Советско-Финская война

Александр Устинов
Советско-финская война. Военврач III ранга Валентина Афанасьевна Плющ
Дата съемки: 30 ноября 1939 - 12 марта 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...инская+война&index=9&paginate_page=10&page=10

В 1939 году окончила 1-й Киевский медицинский институт. По окончании института была призвана в Красную Армию. С 1939 года - младший врач 146-го стрелкового Богунского полка 44-й стрелковой Киевской Краснознаменной дивизии. В составе 44-й Киевской дивизии участвовала в освободительном походе в Западную Украину, в советско-финской войне.
В первых числах января 1940 года при отражении наступления финских частей на одном из участков обороны 146-го полка предотвратила панику и увлекла за собой бойцов в контратаку, тем самым ликвидировав угрозу прорыва обороны полка. За этот подвиг 14 февраля 1940 года представлена к званию Героя Советского Союза. Награждена орденом Ленина (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 21 мая 1940 года).

 

Александр Устинов
Советско-финская война. Танки идут на выполнение боевого задания
Дата съемки: 1939 - 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...inate_page=12&index=10&page=12&author_ids=751


Александр Устинов
Советско-финская война. Танкисты, выполнившие задание на «отлично»
Дата съемки: 1939 - 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...ginate_page=11&index=8&page=11&author_ids=751

 

белофинны — не мастера штыкового боя

Финны почти никогда не принимают штыкового удара.

Финны боятся штыка и, отстреливаясь, отходят.

Из воспоминаний участников советско-финской войны http://militera.lib.ru/memo/russian/suomi/index.html

 

Александр Устинов
Советско-финская война. День красной армии на фронте
Дата съемки: 1 декабря 1939 - 29 февраля 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...ветско-финская&index=5&paginate_page=5&page=5

Александр Устинов
Советско-финская война. Утренний туалет
Дата съемки: 1 декабря 1939 - 29 февраля 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...етско-финская&index=10&paginate_page=2&page=2

 

репортаж

Александр Устинов
Советско-финская война. «Советские танки ходят всюду»

https://russiainphoto.ru/search/pho...1&page=6&query=советско-финская+война&index=4
обратите внимание на сопереживающих зрителей слева


https://russiainphoto.ru/search/pho...paginate_page=5&index=6&page=5&author_ids=751

 

Александр Устинов
Советско-финская война. Герой Советского Союза Иван Ульянов в Финляндии
Дата съемки: 1 января 1940 - 1 февраля 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...page=12&query=советско-финская+война&index=10

Спойлер: Ульянов о себе и своем подвиге

Герой Советского Союза
И. Ульянов
Разведчик
​

Я — парикмахер. С девятьсот тридцатого года. А до тридцатого года был беспризорником. Сбежал из детского дома и шесть лет беспризорничал. Весь СССР объехал.

В тридцатом году мне было пятнадцать лет. И задумался я над своей жизнью. Вижу, так продолжать нельзя — пропадешь. Поехал я в Малую Вишеру, а там единственный мой родственник жил, двоюродный брат, парикмахер. Встретил он меня хмуро, потом послал помыться и говорит:

— Дай честное слово, что будешь работать!

Делать нечего, дал я ему честное слово. И стал он меня учить своему ремеслу. Уже через три месяца я получил кресло с клиентом. Стригу и брею, стригу и брею, — по началу не очень хорошо, для столицы бы и не сгодилось, а для провинции ничего, сошло.

В 1936 году я был взят в армию. Повели нас, призывников, в баню, начали стричь. Гляжу, — у одного из стригунов ребята морщатся, кряхтят.

— Давай-ка, — говорю, — сюда машинку. Надел я халат, принялся за дело. Поглядел командир на мою работу и говорит:

— Вот это специалист!

Так меня и зачислили в часть парикмахером.

Служу я на военной службе, стригу и брею, стригу и брею.

В 1939 году, когда меня опять призвали в армию, — опять пришлось стричь и брить.

Стояли мы на самой финской границе. Вот брею я однажды командира разведки и давай ему жаловаться:

— Никак от бритвы не уйти. Я и в гражданской жизни брею, и на военной службе брею. Возьмите меня к себе в разведчики.

Он посмотрел на меня и говорит:

— Ну, что ж, возьму.

Стал я учиться как разведчик. Учился с азартом, быстро познакомился и с винтовкой, и с ручным пулеметом. [145]

И вот — война.

Приходит командир полка, читает приказ. Наша дивизия первой переходит границу, наша разведка действует первой.

— Пойдете, — говорит, — утром вместе со взводом пограничников.

Пограничников нам дали в провожатые.

Позавтракали. Подогнали на себе снаряжение, все уложили, подтянули, чтобы не брякало. Пошли к реке Сестре.

В 8 часов началась артиллерийская подготовка. В 8.10 наша разведка стала переправляться через реку. У нас уже заранее были приготовлены срубленные деревья, по ним и перебрались на ту сторону.

Тихо. Противника не видно. Перебегаем от дерева к дереву, тянем связь, даем по телефону донесения.

Вошли в деревню Помпола. Пусто. Ни одного человека. Здесь пограничники нас оставили:

— Дальше, — говорят, — и мы дороги не знаем. Счастливого пути, товарищи.

Идем, идем, верст семь прошли — все никого. И вдруг навстречу пули. Заговорили, слышим, станковые пулеметы. Мы залегли. Ползем и видим: перегорожена дорога, нивесть что наворочено! Противотанковые рвы, надолбы, проволока, завалы из толстенных сосен. Не пройти.

