Смоленское Губернское Жандармское Управление

Решил создать новую тему, стало интересно - кто такие офицеры отдельного корпуса жандармов, проходившие службу на Смоленщине?

СМОЛЕНСКОЕ ГУБЕРНСКОЕ ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ
3-го разряда

Руководство:

1840 г. – полковник Ахвердов Николай Александрович
1855 – после 1857 гг. – полковник Слезкин 1-й Михаил Львович
1864-1867(?) гг. - полковник Нейман Павел Христианович
1867(?)-1873(?) гг. – полковник (в 1873 г. - генерал-майор) Соколов Александр Дмитриевич
10.09.1880-24.09.1885 гг. - полковник Есипов Павел Александрович
24.09.1885-17.04.1890 гг. - полковник Щетинин Александр Николаевич
11.05.1890- до 1899 гг. - подполковник Грумбков Вильгельм Львович
1899(?)- до 1907 гг. - полковник (с 1903 г. - генерал-майор) Громыко Михаил Михайлович
1911 г. - полковник Иваненко Николай Григорьевич
1915 г. - полковник Астафьев Иван Николаевич

Полковник Ахвердов Николай Александрович, родился 2 марта 1800 г. в ст.Наурской на Кавказе. Отец его, Александр Исаевич Ахвердов, бывший командир Кабардинского полка, умер в 1808 году. В следующем 1809 году Николай Александрович определен с Пажеский корпус, откуда 23 марта 1818 года выпущен прапорщиком в Северский конно-егерьский полк. Принимал участие в персидском походе 1826-1828 годов, за отличия в сражениях под Елизаветополем награжден орденом св.Анны 4-й степени, при Дживан-Булахе – золотой шпагой с надписью «За храбрость», за взятие Тавриза – орденом св.Владимира 4-й степени с бантом, за участие в военных действиях – орденом св.Анны 3-й степени с бантом. 17 декабря 1828 года поступил адъютантом к начальнику 20-й пехотной дивизии генералу А.И.Красовскому (1780-1849), принимал участие в походах против турок (1829 г.) и в Польшу (1831 г.) За участие в боевых действиях, в качестве награды был переведен в Лейб-гвардии Павловский полк (1829 г.), затем в Лейб-гвардии Московский полк (1830 г.). В 1831 г. награжден знаком ордена Virtuti Militari 4-й степени. 6 декабря 1832 года получил ин полковника, 4 мая 1834 года назначен командиром Московского пехотного полка. С ноября 1836 г. по февраль 1839 г. – в долгосрочном отпуске. В 1840 году переведен в Корпус Жандармов на должность штаб-офицера Корпуса Жандармов Смоленской губернии. 6 декабря 1844 года произведен в генерал-майоры и назначен состоять при шефе жандармов для особых поручений. В 1848 г. вступил во временное заведывание 7 округом корпуса жандармов, 23 апреля 1850 года награжден орденом св.Станислава 1-й степени, 2 июня 1852 г. назначен Смоленским военным губернатором. Скончался 7 ноября 1876 г.

полковник Слезкин 1-й Михаил Львович, (до 1855 г. – после 1857 г.) – штаб-офицер Корпуса Жандармов Смоленской губернии. Другой информации не имеется.

полковник Нейман Павел Христианович, (до 1864 г. – после 1867 гг.) – штаб-офицер Корпуса Жандармов Смоленской губернии. В списках кавалеров ордена Св.Георгия 4-й степени присутствует майор Нейман, награжденный 25 января 1817 г., однако, никакими подтверждающими фактами, что это – Нейман П.Х. я не располагаю. В первой трети XIX в. Нейман Петр Христианович – сотрудник Кронштадской таможни (может быть брат?)

полковник Соколов Александр Дмитриевич, до 1867 г. – после 1873 г.), штаб-офицер Корпуса Жандармов Смоленской губернии, в 1873 г. – генерал-майор, начальник Смоленского губернского Жандармского Управления. Другой информации не имеется.

полковник Есипов Павел Александрович (10.09.1880-24.09.1885 гг.) - начальник Смоленского Губернского Жандармского Управления. Офицер с 24.10.1847 г., в корпусе жандармов с 9.12.1864 г., полковник с 1.01.1878 г. Награды: св.Станислава 2-й ст. с ИМП. Короною (1868), св.Анны 2-й ст. (1870), св.Владимира 4-й ст. (1874). Другой информации не имеется.

полковник Щетинин Александр Николаевич, родился в 1832 г. Семейный (семейный – имеющий детей; женатый – детей не имеющий), имеет 6 детей. Офицер с 13 августа 1852 г., полковник – с 31 марта 1874 г. в корпусе жандармов – с 30 августа 1869 г. С 5 декабря 1874 г. по 24 сентября 1885 г. – начальник Архангелогородского Губернского Жандармского Управления, а с 24 сентября 1885 г. по 17.04.1890 г. - начальник Смоленского губернского Жандармского Управления. Награды: св. Станислава 2-й степени(?), св. Анны 2-й степени (1882), св.Владимира 4-й степени за 35 лет выслуги (1887) и св.Владимира 3-й степени (?). С 17 апреля 1890 г. – начальник Томского Губернского Жандармского Управления, генерал-майор с 30 августа 1890 г.

подполковник Грумбков Вильгельм Львович, родился в 1848 г. Семейный, 4 детей. Офицер с 16 июня 1867 г., в отдельном корпусе жандармов с 1 июня 1880 г., в должности помощника начальника Лифляндского Губернского Жандармского Управления в Дерптском и Веросском уездах и г.Валке с 8 августа 1881 г.; в должности начальника Смоленского Губернского Жандармского Управления с 11 мая 1890 г. до 1896 г. (?). Награды: чин подполковника (1886), чин полковника (21 апреля 1891 г.), ордена св.Станислава 2-й степени (1890), св.Анны 3-й степени (1883) св.Станислава 3-й степени (1880) и Кавалер креста Румынской Звезды (1879).

Полковник Громыко Михаил Михайлович, родился 29 июля 1847 г. Семейный, 3 детей. В 1867 г. выпускник Виленского пехотного юнкерского училища по 1-му разряду, направлен подпоручиком в 115-й пехотный Вяземский полк. На 1 января 1869 г. – поручик 13-го драгунского военного ордена генерала-фельдмаршала графа Миниха полка. Офицер с 26 октября 1867 г., в Отдельном Корпусе Жандармов с 4 октября 1882 г., подполковник с 1 января 1887 г., полковник (?). Награды: ордена св.Станислава 2-й степени (1890) и св.Анны 3-й степени (?), чин генерал-майора (1903). Вышел в отставку в 1910 г.

Полковник Иваненко Николай Григорьевич, с 1910 по 1914-15 г. - в должности начальника Смоленского Губернского Жандармского Управления. Другой информацией не располагаю.

Полковник Астафьев Иван Николаевич, родился в 1861 г., женат, имеет 1 сына. Офицер с 15 апреля 1878 г.; в Отдельном Корпусе Жандармов с 12 июля 1888 г.; поручик с 6 августа 1888 г.; в 1888 г. – адъютант Минского Жандармского Управления; в 1904 г. в чине подполковника помощник начальника Петербургского охранного отделения, в 1915 г. – начальник Смоленского губернского жандармского управления. Другой информацией не располагаю.

 

Нашел интересный документ, упоминающий начальника Смоленского Губернского Жандармского Управления полковника Громыко М.М.

