского рассеялась и разошлась по деревням, и только главные начальники, с небольшим числом конных, ускакали за реку Буг.
    Осмотрев все окрестные места, в особенности места над Бугом и убедившись, что шайки мятежников там более нет, майор Гриневецкий с отрядом 15 числа возвратился в г. Бялу. Колонная Трояновского, имевшая при себе пленных и всё отбитое у неприятеля оружие, переночевав в Константинове, возвратилась в Бялу 14 августа.
    Таким образом банда, состоявшая из 850 хорошо вооружённых людей, понесла совершенное поражение и едва ли была в состоянии вновь сформироваться в скором времени, так как у неё были отбиты средства к вооружению и огнестрельные припасы.
    Три взвода третьего эскадрона и полуэскадрон 4 эскадрона Смоленского уланского полка под командованием ротмистра Тимченко-Островерхова, после поражения шайки при м. Сарнаки, были направлены с отрядом подполковника Антушевича для преследования бежавшей части банды.
    С 16 по 20 августа эту шайку преследовали неотступно через Боим, Сточек и Лысобоки.
    Для быстрого отступления мятежники по дороге забирали в деревнях подводы.
    19 числа уланы с 2-мя конными орудиями погнали мятежников, бывших в числе до 1000 человек, под предводительством Лютынского и Зелинского, близ Бржезницы_Косцельной. После двух выстрелов из орудий мятежники скрылись в лесу. Следовавшая позади пехота отряда, утомлённая слишком трёхсотвёрстным переходом, не могла поспеть вовремя, почему дальнейшее преследование было отложено до следующего дня, и мятежники успели уклониться от боя, скрывшись в обширном лесу к северо-востоку от Острова.
    После ночлега в Тишменице, в 6 верстах восточнее Бржезин, отряд выступил для дальнейшего преследования.
    В лесу разъезды открыли значительную банду мятежников, но болото, лежавшее впереди леса и сломанный на дороге мост заставили отряд сделать обходное движение, что позволило инсургентам выиграть два часа времени.
    Подполковник Антушевич с 4-мя конными орудиями, под прикрытием трёх взводов третьего эскадрона смоленских улан, быстро двинулся через лес, приказав остальному отряду следовать за ним.
    После трёхвёрстного марша по лесу по весьма узкой дороге, перерытой канавами и заваленной деревьями, подполковник Антушевич вышел на поляну и, увидев колонны мятежников, быстро отступивших в лес под прикрытием густой цепи стрелков, приказал артиллерии выдвинуться марш-маршем вперёд. С 200 саженей орудия открыли картечный огонь и разогнали стрелковую цепь.
    Затем подоспевшая наша пехота загнала инсургентов в д. Бялку, находившуюся в полуверсте от леса. Поспешно заняв крайние избы и укрывшись за изгородью, мятежники открыли по нашим войскам частую пальбу, но действие нашей артиллерии и стрелков, а также обходной манёвр с правой стороны, заставили их оставить эту позицию. Отступление превратилось в беспорядочное бегство. Преследование мятежников, продолжавшееся на протяжении 8 вёрст, было приостановлено только по окончательному их рассеиванию.
    miechow.jpg
    По показаниям пленных, предводитель этой шайки Зелинский должен был дать сильный отпор и задержать наш отряд до тех пор, пока другая шайка Лютынского, в числе 900 человек, не нападёт с тыла; но вследствие быстрого натиска и поражения, нанесённого партии Зелинского, план этот был разрушен. Ранен был и предводитель банды Зелинский.
    В плен было взято 20 человек и собрано 16 иностранных штуцеров, два пистолета и 22 штуки разного холодного оружия.
    С нашей стороны урон был ничтожен – один человек был контужен и ранены она артиллерийская и три уланские лошади.
    23 августа отряд возвратился на свои квартиры.
    В начале сентября до полка дошло известие о покушении в Варшаве на жизнь командующего войсками округа, генерал-адъютанта графа Берга. 7 сентября граф ехал по улице Новый Свет в коляске вместе со своим адъютантом, штабс-ротмистром Смоленского уланского полка, фон Ваалем и сопровождаемый конвоем казаков. Когда граф поравнялся с домом графа Замойского, из окна верхнего этажа послышался выстрел, а затем в коляску командующего войсками оттуда же были брошены несколько взрывных гранат, которые при своём разрыве, не задев графа, осколками контузили штабс-ротмистра фон Валя и ранили несколько казаков и их лошадей.
    404px-Friedrich_Wilhelm_Rembert_von_Berg.png граф Фёдор Фёдорович Берг
    Все, живущие в этом доме, мужчины были ремедленно арестованы, а сам дом конфискован и занят под временную казарму батальона пехоты.
    Командир Смоленского уланского полка 14 сентября выступил из Бялы для поисков в горной части Бяльского уезда с орядом из полуэскадрона смоленских улан, трёх рот пехоты, 2-х орудий и 50 казаков. Узнав на другой день в м. Пищац о прохождении через местечко накануне партии польских жандармов-вешателей, командир послал за ними в погоню казаков, которые настигли их близ д. Ухнин, причём 5 инсургентов убито и 1 ранен. В этот день казаки сделали без корму до 70 вёрст, остальные войска несколько меньше.
    Начальник Венгровского отряда, полковник Рамбах, получив сведения о сборе шаек в окрестностях Косова, выступил туда 15 октября ночью с 1-м полуэскадроном 4-го эскадрона Смоленского уланского полка (ротмистра Палеолога), 2-мя ротами пехоты, взводом нарезных орудий и 70 казаками Донского № 24 полка.
    В д. Хрущёвке были открыты следы неприятеля, по которым отряд двинулся через м. Лив в Станиславовский уезд.
    17 октября передовые части настигли в д. Черновке шайку в 300 человек. С приближением войск, мятежники бросились из деревни по двум направлениям – к Нойшеву и к колонии Свидно. При преследовании мятежники потеряли много убитыми и ранеными; в плен взято 24 человека, кроме того, отбито до 30 ружей. С нашей стороны 1 убит и 2 ранено.
    В этом деле в полуэскадроне 4-го эскадрона Смоленского уланского полка особенно отличились унтер-офицер Осипов (сильно раненый) и рядовой Гайдук, получившие по приговору товарищей по знаку отличия военного ордена 4-й степени.
    Для открытия и уничтожения банды, будто-бы скопившейся в окрестностях д. Серочин и м. Сточек, 1-го ноября были высланы из г. Седлеца 3 роты Ревельского пехотного полка, взвод конной № 5 батареи, полуэскадрон 4-го эскадрона Смоленского уланского полка и сотня казаков под общим начальством майора Морозова.
    От отряда был послан разъезд под начальством сотника Еремьева из 15 улан и 20 казаков, который близ д. Киселёва настиг и остановил конную партию из 130 человек. Мятежники потеряли в этой стычке до 40 человек убитыми. взято у них 11 лошадей, 6 ружей, 4 пистолета и 6 сабель.
    С нашей стороны убит 1 казак, ранены 1 улан и 2 казака и контужены 1 улан и 1 казак.
    Из числа улан, наиболее отличившихся, за это дело получили знаки отличия военного ордена 4-й степени: раненые – унтер-офицер Ерохин (ранен в голову) и рядовой Гасников (сабельными ударами в руку). Рядовой Хвостов за оказанную храбрость вновь представлен был к возвращению чина корнета.
    4 ноября из г. Бялы в м. Ломазы для сбора податей был выслан отряд из 2-х рот пехоты, полуэскадрона лейб-эскадрона Смоленского уланского полка и 20 казаков.
    Разъезд, высланный из этого отряда 5 ноября в полдесятого утра к м. Россоши, был внезапно
    атакован значительной партией конных повстанцев.
    Услыхав перестрелку, отрядный начальник майор Гриневецкий направил бегом и рысью остальные войска, но на второй версте от Ломаз, был сам атакован сперва кавалерией, а вслед за тем четырьмя пешими колоннами инсургентов, численностью до 1000 человек. Малочисленный отряд наш был окружён одновременно с трёх сторон на совершенно открытой и ровной местности объединёнными бандами Крысинского, француза Бардета и какого-то венгра.
    Но майор Гриневецкий довольно удачно отразил это нападение.
    После этого инсургенты пыталиь ещё два раза атаковать, но всякий раз были отражаемы с большим уроном. Наконец наш отряд, несмотря на сильный штуцерный огонь неприятеля, перешёл в наступление, сбил мятежников с позиций и преследовал до Россоши.
    В этом селении более двух часов шёл самый ожесточённый бой и, наконец, после штурма мятежники, выбитые из местечка, в порядке отступили в прилегающий лес.
    Упорный бой, продолжавшийся в течение 7 часов, окончился в 4 часу пополудни.
    Преследовать неприятеля с сильно утомлёнными людьми, за наступлением темноты, не представлялось никакой возможности, а потому отряд заночевал в Россоши, куда прибыл на подкрепление из Бялы с отрядом Смоленского уланского полка подполковника Квицинского другой полуэскадрон Смоленцев.
    В деле 5 ноября с нашей стороны убито 3, ранено 7 и без вести пропало 14 нижних чинов (11 человек вернулись из плена через неделю).
    Потеря мятежников неизвестна, но, по всей видимости, она была весьма значительна, потому что одних раненых вывезено из Россоши на 15-ти подводах; кроме того, при переправе через реку Зелява много мятежников утонуло.
    Во время боя отбито 12 штуцеров и 4 лошади.
    PowstanieStyczniowe.jpg
    После ночлега в Россоши подполковник Квицинский, принявший общее начальство над отрядом, продолжал движение и имел в тот же день дело с инсургентами близ д. Коляно, где они остановились на позиции, заняв пехотой само селение и опушку и выстроив в полях кавалерию, численностью до 500 человек.
    Удачные выстрелы артиллерии и стремительная атака лейб-эскадрона Смоленского уланского полка под командой ротмистра Радзишевского смешали неприятельскую кавалерию и обратили её в бегство, а подоспевшая пехота наша сбила с позиций пехоту мятежников, которая отступила в глубину леса к д. Хорстыта и была преследуема до наступления темноты. В этом деле, продолжавшемся более трёх часов, потеря мятежников убитыми и ранеными неизвестна; с нашей стороны 1 убит и 1 ранен. Захвачено 18 лошадей.
    На другой день подполковник Квицинский встретился с отрядом из 6 рот, сотни казаков и 2 орудий полковника Бороздина. Оба отряда двумя колоннами направились в д. Мосты и далее на Капленосы и Хоростите. 8-го числа отряды, соединившись, следовали за шайкой через Колачи к Ганску. Солдаты, горя нетерпением настичь неприятеля, отказывались от пищи и отдыха.
    Подполковник Квицинский с артиллерией и кавалерией от д. Ганска поскакал вперёд и уже к вечеру настиг мятежников, открывших сильный огонь из д. Рудки. После часовой перестрелки инсургенты отступили в лес, а отряд расположился на ночлег в д. Рудки.
    За эти дела пожалованы следующие награды:
    подполковнику Квицинскому – золотая сабля с надписью «За храбрость»
    ротмистру Радзишевскому – орден Св. Станислава 2-й степени с мечами
    ротмистру Кудаеву – орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом
    корнетам Климову и Кавелину – орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»
    корнету Бузановскому единовременно 147 рублей серебром
    поручик Бахмутов награждён следующим чином
    унтер-офицер Пикуль и рядовой Баранин награждены знаками отличия военного ордена 4-й степени.
    На следующий день, 9 ноября, оба отряда снова выступили двумя колоннами: полковник Бороздин на д. Петрилов, а подполковник Квицинский прямой дорогой на Ловче. Между этой деревней и м. Савино в кустах впереди мызы Малиновка отряд Квицинского был встречен выстрелами и затем раздались залпы с опушки леса, окружающего эту местность. Сильный огонь, большие массы инсургентов, выступившие из-за строений у опушки и, наконец, сильный ракетный огонь убедили подполковника Квицинского, что к партии Крысинского и Руцкого присоединились теперь новые шайки мятежников, вследствии чего он отошёл от опушки и, заняв крепкую позицию на высотах господствующих над окружающей местностью, сильным картечным и штуцерным огнём приостановил две колонны мятежников, двинувшихся, было, на отряд с фронта. После этого по всей линии открылся частый непрерывный ружейный, артиллерийский и ракетный огонь.
    Бой длился около 2-х часов, когда против нашего левого фланга начали собираться большие массы кавалерии и вслед за ними колонна косинеров, обойдя тот же фланг, порывалась зайти в тыл нашей позиции. Чтобы защитить свой левый фланг, подполковник Квицинский передвинул к нему из резерва роту и велел сосредоточить картечный и штуцерный огонь по косинерам, а полуэскадрону смоленских улан, приказал отбросить к лесу наступающую кавалерию. Несмотря на превосходящие силы, мятежники не выдержали атаки улан и огня артиллерии и отступили.
    В это время прибыл к месту боя Радзынский отряд, что дало возможность подполковнику Квицинскому всей линией перейти в наступление. Рыдзинский отряд опрокинул левый фланг неприятеля, где была расположена банда Козловского, присоединившаяся к Крысинскому в день боя и также перешёл в наступление.
    Преследование мятежников продолжалось до м. Савино. С нашей стороны убитых в этом деле не было; без вести пропал один казак; ранены в Бяльском отряде корнет Смоленского уланского полка Бузановский и два нижних чина, в Радзынском отряде 5 рядовых пехоты и 1 казак. Контуженных в обеих отрядах 5 человек. Под корнетом Климовым ранена лошадь, кроме того ранены в лейб-эскадроне 5 строевых лошадей.
    По показаниям пленных в деле при м. Ловчее мятежники сосредоточили пять партий: Крысинского, Козловского, Шидловского, Руцкого и Лениевского, всего до 2500 человек. Из них большая часть была вооружена отличными бельгийским и австрийскими штуцерами.
    После этого дела шайки разбрелись в разные стороны.
    Подполковник Квицинский направился по следам партии Крысинского, как сильнейшей и более других сохранившей порядок. Шайка эта бросилась сперва к югу, к д. Руда, рассчитывая укрыться и укрепиться в лесистой и выгодной для обороны местности около этой деревни, но, узнав о движении с юга колонны от войск северо-западного отряда Киевского округа, круто повернула лесом снова к Савино и далее через Тарнов, Кульчин и Андросеиов к Вытышо, за которым разделилась на партии.
    Подполковник Квицинский два дня продолжал преследование и потеряв всякую возможность отыскать следы рассеявшихся мятежников и по случаю сильного утомления людей после 9-тидневных усиленных маршей и нескольких дел, направился обратно в Бялу, куда и прибыл 13 ноября.
    За дела 6, 8, 9 и 10 ноября на унтер-офицера Чернова и рядового Писарева, как на наиболее достойнейших нижних чинов лейб-эскадрона Смоленского уланского полка, возложены знаки отличия военного ордена.
    После разбития банд Крысинского, Козловского идругих, в южной части Люблинской губернии попадались только небольшие конные партии мятежников, а пехота, по показаниям пленных, большей частью распущена.
    Вообще было замечено, что вера в успех восстания постепенно ослабевает, весьма многие уже начали порицать распоряжения революционного правительства, и особенно стало заметно неудовольствие между состоятельными лицами. Однако, из страха и недоверия друг к другу открыто заявлять об этом боялись.
    Наибольшее затруднение для скорейшего восстановления спокойствия в Царстве Польском заключалось уже не в самих силах мятежников, упавших духом, а в трудности захватить главных виновников мятежа. Шайки рассеивались, а начальники их одними из первых обращались в бегство.
    В первых числах декабря значительные шайки Крука, Марецкого, Лениевского и других находились в средней части Люблинской губернии в уездах Радзынском, Луковском и в северной части Люблинского.
    Против этих шаек после 7-го числа было направлено несколько отрядов: из Седлеца к Парчеву 3-й эскадрон Смоленского уланского полка, 3 роты и сотня казаков под начальством генерального штаба подполковника Гейкса, из Мендзыржена к Лукову 2-й эскадрон смоленских улан и 2 роты из Ополя и Карчева под начальством майора Гриневецкого.
    Оба отряда соединились близ Лукова. Подполковник Гейкс, приняв начальство и не имея точных сведений о неприятеле, двинулся на юг для осмотра лесов между Радзымином, Луковым и Адамовым, в которых постоянно скрывались инсургенты.
    Авангард отряда, состоявший из 3-го эскадрона улан и сотни казаков под общим начальством подполковника Федоровского, в ночь с 13 на 14 число открыл банды Крука и Лениевского, ночевавшие в д. Гулов близ Адамова.
    Бывший предводитель банды Крысинский, вследсвие ссоры с Круком по поводу нанесённого ему поражения 5 ноября при Россоши, за котороё Крук намеревался предать его суду, бросил свою банду и отправился в Варшаву.
    С приближением отряда мятежники быстро очистили деревню и направились к югу через лес, преследуемые 3-м эскадроном Смоленского уланского полка и сотней казаков под начальством старшего офицера, ротмистра Тимченко-Островерхова.
    За Харлеивом к бандам Крука и Лениевского присоединилась конная шайка Гржимайлы, так что в сборе было от 400 до 500 всадников. Все три шайки, пройдя д. Сточек, выстроились предварительно в колонну вдоль дороги с рассыпанной впереди цепью срелков и с криком двинулись на нашу кавалерию. Несмотря на превосходство сил неприятеля, уланы и казаки смело и дружно бросились в атаку и, опрокинув цепь, врубились в середину вражеской колонны, не выдержавшей удара и повернувшей немедленно назад. Отступление мятежников, довольно правильное до Сточка от этого пункта превратилось в совершенное бегство.
    Жители м. Коцк, через которое уходили мятежники, были свидетелями поражения Крука, славившегося в окрестности непобедимостью. По их показанию, впереди всех проскакал через это местечко сам предводитель с окровавленным лицом, а за ним скакала толпа инсургентов, гонимая казаками и смоленскими уланами. На мосту через р. Вепржъ уже стояли люди готовые развести его, как только проскачут инсургенты, но наша кавалерия, имея во главе ротмистра Тимченко-Островерхова, пронеслась на плечах мятежников через мост и преследовала их до д. Воля-Хромовска.
    Отряд собрался на ночлег в Коцке. В этом пункте находилось до 30 раненых мятежников, из которых многие были перевязаны нашим-же доктором. Потери неприятеля убитыми и ранеными были около 100 человек; отбито 49 лошадей, 39 палашей, 55 пятилинейных коротких штуцеров, 11 пистолетов, несколько десятков сабель и прочее.
    С нашей стороны в этом деле убит 1 улан; ранены тяжело 12 улан и 2 казака и легко – 5 улан и 2 казака. Все раны нанесены холодным оружием, за исключением 1 солдата раненного пулей.
    Строевых лошадей убито 11 и убежало из-под раненых 5.
    Главнокомандующий войсками за дело под Коцком назначил наиболее отличившимся нижним чинам 22 знака отличия военного ордена. Из них 3-й эскадрон Смоленского уланского полка получил 16: один именной 3-й степени – старшему вахмистру Шмакову, 12 тяжелораненым и 2 наиболее отличившимся: унтер-офицерам Тимофееву, Твердохлебову, рядовым: Гурскому, Пораде, Соколову, Васильеву, Слабенко, Королю, Осипову, Аносову, Ковальскому, Петрову, Артамонову, Мемкашеву и Абдулову.
    Государь император, по прочтении донесения о деле под Коцком, изволил выразить Своё особенное удовольствие за отличное действие отряда при поражении щайки и собственноручно написал на донесении: «Славное дело». В числе прочих Государь пожаловал подполковника Федоровского и корнета Бунакова следующими чинами, а ротмистра Тимченко-Островерхова орденом Св. Станислава 3-й степени..
    После блистательного каалерийского дела 14 декабря под Коцком с бандами Крука, Лениевского и Гржимайлы, начатого и с успехом законченного подполковником Смоленского уланского полка Федоровским с одним эскадроном и сотней казаков, подполковник Гейкс, соединив свой отряд из Седлеца и отряд майора Гриневецкого из Мендзыржеца, перешёл в Радзин запастись там продовольствием, подковать лошадей. Пробыв в Радзине до 15 декабря, отряды выступили на следующий день двумя колоннами к Бжезниц-Ксенженцей против шаек Крука, удалившихся по слухам от Коцка к юго-востоку. Узнав по пути, что шайка Лениевского 14 декабря отделилась от основной банды и пошла на запад через Фирлей к Баранову, а остальные, под предводительством Шидловского, принявшего общее начальство от Крука, неизвестно куда удалившегося из банды, пошли к Влодаве, подполковник Гейкс двинул свои колонны в том же направлении к Сосновицам.
    Так как во время движения к Сосновицам получено было новое известие, что банды бросились к Красноставу и находятся в Тарнове, верстах в 25 к востоку от Пухачева, то подполковник Гейкс, притянув к Сосновицам Парчевский отряд (под командованием подполковника Горяинова вышел из Парчева 16 декабря в составе 2-х рот и полуэскадрона харьковских улан), 18 декабря двинулся за мятежниками тремя колоннаями к селениям Серняны, Тарнов и Воля-Тарновска. Средняя колонна в д. Верещин открыла конную партию из 60 всадников, которые по причине падавшего тогда густого снега подпустили к себе войска довольно близко, но потом быстро ускакали к с. Андржеево. Здесь они снова совершенно неожиданно наткнулись на полуэскадрон харьковских улан и, потеряв 3-х человек убитыми и 1 пленным, скрылись в лесу.
    Patrol_of_Polish_Uhlans_during_January_Uprising_1863.PNG конный разъезд повстанцев
    Все три колонны в назначенное время прибыли в селения Серняны, Тарнов и Воля-Тарновска, но за 4 часа до их прибытия банды выступили к Савину. С рассветом 19 декабря войска продолжали преследование. Конная партия мятежников, более 300 человек под начальством Понинского, завидя приближение колонн, стала быстро отступать к востоку от Савина к д. Букова; в виду этого подполковник Гейкс послал за ними 2-й и 3-й эскадроны Смоленского полка, полуэскадрон Харьковского полка и сотню казаков под начальством подполковника Федоровского, а пехоту ускоренным шагом направил к Ловчее и Буковой, чтобы встретить банду, если бы она вздумала пробраться к Ганьску.
    Близ этих селений произошли небольшие стычки с партиями мятежников, отделившихся от главной банды и искавших спасения от преследования нашей кавалерии; при этом 3 инсургента было захвачено в плен и несколько человек убито.
    Между тем подполковник Федоровский с уланами и казаками продолжал гнать банду от Буковой мимо Луковска, через д. Мшаны и фольварк Майдак к д. Кошын. Здесь мятежники выстроились в боевой порядок с фланкерами впереди, но стремительная атака, поведённая на них одновременно с разных сторон, под начальством войскового старшины Полковникова, штабс-ротмистров Смоленского уланского полка Зиатханова и Шверина и корнета Харьковского полка Дружеловского, которые, во главе своих частей, первые врубились в неприятельские ряды, заставила мятежников повернуть назад. Дальнейшее преследование мимо Кульчина и Андржеева было так настойчиво, что в Андржееве часть уланских лошадей не могла уже бежать далее, но все офицеры со смешанной командой улан и казаков продолжали гнать повстанцев далее за Волю-Верещинскую.
    Дело это началось около 9 часов утра и продолжалось до 4 часов вечера. Утомление обеих сторон было так велико, что от Ганьска мятежники и наша кавалерия перешли на рысь и преследование до конца продолжалось этим аллюром.
    С нашей стороны тяжело ранены: 1 улан, рядовой Файзас в руку и 1 казак; легко ранены: 2 улана и 2 казака и без вести пропал 1 улан. Убито лошадей 4, ранено – 2 и убежало 4. После бешеной скачки испорчено много лошадей во 2-м и 3-м эскадронах Смоленского уланского полка.
    Взято нами: 32 штуцера, 20 сабель и 3 пистолета. Лошадей захвачено 50.
    В этом деле штабс-ротмистр Шверин, как более всех отличившийся в бою своей распорядительностью и личной храбростью, обратил на себя особенное внимание начальствовавших, тем более, что во всё время движения колонн он постоянно был посылаем в разъезд, откуда обстоятельными донесениями о неприятеле много содействовал успешному окончанию дела. За это дело получили награды: штабс-ротмистры Зиатханов и Шверин ордена Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, корнет Шагин орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», поручик Дверицкий-второй орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и корнет Солнцев следующий чин.
    Получили знаки отличия военного ордена: старший вахмистр Шевченко, рядовые Никитин, Лозинов и Файзов.
    Командированный от отряда подполковника Гейкса перед делом 13 декабря, Смоленского уланского полка поручик Дверницкий захватил близ Лукова революционера-почтальона, по указанию которого взяты 12 лошадей на повстанчеких станциях в Лукове и д. Сарнаки.
    Летучий отряд, в составе сводной сотни Кубанского казачьего дивизиона под командой войскового старшины Занкисова и его помощника, и адъютанта главнокомандующего, Смоленского уланского полка штабс-ротмистра фон Валя, высланный из Варшавы в ночь с 10 на 11 декабря для поисков по сторонам Люблинского шоссе, арестовал в разных деревнях между шоссе и Вислой несколько подозрительных лиц и 17 декабря прибыл в д. Правду, близ Сточка, где получил известие, что соединённые банды Павла Косы и Бертрама, силой до 70 всадников, должны ночевать в д. Козлов. Вследствие этого отряд выступил 17 числа вечером к Козлову с таким расчётом, чтобы, отдохнув немного в д. Гоздь, к рассвету неожиданно атаковать мятежников. К сожалению, движение от Гавролина к Парисову двух рот и сотни казаков проходившего отряда спугнуло банду с ночлега, и она отступила через Студзев, Старгород к Каменке.
    Выпавший ночью сильный снег совершенно уничтожил её следы и даже от жителей нельзя было получить сведения, так как ночное движение банды осталось незамеченным. В продолжение двух дней, 18 и 19 числа, отряд отыскивал потерянный след, двигаясь днём и ночью и делая усиленные переходы. Наконец, 19 числа в Сухчине получено было известие, что банда прошла через Вельголяс по направлению к Лукову. В 7 часов вечера отряд выступил из Сухчина и в д. Каменке напал на свежий след, по которому следовал через Вализки, Липины, Борки до Страходина, но сильная метель опять уничтожила след, и отряду пришлось остановиться, пока через разъезды не удостоверились, что мятежники пошли на Оземкувку. В 11 часов утра 20 декабря, сделавши в минувшую ночь более 60 вёрст, большей частью на рысях, отряд подошёл к этой деревне.
    На горе перед деревней отряд был встречен выстрелами мятежников, выехавшим им навстречу. В один миг казаки, распустив знакомый уже мятежникам белый значок, с громким гиком бросились за своими начальниками на неприятеля в шашки, опрокинули его, и кратковременный бой обратился в самое стремительное преследование. На протяжении 30 вёрст казаки гнали банду и только совершенное изнеможение лошадей дало возможность 18-ти повстанцам ускакать. Только три человека взяты в плен, все остальные убиты. Сам начальник банды, Павел Коса, тяжело ранен начальником отряда, а его адъютант убит. Взяты все бумаги и печать Косы, 22 ружья, 19 пистолетов, 6 револьверов и 15 сабель, Хотя много лошадей убежало, так как во время преследования их некому было ловить, однако в наши руки попало 28, из которых одна была ранена. У нас один урядник легко ранен летками (вид ружейной картечи) в лопатку. На следующий день в д. Сухчины пойман из этой же банды ещё один офицер, по имени Гайвер.
    Во время движения отряда, взято ещё 8 лошадей и арестовано 17 человек, в том числе Каспер Шелонк, за то что выпустил раненого Косу, переданного ему под присмотр во время преследования.
    Начальник отряда, свидетельствуя о храбрости всех чинов отряда, с особой похвалой отзывался о штабс-ротмистре фон Вале, который энергично способствовал открытию следов шайки Косы и выказал особую храбрость во время самого дела, собственноручно убив двух бросившихся на него мятежников. За это штабс-ротмистр фон Вальнаграждён орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом.
    Энергичные действия наших войск и повсеместное учреждение в Царстве Польском сельской стражи подавили восстание. Летучие отряды, двигаясь постоянно по разным направлениям, захватывали склады оружия и забирали, по указанию жителей, лошадей, принадлежащих мятежникам.
    28 января 1864 года летучий отряд штабс-ротмистра Шверина, настигнув у д. Вульки-Коноплянной конную банду Ленкевича, гнал её до техпор, пока она не рассеялась по разным направлениям.
    Особенно отличившиеся в этом деле нижние чины – младший вахмистр Осинов и рядовой Василенко получили знаки отличия военного ордена 4-й степени.
    Командированный из Варшавы с летучим отрядом Смоленского уланского полка ротмистр фон Валь, отличившийся уже несколько раз при поисках своей сметливостью и распорядительностью, захватил 17 февраля около д. Подоле на Висле 34 жандарма-вешателя, за что и был награждён орденом Св.Станислава 2-й степени с мечами.
    Случаи открытия и ареста летучими отрядами подозрительных личностей повторялись безпрерывно; между прочим, отряд из Седлец (70 человек пехоты, 40 улан и 20 казаков) под начальством Смоленского уланского полка ротмистра Островерхова, производя с 25 февраля по 6 марта осмотр местности между Луковым, Коцком, Влодавой и Мендзержицем, задержал в четырёх разных пунктах 8 мятежников, в том числе Павла Бучковского, помощника главного революционного начальника в Подляском воеводстве, ксёндза Бжоски и Леона Коша, известного разбойника, командовавшего прежде небольшой партией и наводившего ужас на Луковский и Радзынский уезды.
    Кроме того, отрядом были найдены два склада ружей: в одном месте найдено 15, а в дургом 12 штук.
    Этим делом закончились боевые труды Смоленского уланского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка в восстание польских мятежников 1863-1864 годов.
    За отличие в разных делах против мятежников удостоились господа офицеры полка пятидесяти пяти наград, нижние чины 56 знаков отличия военного ордена и денежных наград, а многие штрафованные – перевода в безпорочно-служащие.