Мы отползли назад, засели в лесу. Ждем, пока подойдет полк.

Ждем. Уже темнеет. Полка нет. Выставили дозоры и боковое охранение.

Наконец, подошел 1-й батальон полка.

Докладываем командиру батальона: так и так. «Командир батальона подумал и говорит:

— Нужно завалы обойти.

Приказал нам поискать обход справа. Пошли мы вправо. Все лес да лес. Темно, еле видно. Через некоторое время стали забирать налево. Берем все левее и левее. Часа через два вышли на какую-то дорогу. Наш командир долго смотрел на карту, прикрыв в темноте фонарик шинелью, и сказал:

— Пожалуй, это продолжение той самой дороги, вдоль которой мы продвигались днем. Мы обошли финнов с тыла.

Присели мы немножко отдохнуть, перед тем как двигаться назад. И вдруг — стрельба. Несколько пулеметов сразу. Но полета пуль не слышно. Значит, стреляют не по нас. Стали мы осторожно шарить по лесу и увидели в ночном воздухе огненные шнурки. Трассирующие пули! Теперь картина ясна. Это с завала, который мы обошли, стреляют по нашему батальону. А мы сзади у финнов.

Но темно, ничего не разглядишь. Никак нельзя действовать! Притаились мы, решили дождаться рассвета. [146]

Когда начало рассветать, тут Мы и увидели финское укрепление. Все оно обращено туда, в другую сторону, а с нашей стороны совершенно открыто. Пулеметчики лежали к нам спиной, в бревенчатых гнездах, и мы видели их пятки.

Финны опять стали обстреливать расположение нашего батальона. Бросились мы на них. «Ура!» В деревянном гнезде лежит передо мной пулеметный расчет — три человека. Граната, взрыв — и нет ни пулеметчиков, ни гнезда. Кругом рвались гранаты. Финны в панике разбегались.

Новое «ура» — это батальон пошел в атаку. Заграждение было взято.

Вот первый бой, в котором я участвовал.

Вскоре нашу роту разведчиков распределили взводами по батальонам. Так при 1-м батальоне я и остался.

5 декабря, продолжая наступление, наш полк вышел к озеру Ахи-ярви. Заночевали. Еще перед рассветом нас, разведчиков, накормили горячим завтраком и поставили нам задачу: разведать дороги, с тем чтобы обойти озеро, которое едва покрылось льдом.

Командир взвода вывел нас на опушку леса, здесь развилка дорог. Разделились. Я пошел в головном дозоре вместе со своим товарищем Ивлевым. Только-только начинало светать. Метрах в ста-ста пятидесяти сзади двигались застава и боковые дозоры. Еще дальше сзади — основное ядро с командиром взвода. Все мы в белых халатах, с винтовками и гранатами. Дорога вьется. Сумерки. Ивлев осматривает правую сторону дороги, я — левую. Подходим к каким-то большим камням. И вдруг мне послышалось, будто Ивлев что-то тихонько сказал. А на нас каски, подшлемники, слышится туговато.

Шепотом его спрашиваю: «Что?» Он на меня удивленно смотрит, и я начинаю понимать, что это не его я слышал. Я мигом — за камень. Ивлев — за другой. С одной стороны камня держу винтовку, с другой стороны гранату — «бутылку».

И вдруг вижу: в 10–15 метрах от меня со снегу поднимается какая-то фигура. Слышу резкий голос, подающий команду.

Я выстрелил. Фигура рухнула в снег. Вижу — их уже целая группа. Поднялись и по глубокому снегу идут ко мне. Я снова выстрелил. Еще один свалился. Остальные продолжают приближаться.

Я — винтовку в сторону, схватил гранату. Подождал несколько секунд, рассмотрел, где они покучнее, и бросил гранату им на головы. Взорвалась удачно. Я — рукой в сумку, за гранатой Ф-1, которая полюбилась мне еще по первому бою: оборонительная граната огромной разрушительной силы. Швырнул Ф-1. Еще удачнее! Финны, вижу, растерялись. Бегут. [147]

— Ползи к командиру взвода, — шепчу я Ивлеву. — А я их здесь задержу, не выпущу на дорогу.

Ивлев пополз. Лежу один. Смотрю — финнов нет. Куда они девались, не знаю. Вдруг справа, позади слышу — длинная пулеметная очередь. Я насторожился. Это не ручной пулемет, у ручного не хватит диска на такую длинную очередь. Это станковый. А у нас в разведке станкового пулемета нет, только ручные. Значит, стреляют финны. По кому же это они бьют? Подумал, подумал и пополз на звук пулемета. Пробираюсь болотом, кустарниками. Звук все ближе. И вот вижу: замаскированный срубленными елочками стоит в снегу пулемет и палит по дороге, по тому месту, где должны проходить наши за которыми дополз Ивлев. А у пулемета три белофинна. [148]

Я за винтовку. Но, думаю, нет — стрелять нельзя. Убьешь одного, а другие двое на тебя!

А то разве штыком? Нет, и штык не годится, — штыком тоже с тремя не управишься. Полез я в сумку за гранатой. А граната только Ф-1, большого радиуса поражения. И я теперь не за камнем, а только за кустом. Но делать нечего. Бросил Ф-1, а сам поскорее бух в снег, чтобы меня поменьше задело.

Оглушительный взрыв. Однако и меня тряхнуло здорово. Щеку поцарапало, на спине шинель осколками пробило и из ватника вату повыдергивало. Но цел!