Спецсообщение Л.П. Берии И.В. Сталину о следствии по делу Н.С. Ангарского-Клестова с приложением протокола допроса
29.06.1940
№ 2656/б
тов. СТАЛИНУ
При этом представляю протокол допроса арестованного АНГАРСКОГО-КЛЕСТОВА Николая Семеновича от 26-го июня 1940 года, бывшего старшего научного сотрудника института Маркса — Энгельса — Ленина.
АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ признался в том, что с 1896 года по 1915 год сотрудничал с царской охранкой и по ее заданиям проводил активную провокаторскую работу в гг. Смоленске, Ставрополе, Ростове, Харькове и Москве.
В 1903 году, в целях отвлечь от себя возникшие подозрения в провокаторской деятельности, АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ, по договоренности с охранкой, выезжает в Женеву, где связывается с группой социал-демократов во главе с ПЛЕХАНОВЫМ.
Из Женевы АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ вернулся в Россию с нелегальными материалами социал-демократической партии, в том числе протоколами 2-ого Съезда РСДРП, адресованными Донскому Комитету РСДРП.
После Февральской революции АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ неоднократно выступал против политики руководства партии: в апреле 1917 года — против ЛЕНИНА по вопросу оценки политической ситуации того периода; на VI Съезде Партии — против СТАЛИНА по вопросу о движущих силах революции и оценки текущего момента; в 1918 году был исключен из партии за выступление в Московском Совете против политики партии в деревне; в 1921 году на Московской Городской конференции выступил от объединенной оппозиции «демократического централизма» и «рабочей оппозиции» (см. стр. 19).
В 1924 году, будучи на работе в Берлине в качестве уполномоченного Мосвнешторга, АНГАРСКИЙ через члена заграничной делегации меньшевиков НИКОЛАЕВСКОГО был привлечен к работе в пользу германской разведки и был связан с меньшевистской эмиграцией (см. стр. 19, 20, 21).
С германской разведкой АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ сотрудничал вплоть до 1938 года.
В 1924 году, через бывшего секретаря АРКОСА — А. БОГДАНОВА (осужден) АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ был привлечен к работе в пользу английской разведки.
В 1932 году, перед назначением на должность торгпреда СССР в Греции, АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ был вовлечен РОЗЕНГОЛЬЦЕМ в правотроцкистскую организацию и по заданию РОЗЕНГОЛЬЦА проводил вражескую работу в Греции.
С 1935 года, возглавляя «Международную книгу», АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ также вел вражескую работу.
Из лиц, привлеченных АНГАРСКИМ-КЛЕСТОВЫМ к антисоветской работе, не арестованы:
1. ИЗАК Иван Яковлевич, старший инженер экспортного отдела Наркомлеса СССР.
2. АДАМСОН Владимир Александрович, бывший зам. торгпреда СССР в Греции, ныне без определенных занятий.
3. ЕЛЕНЕВСКИЙ Валентин Ануфриевич, бывший зам. председателя «Международной книги», ныне без определенных занятий.
4. ЛЕВЕНСОН Федор Савельевич, быв. зам. директора экспортной конторы «Международной книги».
ИЗАК И.Я., АДАМСОН В.А., ЕЛЕНЕВСКИЙ В.А. и ЛЕВЕНСОН Ф.С. НКВД СССР арестовываются.
Следствие по делу АНГАРСКОГО-КЛЕСТОВА Н.С. продолжается.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. БЕРИЯ


ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного АНГАРСКОГО-КЛЕСТОВА Николая Семеновича
от 26 июня 1940 года
АНГАРСКИЙ-КЛЕСТОВ Н.С., 1873 года рождения, уроженец г. Смоленска, б. член ВКП(б) с 1902 года, до ареста — старший научный сотрудник Института Маркса — Энгельса — Ленина.
Вопрос: Вы признали себя виновным в активной контрреволюционной работе на протяжении многих лет в качестве агента царской охранки и шпиона немецкой и английской разведок.
Вы это подтверждаете?
Ответ: Да, подтверждаю.
Вопрос: Тогда предоставляем вам возможность рассказать о всех своих преступлениях в личных показаниях.
Ответ: Теперь, когда я арестован, не желая скрывать больше своей многолетней предательской работы против партии и рабочего класса, я хочу рассказать все о своих преступлениях органам советского следствия.
Я считался членом РСДРП с 1902 года, в действительности же, еще за четыре года до этого момента, с 1898 года я являлся агентом царской охранки.
Прежде чем показать свой путь к охранке, вкратце сообщу свои биографические данные.
Я происхожу из семьи купца 2-й гильдии КЛЕСТОВА Семена Алексеевича, владельца книжного магазина, 2-х домов и самой большой в гор. Смоленске публичной библиотеки.
В 1893 или 1894 гг., проживая в Смоленске, я примкнул к революционному кружку из административно-ссыльных, руководимому МЫШЛЯЕВЫМ.
В 1896 году меня арестовало губернское жандармское управление за нелегальное хранение 2-х брошюр, изданных народовольцами под названием «С Родины на Родину».
Зимой того же 1896 года на допросе у жандармского ротмистра (фамилию за давностью времени не припоминаю) я дал откровенные показания о происхождении этих брошюр, назвав студента, у которого я их получил, будучи на излечении в Москве.
Я сообщил также полиции, что у меня еще хранится журнал «Социал-демократ», издававшийся ПЛЕХАНОВЫМ. Эта книжка — показал я на допросе в жандармском управлении — была послана мною студенту ШАМОВСКОМУ, проживавшему в то время в Смоленске.
Жандармскому ротмистру я заявил далее, что давно уже отказался от революционных взглядов и не намерен впредь принимать участия в студенческом или ином движении против существующего государственного строя.
По истечении 2-х недель я был освобожден из тюрьмы под поручительство старшего брата студента ШАМОВСКОГО, занимавшего видное положение в городском банке, которому за это я впоследствии выплатил до 1000 рублей.
Через год из министерства внутренних дел пришел приговор, по которому я подлежал тюремному заключению сроком на 3 месяца и после этого — гласному надзору полиции сроком на 2 года.
Находясь в Смоленской тюрьме, я много передумал над тем, что нахожусь на контрреволюционных позициях, вот уже давно не имею отношения к практической революционной деятельности, а между тем заключен под стражу и преследуюсь властями. В тюрьме у меня впервые зародилась мысль о постоянной связи с полицией.
По выходе из тюрьмы, в 1897 году, я как-то раз был приглашен на собрание студенческого кружка в Смоленске, но студент ТЕОДОРОВИЧ, узнавший откуда-то о моем недостойном, предательском поведении на допросах в жандармском управлении, посоветовавшись с другими, предложил мне уйти с собрания, что еще более меня озлобило.
Это обстоятельство, мои контрреволюционные взгляды, а также буржуазное происхождение, все это вместе взятое толкнуло меня на путь мщения, доносов и предательства и окончательно сделало провокатором.
К этому времени обстоятельства сложились следующим образом. По освобождении из тюрьмы мне предстояло легализовать библиотеку и книжный магазин, которые остались безнадзорными после смерти отца, последовавшей в психиатрической больнице.
В этих целях моя мать, как бы увлекшись картежной игрой, в дворянском клубе стала проигрывать крупные суммы начальнику жандармского управления полковнику ГРОМЫКО, я же инсценировал продажу ему рысака и пролетки, но в действительности то и другое являлось «благородным» прикрытием взятки.
Женитьба на крестной дочери правителя канцелярии смоленского губернатора, дворянке Зинаиде Константиновне КАЗАНЦЕВОЙ (умерла в 1918 году) довершила мое моральное падение.
Я стал неоднократно бывать на квартире у жандармского полковника ГРОМЫКО и настойчиво доказывал ему, что навсегда порвал с революцией, держусь теперь таких же, как и он, взглядов и готов представить соответствующие подтверждение на деле.
Я доказывал жандармскому полковнику, что «социализм есть — гипотеза, результат больной нравственности», что я признаю существующий порядок в России наилучшим и готов жизнью ограждать его от посягательств наших самобытных «всесословных» интеллигентов или «сословных» социал-демократов, что я предан правительству и «мечтаю о счастье называться верноподданным государя императора».
Таким образом, жандармскому полковнику не пришлось даже приложить труд к моей вербовке, так как я, собственно, сам предложил сотрудничать в охранке, на что и получил его согласие.
В результате хлопот полковника ГРОМЫКИ и моего ходатайства перед департаментом полиции, после годичного сотрудничества с жандармским управлением, в октябре 1899 года министр юстиции МУРАВЬЕВ сообщил мне, что «по высочайшему повелению государя императора» я — Николай КЛЕСТОВ — освобожден от гласного надзора полиции, о чем поставлен в известность прокурор Московской судебной палаты.
С конца 1898 года я стал систематически доставлять Смоленскому жандармскому управлению донесения о политических настроениях местных либералов и революционеров, сообщал, отчасти из мести, об антигосударственной работе студента ТЕОДОРОВИЧА, о котором показал выше, о местном жителе, примыкавшем к народовольческому кружку, Михаиле ВАСИЛЬЕВЕ, об учителе АЛЕКСАНДРОВЕ, о революционных настроениях лиц, входивших в правление публичной библиотеки, о своем родном брате — Василии КЛЕСТОВЕ.
Я же сообщил охранке о нелегальном печатании книги ТУНА по истории революционного движения, о дебатах на земских собраниях, о медицинском обществе, настроенном радикально, о деятелях уездного земства с теми же настроениями, о местных студенческих кружках и другие данные, которых от меня поступало так много, что в настоящий момент все их я затрудняюсь вспомнить.
Передача охранке этих донесений осуществлялась через полковника ГРОМЫКУ, которого я время от времени посещал непосредственно в жандармском управлении, и через жандармского вахмистра (фамилии не помню), который получал от меня пакеты и направлял их по назначению во время моего проживания в гор. Вязьма, под Смоленском.
В Вязьме в те годы моя жена имела книжный магазин, я же корреспондировал в «Смоленский вестник» и «Московские ведомости».
Продав свой книжный магазин в Вязьме, моя жена вскоре приобрела такой же магазин в Ставрополе, куда в 1899 году мы переехали на постоянное жительство.
…
Вот все, что я имею показать о своей преступной работе, которую я вел с 1898 по 1940 гг., будучи еще задолго до Октябрьской революции непримиримым врагом партии, но тщательно маскируя от нее свое подлинное лицо провокатора и шпиона.
Николай КЛЕСТОВ-АНГАРСКИЙ
ДОПРОСИЛИ:
зам. начальника следчасти ГЭУ НКВД
майор госуд. безопасности ШВАРЦМАН
следователь следчасти ГЭУ НКВД
лейтенант госбезопасности БОРИСОВСКИЙ
Допрос начат в 00 ч. 10 м., окончен в 18 ч. 30 минут с перерывом в 1 час.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 377. Л. 164—205. Подлинник. Машинопись.
На первом листе имеется помета Сталина: «В чем же роль следователя? Он слушатель рассказчика Ангарского, и только?»