    ПРОЩАНИЕ_С_еВРОПОЙ.jpg Прощание с Европой. Польские ссыльные
    И ещё немного о Викторе (Карле-Конраде-Вильгельме) Васильевиче (Вильгельмовиче) фон Вале
    Victor_von_Wahl.jpg
    Лютеранин. Из дворян. Уроженец им. Кергель Верроск (по др. данным им. Ропкой) в Лифляндской губ. В службу вступил 09.09.1858 в кондукторскую роту Гл. инж. училища. Портупей-юнкер (пр. 28.01.1859). Окончил Николаевское инженерное училище. Выпущен Прапорщиком (пр. 16.06.1859; ст. 16.06.1859) с оставлением при Николаевской инж. академии. Зачислен на теоретическое отделение Николаевской инж. академии (16.06.1859). Переведен на практич. отделение той же академии (10.08.1860). Подпоручик (пр. 14.09.1860; ст. 16.09.1860). Отчислен от академии "с обходом один раз чином при производстве на вакансию" с направлением в штаб Ген-инспектора по инж. части (16.06.1861). Зачислен в 1-й саперн. батальон. Поручик (пр. 08.09.1861; ст. 08.09.1861). По собственному желанию переведен в Смоленский уланский полк (08.09.1861). Участник подавления польского восстания 1863. С 05.01.1863 при войсках в Царсте Польском. Адъютант главноначальствующего войсками в Царстве Польском (19.03.1863-09.03.1873). 03.04.1863 участвовал в бою при д. Вульке-Плещанская с отрядом Крысинского. Штабс-Ротмистр (пр. 05.06.1863; ст. 05.06.1863). 07.09.1863 легко контужен гранатой в лев. ногу (при покушении на Гл-щего войсками Варшавского ВО гр. Ф.Ф. Берга). 20.12.1863 участвовал в бою с отрядом П.Косы. В кампанию 1864 участвовал в боях 07.01.1864 при д. Едлянка с отрядом В.А.Врублевского, 08.01 при д. Бржестовка с отрядом Качинского, 03.02 при д. Липы с отрядом П.Гонсовского. Ротмистр (пр. 11.02.1864; ст. 11.02.1864; за боевые отличия). Адьютант при Гл-щем войсками в Царстве Польском (с 16.02.1864). В тот же день с 20 казаками без боя взял в плен 60 повстанцев, собравшихся в д. Подол; затем в отряде полк. А.П.Кульгачева участвовал в боях 24.02.1864 в лесах Опочен. у. против отряда Малиновского и 05.03.1864 при д. Склобы против отряда Сорка. Переведен в л.-гв. Уланский полк чином Штабс-Ротмистра (пр. 30.08.1867; ст. 11.08.1866). Ротмистр (ст. 30.08.1867). Полковник (пр. 09.03.1873; ст. 09.03.1873; за отличие). Состоял для особых поручений при главнокомандующем войсками Варшавского ВО (09.03.1873-19.02.1876). Флигель-адьютант (с 09.01.1874). Прикомандирован к МВД (с 27.10.1875). Ярославский вице-губернатор (19.02.1876-04.06.1878). Неоднократно и.д. губернатора. Гродненский (04.06.1878-27.02.1879), Харьковский (27.02.1879-20.04.1880), Витебский (20.04.1880-24.07.1884), Подольский (24.07.1884-05.06.1885), Волынский (05.06.1885-25.02.1889) и Курский (25.02.1889-04.05.1892) губернатор. Ген-майор (пр. 09.01.1879; ст. 15.05.1883) с зачислением в Свиту Его В-ва. Градоначальник С.-Петербурга (04.05.1892-06.12.1895). Ген-лейтенант (пр. 30.08.1893; ст. 30.08.1893). Товарищ министра внутренних дел - командир Отдельного корпуса жандармов (06.12.1895-02.10.1901, вторично 15.09.1902-10.01.1904). Виленский губернатор (02.10.1901-15.09.1902). 05.05.1902 на выходе из цирка в В. стрелял виленский сапожник Г. Лекерт (В был ранен в руку и ногу навылет), который, согласно приговору военно-полевого суда, был повешен. Генерал от кавалерии (пр. 28.03.1904; ст. 28.03.1904). С 10.01.1904 член Государственного Совета; в реформированном Государственном Совете (1906) назначался к присутствию, член группы правых. Одновременно с 06.12.1895 почетный опекун С.-Петербургского присутствия Опекунского Совета учреждений Императрицы Марии. Умер в Петрограде. Похоронен на кладбище при Иоанновой церкви в Юрьеве (ныне Тарту). Поэт-любитель. Оставил воспоминания и дневники за 1870-1914 (с перерывами; ныне в отделе рукописей РНБ).
    Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (04.02.1864); Св. Станислава 2-й ст. с мечами (13.08.1864); имп. корона к ордену Св. Станислава 2-й ст. (09.01.1869); Св. Анны 2-й ст. (28.08.1871); Св. Владимира 3-й ст. (30.08.1877); Св. Станислава 1-й ст. (08.04.1884); Св. Анны 1-й ст. (01.01.1888); Св. Владимира 2-й ст. (21.04.1891); Белого Орла (06.12.1895); Св. Александра Невского (01.04.1901, бриллиантовые знаки - 16.06.1909); Св. Владимира 1-й ст. (01.01.1914).
    Иностранные ордена: Австрийские Франца-Иосифа коммондорского креста и Короны; Прусские Красного Орла 3-й ст. и Короны 2-й ст.


    По материалам:
    сайта http://www.www.regiment.ru
    книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."
     
    Профессор нравится это.
  10. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    По умиротворению края, жизнь полка мало по малу вошла в свою колею. Полк занял следующие квартиры: штаб полка и лейб-эскадрон расположились довольно удобно в
    г. Бяле; здесь, между прочим, были отведены две конюшни на 300 лошадей, а для занятий – 3 манежа инженероного ведомства, 2-й эскадрон расположился в м. Мендзржец, 3-й в г. Седлеце, 4-й в местечке Городище.
    Не смотря на то, что военные действия окончились, жизнь полка, как уже говорили, за весь этот год была полна необычайных трудов. Ни одна неделя не проходила без того, чтобы тот или другой эскадрон не был выслан в экспедицию, на поиски, зачастую заканчивавшиеся ничем, между тем как трудов и усилий тратилось много.
    29-го декабря 1863 года были утверждены новые штаты для мирного и военного времени, и вместе с тем, повелено 6-й (резервный) эскадрон раскассировать, а 5-й иметь попрежнему всегда отдельно от полка, в составе 2-й Резервной кавалерийской бригады, именуя его без номера: «Резервный эскадрон Смоленского Уланского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка».
    Для пополнения лошадей в полку, кроме обыкновенного ремонта, назначен был ещё экстренный в 25 лошадей. Вместе с ремонтом прибыли из запасного эскадрона полка 64 человека с лошадьми и полным вооружением и снаряжением. Таким образом в полку добавилось по два ряда во взводе, а в резервном эскадроне осталось 120 человек.
    В половине апреля, по особому расписанию, приложенному к приказу военного министра, Смоленскому полку был дан № 3 и Высочайше повелено ему именоваться «3-й Уланский Смоленский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк».
    В январе месяце 1863 года от полка начальством были представлены списки чинов полка, имеющих право на получение светлобронзовой медали в память усмирения польского мятежа 1863-1864 г.г., то есть участвовавших в делах с 3-го января 1863 года по 1-ое мая 1864 года. Состояло в полку и награждено медалями 6 штаб- и 40 обер-офицеров, классных чиновников 4, священник 1, строевых нижних чинов 579, нестроевых 100, кроме того вышедших в отставку. безсрочный и временный отпуска и уволенных в неспособные: обер-офицеров 5, строевых нижних чинов 159 и нестроевых 23, а всего 917 человек. Командир полка полковник Папаафонасопуло получил кроме сего орден.
    В начале этого же года полку суждено было испытать все неприятности и затруднения, сопряжённые с переменой квартир, так как по новой дислокации вся 2-я кавалерийская дивизия должна была перейти в Харьковский военный округ. По этому случаю последовало распоряжение о приведении полка к составу 14 конных рядов во взводах, а потому нижние чины, прослужившие 13 и 14 лет, были уволены в отставку.
    Лишнее оружие было сдано в Варшавский артиллерийский склад, при чём взамен утраченного и попорченного в делах с мятежниками, было выдано из того-же склада другое, исправное.
    Забраковано и продано с аукциона 36 строевых и 4 подъёмных лошади, при чём в полку осталось 529 строевых и 69 подъёмных лошадей.
    7 апреля, в среду на Святой неделе из Ниццы было получено первое тревожное известие о болезни Августейшего Шефа. Эта неожиданная печальная весть поразила всех. Пошли тревожные толки об опасной болезни юного Наследника. У Смоленцев, как и у каждого русского, появилась одна потребность – горячо молиться о здравии Наследника русского Престола.
    Пока Смоленский полк готовился к предстоящему переходу на новую стоянку, пришла глубоко прискорбная весть о кончине драгоценного Августейшего Шефа, почившего в Ницце 12-го апреля в три часа пополуночи.
    23.jpg Великие князья Николай Алексангдрович и Александр Александрович
    Немного о последнем путешествии Великого Князя Николая Александровича:
    12 июня 1864 года Наследник Цесаревич выехал за границу. Свиту его составляли граф С. Г. Строганов, флигель-адъютант полковник О. Б. Рихтер, поручик Лейб-кирасирского Его Высочества полка П. A. Козлов, прапорщик л.-гв. Преображенского полка князь В. А. Барятинский, домашний доктор Цесаревича Н. А. Щестов, Ф. А. Оом и наставник Цесаревича профессор Московского университета Б. Н. Чичерин.
    Последний в своих воспоминаниях указывает на то, что из всей свиты Цесаревича только граф Строганов мог поддерживать с ним серьезный умственный разговор, в котором Наследник со свойственной ему восприимчивостью всегда принимал живое участие. Отношения между ним и свитой были самые непринужденные, разговор был всегда оживленный и дружественный, и можно было высказываться обо всем с полной откровенностью. "Мы путешествовали, как кружок друзей, разных возрастов, различных положений, но все соединенные общим чувством и общими стремлениями. Центром этого маленького мира был прелестный юноша, с образованным умом, с горячим и любящим сердцем, веселый, приветливый, обходительный, принимающий во всем живое участие, распространяющий вокруг себя какое-то светлое и отрадное чувство". Цесаревич неохотно расставался с родиной и, в частности, с Петергофом. "Если я за границей увижу один такой прелестный вид, то я буду вполне доволен", говорил он перед отъездом.
    Через Берлин Цесаревич прибыл в Киссинген, где находилась Российская Императорская Фамилия. Из Киссингена Императорская Фамилия отправилась чрез Франкфурт на Майне в Ганновер, Швальбах и Эйзенах. Отсюда Цесаревич направился в Скевенинген, близ Гаги, где ему были предписаны морские купанья. Но эти купанья, по словам князя В. П. Мещерского, посетившего Наследника Цесаревича в Скевенингене, и других очевидцев, влияли на него скорее отрицательно, чем положительно. Из Скевенингена великий князь ездил в окрестности Гаги и, между прочим, посетил Заандам, знаменитый пребыванием в нем императора Петра Великого. В память посещения Цесаревичем Заандама кн. П. А. Вяземский написал, уже по смерти Наследника, трогательное стихотворение, в котором назвал Цесаревича "минутным гостем, ангелу подобным, блеснувшим на земле, но не земли жильцом". Грустные предчувствия начинали тревожить Цесаревича уже в самом начале его пребывания в Скевенингене, но их рассеяло сообщение о заключении перемирия между Данией и Пруссией, открывавшее ему возможность посетить Данию. Цесаревич по телеграфу испросил у Государя позволение на поездку в Данию, и получив это разрешение, немедленно отправился туда через Киль и Гамбург. По прибытии в Копенгаген Цесаревич остановился в доме нашего посланника барона Н. П. Николаи. На следующий день он в сопровождении свиты отправился в замок Фреденсборг, где был принят всей Королевской фамилией. Прожив в Дании около трех недель, Цесаревич решил сделать предложение чрезвычайно понравившейся ему принцессе Дагмаре и, получив уверенность, что его чувства разделяются принцессой, отправился в Дармштадт, чтобы испросить разрешение родителей сделать это предложение.
    1 (13) сентября Цесаревич с Августейшими родителями отправился в Фридрихсгафен, к королеве Ольге Николаевне, где провел три дня, затем вместе с Государем должен был принимать участие в Прусских маневрах в Бранденбурге, для чего отправился в Берлин. Здесь, вероятно, под влиянием долгой езды верхом, ибо Цесаревич должен был с 5-ти часов утра до 6-ти часов вечера следовать за Государем на маневрах, боли в спине у него усилились. 13 сентября 1864 г. из Киля Цесаревич со своей Свитой снова отправился в Копенгаген, а 20 сентября произошла помолвка его и в тот же день был отправлен в Дармштадт князь В. А. Барятинский для испрошения родительского благословения на обручение. Дав на него свое согласие, Государь повелел сообщить об обручении Наследника престола с Датской принцессой Дагмарой жителям столицы 101 пушечным выстрелом. 30 сентября (12 октября) Наследник Цесаревич простился с невестой и отправился в Дармштат, где был встречен Государем и Государыней. В Дармштадт вызван был из Висбадена протоиерей И. А. Янышев, которому предполагалось поручить занятия Законом Божиим с невестой Цесаревича. Преподавание принцессе Дагмаре русской словесности и русской истории Цесаревич намеревался принять на себя.
    В начале октября 1864 г. Цесаревич через Штутгарт, Нюрнберг, Мюнхен и Тироль поехал в Венецию.
    Здесь появились впервые угрожающие признаки болезни: Цесаревич почувствовал сильную усталость и в последние дни он уже с ослабевшим интересом осматривал картины. Из Венеции через Милан Цесаревич прибыл в Турин. В Милане он обедал у принца Гумберта, который на расспросы Цесаревича об интересовавших его судебных учреждениях, совершенно не мог удовлетворить его любознательности. "Вы меня спрашиваете о вещах", — ответил он на вопросы Цесаревича, — о которых я не имею никакого понятия. У Вас, в монархической стране, князья обязаны знать законы и государственное устройство страны; у нас это дело палат".
    В Турине король Виктор-Эммануил устроил по случаю приезда Цесаревича большой обед, на котором присутствовали значительнейшие государственные люди Пьемонта. Цесаревич так умело и с таким тактом вел разговор с итальянскими министрами, что очаровал всех их.
    Из Турина Цесаревич проехал в Геную и Ниццу, куда прибыла на зиму Императрица. Из Ниццы через несколько дней на русском военном корабле через Ливорно Цесаревич со свитой прибыл во Флоренцию. В это время Цесаревич, несмотря на повторившиеся приступы болезни, был полон радужных надежд и мечтал о своей будущей семейной жизни. "Теперь я у берега", говорил он: "Бог даст, отдохну и укреплюсь зимой в Италии, затем свадьба, а потом новая жизнь, семейный очаг, служба и работа"... Пора. Жизнь бродяги мне надоела... В Скевенингене все черные мысли лезли в голову. В Дании они ушли и сменились розовыми. Не ошибусь, если скажу, что моя невеста их мне дала, и с тех пор я живу мечтами будущего... Я утешаю себя тем, что у нас вся будущность впереди". В письме Н. П. Литвинову, относящемуся к тому времени, Цесаревич пишет: "Хорошие я пережил минуты и искренно благодарю Бога, что нашел то, чего так желал, о чем так долго мечтал: любить и быть любимому". Много любопытного для характеристики тогдашнего настроения Цесаревича дают его письма к великому князю Александру Александровичу, с которым, как известно, его связывала нежная дружба и любовь. Цесаревич неоднократно говорил матери, что никому не пишет таких нежных писем, как "Саше", и даже не может отдать себе отчета, кого он больше любит — "Сашу или Дагмару".
    Во Флоренции с великим князем сделался жесточайший припадок: появились сильные боли в спине, которые принудили его лечь в постель. Созванный немедленно консилиум врачей решил, что у Цесаревича острый ревматизм; только один итальянский врач высказал предположение, что у больного происходит воспалительный процесс в области позвоночника; этот диагноз впоследствии оказался верным. Хотя Цесаревичу стало несколько легче, но он двигался с трудом и, боясь возобновления острых болей, почти никогда не выпрямлялся и ходил сгорбившись. В течение месяца его лечили массажем, но когда лечение это не принесло заметного облегчения, его решили перевезти в Ниццу, куда и выехали 20 декабря 1864 г... В Ницце, где Цесаревич поселился в вилле Дисбах на Promenade des Anglais, ему становилось все хуже и хуже. Тогда были вызваны знаменитейшие французские медики — Райе и Нелатон, которые, однако, не нашли ничего опасного в состоянии Цесаревича, а болезнь его определили, как застарелую простуду, и предписали ему оставаться пока в Ницце. Между тем, силы Цесаревича слабели с каждым днем, и в марте 1865 года, прийдя к заключению, что ухудшение происходит от приморского климата, доктора решили перевезти его на берега озера Комо, а пока перевели в отдаленную от моря виллу Бермон, рядом с виллой Императрицы.
    Однако, здоровье Цесаревича не улучшалось, и в самом начале апреля появились настолько угрожающие симптомы, что 4-го числа вызван был в Ниццу великий князь Александр Александрович, а вечером 6-го апреля выехал Государь с великим князем Владимиром Александровичем. По пути к ним присоединилась принцесса Дагмара с матерью. У Наследника Цесаревича началась сильнейшая головная боль, сопровождаемая рвотой. Он часто впадал в забытье, но большей частью был в памяти. Утром 11 апреля Наследнику сделалось значительно хуже; ему предложили приобщиться Св. Тайн, что он исполнил с полным сознанием. После причащения Цесаревич начал со всеми прощаться. Последний консилиум врачей, в числе которых были профессора Здекауэер и Пирогов и вызванный из Вены доктор Опольцер, пришел к заключению, что у Наследника Цесаревича meningitis cerebro-spinalis tuberculosa и что спасения нет. В 7½ часов вечера началась агония, во время которой невеста и брат ни на минуту не отходили от изголовья умирающего Цесаревича.
    12 апреля в 12 часов 50 минут ночи Цесаревич скончался. 14 апреля тело его было перенесено в русскую церковь, а 16-го состоялось перенесение тела в Villefranche на фрегат "Александр Невский", который 21 мая прибыл в Кронштадт. 25 мая состоялось перенесение тела в Петропавловскую крепость, а 28 мая торжественное погребение в Петропавловском соборе.
    Непосредственно за кончиной наследника Цесаревича последовало Высочайшее повеление, чтобы части войск, в коих Его Императорское Высочество состоял шефом, носили полный траур 6 недель. По окончании этого времени, был наложен обыкновенный траур ещё на полтора месяца. Для присутствия при погребении в Бозе почившего Наследника Цесаревича, по воле Государя, были командированы представители от Смоленского уланского полка: командир полка полковник Папаафонасопуло, командир первого эскадрона майор фон Дерфельден, вахмистр 1-го эскадрона Медминский, унтер-офицер Смиян и рядовой Иващенко. Эта депутация отправилась с Санкт-Петербург уже во время похода из Брест-Литовска.
    25 мая, при перенесении тела в Петропавловский собор, депутация по церемониалу провожала с правой стороны погребальную колесницу. Через три дня, в день погребения, простились с телом.
    29 мая в час пополудни в Белой зале Зимнего дворца Государь Император, в сопровождении Наследника Цесаревича Великого князя Александра Александровича, милостиво принимал депутации полков и дворянства и, обратясь к ним, сказал:
    «Прошу вас, господа, перенести на теперяшнего Наследника моего те чувства, которые вы питали к покойному его брату. За его же чувства к вам я ручаюсь, он любит вас так же горячо, как я вас люблю и как любил вас покойный. Молитесь Богу, чтобы Он сохранил его нам для будущего благоденствия и славы России. Ещё раз благодарю вас господа от души».
    Обращаясь к депутации Смоленцев и к полковнику Папаафонасопуло, Государь Император изволил долго разговаривать с ними, причём выразил свою благодарность за отличное состояние полка и приказал передать благодарность всем чинам его, вместе с этим, полк был вновь осчастливлен Царскою милостью: Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич Александр Александрович назначен был шефом Смоленского уланского полка.
    20 апреля 1865 года, после напутственного молебна на площади г. Бялы, где эскадроны полка так часто собирались для экспедиций, на которой происходили церковные парады и нижним чинам ещё недавно были розданы знаки отличия военного ордена, полк, выслав от лейб-эскадрона авангард, а от 4-го эскадрона арьергард, с музыкой и песнями двинулся в поход в Полтавскую губернию.
    Несмотря на дальность расстояния, этот поход был особенно приятен: полк шёл налегке: не было неприкосновенного запаса и разных громоздких вещей, которые накапливаются в части, благодаря продолжительным стоянкам на одном и том же месте. Совершенный в чудное время года, весь этот поход можно было назвать прогулкой. Повсеместно, при вступлении полка на ночлеги и днёвки, помещики с истинно русским хлебосольством устраивали встречи, охоты, танцевальные вечера и пикники.
    По случаю отъезда командира полка в Петербург, полком временно командовал подполковник Квицинский, которому во время похода пришлось представлять полк начальствующим лицам, а именно: в Брест-Литовске коменданту, а в Ровно – начальнику дивизии.
    Проходя через Киев, полк был осмотрен командующим войсками Киевского округа генералом Безаком, нашедшим полк в отличном состоянии.
    Во время следования по Полтавской губернии, в окрестных селениях свирепствовала холера, но, несмотря на это обстоятельство полк совершил своё передвижение, как нельзя более благополучно и, пробыв в походе 54 дня, прибыл в Полтавскую губернию, в город Хороль 14 июня.
    Местом квартирования полка был назначен Константиновоградский уезд, но так как, в виду степного характера этого уезда и весьма развитого здесь овцеводства, требующего громадной заготовки сена, цены за фураж тут стояли значительно выше других уездов, то для квартирования Смоленского полка был отведён Хорольский уезд.
    Здесь полк расположился следующим образом: штаб полка и лейб-эскадрон в г. Хороль (в 85 верстах от штаба дивизии), 2-й эскадрон в с. Вешняки, 3-й в с. Поповка и 4-й в д. Новоселье. Резервный эскадрон полка из г. Батурин Черниговской губернии в тот-же год перешёл походным порядком на новые квартиры в г. Коротояк Воронежской губернии.
    Вскоре по занятии новых квартир, полк стал готовится к назначенному на 5-е сентября в Хороле смотру генерал-инспектора кавалерии Великого князя Николая Николаевича. Эскадроны собрались в Хороле 3-го числа и расположились по обывателям и частью в коновязях.
    Его Императорское Высочество Великий князь НиколайНиколаевич изволил прибыть в Хороль 4-го сентября в 8 часов вечера. Город был иллюминирован, и почётный караул Смоленцев, встретивший высокого гостя у заранее приготовленной, ярко освещённой квартиры, удостоился произвести хорошее впечатление.
    Великий князь Николай Николаевич.jpg Его Императорское Высочество Великий князь Николай Николаевич
    Его Императорскому Высочеству были наряжены ординарцы: пешие – корнет барон фон дер Бринкен 2-й и конные от 1 эскадрона корнет Бузановский, от 2-го эскадрона поручик Дверницкий, 3-го - корнет Гагедорн и 4-го – штабс-ротмистр Эдигей.
    На следующий день, к 9 часам утра, полк в конном строю, в походлной форме, имея лошадей осёдланными полным вьюком с вальтрапами, построился развёрнутым фронтом на выезде из города у Полтавской дороги. После объезда полка Его Высочество приказал командиру полка полковнику Папаафонасопуло произвести учение. Лихое и горячее учение закончилось скачкой, после чего были вызваны офицеры для езды.
    На этом смотру Великий князь изволил лично заметить двух выдающихся офицеров полка – братьев Дверницких. Они поступили на службу во исполнение предсмертной воли отца, одного из главных начальников мятежных польских войск 1831 года, сознавшего в последние свои годы своё заблуждение и заповедовавшего своим сыновьям верной службой в русских войсках снять тёмное пятно, тяготевшее над его именем. Они поступили на службу рядовыми в пехоту, через два года, по распоряжению начальства, переведены юнкерами в уланский Смоленский полк, в 1862 году произведены в офицеры и, в полном смысле слова исполнили завет своего отца. Во время мятежа 1863 года братья постоянно, во всех экспедициях, отличались мужеством, нижние чины относились к ним с полным доверием, а за дела под Венгровым и Коцком, где они показали себя храбрыми и лихими кавалеристами, удостоились ордена Св. Станислава с мечами и бантами. Его Высочество впоследствии ходатайствовал о переводе их в свой Лейб-гвардии Уланский полк и, кроме того, при самом переводе, они были представлены Великим князем Государю Императору.
    Во время смотра, Его Высочество выбрал из нижних чинов, поступивших на службу в 1863, 64 и 65 годах, 20 человек для перевода в гвардейские кавалерийские полки. 13 октября эти люди были отправлены к месту нового служения.
    В конце 60-х годов в полк начали поступать офицеры из вновь открытых тогда военных училищ, а свои юнкера были посылаемы во вновь учреждённые юнкерские училища.
    Летом 1866 и 1867 годов полк из Хороля уходил на дивизионный сбор в г. Кременчуг, куда прибывал в конце июня: для передвижения в один конец требовалось 6 дней.
    27 сентября 1867 года полк впервые имел счастье представиться Его Императорскому Величеству Государю Императору в составе войск, расположенных в сборе под Кременчугом.
    Александр Иванович граф Бреверн де Лагарди.jpg Александр Иванович граф Бреверн де Лагарди
    26 сентября командующий войсками Харьковского военного округа граф Бреверн-де-Лагарди произвёл смотр конного учения 2-й кавалерийской дивизии, но остался этим смотром не особенно доволен.
    Особенно досталось смоленцам. За смотр командиру полка полковнику Папаафонасопуло, командующий войсками округа сделал выговор.
    После смотра командир полка собрал офицеров, которым объявил своё неудовольствие, выразив надежду, что офицеры приложат все старания, чтобы представиться Государю в отличном состоянии.
    27 сентября с раннего утра жители г. Кременчуг и окрестных селений стали стекаться к месту смотра.
    В 7 часов утра полк в парадной форме в мундирах с лацканами, при эполетах и этишкетах и полной боевой амуниции, имея лошадей осёдланными полным походным вьюком, приняв штандарты, двинулся по большой Полтавской дороге к 7-й версте, куда прибыл к 9 часам утра и построился в полковой эскадронной колонне правым флангом к с. Каганлик.
    В исходе 10 часа утра отдалённые крики ура возвестили о приближении Государя Императора в сопровождении свиты.
    Приняв рапорт Его Величество проследовал вдоль фронта войск, здороваясь отдельно с каждой частью. Полки давно уже не имели счастья видеть своего Государя, и неописуемый восторг охватил войска. Громадное учебное поле огласилось несмолкаемым, восторженным «УРА».