Дым рассеялся. Смотрю: от всего пулемета один каток опрокинутый, ствол в снег зарылся, три трупа лежат.

Пополз я назад, к батальону. Уже совсем рассвело. Реденький лесок кругом. И вдруг вижу — несколько финнов устанавливают какую-то треногу. Что бы это такое? Фотографы они, что ли?

Нет, не то. Бак рядом пристраивают и шланг какой-то.

Я засел в кустах, выжидаю. Тут я увидел лыжи, а на лыжах стоит пулемет. Они поднимают пулемет и укрепляют его на треноге.

Ага, вот это какие фотографы! Я швырнул под треногу гранату. Взрыв. Выглядываю из снега — и следа белофиннов не осталось. Чисто сбрил!

Между тем из глубины нашего расположения стала доноситься беспорядочная стрельба. Я поспешил к батальону. Пробираюсь леском. В левой руке винтовка, в правой граната. Идя на выстрелы, вышел... к нашему обозу.

А тут полная паника. Люди под кухнями, под повозками. Стреляют слева, стреляют справа, а кто куда ведет огонь — не поймешь.

Я бросился в канаву, где залегло несколько красноармейцев.

— Что тут такое? Куда стреляете? А мне человек показывает, зажмурившись и упрятав голову в плечи:

— Туда...

— Куда туда?

Перебегаю от одного к другому, от канавы к кухне, от кухни к повозкам, — всюду пальба, и ни от кого не добьешься никакого толку. А людей, вижу, много — сила, если их собрать!

Я и давай сколачивать обозников.

— За мной, кричу, товарищи! Давай за мной!

Не идут.

Я тогда одного поднял: «Становись!» Другого поднял: «Вставай рядом, если пропасть не хочешь!» Третьего уже легче удалось поднять, четвертого — еще легче. [149]

Повеселели, закуривают под моим началом. Какой ни есть, а командир объявился. Все больше и больше у меня людей. Как перестали стрелять, так и вообще оказалось, что тут делать нечего. Ни одного белофинна. Видимо, финны сделали на обоз налет, посеяли панику, а сами — дальше.

Но только перестали обозники палить, как сразу же стала слышна стрельба в другом месте, и совсем недалеко — в расположении нашей полковой батареи... Это уже дело посерьезнее.

— Вперед, — кричу, — за мной!

Побежали мы лесом и вскоре так и выскочили на белофинских автоматчиков.

Они били по нашим из-за деревьев. Мы зашли с фланга — «ура!» и смяли автоматчиков. Те побросали оружие да как пошли удирать, только пятки засверкали. Я с командой — за ними, в погоню! Но на бегу попробуй-ка их взять! Как зайцы, туда, сюда увертываются финны от штыка. Да и налегке они, а мы в снаряженье.

Метров сто-двести мы их так преследовали, а потом они забежали в чащу, вскочили на лыжи, которые были там припрятаны, и сразу пропали в лесу.

А мы — тоже не лыком шиты! Обложили лес и пошли шаг за шагом его прочесывать. Теперь местность мне вся была знакома, стал я прижимать белофинских зайцев к нашему батальону. Батальон взял их огнем с одной стороны, я с другой. Тут их и положили. Часть из них кинулась удирать по льду озера, а лед-то слабый. Эти провалились, ушли под лед.

Закончив свое дело, я распустил обозников. Отправились они приводить в порядок свои кухни и повозки.

Остался я один. Хожу туда, сюда: к кому примкнуть?

Тут встретился мне инструктор политотдела дивизии. Расспросил меня, кто я, что тут делаю, — и сразу к комиссару дивизии. Гляжу и комиссар тут же.

— Орел! — говорит. — Да вы, — говорит, — товарищ Ульянов, своей находчивостью и отвагой боеприпасы отстояли и продовольствие, и весь обоз от налетевшего врага!

После этого еще во многих боях я был — и все разведчиком. Сначала рядовым бойцом, потом младшим командиром. Командование несколько раз предлагало мне поехать учиться — я уже был Героем Советского Союза.

Но как же, думаю, оставить своих разведчиков? У меня уже свой отряд был — из смельчаков, добровольцев. «Как же я их, товарищей-то своих боевых, оставлю?»

Так и не поехал учиться, пока не кончилась война. А теперь другое дело. Теперь я в военном училище...

Когда шли бои на главном рубеже обороны белофиннов, у линии Маннергейма, я попросил, чтобы мне разрешили сформировать группу разведчиков исключительно из добровольцев. [150]

Командование очень одобрило мое предложение, и вскоре я стал во главе отряда.

Тут я распорядился людьми, как подсказал боевой опыт. Отряд разбил на три группы. Сам и названия для них придумал: группа захвата — основная, она имела обычно задачу — разведывая, достать «языка»; группа отвлекающая — она отвлекала на себя внимание противника, чтобы обеспечить успех группы захвата; группа прикрытия — она прикрывала обе первые группы огнем и для этого снабжалась двумя станковыми пулеметами.

Построив этим способом работу разведки, я сразу увидел, что тактика моя правильна: и результаты мы стали давать ценные, и потери резко снизились.

Теперь — о снаряжении бойца-разведчика. Границу мы перешли крайне перегруженными. На каждом, например, был вещевой мешок с двумя парами запасного белья, котелком, кружкой. К чему это? А в то же время гранат на каждом было одна-две. Дальнейшее показало, что гранат надо разведчику иметь при себе не меньше пяти штук. Я лично только с полудесятком гранат чувствовал себя в разведке уверенно. Значит, вещевые мешки с разведчика — долой, но прибавить в сумку ему гранат.