Конечно, в тексте чувствуется уверенная рука следователя-чекиста, но описание фактов биографии КЛЕСТОВА-АНГАРСКОГО лично у меня сомнений не вызывает.

 

СМОЛЕНСКОЕ ГУБЕРНСКОЕ ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Адъютанты Управления

1855 г. - поручик Ракеев 2-й Платон Семенович
1857 г. - капитан Крейский Антон Дементьевич
1864-1867 гг. - штабс-капитан Хитрово Николай Владимирович
1873 г. - капитан Рышков Константин Яковлевич
1884 г. - штабс-капитан Шафалович Владимир Николаевич
05.1886 г. - штабс-ротмистр Медведев Валентин Андреевич
11.1886 - 06.1887 г. - штабс-ротмистр Романов Сергей Александрович
09.1890 г. - 01.1892 г. - поручик Поярков Михаил Наркизович
1893 г. - ротмистр Хадасевич Николай Александрович
1894-1895 гг. - поручик Уразов Михаил Игнатьевич
1896 г. - поручик Комендантов Андрей Леонидович
1899 - 1900 г. - поручик Шульц Александр Робертович
1902 г. - штабс-ротмистр Ковалев Василий Иванович
1904 г. - ротмистр Кетов Николай Всеволодович
1907 г. - штабс-ротмистр Греков Владимир Николаевич
1911 г. - ротмистр Малукалов Иван Иванович
1915 г. - ротмистр Малама Михаил Николаевич

 

Адъютант управления, штабс-капитан Шафалович Владимир Николаевич, родился 6 июля 1849 г., женат, вероисповедание – православное. Прапорщик – с 27 декабря 1871 г.; подпоручик – с 15 октября 1872 г.; поручик – с 26 сентября 1876 г.; штабс-капитан – с 28 марта 1882 г.; ротмистр – с 1 ноября 1886 г.; подполковник – с 26 февраля 1895 г.; полковник – с 5 мая 1903 г.
В корпусе жандармов с 16 мая 1876 г., в должности адъютанта Смоленского Губернского Жандармского Управления с 3 июня 1876 г. С 6 июля 1884 г. назначен помощником начальника Архангельского Губернского Жандармского Управления в Шенкурском уезде. С 8 марта 1903 г. – начальник Олонецкого Губернского Жандармского Управления. Награды: Штабс-капитан (28 марта 1882 г.); св.Анны 3-й степени (1896), св.Анны 2-й степени (1906).

Адъютант Управления, штабс-ротмистр Медведев Валентин Андреевич, родился в 1850 г., семейный. Офицер с 7 августа 1874 г., в Отдельном Корпусе Жандармов - с 9 февраля 1885 г., штабс-ротмистр - с 5 октября 1885 г., в должности адьютанта Смоленского Губернского Жандармского Управления с 10 мая 1886 г. С 10 марта 1887 г. назначен и.д. Начальника Жандармского Управления Кольненского и Щучинского уездов. Награды: св.Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1879).

Адъютант Управления, штабс-ротмистр Романов Сергей Александрович, родился в 1856 г., семейный. Офицер с 22 мая 1877 г., в Отдельном Корпусе Жандармов - с 3 августа 1883 г., штабс-ротмистр - с 1 декабря 1885 г., в должности адъютанта Смоленского Губернского Жандармского Управления - с 17 апреля 1887 г. Награды: св.Станислава 3-й ст.(1881); чин ротмистра (30.08.1887).

Адъютант Управления, поручик Поярков Михаил Наркизович. Родился в 1859 г. Холост. Офицер с 12 августа 1883 г., в Отдельном Корпусе Жандармов - с 15 июня 1888 г., поручик - с 12.08.1887 г., в должности адьютанта Смоленского Губернского Жандармского Управления - с 2.05.1889 г. Награды: св.Станислава 3-й ст.(1890).

Адъютант Управления, ротмистр Малама Михаил Николаевич, Королевская ул., дом Пастухова. В 1907 г. подпоручик 114-го Новоторжского пехотного полка (г.Мемель) 1-й бригады 29-й пехотной дивизии (г.Рига).

 

Yuryh серьезно дополнил имеющуюся у меня информацию о М.М.Громыко:
Цитата
ГРОМЫКО Михаил Михайлович [29.07.1847 - ? ], 1867 года выпуска по 1-му разряду из Виленского пехотного юнкерского училища в 115-й пехотный Вяземский полк. Православный. Образование получил в Могилевской гимназии и ВПЮУ. В службу вступил 30.03.1865. Прапорщик (ст. 26.10.1867). Подпоручик (ст. 28.03.1869). Поручик (ст. 20.04.1870). Штабс-капитан (ст. 19.12.1874). Капитан (ст. 16.06.1878). Подполковник (ст. 01.01.1887). Полковник (ст. 17.04.1894). Генерал-майор (ст. 06.04.1903). Занимал должности: командира роты – 1 год, пом. нач. губ. жанд. упр. и нач. уездного жанд. упр. – 9 лет 9 месяцев. Начальник Уфимского (28.12.1893-31.10.1897), затем Смоленского губернских жандармских управлений с 31.10.1897. С поста начальника Смоленского ГЖУ в 1909 г. произведён в генерал-лейтенанты с увольнением от службы. Председатель Смоленского отдела Союза Русского Народа, член Совета Монархических Съездов (1915). Во время гражданской войны - председатель военно-полевого суда Астраханской армии (осень 1918). Был женат и имел 6 детей, в т.ч. Владимир и Георгий – офицеры.
Награды: Св. Станислава 3-й ст. (1872), штабс-капитан (1874), Св. анны 3-й ст. (1880), Св. Станислава 2-й ст. (1890), полковник (1894), Св. Анны 2-й ст. (1897), Св. Владимира 4-й ст. (1902), генерал-майор (1903), Св. Владимира 3-й ст. (1905).
Источники:
А.Н.Антонов. XXXV. Виленское пехотное юнкерское училище. Кр. исторический очерк. Вильна.1900. стр. сп. 49.
Список генералам по старшинству на 1908 год. стр. 919.
Волков. т. 1. стр. 405.
http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=5721
http://www.bfrz.ru/data/beloie_dvizgenie_v...ii_volkov_4.pdf

Любопытно, что с ним дальше стало?
С уважением, Yuryh


В алфавитном списке русских захоронений на кладбище Сент-Женевьев де Буа в Париже фамилия Громыко отсутствует. Действительно интересно, как сложилась судьба офицеров Громыко в период Гражданской войны?

 

СМОЛЕНСКОЕ ГУБЕРНСКОЕ ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Начальники Жандармской команды

1855 – после 1867 г. поручик Михайлов Михаил Михайлович (чин штабс-капитана пожалован до 1864 г.)

Помощники начальника Смоленского Губернского Жандармского Управления

1873 г. - капитан Рышков Константин Яковлевич

1884 – 1892 гг. – подполковник Вульф 2-й Иван Петрович (гор. Вязьма)
Родился в 1847 г. Женатый. Офицер с 8 августа 1866 г.; майор с 20 апреля 1880 г., подполковник с 6 мая 1884 г., в корпусе жандармов с 20 апреля 1871 г., в должности с 17 сентября 1872 г. Награды: св.Станислава 3-й ст. (1884), св.Анны 3-й степени (1888).

