4 Воздушно-десантный корпус (4 ВДК)

3. Вперед!
Шел горячий бой за Лучи. Тактическая обстановка складывалась такой, какой она и должна была быть в условиях десантной операции;—противник со всех сторон. С этой точки зрения советские парашютисты не встретили каких-либо неожиданностей.
Еще несколько месяцев назад наши бойцы, очутившиеся в тылу у немцев, считали бы себя окруженными — они дрались бы жестоко и сурово, но их психология была бы совсем не той, какая отличала сейчас десантников. Недаром отважный командир парашютистов Казанкин любил повторять:
— Мы летим с неба окружать немцев!
Спустя некоторое время после описываемых нами событий, на командный пункт десантного отряда пришла в адрес Казанкина и комиссара Оленина радиограмма командующего войсками Западного фронта генерала армии Жукова: «Сегодня опубликован Указ Президиума Верховного Совета, которым Вы награждены орденом «Красное Знамя». Горячо поздравляем Вас с высокой правительственной наградой и желаем новых боевых успехов в героических делах десантников».
В тот же день Казанкин говорил бойцам:
— Наш тяжелый труд на поле брани оценен очень высоко. Моя награда — ваша награда. Вперед, друзья!
Это произошло позже, когда десантники, преодолевая неисчислимые трудности, выполнили уже значительную часть своей главной боевой задачи, а сейчас еще шел жаркий бой за Лучи. Начальник санитарной службы отряда — военврач 2 ранга Абусаид Валиевич Исаев не покидал бойцов и командиров своего отряда, ведущего штурм Лучей. Впереди с авангардной группой шел лейтенант Петров — большой друг доктора. Перед боем, пробегая мимо Исаева, он сказал ему:
— Ну, если что случится, то лягу под нож только к тебе.
— Будь спокоен, — крикпул ему вслед Исаев, — рука не дрогнет.
Когда у фашистов были отбиты два крайних дома, стоявших на пригорке и бойцы устремились дальше, Исаев решил в одном из них немедленно организовать санитарный пункт. Вместе с тремя санитарами он вошел
в большую прокопченную комнату. Несколько минут тому назад здесь хозяйничали фашисты. На полу валялись грязные тряпки, рваные ботинки, в углу висели приколотые кнопками порнографические открытки. На столе лежал пропуск для посещения публичного дома. Санитары быстро разобрали нары, устроенные немцами, и стали сооружать операционный стол. В это время из окон со свистом вылетели рамы. У самой избы разорвалась мина. Исаева ранило. Осколок мины ударил его в бок. С помощью санитаров он начал делать себе перевязку, но, пе закончив ее, потерял сознание...
— Вот не вовремя беда приключилась, — успел сказать негромко Исаев.
Внешне в этом человеке мало кто мог бы узнать врача. Скорее он был похож на строевого командира. Подтянутый, энергичпый — таким он был и здесь, в тылу врага. За время службы в армии Исаев совершил более 70 прыжков с парашютом и имел звание инструктора парашютного спорта.
В мирное время, помимо своих врачебных дел, Исаев запинался подготовкой парашютистов-десантников.
И не одна сотня его питомцев падала теперь камнем с неба на немцев. Бывали случаи, когда, поднявшись в первый раз на воздушном корабле, чтобы совершить .прыжок, молодой парнишка, или девушка немного робели. Тогда Исаев, показывая на свой значок, говорил им:
— Вот 70 раз прыгал, и то не боюсь, а вы по разу боитесь. — И, ласково потрепав юношу по плечу, продолжал с притворной суровостью:
— Ну, пошел, пошел. Все в порядке будет. Я первый, а вы за мной.
И сразу пропадал страх у людей. Большие черпые спокойные глаза доктора как бы подчиняли его уверенной силе. ...Теперь Исаев лежал на полу в забытьи. Санитары быстро перевязали его и вынесли в соседнюю комнату, бережно положили на стол. Один из них наспех отремонтировал комнату — досками и рогожами загородил выбитые рамы. Другие в это время уже принимали раненых — делали мелкие перевязки, а больше уговаривали и ободряли людей.
— Что же нам без врача делать,—сказал в отчаянии молоденький санитар, вихрастый паренек Вася.
— Да, это, брат, но Москва, не «большой фронт», в госпиталь пе позвонишь. С кем прыгнул, тот и лечит! — отозвалсядругой бывалый десантник. — Подождем немного, да пошлем за Капланом, может быть он свободен.
Санитар Вася остался присматривать за доктором. Исаев уже пришел в сознание. До этого он лишь с трудом шевелил губами, говорил о своей жене, жившей в Ленинграде и не захотевшей оттуда уехать, о сыне, которого он ждал. Скоро принесли двух тяжело раненых бойцов.: у одного было ранение в обе ноги, у другого — левая рука. Они громко стонали и звали доктора. Один санитар побежал за врачом Капланом, но долго не возвращался. Видимо, тот был очень занят. Стопы раненых были слышны через толстую деревянную стену. Доктор Исаев открыл глаза, прислушался, и на его пересохших губах появилась печальная улыбка. Он попросил пить. Сделав несколько жадных больших глотков, он попробовал встать. Санитар его поддерживал. Исаев подошел к раненым и потребовал инструменты. В комнате воцарилась тишина. Людям стало стыдно свопх стонов.
Они уже поняли, что хотел делать этот раненый человек с горящими глазами. Сейчас он будет их оперировать. Санитары в молчаливом восхищении глядели на Исаев а. Это было зрелище истинного героизма,
подвижнического выполнения воинского и врачебного долга. Исаев приступил к первой операции. Колоссальным усилием воли он заставил себя забыть собственную мучительную боль. Он ничего не чувствовал,
ничего не видел, кроме пораженного участка тела раненого, лежавшего перед его глазами.
Операция была проведена успешно. Потрясенные до глубины души бойцы с какой-то необычайной любовью и благодарностью во взорах следили за каждым движением ловких, не дрожавших рук Исаева. Следующая операция, еще одна... ...В избу, где разместился санитарный пункт, доносились звуки боя. Площадь его расширялась. Из соседний деревень, оставшихся в руках у немцев, десантникам все время грозили удары в спипу. Надо было взять два близлежащих населенных пункта. Это сразу резало важную немецкую коммуникацию, лишало противника выхода на большак. Кроме того захват этих двух деревень автоматически выдавливал немцев с большой опушки леса, откуда они могли воздействовать огнем на вновь прибывающие с воздуха группы десантников. Было решено взять эти деревни с хода, короткими ударами. Немцы, занятые боем в Лучах и не догадываясь о размерах приземлившегося пополнения, не могли ожидать наступления на свои относительно далекие фланги. Группа десантников молниеносным палетом обрушилась на ошеломленных фашистов, находившихся в деревне, расположенной к западу от Лучей, и выбила их оттуда. Надо было немедленно сообщить товарищам о победе и ликвидации угрозы с этой стороны. Это дало бы десантникам возможность перегруппировать свои силы и усилить нажим на Лучи. Как всегда аккуратный, радист Иван Парасюта со своим помощником вошел в дом, развернул рацию и немедленно начал передачу. Однако работу рации засек находившийся, видимо, где-то поблизости неприятельский наблюдатель. Радист еще не закончил передачу, как рядом с домом разорвался тяжелый снаряд. Посыпались стекла, вылетела рама, затряслись стены, попадали висевшие на гвоздях фамильные портреты, с потолка посыпался сухой песок. Затем раздался удар еще сильнее. Грохнулись на пол стоявшие на лавках ведра с водой. Упали ходики, треснула печь и с шумом вылетела из нее заслонка. Радист продолжал спокойно передавать донесение.
Опять мощный взрыв. Упала перегородка, делившая большую комнату пополам. Рацию швырнуло в другой конец комнаты. Антенну перебило на три части, помощника радиста раиило. Донесение не было закончено, раненому нужно было оказать помощь. Да и самого Парасюту сильно ушибло. Но хладнокровие и самообладание едва ли не важнейшие черты десантников Парасюта сделал перевязку раненому, быстро собрал куски антенны и с рацией подмышкой побежал на другой конец деревни. Там он с привычной сноровкой снова наладил станцию и приступил к передаче прорванной радиограммы.
Противник перевес огонь, и снаряды снова стали разрываться вблизи от рации. Загорелся сарай возле дома, где обосновался радист. Языки пламени переметнулись на стены нового пристанища Парасюты.
Но радист продолжал свою передачу. И когда в деревне появился командир Казанкии, Парасюта в обгоревшем ватнике и в дымящейся шапке подбежал к нему, молодцевато вытянулся и доложил:
— Товарищ командир! Рация работает. Радиограмма передана с опозданием на три минуты.
Казанкин молча пожал руку радисту. ...Вторая деревня тоже оказалась в руках советских парашютистов. Перегруппировка была произведена своевременно. Все силы десантников хлынули в Лучи. Лейтенант Петров со своими бойцами уже выходил к восточной окраине деревни, соединяясь с группой десантников, отошедших и деревню через лес.
...В это время доктор Исаев заканчивал шестую операцию. Прошло несколько минут, и двери избы с шумом распахнулись. Двое десантников -санитаров внесли лейтенанта Петрова. Он только что был ранен в живот. При виде своего друга, недвижно лежавшего на носилках, Исаев пошатнулся. Он знал, что жизнь Петрова в его руках. Но силы уже отказывали врачу. Глаза Исаева налились кровью от напряжения, большая прядь его черных волос опустилась на холодный потный лоб., Стиснув зубы, призвав на помощь весь свой профессиональный опыт, делая нечеловеческие усилия. Исаев начал оперировать своего друга, сказав только одну фразу:
— Моя рука не дрогнет, я обещал это тебе, дорогой!
И только он успел наложить последний шов, как вошел врач, за которым ходил санитар. Уже сквозь мутную пелену, застилавшую глаза, посмотрел па него Исаев. Страшная разрядка потрясла его перенапряженный
организм. Oн выронил инструмент, покачнулся и упал бездыханный. Герой-врач, пожертвовав собою, спас в этот день семь жизней...
Бой уже шел за Лучами. Потеряв этот важный пункт, немецкое командование было вынуждено оттянуть крупные силы с «большого фронта». Переход Лучей и близлежащего района в руг.ки Красной Армии угрожал немецкому командованию полной ликвидацией путей подвоза и эвакуации по магистрали. На следующий день немцы обрушили па Лучи бомбовый удар с воздуха. Шесть раз налетали фашистские самолеты на деревню.
Одновременно немцы вели по Лучам массированный артиллерийский и минометный огонь.
Немецкий геперал приказал во что бы то ни стало отбить Лучи. Отборные эсэсовские части в сопровождении танков пошли на деревню. Немпы двигались с дикими воплями «хох!» Но закон десантинков — строить несокрушимую оборону; того, что взято, — не отдавать! Разыгрался кровопролитный бой. Через два часа вокруг деревни были навалены сотни фашистских трупов и несколько подбитых, сгоревших танков. Десантники прочно удерживали Лучи и, отбросив неприятеля, двинулись дальше вперед.