Винтовка, конечно, обязательно нужна, и со штыком. Патронов вначале мало давали — 50–60, а надо разведчику не меньше 120–150 штук. Случалось по двое-трое суток в окружении действовать. Расстреляешь патроны, хоть зубами отгрызайся!

Наганы должны быть у разведчиков. Ножи — в обязательном порядке; мы все сами финками вооружились.

Разведчик на лыжах должен отлично ходить.

Валенки были у нас — не годятся они разведчику. Промочишь раз, после и не просушишь, пока на отдых не попадешь. И днем и ночью у тебя ноги стынут от промерзших валенок. Я лично обзавелся такой обувью: хромовый сапог, а переда и подметка — все резиновое. Наденешь две пары шерстяных носков да обвернешь еще ногу байковой портянкой — ногам всегда тепло, как на печке. И тепло, и легко, и удобно.

Скажу еще о продовольствии разведчика. Свежий хлеб зимой не годится. Замерзнет в ледяшку, его и не оттаешь: на костре только горит. И колбаса в ледяшку превращается, и консервы.

Хорошо давать галеты, шоколад и самое разлюбезное дело — ржаные сухари, — они не приедаются. Паек разведчику надо давать не суточный, а не меньше, чем трехсуточный.

Вот так должен быть снаряжен разведчик. [151]
http://militera.lib.ru/memo/russian/suomi/1_07.html

Умел ли он читать, писать, считать к 15 годам?
Насколько изменился его образовательный и культурный уровень за 10 лет цивильной и армейской жизни?
И вот он курсант военного училища и, вероятнее всего, несколько раз депутат, постоянный житель всех президиумов и и регулярный участник всяких торжественных встреч, формальных и сердечных
Одной из форм торжественных встреч было застолье


Поэтому одним из вариантов дальнейшего развития судьбы героя или орденоносца были проблемы с алкоголем.
Или занятие незаслуженных постов, на которых они смотрелись не очень удачно.

Из опыта орденоносца и тоже ГСС Э.Т.Кренкеля
— Товарищ Кренкель, — спросил Буденный, — что вы будете пить — коньяк или водку?

— Я, Семен Михайлович, воспитывался на самогоне. Поэтому, с вашего разрешения, буду пить водку.

.....

Вскоре после возвращения с полюса стало известно, что при очередной баллотировке в Академию наук СССР мы котируемся как возможные академики. Это известие не столько обрадовало, как огорчило меня. Я понимал, что даже при самой большой снисходительности не могу считать себя достойным такого высокого звания. В смятении чувств я помчался к Шмидту:

— Отто Юльевич, дорогой, что же это за напасть такая? Неужели это правда?

Отто Юльевич подтвердил, что такой вариант возможен, а я в ответ стал доказывать, что этого наверняка не следует делать, что такого рода выборы вряд ли будут содействовать укреплению советской науки вообще и Академии наук СССР в частности.

Отто Юльевич поулыбался, а потом сказал:

— А, пожалуй, вы правильно оцениваете свои возможности как академика. Видимо, надо по этому вопросу посоветоваться в ЦК.

Я попросился на прием в ЦК. Там выслушали мою точку зрения и согласились с ней, после чего я снова пришел к Шмидту, но на этот раз с вполне конкретным вопросом:

— Ну, а что надо сделать практически?

— Написать вежливое письмо президенту Академия наук. Поблагодарить за честь и отказаться от баллотировки.

Как депутат Верховного Совета СССР, я имел отличные бланки с указанием фамилии, имени, отчества, адреса и телефонов. Напечатаны эти бланки на толстой, слегка желтоватого цвета бумаге. Вот на таком шикарном бланке я и отправил письмо президенту Академии наук СССР академику Комарову.

«Глубокоуважаемый Владимир Леонтьевич!

Благодарю вас за высокую честь возможной баллотировки моей кандидатуры в Академию наук СССР, но считаю себя недостойным этой высокой чести. Прошу мою кандидатуру с баллотировки снять».

Я расписался и отправил письмо. Кто его читал? Что по поводу него говорили, не знаю. Но зато знаю другое: академиком я не стал. Членами-корреспондентами Академии наук выбрали наших молодых ученых Ширшова и Федорова, что меня очень обрадовало, так как по их работе это была вполне заслуженная честь.

На этом я пока окончу мои записки. После возвращения с полюса прошло более тридцати лет. За это время произошло много разных событий, о которых, быть может, тоже интересно рассказать. Соберусь ли я это сделать? Как говорят в таких случаях — видно будет. Сейчас же остается одно: попрощаться.

https://libking.ru/books/nonf-/nonf-biography/455181-155-ernst-krenkel-raem-moi-pozyvnye.html#book

Какая судьба выбрала И.М. Ульянова или какую выбрал он - сказать трудно, внешне она допускает самые различные толкования:

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1940 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом отвагу и геройство красноармейцу Ульянову Ивану Михайловичу было присвоено звание Героя Советского Союза[1].

В 1941 году окончил курсы младших лейтенантов. В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Был военным комиссаром разведывательного батальона, помощником начальника политотдела дивизии. В 1944 году окончил курсы комсостава «Выстрел». В 1946 году И. М. Ульянов ушёл в запас в звании майора, затем в отставке.

Жил в Мурманске. До ухода на пенсию работал на судне в объединении «Севрыбхолодфлот».

Скончался 15 февраля 1986 года. Похоронен в Мурманске на новом городском кладбище[4].