1893 г. – после 1904 гг. – ротмистр Гладышев Михаил Кузьмич

"Под руководством М.Ф.Синявского и С.Н.Кузнецова 17 марта 1906 г. был убит руководитель массовых расправ над крестьянами помощник начальника Смоленского губернского жандармского управления подполковник М.К.Гладышев"
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В ПРОВИНЦИИ:ШТРИХИ К ПОРТРЕТАМ ВИДНЫХ ТЕРРОРИСТОВ НАКАНУНЕ И В ПЕРИОД РЕВОЛЮЦИИ 1905—1907 гг. - И.А.Кипров

1907 г. – ротмистр Аргентов Яков Никандрович (гор.Смоленск)
- ротмистр барон Тизенгаузен Федор Михайлович (гор.Рославль).

1911 г. – ротмистр Щербачев Николай Васильевич (гор.Смоленск). Смоленский, Духовщинский, Вяземский, Сычевский, Бельский и Поречский уезды.
– ротмистр барон Тизенгаузен Федор Михайлович (гор.Вязьма). Рославльский, Ельнинский, Дорогобужский Гжатский, Юхновский и Краснинский уезды.

1915 г. – ротмистр Щербачев Николай Васильевич, Верхнее-Пятницкая ул., дом Верзилова. (Смоленский, Рославльский, Ельнинский, Краснинский, Поречский и Духовщинский уезды).
– ротмистр Лебель Анатолий Игнатьевич, г.Вязьма. (Вяземский, Дорогобужский, Бельский, Сычевский, Гжатский и Юхновский уезды).
В 1907 г. капитан 132-го Бендерского пехотного полка 2-й бригады 33-й пехотной дивизии.

 

СМОЛЕНСКОЕ ГУБЕРНСКОЕ ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

1 февраля 1817 г. учреждены нижеслоедующие Жандармские дивизионы и Жандармские команды, в состав коих поступили находившиеся в городах Полицейские драгуны:
Дивизионы в столицах: С-Петербургской и Московской.
Команды, в губернских городах: Вологде, Петрозаводске, Архангельске, Новгороде, Пскове, Митаве, Риге, Ревеле, Владимире, Калуге, Костроме, Орле, Рязани, Смоленске, Твери, Туле, Ярославле, Киеве, Витебске, Могилеве, Житомире, Каменец-Подольске, Минске, Вильно, Гродно, Белостоке, Екатеринославле, Курске, Полтаве, Симферополе. Харькове, Херсоне, Чернигове, Астрахани, Нижнем-Новгороде, Воронеже, Тамбове, Вятке, Казани, Симбирске, Пензе, Уфе, Перми, Тобольске, Томске и Иркутске.
Команды в портовых городах: Феодосии, Таганроге и Одессе.
Жандармские дивизионы были подчинены Обер-Полицмейстерам столиц, считаясь в командировке от Корпуса Внутренней Стражи; команды в губернских городах полагались в составе тамошних Гарнизонных батальонов, а команды в портовых городах - в составе Служащих Инвалидных команд.
Основной принцип комплектования: "Но как ОФицеров, так и нижних чинов выбирать для сего исправнейших. способнейших и преимущественно служивших в кавалерии".

"Инструкция Начальнику Жандармов в Губернском городе.
1. Начальник Жандармов в Губернском городе принадлежит к составу внутреннего гарнизонного батальона и состоит в точной зависимости от батальонного Командира.
2. Влась и права его соответствуют власти и правам ротных Командиров.
3. Воинские обязанности его ограничиваются точным исполнением приказаний батальонного Командира, даваемых в силе порядка и воинских узаконений.
4. Исправное продовольствие верховых лошадей фуражем, содержание и ремонтирование оных остается на непосредственной ответственности Командира внутреннего гарнизонного баталиона.
5. Начальник Жандармов в Губернском городе, на обязанности служения в отношении Губернскому Начальству, согласно с Положением для Жандармов внутренней стражи, получает приказания от батальонного Командира, и действует по оным.
6. С представлениями своими он не входит ни к кому, кроме Командира внутреннего гарнизонного батальона".
Полное собрание законов Российской Империи, том XXXIV, № 26650.

 

Нашел еще, теперь возвращаемся почти в самое начало истории Корпуса Жандармов:
1829 г. – начальник 4 отделения 1-го округа (кв. г.Смоленск) Отдельного Корпуса Жандармов подполковник Ребиндер, кавалер орденов св.Владимира 4-й степени с бантом и св.Анны 4-й степени, награжден медалями «За поход 1812 года против Наполеона» и «За завоевание Парижа 1814 г.»,
Адъютант Корпуса Жандармов поручик Александров
(Фамилия Ребиндеров широко известна, древний дворянский род свою российскую страницу истории открывает под Полтавой, где был взят в плен шведский офицер Карл Рейнхольд фон Ребиндер. Однако мои поиски имени-отчества искомого подполковника Ребиндера не увенчались успехом, может кто подскажет - как звали одного из первых Смоленский жандармских начальников? З.ы. Владимир с бантом и Анна 4-й степени - боевые награды. А поручик Александров вообще не поддается интендификации...)

 

Небольшое дополнение к предыдущему сообщению:
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО в присутствии Своем в Царском Селе Генваря 9-го дня 1824-го года соизволил отдать следующий Приказ.
…
Увольняются от службы по прошениям, поданным прежде 1-го Генваря сего года:
…
По домашним обстоятельствам:
…
По пехоте
… Ярославскаго [полка] маiор Ребиндеръ Подполковникомъ, съ мундiромъ и за свыше-20-ти-летнюю службу съ определениемъ на Инвалидное содержание…

Поскольку Корпус Жандармов комплектовался исключительно армейскими офицерами (своей кузницы кадров у корпуса в то время еще не было), то, по-видимому, "исправнейшим и способнейшим" вполне можно было признать уволенного от службы подполковника Ребиндера, боевого офицера до 40 лет, единственным недостатком которого было служение в пехоте, а не в кавалерии (пока не доказанный тезис).

 

Немного из истории образования Корпуса Жандармов в Российской Империи.