Добавлено: [mergetime]1300510363[/mergetime]
4. Засада
Территория, занятая десантниками, день за днем становилась из небольшой точки на географической карте обширным советским районом в тылу врага. Уже прошло то время, когда вся площадь, находившаяся в руках советских парашютистов, простреливалась из конца в конец немецкими орудиями. Островок нашей земли, отвоеванный у немцев, рос и рос, ощетинившись во все стороны штыками, автоматами, минометами и пушками.
...Глухой черной стеной подступал к деревне, охватывая ее полукольцом, старый еловый лес. За этим лесом была деревня, занятая немцами. Требовалось срочно установить силы противника. Выбор командования пал на ловкого, умелого разведчика Васякина. В помощь ему дали группу бойцов.
Разведчики-лыжники шли, поглощенные непроглядной тьмой беззвездной ночи. Шли лесом, один за другим.
Вот опи, благополучно миновав уже почти всю толщу леса, осторожно вышли на полянку. И еще не успели потянуться задние, догоняя ушедших вперед, как в черное небо взвилась ракета. Раздался громкий немецкий возглас. «Заметили фрицы, — подумал Васякин. — Неужели сорвется дело?»
— Вот. что, ребята, — быстро проговорил он. — Вы погодите... Но не успел он закончить, как немцы открыли огонь.
— Лыжи-то мои возьмите! — уже полным голосом крикнул Васякин. — Не забудьте лыжи взять, а то они меня могут потом выдать. Вы отходите в другую сторону я оттуда постреляйте по немцам, а я пойду один.
И он пополз по глубокому снегу — к сараю, стоявшему у опушки. Подполз, стал прислушиваться. В сарае, было тихо. Беспрерывно вспыхивали летучие звезды ракет, но огонь стал реже, и вот неожиданно Васякин услышал близко от себя шаги и глухой кашель. Он быстро приготовил гранату. Сердце работало напряженно.
Он чувствовал, как успокоительно холодит тело прижатый к груди пистолет. Фашист громко крикнул, ему ответил другой от дома па краю деревни. Затем снова молчанье. Послышались удаляющиеся шаги.
Васякип пополз к дому. Но едва он успел тронуться с места, как из дома вышли несколько человек. Один говорил на ломаном русском языке, ому отвечал женский голос. Немец что-то спрашивал у женщины через переводчика. Напрягал слух, Васякин стал различать разговор:
— А где здесь есть дорога, по которой могут пройти парашютисты?
— Да тут дорог много. Я не знаю, я малограмотная.
Звуки голосов удалялись. Васякин приложил ладони к ушам, но тщетно — доносились уже только обрывки слов. Он решил войти в дом. Но как? Вдруг там еще остались немцы? Это, копечпо, не так страшно, тут же можно с ними и разделаться. Но поднимется переполох и главное, не сделаешь того, зачем пришел. Поразмыслив, он рассчитал, что раз па дворе ночь, то женщина должпа вернуться в дом, —а опа не выдаст. Вле так
же ползком добравшись до цели, он спрятался иод крыльцо. Ожидания разведчика оправдались. Всжоре он услышал приближающиеся шаги. Женщина возвращалась. Она была не одна. Васякин притаился
под крыльцом. В легком ватнике, одетом для удобства, разведчику, застывшему на одном месте, было очень холодно. Деревенели руки и ноги, но оп старался не, шелохнуться. Женщина вошла с кем-то
в дом, потом вернулась на крыльцо и громко сказала кому-то
вслед:
— Ванька, ты смотри не долто! Быстрее приходи!
Тело Васякину плохо повиновалось. Он тихо позвал:
— Хозяйка!
Она наклонилась и от неожиданности вскрикнула: «Кто там?»...
— Ты не кричи, это свои, это десантник, — ответил он.
— Подожди, голубок, немного,— быстро зашептала женщина, — они сейчас уйдут. Поползи дальше под сенцы, там я тебе подниму доску. А тут вылезать не надо, чего доброго заметят.
Еще час-два мучительного ожидания, и вот, наконец, в сенцах заскрипели половицы, послышался скрежет засова. — Скорее, голубчик, ушли! — услышал он вскоре зов хозяйки.
Васякин вылез на четвереньках, вошел в избу, разминая окоченевшее тело.
— Мне задерживаться здесь некогда. Я з н а ю — т ы своя. Сколько немцев в деревне, где у них пулеметы? А минометы знаешь что такое? Есть у них минометы?
— Ну, как не знать, видела.— отвечала колхозница.— Все скажу, только торопиться тебе некуда, сейчас отсюда ты не выберешься, на улице-то совсем светло.
Она достала из печки горячую картошку. Угощая бойца и боязливо озираясь, рассказывала:
— Немцы живут плохо. Дороги-то перерезаны. Едят одну картошку. Людей много: человек четыреста. Должны притти финны, человек 50—70 на лыжах. Сегодня ночью будут, наверное, здесь... Пойдут, верно, лесом по большой тропе. А пулеметы и мипометы у них в лощине, и рядом в домах —; на чердаках.
Васякин жадно ловил каждое слово, стараясь все точно запомнить. «Что же делать? — думал он, — Знаю, сколько немцев, что у них есть, сколько пулеметов. Эх, сейчас бы доложить!.. Но как же уйти — ведь день»...
Колхозница волновалась, прислушивалась к малейшему шороху.
— Полезай в погреб, голубок, неровен час, офицеры вернутся. Они ведь у меня квартируют.
Женщина протянула Васякину полушубок.
— Надень, голубок, чтобы не замерзнуть. Поспи там. Когда можно будет, я тебе скажу, как лучше отсюда уйтиПотянулись часы томительного ожидания. Какие мысли в это время ни приходили только в голову Васякину. Иногда ему казалось, что он лежит в этом холодном жилище уже несколько дней...
А хозяйка все не выпускала его. Наконец, опять заскрипели половицы.
— Ушли. Дорога тебе прямо через этот дом. на лесочек. Я тебя выведу и покажу. Только иди скорее, пока там немцев нет.
Васякин выскочил.
— А полушубочек-то возьми, — напомнила она ему. — А то может отлеживаться еще придется, замерзнешь.
Васякин поблагодарил и тронулся в путь. Вот он уже прошел один дом, другой, третий, выбрался на тропку, которая вела к дороге.
— Хальт!
Правая рука Васякина сжала гранату. Но в это время ясно отпечаталось в тишине смачное русское слово. «Что же это такое? Наш секрет»... Васякин решил рискнуть. Он отозвался и быстро подошел к парашютистам, стоявшим в секрете.
—Что же это вы своих немецкими словами пугаете! Вот что, ребята, здесь, метрах в пятидесяти, по'тропе должны пройти финны. Надо их встретить. Сколько нас? Вас пятеро да я —шесть, а их 50—0. Ну. вот как раз расчет верный! Темнело.
Двое бойцов залезли на большие деревья, остальные притаились в кустах по обе стороны тропы. Десантники
знали: искусно организованная засада дает огромный эффект. Действия из засад — стихия парашютистов.
...Послышался приглушенный кашель и хруст снега. Это двигались финны. Десантники ждали. Вот с ними поравнялся первый финн. Вот второй, третий, четвертый. Они шли чуть ли не в затылок друг другу. Не то боялись чужого леса, не то был» уверены в своей безопасности. Когда застывшие в засаде десантники как бы раздел пли отряд финнов на иве части, в обе стороны полетели гранаты и полоснули очерзди автоматов. Среди финнов поднялась невероятная паника. Раздались истошные крики. Ни один финн пе попал в деревню. Когда Васякин убедился в том, что оставшиеся в живых враги повернули обратно, он быстро направился к штабу.
— Разрешите доложить, товарищ командир. — обратился он к лейтенанту Леденеву...
И Васякип начал свой рассказ...
Услышав сильную перестрелку в лесу и не дождавшись подхода финнов, немцы решили, что на них движутся крупные силы десантников, перерезавших дорогу финнам. Фашисты немедленно собрали все местное население и стали угонять жителей в тыл.
Подростка Ваньку Гаврикова немецкий солдат потащил к офицеру, мальчик отбивался, кричал и просил немца:
— Пусти к мамке! Я у нее один!
Но ничто не помогало. Офицер встретил мальчика с улыбкой... И сказал через переводчика Ваньке:
— Любишь свою муттер? На конфетку и не плачь. Я тебя пущу к маме, только ты пойди в соседнюю деревню, подсчитай, сколько там парашютистов. Узнай, много ли у них пулеметов и минометов, и посмотри, где они стоят. Узнаешь все хорошо — расскажешь мне, я отпущу тебя к муттер и дам много конфет.
Ванька заревел, и офицер велел его увести. Через полчаса мальчика снова привели, он опять получил конфетку, и офицер сказал:
— Муттер твоя тут была. Я говорил ей, что ты пошел по моему заданию Похвалила она тебя и сказала: «Хороший он у меня, все сделает так, как надо», да еще сказала, чтобы ты к ней не торопился. Пойди, мадтьчик, и узнай то. Что нам нужно В сердце подростка уже зрело решение.
Он знал, что этот офицер с рачьими глазами на сером, словпо вылинявшем лице лжет, что мать не могла говорить таких слов —она ненавидела немцев и говорила про офицеров, живших у них в избе: «Идолы, когда же вас погибель возьмет».
Ванька подумал еще немного и утвердительно кивнул головой офицеру.
...К комиссару Распопову пришел подросток в большой шапке, в желтом полушубке с белым воротником, покосился на присутствующих и таинственно стал что-то шептать ему на ухо. Распопов вышел в соседнюю комнату.
Минут десять совещался с командиром Ануфриевым и затем вернулся к Ваньке. Они остались вдвоем. Распопов поцеловал мальчика и сказал:
— Ну, слушай меня внимательно. Да смотри, не перепутай. Иди к офицеру и скажи ему, что в деревне у парашютистов иа левом, мол, краю стоят пулеметы и минометы, а на правом ничего нет. Понял?
Ванька прищурил свои маленькие хитроватые глаза и, шмыгнув носом, просопел:
— Все скажу, как вы учили.
И, нахлобучив шапку, торопливо ушел. Ануфриев любовно посмотрел ему вслед через окно и заметил Распопову:
— Их-то разведчиков наши патруля ловят, так они решили мальчишку приспособить. Ну, мы им дадим жару!
С утра немцы пошли в наступление... Фашистские цепи уже приблизились к краю деревни, остается 75—100 метров. Предстоящая задача кажется немцам легкой, они не делают перебежек и идут в рост. Вылинявший офицер наверно самодовольно улыбался: его затея удалась, они подошли к деревне с ее оголенной стороны.
Солдаты кричали «хох». А в 60 метрах от немцев находились тщательно замаскированные десантники и их огневые средства. Командир Ануфриев вместе с комиссаром был здесь же. Он подмигнул Распопову
и тихо прошептал:
— Сначала «хох», а сейчас «ох», — и выпустил ракету.
Пулеметный огонь. Ударили минометы, затрещали автоматы. Еще минута, другая, третья, и десантники бросились в контратаку на ошеломленных немцев. Завязался короткий бой, в котором была почти полностью
разгромлена наступавшая фашистская часть...
Через несколько дней разведчик Васякин неожиданно увидел в деревне знакомую ему колхозницу с сыном Ванькой. Им удалось еще перед провалившимся наступлением немцев уйти ночью в лес. Там они заночевали и, наконец, усталые, .замерзшие добрели до десантников. Васякин обежал в избу, достал памятный полушубок
и укутал в него продрогшую женщину…..