    Общее желание Смоленцев представиться на Высочайшем смотру в наилучшем виде увенчалось полным успехом, и результаты общего труда не остались без великой милости Государя. Вскоре командир полка полковник Папаафонасопуло был произведён в генерал-майоры, с назначением помощником начальника 2-й кавалерийской дивизии.
    Нижним чинам, бывшим в строю на Высочайшем смотру, пожаловано: имеющим шевроны, галуны и знаки отличия военного ордена – по три рубля, а остальным по одному рублю.
    Вместо генерал-майора Папаафонасопуло Высочайшим приказом 30 октября 1867 года командиром полка был назначен лейб-гвардии Драгунского полка полковник Константин Станиславович Краевский, который принял полк в г. Хороль.
    По возвращении на постоянные квартиры, полк приступил к зимним занятиям. Под словом «зимние занятия» подразумевалось, обыкновенно, всесторонняя подготовка войсковой части к весенним смотрам.
    В числе этих занятий надо упомянуть о манежной езде, которая производилась без стремян на уздечках через день, в те же дни, когда назначались учения, всем лошадям делелась проездка на попонах и уздечках, шагом и рысью, разомкнутыми рядами и по-три. Раз в неделю все нижние чины на лошадях брали барьер или канавы, и один раз в неделю эскадроны пропускались по одному в карьер там, где для этого были удобные места.
    При благоприятной погоде эскадроны один раз в неделю выводились для шереножного учения на уздечках без стремян, при чём заставляли людей быстро соскакивать и вскакивать на лошадь. Там же делались проездки эскадронов в полном составе в другие сёла или же из сёл в г. Хороль, но при этом ставилось условие, чтобы эти проездки были не более 15 вёрст в один конец.
    Кроме строевой выправки, в начале 70-х годов в полку было обращено особенное внимание на гимнастику по методу Шмидта, на обучение людей фехтованию на саблях и фланкировку пикой, но, к сожалению, за недостатком знающих своё дело учителей, фехтованию не могло быть придано широкое развитие. Также люди практиковались в стрельбе из приборов генерал-майора Масолова.
    С наступлением тёплой погоды, в эскадронах приступали к занятиям в сомкнутом строю, фехтованию на конях, нанесению ударов и уколов в цель и производству стрельбы.
    6 апреля 1864 года для вооружения полк получил малокалиберные карабины системы Бердана со скользящим затвором, которые были весом 6 фунтов 84 золотника, длиной – 29,5 дюймов, калибром – 4,2 линии.
    Berdan2.jpg 4. карабин системы Бердана
    Карабины немедленно были розданы людям, при чём эскадронным командирам предписывалось изучить все условия, относящиеся к правильному использованию и сбережению этого оружия с тем, чтобы все эти правила были вполне усвоены всеми чинами полка до начала курса стрельбы. Эти карабины состояли на вооружении полка вплоть до последнего вооружения трёхлинейной магазинной винтовкой.
    Но стрельба, как офицерская, так и нижних чинов, была ниже посредственной. Таоке состояние стрелкового дела можно было объяснить тем, что в уланских полках это было новизною, кроме того, и полку вообще не доставало инструкторов, почему начали командировать 1 офицера и 6 нижних чинов от полка для изучения стрелкового дела в стрелковые батальоны.
    Общее состояние развития нижних чинов в полку за 14 лет (с 1861 по 1875 годы) нельзя назвать вполне удовлетворительным. Прилагая труд, можно было научить солдат читать и писать, и, хотя это и развивало умственно нижних чинов, но нельзя сказать, чтобы это развитие достигало желанной степени. При коротких сроках службы, нижние чины могли освоиться только с техникой чтения, но не могли выучиться читать на столько свободно, чтобы при чтении понять и усвоить себе сущность прочитанного. На исходе 1869 года в полку из значащихся по списку умеющих читать и писать 9,7 %, умеющих же только читать 18,2%.
    Для поднятия грамотности в войсках округа, по приказанию командующего войсками, в г. Чугуеве в 1871 году была устроена центральная школа с целью подготовки для воинских частей учителей из числа унтер-офицеров и чтобы ознакомить офицеров со звуковым методом преподавания грамотности, для чего от полка ежегодно посылались 1 офицер и 2 унтер-офицера.
    Обыкновенно ежегодно в конце апреля, эскадроны собирались в г. Хороль на полковой сбор и располагались на тесных квартирах – один дивизион в самом городе, а другой в с. Вишняки.
    Полковой сбор продолжался до конца мая, и около 1-го июня эскадроны расходились по деревням на травяное довольствие, во время которого люди отпускались на вольные работы: труд солдат оплачивался очень скудно (около 15 копеек в день), поэтому за десятилетнюю стоянку нижние чины только два раза были на вольных работах, а именно: в 1866 г., когда заработали только 128 рублей и в 1871 году – 385 рублей. После этого никаких вольных работ не производилось.
    По окончании травяного довольствия, полк в июле и начале августа выступал в окрестности г. Кременчуг, а в 1873 г. в г. Батурин на дивизионный сбор 2-й кавалерийской дивизии.
    Во 2-й кавдивизии во время дивизионных сборов устраивались офицерские скачки на призы из сумм, отпускаемых от государственного коннозаводства в 395 рублей. Сверх этой суммы Государь Император в 1872 году пожаловал на дополнительные призы за манежную езду на всю дивизию 300 рублей.
    По инициативе начальника дивизии, начиная с 1867 года, в каждой бригаде устраивались унтер-офицерские скачки на 2 приза, которые приобретались на деньги, собираемые по подписке между офицерами.
    Кроме призов за скачки нижним чинам с 1864 года ежегодно выдавались призы за стрельбу, на что отпускалось 28 рублей 30 копеек.
    Труд, приложенный во время зимних подготовок, не пропал даром: результаты сказались скоро на целом ряде смотров, а именно: 11 сентября 1871 года Августейший генерал-инспектор кавалерии нашёл полк во всех отношениях в отличном состоянии; на смотрах начальника дивизии в этом же году и в последующие годы полк по строевому образованию между другими полками дивизии был в первом номере.
    В ночь на 24 мая 1869 года от неизвестной причины в г. Хороль загорелась конюшня трубаческой команды полка. Огонь мгновенно охватил всю постройку. Дежурный трубач Франчук и дневальный по конюшне рядовой Ларин немедленно бросились перерубать саблей поводья лошадей, а другой разбирать стену конюшни, так как выходная дверь была уже в огне. Все строевые лошади с помощью прибежавшего рядового Наумова были выгнаны ими на улицу. Затем, несмотря на сильный огонь, охвативший всю конюшню, они бросились с опасностью для жизни спасать седельные и амуничные вещи, причём получили сильные ожоги. Прибежавшие уланы и городские жители переловили лошадей и не дали пожару распространиться. За оказанные услуги трубач Петр Франчук и рядовые Иван Наумов и Тимофей Ларин Всемилостивейшее пожалованы были знаками отличия ордена Св.Анны и сверх того денежными наградами по 50 рублей.
    l777.jpg
    В летний сбор 1872 года полк деятельно готовился к Высочайшему смотру. В августе вся 2-ая кавдивизия собралась под Кременчугом.
    18 августа вечером в Кременчуг прибыл Государь Император.
    На следующий день к 9 часам утра вся дивизия с её 2-ой конной артиллерийской бригадой построилась развёрнутым строем в поле на седьмой версте Полтавской дороги.
    Полки друг перед другом щеголяли своей парадной формой и офицерскими лошадьми. Командир полка полковник Краевский командовал уланской бригадой, перед полком встал подполковник Квицинский.
    Незадолго до Высочайшего объезда прибывший Августейший шеф поздоровавшись с людьми, встал на правый фланг полка. Вскоре на поле прибыл Государь Император, окружённый свитой и приняв рапорт, объехал все войска при восторженных криках «ура».
    Во время учения дивизии с артиллерией войска неоднократно удостаивались слышать Монаршую похвалу. Государь остался очень доволен правильность, быстротой и стройностью движений и построений, произведённых в учении. На церемониальном марше Государь Император благодарил отдельно каждый эскадрон. Затем, по окончании смотра Его Императорское Величество, обращаясь к полковнику Краевскому, выразил благодарность за всё виденное, при чём принял от полкового адъютанта, поручика Балакана, дневную записку и осчастливил старшего вахмистра 1-го эскадрона Игнатьева поручением поблагодарить людей, причём от Августейшего Шефа он получил в подарок серебряные часы.
    После смотра состоялась офицерская скачка.
    За испытания в манежной езде в Высочайшем присутствии получили: первый приз в 300 рублей 3-го уланского Смоленского полка ротмистр Емельянов на буром жеребце «Могучий» завода Мазараки; второй приз в 263 рубля 4-го уланского Харьковского полка штабс-ротмистр Износков и третий приз в 200 рублей 3-го уланского Смоленского полка штабс-ротмистр Короленко на сером жеребце «Алобой» трёх лет завода Новицкого. Кроме того на состязании в скачке первым пришёл Смоленского полка штабс-ротмистр князь Карамурзин.
    С 21 июля по 1 сентября 1873 года уланская бригада 2-ой кавалерийской дивизии отбывала сбор под г. Батурин, куда полк походным порядком прибыл в 13 дней, совершив переход в 187 вёрст.
    В лагере, кроме уланской бригады, была собрана 3-я пехотная дивизия с её артиллерией.
    19 августа в лагерь прибыл Государь Император, который 20 августа смотрел эти войска, после чего вызвал уланские полки, которым было произведено конное учение. Вечером Его Величество изволил присутствовать при стрельбе в цель пехоты и артиллерии. 21 августа в Высочайшем присутствии состоялось учение всем войскам.
    lavrov_aleksandr2.jpg Егор БОТМАН (?-1891). Император Александр II. 1875
    Найдя войска, бывшие на смотру, в отличном во всех отношениях состоянии и оставшись совершенно довольным правильностью и быстротой всех движений и построений, исполненных кавалерией, а также полным знанием всеми чинами своего дела. Его Величество неоднократно благодарил полки. В награду нижние чины, бывшие на смотру и учении, получили: имеющие шевроны из галуна и знаки отличия военного ордена 3 рубля 50 копеек, а остальные по 1 рублю.
    1874 год отмечен в жизни государства выдающимся событием: в этом году обнародован Высочайший манифест о введении всеобщей воинской повинности. С этого времени периодическое пополнение полков новобранцами (название, заменившее прежнее рекруты), приняло правильный характер, и, как обучение их самих, так и подготовка эскадронов к полевой службе могли уже отныне производиться по установленным программам и в определённое время.
    С введением нового устава о воинской повинности, срок действительной службы нижних чинов в войсках уменьшился до 6-ти лет, и вместе с этим нижние чины, выслужившие больший срок, подлежали увольнению в запас армии.
    Приварочное довольствие солдата, установленное ещё при Императоре Александре Первом, оставалось без изменения до конца Восточной войны 1856 года, и на покупку так называемых мясных и винных порций войска получали деньги. Мясная порция состояла в год из 84 фунтов мяса на строевого солдата, 42 фунтов на нестроевого и 20 фунтов соли. Винная порция состояла из 3-х чарок в неделю, но отпуск их полагался только во время сборов. Провиант и приварочные деньги войска получали из расчета 360 дней в году, а не по действительному их числу.
    Изложенный здесь способ довольствия вскоре был изменён; в 1871 году вышло «Положение о провиантском, приварочном и фуражном довольствии», по которому были увеличены отпуски.
    Определённый этим положением приварочный оклад состоял из двух частей: изменяющейся, которая равнялась стоимости четверти фунта мяса в данной местности и постоянной, предназначавшейся для покупки остальных продуктов (капусты, овощей). Размер этой части был определён от полкопейки до 1 копейки на человека в день.
    Кроме того, был установлен ещё особый отпуск на мелочные хозяйственные нужды. До введения «положения», эти нужды покрывались также из приварочных денег. Новым положением увеличена дача крупы с 24 золотников до 32; с 1872 года приварочный оклад стал отпускаться по действительному количеству дней в году.
    Части полка, расположенные в самом Хороле, довольствовались артельным порядком из общего котла и приварком от обывателей не пользовались. На отпускавшиеся приварочные деньги, согласно положению, нижние чины до наступления весеннего времени могли иметь вкусную, сытную и здоровую пищу, приготовляемую из самых доброкачественных продуктов, но с наступлением мая, базарные цены на главные предметы (мясо, капусту) до такой степени возвышались, что приходилось расходовать все запасы к съестным суммам, которые были не так и велики. Варка пищи производилась два раза в сутки, она была двух родов: постная (111 дней) и скоромная (254 дня). Мясная порция выдавалась кусками или резалась в крошку.
    Продукты клались по раскладке, по расчету на 100 человек. С 1871 года стали вырабатываться сметы расходов полкового хозяйства.
    В 1863 году приварочная сумма для нижних чинов отпускалась полку из Варшавского Окружного Интендантства, с расчетом по 5 копеек в сутки для продовольствия каждого наличного человека. Деньги эти, по получении, причислялись к экономической харчевой сумме, а из оной отпускались полком в эскадроны, где, выбранные самими нижними чинами, артельщики, под наблюдением эскадронных командиров, расходовали их на покупку продуктов для приготовления пищи нижним чинам. Приход и расход этих денег записывался в заведённые в эскадронах книги, и ежемесячно проверялись эскадронными командирами. Пища на отпущенные деньги приготовляется два раза в день: к обеду – борщ с полуфунтом мяса и каша с салом, к ужину кашица с салом. Отпуск приварочных денег, по 5 копеек в сутки на человека, вполне был достаточен для приготовления вкусной питательной и в достаточном количестве пищи, для поддержания здоровья и физических сил солдата и не требовал прибавочного расхода из харчевой экономической суммы, отпуск которой допускаем был только на самые необходимые эскадронные надобности. На продовольствие нижних чинов, находившихся в экспедиции против польских мятежников, в виду невозможности регулярного хозяйства, согласно повелению главнокомандующего Варшавского Военного Округа, отпускалось на каждого человека по 14 с половиной копеек в день, определяя эту сумму на приварок и винную порцию.
    Хорольский уезд Полтавской губернии, где квартировали полковой штаб и эскадроны, расположен вблизи болотистых берегов рек Хороль, Хоролька, Золотоноша и Днепра. Этим можно было объяснить, что число заболевших в полку было всегда значительно больше, чем в других полках дивизии (в 1873 году заболевших 456 человек, 1874 – 398, за 8 месяцев 1875 года -261). Главнейшими болезнями были катаральные горячки, перемежающиеся лихорадки и тиф.
    С 1872 года стараниями начальника дивизии в полку начало образовываться офицерское собрание, существовавшее на небольшие вычеты из содержания офицеров. В 1873 году от казны было выдано 1200 рублей пособия на улучшение быта офицеров, которые и пошли на собрание и библиотеку, возникшую в полку в 60-х годах, а в 1874 году последовало Высочайшее повеление об открытии в частях войск собраний.
    С устройством собрания, для которого было отведено в городе подходящее помещение, офицеры получили возможность проводить большую часть внеслужебного времени в тесном кругу своих товарищей, что не могло не отразиться благотворно на всём строе повседневной офицерской жизни.
    Конечно, устроить что-нибудь роскошное было невозможно, да этого и не надо было. Благодаря личному участию командира полка, первое собрание Смоленцев имело вполне приличный вид, было снабжено всем необходимым, и офицеры стали получать здоровый и дешёвый обед.
    В полковую библиотеку были выписаны лучшие периодические издания.
    Для тактических занятий и военной игры офицеры собирались уже не в полковой канцелярии, а в собрании.
    Двери собрания были гостеприимно открыты и для маленького городского избранного общества, и для окрестных помещиков, которые частенько навещали Смоленцев.
    Как пример офицерского собрания: Здание офицерского собрания (Казарма № 10), комплекс Нарвских казарм, Смоленск
    800PX-~1.JPG
    Начало 60-х годов, как известно, было временем некоторого брожения в шатких умах не только молодёжи, но и людей более солидного возраста. Много было увлечений, много было грустного. Офицерская среда Смоленцев твёрдо оставалась, верна тем исконным началам, которые добровольно принимала вместе с первой присягой на службу и верность престолу и родной земле русской.
    Нравственное состояние офицеров полка было самое благонадёжное. Строгая дисциплина, ясное сознание своих обязанностей и точное испонение их – вот главные черты нравственной атмосферы полка.
    Те аномалии, которые в этом отношении появлялись в среде офице6ров и, конечно, не могли иногда не проявляться в среде общества, строго преследовались самими-же офицерами, а потому считались явлениями весьма редкими и исключительными. К выговорам приходилось прибегать весьма редко, к аресту ещё реже, так как нравственный уровень офицеров был так высок, что добрых внушений почти всегда было достаточно.
    Деликатность и вежливость отношений старших офицеров к младшим строго соблюдались также в отношении равных между собой. Что же касается частной жизни, то каких либо случаев, дававших повод к непристойным поступкам офицеров, было мало.
    Начиная с 1871 года ежегодно, в зимние периоды, производились тактические занятия с офицерами. Кроме тактических задач, офицеры, по назначению командира полка, делали сообщения на назначенные им темы. Сообщения эти вызывали обмен мыслей и потому имели характер товарищеских бесед; они так и назывались.
    Во время сборов каждый офицер составлял кроки местности, на которой производилось маневрирование; сверх того, при полковом штабе возлагалось на офицеров производство глазомерной съёмки окрестностей расположения полка на квартирах.
    Решённые тактические задачи предоставлялись для рассмотрения в штаб округа, где, между прочим, в 1874 году было найдено, что в кавалерийских полках задачи решались по самым разнообразным формам. Лучшей задачей признана задача майора Островерхова.
    В 1874 году смоленцы, отбыв два полковых сбора в г. Хороль, по обыкновению, к началу августа прибыли на дивизионный сбор в г. Кременчуг, где полку последовал целый ряд смотров. 3 августа начальник дивизии произвёл смотр стрельбы, 8 августа командующий войсками округа делал смотр конного учения и 26 августа последовал смотр Государя Императора. Его Величество прибыл в Кременчуг 25 августа. В день смотра, в 7 часов утра, полк имея по 13 рядов во взводе, одетый в парадную форму, прибыл на учебный плац, находившийся на третьей версте от города по Полтавской дороге, и построился в полковой эскадронной колонне.
    В строю полка находилось 6 штаб-офицеров, 22 обер-офицера и 497 нижних чинов.
    За полком стоял обоз нового образца, состоявший из патронных ящиков и повозки для казныи письменных дел; при них находилось 16 нестроевых под командой корнета Аккермана.
    В 8 часов утра начался Высочайший объезд войск, после чего войска проходили церемониальным маршем, при чём августейший Шеф, Наследник Цесаревич следовал во главе 1-го эскадрона.
    Государь Император смотром остался доволен в полной мере и благодарил каждый эскадрон.
    После смотра Государь посетил собор, а в четвёртом часу принимал военных начальников. Затем состоялся обед. Во время обеда хоры трубачей полков 1-й бригады исполняли разные пьесы.
    Августейшему Шефу полка в особенности понравилась музыка своего Смоленского полка и когда после обеда хор трубачей, под управлением капельмейстера Риделя, исполнял пьесу «Variatio», то Наследник, стоя у окна, слушал её и так остался доволен исполнением, что удостоил солиста на корнете, трубача Савельева, милостивой наградой в пять рублей.
    В 7 часов вечера Государь Император с Августейшим Шефом полка изволил отбыть в Елисаветград.
    К назначенному времени все без исключения офицеры бригады и конной артиллерии собрались верхами около дома, где ожидался отъезд Императора. Когда экипаж тронулся масса восторженных голосов грянула боевое «УРА».
    Подняв высоко над головами фуражки, офицеры, не умолкая, скакали вслед за экипажем. Без всякой команды, точно по волшебному мановению, вся бригада, выстроенная по пути следования , мгновенно ринулась за экипажем с восторженным «УРА» в честь возлюбленного Монарха.
    Государь Император, милостиво обращаясь к офицерам, сказал: «Поберегите лошадей» и приказал кучеру некоторое время ехать шагом.
    Кончились смотры, людям дали отдых. Государь Император, выразив свою благодарность бывшим в строю нижним чинам, пожаловал имеющим шевроны из галуна по 3 рубля, а остальным по 50 копеек на человека.
    Начальство тоже не забыло нижних чинов, которым было отпущено на каждого человека, отдельно от начальника дивизии и командира полка по чарке водки.
    В середине сентября полк прибыл в Хороль, где при штабе полка, для несения караульной службы, остался 4-й эскадрон, сменённый 1 ноября – 1-м эскадроном.
    Высочайшим приказом от 30 августа 1874 года полковник Краевский был произведён в генерал-майоры, с зачислением по армейской кавалерии, а на его место тем же приказом командиром полка был назначен командир резервного эскадрона 9-го драгунского Казанского полка, Александр Николаевич Рузи, который принял полк 7 ноября того же года.
    Расставаясь с Краевским, смоленцы лишались в его лице энергичного умелого начальника.
    Полковник Краевский, командуя смоленскими уланами с 1867 года, мало того, что привёл полк во всех отношениях в отличное состояние, но во всё время своего командования, вёл весь корпус офицеров с редким тактом и умением, выпадающим на долю весьма немногих командиров. Имея энергичный и стойкий характер, он умел не только требовать со стороны офицеров педантичного исполнения службы, но и заслужил полное их уважение, не говоря уже о солдатах, которые в Смоленском уланском полку отличались и выправкой и той развитостью, которую не во многих частях и до сих пор можно достигнуть.
    Полковник Краевский, прощаясь с полком, между прочим, в своём последнем приказе высказал: «ставлю себе приятнейшим долгом от глубины души благодарить всех господ штаб- и обер-офицеров, классных чиновников и передать нижним чинам моё сердечное спасибо за вашу примерную службу, усердием которой, в продолжение 7 лет командования мною полком, постоянно мы заслуживали одобрения начальников наших и драгоценные нам Высочайшие благоволения. Всегда буду помнить и ценить дорогую службу вашу со мною, всегда тщеславиться буду, что имел честь быть вашим командиром.
    Оставляю вас с чувством искренней преданности к вам и душевной благодарности».
    Вслед за назначением нового командира, в жизни полка последовали некоторые изменения, а именно: переформирование дивизии и перемена квартир. Существовавшие до этого времени 7 кавалерийских дивизий были разделены пополам и переформированы в 14, причём каждую армейскую дивизию должны были составить один драгунский, один уланский, один гусарский и один донской казачий полки одинаковых номеров. Для этого из 2-й кавалерийской дивизии были выделены 3-й драгунский Новороссийский, 3-й уланский Смоленский, 3-й гусарский Елисаветградский полки, которые вместе с 3-м донским казачьим и 5-й и 6-й конно-артиллерийскими батареями составили 3-ю кавалерийскую дивизию.
    Резервные эскадроны и резервные кавалерийские бригады, согласно новой организации, переименованы были в запасные.
    Переформирование кавалерийских дивизий из шестиполкового состава в четырёхполковой, то есть увеличение числа кавалерийских дивизий было вызвано необходимостью, по случаю образования корпусов, иметь вполне самостоятельно организованные кавалерийские части, которые в полном составе можно было бы придавать к армейским корпусам.
    Само переформирование дивизий было произведено в дивизионном сборе под г. Кременчуг, где полк был с 12 июля по 20 сентября. Здесь же полк справил свой полковой праздник.
    На посланную полком, по случаю полкового праздника 28 июля, поздравительную телеграмму 31 июля от Августейшего Шефа была получена ответная телеграмма следующего содержания: «Искренне благодарю полк и поздравляю улан сердечно с полковым праздником».
    В течение лета было получено известие, что Смоленский уланский полк, в составе 3-й кавалерийской дивизии, будет переведён на новую стоянку в г. Ковно, и, хотя об этом было известно уже давно, тем не менее известие опечалило многих; как ни как, а полк простоял на одном месте, в благодатной Малороссии, десять лет, где сжился и сроднился с окружающей обстановкой, много нижних чинов было отсюда родом, да и, вообще, будущая стоянка в Ковенской губернии не радовала Смоленцев.
    Перед уходом полка на дивизионный сбор пришлось проститься с полками Екатеринославским, Мариупольским и Харьковским, которые вошли в состав 4-й кавалерийской дивизии, в особенности жалко было расставаться смоленцам с боевым товарищем Харьковским уланским полком, с которым в течение 58 лет с 1817 года они были в составе одной и той же дивизии.
    19 сентября 1875 года при ярком осеннем солнце Смоленский полк построился на городской площади Кременчуга. После приёма штандартов, полковой священник отец Аменицкий отслужил напутственный молебен, и затем смоленцы с музыкой двинулись походным порядком к месту посадки на железную дорогу на ст. Кременчуг.
    При проезде полка через Рославль, город где 167 лет назад Смоленский полк был сформирован под названием «Рославльский шквадрон», жители случайно узнавшие об этом, предложили проезжающим смоленцам, за недостатком времени незатейливое, но радушное угощение.
    В Смоленске, через который полку тоже пришлось проезжать, депутация от города устроила встречу проходившим эшелонам и поднесла полку хлеб-соль.
    Переезд в г. Ковно (1566 вёрст) был совершён по железной дороге в 13 дней.