Записки жандарма - Спиридович А.И. - Харьков, 1928.
"В конце января 1826 года генерал-адъютант граф Бенкендорф подал императору Николаю I записку, в которой излагал следующее:
«События 14 декабря и ужасные заговоры, которые в течение более 10 лет подготовляли этот взрыв, достаточно доказывают как ничтожность имперской полиции, так и неизбежную необходимость организации таковой согласно искусно скомбинированному и деятельно выполненному плану...
«Для того, чтобы полиция была хороша и охватывала все пространство империи, она должна иметь один известный центр и разветвления, проникающие во все пункты; нужно, чтобы ее боялись и уважали за моральные качества ее начальника. Он должен называться министром полиции и инспектором жандармов. Только этот титул даст ему расположение всех честных людей, которые хотели бы предупредить правительство о некоторых заговорах, или сообщить ему интересные новости. Мошенники, интриганы и глупцы, обратившиеся от их заблуждений или ищущие искупить свои ошибки доносами, будут знать куда обратиться. Этот титул объединил бы всех жандармских офицеров, разбросанных по всем городам России и по всем дивизиям армии, дал бы средство поставить туда людей интеллигентных и использовать людей чистых...
«Чины, ордена, благодарность поощряют офицера более, чем денежные суммы поощряют людей, секретно используемых, которые часто играют двойственную роль: шпионят для и против правительства...
«Эта полиция должна употреблять все свои усилия, чтобы завоевать моральную силу, которая в каждом деле есть главная гарантия успеха...»
Записка эта подверглась изучению государя и обсуждению нескольких избранных императором лиц, и 25 июня 1826 года, в день рождения императора Николая I, появился приказ об учреждении корпуса жандармов, о назначении генерал-адъютанта графа Бенкендорфа шефом жандармов и командующим императорской главной квартирой. 3 же июля состоялся указ о преобразовании особой канцелярии министерства внутренних дел в третье отделение собственной его величества канцелярии. Во исполнение этого указа, начальники губерний по всем делам, подведомственным третьему отделению, должны были доносить прямо его императорскому величеству.
Граф Бенкендорф в своих записках сообщает об этой реформе следующее:
«Всю империю разделили в сем отношении на семь округов; каждый округ подчинен генералу и в каждую губернию назначено по одному штаб-офицеру; дальнейшее же развитие и образование нового установления было предоставлено времени и указаниям опыта.
«Учреждение в то же время третьего отделения собственной его величества канцелярии представляло под моим начальством средоточие этого нового управления и вместе высшей, секретной полиции, которая в лице тайных агентов должна была помогать и способствовать действиям жандармов» . Так появился корпус жандармов. Если вспомнить, что в течение всего предшествовавшего тому века главными участниками всех политических заговоров являлись военные; что военными были совершены цареубийства Петра III и Павла I, а во главе заговора против отца Николая Павловича стоял главный начальник государевой охраны генерал-адъютант граф Пален; что и в деле декабристов, проекты которых восходили до убийства императора Александра I и всех членов царствовавшей династии, все участники, за исключением нескольких человек, были военные, — принявши все это во внимание, легко понять, почему в деле сформирования корпуса жандармов государь Николай Павлович принял ближайшее участие, почему корпусу дана была организация, восходившая до собственной его величества канцелярии и почему внимание новой высшей полиции было так сильно направлено на военную среду.
Борьба с злоупотреблениями во всех частях управления, во всех состояниях и местах; наблюдение за сохранением государственного порядка и спокойствия; наблюдение за нравственностью учащейся молодежи; обнаружение бедных и сирых, нуждающихся в материальной помощи, — вот обязанности корпуса жандармов согласно инструкции, преподанной им их первым шефом.
Корпус жандармов — глаза и уши императора, говорили тогда. Общественное благо — его цель. Белый платок — для утирания слез — эмблема его обязанностей. Какая же среда могла дать соответствующий контингент лиц для выполнения такой высокой задачи? Только русская армия, в массе своей всегда служившая верой и правдой своим государям, создавшая им славу, ковавшая величие и могущество России. Она и выделила из себя и весь состав вновь образованной жандармерии.
«По мысли государя, — говорил историк Шильдер , — лучшие фамилии и приближенные к престолу лица должны были стоять во главе этого учреждения и содействовать искоренению зла».
В царствование Александра II на офицеров корпуса жандармов было возложено производство доз-наний по делам о государственных преступлениях, на правах следователей под наблюдением прокуратуры, согласно новых судебных уставов.
Всесильный диктатор, «волчьи зубы, лисий хвост» — граф Лорис-Меликов добился уничтожения независимости корпуса жандармов. В феврале 1880 года шеф жандармов был уволен от должности, третье же отделение и корпус жандармов были подчинены Лорис-Меликову. Высочайшим же указом 6 августа того же года корпус жандармов был подчинен министру внутренних дел, тому же Лорис-Меликову, по званию шефа жандармов, третье отделение было уничтожено, и вместо него был образован департамент государственной полиции".
...
"Но перевестись в корпус жандармов было очень трудно. Для поступления в корпус от офицеров требовались прежде всего следующие условия: потомственное дворянство; окончание военного или юнкерского училища по первому разряду; не быть католиком; не иметь долгов и пробыть в строю не менее шести лет. Удовлетворявший этим требованиям должен был выдержать предварительные испытания при штабе корпуса жандармов для занесения в кандидатский список и затем, когда подойдет очередь, прослушать четырехмесячные курсы в Петербурге и выдержать выпускной экзамен. Офицер, выдержавший этот второй экзамен, переводился высочайшим приказом в корпус жандармов".

 

Из статьи "Рославль в начале XX века". сайт: http://www.roslavl.ru

Революция 1905 - 1907 годов вызвала в Рославле новый революционный подъем. На январский расстрел мирного шествия к царю безоружных рабочих Петербурга рославльские большевики ответили выпуском прокламации «Кровавый день», в которой разъясняли политический смысл событий в столице.
Политическая атмосфера в городе накалялась, недовольство царизмом росло. Ярким показателем этого явилось то, что на первой постановке в местном театре в июне 1905 года пьесы Максима Горького «На дне» возник бурный протест против самодержавия, сопровождавшийся одновременно горячим чествованием великого пролетарского писателя - глашатая свободы. По окончании второго и в ходе третьего актов в зале раздавались бурные аплодисменты, выкрики: «Да здравствует Максим Горький!», «Да здравствует свобода, долой самодержавие!». С галерки в зал полетели заранее заготовленные карточки с такими же надписями.
Это вызвало переполох и растерянность у полицейских властей. Вот что сообщал об этом факте 19 июня 1905 года рославльский полицейский надзиратель 3-го участка помощнику начальника Смоленского губернского жандармского управления:
«Довожу до сведения Вашего Высокоблагородия, что сего числа после третьего акта пьесы «На дне» Максима Горького, шедшей в театре Рославльского пожарного общества, где я был в наряде, оказались разбросанными по полу партера, близ галлереи, а также на газоне и дорожке около театра карточки с изображением Максима Горького, сделанные на гектографе и с надписью на другой стороне изображения противоправительственного содержания, ...которые в количестве 10 штук при сем прилагаю.
Но до антракта, во время 3-го действия пьесы, когда один из актеров на сцене произнес слово «совесть», то находившиеся на галлерее жители города Рославля... обратились к окружающей их публике со следующими громко произнесенными словами: «Совесть должна была бы быть и у царя, но нам царя не надо, долой самодержавие!», «Нам самодержавие не нужно!..»
Немедленно после этого из Смоленска в Рославль со свитой жандармов прибыл, генерал Громыко. Начался вызов на допрос всех «подозрительных». Опасаясь более активных революционных выступлений, генерал не решился принять к ним суровых мер. Но после этого в Рославле была создана городская жандармерия.

 

Еще одно дополнение:
1831 год.
Начальник 4 отделения 1-го округа (кв. г.Смоленск) Отдельного Корпуса Жандармов маиор Михаловский, Кавалер ордена св.Анны 3-й и 4-й степеней.
Адъютант Корпуса Жандармов капитан Александров (в 1829 году - поручик)
Помощники начальника отделения:
за адьютанта Корпуса Жандармов штабс-капитан Пылаев
Корпуса Жандармов подполковник Нагель

 

Pavel, а батальоном Внутренней стражи и полицией не интересовались? - у вас такая подробная и качественная информация, было б здорово!

 

Цитата(Babarin @ 20 Октября 2010, 16:18)
Pavel, а батальоном Внутренней стражи и полицией не интересовались? - у вас такая подробная и качественная информация, было б здорово!

Внутренняя стража выполняла обязанности по охране внутреннего государственного порядка и являлась полицейским органом, имевшим военную организацию. Существовавшая с 1811 г. внутренняя стража была разделена на округа (от 8 до 12 в разное время) во главе с окружным генералом. Округ делился на бригады, состоявшие из губернских (с 1815 г. - гарнизонных) батальонов. В состав частей внутренней стражи входили инвалидные команды. 30 марта 1816 г. внутренняя стража переименована в Отдельный корпус внутренней стражи. Учрежденные в 1817 г. жандармские команды вошли в состав частей Отдельного корпуса внутренней стражи. В 1836 г. они были причислены к Корпусу жандармов, образованному в 1827 г.
В 1864 г. в связи с введением Положения о новом устройстве местного военного управления внутренняя стража была преобразована в местные войска. Штаб Отдельного корпуса внутренней стражи был упразднен. Гарнизонные батальоны и команды Отдельного корпуса внутренней стражи переформированы в губернские батальоны и уездные команды, сохранились этапные команды для конвоирования арестантов. Все эти части находились в подчинении начальников местных войск военных округов, имевших права командира дивизии. В губерниях назначался губернский воинский начальник с правами командира полка. С 1874 г. начальник местных войск округа имел права командира корпуса, губернский воинский начальник - командира дивизии, уездный воинский начальник - командира полка. В 1881 г. с ликвидацией должностей начальников местных войск округов и губернских воинских начальников, находившиеся в их подчинении местные губернские батальоны и команды распределены по 22-м местным бригадам.
В городе Смоленске размещался 55-й батальон Отдельного Корпуса Внутренней Стражи. Обычно состав такого батальона был следующий: от 2 до 5 рот, каждая рота - 3 взвода (3-4 офицера и 107 нижних чинов), также в состав батальона входили взвод легких 47-мм орудий (2 орудия) и конно-полицейский или жандармский эскадрон. На вооружении батальона имелись пулеметы.