 

5. Как был взят город
Немного раньше описанных нами событий северозападнее Лучей и на значительном удалении от них приземлилась маленькая группа парашютистов. Тихая ночь. Полная луна льет свой холодный голубоватый свет на снежные просторы. Вдруг среди сугробов в одном месте вспымтает едва заметная красная точка, ей помедлеино отвечает зеленая, они так же быстро пропадают, как и появляются. Это по условному сигналу собираются парашютисты. Старшим в группе был командир Пикулев.
Он разобрался в обстановке и понял, что очутился в чрезвычайно тяжелом положении. Пункт сосредоточения отряда командира Ануфриева был далеко, а в группе всего 9 человек. Окрестные деревни и села кишат немцами. Что делать? Идти на соединение к основному составу отряда? Ждать подкреплений, а пока бездействовать, прятаться от немцев?
Нет, десантники так не поступают. Их закон — решительные действия. Приземлился — немедленно вступай в дело, не дожидаясь сбора остальных. Бели обстановка требует, дерись в любых условиях. Нет старшего начальника — командир ты. Принимай команду на себя. Первая задача — разведка.
Пикулев разослал разведку в разные направления. С ним осталось пятеро.
...Опушка леса, старые кряжистые сосны. Вот пролетел вражеский самолет, из лесу на опушку выпорхнула сиротливая сорока.
Сейчас вокруг все было внешне спокойно. Но Пикулев знал, что ему нужно делать. Небольшая группа смельчаков должна поднять людей на активную борьбу с врагом.
Вскоре вернулся Колик, а за ним и остальные разведчики. Предположения Пикулева оправдались. Они приземлились недалеко от крупного города Н. Других парашютистов вблизи как будто не было. В соседней деревне немцев нет. Десантники отправились туда и разбрелись по хатам.
Сколько радости принесли они людям, томившимся под гнетом фашистов. Слов не требовалось. Крестьянин видел у парашютиста автомат за плечами, теплую добротную куртку, ватные брюки, видел бодрые, здоровые лица и слышал родные слова о том дорогом и близком, что осталось за линией фронта... Все, что говорили десантники, дышало уверенностью и силой. В деревне до Пикулева дошел слух, что неподалеку действует еще группа парашютистов.
«Не Мазуркевича ли?» — мелькнула мысль.
Всю ночь десантники провели в задушевных беседах с колхозниками. Пикулев долго совещался о чем-то с председателем колхоза. Ночью же из деревни в разные стороны поскакали верховые. А утром десантники ушли в лес.
Лес ожил. То там, то тут зашевелятся кусты, высунется бородатая голова в теплой шапке, осмотрится. Глухими, заснеженными тропками пробирались к группе парашютистов старики, безусые юнцы, девчата. Люди без конца расспрашивали о Москве, о Сталине, уславливались о деле. По всей округе разнеслась правда о родной земле и молва о высадке советского десанта.
Первая часть задачи была выполнена. Теперь группа Пикулева двинулась на юг, оставляя за собой вновь организованные партизанские отряды и проводя по пути диверсионную работу. Пикулевцы резали телефонную связь, взрывали мосты, устраивали на дорогах засады. Каждому встретившемуся советскому человеку рассказывали, что делается на фронтах.
«Найти бы Мазуркевича!» — не оставляла Пикулева мысль. Судьба закадычного друга волновала его. Да и соединенными силами они сделали бы во много раз больше. Ускоренным маршем, без отдыха вел он группу туда, где, по словам кол хозников, находилась группа парашютистов. И вот на лесных дорогах десантника стали находить следы работы своих товарищей: валяется немецкая повозка с убитой лошадью и ездовым, оборван провод...
По этим следам, по рассказам колхозвикоз Пикулев нашел группу Мазуркевича. С комиссаром был 31 человек. Как описать радость свидания этих мужественных людей. Друзья крепко обняли друг друга.
— Ну, старик, что же ты оплошал? Я ведь говорил — погуди, мы бы к тебе разом пришли.
И сам Мазуркевич первый хохотал — не своей простой шутке, а тому, что вот так замечательно встретились они под этим слепящим солнцем, в этих снеговых холмах-волнах.
— Вот и нашелся, старина, — отвечал ему Пикулев. — Теперь горы свернем вместе.
В сводном отряде было уже 2 миномета, 35 автоматов, ручные пулеметы, гранаты. Теперь десантники — большая и грозная сила. Можно было приступить к выполнению основной задачи, которую поставили себе командир и комиссар,—взять город Н. силами партизан... . Десантники движутся лесом... Человек с большой бородой, в черной шапке, с лентой патропов через плечо вырастает на дороге и кричит:
— Стой, кто идет?
Встреча происходит на тройке, по которой двоим не разойтись. В стороне, у большого пня. курится сизый дымок. Поодаль навес из еловых ветвей, кухня, у коновязи лошади. С великой радостью узнали Пикулев и Мазуркевич, что они набрели на легендарный партизанский отряд «Дедушки».
От партизан десантники получили точную информацию о положении в городе N. Немцы чрезвычайно встревожены создавшейся обстановкой. То и дело они производят вылазки и налеты на деревни, в которых появились партизаны. В городе они чувствуют себя, как на необитаемом острове, и тревожно думают о том, что творится в окрестных населенных пунктах.
Город Н. — большой узел грунтовых дорог. С севера он связан с важнейшими железнодорожной и шоссейной магистралями. В городе склады с боеприпасами и большим запасом награбленного фашистами продовольствия и фуража, мастерские по ремонту и восстановлению вооружения. Пикулев и Мазуркевич понимают: овладеть
городом силами одних десантников, даже вместе с партизанами «Дедушки», очень трудно. Но их предыдущая работа не прошла даром. Всюду в округе уже действуют мелкие партизанские отряды. Десантники держат с ними постоянную связь и готовят их к предстоящей операции. Один из наиболее мощных отрядов, созданных парашютистами, взял себе грозное имя: «Ураган».
Десантники вместе с партизанами занимают одну за другой деревни, окружающие город Н. Партизаны создают в них оборону по всем правилам. Пикулев вместе с «Дедушкой»намечают план блокировки города и его полного окружения.
Десантники разбиваются на четыре группы — в каждой группе по 8—10 автоматчиков. Они вливаются в объединенные партизанские отряды, укрепляют в них воинскую дисциплину, проводят военное обучение, поднимают боевой дух. Началась кипучая работа. Днем и ночью десантники и партизаны пилили лес, подтягивали его ближе к дорогам, сооружали снежные валы и блиндажи, минировали дороги. Никаких диверсий в это время не проводилось. Немцы знали, что соседние деревни находятся у партизан, но в городе было все спокойно. Фашисты решили, что они в безопасности. Никто их не тревожил в эти дни. Лес как бы замер. И вся эта картина обманчивой тишины напоминала собой раннюю весну, когда снег еще лежит, а под ним улсе шевелятся, уже пробираются, подтачивая его, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее весенние ручейки, ручьи, которые, соединяясь, обрушивают настил снега, размывают его и несут полые воды в разлившиеся реки.
Подготовка к блокировке города продолжалась 6 суток. Все были заняты напряженной работой. «Специалисты» работали по особым заданиям. Оружейник Колик занимался вооружением людей, он за эти дни сумел собрать и отремонтировать 26 винтовок, станковый и ручной пулеметы, минометы, добыл много гранат, до 3.000 патронов.
В условленный час люди заняли свои места на завалах. Десантники с автоматами замаскировались в засадах. Задача была такова: во время штурма города ни один фашист, если он не пожелал сдаться в плен, не должен уйти живым. К самой окраине города, где находились склады боеприпасов, протянулась узкая, вырытая под покровом темноты канавка, дно которой было усеяно порохом.
Все напряженно ждали сигнала. Пикулев и Мазуркевич немного волновались. Сигнал должна была дать диверсионная группа. Но она, казалось, опаздывала.
Парашютисты и партизаны, выдвинувшиеся на самые подходы к городу, до рези в глазах всматривались туда, где был участок действий диверсионной группы. В глазах от напряжения вспыхивали уже зеленые круги, маячили огненные кольца. И вот вдруг по сверкающему в лунном свете снегу, как если бы разорвалось одно из этих колец, поползла пылающая змея. Этого ждали, а сейчас уже не могли поверить
своим глазам. Прогрохотал гром первого взрыва и зачастили удары: это рвались снаряды на немецком складе боеприпасов. В это же время на краю города вецыхнул большой деревянный мост.
Одних этих диверсий оказалось достаточно, чтобы посеять среди фашистов дикое смятение. Они бросились вывозить из города имущество. Под адскую музыку взрывов, в пляшущем свете пожаров по большаку на север поспешно двинулся из города большой обоз. Десантники подпустили его к засаде и открыли огонь. В это время по другому большаку на юг тронулся другой обоз. Его встретплп партизаны из отряда «Ураган». И подлинно, ураган, смерч не нанесет столько опустошений,
сколько они произвели в рядах фашистов...
Уцелевшие немцы забегали по городу. Поднялась неописуемая паника. Солдаты метались пз дома в дом, с улицы на улицу, с дороги на дорогу, но встреча всюду была одинаковой — свинец!..
Гарнизон давно уже пытался вызвать помощь. Но тщетно! Вся связь была перерезана десантниками и партизанами. В самом городе вспыхивали короткие стычки: пемцев начато бить местное население. Утром десантники вместе с партизанами вошли в город и над зданием райсовета в синем небе вновь заалел советский флаг.
Через три дня, построив оборону города, десантники тронулись в путь, на соединение го своим отрядом, действовавшим в это время восточнее.
* * *
Немцы отовсюду стягивали резервы, чтобы залатать бреши и обрушиться на десантников. Ожидалось резкое обострение борьбы. Обе стороны готовили силы. Немцы не могли допустить существования в своем тыну такой мощной группы частей Красной Армии. Десантникам же нельзя было останавливаться на достигнутом. Надо было расширять занятые районы. Немцы пробовали стянуть силы, чтобы сдавить кольцо вокруг смельчаков, которые наносили им тяжелые удары в спину. Десантники
же Казанкина и Ануфриева, уничтожая и отбрасывая неприятеля в жестоких боях, пробивались дальше на запад, на, север, на юг и на восток, отрезая немцев с тыла, гоня их под огонь наступающих частей Красной Армии.