    По материалам:

    http://dic.academic.ru
    книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."

    Из "Исторического описания одежды и вооружения российских войск"
    1865 февраля 20. — 1. На будущее время лицам военного звания, как участвующим в погребальных церемониях, так и присутствующим при них, повелено иметь траурный флер только на левом рукаве одежды, а полный траур, по положению, надевать только на погребениях особ императорской фамилии.
    2. В разъяснении вопроса, каким образом навязывать траур на шапках пехотного образца, принять за правило, чтобы при полном трауре покрывался флером только один герб с кокардой, причем подвернутые концы флера закреплять на имеющиеся на задней стороне герба шпеньки.
    ОПИСАНИЕ ПРЕДМЕТОВ КОНСКОГО УБОРА И ИЗМЕНЕНИИ В ИХ ПРИГОНКЕ, ОДОБРЕННЫХ СПЕЦИАЛЬНЫМ КОМИТЕТОМ КО ВВЕДЕНИЮ В РЕГУЛЯРНОЙ КАВАЛЕРИИ
    Существующие образцы
    Оголовье — суголовный или назатыльный ремень черной глянцевой кожи, длиною 1 арш., 1 верш. шириною 6/8 вершка. Концы этого ремня несколько суживаются и пристегиваются к пряжкам щечных ремней.
    Два щечные ремня, шириною по 7/8, длиною по 9 вершков. Нижние концы этих ремней разрезаются пополам, так, чтобы передняя часть имела длины 4, а задняя 2 вершка. Передние из этих концов пристегиваются к трензельным ушкам железными, светлыми, продолговато-полукруглыми с поперечными столбиками пряжками, длиною до 6/8, а шириною по 6/8 вершка, весом 3 1/2 золотн., и двумя кожаными гайками, шириною по 5/16 вершка. Для пристегивания к трензельным ушкам эти передние концы загибаются и пристрачиваются так, чтобы оставить пространство для пропускания переносья. Задние узкие концы щечных ремней наглухо пришиваются к железным светлым кольцам, в диаметре имеющим 13/16 вершка, весом по 4 1/2 золотн. и служащим для продевания трензельных ушков, верхние концы которых пропускаются в кожаные гайки, пришитые к ремню, поперек него под кольцом. Верхние концы щечных ремней, для соединения с назатыльным ремнем, имеют вороненые пряжки, шириною по 1, длиною по 5/8 вершка, весом со шпеньком и каточками по 4 1/2 золотн. и две кожаные гайки по 3/8 вершка ширины.
    Подбородник, длиною 1 арш. 9 верш., а шириною 1/2 вершка. Ремень этот, концом без пряжки, пропускается в три гайки, пришитые для него под верхнею частью назатыльного ремня, затем застегивается на левой щеке вороненой, со шпеньком и каточком квадратной пряжкой, в 11/16 вершка, весом в 3 золотн., пришитой к другому концу подбородника, ниже пряжки притачивается кожаною пряжкою, шириною 3/8 вершка, так, чтобы пряжка подбородника была на одной высоте с левой щечной пряжкой. На ремень надевается и застегивается, кожаною гайкою, железное светлое кольцо 7/8 вершка в диаметре, весом 4 1/2 золотн., посредством которого подбородник связывается со вторым ремнем переносья.
    Переносье или намордник, длиною 1 арш. 1 верш., шириною 1/3 вершка. Один конец этого ремня имеет вороненую, со шпеньком и каточком квадратную пряжку, в 5/8 вершка, весом 3 золотн. и кожаную гайку в 3/8 вершка, противоположный конец суживается. Этим последним концом переносье пропускается в отверстия, имеющиеся в передних концах щечных ремней, и сзади, выше губы и ближе к левому щечному ремню, застегивается пряжкою.
    Сверх того на переносье надеваются две гайки, шириною по 1/4 вершка, и в них пропускается второй ремень длиною 1 арш. 1 верш., шириною 1/2 вершка, на него надевается светлое железное кольцо в 6/8 вершка в диаметре, весом 4 1/2 золотн.; затем ремень сшивается наглухо и стягивается у кольца особой кожаною гайкой. В это же кольцо продевается особый ремень, длиною 9, шириною 1/2 вершка; на ремне квадратная вороненая пряжка, в 5/8 вершка, со шпеньком и каточком, весом 3 золотн., для застегивания другого конца этого же ремня, и две кожаные гайки. В этот ремень вшивается, с помощью особого ремешка, волосяной чумбур длиною 3 арш., толщиною в окружности 7/8 вершка. Конец чумбура обшит черной кожей на 1 3/8 вершка. То же самое кольцо связывается с таким же кольцом, имеющимся на подбороднике, особым плетешком, длиною 2 3/8 вершка, из тонкого, сыромятного ремешка.
    Налобные плетешки с репейками, мундштучные поводья, трензельные поводья. Назатыльная цепочка железная, длиною с колечками при ней 5 верш., шириною посредине 1/2 вершка, весом 14 золотн.
    Мундштук, трензельное удило, цепочка подбородная.
    Путлища — два ремня черной глянцевой кожи, длиною 2 арш. 2 верш., шириною до 6/8 вершка. Эти ремни на 7 1/2 вершка, подкладываются и прострачиваются, для прочности, другими такими же ремнями; тисненые по краям дорожки во всю длину путлищ. На концах путлищ железные светлые пряжки со шпеньками и каточками, длиною по 6/8, шириною по 7/8 вершка, весом каждая пряжка 5 золотн. На каждом путлище по 4 кожаные гайки: две вшитые и две двигающиеся; из них две шириной 7/16 вершка, две 6/8 вершка и одна 1/2 вершка.
    Пахвы (подхвостники), сумки (кобуры).
    Крыша к потнику квадратная, в 16 1/2 вершка, из черной юфтовой кожи. При крыше два кожаные кармана для подков длиною 3 5/8, шириною 3 1/2 вершка, нижний край карманов закруглен, и два другие, помещающиеся в первых, для гвоздей, длиною 2 1/2 и шириною 3 1/2 вершка. Кроме того, при крыше два сыромятные ремешка, шириною каждый в 3/16 вершка, длиною один 2 арш., а другой в 1 арш. 14 вершков; они продеваются в кожаные розетки, имеющие диаметр 7/8 вершка, и кожаные костыльки на ремешках для пристегивания карманов.
    Нагрудник (подперсье) состоит из трех ремней: подгрудного и двух плечевых, шириною до 7/16 вершка, соединенных на груди кожаным ремнем в 7 слоев кожи, и в 1 1/8 вершка в диаметре.
    Подгрудный ремень длиною 1 арш. 11 6/8 вершка; на нижнем конце его пришиты вороненая пряжка и кожаная гайка, с помощью которых ремень пристегивается к подпругам.
    Плечевые ремни: правый 2 арш. 2 верш., без пряжки, левый длиною 13 верш., с вороненою пряжкою и двумя кожаными гайками.
    Ремни эти продеваются в два вьючные шинельные ремня, длиною по 1 арш., а шириною 7/16 вершка, с воронеными пряжками и кожаными гайками, на одном конце и насредине, для пропускания плечевых ремней. Плечевые ремни проходят между седлом и ремнями, прикрепляющими сумки, через переднюю луку, и застегиваются с левой стороны концом правого ремня на пряжку левого плечевого ремня. По краям, во всю длину ремней, тисненные дорожки. Все четыре пряжки квадратные, в 5/8 вершка, с каточками и шпеньками; вес одной пряжки 2 золотника (101).
    Вновь вводимые образцы.
    Оголовье — один суголовный ремень черной глянцевой кожи, длиною 1 арш. 8 верш., шириною в нижнем основании 7/8 верш., а кверху суживается.
    Один щечный ремень, длиною 10 вершков, одинаковой ширины с суголовным ремнем. На верхнем конце щечного ремня пришивается наглухо пряжка, длиною 1, шириною 5/8 вершка, весом 4 1/2 золотн. и ходит подвижная кожаная гайка, шириною в 5/16 вершка; на суживающемся конце суголовного ремня пробиты отверстия, которыми он застегивается на пряжку щечного ремня, сбоку, и пригоняется соразмерно с величиною лошадиной головы и продевается в гайку. Нижние концы обоих ремней разрезаются пополам, так, чтобы передняя часть имела длины 4, а задняя 2 вершка. Передние части этих разрезных концов пристегиваются к мундштуку железными светлыми пряжками, продолговато-полукруглой формы, с поперечными перегородками. Пряжки длиною 6/8, а шириною по 5/8 вершка, весом по 3 1/2 золота. Обхватывая пряжку, концы суголовного и щечного ремней загибаются и прострачиваются так, чтобы оставалось пространство для пропускания переносья. Задние разрезные концы суголовных ремней наглухо пришиваются к железным светлым кольцам, имеющим в диаметре 13/16 вершка, весом в 4 1/2 золотн. и служащим для продевания трензельных ушков, верхние концы которых пропускаются в кожаные гайки, пришитые к ремню, поперек него, над кольцами.
    Налобник — остается без изменения.
    Подбородник, длиною 1 арш. 9 верш., шириною 1/2 вершка. Ремень этот, концом без пряжки, пропускается в петли налобника и в имеющуюся на щечном ремне подвижную гайку, затем застегивается на левой щеке, вороненой, со шпеньком и каточком, квадратной пряжкой в 11/16 вершка, весом 3 золотн., пришитой к другому концу подбородника, ниже пряжки притягивается кожаной гайкой, шириной 3/8 вершка, так, чтобы пряжка приходилась посредине щеки лошади. Находящееся на подбороднике железное кольцо от чумбура притягивается кожаной гайкой.
    Переносье или намордник, длиною 1 арш. 1 верш., шириною 1/2 вершка. Один конец этого ремня имеет вороненую, со шпеньком и каточком квадратную пряжку в 5/8 вершка, весом 3 золотн. и кожаную гайку в 3/8 вершка, противоположный конец суживается. Этим последним концом переносье пропускается в отверстия, имеющиеся в передних концах суголовных ремней, и сзади, выше губы и ближе к левому суголовному ремню, застегивается пряжкой.
    К переносью мундштучного оголовья приспособлены второй ремень и удавчик. Ремень этот одинаковой ширины с переносьем, длиною же в 1 арш. 1 верш., с двумя надетыми на него подвижными гайками, каждая шириною 3/8 вершка и светлым железным кольцом в 6/8 вершка в диаметре (весом 4 1/2 золотн.), сшит наглухо и у кольца стянут сыромятным ремешком. Ремень этот, находясь под переносьем, соединяется с ним, пропуская концы переносья в ганки, имеющиеся на ремне. Кольцо, находящееся на этом ремне, соединяется с другим кольцом такой же величины, посредством удавчика из сыромятного ремешка, шириною 2/8 вершка. Длина удавчика 2 1/2 толщина в окружности 6/8 вершка. Через второе кольцо проходит подбородник, на котором к кольцу надвинута кожаная гайка такой же ширины, как и другая гайка, находящаяся на подбороднике. Чумбурный повод из вычерненной сыромятной кожи, длиною в 3 арш. 4 верш., шириною в 1/2 вершка; на одном конце его вшита железная вороненая пряжка, со шпеньком и каточком, шириною в 5/8 вершка, весом 3 золотн., с кожаною гайкою. Повод этот пристегивается к кольцу, находящемуся на ремне у переносья, а другой конец ремня, когда мундштук надет на лошадь, привязывается у передней луки к круговому ремню.
    Налобные плетешки с репейками—отменяются.
    Мундштучные поводья, трензельные поводья — остаются без изменения.
    Назатыльная цепочка железная, длиною с колечками при ней 5 верш., шириною посредине 1/2 вершка, весом 14 золотн. — отменяется.
    Мундштук, трензельное удило, цепочка подбородная остаются без изменения.
    Путлища.
    Форма ремней остается без изменения; но пригонка их к ленчику изменена; для этого, вместо 2 вшитых и 2 подвижных гаек, имеются только по две подвижных гайки: первая в 1 вершок ширины, а в окружности: с одного конца 3 1/8, с другого 2 5/8 вершка, а вторая 6/8 вершка ширины и в окружности 2 5/8 вершка. Пряжки у путлищных ремней пришиваются наоборот, т. е. шпеньками к левой стороне ремней. К ленчику путлища пригоняются следующем образом: сначала на ремни надеваются гайки, — прежде первая, а затем вторая; потом концы ремней пропускаются в скважины ленчика снизу вверх, затем они снова продеваются через надетые уже на ремнях гайки, и, наконец, продев их через ушко стремян, застегиваются около них на пряжку, так, чтобы пряжка и концы находились в середине ремней. После этого первая гайка надвигается на самый конец, закрывая пряжку.
    При кройке путлища, а также и трочного ремня наблюдается, чтобы пряжка пришивалась к тому концу, где кожа тоньше. Конец этот, с продетою на него пряжкою, загибается и сшивается вместе на 7 вершков длины.
    Бушмат, пристегиваясь за стремя, верхним ремнем проходит через первую гайку.
    Пахва (подхвостники) отменяются.
    Сумки (кобуры) — форма сумок остается без перемены. Изменение же в пригонке заключается в том, чтобы пристегивать их: левую на правую и правую на левую сторону, отчего они будут приходиться вогнутыми вырезками к луке, не будут лежать на плечах лошади и болтаться на ходу.
    Крыша к потнику из черной юфтовой кожи, составляется из двух равных половин каждая: длиною 16 1/2, шириною 8 1/2 вершка, верхний край обеих половинок срезывается сообразно выгибу спины лошади и накрепко сшивается. Затем карманы для подков и гвоздей, а равно и сыромятные ремешки остаются без изменения.
    Подпруги остаются без изменения.
    Способ притрачивания чемодана — остается без изменения.
    Нагрудник (подперсье) состоит из одного ремня, длиною 3 арш. 4 верш., шириною 7/16 вершка. На одном конце его вороненая, квадратная пряжка в 5/8 вершка, весом 2 золотн. и кожаная гайка.
    Ремень этот продевается в имеющуюся сверху живца гайку, проходит между ремешками, придерживающими кобуру, вьючными шинельными ремнями и, обогнув плечи лошади, застегивается на пряжку и гайку под левой кобурой. По краям ремня проводятся тисненые дорожки.
    Нижний ремень подперсья, проходящий между передними ногами лошади и пристегиваемый к подпругам, отменяется.
    1865 июня 24. — Относительно установленных 8 апреля 1843 г. для отличия ниж. чин., галунных и басонных нашивок на плечевых погонах повелено впредь руководствоваться следующим расписанием:
    1. Нашивки из узкого галуна по краям погона иметь попрежнему только юнкерам.
    2. Нашивку из широкого галуна поперек погона в один ряд иметь: фельдфебелям строевых и нестроевых рот, старшим вахмистрам, фейерверкерам, исправляющим должности фельдфебелей, дивизионным, полковым и батальонным (если батальоны на отдельном положении) писарям и надзирателям больных.
    3. Нашивку из узкого басона в три ряда поперек погона: отделенным унт.-офицерам, младшим вахмистрам, взводным фейерверкерам, старшим обозным унт.-офицерам, писарям старшего оклада, тамбур-мажорам, литаврщикам, старшим музыкантам, дивизионным и полковым штаб-горнистам и штаб-трубачам, полковым барабанщикам, полковым и батальонным каптенармусам, старшим фельдшерам, кондукторам 1-го класса, топографам 1-го класса.
    4. Нашивку из узкого басона в два ряда: младшим унт.-офицерам, ротным каптенармусам, вольноопределяющимся унт.-офицерского звания, младшим музыкантам, кондукторам 2-го класса и всем вообще топографам, писарям, фельдшерам, печатникам, наборщикам, батырщикам, переплетчикам и т. п., имеющим унт.-офицерское звание.
    5. Нашивку из узкого басона в один ряд: ефрейторам и рядовым старшего оклада
    1866 сентября 27. — Повелено: 1. В уланских полках гвардия и армии отменить уланку.
    1866 ноября 10. — В отмену правил, изложенных 20 октября с. г., относительно переделки гаек у сабельных и палашных ножен, повелено, чтобы у офицерских сабель, как и у вновь заготовляемых для войска палашей и сабель, гайки были перемещены следующим образом: у сабель верхняя гайка на расстоянии одного вершка от верхнего края ножны, а нижняя — на два вершка от верхней; у палашей — верхняя гайка на прежнем месте, а нижняя — на полтора вершка от верхней (185).
    1866 ноября 14. — Объявлено для руководства следующее описание пик с бушматами для тяжелой и легкой кавалерии.
    1. Пики для тяжелой и легкой кавалерии имеют одинаковые размеры и различаются лишь расположением центра тяжести, который в легкокавалерийской пике находится посредине ее, а в пике для тяжелой кавалерии на 2 арш. 8 верш, от острия копья, что достигается заливкой в наконечник свинца в требуемом количестве. При этом в расположении центра тяжести дозволяются отступления не более как на 1/4 вершка в обе стороны от нормального положения.
    2. Лезвия пик со скобами и шурупами должны быть из литой стали, а нижние наконечники железные.
    3. На древки к пикам следует употреблять дерево молодое и без сучьев.
    4. Бушмат к пикам должен быть в верхней части с раструбом, чтобы удобнее было всаднику вставлять пику на всяком аллюре, и иметь внутри жестяную втулку с железным кольцом в нижней своей части такого размера, чтобы наконечник пики входил внутрь кольца и упирался только своей заостренной частью.
    5. К пикам полагается петля, сплетенная из сыромятных ремней
    1867 января 2. — Повелено: 1. Всем чинам уланских полков и всех казачьих частей гвардии и армии, взамен шапки нового образца (кепи), иметь фуражку прежней формы, существовавшей до 2 марта 1862 г., но с прибавлением у ниж. чин. кокарды посредине околыша и козырька, по образцу фуражек ниж. чин. гвардейских кирасирских полков. Выпушки по верхнему кругу фуражек ниж. чин. иметь одинаковые с положенными для офицерских фуражек, без различия по дивизионам.
    1867 марта 31. — Объявлено к руководству описание седловки и мундштучения офицерских и строевых лошадей в кавалерии.
    А. Офицерских лошадей
    Седловка: 1. На спину лошади накладывается потник войлоком вниз, таким образом, чтобы передний край потника был на 1/2 вершка от холки. На потник накладывается седло, со всеми к нему принадлежностями, и потник имеющимися на нем сыромятными ремешками привязывается к седлу за переднюю и заднюю луку так, чтобы между ним и хребтом спины лошади было свободное течение воздуха.
    2. Затем седло подтягивается подпругами, которые должны идти передняя— немного наискось к передним ногам лошади и так туго подтянута, чтобы седло не слезало, а задняя — более наискось к задним ногам и слабее подтянута, дабы не затрудняла дыхания лошади; под брюхом лошади — задняя подпруга, считая от внутренних краев, должна быть от передней на расстоянии от 6 до 8 вершков. Чтобы задняя подпруга не слезала, Она соединяется с передней особым ремешком. Ремешок этот, длиною 14 вершков, имеет загнутые концы, которые пришиваются и образуют петли, куда и продеваются подпруги. При загнутых концах ремешок этот длиною от 8 до 10 вершков.
    3. Когда подпруги подтянуты, то ремни, находящиеся у крыльев седла, застегиваются пряжкою под брюхом лошади и должны быть на середине между подпругами.
    4. Поверх седла, когда приказано седлать вальтрапами, накладывается вальтрап установленного образца. Вальтрап должен пригоняться так, чтобы спереди не видно было ни кобур, ни потника; передние края вальтрапа пристегиваются имеющимися на них ремешками к кобурам так, чтобы края вальтрапа были у самых плеч лошади.
    5. Затем ремни, находящиеся у подтебенек вальтрапа, застегиваются под брюхом лошади и должны быть поверх ремней от крыльев седла.
    Примечание. Путлища у офицерских седел пристегиваются следующим образом; сначала путлище продевается в ушко стремени, а затем концом без пряжки пропускается через скобу у арчака седла и застегивается на пряжку у самой скобы арчака, под малыми крыльями седла. Кожаных гаек на путлищах, кроме одной, не иметь.
    6. При походных формах к седлу приторачивается за заднею лукою плащ или шинель, обвитая башлыком, плоско сворачиваемая, начиняя с воротника, и, по наложении ее плоско же за заднюю луку седла, серединою притягивается ремешком к задней луке. Затем концы подворачиваются под низ, и плащ притягивается боковыми вьючными ремнями, проходящими через имеющиеся на вальтрапе гайки, а если седлают без вальтрапа, то через гайки, имеющиеся на потнике. Сложенный и привьюченный плащ должен быть такой длины, чтобы от боковых вьючных ремней концы выходили на 3 вершка. Пряжки у ремешков, которыми приторачивается шинель, должны быть на одной линии и шпеньками к луке.
    Примечания. 1. При походных формах плащ не приторачивается у почетных ординарцев, наряженных к высшему начальству или же представляющихся у развода.
    2. Генералам, шт.- и об.-офицерам во время прогулок, верхом, вне строя и службы, при обыкновенной форме в сюртуках, дозволяется вместо вальтрапов употреблять чепраки, согласно указанию от 8 марта 1857 г., и при чепраках этих дозволяется иметь английские седла, но с присвоенным каждому форменным конским головным убором.
    3. Генералам гвардейских кирасирских полков, при полковом вицмундире или при сюртуке должно иметь седло английское, с кобурами, и вице-чепрак, с чушками прежнего образца, согласно описанию 22 октября 1860 г.
    Мундштучение.
    Надетое на голову лошади оголовье пригоняется следующим образом:
    а) Оголовье должно лежать на затылке лошади, за ушами, не касаясь к ним; налобник должен лежать плотно по лбу, под самыми ушами (чолку под налобник не подкладывать); щечные ремни должны быть вдоль скуловых гряд и идти прямо к углам рта. Переносье застегивается так свободно, чтобы проходил под ним палец, причем пряжка должна быть ближе к правому щечному ремню.
    б) Пряжки на щечных ремнях должны быть наравне с низом глаз. Круглая бляха, находящаяся на плетешках, должна быть на лбу лошади, а концы плетешков, проходя в петли у щечных ремней, закрепляются петлею на переносье; ремешок, проходящий через правый щечный ремень, у левою, а проходящий через левый — у правого щечного ремня. Подбородье застегивается пряжкою с левой стороны так свободно, чтобы проходили три пальца.
    в) Мундштучное удило во рту лошади должно лежать на голой десне, выше клыка на один палец, а у кобыл, не имеющих клыков, —против выемки подбородка.
    г) Цепочка должна лежать в самой выемке подбородка: все кольца ее должны быть обращены к углублению подбородка плоскою стороною. Цепочка имеющимся на одном конце ее крючком зацепляется к мундштуку с правой стороны, а другим концом надевается кольцом на крючок, находящийся на мундштуке с левой стороны его, причем цепочка должна быть так застегнута, чтобы свободно под нее проходили два пальца; при пристегнутой цепочке не должно висеть не задетых за крючок более 2 колец. Трензельные удила должны быть во рту лошади на 1/2 вершка выше мундштучного удила.
    д) Чумбур употребляется при мундштуке во всех случаях в строю и на службе, но собственно чумбурный повод не пристегивается: при парадных формах и у почетных ординарцев, наряженных к высшему начальству или представляющихся при разводе, а также при смотрах езды и домашних учениях. Чумбурный повод, если он пристегнут к мундштуку, другим концом привязывается с левой стороны седла за медное кольцо, которое иметь у передней луки седла, на сыромятном ремешке, в 3 вершка длиною и 3/8 вершка шириною. Кольцо это при седловке с вальтрапом должно выходить в прорез, сделанный в вальтрапе над переднею лукою, где шов лампаса.
    е) Привязанный чумбурный повод должен висеть не длиннее переднего угла вальтрапа.
    Б. Строевых лошадей
    Парадная седловка. На спину лошади накладывается потник с крышею, войлоком вниз, таким образом, чтобы передний край потника не доходил до холки на 1/2 вершка. На потник накладывается ленчик со всеми принадлежностями, и к нему за переднюю и заднюю луку привязывается потник имеющимися на нем сыромятными ремешками. Потник должен быть так притянут к ленчику, чтобы под переднею и заднею лукою, между потником и хребтом лошади, было свободное течение воздуха. Перед наложением потник должен быть тщательно осмотрен, чтобы нижняя сталка была совершенно чиста.
    Затем ленчик подтягивается подпругами, причем подпруги должны итти: передняя — немного нашлось к передним ногам лошади и так туго подтянута, чтобы седло не могло сдвинуться, а задняя — более наискось к задним ногам, слабее подтянута, чтобы не затрудняла дыхание лошади; под брюхом у лошади задняя подпруга должна быть от передней на расстоянии от 6 до 8 вершков, считая от внутренних краев, но чтобы задняя подпруга не слезала, она соединяется с передней особым ремешком. Ремешок этот, длиною в 14 вершков, имеет загнутые концы, которые пришиваются и образуют петли, в которые продеваются подпруги; при загнутых концах ремешок этот длиною от 8 до 10 вершков.
    Подпруги подтягиваются не вдруг, а постепенно: то одну, то другую, сначала легко, а потом сколько следует.
    Примечание. Подпруги проходят через ленчик: передняя — около передней луки, а задняя — у задней луки, и прикрепляются к лавкам ленчика с обеих сторон его сыромятными ремешками, продеваемыми через отверстия, сделанные в подпругах и лазках ленчика.
    Нагрудный ремень продевается в имеющуюся сверх живца гайку, проходит между ремешками, придерживающими сумку, и, обогнув плечи лошади, под левою сумкою застегивается на пряжку, пришитую к другому концу ремня.
    Нагрудный ремень должен быть у лошади выше плечевых суставов.
    Шинель накладывается на переднюю луку ленчика, свернутая.
    Для свертывания шинель расстилается во всю ширину подкладкою кверху; потом верхняя часть шинели с воротником и нижние края пол загибаются к середине вершков на 8 с каждой стороны; затем рукава, растянутые плоско параллельно воротнику, загибаются на середину на столько, сколько требуется длины от сложенной шинели; наконец, вся шинель свертывается плоско, начиная с верхнего края, и кладется на переднюю луку, и на нее накладывается башлык.
    Полы или концы шинели загибаются наверх настолько, чтобы свернутая шинель была не длиннее сумок. Шинель в середине привязывается ремешком, продетым в переднюю луку ленчика, и за петлю, имеющуюся на живце, а концы шинели плотно привязываются вьючными передними ремнями к кобурным сумкам; причем шинель не должна лежать сверх сумок, а должна быть впереди них.
    Возле шинели на ленчик, у передней луки, кладется: недоуздок, шапка и саква, когда она без овса. Затем накладывается на ленчик попона.
    Попона для наложения ее на ленчик складывается следующим образом: первоначально вдоль обоими краями в середину, затем поперек также вдвое обоими концами в середину, и кладется на ленчик так, чтобы сторона, куда сложена, приходилась к ленчику и сложенные концы были поперек ленчика. У задней луки ленчика попона привязывается к луке ремешком, а у передней луки—попоною закрывается недоуздок, шапка и саква, а концы попоны захватываются ремнями, которыми прихватывается шинель к сумкам.
    Вальтрап накладывается на ленчик сначала мыском на заднюю луку, причем продеваются вьючные ремни, — средний через мысок, а баковые через прорезы, имеющиеся на вальтрапе, потом покрывается передний вьюк; в имеющиеся прорезные карманы продеваются путлища со стременами; в прорез, на вальтрапе, над переднею лукою, продевается медное кольцо, находящееся у передней луки на ремешке. Передние концы вальтрапа притягиваются ремешками, имеющимися с внутренней его стороны, к концам шинели таким образом, чтобы вальтрап совершенно закрывал шинель, спереди не было видно ни шинели, ни потника и чтобы передние края вальтрапа были у самых плеч лошади. Ремешки, которыми прикрепляется вальтрап, проходят через гайки, имеющиеся у шинельного ремня, и захватывают нагрудный ремень.
    Трочный ремень накладывается сверх вальтрапа, посредине ленчика, проходя через кожаные ременные гайки, пришитые на подтебеньках, застегивается на пряжку не сбоку лошади, а под брюхом. Ремень этот должен итти посредине между подпругами.
    Круговой ремень, продетый в гайки, имеющиеся с внутренней стороны трочного ремня, обхватывая ленчик под заднею лукою, идет к передней луке, продевается в медное кольцо, находящееся у луки, и застегивается на пряжку (с левой стороны ленчика), имеющуюся на другом конце кругового ремня, так, чтобы пряжка была на 4 вершка ниже медного кольца.
    Примечания. 1. Путлища со стременами при солдатских седлах пристегиваются к ленчику следующим образом: на ремни надеваются гайки, сначала первая широкая, а потом вторая, после того концы ремней пропускаются в скважины ленчика, сверху вниз, затем снова продеваются через гайки и, наконец, продетые через ушко стремян, застегиваются на пряжку у самого стремени так, чтобы пряжки и концы приходились в середине ремней. После этого первая гайка надвигается на самый конец к стременам, закрывая пряжку.
    2. Путлища со стременами для всадников пригоняются так, чтобы сжатый кулак свободно проходил между разрезом шага и седлом, когда всадник, сидя на лошади, приподнимается на стременах, имея притом носок с пяткой ноги в горизонтальном положении. При правильной посадке всадника стремя должно быть на два пальца выше шпоры сидящего на лошади всадника.
    Саква фуражная — в концы насыпается овес, по ровному количеству, причем при седловке не для похода насыпается только суточная дача. Находящиеся на сакве кожаные гайки плотно надвигаются до насыпанного овса, и затем саква серединою обматывается за заднюю луку ленчика, так, чтобы концы с овсом висели по бокам ленчика на один вершок длиннее чемодана. Если не приказано иметь овса в саквах, то они кладутся на ленчик, у передней луки, под попоною.
    Чемодан с вещами или набитый соломою должен быть в середине перетянут сыромятным ремешком так, чтобы сгибался; палок в чемодан не вкладывать. Чемодан кладется за заднюю луку и притягивается туго вьючным средним ремнем к задней луке ленчика, а двумя боковыми, которые проходят и через гайки у сакв, притягиваются концы чемодана настолько, чтобы были согнуты; боковые вьючные ремни должны переходить сверх чемодана и быть на три вершка от концов его; пряжки у всех вьючных ремней должны быть шпеньками к луке.
    Котелок медный полагающийся в кавалерии на 3 человек один, должен быть у левофланговых ниж. чин. каждого отделения передней и задней шеренги, а у унт.-офицеров по расчету — один котелок на троих. Котелок надевается плотно на чемодан: в драгунских полках на правый, а в прочих — на левый конец чемодана. За ремешок, находящийся на дужке котелка, вьючным средним чемоданным ремешком котелок прикрепляется к чемодану, а боковой вьючный чемоданный ремень проходит сверх котелка, на расстоянии 3 вершков от края котелка.
    Мундштучение — оголовный мундштучный ремень должен лежать на затылке у лошади, за ушами, не касаясь их; оголовный ремень с правой стороны спускается по скуловым грядам, а с левой стороны застегивается на пряжку щечного ремня; ремень щечный должен быть такой длины, чтобы конец пряжки на нем равнялся с низом левого глаза лошади.
    Налобник должен плотно пригоняться ко лбу и под самые уши (челку под налобник никогда не подкладывать); переносье застегивается так, чтобы под ним свободно мог проходить палец; причем пряжка должна быть ближе к суголовному ремню; подбородье застегивается пряжкой с левой стороны головы лошади и так свободно, чтобы подходили три пальца.
    Мундштучное удило должно лежать во рту лошади на голых деснах, на один палец выше клыка, а у кобыл, не имеющих клыка, — против выемки подбородка. Трензельные удила должны лежать во рту лошади на 1/2 вершка выше мундштучных удил. Цепочка должна лежать в самой выемке подбородка, и чтобы все кольца ее обращены были к углублению плоскою стороною. Цепочка имеющимся на одном конце крючком зацепляется с правой стороны к мундштучному железу, а другим концом кольцом надевается на крючок с левой стороны мундштука. Цепочку застегивать так свободно, чтобы можно было подсунуть под нее два пальца. Причем в пристегнутой цепочке не должны висеть не задетые на крючок более 2 колец. Чумбур должен быть постоянно при мундштуке во всех случаях, но собственно чумбурный повод не пристегивается: при парадной форме и у почетных ординарцев, наряженных к высшему начальству или представляющихся при разводе, а также при домашних учебных занятиях. Если чумбурный повод пристегнут к мундштуку, то другим концом привязывается с левой стороны за медное кольцо, имеющееся у передней луки, и, будучи привязан, должен висеть не длиннее переднего угла вальтрапа.
    Седловка походная с полною укладкою вещей — седловка и мундштучение лошади те же, что и при парадной седловке, но вещи во вьюке размещаются следующим образом:
    Саква для сухарей и круп, если наполнена сухарями и прочим, то приторачивается у передней луки и прикрывается попоною; на ленчик под попону кладется сложенный китель; фуражный аркан, свернутый длиною в 14 вершков, кладется под заднею лукою на лавках ленчика и привязывается к середине ремешком, которым ленчик привязан к потнику. Одна пара подков с нужным числом гвоздей помещается в карманах, имеющихся в крыше потника, в каждом кармане по одной подкове.
    В сумки, находящиеся при ленчике, укладываются следующие вещи:
    В правую: щетка для чистки платья; щетка сапожная; щетка для беления амуниции, дощечка для чистки пуговиц, скребница, щетка конская, трок попонный, карманчик суконный из выслужившей срок одежды, шириною около 5 вершков, а глубиною 4 вершка, так, чтобы в него уложились следующие вещи: ножик, ножницы, мел, завернутый в бумажку, клей, мыло, воск, нитки, дратва, шило, иголки, наперсток, бритва, гребенка, гребенка фабренная, фабра черная, завернутая в бумажку, и полотенце.
    В левую: одна пара сапог или сапожный товар; сапожная вакса в круглой жестянке, кусок сала, завернутый в холст, для смазки, смазная щетка, конская торба, жестянка с запасными капсюлями.
    В чемодан укладываются следующие; вещи:
    Суконные шаровары (а если при передвижении в мирное время, по неимению способа перевозить в обозе второй номер полукафтана, то в чемодан укладывается полукафтан, а шаровары приторачиваются сверх чемодана), две рубахи, подштанники, сухарная крупяная и соляная саквы, если не наполнены этими предметами, холщевые и суконные портянки, набрюшник, наушники, суконные и замшевые перчатки, галстук, лацканы, кушах, султан и герб от шапки.
    В чемодане вещи укладываются следующим образом:
    Сначала шаровары, сложенные одною штаниною на другую, перегнутые вдвое соразмерно длине чемодана, вкладываются в чемодан, верхнею частью в левый конец чемодана; затем прочие вещи поровну, по бокам чемодана, таким образом, чтобы в середине чемодана с уложенными вещами можно было сделать довольно глубокий перехват и чемодан мог бы сгибаться.
    Шанцевый инструмент.
    В кавалерии при седлах возятся один только топоры; лопаты же возятся при провиантских телегах.
    Топоров полагается на каждый эскадрон по 8, и их иметь при седлах правофланговым ниж. чин. в задней шеренге, в каждом полувзводе. Топоры при седлах иметь в строю на маневрах, в походе, а также при седловке — с полною укладкою вещей.
    Топоры пригоняются к переднему вьюку с левой стороны так, чтобы ручка (топорища) была кверху и равнялась с переднею лукою, а топор книзу, лезвием к плечам лошади. Для прикрепления этого топора к седлу делается в вальтрапе два прореза — длиною на 3/4 вершка, расстоянием один от другого на 2 1/2 вершка, а от нижнего края вальтрапа на 3 1/2 вершка. Сквозь эти прорезы продевается ремень, вдетый сквозь две гайки чехла на топоре, и, обхватывая шинель и сумку, застегивается на пряжку под вальтрапом около крыши потника. Ремень, пришитый одним концом к чехлу топора, продевается сквозь ганку, у кругового ремня, подле самой пряжки и потом сквозь гайку, пришитую к чехлу топорища, притягивается по внутренней стороне топорища (т. е. между вальтрапом и ручкою или топорищем) и пристегивается за пряжку, пришитую к чехлу топора у самого обуха.
    Гайка, пряжка и самые ремни — все пришиты к чехлу топора с внутренней стороны.
    Для вынимания топора из чехла отстегивается ремень у пряжки, снимается чехол с конца топорища, и топор вытаскивается из чехла для употребления.
    Суточная дача сена. Если приказано иметь при вьюке сено, то таковое привьючивается к седлу следующим образом.
    Сено скручивается плотно, как веревка, из нее делаются два равные кольцеобразные кружка, в диаметре не более 12 вершков; кружки эти арканом привязываются к задней луке таким образом, чтобы висели по обеим сторонам седла, ниже сакв.
    Седловка по-походному, без укладки и с укладкой вещей, но без вальтрапа— совершенно сходна с седловкою парадною и походною, но только не накладывается вальтрап и передняя часть попоны распускается настолько, чтобы закрывала верхнюю часть шинели и сумки и можно было прихватить концы попоны вьючными ремнями, которыми обхватываются сумки, причем, если вальтрап не может быть перевезен другим способом, как на лошади, то он, сложенный в длину, кладется под попону на переднюю луку и, закрывая сумки и шинель, привьючивается к сумкам, закрывая весь передний вьюк.
    Седловка по-манежному — совершенно сходна с седловкою парадною, но без привьючивания шинели, чемодана, сакв и без укладки вещей на ленчик и в сумки; причем попона накладывается так, как определено при парадной седловке, но передняя часть попоны распускается настолько, чтобы закрывала переднюю луку и сумки и чтобы можно было передние углы попоны захватить вьючными ремнями у сумок и ими притянуть к сумкам.
    Общие примечания
    1. Саквы иметь с овсом: когда войска выходят в строй в парадных формах, а при всех формах: конным почетным ординарцам, наряжаемым к высшему начальству или являющимся при разводах.
    2. Когда для учений и смотров форма одежды назначена походная, то саквы иметь без овса, на ленчике, под попоною.
    3. Походом саквы иметь с овсом, но не более 2-суточной дачи, и то в крайних случаях.
    4. При выходе в строй по тревоге, седлая с вальтрапом и полным вьюком, шинели иметь сложенными сверх вальтрапа, на переднем вьюке, под круговым ремнем, и саквы иметь с овсом.
    5. На домашних учениях в строю, когда приказано седлать и без вальтрапов, иметь при седлах шинели и чемоданы; саквы же вовсе не иметь.
    6. В больших городах вестовые, наряжаемые для посылок, должны быть верхом, и при отправлении из частей седлают полным вьюком, саквы имеют с овсом и привязанное сено, а равно чумбурный повод. При развозке же конвертов и приказаний, саквы с овсом и сено оставляются в том месте, куда присланы вестовые для посылок
     
    Профессор и PaulZibert нравится это.
  11. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    3-я кавалерийская дивизия, передвинутая из Малороссии на северо-запад, расположилась в пределах Ковенской и Курляндской губерний, вытянувшись в одну линию, параллельно русско-прусской границе на протяжении 250 вёрст.
    Политические и военные соображения того времени, обуславливаемые, главным образом, быстро возраставшим военным могуществом Германии, побуждали наше правительство более надёжно обезопасить наши западные границы, и потому численность расположенных здесь войск была увеличена. В особенности было важно иметь на западной границе достаточное количество кавалерии, которая, в случае войны, могла бы не только прикрыть мобилизацию наших войск в пограничной полосе, но и быстрым вторжением в Германию воспрепятствовать мобилизации неприятельских войск.
    0_ab0a7_83034a9b_XXL.png
    По прибытии в Ковно, смоленские уланы занялись устройством своей новой стоянки. Полк разместился частью в казармах, частью по обывателям таким образом: полковой штаб в помещениях, нанятых городской думой в домах частных владельцев; мастерские полка, а также 1 и 2 эскадроны разместились в Вершвинских казармах гражданского ведомства, отстоявших в 4-х верстах от Ковно и переделанных из летних госпитальных помещений весьма ветхих, но благодаря досчатой обшивке на вид довольно свежих.
    Вследствие ветхости брёвен, эти казармы совершенно не держали тепла, так что даже в офицерских помещениях, при усиленной топке зимой температура была низкой. Конюшни, имевшиеся при этих казармах, были очень тесны.
    3-й эскадрон разместился в Александровских казармах, а 4-й эскадрон по обывательским квартирам в м. Вильки. Офицеры первых трёх эскадронов получили квартиры в казармах, а офицерам 4-го эскадрона выдавали квартирные деньги.
    Вершвинские казармы были отделены от полкового штаба рекой Вилией, так что во время ледохода и разлива, когда единственный находившийся в г. Ковно мост разбирался, между штабом полка с одной стороны, мастерскими и эскадронами с другой прекращалось всякое сообщение. За некоторыми исключениями, подобное размещение полка за всё время стоянки его в Ковно оставалось почти без изменений.
    af1739c49f8d.jpg
    2bf6446a5781.jpg