можно предположить только, что к высшему комсоставу он не был причислен из-за пробелов в образовании, а весьма долгая, по тому времени, жизнь позволяет предположить отсутствие серьезных проблем с алкоголем.

Тем кого заинтересовала послегеройская жизнь геров, рекомендую начать со Стаханова и Папанина.
На мой взгляд, сравнение их биографий ярко доказывает, что не в дипломах счастье.

 

Александр Устинов
Советско-финская война. Лесопилки за работой
Дата съемки: 1 декабря 1939 - 29 февраля 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...3&index=9&query=советско-финская+война&page=3
Нашим воинам много приходилось заниматься земляным зодчеством, землянки, блиндажи, для размещения личного состава, пунктов управления, госпиталей и бань.
Ну а какой блиндаж без нескольких накатов бревен, какой пункт управления или узел связи без зашитых потолков и стен.
Для всего этого и были нужны тщательно обработанные обрезные доски и хотя бы полубрус

 

Александр Устинов
Советско-финская война. Отличные саперы-красноармейцы
Дата съемки: 1 декабря 1939 - 29 февраля 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho..._page=5&index=2&page=5&query=советско-финская

Александр Устинов
Советско-финская война. Разведчики за работой
Дата съемки: 1 декабря 1939 - 29 февраля 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho..._page=4&index=2&query=советско-финская&page=4

 

Н. Смирнов
Начальник Штаба полковник Тищенко докладывает командиру дивизии тов. Семену Кондрусеву и комиссару Начинкину обстановку боя
Дата съемки: 1940 год
Источник
МАММ / МДФ
Место съемки
Карело-Финская ССР, Сорви-Лампи о.

https://russiainphoto.ru/search/pho...aginate_page=17&index=1&query=финская&page=17

Александр Устинов
В зимнем лагере. Пулемет на лыжах
Дата съемки: январь - февраль 1940

https://russiainphoto.ru/search/pho...7&query=финская&paginate_page=18&page_size=10

 

Бойцы разбирают противотанковые препятствия в укрепленном районе за городом Териоки.
http://mirmagdalina.ru/wp-content/uploads/2021/05/upload-RIAN_60328.HR-pic4_zoom-1500x1500-32415.jpg

Трудно сказать, что здесь доподлинно происходит. Наличие артиллерийского тягача "Комсомолец" и сцепки орудийных передков указывает на наличие артиллеристов, которым совершенно не с руки заниматься приведением дорог в проезжее состояние. Потому как у артиллерии в военный период задача одна - дать огня по первому запросу, а не стоять в пробках, сводя с ума свое и чужое начальство. Поэтому предположу что они пытаются побиться по краю старательно построенного финнами заграждения.

Советско-финская война 1939-1940 гг. Красноармеец играет на гармошке.

Фотография без роду и племени. несмотря на её наличие на сайте РИА Новости

• 
  
  
  • Категории: Войны, конфликты, беспорядки
  • Место: Россия
  • Дата события: 01.12.1939
  • Дата поступления: 06.10.2018

• 
  
  
  • Автор: РИА Новости
  • Источник: РИА Новости
  • Кредит: РИА Новости
  • Оригинал: 035899, 6х9 негатив
  • Формат: JPEG, 3543x4813px, 5.3Mb

Трудно принимать всерьез сведения о фотографии изображающей события 60-летней давности, поступившей в архив 3 - года назад.
Понятно, что поступление из архива фотографа сохраненного семьей или архива газеты - дает основания на некоторую доверительность, но вот так, без каких-либо ссылок ....

 

Оказывается, все они были вооружены до зубов

Армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис и заместитель ответственного редактора газеты «Красная Звезда», редактор газеты 9-й армии «Героический поход» бригадный комиссар Д.И. Ортенберг. [Начало 1940 г.]
Фотограф не установлен.
Ф. 34980. Оп. 14. Д. 203. Л. 80.
Теперь понятно, почему его слово на фронтах Великой Отечественной было так страшно и фатально

У орудия. Огневая точка противника разрушена. Финский фронт. [Зима 1939–1940 гг.].

Фотограф не установлен.

Ф. 34980. Оп. 14. Д. 221. Фото 849.

 

Трофейный финский танк.
[Зима 1939/40 гг.]
Фотохроника ТАСС. Фотокорреспонденты В. Темин и Н. Петров.

Ф.34980. Оп. 14. Д. 205. Л. 28. Фотография.




Красноармеец N-ской части Ф. Казенов снимает проволочные заграждения с противотанковых укреплений, отбитых у финнов.
[Зима 1939/40 гг.]
Фотохроника ТАСС. Фотография А. Михайлова.
Ф. 34980. Оп. 14. Д. 194. Фото № 588. Фотография.

https://rgvarchive.ru/sffoto3

Сообщения объединены, 9 май 2023, время первого редактирования 9 май 2023

Кстати, о танках. Неожиданно чуть ли не единственный финский танк оказался на редкость фотогеничным

https://rg.ru/2020/02/11/reg-szfo/p...nQyREhKZ0RUSUxGNzJteEk2Wk0zcENwZGlWaUg1RW9XOQ..

 

"У победы всегда тысяча отцов, а поражение всегда сирота"
Обычный исторический афоризм с тысячей первопроизносителей
​

Участники разработки операции по прорыву линии Маннергейма комбриг П.Г. Тихомиров (слева) и полковник М.Ф. Комаров.