 

Волонтёр, спасибо что читаете А насчет рассказов местных жителей, может сможете записать и выложить. Хотя по опыту расспрашивания, не все охотно вспоминают.
Добавлено: [mergetime]1304338897[/mergetime]
Цитата(Александр90 @ 01 Мая 2011, 22:37)
Большое спасибо Юлия! Не прекращайте свою деятельность если конечно еще есть что выкладывать! А то вот пылятся в архивах и на книжных - библиотечных полках и в подшивках периодики районных или областных газет рассказы людей, а тот кому это интересно или нужно даже не знает что есть такой материал. Еще раз спасибо и низкий поклон за труд.
Позволю добавить к вашим последним сообщением информацию об участники десанта - батальонном комиссаре Н. Старостине. В 1942 году вышла его книга "Десантники" где как я понимаю использованы его очерки из "Красной звезды". Он погиб в другом десанте 1943 года. Десанте за Днепр не мнение трагичном чем Вяземский. Ссылка на форум по этому десанту.
http://srpo.ru/forum/index.php?topic=1624.285
Там есть фото книги и рассказ как погиб Николай Старостин - участник высадки под Вязьмой. Думаю что не лишнее.

Александр, еще немного материала есть,по возможности буду выкладывать. Мне пока не так много информации по 4 ВДК попадается.
Добавлено: [mergetime]1304339330[/mergetime]

фронтовая съемка высадки десантников в 1942 году
http://www.pobeda-info.ru/apps/vplayer/vie...spx?uncid=18361

 

В атаку ходили все (Базелев П.)
В 1974 году при въезде в поселок Угру был открыт обелиск десантникам. И сейчас кто бы ни проезжал, читают на обелиске: «Десантникам 4 ВДК от благодарных угранцев». Эта символическая надпись заставляет каждого подумать о прошлом, вспомнить тех, кто сложил свои головы за честь и независимость нашей Родины.
Я получаю много писем из Угранского района. Бывал в пос. Угре, селе Желанье и других населенных пунктах. В беседах и письмах жители делятся со мной своими мыслями, семейными и производственными заботами.
Недавно я получил письмо от ветерана 9 ВД бригады Алексея Михайловича Закатова, жителя села Желанья.
«Дорогой Павел Михайлович!, — пишет он.— Хотелось бы поделиться своими мыслями и радостью о том, что наш совхоз вышел в люди, закончил год с прибылью в 300 тысяч рублей. Много положительных перемен и в районе».
А вот что говорится в другом письме: «Нам, фронтовикам, хорошо известны слова: «Коммунисты, вперед!» Так и сейчас нужно на все негативные явления нашей жизни навалиться всем миром от малого до большого и дать бой всему тому, что мешает нашему ускорению. Партия говорит сейчас открыто о всякого рода недостатках в обществе. И слова «Коммунисты, вперед!» приобретают сейчас особое значение...»
Январское наступление советских войск в 1942 году на западном направлении было продолжением декабрьского разгрома немецких войск под Москвой. К началу февраля 1942 года обстановка в районе Вязьмы изменилась, поэтому, начиная с 18 февраля, основные силы 4 ВД корпуса в предельно сжатые сроки были выброшены парашютным десантом в Знаменском районе на площадку приземления северо-западнее села Желанья.
Кто наблюдал, тот помнит, как в сумерках и допоздна над селом Желанья, в плотной синеве неба, сотнями возникали белоснежные купола парашютов, медленно вращаемые ветром они опускались словно одуванчики, из-под них, освободившись от подвесных систем, выскакивали люди в маскхалатах и, словно тени, исчезали во тьме. Казалось, мирное зрелище, если бы не постоянные разрывы мин и снарядов, а вдали не полыхали языки пламени от горящих деревень. В дополнение к этому площадку приземления бомбили и обстреливали вражеские истребители-ночники.
44 года назад в сумерках 23 февраля 1942 года приземлился самолет ТБ-3. Из него вышел полковник Казанкин А. Ф. и направился к дому, где раньше располагался сельсовет. Войдя в штабную избу, он сказал, что обстановка сложная, а времени мало.
Сказал и посмотрел в окно. Холодно стелился небольшой снег, быстро наплывали ранние сумерки. Конечно, холод — плохо, а снег? Он заметет следы, обеспечит скрытность. Ночь длинная.
Отвернувшись от окна, А. Ф. Казанкин февраля 1942 г. отдал первый боевой приказ в тылу врага: «Всем бригадам выступать немедленно по маршруту, который укажет начальник штаба майор Козунков».

 

214 ВД бригаде было приказано с ходу атаковать опорный пункт в деревне Жердовка и в последущем наступать к дер.Костенки — Подсосонки. При этом командиру бригады Колобовникову иметь в виду, что в Подсосонках располагается штаб 131 пехотной дивизии немцев.
Командиру 9 ВД бригады полковнику Курышеву И.И. наступать в направлении Свинцово - Вязовец - Пречистое - Ключи и в последующем на Малышевку, где к исходу дня соединиться с войсками 50 армии генерала Болдина.

Партизанскому отряду майора Жабо В.В. удерживать занимаемые районы обороны, захватить Вознесенье и наступать на ст.Угра, совместно с десантниками 9 ВД бригады захватить ст. Вертехово.
Батальоны выступили в сумерках, сразу же, не дожидаясь полного сбора. Пройдя лесами и - болотами, десантники вышли в район Новинская дача. Сюда прибыл командир 4 ВД корпуса и уточнил обстановку. Она была такова.
Десантники капитана Плотникова А. И. захватили дер. Горбачи, а 2-й батальон капитана Смирнова овладел дер. Бородино, 4-й батальон капитана Бибикова уничтожил две роты пехоты противника и захватил деревню Куракино. Казалось бы, все шло хорошо. Но сопротивление немцев стало нарастать. Начались контратаки, в которых фашисты стали применять танки при поддержке артиллерии и авиации. А в районе деревни Ключи немцы засели крепко. Три дня штурмовали ее опорные пункты, повторяя атаки одну за другой.
На рассвете 28 февраля 1942 года в бой были брошены все, кто мог участвовать в атаке: офицеры штаба бригады политотдела, которых повел на штурм комиссар 9 ВД бригады Петр Васильевич Щербина с призывом: «Коммунисты, вперед!» Даже военврач второго ранга Абусаид Валиевич Исаев со своими санитарами во главе с санинструктором Василием Деулиных появился в боевом порядке с автоматом в руках. Это он перед последним боем подал заявление о приеме в партию, в котором написал: «Хочу быть коммунистом».
Бой разгорался, немцы ожесточенно сопротивлялись. Младший политрук Зубенко Н. Н. и командир отделения Яковлев с автоматчиками Чистяковым, Лазаревым, Поляковым и Ремизюк ворвались в дом, где размещались офицеры немецкого штаба, забросали их гранатами, а бегущих уничтожили огнем из автоматов.
Рота старшего лейтенанта Ильина совместно с ротой лейтенанта Ботанко ворвались в деревню Ключи с фланга.
Комиссар батальона старший политрук А. А. Шуклин вместе с лейтенантом особого отдела А. А. Качаловым бросился вперед и сам повел в атаку своих десантников, ворвался в траншею, уничтожил пулеметный расчет, а сам, сраженный немецкой пулей, упал. На его место встал комсорг батальона Виктор Калужский и с криком «Коммунисты, вперед!» повел десантников в последнюю атаку. Так, благодаря мужеству и упорству, после неоднократных атак, 9 ВД бригада овладела сильным опорным пунктом — деревней Ключи.
Противник потерял убитыми свыше 600 солдат и офицеров. Полностью были разгромлены два пехотных батальона и штаб 12 пехотного пол¬ка фашистов. Были захвачены большие трофеи.
И так изо дня в день 150 дней и ночей в тылу врага десантники и партизаны отряда майора Жабо В. В. вели ожесточенные бои с фашистами. Все эти дни и огненные ночи не было покоя фашистам. Летели под откос железнодорожные эшелоны, взлетали мосты, рвались линии связи, уничтожалась из засад живая сила и техника врага. В штабе часто говорили: «Это работа нашего главного «диверсанта» подполковника Вениамина Яковлевича Горемыкина, его саперов ст. лейтенанта Н. Омельченко, ст. лейтенанта Василия Шугая, рядовых Александра Балабанова,
Семена Капралова, Ивана Костина и Павла Шметкова вместе с разведчиками Сашей Пугачевым и замполитруком разведчиков Николаем Омельченко. Они были грозой на дорогах, по которым снабжалась немецкая группировка Вязьма — Юхнов.
Скоро мы будем свидетелями XXVII съезда нашей партии, на котором будут приняты важнейшие решения. Наш Совет ветеранов 4 ВДК и его председатель В. Я. Горемыкин проводят большую работу по военно-патриотическому воспитанию в Московской школе №708. Об этом человеке с большой буквы, коммунисте с 56-летним стажем, полковнике, десантнике с 1934 года хочется рассказать особо.
Много лет служил он с генералом Левашовым А. Ф., командиром 4 ВДК, который погиб в тылу врага в самом начале десантной операции. В своей автобиографии он пишет: «Я, Вениамин Яковлевич Горемыкин, родился в семье хлебороба в 1906 году, в селе Пришиб Волгоградской области. Нас было четыре брата, после меня родилось еще шестеро. Старший брат Ефим большевик с 1918 года, участвовал в гражданской и Отечественной войнах. Михаил участвовал в десанте 211 ВД бригады, был сапером, как и я; Александр погиб в 1941 году под Ельцом. Все братья были коммунистами-десантниками»
Таких людей в 4 ВД корпусе было много, их всех не перечислишь. Коммунисты-десантники в десантной операции всегда были в первых рядах атакующих, много их погибло, но на смену становились в ряды партии другие.