    Непомерная теснота и ветхость казарм, их санитарное неблагоустройство, перемена климата – всё это вместе взятое, особенно на первых порах, отразилось на здоровье нижних чинов, общая заболеваемость которых, выразилась в весьма крупных цифрах:
    1875 год за 4 месяца 329 заболевших
    1876 год за год 390
    1877 год 479
    1878 год 422
    1879 год 345
    1880 год 318
    1881 год 235
    1882 год 213
    1883 год 217
    1884 год 196
    1885 год 182
    1886 год 183.
    Совместное квартирование с другими войсковыми частями дало возможность учредить в Ковно гарнизонное собрание. Кроме всякого рода увеселений, устраивавшихся здесь очень часто и привлекавших многочисленное общество, в собрании, начиная с зимы 1873 года, раза два в неделю происходили тактические занятия офицеров на планах и устраивались военные игры под руководством офицеров генерального штаба.
    Систематические занятия офицеров по тактике велись согласно приказа по Военному Ведомству 1873 года за № 28, приказа по кавалерии 1881 года за № 1 и 1883 года за № 13 и приказа по войскам Виленского военного округа 1880 года за № 304.
    Полковые командиры, руководя этими занятиями и соблюдая строгую последовательность в усложнении заданий, по мере делаемых офицерами успехов, все решённые письменные задачи, со своими замечаниями, представляли на рассмотрение в штаб дивизии, при этом о всех сделанных замечаниях каждый раз отдавалось в приказе по дивизии.
    За это время, особенно после войны 1877-1878 годов, служба становилась всё труднее, программа служебных требований разрасталась. На кадр офицеров и на их знания стали обращать больше внимания, как высшее начальство, так и командиры полка.
    Кроме зимних занятий по решению тактических задач, весной и летом офицеры привлекались и к другим занятиям. Так например, во время полковых сборов офицеры практиковались в решении задач в поле, пользуясь для этого всякими передвижениями полка. Кроме этого, офицеры и унтер-офицеры часто отправлялись в разъезды, причём ими снимались кроки местности, с приложением подробных описаний. Летом для первой бригады в Ковенском уезде устраивались полевые поездки, продолжавшиеся дней двенадцать, для каковой цели назначались эскадронные командиры и кандидаты на эти должности.Тактические познания офицеров в первые годы были довольно удовлеьворительными, но рекогносцировки, производимые ими, свидетельствовали, что офицеры не обладали в отношении тактики кавалерии особенными знаниями: по этим работам было видно отсутствие военно-оценочного взгляда. Что же касается съёмочного искусства, то работы большей части офицеров не отличались достаточной выразительностью, что, конечно, можно объяснить недостаточной практикой.
    Осенью бывали поездки с офицерами генерального штаба, под руководством начальника штаба Виленского военного округа, в которые от полка назначался один обер-офицер. Кроме того, устраивались поездки и в более широких размерах, например в мае 1879 года состоялась полевая поездка для рекогносцировки р. Бобра, где осенью предполагались кавалерийские манёвры.
    В июне месяце для рекогносцировки р. Дубиссы была устроена другая поездка, в которой приняли участие все свободные от служебных нарядов офицеры полка.
    Обучение нижних чинов, благодаря повышенным требованиям, стало гораздо сложнее. Занятия делились на два периода:
    1. С первого октября по первое мая - период зимних занятий
    2. С мая по первое октября полковой и дивизионный сборы, во время которых производилось травяное довольствие и бывали маневры.
    Кроме обычного строевого образования и верховой езды при полку формировались команды:
    1. Учебная команда для подготовки полковых унтер-офицеров. В её состав входили: 2 обер-офицера (начальник команды и его помощник), вахмистр, два взводных унтер-офицера и 42 обучающихся рядовых.
    2. Сапёрная школа, для обучения нижних чинов сапёрному, телеграфному и подрывному делу. Состав школы: 2 офицера, 2 унтер-офицера и 20 рядовых
    3. Трубаческая команда в составе 19 штатных трубачей, в том числе штаб-трубача и 6 трубаческих учеников.
    4. Писарская команда в составе 10 штатных писарей и 5 прикомандированных для замещения
    5. Нестроевая команда, состоящая из следующих мастерских и команд: плотничной, швальни, оружейной мастерской, хлебопекарни, обозной команды, лазаретных служителей и фельдшеров, штабной и учебной кузниц, ветеринарного фельдшера и учеников.
    Одиночное обучение нижних чинов велось с соблюдением надлежащей последовательности, как указано в плане распределения занятий в войсках, издания 1881 года и во всём согласно Инструкции для проведения занятий в кавалерии, издания 1884 года.
    При ведении зимних занятий главное внимание было обращено на одиночное развитие нижних чинов по всем отраслям кавалерийского дела. В первый период времени, то есть до прибытия в части молодых солдат, с 1-го октября по 1-е декабря, производились следующие занятия:
    а. испытание людей, назначаемых в полковую учебную команду и эскадронные команды
    б. формирование и обучение этих команд, а также и занятия с людьми всех сроков и по всем предметам одиночного их образования, то есть верховая езда и выездка лошадей, гимнастические упражнения на деревянной лошади, вольтижировка на живой лошади, пеший строй, владение холодным оружием пешком и на коне, обучение устройству и употреблению огнестрельного оружия и подготовительные упражнения в стрельбе, учения пешие по конному, словесные занятия по изучению обязанностей службы, а именно: устав внутренней и гарнизонной службы, словесные и практические занятия по изучению устава полевой службы, обучение седловке, вьючению и мундштучению, обучение грамоте и утверждение унтер-офицеров в требуемых от них знаниях служебных предметов, уставные занятия с разведчиками. Из всех названных предметов первое место в деле обучения занимала верховая езда и развитие сметливости, почему на это и было обращаемо особое внимание. Хотя езда производилась почти ежедневно, но отнюдь не в ущерб прочим отделам кавалерийского образования. Лошади были в движении ежедневно, на учениях или проездках, чем втягивались в труды настолько, что усиленные походные движения ущерба их здоровью не приносили.
    В каждом эскадроне, не менее двух раз в неделю велись занятия с унтер-офицерами и разведчиками под непосредственным наблюдением эскадронных командиров, при чём обращалось особое внимание на изучение устава полевой службы и развитие в них умения производить разведку. Обучение молодых солдат велось в строгой последовательности с самого зачисления их в полк и с таким расчетом времени, чтобы они с началом весенних сборов, то есть первого мая, по истечении установленного для них четырёхмесячного срока, могли бы вступить в ряды полка наравне со старослужащими. В означенный выше срок молодые солдаты были обучаемы следующим отделам службы:
    1. сведениям, знание которых необходимо для каждого рядового
    2. приготовительным к стрельбе упражнениям
    3. гимнастике
    4. пешему срою
    5. верховой езде
    6. вольтижированию
    7. владению холодным оружием
    8. шереножному м взводному учениям.
    С наступлением весны приступали к занятиям в сомкнутом строю, с соблюдением известной постепенности, сначала повзводно, а затем поэскадронно, при чём при всех движениях, поворотах, заездах и перестроениях соблюдалась сомкнутость. В тоже время обращалось особенное внимание на применение в сомкнутом строю всего пройденного зимой, на рубку с коня, на нанесение уколов и ударов, на стрельбу холостыми патронами на всех аллюрах, на преодоление препятствий сомкнутым строем через барьеры, рвы и изгороди.
    Для поднятия во всех кавалерийских полках дивизии стрелкового образования, которое, в особенности, в первое время, было очень слабо, от каждого полка, в том числе и от Смоленского уланского, командировались в 5-ю стрелковую бригаду ежегодно 1 обер-офицер и по одному нижнему чину от эскадрона.
    Согласно приказу по войскам Виленского военного округа 1878 года № 33, для изучения артиллерийского дела ежегодно на лагерное время командировались от полка в 5-ю конно-артиллерийскую батарею 1 обер-офицер, 2 унтер-офицера и полный комплект прислуги на 2 орудия, всего 26 человек. Летом на реке Вили у Вильяпольского моста устраивались переправы. Кроме поименованных занятий, во время лагерных сборов устраивались рекогносцировки и учебные рейды, например в 1877 году 3-й драгунский Новороссийский и 3-й уланский Смоленский полки с 9 по 13 сентября участвовали в кавалерийском учебном рейде, имевшем предполагаемой целью уничтожение сообщения по Санкт-Петербургско-Варшавской железной дороге и прекращение перевозки по ней подкреплений, направляемых в г. Гродно. Для решения этой задачи полкам было приказано выступить из Ковно и принять меры к уничтожению станции Ландворово и тоннеля близ Вильно, а также разрушить, по возможности на большем расстоянии, полотно железной дороги. Следует отметить, что лошади возвратившихся по окончании рейда полков, за исключением немногих, имели совершенно свежий вид.
    В 1879 году, по договорённости с директором Санкт-Петербургско-Варшавской железной дороги, было разрешено на ж/д станции Ковно устроить обучение нижних чинов порче и разрушению ж/д телеграфа, что должно было произойти на левом берегу Немана, на участке, именуемом «дальняя Фреда», где до постройки ковенского ж/д моста находилась станция Ковно и остались заброшенные ж/д пути и телеграф. В виду этого туда был командирован один офицер 2-го сапёрного батальона и учебные и сапёрные команды от полков 3-й кавалерийской дивизии. От Смоленского полка участвовали все офицеры, находившиеся при штабе полка. Занятия проводились с 9 по 15 ноября.
    На основании приказа по кавалерии 1886 года за № 1 в полку в 1886-87 годах предпринимались проездки на дальние расстояния, причём имелось в виду:
    1. испытать способы и сноровки для прохождения больших расстоянии
    2. установить, насколько охотно принимались лошади за корм после дальнего перехода
    3. как выдерживают лошади усиленный труд.
    Для этой цели при штабе полка собирались две партии из 6 унтер-офицеров ,9 нижних чинов и 13 лошадей старших сроков. Офицеры назначались по одному от каждого эскадрона. Каждая партия производила дальнюю проездку, по особенному маршруту, без днёвок. Лошади шли в путь кованные на все четыре ноги, а так как кузнецов в партии не назначалось, то по два унтер-офицера от эскадрона заранее были обучаемы ковке холодным способом. За четыре недели до поездки эти партии упражнялись до 5 раз в неделю в производстве поездок переменными аллюрами от 10 до 25 вёрст. В это время усиливалась выдача пищи людям и корма лошадям.
    Расстояния для пробега назначались для первой партии 200 вёрст в три перехода, а для второй около 300 вёрст в четыре перехода. Результаты этих поездок были прекрасные. Люди выдерживали поездку отлично. Лошади возвращались в хорошем теле.
    За время стоянки в Ковно полк в летнее время из мест своих зимних квартир переходил в общие сборы:
    1876 год на дивизионный сбор под Вильно
    1877 год = Ковно
    1878 = Ковно
    1879 год на общий лагерный сбор войск под Вильно для Высочайшего смотра
    1880 год общий сбор под г. Динабург
    1881 год бригадный сбор под г. Динабург
    1882 год специально-кавалерийских сбор при м. Ораны
    1883 год общий сбор под г. Динабург
    1884 год сначала в Динабург, а с 5 по 15 августа в Вильно на Высочайший смотр
    1885 год общий сбор под г. Динабург
    1886 год общий сбор под Ковно
    1887 год = Динабург
    1888 год = Динабург
    1889 год = Оршаны
    1890 год = Ковно
    1891 год = Ковно
    1892 год Ковно
    1893 год Ковно и Юрбург
    1894 год Ковно, Вержболово, Оршаны
    1895 год Ковно
    1896 год Сувалки
    1897 год Белосток.
    Передвижения из Ковно на места летних сборов и обратно полк делал походным порядком, прибывая в Вильно через 3-5 дней, в Динабург через 12 дней.
    Делая общий обзор жизни полка за время с 1875 по 1898 годы нужно обратить внимание на значительное повышение умственной и нравственной стороны её.
    Освобождение крестьян от крепостной зависимости изменило к лучшему сам источник комплектования армии, а всеобщая воинская повинность служила венцом в смысле благотворного влияния на нравственное и умственное состояние лиц, вступающих в ряды войск. Что же касается реформ, которые за это время были введены в кавалерии и в частности в Смоленском полку, то из них можно отметить следующие:
    По окончании войны 1877-78 годов, когда обнаружились многие несовершенства нашей армии, возникла масса вопросов по всем отраслям устройства войск и в том числе, возбудивший всеобщее внимание «драгунский вопрос».
    Польза, которую извлекла наша кавалерия во время войны из данного ей огнестрельного оружия, привела к тому выводу, что нет надобности делить кавалерию на драгунские, уланские и гусарские полки, а гораздо правильнее установить один тип кавалерии – драгунский. Таким образом, вся наша армейская кавалерия была приведена к одному знаменателю, и 13 июля 1882 года последовало Высочайшее повеление о переименовании всех армейских уланских и гусарских полков в драунские, присвоив им формы обмундирования, вооружения и снаряжения, одинаковые с таковыми армейских драгунских полков.
    Все вновь образованные драгунские полки получили общую нумерацию, и Смоленским уланам, в общем ряду драгунских полков, повелено было именоваться «8-й драгунский Смоленский полк».
    Прежняя форма обмундирования была заменена мундиром без пуговиц, и всё различие полков выражалось лишь в прикладе и приборе. Почти одновременно с этим распоряжением, Высочайше утверждён был доклад о реорганизации кавалерии, на основании которого полки постепенно должны были быть доведены до 6-ти эскадронного состава.
    Вольноопределяющийся.jpg Вольноопределяющийся 8-го Смоленского драгунского полка, вторая половина 1880 годов
    Запасный эскадрон полка поступил в отделение № 3 кавалерийского запаса. Подготовка к переходу на новый состав началась увеличением срока службы с 9 до 10 лет казённых офицерских и строевых лошадей.
    С приходом полка на постоянные квартиры в Ковно и с прибытием из кадров кавалерийского запаса лошадей, началось переформирование полка в 6-ти эскадронный состав.
    При новом составе эскадронов командирами их были назначены: 1 - ротмистр Короленко, 2 – ртмистр Дейк, 3- майор Муяки, 4 – ротмистр Гагедорн, 5 – ротмистр Шультецкий и 6 майор Розенгейм. Вместе с этим последовало распоряжение об обмене лошадей между полками по мастям, для каковой цели 2-й эскадрон 30 сентября 1884 года был командирован из м. Яново в м. кейданы, где обменялся лошадьми с 7-м драгунским Новороссийским полком, а 27 сентября из Яново в Ворин 4-й эскадрон, для обмена с 9-м драгунским Елисаветградским полком. После этого полк по масти стал гнедым.
    Приказ по военному ведомству 1884 года от 6-го мая возвестил, что офицерам армейских войск «в изъявление особого Монаршего благоволения к армии за неизменную преданнолсть престолу и доблестным заслугам её в боях», пожалованы права и преимущества специальных частей. Чин майора был упразднён из штаб-офицерских чинов, наличные в полку два майора Розенгейм и Муяки переименованы в подполковники, а корнеты к своей традиционной звёздочке на погонах и эполетах прибавили по второй.
    По приведении в исполнение этих реформ, на первую очередь стал вопрос обмундирования и снаряжения полка, почему командиру и хозяйственным чинам его пришлось приложить много стараний, чтобы в возможно скорое время одеть людей в новые мундиры и пригнать новое снаряжение.
    В 1891 году, по случаю перевода одного эскадрона на формирование нового 47 драгунского Татарского полка, люди и лошади были отправлены в 7-ой драгунский Новороссийский полк.
    20 сентября 1897 года на формирование 54-го драгунского Новомиргородского полка из состава полка было отправлено 175 человек.
    В 1884 году для вооружения полк принял из Динабургского артиллерийского склада винтовки Бердана, а в 1885 году 778 шашек нового образца с гнёздами для штыков и 186 шашек без гнёзд. Принятые шашки были сильно проржавлены и большинство из них пригнаны до того туго, что требовались большие усилия для того, чтобы вынуть клинки из ножен. Вследствие этого Окружное Артиллерийское Управление распорядилось о соответствующей пригонке клинков.
    shashka-dragunskaya-nizhnih-chinov-obr_-1881-g.jpg
    В следующем году, по распоряжению Главного Интендантского Управления, обмундирование было отпущено в полк в готовом виде.
    Довольствие нижних чинов в описываемой время производилось по раскладке, ежедневно составлявшейся в штабе дивизии.
    Стоимость покупки в Ковно главных продуктов, приблизительно, была следующая:
    пуд мяса 2-го сорта - 2 рубля 90 копеек
    четверть крупы гречи - 11 рублей
    пшеничной крупы - 12 рублей
    гороха - 12 рублей
    ведро капусты - 30 копеек
    четверть картофеля - 2 рубля 40 копеек
    пуд постного мяса - 8 рублей.
    Важнейшие виды расходов по эскадронному хозяйству были следующие:
    содержание эскадронной канцелярии, ремонт, лечение и ковка артельных лошадей, содержание и ремонт артельных повозок и сбруи, ремонт артельных кашеварных котлов и исправление кухонной посуды, наём бань для нижних чинов, содержание эскадронной отчётности, улучшение пищи и выдача в годовые полковые и эскадронные праздники и высокоторжественные дни винных порций.
    В каждом эскадроне были устроены чайные артелди, а также имелись самовары и чайная посуда, при помощи которых нижние чины получали чай, выдаваемый порциями и отдельными стаканами, при чём порция чаю и сахара стоила от 1 до 1,5 копеек. Деньги выручаемые от чайных, находились на особом счету и ответственности эскадронных командиров и на них постепенно приобретались посуда и другие принадлежности. Кроме того, во 2 эскадроне полка в м. Рукли, ккак наиболее отдалённом от населённых пунктов, была устроена эскадронная лавочка, снабжённая необходимыми для солдата предметами по самым дешёвым ценам. О доходе этой лавочки и деньгах, истраченных на покупку товаров, составлялся особый ежемесячный отчёт.
    Полковой праздник Смоленского полка, в честь Смоленской Божией Матери Одигитрии, празднуется 28 июля. Этот день, в большинстве случаев, справлялся в походе, где само празднование приходилось ограничить молебствованием и походным, чисто товарищеским пиршеством. Но в годы, когда этот день заставал полк в Ковно, полковой праздник справлялся с особой торжественностью. Молебен справлялся или в ковенском городском соборе или на Линковском учебном плацу, или у Вершвинских казарм, куда кроме начальствующих лиц, офицеров других частей и полковых семей, приглашалось и многочисленное ковенское общество. После молебна гости обыкновенно приглашались к завтраку, происходившему или в собрании, или в особо сооружённом шатре. В эти дни полк удостаивался получать поздравительные телеграммы от Августейшего Шефа, от Высочайших особ и начальствующих лиц.
    Не забывались в этот день и нижние чины полка: им готовилась улучшенная пища, выдавалась водка, булки, разные сласти, устанавливалась открытая сцена, на которой давались представления, организовывались игры и разные состязания на призы. Эти увеселения посещались всегда массой посторонних зрителей. С давних времён в полку был заведён обычай в день эскадронных праздников служить в помещении эскадрона молебен, причём нижним чинам выдавались чарка водки, закуска и булка, стоившие 10 копеек. После молебна, на котором в большинстве случаев, присутствовали полковое начальство и офицеры полка, эскадронные командиры приглашали всех гостей откушать «хлеба-соли». Эти праздники обставлялись особенно широко: гремела музыка, лилась залихватская молодецкая песня, а застольная беседа оканчивалась далеко за полночь.
    Проводы командиров и офицеров, уходящих из полка, обставлялись широко. Обыкновенно каждому офицеру, по частной подписке или по постановлению общего собрания офицеров, подносился подарок, состоящий из какого-либо ценного предмета и, кроме того, устраивался завтрак или обед, на котром в честь выбывающего из полка произносились соответствующие речи, а иногда и стихотворные экспромты.
    По инициативе бывшего командира полка, полковника Пахалена, офицерам к сервировке было заведено именное серебро, состоявшее из столовой ложки, ножа, вилки и чайной ложки.
    278.jpg
    Тем-же полковником Пахаленым в память о его командовании полком, поднесена массивная серебряная чаша для вина с крышкой, с художественно исполненной фигурой Смоленского драгуна на лошади. На крышке имелась надпись: «дорогим товарищам сослуживцам Смоленцам от бывшего их командира Владимира Александровича Пахалена 1890-1896 годы».
    Кроме того в полку имелось подарочное серебряное массивное ведро для вина с надписью «8-ому драгунскому Смоленскому Императора Александра III полку от г. Ковно, скромный дар на прощание в воспоминание 23-х летнего пребывания полка в этом городе и тех добрых отношений, которые существовали между полком и городом во всё это время».
    5-й эскадрон на привале 1898 года.jpg
    5-й эскадрон 8-го Смоленского драгунского полка на привале, 1898 год, фото из журнала "Разведчик"
    По материалам:
    книги подполковника В. Годунова и поручика А. Королёва "История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка. 1708-1908 г.г."
     
    Профессор нравится это.
  12. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Описав в общих чертах жизнь полка в г. Ковно, остановимся на некоторых частностях.
    1-го января 1876 года, вскоре после прихода полка в Ковно, Государь Наследник Цесаревич, в знак своего милостивого внимания к смоленским уланам, соизволил пожаловать офицерскому собранию свой портрет. По этому случаю, командир полка полковник Рузи отправил Августейшему Шефу следующую всеподданнейшую телеграмму: «Сего числа, в день нового года, я имел счастье передать офицерам 3-го уланского Смоленского Вашего Императорского Высочества полка пожалованный офицерскому собранию портрет Вашего Императорского Высочества. Все офицеры тронуты до глубины души столь милостивым вниманием Августейшего Шефа своего и приносят глубокую благодарность свою за драгоценный для них подарок. Вместе с полком имею счастие всеподданнейше поздравить Ваше Императорское Высочество с новым годом». На эту телеграмму смоленцы были осчастливлены следующим милостивым ответом: «Очень благодарен за телеграмму, благодарю искренно мой полк за поздравление и передайте ему мои искренние пожелания в наступающий год. Цесаревич Александр».
    С разрешения командующего войсками Виленского военного округа генерала Альбединского, для принесения благодарности за пожалованный Государем Наследником портрет, 21-го января 1876 года в Петербург выехала депутация, состоявшая из командиров: полка, 1-го дивизиона, 1-го эскадрона и полкового адъютанта. Эта депутация была принята Августейшим Шефом, который в разговоре с её членами очень интересовался, как внутренним бытом, так и строевым состоянием полка.
    Albedinskiy Пётр Павлович.jpg
    Альбединский Пётр Павлович
    Пока полк устраивался на новых квартирах, и повседневная жизнь готовилась войти в свою старую мирную колею, появились весьма тревожные известия с Балканского полуострова. Прежде всего, летом 1875 года произошло восстание в Боснии и Герцеговине, но в следующем году восстание охватило уже и Болгарию. В виду таких осложнений южные округа были приведены в военное положение, и все стали ждать объявления войны.
    Дипломатические переговоры в течение зимы 1876-1877 годов не успели склонить Турцию к мирному соглашению, и 12 апреля 1877 года был объявлен Высочайший манифест, в котором излагались причины, заставившие Россию вступить в открытую борьбу с Турцией. В этой войне смоленцы не принимали участия, но тогдашнее двусмысленное поведение Австрии заставило Россию, на случай возможной войны на европейском театре, держать на западной границе войска в полной боевой готовности.
    Из числа офицеров на театр военных действий отправились штабс-ротмистр Матвеев, поручики Заброцкий, Огранович, Рауер, Афанасьев и Моргунов и корнеты Куницкий, Матвеев и Циглер.
    1877 год принёс горе смоленцам: командир полка полковник Рузи, прохворав короткое время, 30 июня скончался. За время трёхлетнего командованию полком полковник Рузи приобрёл искреннюю любовь всех чинов, будучи истинным отцом-командиром. Полку тяжело было перенести эту утрату.
    17 июля командиром Смоленского уланского полка был назначен полковник 2-го лейб-уланского Курляндского полка Петр Михайлович Салтыков, который командовал полком до 1-го марта 1878 года, когда был уволен от настоящей должности, с зачислением по армейской кавалерии. Вместо него Высочайшим приказом того же числа командиром полка был назначен полковник 4-го гусарского Мариупольского полка Яков Александрович Гарденин, который тоже прокомандовал не долго и 24-го июня того же года был назначен Санкт-Петербургским бранд-майором с зачислением по армейской кавалерии. В своём прощальном приказе, обращаясь к смоленцам, полковник Гарденин пишет: « Расставаясь с вами, молодцами, смоленские уланы, не могу не высказать той грусти, которая лежит на сердце; прощаясь с вами, я прощаюсь, может быть, навсегда со строевой кавалерийской службой. Горжусь тем, что оставляю её в рядах Ваших. Не долго я имел честь командовать столь славным полком, но уверяю Вас, что дни эти будут вечным приятным воспоминанием в моей жизни. В короткое время успел полюбить я Вас всею душой и прошу не поминать меня лихом.
    Настоящий блестящий состав господ штаб- и обер-офицеров и дух, которым проникнуты нижние чины полка, как в нравственном, так и в фронтовом отношениях, дают мне право надеяться, что в мирное время Вы будете утешением своего Августейшего Шефа и начальства, а, коли судьба велит, грозным и дружным натиском опрокинете всякого врага, встреченного на пути, как бы силён он ни был.
    Сердечно благодарю господ дивизионных и эскадронных командиров, заведующего в полку хозяйством, ротмистра Короленко и полкового адъютанта, штабс-ротмистра Лихтанского, благодарю также господ офицеров и равно классных чиновников.
    Спасибо вам, нижние чины, за молодецкую службу вашу и отличное поведение. Прощайте ещё раз, смоленские уланы. Да сохранит Вас Бог на верную и честную службу Престолу и Родине».
    Полк принял начальник штаба 4-й кавалерийской дивизии, полковник Василий Емельянович фон-дер-Лауниц, который, прокомандовав полком девять месяцев, 20 марта 1879 года скончался от сыпного тифа (По окончании войны в полк прибыли, в составе маршевых эскадронов, нижние чины, в числе которых оказались больные тифом. Вскоре после этого болезнь приняла эпидемический характер. Командир пока, полковник Лауниц, неоднократно посещал больных и заразился тифом.)
    фон дер лауниц.jpg
    Командование полком высочайшим приказом от 7 апреля того же года принял назначенный из Лейб-гвардии конно-гренадерского полка полковник Александр Корнильевич Засс.
    засс.jpg
    Командир полка полковник Александр Корнильевич Засс
    В этом году полку предстояло отбывать общий сбор под г. Ковно, но в конце мая было получено уведомление, что полк, в составе 3-й кавалерийской дивизии, примет участие в Высочайшем смотре в лагере под Вильно.
    1360323795_starinnaya-karta-vilnyusa.jpg
    Задолго до выступления полк деятельно начал готовиться к этому смотру, причём главное внимание было обращено на строевую выправку, состав лошадей, пригонку обуви, снаряжения и обмундирования. 26 июля полк по железной дороге был перевезён в Вильно, где и расположился в самом городе. Немного устроившись после похода, полк принял участие в ряде смотров, предшествовавших высочайшему, 2 и 3 августа начальника дивизии, 8-9 августа командира 3-го армейского корпуса и 10 августа командующего войсками округа.
    Высочайший смотр состоялся 17 августа. Только что взошло солнце, смоленцы, в полной парадной форме, имея по 15-ти рядов во взводе, выстроились в конном строю у своих казарм и, приняв штандарт, в 7 часов утра выступили на военное поле, куда прибыли в 7-30 и построились в полковой колонне. Вскоре донесшиеся крики «ура» возвестили о прибытии Государя. После объезда состоялся парад. Смоленцы проходили по-эскадронно и удостоились Высочайшего «спасибо». Командир полка полковник Засс получил благодарность.
    По окончании смотра, 21 августа полки дивизии и батареи выступили на большие кавалерийские манёвры, которые были произведены в Сувалкской, гродненской и Ломжинской губерниях. Маневры продолжались с 4 по 15 сентября, после чего полк возвратился на свои зимние квартиры.
    Начало 1880 года ознаменовалось празднованием 25-тилетия царствования Императора Александра II, почему 19 февраля в г. Ковно в Николаевском соборе было отслужено молебствование, по окончании которого войскам, расположенным в городе, состоялся парад.
    В память этого события добровольными пожертвованиями господ офицеров дивизии образовался капитал в 5 000 рублей трёхпроцентными билетами восточного займа, на проценты которого, согласно желанию господ офицеров, была учреждена стипендия в военной гимназии для одного из сыновей офицеров служащих или служивших в дивизии. Для составления правил о стипендиате была составлена комиссия под председательством генерал-майора барона Штакельберга; от Смоленского полка в состав комиссии был избран подполковник Островерхов.
    Кроме этого, немного ранее, то есть в 1877 году офицеры Смоленского уланского полка сделали постановление делать вычеты из содержания, на которые в течение 10 лет воспитывали сына умершего командира полка Дмитрия Рузи. По окончании им курса в университете в 1887 году из этих вычетов выдавалась пожизненная пенсия в размере трёхсот рублей в год вышедшему в отставку капельмейстеру полка И.Ф. Риделю во внимание его долголетней службы в полку, а после его смерти эта пенсия выдавалась его жене. В позднейшее время из этих вычетов производилась оплата за обучение детей старого служаки-смоленца полкового писаря Козьмы Котибы.
    6-го апреля г. Ковно посетил командующий войсками, который провёл смотр расположенным в городе войскам. В гарнизонном собрании поручик фон Фельдман в присутствии командующего войсками и офицеров гарнизона прочёл лекцию.
    Полк найден был во всех отношениях в отличном состоянии. Командир полка, полковник Засс, приняв полк, с настойчивой последовательностью принялся за осуществление своих гуманных идей, при чём обратил особенное внимание на правильную постановку обучения нижних чинов. В приказах, изданных по сему случаю, говориться: «… предписываю не бросаться разом на обучение и изучение всего, но помнить, что, прежде всего, нужно стараться, на сколько можно развить солдата, чтобы он мог понять и помнить то, чему его учат».
    По поводу прибытия в полк новобранцев он пишет: «я надеюсь, что господа эскадронные командиры с помощью господ офицеров обратят особенное внимание на них, чтобы сделать их славными солдатами. Прошу с самого начала их службы быть справедливыми начальниками и смотреть на них, как на своих детей, ибо только при этих условиях они вполне поймут свой долг служить Царю и Отечеству, будут молодцами, и , вообще, всё дело обучения их пойдёт успешно. Замечу, что от выбора дядек к новобранцам, которые будут их первыми руководителями по службе, зависит многое в будущем, и последствия покажут мне: было ли обращено должное внимание на выбор таковых».
    Потрясающим событием для всей России начался 1881 год: 1 марта от злодейских рук преждевременно погиб Царь-Освободитель.
    1331606744_3ad9f1ab4a87.jpg
    Весть об этом повергла в уныние полк, который после ряда заупокойных панихид, 2-го и 3-го марта принёс присягу вновь восшедшему на престол Императору Александру III.
    Высочайшим приказом от 2-го марта 1881 года было возвещено полку, что Государь Император изволил сохранить за собой звание шефа и повелел полку именоваться 3-м уланским Смоленским Его Величества полком.
    С благоговейной признательностью приняли смоленские уланы этот акт Монаршей воли, доказавший им, что милость и благоволение к ним Августейшего Шефа остаются неизменными. Столь высокая милость, составляя гордость полка, вызвала и всегда вызывала страстное желание оправдать доверие Монарха, чтобы быть достойными носить имя своего Шефа.
    Александр 3.jpg
    Н. Сверчков "Портрет Государя Иператора Александра Александровича в форме Лейб-гвардии Гусарского полка"