 

А по персоналиям? - особенно 1848-1863

 

Цитата(Babarin @ 20 Октября 2010, 19:35)
А по персоналиям? - особенно 1848-1863

А что имеется ввиду? Губернские и уездные воинские начальники есть в Памятных книжках Смоленской губернии. В Поречском уезде, например, в 50-х годах XIX века был начальником инвалидной команды штабс-капитан Афонасий Пракофьевич ГРИШЕЧКО-КЛИМОВ, отец известного смоленского поэта Михаила Афанасьевича Гришечко-Климова (1846 – 1930). И мой вопрос: с чем связан интерес к 1850-м годам? Нельзя объять необъятное,если какой-то конкретный вопрос - прошу в личку.

 

Цитата(Pavel @ 14 Сентября 2010, 22:25)
1893 г. – после 1904 гг. – ротмистр Гладышев Михаил Кузьмич
"Под руководством М.Ф.Синявского и С.Н.Кузнецова 17 марта 1906 г. был убит руководитель массовых расправ над крестьянами помощник начальника Смоленского губернского жандармского управления подполковник М.К.Гладышев"
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В ПРОВИНЦИИ:ШТРИХИ К ПОРТРЕТАМ ВИДНЫХ ТЕРРОРИСТОВ НАКАНУНЕ И В ПЕРИОД РЕВОЛЮЦИИ 1905—1907 гг. - И.А.Кипров

Немного дополню:
"Из местной жизни
- 17 марта в 4-м часу дня на Большой Вознесенской улице вблизи дома дворянского пансиона совершено гнусное убийство помощника начальника Смоленского жандармского управления М.К.Гладышева"

СЕВ – 1906 - № 6. С.355.

 

Смоленское губернское жандармское управление в годы Первой мировой войны http://gaso.admin-smolensk.ru/izdaniya-i-publikacii/publikacii/article_68.html

«…Секретно. По военным обстоятельствам…»

Принято считать, что жандармский корпус, воплощающий в себе всё тайное, что связано с охраной основ существующей власти, в первую очередь проявлял интерес к подпольному революционному движению. Однако, документы Смоленского губернского жандармского управления дают возможность узнать о других сторонах деятельности этого органа политического сыска - контрразведывательной и агентурной, ставшими особо актуальными в ходе Первой мировой войны.

В поисках тайных агентов

Если с началом военных действий при штабах армий, фронтов, военных округов, а также при Главном управлении Генерального штаба были созданы контрразведывательные отделения, призванные заниматься обнаружением и ликвидацией «всякого рода шпионских организаций и агентов, тайно собирающих сведения о наших вооруженных силах», то на местах эту работу проводили жандармские управления. 28 июля 1914 года Штаб Особого Корпуса жандармов направил начальнику Смоленского губернского жандармского управления полковнику Ивану Николаевичу Астафьеву телеграмму, в соответствии с которой все германские и австрийские военнослужащие, оказавшиеся в России, объявлялись военнопленными и подлежали аресту и высылке в Вятскую, Вологодскую и Оренбургскую губернии. Там же оговаривались условия их депортации: «…в вагонах III-го класса, за собственный счет, под стражей…». Эта мера, предпринятая российским правительством оказалась эффективной, так как впоследствии представители разведки противника признавали, что в группу высылаемых попала часть их агентов, нераскрытых русской контрразведкой.

Как свидетельствуют документы жандармского управления, выявление тайных агентов противника на территории Смоленской губернии началось с первых дней вступления России в войну. Так, 20 июля 1914 года полицейский урядник 17-го участка Вяземского уезда задержал близ деревни Теплухи Успенской волости неизвестного молодого человека, в котором по внешнему виду опознал солдата. Предположив, что тот уклоняется от призыва в армию, урядник обыскал и допросил задержанного, который назвался германским подданным Иоганном Вильгельмовичем Бромфилем. В ходе обыска у Бромфиля было обнаружено письмо со сведениями о мобилизации и карандашный чертеж местности. Дальнейшее дознание в вяземской тюрьме вел уже помощник начальника жандармского управления по Вяземскому и другим уездам ротмистр Анатолий Игнатьевич Лебель.

Дезертир германской армии Иоганн Бромфиль, 23-х летний уроженец провинции Шлезия сообщил, что ещё 29 марта 1914 года, опасаясь предания суду за то, что уснул на посту, перешел границу в районе польского города Калиш. Не имея при себе никаких документов, он, якобы, в течение трех месяцев скитался по России в поисках заработка, побывав в Москве, Петербурге, Перми и Баку. Довольно странным в показаниях Бромфиля было то, что он путешествовал по железным дорогам империи без документов и без билета, но при этом ни разу не был пойман. Ротмистр Лебель так охарактеризовал «путешественника»: «…Бромфиль развитой, шустрый человек, прекрасно говорит по-русски, по – польски и по-немецки, грамотный на этих языках. Показания дает быстро, не задумываясь, как будто говорит подготовленное и заученное. В общем Бромфиль представляет из себя тип разведчика из нижних чинов…».

Обнаруженные у германского дезертира письмо и чертеж только подтверждали выводы ротмистра Лебеля. В письме на польском языке было написано: «…здесь идет мобилизация, людей и лошадей отправляют в Брест-Литовск…». Чертеж-схема представлял собой копию карты трехверстного масштаба с участком рельсового пути между станциями Гжатск и Мещерск и довольно схожим рельефом местности. Но поскольку Бромфиль заявил на допросе, что листок со схемой он нашел в лесу у станции Бородино, предъявить ему обвинение в шпионаже не удалось. Смоленский губернатор Кобеко продлил срок его ареста на один месяц и 11 августа 1914 года «заподозренный в шпионстве» был освобожден за недостаточностью улик и выслан в Тобольскую губернию под надзор полиции.

Служебная переписка Смоленского жандармского управления за 1914-1915 годы свидетельствует, что из-за активности иностранных разведок в прифронтовых губерниях под негласным наблюдением находились все пребывавшие на территории Смоленской губернии иностранные подданные, в том числе китайцы и турки. Это было связано с тем, что с началом войны вся Смоленская губерния входила в состав Минского военного округа, причем три уезда – Смоленский, Краснинский и Поречский состояли на военном положении, а остальные на положении чрезвычайной охраны. Кроме того, в Смоленск прибывали граждане, выселяемые из полосы военных действий, как «неблагонадежный в военном и политическом отношении элемент».

Начальнику смоленского жандармского управления, полковнику Астафьеву регулярно поступали письма с грифом «секретно, по военным обстоятельствам» от ротмистра Михаила Васильевича Науменко, служившего в Штабе Отдельного корпуса жандармов в Минске. Так, в своем письме от 31 августа 1914 года он сообщал, что по полученным им сведениям, из Германии в Россию направлены 200 молодых людей, одетых в форму учащихся, для проведения террористических актов на железнодорожном транспорте - взрыва железнодорожных мостов и порчи сооружений. В письме от 3 октября 1914 года Науменко указал семь адресов в Дании, Норвегии и Швеции, которыми «пользуются при сообщении шпионских сведений воюющих с нами государствам». В таком же письме от 13 октября 1914 года Науменко сообщал: «…По полученным сведениям, немцы и австрийцы стали снабжать шпионов, направляемых в Россию, американскими паспортами…». В письмо от 16 октября того же года ротмистр включил список российских подданных, подозреваемых в военном шпионаже в пользу Австрии и подлежащих в случае обнаружения обыску и аресту.

Жандармское управление Смоленской губернии получало секретные циркулярные письма и из Департамента полиции об активизации розыска вражеских агентов. В письме от 25 октября 1914 года сообщалось: «…Ныне, с началом войны, перемещен в Стокгольм бывший советник германского посольства в Петрограде фон-Люциус, считающийся опытным знатоком военного шпионажа и организатором рабочих беспорядков. По полученным в Генеральном Штабе сведениям, специальным опытом фон-Люциуса Германия намерена пользоваться и ныне во враждебном России направлении и, по тем же сведениям, им уже отправлены из Стокгольма в Россию четыре лица с поручением подыскать агентов для организации противоправительственных выступлений и беспорядков на заводах, обслуживающих военное ведомство. В ближайшее время эти лица должны возвратиться в Стокгольм для представления фон-Люциусу отчета…принять тщательные меры к розыску командированных фон-Люциусом лиц и нанятых ими агентов…».