 

Интересный документ попался:

В результате поисковой работы участников воздушно-десантных войск 4 корпуса 9 вдб 2 батальона 3 роты 9 взвода был частично восстановлен список, отдавших свою жизнь в тылу врага Смоленской области Знаменского района в деревне Ключи:
№ ФИО Где убит
Командный состав
1 Командир батальона Смирнов Д.Ключи
2 Командир роты Иванов Д.Ключи
3 Командир взвода Минин (Миник - ?) М Д.Ключи
4 Помкомвзвода Шанин (Шамин - ?) И Д.Ключи
5 Командир отделения Яковлев Ст.Угра

Рядовой состав
1 Ивановская обл Мозин П.Д. Д.Ключи (возможно, это Мозин Павел Дмитриевич, 1922г.р., Ивановская обл., Пестяковский р-н, Засекинский с/с, д. Отерино. Числится пропавшим без вести по базе obd)
2 Сибиряк Фролов М Д.Ключи
3 Ивановская обл Лютов Д.Ключи
4 г.Москва, Арбат Львов В Д.Горбачи
5 г.Москва, Сокольнический район Лунцов В. Д.Каменка
6 Ивановская обл Кожин Д.Ключи
7 Ивановская обл Узов Д.Ключи
8 Ивановская обл Пестряковский район Таронов В.П. Ранен Д.Ключи, умер в 1975г.
9 Ивановская обл Шуйский район Дойников Н Д.Ключи (возможно, это Дойников Николай Петрович, 1921г.р. Ивановская обл., Шуйский р-н, д. Овинново
Числится пропавшим без вести по базе obd)
10 Ярославль Долбничев Д.Горбачи
11 старшина Торопов Д.Ключи
12 Ивановская обл Корочкин М Убит – Варшавское шоссе
13 Ивановская обл Мотов Д.Ключи
14 г. Ленинград Ковалев В. Убит в партизанском отряде
15 г. Ленинград Лазырев С Д.Горбачи
16 Макаровский район Чернов Д.Ключи
17 Ивановская обл Дьячков А.В. Убит – Варшавское шоссе
18 Попал в плен Корашев
19 Ивановская обл Лопатин Д.Ключи
20 Ивановская обл Кирсаничев Д.Ключи
21 г.Москва, 4 Вятский пер. Чистяков Н.И. 2 раза конт, 3 ран в Д.Ключи

Список составил бывший десантник Чистяков. Текст рукописный, какие-то фамилии могли быть написаны и с ошибками. Но вдруг, вдруг кто-то узнает своих...

 

1942 год. В тыл Юхновской группировки противника в районе Желаньи, Великополья и Знаменки с 18 по 24 февраля был высажен 4ВДК в составе 8-ой и 214-ной бригад.

г.Ногинск Московской области
Илья Максимович Максимов

В Знаменский райком комсомола
"Тов. секретарь! Вам пишет незнакомый для вас человек, но вы не удивляйтесь этому и простите меня за беспокойство.
В 1942 году, в марте месяце, то есть в то время, когда Смоленская область (большая часть) была оккупирована немцами, я участвовал в десантных операциях в тылу врага в составе одной парашютно-десантной части.
Высаживались мы в районе деревень Желанья, Преобреженск, Знаменское, Глухово. Во время боя в деревне Ключи (недалеко от Варшавского шоссе) я был тяжело ранен, после чего меня через деревню Глухово провезли в деревню Преображенск. В Преображенске меня и двух моих товарищей взяла к себе в дом колхозница-старушка Арина Шекова (по отчеству, кажется, Петровна).
На другой день в эту деревню прибыл немецкий карательный отряд и много наших раненых парашютистов погибло от рук рыскавших по домам немецких карателей.
Арина Шекова целую неделю прятала нас у себя в доме. Она делилась с нами последним куском хлеба, ухаживала за нами и этим самым спасла нам жизнь.
Потом в деревню снова пришли советские десантники, а нас привезли в деревню Желанья (на р.Угре). В июне месяце мы перешли линию фронте и были отправлены в Москву в госпиталь.
Третий год я разыскиваю свою спасительницу, но до сих пор мои поиски безрезультатны. Я не знаю, жива ее ли сейчас Арина Шекова и где она. Дело в том, что я забыл, какого района деревня Преображенск и поэтому мои письма, вероятно, не доходили.
Тов. секретарь!
Помогите мне найти эту славную женщину-патриотку. Пошлите запрос о ее местонахождении в Глухово и Преображенск на имя председателей сельских Советов. Может быть, эти деревни и не входят в ваш район, но они находятся недалеко от вас и вам не трудно будет связаться с ними.
Я убил 47 немцев после своего выздоровления и сделал это благодаря Арине Шековой, спасшей мне жизнь.
Сержант Максимов».

 

фотографии с сайта http://yasynvash.by/ (Спасибо Александру90!)

А.Ф.Казанкин, командир 214 ВДБ в нижнем ряду, третий слева. Специальный сбор командного состава 214 Воздушно-десантной бригады. 1940 г.


А.Ф. Казанкин, командир 4-го Воздушно-десантного корпуса, ставит боевую задачу бойцам во время Вяземской воздушно-десантной операции. Газета «Комсомольская правда», февраль 1942 г.


А.Ф. Казанкин вручает орден герою десантнику. Вяземская воздушно-десантная операция. Газета «Комсомольская правда», 1942 г.


А. Ф. Казанкин в центре. Отдых после боя. Вяземская воздушно-десантная операция. 1942 г.

 

В центре А. Ф. Казанкин, Вяземская воздушно-десантная аперации март 1942 г.


Первый ряд в центре генерал А. Ф. Казанкин. Вяземская воздушно-десантная операция, февраль 1942 г.


А.Ф. Казанкин (сидит) Вяземская воздушно-десантная операция. Февраль 1942 г.

 

Чистяков Николай Иванович, участник боев с 1941г. по 1945г. Воевал в составе 9 вдб 4 вдк

Воспоминания военных лет
Настала пора нашей помощи ставшим товарищам, которые с первых дней войны бьются без отдыха.
Мы после прыжков отдыхали в землянке. Тревожный голос горна. По тревоге наша рота была построена на знакомой поляне, где проводили учения, физзарядку и всякие построения. Прибыло старшее начальство: командир 9-ой воздушной бригады Куришев И. И., Базелев П. М. Из управления корпуса представители зачли приказ о боевых действиях нашей бригады. Нас с поляны строем повели по знакомой нам дороге к г.Тейково. Там стояли эшелоны. Разместили нас по вагонам, и началась наша жизнь вагонная на пути следования в направлении города Калуги. Нам попадались другие эшелоны, движущиеся в разные стороны, поезда с ранеными и груженные техникой.
Наш эшелон приближался к г. Москве, к знакомым Воробьевым горам, где когда-то мы бегали по этим горам, ходили купаться. Проехали знакомый железнодорожный мост через Москва-реку, подъехали к по-лустанку из красного кирпича, стоявшему неподалеку от моста. Наш эшелон встал на полустанке на несколько минут. Возле полустанка стояли люди, что-то кричали, вглядывались в наши лица, что-то искали, бегали возле вагонов. Команда была по вагонам, и поезд, набирая скорость, стал отходить от полустанка. Москва осталась позади, продвигаясь к г. Калуге, мы видели разбитые станции, горели дома, здесь были бои, так как кругом были воронки и окопы. Подъехали к городу. Город стоял мрачный, станция была разбита, поднавесы были исковерканы, сгоревшие. Мы разгрузились и вошли в г. Калугу. Нас стали размещать по домам. Недалеко от стадиона наша рота была размещена в жилых домах.
Наша рота ходила в караул и патрулировала по городу. Ее от стадиона пере вели в центр города, разместили в большом деревянном доме. Хозяйка дома стала готовить для нас ужин. Вошла непожилая женщина, вся седая, это, оказывается, была дочь нашей хозяйки. Наш взвод готовился ко сну. Кто-то чистил свое оружие, некоторые писали письма, а некоторые что-то друг другу рассказывали. В это время вошел младший лейтенант Минин Миша и с ним помкомвзвода Шамин, они подсели к нам и стали рассказывать про издевательства немцев в городе. Ввязалась в разговор хозяйка этого дома, тоже стала рассказывать, что творили изверги и рассказала про свою дочь, отчего она так поседела. Немцы под оружием принуждали ее жить с ними, а она была беременная и ждала ребенка, они ее всячески таскали по комнатам, раздевали наголо, а она сопротивлялась, но они ее били. Пришло время родить, она очень мучилась от болей и на свет появился мальчик. Она бережно укрывала его, и старалась, чтобы он не кричал, не мешал спать. В доме проживали немецкие офицеры, целый день они промышляли по городу, а вечером устраивали пьянки. Так прошел месяц после родов. Мальчик за месяц освоился, поправился. Такой был чудный ребенок, здоровенький, а на улице стоял мороз до copoка градусов. Утром, когда мать cтала кормить ребенка, вошел офицер в комнату, А взял ребенка из ее рук, маленький закричал. Он швырнул мать в сторону. Она хотела отобрать малыша. Фашист вытащил ее на улицу и вытолкнул из дверей, почти голую, держа маленького за ноги, а сам закрыл на крючок дверь, вошел в комнату, открыл форточку и выкинул маленького за окно головкой на снег. Сами же смеются и смотрят на часы; за сколько времени он замерзнет. В это время мать находилась у соседей. Так и замерз наш малыш. Когда пришла домой, стала искать ребенка, они схватили ее за волосы и подтащили к окну. Стали тыкать ее в окно. Она увидела своего дитя и упала В обморок. Они вытащили ее на улицу и выбросили прочь из дома. Соседи подобрали ее. Она долго болела, лежала у соседей, а ребенок. лежал два дня около окна. На третий день мать его подобрала и похоронила неподалеку от окна. Этот бугорок она показала нам. Немцы два дня не подпускали нас к нему, а сами все собирались и уехали на третий день, что-то кричали, торопились. Старший офицер ударил женщину сапогом по животу и кричал «Ваш коммунист капут», показывая на окно. Немцы беспорядочно покидали город и уехали. Через некоторое время вошли наши войска, преследуя немцев.
Мы прибыли после освобождения Калуги во втором эшелоне наших передовых войск. Нам долго задерживаться не пришлось в городе, мы тоже стали собираться и готовиться к походу. Хозяйка и дочь проводили нас. Наша 9-я бригада двинулась через Оку. Мост был изломан и весь шатался. На пути следования к аэродрому кругом валялись убитые немцы и стояли горелые деревни. Ненависть к врагу еще больше возродилась у нас. На пути следования некоторые солдаты даже стреляли по убитым немцам. Марш был 30-километровый, и мы были готовы выполнить любое задание, мстить и уничтожать эту хваленую расу.