    1884 год ознаменовался для полка рядом блестящих смотров; 28 июля в г. Ковно полк представился генерал-инспектору кавалерии, Его Императорскому Высочеству великому князю Николаю Николаевичу старшему, который, найдя полк в отличном состоянии, благодарил командира полка полковника Засса, при чём обнял его и в присутствии всего полка расцеловал. В своём же приказе, делая оценку виденного, он, между прочим, высказал такое мнение: «На месте полк стоял отлично, - при прохождении справа по-три разомкнутыми рядами все эскадроны представились очень хорошо. Люди сидели, держали левые руки и оружие правильно; только некоторые из них сваливали шашки, а в третьем эскадроне – немного выворачивали носки. В этом эскадроне стремена были пригнаны длинно. Лошади во всём полку были осёдланы и замундштучены хорошо и находились в должном поводу. Выбор лошадей под унтер-офицеров сделан очень хорошо; унтер-офицеры сидят и ездят правильно и молодцевато. Лошади во всём полку находились в отличном теле. Вызванные перед полком офицеры ездили вообще хорошо, в особенности старшие, между младшими же офицерами есть два весьма слабых ездока. Некоторые из офицеров держали неправильно левые руки, пальцами вниз. Собственно офицерские лошади вполне соответствуют своему назначению.
    На полковом учении полк, несмотря на сильный ветер, производил почти все перестроения весьма правильно и отчётливо, с большим вниманием, с должною тишиной и стройностью, эскадроны съезжены отлично. По окончании построений и передвижений, полк скоро выровнялся, но при входе в линию следовало производить остановки спокойнее, согласно устава, чтобы не портить лошадей.
    Церемониальным маршем, всеми аллюрами, как на переднюю, так и на заднюю шеренги, все эскадроны проходили очень хорошо, при этом во 2-й шеренге было весьма мало, так называемых, «головодёров».
    Такой отзыв заслужить было нелегко, зная, как великий князь тонко понимал кавалерийскую службу и какие он предъявлял требования по обучению и воспитанию нашей кавалерии и содержанию её материальной части.
    По окончании смотра, полк был передвинут на летние сборы в Динабург, где пробыл только 8 дней и где пришло радостное известие, что полку придётся принять участие в Царском смотру в г. Вильно.
    13 августа смоленцы походным порядком весело выступили из Динабурга и, сделав 170 вёрст в 7 дней, 20 августа прибыли в Вильно и расположились в городе. Здесь полк начал готовиться к предстоящему смотру, который состоялся 26 августа.
    Для смотра войска построились на военном поле в три линии, кавалерия во второй линии в эскадронных колоннах. Приняв рапорт, Его Величество проследовал вдоль фронта войск, здороваясь отдельно с каждой частью.
    После объезда линий Его Величество изволил отъехать на середину перед фронтом и повелел строиться к церемониальному маршу. Смоленцы проходили по-эскадронно. Государь Император, обратившись к командиру полка, милостиво объявил: «Смоленцы отлично прошли, полк в прекрасном состоянии». После церемониального марша Его Величество благодарил начальствующих лиц, при чём удостоил разговором командира полка, полковника Засса, сказав, между прочим ему, сто «Смоленцы представились во всех отношениях в отличном состоянии».
    Весело и радостно, с громкими песнями вернулся полк в город. Штандарт при обратном следовании был сдан во дворец, где имел пребывание Его Величество, и поставлен в приёмном зале, где и оставался в продолжение всего пребывания Государя в Вильно.
    По возвращении в Ковно, командированным по Высочайшему повелению генерал-майором Старженецким-Лаппой полку был произведён смотр стрельбы, и, несмотря на то, что всего год тому назад были получены новые винтовки Бердана, результаты стрельбы были блестящие, полк выбил на 0,75 % выше отличного.
    Благополучное командование полком полковником Зассом и спокойная в течение многих десятков лет жизнь Смоленских драгун в 1886 году была омрачена большой невзгодой.
    14 июля 1886 года командующий войсками Виленского военного округа, осматривая Смоленский драгунский полк, нашёл в начале смотра неудовлетворительным состав лошадей 2-го и 3-го эскадронов и удалил весь полк с плаца, не удостоив посмотреть его в строевом отношении и тем лишил полк возможности представить результаты своего усиленного строевого обучения. Вследствие этого приказом по округу за № 147 командир полка полковник Засс был удалён от командования полком.
    Высочайшим приказом от 25 сентября командиром Смоленского драгунского полка был назначен начальник кадра кавалерийского запаса полковник Василий Андреевич Нуджевский, на долю которого в первый же год командования выпало много забот по приведеню хозяйства полка в порядок.
    Описывая постепенный ход полковой жизни, надо упомянуть о пожаре, произошедшем 30 апреля 1889 года в деревне Гульгенишках Волковышского уезда. Офицеры Смоленского драгунского полка штабс-ротмистр барон Криденер, поручик Батурин, корнеты Соболевский, Постников, Любимов, Лявданский и Акаро и эстандарт-юнкера барон Унгерн-Штенберг и Писарев, находившиеся в поездке и случайно квартировавшие по близости названной деревни, явились с несколькими нижними чинами на место происшествия и энергично, подвергая жизнь опасности, содействовали прекращению пожара, угрожавшего принять огромные размеры и уничтожить мост через реку Шешуну. О такой похвальной деятельности смоленских драгун было объявлено в приказе по войскам Виленского военного округа.
    В этом году полку впервые пришлось принять участие в подвижном сборе, недавно перед этим введённом вместо больших маневров. Упражнение это на разнообразной и при этом незнакомой местности доставило богатую практику в области походно, разведывательно-охранной службы и дало возможность производить двухсторонние маневры значительных отрядов.
    29 мая 1890 года смоленцы отпраздновали двадцатипятилетний юбилей Шефства Его Величества Государя Императора. По этому поводу 27 мая от полка в Петербург из г. Ковно отправилась депутация в составе командира полка полковника Нуджевского, командира 1-го эскадрона ротмистра Соколовского, полкового адъютанта штабс-ротмистра Клокачева и вахмистра 1-го эскадрона Ивлева. Депутация эта 29 мая была милостиво принята Августейшим Шефом, после чего офицеры удостоились быть приглашёнными к Высочайшему столу.
    депутация.jpg
    В этот же день в г. Ковно полку было назначено торжественное богослужение, после которого состоялся парад, а в ковенском дворянском собрании – парадный обед. Чины полка были осчастливлены получением следующей телеграммы: «От души приветствую полк с 25-тилетним Шефством, рад был видеть депутацию от Смоленских драгун и вместе с ними выпить за здоровье Моих славных драгун, которые, я уверен, при случае снова поддержатбоевую славу полка. Пью за здоровье всех чинов полка. Александр».
    Высочайшим приказом от 19 июля 1890 года командир полка полковник Нуджевский, прокомандовав полком около четырёх лет, был назначен командиром 46-го драгунского Переяславского полка. Вместо него, тем же приказом, командиром Смоленского драгунского полка был назначен из 31 драгунского Рижского полка полковник Владимир Александрович Пахален.
    С первых же дней своего командования он успел изучить окружающую среду и этим умело пользовался для блага службы и интересов общества офицеров. Новый командир полка по службе был строг и требователен, но, как человек, отличался сердечностью, справедливостью и чисто русским гостеприимством. При нём особенно развилась общественная жизнь полка. Празднование всех торжественных дней было обставляемо особенно широко, и обеды и вечера Смоленцев охотно посещались многочисленным ковенским обществом.
    Конец 1894 года для полка, как и для всей страны, был омрачён болезнью Царя-Миротворца, Августейшего Шефа Смоленцев.
    4 октября официально стало известно, что наш любимый Государь страдает тяжёлым недугом. Продолжительный переезд Государя в Ливадию ещё более утомил Его, и болезнь осложнилась.
    Настали дни жестокой тревоги и сильного опасения…
    Горячи были молитвы Смоленцев о выздоровлении своего возлюбленного Монарха, и до последней минуты все жили надеждой на благополучный исход Его болезни. Но Господу Богу угодно было призвать к Себе нашего возлюбленного Монарха.
    20 октября в 2 часа 15 минут пополудни Государь Император Александр Третий тихо предал дух Всевышнему Богу, завещав народу своему завет доброй жизни.
    Смерть Александра III в Ливадии. Худ. М. Зичи, 1895.png
    М. Зичи "Смерть Императора Александра Третьего в Ливадии" 1895 год.
    Горе Смоленцев было неописуемо. На следующий день полк был приведён к присяге на верность службы восшедшему на престол Всероссийский Государю Императору Николаю Александровичу. 26 октября последовало Высочайшее распоряжение об отправлении в Санкт-Петербург от Смоленского драгунского полка депутации для присутствия на похоорнах почившего Августейшего Шефа. В состав депутации вошли: командир полка полковник Пахален, подполковник Кудрявцев, полковой адъютант штабс-ротмистр Батурин и вахмистр 1-го эскадрона Ивлев.
    1-го ноября из Москвы прибыло тело Державного Шефа смоленских драгун, и с Николаевского вокзала было перевезено в Петропавловский собор. Депутация Смоленцев следовала в числе других депутаций за печальной процессией.
    При следовании тела в Бозе почившего Монарха в Петропавловский собор, по сторонам гроба шли вахмистры шефских частей. В числе их был и вахмистр Ивлев. Чины депутации ежедневно дежурили у гроба Державного Шефа, причём депутация от имени Смоленцев возложила на гроб венок.
    7-го ноября состоялось погребение. В соборе присутствовали и чины депутации от смоленцев, при чём командир полка входил в состав последнего дежурства у гроба почившего Монарха. 2-го ноября полку было приказано именоваться 8-м драгунским Смоленским Императора Александра III полком.
    2-го декабря полку был пожалован мундир в Бозе почившего Императора Александра III формы Смоленского драгунского полка.
    Для принятия этой регалии депутация от Смоленцев явилась в 2 часа дня в Собственный Его Величества Аничковский дворец, где совместно с прочими депутациями стала в одной из зал.
    Ровно в 2-30 из внутренних покоев состоялся выход Государя Императора. Поздоровавшись с собравшимися, Государь Император изволил собственноручно раздать мундиры командирам соответствующих частей, которые передавали их назначенным для несения мундиров штаб-офицерам. Эти последние, приняв мундиры, выходили с ассистентами и направлялись к своим взводам. Для сопровождения мундиров Смоленского, Курляндского и Павловградского полков был назначен взвод Лейб-гвардии Финляндского полка.
    Как только мундиры этих частей показались в дверях, раздалась команда: «слушай на караул» и музыка заиграла поход. Взвод, имея во главе штаб-офицеров, несших на подушках мундиры, и ассистентов, в предшествии хора музыки, направился к Варшавскому вокзалу для отправления к местам квартирования полков, где мундиры были приняты с соответствующими почестями. Мундир Смоленского полка временно был помещён в квартире командира полка.
    7-го июня 1895 года в Смоленском Императора Александра III полку состоялось торжество по случаю перевезения в свою полковую церковь, находящуюся в вершиинских казармах, высочайше дарованного полку мундира покойного Шефа. К половине девятого часа утра этого дня к квартире командира полка прибыл взвод от 1-го эскадрона полка с хором трубачей для принятия штандарта и новой регалии; туда же прибыли и штаб-офицеры полка, один для принятия мундира, а два другие ассистентами для его почётной охраны. После выноса штандарта и занятия процессией должных мест, ровно в 9 часов утра, под звуки «похода» вынесен был Высочайше пожалованный мундир старшим штаб-офицером Кудрявцевым, который и поместился в коляске, запряжённой тройкой лошадей в русской сбруе, имея мундир, возложенный на подушке, на руках, а два другие штаб-офицера, с обнажёнными шашками, верхом по обе стороны коляски. Затем, под звуки полкового марша шествие плавно тронулось сначала большой улицей города, а потом, держа путь к Вершвам. Во всё время шествия трубачи играли марши, собирая по пути следования толпы народа, заинтересованного столь редким зрелищем. Тем временем в полковой церкви совершалась во Августейшем Шефе Государе Императоре Александре Александровиче заупокойная литургия, по окончании которой полк в полном составе, в конном строю, построился на плацу вершвинских казарм покоем, лицом к полковому храму. На середину плаца из полковой церкви вынесена была полковая икона Смоленской Божией Матери, налой со Святым Крестом, панихидница и налой, покрытый плюшевой шитой пелевой для имеющей быть положенной на нёмВысочайше дарованной регалии. К этому времени сюда прибыл начальник 3-й кавалерийской дивизии, генерал-майор Сухотин и полковые дамы. Было начало 11-го часа, когда в отдалении послышались торжественные звуки полкового Смоленского марша, возвестившие о приближении шествия. Раздалась команда командира полка, и все замерли в ожидании торжественной минуты. В это время командир обратился к полку с краткой, но сильной речью, в которой пояснил глубокое значение для полка Высочайше пожалованного мундира Августейшего Шефа. Вскоре показалась и сама регалия, несомая на руках в сопровождении почётной охраны и под звуки «похода» была обнесена по рядам всего фронта полка, после чего возложена на подготовленный налой возле полковой иконы. Сюда принесён был и штандарт. Снова раздалась команда, приглашающая к молитве, и трубач плавно заиграл сигнал, к которому присоединился и весь хор, играя молитву «Коль славен наш Господь в Сионе». Затем совершена была панихида, перед которой полковым священником сказано было краткое слово, в котором, выяснен был высокий нравственный образ почившего Государя, Его преданность Святой Православной вере и её обрядам, вере, которая одна и руководила Почившим во всех делах Его по управлению и одушевляла в минуты предсмертных страданий.
    По окончании панихиды мундир, в предшествии священника с Святым Крестом, под звуки музыки, призывающей к молитве, был внесён в полковую церковь, где совершена была краткая лития с возглашением памяти Почившему. В церкви царский дар положен был в особо для сей цели приобретённом дубовом резном, изящной работы, ковчеге, внутри обитом белым аталасом, а снаружи украшенном резным вензелем Почившего Императора и резными цифрами года, месяца и числа назначения Почившего Императора Шефом полка и годом Его кончины. Ковчег поставлен был около Иконы Св. Благоверного Александра Невского, сооружённой офицерами в память событий 17 октября 1888 года (крушение царского поезда близ станции Борки).
    икона.jpg
    В 1895 году генерал-инспектором кавалерии был назначен Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич, с самого начала старавшийся воспитать в руководимой им кавалерии дух беззаветной удали.
    Вместе с тем Его Высочество обратил внимание на улучшение конского состава полков, качество которого значительно понизилось после компании 1877-78 годов. Для достижения этой цели была принята система постановки молодых лошадей ремонтёрами, заменённая в 1901 году ремонтными комиссиями. лошади приобретались покупкой.
    93958268_large_Nikolay_Nikolaevich_Mladshiy.jpg
    Генерал-инспектор кавалерии Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич младший
    В июне месяце следующего года Его Высочество, осматривая полки кавалерии, между прочим, произвёл смотр и Смоленскому драгунскому полку. Эти смотром он остался очень доволен.
    Во второй половине восьмидесятых годов на вооружении всех больших иностранных армий стали появляться магазинные ружья. В виду этого и наше правительство приступило к испытанию различных образцов ружей указанного типа, и в 1891 году был выработан образец 3-х линейной винтовки.
    Новые винтовки полк получил в 1895 году. В том же году они были пристреляны, и впервые из них был пройден курс стрельб.
    Новые винтовки с первого же дня принесли много хлопот их владельцам, так как благодаря плохому знакомству с ними людей, в первые годы пользования этими ружьями было отмечено много неисправностей.
    Винтовка системы Мосина образца 1891 года (русская драгунская)
    vint_mos.jpg
    Винтовка была предназначена для вооружения драгун, поэтому она короче, легче пехотной винтовки и приспособлена для удобного ношения всадников на всех аллюрах.
    Затвор скользящий с поворотом; боевая личинка - отдельная часть затвора, боевые выступы ее, когда запирают казну, становятся в горизонтальное положение. Курок взводился при открывании затвора (при его повороте налево).
    mosin1.jpg
    mosin2.jpg
    mosin3.jpg
    Для постановки на предохранительный взвод необходимо отвести курок за его пуговку назад и повернуть налево; обратный прием нужен для постановки курка на боевой взвод. Магазин серединный, расположен впереди спусковой скобы и составляет одно целое с последним. Расположение патронов в магазине однорядное; в магазине помещается 4 патрона, пятый идет в ствол.
    Штык с игольчатым клинком, похож на бердановский драгунский штык, но сделан облегченной конструкции; поперечное сечение блюм; шейка коленчатая, трубка с хомутиком. Вес штыка около 380 гр.
    Шомпол стальной короткий (395 мм), с удлиненной головкой и щелью в ней. Шомпольный упор в виде стального кубика, врезанного в цевье внутри желоба.
    Патрон центрального воспламенения; гильза цельнотянутая с закраиной, пуля тупоконечная в мельхиоровой оболочке весит 13,7 гр., заряд пластинчатого бездымного пороха весит 2,5 гр. Начальная скорость пули 640 м/сек. Наибольшее давление при выстреле 2400 кг/см2.
    Драгунская винтовка отличалась от пехотной такими особенностями:
    1. ствол короче, длинна его 730 мм, длина прицельной линии 614 мм, длина всей винтовки 1234 мм;
    2. винтовка легче пехотной: весит 3895 гр. Штык единого с пехотной образца, весит 380-385 гр.;
    3. вместо антабок для ремня в ложе сделаны щели оправленные металлическими глазками;
    4. ложевые кольца без винтов, глухие; каждое удерживается пружиной, врезанной в дерево цевья;
    5. приклад уже, цевье тоньше пехотного, ложе березовое;
    6. шарниром для крышки магазинной коробки служит специальный болт, укрепленный в магазинной коробке;
    7. под шейкой ложи нет стальной личины.
    Первоначально не было ствольной накладки. В 1894 году принята ствольная накладка; она надета на прицельную накладку, так что кругом закрывает ее, поэтому цифры от 4 до 12 нанесены не на колодке, а на деревянной накладке против ступенек. Ствольная накладка удерживается ложевыми кольцами, диаметр которых пришлось увеличить.
    Винтовка пристреляна таким образом, чтобы стрельба велась с примкнутым штыком. Тогда же введен длинный шомпол (680 мм), головка шомпола не проходит сквозь канал ствола. Так получилась драгунская винтовка образца 1891 - 1894 гг. В 1910 году драгунская винтовка была несколько изменена в связи с введением остроконечного патрона. Винтовку драгуны носили через левое плечо на сыромятном ремне, продетом сквозь щели ложа.
    Полковник Пахален, прокомандовав полком более шести лет, 19 августа 1896 года был произведён в генера-майоры, с назначением командиром 1-ой бригады 11 кавдивизии.
    Расставаясь с ним, начальник дивизии генерал-лейтенант Сухотин в своём приказе писал: «Образцовая служба бывшего командира 8-го драгунского Смоленского полка генерал-майора Пахалена прошла у всех на виду. Плоды его командования полком – отличное состояние полка во всех отношениях и в особенности блестящая строевая подготовка, удостоившаяся высокого одобрения Великого Князя генера-инспектора кавалерии. Отличный начальник, славный товарищ, душевный и сердечный радетель о нуждах и благе полка и подчинённых, истый хороший русский человек генерал Пахален уходит из дивизии, унося с собой почитание, уважение и любовь всех от солдата до генерала. Справедливо и делом всё это заслужено бывшим командиром Смоленцев.
    Расставаясь с генерал-майором Пахаленом, выражаю ему от всей души моё последнее начальническое спасибо за службу, а от всей дивизии товарищеское спасибо и пожелание, чтобы и наперёд его служебный путь был таким же светлым, славным и успешным».
    Командиром полка 13 сентября был назначен начальник адра № 16 кавалерийского запаса полковник Сахаров. Новый командир приложил много энергии и забот в деле воспитания и обучения нижних чинов полка, а также к поддержанию внутреннего порядка и доблестного духа вверенной ему части. Указания и требования полковника Сахарова свидетельствовали о том, что в строевом деле главное значение он придаёт боевому обучению.
    Начавшиеся в это время зимние занятия велись обычным порядком, в точном соответствии с уставами и инструкциями.
    В начале 1897 года начальником дивизии был произведён смотр учебной команды. За блестящие состояние дел начальник учебной команды штабс-ротмистр Соболевский получил благодарность, а молодые нижние чины – по чарке водки.
    Летом того же года Смоленский драгунский полк под Ковно отбывал специальный кавалерийский сбор, закончившийся 30 июля. Во время этого сбора стало окончательно ясно, что полк будет переведён на новые места квартирования в Сувалкскую губернию, в город Волковишки. Полученное извести опечалило всех чинов полка. Повторилась та же история, что и 22 года тому назад, когда полк переходил из Малороссии. нелегко было расставаться с местом, на котором полк простоял 22 года и с которым у каждого связано столько отрадных и светлых воспоминаний. Здесь многие офицеры поступили в полк молодыми, здесь достигли зрелого возраста, некоторые женились, состарились. Кроме этого и в хозяйственном отношении новый переезд представлял массу хлопот и невыгод. За время продолжительной стоянки, как полк, так и отдельные чины его обзавелись большим количеством разной движимости (мебели, утвари и т.п.). Всего конечно нельзя перевезти, а продавать приходилось за гроши. Ковно был губернским и сравнительно большим городом, имевшим большое общество, теперь же полку предстояло перейти в захолустный городишко с чисто еврейским населением, где раньше не стояло никаких воинских частей. Всё это вместе взятое и сама перспектива нового устройства и обзаведения заставила многих глубоко призадуматься.
    28 июля смоленцы в Ковно справили полковой праздник, почему к 10 часам утра полк в конном строю со штандартом построился на Линковом поле у форта № 8. К этому времени туда прибыли начальник дивизии, чины штаба дивизии, офицеры квартирующих в Ковно воинских частей, представители ковенской высшей администрации, полковые дамы и некоторые из прежде служивших в полку офицеров. Здесь был отслужен молебен, после чего полк, имея во главе полковой штандарт, был пропущен церемониальным маршем. Начальник дивизии генерал-майор Сухотин поздравил полк с праздником и поднял чарку за здравие Государя и Государынь, после чего предлагались тосты другими лицами. Отнеся штандарт на квартиру командира полка, смоленцы возвратились в свои казармы, все же присутствовавшие на молебне были приглашены в офицерское собрание.
    Окончательно полк распростился с Ковно 3 августа, когда после совершённого напутственного молебствования, он выступил на маневры и более в Ковно не возвращался. все полковые тяжести были отправлены в Волковишки отдельно по железной дороге.
    Большие маневры в 1897 году разыгрались в червоборско-белостокском районе.
    Задание для маневра заключалось в следующем:
    Западная армия (82 батальона, 62 эскадрона и сотни и 332 орудия) форсировав переправы через Нарев у Остроленки, Рожана и ввышкова, наступала к Белостоку с целью захватить его, отрезать Восточную армию от Бреста и отбросить её на реку Бобр.
    Восточная армия (70 батальонов, 79 эскадронов и сотен и 240 орудий) отброшенная от названных переправ, отошла на линию Ломжа-Остров, с намерением, упорно обороняясь, продолжать отступление к Белостоку для сближения с подкреплениями.
    Вся 3-я кавалерийская дивизия из общего сбора под Ковно двигалась обыкновенным походным порядком через Дембова Буду, Суха-Воля, Замброво на исходную линию Ломжа-Остров. Далее, отступая, полк, в составе дивизии, двигался от Острова к Белостоку через Вышемеж, Мазовец, Сураж и 25 августа прибыл к м. Василькову (близ Белостока), где к Восточной армии подошли подкрепления ( 13 000 человек и 72 орудия). Пользуясь достигнутым превосходством в силах над противником и невыгодным положением его, Восточная армия приняла бой под Белостоком и затем перешла в общее наступление.
    День 26 августа прошёл в приготовлениях к Высочайшему смотру.
    27 августа Смоленский драгунский полк, имея во взводах по 11 рядов с хором трубачей, в 4 часа 45 минут утра выстроился на площади у церкви и, приняв штандарт, двинулся на сборное место на поле между Бресто-Граевской железной дорогой и Желткинским шоссе, где выстроились обе армии.
    337px-Repin_Nikolay2.jpg
    Илья репин "Николай Второй в 1896 году"
    Государь Император, прибыв на поле, изволил объехать обе армии, после чего пропустил церемониальным маршем сначала войска Восточной армии, а затем Западной.
    За участие в маневрах и Высочайшем параде все нижние чины Смоленского полка получили 1334 рубля.
    28 августа Смоленский драгунский полк двинулся походным порядком на новые зимние квартиры в г. Волковишки, куда и прибыл 4 сентября.
     
    Профессор, Любовь Н. и PaulZibert нравится это.
  13. Offline

    Зуав 17 Завсегдатай SB

    Регистрация:
    30 янв 2010
    Сообщения:
    223
    Спасибо SB:
    117
    Отзывы:
    1
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Севастополь
    Интересы:
    В
    Какой номер имел Смоленский полк на пуговицах в Крымскую войну ???
     
  14. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Ну если верить "Пуговица.ру" (ну а почему ему собственно не верить) - номер 13 в белом металле
     
  15. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    За два дня до официального празднования двухсотлетнего юбилея Смоленского пехотного полка 23 июня 1900 года, в 7 часов вечера, в лагерной дивизионной церкви совершилась заупокойная всенощная, на которой присутствовали все чины полка.
    24 июня, в 8 часов утра, совершилась заупокойная литургия с панихидой по всем воинским чинам полка, на брани живот свой положившим, а также и по всем умершим чинам, служившим в полку; на литургии и панихиде присутствовали все чины полка в обыкновенной лагерной форме, при орденах и при трауре.
    24 июня в 16-30 в той же дивизионной церкви совершилась вторая всенощная.
    24 июня в 18-30 совершена торжественная прибивка нового полкового знамени (полученного в полку 5 июня 1900 года). Знамя полку было пожаловано Георгиевское, армейское образца 1883 года (Знамя Георгиевское юбилейное обр. 1883 (Армейское). Кайма красная. Навершие обр. 1867 (Георгиевское армейское). Древко желтое. «За взятiе Французскаго знамени/на горахъ Альпийскихъ/въ 1799 г. и за переправу черезъ/Дунай 11-го Марта 1854 года» «1700-1800-1900». Покров Пресвятой Богородицы. Александровская юбилейная лента «1900 года» «1700 г. Пъхотный Ильи Бильса Смоленскiй полкъ».Образец знамени установлен 27 мая 1883 года. На лицевой стороне полотнища в центре изображалась икона полкового праздника. Вокруг нее на некотором расстоянии рамка, в углах которой узор, а на боковых сторонах либо геометрический орнамент, либо надпись отличия. Все это окружала кайма, усеянная малыми восьмиконечными звездами.

    На обороте полотнища в центре вензель императора, сопровождаемый по сторонам восьмиконечными звездами. В углах рамки государственные орлы, по сторонам рамки геометрический орнамент. В нижней части рамки на юбилейных знаменах нашивался отрезок Андреевской ленты с юбилейными датами.
    Цвет полотнища в Гвардии - по цвету приборного сукна, в армии и военно-учебных заведениях - белое. Кайма в Гвардии алая, у прочих по цвету приборного сукна (у сапер - коричневая). Шитье в Гвардии - по прибору, в армии полоски и звезды каймы, звезды в углах рамки, звезды по сторонам вензеля, частично сам вензель - по прибору; остальное по цвету каймы (в случае, если кайма белая, шитье - красное). Схему расцветки знамен и штандартов образца 1883 года можно посмотреть в приложении.
    Размеры полотнища: длина - 124,6 см, ширина - 111,25 см, ширина рамки - 15,58 см, ширина каймы - 8,9 см.
    К знаменам 1883 года полагались навершия особого образца в виде православного креста, но 16 июня 1896 года они были отменены, и восстановлены старые навершия: образцов 1857 года (гвардейское), 1875 (гвардейское Георгиевское), 1857 (армейское), 1867 (армейское Георгиевское)).
    знамя.jpg
    По униформе чинов полка на картинке: околыши фуражек, просветы погон, поле эполет офицеров, погоны, клапаны на воротнике и околыши бескозырок нижних чинов - красные. Шифровка на погонах и эполетах - номер дивизии (25-й Смоленский пехотный полк - 1 полк 7-ой пехотной дивизии). На околыше бескозырок нижних чинов - номер полка. Вот какртинка из таблиц Соважа.
    66050d2ad465d0af.jpg