Цензура корреспонденции

По сведениям Генерального Штаба, агенты противника вели сбор самой разнообразной информации военного характера: о ходе мобилизации, о количестве и дислокации войск и т.п. Связь с разведцентрами резиденты поддерживали, как правило, пользуясь услугами почты. Донесения шифровали, при этом используя ключ, употреблявшийся торговыми фирмами при коммерческой переписке. 6 сентября 1914 года начальник Смоленского жандармского управления Астафьев получил совершенно секретную депешу от военного цензора города Вильно штабс-капитана Алексеева о том, что им задержано письмо, написанное заметками и шифром. В результате обыска, проведенного у адресата - Антона Вейдмана, жителя города Юрьев (ныне Тарту), был найден ключ, при помощи которого письмо и расшифровали. В корреспонденции, хранившейся вместе с ключом, было обнаружено письмо с адресом: «Смоленская губерния, черта города Дорогобуж, Кремяновский винный завод, ректификатору Г.Г.С.». Цензор в своем письме не исключал, что по этому адресу «ведется сношение на условном языке-шифре». Проведенное смоленским жандармами расследование дало неожиданные результаты – таинственным адресатом «Г.Г.С» оказался бывший винокур Кремяновского завода эстонец Ганс Гансович Скийб, ещё 6 мая 1914 года отбывший на родину в Эстляндскую губернию. По добытым негласным путем сведениям полковник Астафьев установил, что Скийб находится в действующей армии, куда был призван по мобилизации. Вся выявленная в результате расследования информация сообщалась начальнику Отдельного Корпуса жандармов князю В.Г. Туркестанову.

Жандармы находились в постоянном поиске наиболее эффективных методов борьбы со шпионажем, в числе которых была строгая цензура всей отправленной и полученной корреспонденции. Уже в ноябре 1914 года начальник Смоленской почтово-телеграфной конторы сообщал полковнику Астафьеву о том, что « в конторе существует полная военная цензура».

Необходимо отметить, что подозрения в шпионаже не всегда подтверждались. Например, в октябре 1914 года по запросу Лифляндского жандармского управления был проведен обыск в номере смоленской гостиницы «Гранд-отель» по Большой Благовещенской улице, который занимал инженер-технолог Борис Этингер. Поводом для обыска стала странная телеграмма, отправленная Этингеру из Риги и касающаяся его профессиональной деятельности. Военная цензура задержала и телеграмму из Москвы, адресованную инспектору частной смоленской гимназии Воронина Павлу Манчету с текстом: «…сегодня Германии занято нет…». Пожилой статский советник Александр Васильевич Рачинский, проживавший в смоленской гостинице «Англия», получив из Москвы телеграмму : «..Готовь отбой встречаю Абрамов…», также был подвергнут проверке. Как выяснилось, ничего предосудительного в телеграммах не содержалось, но их текст вызывал подозрения цензоров, вполне обоснованные в условиях военного времени.

Начало Первой мировой войны было отмечено поступлением в жандармские управления прифронтовых губерний большого числа ложных доносов и клеветнических наветов, в связи с чем был издан специальный приказ по Корпусу жандармов о внимательном отношении к поступающей информации. В обстановке всеобщей подозрительности офицерам Смоленского жандармского управления приходилось проверять подобные сообщения граждан. Например, в марте 1915 года в адрес Штаба Минского военного округа из Смоленска была отправлена почтовая открытка, в которой смоленский кондитер, почетный гражданин Альфред Эдуардович Ранфт обвинялся в распространении пацифистской и революционной литературы среди молодых солдат и новобранцев. В открытке писали: «…Уже в начале войны его подозревали, но почему-то дело замяли. Действительно, дело обстоит замечательно секретно. Неужели и Вы не обратите на него внимание и он по-прежнему останется в Смоленске, центре тыла армии. Такая гадость натворит через поблажки немцев много гадостей русским. М. Михайлов». Как и следовало ожидать, сведения о кондитере Ранфте не подтвердились, как и не был обнаружен недоброжелатель, скрывавшийся под распространенной фамилией. Ротмистр Науменко в письме о закрытии этого дела отмечал: « принимая во внимание, что пользуясь настоящим временем, многие путем доносов и заявлений стремятся свести свои личные счеты…».

Уличить в шпионаже подозрительных незнакомцев пытались многие, как например, жительница смоленского пригорода «Лестровка» Мария Александровна Титова, 16 августа1915 года задержавшая супружескую чету на склоне Шклянной горы, возле артиллерийских складов. Ей показалось странным, что мужчина разговаривает по-немецки, а женщина что-то записывает в книжку. Из их разговора Титова поняла только фразу: «…Витебское шоссе…». Бдительная смолянка собрала людей и отвела незнакомцев к приставу 3-й полицейской части. Ими оказались супруги Степановы, беженцы из Риги, которые знакомились с окрестностями Смоленска. В доме по Тихвинскому переулку, где остановились Степановы, жандармским ротмистром Доброхотовым был проведен обыск, но кроме паспортов, семейных фотографий, писем и памятной книжки ничего найдено не было. На этом инцидент был исчерпан, но не все подобные сигналы были беспочвенны и требовали тщательной проверки.

Согласно полученному 21 мая 1915 года секретному циркуляру от Департамента полиции германским штабом в тыл русских армий был заслан разведчик, окончивший курс «школы шпионов» в Инстербурге (Восточная Пруссия) и имеющий код для связи с агентом-резидентом в Копенгагене. В циркуляре указывались слова-шифры: «Иосиф» - направление Ковно-Мавруны; «Илья» - Вильно-Ландварово; «Анна» - Ковно-Вильно… «Петр» - в Ковно… «Соня» - Сибирский округ, «Катя» - Кавказский округ…» и т.п. Смоленскому жандармскому управлению, в случае обнаружения корреспонденции, составленной специальным кодом, предписывалось телеграфировать в Штаб армии Северо-Западного фронта.


Секреты противника

24 июля 1915 года полковник Астафьев получил письмо от ротмистра Науменко с секретной информацией, добытой военными контрразведчиками. В нем сообщалось, что германская и австрийская тайные разведки имеют специальные школы, в которые «особыми агентами вербуются жители занятых противником местностей – как поляки, так и евреи, причем последние пользуются большим доверием». Курс обучения в этих школах продолжался 2-3 недели, после чего прошедшие курс агенты по особым маршрутам под видом беженцев направлялись для разведки в места расположения наших войск. Занятия этих лиц были весьма неоднородны: актеры, парикмахеры, мясники, столяры, фабричные рабочие, контрабандисты, альфонсы и даже воры. В числе агентов были замечены женщины-проститутки, мальчики в возрасте 12-14 лет, добровольцы-воспитанники военных училищ и пленные солдаты. Последние посылались в разведку под видом бежавших из плена. В задачи агентов входило выяснение мест дислокации вновь формируемых армий, квартирования штабов, разных воинских частей и канцелярий, местонахождение беспроволочного телеграфа, выяснение маршрута наших агентов-разведчиков и их фамилий. Каждому агенту выдавалось на дорогу от 15 до 100 рублей и вменялось завязывать знакомство с солдатами, угощать их, добиваясь в разговорах сведений под предлогом простого любопытства. Собираемые сведения агентам рекомендовалось запоминать, а при невозможности – отмечать на клочке бумаги, белье или записывать условными знаками, буквами и цифрами. Для конспирации записей применялся особый шифр - номера полков отмечались цифрой, которая умножалась несколько раз и около цифр ставилось слово с тем расчетом, чтобы запись имела вид счета (колбаса 8 копеек, пиво 16 коп. и т.п.). При наблюдении за большими колоннами войск агентам рекомендовалось остановиться и отмечать время их прохождения, номера частей и маршрут следования. В письме Науменко подробно описывалось, как и где вражеские разведчики в начале войны прятали свои обратные удостоверения : в подкладке одежды, между пальцами ног, в пряжках ремней и подтяжек, в мундштуках от папирос, в заложенной в ухе вате и т.д. К 1915 году германская разведка отменила обратные удостоверения для своих агентов, снабжая их кредитными билетами с пометками. Как сообщалось в письме: «… у недавно задержанных и сознавшихся шпионов, 5-и рублевые кредитки были помечены немецкими буквами ЭС, АШ и ЦЕ…». Там же было отмечено, что неприятель в разведывательных целях широко использует почтовых голубей.

5 августа 1915 года ротмистр Науменко дополнительно сообщил секретные сведения об организации шпионажа в Германии и Австрии, полученные от задержанных военной контрразведкой агентов. Разведцентры противника, инструктируя своих разведчиков, рекомендовали им получать сведения от русских воинских чинов исключительно в городах – в трактирах, кофейнях и чайных. Причем, не расспрашивая собеседников, а выдумав что-либо о ходе военных действий или распоряжениях начальства, вызвать спор и запоминать возражения. Кроме того, агентам рекомендовалось использовать в работе преступников и проституток, учитывая особенности их психологии, т.е. узнав о них как можно больше, затем шантажировать и заплатив деньги, требовать совершить то или иное преступление - украсть документы, подслушать, убрать опасного для агента человека.