Наша 9-я бригада утром прибыла на аэродром. Нас расположили в ближайшей деревне. Самолеты стояли на аэродроме. Готовились к нашей отправке в тыл врага, н вдруг неожиданно появились немецкие самолеты. Была команда «воздух». Мы вышли из домов и стали окапываться в снегу, а немецкая авиация стала бомбить аэродром. Загорелись наши самолеты, вся взлетная площадка была изрыта взрывами бомб. Наши отважные десантники били по самолетам из всех видов оружия, какое было у нас, сбили несколько немецких самолетов.
Аэродром был разрушен. Нас направили обратно в Калугу. А из Калуги погрузили в вагоны. Мы прибыли в Монино. Наша бригада расположилась в домах. В Монине стали заниматься тактикой, ходить в караулы, копать окопы. Нам недолго пришлось находиться в Монине. Я написал письмо домой. Ко мне приехала мать и старшая сестра на свидание. Младший лейтенант, командир взвода Минин дал мне один день свободный, чтобы я побыл с родными. Мать и сестра рассказали, что убит зять Володя, умерла сестра, убит родной брат Миша. Эти вести меня очень огорчили и еще больше появилась ненависть к врагу, за родных и близких я отомщу врагу. Буду бить до тех пор, пока мои руки держат оружие. Проводив мать и сестру, я вернулся в расположение своего взвода. Нам не пришлось долго задерживаться в Монине. Из Монина нас переправили в Раменок, расположили в деревне Новая. В Раменске я вновь встретился со второй сестрой, которая провожала меня до аэродрома. Она прибыла в тот день, когда мы были готовы к отправке в тыл врага. Встретившись с сестрой и тут же простившись, мы направились к самолетам, таща за собой волокуши с парашютами, боевое оружие, лыжи. Нас распределили по машинам по 22 человека. В 6—7 часов вечера мы сидели в самолете, который должен доставить нас до места приземления в тылу врага. Было это в январе 1942 года. Командир роты капитан Иванов еще раз проверил нас и поставил боевую задачу о выполнении в тылу врага. Взамен ужина нам был выдан сухой паек.
На аэродроме была тишина. Ни гула моторов, ни разговоров. Тишину нарушали прилетавшие обратно самолеты. И опять затишье. Только хруст под ногами морозного снега проходивших мимо нас боевых товарищей.
Настал наш момент громить врага, как громили в Калуге наши старшие товарищи. Но наша задача была сложнее. Каждое неправильное движение могло погубить десятки людей и сорвать поставленную задачу.

 

Самолет дрогнул от включения сильных моторов, стел разворачиваться на беговую дорожку. Вышли мощные воздушные корабли, всю тишину заглушило ревом моторов. В самолете горело несколько маленьких лампочек, освещая лица своих пассажиров. Самолет, взяв курс по заданному маршруту, набрал высоту. В маленькое окошко самолета Изредка видны точки огоньков или огромное пламя пожара. Где-то что-то горело. Изредка открывалась маленькая дверь от пилотов, ведущих самолет, выходил пилот и объявлял место нахождения нашего корабля и снова уходил, закрывая за собой дверь. Мы вновь всматривались в ночную тьму маленького окошка и вдруг вновь открылась дверь, из которой вышел в знакомой форме инструктор, подошел, к мл. лейтенанту Минину, что-то сказал ему и ушел. Минин объявил: «Подлетаем к линии фронта, будьте наготове к несчастному или случайному случаю». Я взглянул в окошечко. Там кривой линией горело множество огоньков. Изредка видны Огненные вспышки и вдруг стало так тихо, будто небесный воздух проглотил весь шум. Это длилось несколько минут. Не то пилот выключил моторы, или состояние переживающей минуты заглушило все, а с земли вверх посыпались кривой стрункой трассирующие пули и вблизи слышны были взрывы снарядов.
Самолет, вздрагивая, шатался, но продолжал лететь вперед. Наши взгляды устремились в окошечко самолета. Кривая линия огней оставалась позади. Огненный барьер передовой был преодолен. Сколько мы еще летели в темном небе, это только могут сказать приборы самолета. Перед нами стояла другая задача — правильно приземлиться в тылу врага, не попасть на штыки врага, как попала 8-я бригада. И вновь открылась маленькая дверь самолёта, мы все взгляды устремили на выходящего из двери инструктора. Он прошел в середину самолета и объявил: «Приготовьтесь к прыжку». Мы еще раз проверили друг друга. Взяли свои кольца парашюта, привязали их резинками к руке. Командир взвода Минин, заботливо спросив о готовности каждого бойца и пройдя между рядов, лично осмотрел каждый парашют. В это время открылась знакомая нам дверь самолета, в машину ворвался холодный воздух, шум моторов и воздуха заглушил все.

 

Мы один за другим стали подходить к двери. В ночной тьме не было ничего видно. А тьма поглощала одного за другим моих боевых товарищей, а вскоре поглотила, и меня.
Я не успел сделать нескольких движений, рванул кольцо, знакомое ерзанье по спине лямок, я почувствовал сильный рывок, купол парашюта закрыл небо. Я не успел определить направление ветра, не успел отвязать винтовку, почувствовал резкий шум и удары твердых предметов, ветки, деревьев, между которыми я опустился на землю в глубокий снег, утопивший меня с головой. Я едва выбрался из снега под ветвистую, рядом стоящую ель, освободив себя от лямок, стал подбираться к стволу ели. Под елью снегу не было, Я очутился в глубокой яме. Стал подтягивать свой парашют за лямки под ель. Собрав его, уложил в ранец. Стояла лесная тишина. Где- то, в дали, слышен шум моторов уходящих самолетов на большую землю. Поглядел на часы, определил по компасу направление своего следования, которое дано было ранее, и стал прислушиваться к условным знакам сбора нашего взвода. (Петушиное пение ку-ка-ре-ку). Условных звуков рядом не было. Я стал выбираться из-под ели на сугроб снега, зарядил винтовку С. В. Т. 10-тью патронами, запасной диск положил в карман, вытащил гранату лимонку, положил в другой карман и собрался идти. И вдруг, в метрах пяти, я заметил фигуры людей в белых халатах, которые двигались в моем направлении. Я сбросил мешок с парашютом и приготовился к бою. Но движущиеся люди шли медленно, утопая по пояс в снегу. Я услышал русский разговор, который происходил между ними: «Где-то тут приземлился, я видел». Тихо произнесенный вызов: "Солдат, ты жив?". Я ответил: "Стой, кто идет?", приготовил лимонку к броску. «Это мы, сборщики". Я сказал: Назовите пароль". Пароль был назван правильно.
Я осторожно стал подниматься, держа лимонку на готовности. Мысль об осторожности не покидала меня.
Это были товарищи из нашего батальона, только из другой роты. Заметили у меня в руках гранату.
"Ты что, с ума сошел?" - сказал рядом стоящий десантник. Сосед сказал: «Правильно он делает, много здесь ходит таких, которые убивают нашего брата".
Я убрал гранату в карман и мы стали искать дорогу. Мы долго ходили без цели, таская за собой тяжелые мешки с парашютом.
Мы знали: где-то тут должна быть дорога. Но она была k занесена снегом. И мы несколько раз проходили мимо. Возвращались обратно. Мы едва ее отыскали, а наша группа становилась все больше, так как все шли одном направлении. Кругом что-то горело, повисли в воздухе ракеты, которые освещали всю местность, гасли, поглощая нас в темноту.
Мы взяли направление горящей деревни. Вышли на опушку леса, до деревни оставалось с километр. Наша группа залегла, и трое товарищей из разведроты пошли в деревню. Горевшая деревня; освещала местность. Вернувшиеся товарищи рассказали, что горит соседняя деревня, где мы должны собираться. Мы встали и стали продвигаться на сборный пункт нашего батальона.
Стал наступать рассвет. Мы всю ночь бродили по глубокому снегу, измученные н усталые, не спавшие всю ночь, прибыли наконец на сборный пункт. Нас встретил командир роты Иванов и ком. взвода Минин. Наш взвод собрался полностью. Потерь не было. Все благополучно приземлились. После хождения по цели я не чувствовал тяжести. И лишь когда сдал свою ношу, почувствовал боль в плечах. После передышки нам была поставлена боевая задача. Рядом, в соседнем районе, немцы сосредоточили большое количество боеприпасов, продуктов, которыми снабжали свои войска в деревне Ключи. Задача была взять д. Ключи и отрезать снабжение немецкого фронта. Чаш батальон был готов к выполнению боевого задания. Командир взвода Минин проверил взвод, пополнив наши запасы бутылками горючей смеси, и мы двинулись в лес.
Наступал рассвет. Мы до рассвета были в лесу. Расположились на опушке леса, ожидая дальнейших указаний. Настал день. Где-то вдали послышался рев моторов, чужих, незнакомых. Этот рев прерывистый и тяжелый. Раздалась команда «воздух». Мы стали маскироваться в снегу, на опушке леса. Над нами прошли немецкие тяжелые бомбардировщики, стройно, как стая гусей. Нам четко были видны немецкие знаки на крыльях. Строй стал расходиться по небу и один за другим пикировать на то место, куда нас спустили ночью. Доносились до нас тяжелые взрывы.
Наш батальон двигался лесной опушкой возле дороги, временами пересекая поля. Обходя деревни, мы шли день и ночь, сколько бы не требовалось идти. Мы знали, куда идем и за что будем громить фрицев. Мы их не звали. Они сами пришли на нашу землю. Они отобрали много жизней советских людей, близких и родных. За муки матерей и детей мы шли в кровопролитный бой. Наше продвижение приостановила батальонная разведка, взяв в плен немецкого офицера и, изменника, бойца «из Вологды», у которого не было человеческого чувства к своей Родине. Он изменил Родине, изменил жене и детям, вступил в бой против своих товарищей и близких. Суровая кара постигла изменника Родины. Высшая мера наказания. Расстрел. Младший лейтенант Минин выделил наше отделение для исполнения приказа по изменникам Родины.
Но пойманные и взятые в плен меня взволновали. С глубокой скорбью мне пришлось привести приговор к исполнению. Закончив церемонию, наш батальон стал продвигаться к намеченной цели. Так начался первый боевой день. Шли дни, и с каждым из них на нас ложилась ответственность перед Родиной, пославшей нас на выполнение боевого задания. Приостановить врага, уничтожить коммуникации. Командир роты Иванов вел нашу роту к месту назначения, где должен был предстоять тяжелый, неравный бой.
Наш батальон продвигался просекой. Немецкая разведка в количестве 12 человек наткнулась на наш батальон. Завязался бой. Уничтожив немецкую разведку, батальон пошел к назначенной цели в направлении деревни Ключи. Продвигаясь, просекой, мы видели, как немцы снимали солому с деревенских домов. Наш взвод заменил уставших товарищей, идущих в головной колонне по глубокому снегу. Вечером, примерно в 2 часа ночи, мы услышали скрип и через несколько минут открылся ураганный огонь из крупнокалиберных пулеметов.
Мы по-пластунски стали пробираться вперед. Когда подошли вплотную, я наткнулся на лошадиную морду. Лошадь, фыркая, стояла в глубоком снегу. Я прополз вперед и очутился под бричкой. Вскочил на бричку. Там сидели 3 фрица, которые стреляли из пулемета.
Разбив обоз противника, уничтожив охрану обоза, мы вернули его в деревню Ключи. Наша 3-я рота вступила в бой с гарнизоном противника. Уничтожили гарнизон.
Наш взвод под командованием младшего лейтенанта Минина разместился неподалеку от дороги, в 200 метрах от жилых домов. Окопы были вырыты быстро и соединялись траншеями с соседними взводами. Пом. ком. взвода Шамин с 1-ым отделением разместился по правую сторону дороги возле колхозного сарая. Наши десантники стали приносить в траншеи трофеи, оставленные немцами в домах. В наше отделение принесли трофейные пулеметы и боеприпасы. Обучение происходило пря¬мо в окопе (как обращаться с немецкими пулеметами). Расставив немецкие пулеметы по 3—4 штуки, зарядив их лентами с патронами, прикрыли белыми тряпками. Взвод был готов к отражению любой- атаки. Утром другого дня немцы пошли в наступление, команда была: «Не стрелять и как можно ближе подпустить немецкую пехоту. Немцы шли медленно. По глубокому снегу, утопая по пояс. Вот уже слышны вздохи и кропотание на немецком языке.
Наши десантники притаили дыхание, ждали команды командира. Стрельба со стороны немцев была беспорядочная, так как окопы были замаскированы и пули летели в разные стороны. Но вот по траншее по цепочке раздалась команда: «По врагу — огонь». Первые выстрелы заглушили все, даже не слышно дальнейших команд. Автоматные диски кончились, пришлось перебежать к трофейным пулеметам. Была одна мысль - не подведет ли чужой пулемет. Прижавшись всем телом к пулемету, нажал на спусковой курок. Пули ровной струйкой полетели вверх. Опустив ниже пулемет и взяв на прицельную рамку, пулемет стал подчиняться и бить по цели. Пятая направляющая трассирующая пуля помогала выравнивать пулемет по цели. Так начался первый утренний бой. Немцы не выдержали и стали отходить, но наши пулеметы достигли их.