Март 1940 г.
Фотохроника ТАСС. Фотограф Н.П. Янов.
Ф. 34980. Оп. 14. Д. 203. Л. 61. Фотография.
https://rgvarchive.ru/sffoto4

 

"У победы всегда тысяча отцов, а поражение всегда сирота"
Обычный исторический афоризм с тысячей первопроизносителей
​

Слева направо: участники разработки операции по прорыву линии Маннергейма военинженер 2-го ранга Н.П. Олейников, комбриг Б.Г. Вершинин и полковник А.И. Дементьев.

3 марта 1940 г.
Фотохроника ТАСС. Фотограф Н.П. Янов.
Ф. 34980. Оп. 14. Д. 203. Л. 64. Фотография.
https://rgvarchive.ru/sffoto4

 

"У победы всегда тысяча отцов, а поражение всегда сирота"
Обычный исторический афоризм с тысячей первопроизносителей​

​

Участники разработки операции по прорыву линии Маннергейма. Слева направо: майор Н.С. Голосницкий, майор М.Г. Лаврентьев, капитан В.М. Грицай и комбриг П.П. Евстигнеев.

rgvarchive.ru/sffoto4
Март 1940 г.
Фотохроника ТАСС. Фотограф Н.П. Янов.
Ф. 34980. Оп. 14. Д. 203. Л. 67. Фотография.

Интересно представить себе как появилась эта серия фотографий.
Прежде всего необходимо отметить, что извлечены они были из недр Российского государственного военного архива для участия в виртуальной выставке "Советско-финляндская война 1939 – 1940 гг." Мы не знаем сколько таких изображений находится в деле - 3, 30 или полная колода 52 листа. Но, судя по идентификационным записям сопровождающим эти снимки в Интернете, все они сделаны в штабе 7 Армии и изображают военнослужащих этого штаба, а еще лиц прикомандированных к этому штабу из вышестоящих военных органов. Вероятнее всего, какое-то крупное должностное лицо озабоченное сохранением своего и других лиц в истории вызвало фотографа и подчиненному и велело обоим запечатлеть работников штаба занимающих командные должности не ниже зам начальника отдела/отделения. Далее полученные фотографии многократно просматривались, подвергались селекции и перегруппировке.
Поэтому определить - насколько они были причастны, сейчас уже не представляется возможным.

 

Но вы только не подумайте, что они врут - фотограф Янов, неустановленное лицо/лица из штаба 7 армии или руководства ЛенВО, а так же лица изображенные на приложенных и не приложенных фотографиях.
Вот интересно, что на этот счет думает следующий, более нижний этаж армейского управления и структуры в лице целого генерала

Прорыв линии Маннергейма

Генерал-майор
Ф. Алябушев
123-я ордена Ленина стрелковая дивизия
​

Тридцатого ноября 1939 года, выполняя волю советского народа, части Красной Армии перешли государственную границу. Среди них была 123-я стрелковая дивизия.

Основной удар противника приняли на себя части первого эшелона. 123-й стрелковой дивизии, находившейся тогда во втором эшелоне, пришлось вести борьбу с мелкими группами, противника и преодолевать устроенные белофиннами заграждения.

Некоторые бойцы, столкнувшись с неожиданными для них формами сопротивления противника (мины, «кукушки» и пр.), терялись.

В то время наши бойцы еще не научились «прочесывать» лес, что имеет огромное значение во время боев в лесных условиях, не умели находить мины, хорошо маскироваться...

Однако это не могло сломить и не сломило воли бойцов и командиров. Продолжая теснить противника в глубь Карельского перешейка, дивизия одерживала все новые победы. Уже в начальный период военных действий за боевые заслуги было присвоено звание Героя Советского Союза красноармейцу Соломонникову, а 38 бойцов и командиров дивизии получили ордена и медали.

Ко второй половине декабря дивизия подошла к переднему краю линии Маннергейма.

Стояли морозы в 35–40 градусов. Бойцы ютились в норах. Землянок не было. В такой обстановке трудно было вести серьезную борьбу с противником, которая требовала тщательной подготовки, точного плана.

Необходимо было как можно скорее обогреть и ободрить бойцов. Построили землянки, поставили в них печи. Получили перчатки, валенки, телогрейки, а для командного состава еще и полушубки. Усилили питание.

Одновременно началась разведка оборонительной системы противника. Об этой системе командованию дивизии почти [6] ничего не было известно. Были организованы дневные и ночные поиски. И вот во время одного из ночных поисков был взят в плен сержант пехотного финского полка в то время, когда он выставлял секреты. Сержант заявил, что прибыл в свой полк недавно, но уже успел побывать на высоте 65,5 и в роще «Молоток». На высоте 65,5, по словам сержанта, он видел два дота, вооруженных пушками и пулеметами, а в роще «Молоток» — один дот, вооруженный пулеметами. Рассказал он и о дерево-земляных сооружениях, о ходах сообщения между дотами и так далее.

После этого было установлено наблюдение за дотами, а артиллерия стала вскрывать отдельные бугорки высот. Прежде всего вскрывались каменные и земляные «подушки», которыми доты маскировались; затем подвергались обстрелу и сами укрепленные точки.

К первой половине января выяснилось, что линия сопротивления на участке дивизии от рощи «Молоток» до высоты «Язык» имеет три опорных пункта.

В роще «Молоток» были два железобетонных дота и несколько дерево-земляных укреплений. На высоте 65,5 имелись железобетонные доты с большими убежищами и четыре-шесть дерево-земляных укреплений.