    Местом совершения прибивки знамени, на основании параграфа 152 «Свода правил для парадов» назначена квартира, то есть лагерный барак командира полка; к этому бараку был приспособлен большой полотняный шатёр, убранный флагами и соединявшийся с бараком особо устроенной дверью.
    К 18-30 в квартиру командира полка и в примыкающий к квартире шатёр начали собираться все заблаговременно приглашённые генералы, командиры отдельных частей и все лица, числящиеся в списках полка и находящиеся в районе Конского уезда (Радомской губернии). К тому же времени собрались штаб- и обер-офицеры и классные чины полка, затем полковой знаменщик -старший унтер-офицер Николай Федоренко, все фельдфебели и по одному унтер-офицеру и по два рядовых от каждой роты ( в том числе и от нестроевой).
    К тому же времени в шатре, на особом столе, покрытом красным сукном, было положено развёрнутое новое знамя, гвоздями вверх, причём часть древка под полотном помещалась на особо приготовленной колодке, так же обитой красным сукном.
    Левее знамени, на блюде лежали молоток и запасные гвозди, а правее – в ящике юбилейная лента.
    Когда все приглашённые на торжество собрались и когда старший из присутствующих – начальник 7-й пехотной дивизии генерал-лейтенант И.Я. Шелковников вышел из барака в шатёр, то временно командующий полком генерал-майор И. Л. Булычев поднёс ему на блюде молоток, а старший из фельдфебелей полка Степан Руссовский, подложив под древко знамени обе ладони и обхватив знаменное древко ниже полотна, поддерживал знамя во всё время прибивки. Затем, по старшинству чинов, произведено было доколачивание гвоздей, начиная с верхнего первого гвоздя до последнего нижнего гвоздя. По окончании прибивки генерал-майор Булычев предложил старшим начальствующим лицам написать свои чины и фамилии на особом листе, который, говорил он, будет сохраняться в полку на память о торжественной прибивке знамени; на этом же листе расписались все прочие штаб и обер-офицеры и нижние чины, участвовавшие в церемонии.
    Schelkovnikov_Ivan_Jakovlevitch.jpg
    Начальник 7-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Иван Яковлевич Шелковников
    список.jpg
    список 2.jpg
    список 3.jpg
    список 4.jpg
    список 5.jpg
    список 6.jpg
    список 7.jpg
    По окончании прибивки знамени, генерал-майор Булычев вместе с полковым адъютантом, поручиком А.В. Сыченво поднесли юбилейную ленту генерал-лейтенанту Шелковникову, который собственноручно повязал эту ленту к верхнему украшению знамени и, подняв последнее, вручил его старшему из фельдфебелей, Степану Руссовскому. Приняв знамя, Руссовский, по команде полкового адъютанта и следуя за последним, поставил знамя на указанное место в бараке командира полка.
    В это время по боковым линейкам, вокруг барака командира полка были выстроены нижние чины, по взводу от каждой роты, при унтер-офицерах.
    Когда церемония прибивки знамени была окончена, генерал Булычев от имени общества офицеров Смоленского полка пригласил начальствующих лиц и всех присутствующих в лагерное офицерское собрание на чашку чая.
    В то же время в лагере была зажжена пышная иллюминация. Повсюду протянулись линии цветных фонариков и заблистали яркими пятнами щиты с вензелями. Нижние чины группами прогуливались по линейкам, любуясь причудливыми искрами огоньков, мелькавших в разноцветных фонариках и толкуя о великой чести, выпавшей им на судьбу – присутствовать на юбилее двухвековой жизни родного полка.
    А в офицерском собрании дружеская товарищеская беседа затянулась до ночи…
    В воскресенье, 25 июня 1900года, в 8 часов утра в лагерной дивизионной церкви совершилась торжественная литургия. Полк в полном составе, с оружием и с вынесенными старыми знамёнами и регалиями, прибыл к церкви, где и выстроился в общей линии взводных колонн. Форма одежды была назначена лагерная, то есть мундир с погонами при шарфе и белые фуражки.
    Во время богослужения полковой священник отец В.В. Преображенский со своим обычным мастерством произнёс прочувствованную речь, в которой обрисовал заслуги полка за двести лет его исторической жизни.
    По окончании литургии совершился вынос из церкви полкового образа с крестным ходом до места пред серединой полка, где святыня полка была поставлена на особо устроенном аналое. Когда крестный ход окончился, полк возвратился в лагерь. В 10-30 утра полк с ружьями вновь выстроился для парада в одну линию взводных колонн впереди лагеря с вынесенными старыми знамёнами и серебряными трубами; старые знамёна и регалии были поставлены в пяти шагах перед серединой первого батальона, причём серебряные трубы левее знамён; по сторонам знамён и регалий стали два офицера-ассистента: поручик Е.С. Конопницкий и подпоручик Эльберт I , вышедшие из-за обоих флангов батальона.
    В 11 часов прибыл к полку начальник Конского лагерного сбора (он же начальник 7-ой пехотной дивизии), генерал-лейтенант И.Я. Шелковников, который, обходя ряды, здоровался с полком и поздравлял с торжественным праздником.
    С разрешения Его Превосходительства, полк перестроился покоем около аналоя, для чего 1 и 4 батальоны зашли по-ротно плечами на новые линии под прямым углом ко 2-му и 3-му батальонам. Затем, по приказанию генерала Шелковникова, фельдфебелем Руссовским было принесено новое полковое знамя, при полковом адъютанте, который следовал пешком, держа правую руку у головного убора и имея в левой руке Императорскую грамоту на вновь пожалованное знамя.
    Поставив новое знамя перед аналоем, в 3 шагах, лицом к священнику, поручик А.В. Сыченко вручил Императорскую грамоту старшему, генералу Шелковникову, который, передавая грамлту командиру полка, приказал командовать «на краул».
    Скомандовав «Полк на краул!», генерал Булычев громко, чеканя каждое слово, прочёл Высочайшую грамоту:
    БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ
    МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ
    Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финландский, и прочая, и прочая, и прочая.
    Нашему 25-му пехотному Смоленскому полку.
    По случаю совершения ныне двух сот лет со времени учреждения Императором Петром Первым Великим, в 1700 году, пехотного Ильи Бильса-Смоленского полка, переименованного впоследствии в 25 пехотный Смоленский полк, Всемилостивейшее жалуем полку сему препровождаемое при сём новое Георгиевское знамя, с надписью «1700-1900», с сохранением и прежней на знамени надписи «за взятие французских знамён на горах Альпийских в 1799 году и за переправу через Дунай 11 марта 1854 года»; Повелеваем знамя сие, освятив по установлению, употреблять на службу Нам и Отечеству с верностью и усердием, Российскому воинству свойственными.
    Николай
    В Петергофе 25 июня 1900 года
    По окончании чтения грамоты, временно командующий полком прочёл те статьи из Воинского Устава о наказаниях, которые относятся к потери знамени в бою с неприятелем.
    Статья 247 22 книги Св.В.П. 1869 г.
    «За потерю в бою знамени или штандарта, если команда, коей они были присвоены, не употребили всех средств к спасению их, те, коим преимущественно было вверено охранение знамени или штандарта, приговариваются к лишению всех прав состояния и смертной казни расстрелянием, а прочие, принадлежащие к составу сей команды чины, подвергаются наказаниям по мере вины на основании правил, постановленных в 75 статье Воинского Устава о наказаниях».
    Затем генерал Булычев, передав грамоту полковому адъютанту и скомандовав «к ноге» подал команды для относа старых знамён: «Музыканты перед 1-ую роту», по которой музыканты и барабанщики 1-го батальона направились перед 1-ую роту и остановились перед ней на взводной дистанции, имея впереди себя в четырёх шагах адъютанта 1-го батальона подпоручика А.Ф. Галузинского; «Под знамёна слушай на кра-ул!». По этой команде полк взял на краул, и старые знамёна, находившиеся перед серединой 1-го батальона, были перенесены полковым адъютантом перед 1-ую роту; барабанщики всего полка пробили «под знамя», а музыка заиграла полковой марш. Затем старые знамёна были отнесены к бараку командира полка.
    Когда относившая старые знамёна 1-ая полурота возвратилась и стала на место, и когда полковой знаменщик стал рядом с фельдфебелем, державщим новое знамя, временно командующий полком подал команды: «барабанщики на молитву» и после боя – «на молитву – шапки долой». По последней команде полк взял «на молитву», а полковой адъютант отвёл унтер-офицеров с серебряными трубами к аналою, где и стал сам правее знаменщика.
    После чего полковой священник приступил к отправлению службы, установленной для освящения знамени, причём при чтении молитвы к окроплению святой водой временно командующий полком держал знамя за края полотна. По окончании молитвы священник, окропив новое знамя, обошёл с крестом по фронту строя с правого фланга и окропил людей святой водой.
    После того, положив крест на аналой, отец Преображенский подошёл к знамени и прочёл вслух присягу на верность службы, которую повторили все чины полка, подняв при этом правую руку несколько выше головы и имея указательный и средний пальцы этой руки вытянутыми. По окончании обряда присяги, после команды «барабанщики, отбой» и «накройсь», генерал-лейтенант Шелковников, взяв знамя от фельдфебеля, вручил его генералу Булычеву, который принимая знамя, преклонил колено, а затем, встав, передал его знаменщику, который также преклонил колено, затем встал и держа его у ноги, а по команде «слушай на краул» взял знамя, как положено по команде «слушай на краул».
    Ustav17.jpg
    Ustav21.jpg Ustav20.jpg
    В то же время полковой адъютант, став перед знаменщиком в 2-х шагах, лицом к фронту, скомандовал «шагом марш» и повёл знаменщика к левому флангу полка, заходя для сего левым плечом, и провёл его вдоль всего фронта полка до правого фланга, а затем провёл его к середине первого батальона. Одновременно со знаменем перешли к середине 1-го батальона и унтер-офицеры с серебряными трубами. Во время пронесения знамени музыка играла полковой марш, а барабанщики – установленный для принятия знамени поход.
    Затем начальник дивизии провозгласил Государю Императору многая лета и «ура», восторженно подхваченное чинами полка, а музыка заиграла гимн «Боже, Царя Храни». После сего, взяв ружья к ноге, полк построился в общую полковую взводную колонну для прохождения церемониальным маршем, по окончании которого последовал установленным порядком относ знамени.
    По завершению всей церемонии и по роспуску нижних чинов по палаткам, все начальствующие лица и гости были приглашены генералом Булычевым в офицерское собрание на парадный обед, начавшийся около 3 часов дня. Столовая была декорирована зеленью и разными украшениями, портретами Их Императорских Величеств и поясными бюстами Петра Великого и Суворова.
    Из числа начальствующих лиц и гостей некоторые, по служебным причинам, быть не могли и потому на-лицо оказались только следующие:
    1. Начальник дивизии генерал-лейтенант И.Я. Шелковников
    2. Командир первой бригады генерал-майор А.Г. Рамзай
    3. Командир 26 пехотного Могилёвского полка полковник Н.М. Арбузов
    4. Командир 27 пехотного Витебского полка полковник Н.А. Флоринский
    5. Командир 28 пехотного Полоцкого полка полковник И.И. Горский
    6. Старший адъютант 7-ой пехотной дивизии капитан Дмитриевский
    7. Старший адъютант 7-ой пехотной дивизии поручик Бахман
    9. Конский уездный воинский начальник подполковник А.П. Лясковский
    а также офицеры ранее служившие в Смоленском пехотном полку (А.А. Бордзиловский, В.А. Марианский, П.Б. Крузе, В.Ю. Шкленник и другие).
    Вообще съезд гостей для такого торжественного празднования полкового юбилея нельзя не признать довольно жидким, что объясняется главным образом тем, что празднование юбилея Смоленского полка совпало, с одной стороны, с празднованием юбилеев других полков, получивших свое начало с царствования Петра Великого, а с другой – тем, что большинство высших начальствующих лиц и гостей, коим разосланы были приглашения, находились в то время в г. Холм, где Государь Император соизволил оказать великую честь всей Российской Армии, присутствуя на двухсотлетнем юбилее Своего имени 65-го пехотного Московского полка.
    Нужно отдать полную справедливость хозяйственному комитету, находившемуся под председательством подполковника Н.Ф. Корыстелева и в составе: капитана Д.И. Цветкова, штабс-капитанов С.А. Шишковского, с.И Терновского и И.В. Борисова, что этот комитет прекрасно справился со своей трудной задачей – упорядочить застольную часть праздненства. Приходилось вникать в такие мелкие детали, разрешать такое количество часто совсем неразрешаемых вопросов, что надо только удивляться той нечеловеческой энергии, которую обнаружил председатель и члены комитета в столь трудном деле. В этом смысле нельзя не признать, что выбор поименованных офицеров был как нельзя более удачен.
    меню.jpg
    Первый тост был провозглашён за драгоценное здоровье Государя Императора, и встречен восторженным «ура».
    Затем последовала речь генерала Шелковникова, в которой он коснулся вожности торжества и выразил пожелание, чтобы смоленцы и впредь служили бы с таким отличием, как и во всю их историю.
    Далее следовали речи генерала Булычева и составителя полковой истории, кратко изложившего события в истории полка, подполковника Шкленника, отца Преображенского, полковников Арбузова и Горского и многих других.
    Получена была масса поздравтельных телеграмм, которые читались поручиком А.В. Сыченко. Дружеская товарищеская беседа Смоленцев затянулась до вечера. Нельзя не отметить здесь, что офицеры полка достойно почтили своим вниманием древнейшего аборигена полка, полкового портного Абрама Кауфмана, который, начиная с Крымской войны, всюду следовал за полком и не расстался с ним до начала века. Ему поднесена была серебряная чарка с надписью на одной стороне «На память о 200-летнем юбилее 25 пехотного Смоленского полка», а на другой «От гг. офицеров Абраму Кауфману» и «1853-1900».
    Двести лет отслужил полк и вступил в третье столетие своего существования.
    На этом заканчивается «История 25-го Смоленского пехотного полка за два века его существования» штабс-капитана князя Владимира Петровича Максутова. (Православный. Общее образование получил в Ярославской военной школе. Выдержал экзамен на аттестат зрелости при Радомской мужской гимназии без древних языков. В службу вступил 26.08.1887. Окончил Казанское пех. юнкерское училище. В офицеры произведен в 25-й пех. Смоленский полк. Подпоручик (ст. 01.09.1890). Поручик (ст. 01.09.1894). Штабс-Капитан (ст. 06.05.1900). Капитан (ст. 01.09.1902). Помощник столоначальника ГУГШ (с 27.07.1905). И.д. журналиста ГУГШ (с 19.10.1910). Подполковник (пр. 1911; ст. 26.02.1911; за отличие) с утверждением в должности. На 15.05.1915 в том же чине и должности. Полковник (пр. 06.05.1915; ст. 06.05.1915; за отличие по службе). На 01.08.1916 в том же чине и должности.
    Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. (1907); Св. Станислава 2-й ст. (06.12.1910).)
    Спасибо ему за его труд. Ну а я попробую продолжить…


    Таблица расцветки знамен представлена по книге Т.Шевякова и О.Пархаева "Знамена и штандарты российской императорской армии коцна XIX - начала XX века", Аст, М., 1992
    Цвет полотнища
    Цвет каймы
    Шитье

    Армейские полки:
    · 1-й полк
    белое
    алая
    алое
    · 2-й полк
    белое
    светло-синяя
    светло-синее
    · 3-й полк
    белое
    белая
    алое
    · 4-й полк
    белое
    темно-зеленая
    темно-зеленое

    изменения.jpg изменения 2.jpg изменения 3.jpg изменения 4.jpg
     
    Последнее редактирование модератором: 24 янв 2014
  16. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Осенью 1897 года Смоленский драгунский полк вступил на новую стоянку в г. Волковишки. Здесь, по слухам, полку предстояло поселиться надолго. Новый штаб представлял собой несколько зданий, однообразной и скучно-правильной постройки, брошенных за городом. Здания эти обрамляли собой обширный участок частью с глинистым, а наполовину с болотистым грунтом; промежутки между ними впоследствии были засажены кое где деревьями.
    Около казарм от железно-дорожной станции Волковишки (в 3-х верстах) к городу пролегала шоссейная дорога. Ближайшие войсковые части были расположены в Мариамполе и Кальварии. Сам город после ковенской стоянки не особенно радовал Смоленцев, но делать было нечего, пришлось довольствоваться тем что есть.
    Штаб полка, 2-й и 5-й эскадроны, учебная команда, мастерские и большинство офицеров разместились во вновь устроенных казармах, названных в 1898 году 3-го марта Александровским штабом. Остальные же эскадроны расположились так: 4-й и 6-й по обывательским квартирам; 1-й эскадрон отправился на стоянку в Вержболово (в 14 верстах), а 3-й в Пильвишки.
    соваж униформа.jpg
    По приходе в Волковишки нужно было много подумать по части благоустройства; многое имущество пришлось заводить вновь, многое переделывать. Вновь пришлось заводить имущество офицерского собрания и устроить его помещение, которое только что было отведено в построенном для этого каменном здании. Вся эта мудрёная и трудная работа выпала на долю подполковника Попова, который исполнил её с большим умением и успехом. Благодаря этому собранию офицеры получили возможность прочно устроиться в своём полковом семейном кругу. Открытие собрания было отпраздновано на славу.
    Устроившись и оглядевшись, полк принялся за свои зимние занятия. Начало следующего 1898 года отмечено в жизни полка освящением вновь построенной полковой церкви во имя Смоленской Божией Матери. Полк вначале своей постоянной церкви не имел. Учреждение походной полковой церкви последовало в 1708 году, в год сформиования полка. Долгое время полк часто менял места своих стоянок, а потому неизвестно, где совершались в это время богослужения. Известно только, что с 1839 по 1863 годы во время стоянки полка в Умани, Варшаве и в Седлецкой губернии, полковая церковь находилась в одном из казарменных зданий полка. С 1863 по 1875 годы, во время стоянки в г. Хороль Полтавской губернии, богослужение совершалось полковым священником в городской кладбищенской церкви. С 1875 по 1897, когда полк стоял в окрестностях Ковно, церковь помещалась в казарменном здании нестроевой команды полка, в деревне Вершвы, что в пяти верстах Ковно. С приходом полка в Волковишки было начато строительство постоянной полковой церкви, которая пристраивалась непосредственно к столовой и от неё отделялась только широкими створчатыми дверями, которые во время богослужения должны были открываться, через что явилась возможность свободно присутствовать при богослужении не только полку в полном составе, но и батарее и посторонним богомольцам.
    церковь.jpg
    Сама церковь представляла небольшое, но достаточно высокое деревянное здание на каменном фундаменте, с железной крышей, увенчанной главою с крестом. Здание имело форму креста, в восточной части которого помещается алтарь, в южной ризница, клирос и притвор, разделённые между собой стенами и дверями; в северной стороне помещается пономария и церковная библиотека. Стены церкви внутри оштукатурены и выкрашены меловой краской; снаружи здание церкви и столовой обшито тёсом и выкрашено в жёлтую краску. Святой престол, во имя Божией Матери иконы Ея Смоленской Одигитрии. Святой антиминс освящён Высокопреосвященным Иеронимом, Архиепископом Литовским и Виленским 1896 года января 4 дня. Утварью церковь снабжена в достаточном количестве.
    Достойная внимания, как предмет старины, полковая икона Божией Матери, именуемая Смоленской Одигитрии, с серебряно-позлащёной ризой, украшенной жемчугом и камнями, чеканной работы. Одного типа с ней и убранства прибора богослужебных сосудов, из коих серебряный потир старинной художественной работы, украшенный разноцветными камнями, крест престольный и Евангелие, на которых есть явственная дата 1791 год. Заслуживают также внимание три висячих подсвечника из серебра, также с датой 1791 год. Все эти предметы пожалованы Императрицей Екатериной Второй во время командования полком полковника Н.А. Зубова. В церкви же хранится Высочайше пожалованный мундир Шефа полка Императора Александра Третьего.
    С 1906 года в церкви прибита чёрная доска, на которой записаны имена солдат, убитых при подавлении мятежа в Курляндии; там же хранятся и возложенные им венки.
    Иконостас деревянный, столярной работы с резьбой, с шестью колоннами, с северными и южными Царским воротами, сплошной, золочёный, одноярусный; приобретён за 1200 рублей, пожертвованных офицерами полка.
    Кроме того, в числе церковных предметов и утвари, нужно упомянуть о нижеследующих, пожертвованных чинами полка:
    Икона Смоленской Божией Матери в серебряной позлащённой ризе, стоимостью в 240 рублей, пожертвована ротмистром Рожницким;
    Икона св. Александра Невского, в память событий 17 октября 1888 года, стоимостью в 343 рубля, пожертвована офицерами полка;
    Металлическая хоругвь, пожертвованная супругой командира полка Е.П. Сахаровой;
    Иконы Спасителя, Божией Матери и Иверской Божией Матери – поручиком Карватовским;
    Икона св. Николая Чудотворца – ротмистром Соколовским;
    Образ-складень Смоленской Божией Матери – полковником Пахаленом;
    Икона Спасителя – чинами 3-го эскадрона;
    Иконы св. мучеников Порфирия и Веры и Божией Матери – штабс-ротмистром Матушевичем;
    Лампады пожертвованы поручиком Доманевским и подполковником Афанасьевым;
    Подсвечники пожертвованы офицерами полка, и один лично полковником Сахаровым;
    Паникадило – полковником Савиным;
    Евангелие – полковником Сахаровым;
    Плащаница – полковником Тер Асатуровым.
    В день освящения церкви, которое состоялось 15 февраля, полку был произведён парад, после которого офицеры и гости направились в офицерское собрание, где состоялся обед, во время которого Её Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне была послана телеграмма, на которую на имя командира полка был получен ответ следующего содержания: «Радуюсь освящению полковой церкви, присоединяюсь к молитвам Вашим, сердечно благодарю Вас и всех за выраженные чувства, которые меня очень тронули. Мария».
    Во время того-же обеда было предложено много тостов и пожеланий.
    Ктиторами полковой церкви были:
    до 1880 года подполковник Островерхов
    с 1880-1884 подполковник Старицкий
    с 1884-1905 ротмистр Батурин
    с 1905-1908 оружейный мастер, надворный советник Стрекопытов.
    Благодаря обычным военным занятиям, весна пришла незаметно, и 12 мая из Волковишек полк выступил в Ковно, куда и прибыл 14 мая; 16 июля через реку Неман у д. Понемун дивизия производилапереправу вплавь. Занятия во время сбора велись весьма энергично и с большим успехом. Сбор длился до 28 июля, когда дивизия выступила на общие сборы в Вильно, куда полки пришли 31 июля.
    Полковой праздник полк справлял на походе в м. Румшишки.
    В числе прочих занятий в эти годы на общих сборах было обращаемо особенное внимание на усвоение разведывательной службы, для чего были установлены дальние пробеги, почему в полках были учреждены команды разведчиков, которые по примеру прошлых лет, были отправлены в поездку, продолжавшуюся с 5 по 15 августа, при чём пройдено было 315 вёрст.
    18 августа команда была осмотрена начальником дивизии и найдена в очень хорошем состоянии.
    Сбор под Вильно окончился 1 сентября, откуда дивизия направилась в м. Ораны на специальный кавалерийский сбор и где пробыла до 20 сентября, когда полки возвратились на зимние квартиры.
    Suhotin_Nikolay_Nikolaevich.jpg Сухотин Николай Николаевич
    Одновременно с окончанием этого сбора дивизию покинул её начальник генерал-лейтенант Сухотин, назначенный начальником Николаевской Академии Генерального Штаба. За время своего четырёхлетнего командования дивизией он положил много труда по воспитанию и образованию полков и в этом отношении достиг блестящих результатом.
    В начале 1899 года 3-ю кавалерийскую дивизию принял генерального штаба генерал-майор Волькенау, который, при представлении Её Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне, доложил Её Величеству, что состоящий в его дивизии Смоленский драгунский полк расположен на пути её проезда за границу через Вержболово, при чём Волькенау выразил Её Величеству, что для полка было бы большое счастье, если бы Её Величество разрешила при Её проезде представить ей офицеров полка, на что Мария Фёдоровна изволила выразить Своё милостивое согласие, при этом она выразила желание, чтобы представление не носило официального характера без особых парадов, то есть без почётного карула.Сам проезд состоялся 12 марта 1899 года. К этому дню на станцию прибыли все офицеры, сверхсрочнослужащие полка и нижние чины 1-го эскадрона.
    В 15-40 к санции подошёл Императорский поезд, из вагона вышла Государыня Императрица. Командир полка полковник Сахаров от имени офицеров полка просил Её принять букет цветов с лентами цвета полка и вручил Её Величеству почётный рапорт, после чего представил всех офицеров полка. Её Величество осчастливила каждого представляемого офицера подачей руки, при чём милостиво с ними разговаривала. Некоторые нижние чины также были осчастливлены разговором. На прощание Царица соизволила лично вручить командиру в дар полку свой портрет. Счастье Смоленцев было неописуемо; отход поезда сопровождался громовым «ура».
    мария фёдоровна.jpg
    Государыня Императрица Мария Фёдоровна
    WirballenStation.jpg

    Тяжёлое материальное положение военнослужащих, поставленных в большинстве случаев жить исключительно на получаемое от казны содержание, при постоянно возрастающей дороговизне жизни, обратило на себя отеческое внимание Его Императорского Величества Государя Императора, который в Царственных заботах об улучшении быта офицерских чинов в апреле издал высочайший рескрипт об изменении окладов содержания офицеров.
    Опыты последних войн выработали новые требования для подготовки кавалерии в строевом и боевом отношении, почему в 1896 году были изданы для кавалерии новые уставы и наставления.
    К числу этих регламентов принадлежат:
    1. устав строевой кавалерийской службы
    2. Положение об обучении нижних чинов кавалерии
    3. Тоже, отдел 4. Обучение в учебных командах
    4. Положение о разхведчиках в кавалерии и наставление для ведения занятий с разведчиками в кавалерии
    5. Правила для смотров и для отдания чести
    6. Кавалерийские сигналы
    7. Наставление для ведения занятий в кавалерии
    8. Наставление для ковки лошадей в кавалерии
    9. Наставление для обучения плаванию и для производства переправ вплавь
    10.Наставление для выездки ремонтной кавалерийской лошади 1889 года
    11.Инструкция для ухода за лошадьми
    12.Расположение кавалерии на отдых квартирно-бивачным порядком
    13.Устав полевой службы (1904 год)
    14. Наставление для обучения стрельбе
    15. Инструкция для занятий с офицерами
    16. Наставление для обучения войск гимнастике.
    Из приведённого перечня наставлений по всем отраслям строевого и тактического обучения нашей кавалерии в мирное время видно, что задачи кавалерии сделались более обширными, чем это было прежде, когда обращалось преимущественное внимание на подготовку конницы к сомкнутому бою в конном строю с полным исключение занятий сторожевой и разведывательной службой и пешего боя. Обстоятельства изменились и к обучению кавалериста предъявлены большие требования, не смотря на то, что сроки службы сократились, почему потребовалось больше труда, внимания и напряжения сил от всех чинов. Сами занятия начинались, главным образом, осенью перед приходом в полк молодых солдат, о числе которых и о пунктах, из коих они должны были прибывать, объявлялось в расписании Главного Штаба.
    Молодые солдаты обыкновенно прибывали одиночным порядком в конце октября, а партиями из уездов – с ноября и до середины декабря.
    За время стоянки полка в Волковишках три четверти молодых солдат прибывало преимущественно из губерний: Минской, Ярославской и Казанской (татары).
    Разбивку молодых солдат поэскадронно производил командир полка лично, причём они распределялись по вероисповеданию, мастерству и знанию грамоты поровну.
    При поступлении в эскадрон молодые солдаты поровну разделялись по росту между взводами, при чём они обмундировывались и делилилсь для обучения между учителями по партиям.
    Молодые солдаты по окончании четырёхмесячного образования приводились к присяге, которая обставлялась особенно торжественно: полк со штандартом, в полном составе, в парадной форме выстраивался покоём на плацу, молодые солдаты становились на левом фланге эскадронов. К этому времени прибывал полковой священник, и приглашались священнослужители других вероисповеданий. По приказанию командира полка полковой адъютант громко читал статьи из свода военных постановлений об ответственности по закону за нарушение обязанностей воинской службы и о награждении за личные подвиги знаком отличия военного ордена. После этого полковой штандарт выносился вперёд к налою, и молодые солдаты православного вероисповедания приводились к присяге полковым священником; затем штандарт переносился к католическому ксёндзу, лютеранскому пастору, еврейскому раввину и магометанскому мулле, которые поочерёдно приводили к присяге молодых солдат из иноверцев. После этого полковой священник служил молебен, и молодые солдаты под звуки полкового марша шли к фронту и становились в общий строй эскадронов. После этого полк пропускался церемониальным маршем и штандарт относился на квартиру командира полка.
    На другой день после принятия присяги бывшие молодые солдаты, одинаково со старослужащими, начинали караульную службу.
    С принятие к руководству Высочайше утверждённого «плана распределения годовых занятий в войсках», были установлены правила для производства строевых смотров начальствующим лицами. Этим положение было определено инспекторские смотры производить:
    1. для поверки численности состава части
    2. инспекторского опроса
    3. поверки правильности отправления службы и порядка в части
    4. фактической поверки хозяйства и отчётности
    5. поверки готовности части по мобилизации.
    До 1901 года инспекторские смотры начальник дивизии производил обыкновенно осенью, а с этого года они стали проводиться весной. При этом все эти смотры производились довольно подробно; к смотрам долго готовились, при чём возобновлялись в памяти все требования инспектора и принимались во внимание все сделанные им замечания на предыдущих смотрах. Обыкновенно самое трудное было готовиться к смотрам новых начальников, не зная их требований.
    Кроме инспекторских смотров, производившихся высшими начальствующими лицами полк осматривался инспекторским смотром, при приёме его вновь назначенными командирами.
    Одиночное строевое обучение обыкновенно оканчивалось около середины апреля, после чего командиром полка производился по эскадронно смотр этому обучению, о результатах которого отдавался приказ по полку. Затем приступали к эскадронным учениям.
    Для своих занятий Смоленский драгунский полк, начиная с 1897 по 1905 годы, ежегодно около 12-17 мая из Волковишек выступал на дивизионные сборы в Ковно, где обыкновенно происходили полковые, бригадные и дивизионные учения, заканчивавшиеся смотрами начальника дивизии, которые производились обыкновенно на Линковском поле, по всем отделам обучения довольно подробно.
    После всего в последних числах июля полк отправлялся в Вильно для совместных занятий с пехотой и артиллерией и в конце августа направлялся в м. Ораны на общий кавалерийский сбор, где располагался или в окрестных деревнях, или в лагерях, в артиллерийских бараках.
    В 1899 году в Ковно на Пожайском поле полк был осмотрен Его Императорским Высочеством Августейшим Инспектором кавалерии, который ещё до смотра изволил спросить начальника дивизии, какой полк он считает по строю самым лучшим, на что генерал-лейтенант Волькенау ответил что первым номером Новороссийский, вторым Елисаветградский и самым слабым Смоленский. Тогда Великий Князь вызвал самый слабый. Движения происходили в резервной колонне, за что смоленцы неоднократно получили благодарность. захождение плечом, произведённое на полевом галопе, было выполнено блестяще, за что полк тоже удостоился благодарности сигналом.
    После этого полк тем же аллюром быстро развернул фронт; этим построением Великий Князь остался очень доволен и за вход в линию благодарил ещё шестой эскадрон. Затем была произведена сомкнутая атака развёрнутым фронтом полка, исполненная лихо в полном порядке. Всё учение было исполнено в немую. Великий Князь объехал полк, вызвал командира и офицеров, которым выразил свою благодарность, и после учения других полков вторично вызвал полковника Сахарова, которому выразил свою благодарность за всё виденное.
    3 марта 1901 года в 2 часа 40 минут дня на станции Вержболово остановился поезд Государыни Императрицы Марии Фёдоровны, которой имели честь представиться командир полка, командир 1-го эскадрона ротмистр Попов и полковой адъютант корнет Цабель. Её Величество продолжительное время разговаривала с офицерами, командир полка от лица чинов полка принёс верноподданнические поздравления по случаю помолвки Августейшей дочери Её Императорского Величества Анны Александровны и просил Марию Фёдоровну принять от полка букет цветов.
    В этом году полк участвовал в подвижном сборе у г. Риги и 20 сентября возвратился в Волковишки. Осенью из полка были отправлены корнет Корелин и 35 человек нижних чинов для перевода в Финляндский драгунский полк.
    2-го декабря 1901 года полковник Сахаров за отличие в службе был произведён в генерал-майоры, с назначением командиром 1-й бригады 9 кавалерийской дивизии.
    Командиром полка был назначен Лейб-Гвардии Гусарского полка полковник Александр Афиногенович Орлов.
    орлов.jpg
    полковник Орлов в форме Лейб-Гвардии Уланского Ея Величества полка

    Новый командир вступил в командование полком 24 декабря.
    Лихой гусар, энергичный и справедливый начальник, он во время своего, хотя и короткого, командования в деле воспитания и обучения нижних чинови поддержания строго внутреннего порядка прилагал много личной энергии, как и заботы к поддержанию доблестного духа части.
    Ряд смотров, произведённых полку начальствующим лицами в 1902 году, свидетельствовали, что в строевом отношении полк был в отличном состоянии.
    В этом же году 8 апреля на ст. Вержболово офицеры полка вновь имели счастье быть представлены Её Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне при её проезде заграницу, а 28 июня там же для встречи от 1-го эскадрона был выставлен почётный караул Его Величеству Итальянскому Королю, который проследовал из заграницы. Его Величество остался очень доволен отличным состоянием чинов караула и пожаловал: подполковнику Попову, поручика Цабелю, Прокофьеву, Дорогунину и Копыльцову ордена, вахмистру Романовскому – золотую медаль и 8 серебрянных медалей чинам почётного караула.
    Свой полковой праздник в этом году полк справлял при следующих обстоятельствах: 28 июля, в самый день праздника, полк выступил из Ковно в Вильно на общие сборы; придя в м. Румшишки на берегу Немана, где предполагался ночлег, полк выстроился около своего полкового образа Смоленской Божией Матери, перед которым было совершено молебствование. Присутствовало многочисленное ковенское общество, прибывшее на пароходе и на лошадях за полком. В шатре был устроен роскошный обед, а для нижних чинов на каждый эскадрон было заказано по 4 целых барана и 4 свиных туши; эти бараны и свиньи заранее были заказаны в Ковно, в особых печах были обжарены, и на пароходе доставлены в Румшишки. Пир продолжался целый вечер и всю ночь около разожжённых костров, и в 7 утра 29 июля после пира полк двинулся далее в поход.
    Прокомандовав ровно год, командир полка полковник Орлов Высочайшим приказом от 2 октября 1902 года был назначен командующим Лейб-Гвардии Уланским Ея Величества полком.
    Новый командир полка генерального штаба полковник Василий Иванович Косов прибыл в полк и вступил в командование им 6 декабря.
    группа.jpg
    Полк в это время, как по строевому образованию, так и хозяйственной части стоял судя по отзывам инспектировавших, на должной высоте. Поэтому новый командир направил первые заботы на улучшение условий стоянки полка.
    img_1617_1.jpg
    img_1618_1.jpg