 

Чистое белоснежное поле покрылось бугорками черных шинелей. Стон и крики со стороны противника доносились до наших окопов. Бой длился, и вдруг со стороны противника двинули лыжники. Дойдя до убитых солдат, продвигаться не могли. На ходу сбрасывая лыжи, прыгали через трупы, продвигаясь к нашим позициям. Но шквальный огонь с нашей стороны заставил залечь и отойти врага назад. В течение дня шел кровопролитный бой. Несколько контратак отбили и не подпустили к нашим позициям. К вечеру стало затишье. В воздух полетели со стороны противника ракеты, освещая всю территорию, как днем. Ракеты висели над нашими головами изредка, журча, падали мины. Утром обрушился интенсивный минометный огонь. Мины падали то спереди, то сзади, неся за собой по траншеям смерть нашим десантникам.
Примерно в 10 часов утра в воздухе показалась девятка самолетов с черными крестами на крыльях. Са-молеты, как коршуны, стали падать на наши позиции, земля вздрогнула, затряслась, шум моторов и взрыв бомб, все смешалось. На каждый метр упала бомба, нас кидало в разные стороны взрывной волной или рядом разорвавшейся бомбой, вместе с землей несколько раз зарывало и вновь отрывало, отбрасывая нас и вновь закапывая.
К вечеру чудом оставшиеся в живых, глухие, немые, израненные, оставшиеся без рук и без ног, истекая кровью, солдаты, оказывая помощь своим товарищам, перевязывая ремнями искалеченные ноги, руки, десантники оставались в строю. После бомбежки немцы пошли в контрнаступление. Откопав пулеметы, мы вновь стали отбивать наступление противника. Славные десантники, умирая за пулеметом, стреляли, пока не теряли сознания, или умирали, не отпуская пулемета из рук. Так подсказывала их 19- летняя совесть советского парашютиста.
Настала ночь, и вновь над головами повисли ракеты. При большой видимости ночных ракет мы отрывали закопанных товарищей, оказывали первую помощь, а тяжелых раненых отправляли в ближайшее село д. Куракино, находившееся в 3-х километрах от д. Ключи. Пом. ком. взвода Шамин И. погиб в колхозном сарае, вместе с отделением из 12 человек, от прямого попадания бомбы.
Настало 3-е утро. Мины не переставая падали на наши позиции. Со стороны противника были слышны гулы моторов и лязг цепей. Наши роты расположились в воронках, вырытых бомбами. Гул нарастал с бешеной силой, поднимая клубы снега, мчались немецкие танки на деревню Ключи.
Первый танк, замедляя ход, вошел на край деревни. Стреляя из пулемета и орудия по оставшимся домам, медленно входил в деревню. За ним, в метрах 20-ти, шли второй и третий танки. Беспорядочная стрельба по танку с нашей стороны была безуспешна. Мой 2-ой номер Коля Дойников взял связку гранат и бутылку зажигающей смеси, подполз под второй танк, произошел взрыв. Танк загорелся. Товарищи из 3-ей роты, лежавшие рядом с дорогой, отошли в глубь деревни. Замполит, видя отходящих десантников, встал во весь рост с призывом; «Вперед, за Родину», «За мной!»! Десантники, вернувшись на свои позиции, заняли оборону. В это время первый вошедщий в деревню танк оттащил назад горящий танк, а третий танк помог оттащить горящий танк ближе к своим позициям. Так было отбито танковое наступление совместно с пехотой.
После боя с танками не стало Коли Дойникова. Настали сумерки, и вновь ракеты повисли над нашими головами, только изредка падали мины на наши позиции. Прошло трое суток. Было затишье. Капитан Иванов, командир 3-ей роты, приказал поставить усиленные караулы. Наше отделение было переведено на правую сторону дороги, где погибло другое отделение, во главе с Шаминым И. Мы же, в составе отделения Вали Лунцова, Володи Ковалева, Саши Лазарева, Вали Львова, команд, отдел, млад, сержанта Яковлева и других товарищей, окопались и установили пулеметные точки. Стали дежурить на огневых позициях по двое, меняя друг друга через каждые 2 часа. Возле огневой позиции стояла румынская бричка со всяким барахлом. Используя бричку, поочередно отдыхали в ней. Но на четвертый день немцы усилили минометный 5 огонь. В это время мы с Валей Львовым отдыхали в бричке, но отдых был коротким. Мина попала в колесо, и нас выкинуло из брички в сторону. Так была нарушена наша бричная хата, пришлось вновь отдыхать в траншеях, в глубоком снегу.

 

Прошло еще несколько дней, все было тихо. Пришел к нам на огневую позицию капитан Иванов и приказал готовиться к наступлению. Мы быстро проверили свои пулеметы, пополнили запасы гранат и вышли на исходные позиции.
Наша рота пошла в разведку боем. По-пластунски, продвигались к позициям немца, немцы, не открывая огня, подпустили роту к своим позициям. Оставалось немного до броска в немецкие траншеи, взлетели разноцветные ракеты и повисли над нашими головами. Со стороны немецких позиций открылся сокрушительный ураганный огонь. Немцы били по нас со всех видов орудий, земля дрожала, мины и пули свистели над на-шими головами, вскапывая замерзшую землю. Пули, как пчелы, жужжали над головами, утопая с шипением в снегу. Мы залегли, готовясь молниеносно броситься в немецкие траншеи. Но немец не дал поднять головы. Капитан Иванов лежал рядом с нашим отделением, дал распоряжение окопаться. Мы стали зарываться в снег, но немецкие трупы не давали и мешали нам. Мы с трудом подкапывались под замерзшие трупы, подлезая под них. Пулеметная очередь ударила по нашему отделению, одна за другой очередь пулеметных выстрелов впивались в замерзшие трупы. Пули рикошетили, с жужжанием подымаясь вверх. Пулеметная очередь ударила возле моих ног, пуля прошла через мой валенок и обожгла мне ногу, срикошетила и попала в капитана Иванова, в голову. Я повернулся от ожога ноги и увидел на снегу кровь, взял за плечо капитана, а он лежал уже мертвый. Сняв с капитана планшет, я стал пробираться к Изгибу дороги. Добравшись до дороги, за изгибом залег, На дороге и в сугробах лежали убитые. Пролежал до утра, а команда была отойти. Я этой команды не слыхал. На дорогу сползали раненые. Я помог перевязать раны и на себе стал оттаскивать раненых на свои исходные позиции.
На исходной позиции находился замполит, доложил, что капитана Иванова убили и отдал его планшет. Замполит приказал вытащить капитана с поля боя. Мы поползли за командиром Ивановым, а пули и мины вскапывали землю. Подползли на место, где лежал Иванов. Там было все чер¬но и не было места, где бы не упала мина. Так мы и не нашли своего командира.
Прошло еще много дней, младший лейтенант Минин стал нашим командиром роты, командиром взвода — старший сержант. Командир роты вызвал наше отделение и из других взводов по отделению. Сформировали взвод пулеметчиков и поставили боевую задачу помочь соседнему батальону, который в течение многих суток ведет бой с противником (от Ключей в километрах 2-х—3-х), в деревне Горбачи. Под командованием мл. серж. Яковлева мы, пулеметчики прибыли в дер. Горбачи и нанесли удар по противнику. Батальон капитана Плотникова нес большие потери, захлебываясь в контратаках противника, но десантники, отстаивали свои рубежи, сбились и отбрасывали фашистов. Противник вводил свежие силы, нанося удар за ударом, а со стороны наших десантников пополнения не было. Каждый десантник дрался до последнего патрона.
В деревне Ключи стояло затишье после всех наступлений противника. Командир роты младший лейтенант Минин направил взвод пулеметчиков на помощь соседнему батальону. Мы подоспели вовремя и нанесли неожиданный удар по противнику. Немцы стали отходить к лесу. Совместное наступление батальона Плотникова и нашего пулеметного взвода из 3-ей роты отбросили противника из деревни и нанесли сокрушительный огненный удар. Ни один оккупант не ушел и остался лежать в деревне Горбачи.
Одиночные немецкие солдаты стали поодиночке сдаваться в плен, а некоторые залегли в сарае. Наши десантники, окружив сарай, предложили сдаться в плен, но длительное время немцы отбивались. Наша сорока пятимиллиметровая пушка ударила по сараю, выбив много бревен. Десантники почти вплотную подошли к сараю и вторично предложили сдаться.
Через несколько минут из сарая, подняв руки, стали выходить немцы. Отойдя от сарая метра на триста, стали падать. Были слышны плохие выстрелы из сарая. Мы сперва не поняли в чем дело, немцы выходят и замертво падают. Наши командиры подали команду атаковать сарай. С криком «ура!» мы вплотную подошли к сараю. Были слышны последние выстрелы. Я вошел в сарай. Там лежало много убитых немцев, среди них лежал немецкий офицер, держа в руке парабеллум, и смертные судороги дергали его. Видно, он перебил своих солдат и застрелил себя. Неподалеку валялся другой парабеллум и много стреляных гильз. Мы отошли от сарая к ближайшему дому, около которого лежали убитые и раненые наши десантники. Стали оказывать раненым помошь, а убитых собирать в подполье сгоревшего дома. Вдруг мы услышали гул нашего самолета У-2, который. летел на небольшой высоте. Самолет сел неподалеку. Мы с большой радостью стали спрашивать летчиков о большой земле. Летчики кратко рассказали, но видно времени у них было, очень мало. О чем-то говорили с капитаном Плотниковым. Из самолета вышли еще два товарища и стали фотографировать поле боя, в том числе и нас, пулеметчиков. Закончив съемки, они попросили нас собрать ордена и документы с убитых немцев.
Мы взяли две деревенские корзинки, валявшиеся я вблизи дома, и стали собирать. При сборе документов и орденов мы наткнулись на деревенский погреб, в котором сидело много немцев. Отскочив от ямы, я достал противотанковую гранату и бросил в яму. Произошел глухой взрыв. Все смешалось в яме с землей. Так нашли пришельцы свою могилу в деревенском погребе.
Мы вновь начали собирать документы и ордена, кресты. Набрав две корзины трофеев, внесли в самолет. Летчики поблагодарили нас и, простившись с нами, улетели, а мы стали продолжать собирать убитых своих товарищей и перетаскивать в подполье сгоревшего дома. Уложив убитых товарищей, зарыли их.
В деревне Горбачи я потерял лучших своих товарищей и друзей: Валентина Львова — он был убит, Валю Лунцова — он был тяжело ранен.
Битва за деревню Горбачи широко стала известна в гитлеровских войсках. Немецкое командование подтягивало свежие силы на уничтожение наших групп.
Наше командование дало приказ оставить деревню Горбачи и отвести остатки десантных войск в направлении деревни Большое и Малое Пречистое. В марте 1942 года капитан Плотников в ночь снял все засады и группы подразделений и отвел в глубокий лес, из которого мы двинулись в направлении Пречистого. Наше отделение в составе мл. серж. Яковлева, Ковалева, Саши Лазарева, Николая Чистякова и других товарищей оставили в засаде, на развилке 3-х дорог, ведущих в Пречистое