Это был наиболее мощный узел укреплений. За ним располагалась высота «Язык». Здесь дот имел форму капонира с амбразурами, из которых можно было обстреливать с одной стороны озеро Сумма-ярви, а с другой — подступы к высоте 65,5. Здесь же находились хороший наблюдательный пункт с двумя стальными колпаками и ряд дерево-земляных укреплений.

Все укрепленные пункты противника были тесно связаны между собой. Взять их можно было только одновременно, так как один дот прикрывал подходы к другому.

К 15 января мы выявили до десяти железобетонных и восемнадцать дерево-земляных укреплений. Их-то и предстояло нам разрушить, чтобы прорвать в этом месте линию Маннергейма.

Прежде всего решили обстрелять прямой наводкой из тяжелых орудий высоты 65,5 и «Язык».

18 января на заранее подготовленную площадку в 400–450 метрах от дота мы подвезли 152-миллиметровую пушку. Чтобы заглушить шум тракторов, прибегли к артиллерийской канонаде. Все обошлось хорошо. Этой пушкой был сбит стальной колпак наблюдательного пункта дота на высоте «Язык» и повреждена его амбразура. Удалось повредить и часть дота на высоте 65,5.

Дивизия готовилась к решительному наступлению. Следовало распределить части для решения сложнейшей боевой задачи в зависимости от их боеспособности и слаженности. [7]

Уже давно в нашей дивизии выделялся стрелковый полк майора Рослого. Майор Рослый, капитан Сорока, капитан Кравченко, комиссар Коршаков и другие пользовались заслуженным авторитетом у бойцов. Бойцы этого полка не раз показывали примеры героизма в боях.

Поэтому было решено — против главных пунктов сопротивления противника, а именно против высоты 65,5 и рощи «Молоток» направить стрелковый полк майора Рослого. Против высоты «Язык» определили место расположения другого стрелкового полка. Во втором эшелоне надлежало итти третьему стрелковому полку.

Дивизии была придана артиллерия. Имелись и пушечные полки, и гаубичный полк, и группы дальнего действия. 108 орудий, начиная от 76-миллиметровых и кончая 280-миллиметровыми, решено было установить на огневых позициях. Полоса прорыва равнялась трем километрам. Пехоте были приданы также танковые батальоны, инженерный батальон.

В тылу мы устроили учебное поле. На нем день и ночь проводились занятия. То, что обнаружилось в системе укреплений противника, мы старались воспроизвести на учебном поле и тренировались в условиях, наиболее приближавшихся к боевым. На учебном поле преодолевали проволочные заграждения, вели огонь по укрепленным точкам, блокировали доты и т. д.

Главное внимание обращали на движение пехоты за огневым валом, на использование щитков и взаимодействие пехоты с танками, с полковой и батальонной артиллерией во время боя. Отдельно проводились занятия с командным составом. Как я уже указывал, два стрелковых полка должны были итти в первом эшелоне, а третий стрелковый полк — во втором. В том же боевом порядке мы развертывали полки на тренировочных занятиях. Для достижения большей подвижности бойцы осваивали лыжное дело, совершая 15-километровые переходы при морозе в 40 градусов.

К 4 февраля боевая подготовка дивизии была закончена. Выбрали места для наблюдательных и командных пунктов больших и малых подразделений, разработали схему связи. Танки в точно установленное время проходили расстояние, которое им надлежало пройти во время боя. Инженерные войска оборудовали исходные рубежи, на флангах устроили окопы и блиндажи. Все было готово к атаке.

На случай контрподготовки со стороны противника для наших резервов по дороге были вырыты щели.

Большим вниманием стала пользоваться маскировка. Опыт декабрьских боев, когда подразделения шли на высоту 65,5 без всякой подготовки, не разведав как следует местности, не замаскировавшись, был полностью учтен. [8]

Настроение в дивизии круто изменилось. Если раньше слышались отдельные голоса, что ничего, мол, не выйдет, то теперь во всех подразделениях нетерпеливо ждали дня решительного наступления.

— Скоро ли наступать? — спрашивали бойцы.

Части первого эшелона хорошо отдохнули и к началу февраля получили свежее пополнение.

В разведку мы посылали бойцов второго эшелона, чтобы части первого были к моменту Соя в полной силе, сохранности и готовности.

Командование батальонов крепче взялось за руководство тылами. Решили ни одной лишней повозки не допускать на территорию, где должны были разыграться боевые действия, чтобы ничто не мешало продвижению войск.

Наконец, был разработан детальный план решающей атаки. Планирование артиллерийского огня построили так, чтобы вконец запутать противника, учитывая опыт декабрьских боев. Тогда, во время переноса нашего артиллерийского огня в глубину оборонительной полосы, финны спокойно выходили из укреплений, занимали места в окопах и вели жестокий огонь по атакующей пехоте. Теперь мы решили прибегнуть к ложным переносам огня. Порядок артиллерийского огня был заранее разработан с точностью до минуты.

2 часа 20 минут должна была проходить артиллерийская подготовка. За десятиминутным огневым налетом следовал [9] методический огонь (15 минут), затем снова огневой налет (5 минут), далее ложный перенос в глубину (15 минут), потом снова огневой налет (10 минут), методический огонь (20 минут) и т. д. Перед самой атакой ложный перенос огня продолжался уже 30 минут.

Артиллеристы подготовили все расчеты. Даже в том случае, если бы была порвана связь с командным пунктом, ничто не смогло бы остановить проведение точно разработанного плана прорыва линии Маннергейма. Командиры и политруки широко разъясняли в своих подразделениях план артиллерийского огня. Каждый знал свое место в предстоящей атаке.