    Дело в том, что казармы у Волковишек построены на болотистом месте, где жители города лет 15 назад стреляли уток. Грунт глинистый, покрытый в значительной части полкового двора более-менее толстым слоем торфа. Хотя поверхность двора имела лёгкий склон в сторону реки и города, но шоссе, проходящее из города к железнодорожной станции несколько приподняло грунт, отчего полковой двор был лишён стока воды и каждую весну представлял собой озеро. Глина растворялась, и движение могло происходить лишь с большими затруднениями по устроенным тропинкам.
    Много труда пришлось приложить, пока удалось настоять, чтобы под шоссе гражданским ведомством была проложена сточная канава; затем двор был прорезан несколькими каналами, и вода перестала задерживаться. Но тем не менее, чтобы свободно можно было двигаться по двору, необходимо было затратить гораздо большие средства, чем те, которыми мог располагать полк. Начали настойчиво повторять уже ранее возбужденное ходотайство об устройстве мостовых, но вследствие величины просимой суммы в 35 000 рублей получался отказ. Помогло делу непредвиденное обстоятельство: полку была назначена пробная мобилизация как раз в осеннюю распутицу. Мобилизация прошла спокойно и гладко, и к назначенному времени полк к походу был готов. Когда велели тронуться обозу с уложенным имуществом, запряжённому могучими лошадьми, взятыми от 6 конной батареи большая часть повозок увязла. Командир полка просил комиссию занести это в отчет. Вот этот отчет и послужил основанием для командующего войсками генерал-адъютанта Гриппенберга потребовать немедленно ассигнования на замощение двора. Деньги были выделены в 1904 году.
    К концу 1905 года бывшие болота совершенно осушили посредством канав, а вдоль казарм и к манежу были устроены мостовые. Также с большими затруднениями было арендовано место для стрельбища под самым городом, и полк был избавлен от необходимости выступать в Ковно месяцем раньше, чтобы проходить курс стрельбы урывками, когда пехотные части уступали место на своём стрельбище.
    Лагерный сбор в 1903 году полк провёл под Ковно, после чего ему пришлось принять участие в больших маневрах под Псковом, где были собраны войска Петербургского военного округа, а из войск Виленского военного округа 20-й армейский корупс и 1-ая бригада 3-й кавдивизии (Новороссийцы и Смоленцы): все войска были разделены на две армии: Северную и Южную.
    В состав Южной армии под командой генерала от кавалерии Коханова входил и Смоленский драгунский полк.
    На маневре полку было приказано иметь 12 рядов в строю, а потому полк выступил с 13 рядами во взводах.
    Поход до Риги был по обыкновенному маршруту, а из Риги, чтобы успеть вовремя прибыть к начальному пункту маневра, дневки были сокращены до одной в неделю.
    В то время, как гвардейская кавалерия на короткое расстояние Красное Село-Псков была перевезена по железной дороге, новороссийские и смоленские драгуны прошли для участия в маневре 770 вёрст походным порядком. Кроме того в первый день маневра бригаде пришлось сделать форсированный марш в 75 вёрст, на соединение с 1-ой гвардейской кавалерийской дивизией, к которой драгуны присоединялись на всё время маневра.
    При всех этих тяжёлых условиях полку удалось сохранить конский состав вполне свежим. Приятно было смоленцам видеть изумление гвардейских офицеров, что полк сохранил вполне свежий вид, не смотря на форсированный марш ко Пскову. Для извещения начальника 1 гвардейской кавдивизии о прибытии к ним подкрепления был послан разведчик 6-го эскадрона унтер-офицер Макаров, который ночью с большой опасностью вплавь с конём переправился через реку Великую и благополучно исполнил возложенное на него поручение, обстоятельно доложив о положении бригады, за что командирами гвардейских полков был награждён 60 рублями.
    Энергичная, хорошо производимая разведка, а также энергичные действия полка на меневрах, выходившего всегда в составе 12 рядов, тогда как у противника было едва 9, заслужили полное одобрение начальства, о чём сообщил полку начальник дивизии, генерал-лейтенант Волькенау, бывший на маневрах посредником.
    Маневры закончились Высочайшим смотром под Псковом. Величественная была картина, когда 10 августа перед Императором Северная и Южная армии проходили церемониальным маршем.
    Государь Император, оставшись очень доволен, как маневром, так и смотром, удостоил Августейшего Главнокомандующего рескриптом, в котором, между прочим выразил:
    «Большой маневр, происходивший на Моих глазах, был выполнен блестяще…»
    По возвращении с маневров по железной дороге 18 августа полк занялся приведением себя в порядок.
    Было приступлено, в числе прочих работ, к проведению и углублению канав для осушки полкового двора. 28 августа докладывают командиру полка, что 18 человек не ело ужина по нездоровью.
    Утром 29 оказалось, что больных в полку 180 человек, а к вечеру число их возросло до 400. У всех высокая температура до 40, у одной трети рвота, у другой судороги в ногах. На третий день, хотя и были новые заболевшие, доведшие число заболевших до 550, но человек 250 выздоровело так же быстро, как и заболело, а через неделю только 12 человек, ослабевших от высокой температуры, были отправлены в лазарет, где скоро поправились. Смертных случаев не было.
    Собранные 29 августа врачи отказались поставить диагноз и назначить лечение, затрудняясь определить болезнь, требуя времени на изучение её. Тогда командир полка взял на себя инициативу. Приказано всем заболевшим дать слабительное и водки с перцем; во всём полку прекратить варку пищи, а довольствоваться чаем с белым хлебом, сколько угодно. Положение было серьезное. При входе в помещение эскадрона, слышны были стоны и рёв больных с высокой температурой, кусание подушек с рычанием; всё это производило удручающее впечатление; небольшое число здоровых едва успевало обслуживать больных, подавая горячий или остуженный чай.
    Поэтому можно себе представить радость всех чинов полка, когда на третий день повальная болезнь пошла на убыль без смертельных случаев.
    Причины заболевания так и остались невыясненными. Сначала появилось подозрение на отраву. Но рвота была лишь у немногих. Было произведено исследование мяса и всех продуктов, и никаких подозрений не найдено. Прибывшая потом целая коллегия врачей остановилась на малярии: раскопанные вековые болотные залежи освободили малярийные бациллы. Но дети офицеров всё время присутствовали при работах, постоянно лазали в канавы, а между тем ни один не заболел.
    Потом было слышно, что подобные заболевания были среди войск соседних городов- Мариамполя и Кальварии.
    Начавшиеся с осени приготовления к войне и, наконец, состоявшееся 25 января 1904 года объявление войны с Японией заставили сердца всех Смоленцев биться в унисон с сердце всех верноподданных нашего дорогого отечества.
    Хотя полку и не пришлось уйти на театр военных действий, но он, косвенным образом, в этой войне наравне с другими оставшимися в Европейской России полками, принял участие в снабжении действующей армии офицерами и нижними чинами, а также высылкой вооружения и снаряжения.
    Из числа офицеров Смоленского драгунского полка на театр военных действий отправились: подполковник Огранович, ротмистры Батурин и Стреховский, щтабс-ротмистры Базилевский, Дорогунин, поручики Исаакович, Лундберг, Монберг, Геттих и Есипов. За военные отличия были награждены орденами:
    подполковник Огранович – орден Св. Станислава 3-ей степени
    Базилевский - орден Св. Станислава 3-ей степени
    Дорогунин - орден Св. Станислава 3-ей степени, Св. Анны 3-й степени, Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость»
    поручик Исакович - Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость» и 3-й степени, Св. Станислава 3-й и 2-й степени
    Геттих и Есипов – Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость» и Св. Станислава 3-й степени
    Лундберг и Монберг - Св. Станислава 3-й степени.
    По окончании войны все эти офицеры, за исключением ромистра Батурина, умершего на Дальнем Востоке от тифа, возвратились в полк.
    батурин.jpg
    Когда же последовало Высочайшее разрешение на сбор капитала для постройки русского флота, офицеры полка дружно откликнулись и, пожертвовав 1000 рублей, отправили их на имя Великого Князя Александра Михайловича.
    Начавшееся в 1905 году в Империи революционное движение вызвало полк на деятельное участие в подавлении беспорядков и в содействии гражданским властям, выразившимся отправкой 22 февраля 1905 года в Ригу, под командой командира дививзиона подполковника Попова 3-го эскадрона (ротмистр Юргенсен) и 6-го (ротмистр Самсон фон Гиммельстирна).
    В это время в Риге революционное движение было в полном разгаре: забастовки, митинги, поджоги и убийства из-за угла происходили ежедневно и вот в этот-то омут прибывшим на другой день эскадронам и пришлось окунуться.
    Ежедневно большой наряд разъездов, как по городу, так и по многочисленным фабрикам, как казалось бы, должен был оказать влияние на нравственное состояние людей, но смоленцы продолжали нести службу так же ревностно, как и у себя на зимней стоянке.
    Так продолжалось до 8 марта, когда оба эскадрона походным порядком выступили в Митаву, откуда 9-го марта по железной дороге были отправлены: 3-го эскадрона – один полуэскадрон в г. Тальсен, а другой в г. Гольдинген (корнет фон Вильбоа); 6-го эскадрона – один полуэскадрон в г. Виндава, а другой в Донданген (корнет Королёв).
    13 марта от полуэскадрона, расположенного в Тальсене, в 5 часов утра был эсктренно командирован взвод, под командой корнета князя Ищеева, в м. Сосмакен, куда прибыл около 7 часов вечера. В это время в местечке Сосмакен собралась огромная толпа манифестантов, которая с красным флагом двигалась по улице и, увидя драгун, хотела сделать на них нападение; корнет князь Ищеев, окружив толпу, энергичными решительными действиями остановил её, задержал четырёх главных зачинщиков, которых и передал в руки полиции.
    В таком положении эскадроны оставались до конца марта, когда полуэскадрон из Дондангена перевели в имение барона Бера; 2-го мая весь 6-й эскадрон перешёл в Тальсен на смену 3-го эскадрона, который сосредоточился в Гольдингене. В течение лета эти два эскадрона переменили несколько стоянок, а именно: Донданген, Газенцот, имение Цирау и Гробин.
    Вскоре эти эскадроны были переведены в г. Либаву и Порт (3-й эскадрон 30 июня). Одновременно с этим из Волковишек были вызваны ещё два эскадрона – 2-й ротмистра Матушевича и 4-й ротмистра Соболевского, занявшие места стоянок ушедших 3-го и 6-го эскадронов.
    В конце лета 4-й эскадрон ушёл в Волковишки, взамен которого пришёл 5-й эскадрон ротмистра Стреховского, до настоящего времени переменивший следующие стоянки: Либава, Порт, Гробин и Прекульн.
    Во время пребывания эскадронов в Либаве были заметны волнения между рабочими и матросами, устраивались митинги, произносились зажигательные речи. Революционный комитет принимал все меры к возможно широкому распространению мятежа на судах и среди войск Либавского гарнизона, и 20-го августа 16 тысяч рабочих объявили забастовку. Рабочие три дня огромными толпами стояли на улицах, готовясь броситься на станцию железной дороги или на порт Императора АлександраIII.
    Положение было очень зерьёзное. Толпа волновалась. Гарнизон был малочисленен.
    В распоряжении прибывшего полковника Косова, который был назначен начальником района, имелось 300 человек 115 Вящземского пехотного полка, 2 эскадрона Смоленцев (слабого состава), а также 2 стоявших на якоре броненосца.
    Полковник Косов, чтобы не утомлять людей, держа их под ружьём, решил посылать усиленные разведки из драгун Смоленского полка и охотников Вяземского. Противник был в силах около 16 тысяч, вооружённый револьверами и разным холодным оружием, ножами, кусками железа, кинжалами, палками и т.п.; в тылу находилась тоже толпа рабочих, а в порту четыре тысячи матросов, прямо заявивших, что если рабочие одолеют, то и они к ним присоединяться. Но, не смотря на это, полковнику Косову умелыми распоряжениями удалось поддержать порядок и не дать мятежу распространиться.
    Несмотря на постоянные передвижения в течение 6-7 месяцев, тяжёлую службу, дисциплина, здоровье людей и конский состав были очень хороши.
    17 октября был обнародован Высочайший манифест, возвестивший народу Российской Империи целый ряд свобод: началась особенно интенсивная деятельность революционных партий. Изо дня в день положение становилось всё напряжённее и напряжённее.
    Полк, как в Волковишках, так и в Либаве и в Гробин-Газенпотском уезде нёс усиленную разведывательную и караульную, при чём части эскадронов часто были вызываемы по тревоге для предупреждения и прекращения возникающих в местах квартирования беспорядков.
    Из действий 3-го эскадрона и его чинов здесь следует упомянуть о волнении произошедшем в г. Либаве 18 октября, вслед за обнародованием Высочайшего манифеста. Эскадрону было приказано быть в полной боевой готовности: только что лошади были осёдланы, как было приказано следовать в город. Эскадрон под командой ротмистра Юргенсена, имея в своих рядах корнетов Гаудеца и Бычкова, рысью и полевым галопом пошёл на Александровскую улицу, где собралась толпа народа, из которой по эскадрону был открыт огонь из револьверов. Перейдя железную дорогу, эскадрон заметил огромную толпу манифестантов, которые с дальнего расстояния тоже открыли по нему огонь.
    Остановившись и выстроив взводы, по команде «шашки вон», эскадрон на рысях пошёл на толпу, которая подпустив к себе эскадрон шагов на 300, не выдержала и бросилась в рассыпную, при чём при отступлении они наткнулись на взвод казаков, которые и приняли их в нагайки.
    20 августа в 3 часа дня 3-й эскадрон, под командой штабс-ротмистра Подпрятова выступил из Порта АлександраIII в г. Либаву, в распоряжение командира 1-го батальона крепостного полка, полковника Федя, который приказал расставить эскадрон в указанных им местах, что и было исполнено к семи вечера. К этому времени на вокзал прибыла партия запасных нижних чинов; ожидая беспорядков, командир эскадрона стал стягивать эскадрон на Анненскую площадь. Во время следования частей эскадрона в сборное место, из толпы в корнета Гаудеца было пущено несколько камней, которые пролетели у него над головой, а в корнета Бычкова был брошен камень, который попал ему в голову; находившийся вблизи корнета рядовой Михаил Мухин, видевший кто бросил камень, кинулся в толпу с обнажённой шашкой и ударил по голове бросившего камень. Часть чинов эскадрона, которые стояли у вокзала и следовавшие на сборный пункт к эскадрону, были из толпы обстреляны из револьверов. Командир эскадрона назначил корнета Гаудеца с 10 нижними чинами разогнать толпу.
    Во время следования в этот разъезд из-за заборов летели камни. Не доезжая одного квартала до вокзала, разъезд остановился, и корнет Гаудец приказал толпе разойтись. Толпа не расходилась и волновалась, слышались свистки и угрожающие крики. Корнет Гаудец, видя что его требование не исполняется, приказал разогнать толпу нагайками.; в это время один латыш ударил драгуна палкой; корнет приказал арестовать его, но тот, желая скрыться, вбежал в угловой дом, из дверей которого революционеры открыли по драгунам огонь из револьверов, при чём у ефрейтора Болтушкина была прострелена фуражка, а одна пуля ударила в лезвие шашки рядового Ладыгина.
    В виду того, что стрельба всё усиливалась и по своей малочисленности разъезд ничего не мог поделать, корнет Гаудец повёл разъезд к эскадрону, прокладывая себе дорогу через толпу.
    Желая разогнать толпу, штабс-ротмистр Подпрятов полевым галопом повёл свой эскадрон к вокзалу, толпа видя приближающийся эскадрон, рассыпалась в разные стороны, но из за заборов, деревьев, окон и дверей по эскадрону началась стрельба. Штабс-ротмистр Подпрятов, остановив эскадрон у вокзала, приказал одному полуэскадрону под командой корнета Гаудеца спешиться и открыть огонь по домам, из которых сыпались пули и по стреляющим людям. В это время подошло подкрепление от пехотных частей, которое тоже открыло огонь. Другой разъезд, под командой корнета Бычкова, высланный одновременно с разъездом Гаудеца, но по другому направлению для разгона толпы, в это время подходил от вокзала к эскадрону и чтобы не попасть под выстрелы своих-же и не мешать спешенному полуэскадрону, свернул направо в улицу, откуда по разъезду была открыта усиленная стрельба. Беспокоясь о разъезде корнета Бычкова, в виду его малочисленности, на помощь ему был выслан корнет Гаудец с 12 драгунами. Корнет Гаудец, видя, что особенно много стреляли из второго дома от угла, приказал нескольким драгунам спешиться и открыть огонь по дому. В результате было убито несколько человек мятежников и 15 человек арестовано, спрятавшихся на чердаке.
    В виду того, что стрельба на этой улице всё ещё продолжалась, корнеты Гаудец и Бычков со своими людьми поскакали на звуки выстрелов и окружили дом, откуда особенно сильно раздавались выстрелы; корнет Гаудец остался около дома, где арестовал около 20 человек мятежников и вернулся к эскадрону; а корнет Бычков поскакал на следующие выстрелы, сразу прекратившиеся, когда подошёл разъезд, который, проследовав по Суворовской улице, присоединился к эскадрону.
    86.jpg
    В.А. Серов "Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?
    К этому времени подошли пехтные части, которые открыли стрельбу по мятежникам, а собранный эскадрон был отведён на площадь перед вокзалом; после чего один полуэскадрон был отослан в Порт, а другой, под командой корнета Гаудеца, сопровождал арестованных. Не смотря на сильный огонь со стороны мятежников, в эскадроне был ранен один нижний чин и две лошади.
    До 1 декабря 3 взвода 1 эскадрона, 2 и 3 эскадроны, собранные в Либаве, в течение 2-х недель были в полной боевой готовности; нижние чины спали по очереди, не снимая амуниции и оружия, так как ожидалось прибытие толпы мятежников из Туккума, Виндавы, Гольдингена и Тальсена, а также бунт матросов.
    30 ноября в Либаве была общая забастовка городовых в продолжение 4-х дней, почему на чинов эскадрона были возложены и чисто полицейские обязанности, выразившиеся в занятии полицейских постов и по производству обысков. За это время 6-й эскадрон был размещён по-взводно в Гробино-Газенпотском уезде следующим образом: 1 взвод в имении Аустерн, 1 взвод в имении Лигутен и 1 взвод в имении Альтенбург, где простояли до 1 ноября, когда три взвода ушли в Порт Александра III, а один взвод остался в Альтенбурге, впоследствие перешедший в Кацданген, а 25 ноября в Гробин, представлял собой в течение ноября и декабря, как бы заставу у Либавы, в обязанности которой входило посылать в крепость ежедневные донесения о передвижении революционеров, содержание летучей почты и тому подобное.
    1 января 1906 года весь 6-й эскадрон вошёл в карательный отряд и пробыл там до 10 февраля, пройдя по следующему маршруту: Виргинален, Леген, Альтенбург, Кротен, Асситен, Прекулыг, Вайноден, Туккумегоф, Ленен, Нигранден, Тельс-Падерн, Кацданген, Либава, куда возвратился 10 февраля 1906 года и расположился в Порту, простояв там до 27 ноября 1907 года, и лишь временно уходя из Либавы в Гробин, и в соседние имения; 27 ноября перешёл в г. Гольдинген, где и расположился.
    За время революционного движения в России, то есть с начала 1905 до середины 1906 года при штабе полка в г.Волковишках оставались 1-й и 4-й эскадроны и учебная команда. На долю их за это время выпало несение тяжёлой караульной и полицейской службы в Волковишском уезде Сувалкской губернии, когда то в одном, то в другом месте были вспышки восстания, в особенности среди многочисленного еврейского населения; приходилось делать много облав, обысков, изъятия оружия и сборы податей ( в Бортникской гмине).
    Эти эскадроны неоднократно содействовали так же и пограничной страже в поимке контрабандистов, провозивших много огнестрельного оружия.
    Несмотря на это, не забывались и строевые занятия: прибыли молодые солдаты, и обучение их тоже шло своим чередом.
    5 декабря 1906 года были посланы два ефрейтора 6-го эскадрона Уткин и Александр Морозов в имение Канданген, для того чтобы взять оставшиеся там вещи взвода, который стоял в этом имении с 17 по 21 ноября. Оба ефрейтора получили приказание явиться в Газенпот к начальнику района для того, чтобы получить конвой от расквартированного там эскадрона Иркутского драгунского полка. Но там они узнали, что по приказу Курляндского генерал-губернатора в уезд можно было посылать только не меньше эскадрона, почему начальник района и отказал им в конвое, так как считал необходимым присутствие эскадрона на месте. Не желая возвращаться обратно, не исполнив приказания, они, не взирая на явную опасность со стороны бродячих шаек революционеров, отправились вдвоём, пешком в имение за 8 вёрст, для того чтобы выполнить данное приказание. Прибыв в имение около 9 часов вечера, драгуны поужинали и пошли спать в отведённое им в доме помещение, которое находилось на втором этаже. Только они стали укладываться спать, как к ним в комнату вбежал мальчик и закричал: «солдаты, идите вниз – там пришли разбойники». Морозов и Уткин схватили винтовки и начали в темноте спускаться с лестницы. Но вдруг раздался выстрел, которым был ранен Морозов. В это время на помощь драгунам на лестницу с лампой в руке выбежал лакей, который тут же был расстрелян в упор; но принесённая им лампа осевтила лестницу, чем воспользовался Уткин, начав стрелять в революционеров. Революционеры не ожидали в имении встретить солдат и, когда они увидали Уткина, решили, что дом занят драгунами, а потому немедля бросились бежать из усадьбы. По оставшимся на снегу следам можно было предположить, что их было около 50 человек. Эта их ошибка и спасла Уткина, Морозов же, будучи ранен зарядом дроби в область сердца, сразу умер на ступенях лестницы. Уткин пробыл у тела Морозова до 6 часов утра, ожидая ежеминутно нового нападения. Утром на лошадях помещика Уткин прибыл в эскадрон и доложил о случившемся. Похороны Морозова состоялись в Либаве; более 20 венков от местных баронов и от всех войсковых частей Либавской крепости украшали гроб покойного. От каждой воинской части было назначено по1 взводу при оркестре Венденского пехотного полка. На похоронах присутствовал комендант крепости, проводив гроб до могилы.
    Рядовые 6-го эскадрона Станислав Трацевский и Подоляк были посланы с поицейским урядником из г. Гробин в Гавезенский лес для производства обыска в доме лесника. По дороге они встретили двух неизвестных крестьян и, так как они оказались без паспортов, их арестовали и вместе с ними продолжали ехать далее для обыска. Приехав к дому лесника, (ехали на обывательской подводе) урядник вошёл в дом, а солдаты с арестованными остались на улице; в это время один из задержанных, которых караулил Трацевский, попросил позволить ему отправить естественную надобность и, воспользовавшись тем, что Трацевский отвернулся от него, арестованный выхватил револьвер и выстрелил Трацевскому в спину. Пуля попала в спинной хребет. Трацевский упал, а арестованный тотчас бросился в лес. Замешательством хотел воспользоваться и другой арестованный и бросился бежать, но тут же был убит Подоляком; убийца же Троцевского скрылся. Трацевский умер в страшных мучениях в госпитале. Почти при таких же обстоятельствах погиб и рядовой Сенчук.
    За эту тяжёлую, более чем двухлетнюю службу чины полка получили следующие награды:
    подполковник Самсон-фон- Гиммельстиерна орден св. Анны 2-й степени
    ротмистр Юргенсен орден св. Станислава 2-й степени
    ротмистр Матушевич, штабс-ротмитср Подпрятов, корнеты Ищеев и Бычков ордена св. Станислава 3-й степени
    8 нижних чинов получили серебряные медали.
    4-го октября 1905 года полк оставил командир его, полковник Косов, Высочайшим приказом произведённый в генерал-майоры и назначенный командиром 2-й бригады 1-й кавалерийской дивизии.
    Полк принял 53-го драгунского Новоархангельского полка полковник Николай Богданович Тер-Асатуров.
    В конце 1907 года последовало распоряжение: штабу полка, 2 и 4 эскадронам и командам перейти в г. Либаву, что и было исполнено 25 ноября, когда эти части по-эшелонно по железной дороге выступили в Либаву, куда и прибыли 27 ноября.
    636961066.jpg
    Полк разместился следующим образом: штаб полка, учебная и нестроевая команды в Порту Императора Александра III, в казармах 4-го флотского экипажа, 4-й эскадрон там же в минном складе, 3-й эскадрон в Либаве, сапёрная команда в централдьном районе, 1-й эскадрон в г. Гробин, 2-й в г. Газенпот, 5-й в м. Прекульн (в 2-х часах езды от Либавы) и 6-й в г. Гольдинген.
    6 декабря 1907 года, в день своего Тезоименитства, Государь Император повелел всем бывшим гусарским и уланским полкам вернуть их старые наименования, почему полк получил название 3-го уланского Смоленского Императора Александра III.
     
    Профессор, Любовь Н. и PaulZibert нравится это.
  17. Offline

    galani Новобранец

    Регистрация:
    28 мар 2014
    Сообщения:
    2
    Спасибо SB:
    0
    Отзывы:
    0
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Moscow
    Интересы:
    Сrimean war
    Добрый день, очень неплохая подборка. Хотел задать Вам вопрос по поводу ссылки, откуда вы почерпнули этот абзац:
    Оставшиеся на правом берегу войска были подчинены командиру Смоленского пехотного полка полковнику Игнатьеву, которому было предписано при обнаружении намерений неприятеля напасть на его малочисленный отряд, немедленно перевести его на левый берег и развести мост. 18 октября получено было донесение, что громадные турецкие силы наступают по Бабадагской дороге и берегом Дуная. Опасаясь за участь своего отряда, генерал-лейтенант Ушаков приказал трём батальонам Смоленского полка и батарейной № 1 батарее перейти мост, орудия поставить за заблаговременно приготовленными эполементами (Особый род бруствера употребляемый для прикрытия войска на открытой местности), а четвёртому батальону вместе с греческими волонтёрами занять tete de pont (предмостное укрепление).
    В 11 часов вечера 19 октября перешли через мост донцы с конно-ракетной батареей, а за ними 4 батальон и греческие дружины.
    В 12 часов перешёл последний солдат и ближайшие к неприятелю четыре плота сняты. Всю ночь и следующий день разводили мост; 20 к 7 часам вечера разводка была окончена и плоты отправлены в Измаил. Я у Богдановича ничего подобного не нашел. Может это какая-то другая книга, что за источник?
     
  18. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    штабс-капитан князь В.П. Максутов "История 25 пехотного Смоленского полка за два века его существования. 1700-1900 годы" страница 817
     
  19. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Старый цейхгауз № 31 Командиры 3-го Смоленского уланского полка в период Первой мировой войны командиры смоленского уланского полка.jpg
     
    Профессор нравится это.
  20. Offline

    Хан Завсегдатай SB

    Регистрация:
    13 янв 2009
    Сообщения:
    1.418
    Спасибо SB:
    4.474
    Отзывы:
    177
    Страна:
    Russian Federation
    Из:
    Смоленск
    Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
    взято вот отсюда http://lepassemilitaire.ru/iz-zhizni-smolenskix-ulan-isheev/

    Мне хочется запечатлеть, пока не поздно, на страницах «Военной Были» два случая, которые не вошли в полковую историю Смоленских улан.

    1. Неожиданный смотр Государя Императора.

    За год до Великой войны, 8 мая 1913 года, рано утром, в Александровском штабе (близ гор. Вильковишки, Сувалкской губ.) 3 уланского Смоленского Императора Александра III полка была получена из штаба 3 арм. корпуса телеграмма, в которой сообщалось, что Государь Император, проездом в Германию, произведет смотр полку на станции Вильковишки. Полк представляется в пешем строю. Царский поезд прибывает в Вильковишки в тот же день — 8 мая, около полудня.

    В полку поднялся переполох. Хуже всего было то, что два эскадрона в это время находились на стрельбе у фольварка Люлишки, около 25 верст от Вильковишек. Эти два эскадрона по тревоге были вызваны в штаб полка, куда и прибыли около 10 час. утра.

    Предстояло очень много дела: выдать новое обмундирование, его пригнать, пополнить число рядов во взводах, сделать расчет, постричь улан и т. д.

    Времени было очень мало, и начальствующие лица прямо с ног сбивались, стараясь сделать все возможное, чтобы вывести полк на Высочайший смотр в подобающем для такого случая виде. До чего доходила спешка видно уже из того, что эскадронные парикмахеры стригли улан, пришедших со стрельбы, так сказать — «на ходу», обстригая машинкой только ту часть головы, которая не была покрыта фуражкой: на всю голову не было времени.

    Особенно тяжело пришлось двум эскадронам из фольварка Люлишки, т. к. они явились в штаб полка за два часа до смотра и пришли на станцию, когда четыре эскадрона были уже там построены.

    Для смотра был выбран участок около самой станции, между полотном железной дороги и шоссе. Это был выгон, на котором обычно паслись коровы, неровный и запущенный. Лучшего места не было. На нем, у полотна жел. дороги, была сбита из досок временная платформа, у которой должен был остановиться поезд.

    Полк был построен покоем. Все были в приподнятом настроении и взволнованы неожиданным смотром и предстоящим счастьем видеть Государя.

    Наконец подошел поезд и Царский вагон остановился у временной платформы. Через несколько минут из вагона вышел Государь, за ним свита, в которой находился также Командующий войсками округа генерал П. К. Ренненкампф.

    Его Величество сходит по подмосткам, трубачи играют гимн, и наш новый штандарт преклоняется перед Императором, который обходит фронт полка, здороваясь с эскадронами. Уланы отвечают и кричат ура…

    Обойдя фронт, Государь отошел к полотну железной дороги, а полк перестроился к церемониальному маршу, справа по-эскадронно. Начинается церемониальный марш.

    Его Величество благодарит проходящие эскадроны, и уланы, — сразу после ответа, — от воодушевления начинают кричать ура! Прошли хорошо, насколько допускало место, совершенно неприспособленное для этой цели.

    По прохождений, полк опять построился покоем. Государь вышел перед полк и к Его Величеству были собраны все офицеры. Обращаясь к ним, Государь сказал несколько слов в том смысле, что наш полк, как расположенный на границе, несет большую ответственность, чем полки, имеющие свои стоянки внутри государства.

    Отпустив офицеров на свои места. Государь направился к вагону, и через 2-3 минуты поезд тронулся на Вержболово, сопровождаемый гимном и криками ура!

    К сопровождающим Его Величество лицам присоединился и наш командир, полковник фон Крузенштерн (быв. Конно-гренадер). От него мы потом узнали, что Государь, зная какие обычно делаются приготовления к Царским смотрам, остался очень доволен нашим полком, вышедшим на смотр без всякой подготовки и, кроме того, что два эскадрона прибыли в штаб полка за 2 часа до начала смотра.

    Со станции полк вернулся в праздничном настроении, и смотр еще долго был главной темой разговоров среди офицеров и улан.

    Несомненно, что смотр этот состоялся не без ведома Государыни Марии Федоровны. Полк наш был одним из любимых полков своего Державного шефа Императора Александра III. Эту любовь наследовала и супруга его, вдовствующая Императрица. Ежегодно Государыня проезжала через станцию Вержболово, для следования в Данию. И каждый раз Смоленцы имели счастье представляться Ее Величеству.

    Вероятно, при прощании с Государем Императрица рассказала ему об этом и Его Величество в угоду своей Матушке Царице и произвел настоящий смотр.

    2. Проводы Императрицы Марии Федоровны

    В декабре месяце 1918 года, составив ядро и вступив в Добровольческую Армию, 3 уланский Смоленский Императора Александра III полк узнал, что Государыня Мария Федоровна оставляет Крым и выезжает за границу. Полк спешно отправил депутацию и поручил таковой просить Государыню благословить полк посылаемой иконой Смоленской Божией Матери.

    Депутаты были трогательно и милостиво приняты на палубе английского крейсера «Мальборо», где Государыня пожелала, чтобы этим образом Смоленцы благословили Ее Величество, а Великую Княгиню Ольгу Александровну просила принести другую икону, которую Императрица подписала и ею благословила Смоленцев.

    Государыня была растрогана до слез и, когда Ее благословляли, стояла на коленях. Точной записи Ее слов, к сожалению, не сохранилось. Но сказала Императрица, приблизительно, следующее: Она рада, что Смоленцы вспомнили Ее в самую тяжелую минуту и что Она этого никогда не забудет.

    Депутаты, полковник Королев и ротмистр Корсаков, пробыли на палубе крейсера около двух часов и Государыня представила их всей бывшей с Ней Царской семье и долго с ними беседовала.

    При них же крейсер отвалил от Юсуповской пристани, простояв там три дня, — с 28 по 31 марта 1919 года, увез нашу последнюю Царицу.

    Этот прием и последние слова нашей обаятельной Императрицы, должны войти в историю полка и послужить утешением Смоленцам за всё ими пережитое.

    Полковник Королев убит в Крыму, а ротмистр Корсаков был в Парагвае, где служил в армии, командуя эскадроном.

    Записал все это с их слов отец депутата, Дейст. Стат. Советник А. Корсаков, старейший Смоленец, производства 1880 года. Но оба депутата были так растроганы приемом, что многое позабыли и не могли рассказать более подробно.

    Подписанную Императрицей икону вывезти с собой в Югославию Смоленцам не удалось. Осталась она, к сожалению, где-то в России.

    Ротм. Кн. Ишеев
     
    Профессор и PaulZibert нравится это.

Поделиться этой страницей