 

Три дня и три ночи лежали мы в готовности отражать атаки противника, но немецкое командование подтянуло свои войска в направлении деревни Бородино, обошло развилку и нанесло удар по Малому Пречистому. Наши десантники отошли в Большое Пречистое через речку, которая разделила Большое и Малое Пречистое.
Ожесточенные контратаки немцев, превосходящих силы десантников, не сломили духа солдат. Солдаты бились, покуда сердце билось в груди, раненые смертельно набирали последний вздох, стреляли и умирали, но позиций не сдавали.
Немцы бросали танки через речку, но танки сгорали, так и не продвинувшись ни на один метр через нее, да легкие выстрелы доносились до нас и был слышен гул моторов. Снявшись из засады, наше отделение двинулось в направлении Пречистого. Снег и слякоть не давали отделению быстрого продвижения. Истощенные и уставшие, мы приблизилась к деревне и не поверили своим глазам. Вокруг деревни лежали убитые фашисты, стояли разбитые танки.
Десантники, оставшиеся в живых, рассказали нам об ужасе контрнаступления немцев. Плотников встретил наше отделение, приказал накормить нас и дать отдохнуть. Командир, оставлявший нас в засаде, погиб и больше про нас никто не знал. Отдых был недолгим, немцы вновь пошли в контрнаступление. Отбивая контратаки противника, наш батальон поредел. Силы были неравные. Нам пришлось отойти в направление ближайшей деревни, неподалеку от деревни Каменка. Наш батальон пошел в контрнаступление, оттесняя противника, который нес большие потери в живой силе, в этом бою меня и моих товарищей тяжело ранило, и нас направили в деревню Каменка.
Затем направили в деревню Свинцово. Из Свинцова в дер. Желанья, разместили в бывшей школе. Из школы нас готовили в отправку на большую землю.
Тяжело раненных погрузили на подводы, а кто хотя бы мог держать оружие, тех вооружили и двинули в направлении дер. Глухово. С тяжелыми боями раненые шли в наступление, оттесняя противника, освобождая деревни в направлении ст. Угра. Немцы с большими потерями отходили. Раненые, больные бились насмерть. С повозок тяжело раненые кричали «ура», этим поддерживая дух своих товарищей, Умирая, раненые до последнего вздоха бились с врагом и оттеснили противника к станции Угра. За Угру шел кровопролитный бой. Немцы бросили все, чтобы приостановить наше наступление. Нас жали со всех сторон, мины и бомбы сеяли смерть, но отважные десантники, не взирая на все, прорывали кольцо у станции Угра.
Был ожесточенный бой за Угру. Гарнизон, охранявший станцию, упорно сопротив-лялся. Мы постепенно оттесняли немецкий гарнизон. В один из кульминационных моментов боя я очутился возле старой водокачки. Немецкие группы отходили по болоту в лес. Мы стремительно преследовали их. Неожиданно застрочивший пулемет заставил нас прижаться к земле. Нужно было что-то срочно предпринять. Быстро перебегая, я вплотную приблизился к водокачке. Прижимаясь всем телом к искрошенным пулями кирпичам, стал подбираться к заржавленной лесенке, висевшей вертикально вдоль кирпичной кладки. С бьющимся сердцем я поставил ногу на первую ступеньку. Мне показалось, что все вокруг замерло. Даже пулемет перестал строчить. И только птицы на исковерканной нарядом березе продолжали кричать на разные голоса. Но вот пулемет вновь «заговорил». Я медленно стал подниматься по лестнице, освобождая связку гранат из-под ремня. Вот наконец и черное зияющее отверстие, за которым притаился враг. Еще миг, и моя связка гранат сделала свое дело. Путь для преследования врага был свободен.
Выбив врага из Угры, мы стали отходить по правому берегу реки во Всходский район. День и ночь шли ожесточенные бои, мы все дальше уходили из Угры.
Мы продвигались в сторону Варшавского шоссе. Над нашими головами постоянно гудели вражеские самолеты, осыпая нас бомбами. Лес спасал нас, но многие мои товарищи так и остались лежать в безымянных могилах. Наконец мы вышли к шоссе и здесь нарвались на вражескую засаду. Враг со звериной злобой обстреливал нас из крупнокалиберного пулемета.
Нашему отделению было поручено уничтожить огневую точку противника. Возглавил группу мой боевой товарищ Миша. Не помню его фамилии. Да ведь на фронте по фамилиям боевых товарищей редко называют, все как-то больше по именам.
По-пластунски мы все ближе и ближе подползали к огневой точке. Всем телом слышали, как гудит земля, как стучат гильзы, вырываясь золотым ручейком из пулемета.
И вдруг что-то резкое пронзило меня, что-то мягкое и тяжелое навалилось на меня, скомкало и швырнуло в сторону. Когда я очнулся, то огневой точки уже не было, была огромная яма. Оказалось, что вся огневая точка противника была заминирована.
Не стало Миши, он лежал на черной обожженной земле, плотно сжав губы и устремив невидящие голубые глаза в бирюзовое небо. На войне редко плачут. Смерть рядом, к ней привыкают, но здесь скупая мужская слеза предательски заблестела на моих ресницах. В это время к нам подъехал Белов, начальник конницы, и дал указание двигаться к ближайшей деревне. Там мы взяли проводника и пошли на соединение с партизанами.
Наша группа вела бой за деревню, в которой находилось много немцев. Горела деревня; бой шел за каждый дом. Впереди были минное поле и болото. Я был легко ранен. Идти я не мог. Вдруг я увидел лошадь, которая то и дело поднималась на задние ноги, хрипела и мотала головой, пытаясь освободиться от мертвого солдата, который продолжал держать ее за узду окаменевшей рукой. Она таскала его по земле, а он, уткнувшись в землю лицом, все никак не отпускал из левой руки поводья.
Я кое-как поймал лошадь, с трудом перенес свое тело в седло и, освободив руку солдата от поводьев, тихо сказал: «Прощай, товарищ!»

Лошадь почему-то шла очень медленно. Пули свистели над головой. Вдруг сзади раздался взрыв и лошадь рысью помчалась прямо на минное поле. У меня все похолодело внутри.
Немцы продолжали бить из минометов, глухие взрывы доносились из болота. Мины рвались то спереди, то сзади. Вдруг моя лошадь поднялась на дыбы и резкими скачками рванулась в сторону леса. Я едва удержался в седле, уцепившись за гриву. А она, вся облепленная болотной грязью, выскочила на небольшую полянку, всю поросшую кустарником, и галопом проскакала ее, ничего не разбирая на своем пути. Ветви деревьев били меня по лицу, но я не замечал этого. Одно желание было у меня —скорее добраться до спасительного леса. Но вот, наконец, и лес. И здесь лошадь обессилила и рухнула, придавив мне ногу. Ко мне бежали какие-то люди. Это были партизаны и солдаты, которые проскочили минные поля. Меня вытащили из- под лошади и тут я увидел ужасную рану на теле бедного животного. Осколком мины ей располосовало все брюхо...
Мы продолжали движение лесом. С боями брали деревни и вновь уходили в лес. Мы продвигались к фронту.
Наша задача состояла теперь в том, чтобы прорвать фронт и соединиться с регулярными частями советской армии в районе города Кирова. Там была дислоцирована 50 армия, которая занимала оборонительные рубежи.
Перед решающим прорывом мы сгруппировались в сосновом лесу. Воздух был весь пропитан ароматом пригретой хвои. Бледно-голубое небо куполом смотрело на нас. Все стояли молча в ожидании дальнейших указаний. Я лежал недалеко от штабной палатки, под молоденькой сосенкой, Привели лошадь, освежевали ее и стали раздавать мясо. Я тоже пошел получать свою долю и в это время резкий шлепок мины, где-то сзади меня. Я обернулся: моя со¬сенка была вся искалечена осколками, а рядом еще клубился голубой дымок над небольшой воронкой. Воронка была как раз там, где лежал я. Враг как будто видел нас. Мины, как большие лягушки, шлепались то там, то здесь, сея смерть. Но приказ есть приказ. Мы простояли в этом лесу смерти еще сутки и в ночь на 26 июня 1942 г. перешли в наступление. Мины и пули свистели вокруг, но мы продвигались двигались вперед и вперед.
Вдруг я услышал глухие взрывы совсем рядом. Откуда-то прямо на меня неслись вспышки огня. Мы шли все вперед и вперед, когда перед нами оказалась минометная ячейка и вырытая глубокая землянка с настилом.
Мы ворвались в траншею, кто-то оросил гранату, траншея осыпалась. Я попытался выбраться из траншеи, но она была глубокая. Я стал кое-как карабкаться по ее стене. Кто-то схватил меня за ворот куртки, пытаясь помочь мне. Неожиданно пуля просвистела возле моего лица. Я обернулся и увидел фрица, который, маскируясь среди трупов, стрелял в наших солдат. И вновь рванулся в траншею и штыком, не глядя, пронзил живую серую массу, и лишь в ушах еще долго стоял истошный человеческий вопль...
Мне вновь помогли выбраться из траншеи. И вот снова мы ползем по болоту, пробираясь через кустарники.
В 3 часа утра 26 июня мы были уже на большой земле, откуда меня сразу направили в госпиталь под Калугу. Истощенный в длительных походах и боях, я залечил все раны и в конце июля 1942 года был направлен в г.Раменск. В Раменске получил отпуск на 10 дней—поехал домой.
Всего, конечно, не напишешь, а как хотелось бы написать о своих товарищах, о тех суровых испытаниях, что выпали на нашу долю. Сколько было боев, куда только не бросала нас судьба, в каких переплетах мы побывали — все это помним мы, живые.