Интересно, что самые большие надежды германские разведцентры возлагали на прифронтовые города, советуя своим подчиненным: «…в городах, находящихся на театре военных действий, это легко. Здесь никто не обращает внимания, все помешаны на шпионах, и никто не обратит внимания, если начать посещать разные в былое время подозрительные кабачки. Шпионов там не ищут, а, следовательно, никому теперь до них нет дела…и никогда не надо забывать платить вперед…».


Расследования и дознания

В период войны Смоленское жандармское управление испытывало общие для прифронтовой полосы проблемы - острый кадровый голод и нехватку финансирования. Ежедневно начальник управления с двумя помощниками обрабатывали огромные объемы информации и выполняли дополнительные задания от военных властей. Так, в феврале 1915 года были подвергнуты проверке на предмет причастности к шпионажу ряд иностранных фирм и компаний, действовавших на территории губернии: «Зингер и К°», «Проводник» и «Т.П. Гаген». Проверка показала, что сотрудники этих фирм в основном русские подданные и в контактах с разведкой противника не были замечены.

Смоленские жандармы, в связи с поступавшими в их адрес заявлениями, проводили обследования потенциально опасных в стратегическом отношении объектов. В сентябре 1915 года, в связи с личным запросом Смоленского губернатора, «тщательную негласную разведку в Дорогобужском уезде» проводил жандармский ротмистр Лебель. По сведениям, поступившим в канцелярию губернатора, в имениях лиц немецкого происхождения, якобы, находились строения на бетонных фундаментах, которые могли быть пригодны для установки орудий. Перечисленные в запросе имения («Ольгино» и «Засижье») располагались недалеко от станции Вышегор и в нескольких саженях от линии железной дороги. Расследованием было установлено, что владельцы имений вполне лояльны, пользуются уважением в Дорогобужском уезде и безусловно, политически надежны и патриотичны: «… Владелец имения «Ольгино» Эрнест Фугельзанд …почти у самых рельс установил деревянную арку с надписью крупными буквами «Ольгино» и ниже «Привет героям», а по бокам арки – два русских национальных флага…В имении «Засижье» - Лемана работают по сельскому хозяйству 18 австрийских пленных…».

Подчас распоряжения высшего руководства страны носили интригующий характер. Например, 20 марта 1916 года Департамент полиции МВД озадачил Смоленского губернатора и местное жандармское управление секретным циркулярным письмом о расследовании «дела о граммофонных иголках». Из письма следовало, что по полученным Генштабом документальным данным, германское правительство было «озабочено спешной скупкой возможно большего количества граммофонных иголок». Немецкие торговые агенты, находящиеся в нейтральных государствах, входили в контакт с некоторыми функционирующими в России торговыми фирмами, предлагая им выслать иглы, как новые, так и бывшие в употреблении. Подозревая Германию в использовании игл в «специальных надобностях, имеющих прямое отношение к войне», Департамент полиции требовал установить наблюдение за агентами граммофонных фирм и вообще лицами, занимающихся скупкой этого товара. Необходимость прекращения вывоза из страны ценного материала и заставила руководство МВД действовать. По всей видимости, военной промышленности Германии нужна была качественная сталь (с большим содержанием никеля), из которой и изготавливались граммофонные иглы.


Завершение миссии

Работа сотрудников Смоленского жандармского управления в период Первой мировой войны была очень напряженной, поскольку противостояние секретной агентуре противника распыляло их усилия на многих направлениях, зачастую в ущерб основному - политическому сыску. Но несмотря на довольно тяжелую в морально- психологическом плане службу, включающую в себя обыски, аресты и дознания, офицеры жандармского корпуса использовали тайную агентуру и были в курсе всего происходящего в губернии. Они внедряли своих агентов в потенциально опасные круги, действовали на опережение, изучали возможных противников. С таким кругом обязанностей могли справиться только неординарные и хорошо подготовленные кадры. Как известно, в жандармские офицеры зачислялись только офицеры армии и флота, окончившие военные или юнкерские училища по первому разряду и пробывшие в строю не менее шести лет. Кроме того, от поступавших на службу в жандармский корпус требовались: потомственное дворянство, материальная независимость, политическая благонадежность и православное вероисповедание. Начальник Смоленского губернского жандармского управления полковник И.Н. Астафьев, потомственный дворянин Петербургской губернии и сын полковника артиллерии, нес нелегкое бремя жандармской работы в Смоленской губернии с сентября 1913 года по июль 1916 года. В декабре 1915 года ему было объявлено «ВЫСОЧАЙШЕЕ БЛАГОВОЛЕНИЕ за труды, понесенные по обстоятельствам текущей войны». Два офицера управления – ротмистры А.И. Лебель и Н.В. Щербачев «за ревностную службу и особые труды, вызванные обстоятельствами текущей войны» были награждены: первый – светло-бронзовой медалью на ленте Белого Орла, второй – орденом Св. Станислава 2-й степени. Стоит отметить, что ротмистр Николай Васильевич Щербачев, как опытный жандармский офицер, в апреле 1915 года был командирован в штаб 12-й армии Северо-Западного фронта для замещения должности начальника контрразведки. Из послужного списка Щербачева следует, что в декабре 1915 года по указу императора он был назначен штаб-офицером для поручений при Штабе 5-й армии, а в мае 1916 года «за отличие по службе» произведен в подполковники и в соответствии с приказом по Корпусу жандармов переведен помощником начальника Минского жандармского управления.

В начале Первой мировой войны многие жандармские офицеры подавали рапорты о зачислении в армию, а когда их уход принял массовый характер, командир корпуса жандармов, боясь остаться без офицеров, приказом запретил такие переходы. По состоянию на 2 августа 1916 года личный состав Смоленского губернского жандармского управления насчитывал всего 28 человек. В Смоленске и Смоленском уезде несли службу девять человек: начальник управления, два его помощника - офицера, два вахмистра, пять унтер-офицеров и два писаря. Девять унтер-офицеров и один вахмистр управления служили в уездных городах губернии, а девять нижних чинов состояли в распоряжении штаба 5-й армии и Главного начальника Минского военного округа. Последним руководителем Смоленского губернского жандармского управления был полковник Евгений Генрихович фон-Плато, вступивший в должность начальника в июле 1916 года. Одним из его помощников с ноября 1916 года стал вновь вернувшийся в Смоленск подполковник Щербачев.

4 марта 1917 года Временное правительство приняло решение о ликвидации Отдельного корпуса жандармов и аресте его руководства.В Смоленске, за день до этого события - 3 марта 1917 года, местное жандармское управление было передано в ведение Смоленского временного городского исполнительного комитета, полковник фон-Плато арестован и по приказу коменданта города помещен под домашний арест. Во временное исполнение его обязанностей вступил помощник начальника – подполковник Щербачев, которому не удалось предотвратить погром в помещении жандармского управления в Трехбратском переулке Солдатской слободы (ныне пер. Ульянова), учиненный разъяренной толпой обывателей. В составленном им акте от 4 марта 1917 года сообщалось : «… после ареста начальника управления полковника Е.Г. фон-Плато, помещение канцелярии жандармского управления подверглось разгрому толпой …шкафы оказались вскрытыми, дела и книги из них были вынуты и порваны, столы поломаны…во дворе управления… в 3-4 шагах от дома был обнаружен громадный костер из дымившейся и тлевшей бумаги, обложек дел…».

Телеграмму с приказом начальника Генерального Штаба о ликвидации Смоленского жандармского управления комендант города Смоленска получил 12 марта 1917 года. В соответствии с этим приказом все служащие жандармские чины подлежали призыву в действующую армию, в том числе и полковник фон-Плато, освобожденный из-под ареста 20 марта 1917 года.

Тем временем революционно настроенные смоляне не хотели мириться с присутствием в городе жандармов. Начальник Штаба Минского военного округа на театре военный действий 29 марта 1917 года телеграфировал коменданту города: «…Ввиду возникающих в городе волнений по поводу не отправления до сих пор в действующую армию бывшего начальника губернского жандармского управления …полковника фон-Плато, главный начальник округа приказал … не позднее первого апреля принять у него все имущество и дела…».

Так закрылась последняя страница в истории Смоленского губернского жандармского управления, стоявшего на страже государственной безопасности России в трагические для неё дни.


Главный специалист ОГКУ ГАСО О.В. Виноградова