10 февраля пришел приказ: частям дивизии 11 февраля перейти в наступление. Было указано, что час атаки будет сообщен дополнительно. Вечером нам указали и час атаки: 12.00.

Незабываема ночь с 10 на 11 февраля. Никто в дивизии не спал. Шла окончательная подготовка к прорыву. Артиллерия танки, пехота занимали свои места, согласно плану. Командный пункт дивизии перешел на другое, заранее подготовленное место (высота 54,2), ближе к огневым позициям. Связь там была уже готова.

К 8 часам все части заняли свои исходные рубежи и замаскировались так, что даже я с трудом мог обнаружить некоторые танки, хотя и знал о месте их пребывания.

На поле предстоящего боя не было никого. [10]

В эту напряженную ночь я побывал почти во всех подразделениях и всюду наблюдал такую уверенность в победе, такой порыв вперед, на штурм линии Маннергейма, что стало ясно: теперь ничто не может остановить бойцов!

Бойцы крепко верили в своих командиров, и настроение у них было приподнятое. Все чувствовали, что предстоит одно из величайших в истории сражений, которое решит дальнейший ход войны.

В 9 часов 40 минут началась артиллерийская подготовка.

http://militera.lib.ru/memo/russian/suomi/2_01.html

Сообщения объединены, 13 май 2023, время первого редактирования 12 май 2023

Глаза бойцов складывать буквы устали.
Смотрим картинки, не то чтобы совсем новые, но и не висящие на каждом углу Интернета





https://forum.odkrywca.pl/topic/764322-fińska-broń-pancerna-w-latach-1939--1945/page/2/#comments

Таки что же писали и рисовали в штабах?
Грубо говоря они наносили на карту вражеские укрепления и писали план(ы) будущей операции и боевые приказы.
Сосчитайте сколько раз в рассказе комдива упоминается слово "план" и действие "планировать" - именно этими действиями и занимались соответствующие штабные работники. Но это еще не все - венцом всех этих действий являлись военные приказы.
Это не просто красивые военные слова, а совершенно конкретная и гостированная продукция выдаваемая на свободный рынок для внутреннего потребления в рамках воинской части/воинского соединения/воинского оперативно-тактического объединения




http://militera.lib.ru/enc/0/txt/sve1.zip
Советская военная энциклопедия. — М.: Воениздат, 1976-1980. — Том 1. А — Бюро. — М.: Воениздат, 1976
Отличительной особенностью боевого приказа является то, что его нельзя написать один раз и до полной победы, например "Перейти границу и победным маршем дойти идо Хельсннки" .
Грубо говоря действует в пределах одной смены(операции). Поэтому вы можете себе представить расход бумаги , карандашей, копирки (ксероксов еще не было) и ....средств освещения. В землянке темно, а на улице морозно

 

А для меня финская война навсегда запечатлелась в памяти рассказом ветерана, из тех времен, когда они были моложавыми, с хорошей памятью и речью, - "Перешли границу, идем. Вокруг никого - ни людей, ни целого жилья, ни зверья. Вдруг стрельба - откуда не понять - мы начинаем воевать, залегаем, разворачиваемся, шлем донесения - а стрельба уже закончилась и финнов мы так и не увидели. Так шли и шли, пока не залегли в очередной раз - лежим, ждем пока финны откатятся дальше - стрельба вроде закончилась, а не подняться - голову поднимешь и сразу стреляют. Стреляют метко, пули если не попали свистят совсем рядом. Так полежишь до темноты, а потом, не поднимая головы, ползешь назад. А шуметь нельзя - на звук стреляют и тоже метко. А тут и морозы пошли, пока лежишь обмораживаешься. А выползешь так согреться негде, только у костра. А на огонь тоже стреляют, не только из винтовки, но и из пушки "
А снежку за время похода насыпало хорошо


Финны строят дерево-земляную огневую точку

 

Кстати,

Рядом с Измаилом, в районе нынешнего села Сафьяны в кратчайшие сроки были выстроены земляные и деревянные аналоги рва и стен Измаила — военнослужащие тренировались забрасывать фашинником ров, быстро ставить лестницы, после подъёма на стену они быстро кололи и рубили установленные там чучела, имитирующие защитников..
https://ru.wikipedia.org/wiki/Штурм_Измаила

Каждый солдат должен знать свой маневр
Выражение приписываемое Суворову А.В.

А еще иногда в Интернете говорят, что ГРУ должно было обеспечить схемами расположения ДОТов и секторами их обстрелов. Честно говоря, это как если бы Штирлиц (если бы он существовал) ездил на линию Зигфрида и там фотографировал и замерял с помощью рулетки.

Вот что обеспечило ГРУ






Попутно отмечу, что во время Оно я читал это описание и рассматривал фотографии к отчету приложенные - не очень четкие и не похожие на современные фотографии с амбразурами и бронеколпаками

 

Первые выстрелы у пограничной заставы Майнило.
30 ноября 1939 г.
Фотокорреспонденты Н. Петров и В. Темин.

https://rgvarchive.ru/sffoto1

 

5 января 1940 г. Донесение представителя Ставки ГВС РККА при штабе 9-й армии армейского комиссара 1-го ранга Л.З. Мехлиса наркому обороны СССР К.Е. Волошилову и секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину об отсутствии теплого обмундирования в войсках и необходимости присылки пополнения на фронт.

Ф. 37977. Оп. 1. Д. 286. Л. 123–124. Телеграфная лента на бланке.




https://rgvarchive.ru/sfdoc2